Отпуск на краю земли

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Должно быть, Джоузи задремала — когда она открыла глаза, то обнаружила, что уже темнеет. Она потянулась к часам.

— Около шести часов, — сказал Кент.

Она села в кровати и взглянула на него. Кент устроился за столом, с ее сборником кроссвордов. Он выглядел так хорошо, что у нее потекли слюнки.

— Неужели ты…

— Как называется пищевая приправа? Слово из шести букв. Четвертая буква — «ь». Вторая — «и».

Она протянула руку за сборником.

— Могу поспорить, ты ошибся.

Он подошел к кровати и отдал ей сборник.

Джоузи собиралась спросить, когда приедут Марти и Фрэнк, и помрачнела при мысли о том, что ей вскоре придется уехать.

— Тимьян, — внезапно выпалила она. — Пищевая приправа.

Кент встал и потянулся, окинув взглядом домик.

— Тебе тут нравится? — спросила его Джоузи.

— Конечно! Здесь теперь совершенно другая атмосфера. Я даже не могу понять, что именно ты сделала.

— Всего лишь бросила на пол коврики, расстелила на столе скатерть и повесила на окна яркие занавески.

— А вот это?

— Картина.

— А там?

— Купила свечи. Когда их зажжешь, должно запахнуть шоколадом.

Он помолчал.

— Знаешь, может, ты права. Может, я должен сделать что-то… еще с этими домиками.

Ей захотелось его обнять.

Плохая, плохая идея. Надо спросить, поговорил ли он с Марти.

— Ты близка со своими братьями, Джоузи?

Она вздернула подбородок и захлопнула сборник кроссвордов.

— Почему ты спрашиваешь? Что они сказали? Ты говорил с ними, верно?

— Пока только с Марти.

— И что…

Джоузи не успела договорить — в дверь постучали.

В комнату вошел Клэнси с огромным букетом цветов в одной руке и с пакетом — в другой.

— Как ты себя чувствуешь, девушка? — Он отдал ей цветы.

— О, Клэнси, они такие красивые!

— Если ты не приходишь ко мне на ленч, я сам иду к тебе. — Его темные глаза засверкали. — То есть если у тебя найдется время.

Джоузи улыбнулась.

— Отлично!

Клэнси просиял.

Я буду скучать по нему, когда уеду.

— Хотя на сегодняшний ленч ты немного опоздал.

— О да. — Старик поставил возле кровати раскладной стол, потом взял у Джоузи цветы и отдал их Кенту. — Поставь их в воду. — Он снова вышел, принес с веранды легкий складной стул и поставил его рядом со столом. — Те, — Клэнси кивнул на деревянные стулья возле кухонного стола, — слишком жесткие для моих старых костей.

Он принялся заваривать чай. Кент поставил несколько цветов в вазу, а несколько — в кувшины. Клэнси достал из пакета коробку с домино.

— Последние несколько дней мне немного скучно. Нужно сыграть одну или две партии, чтобы оживиться.

Ерунда. Он хотел оживить ее, хотел, чтобы она не скучала. Джоузи тронула его доброта. Клэнси налил чаю в чашки, нарезал ломтиками бостонскую сдобную булочку и разложил домино. От удовольствия он залился румянцем, его взгляд повеселел.

Он взглянул на Кента, подняв бровь.

— Я могу присмотреть за пациенткой. Разве тебе нечем заняться? — Он протянул Кенту тарелку с бостонской сдобной булочкой. — Возьми кусок и уходи.

Джоузи еле удержалась от смеха. Кент широко улыбнулся.

— Я способен понять намек.

— Умный человек.

Кент вышел. Джоузи хотелось обнять Клэнси и поблагодарить его. Вероятно, Кенту действительно необходимо сделать перерыв.

Старик провел у постели больной больше часа и ушел, пообещав, что завтра вернется на ленч. Он даже оставил свой раскладной стол и домино.

Кент просунул голову в дверь.

— Устала?

— Все в порядке.

— Добрый поступок!

— Что Клэнси пришел ко мне в гости? Конечно, да, и…

— Я имел в виду именно то, что сказал. У него всего один родственник. Племянник в Шотландии. Он одинок. Когда он приходит к тебе в гости, то чувствует, что в нем нуждаются.

— Я- я получаю удовольствие от его общества.

— Вот именно.

— Это не доброта, это человечность. Послушай, Кент, что…

— Привет! — На веранде послышались шаги, и в дверях появилась Лиз с корзиной в руке.

— Входи! — пригласила ее Джоузи.

— Ты уверена? Я не помешаю?

— Ты не помешаешь, и я всегда рада гостям.

— Честно говоря, мне нужно было хоть ненадолго расстаться с Бриджет. Ты же понимаешь? — Лиз вытащила из корзины кастрюльку из жаропрочного стекла и поставила ее в духовку. — Я сказала Бриджет, что сегодня вечером поем где-нибудь не дома. Надеюсь, ты не возражаешь.

Джоузи покачала головой.

— Вовсе нет.

Лиз уселась на легкий складной стул.

— Не обижайся, Кент, но мое тушеное мясо по-венгерски гораздо вкуснее, чем твой консервированный суп.

Кент сел верхом на один из жестких стульев.

— Я вовсе не обиделся.

Вдохнув великолепный аромат, Джоузи почувствовала, как у нее потекли слюнки. Кент украдкой смотрел на духовку, и Джоузи догадалась, что он чувствует то же самое.

— Блюдо будет готово через тридцать или сорок минут. — Лиз придвинула стул к кровати. — Нам с Джоузи как раз хватит времени, чтобы поговорить о том о сем.

Кент вскочил.

— Я… гмм… пойду кое-чем займусь.

Но Джоузи заметила, что он с тоской посмотрел на них. Ей хотелось спросить, чем он должен заняться.

Ей хотелось попросить его остаться.

Но потом Джоузи вспомнила, она — камень у пего на шее. Он тосковал не по ее обществу. Он тосковал по еде. И запах, доносящийся из духовки, был таким приятным, что она его вполне понимала.

— Я подам на стол через сорок минут, — сказала Лиз. — Если не хочешь опоздать…

Кент широко улыбнулся.

— Я вернусь. — Он надел шляпу, коснулся на прощанье ее полей и вышел с важным видом.

Джоузи не могла им не восхищаться.

Лиз подалась вперед и коснулась руки Джоузи.

— Звучит ужасно, но то, что ты заболела, — это удача для меня. Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь. Но у меня появился предлог, чтобы выйти из дома.

— Неужели все так плохо?

Лиз кивнула.

— Когда ты с нами завтракала, это помогало мне с ней справиться. Немного отвлекало от меня ее внимание. Из-за, нее я чувствую себя как инвалид. Я любила Теда и ужасно по нему скучаю. Он умер, но жизнь продолжается, и я могу сама о себе позаботиться. Я пришла тебя повидать и теперь снова чувствую себя полезной. У меня наконец снова появилась причина готовить обед. Если ты не возражаешь, мне бы хотелось, чтобы ты проболела еще по крайней мере неделю. Честно говоря, я не знаю, что буду делать после того, как ты уедешь.

— Лиз, возможно, я завтра уеду домой. Я попросила Кента позвонить моим братьям, чтобы они меня забрали.

— Попроси его снова позвонить им и сказать, что ты передумала. Ты же не хочешь прервать отпуск, верно?

— Я… Но… Я не могу быть Кенту в тягость.

— Ерунда. Ты хорошо на него действуешь.

Хорошо действую? Но как?

Прежде чем она успела спросить, Лиз продолжала:

— Почему ты ему в тягость? Худшее уже в прошлом.

— Что ж… если Кент согласится.

— Кент согласится.

— На что я соглашусь? — сказал Кент, не спеша входя в домик и снимая шляпу.

— Чтобы Джоузи передумала и все-таки осталась.

— Ты передумала?

Она кивнула, не сводя с него глаз. Он просиял.

— Это замечательно!

Вот как?

— Какой приятный запах! — Он кивнул на духовку. — Когда…

— Ты успеешь позвонить братьям Джоузи и сказать им, что она все-таки остается.

— Нет проблем. — Он кивнул, широко улыбнулся и вышел.

— Теннисный клуб, — сказала Джоузи. — Бриджет нужно чем-нибудь заняться. Ей нравится теннис?

— Да! — вырвалось у Кента, когда он шагал к дому. Джоузи собирается остаться.

Ему хотелось это отпраздновать. Он открыл дверцу холодильника и схватил бутылку «шардонне», потом вспомнил — пока Джоузи принимает антибиотики, ей нельзя пить. Он поставил бутылку обратно и вместо нее вытащил несколько банок лимонада.

Когда она выздоровеет, мы отпразднуем как следует.

Но не наедине с Джоузи. Нет. Кент представил себе свет свечей, шампанское, Джоузи в прелестной пижаме, и…

Он попытался представить другую картину: он, Лиз и Клэнси на небольшой вечеринке перед отъездом Джоузи. Это может быть весело.

Но первая картина все же нравилась ему куда больше.

Мужчина набрал номер рабочего телефона Марти.

— Это Кент Блэк, — рявкнул он, обращаясь к автоответчику. — Джоузи останется до конца следующей недели, как и было запланировано. — Потом он повесил трубку.

Хорошо, что Лиз и Клэнси убедили Джоузи остаться, уверили ее в том, что она любима и нужна. В том, что она не причиняет беспокойства. У него бы так не получилось.

Лиз и Клэнси будут скучать по ней, когда она уедет.

Он тоже будет скучать по ней. Но мужчина вроде него не имеет права портить жизнь женщине вроде Джоузи.

Он отогнал эту мысль. Пора идти и получать удовольствие от обеда с Джоузи. И с Лиз. Он не забыл о Лиз.

Когда Лиз ушла, Кент навел порядок. Когда он повернулся, то увидел, что Джоузи наблюдает за ним.

— Ты не устала?

— Я чувствую приятную лень. Рада, что ты не разрешил мне помочь с уборкой. Расскажи мне о твоей сестре.

Кент похолодел.

— Зачем?

— Мне всегда хотелось, чтобы у меня была сестра.

Он подумал о ее братьях, увидел тоскливое выражение ее лица и все понял.

— Как ее звали? Чем ей нравилось заниматься?

Ради Джоузи он попытался вспомнить, несмотря на боль.

— Ее звали Ребекка. Я всегда звал ее Бек, а остальные — Бекки.

— Мне всегда нравилось это имя. — Джоузи заслонила глаза рукой — свет резал ей глаза. — Можешь зажечь ночник?

Кент выключил основной свет, зажег ночник, и комнату залил теплый свет. Джоузи похлопала по кровати возле себя, на ее губах появилась нежная улыбка. Но Кент сел на стул. Он боялся приближаться к Джоузи, потому что не доверял себе. За окнами было темно, и благодаря этой комнате и этой женщине он забыл, где находится. Если бы он обладал живым воображением, то назвал бы домик Джоузи пещерой Аладдина, где сбываются волшебные сказки.

Только вот он слишком стар, чтобы верить в волшебные сказки.

— Бекки была женственной или девчонкой-сорванцом?

Кент рассмеялся.

— На людях она вела себя тише воды ниже травы. Но когда никто не видел, она пыталась превзойти меня в грубости.

Джоузи широко улыбнулась.

— У нее получалось?

— Ничего не получалось. — Он тоже широко улыбнулся. — Она была на два года младше и ненамного крупнее тебя.

— Чем ей нравилось заниматься?

Он рассказал ей, что Бек любила плавать под парусами и жить не могла без засахаренного имбиря. А также о том, что, когда ей было пятнадцать, она покрасила волосы в густой фиолетовый цвет, и они все Рождество называли ее «мисс Слива». И чем больше он говорил, тем легче ему становилось.

— Я тебе завидую, — вздохнула Джоузи. — Конечно, не тому, что ты потерял Бекки.

Ему стало грустно, но это чувство не было тяжелым.

— Я завидую вашим отношениям.

Он кивнул.

— У тебя с братьями другие отношения?

— Они старше меня па десять с лишним лет. Мы росли не вместе. Они — дети моего отца от первого брака.

Внезапно Кент ясно увидел всю картину. Он подозревал, что Марти и Фрэнк обижены на свою младшую сводную сестру и завидуют ей.

— Их жизнь была тяжелее, чем у меня. Они росли с матерью, а у нее был суровый характер.

— Это не твоя вина.

— Нет, но я хочу добиться с ними взаимопонимания. Я обещала папе, что попытаюсь. Так ты говорил с Марти?

— Я оставил сообщение на автоответчике.

— Не сегодня вечером, а раньше.

Ему не хотелось ее расстраивать, но не хотелось и лгать.

Ей следует остерегаться Марти и Фрэнка.

— Он сказал, у него много работы и ему будет трудно приехать раньше следующего вторника.

— О!

У Джоузи был такой вид, что ему захотелось ударить Марти.

— Они так заняты, — вздохнула она. — По-моему, они прячутся за своей работой. По-моему, они боятся меня любить.

— Что за ерунда?

— Я бы сказала, эта их ерунда напоминает твою, Кент.

Он вскочил на ноги и потер затылок.

— Уже поздно. Тебе пора отдохнуть.

— Трусишка, — пробормотала она.

— Спокойной ночи, Джоузи.

— Спокойной ночи, Кент.

Ему захотелось поцеловать ее в лоб, но он удержался. Возвращаясь домой, он вспоминал ее насмешку, и она не давала ему заснуть.

В пятницу днем, после того как ушел Клэнси, Джоузи в конце концов надоело глядеть на четыре стены. Сегодня утром она всерьез поругалась с Кентом. Внезапно ей захотелось снять пижаму и одеться как обычно. У нее ничего не вышло, так она была слаба. Завернувшись в одеяло, Джоузи сложила легкий складной стул, отнесла на веранду и повалилась на него, тяжело дыша.

Она съежилась, когда вспомнила, что именно кричала Кенту. Она назвала его тираном. И чрезмерно любопытным. Джоузи до сих пор не могла поверить — неужели она так сказала?

Он смеялся над ней, и ей хотелось затопать ногами — а это почти невозможно сделать, когда ты прикована к постели.

Джоузи сомневалась, что теперь он относился к ней как к женщине.

Он перестал ее желать, и ей хотелось узнать, почему. Хотя, может, он не так уж сильно ее и желал. Она не в его вкусе, не так ли? Кент отдалялся от нее. И она не знала, как его остановить.

Если ему хочется отдалиться, это его дело. Ведь она собиралась разработать план на оставшуюся ей жизнь?

Марти и Фрэнк будут ждать от нее ответа. Она представила себе, как они насупят брови и будут нетерпеливо постукивать ногами.

Джоузи нахмурилась. Она хотела, чтобы их отношения стали более близкими, но им незачем думать, что они могут ее запугать.

— Черт возьми! Ты все еще жаждешь крови?

Джоузи вздрогнула.

Кент.

— Все еще представляешь, как спустишь с меня шкуру после нашей утренней ссоры? — Он широко улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.

— Нет, хотя я съеживаюсь каждый раз, когда вспоминаю, как назвала тебя чрезмерно любопытным.

Кент уселся на ступеньку.

— Не расстраивайся. Ты меня раскусила. Я жду, когда ты снова наденешь ту прелестную пижаму. Мне становится жарко, когда я представляю, как снимаю ее с тебя.

Джоузи задыхалась. Кент отшатнулся, словно не мог поверить, что все это сказал.

Он тихо выругался, вскочил и отошел на несколько футов.

Он всегда носил джинсы и футболку или рубашку из шамбре с длинными рукавами. Джоузи никак не могла решить, в чем он выглядит лучше. Когда она видела его в джинсах, у нее учащался пульс.

Облегающие футболки выгодно подчеркивали его плечи и руки. Но благодаря полинявшей синей рубашке из шамбре синий цвет его глаз казался еще ярче. Заглядывая в них, Джоузи фантазировала, как она займется с Кентом любовью долгим и неспешным летним днем.

О, кого она дурачит? Она все равно принялась бы фантазировать, что бы он ни надел.

Кент повернулся к ней, и она увидела — он старается не хмуриться.

— Извини. Тебе лучше забыть о моих словах. Мы уже решили, это было бы неразумно.

Решили? Когда?

— Я устала от разумного.

Его глаза потемнели, потом он улыбнулся.

— Как бы то ни было, Джоузефин Питерсон, ты физически не способна заниматься любовью. Кроме того, это противоречит предписаниям врача.

Джоузи знала — он прав.

И все же перед ее мысленным взором всплыли несколько соблазнительных картин. Но она попыталась их отогнать, чтобы они не могли ее мучить.

Кент снова уселся на ступеньку.

— Скажи мне, почему ты так свирепо смотрела на этот великолепный вид? Как будто собиралась причинить ему вред.