Джеймс Роллинс Глаз Бога

Посвящается моему отцу, который дал нам крылья… и бескрайнее небо, чтобы летать высоко

Различие между прошлым, настоящим и будущим – всего лишь иллюзия, и глупо настойчиво и упрямо утверждать обратное.

Альберт Эйнштейн


Замечания исторического характера

Что такое правда? Когда речь заходит о прошлом, ответить на этот вопрос очень непросто. Уинстон Черчилль как-то сказал, что «история написана победителями». Если он прав, тогда каким историческим документам можно доверять? Письменные свидетельства уходят в прошлое всего на каких-нибудь шесть тысяч лет, описывая лишь последний маленький шаг человечества на нашей планете. И даже эта хроника изобилует пробелами, превращающими историю в истлевший, изъеденный молью гобелен. Что самое примечательное, в этих дырах с неровными краями затерялись многие величайшие исторические тайны, ждущие, когда их откроют заново, в том числе события, ставшие поворотными точками в истории, те редкие моменты, которые изменили ход развития цивилизаций.

Одной такой точкой стал 452 год нашей эры, когда неудержимые полчища гуннов под предводительством Аттилы прокатились по северной Италии, уничтожая все на своем пути. Рим остался беззащитен, обреченный пасть под натиском варваров. Папа Лев I выехал из Рима и встретился с Аттилой на берегах озера Гарда. Они говорили друг с другом наедине, без свидетелей, и не осталось никаких письменных свидетельств того, что они обсуждали. После этой встречи Аттила развернул свои орды, отказавшись от неминуемой победы, от разорения Рима, и вскоре варвары покинули Италию.

Почему? Что такое произошло на этой встрече с понтификом, что Аттила отвернулся от верной победы? История не дает ответа на этот вопрос.

Переверните эту страницу и узнайте, как близко мы подошли к тому, чтобы уничтожить самих себя; в тот момент, затерявшийся во времени, Западная цивилизация была на грани того, чтобы напороться на острие меча – на лезвие, известное как Меч Господа.

Замечания научного характера

Что такое реальность? Этот вопрос является самым простым – и в то же время самым сложным. На протяжении столетий он ставит в тупик физиков и философов. Платон в своем труде «Государство» сравнивает «истинный» мир с тенью, дрожащей на стене пещеры. Как это ни странно, тысячелетия спустя ученые, пройдя своим путем, пришли к такому же заключению.

Та самая страница, на которой написан этот текст (или электронная книга), сделана в основном из ничего. Загляните глубже в то, что кажется твердым веществом, и вы увидите, что реальность состоит из бесчисленного скопления атомов. Вскройте эти атомы, и вы увидите крошечное сплошное ядро из протонов и нейтронов, окруженное пустыми оболочками, по которым кружат немногочисленные электроны. Но и даже эти элементарные частицы можно расщепить еще дальше, на кварки, нейтрино, бозоны и так далее. Если же отправиться еще дальше, вы войдете в загадочный мир, наполненный лишь вибрирующими потоками энергии, которые, возможно, и являются истинными источниками того «пламени», которое порождало пляшущие тени Платона.

С таким же необычным вы столкнетесь, если устремите взгляд «наружу», в ночное небо, в бескрайность, выходящую за рамки понимания, в безграничную пустоту, усеянную пылью миллиардов галактик. И даже это бесконечное изобилие может быть лишь одной Вселенной из многих, непрерывно расширяющихся в мульти-Вселенную. А что же наша Вселенная? Согласно новейшим гипотезам, все, что мы ощущаем – от крошечного вибрирующего потока энергии до огромной галактики, вращающейся вокруг водоворота черных дыр, искажающих реальность, – возможно, не более чем «голограмма», трехмерная иллюзия, и в действительности вся наша жизнь лишь искусственно смоделирована.

Возможно ли такое? Неужели Платон все это время был прав: мы слепы к реальной действительности вокруг нас, и все, что нам известно, – это лишь дрожащая тень на стене пещеры?

Переверните эту страницу (если это страница) и откройте для себя пугающую правду.

Пролог

Лето 453 года нашей эры

Центральная Венгрия

Вождь слишком медленно умирал на своем брачном ложе.

Стоя на коленях, убийца склонилась над ним. Дочь бургундского принца была седьмой женой вождя. Ее насильно выдали замуж за предводителя варваров. Девушку звали Ильдико, что на ее родном языке означало «свирепый воин». Однако сейчас она совсем не чувствовала себя свирепой, дрожа от страха рядом с умирающим кровавым тираном, заслужившим прозвище Flagellum Dei, «Бич Божий». Живой легендой, обладающей, по слухам, мечом, выкованным самим скифским богом войны.

Одно только имя его – Аттила – открывало ворота городов и ломало дух защитников осажденных крепостей, так велик был ужас перед ним. Но сейчас, голый и умирающий, он казался не более страшным, чем обычный человек. Ростом вождь был немногим выше Ильдико, однако его тело было заковано в панцирь мощных мышц и прочных костей, что отличало все кочевые народы. Глаза, широко расставленные и глубоко посаженные, напоминали девушке свиные глазки, особенно когда он таращился на нее затуманенным взором, грубо лишая девственности. Белки были испещрены красными жилками от многочисленных чаш вина, поглощенных на свадебном пиру.

И вот теперь настал ее черед смотреть на него сверху вниз, оценивая каждый сдавленный хрип, стараясь определить, как скоро смерть приберет его. Ильдико понимала, что чересчур осторожно распорядилась ядом, который ей дал епископ Валенсийский, в свою очередь получивший его от архиепископа Венского, и все с одобрения короля бургундов Гундиоха. Побоявшись, что тиран почувствует горечь яда в чаше с вином, девушка положила слишком маленькую дозу.

Ильдико стиснула стеклянный флакон, теперь наполовину пустой, ощущая причастность к этому покушению других рук, еще более могущественных, чем даже руки короля Гундиоха. Она проклинала себя за то, что эта тяжелая ноша оказалась в конце концов на ее хрупких плечах. Ну как судьбы всего мира, настоящее и будущее, доверили ей, девушке, видевшей всего четырнадцать зим?

И тем не менее, необходимость этого черного деяния ей объяснил укутанный в плащ неизвестный, появившийся на пороге дома ее отца пол-луны назад. Ильдико уже сосватали вождю варваров, но в ту ночь ее представили таинственному незнакомцу. Девушка успела заметить на левой руке золотой кардинальский перстень. Незнакомец рассказал ей все – как всего год назад орды варваров под предводительством Аттилы прошли по северной Италии, разорив города Падую и Милан, безжалостно убивая всех на своем пути – мужчин, женщин, детей. Остались в живых только те, кому удалось бежать в горы или скрыться в прибрежных болотах; они-то и поведали о зверствах захватчиков.

– Рим был обречен пасть под ударом его безбожного меча, – объяснил девушке кардинал, сидя в зале перед неразожженным очагом. – Понимая это, Его Святейшество папа Лев покинул свой земной престол и выехал навстречу приближающимся варварам, чтобы встретиться с завоевателем на берегах озера Гарда. И силой своего духовного могущества понтифик прогнал безжалостного гунна прочь.

Ильдико поняла, что не одно только «духовное могущество» заставило варваров повернуть вспять, – но также и сверхъестественный ужас, обуявший их предводителя.

И вот сейчас, сама объятая страхом, девушка смотрела на ларец, стоящий на возвышении в ногах ложа. В тот день понтифик вручил этот маленький сундучок и как дар, и как грозное предостережение. Ларец имел не больше локтя в длину и столько же в высоту, но Ильдико знала, что внутри хранится судьба мира. Девушка боялась прикоснуться к нему, открыть его, – но она сделает это, как только ее новоиспеченный супруг наконец умрет. Одновременно Ильдико могла бороться только с одним ужасом.

Ее взгляд испуганно метнулся к закрытой двери брачной опочивальни вождя. За окном небо на востоке начинало бледнеть обещанием нового дня. Скоро рассветет, и тогда слуги вождя войдут в опочивальню. К этому времени тиран должен умереть.

Ильдико смотрела, как при каждом натужном выдохе из ноздрей лежащего навзничь умирающего пузырится кровь. Слушала хриплый клекот у него в груди. Слабый кашель вызвал появление на губах кровавой пены, которая стекла струйкой по раздвоенной бороде и скопилась в ямке на горле. Стало отчетливо видно биение его сердца, слабеющими ударами вызывавшего дрожь этой алой лужицы.

Девушка вознесла молитву, прося небо о том, чтобы вождь умер – и как можно скорее.

Гори в адском пламени, где твое место…

Небеса словно услышали ее мольбу – последний хриплый вдох вырвался из заполненного кровью горла умирающего, выплескивая на губы алую пену, после чего его грудная клетка сжалась в последний раз и больше уже не поднималась.

Ильдико тихо вскрикнула от радости, не обращая внимания на навернувшиеся слезы. Дело сделано. Бич Божий наконец умер, он больше не сможет сеять в мире разорение. И это произошло как раз вовремя.

Встретившись с Ильдико в доме ее отца, кардинал поведал о планах Аттилы снова двинуть свои полчища на Италию. Девушка слышала похожие разговоры на свадебном пиру – хвастливые угрозы разорить Рим, стереть город с лица земли и перебить всех его жителей. Яркому светочу цивилизации грозило навсегда погаснуть под ударами мечей варваров.

Одним кровавым поступком Ильдико настоящее было спасено.

Однако она еще не до конца сделала свое дело.

Будущему по-прежнему грозила опасность.

Девушка проползла голыми коленями по ложу и соскользнула на пол. К маленькому ларцу она приблизилась, испытывая больший страх, чем когда подсыпала яд в вино своему супругу.

Наружный сундук был сделан из железа, плоский со всех сторон, с крышкой на петлях. Никаких украшений, если не считать двух символов, высеченных на поверхности. Письмена были не знакомы Ильдико, но кардинал предупредил ее, чего нужно ожидать. По слухам, это был язык далеких предков Аттилы, кочевых племен, живущих далеко на востоке.

Девушка прикоснулась к одной надписи, состоящей из простых прямых линий.



– Дерево, – едва слышно прошептала Ильдико, стараясь собраться с духом.

И действительно, символ чем-то напоминал дерево. С благоговейным почтением девушка прикоснулась к его соседу, его точной копии – второму дереву.

Лишь после этого она нашла в себе силы положить пальцы на крышку ларца и открыть ее. Внутри оказалась вторая шкатулка, уже из чистого серебра. Грубый символ на крышке также был начертан с особым смыслом.



Эти простые черточки означали «приказ» или «распоряжение».

Понимая, что времени у нее осталось совсем мало, Ильдико, как могла, успокоила трясущиеся пальцы и подняла крышку серебряной шкатулки, открывая находящийся внутри третий ларец, на этот раз золотой. В дрожащем свете факела его сияющая поверхность казалась жидкой. Символ, вырезанный на ней, был похож на сочетание рисунков на железе и серебре; один поверх другого, они образовывали новое слово.



Кардинал предупредил Ильдико о значении последнего знака.

– Запрещено, – выдохнула она.

С огромной осторожностью девушка открыла внутреннюю шкатулку. Ей было наперед известно, что она там найдет, и все же, когда она увидела содержимое, ее охватила дрожь, а по коже пробежали мурашки.

В самом сердце золотого ларца тускло сияли пожелтевшие кости человеческого черепа. Нижняя челюсть отсутствовала, пустые глазницы слепо смотрели вверх, словно устремив свой взор к небесам. Но, как и шкатулки, кости также были покрыты письменами. Строчки знаков спускались от макушки, закручиваясь плотными спиралями. Символы отличались от тех, что украшали крышки трех шкатулок; надписи были на древнееврейском – по крайней мере, так сказал кардинал. Точно так же он объяснил девушке значение этой реликвии.

Череп являлся иудейским талисманом, просьбой о милосердии и спасении, обращенной к Господу.

Папа Лев предложил это сокровище Аттиле, попросив взамен даровать спасение Риму. Однако при этом понтифик предупредил вождя гуннов о том, что могущественный талисман является лишь одним из многих, хранящихся в Риме под защитой гнева Господа, и всякий, дерзнувший силой проникнуть за городские стены, обречен на смерть. В подкрепление своих слов папа поведал историю предводителя вестготов Алариха, который разорил Рим сорок лет назад, но умер вскоре после того, как покинул город.

Испугавшись проклятия, Аттила развернул свои полчища и покинул Италию, унося с собой драгоценное сокровище. Но, как это часто случается, время в конце концов рассеяло страхи, и к предводителю гуннов вернулось желание осадить Рим и проверить справедливость легенды о господнем гневе.

Ильдико посмотрела на его распростертое тело. Похоже, Аттила уже не прошел это испытание. В конечном счете, даже сильным мира сего не избежать смерти.

Зная, что ей нужно делать, Ильдико протянула руку к черепу. И все же ее взгляд задержался на царапинах в центре спирали. Череп призывал ниспослать спасение от того пророчества, которое было на нем начертано.

Здесь была указана дата конца света.

Под черепом лежал Ключ к судьбе Мира – скрытый железом, серебром, золотом и костью. Его истинное значение всплыло всего одну луну назад, после приезда в Рим священника-несторианца из Персии, прослышавшего про то, что Аттиле была преподнесена в дар реликвия из сокровищницы церкви, реликвия, в свое время переданная в Рим самим Несторием, Константинопольским патриархом. Священник открыл папе Льву правду про то, что скрывалось в этом гнезде из ларцов и кости. Что пришло даже не из Константинополя, а издалека, с Востока, отправленное на хранение в Вечный город.

В конце концов священник сообщил папе об истинном сокровище – а также назвал имя человека, который при жизни был обладателем этого черепа.

Пальцы Ильдико, прикоснувшись к реликвии, снова задрожали. Казалось, пустые глазницы пристально смотрят на нее – те самые глаза, которые, если несторианец сказал правду, когда-то смотрели на живого Господа, на Иисуса Христа.

Девушка застыла в нерешительности, не в силах сдвинуть с места священную реликвию, – и была наказана за свои колебания стуком в дверь опочивальни. Последовал гортанный оклик. Ильдико не понимала язык гуннов, но она догадалась, что люди Аттилы, не получив ответ от своего вождя, скоро ворвутся внутрь.

Она слишком долго медлила.

Словно очнувшись, Ильдико подняла череп, открывая то, что лежало под ним, – но ничего не увидела. На золотом дне ларца было лишь углубление в форме того предмета, который когда-то там лежал, древнего креста – реликвии, якобы упавшей прямо с небес.

Но она исчезла, была похищена.

Ильдико перевела взгляд на своего мертвого супруга, человека, который славился не только своей жестокостью, но и хитростью. Говорили, что у него есть уши под каждым столом. Неужели предводитель гуннов прознал о тайнах, которыми поделился в Риме с папой священник-несторианец? А потом забрал и спрятал небесный крест? Не в этом ли истинная причина его желания разорить Рим, внезапно разгоревшегося с новой силой?

Крики за дверью становились все громче, стук – все настойчивее.

Ильдико в отчаянии положила череп на место и один за другим закрыла ларцы. Только после этого она упала на колени и закрыла лицо. Ее тело затряслось в рыданиях, и в этот момент у нее за спиной затрещали доски выбитой двери.

Девушка захлебнулась слезами, точно так же, как захлебывался кровью ее супруг.

В опочивальню ворвались люди. Когда они увидели своего предводителя на смертном одре, их крики стали пронзительнее, вскоре послышались завывания и стенания.

Однако никто не осмеливался прикоснуться к Ильдико, которая стояла на коленях рядом с ложем, раскачиваясь из стороны в сторону. Все решили, что она оплакивает своего покойного супруга, умершего вождя, но они были не правы.

Ильдико оплакивала мир.

Мир, который теперь был обречен сгореть дотла.


Настоящее время

17 ноября, 16 часов 33 минуты

по центральноевропейскому времени

Рим, Италия

Казалось, даже звезды были настроены против него.

Кутаясь от пронизывающего осеннего ветра, монсеньор Вигор Верона пересек погруженную в темноту Пьяцца делла Пилотта. Он остановился, окинув взглядом раскинувшийся вокруг город. Несмотря на толстый шерстяной свитер и пальто, его била дрожь – вызванная не холодом, а нарастающим ощущением беды.

На темнеющем небе сияла ослепительная комета, зависшая над куполом собора Святого Петра, самым высоким зданием во всем Риме. Небесная гостья, самая яркая за последние несколько сотен лет, затмевала недавно взошедшую луну, оставляя за собой на фоне звезд длинный искрящийся хвост. Подобные ночи нередко рассматриваются историей как предвестники беды.

Монсеньор вознес к небу молитву, прося, чтобы в данном случае это оказалось не так.

Вигор крепче стиснул зажатый в руках сверток. Он неловко завернул его обратно в плотную оберточную бумагу, однако до цели назначения было совсем недалеко. Впереди, обрамленный пристроенными крыльями и отдельными зданиями, возвышался величественный фасад Григорианского университета при понтификате. Хотя монсеньор по-прежнему оставался членом папского Института христианской археологии, в настоящее время он лишь изредка читал лекции в качестве приглашенного преподавателя. Сейчас Вигор служил Святому престолу как префект Archivio Segretto Vaticano, тайных архивов Ватикана. Однако ту ношу, которая была у него в руках сейчас, он нес не как профессор или префект, а как друг.

Подарок умершего коллеги.

Дойдя до главного входа в университет, монсеньор оказался в атриуме, отделанном белым мрамором. У него здесь по-прежнему был собственный кабинет, это было его право. Больше того, он частенько приходил сюда, чтобы составлять каталоги и перекрестные ссылки внушительного университетского книгохранилища. Сравнимое даже с городской Национальной библиотекой, оно содержало свыше миллиона томов, хранящихся в примыкающей шестиэтажной башне. Среди них было обширное собрание древних рукописей и редких изданий.

Однако ни здесь, ни в Ватиканском архиве ничто не могло сравниться с книгой, которую Вигор нес сейчас, – как и с тем, что лежало в свертке вместе с ней. Вот почему он решил обратиться за советом к единственному человеку в Риме, которому полностью доверял.

По мере того как монсеньор преодолевал все новые лестницы и узкие коридоры, его колени начинали все сильнее жаловаться. В свои шестьдесят с лишним он все еще оставался в хорошей форме, что объяснялось десятилетиями работы в поле, на археологических раскопках, однако последние несколько лет ему пришлось провести погребенным в архивах, заточенным за письменным столом, заваленным книгами, скованным кандалами ответственности перед Святым отцом.

«Господи, по силам ли мне эта задача?»

Он должен справиться.

Наконец Вигор добрался до того крыла, где находились кабинеты профессорско-преподавательского состава университета. Он сразу же заметил знакомую фигуру у двери своего кабинета. Племянница его опередила. Должно быть, она пришла сюда прямо с работы. На молодой женщине все еще была форма карабинеров, состоявшая из темно-синих брюк и кителя, отделанных красным кантом, с серебряными эполетами на плечах. Еще не достигнув тридцати лет, она уже была лейтенантом полиции охраны культурного наследия, занимавшейся борьбой с незаконным оборотом краденых предметов искусства и исторических ценностей.

При виде племянницы монсеньора захлестнуло чувство гордости. Он пригласил ее сюда не только из чувства любви, но и полагаясь на ее опыт в подобных делах. Верона никому не доверял так, как ей.

– Здравствуйте, дядя Вигор! – Быстро обняв пожилого прелата, Рейчел отпрянула назад, зачесывая длинные черные волосы за ухо и одобрительно окидывая его взглядом своих острых карамельно-карих глаз. – Что стряслось такого неотложного?

Монсеньор оглядел коридор в обе стороны, однако в воскресенье, в этот час здесь никого не было, и все кабинеты казались темными и безжизненными.

– Зайдем, и я тебе все объясню.

Отперев дверь, он пригласил племянницу внутрь. Несмотря на то высокое положение, которое занимал монсеньор, его кабинет напоминал тесную келью, заставленную шкафами, набитую книгами и подшивками журналов. Маленький письменный стол приютился у стены под окном, узким, словно бойница в крепостной стене. Только что взошедшая луна отбрасывала полоску серебристого света на царивший в кабинете хаос.

Лишь после того, как они оба вошли в кабинет и за ними закрылась дверь, Вигор осмелился зажечь настольную лампу. Он облегченно вздохнул, черпая уверенность и спокойствие в знакомой обстановке.

– Помоги расчистить место на столе.

Как только это было сделано, Вигор положил сверток на стол и развернул плотную коричневую бумагу, открывая маленький деревянный ящичек.

– Вот это доставили мне сегодня. Без обратного адреса, только имя отправителя.

Он отогнул край обертки, показывая Рейчел.



– Брат Иосип Тараско, – прочитала вслух молодая женщина. – Мне должно быть известно это имя?

– Нет, ни в коем случае. – Вигор посмотрел на племянницу. – Этот человек был объявлен умершим более десяти лет назад.

Сдвинув брови, Рейчел напряглась.

– Но сверток слишком свежий. Он не мог столько времени доставляться почтой. – Она подняла взгляд на дядю. – А что, если кто-то решил разыграть жестокую шутку и назвался его именем?

– Не могу предположить, кому это могло понадобиться. Больше того, я считаю, именно с этой целью отправитель подписал сверток от руки: чтобы я смог проверить, что она действительно от отца Тараско. Мы с ним были близкими друзьями. Я сравнил надпись на посылке со старыми письмами, сохранившимися у меня. Почерк совпадает.

– Итак, если этот отец Тараско по-прежнему жив, почему он был объявлен умершим?

Вигор вздохнул.

– Отец Тараско пропал без вести во время исследовательской поездки в Венгрию. Он готовил подробный доклад об охоте на ведьм, которая велась в этой стране в восемнадцатом веке.

– Об охоте на ведьм?

Вигор кивнул.

– В начале восемнадцатого столетия на Венгрию обрушилась засуха, продолжавшаяся целое десятилетие, а за ней последовали голод и болезни. Потребовался козел отпущения, на которого можно было свалить всю вину. На протяжении всего пяти лет свыше четырехсот ведьм и колдунов были осуждены и преданы смерти.

– А что насчет вашего друга? Что с ним произошло?

– Ты должна понимать, что, когда Иосип отправился в Венгрию, страна только недавно стряхнула с себя контроль Советов. Время тогда наступило неспокойное, и задавать слишком много вопросов было опасно, особенно в сельской местности. Последним известием от Иосипа было сообщение, оставленное на моем автоответчике. Он сказал, что наткнулся на какие-то странные обстоятельства, связанные с группой из двенадцати колдунов – шести женщин и шести мужчин, – сожженных в маленьком городке на юге Венгрии. В его голосе звучали страх, но также и восторженное возбуждение. И после этого – ничего. Больше никаких вестей о нем не было. Полиция и Интерпол целый год занимались этим делом. Затем после еще четырех лет молчания Иосип наконец был объявлен умершим.

– То есть все это время он мог прятаться. Но зачем? И, что гораздо важнее, почему сейчас, по прошествии десяти лет, он вдруг дал о себе знать?

Вигор повернулся к племяннице спиной, пряча улыбку гордости. Он оценил то, как Рейчел так быстро ухватила самую суть дела.

– Полагаю, ответ на твой второй вопрос станет очевиден, когда ты ознакомишься с тем, что прислал Иосип, – сказал он. – Взгляни.

Собравшись с духом, Верона открыл крышку ящичка. Осторожно достав первый из двух предметов, содержащихся в посылке, он положил его на стол в полоску лунного света.

Молодая женщина непроизвольно отшатнулась назад.

– Это череп? Человеческий череп?

– Совершенно верно.

Преодолев первоначальное удивление, Рейчел шагнула к столу. Сразу же заметив корявые надписи на черепной коробке, она проследила пальцем за извивающейся спиралью, не прикасаясь к ней.

– А эти письмена? – спросила она.

– Арамейский. На мой взгляд, это образчик ранней талмудической магии, которой занимались вавилонские иудеи.

– Магии? То есть колдовства?

– В каком-то смысле. Такие талисманы ограждали от демонов или являлись призывом о помощи. Археологи уже много лет находят при раскопках подобные артефакты – в основном сосуды, но изредка также и черепа. Две такие реликвии хранятся в Берлинском музее. Остальные находятся в частных собраниях.

– Ну, а эта? Вы сказали, что отец Тараско интересовался колдунами, и можно предположить, его интерес распространялся также и на различные оккультные предметы.

– Возможно. Однако я не думаю, что данный череп является подлинным. Талмудическая магия зародилась в третьем веке нашей эры и уже к седьмому исчезла. – Вигор провел над черепом рукой, словно накладывая на него свое заклятие. – Подозреваю, этот череп не настолько старый. Быть может, в лучшем случае тринадцатый или четырнадцатый век. Я уже отправил один зуб в университетскую лабораторию, чтобы подтвердить свою оценку.

Молодая женщина медленно кивнула, погруженная в задумчивое молчание.

– Но я также изучил эту надпись, – продолжал монсеньор. – Мне хорошо знакома эта разновидность арамейского. Я обнаружил в написании множество вопиющих ошибок – перевернутые диакритические знаки, неправильно расставленные или отсутствующие акценты. Как будто кто-то неумело скопировал оригинальную рукопись, абсолютно не понимая древний язык.

– В таком случае получается, что череп – это подделка?

– Сказать по правде, я считаю, что его создатель не преследовал никаких неблаговидных целей. На мой взгляд, речь шла не столько об обмане, сколько о сохранении. Кто-то опасался, что эти знания будут безвозвратно потеряны, и потому решил сделать копии, чтобы сохранить нечто гораздо более древнее.

– Какие знания?

– Сейчас я к этому подойду.

Протянув руку к ящичку, Вигор извлек второй предмет и положил его на стол рядом с черепом. Это была древняя книга, шириной с локоть и вдвое больше длиной. Она была переплетена в необработанную кожу, страницы скрепляли неровные стежки толстого шнура.

– Это образчик антроподермической библиопегии[44], – объяснил монсеньор.

– И это означает?.. – вопросительно сморщила лицо Рейчел.

– Эта книга переплетена человеческой кожей и сшита человеческими же жилами.

Молодая женщина снова отпрянула назад, однако на этот раз она уже не поспешила вернуться к столу.

– Как вы это определили?

– Пока что это только предположение. Но я отправил образец кожи в ту же лабораторию, что и зуб черепа, на предмет установления возраста и анализа ДНК. – Вигор взял в руки зловещий фолиант. – Я уверен, что моя догадка верна. Я изучил кожу с помощью препарировальной лупы. Поры человеческой кожи существенно отличаются размерами и даже формой от тех, что есть в свиной и телячьей кожах. И если ты присмотришься внимательнее, в середине обложки…

Он провел ногтем по глубокой складке на поверхности обложки.

– При соответствующем увеличении можно рассмотреть фолликулы ресниц.

Его племянница побледнела.

– Ресниц?

– На обложке человеческий глаз, зашитый более тонкими жилами.

Сглотнув подкативший к горлу клубок, молодая женщина спросила:

– Так что же это такое? Какой-то оккультный текст?

– Я тоже так думал, особенно если учесть интерес Иосипа к венгерским колдунам. Но нет, это не рукопись, посвященная демонам. Хотя в определенных кругах текст считается богохульным.

Вигор осторожно раскрыл обложку, следя за тем, чтобы не приложить чрезмерного усилия к переплету. Он показал страницы, написанные на латыни.

– На самом деле это гностическая книга Библии.

Склонившись над манускриптом, Рейчел, хорошо владеющая латынью, перевела вслух первые строчки:

– «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой…» – Узнав эти слова, она оглянулась на дядю. – Это же Евангелие от Фомы!

Монсеньор кивнул.

– Апостола, усомнившегося в воскрешении Христа.

– Но почему оно переплетено в человеческую кожу? – с отвращением произнесла Рейчел. – Зачем вашему пропавшему без вести коллеге понадобилось присылать вам такие жуткие вещи?

– В качестве предупреждения.

– Предупреждения о чем?

Вигор снова обратил свое внимание на череп.

– Заклинание, написанное здесь, – это мольба к Господу спасти мир от гибели.

– Хоть я, вне всякого сомнения, полностью поддерживаю это обращение, какое отношение…

Монсеньор не дал ей договорить.

– На черепе, в центре закрученной по спирали надписи, начертана пророческая дата грядущего апокалипсиса. Я перевел число из древнееврейского календаря в современную форму. – Он прикоснулся пальцем к макушке черепа. – Вот почему отец Иосип дал о себе знать и прислал мне эти реликвии.

Рейчел молча ждала его объяснения.

Вигор посмотрел в окно на комету, сияющую на ночном небе, настолько яркую, что в сравнении с ней меркла луна. Когда он увидел зависшую в вышине вестницу судьбы, его охватила дрожь.

– Дата конца света… это будет через четыре дня.

Часть первая Разрушение и огонь

Глава 1

17 ноября, 07 часов 45 минут

по тихоокеанскому поясному времени

Авиабаза Лос-Анджелес

Эль-Сегундо, штат Калифорния

Паника нарастала.

Находясь на наблюдательной площадке над центром управления, Пейнтер Кроу чувствовал отчаяние от того, что внезапно смолкла болтовня находившихся здесь сотрудников. Волнение пробежало по цепочке командования и распространилось на весь Ракетно-космический центр. В столь ранний час здесь присутствовало только высшее руководство базы, а также главы нескольких исследовательских подразделений министерства обороны.

Просторный зал внизу выглядел уменьшенной копией центра управления полетами НАСА. От трех огромных жидкокристаллических экранов на дальней стене расходились ряды компьютерных консолей и пультов управления спутниками. На средний экран была выведена карта мира, исчерченная светящимися линиями, которые отображали траектории двух военных спутников и путь кометы.

На два экрана по бокам выводились в реальном времени кадры, снятые телевизионными камерами спутников. На левом – на фоне открытого космоса медленно перемещался изгиб земной поверхности. На правом – экран заполняло ослепительное сияние хвоста кометы, словно вуалью закрывавшего расположенные за ним звезды.

– Что-то пошло не так, – прошептал Пейнтер.

– Что ты имеешь в виду? – Его начальник стоял рядом с ним на наблюдательной площадке.

Генерал Грегори Меткалф возглавлял УППОНИР, Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, ведомство в составе Министерства обороны. Выпускник академии Уэст-Пойнт, Меткалф, негр лет пятидесяти с небольшим, был в полной военной форме.

Напротив, на Пейнтере был простой черный костюм, которому придавали еще более небрежный вид высокие ковбойские сапоги. Эти сапоги подарила ему Лиза, которая в настоящий момент отправилась в экспедицию в Нью-Мексико. Наполовину индеец, Кроу, наверное, должен был бы чураться таких сапог, но они ему, наоборот, нравились, особенно из-за того, что напоминали о невесте, с которой он не виделся уже целый месяц.

– Что-то напугало дежурного офицера, – объяснил Пейнтер, указывая на техника, сидевшего за консолью во втором ряду.

В этот момент ведущий специалист проекта присоединился к своему коллеге.

Меткалф небрежно махнул рукой.

– Ребята справятся. Это их работа. Они знают, что делают.

Генерал тотчас же вернулся к прерванному разговору с командующим 50-й космической эскадрильей, базирующейся в Колорадо-Спрингс.

По-прежнему встревоженный, Пейнтер внимательно следил за тем беспокойством, которое нарастало в центре. Его пригласили сюда наблюдать за этой сверхсекретной военной операцией не только потому, что он был директором группы «Сигма», действующей под эгидой УППОНИР, но также потому, что он лично разработал одно из устройств, установленное на борту спутников.

Оба спутника, ИГЭ-1 и ИГЭ-2, были запущены в космос четыре месяца назад. Аббревиатура «ИГЭ» обозначала «интерполяцию геодезического эффекта»; это название было впервые предложено военным астрофизиком, возглавлявшим один из проектов в рамках исследования силы земного притяжения. Ученый намеревался провести полный анализ искривления пространства и времени вокруг Земли, что должно было позволить более точно рассчитывать траектории баллистических ракет и спутников.

Эти работы были амбициозны уже сами по себе, но после того, как пару лет назад двумя астрономами-любителями была обнаружена приближающаяся к Земле комета, проект был спешно переориентирован на новую цель – особенно когда выяснилось, что небесная странница обладает аномальной энергетической сигнатурой.

Пейнтер искоса взглянул на свою соседку слева, отметив, как напряжена гибкая фигура сотрудницы Астрофизической обсерватории Смитсоновского института[45].

Несмотря на свои двадцать три года, доктор Джада Шоу обладала высоким ростом при худощавом телосложении бегуньи. Ее кожа была цвета крепкого кофе, а черные волосы вились короткими жесткими кудрями, подчеркивая длинный изгиб шеи. Одетая в джинсы и белый халат, она стояла, скрестив руки на груди, и нервно покусывала ноготь большого пальца.

Семнадцать месяцев назад молодую ученую-астрофизика похитили из Гарвардского университета и привлекли к этому сверхсекретному военному проекту, создав ей все условия для работы. Очевидно, девушка до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и старалась всеми силами это скрыть.

Ничего хорошего в этом не было. У доктора Шоу не было никаких причин так волноваться. Своей работой она уже успела заслужить международное признание. С помощью квантовых уравнений – эти вычисления выходили далеко за рамки научных познаний Пейнтера – молодая астрофизик разработала необычную теорию, связанную с так называемой «темной энергией», таинственной силой, которая составляла три четверти Вселенной и отвечала за ее ускоряющееся расширение в космическом пространстве.

Дальнейшим свидетельством незаурядного дарования доктора Шоу стало то, что она единственная из физиков обратила внимание на небольшие аномалии в поведении приближающейся небесной гостьи, ярко сияющей на ночном небе, кометы, получившей обозначение ИКОН.

Полтора года назад Джада Шоу задействовала новейшую камеру регистрации темной энергии, с матрицей в 570 мегапикселей, разработанную лабораторией Ферми здесь, в Штатах, и установленную в обсерватории в горах Чили. С ее помощью она проследила за продвижением кометы. Именно тогда ей удалось обнаружить аномалии, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о том, что комета отражает или сама выделяет темную энергию.

Эти работы тотчас же были засекречены по соображениям национальной безопасности. Подобный источник новой энергии обладал огромным, неограниченным потенциалом – как экономическим, так и военным.

С этого момента сверхсекретный проект ИГЭ перенацелился на одну-единственную задачу: исследование потенциала темной энергии, которой обладала комета. Замысел заключался в том, что ИГЭ-2 предстояло пересечь сияющий хвост кометы, попытаться уловить аномальную энергию, обнаруженную доктором Шоу, и передать ее на второй спутник, кружащийся вокруг Земли.

К счастью, для того, чтобы ИГЭ смог выполнить эту задачу, инженерам пришлось внести лишь самые минимальные изменения в конструкцию спутника, который первоначально создавался для других целей. Изначально в его сердце была установлена идеальная сфера из чистого кварца. Предполагалось, что, когда спутник будет выведен на орбиту, эту сферу раскрутят с целью создания гироскопического эффекта, который можно было бы использовать для съемки искривления пространства и времени вокруг земной массы. Если эксперименты пройдут успешно, луч темной энергии от одного спутника к другому вызовет кратковременное возмущение в этой кривой.

Это был очень смелый эксперимент. Даже кварцевый гироскоп теперь в шутку называли «Глазом Бога». Пейнтер оценил новое прозвище, мысленно представив сверкающую сферу, которая вращается, ожидая возможности заглянуть в тайны Вселенной.

Послышался голос ведущего специалиста:

– Космический аппарат войдет в зону хвоста через десять минут!

Начался обратный отсчет. Взгляд доктора Шоу оставался прикован к потоку данных, бегущему по огромному экрану.

– Директор Кроу, надеюсь, вы ошибались, – сказала Джада. – Относительно того, что возникли какие-то неприятности. Сейчас не время для ошибок, особенно если учесть, что мы собираемся прикоснуться к энергии, связанной с рождением нашей Вселенной.

«В любом случае, – подумал Пейнтер, – теперь уже поздно поворачивать обратно».


07 часов 55 минут

На протяжении шести мучительно долгих минут траектория движения ИГЭ-2 медленно исчезала в глубинах потока ионизированного газа и пыли. Правый экран, тот, на который выводилось изображение с телевизионной камеры спутника, заполнило сплошное белое «молоко». Теперь ИГЭ летел вслепую, полагаясь исключительно на телеметрическую информацию.

Пейнтер попытался охватить сразу все, улавливая царящее в зале возбуждение, ощущая историческое значение момента.

– Я регистрирую выброс энергии в ИГЭ-2! – доложил техник-связист, прильнувший к экрану.

Раздались жидкие восторженные восклицания, однако они быстро затихли, задавленные напряжением текущего момента. Эти данные могли быть ошибочными.

Все взгляды переключились на другую консоль, за которой сидел инженер-штурман, следивший за движениями спутника. Тот покачал головой. Судя по всему, не было никаких свидетельств того, что энергия, перехваченная первым спутником, была передана на его близнец, находящийся на орбите Земли. Внезапно инженер вскочил на ноги.

– Есть что-то! – закричал он.

К нему поспешил главный специалист РКЦ.

Пока все ждали подтверждения, доктор Шоу указала на экран с картой мира, по которому бежали строки телеметрической информации.

– Пока что выглядит многообещающе.

Раз вы так считаете…

В ползущем потоке данных для Пейнтера не было никакого смысла. И теперь этот поток пополз еще быстрее. Прошла еще одна напряженная минута, и стремительно бегущие по экрану цифры слились в сплошную неразборчивую полосу.

Техник-связист вскочил на ноги. На его консоли мелькали сообщения об ошибках и предупреждениях. Он тщетно пытался следить за продвижением спутника сквозь хвост кометы.

– Сэр, уровень энергии здесь зашкаливает, система не справляется с нагрузкой. Что мне делать?

– Немедленно отключить! – приказал главный специалист.

Продолжая стоять, связист быстро застучал по клавиатуре.

– Не получается, сэр! Системы управления и навигации спутника не отвечают.

Огромный экран справа внезапно погас.

– Теперь также пропал сигнал с телекамеры, – добавил техник.

Пейнтер мысленно представил спутник, летящий в пустоте сквозь холодный поток космического мусора, погруженный в кромешную темноту.

– Сэр! – Инженер, управляющий спутником ИГЭ-1, поднял руку, подзывая к себе главного специалиста. – Я только что получил новые показания. Вам нужно на них взглянуть.

Доктор Шоу переместилась к самым перилам, стараясь хоть одним глазом взглянуть на консоль. Пейнтер присоединился к ней, вместе с большинством высших офицеров, находившихся на наблюдательной платформе.

– Геодезический эффект меняется, – объяснил инженер, показывая на монитор. Отклонение ноль целых две десятых процента.

– Это просто невозможно, – пробормотала стоящая рядом с Пейнтером доктор Шоу. – Если только пространственно-временной континуум вокруг Земли не начинает сминаться складкой.

– И посмотрите, – продолжал инженер. – Гироскопический момент «Глаза» усиливается, усиливается значительно больше по сравнению с оценками, полученными перед запуском спутника. Я даже получаю сигнатуру ускорения!

Доктор Шоу крепче стиснула перила ограждения, казалось, готовая прыгнуть вниз.

– Этого не может быть, если только «Глаз» не получает энергию из внешнего источника.

Пейнтер почувствовал, что Джаде хочется во всеуслышание заявить, что причиной этого является темная энергия, но она сдержалась, не спеша делать скоропалительные выводы.

Раздался еще один голос – с поста, обозначенного «КОНТРОЛЬ».

– ИГЭ-1 теряет стабильность орбиты!

Пейнтер повернулся к большому экрану посредине, на который выводились карта мира и траектории спутников. Ровная синусоида ИГЭ-1 заметно исказилась.

– Судя по всему, гироскопические силы внутри спутника выталкивают его с орбиты, – объяснила доктор Шоу. В ее голосе прозвучала паника, к которой примешивалось восторженное возбуждение.

Левый экран показал, что профиль Земли становится больше, заполняя весь монитор, заслоняя черную пустоту открытого космоса. Спутник сошел с орбиты и начал медленное падение обратно в гравитационный колодец, из которого появился.

Передаваемое изображение быстро теряло четкость, заполняясь призрачными тенями, удваивающими и утраивающими картинку. Это говорило о том, что спутник вошел в верхние слои атмосферы. Быстро проносились очертания континентов, клубящиеся облака, ярко-синие просторы океанов. Через мгновение и этот экран также погас.

В центре воцарилась гнетущая тишина.

На экране с картой мира линия движения спутника расщепилась на конце в бахрому – это главный компьютер попытался экстраполировать различные траектории падения, принимая в расчет всевозможные переменные величины: завихрения в верхних слоях земной атмосферы, угол вхождения, скорость, с которой космический аппарат будет разваливаться на части.

– Судя по всему, обломки рассыплются вдоль восточной границы Монголии, – заметил специалист по телеметрической информации. – Возможно, что-то упадет и на Китай.

– Можно не сомневаться, Пекин подберет все до последней пылинки, – проворчал себе под нос командующий 50-й космической эскадрильей.

Пейнтер был с этим согласен. Китай обязательно заметит проносящийся над его территорией поток пылающего космического мусора.

Генерал Меткалф многозначительно посмотрел на Пейнтера. Тот понял, что означает этот взгляд. Новейшие технологии, воплощенные в спутнике, были строго засекречены. Они ни в коем случае не должны попасть в чужие руки.

На какую-то долю секунды левый экран ожил, но тотчас же снова погас – последняя судорога умирающего спутника.

– «Птичка» умерла! – наконец объявил управляющий полетами. – Все передачи прекратились. Теперь это просто падающая каменная глыба.

Поток телеметрической информации на экране с картой мира замедлил свой бег, затем полностью остановился.

Внезапно доктор Шоу схватила Пейнтера за руку.

– Нужно вывести на экран последнее изображение, – сказала она. – То, которое было получено перед самой гибелью спутника.

По-видимому, Джада увидела какую-то аномалию, нечто такое, что вселило в нее ужас.

Меткалф также услышал ее восклицание.

Пейнтер повернулся к своему начальнику.

– Прикажите, чтобы это было выполнено. Нельзя терять ни минуты.

Приказание было быстро передано по цепочке в центр управления. Инженеры и техники засуетились, творя волшебство. Через несколько минут заново оцифрованное, обработанное и подчищенное последнее мелькнувшее изображение опять расцвело на большом экране.

Послышались встревоженные возгласы.

Меткалф склонился к уху Пейнтера.

– Если хотя бы одно дуновение от этого спутника уцелело, его нужно обнаружить любой ценой. Оно ни в коем случае не должно попасть к нашим врагам.

Пейнтер не возражал, полностью согласный со своим начальником.

– У меня уже есть оперативники на месте.

Генерал вопросительно посмотрел на него, без слов вопрошая, как такое оказалось возможно.

Простое везение.

Однако нужно воспользоваться этим благоприятным случаем и тотчас же собрать поисковую команду. И все же Пейнтер молча смотрел на экран, не в силах оторвать от него взгляд.

Это была панорама Восточного побережья Соединенных Штатов, заснятая в то мгновение, когда спутник огненным метеором входил в плотные слои атмосферы. Изображение было достаточно подробным, чтобы разобрать крупнейшие приморские мегаполисы.

Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон.

Все города лежали в дымящихся развалинах.

Глава 2

17 ноября, 23 часа 58 минут

по пекинскому поясному времени

Макао, Китайская Народная Республика

Охотясь за призраком, они пересекли половину земного шара.

Следуя за полуночной толпой, коммандер Грей Пирс сошел с парома на залитый ярким светом причал. Быстроходный катамаран совершил переход от Гонконга до полуострова Макао чуть больше чем за час. Стоя в очереди к паспортному контролю, Грей потянулся, разминая затекшую спину.

Туристы в большом количестве стекались на полуостров, чтобы принять участие в красочном фестивале Водяных фонарей, устроенном в честь появившейся в небе кометы. Сегодня ночью устраивались пышные празднования, в воды озер и рек запускали тысячи плавающих фонарей в качестве подношения духам умерших. Сотни огоньков качались даже на волнах вокруг причала, подобно россыпи светящихся цветов.

Стоявший в очереди впереди Грея сморщенный старик держал в руке плетенную из прутьев тростника клетку с живым гусем. И хозяин, и птица выглядели мрачными, что полностью соответствовало настроению Грея, измученного семнадцатичасовой дорогой.

– Почему эта утка все время пялится на меня? – недовольно проворчал Джо Ковальски.

– По-моему, это не просто утка, – ответил Грей.

Верзила Ковальски, одетый в джинсы и длинное пальто, был на голову выше Грея – то есть он возвышался над всеми вокруг. Кое-кто украдкой фотографировал американского гиганта с высеченным из камня лицом и коротким армейским «ежиком» на голове, словно случайно забредшего сюда Годзиллу[46].

Грей повернулся к своему второму спутнику.

– Нам не приходится особенно рассчитывать на то, что наш человек сможет предложить нам что-либо существенное. Ты это понимаешь, не правда ли?

Сейхан пожала плечами, вроде бы равнодушно, однако даже по одной-единственной складке между бровей Грей почувствовал ее внутреннее напряжение. Они проделали столь долгий путь, чтобы лично переговорить с нужным человеком. Для Сейхан эта встреча была последней надеждой выяснить судьбу своей матери, которая бесследно исчезла двадцать два года назад, похищенная из собственного дома во Вьетнаме группой вооруженных людей. Сейхан тогда было девять лет. Долгое время она считала, что ее мать погибла, – до тех пор, пока четыре месяца назад не всплыла новая информация, позволяющая предположить, что мать до сих пор жива. «Сигме» пришлось задействовать все свои собственные ресурсы и связи в разведывательном сообществе, чтобы организовать поиски.

Скорее всего, это был очередной тупик, и тем не менее нужно было убедиться наверняка.

Впереди толпа рассеялась, и Сейхан наконец подошла к посту пограничного контроля. Она была в черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке, свободной изумрудно-зеленой блузке в тон глазам и кашемировом жилете, чтобы защититься от ночной прохлады.

По крайней мере, Сейхан не бросалась в глаза здесь, где девяносто девять процентов народу имело азиатское происхождение. Однако поскольку в ее случае к азиатской крови примешивалась еще и европейская, результат получался более выразительным. Узкое лицо с высокими скулами казалось высеченным из бледного мрамора. Миндалевидные глаза сверкали подобно полированному нефриту. Мягкими в ней были только иссиня-черные волосы, ниспадавшие свободными волнами.

Все это не укрылось от внимания пограничника.

Толстый офицер, чье дородное брюшко напирало на пуговицы форменного мундира, уселся прямее, когда Сейхан подошла к нему. Двигаясь с кошачьим изяществом, в равной мере наполненным силой и угрозой, молодая женщина спокойно посмотрела пограничнику в глаза, протягивая свой паспорт. Ее документы, как и документы Грея и Ковальски, были фальшивыми, но они уже прошли более строгий контроль на границе в Гонконге, куда все трое прилетели из Вашингтона.

Ни у Грея, ни у Ковальски, ни тем более у Сейхан не было ни малейшего желания раскрывать китайским властям свое настоящее имя. Грей и Ковальски были сотрудниками «Сигмы», секретного подразделения в составе УППОНИР, занимающегося оперативной работой, которое состояло из бывших бойцов сил специального назначения, дополнительно получивших образование в различных областях науки, для эффективного противодействия глобальному терроризму. Сейхан в прошлом была наемной убийцей, работавшей на международную преступную организацию, до тех пор пока сила обстоятельств не вынудила ее вступить в союз с «Сигмой». Однако формально она так и не стала сотрудницей подразделения, предпочитая оставаться в тени.

По крайней мере так обстояло дело до настоящего времени.

После того как Грей и Ковальски также прошли пограничный контроль, все трое покинули морской вокзал и подозвали такси. Пока машина протискивалась к тротуару сквозь плотную толпу, Пирс разглядывал широкую полосу полуострова Макао и соседние острова. Вокруг сияло манящее море неона, гремела музыка, сквозь которую пробивались отголоски людского гомона.

Макао, бывшая португальская колония, превратился в «Город греха» на побережье южного Китая – мекку азартных игр, размерами доходов уже превзошедшую Лас-Вегас. Всего в нескольких шагах от вокзала паромной переправы возвышалась золотая башня «Сэндс-Макао», одного из крупнейших казино города. По слухам, строительство огромного комплекса, обошедшегося в триста миллионов долларов, окупилось меньше чем за год. Воротилы игорного бизнеса продолжали стекаться в Макао, и новые казино росли как грибы после дождя. Общее их количество уже достигло тридцати трех, и это на город размерами в шесть раз меньше Вашингтона.

То, что происходит в Макао, остается в Макао.

И Грея такое положение дел полностью устраивало. Дожидаясь, когда такси доберется до них, он продолжал внимательно наблюдать за окружающей их толпой. Кто-то попытался отпихнуть его в сторону и завладеть машиной сам, но Грей железной рукой остановил нахала. Нагнув голову, Ковальски опустился на переднее сиденье, а Грей и Сейхан устроились сзади.

Подавшись вперед, молодая женщина быстро заговорила с водителем по-китайски. Через мгновение машина уже устремилась к месту назначения.

Откинувшись назад, Сейхан протянула Грею его бумажник. Тот изумленно уставился на свои деньги.

– Где ты его?..

– Тебя обчистил карманник. В здешних местах нужно держать ухо востро.

Сидевший впереди Ковальски громко рассмеялся.

Задумавшись, Пирс вспомнил человека, который пытался его оттолкнуть, чтобы завладеть такси. На самом деле это была лишь уловка с целью отвлечь его внимание, в то время как напарник облегчал содержимое его карманов. К счастью, Сейхан также обладала определенными навыками, приобретенными на улицах, во многом похожих вот на эти.

После того как была похищена ее мать, Сейхан росла в убогих детских домах, разбросанных по всей Юго-Восточной Азии, до тех пор пока ее не забрали с улиц, чтобы обучить искусству убивать. На самом деле они с Греем впервые встретились, когда молодая женщина выстрелила ему в грудь – не самое теплое знакомство. И вот теперь, после разгрома преступного картеля, на который она работала, Сейхан снова осталась сиротой, плывущей по течению, не зная, на что опереться в этом новом мире.

Она была наемной убийцей, не имеющей корней. Даже Грей опасался, что она может в любую минуту исчезнуть и больше никогда не появиться. Хотя за последние четыре месяца они сблизились, работая бок о бок в поисках матери Сейхан, молодая женщина по-прежнему сохраняла между ними глухую стену, принимая дружбу Грея, его поддержку и один раз даже разделив с ним постель. В тот раз они просто заработались допоздна, и это был только вопрос удобства, ничего более. И все же Грей не мог заснуть, лежа рядом с Сейхан, слушая ее дыхание, глядя на то, как она подергивается во сне.

Она оставалась диким зверем, норовистым, хищным, осторожным. Если приближаться к ней слишком быстро, можно ее спугнуть, и тогда она убежит прочь.

Вот и сейчас Сейхан сидела в такси напряженная, натянутая, словно струна виолончели. Протянув руку, Грей обхватил ее за плечо, привлекая к себе. Он почувствовал, как сталь ее мышц постепенно смягчается. Не сопротивляясь, молодая женщина прильнула к нему. Одной рукой она рассеянно теребила маленький брелок на шее в виде крохотного серебряного дракона. Другая отыскала руку Грея, палец скользнул по шраму на тыльной стороне запястья.

До тех пор пока Сейхан не найдет свое место в этом новом мире, рассчитывать на большее не приходилось. Грей чувствовал, чем подпитывалась энергия поисков ее матери, продолжавшихся уже четыре месяца. Для Сейхан это была возможность заново узнать себя, возродить связь с единственным человеком в мире, который любил и оберегал ее, восстановить потерянную семью. Лишь тогда, подозревал Грей, она сможет отвернуться от прошлого и заглянуть в будущее.

И он разделял эту цель, жаждал, чтобы Сейхан достигла ее, и готов был сделать все возможное, чтобы это произошло.

– Если этому типу хоть что-нибудь известно, – объявил Грей вслух, – мы из него это вытрясем.


0 часов 32 минуты

– Они уже в пути, – доложил звонивший. – На месте они будут через несколько минут.

– И ты убедился в том, Томаш, что это именно они?

Чжулон Дельгаду расхаживал вдоль своего письменного стола, сделанного из цельного куска цейлонского атласного дерева. Это дерево было очень редким и очень дорогим, что полностью отражало вкусы хозяина стола. Весь кабинет был заполнен антиквариатом, смесь португальского и китайского, как и сам Дельгаду.

– Мы предприняли попытку похитить документы у того из мужчин, который ниже ростом, – объяснил Томаш, – но вмешалась женщина. Каким-то образом ей удалось отобрать у нас его бумажник.

Определенно, мастерства в подобных делах ей не занимать.

Остановившись, Чжулон прикоснулся к одной из трех фотографий, лежавших на столе. Подобно ему самому, эта женщина представляла собой смесь европейской и азиатской культур, но только в ее случае это были французская и вьетнамская кровь.

Дельгаду увидел свое отражение, мелькнувшее на черном экране компьютерного монитора. Он носил фамилию своего отца, символизирующую португальское присутствие в Макао, которое уходило корнями к опиумным войнам начала девятнадцатого столетия. Но именем своим он был обязан материнской линии. Точно так же от отца ему достались круглые глаза и обильная растительность на лице, а от матери – утонченные черты и гладкая кожа. Хотя ему было уже за сорок, многие давали ему на вид гораздо меньше. Другие ошибочно полагали, что его юношеские манеры поведения свидетельствуют о недостатке опыта, – и совершали еще более роковую ошибку, стремясь этим воспользоваться.

Подобные промахи допускались только один раз.

Чжулон переключил свое внимание на женщину на фотографии. Наемная убийца с богатым послужным списком – неудивительно, что за ее голову была назначена высокая награда. Пока что самой щедрой оказалась израильская спецслужба «Моссад», которая так оценила какие-то былые ее преступления. Дельгаду заверили в том, что ее убьют, заставят замолчать до того, как кому-либо станет известно об его причастности.

В этом заключался главный его талант: двигаться незаметно, действовать, оставаясь в стороне, использовать любую возможность.

Затем Чжулон изучил фотографию солдата, бывшего спецназовца. Загорелое лицо, серо-голубые глаза с морщинками от солнца в уголках, волевой подбородок, покрытый тенью черной щетины. Ставки на этого человека продолжали расти, особенно на протяжении последних двенадцати часов. Похоже, он нажил себе массу врагов – или же ему были известны какие-то важные тайны. Это не имело значения. Чжулона интересовала исключительно оплата. Пока что самую высокую цену предложил анонимный клиент из Сирии.

Третий мужчина с лицом гориллы, похоже, был простым телохранителем. Его нужно будет просто устранить с дороги, чтобы добраться до настоящей награды.

Но сперва Чжулону нужно было изолировать этих людей.

Проще всего было бы схватить их прямо в здании морского вокзала, однако подобное похищение у всех на глазах привлекло бы слишком большое внимание. После того как Макао в 1999 году перешел под юрисдикцию Китая, Чжулону приходилось действовать более скрытно. Однако были тут и свои положительные стороны: жесткие меры нового правительства очистили полуостров от большей части враждующих между собой преступных триад, избавив Чжулона от конкуренции и позволив ему упрочить власть своей собственной организации. Теперь, как босс Макао, как кое-кто его называл, он имел свою долю во всем, а китайское правительство по большей части закрывало глаза на его деятельность, довольное тем, что в делах царит строгий порядок, а чиновники еженедельно получают свою долю.

Макао богател, и вместе с ним богател Чжулон.

– Твои люди уже прибыли в казино «Лиссабон»? – спросил он Томаша, убеждаясь в том, что никаких ошибок не будет. – Они готовы встретить наших гостей?

– Sim, senhor[47].

– Хорошо. Какое сопротивление вы ожидаете встретить?

– Огнестрельного оружия ни у кого из них нет. Однако мы подозреваем, что у всех троих есть при себе ножи. Но это не должно создать никаких проблем.

Чжулон удовлетворенно кивнул.

Закончив разговор по телефону, он бросил взгляд на плазменный экран, стоящий на старинном португальском морском сундуке. Люди Томаша заблаговременно подкупили одного из охранников казино «Лиссабон», чтобы тот предоставил доступ к системе внутреннего видеонаблюдения, в первую очередь к камере, установленной в одном из кабинетов люкс, расположенных отдельно от главного игрового зала. Подобных кабинетов в Макао было в изобилии; они обслуживали крупных игроков, желающих получить в свое распоряжение отдельный стол или собирающихся повеселиться в обществе элитных проституток.

Сейчас в этом кабинете находился всего один человек; он сидел на обтянутом красным шелком диване, дожидаясь гостей. В течение последних нескольких дней этот человек слишком много говорил, рассказывая всем кому ни попадя об этой ночной встрече, делясь надеждами на скорое богатство. А как только пошли разговоры о недавно появившихся больших деньгах, причем нежданно свалившихся из-за границы, это известие достигло ушей Чжулона Дельгаду. И он быстро установил личности новоприбывших.

Там, где текут деньги, всегда можно получить прибыль.

Чжулон шагнул за письменный стол. Его родовой особняк выходил на площадь Леал-Сенаду, историческое колониальное сердце Макао, где на протяжении столетий проходили парадным строем португальские войска, а теперь по праздникам плясали китайские драконы. Вот и сегодня ночью все деревья были увешаны фонарями и клетками с певчими птицами. Напротив особняка в маленьком храме, посвященном умершим, в глиняных чашках горели свечи, призванные освещать дорогу душам, покинувшим свои тела.

Но самый большой огонь висел в небе, дрожащий и яркий: серебристое пламя кометы.

Удовлетворенный, Чжулон уселся в кресло и полностью обратил свое внимание на плазменный экран, готовый насладиться ночным развлечением в казино «Лиссабон».


0 часов 55 минут

Это был не тот Макао, который помнила Сейхан.

Выйдя из такси, молодая женщина огляделась по сторонам. Прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как она в последний раз бывала здесь. По дороге из порта ей так и не удалось узнать тот сонный португальский городишко из прошлого, с узенькими улочками, особняками в колониальном стиле и вычурными площадями. Теперь все это скрывалось за уходящими ввысь стенами неона и сверкающего стекла. В прошлом даже казино «Лиссабон» представляло собой довольно убогое заведение, ничем не похожее на тот пышный подарочный торт, каким стало теперь, не говоря уж про самую последнюю редакцию, «Гранд-Лиссабон», позолоченную башню тысячу футов высотой в форме цветка лотоса.

Определенно, не тот Макао, который помнила Сейхан.

Единственным напоминанием о тех сонных временах были тысячи горящих фонарей, плавающих по водам озера Нам-Вань. На берегу курились благовония, наполнявшие мягкий ветерок с моря ароматами гвоздики, иллициума и сандалового дерева. Эта традиция почитать умерших уходила в прошлое на тысячи лет.

За долгие годы Сейхан сама пустила множество таких фонариков в память о своей матери.

Но, возможно, больше этого не будет.

Взглянув на часы, Грей тронул молодую женщину за плечо.

– У нас осталось всего пять минут. Похоже, мы опоздаем.

Они с Ковальски двинулись впереди, а Сейхан следовала за ними, отстав на шаг – не как покорная жена, а чтобы прикрывать их с тыла. Пусть Макао скрыл свое лицо за сиянием неоновых вывесок, но Сейхан знала, что, когда столько роскоши сосредоточено в таком малом пространстве, особенно в регионе, не привычном к подобному богатству, преступность и коррупция пускают глубокие корни. Она знала, что за глянцевым фасадом в темных переулках по-прежнему процветал старый Макао – место гангстерских разборок, торговли людьми и убийств.

Сейхан заметила стайку тайских проституток, толкущихся у входа, – пример сети коррупции, раскинувшейся из Макао по всему региону. Одна из них шагнула было к Грею, привлеченная его европейским лицом, намекающим на возможность неплохо заработать, но Сейхан перехватила взгляд ее накрашенных глаз, и девушка поспешно попятилась назад.

Все трое прошли под сияющими неоновыми лентами казино «Лиссабон» и вошли внутрь. Им в нос тотчас же ударило зловоние табачного дыма, от которого заслезились глаза и запершило в горле. Висящее в воздухе сизое облако сгущало полумрак, придавая зловещий вид расположенному прямо впереди главному игровому залу.

Сейхан шла следом за Греем в это сердце темноты.

Здесь не было обильного сияния казино Лас-Вегаса. Это было игорное заведение старой школы, времен «Крысиной стаи»[48]. Низкий потолок, тусклое освещение. Звенели и мигали огнями игральные автоматы, однако им был отведен отдельный зал по соседству. Здесь же были только игровые столы: баккара, пай-гоу, сик-бо, фань-тань. Вокруг столов толпились мужчины с рябыми лицами и угрюмые женщины, непрерывно курящие, сжимающие в руках талисманы на удачу, привлеченные сюда не только азартом, но и надеждой. Над головой висели двенадцать стилизованных драконов, которые держали в своих лапах светящиеся шары, изменяющие цвет. К сожалению, два шара не горели, что говорило о недостатках обслуживающего персонала.

И тем не менее Сейхан поймала себя на том, что расслабилась, наслаждаясь беспощадной сущностью заведения, восхищаясь отсутствием притворства. Здесь она чувствовала себя в своей стихии.

– Лифты вон там, – сказал Грей, указывая на площадку слева.

Цель назначения находилась несколькими этажами выше, еще глубже в погруженных в полумрак закоулках комплекса, в лабиринте кабинетов люкс, где текло истинное богатство Макао. Количество столов, спрятанных здесь, в тиши укромных кабинетов, значительно превосходило то, каким мог похвастаться главный зал.

Войдя в кабину лифта, Грей нажал кнопку четвертого этажа. Кабинеты высшего уровня люкс обслуживались исключительно частными увеселительными компаниями, которые ублажали состоятельных клиентов, как только могли, удовлетворяя любые их прихоти. Даже подземный торговый центр выполнял роль места, где в ожидании клиентов также прогуливались проститутки, где можно было снять любую приглянувшуюся девушку.

Здесь вели дело двадцать компаний, в том числе несколько принадлежащих синдикатам организованной преступности, помимо всего прочего, занимающимся отмыванием денег. Подобная анонимность как нельзя лучше устраивала Грея и Сейхан. Они пришли сюда, выдавая себя за двух состоятельных игроков. Плата осведомителю пройдет через управляющую компанию, что позволит им сохранить свои руки чистыми. Стоявшая перед ними задача была предельно простой: получить информацию, расплатиться и уйти.

Кабина подняла их в холл, оформленный поблекшими потугами на роскошь, в красных и золотых тонах. Вдоль стен коридора тянулись двери, перед большинством из которых дежурили крепкие ребята.

Ковальски обвел их взглядом, словно раздраженный бык.

– Сюда, – сказала Сейхан, идя первой.

Теперь, когда стал виден конец, она спешила. Это была ее последняя надежда выяснить судьбу своей матери: все остальные ниточки оборвались, одна за другой. Молодая женщина старалась, как могла, скрыть свое волнение. На протяжении последних четырех месяцев она стремилась полностью сосредоточиться на занятиях, оставаясь сверхбдительной, стараясь не обращать внимания на комок в груди, сплетение надежды, отчаяния и страха. Вот почему она не подпускала Грея близко к себе, несмотря на его очевидное желание исследовать самые сокровенные глубины ее души. Сейхан боялась потерять контроль над собой.

Нужный им кабинет находился в самом конце коридора. Перед дверью стояли двое верзил с топорщащимися под мышками пиджаками – телохранители, предоставленные компанией, которая забронировала кабинет.

Подойдя к ним, Сейхан показала свои фальшивые документы. Грей и Ковальски последовали ее примеру.

Только после этого один из телохранителей, постучав в дверь, открыл ее, пропуская гостей внутрь. Стены были выкрашены золотистой краской, ковер украшали орнаменты из красных и черных геометрических фигур. Слева стоял одинокий столик для баккара, обтянутый зеленым сукном, а справа столпились стулья и кресла с обивкой из алого шелка. В кабинете находился всего один человек.

Доктор Хван Пак.

Именно его присутствием и объяснялись чрезвычайные меры предосторожности. Доктор Пак являлся ведущим специалистом Ядерного научно-исследовательского центра Йонбён в Северной Корее – где вырабатывался обогащенный уран для корейской атомной программы. Кроме того, у него была страсть к азартным играм, хотя об этом знали лишь считаные разведывательные ведомства.

Загасив сигарету, Хван Пак поднялся с дивана. Всего лишь на пару дюймов выше пяти футов, он был тощий как трость. Слегка поклонившись, доктор Пак устремил взгляд на Грея, словно почувствовав, кто здесь главный. На Сейхан, как на женщину, он даже не обратил внимания.

– Вы опоздали, – вежливо, но твердо заявил Хван Пак. Говорил он с едва заметным акцентом. Сунув руку в карман, достал сотовый телефон. – Вы купили один час моего времени. За восемьсот тысяч, как было условлено.

Сейхан скрестила руки на груди, предоставив Грею ввести код для перевода денег, полученный от устроительной компании.

– Сейчас – четыреста тысяч, – сказал Грей. – Остальное – когда я буду удовлетворен вашей информацией.

Цена была выражена в гонконгских долларах, что по обменному курсу составляло около восьмидесяти тысяч в американской валюте. Сейхан с радостью заплатила бы вдесятеро больше, только если бы этот человек действительно располагал какой-либо достоверной информацией о ее матери. А по мелькнувшему у Хван Пака в глазах отчаянию она догадалась, что корейский ученый довольствовался бы и гораздо меньшей суммой, чем ему было предложено. Ему нужно было заплатить весьма неприятные долги, и, вполне вероятно, даже тех денег, которые он должен был сейчас получить, ему могло на это не хватить.

– Вы не будете разочарованы, – сказал Хван Пак.


01 час 14 минут

Из своего кабинета в центре Макао Чжулон Дельгаду с улыбкой наблюдал за тем, как Хван Пак махнул рукой, приглашая своих гостей в обтянутые красным шелком кресла. Верзила задержался и, пройдя к столику для баккара, оперся о него задом, рассеянно барабаня пальцами по мягкому сукну.

Две дорогостоящие цели, женщина-убийца и бывший солдат, прошли следом за северокорейским ученым и сели.

Чжулон пожалел о том, что не может подслушать их разговор – камера видеонаблюдения в «Лиссабоне» передавала только изображение.

А жаль.

Но это была мелкая досада по сравнению с ожидаемой наградой.

И Чжулону было прекрасно известно: «Все достается тому, кто умеет ждать».


01 час 17 минут

Сейхан предоставила Грею вести разговор с Хван Паком, почувствовав, что северокорейский ученый будет полностью откровенен только с другим мужчиной.

Грязный женоненавистник…

– Итак, вы знаете ту женщину, которую мы разыскиваем? – начал Грей.

– Да, – кивнув, быстро подтвердил Хван Пак и, закурив новую сигарету, выпустил струю дыма. Было заметно, что он нервничает. – Ее зовут Гуань-инь, хотя, подозреваю, это не настоящее ее имя.

«Ты не ошибаешься, – подумала Сейхан. – По крайней мере, раньше ее звали по-другому».

На самом деле ее мать звали Май Фыонг Ли.

Внезапно у молодой женщины мелькнуло воспоминание, непрошеное, в настоящий момент нежелательное. Маленькая Сейхан лежит на животе рядом с небольшим прудом в саду, опускает палец в воду, стараясь приманить золотистого карпа, – затем рядом с ее отражением появляется отражение лица ее матери, дрожащее на подернутой рябью поверхности воды, окруженное плавающими опавшими лепестками цветов вишни.

По-вьетнамски – «май фыонг».

Цветы вишни.

Сейхан моргнула, заставляя себя вернуться в настоящее. Ее не удивило то, что ее мать взяла себе новое имя. Она скрывалась, пряталась. А новое имя давало новую жизнь.

Задействовав все ресурсы «Сигмы», Сейхан установила личности тех вооруженных людей, кто забрал ее мать. Это были сотрудники тайной полиции Вьетнама, лицемерно именовавшейся Министерством общественной безопасности. Они проведали об отношениях матери Сейхан с американским дипломатом, об их любви, плодом которой стала Сейхан. У них возник план выведать через него государственные тайны Соединенных Штатов.

Мать находилась в тюрьме на окраине Хошимина – но год спустя ей удалось бежать во время бунта заключенных. Какое-то время из-за ошибки канцелярских работников она считалась погибшей, убитой в ходе подавления бунта. Именно эта счастливая ошибка и позволила молодой женщине покинуть Вьетнам и затеряться в бескрайнем мире.

«Искала ли мать меня? – гадала Сейхан. – Или также считала, что меня нет в живых?»

У нее была целая тысяча вопросов без ответов.

– Гуань-инь, – продолжал Хван Пак. Его губы тронула легкая усмешка, приправленная горечью и издевкой. – Такое красивое имя определенно ей не шло… по крайней мере тогда, когда я познакомился с ней восемь лет назад.

– Что вы имеете в виду? – спросил Грей.

– «Гуань инь» переводится с китайского как «богиня милосердия». – Ученый-ядерщик поднял левую руку, показывая, что на ней всего четыре пальца. – Вот каким оказалось ее милосердие.

Подсев ближе, Сейхан впервые подала голос.

– Как вы познакомились с этой женщиной? – холодно спросила она.

Похоже, Хван Пак первоначально намеревался пропустить ее слова мимо ушей, но затем его глаза чуточку прищурились. Он пристально посмотрел на Сейхан, вероятно, впервые по-настоящему увидев ее. В его взгляде мелькнула подозрительность.

– Вы говорите так, словно… – запинаясь, выдавил он. – Как раз тогда… но это невозможно.

Грей подался вперед, привлекая к себе внимание ученого.

– Нам очень дорого обошелся этот час, доктор Пак. Повторяю вопрос дамы… как вы познакомились с Гуань-инь? При каких обстоятельствах?

Хван Пак разгладил лацканы пиджака, стараясь взять себя в руки. Лишь затем он заговорил.

– Когда-то она заправляла вот этим самым кабинетом, – сказал он, обводя взглядом роскошную обстановку. – Как «голова дракона» Коулуна, глава триады «Дуан чжи».

Помимо воли Сейхан вздрогнула, услышав это название.

Грей презрительно фыркнул.

– То есть вы хотите сказать, что Гуань-инь возглавляла китайскую триаду?

– Да, – резко подтвердил Хван Пак. – Гуань-инь единственная из женщин стала «головой дракона». Добилась она этого беспощадной жестокостью. Мне не следовало брать у нее в долг.

Он почесал обрубок пальца.

Это движение не укрылось от Грея.

– Она приказала отрезать вам палец?

– Нет, – поправил Хван Пак. – Она сделала это сама. Приехала из Коулуна с молотком и долотом. В переводе название ее триады означает «сломанная ветвь». У Гуань-инь это также фирменный знак, подстегивающий расплатиться с долгом.

Грей поморщился, мысленно представив себе это кровавое истязание.

Сейхан приходилось не легче. Учащенно дыша, она пыталась сопоставить подобную жестокость с той матерью, которая когда-то выхаживала голубя, сломавшего крыло. Но она чувствовала, что этот человек не лжет.

Однако Грея мучили сомнения.

– И как узнать, что эта женщина, возглавлявшая триаду, та самая, кого мы ищем? Какие доказательства вы можете представить? У вас с собой есть ее фотография?

В свой запрос, распространенный по всему миру, «Сигма» включила фотографию матери Сейхан, взятую из архивов вьетнамской тюрьмы, в которой та содержалась. Также был приложен перечень вероятных мест нахождения, к несчастью, охватывающий значительную часть Юго-Восточной Азии, а также составленное компьютером изображение того, как эта женщина может выглядеть сейчас, по прошествии двадцати лет.

Доктор Хван Пак оказался единственной рыбой, клюнувшей на эту наживку.

– Фотография? – Северокорейский ученый покачал головой. Он закурил еще одну сигарету, демонстрируя болезненное пристрастие к никотину. – Эта женщина никогда не показывается на людях. Только верхушка ее триады видела ее лицо. Если же ее случайно увидит кто-либо посторонний, он проживет после этого столько, что не успеет ничего никому рассказать.

– В таком случае как вы?..

Хван Пак потрогал себя за шею.

– По дракону. Я увидел его, когда она размахивала молотком… сверкая серебром, он болтался у нее на шее, такой же безжалостный, как и его обладательница.

– Вот такой?

Скользнув пальцем к воротнику, Сейхан достала свой собственный брелок в виде свернувшегося кольцом дракона. Фотография брелока имелась в досье «Сигмы». Талисман Сейхан был точной копией того, что носила ее мать. Образ оригинала запечатлелся в ее памяти, частенько всплывая в сновидениях.

…Она лежит, свернувшись в объятиях матери, на маленькой койке под раскрытым окном, поют ночные птицы, лунный свет отражается от серебряного дракона у матери на шее, дрожа как рябь на воде при каждом дыхании…

У Хван Пака воспоминания были другие. Он отпрянул назад от брелока, словно стараясь укрыться от этого зрелища.

– Полагаю, таких брошей в виде дракона множество, – заметил Грей. – То, что вы нам представили, нельзя считать доказательством, – одно только ваше слово о некоем ювелирном украшении, которое вы видели восемь лет назад.

– Если вам нужны настоящие доказательства…

Сейхан не дала ему договорить, поднявшись с места и убрав дракона; знаком она предложила Грею переговорить наедине.

Когда они отошли за столик для игры в баккара, Сейхан склонилась к уху Грея. Ковальски загораживал их своей внушительной тушей.

– Он говорит правду, – сказала Сейхан. – Нам нужно двигаться дальше и установить, где именно в Коулуне находится моя мать.

– Сейхан, понимаю, тебе хочется поверить ему, но предоставь мне…

Она схватила его за руку, не давая закончить.

– Название триады. «Дуан чжи».

Прочтя что-то у нее на лице, Грей молчал, давая ей высказаться.

Сейхан почувствовала, как у нее навертываются слезы, рожденные радостью и горем там, где в джунглях по-прежнему поют ночные птицы.

– Название… «сломанная ветвь», – продолжала Сейхан. Только произнеся вслух эти слова, она почувствовала, как у нее внутри что-то сломалось.

Грей ждал, ничего не понимая, но не собираясь ее торопить.

– Мое имя, – запинаясь, заговорила наконец Сейхан, внезапно почувствовав себя совершенно беззащитной, – то, которое дала мне мать… от которого я отказалась, вынужденная похоронить в прошлом свое детство… мое имя было Чи.

Новое имя позволило начать новую жизнь.

Грей широко раскрыл глаза.

– На самом деле твое имя Чи?

– Было Чи, – упрямо стояла на своем Сейхан.

Та девочка давно умерла.

Сейхан медленно сделала вдох и выдох, стараясь совладать с собой.

– По-вьетнамски «чи» означает «ветка».

На лице Грея она прочитала понимание.

Ее мать назвала триаду в честь своей пропавшей дочери.

Прежде чем Грей успел ответить, из-за закрытой двери раздался резкий кашель – однако звук этот издало не человеческое горло. В коридоре на пол с глухим стуком упали тела, скошенные шквалом пуль, выпущенных из оружия с глушителем.

Грей уже был готов встретить опасность лицом к лицу. Ковальски поспешил к нему на помощь.

Из противоположного угла донесся спокойный голос Хван Пака.

– Вы просили доказательства? – Он указал на дверь дымящейся сигаретой. – Вот и они!

Сейхан тотчас же поняла, что сделал северокорейский ученый. Ей следовало догадаться раньше, учитывая то, что они сейчас услышали. Она мысленно обругала себя последними словами. В прошлом ее никогда не заставали вот так вот врасплох. Работа в «Сигме» расслабила ее.

Хван Пак попятился от двери, однако, похоже, происходящее его нисколько не испугало. Это была его игра, награда за которую должна была многократно превзойти то, что обещал ему Грей, – возможно, она даже позволит ему расплатиться со всеми долгами. Это было тонко рассчитанное предательство: ублюдок обернул все в свою пользу, продал своих гостей триаде матери Сейхан, передав предостережение женщине, которая так тщательно скрывала свое лицо от всего мира.

Эта женщина безжалостно расправится с любым, кто только приблизится к тайне.

Сейхан понимала это.

Она сама поступила бы так же.

Для того чтобы остаться в живых, все средства хороши.


01 час 44 минуты

Чжулон Дельгаду не так быстро догадался, что означает такое внезапное развитие событий в казино «Лиссабон». Вскочив на ноги, он схватил сотовый телефон.

На плазменном экране было видно, как трое иностранцев отреагировали на какое-то смятение за дверью кабинета. Мужчины опрокинули стол набок, укрываясь за ним как за щитом. Находившийся в противоположном конце помещения северокорейский ученый, похоже, остался спокоен. Но даже он отступил в дальний угол, подальше от опасности.

Ткнув большим пальцем кнопку быстрого набора номера, Чжулон связался с находящимся в «Лиссабоне» Томашем. Ранее он распорядился, чтобы его команда не начинала действовать до тех пор, пока не уйдет доктор Пак. Меньше всего ему были нужны проблемы с Северной Кореей. У него имелись весьма выгодные связи с правительственными чиновниками этой страны, которым он помогал нелегально переправлять таких влиятельных персон, как Хван Пак, в Макао и обратно. Больше того, Чжулон сам побывал в Пхеньяне, чтобы поддержать и укрепить эти связи.

Как только соединение было установлено, послышался голос Томаша, тяжело дышащего, словно после долгого бега.

– Сеньор, мы также видели это, по системе внутреннего видеонаблюдения. Перестрелка. Сейчас я направляюсь туда. Кто-то совершил нападение на этот самый кабинет люкс.

Чжулон ощутил укол справедливого негодования. Неужели кто-то вздумал отобрать у него товар? Или какой-то неудовлетворенный заказчик решил обойти аукцион и предпринять прямой подход?

Но Томаш прервал его рассуждения.

– Мы считаем, это дело рук одной из триад.

Чжулон стиснул кулак.

Проклятые китайские собаки…

Судя по всему, где-то произошла утечка, и его план стал известен чужим ушам.

– Сеньор, как нам действовать? Отступить или продолжать все по плану?

У Чжулона не было выбора. Если он сейчас не ответит в полную силу, триады сочтут это проявлением слабости, и тогда ему придется долгие годы вести войны за передел сфер влияния. Допустить такое нельзя. Его организации придется заплатить слишком высокую цену, при этом сам он упадет в глазах китайских чиновников, заправляющих в Макао.

Нужно идти на крайние меры.

– Перекройте «Лиссабон», – приказал Чжулон, собираясь преподать наглецам хороший урок. – Вызовите дополнительных людей. Всех тех, кто будет обнаружен в казино, про кого достоверно известно, что они принадлежат к триадам, прикончить на месте. Всех предполагаемых сообщников – тех, кто помог им проникнуть в казино или просто знал о намеченном ударе, – также убить.

– А как насчет целей?

Чжулон взвесил все плюсы и минусы. Хотя эти двое могли принести значительную прибыль, их смерть явится важным уроком. Это продемонстрирует готовность его, Чжулона, пожертвовать прибылью, ради того чтобы сохранить свое положение и власть. А для китайцев честь и сохранение лица важны так же, как воздух.

Дав гневу утихнуть, Чжулон смирился с реальностью. Что сделано, то сделано. К тому же за два трупа тоже можно будет выручить кругленькую сумму. Небольшая прибыль лучше, чем вообще никакой прибыли.

– Убейте их, – приказал Чжулон. – Убейте всех.

Глава 3

17 ноября, 09 часов 46 минут

по тихоокеанскому поясному времени

Авиабаза Лос-Анджелес

Эль-Сегундо, штат Калифорния

В Ракетно-космическом центре царил хаос.

Прошло уже около двух часов с тех пор, как на огромный монитор было выведено изображение сожженных дотла городов Восточного побережья, переданное умирающим спутником. Тотчас же командование базы убедилось в том, что Нью-Йорк, Бостон и Вашингтон целы и невредимы. Жизнь там продолжалась своим чередом.

Наступившее облегчение было буквально осязаемым на ощупь. И реакция Пейнтера не стала тут исключением. У него было множество друзей и коллег по всему Северо-Востоку. Тем не менее, он был рад, что его невеста в настоящее время находилась в Нью-Мексико. У него перед глазами возникло лицо Лизы, обрамленное длинными светлыми волосами, с искрометной улыбкой, от которой у Пейнтера неизменно начинало чаще биться сердце. Если с Лизой что-нибудь случится…

Но, в конце концов, похоже, на Востоке все было в порядке.

Так какого черта спутник показал там сплошные разрушения?

Это был главный вопрос последних двух часов. Выдвигались самые разные теории. Не является ли это изображение экстраполяцией? Результатом компьютерного моделирования ядерного удара? Но все специалисты в один голос утверждали, что подобные расчеты выходили за рамки программного обеспечения, заложенного в спутник.

Так что же произошло?

Пейнтер и доктор Шоу стояли перед огромными мониторами, вместе с инженерами и армейскими шишками.

Перед ними на экране светилось изображение острова Манхэттен. Рядом с монитором стоял молодой техник с лазерной указкой в руке. Он направил светящуюся точку на середину острова.

– Вот изображение, полученное со спутника НАСА в то самое время, когда ИГЭ-1 сгорал, проносясь над Восточным побережьем. На нем можно различить сеть улиц, пруды в Центральном парке. А вот снимок этого же места, переданный ИГЭ-1.

Он нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и рядом с первой картинкой появилась другая. Новое изображение представляло собой фрагмент увеличенного снимка, полученного с падающего спутника, соответствующий той же самой части Манхэттена.

– Если мы наложим одно изображение на другое…

Техник подкрепил свои слова действиями, совместив на экране обе картинки. Сквозь пелену дыма и огня сетки улиц полностью совпали. Даже очертания прудов Центрального парка оказались абсолютно идентичными.

По залу пробежал гул голосов.

Шагнув вперед, доктор Шоу внимательно посмотрела на экран и недовольно нахмурилась.

– Как вы видите, – продолжал техник, – это действительно Нью-Йорк, а не какой-нибудь похожий город. Изображенные на снимке разрушения – это не случайный цифровой шум, якобы представивший все так, будто Восточное побережье пылает. Только не на таком подробном уровне.

В подтверждение своих слов техник увеличил ключевые точки острова. Хотя изображение стало зернистым, Манхэттен действительно был прорисован в мельчайших деталях. Вот только «Эмпайр-стейт-билдинг» представлял собой пылающий факел, от финансового района остались обугленные руины, а мост Куинсборо превратился в сплетение изуродованных стальных балок. В целом изображение напоминало созданный компьютером фон для фильма-катастрофы.

Бостону и Вашингтону досталось не меньше.

Присутствующие начали задавать вопросы, но доктор Шоу лишь подошла ближе и, положив руку на подбородок, уставилась на два изображения, снова отделенные друг от друга.

Генерал Меткалф, стоявший в нескольких ярдах от Пейнтера, раздраженно окликнул его.

– Директор Кроу, уделите мне минутку.

Пейнтер подошел к своему боссу, остановившемуся перед картой мира.

– Это самые свежие и самые точные телеметрические данные, – сказал Меткалф, указывая на траекторию падающего спутника, наложенную на карту. – Столкновение с поверхностью предположительно произошло вот здесь, в пустынной области на севере Монголии. Как видите, это недалеко от границ с Россией и Китаем. Пока что ни одна из этих стран ничего не заявила о падении спутника.

– Что насчет очевидцев на месте?

Генерал покачал головой.

– Эта местность гористая и безлюдная. Там живут только кочевники-скотоводы.

Пейнтер все понял.

– В таком случае у нас есть маленькое окно, чтобы попасть туда первыми и отыскать обгоревшие останки спутника, прежде чем русские и китайцы прознают о нем.

– Совершенно верно.

Пейнтер бросил взгляд на второй экран. Никто не мог понять, что именно породило такое жуткое изображение, но все понимали, что ответы нужно искать среди обломков «Глаза Бога». Кроме того, надо было проследить за тем, чтобы новейшие технологии, использованные в спутнике, не попали в руки иностранным державам.

– Капитан Кэт Брайант в штабе «Сигмы» уже занимается подготовкой поисковой операции.

– Очень хорошо. Я хочу, чтобы вы немедленно вылетели в Вашингтон. Специальный самолет уже заправляется горючим. Это ваша первостепенная задача. Разыщите обломки и обеспечьте, чтобы они не попали в чужие руки.

Меткалф повернулся к Пейнтеру спиной, показывая, что разговор окончен.

Поодаль доктор Шоу о чем-то разговаривала с техником. Тот кивал, оглядываясь на экран, затем застыл с выражением ужаса на лице.

Это еще что такое?

Оставив доктора Шоу, техник поспешил к консоли управления, на ходу подзывая к себе инженеров.

Охваченный любопытством, Пейнтер подошел к Джаде, продолжавшей изучать экран.

– Я по-прежнему утверждаю, что это комета, – сказала та, заметив его.

Пейнтер уже слышал ее версию случившегося.

– Доктор Шоу, вы считаете, что все это – последствия темной энергии?

– Зовите меня Джадой. Да, судя по последней информации со спутника, геодезический эффект зарегистрировал смещение на 5,4 градуса.

По возбужденному блеску глаз молодой женщины Пейнтер догадался, что эта цифра должна произвести на него впечатление. Однако этого не случилось.

– Что именно это означает? – спросил он.

Доктор Шоу обреченно вздохнула. На протяжении двух последних часов она спорила с командованием базы, добиваясь того, чтобы ее выслушали, и, судя по всему, терпение у нее было уже на исходе.

– Представьте себе шар для боулинга, лежащий на узкой полоске трамплина, – сказала она. – Масса шара образует на поверхности трамплина вмятину. То же самое делает Земля с пространством вокруг себя. Искривляет пространство и время. Это доказано теоретически и экспериментально, и геодезический эффект является линейкой для измерения искривления. Поэтому если данные говорят о смещении, это свидетельствует о складке пространственно-временного континуума. Согласно моей теории, такое могло произойти, если ИГЭ-1 получил извне заряд темной энергии. Но я никак не ожидала, что складка окажется настолько глубокой.

У нее самой на лбу появилась тревожная складка.

– Значит, этим вы так обеспокоены? – спросил Пейнтер.

– В лучшем случае я рассчитывала зафиксировать лишь едва заметное возмущение геодезического эффекта. Не более одной десятой процента, и очень кратковременное, в пределах нескольких наносекунд. Но смещение больше чем на пять процентов, продолжавшееся почти целую минуту… – Она покачала головой.

– Вы уже выдвигали предположение, что мощный выброс темной энергии мог образовать маленькую дыру в пространственно-временном континууме, возможно, на короткое время открыв окно в альтернативную Вселенную, параллельную нашей собственной, ту, в которой Восточное побережье оказалось разоренным.

Доктор Шоу не отрывалась от экрана.

– А может быть, мы заглянули в свое будущее.

Это было очень страшное предположение, и до сих пор она еще не высказывала его.

– Время не является линейной функцией, – продолжала астрофизик, словно мысленно просчитывая какую-то гипотезу. – На самом деле время – еще одно измерение. Такое же, как вверх-вниз и влево-вправо. На течение времени также могут влиять гравитация или скорость. Поэтому когда пространственно-временной континуум рвется или морщится складками, это может привести к тому, что время совершит скачок, подобно тому, как перескакивает на соседнюю дорожку иголка проигрывателя, наткнувшись на царапину на поверхности виниловой грампластинки.

Страх в ее глазах вспыхнул еще ярче.

Пейнтер попытался рассеять охватившую ее панику.

– С чего это, молодежь, вы до сих пор слушаете грампластинки?

Доктор Шоу повернулась к нему лицом. На какое-то мгновение негодование вытеснило тревогу.

– Просто чтобы вы знали – у меня дома редчайшее собрание джазовых пластинок, одно из лучших в мире. Би-Би Кинг, Джон Ли Хукер, Майлз Дэвис, Ганс Кёллер[49]…

– Ну, хорошо, – примирительно поднял ладонь Пейнтер.

– Со старым винилом ничто не сравнится, – в праведном гневе закончила молодая женщина.

Пейнтер не стал с ней спорить.

От новой тирады его избавил возвратившийся техник.

– Вы были правы, – обратился техник к доктору Шоу. Похоже, его страх еще больше усилился.

– Правы в чем? – спросил Пейнтер.

– Покажите мне, – нетерпеливо сказала доктор Шоу, не обращая на него внимания.

Подойдя к экрану, техник снова вывел на него изображение со спутника НАСА и наложил его на картинку, полученную с ИГЭ-1. Затем подвигал изображения из стороны в сторону.

– Как вы и предполагали, тени не совпадают. Не только на этом снимке; мы проверили несколько точек в Бостоне и зафиксировали ту же самую аномалию. – Техник указал на группу инженеров и специалистов, столпившихся перед консолью. – Мы изучаем различные места вдоль Восточного побережья и пытаемся рассчитать степень расхождения.

– Нам нужны расчеты разницы во времени, – кивнув, добавила доктор Шоу.

– Мы как раз над этим работаем.

Пейнтер по-прежнему ничего не понимал.

– В чем дело?

Джада указала на огромный экран.

– Тени на двух снимках не совпадают. Они чуть сдвинуты друг относительно друга.

– И что это означает?

– Поскольку оба снимка были сделаны в одно и то же время, тени должны совпадать. Все равно как два сделанных одновременно снимка солнечных часов. – Обернувшись, она пристально посмотрела на него. – Однако тени не совпадают. Они не совмещаются, следовательно…

– Следовательно, два снимка были сделаны при разном положении солнца на небе.

Ощущение ужаса, ползущее по спине Пейнтера, еще больше усилилось.

Доктор Шоу шумно вздохнула, давая выход переполняющему ее беспокойству.

– «Глаз Бога» сфотографировал Манхэттен в какой-то другой момент времени, не в тот, какой зарегистрировали наши часы.

Пейнтер отчетливо представил себе иголку проигрывателя, скользящую по царапине на поверхности грампластинки.

– Сейчас техники пытаются установить, какие дата и время соответствуют положению солнца на небе, зафиксированному на снимке со спутника. С этой целью проводится триангуляция различных точек на Восточном побережье.

К этому времени оживление группы перед консолью привлекло к ней и остальных специалистов центра.

Наконец главный специалист выпрямился и посмотрел на доктора Шоу.

– Разница восемьдесят восемь… – Кто-то дернул его за рукав. Техник склонился к экрану, затем снова поднял взгляд. – Пусть будет девяносто часов от настоящего момента.

Меньше четырех суток.

К Пейнтеру подошел генерал Меткалф.

– Это еще что такое?

Бросив взгляд на лицо Джады, Кроу увидел на нем крепнущую уверенность.

– Это изображение. – Он кивнул на снимок разрушенного Манхэттена. – Это не сбой. Так будет выглядеть мир через четыре дня.


18 часов 54 минуты

по центральноевропейскому времени

Рим, Италия

Рейчел Вероне снилось, что она тонет. Ее разбудил громкий телефонный звонок. Усевшись, молодая женщина судорожно вздохнула, стряхивая с себя кошмарный сон. Ей потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что она не у себя дома, а в кабинете дяди Вигора, на мягком диване. Она задремала, читая текст святого Фомы.

В воздухе все еще висел запах чеснока и соуса с базиликом, оставшийся от обеда, взятого навынос в ближайшем ресторане. На письменном столе Вигора лежали пустые картонные коробки.

– Ты можешь взять трубку? – спросил дядя.

Водрузив на переносицу очки, он сидел, склонившись над древним черепом. В руке у него был кронциркуль, которым он измерял длину носовой кости. Закончив измерения, Вигор записал результат на листе миллиметровой бумаги.

Телефон продолжал настойчиво звонить. Сбросив ноги на пол, Рейчел подошла к столу и посмотрела в окошко-бойницу на узкий серп полумесяца, подчеркнутый длинной дугой хвоста кометы.

– Уже поздно, дядя Вигор. Можно будет закончить работу завтра.

Тот недовольно махнул кронциркулем.

– Я сплю всего несколько часов в день. А когда вот так тихо, мне лучше работается.

Рейчел сняла с трезвонившего аппарата трубку.

– Pronto[50].

– Sono Bruno Conti, – устало произнес мужской голос, – dottore di recerco da Centro Studi Microcitemia[51].

– Дядя Вигор, – прикрыв трубку ладонью, сказала Рейчел, – это доктор Конти из лаборатории исследования ДНК.

Вигор замахал рукой, требуя трубку.

– Много же им потребовалось времени.

Пока дядя быстро говорил о чем-то с исследователем-генетиком, Рейчел разглядывала череп. Увидев полустертые письмена на макушке, указывающие судьбоносную дату, она поняла, в чем причина нетерпения Вигора. Конец света предсказывали испокон веков – начиная с древних майя с их пророческим календарем и кончая паникерами, испугавшимися начала нового тысячелетия в 2000 году.

Но чем этот раз отличается от всех предыдущих?

Голос Вигора стал более разгоряченным, затем дядя быстро положил трубку. Только сейчас Рейчел обратила внимание на темные круги у него под глазами.

– Что сказали в лаборатории? – спросила она.

– Там подтвердили мои оценки возраста черепа и книги.

Он указал на Евангелие от Фомы, переплетенное в человеческую кожу. В сотый раз Рейчел захотелось узнать, зачем кому-то понадобилось это делать. Да, в свое время книга считалась ересью. В ней отрицалось, что религиозная ортодоксальность является единственным путем к спасению, и параллельно утверждалось то, что в любом человеке есть путь к Богу, и достаточно только открыть глаза и идти по нему.

Ищите, и найдете[52].

И все же, ересь или нет, зачем переплетать такую книгу в человеческую кожу?

– Так каков же возраст книги и черепа? – спросила Рейчел.

– В лаборатории их отнесли к тринадцатому веку.

– То есть никак не к третьему, на что намекает арамейское письмо? Следовательно, это не может быть подлинный иудейский талисман, подобный тем, какие в прошлом находили археологи.

– Не может. Как я и предполагал. По всей вероятности, это копия, снятая с оригинала. На самом деле сам череп принадлежал не еврею.

– Откуда вам это известно?

Вигор жестом пригласил племянницу подойти ближе.

– Пока ты спала, я изучал структуру черепа и конформационную анатомию. Перво-наперво, череп мезокранический.

– То есть?

– Он широкий, при средней высоте. Кроме того, обрати внимание, что кости скул толстые, глазницы округлые, а носовые кости плоские и широкие. – Взяв череп, Вигор перевернул его. – И посмотри на зубы. Резцы острые, словно заступы, чего никак нельзя сказать про средиземноморские народы.

– В таком случае, откуда же этот череп?

Повернувшись к племяннице, пожилой прелат постучал кронциркулем по своим записям.

– На основании измерений различных параметров – расстояния между глазницами, глубины предносовой кости, степени прогнатии[53] – я бы сделал вывод, что это череп уроженца Восточной Азии, кого в прошлом называли монголоидами.

Рейчел с уважением посмотрела на своего дядю, в который раз убеждаясь в том, что он не просто священник.

– То есть этот череп попал сюда откуда-то с Дальнего Востока?

– Как и книга, – добавил Вигор.

– Книга?

Вигор посмотрел на племянницу поверх очков.

– Мне казалось, ты слышала мой разговор с доктором Конти.

Рейчел покачала головой.

Монсеньор положил ладонь на сморщенную кожу переплета с жутким зашитым глазом.

– Если верить данным доктора Конти, кожа переплета и череп обладают идентичным набором ДНК. Они имеют одно и то же происхождение.

До Рейчел не сразу дошел истинный смысл слов дяди. Она сглотнула подкативший к горлу клубок желчи.

Тот, кто изготовил эти талисманы, использовал одно и то же тело. Кожа пошла на переплет, а из черепа была сделана вот эта реликвия.

– Я попросил лабораторию на основании аутосомных и митохондриальных ДНК определить расовую принадлежность, и тогда, возможно, удастся сузить круг источников происхождения этих реликвий, – продолжал Вигор. – Брат Иосип послал мне их с каким-то умыслом. Времени у нас в обрез. Иосип знал, что я смогу помочь, поскольку у меня есть доступ к ресурсам, которые для него закрыты.

– Таким, как лаборатория анализа ДНК.

Вигор молча кивнул.

– Тогда почему брат Иосип просто не написал вам письмо?

– Кто сказал, что не написал? – хитро подмигнул прелат.

Услышав это откровение, Рейчел нахмурилась.

– В таком случае, почему вы мне ничего не сказали?..

– Я сам обнаружил это всего четверть часа назад. Когда изучал череп. Я хотел закончить измерения, а тебе нужно было поспать. Затем раздался звонок, и мое внимание переключилось на новости из лаборатории.

Рейчел посмотрела на череп.

– Покажите.

Перевернув череп, Вигор указал отверстие, в которое входит спинной мозг. Включив крошечный фонарик, он посветил внутрь.

– Где еще можно спрятать тайное послание?

Придвинувшись ближе, Рейчел склонилась, заглядывая в череп. На внутренней поверхности алела капелька воска, подобная печати на папской грамоте. На воске были аккуратно вырезаны крошечными буквами латинские слова. Рейчел мысленно представила себе, как отец Иосип выводит каждую буковку, орудуя каким-то остроконечным инструментом на длинной ручке через узкое отверстие в основании черепа.

К чему подобная предосторожность? У этого человека мания преследования?

Молодая женщина вчиталась в послание.



– «Помоги. Приди к Аральскому морю», – перевела она вслух с латыни.

Рейчел нахмурилась. Аральское море затерялось в Средней Азии, на границе Казахстана и Узбекистана. Это пустынные, безлюдные места. Она также вспомнила, что ее дядя по морфологическим признакам определил, что череп принадлежит уроженцу Восточной Азии. А что, если брат Иосип пришел к такому же выводу? И расовые признаки реликвий заставили его покинуть Венгрию и уехать на Восток, чтобы продолжить поиски там? Но если это действительно так, что он ищет и почему такая скрытность?

Прищурившись, Рейчел также разглядела под латинской надписью цепочки крошечных арабских цифр.

Вигор правильно определил, что привлекло внимание его племянницы.

– Указания долготы и широты.

– Чтобы точно определить какое-то ключевое место. – Молодой женщине не удалось скрыть недоверие, прозвучавшее в ее голосе. – Брат Иосип хочет, чтобы вы встретились с ним именно там?

– Похоже на то.

Рейчел нахмурилась. Ей не хотелось, чтобы ее дядя отправлялся куда-то к черту на рога на основании лишь какого-то загадочного послания священника-скитальца, исчезнувшего почти десять лет назад.

Вигор поставил череп на стол.

– Я отправляюсь в путь на рассвете. Нужно будет успеть на первый самолет до Казахстана.

Слова дяди вызвали недовольство Рейчел, однако по долгому опыту она знала, что переубедить его невозможно. Она остановилась на компромиссе.

– Без меня вы никуда не поедете. А у меня как раз остался неотгуленный отпуск. Так что никакие отговорки не принимаются.

Вигор улыбнулся.

– Я надеялся услышать от тебя эти слова. Больше того, я тут подумал, не связаться ли нам с директором Кроу; быть может, он выделит нам какую-либо помощь на месте.

– Вы хотите привлечь «Сигму»? И только из-за какой-то надписи, сделанной в тринадцатом веке на черепе, предсказывающей конец света?

При мысли об этом Рейчел закатила глаза. В прошлом они с дядей уже контачили с «Сигмой», и молодая женщина определенно не имела ничего против того, чтобы снова встретиться с коммандером Пирсом. Вот уже несколько лет они то сходились, то расходились, и в конце концов их отношения переросли просто во взаимную дружбу. Что временами приносило свои преимущества. Но оба понимали, что эта связь, разделенная большими расстояниями, долго не продлится. И все же… Рейчел еще на мгновение задержалась на этой мысли, затем прогнала ее. Нет смысла беспокоить научных и военных экспертов «Сигмы» подобными пустяками.

– На мой взгляд, нам пришлись бы кстати опыт и знания «Сигмы», – настаивал Вигор. – К тому же мне кажется, что время поджимает.

Словно в доказательство, послышался звон разбитого стекла. Осколки дождем хлынули на пол. Какой-то предмет, отразившись от каменной амбразуры узкого окна, отлетел в дальний угол кабинета.

Вигор вздрогнул от резкого звука. Рейчел, прошедшая специальную подготовку, уже пришла в движение. Обхватив дядю за талию, она увлекла его прочь от разбитого окна, в противоположный конец помещения.

Повалив прелата на пол за письменный стол, Рейчел прикрыла его своим телом, – и в это мгновение граната взорвалась с оглушительным грохотом, извергая густой дым.


10 часов 48 минут

по тихоокеанскому поясному времени

В воздухе над Калифорнией

Вольготно раскинувшиеся кварталы Лос-Анджелеса скрылись под крылом самолета, который, набрав высоту, начал перелет через всю страну в Вашингтон. Пейнтер попросил пилота не жалеть горючее, разгоняя «Бомбардье Глобал-5000» до предельной скорости. Роскошь салона, оснащенного полноценным баром и кожаными креслами, никак не вязалась с новейшими двигателями, способными развить скорость 590 миль в час.

Пейнтер намеревался в ходе этого полета проверить утверждение завода-изготовителя, поскольку менее чем через четыре дня Восточное побережье могло быть сожжено дотла.

Так это или не так, генерал Меткалф приказал Пейнтеру на время забыть о подобных загадках, поручив ему задачу более практического характера: поиски разбившегося спутника ИГЭ-1. Слова генерала все еще звучали у Пейнтера в ушах.

«Разыщите обломки спутника. Это остается вашей первоочередной задачей. А я в качестве дополнительной меры предосторожности начинаю оценку опасности для Восточного побережья».

В этом спектакле у каждого была своя роль.

Самолет развернулся, покидая воздушное пространство Лос-Анджелеса. На синем небе сияла комета, настолько яркая, что ее было видно при свете дня. Ночью ее след простирался по всему небосводу, такой отчетливый, что можно было различить искры в хвосте, отчего комета казалась живым существом. Ожидалось, что она, медленно проходя над Землей, будет сиять на небе почти целый месяц.

Сидевшая в соседнем кресле молодая женщина поймала на себе взгляд Пейнтера. Помимо него самого, она была единственным пассажиром на борту самолета. В руке у нее позвякивал кубиками льда стакан с кока-колой.

Джада Шоу изложила генералу Меткалфу свою теорию о том, что из-за искривления пространственно-временного континуума время совершило скачок. Ее теория объясняла тени на фотографии, говорившие о том, что это, возможно, мгновенный взгляд в будущее, отделенное от настоящего девяноста часами.

– По-моему, нам так и не удалось убедить генерала, – заметил Пейнтер, поворачиваясь к молодой женщине.

– И я не могу сказать с полной уверенностью, что сама убеждена в своей теории, – добавила та.

Кроу был удивлен – и это, судя по всему, появилось у него на лице.

– Тут задействовано столько переменных величин, – объяснила Джада, неуютно ерзая в кресле. – Как я уже говорила, изображение может быть взглядом в альтернативную Вселенную, не обязательно в нашу. Я категорически не желаю верить, что будущее высечено в камне. Больше того, квантовая физика отрицает прямолинейное течение времени. Один лишь процесс наблюдения способен изменить судьбу, как это было с котом Шредингера.

– И каким это боком?

– Ну, возьмем нашего кота. Вот классический пример жутких парадоксов квантовой механики. В этом гипотетическом эксперименте кот помещается в ящик вместе с отравленной таблеткой, которая равновероятно может его убить, а может и не убить. Пока ящик закрыт, кот считается находящимся в неопределенном состоянии – одновременно живым и мертвым. Только открыв ящик и взглянув на кота, можно достоверно убедиться в том, как именно распорядилась судьба. Некоторые ученые утверждают, что, когда ящик откроется, Вселенная расщепится надвое. В одной половине кот живой, в другой – мертвый.

– Хорошо.

– И возможно, была похожая ситуация, когда спутник, сделавший фотографию, находился в «складке» пространства и времени. В одной Вселенной мир сгорел, в другой – нет.

– То есть вероятность остаться в живых у нас пятьдесят на пятьдесят. Почему-то такие шансы меня совсем не радуют, особенно если речь идет о судьбе всего человечества.

– Однако далее течение времени становится еще более непредсказуемым. Уже сам факт, что спутник сделал фотографию и мы ее увидели, является процессом наблюдения. И мы можем своими действиями изменить будущее – но мы не знаем, какие именно наши действия повысят вероятность конца света, а какие ее уменьшат.

– Похоже на то, что в течение следующих четырех суток мы будем, подобно коту Шредингера, находиться между жизнью и смертью.

Джада кивнула. Вид у нее был такой же невеселый, как и у Пейнтера.

– То есть мы обречены, если предпримем какие-либо действия, и равно обречены, если ничего не будем предпринимать.

Молодая женщина пожала плечами.

– По большому счету, в этом заключается вся суть квантовой механики.

– В таком случае, что же вы предлагаете делать?

– Нужно разыскать спутник. Это наша первоочередная задача.

– Вы говорите совсем как генерал Меткалф.

– Он прав. Все мои теории – не более чем предположения. Но, возможно, исследовав обломки, я смогу предложить нечто более определенное. – Джада повернулась в кресле так, чтобы смотреть Пейнтеру в лицо. – Знаю, вы не очень-то рады тому, что я присоединилась к группе, которая отправляется в Монголию разыскивать обломки, однако никто не знает спутник так хорошо, как я. Если не иметь под рукой кого-нибудь, кто обладает самой доскональной информацией, можно упустить что-либо ценное – и даже хуже.

– Что вы имеете в виду под «даже хуже»?

Джада тяжело вздохнула.

– Я уже говорила вам, что выброс темной энергии, вероятно, «сморщил» пространственно-временной континуум, и складка оказалась гораздо глубже, чем позволяли предположить любые оценки. Однако мои предварительные расчеты предупреждают о более серьезной угрозе.

– Какой?

– Существует небольшая вероятность того, что мы могли породить в пространственно-временном континууме какой-то «узелок», нечто недолговечное, способное продержаться лишь короткое время, – и этот узелок может остаться переплетенным на квантовом уровне с обломками спутника.

– Переплетенным?

– Подобное происходит, когда два объекта какое-то время взаимодействуют между собой, начинают обмениваться квантовыми состояниями, после чего разъединяются. В определенных случаях их квантовое состояние остается связанным, и тогда изменения квантового статуса одного объекта немедленно вызывают изменения другого. Даже если их разделяет огромное расстояние.

– По-моему, это противоречит логике.

– И нарушает постулат о скорости света. На самом деле Эйнштейна это очень напугало. Он назвал такой эффект «spukhafte Fernwirkung», «сверхъестественным воздействием на расстоянии». Однако данный феномен не только был наглядно продемонстрирован в лабораториях на субатомном уровне. Недавно группа китайских исследователей добилась того же самого с двумя алмазами, видимыми невооруженным глазом. Для этого нужно лишь достаточно большое количество энергии.

– Что-нибудь вроде выброса темной энергии…

– Совершенно верно. Если в искривлении пространства и времени вокруг Земли действительно есть «узелок», квантовое состояние которого переплелось со спутником, любое неправильное обращение с обломками может привести к тому, что узелок разорвет дыру из космоса до самой поверхности Земли.

– И ничего хорошего в этом не будет.

– Да, если вам хочется, чтобы на нашей планете и дальше существовала жизнь.

– Вы выдвинули очень интересную теорию, доктор Шоу.

Пейнтер не успел еще договорить эту фразу до конца, как у него зазвонил спутниковый телефон. Взглянув на экран, он увидел, что его вызывают из штаба «Сигмы» в Вашингтоне. Это была капитан Кэтрин Брайант, его первый заместитель. Основной специализацией Кэт был сбор разведывательной информации, однако сейчас Пейнтер поручил ей проделать предварительную работу по подготовке поискового отряда.

Недавно у них уже состоялся краткий разговор. Предварительный план состоял в том, чтобы отправить группу коммандера Пирса прямиком из Китая в Улан-Батор, столицу Монголии, где она встретится с отрядом из двух человек, посланных из Вашингтона.

Кэт предложила задействовать в операции как можно меньше людей, поскольку место падения спутника находилось на территории особо охраняемой зоны природного и исторического наследия Хан-Хэнтэй, доступ куда был строго ограничен, особенно для иностранцев. Кроме того, для монголов эти земли были священными. Малейший неверный шаг мог привести к тому, что поисковый отряд выдворят из Хан-Хэнтэя.

Как следствие, подробности плана все еще прорабатывались.

Отвечая на звонок Кэт, Пейнтер рассчитывал услышать обнадеживающие новости. Однако первые же ее слова быстро раздавили эту надежду.

– Господин директор, у нас новая проблема.

Конечно, в этом можно было не сомневаться…

– По информационным каналам разведывательных ведомств я только что получила сообщение о террористическом акте в Италии. Известия по-прежнему обрывочны, но, судя по всему, кто-то выстрелил из реактивного гранатомета в окно университетского кабинета монсеньора Вероны.

– Вигора? С ним все в порядке?

– К счастью, да. Больше того, я вывела его на вашу линию. Он еще не до конца пришел в себя после случившегося, но при взрыве гранаты присутствовала племянница монсеньора Вероны, и ей удалось вывести его из здания университета живым и невредимым.

У Пейнтера и без того было забот по горло, однако он считал себя в долгу перед пожилым прелатом.

– Дай мне его.

Кэт установила соединение, и в трубке раздался знакомый тенор монсеньора Вероны.

– Директор Кроу, grazie[54]. – Учитывая данные обстоятельства, голос Вигора звучал на удивление спокойно, но, впрочем, старик был крепким. – Знаю, вы заняты, но я хочу обратить ваше внимание на одно в высшей степени важное дело.

– Что стряслось?

– Если вкратце, я считаю, что мир приближается к серьезному кризису.

Пейнтер почувствовал, как у него в груди образовалась леденящая пустота.

– Почему вы так думаете?

Монсеньор пустился в пространный рассказ про таинственную посылку от своего умершего коллеги-археолога, содержащую череп и книгу, переплетенную в человеческую кожу. Он упомянул про венгерских колдунов, талмудические талисманы и надпись с просьбой о спасении.

По мере того как Вигор говорил, леденящий холод потихоньку отступал. На смену ему приходило облегчение. Все это не имело никакого отношения к тому, свидетелем чего стал Пейнтер в космическом центре.

– Теперь, после нападения, я, кажется, понимаю, почему мой коллега брат Иосип скрывался столько лет, – продолжал Вигор. – Несомненно, его розыски привлекли внимание неких людей, которые не остановятся перед любым насилием, лишь бы не позволить миру ознакомиться с этими знаниями. Брат Иосип попросил, чтобы я приехал к нему в Среднюю Азию, на побережье Аральского моря. Я надеялся, вы сможете предложить какую-то помощь на месте, особенно если учесть, что время поджимает.

Пейнтеру хотелось бы выделить монсеньору людей, однако в данной ситуации он не имел права распылять свои силы.

– Сожалею…

Но тут вмешалась Кэт, следившая за разговором.

– Монсеньор Верона, полагаю, вам следует объяснить директору Кроу, почему вы считаете, что время поджимает.

– Mi dispiace[55], – поспешно сказал Вигор, – мне казалось, я это уже сделал, однако, похоже, я объяснил только вам, капитан Брайант, но не директору.

– О чем это вы? – нетерпеливо спросил Пейнтер.

– Надпись на черепе, та, с просьбой о спасении… это мольба защитить от конца света.

– Вы это уже говорили.

– Да, но я забыл уточнить, когда должен состояться предполагаемый конец света.

Пейнтер почувствовал, как леденящая пустота вновь разрастается в его груди.

– Дайте мне самому догадаться, – сказал он. – Через четыре дня.

– Si[56], – удивленно подтвердил Вигор. – Но откуда вам известна эта дата?

Кроу решил пока что воздержаться от объяснений. Попросив Кэт на время отключить монсеньора от линии, он обратился к своему заместителю:

– Ну, что скажешь?

– Я нахожу очень важным, что временные рамки конца света, указанные на древней реликвии, совпадают с теми, что были получены в Ракетно-космическом центре.

Судя по всему, Кэт уже была в курсе тревожных новостей с Запада. Впрочем, тут не было ничего удивительного. В этом и заключалась ее работа: собирать информацию. От внимания Кэтрин не ускользало ничего.

– Но что, если это лишь простое совпадение? – спросил Пейнтер. – Следует ли нам отвлекать свои силы на то, что на поверку окажется лишь погоней за археологическим журавлем в небе?

– В данном случае я считаю, что следует. Во-первых, возможно, нам и не придется разделять наши силы. Та точка, координаты которой назвал монсеньор Верона, лежит на пути из Вашингтона в Монголию. Нашему отряду, вылетающему из Соединенных Штатов, не составит труда совершить короткую остановку и расследовать эту тайну. Сроки это не очень сдвинет. Кроме того, мне все равно нужно перебросить в Монголию необходимое снаряжение. Тем временем вторая группа, которая находится гораздо ближе, отправится на место и проведет предварительное изучение района крушения.

– Ты имеешь в виду Грея, Ковальски и Сейхан?

Кэт кивнула.

– От Гонконга до столицы Монголии Улан-Батора всего несколько часов.

– Похоже, ты уже все продумала. Но я должен тебя предупредить, что в группе, отправляющейся из Штатов, будет третий человек. – Пейнтер оглянулся на Джаду. – Гражданское лицо, ученый, убедившая меня в том, что нам, возможно, потребуются ее знания.

– Никаких проблем. Я очень признательна доктору Шоу за помощь.

Помимо воли Пейнтер улыбнулся. Как всегда, Кэт прочитала его мысли.

– Кроме того, – продолжала она, – этот небольшой крюк дает дополнительные преимущества. Работа вместе с монсеньором Вероной и его таинственным коллегой дает нам оправдание посетить особо охраняемую территорию Хан-Хэнтэй.

– Разумеется, – кивнул Пейнтер, довольный изобретательностью Кэт. – Мы сможем выдать себя за археологическую партию.

– Совершенно верно. Особенно если монсеньор Верона согласится отправиться в Монголию вместе с нами – поскольку, похоже, у нас общая цель.

Спасти мир…

– В таком случае, за дело, – сказал Пейнтер. – Свяжись с Греем и передай, чтобы его группа трогалась в путь.

Кэт вздохнула, не скрывая своего раздражения.

– Если бы только я могла с ним связаться…

Глава 4

18 ноября, 02 часа 02 минуты

по пекинскому поясному времени

Макао, Китайская Народная Республика

Казино «Лиссабон» стало эпицентром Третьей мировой войны. По крайней мере, так казалось Грею, забаррикадировавшемуся в кабинете люкс. Первые выстрелы из оружия с глушителями переросли в полномасштабную перестрелку, разгоревшуюся в коридоре.

Где-то неподалеку прогремел глухой взрыв.

Пирс сидел на корточках, укрываясь за импровизированной баррикадой у двери. С помощью Ковальски он перетащил опрокинутый стол для баккара и загородил единственный путь внутрь. Сейхан придвинула обитый красным шелком диван, еще больше укрепляя оборонительные сооружения. Единственным другим выходом из кабинета было узкое окно, но того, кто решил бы им воспользоваться, ждало падение с высоты четвертого этажа на асфальт.

Доктор Хван Пак забился в дальний угол. Его злорадный восторг по поводу предательства сменился ужасом. Очевидно, его план пошел наперекосяк. Попытка нападения, предпринятая боевиками триады «Дуан чжи», наткнулась на непредвиденную преграду. Сначала Грей с надеждой решил было, что служба безопасности казино обратила нападавших в бегство, однако интенсивность и масштабы перестрелки только возрастали. Все чаще слышались очереди из пистолет-пулеметов и даже автоматических винтовок, и Грей понял, что это самая настоящая гангстерская война за передел сфер влияния.

«И, похоже, главный приз – это мы».

Грей понимал, что импровизированная баррикада долго не продержится. Рано или поздно одна из соперничающих группировок одержит верх. В доказательство его рассуждений выстрел из ружья проделал в двери дыру размером с кулак.

– Ковальски, сейчас или никогда! – крикнул Грей.

– Попробуй заняться делом, когда у тебя портки сваливаются!

Великан присел на корточки посреди комнаты, а Грей и Сейхан прижимались спиной к дивану, укрываясь за ним.

Выдернув из брюк ремень, Ковальски уложил его кольцом на пол, застегнул пряжку и закрепил на ней радиоприемник. В «Сигме» великан отвечал за подрывное дело. Хотя оперативники не решились провозить в Китай огнестрельное оружие, у Ковальски все же был припрятан козырной туз в рукаве. Или, точнее, в брюках.

Шнур из мощной взрывчатки был разработан в УППОНИР. Запечатанная в трубку из графена[57], она не обнаруживалась сканерами в аэропортах.

– Все готово, – сказал Ковальски, откатываясь назад к своим товарищам и таща за собой кресло.

– Что вы делаете? – окликнул их Хван Пак.

Трое оперативников сгрудились за креслом.

– Взрываю! – крикнул великан, нажимая кнопку передатчика.

Комната содрогнулась от сильного взрыва. Грею показалось, у него в голове прозвонил огромный колокол. Повалили клубы черного дыма. На мгновение перестрелка в коридоре затихла: обе противоборствующие стороны застыли, оглушенные внезапным грохотом.

– Пошли! – заорал Грей, отпихивая кресло в сторону.

Он молил Бога о том, чтобы шнур взрывчатки сделал свое дело. В противном случае они были обречены, поскольку больше Ковальски было нечего взрывать.

Впереди сквозь дым пробивались языки пламени горящей ковровой дорожки. В полу зияла воронка – сквозная. Толстые стальные балки уцелели, но взрыв проделал между ними отверстие.

Грей заглянул вниз в дыру. Он знал, что план третьего этажа практически идентичен плану четвертого этажа. К счастью, кабинет люкс прямо под ними был свободен.

В коридоре с новым ожесточением вспыхнула стрельба. Грей махнул рукой, предлагая Сейхан идти первой. Та проскользнула между балками и легко спрыгнула на пол предыдущего этажа.

Грей и Ковальски собирались последовать за ней, но тут вмешался Хван Пак, умоляя взять его с собой. Ковальски врезал ему кулаком, словно прихлопнул муху. Хрустнула сломанная кость, и северокорейский ученый, отлетев назад, упал навзничь. Из разбитого носа хлынула кровь.

Через мгновение Грей уже стоял рядом с Сейхан на полу третьего этажа.

И тотчас же позади тяжело спрыгнул Ковальски.

– Нам нужно поскорее покинуть зону войны, – сказал Грей. – Но все выходы из казино охраняются.

– Возможно, я знаю дорогу.

Приоткрыв дверь, Сейхан высунула голову, затем быстро выскочила в коридор.

– А как насчет того, чтобы сказать нам? – проворчал Ковальски, спеша вместе с Греем следом за ней.

Подбежав к пожарной лестнице, Сейхан распахнула дверь – и столкнулась лицом к лицу с боевиком, который сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Пригнувшись, женщина подскочила к нападавшему и перебросила его через спину. Грей, в нескольких шагах позади нее, развернулся и выбросил ногу вверх, попав летящему боевику в челюсть. Нападавший рухнул бесформенной грудой на пол и затих.

– Напомни мне никогда не злить тебя, – пробормотал Ковальски.

Грей освободил боевика триады от оружия, автомата АК-47 китайского производства. Быстрый обыск дал также пистолет «Красная звезда»[58], стоящий на вооружении китайской армии, спрятанный в кобуре под мышкой. Грей отдал пистолет Ковальски.

– Да это уже настоящее Рождество! – одобрительно произнес великан, умелым движением проверяя оружие.

– Пошли! – нетерпеливо воскликнула Сейхан, стоя на лестничной площадке и осматривая пролет, ведущий вниз.

Грей присоединился к ней, сжимая автомат, и они быстро сбежали вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Стрельба наверху уже затихала. Но когда беглецы спустились на первый этаж, входная дверь впереди начала открываться. Грею было все равно, кто это – случайные прохожие, ищущие укрытия, или подкрепление, спешащее на помощь боевикам. Он дал длинную очередь, разбивая дверь в щепки.

Дверь закрылась.

У него за спиной раздался треск пистолетного выстрела – это Ковальски выпустил пулю в сторону лестницы, останавливая возможных преследователей.

Не обращая внимания на входную дверь, Сейхан устремилась вниз в подвал. Грей, предварительно ознакомившийся с планом «Лиссабона», знал, что под главным игральным залом располагается обширный торговый центр. Здесь также прогуливались в ожидании клиентов многочисленные проститутки, благодаря которым этаж и получил свое прозвище «променад шлюх».

Добежав до двери, Сейхан приоткрыла ее и заглянула в щелку. По сравнению с грохотом перестрелки наверху здесь царила тишина.

– Как я и думала, все магазины закрыты, – шепотом доложила Сейхан.

Судя по всему, владельцы поспешили закрыть витрины защитными решетками, как только началась стрельба.

Постепенно Грей начинал понимать замысел Сейхан. В то время как все входы в казино перекрыты вооруженными боевиками, вряд ли кому-нибудь пришло в голову позаботиться о воротах складских помещений. Как и Сейхан, триады понимали, что владельцы закроют свои магазины, спасая товар от мародеров.

Но как она собирается?..

Стащив с себя шерстяную жилетку, Сейхан отшвырнула ее в сторону. Затем разорвала на себе шелковую блузку, роняя на пол пуговицы и открывая черный лифчик. Выдернув подол блузки из джинсов, растрепала волосы.

– Ну, как я выгляжу? – спросила она.

Грей не нашел слов – как и Ковальски, в кои-то веки.

Бросив на них выразительный взгляд, Сейхан развернулась и проскользнула за дверь.

– Ждите здесь, до тех пор пока мне не удастся упросить кого-нибудь открыть решетку.

Грей занял ее место у двери.

Ковальски хлопнул его по плечу.

– Повезло же тебе, Пирс!

Грей не собирался спорить.


02 часа 14 минут

Чжулон Дельгаду выругался, проклиная невезение.

Он стоял в своем кабинете перед плазменным экраном и смотрел на затянутую дымом дыру, проделанную взрывом в полу кабинета люкс. Ему хотелось свалить всю вину на комету в небе, однако он был выше подобных суеверий. На самом деле причина всех этих неприятностей была очевидна.

Он просто недооценил своих противников.

Но дважды такое не произойдет.

Несколько минут назад тот из двоих мужчин, что выше ростом, на глазах у Дельгаду привел в действие взрывное устройство – после чего тому осталось только бессильно наблюдать со стороны, как троица спаслась бегством, ускользнув в образовавшуюся дыру подобно крысам.

Единственный оставшийся в комнате человек забился в угол.

Доктор Хван Пак.

Глядя на северокорейского ученого, Чжулон постукивал пальцем по краю португальского морского сундука, на котором стоял телевизор, мысленно прокручивая различные сценарии, взвешивая все плюсы и минусы в поисках лучшего решения.

В конце концов он сделал свой выбор.

Чжулон уже пытался связаться с находившимся в «Лиссабоне» Томашем и предупредить его о бегстве целей, но тщетно. Он представил себе ожесточенную перестрелку в коридорах казино. Это была самая настоящая война, разгоревшаяся по его приказу, и Томаша нельзя было винить в том, что в настоящий момент все его внимание было приковано именно к этому.

Пусть будет так.

Чжулон ткнул кнопку телефона. Услышав ответ, он властным тоном приказал:

– Подгоните мою машину.

Пока он ждал, послышался робкий стук в дверь. Обернувшись, Чжулон увидел, как дверь открылась, и в кабинет проскользнула маленькая фигура в коротком шелковом халате и шлепанцах. Загорелое лицо обрамляли длинные прямые волосы цвета меда. Подойдя к Чжулону, женщина положила ладонь на свой округлый живот.

– Наталья, любовь моя, ты должна уже спать!

– Твой сын мне не дает, – с нежной улыбкой произнесла женщина, бросив призывный взгляд на Чжулона. – Вот если бы его отец лежал рядом со мной…

– Как я хочу этого сам… Но сначала мне нужно доделать кое-какие дела.

Наталья недовольно надула губки.

Подойдя к ней, Чжулон опустился на колени и поцеловал живот, где спал его сын.

– Я скоро вернусь, – заверил он обоих и, добавив Наталье поцелуй в щеку, выпроводил ее за дверь.

Ему на самом деле очень хотелось присоединиться к ней – но, еще сидя на коленях у своего отца, он усвоил, что на войне и в бизнесе порой просто необходимо самому пачкать руки.


02 часа 16 минут

Сейхан казалось, что стены обступили ее со всех сторон.

Чем дольше они будут находиться запертыми в казино «Лиссабон», тем меньше будут их шансы на спасение.

Подпитываемая отчаянием, Сейхан устремилась от двери, ведущей с лестницы, в открытое пространство подземного торгового центра. Притворно прихрамывая, она изобразила объятую ужасом проститутку, застигнутую стрельбой.

Кружась на месте, Сейхан рвала на себе волосы, призывая на помощь по-китайски. С залитым слезами лицом она металась от одной закрытой двери к другой, колотя в них кулаком и упрашивая впустить внутрь, спасти.

Сейхан знала, что здесь, как и во многих подобных местах, между владельцами магазинов и проститутками, промышляющими на первом этаже, сложились доверительные отношения, определенные взаимовыгодным сотрудничеством.

Магазины привлекали потенциальных клиентов, в то время как проститутки заманивали возможных покупателей.

Великий круговорот жизни.

И вот сейчас Сейхан сделала ставку на то, что эти отношения предполагают и взаимную выручку. Добежав до двери маленького рынка сельскохозяйственной продукции, она упала на колени перед стальной решеткой, растерянная и испуганная, и принялась раскачиваться из стороны в сторону, всхлипывая и причитая.

Как она и надеялась, в конце концов ее жалобные крики заставили кого-то выглянуть из своего убежища. Маленький седовласый старичок в грязном фартуке осторожно приблизился к запертой двери и пригрозил Сейхан, прогоняя ее прочь.

Вместо этого та вцепилась в дверь, изображая отчаяние и панический ужас и умоляя впустить ее.

Поняв, что она никуда не уйдет, старик присел на корточки. Оглядевшись по сторонам, убедился, что кроме Сейхан больше никого нет, и только после этого осмелился отпереть дверь.

Как только он начал поднимать стальную решетку, Сейхан украдкой подала знак Грею и Ковальски.

У нее за спиной с грохотом распахнулась дверь, ведущая на лестницу, и послышался топот тяжелых ботинок.

Владелец рынка широко раскрыл глаза. Он попытался снова опустить решетку, однако Сейхан, опередив его, поднырнула под нее и, схватив старика одной рукой, другой подняла решетку выше.

Подбежавший Грей опустился на четвереньки и пролез под решеткой.

Ковальски распластался на полу. Перекатившись внутрь следом за Греем, он налетел на коробку с апельсинами.

Грей направил на старика автомат.

– Заприте дверь, – приказала Сейхан, выпрямляясь и сбрасывая с себя показной испуг, словно змея кожу.

Владелец рынка поспешно повиновался, опуская решетку.

– Объясни, что мы не сделаем ему ничего плохого, – сказал Грей.

Сейхан перевела его слова, однако ее лицо оставалось каменным, а взгляд замораживал льдом, и бедняга нисколько не успокоился. Задав ему несколько кратких вопросов, Сейхан повернулась к Грею.

– Склад находится сзади, из него есть отдельный выход, – сказала она и первой направилась в указанную сторону.

Углубившись в рынок, беглецы двинулись мимо стеллажей с коробками, наполненными местными овощами и фруктами. С противоположной стороны вдоль стены тянулись ряды аквариумов с живой рыбой, лягушками и устрицами.

Дойдя до конца, Сейхан обнаружила бетонный пандус, ведущий вверх, которым пользовались грузовики, доставлявшие продукцию. Пандус заканчивался подъемными воротами. Слева находилась дверь.

Радуясь возможности избавиться от непрошеных гостей, владелец отпер дверь и сердито махнул рукой, приглашая их удалиться в ночную темноту.

Грей, вооруженный автоматом, двинулся первым. Сейхан последовала за ним.

Они оказались в узком переулке. Со всех сторон доносились сирены машин чрезвычайных служб, спешащих к «Лиссабону», однако праздничные толпы вокруг озера Нам-Вань и на соседних улицах не давали им проехать к казино.

Более того, подвыпившие гуляки, похоже, даже не подозревали о бушующей поблизости гангстерской войне. В воздухе непрерывно грохотали фейерверки, отражаясь в свете тысяч зажженных фонариков, плавающих на поверхности озера. Дальше от берега плясали под мелодии «Битлз» струи фонтанов соседнего казино «Винн», подсвеченные прожекторами.

– И что теперь? – спросил Ковальски, вынужденный перейти на крик.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказал Грей, направляясь по переулку к толпам вокруг озера. – Но поймать такси будет трудно, а смешаться с толпой нам не удастся.

– Я смогу, – сказала Сейхан.

Она запахнула разорванную блузку, захлестнув крест-накрест ее края наподобие саронга и засунув их в джинсы, и приказала:

– Оставайтесь здесь. До моего возвращения никуда не высовывайтесь.


02 часа 28 минут

Грей затаился у входа в переулок, не отрывая взгляда от празднующей толпы. Ковальски, оставшийся в глубине, следил за тем, чтобы никто не нанес удар со спины.

Некоторое время назад Пирс поменялся с Ковальски оружием. Длинное пальто помогло великану спрятать громоздкий «калашников». Грей держал пистолет у бедра, прикрывая его своим телом.

Завывание сирен становилось все громче.

Справа берег озера все еще был запружен праздничными толпами, но слева улицы уже начинали потихоньку пустеть. Гуляки отправлялись спать или расходились по многочисленным казино и барам.

Глядя на улицу, Грей увидел, как толпа внезапно бросилась врассыпную, словно стайка испуганных голубей. Какофонию голосов и музыки разорвал резкий звук двухтактного двигателя. Показался стремительно мчащийся мотоцикл со знакомой фигурой за рулем. Сейхан мастерски лавировала между мечущимися людьми, рассчитывая на то, что зазевавшиеся успеют отпрыгнуть с дороги.

Когда толпа рассеялась, Грей разглядел, что это не мотоцикл, а скорее рикша. Спереди это был мотоцикл с одним колесом, а сзади – двухколесная повозка. Такое транспортное средство называется «моторикша». По дороге к «Лиссабону» Грей уже видел такие. В густонаселенном Макао моторикши были гораздо практичнее автомобилей.

Но, может быть, не тогда, когда за тобой охотятся враждующие триады.

Сейхан резко затормозила рядом со своими товарищами.

– Садитесь. И пригнитесь.

Не имея выбора, Пирс и Ковальски забрались на заднее сиденье. Грей почувствовал себя совершенно беззащитным, особенно из-за своего белокожего лица, резко выделяющегося среди моря азиатских внешностей.

Ковальски постарался погрузиться глубже в пальто, остро чувствуя свои внушительные габариты.

– Это ты плохо придумала.

Как только они уселись, Сейхан развернула мотоцикл и устремилась прочь от казино «Лиссабон», вдоль берега озера Нам-Вань.

– Это лучшее, что мне удалось раздобыть, – крикнула она. – По всему городу улицы перекрыты. Ничего более солидного я бы вовремя подогнать не успела.

Она продолжала ехать вокруг озера.

Грей определил, что они направляются прочь от паромной переправы.

– Куда мы едем?

– Вон к той переправе. – Сейхан указала на соседний остров Тайпа, куда вел ярко освещенный мост. – Там есть другой паром, поменьше, недалеко от гостиницы «Венеция». Маловероятно, что нас будут искать там. Я уже выяснила, что последний паром отходит через двадцать минут.

И нам нужно во что бы то ни стало успеть на него.

В Макао становилось слишком жарко. Им на спины словно повесили мишени.

Грей сжался в комок на жестком сиденье. Выехав на шоссе, Сейхан понеслась к мосту, петляя в потоке машин и даже при необходимости выскакивая на тротуар, обгоняя медленно едущих велосипедистов.

Наконец мотоцикл подъехал к мосту, и остался прямой трехкилометровый участок до соседнего острова. В узком горлышке на въезде движение застопорилось, однако Сейхан едва сбавила скорость, лихорадочно мечась из стороны в сторону. По обе стороны от моста залитые лунным светом воды дельты Жемчужной реки сияли многими тысячами плавающих фонариков, которые далеко уплыли в открытое море, делая его похожим на отражение звездного неба. Впереди сиял неоновыми огнями остров Тайпа – дешевое зрелище на фоне спокойной красоты вокруг.

Меньше чем за десять минут мотоцикл пересек мост и свернул в лабиринт узких улочек, ведущих к причалу паромной переправы. Однако не успел он проехать и двадцать ярдов, как справа из переулка показался здоровенный «Кадиллак Эскалейд», ударивший решеткой радиатора прямо в бок моторикше, опрокидывая его и отбрасывая к парапету высотой по пояс, которым была огорожена набережная.

Грея и Ковальски выбросило с сиденья. Перелетев через парапет, они покатились по гальке с песком. Пирсу удалось удержать в руке пистолет. Оставшись лежать на спине, он вскинул оружие в сторону «кадиллака», который замер поперек дороги, перегораживая движение.

Из машины выскочили несколько человек, в чьих жилах текла смесь португальской и китайской крови, – но они пригнулись, укрываясь за парапетом, что мешало сделать прицельный выстрел. Все вместе нападавшие сместились влево.

Только тут до Грея дошло, что Сейхан с ними нет.

С гулко колотящимся сердцем он перекатился на колени, чтобы занять лучшее положение, и начал стрелять. Первой пулей ранил одного из боевиков в руку, однако следующие три выстрела пришлись мимо. Затем Грей увидел, что нападавшие схватили Сейхан и потащили ее к «кадиллаку», оглушенную, с окровавленным лицом.

Выругавшись, Пирс опустил пистолет, опасаясь стрелять в боевиков, обступивших молодую женщину.

Однако его противникам ничто не мешало вести огонь. Рядом с коленями Грея поднялись фонтанчики песка.

В нескольких шагах от него Ковальски наконец достал свой «калашников». Держа автомат в одной руке, он дал очередь по парапету, отгоняя двух боевиков, а второй указал под мост. Здесь, на пустынном берегу, они были как на ладони.

Не имея выбора, Пирс и Ковальски устремились в укрытие. На бегу Грей сделал несколько выстрелов в сторону «кадиллака». Позади внедорожника стоял высокий бородатый мужчина, нисколько не боясь пуль, рикошетирующих от пуленепробиваемого стекла. Забрав у боевиков бесчувственную Сейхан, он запихнул ее на заднее сиденье.

Хлопнули двери, и «кадиллак», визжа покрышками, умчался прочь. Несколько боевиков остались, продолжая вести огонь, но Грей уже успел добежать до моста и нырнуть за опору. Ковальски следовал за ним по пятам.

– Говорил я вам, что это была плохая идея, – проворчал великан.

– Не останавливайся.

Пригнувшись, Грей побежал под мостом. Нужно было оторваться от оставшихся боевиков. Добравшись до противоположной стороны, он метнулся к парапету и перевалился через него. Затор на дороге потихоньку рассасывался.

Воспользовавшись бедламом выстроившихся бампер к бамперу машин, гудящих клаксонами, Грей, низко пригибаясь, пересек улицу. Слева от него боевик прочесывал берег. Другой перескочил через парапет, чтобы получить возможность стрелять под мостом.

Быстро перебежав через шоссе, Пирс нырнул в запруженный лабиринт улиц и переулков. Тяжело дыша, Ковальски не отставал от него ни на шаг.

– Сейхан?… – спросил на бегу великан.

– Сразу ее не убили, – ответил Грей.

Слава богу, что так.

Они пробежали еще с четверть мили, в основном вдоль берега, направляясь прочь от моста. Улицы по-прежнему были заполнены народом, но толпы уже заметно поредели. Тем не менее, в море азиатских лиц двое американцев выделялись слишком заметно. Преследователям не составит труда выследить их. Сознавая это, беглецы даже не помышляли об остановке.

– Какой у нас план? – спросил Ковальски.

До сих пор Грей бежал на чистом адреналине, но его напарник был прав. Пришла пора мыслить стратегически.

Тот, кто организовал это нападение, совершенно правильно предположил, что они попытаются бежать, воспользовавшись единственной возможностью – другой паромной переправой. Поскольку кратчайшая дорога на соседний остров лежала через мост, было проще простого устроить засаду в узкой горловине и ждать, когда появятся жертвы.

– Несомненно, паромная переправа находится под наблюдением, – сказал Грей, рассуждая вслух. – Это означает, что нам нужно найти другой способ попасть в Гонконг.

– А как насчет Сейхан? Мы просто бросим ее?

– У нас нет выбора. Если она попала в руки какой-нибудь гангстерской группировки, у нас просто нет возможности освободить ее силой, даже если мы будем знать, где ее держат. Вдобавок мы не можем передвигаться по Макао, не привлекая к себе внимания.

– Значит, спасаться бегством?

Пока что так.

Грей свернул назад к берегу. Он указал на небольшую пристань поблизости.

– Нам нужна лодка.

Он влился в поток праздношатающихся гуляк, все еще заполнявших набережную. Ковальски неотрывно следовал за ним. Поравнявшись с пристанью, беглецы свернули к ней. Фонари освещали водную гладь с покачивающимися причаленными яхтами и моторными лодками. Грей и Ковальски направились вдоль пристани и наконец увидели быстроходный катер, который готовила к выходу в море супружеская пара средних лет, судя по акценту, англичане, собирающиеся возвращаться домой после праздника.

Грей подошел к ним.

– Прошу прощения.

Супруги, спорившие о чем-то, умолкли и обернулись.

Глуповато улыбнувшись, Грей рассеянно провел по волосам рукой, словно ему было нелегко сделать следующее признание.

– Я вот тут подумал, если вы возвращаетесь в Гонконг… может быть, не откажетесь помочь двум ребятам, которые проиграли в пай-гоу последнюю рубашку? У нас не осталось денег на паром обратно до Коулуна.

Мужчина подозрительно выпрямился. Было видно, что он слегка навеселе.

– Вы янки. – Изумления в его голосе было не меньше, чем если бы перед ним стояли лилипуты. – Вообще-то, братцы, я бы согласился, но понимаете…

Грей направил на него пистолет, а Ковальски, распахнув полы пальто, показал «калашников».

– Ну, а теперь как? – спросил Грей.

Англичанин обмяк, словно из него выпустили воздух.

– Знаете, моя жена мне этого никогда не простит.

Женщина скрестила руки на груди.

– Говорила я тебе, что надо шевелиться быстрее!

Мужчина только пожал плечами.

Связав владельцев и заткнув им рты кляпом, Грей оставил их на соседней яхте, погруженной в темноту. Выведя катер в море, он дал полный газ и понесся по черной глади в сторону Гонконга.

Когда огни Макао скрылись позади, Грей окликнул Ковальски:

– Бери штурвал.

Джо, бывший моряк, с радостью сменил его, возбужденно потирая руки.

– Посмотрим, на что годится эта посудина!

В нормальной обстановке это насторожило бы Пирса, однако сейчас у него были другие заботы.

Получив краткую передышку, он достал из кармана куртки спутниковый телефон и, взглянув на экран, увидел, что из штаба «Сигмы» ему пришло уже множество голосовых сообщений. Отправляясь на встречу в «Лиссабон», Грей отключил звонок, а затем у него уже не было спокойной минуты, чтобы снова его включить.

Вместо того чтобы прослушивать записанные сообщения, Грей просто связался со штабом «Сигмы» в Вашингтоне. Новейший криптографический алгоритм, разработанный УППОНИР, исключал прослушивание разговора.

Тотчас же ответила Кэт Брайант.

– Давно пора.

– Да мы были заняты.

По его голосу Кэт сразу же поняла, что случились какие-то неприятности.

– Что произошло?

Пирс изложил ей краткую версию событий этой ночи.

Кэт задала несколько уточняющих вопросов, быстро оценивая глубину зыбучих песков.

– Грей, я ничем не могу тебе помочь. Определенно, я просто не успею, особенно если учесть, что Сейхан уже у них в руках.

– Понятно. Я звоню не поэтому. Просто хотел доложить «Сигме» о ситуации.

На тот случай, если здесь станет совсем жарко.

– На самом деле, у нас свои проблемы, – продолжала Кэт. – Именно поэтому я и пыталась с тобой связаться. Директор Кроу хочет, чтобы ты со своей группой немедленно отправился в Монголию.

В Монголию?

Кэт в общих чертах рассказала ему про упавший спутник и последнее переданное с него изображение с пылающим Восточным побережьем.

– Я не могу покинуть Макао, – сказал Грей, когда она закончила. – По крайней мере, какое-то время.

– Конечно. Обстоятельства изменились. – Следующие слова Кэт были проникнуты тревогой: – Но что ты собираешься там делать, Грей? У тебя ничего нет. А преступные организации Макао слишком могущественны и славятся своей жестокостью.

– У меня есть один план.

– Какой?

Грей устремил взгляд на отдаленное зарево над черным пространством.

– Вышибить клин клином.

Глава 5

17 ноября, 18 часов 04 минуты

по восточному поясному времени

Вашингтон

Джада затаила дыхание.

«Что я здесь делаю?»

Она чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье.

Стоящий рядом с ней у лифта Пейнтер Кроу приложил ладонь к считывающему устройству, и кабина пришла в движение, проваливаясь в глубь земли.

Реактивный самолет пересек страну от одного побережья до другого меньше чем за пять часов. Сразу же после посадки встретившая двух пассажиров машина отвезла их к Эспланаде[59], остановившись перед Смитсоновским замком, на самой высокой башне которого развевался флаг. Выйдя из машины, Джада новыми глазами посмотрела на историческое здание с его парапетами из красного кирпича, башенками и шпилями. Это сооружение, возведение которого завершилось в 1855 году, считалось одним из лучших образчиков возрожденной готики в Соединенных Штатах. В настоящее время в нем располагались многие музеи, входящие в состав Смитсоновского института.

Выросшая в Конгресс-Хейтс, бедном районе в юго-восточной части Вашингтона, Джада в детстве бесчисленное количество раз бывала в замке. В то время вход в музеи был бесплатным, и мать, воспитывавшая девочку в одиночку, как могла расширяла ее кругозор.

– Я даже не догадывалась, что здесь под землей что-то есть, – шепотом призналась молодая женщина, когда кабина лифта спустилась в подземный мир Смитсоновского замка.

– Когда-то здесь было бомбоубежище. Во время Второй мировой войны тут даже размещался научный центр, работавший на оборонную промышленность. Впоследствии подземные этажи были забыты и заброшены.

– Боже мой, ведь это элитная недвижимость в самом центре Вашингтона, – пошутила Джада.

Пейнтер улыбнулся. Для мужчины на целых два десятка лет старше ее он выглядел очень неплохо: черные как смоль волосы с одной-единственной седой прядью, выразительные голубые глаза. А в ходе долгого разговора во время перелета с Западного побережья Джада выяснила, что он также умен и обладает энциклопедическими познаниями в самых разных областях – за исключением истории джаза. Однако этот пробел она была готова ему простить, особенно когда в лучах солнца весело искрились эти ни с чем не сравнимые голубые глаза.

– Как только я наткнулся на эти запыленные подземелья, – продолжал Пейнтер, – мне пришло в голову, что здесь можно создать идеальное место для мозгового центра «Сигмы», поскольку отсюда одинаково близко до научных лабораторий Смитсоновского института и до вашингтонских властных структур.

Джаде показалось, в его голосе прозвучала отеческая гордость: несомненно, Пейнтер был рад похвастаться перед человеком со стороны, что, вероятно, случалось нечасто.

Двери кабины лифта с мягким шелестом открылись, приглашая в длинный центральный коридор.

– На этом этаже размещается наша связь, – объяснил Кроу, приглашая молодую женщину следовать за собой. – Прямо впереди находится нервный центр «Сигмы».

Навстречу им вышла стройная женщина в темно-синем военно-морском мундире. Она была по-строгому привлекательна – возможно, отчасти из-за коротко подстриженных русых волос. Джаде также показалось, что ее щеку пересекают затянувшиеся шрамы, однако она сделала над собой усилие, чтобы не всматриваться слишком откровенно.

– Здравствуйте, господин директор, – сказала женщина. – Мы рады, сэр, что вы вернулись.

– Это капитан Кэтрин Брайант, – представил ее Пейнтер. – Мой первый заместитель.

– Можно просто Кэт. – Она подчеркнуто крепко пожала Джаде руку, однако ее теплая улыбка смягчила это суровое приветствие. – Добро пожаловать к нам, доктор Шоу.

Джада облизнула губы. Ей хотелось ближе познакомиться с этим миром, но она понимала, что времени у них очень мало.

– Как идут приготовления? – спросил Пейнтер. – Меня устроило бы, если бы группа тронулась в путь меньше чем через час.

– Вы слышали последние новости о коммандере Пирсе? – спросила Кэт, провожая их в центр связи. В небольшом помещении господствующее место занимали компьютерные мониторы и дисплеи, выстроившиеся дугой вдоль стены.

– Слышал. Если понадобится, мы придем к нему на помощь. Полагаю, ты обещала ему любое содействие.

Кэт бросила на начальника испепеляющий взгляд, показывая, что этот вопрос можно было и не задавать. Она устроилась в кресле перед мониторами, словно штурман, вставший за штурвал.

– Что касается распорядка этой операции – монсеньор Верона и его племянница вылетают из Рима в Казахстан первым же утренним рейсом. Лететь им пять часов. Если мы здесь будем придерживаться графика и раскрутим колесо через час, наша команда приземлится в Астане приблизительно одновременно с ними… во второй половине дня по местному времени.

Джада нахмурилась, не видя смысла в этой поездке.

– Насколько я понимаю, – сказала она, желая услышать объяснение, – мы берем с собой этих людей, чтобы подкрепить свое заявление, будто наша экспедиция в отдаленный горный район Монголии носит археологический характер.

– Совершенно верно, – подтвердила Кэт. – Но мы потратим остаток дня в Казахстане на изучение одной загадки, которая, возможно, как-то связана с нашей главной проблемой. Если же это окажется ложным следом, вы просто двинетесь дальше.

Пейнтер уже вкратце рассказал про череп и книгу. Но Джада, не придав этой истории никакого значения, почти не слушала его. Однако здесь решения принимала не она.

– Кто еще примет участие в экспедиции? – спросила женщина.

Ответ прозвучал у нее за спиной:

– Ну, я, конечно.

Обернувшись, Джада увидела мужчину, ростом на несколько дюймов ниже ее, но зато коренастого, словно бультерьер. Мужчина был в шортах, футболке и красной бейсболке с эмблемой команды «Вашингтон Редскинз», которая почти не скрывала его абсолютно гладкую голову. Первой реакцией Джады было не обращать на незнакомца внимания, но затем она заметила, как светятся умом – и весельем – его черные глаза.

Сама не зная почему, Джада тотчас же прониклась к нему симпатией, словно к нескладному старшему брату. Похоже, в этом она была не одинока.

Кэт Брайант откинулась на спинку кресла. Подойдя к ней, незнакомец поцеловал ее в губы. Ладно, может быть, он действительно ее брат.

Мужчина выпрямился. Кэт оглянулась на Джаду.

– Он за вами присмотрит.

– Кэт вынуждена так сказать, потому что она моя жена. – Мужчина ласково положил ей руку на плечо.

Только теперь Джада заметила, что вместо второй руки у него протез, подключенный к сложному электронному блоку на запястье.

Кроу кивнул на незнакомца.

– Монк Коккалис в «Сигме» один из лучших.

– Один из? – обиженно переспросил тот.

Пейнтер пропустил его слова мимо ушей.

– Также вас будет сопровождать один из наших новых сотрудников. Его специализация – электроника и физика. Он также неплохо разбирается в астрономии и обладает определенными, скажем так, уникальными способностями. Думаю, он будет вам весьма полезен.

– Речь идет о Дункане Рене, – объяснила Кэт.

– Кстати, а где он сам? – спросил Пейнтер. – Я полагал, что предупредил всех о необходимости присутствовать на оперативном совещании.

Переглянувшись с мужем, Кэт повернулась к мониторам.

– Я уже связалась с Дунканом, – смущенно пробормотала она. – У него возникла одна медицинская проблема, которую он должен решить до того, как отправится в командировку.

– Какая еще медицинская проблема? – нахмурился Пейнтер.


18 часов 18 минут

– Не шевелись! – предупредили его.

Шести футов двух дюймов роста, Дункан Рен с трудом удерживал равновесие на крошечном складном стульчике с шатающейся ножкой.

– Клайд, будет проще, если ты примешь в расчет, что далеко не все твои клиенты – иссохшиеся любители метамфетамина.

Напротив него сидел его друг Клайд, в хирургической маске и в очках. Казалось, в нем не было и девяноста фунтов, причем большая часть его веса приходилась на пышные волосы, забранные в длинный хвост, ниспадающий на спину.

Схватив руку друга, Клайд положил ее на стол ладонью вверх, словно собираясь гадать по ней. Однако вместо этого он взял скальпель и ткнул острием в кончик указательного пальца левой руки Дункана. По всему запястью Рена электрическим разрядом стрельнула огненная боль, но он спокойно держал свою руку на столе.

Клайд надавил на скальпель сильнее.

– Сейчас будет больно.

Это еще мягко сказано…

Взяв стерилизованный пинцет, хирург раскрыл рану. Сталь прикоснулась к нервному окончанию, и Дункан заскрежетал зубами. Закрыв глаза, он постарался дышать размеренно и глубоко.

– Есть! – торжествующе воскликнул его мучитель.

Открыв глаза, Дункан увидел извлеченный из разреза крошечный черный шарик размером с рисовое зернышко, зажатый в пинцет.

Это был осколок магнита из редкоземельного металла.

– Теперь заменим износившийся новым…

Используя тот же самый пинцет, Клайд достал новый магнит из коробочки, принесенной Дунканом. Эти магниты были любезно предоставлены лабораторией УППОНИР в Нью-Брансуике, штат Нью-Джерси, однако в настоящее время они использовались совершенно не по назначению.

Шарик размером с рисовое зернышко, который Дункан во избежание инфекции предварительно покрыл париленом-си[60], скользнул в ранку. Как только он оказался на месте, несколько капель хирургического клея закрыли разрез, запечатав магнит под кожей, рядом с нервными соматосенсорными окончаниями, отвечающими за способность кончика пальца чувствовать давление, температуру и боль.

Определенно, последнее чувство ощущалось в полной мере.

– Спасибо, Клайд.

Дункан сжал и разжал кулак, прогоняя послеоперационное онемение. Для него это было уже далеко не первое родео. В кончике каждого его пальца было спрятано по крошечному магниту, и время от времени их приходилось заменять.

– Ну, что чувствуешь? – Клайд сдернул с лица маску, открывая клепку в носовой перегородке и толстую стальную серьгу в нижней губе.

Да, такое нечасто увидишь в хирургической операционной.

На самом деле в прошлой жизни этот человек был специалистом по гигиене полости рта. Теперь же, сменив профессию, он работал в здании бывших складов неподалеку от аэропорта имени Рональда Рейгана и считался в местном сообществе биохакеров лучшим «точильщиком», то есть тем, кто разрабатывает и вживляет различные устройства, улучшающие работу человеческого тела.

Сам Клайд предпочитал термин «эволюционный художник».

В обширном помещении размещались представители множества самых разных профессий, отделенные друг от друга матовыми пластиковыми занавесками: татуировщик, создавший люминесцентную краску, специалист по пирсингу, вставляющий клиентам в белки глаз крошечные кусочки драгоценных камней, хирург, вживляющий в тело микросхему радиочастотной идентификации в качестве запоминающего устройства, которое всегда под рукой…

Хотя большинство приходило сюда лишь за новизной ощущений, для некоторых проникновение в человеческое тело стало новой религией, и этот склад был для них храмом. Но Дункан приходил сюда исключительно по профессиональной необходимости. Прекрасно разбираясь в электронике, он обнаружил, что это усовершенствование человеческого тела может быть очень полезным инструментом, открывающим новый способ восприятия окружающего мира.

– Не желаешь проверить новый магнит? – предложил Клайд.

– Скорее всего, еще слишком рано, но давай посмотрим, что ты там смастерил.

Дункан знал, что на самом деле хочет продемонстрировать ему его друг.

Клайд пригласил его к соседнему столу, заполненному печатными платами, витками оголенных проводов и столбиками разной высоты из уложенных друг на друга компьютерных жестких дисков.

– Я все еще довожу до совершенства свой последний шедевр.

– Включай питание.

Клайд щелкнул тумблером.

– Для того чтобы сгенерировать в полную силу созданное мною поле, потребуется несколько секунд.

– Ну, столько времени я уж как-нибудь смогу подождать.

Несмотря на ошибочное заблуждение, вживленные в кончики пальцев магниты не позволяли поднимать монетки или хотя бы размагничивать кредитные карточки. Их не обнаруживали даже сканеры системы безопасности в аэропортах. Зато они вибрировали в электромагнитном поле. Этих крошечных колебаний было достаточно, чтобы воздействовать на нервные окончания в кончиках пальцев, что порождало очень своеобразное ощущение, не имеющее ничего общего с осязанием, которое буквально можно было считать шестым чувством.

Поднаторев, Дункан научился распознавать наличие электромагнитного поля, улавливая разницу ощущений, причем определять его форму, размер и напряженность. Силовые трансформаторы окружало облако ощутимых на ощупь пузырьков. Микроволновые печки отбрасывали ритмичные волны, давившие на руки. Провода высокого напряжения пульсировали шелковистой энергией, и создавалось впечатление, будто кончики пальцев прикасаются к гладкой коже извивающейся змеи.

Также Дункан использовал магниты для более практичных целей, как инженер-электронщик. Новообретенное шестое чувство помогало ему определять силу тока, текущего по проводу, и оценивать, правильно ли вращается в переносном компьютере жесткий диск. Однажды он воспользовался своей способностью, чтобы выявить неисправность крышки распределителя зажигания своего «Мустанг Кобра-Р» образца 1995 года.

Открыв для себя богатое многообразие невидимого мира электромагнитных полей, Дункан уже не хотел от него отказываться. Без своих магнитов теперь он бы просто ослеп.

– Все уже должно быть готово, – сказал Клайд, жестом указывая на стол, заставленный всевозможными электрическими устройствами.

Рен поднял руки над столом. Энергия, сгенерированная приспособлением Клайда, словно оттолкнула его пальцы, придав осязательное ощущение формы. Дункан провел своими магнитными пальцами по этой виртуальной поверхности, обнаружив сложную форму, искусно сотворенную Клайдом за счет размещения оборудования и направления токов разной силы.

Рен ощутил изогнутые крылья энергии, широко раскинувшиеся в обе стороны. Чем глубже он погружал пальцы в эти крылья, тем теплее им становилось, и у самой поверхности стола они уже наткнулись на обжигающий жар.

Под его руками невидимое обретало форму и содержание. У Дункана в голове формировался мысленный образ, такой же реальный, как и при прикосновении к скульптуре.

– Невероятно, – пробормотал он.

– Эту работу я назвал «Феникс, восстающий из пепла Цифровой эры».

– Да ты самый настоящий поэт, Клайд.

– Спасибо, Дунк.

Расплатившись за работу, Рен взглянул на часы и направился к выходу.

Конечно, можно было попросить выполнить эту работу кого-нибудь из «Сигмы». Определенно, у Монка Коккалиса, в прошлом работавшего судебно-медицинским экспертом, опыта было достаточно. Но Клайда и его друзей Дункан знал по своей прошлой жизни, когда он еще надеялся покорить мир как звезда баскетбольной команды колледжа в Ласале. Его мускулистые руки от локтя и выше до сих пор были покрыты «рукавами» татуировки – и он по-прежнему носил серебряную серьгу в форме крошечного орла в верхней части левого уха в память о друзьях, погибших в Афганистане во время боев в провинции Такур. После цепочки травм, которые поставили крест на его баскетбольной карьере и вынудили бросить учебу, Дункан в конце концов оказался в морской пехоте Соединенных Штатов.

К двадцати четырем годам Рен успел шесть раз побывать в Афганистане, последние два раза – в разведке, но после Такура он не стал продлевать контракт, и тут его нашел Пейнтер Кроу. В своей прошлой жизни Дункан изучал в колледже электронику. Судя по всему, он показал себя толковым специалистом, и на него обратила внимание «Сигма». И вот теперь, получив после ускоренных курсов два диплома – по физике и электронике, – Дункан собирался отправиться в свою первую официальную командировку в составе «Сигмы». Искать разбившийся спутник.

Желая подготовиться наилучшим образом, Рен пришел сюда.

Он разжал и сжал кулак. Боль уже отступала.

Выйдя на улицу, Дункан заметил двух мрачных типов, которые стояли, прислонившись к его «мустангу». Черная «Кобра-Р» была его семьей, напоминанием о прошлом, таким же, как серьга в ухе. Давным-давно он купил эту подержанную машину для своего младшего брата, еще когда считал, что его будущее неразрывно связано с оранжевым мячом. Однако когда Билли не было еще и восемнадцати, рак доконал его, навсегда забрав его лучезарную улыбку. Но машина осталась, полная счастливых воспоминаний о том, как два брата правили миром, а также горестных свидетельств утраты, боли и чересчур раннего расставания.

Дункан двинулся к «мустангу» в обход, чувствуя, как в груди неудержимо вскипает ярость. Держась в тени, он на цыпочках подкрался к типам сзади. Внимание обоих было полностью поглощено запорным механизмом, который Дункан смастерил специально для этой машины.

Они не догадывались о его присутствии – до тех пор пока он не кашлянул.

Застигнутые врасплох, мерзавцы обернулись. Один сжимал в руке монтировку.

Вот как?

Через мгновение оба уже убегали прочь, окровавленные, прихрамывая.

Дункан протянул руку к дверной ручке. Дверь открылась еще до того, как он к ней прикоснулся, благодаря крошечной микросхеме радиочастотной идентификации, вживленной в запястье, – еще одному дополнению к телу.

Хотя Дункан объяснял все эти модификации «профессиональной необходимостью», в глубине души он сознавал, что на самом деле речь идет о чем-то более фундаментальном. Еще до того, как его пригласили в «Сигму», он уже начал изменять свое тело татуировкой. Дункан понимал, что это связано с его братом, с обстоятельствами его смерти. Тело Билли уничтожили изнутри его собственные обезумевшие клетки. И вот сейчас Дункан, изменяя свое тело, тем самым устанавливал над ним полный контроль, бросая вызов раку. Это была его защита от прихотей судьбы, когда человеческое тело внезапно восстает против самого себя.

Последней татуировкой стал отпечаток ладони Билли. Дункан нанес его в область сердца, а затем добавил дату смерти брата. Он часто ловил себя на том, что зажимает ладонью этот рисунок, гадая, по какому капризу генетики остался жив, в то время как его брат умер.

То же самое можно было сказать про его друзей, не вернувшихся из Афганистана, про тех, кого нашла шальная пуля, кто первым наступил на спрятанную самодельную бомбу.

«Я остался в живых. Они умерли».

Это была фундаментальная константа Вселенной.

Судьба – жестокая, бессердечная шлюха.

Подпитанный адреналином и чувством вины, Дункан распахнул дверь машины, сел за руль и тронулся с места. Он пулей промчался по пригородам Вашингтона, стремительно переключая передачи, не обращая внимания на знаки остановки.

И все же ему не удавалось оторваться от призраков прошлого – от своих боевых товарищей, от младшего брата, смеявшегося перед лицом смерти.

Он остался в живых, и, значит, ему нужно было жить за всех остальных.

Эта истина, эта ноша ответственности становилась тяжелее с каждой пройденной милей, с каждым прожитым годом. Она становилась невыносимой.

И все же ему оставалось только это.

Дункан с силой надавил на педаль газа.


18 часов 34 минуты

– Похоже, вы до сих пор не пришли в себя, – заметил Пейнтер Кроу.

«Это еще почему?»

Джада сидела, уставившись на пухлую папку с документами, лежащую у нее на коленях. Они находились в кабинете директора Кроу, расположенном под землей. Внезапно молодую женщину захлестнуло чувство клаустрофобии – не столько из-за массы Смитсоновского замка над головой, сколько из-за веса лежащей у нее на коленях папки.

И все, что находилось в этой папке, имело огромное значение.

Джада собиралась отправиться в противоположный конец земного шара, чтобы найти разбившийся военный спутник, возможно, содержащий судьбу мира, – или, по крайней мере, чтобы сделать или разбить вдребезги свою карьеру в астрофизике. «Поэтому – да, как и та слишком умная девочка из Конгресс-Хейтс, которой приходилось возвращаться из школы домой бегом, чтобы ее не поколотили за то, что она отличница и любит книги… я определенно ощущаю на своих плечах бремя ответственности».

– С вами будет работать отличная команда, – заверил ее Пейнтер. – Так что не всё взвалят на вас – и вы сами не должны брать на себя слишком много. Доверяйте своей команде.

– Если вы так говорите…

– Я так говорю.

Джада сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Обстановка в кабинете Пейнтера была спартанской: только письменный стол, шкафчик и компьютер, однако все помещение в целом обладало приятным уютным теплом, словно удобные разношенные домашние тапочки. От Джады не укрылись мелочи, говорящие о характере хозяина. На шкафчике стоял закрученный кусок черного стекла, похожий на абстрактную скульптуру, но, скорее всего, просто сувенир. На стене висел загнутый клык какого-то дикого животного из джунглей, невероятно длинный. А на столе выстроились фотографии в рамках, одной и той же женщины.

Должно быть, его невеста.

Пейнтер неоднократно упоминал про нее во время перелета. Несомненно, он ее очень любит.

Счастливая женщина.

Также этот кабинет, очевидно, служил командным пунктом «Сигмы». На стене за письменным столом были установлены три огромных видеомонитора, подобно окнам во внешний мир. Или, в данном случае, во Вселенную.

На один экран выводилось в реальном времени изображение кометы ИКОН, на другом застыла последняя картинка, переданная падающим спутником, третий служил монитором прямой связи с Ракетно-космическим центром на Западе.

Шаги и приглушенные голоса привлекли внимание Джады к двери. В кабинет вошла Кэт Брайант, ведя за собой высокого молодого мужчину.

– Смотрите, кого я нашла, – сказала она.

Встав, Пейнтер пожал мужчине руку.

– Пора уж, сержант Рен.

Джада поймала себя на том, что тоже встала.

Судя по всему, это был Дункан Рен, еще один член команды. Он оказался на удивление очень молодым, всего на пару лет старше самой Джады. Она окинула его оценивающим взглядом. Накачанные мышцы, распирающие форменную футболку морской пехоты, с выглядывающими из-под рукавов татуировками. Но в то же время Дункан Рен не производил впечатление качка, одержимого одной только мускулатурой, – как раз напротив. Джада предположила, что он ни на шаг не отстанет от нее в спринтерском забеге, – а она бегала очень быстро.

Женщина пожала ему руку, обратив внимание на ободранные костяшки пальцев.

– Джада Шоу.

– Астрофизик? – спросил Дункан.

В его зеленых глазах сверкнуло удивление, что почему-то разозлило Джаду. За свою короткую карьеру ей слишком часто приходилось видеть такой взгляд. Физика по-прежнему оставалась уделом мужчин.

Словно чтобы разглядеть ее получше, Дункан смахнул со лба несколько непокорных прядей темно-русых волос, среди которых просматривались более светлые полосы, полученные без помощи каких-либо красителей.

– Потрясающе, – сказал он, и в его голосе не прозвучало ни тени снисходительного сарказма. Он уперся кулаками в бедра. – Что ж, отправляемся на поиски спутника.

– Самолет заправлен и готов к вылету, – сказала Кэт. – Я отвезу вас в аэропорт.

Сердце Джады подступило к горлу. Все происходило слишком быстро.

Дункан тронул ее за локоть, словно почувствовав нарастающую панику.

Джада вспомнила совет Пейнтера. «Доверяй своей команде». А как насчет того, чтобы доверять самой себе?

Дункан склонился к ней, и в его глазах появилась забота, но при этом они зажглись проклятым энтузиазмом.

– Вы готовы?

– Да, полностью готова.

– Большего нечего и желать.

Когда они уже собрались уходить, Кэт подошла к столу Пейнтера и положила на него папку.

– Последнее сообщение из Гонконга, от Грея. Он излагает свой план действий.

Кивнув, Пейнтер вздохнул.

– Я уже бегло просмотрел его на компьютере. Грей собирается пойти очень опасным путем.

– Судя по всему, он готов сделать это ради Сейхан.

Глава 6

18 ноября, 08 часов 04 минуты

по гонконгскому времени

Коулун, Китайская Народная Республика

Грей приготовился шагнуть в логово льва.

Точнее, в данном конкретном случае, в логово львицы.

Он стоял в квартале Монгкок на полуострове Коулун, окруженный толчеей утреннего часа пик. Вокруг под промозглым дождем спешили пешеходы, опустив голову, – кто-то под зонтом, другие довольствуясь широкими бамбуковыми шляпами. Всюду, куда ни падал взгляд Грея, шло движение. Машины медленно ползли по узким улочкам между высоченными небоскребами. На балконах подобно флагам тысячи государств трепыхалось развешанное белье. По тротуарам тек нескончаемый людской поток.

Даже запахи менялись с каждым дуновением ветра: аппетитный аромат свиных шкварок, едкое дыхание тайских специй, резкое зловоние переполненных мусорных баков, тошнотворная пряность духов от проходящей мимо женщины. Вокруг звучали голоса, крики, в основном призывы торговцев, привлеченных европейским лицом Грея.

– Эй, босс, догадайся, за сколько я отдам этот костюм…

– Слушай, хочешь задешево самые настоящие швейцарские часы…

– Очень хорошая еда, очень вкусная… заходи, попробуй…

Какофония Коулуна оглушала. Нью-Йорк считает себя многолюдным, но по сравнению с этой людской давкой он показался бы городом призраков. Полуостров Коулун составляет половину того, что считается Гонконгом. Вторая половина – остров Гонконг на той стороне залива Виктория – занят преимущественно особняками, сверкающими небоскребами и зелеными парками, окружающими со всех сторон величественную гору Виктория.

Рано утром, еще до восхода солнца Грей и Ковальски подошли к берегу на своем угнанном быстроходном катере. Их встретили манящие силуэты небоскребов, возвышающиеся на острове Гонконг, похожие на современный Изумрудный город из страны Оз, обещающий волшебное удовлетворение любого желания за определенную плату – что, возможно, для этого упадочного места действительно соответствовало истине.

Но вместо этого Грей приказал Ковальски направить катер к убогому причалу на другой, серой и безликой стороне Гонконга, сюда, в Коулун. В ожидании информации из Вашингтона они проспали два часа в дешевой гостинице. Как только эта информация поступила, Грей повел Ковальски в район красных фонарей Монгкок, с его беспорядочно разбросанными барами, борделями, саунами и ресторанами.

– Сюда, – сказал Грей, сверившись с картой.

Оставив позади шумный многолюдный центральный проспект, он направился в лабиринт узких переулков. С каждым новым поворотом призывы обратить внимание звучали все громче, однако при виде двух европейских лиц манящие улыбки сменялись угрюмой подозрительностью.

– Кажется, нам нужен вот этот дом, – сказал Грей.

Свернув в узкий переулок, он подошел к комплексу из трех семнадцатиэтажных жилых зданий, связанных пешеходными переходами в единое внушительное сооружение. В целом оно напоминало ржавую гору, с наростами из гофрированного железа и дерева. Даже балконы, в отличие от соседних зданий, были наглухо запечатаны решетками. Но все же и тут сушилось на ветру белье, развешанное на горизонтальных шестах или натянутых веревках.

– Похоже на тюрьму, – заметил Ковальски.

В каком-то смысле это действительно было так. Экономическая действительность удерживала обитателей здания взаперти не менее надежно, чем стальные прутья решеток – но только, по слухам, это не относилось к тем, кто занимал верхние этажи, расположенные ближе к солнцу и свежему воздуху. Судя по разведданным, поступившим из штаба «Сигмы», именно здесь обосновалась триада «Дуан чжи».

Грей пришел сюда, чтобы встретиться главой триады, снискавшей себе зловещую славу.

Доктор Хван Пак продал Грея и его спутников триаде, заманив их в западню, устроенную в казино «Лиссабон». Женщина, стоящая во главе преступного клана, никому не показывала свое лицо и, похоже, очень не любила, когда кто-нибудь начинал слишком пристально смотреть в ее сторону. Грей пошел на огромный риск, заявившись сюда.

Но у него не было выбора.

Какая-то преступная группировка похитила Сейхан. Грей сомневался, что это было делом рук триады «Дуан чжи». Когда Сейхан в Макао заталкивали в черный «кадиллак», он успел увидеть европейские лица – скорее всего, это были местные португальцы. А китайские триады с нескрываемым презрением относились ко всем белым.

Так кто же похитил Сейхан… и куда ее увезли?

Грей надеялся на то, что она жива. Ее могли пристрелить прямо на улицах Макао, однако этого не произошло. Надежда была очень слабая, но Пирс схватился за нее обеими руками.

Ему в голову приходило только одно возможное объяснение этого похищения. В прошлом основная деятельность «Дуан чжи» была сосредоточена как раз в Макао, поэтому ее главарь, скорее всего, по-прежнему сохранила там обширные связи и знала всех ведущих игроков. Что гораздо важнее, у нее имелись люди и средства, которые были нужны Грею, чтобы прийти на выручку Сейхан – чтобы спасти родную дочь главы триады.

«Но что, если она убьет меня, не дав мне высказаться?»

– Последний шанс повернуть назад, – обернувшись к Ковальски, сказал Пирс. – Я могу пойти один. Возможно, так даже будет лучше.

То же самое он уже говорил, еще в гостинице.

И ответ был тот же самый.

– Да пошел ты… – бросил Ковальски, направляясь к закрытой двери.

Грей присоединился к нему, не отставая ни на шаг. Они распахнули стальную дверь, открытую днем, но запирающуюся на ночь. За каждым их движением следили – кто подозрительно, кто с ненавистью, но большинство равнодушно.

За дверью находился внутренний дворик между тремя зданиями. Небо над головой заслоняли пешеходные переходы и различные шаткие сооружения, но непрерывно моросящий дождь все-таки находил дорогу вниз, стекая слезинками со всех поверхностей. По периметру двора тянулись импровизированные магазинчики, в том числе мясная лавка с ощипанными гусями, свисающими с крючьев, табачный ларек, винный магазин и даже кондитерская, на прилавках которой пестрели товары, слишком яркие и жизнерадостные для такого унылого места.

– Лестница вон там, – указал Ковальски.

Судя по всему, единственным путем наверх были открытые лестницы, карабкавшиеся по стенам всех трех зданий. Грей понятия не имел, в котором из трех строений разместилась триада «Дуан чжи» – и имело ли это какое-нибудь значение.

Поэтому они с Ковальски подошли к ближайшей лестнице и начали подниматься вверх. Расчет заключался в том, чтобы обходить комплекс до тех пор, пока их кто-нибудь не остановит – предпочтительно тот, кто не станет сначала стрелять, а только потом задавать вопросы.

Оставив самостийный торговый комплекс внизу, Пирс и Ковальски поднимались все выше и выше, к жилым этажам. Проходя мимо открытых дверей, Грей заглядывал в них. Квартиры представляли собой весьма странное зрелище. От пола до потолка возвышались составленные в штабеля большие коробки из стальной проволоки, похожие на кроличьи клетки. Внутри сидели или лежали люди. Судя по всему, они могли позволить себе только такое жилище. Однако обитатели клеток делали все возможное, чтобы превратить их в отдельный дом: стены были завешаны бамбуковыми циновками или шторами, сделанными из куска брезента. Кое-где даже светились экраны телевизоров. Из всех клеток вырывались густые облака табачного дыма, которому все равно не удавалось полностью заглушить запах немытых тел.

Мимо пробежала жирная бурая крыса.

– Умная тварь, – пробормотал Ковальски.

Проходя по площадке десятого этажа, Грей заметил направленный на лестницу стеклянный глаз камеры видеонаблюдения. Работа триады.

– Вероятно, мы поднялись уже достаточно высоко, – наконец сказал он. – Несомненно, за нами уже наблюдают.

Поднявшись на следующую площадку, Пирс свернул с лестницы, направился по открытому коридору, выходящему во внутренний двор, и остановился перед объективом камеры видеонаблюдения. Медленно подняв руку к ремню, двумя пальцами вытащил пистолет и положил его под ноги. Ковальски проделал тот же самый ритуал с автоматом.

– Я хочу встретиться с Гуань-инь, главой «Дуан чжи», – громко произнес Грей, обращаясь к видеокамере и всем, кто его слышал.

Ответ последовал незамедлительно.

Впереди и сзади хлопнули двери. В коридор вышли четверо со стальными прутьями и длинными ножами.

Похоже, о мирной беседе придется забыть.

Пригнувшись, Грей ударил ногой ближайшего к нему боевика по колену. Тот повалился назад, и коммандер с силой ткнул ему кулаком в горло, отчего тот повалился на пол, судорожно пытаясь отдышаться. Грей присел, уклоняясь от рубящего удара ножом, едва не сбрившим ему волосы на макушке, и подобрал свой пистолет. Подскочив к нападавшему вплотную, Грей перехватил его руку, заламывая ее, обхватил шею противника и приставил дуло пистолета к его уху.

У него за спиной Ковальски оглушил первого противника и выхватил из его обмякшей руки стальной прут. Стремительно развернувшись, великан ударил второго боевика по плечу. Выпавший нож с громким стуком упал на пол.

Ковальски с предостерегающим видом снова поднял прут, но его противник попятился назад, прижимая руку к разбитому плечу.

Грей снова повернулся к видеокамере.

– Я только хочу поговорить, – отчетливо произнес он.

В доказательство своих слов он отпустил боевика и оттолкнул его прочь. После чего опять наклонился и положил пистолет на пол. Затем поднял руки, показывая камере пустые ладони.

Ему хотелось верить, что это нападение было лишь испытанием.

Грей ждал, чувствуя, как по спине текут струйки пота. Казалось, во всем комплексе воцарилась полная тишина. Даже отголоски звуков телевизоров и радио смолкли.

Внезапно позади Грея раздался рев Ковальски:

– Неужели никто из вас не говорит по-английски, черт побери?

В дальнем конце коридора открылась дверь.

– Я говорю.

Из тени в коридор вышла фигура. Это был высокий мужчина с забранными в пучок седыми волосами. Хотя ему было уже за шестьдесят, в каждом его движении сквозила грация силы. В одной руке старик держал длинный изогнутый меч, старинный китайский клинок дао. Другая его рука лежала на рукоятке торчащего из кобуры «ЗИГ-Зауэра».

– Что вы хотите сказать нашей достопочтенной повелительнице?

Грей понял, что неправильный ответ будет стоить им жизни.

– Передайте ей, я принес известие относительно дочери Май Фыонг Ли.

Судя по безучастному лицу старика с мечом, это имя ему ни о чем не говорило. Ничего не сказав, он развернулся и спокойно удалился за дверь.

И снова оставалось только ждать. Один из охранников рявкнул что-то по-китайски, заставляя Грея и Ковальски отступить на несколько шагов назад, чтобы другой смог забрать их оружие.

– Становится все лучше и лучше, – вполголоса заметил Ковальски.

Напряжение возросло, как натянутая рояльная струна.

Наконец вернулся старик, снова появившийся из полумрака за дверью.

– Наша повелительница милостиво согласилась встретиться с вами, – объявил он.

Грей почувствовал, как узел в груди слегка ослаб.

– Но если ей не понравится то, что вы скажете, – предупредил старик, – ее лицо будет последним, что ты увидишь в этой жизни.

Грей в этом не сомневался.


08 часов 44 минуты

Сейхан очнулась в кромешной темноте.

Она осталась неподвижно лежать. Инстинкт выживания восходил к жестоким годам, проведенным на улицах Бангкока и Пномпеня. Сейхан ждала, когда рассеется туман у нее в голове. Из черного колодца медленно поднимались воспоминания. Ее схватили, усыпили каким-то наркотиком, завязали глаза. Судя по ощущению вгрызающихся в плоть веревок, запястья и щиколотки ей также связали. На глазах у нее по-прежнему оставалась плотная повязка, однако просачивающийся через края свет позволял предположить, что сейчас уже день.

Но тот ли это самый день, когда ее схватили?

У Сейхан перед глазами мелькнула картина столкновения: мотоцикл опрокидывается, Грей и Ковальски отлетают в сторону.

Живы ли они?

Она не хотела верить в обратное.

Отчаяние подтачивает решимость – а ей сейчас, для того чтобы выжить, потребуется вся сила воли, до последней капли.

Сейхан напрягла все свои органы чувств, пытаясь сориентироваться. Она лежала на какой-то жесткой металлической поверхности, пахнущей машинным маслом. Вибрация и периодическая тряска указывали на то, что это какое-то транспортное средство. Может быть, джип, может быть, пикап. Но куда ее везут?

Почему ее просто не убили на месте?

Ответ на этот вопрос был очевиден. Судя по всему, кто-то проведал о том, что за ее голову обещана внушительная награда, и вознамерился ее продать.

– Вы можете больше не притворяться, что спите. – Этот голос прозвучал всего в каком-нибудь футе от нее.

Сейхан внутренне вздрогнула. Суровая и жестокая молодость, проведенная в переулках трущоб, отточила ее чувства до совершенства. И тем не менее она даже не подозревала, что кто-то находится так близко. Это лишило ее присутствия духа. Неизвестный не просто хранил полное молчание, он не подавал никаких признаков жизни. Словно вообще не существовал.

– Во-первых, можете расслабиться, – продолжал мужчина на безукоризненном кантонском диалекте, однако в его голосе прозвучал европейский выговор. Учитывая то, что дело происходило в Макао, акцент, скорее всего, был португальским. – Мы не собираемся вас убивать и вообще плохо с вами обращаться. По крайней мере, лично я. Речь идет о чисто деловом обмене.

Значит, она была права: кто-то собирался продать ее, заработав неплохие деньги. Однако утешения в этом было мало.

– Во-вторых, что касается ваших друзей…

На этот раз Сейхан не смогла совладать с собой и вздрогнула, представив себе рассудительное лицо Грея и ухмыляющуюся физиономию Ковальски. Живы ли они?

Незнакомец с укором усмехнулся.

– Они живы, – сказал он, читая молодую женщину словно раскрытую книгу. – Но, боюсь, это лишь временно. Нам потребовалось какое-то время, чтобы выйти на их след, и оказалось, что они заявились в самое неожиданное место – в логово нашего соперника. Это поставило меня в тупик, заставило гадать: зачем? Но затем я решил, что это не имеет никакого значения. Есть одна старинная китайская поговорка: «Йи цзян шуан цяо». Полагаю, она как нельзя лучше подходит к данной ситуации.

Сейхан мысленно перевела: «Одна стрела, два стервятника».

Она поняла, что это означает, и у нее похолодело в душе. Китайская фраза имела тот же смысл, что и более привычное выражение: «Одним выстрелом двух зайцев».


08 часов 58 минут

Двери кабины лифта открылись, доставив пассажиров из преисподней на небеса.

Грей прошел следом за стариком с мечом на мансардный этаж здания. Здесь не было ни удушливой тесноты, ни грязи нижних этажей комплекса. Просторное помещение было обставлено белой мебелью с плавными обводами. Пол сиял полированным бамбуковым паркетом. Повсюду в горшках стояли орхидеи всех форм и цветов. Огромный аквариум в форме застывшей волны кишел мириадами белоснежных рыбок. Он служил перегородкой, отделяющей кухню в европейском стиле, наполненную матовым блеском нержавеющей стали.

Однако самым главным отличием от отвратительного ландшафта нижних этажей было обилие света. Даже низким тучам, моросящим нескончаемым дождем, не удавалось приглушить яркость красок. Громадные окна смотрели на Коулун, открывая с высоты птичьего полета панораму сверкающих гонконгских небоскребов. Посреди мансардного этажа располагался атриум со стеклянными стенами, открытый небу над головой; в пруду с плавающими лилиями, окруженном буйством растений и цветов, журчал фонтан.

На водной глади покачивался простой фонарик в форме лотоса. Над ним склонилась стройная фигура в перепоясанном халате. Протянув руку с длинной тонкой палочкой, фигура зажгла новую свечу в фонарике.

Грей мысленно представил себе праздник в Макао, тысячи огоньков, своим сиянием говорящих о памяти по близким, ушедшим из жизни.

Его проводили от лифта к атриуму.

Ковальски угрюмо оглянулся на лифт.

– Почему мы перлись четырнадцать этажей пешком, когда можно было воспользоваться лифтом, твою мать?

Вероятно, лифт предназначался исключительно для членов триады, но Грей не стал разъяснять это своему товарищу, полностью сосредоточив внимание на фигуре за стеклянной перегородкой.

Старик с мечом подвел их к двери, ведущей в атриум.

– Оставайтесь здесь.

Женщина – по аккуратным босым ногам и изгибу бедер было очевидно, что это женщина, – по-прежнему стояла, нагнувшись к фонарику, обхватив обеими руками горящую палочку с благовониями.

Целых две минуты никто не нарушал молчание. Ковальски нетерпеливо ерзал, но и у него хватило ума не раскрывать рот.

Наконец женщина отвесила пруду низкий поклон, выпрямилась и обернулась. Капюшон, надетый для защиты от дождя, длинными складками обрамлял ее лицо. Подойдя к двери, женщина медленно ее открыла и с бесконечным изяществом прошла на мансарду.

– Приветствую вас, Гуань-инь, – учтиво произнес старик, склоняя голову.

– М’x’гой, Чжуан. – Вынырнув из рукава, белая рука тронула старика за запястье.

После чего глава «Дуан чжи» повернулась к Грею.

– Ты упомянул о Май Фыонг Ли, – сказала она, и в ее голосе, тихом и спокойном, прозвучала зловещая сталь. – Ты пришел говорить о той, кто давно умерла.

– Но только не в воспоминаниях своей матери.

Женщина никак не отреагировала на его слова, демонстрируя полное самообладание. Когда она наконец заговорила снова, ее голос прозвучал еще тише.

– И снова ты говоришь об умершей.

– Май Фыонг Ли была жива несколько часов назад, когда прибыла в Макао в поисках своей матери.

Женщина лишь чуть опустила подбородок, возможно, осознав, как близка была к тому, чтобы убить свою собственную дочь. Теперь, вероятно, она гадала, говорит ли этот человек правду.

– Значит, это вы были в казино «Лиссабон».

Грей кивнул на Ковальски.

– Нас было трое. Доктор Хван Пак опознал вашу брошь в форме дракона, он сказал, что знает вас. Поэтому мы прибыли в Макао, чтобы выяснить правду.

Презрительный смешок.

– Но что такое правда? – спросила женщина. В ее голосе прозвучали сомнение и недоверие.

– Если позволите… – Грей указал на карман куртки, куда положили телефон боевики триады, обыскавшие его.

– Только осторожно, – предостерег Чжуан.

Достав телефон, Пирс вошел в каталог фотографий. Пролистав его, он раскрыл папку, озаглавленную «Сейхан», и, перебирая фотографии, нашел лицо молодой женщины, снятое крупным планом. Грей взглянул на этот снимок, и его захлестнула тревога за судьбу Сейхан, но он совладал с собой и твердой рукой протянул женщине телефон в качестве доказательства.

Гуань-инь подалась вперед. Лицо ее по-прежнему оставалось скрыто капюшоном, что не позволяло прочитать его выражение. Но по тому, какой нетвердой походкой она шагнула вперед, Грей понял, что она узнала лицо на фотографии и с огромным трудом сдерживает надежду. Даже по прошествии двадцати лет мать не могла не узнать собственную дочь.

Грей предложил Гуань-инь взять телефон.

– Там есть и другие снимки. Можете пролистать их все.

Гуань-инь протянула было руку, но ее пальцы дрогнули, словно в глубине души она боялась узнать правду. Если ее дочь по-прежнему жива, что это говорит о матери, которая ее не искала?

Наконец дрожащие пальцы забрали телефон у Грея. Повернувшись ко всем спиной, Гуань-инь просмотрела фотографии. Наступило долгое молчание – и вдруг женщина бессильно опустилась на колени на бамбуковый паркет.

Движения Чжуана были настолько стремительными, что Грей едва успел их заметить. Мгновение назад старик стоял рядом с ним… и вот он уже опустился на колено рядом со своей госпожой, грозно направив меч на посторонних, приказывая им оставаться на месте.

– Это она, – прошептала Гуань-инь. – Как такое возможно?

Грей не мог себе представить, какие эмоции борются у нее в груди: чувство вины, стыд, надежда, радость, страх, ярость.

Одержали верх последние два: женщина быстро взяла себя в руки, поднялась на ноги и повернулась к Грею. Чжуан стоял рядом, готовый ее защитить, – но по глубине тревоги в его глазах было очевидно, что движет им не только профессиональный долг.

Гуань-инь тряхнула головой, рассыпав длинный каскад черных волос с одинокой седой прядью вдоль одной стороны лица – той самой, где красовался изогнутый багровый шрам. Шрам рассекал щеку и разрывал левую бровь, пощадив глаз. Получить такой правильный изгиб от простого удара ножом невозможно. Это было напоминание о давнишней пытке, старательно вырезанное на лице. Но, словно решив обратить шрам в знак почета, оставив в прошлом пережитую боль, Гуань-инь покрыла свое лицо татуировкой, превратившей шрам в хвост дракона, нанесенного тушью на щеку и лоб.

Этот жуткий рисунок полностью соответствовал серебряному дракону у нее на шее.

– Где она сейчас? – спросила Гуань-инь. В ее голосе, ставшем громче, снова прозвучала сталь. – Где моя дочь?

Грей сглотнул комок в горле, порожденный благоговейным трепетом при виде этого лица. Он быстро рассказал про нападение в казино, про бегство, про западню на мосту.

– Расскажи мне про мужчину, который стоял рядом с машиной, – приказала Гуань-инь.

Грей вкратце описал высокого мускулистого мужчину с ухоженной бородкой.

– Он показался мне португальцем, возможно, с примесью китайской крови.

Гуань-инь кивнула.

– Я его хорошо знаю. Это Чжулон Дельгаду, хозяин Макао.

По ее лицу скользнула тень беспокойства.

Если такая железная женщина встревожена, это плохой знак.


09 часов 18 минут

Жалобно взвизгнув тормозами, машина остановилась.

Сейхан услышала, как незнакомец что-то негромко сказал по-португальски водителю, однако этим языком она не владела. Открылись и закрылись двери.

Чья-то рука прикоснулась к ее лицу. Она отпрянула назад, но пальцы просто сняли повязку с ее глаз. Сейхан зажмурилась, ослепленная ярким светом.

– Успокойтесь, – сказал ее похититель. – Нам предстоит еще долгий путь.

Он был в ладно скроенном шелковом костюме с наброшенной поверх курткой. Его темно-карие глаза полностью соответствовали косматым волосам и аккуратно подстриженной бородке, обрамлявшей щеки и квадратный подбородок. Глаза в уголках были чуть раскосыми, что выдавало смешанную кровь.

Оглядевшись вокруг, Сейхан убедилась в том, что лежит на полу автофургона.

Задняя дверь открылась, пронзив ей глаза еще более ослепительным светом. За дверью стоял еще один мужчина – молодой парень, гладковыбритый громила с коротко остриженными черными волосами и широкими плечами, распиравшими пиджак. У него были поразительные голубые глаза, холодные как лед.

– Томаш, – сказал похититель, – мы готовы лететь?

Парень кивнул.

– Sim, сеньор Дельгаду. Самолет уже ждет.

Тот, кого он назвал Дельгаду, повернулся к Сейхан.

– Я буду сопровождать вас в этом полете, – сказал он. – Чтобы убедиться в том, что я получу сполна причитающееся мне вознаграждение, но также потому, что, на мой взгляд, в настоящий момент мне будет лучше находиться за пределами Макао. Особенно после того, что вот-вот произойдет в Гонконге. Кровавые последствия этого будут ощущаться еще довольно долго.

– Куда вы меня увезете?

Не обращая на нее внимания, Дельгаду выбрался из машины и потянулся, разминая затекшие мышцы.

– Похоже, день сегодня обещает быть хорошим.

Его подручный Томаш схватил Сейхан за связанные щиколотки и рывком вытащил на утреннее солнце. Появившийся у него в руке кинжал перерезал пластиковые узы. Однако запястья Сейхан остались связанными за спиной.

Томаш грубо поставил ее на ноги. Только теперь она поняла, что находится на бетонных плитах взлетно-посадочной полосы какого-то небольшого аэродрома. В тридцати ярдах застыл в ожидании частный реактивный самолет, готовый принять на борт пассажиров. В раскрытом люке появилась фигура, освещенная лучами солнца. На сломанном носу красовалась большая повязка.

Доктор Хван Пак.

– А, наш благодетель. – Взглянув на «Ролекс» на руке, Дельгаду направился к самолету. – Пошли. После того, что произойдет всего через несколько минут, нам будет лучше находиться как можно дальше от Гонконга.


09 часов 22 минуты

– Это все, что тебе известно?

В голосе Гуань-инь прозвучала боль материнской любви. Вот уже несколько минут глава «Дуан чжи» расспрашивала Грея, выпытывая прошлое Сейхан, пытаясь взять в толк, как ее дочери удалось остаться в живых.

Они устроились на одном из диванов.

Верный Чжуан стоял за спиной своей госпожи. Ковальски отошел к аквариуму и стоял, прижавшись носом к стеклу и постукивая по нему пальцем.

Пирсу очень хотелось бы заполнить своим рассказом все пробелы, но даже он не был знаком в полной мере с историей Сейхан и знал из нее лишь отрывочные куски: долгая череда детских домов, суровая жизнь на улице, вступление в преступную организацию. Слушая, как Грей восстанавливает прошлое Сейхан, Гуань-инь становилась все более задумчивой. Во многих отношениях мать и дочь двигались по жизни параллельными дорогами, закаленные обстоятельствами, но по-прежнему находящие в себе мужество подняться над ними, чтобы не просто выживать, но и цвести в полную силу.

Грею так и не удалось нарисовать достаточно полную картину, чтобы удовлетворить мать, пропустившую так много в жизни своей дочери. Впрочем, любого количества слов едва ли хватило бы, чтобы заполнить эту пустоту.

– Я ее найду, – дала себе клятву Гуань-инь.

Она уже распространила по своей организации приказ установить, где может держать ее дочь Чжулон Дельгаду. Теперь оставалось только ждать известий.

– В прошлом я подвела свою дочь, – сказала Гуань-инь, поднося к лицу палец, чтобы вытереть слезинку с кончика шрама в виде хвоста дракона. – Следователи, допрашивавшие меня во Вьетнаме, были очень жестокими; подозреваю, даже более жестокими, чем здесь. Они сказали мне, что она умерла.

– Чтобы вселить в вас отчаяние. И тем самым сломать.

– Но это только разозлило меня, наполнило решимостью бежать и отомстить, что я со временем и сделала. – В ее затравленном взгляде сверкнуло пламя ненависти. – Но все же я не сложила руки. Я искала свою дочь, но первые годы сделать это было очень трудно, поскольку после побега из тюрьмы я не осмеливалась возвращаться во Вьетнам. А потом, увы, прекратила борьбу.

– Продолжать поиски было слишком тяжело, – заметил Грей.

– Порой в надежде заключается проклятие. – Гуань-инь опустила взгляд на сплетенные на коленях руки. – Было проще похоронить дочь в своем сердце.

Потянулись долгие минуты молчания, нарушаемого лишь журчанием воды в фонтане.

– А ты? – наконец едва слышно произнесла Гуань-инь. – Ты пошел на такой риск, чтобы доставить ее сюда, чтобы сейчас прийти ко мне…

У Грея не было желания признаваться в этом вслух.

Гуань-инь подняла лицо и посмотрела ему в глаза.

– Потому что ты ее любишь?

Выдержав ее взгляд, Пирс понял, что не сможет солгать.

И тут комплекс содрогнулся от первого взрыва.

Все здание затряслось. Из аквариума выплеснулась вода. Орхидеи закачались на длинных стеблях.

– Это еще что за чертовщина? – заорал Ковальски.

Гуань-инь вскочила на ноги.

Ее тень Чжуан уже держал у уха телефон и что-то быстро говорил, подходя к стеклянной стене. Снизу сквозь струи дождя вверх поднимался черный дым.

Прогремел второй взрыв, судя по звуку, гораздо дальше.

Гуань-инь следом за своим помощником поспешила к окну, увлекая за собой Грея и Ковальски. Она перевела то, что говорил Чжуан.

– С разных сторон ко всем входам одновременно подъехали бетономешалки.

Грей представил себе здоровенные грузовики, протискивающиеся по узким ущельям, окружающим гору, которые собирались для совместного скоординированного нападения. Вот только на самом деле это были не бетономешалки…

В другой стороне прогремел еще один взрыв.

…а бомбы на колесах.

Кто-то решил взорвать весь комплекс. И Грей без труда догадался, кто именно: Чжулон Дельгаду. Судя по всему, он установил, что Грей и Ковальски прибыли сюда. Пропустить появление здесь двух европейских лиц было невозможно.

– Нам нужно убираться отсюда! – предостерегающим тоном произнес Грей. – Немедленно!

Чжуан, услышавший его слова, был полностью с ним согласен. Он повернулся к своей госпоже.

– Мы должны отвести вас в безопасное место.

Гуань-инь не двигалась с места. Она стояла, расправив плечи, и дракон особенно отчетливо выделялся на ее разъяренном лице.

– Поднимай всех по тревоге, – распорядилась она. – И постарайся увести жителей дома в безопасное место.

Грей мысленно представил себе людское столпотворение на нижних этажах.

– Воспользуйся подземными тоннелями, – добавила глава «Дуан чжи».

Разумеется, триада позаботилась о том, чтобы провести в свой оплот потайной ход.

– Вы первая должны покинуть комплекс! – настаивал Чжуан.

– Только после того, как ты передашь этот приказ.

Казалось, капитан собирается погибнуть вместе со своим тонущим кораблем, – а корабль тонул. Все чаще и чаще слышался оглушительный треск обрушивающихся конструкций комплекса. Облако черного дыма полностью затянуло стеклянную стену, словно поднятое вверх многочисленными криками о помощи.

Чжуан снова раскрыл сотовый телефон. Теперь ему приходилось кричать, чтобы его услышали. Через минуту по всему комплексу ожили громкоговорители, слова приказа разнеслись отголосками по этажам, так, чтобы их услышали все.

Лишь теперь Гуань-инь подчинилась своему помощнику.

Чжуан предусмотрительно не повел свою госпожу к лифтам. Он увлек ее через двойные двери на наружную лестницу, по которой сюда поднимались Грей и Ковальски.

– Поторопитесь! Нам нужно спуститься в тоннель!

Они устремились вниз, перепрыгивая через ступеньки. В центральном дворе царил настоящий ад. Тут и там мелькали языки пламени пожаров. Несколькими этажами ниже переход, соединяющий соседние здания, внезапно обрушился, просыпав в огненную бездну укрывавшихся в нем людей. Здание напротив начало складываться, словно карточный домик, этаж за этажом, заваливаясь в сторону, медленно освобождаясь от остальных башен.

Грей ускорил бег. Гуань-инь следовала за ним, Чжуан не отставал от нее ни на шаг. Ковальски замыкал группу.

Лестница содрогнулась с оглушительным треском, сбив всех четверых с ног.

Целый лестничный пролет начал отрываться от стены здания.

– Сюда! – заорал Грей.

Перепрыгнув через расширяющуюся щель, он оказался во внутреннем коридоре башни, выходящем во двор. Остальные должны были последовать за ним. Гуань-инь оступилась, и Чжуан выпустил ее руку. Оставшись на лестнице, она пошатнулась, теряя равновесие, – но Ковальски сгреб ее в охапку и с громким криком прыгнул к Грею.

– Спасибо, – поблагодарила великана Гуань-инь, когда тот опустил ее на землю.

– До подземного тоннеля нам не добраться, – в отчаянии произнес Грей.

Никто с ним не спорил, соглашаясь с его мрачной оценкой ситуации.

Внизу бушевал пожар, подпитываемый тем, что падало сверху; к небу поднимались клубы дыма.

– Но куда же идти? – спросил Ковальски. – Мы все еще на десятом этаже, а крылья я забыл захватить.

Грей хлопнул его по плечу, благодаря за дельную мысль.

– В таком случае нам придется их смастерить. – Он повернулся к Чжуану. – Ведите нас в ближайшую угловую квартиру.

Привыкший к беспрекословному повиновению, старик подчинился без вопросов. Он быстро повел всех по лабиринту внутренних коридоров. Наконец впереди показалась дверь.

Дернув за ручку, Грей обнаружил, что дверь заперта. Отступив на шаг, он с силой ударил ногой в район замка. Старое дерево не смогло оказать сопротивления, и дверь распахнулась.

– Внутрь! – крикнул Пирс. – Мне нужны простыни, занавески, белье – все, из чего можно сделать веревку.

Эту работу он предоставил Ковальски и Гуань-инь.

Сам же Грей выбежал на балкон, увлекая за собой Чжуана. Как он уже успел рассмотреть с улицы, почти все балконы были превращены в стальные клетки, закрытые снаружи частой сеткой, и этот не был исключением.

– Помогите мне, – бросил Пирс старику, начиная освобождать край сетки от ограждения балкона.

Они лихорадочно принялись за дело. Башня дрожала и тряслась, медленно разрушаясь, пожираемая огнем внизу.

Наконец Грей ударил ногой освобожденную секцию сетки, отправляя ее вниз в облако дыма.

– Как у вас дела с веревкой? – крикнул он в квартиру.

– Нам не удастся связать что-нибудь достаточно длинное, чтобы добраться до земли! – ответил Ковальски.

Однако Грей задумал не это.

Заглянув в квартиру, он проверил, как продвигается работа. Вдвоем Ковальски и Гуань-инь успели связать кусок длиной ярдов двадцать. Башня содрогнулась, помогая Грею принять непростое решение.

– Сойдет!

Вытащив конец на балкон, коммандер крепко привязал его к перилам, а остальное перебросил за ограждение.

– Что ты делаешь? – недоуменно произнес Ковальски.

Грей лишь молча указал на открытые балконы здания напротив, отделенного лишь узким переулком.

– Да ты просто спятил! – пробормотал Ковальски.

Никто с ним не спорил.

Посмотрев вниз, Грей снова задумался, как бетономешалкам удалось протиснуться по таким тесным переулкам. Однако сейчас он мысленно поблагодарил городских архитекторов Гонконга, разрешивших столь плотную застройку Коулуна.

Взобравшись на ограждение балкона, Грей схватил конец импровизированной веревки и, затаив дыхание, начал спускаться. Пару раз его руки проскальзывали по гладкой ткани, и у него замирало сердце. Спускаясь вниз, Пирс то и дело оценивал на взгляд расстояние до соседнего здания, прикидывая, какой длины веревка ему понадобится.

Удовлетворившись, он начал раскачивать тело из стороны в сторону. Ноги отталкивались от зарешеченных балконов. Густой черный дым разъедал глаза. После нескольких повторов дуга маятника стала выходить за пределы здания, все ближе подходя к его соседу.

Еще недостаточно…

Чтобы получить больший момент, Грей все быстрее бегал вдоль балконов, постоянно увеличивая амплитуду колебаний. Дым душил его, затрудняя дыхание. Но он не смел остановиться, чтобы передохнуть.

Наконец, пронесясь над переулком, мыски его ботинок ударились о балкон здания на противоположной стороне. Этого было еще недостаточно для того, чтобы ухватиться за перила, но первое прикосновение укрепило его решимость. Качнувшись назад в облако дыма, Грей еще быстрее побежал по скользким от дождя балконам.

Ну же…

– Пирс! – окликнул его сверху Ковальски. – Посмотри вниз!

Грей на бегу заглянул себе под ноги. Должно быть, конец веревки в какой-то момент прикоснулся к чему-то раскаленному и загорелся. Огонь стремительно поднимался вверх, оставляя за собой пепел сгоревшей материи.

Только не это…

На этот раз, почувствовав, что момент инерции вот-вот иссякнет, Грей с силой оттолкнулся ногами от самых дальних перил, до которых только смог дотянуться, стараясь выиграть еще несколько ярдов амплитуды, сознавая, что другого шанса у него не будет.

После чего полетел назад.

Сила земного притяжения увлекла его вдоль стены башни, объятой пламенем, и через переулок. Согнувшись пополам, он выбросил ноги вверх, глядя между ними вперед. Балкон здания на противоположной стороне стремительно приближался. Точно рассчитав нужный момент, Грей подобрал колени, чтобы преодолеть ограждение, – и тотчас же опустил ноги вниз, надежно зацепившись за перила.

Его захлестнуло чувство облегчения.

И в это мгновение рассеянности он сорвался, теряя захват. Его ноги скользнули по гладким перилам, и лишь в самое последнее мгновение он успел зацепиться пяткой. Грей повис вниз головой, сознавая, что долго так не продержится.

Тем временем пламя быстро бежало по веревке.

Внезапно чьи-то руки вцепились Грею в щиколотки.

Подняв взгляд, он увидел мужчину и женщину, мужа и жену, хозяев квартиры, которые схватили его, придя на помощь. Вдвоем они перетащили его через перила, на балкон. Вскочив на ноги, Пирс первым делом сбил рукой огонь с веревки и привязал ее конец к перилам. Все это время супруги что-то быстро говорили ему по-китайски, судя по всему, отчитывая за столь безрассудный поступок, словно он поступил так из прихоти.

Как только веревочный мост был надежно закреплен – насколько это только было возможно, – Грей окликнул своих спутников.

– Ползите по одному! Держитесь руками и ногами!

Первой перебралась Гуань-инь, с быстротой и ловкостью гимнастки, практически не оказав никакого воздействия на веревку. Оказавшись на балконе, она поклонилась, выражая свою благодарность супружеской паре. Следующим пополз Чжуан, перекинув меч через плечо.

Последним лез Ковальски, подбадривая себя отборными ругательствами.

Судя по всему, богам пришлись не по душе его сквернословия. Когда он был на полпути, противоположный конец переправы оборвался, не выдержав нагрузки, и великан полетел вниз.

Ахнув, Грей прижался грудью к перилам, не зная, что делать.

К счастью, здоровенные лапищи Ковальски не выпустили веревку. Как только она вытянулась во всю длину, момент инерции увлек великана к фасаду здания. Он влетел на балкон тремя этажами ниже, растолкав столпившихся там зевак.

Вверх поднялись крики изумления и боли.

– С тобой все в порядке? – крикнул Грей, перевешиваясь через ограждение.

– В следующий раз последним пойдешь ты! – рявкнул в ответ Ковальски.

Обернувшись, Пирс увидел, что Чжуан бережно обматывает своей госпоже лицо алым шелковым шарфом, снова скрывая его от окружающего мира.

Как только с этим было покончено, Гуань-инь повернулась к Грею.

– Я обязана тебе своей жизнью.

– Но много народу погибло.

Гуань-инь кивнула, и они молча уставились на зловещие последствия нападения. Ржавая гора напротив медленно уступала огню, оседая и обваливаясь, превращаясь в руины.

Чжуан быстро говорил по телефону, вероятно, оценивая урон. Через минуту он вернулся к своей госпоже. Они вполголоса обменялись друг с другом несколькими фразами. Как только помощник отступил назад, Гуань-инь повернулась к Грею.

– Чжуан получил известия из Макао, – сказала она.

Пирс внутренне напрягся в ожидании худшего.

– Моя дочь жива.

Слава богу!

– Но Чжулон Дельгаду вывез ее с полуострова, из Китая.

– Куда?..

Шелковый шарф не смог заглушить ужас, прозвучавший в голосе главы «Дуан чжи».

– В Северную Корею.

Грей мысленно представил эту закрытую страну, неприступную, изолированную территорию бесконечного отчаяния и безумной диктатуры, царство жесточайшего контроля, заключенное в непреодолимые границы.

– Чтобы вызволить ее оттуда, потребуется целая армия, – пробормотал он, обращаясь к дыму и огню.

Несомненно, Гуань-инь его услышала, но она сказала только:

– Ты так и не ответил на мой предыдущий вопрос.

Посмотрев ей в глаза, Пирс увидел лишь объятую ужасом мать.

– Ты любишь мою дочь?

Грей не мог солгать, однако страх сдавил ему горло. И все же Гуань-инь прочитала ответ в его глазах.

Она отвернулась.

– В таком случае я дам тебе армию.

Часть вторая Святые и грешники

Глава 7

18 ноября, 13 часов 34 минуты

по актюбинскому поясному времени

Актау, Казахстан

– Похоже на океан.

Монсеньор Вигор Верона вздрогнул, услышав слова племянницы, и оторвал взгляд от результатов анализа ДНК. Он снова и снова просматривал документ, чувствуя, что упускает нечто важное. Результаты были отправлены по факсу из генетической лаборатории незадолго до того, как Вигор и Рейчел вылетели утренним рейсом в этот самый западный порт Казахстана.

Вздохнув, монсеньор вернулся к настоящему. Впрочем, ему все равно нужно было сделать небольшую паузу. «Быть может, если у меня в голове прояснится, я наконец определю, что же не дает мне покоя».

Они с Рейчел сидели в маленьком ресторанчике с видом на Каспийское море. За окном холодные осенние воды накатывались на белые скалы, в честь которых маленький городок Актау и получил свое название. Команда «Сигмы» должна была прибыть сюда меньше чем через час. Отсюда они на арендованном вертолете отправятся в точку с координатами, которые брат Иосип спрятал внутри покрытого письменами черепа.

– Когда-то давным-давно Каспий действительно был океаном, – сказал Вигор. – Это было пять миллионов лет назад. Вот почему вода здесь по-прежнему соленая, хотя содержание соли втрое меньше, чем в современных морях. Постепенно суша окружила древний океан со всех сторон, и тот высох, превратившись в Каспийское море, Черное море… и то место, куда мы сейчас направляемся, – Аральское море.

– От Аральского моря осталось не так уж и много, – улыбнувшись, заметила Рейчел. Она сменила форму карабинеров на теплый свитер, джинсы и туристические ботинки.

– Да, но тут уже вина не геологии, а человеческих рук. Еще не так давно Аральское море было четвертым по площади озером в мире, размером примерно с Ирландию. Но в шестидесятых годах Советы отвели воду из двух главных рек, питающих озеро, на нужды орошения, и озеро обмелело, потеряв девяносто процентов воды и превратившись в ядовитую заболоченную соленую пустыню, усеянную корпусами рыбацких судов.

– Дядя Вигор, не очень-то удачно вы рекламируете предстоящую поездку.

– Но брат Иосип, судя по всему, уверен, что это место имеет очень большое значение. Иначе зачем он стал бы приглашать нас сюда?

– Если исключить то, что он просто сошел с ума… Он ведь исчез почти десять лет назад.

– Возможно, но директор Кроу считает нашу экспедицию настолько важной, что выделил нам в помощь специальную группу.

Откинувшись назад, молодая женщина недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди. После нападения в университете она категорически была настроена против этой поездки и даже угрожала запереть дядю, чтобы тот не покидал Рим. Вигор понимал, что сейчас они находятся на берегу Каспийского моря исключительно потому, что «Сигма» предоставила помощь.

Однако директор Кроу не объяснил, ни самому Вигору, ни Рейчел, почему оказал эту поддержку, что тревожило обоих. Он только сказал, что их помощь, возможно, потребуется впоследствии, чтобы оправдать поездку в закрытый район Монголии.

Монголия…

Это возбудило любопытство Вигора.

Его взгляд сам собой вернулся к результатам анализа ДНК древних останков, черепа и книги, но Рейчел протянула руку и забрала бумаги себе.

– Только не сейчас, дядя Вигор. Вы рассматриваете их уже несколько часов и только все больше расстраиваетесь. А мне нужно, чтобы вы сосредоточились на том, что ждет нас впереди.

– Замечательно, но в таком случае дай мне высказать свои мысли вслух. Я чувствую, что упускаю во всем этом что-то крайне важное.

Рейчел пожала плечами, уступая ему.

– Из предварительного заключения, подготовленного лабораторией, следует, что ДНК соответствует этническим характеристикам уроженцев Дальнего Востока.

– Это вы уже говорили. Кожа и череп принадлежат какому-то азиату.

– Верно, но в отчете, поступившем из лаборатории сегодня ночью, приводятся результаты сравнительного аутосомного анализа нашего образца с различными дальневосточными этносами. Получился список наиболее вероятных народностей, к которым мог принадлежать обладатель черепа и кожи. – Вигор начал загибать пальцы: – Китайцы, буряты, дауры, казахи…

– Те, что составляют основное население Казахстана, – перебила его племянница.

– Верно. Но первую строчку занимают монголы.

Рейчел выпрямилась.

– Пейнтер хочет, чтобы мы отправились вместе с его командой в Монголию.

– Вот что не дает мне покоя. Я чувствую, что здесь есть какая-то связь, но никак не могу за нее ухватиться.

– Тогда давайте начнем с другой стороны, – предложила Рейчел. – Директор Кроу говорил, в какой именно район Монголии направляется его команда?

– Куда-то в горы к северо-востоку от столицы… Хан-Хэнтэй.

– Это закрытый район.

Вигор кивнул.

– Почему?

– Потому что это природный заповедник и к тому же объект исторического наследия.

– Какого именно исторического?

Вигор открыл было рот, чтобы ответить… и застыл, осененный внезапной догадкой. Это откровение на какое-то мгновение настолько ослепило его, что он начисто забыл об окружающей действительности.

– Дядя Вигор…

Престарелый прелат понял свою ошибку, и к нему постепенно вернулась способность воспринимать мир.

– Глядя на деревья, я не заметил леса…

Сунув руку в карман, он достал телефон, набрал номер генетической лаборатории и попросил соединить его с доктором Конти. Как только специалист оказался на связи, Вигор объяснил ему, что именно нужно проверить, чтобы подтвердить его опасения. Ему пришлось уговаривать доктора Конти, но в конце концов тот согласился.

– Проверьте маркеры Y-хромосомы, – закончил монсеньор. – И как только сможете, перезвоните мне на этот номер.

– В чем дело? – спросила встревоженная Рейчел, когда дядя окончил разговор.

– Горы Хэнтэй. Они являются священными для монгольского народа, потому что среди их вершин якобы находится потерянная могила величайшего героя монголов.

Эрудированная в достаточной степени, Рейчел сразу же догадалась, что это за герой.

– Чингисхана?

Вигор кивнул.

– Монгольского вождя, силой меча и воли создавшего огромную империю… империю, раскинувшуюся от Тихого океана вот до этих вод за окном.

Бросив взгляд на Каспийское море, Рейчел снова повернулась к дяде.

– Неужели ты думаешь, что этот череп принадлежит…

– Именно это я и попросил проверить доктора Конти.

– Но как он сможет это сделать?

– Несколько лет назад в одном обстоятельном генетическом исследовании было показано, что один человек из двухсот обладает определенной уникальной Y-хромосомой, хромосомой с набором четких маркеров, корни которых ведут к монголам. В регионах, когда-то входивших в состав Монгольской империи, это соотношение возрастает до одного из ста. В исследовании делался вывод, что эта сверх-Y-хромосома ведет свою родословную от одного-единственного человека, который жил около тысячи лет назад в Монголии.

– Чингисхана?

Вигор кивнул.

– Кого же еще? У Чингисхана и его родственников по мужской линии было множество жен; еще больше потомства они наплодили, насилуя женщин покоренных народов. А нужно помнить, что монголы покорили половину тогдашнего мира.

– И распространили свое генетическое клеймо.

– Клеймо, которое мы можем сейчас проверить. Эти маркеры Y-хромосомы хорошо известны генетикам, их можно легко установить и узнать, имеются ли они в нашем образце.

– Именно этим и занимается сейчас доктор Конти?

– Он сказал, что сможет дать ответ практически немедленно, поскольку составление структуры ДНК нашего образца уже завершено.

– Но если вы правы и маркеры действительно присутствуют, что это нам даст? Как вы сами сказали, эта Y-хромосома есть у многих.

– Да, но Чингисхан умер в 1227 году.

– В тринадцатом веке… – Молодая женщина сдвинула брови. – К этой же эпохе относится и череп.

Вигор вопросительно поднял бровь.

– Многие ли обладали этой специфической хромосомой тогда?

И все же Рейчел продолжала сомневаться.

Монсеньор Верона настаивал.

– После смерти Чингисхана его преемники безжалостно расправились с теми, кто принимал участие в погребальной церемонии. Строители гробницы также были перебиты все до одного. Как и воины, наблюдавшие за ее возведением. И, похоже, подобные кровавые меры помогли сохранить все в строжайшей тайне. Несмотря на то, что поиски продолжаются вот уже какое столетие, местонахождение гробницы остается неизвестным и по сей день. А по слухам, в этой гробнице хранятся сокровища, награбленные в покоренных странах.

– Ради такого открытия можно пойти и на убийство, – заметила Рейчел, прозрачно намекая на выстрел из гранатомета.

– Мы говорим о сокровищах, по сравнению с которым померкнет гробница Тутанхамона. Все богатства мира стекались в Монголию, и больше их уже никто никогда не видел: военная добыча из Китая, Индии, Персии, Руси. По слухам, в гробнице императора хранились короны правителей семидесяти восьми стран, покоренных монголами. Не говоря про бесценные религиозные реликвии из бесчисленных разоренных храмов, в первую очередь Русской православной церкви.

– И ничего из этого так и не было найдено?

– Для нас гораздо важнее, что так и не было найдено тело Чингисхана.

Прежде чем Рейчел успела ответить, у ее дяди зазвонил сотовый телефон. Схватив аппарат, тот обнаружил, что на линии доктор Конти.

– Монсеньор Верона, я сделал все, как вы просили. Мы сравнили двадцать пять генетических маркеров, образующих гаплотип Чингисхана, с предоставленным вами образцом.

– И сколько совпадений?

– Все двадцать пять.

Кровь отхлынула от лица прелата. Он опустил взгляд на чемодан на колесиках, стоящий у его ног, сознавая, что в нем находится. Теперь Вигор понимал, почему кто-то был готов пойти на убийство ради того, чтобы завладеть его содержимым; понимал, что в чемодане может скрываться ключ к величайшим сокровищам мира. Возможно, здесь лежали череп и кожа самого знаменитого завоевателя, человека, которого его народ почитал как полубога.

Возможно, это были останки Чингисхана.


14 часов 10 минут

– Вы были правы, – сказал Дункан. – Наши итальянские друзья подцепили «хвост».

Они с Монком Коккалисом стояли на берегу у ларька, торгующего шашлыком. Холодный солнечный свет отражался от водной глади моря. Погода стояла холодная, но от горящих углей, над которыми готовились куски мяса, нанизанные на шампуры вместе с овощами и салом, исходило такое тепло, что даже в легкой куртке Дункану было жарко. От раскаленной жаровни также исходил запах восточных специй, с каждым порывом дующего с моря ветерка обжигающий глаза.

Приземлившись в международном аэропорту Актау, двое оперативников «Сигмы» отвезли доктора Джаду Шоу на расположенный неподалеку маленький частный аэродром, где их ждал арендованный вертолет. Убедившись в том, что она в безопасности, Монк и Дункан отправились в центр маленького портового города, чтобы забрать последних членов своей команды. Они знали о нападении в университете, и Монк предложил действовать осторожно, и прежде чем подойти к престарелому прелату и его племяннице, убедиться в том, что за ними нет преследователей из Рима.

«Если они притащили за собой “хвост”, – сказал Монк, – мы с тобой прямо сейчас его отрежем».

Как выяснилось, подобная предосторожность была оправданной. Дункан понял, что ему предстоит многому учиться у опытного оперативника «Сигмы».

– И как вы предлагаете разыграть нашу партию? – спросил он.

В ходе двадцатиминутного наблюдения за рестораном Монк и Дункан обратили внимание на двух человек, проявлявших неестественный интерес к двум итальянцам, сидящим у окна. Ресторан выходил на пешеходный променад, тянущийся вдоль берега, где на узкой полоске асфальта боролись за свободное пространство бегуны и велосипедисты. Хотя на дворе уже стоял ноябрь и туристический сезон закончился, в центре города по-прежнему бурлила жизнь. Тем не менее, не составляло труда заметить тех, кто подозрительно торчал рядом с рестораном.

Темноволосый мужчина, несомненно азиат, устроился на скамье на краю пляжа у дальнего конца ресторана. На нем была куртка до колен, руки засунуты в глубокие карманы. Повернувшись спиной к морю, он почти не отрывал взгляд от ресторана.

Не слишком изобретательно.

Второй подозрительный человек, женщина, полностью соответствовала своему напарнику цветом волос и чертами лица. Она была в черной шерстяной шапке и коричневой куртке, укороченном варианте той, что была на мужчине. Худая и непривлекательная, с широкими скулами и горящими глазами, женщина стояла, прислонившись к фонарному столбу у ближнего угла ресторана.

– Я двинусь вдоль берега, – сказал Монк. – Приближусь к мужчине сзади. Ты подходи к женщине. Дождись, когда я буду на месте. По моему сигналу схватим обоих.

– Понял.

– Оружие не показывай. Отведем обоих к нашей машине. Действуй осторожно. Допросим этих людей по дороге на аэродром. Я хочу знать, кто они такие, черт побери, и зачем пытались взорвать моих друзей.

– Как вы думаете, почему они здесь ограничились одним наблюдением?

Монк покачал головой.

– Вероятно, здесь слишком многолюдно, чтобы нападать среди бела дня. Или, быть может, им было приказано следить за двумя итальянцами, чтобы выяснить, зачем они прилетели из Рима в Казахстан. В любом случае, для них все здесь и завершится.

Монк начал выдвигаться на исходную позицию. Спустившись на песчаный пляж, он неспешной походкой направился вдоль берега, ни разу не бросив взгляд в сторону сидящего на скамейке мужчины. Как только его напарник преодолел половину пути, Дункан оторвался от угла и двинулся к женщине. Он старался как мог соразмерить свою скорость с движениями Монка, чтобы они одновременно подошли к своим целям.

Все шло по плану – до тех пор пока резкий звонок не привлек внимание Дункана к асфальтовой дорожке. Оглянувшись, он увидел, что ему сигналит велосипедист, прося уступить дорогу. Женщина, до которой оставалось всего несколько шагов, также обернулась. Она проводила взглядом велосипед, который проехал мимо, удаляясь по направлению к ее напарнику. К несчастью, именно в это мгновение Монк повернул с песчаного пляжа к скамейке.

Женщина напряглась. Она распрямила плечи, очевидно, почувствовав что-то неладное. Стремительно развернувшись, тотчас же увидела Дункана. То ли она прочитала что-то у него на лице, то ли просто поняла, что он американец, как и тот, второй, приближавшийся к ее товарищу. Реакция ее была молниеносной. Женщина метнулась прямиком в ресторан.

Проклятие!..

Бросившись следом за ней, Дункан протянул руку и схватил полу куртки. Водонепроницаемая ткань выскользнула из его пальцев. Столкнувшись с бежавшим навстречу бегуном, женщина отлетела в сторону, подобно испуганному оленю. Это краткое замешательство позволило Дункану ухватиться снова, теперь уже крепче. Рывком дернув женщину назад, он другой рукой обхватил ее за грудь.

Краем глаза Дункан увидел, что второй незнакомец попытался было подняться, но Монк с силой толкнул его назад на скамейку.

Увы надеждам провернуть все аккуратно.

Проходившие мимо пешеходы останавливались, пытаясь разобраться, в чем дело.

Дункан переместил руку выше, стараясь крепче схватить свою добычу. Однако там, где должна была бы быть мягкая женская грудь, он нащупал лишь твердые, угловатые контуры. Что хуже, у него зачесались кончики пальцев: это редкоземельные магниты ощутили под курткой сильное магнитное поле.

Дункан тотчас же догадался, почему женщина бросилась прямиком в ресторан. Подняв в воздух, он что есть силы грубо швырнул ее на песчаный пляж. Взмыв высоко вверх, маленькое щуплое тело отлетело далеко.

– Бомба! – во все горло заорал Дункан, обращаясь к окружающим, но в первую очередь к своему напарнику.

Одни бросились врассыпную, другие застыли на месте, а он со всех ног побежал к окнам ресторана. Перепрыгнув через скамейку, Монк врезал локтем незнакомцу в лицо, отбрасывая его назад, – после чего последовал примеру своего напарника.

Выхватив на бегу пистолет, Дункан выпустил две пули в толстое стекло, целясь так, чтобы не задеть посетителей ресторана. Стекло пошло трещинами, а он прыгнул в окно плечом вперед, прокладывая себе дорогу.

Осколки стекла пролились вокруг звенящим дождем. Очутившись внутри ресторана, Дункан уже следующим движением налетел на двоих итальянцев, увлекая их на пол.

Обернувшись, он успел увидеть, как Монк головой вперед нырнул в ту же самую дыру, – и тотчас же прогремел оглушительный взрыв.

Все окна, обращенные к променаду, разлетелись в сопровождении дождя камней, песка и дыма. Монк перекатился по полу к тому месту, где укрывал спасенных итальянцев его напарник.

Прежде чем осколки стекла перестали скакать по столам и каменным плитам пола, Дункан поднял пожилого мужчину и молодую женщину на ноги.

– Шевелитесь! В конец зала!

Мужчина сопротивлялся, протягивая руку к чемодану на колесиках.

Чтобы не спорить, Дункан схватил чемодан в руку. Чувствуя себя самым высокооплачиваемым носильщиком в мире, он устремился в сторону кухни, подталкивая итальянцев. По пути они подобрали Монка. У того текла кровь от нескольких порезов, один крупный осколок по-прежнему торчал в куртке.

Голова Дункана трещала, в ушах у него звенело, но он готов был поклясться, что Монк сказал:

– Могло быть и лучше.

Все четверо пробежали через кухню, увертываясь от поваров, сидящих на корточках за плитами и разделочными столами, и выскочили через служебный вход. Оказавшись на улице, они не замедлили бег, сознавая, что там, где было два террориста-смертника, могут быть и другие.

Удаляясь от столбов дыма, поднимающихся над пляжем, они добрались до главной улицы, ведущей в деловой квартал. Дункан остановил такси, прыгнув на мостовую прямо перед капотом машины.

Все четверо сели в нее. Устроившийся впереди Монк, с кровоточащими порезами на лице, приказал водителю ехать на аэродром. Тот побледнел, но заметно смягчился, когда Монк протянул ему пачку банкнот.

Они расслабились лишь тогда, когда машина на полной скорости вынеслась за пределы города. Повернувшись к молодой женщине, сидящей в середине на заднем сиденье, Дункан увидел очаровательные глаза цвета карамели – конечно, они были бы еще более очаровательными, если бы их обладательница не сверкнула на него взглядом.

– Я так и знала, что не нужно было уезжать из Рима!


14 часов 22 минуты

Она сама не знала, что здесь делает.

Джада сидела в просторном салоне серо-голубого вертолета «Еврокоптер ЕС-75». Хотя ей и был не по душе этот крюк в Казахстан, на тесноту жаловаться не приходилось. Закинув ноги вверх, молодая женщина вытянулась на соседних креслах. В салоне свободно смогли бы разместиться человек двенадцать или даже больше пассажиров вместо тех пятерых, кто сейчас совершал перелет над пустыней к Аральскому морю. Дункан уже объяснил, что эта большая «птичка» понадобилась, чтобы преодолеть большое расстояние, поскольку рядом с местом назначения не было аэродрома, способного принять самолет.

Вот насколько это далеко.

«Но, по крайней мере, я не полностью отрезана от окружающего мира».

Джада сидела, раскрыв на коленях переносной компьютер, и изучала самые последние данные о комете ИКОН. Бросив взгляд сквозь тонированное стекло иллюминатора, она увидела ослепительный хвост кометы, похожий на сияющую запятую на голубом дневном небе. Судя по всему, на противоположном конце земного шара, где сейчас царила ночь, комета представляла собой то еще зрелище.

Молодая женщина уставилась на экран, куда были выведены кадры видеосъемки с Аляски.

Сквозь северное сияние сверкал мощный метеоритный дождь, подмигивающими черточками и серебристыми росчерками, вспыхивающими каждые несколько секунд, если не чаще. Но все это меркло на фоне размашистого хвоста кометы; съемка была достаточно отчетливой, чтобы различить промежуток между хвостом пыли и хвостом газа. Один особенно крупный метеор пересек экран под удивленное восклицание оператора-любителя. Он показался огненным копьем, рассыпавшимся шаром фейерверков.

Также Джада через зашифрованный канал спутниковой связи, предоставленный директором Кроу, поддерживала контакт с Ракетно-космическим центром. Как раз сейчас она держала у уха телефон – хотя зашифровывать разговор не было необходимости.

– Да, мама, у меня все замечательно, – сказала Джада. – Здесь, в Калифорнии, очень интересно.

Ей не хотелось лгать матери, однако в этом вопросе Пейнтер был категоричен.

– Ты наблюдаешь за световым представлением в ночном небе?

– Ну конечно.

По крайней мере это была не совсем ложь.

– Дорогая, как бы мне хотелось быть рядом с тобой и вместе смотреть на небо, – сказала ее мать. – Как мы делали, когда ты еще была маленькой девочкой.

Джада улыбнулась, вспомнив, как лежала на траве Эспланады, ежась под одеялом, и смотрела на метеоритные дожди Леониды и Персеиды. Это мать привила ей любовь к звездам, объяснила ей, что ежегодные метеоритные дожди названы по созвездиям, которые словно порождают их. Джада росла в мире, где жизнь сводилась к повседневным мелочам борьбы за существование, но звезды напоминали ей о существовании необъятной Вселенной, о том, что перед каждым человеком открываются бескрайние возможности. Например, девочка из Конгресс-Хейтс стала ученым-астрофизиком.

– Мама, мне тоже очень хотелось бы, чтобы ты была рядом. – Джада взглянула на часы. – Слушай, если ты хочешь успеть на утреннюю смену в универмаг «Холидей-Март», тебе нужно поторопиться.

– Ты права, ты совершенно права… я уже должна идти.

В ее голосе прозвучала гордость, обогнувшая пол-земного шара и дошедшая до дочери.

– Я тебя люблю, мама.

– И я тебя тоже люблю, милая.

Закончив разговор, Джада ощутила укол грусти, внезапно устыдившись и почувствовав себя эгоисткой из-за того, что вынуждена вести такую жизнь.

Смахнув навернувшуюся слезу, она вернулась к работе и снова прокрутила кадры метеоритного дождя. В РКЦ по-прежнему пытались определить, является ли это красочное зрелище просто случайным совпадением, или же мощный метеоритный дождь как-то связан с прохождением кометы ИКОН через Солнечную систему.

Джада связалась с одним своим коллегой, чтобы узнать последние гипотезы. В настоящее время большинство специалистов сходились в том, что проход кометы действительно мог внести возмущения в пояс Койпера, область ледяных астероидов, простирающуюся за орбитой Нептуна. Предположительно небесная странница увлекла за собой шлейф из камней, которые сейчас пролились на Землю. Пояс Койпера содержал более тридцати тысяч астероидов размером больше ста километров в поперечнике, а также служил домом многим короткопериодическим кометам, таким как знаменитая комета Галлея.

Однако самой волнующей новостью было крепнущее убеждение в том, что ИКОН пришла из гораздо более отдаленного облака Оорта, сферического облака космических обломков, обращающихся на удалении одной пятой расстояния до ближайшей звезды. Там обитали долгопериодические кометы, нечасто навещающие Солнечную систему, такие как комета Хейла-Боппа, прилетающая к нам лишь раз в четыре тысячи двести лет.

Согласно последним расчетам, в предыдущий раз ИКОН проходила через внутреннюю область Солнечной системы две тысячи восемьсот лет назад – определенно, очень давно. Если это предположение соответствовало действительности, оно было очень интересным, поскольку объекты облака Оорта представляли собой нетронутые остатки той туманности, из которой образовалась вся наша система, что делало ИКОН сверкающим герольдом из далекого прошлого, потенциально несущим в себе ключи к познанию Вселенной.

В том числе, возможно, и к тайне темной энергии.

Корпус вертолета вздрогнул, после чего раздался нарастающий низкий гул. Лопасти несущего винта над головой медленно пришли в движение.

В чем дело?..

Джада выпрямилась в кресле.

Второй пилот вышел из кабины и, подбежав к боковому люку, открыл его. Рев двигателей стал оглушительным.

Обернувшись, пилот крикнул, перекрывая гул:

– Пристегнитесь! Только что поступил приказ! Все должно быть готово к тому, чтобы немедленно подняться в воздух!

Чувствуя, как у нее учащенно забилось сердце, Джада захлопнула компьютер. Выглянув в открытый люк, она увидела, как второй пилот лихорадочно заканчивает предполетную подготовку. Вдалеке над центром города в голубое небо поднялся высокий столб черного дыма.

Вскоре показалось бешено мчащееся такси, направляющееся прямо к вертолету. Джада разглядела рядом с водителем Монка. Но ведь они с Дунканом уехали отсюда на черном внедорожнике «мерседес»!

Молодая женщина вцепилась в край люка.

Что происходит?

Такси с визгом затормозило, и разом распахнулись все двери. Джада увидела Дункана, выбирающегося с заднего сиденья. Из другой задней двери вылез пожилой мужчина в светлом пиджаке и черном свитере, под которым виднелся белый воротничок католического священника. Ему помогала молодая женщина невысокого роста с короткими волосами.

Вигор и Рейчел Верона.

Оба выглядели не лучшим образом.

Подбежав к багажнику, Дункан вытащил вещи: один-единственный чемодан на колесиках. А куда делось остальное снаряжение?

Монк стоял, согнувшись пополам, у раскрытой передней правой двери, расплачиваясь с водителем. Когда он выпрямился, Джада увидела его залитое кровью лицо и ахнула. Ее взгляд метнулся к дыму, поднимающемуся над городом, и она поняла, что это взаимосвязано.

Новоприбывшие поспешили к вертолету. С каждым шагом молодая итальянка хмурилась все больше, словно не желая подниматься на борт. У люка она наконец остановилась.

– Нам нужно остаться здесь! – воскликнула она, хватая священника за руку. – И вернуться в Рим!

Джада надеялась, что таким и будет их решение. Это означало бы, что можно немедленно покинуть Казахстан и направиться прямиком в горы Монголии, чтобы начать охоту за обломками разбившегося спутника.

Монк покачал головой.

– Рейчел, тебя уже взяли на прицел. У того, кто это спланировал, гораздо больше возможностей, чем мы первоначально предполагали. Эти люди не остановятся и предпримут новую попытку.

– Это ваш брат Иосип втянул вас в эту заварушку, – согласился со своим напарником Дункан. – Значит, теперь на него вся надежда: пусть вытаскивает вас из беды.

Несомненно, Рейчел понимала справедливость этих слов. Она отпустила руку дяди, и они поднялись на борт вертолета. Джада посторонилась, кивком приветствуя двух итальянцев. Те молча заняли места напротив, отложив официальные представления до тех пор, пока вертолет не поднимется в воздух.

Дункан уселся рядом с Джадой. Та была рада его физическому присутствию, его силе, даже теплу его тела. Он учащенно дышал, все еще накачанный адреналином.

Пристегнувшись ремнем, Монк нагнулся к Джаде и тронул ее за колено.

– Прошу прощения за спешку. Казахские власти могут из-за теракта закрыть воздушное пространство, а нам не хотелось бы застрять на земле.

Джада обвела взглядом остальных пассажиров.

«Черт побери, во что я ввязалась?»


15 часов 07 минут

Когда «Еврокоптер» набрал крейсерскую высоту, Дункан посмотрел в иллюминатор на проплывающий внизу ландшафт. Рассекая воздух несущим винтом, вертолет уносился прочь от бескрайней синевы моря к унылым ржаво-бурым пескам, лишь кое-где покрытым чахлой растительностью, плоскогорьям и скалам, причудливо изрезанным ветром. Окружающую местность можно было бы принять за пустыни Нью-Мексико, если бы не стада двугорбых верблюдов да изредка встречающиеся одинокие белые юрты, резко выделяющиеся на фоне темной земли.

Почувствовав, что его дергают за рукав, Дункан переключил свое внимание на то, что происходило в пассажирской кабине.

Монсеньор Верона указал на чемодан, лежащий в кресле рядом с Дунканом.

– Scusa[61], сержант Рен, вы не могли бы открыть мой чемодан? Мне хотелось бы убедиться в том, что его содержимое в целости и сохранности после всей этой суматохи.

Только священник мог назвать случившееся «суматохой».

– Монсеньор Верона, зовите меня просто Дунканом.

– Только если вы в свою очередь будете звать меня Вигором.

– Договорились.

Наклонившись, Дункан подхватил одной рукой чемодан и опустил его себе на колени. Расстегнув молнию, он откинул крышку. Внутри, обложенные одеждой, лежали два предмета, завернутые в черную упаковочную пленку.

– В первую очередь меня беспокоит состояние того, который больше размером, – сказал Вигор. – Он очень хрупкий.

Монсеньор махнул рукой, предлагая Дункану развернуть пленку и открыть то, что внутри.

Дункан догадался, что вызывает тревогу пожилого прелата, поэтому был готов к тому, что увидел. Когда он размотал верхнюю половину пленки, показалась макушка черепа, уставившегося на него пустыми глазницами.

– Вы сможете полностью развернуть череп и передать его мне, чтобы я осмотрел его на предмет повреждений?

Дункану довелось насмотреться на смерть в Афганистане, но все же в глубине души у него что-то непроизвольно сжалось. На лице сидящей рядом с ним Джады отразилась смесь профессионального любопытства и отвращения.

Подавив свои собственные ощущения, Рен протянул к черепу обе руки, собираясь его взять, но, еще не прикоснувшись к кости, нервные окончания его пальцев почувствовали щекочущее давление, вызванное движением вживленных в них крошечных магнитов.

Удивленный, он отдернул руки и встряхнул пальцами.

– Бояться нечего, – сказал Вигор, ошибочно истолковав его реакцию.

Не обращая на него внимания, Дункан поднес пальцы к темени. Ощущение не было похоже на все то, с чем он сталкивался до сих пор: ему показалось, будто он окунул пальцы в холодное желе, маслянистое и насыщенное электричеством.

– Что вы делаете? – спросила Джада.

Только теперь до Дункана дошло, как все это должно было выглядеть со стороны.

– Череп излучает какую-то странную электромагнитную сигнатуру. Очень слабую, но она присутствует.

Джада сдвинула брови.

– Почему… как вы это определили?

Дункан еще не говорил ей о магнитах, но сейчас он все подробно объяснил.

– Кончики моих пальцев определенно улавливают какую-то энергию, исходящую от черепа, – закончив, сказал он.

– В таком случае вы должны также изучить и древнюю книгу, – предложила Рейчел.

Взяв второй сверток, она разорвала упаковочную пленку. Кожа переплета была потертой, покрытой глубокими морщинами.

Дункан медленно провел пальцами над поверхностью книги. На этот раз ему пришлось прикоснуться к кожаному переплету, чтобы почувствовать едва различимую дрожь. И тем не менее ощущение было таким же. Тело Дункана покрылось мурашками.

– Еще слабее… но в точности такое же.

– А что, если это какая-то остаточная радиация? – предположила Рейчел. – Мы не знаем, где хранились реликвии до настоящего времени. Возможно, рядом с источником радиоактивного излучения.

Джада нахмурилась, не принимая такое объяснение.

– У меня в чемодане есть оборудование для изучения разбившегося…

Она осеклась и оглянулась на Монка, со стыдом осознав, как близка была к тому, чтобы раскрыть главную задачу экспедиции, которая пока что держалась в тайне от двух итальянцев.

Смущенно кашлянув, Джада продолжала:

– У меня есть инструменты для исследования различных видов излучения. Счетчики Гейгера, мультиметры и тому подобное. Как только мы приземлимся, я проверю утверждение Дункана.

Тот пожал плечами.

– Излучение есть. Я не могу объяснить, какое именно, но оно присутствует.

Вигор откинулся на спинку кресла.

– В таком случае, чем быстрее мы попадем в точку с координатами, указанными братом Иосипом, тем лучше.

Дункан отнесся к заявлению монсеньора скептически. Застегнув чемодан, он полностью переключил свое внимание на унылый ландшафт. Через какое-то время молодой оперативник поймал себя на том, что трет кончики пальцев друг о друга, словно стараясь избавиться от какой-то маслянистой пленки, покрывающей их. Он затруднился бы выразить словами то, что зафиксировало его шестое чувство.

За неимением лучшего, Дункан смог бы только сказать: «Тут что-то не так».

Глава 8

18 ноября, 17 часов 28 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Из горячих труб, проходящих по стенам подземной камеры, спрятанной глубоко под улицами Улан-Батора, с шипением вырывался пар. Масляные фонари красноватым сиянием освещали место, где собрался клан. Повелитель Синих Волков стоял перед своим первым помощником и другими членами высшего руководства клана. Он поправил волчью маску, чтобы лучше скрыть черты своего лица.

Только первому помощнику было известно его настоящее имя.

Батухан, то есть «твердый правитель».

– И после нападения в Актау они остались живы? – спросил глава клана у своего помощника.

Арслан поспешно кивнул. Этому молодому мужчине не было еще и тридцати лет: открытое лицо, высокий и поджарый, с волосами черными, как тень. На нем была обычная европейская одежда – джинсы и толстый шерстяной свитер, но в широких скулах и желтовато-коричневом лице, блестящем от пота, в нем чувствовался чистокровный монгол – без каких-либо примесей китайцев и русских, в прошлом поработителей монгольского народа[62].

Подобно многим представителям молодого поколения монголов, Арслан гордился и восторгался теми свободами, которые были с таким трудом завоеваны поколением Батухана. Это были настоящие потомки великого Чингисхана, воина, верхом на коне покорившего большую часть известного мира.

Батухан хорошо помнил, как в течение долгих десятилетий советского правления Москва запрещала упоминать имя Чингисхана, чтобы не пробуждать чувство национальной гордости у порабощенного народа. Советские танки даже перекрывали дороги в горы Хэнтэй, не позволяя людям посещать почитаемую всеми монголами родину великого хана.

Но все изменилось с установлением демократии.

Восстав из пепла, Чингисхан сделался кумиром молодого поколения. Для него он был полубогом. Родители давали своим сыновьям имя Тэмуджин – именно так звали великого вождя, прежде чем он взял себе имя Чингисхан, «Повелитель Вселенной». По всей Монголии в его честь называли улицы, конфеты, марки сигарет и сорта пива. Его лицо красовалось на банкнотах и стенах домов. Двухсотвосьмидесятитонная конная статуя Чингисхана из сверкающей стали встречала гостей столицы Монголии Улан-Батора.

Новообретенная гордость текла по жилам монгольского народа.

Пристально посмотрев в лицо своего ближайшего помощника, Батухан увидел не гордость, а только стыд неудачи. Он сознательно выбрал самые жесткие слова, чтобы раздуть этот стыд, превратить его в чувство долга.

– В таком случае мы должны двигаться дальше, не зная устали. Пусть итальянцы встретятся в пустыне со священником. Раз нам не удалось запугать их в Риме, они отправятся именно туда.

– Я сам отправлюсь туда.

– Выезжай немедленно. Но уверен ли ты, что священник не подозревает, что среди тех, кто у него работает, есть наш человек?

– Брат Иосип видит только песок и свою цель.

– В таком случае присоединись к его отряду.

– А что, если итальянцы прибудут туда?

– Убей их. Забери то, что у них с собой, и привези мне.

– А как быть с братом Иосипом?

Батухан обвел взглядом собравшихся. Этот клан существовал уже на протяжении трех поколений, созданный еще его дедом на волне недовольства советским гнетом. Каждый вождь носил титул «Борджигин», то есть «Повелитель Синих Волков» – так назывался древний клан, к которому принадлежал Чингисхан.

Однако с тех пор мир изменился. Монгольская экономика, основанная на добыче полезных ископаемых, являлась одной из самых быстроразвивающихся в мире. Истинное богатство страны было спрятано не в гробнице Чингисхана, а в залежах угля, меди, урана и золота. Эта сокровищница, скрытая в недрах Монголии, оценивалась более чем в триллион долларов.

Батухан уже имел крупную долю в основных добывающих предприятиях – но он не мог забыть то, что рассказывали ему в детстве его отец и дед, предания о Чингисхане, о несметных богатствах, спрятанных в его гробнице. Он пристально следил за всеми, кто вел поиски местонахождения этой священной могилы.

В том числе и за чудаковатым отшельником братом Иосипом Тараско.

Шесть лет назад Батухан впервые услышал о том, что в Казахстане из ниоткуда появился какой-то человек, который скрывается под разными именами, копает ямы в песках и солончаках, гоняясь за отступающими водами умирающего моря. Таинственный незнакомец занимался этим уже целых два года, прежде чем до Улан-Батора наконец дошли слухи о том, что на самом деле он ищет ключ к тайне, где похоронен Чингисхан. Однако поиски велись в таком неподходящем месте, что Батухан сперва не придал этим раскопкам особого значения – но все же приказал нескольким членам клана присматривать за неуловимым священником.

И вот три дня назад поступило известие о том, что он наконец нашел то, что искал, – какие-то древние реликвии. До сих пор никто их не видел, поскольку все эти годы священник скрывал их от всех, одержимый манией преследования. Но, по словам шпионов Батухана, на протяжении последнего месяца что-то все сильнее тревожило его, наполняя отчаянием, и он проговорился о существовании этих реликвий.

Среди рабочих пошли слухи. Многие в страхе разбежались, рассказывая о черепе и книге, переплетенной в человеческую кожу. Затем внезапно священник упаковал реликвии в ящик и куда-то отослал, судя по всему, испугавшись того, что известие о них может дойти до чужих ушей, – что и произошло в действительности.

Это известие дошло до ушей Батухана.

Охваченный любопытством, он попытался перехватить посылку до того, как она будет отправлена в Рим. Однако его люди действовали слишком медленно, и посылка ушла буквально у них из-под носа. И все же Батухан наконец узнал настоящее имя этого загадочного человека, написанное на пакете.

Брат Иосип Тараско.

Также Батухан установил, куда была отправлена посылка.

Но древние реликвии опять ускользнули от него.

Однако скоро все изменится.

Арслан нетерпеливо переступил с ноги на ногу, ожидая решения своего повелителя относительно загадочного священника.

Батухан поднял лицо.

– Если получится, захватите брата Иосипа живым. Доставьте его сюда, чтобы я смог его допросить.

– А если это окажется невозможно сделать?

– Тогда отправьте его в могилу вместе с остальными.

Как только этот вопрос был решен, Батухан направился по лабиринту подземных тоннелей, окутанных паром, к выходу на улицу. Остальные члены клана разошлись в разные стороны.

Батухан не снимал волчью маску, проходя через участок, где укрывались от холода многочисленные бездомные Улан-Батора, носящие презрительное прозвище «тараканы». В основном это были пьяницы и безработные. Батухан не замечал их, не обращал на них внимания. Не в этих опустившихся людях заключалось будущее Монголии; они были язвой, которую приходилось прятать.

Мужчины, женщины и немногочисленные дети разбегались в стороны, словно крысы, в ужасе глядя на оскаленную волчью пасть, скрывающую лицо Батухана.

Наконец он подошел к лестнице и через потайной люк вышел в пустынный переулок. Член клана закрыл за ним люк.

Лишь расставшись с ним, Батухан снял волчью маску и убрал ее. Расправив костюм, он направился к главной улице. Вечер был ветреным, но не по времени года теплым. Улан-Батор считается самой холодной столицей мира, однако настоящая зима пока что затаила свое морозное дыхание, словно в предчувствии каких-то значительных событий.

На просторной площади Сухэ-Батора возвышалось здание парламента страны. Наверху мраморной лестницы восседала огромная бронзовая статуя Чингисхана. Подсвеченная прожекторами, она взирала на раскинувшийся вокруг город. А может быть, древний полководец смотрел на огненное представление, устроенное в небе кометой.

Считалось, что комета Галлея появлялась как раз при жизни Чингисхана. Хан считал ее своей счастливой звездой. Ее продвижение на запад он воспринял как знак повернуть свои полчища на Европу.

А что, если эта новая комета также является предвестником каких-то значительных событий?

Пересекая площадь, Батухан, словно в подтверждение своих мыслей, заметил на небе две мелькнувшие вспышки падающих звезд.

Ощутив прилив свежих сил, он поспешил к зданию парламента. Навстречу ему шагнул человек, но, увидев, кто перед ним, почтительно склонил голову, отступая в сторону. Хотя Батухану хотелось верить, что этот жест является признанием его принадлежности к хранителям наследия Чингисхана, он понимал, что на самом деле все объяснялось лишь его высоким положением в правительстве Монголии – он занимал пост министра юстиции.

Батухан бросил последний взгляд на комету.

«Как это было с Чингисханом, возможно, это моя счастливая звезда… которая показывает дорогу к завоеваниям, могуществу и богатству».

Глава 9

18 ноября, 19 часов 02 минуты

по корейскому поясному времени

Пхеньян, Северная Корея

Это был очень необычный способ вторжения в страну.

Грей сидел в конце громыхающего автобуса. У него за спиной ухмыляющийся Ковальски устроил свою внушительную тушу на просторном заднем сиденье. Остальной автобус был заполнен китайцами, мужчинами и женщинами, которые дремали или негромко переговаривались между собой, многие с фотоаппаратами через плечо, почти все в бейсболках с изображением одного и того же улыбающегося желтого Чеширского кота, нарисованного и на сером борту автобуса, который был официальным символом пекинской туристической компании.

Чжуан сидел впереди рядом с водителем, который также был членом триады «Дуан чжи», как и все остальные пассажиры автобуса.

Утром маленький отряд на частных самолетах перелетел из Гонконга на небольшой аэродром недалеко от границы Китая и Северной Кореи. Там уже ждали два туристических автобуса. В отличие от укрепленной демилитаризованной зоны между Северной и Южной Кореями, граница на севере была чисто бюрократическим барьером, предназначенным в основном для того, чтобы преграждать путь тем, кто пытался бежать в Китай из Корейской Народно-Демократической Республики.

Что в очередной раз получило подтверждение и сейчас.

Во время пересечения границы Пирса и Ковальски спрятали в потайном отсеке, вместе с солидным арсеналом оружия, однако ни один северокорейский пограничник даже не заглянул в автобус. И в этом не было ничего необычного, поскольку более обеспеченные китайцы толпами стекались, чтобы полюбоваться суровой, нетронутой красотой зеленых лесистых гор, протянувшихся от границы до самого Пхеньяна. Нищая Северная Корея всячески приветствовала иностранных туристов, приносящих так необходимые пустому государственному бюджету доллары.

Как только граница осталась позади, два автобуса принялись медленно взбираться по петляющей горной дороге, направляясь на юг к столице. Через четыре часа впереди наконец показался Пхеньян, раскинувшийся на равнине за горами. После нескончаемой суеты и ярких огней Гонконга город выглядел вымершим и заброшенным. На фоне ночного неба черными тенями выделялись небоскребы. Лишь кое-где в темноте сияли подсвеченные монументы. Редкие уличные фонари да изредка свет в окне, но и только. Никакого движения: казалось, город застыл во времени.

Женщина, сидящая перед Греем, потянулась и повернулась к нему.

– Грустное зрелище, – заметила Гуань-инь. Похоже, за все это время она не поспала ни минуты. В глазах ее горела тревога за судьбу дочери. – Жителям Пхеньяна разрешается пользоваться электричеством лишь три часа в сутки. Поэтому расходовать его нужно очень бережно.

Автобусы приближались к городу, но на четырехполосном шоссе, кроме них, не было ни одной машины. Даже когда они уже въехали в пригороды, машин на улицах все равно не было, и даже светофоры не работали. Все в автобусе притихли, словно боясь потревожить призраки этого заброшенного города.

Первым признаком жизни стала одинокая армейская машина, медленно кружащая перед массивным ярко освещенным зданием.

– Это Кымсусан, Дворец Солнца, – шепотом объяснила Гуань-инь. – В прошлом официальная резиденция президента Ким Ир Сена. После смерти Великого Вождя здание превращено в мавзолей, где в стеклянном саркофаге лежит его забальзамированное тело[63].

«Вот всего один пример, – подумал Грей, – раздутого культа личности, поддерживаемого государством, при котором Ким Ир Сена и его наследников почитали как богов».

Когда гробница скрылась позади, Гуань-инь нахмурилась.

– По некоторым оценкам, возведение мавзолея обошлось почти в миллиард долларов… при том что народ Северной Кореи голодает.

Грей знал, что смерть Ким Ир Сена в середине девяностых совпала с голодом, поразившим всю страну, который погубил почти десять процентов ее населения. Дела были так плохи, что в сельских районах началось людоедство. Детей предостерегали не спать на открытых местах.

С тех пор жизнь народа Северной Кореи стала немногим лучше. Обложенная жесткими санкциями, страна по-прежнему не могла самостоятельно прокормить себя. Вся северокорейская инфраструктура вынуждена была существовать на куцый бюджет. Даже оборонные заводы работали с перебоями вследствие отсутствия запасных частей к станкам и нехватки электричества.

Процветал в полную силу только политический театр.

За окном автобуса тянулись бесконечные ущелья погруженных в темноту жилых зданий. Единственными светлыми пятнами, лишь изредка нарушавшими унылую монотонность, были подсвеченные плакаты и вывески. Но только рекламировали они не прохладительные напитки, пиво или новейшие электронные приборы. На всех плакатах неизменно красовались различные ракурсы милостивого лика Великого Вождя.

Наконец два автобуса свернули на пустынное шестиполосное шоссе, и впереди показалась конечная цель пути – гостиница «Рюгён». Это было самое высокое здание во всем Пхеньяне. Оно напоминало стеклянную ракету, поднимающуюся на трех крыльях. Гостиница взметнулась над городом на высоту ста пяти этажей. Но, как и все вокруг, она также была погружена в темноту. Лишь вестибюль и зажженные кое-где окна указывали на какие-то признаки жизни.

Замысел заключался в том, чтобы использовать практически пустую гостиницу в качестве основной базы. Задействовав все связи Гуань-инь и раздав щедрые взятки, удалось выяснить, что молодую женщину, по описанию похожую на Сейхан, доставили в военную «кьовасо» – исправительную тюрьму, расположенную в нескольких милях от столицы.

В нищей стране с процветающей коррупцией за деньги можно было купить все.

Здесь, в гостинице, они переоденутся в форму северокорейской армии и возьмут оружие. В два часа ночи пустой военный грузовик будет поставлен у служебного входа гостиницы, благодаря самой большой взятке, которую заплатила Гуань-инь. Военная форма и грузовик помогут в разгар ночи совершить нападение на тюрьму.

Подкатив к гостинице, головной автобус нырнул в массивные ворота. Автобус, в котором ехал Грей, последовал за ним.

После долгой череды проблем и неоднократных отсрочек гостиница была наконец частично открыта несколько месяцев назад. Ее возведение затянулось более чем на двадцать лет, и все это время здание стояло пустым и темным – мрачный символ столицы. Вот чем гостиница заслужила в прессе свое прозвище: «Дом скорби».

Грею хотелось надеяться, что в ближайшие несколько часов это название не окажется вещим.

К несчастью, ему не пришлось ждать и одного часа.

Как только первый автобус остановился, из вестибюля выбежали вооруженные до зубов люди в военной форме, выкрикивая какие-то приказания. Позади вспыхнули фары военного джипа, который стоял, притаившись за воротами.

Гуань-инь со своей армией приехала прямиком в западню.


19 часов 33 минуты

Чжулон Дельгаду стоял перед окошком, выходящим в соседнюю комнату. Он изучал женщину-убийцу, привязанную к креслу для допросов – устройству, позаимствованному у испанской инквизиции. Молодая женщина была раздета до лифчика и трусов – этот психологический ход должен был заставить ее почувствовать себя беззащитной. Все ее конечности были отдельно друг от друга зафиксированы массивными кандалами, что позволяло соединенному шарнирами креслу выкручивать тело жертвы в бесчисленные мучительно болезненные положения.

В настоящий момент женщина была согнута вперед так, что мышцы спины растянулись до предела, а руки и ноги едва не выпадали из суставов. В этом положении она провела последние три часа.

«Чтобы сделать ее более податливой, – объяснил Хван Пак, – научить сгибаться».

Северокорейский ученый слишком громко рассмеялся своей неуклюжей шутке, сопя сломанным забинтованным носом. Несомненно, он жаждал мести, ему требовалось умаслить свою раненую гордость. И с этой целью Хван Пак собирался сделать женщине так больно, как было больно ему самому.

Определенно, такая поза доставляла невыносимые страдания. В комнате царил ледяной холод, но голая кожа пленницы была покрыта потом, сияющим свидетельством ее мучений. Дельгаду мысленно представил, как искажено ее лицо, стиснуты зубы, однако ее голова была закрыта плотным капюшоном, а изолирующие наушники наглухо перекрывали любые звуки извне. Лишенная возможности воспринимать окружающий мир, женщина была вынуждена сосредоточиться на своей боли.

В Северной Корее знали, что к чему.

И, судя по тощим полуголодным беднягам, уныло бродящим по битком набитой тюрьме, к своим согражданам здесь проявляли ничуть не больше милосердия. В каждую камеру размером с гараж на две машины было втиснуто по сорок заключенных. Чжулон видел, как двое подрались за право похоронить умершего, так как это давало возможность заработать дополнительный паек.

Это был северокорейский вариант Освенцима.

В кармане у Чжулона завибрировал телефон. Он быстро достал аппарат, предположив, что это свежая информация из гостиницы «Рюгён». Томаш отправился туда с ударным отрядом.

Вместо этого в трубке послышался мягкий голос:

– Чжу-лон…

Дельгаду улыбнулся, чувствуя, как частично уходит напряжение.

– Наталья, любимая, почему ты звонишь? У тебя все в порядке?

Он мысленно представил ее округлившийся живот, вынашивающий его сына.

– Я просто хотела услышать твой голос перед тем, как заснуть, – сонным голосом ответила Наталья. – Мне не хватает твоего теплого тела рядом.

– Сегодня твоя кровать останется пустой в последний раз. Обещаю. Я вернусь домой самое позднее завтра днем.

– Мм, – зевнула Наталья. – Пожалуйста, сдержи свое слово.

– Сдержу.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и попрощались.

Убирая телефон в карман, Чжулон задержал взгляд на женщине в соседнем помещении, прикованной к креслу пыток, и ощутил укол стыда. Однако ему щедро платили за то, чтобы залечивать подобные уколы. Сделав дело, он завтра утром возвратится в Макао.

Чжулон уехал бы еще вчера вечером, но он получил известие, что Гуань-инь удалось выбраться из взорванного и объятого пламенем оплота триады. Он также узнал, что американцы тоже остались в живых, бежав от огня благодаря акробатическому номеру на высоко натянутом канате. Затем, всего полчаса назад, новые сведения, просочившиеся из разных источников, позволили сделать вывод, что Гуань-инь находится в Северной Корее и собирается совершить нападение на военную тюрьму.

Чжулон предупредил Хван Пака, и они успели собрать небольшую группу, чтобы устроить врагам засаду в гостинице «Рюгён», тем самым сорвав попытку освобождения захваченной в плен женщины еще до того, как она начнется.

Чжулон смотрел в комнату, не в силах найти ответ на вопрос, который не давал ему покоя.

Почему ты так высоко ценишься?

Теперь он уже не сомневался в том, что сильно продешевил, назначая цену за голову этой женщины, однако отговорить Хван Пака ему не удалось. Честь высокопоставленного северокорейского ученого-ядерщика пострадала не меньше, чем его нос, и Чжулону не оставалось ничего другого, кроме как принять его предложение. Хван Пак жаждал отмщения и готов был добиваться его любой ценой.

Словно подслушав его мысли, появился сам Хван Пак, с широкой ухмылкой на лице.

– Они приехали, как вы и говорили, Дельгаду-си. Теперь они в наших руках.

Чжулон представил себе, как Гуань-инь окажется здесь, присоединившись к молодой женщине. Пожалуй, это будет достаточной компенсацией за все его хлопоты. Устранение главы «Дуан чжи» упрочит позиции Чжулона в Макао.

– Но сперва мы должны покончить с одним делом здесь, – продолжал Хван Пак, оглядывая комнату с откровенной похотью. – Вы говорили, эта женщина – убийца, с обширными связями в преступном мире. Нам нужно выяснить, что это за связи, какую мы сможем извлечь из них выгоду и, что самое главное, какое отношение она имеет к тем двум американцам.

– Они были вместе с Гуань-инь?

До сих пор Чжулон не получил определенного ответа от своих людей. Одни говорили одно, другие говорили другое.

– Пока что я не знаю, но ответ будет у меня через час.

За спиной у Хван Пака открылась дверь. Вошел еще один мужчина, высокий, тощий как скелет, с наголо обритой головой, в длинном белом халате, с подносом из нержавеющей стали. На подносе были аккуратно разложены медицинские инструменты жуткого вида и обычные плоскогубцы. Его лицо оставалось бесстрастным. Он слегка склонил голову.

– Нам Квон, – представил его Хван Пак. – Нет таких вопросов, ответы на которые он не сможет вытянуть своими инструментами.

Истязатель направился в соседнюю комнату, увлекая за собой Хван Пака. В дверях тот задержался.

– Не желаете присоединиться к нам? Будем вам очень рады. Как-никак, это ведь ваш товар.

– Уже больше не мой, – поправил Чжулон. – Вы расплатились за него сполна. Отныне меня больше не заботит то, что вы с ним сделаете.

«И я также не имею к этому никакого отношения», – мысленно добавил он.

Пожав плечами, доктор Хван Пак удалился в соседнюю комнату.

Чжулон бросил в окно последний взгляд. За все это время женщина, согнутая на современной дыбе, не издала ни звука.

Но скоро она закричит.


19 часов 39 минут

– Сдавай автобус задом! – заорал Грей, обращаясь к водителю. – Не останавливайся!

Он вскочил на ноги, как только военная полиция окружила головной автобус и, высыпав из вестибюля гостиницы, устремилась к их машине. У них оставались считаные мгновения на то, чтобы действовать, иначе они окажутся надежно зажаты в тиски.

Чжуан, опытный тактик, подумал о том же самом. Он повторил водителю эти слова по-китайски, и тяжелый автобус тотчас же рванул назад, быстро набирая скорость.

Грей опустился на корточки перед тайником под полом и распахнул крышку.

Пули изрешетили борт отступающего автобуса, выбили стекла. Основной удар пришелся по передней части. Вскрикнув, водитель повалился вбок. Автобус вильнул. Перекатив водителя в сторону, Чжуан грубо отпихнул его тело к двери и сам занял место за рулем.

Автобус тотчас же выровнялся и увеличил скорость.

Грей схватил автомат, закрепленный ремнями потайного люка. Все оружие было готово к бою на тот случай, если возникнут какие-то неприятности на границе. Грей уже обратил на это внимание, когда они с Ковальски прятались в тайнике.

– Раздавай стволы! – крикнул он своему напарнику, указывая на тайник под полом.

Чтобы остаться в живых, требовалось превратить автобус в боевую машину – с улыбающимся желтым котом на борту.

Но первым делом нужно было вырваться из ловушки, готовой вот-вот захлопнуться.

Грей запрыгнул на заднее сиденье, меняясь местами с Ковальски, и дернул ручку люка аварийного выхода, расположенного в крыше автобуса. Подпрыгнув, ухватился за края люка и подтянулся вверх. Вытащив следом за собой автомат, прицелился в два джипа, которые выехали из-за угла, отрезая пути отхода.

Первой же очередью Грей разбил лобовое стекло головного джипа, после чего потерявшая управление машина круто свернула с дорожки на ухоженную лужайку. Второй джип вильнул в сторону, но остался на дороге, – правда, только до тех пор, пока несущийся задом автобус не нанес ему скользящий удар, отбрасывая вбок.

Джип пошел юзом, поднимаясь на два колеса.

Резкий толчок едва не выбросил Грея из люка, но в последнее мгновение автобус выровнялся и продолжил путь.

Доехав до конца дорожки, автобус развернулся на сто восемьдесят градусов и выскочил на шестиполосное шоссе, уже задом к гостинице. Протестующе заскрежетали шестеренки коробки передач, двигатель взревел на полной мощности, и автобус снова покатил вперед, быстро набирая скорость на пустынной магистрали.

Оставшиеся у гостиницы джипы бросились в погоню.

Впереди появились другие машины с включенными мигалками и воющими сиренами, несущиеся навстречу по широкому шоссе. Вдалеке ночное небо над погруженным в темноту городом вспорол яркий луч прожектора вертолета.

Хоть западня, устроенная северокорейскими военными, и оказалась полной неожиданностью, по всему чувствовалось, что организована она была наспех, в самую последнюю минуту. У того, кто планировал нападение, не было времени, чтобы полностью мобилизовать внушительную полицию Пхеньяна. Но теперь город пробуждался, готовясь нанести удар в полную силу.

По всему автобусу члены триады передавали друг другу оружие и опускали окна. Автобус ощетинился дулами автоматов. И все же как долго горстка храбрецов сможет противостоять мощи вооруженных сил Северной Кореи?

Ответ был очевиден: совсем недолго.

Спустившись вниз из люка, Грей окликнул Гуань-инь:

– Вы сможете связаться с тем, кто обещал оставить армейский грузовик? Пусть подгонит его в какое-нибудь другое место.

Кивнув, глава «Дуан чжи» перекинула автомат через плечо и достала сотовый телефон.

Единственная надежда остаться в живых и добраться до Сейхан заключалась в старинном правиле: «Если не можешь сражаться с врагом, примкни к нему». Нужно породить смятение и хаос, и тогда появится небольшое окошко времени, когда можно будет пересесть из автобуса в военный грузовик. Вскоре все улицы Пхеньяна будут запружены армейскими машинами, и в этой сумятице появится возможность затеряться среди них.

– У южного выезда из города под шоссе проходит тоннель, – сказал Грей. – Пусть ваш человек подгонит машину туда… и быстро!

Предоставив Гуань-инь улаживать подробности, Грей снова высунулся из люка.

Джипы, преследовавшие автобус от гостиницы, уже настигали его. Находящиеся в них солдаты вели огонь, но пули в основном пролетали мимо, и лишь немногие застревали в задней части автобуса. Одна шальная пуля высекла искру рядом с локтем Грея.

Пригнувшись ниже, он прицелился и выстрелил в ответ. У одного из джипов лобовое стекло разлетелось вдребезги, он вильнул, натыкаясь на своего соседа и отлетая в сторону. Столкновение позволило автобусу существенно увеличить расстояние, отделяющее его от преследователей.

В это же время синие мигалки устремились к автобусу спереди. Из опущенных окон с обеих сторон затрещали частые очереди. Полицейские машины рассыпались в стороны, освобождая дорогу. Одна все же попыталась преградить автобусу путь, однако шестиполосное шоссе оказалось слишком широким. Автобус промчался мимо, наказывая полицейских безжалостным шквалом огня.

На какое-то время беглецам удалось оторваться от наземной погони.

К сожалению, то же самое нельзя было сказать про преследование с воздуха.

Впереди показался вертолет, описавший низкий разворот над шоссе. Опустив нос, винтокрылая машина устремилась навстречу. Из дула крупнокалиберного пулемета, установленного под днищем, замелькали вспышки выстрелов. Цепочка фонтанчиков асфальта, выбитых из полотна дороги массивными пулями, протянулась к автобусу.

Тяжелый автобус не сможет сравниться маневренностью с юркой «птичкой».

Вскинув ствол автомата, Грей дал очередь по вертолету, однако тот был защищен надежной броней. С таким же успехом можно было плеваться в него из трубки жеваной бумагой.

Но тут в передней части автобуса открылась дверь. В нее высунулась здоровенная фигура Ковальски с гранатометом РПГ-29 российского производства у плеча. Гранатомет предназначался для борьбы с танками, но любая бронированная цель была для него законной добычей.

Издав торжествующий вопль, Ковальски выстрелил практически в упор. Реактивная граната взмыла в воздух, оставляя за собой шлейф дыма, и попала вертолету прямо под несущий винт.

Грей едва успел нырнуть обратно в люк и распластаться на полу. В раскрытый люк он увидел, как вертолет взорвался прямо над автобусом, который резко устремился вперед, спеша уйти как от взрыва, так и от дождя обломков.

Однако это ему не удалось.

Мощный взрыв сотряс автобус. Лопасть несущего винта пробила крышу в задней части и вспорола воздух в каком-нибудь футе от распростертого тела Грея, настолько близко, что ему в лицо пахнуло жаром раскаленной стали.

Но автобус продолжал катиться вперед, теперь ковыляя на лопнувшей шине.

Воспользовавшись лопастью как ступенькой, Грей снова поднялся из люка. Пылающие обломки остались позади. Однако небо над городом уже было расчерчено прожекторами других вертолетов, слетающихся со всех сторон.

Словно почувствовав, что пора искать укрытие, Чжуан свернул с широкой магистрали в лабиринт узких ущелий между жилыми домами. К тому же он погасил фары, чтобы сделать автобус как можно более незаметным.

Грей рассчитывал, что все преследователи поспешат к горящим обломкам упавшего вертолета, подобно мотылькам, летящим на свет, и это даст возможность выиграть немного времени. Автобус продолжал петлять по городским кварталам, направляясь на юг, по возможности избегая широких магистралей.

К этому времени весь Пхеньян уже огласился воем полицейских сирен. И тем не менее улицы оставались пустынными, а окна домов – темными. Жители города благоразумно предпочитали не высовываться.

Через несколько напряженных минут в конце узкого переулка, вдоль которого тянулись закрытые мастерские и склады, показался тоннель под шоссе. Чжуан сбросил скорость, и автобус в полной темноте пополз к погруженной в полный мрак трубе. Своды тоннеля были такие низкие, что Грею пришлось пригнуться, чтобы не быть обезглавленным.

Он поспешил в переднюю часть автобуса, где Ковальски все еще сжимал пустую трубу гранатомета. Автобус скользнул под шоссе. Тоннель казался пустым, но здесь было слишком темно, чтобы об этом можно было говорить наверняка.

Если грузовика здесь нет…

Чувствуя, как сердце подступило к горлу, Грей шепотом сказал Чжуану:

– Попробуй включить свет.

Старик зажег фары. Яркий свет взорвал подземное пространство, обнажая все закутки.

Ничего.

Грей оглянулся на Гуань-инь, которая следом за ним также прошла вперед.

Та покачала головой.

– Он сказал, что будет здесь.

Ковальски в сердцах хлопнул ладонью по двери.

– Твою ма…

Внезапно в нескольких кварталах впереди вспыхнул свет фар. Показался большой грузовик, быстро выскочивший из-за угла и помчавшийся к тоннелю.

Открыв дверь, Грей выскочил из автобуса и поднял автомат, направляя его на стремительно приближающуюся машину.

Гуань-инь присоединилась к нему, приказывая опустить оружие.

– Это наш грузовик.

Как оказалось, она была права. Темно-зеленый грузовик резко затормозил перед автобусом. Это была машина китайского производства с высокой кабиной и закрытым кузовом. К сожалению, не бронетранспортер, но Грей не жаловался.

Водитель выскочил из машины, забрал у Гуань-инь пачку банкнот и поспешно убежал прочь.

– Похоже, приятель не очень-то любит поболтать, – заметил Ковальски.

Боевики быстро перегрузили из автобуса все свое снаряжение, оружие и военную форму. В то же время из кузова грузовика выкатили три армейских мотоцикла. Мотоциклам предстояло стать эскортом этой боевой машины.

Пять человек, внешне похожих на корейцев и свободно владеющих корейским языком, быстро переоделись в военную форму. Трое из них оседлали мотоциклы, а двое сели в кабину грузовика. Остальной отряд скрылся в кузове, за исключением одного мужественного добровольца, вызвавшегося остаться с автобусом.

Все это заняло меньше пяти минут. Автобус тронулся в одном направлении, грузовик и мотоциклы поехали в противоположную сторону. Расчет строился на том, что автобус уведет охотников по ложному следу, постаравшись как можно дольше растянуть погоню. Затем водитель бросит его и затеряется в бескрайней темноте города.

Грей приподнял край брезента, провожая взглядом удаляющийся автобус. Как только тот скрылся из вида, он опустил брезент, и в тесном кузове воцарилась темнота.

Посмотрев на своих спутников, переодевшихся в форму северокорейской армии, он остановился на одном лице, на котором черной тенью лежала татуировка.

Их объединяла одна и та же тревога. Если похитителям Сейхан станет известно о том, что им удалось бежать, как они поступят? Поспешат перевести ее в новое место или немедленно убьют?

И гораздо более важный вопрос: сколько у нас осталось времени, чтобы ее спасти?


20 часов 02 минуты

Сейхан извивалась в путах, чувствуя, как стальная иголка медленно вонзается ей под ноготь. Четыре таких же иголки уже торчали под остальными ногтями этой руки. Нестерпимая боль разливалась до самого плеча. Молодая женщина тяжело дышала носом, чтобы не закричать.

Ее мучитель сидел на высоком табурете, склонившись над ее рукой, равнодушный, но сосредоточенный, словно мастер, делающий ей маникюр.

У него за спиной на самом виду были разложены остальные инструменты пыток, холодно сияющие под лампами дневного света. Сейхан понимала, что это в первую очередь психологический удар, предупреждение о том, что последует дальше, если она так и не заговорит.

Третий человек, находившийся в помещении, нетерпеливо расхаживал взад-вперед, заламывая маленькие руки.

– Скажи, кто эти американцы, – в который уже раз повторил Хван Пак. Сквозь пластырь, залепивший нос, его голос прозвучал визгливо и гнусаво. – И все твои мучения прекратятся.

Черта с два.

Сейхан понимала, что палачи намеревались вытянуть из нее всё. Предстоящие дни обещали стать одним бесконечным страданием. Больше всего она боялась не сверкающих сверл и не угроз изнасилования, а того, что рано или поздно сломается. Со временем она начнет говорить – и тогда уже будет неважно, правду или ложь.

И все же Сейхан старалась найти утешение везде, где только могла.

Раз ее так упорно расспрашивали про Пирса и Ковальски, скорее всего, им удалось выйти живыми из западни в Макао и огненного удара в Гонконге. И она знала, что пока Грей дышит, он не оставит попытки ее спасти.

«Но смогу ли я продержаться так долго? И знает ли он вообще, где я?»

Сейхан боялась надеяться, сознавая, что это ее ослабит. В конечном счете, было бы лучше, если бы Грей не предпринял попытку ее освободить, поскольку это приведет к его гибели.

Мучитель, представившийся Нам Квоном, осторожно присоединил к пяти загнанным под ногти иголкам электрические провода. Он говорил тихим шепотом, чуть ли не извиняясь, не поднимая взгляд.

– Электрический разряд создаст такое ощущение, будто вам одновременно вырывают все ногти. Вы даже не можете себе представить, как будет больно.

Сейхан старалась не обращать внимания на его слова, понимая, что он хочет заставить ее представить себе эту боль. Нередко ожидание боли оказывается гораздо страшнее самой боли.

Шагнув к ней, Хван Пак склонился к самому ее лицу.

– Скажи, кто эти американцы.

Посмотрев ему в глаза, Сейхан холодно усмехнулась.

– Они те, кто оторвет тебе яйца и скормит их свиньям.

Ученый-ядерщик гневно прищурился, а она резко мотнула головой вперед, с силой ударяя ему лбом прямо в нос.

Взревев от боли, Хван Пак отшатнулся назад. Сквозь повязку проступила свежая кровь.

– Чего ты ждешь? – крикнул он своему подручному. – Сделай так, чтобы она закричала!

Нам Квон сохранял спокойствие. Подняв руку к источнику тока, он неторопливо повернул ручку регулятора напряжения.

– Это самое слабое напряжение, – сказал он – и щелкнул выключателем.

Хван Пак наконец получил то, чего просил.

Нестерпимая боль разорвала Сейхан. Не столько страдания, сколько изумление выдавило из ее горла крик. Под действием электричества, разлившегося по всему телу, ее рука словно вспыхнула огнем. Напрягшиеся до предела мышцы в конвульсивных судорогах тщетно пытались высвободиться из оков.

Сквозь красную пелену, застилающую взор, Сейхан увидела, как за спиной у Нам Квона и Хван Пака открылась дверь.

Услышав это, Нам Квон щелкнул выключателем, и Сейхан обмякла в кресле, все еще содрогаясь от последствий шока. Ее рука горела огнем.

Чжулон Дельгаду пристально посмотрел на нее. Его лицо было пепельно-серым, но он старался изо всех сил скрыть свои чувства. Наконец ему пришлось отвести взгляд.

Кашлянув, Дельгаду сказал:

– Я только что получил сообщение от Томаша, моего человека в «Рюгёне». Половина боевиков триады «Дуан чжи» убита в перестрелке у гостиницы или захвачена в плен. Но второй половине удалось бежать в другом автобусе. Теперь их ищет весь Пхеньян.

Озадаченная Сейхан постаралась прогнать остаточную боль и понять смысл его слов. «Дуан чжи» – это группировка ее матери. Но что она делает здесь, в Северной Корее? Сейхан попыталась понять, что это значит. Ее мать просто хочет отомстить за нападение на ее оплот в Гонконге? Или же тут дело в чем-то другом?

Сейхан сглотнула подкатившую надежду, однако это удалось ей не до конца.

Сверкнув глазами, Хван Пак повернулся к Дельгаду.

– А Гуань-инь?

Ее мать…

Сейхан затаила дыхание.

Вид у Дельгаду был такой же растерянный, как и у северокорейского ученого.

– Среди захваченных в плен ее нет. Как и ее ближайшего помощника Чжуана.

Стиснув кулаки, Хван Пак заметался из стороны в сторону.

– Но она по-прежнему остается на нашей земле! Скоро ей настанет конец!

Дельгаду неопределенно хмыкнул, похоже, сомневаясь в этом. Гуань-инь уцелела во время нападения на ее твердыню. Хозяин преступного мира Макао не собирался недооценивать своего противника.

– Это еще не все, – продолжал он. – Похоже, вместе с Гуань-инь были оба американца.

– Они здесь? – мрачно сверкнул взглядом Хван Пак.

Сейхан также ощутила прилив чувств – несмотря на все ее усилия, в ее груди зародилась надежда.

– Что будем делать с пленницей? – спросил Дельгаду, снова поворачиваясь к Сейхан. – Неблагоразумно оставлять ее здесь.

Хван Пак кивнул.

– Неподалеку от моей лаборатории есть концлагерь. Это в безлюдном горном районе на севере; о нем известно только считаным людям в высшем руководстве страны, лагерь усиленно охраняется. Я и так намеревался завтра перевезти ее туда. Что ж, займемся этим немедленно.

Значит, он собирался держать ее при себе, с тем чтобы наслаждаться каждым ее криком. Плохи дела. Сейхан поняла, что, если ее перевезут в концлагерь, все будет кончено.

– Было бы лучше прикончить ее прямо сейчас, – предложил Дельгаду, указывая кивком на пистолет в кобуре у Хван Пака на поясе. – Пустить пулю в голову…

Сейхан почувствовала, что это предложение обусловлено в первую очередь заботой не о Хван Паке, а о ней самой. Быстрая смерть будет гораздо предпочтительнее долгих месяцев истязаний, которые все равно закончатся той же самой могилой.

Однако Хван Пак не собирался идти на это. Он гордо выпятил грудь.

– Это было бы трусливым ответом на незначительную угрозу!

Дельгаду пожал плечами.

Хван Пак посмотрел на молодую женщину, прикованную к креслу пыток. Из его разбитого носа все еще текла кровь. Сейхан правильно прочла выражение его лица. Отказ Хван Пака прикончить ее на месте был обусловлен не чувством гордости, а желанием подольше насладиться истязаниями своей пленницы. Он только что вкусил крохи этого наслаждения – и жаждал большего.

Достав из кобуры пистолет, Хван Пак окликнул дежурившего за дверью охранника и указал вошедшему на Сейхан.

– Освободи ее и отведи в мой джип. Проследи за тем, чтобы она была надежно связана.

– На улице очень холодно, товарищ Пак, – учтиво заметил охранник. – Может быть, нужно достать для этой женщины теплую одежду?

Хван Пак с ненавистью смерил Сейхан взглядом.

– Нет, – наконец объявил он. – Если она хочет ехать в тепле, пусть умоляет меня об этом.

Как только этот вопрос был решен, охранник направил на Сейхан автомат. Нам Квон расстегнул покрытые мягким войлоком кандалы, которыми она была прикована к стальному креслу.

Сначала щиколотки, потом запястья.

Как только она оказалась полностью свободной, Сейхан взмахнула рукой, вонзая концы иголок, все еще торчащих из-под ее ногтей, в глаза Нам Квону. Тот отшатнулся назад, загораживая охраннику линию прицеливания, на что и рассчитывала Сейхан.

Вскочив с кресла, она схватила Нам Квона, ставя его перед собой в то самое мгновение, как охранник открыл огонь. Пули впились в тело палача, но ни одна из них не задела Сейхан. Она толкнула обмякшее тело Нам Квона на солдата. Тот замешкался, дав ей время развернуться и выхватить пистолет из пальцев ошеломленного Хван Пака.

Стремительно обернувшись, Сейхан всадила пулю в голову охраннику. Бросившись к двери, свободной рукой подхватила выпавший из его рук автомат и выбежала из комнаты, оставив Хван Пака и Дельгаду живыми и невредимыми. Не зная, что ждет ее впереди, она решила не тратить на них патроны.

Выскочив в коридор, Сейхан закрыла на засов дверь в комнату допросов, после чего, превозмогая боль, вытащила из-под ногтей стальные иголки. В маленькое окошко ей было видно, как в бешенстве мечется разъяренный Хван Пак. Однако помещение было оснащено надежной звукоизоляцией, чтобы не было слышно криков допрашиваемых, и сейчас из него не вырывалось ни звука.

Стоявший позади Хван Пака Дельгаду, встретившись взглядом с Сейхан, скрестил руки на груди, улыбнулся и кивнул, выражая свое уважение.

Развернувшись, Сейхан поспешила к выходу из здания. К счастью, в этот поздний час оно было пустынным. Молодая женщина задержалась у шкафчиков с одеждой у входа, рассчитывая найти в них военную форму. С этим ей не повезло, но на полу в одном из шкафчиков Сейхан нашла одежду заключенного. Она быстро надела темную робу и натянула свободные штаны. Единственным украшением унылого наряда был красный значок с лицом Ким Ир Сена на левой груди.

С сожалением Сейхан оставила автомат в шкафчике. Спрятать громоздкое оружие на себе было невозможно, а поскольку она теперь надела тюремную одежду, объяснить присутствие автомата было бы очень нелегко.

Закрепив пистолет на ноге, Сейхан выскользнула в ночную темноту. Вдалеке, там, где остался Пхеньян, слышались слабые отголоски сирен.

Даже вооруженная пистолетом, она все равно не сможет в одиночку пробиться через усиленно охраняемые ворота тюрьмы. Но даже если она выберется на свободу, куда идти дальше? Оставалось надеяться на то, что Грей и ее мать знают, где ее искать, что они придут за ней.

Сейхан побежала к рядам бараков, намереваясь затеряться среди заключенных, затаиться до тех пор, пока не подоспеет помощь.

Впервые в жизни она полностью доверилась надежде.

Глава 10

18 ноября, 17 часов 05 минут

по алма-атинскому времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» несся над бескрайними просторами унылых песков, покрытых коркой соли. Потрясенная Джада смотрела вниз, не в силах поверить в то, что эта безжизненная пустыня еще совсем недавно была прекрасным синим морем, кишащим рыбой, вдоль берегов которого тянулись рыбацкие деревушки и консервные заводы, полные жизни.

Это не поддавалось воображению.

В материалах, посвященных предстоящей операции, Джада прочитала, как еще в шестидесятых годах в Советском Союзе отвели воду двух основных рек, питающих Аральское море, на орошение хлопковых полей. В последующие десятилетия море быстро пересохло, сжавшись до десяти процентов своей первоначальной площади и потеряв объем воды, равный суммарному объему озер Эри и Онтарио. И теперь от Аральского моря оставались лишь несколько соленых луж на севере и на юге.

А между ними простиралась эта пустошь.

– Это место называют пустыней Аралкум, – заметив внимание Джады, сообщил монсеньор Верона. Он говорил шепотом, чтобы не будить остальных. – Ее ядовитые солончаки такие обширные, что их видно из космоса.

– Ядовитые? – удивилась Джада.

– Высыхая, море оставило после себя отравляющие вещества и пестициды. Сильные ветры регулярно поднимают песок в воздух – это так называемые «черные бури».

Словно в подтверждение его слов, на глазах у Джады над просоленными песками взмыл вихрь, понесшийся следом за вертолетом.

– Люди, живущие здесь, стали болеть. Инфекции дыхательных путей, странные анемии, резкий рост количества раковых заболеваний. Средняя продолжительность жизни упала с шестидесяти пяти лет до пятидесяти одного года.

Джада посмотрела на него, пораженная этими цифрами.

– И последствия этого имеют не только локальный характер. Сильные ветры разносят отравленный песок по всему земному шару. Его можно найти в ледниках Гренландии и лесах Норвегии, и даже в крови пингвинов в Антарктиде.

Джада покачала головой, в тысячный раз задаваясь вопросом, зачем они делают крюк с заходом в этот безжизненный район. Если бы у нее был выбор, она предпочла бы посетить в Казахстане другое место – космодром Байконур, главный космический центр России. Он располагался всего в двухстах милях к востоку от того места, куда они сейчас направлялись.

«По крайней мере, там я смогла бы узнать больше информации, имеющей отношение к разбившемуся спутнику».

Разумеется, если бы все не было так строго засекречено.

Джада искоса взглянула на Дункана, на кончики его пальцев. По его словам, он ощущал какую-то странную энергию, исходящую от археологических реликвий. Как ни спешила Джада, это заявление пробудило ее любопытство.

Но что, если все это полная чепуха?

Джада всмотрелась в лицо Дункана, прикорнувшего рядом со своим коренастым напарником. Этот парень не производил впечатления человека, дающего волю своему воображению. Наоборот, он твердо стоял на земле.

По внутренней связи прозвучал голос пилота:

– До цели осталось десять минут лёта.

Все зашевелились.

Джада снова полностью переключила внимание на то, что проносилось внизу за иллюминатором. Солнце клонилось к горизонту. Невысокие бугры и ржавые остовы кораблей отбрасывали на плоскую равнину длинные тени.

Приближаясь к точке с указанными координатами, «Еврокоптер» начал снижение, проносясь над однообразными солончаками.

– Прямо по курсу, – объявил пилот.

Все прижались носами к стеклам иллюминаторов.

Вертолет приближался к единственному ориентиру в радиусе нескольких миль – ржавому остову большого корабля. Он стоял прямо, глубоко погрузившись килем в песок, – корабль-призрак, бороздящий песчаное море. Коррозия и ржавчина уничтожили все мелкие детали, полностью сожрали рубку, выкрасили корпус в красно-оранжевый цвет, резко контрастирующий с белой соленой равниной.

– Это то самое место? – спросила Рейчел Верона.

– Координаты полностью соответствуют, – ответил пилот.

– На песке вокруг корабля я вижу следы колес, – сказал Дункан, не отрываясь от иллюминатора.

– Все правильно, это то, что нам нужно, – убежденно заявил монсеньор.

Монк включил переговорное устройство, чтобы пилот лучше его слышал.

– Снижаемся. Посадка метрах в пятидесяти от корабля.

Вертолет тотчас же накренился, на какое-то мгновение завис в воздухе и стал опускаться вниз до тех пор, пока не коснулся шасси земли, поднимая облако песка и соли.

Сняв наушники, Монк крикнул пилоту:

– Не глушите двигатель до тех пор, пока я не дам знак, что здесь все чисто!

Открыв дверь, он поднял руку, защищая лицо от жалящих песчинок, и приказал всем, кроме Дункана, оставаться на своих местах.

– Давай сперва проверим, что у нас тут.

Джада с радостью предоставила им взять это на себя. Прильнув к иллюминатору, она молча смотрела, как Монк и Дункан направились к кораблю по белому песку. Осенний день выдался холодным, но еще не морозным. В воздухе стоял запах соли, машинного масла и плесени.

Впереди манил зияющий черный проем в правом борту судна. Находящийся на уровне песков, он был открыт непогоде. Но прежде чем двое оперативников успели преодолеть половину расстояния до судна, из потайного люка в корме на полной скорости выскочил «лендровер» защитной раскраски. Машина была оснащена широкими шинами с мощным протектором, предназначенными для езды по пескам. Описав широкую дугу, она устремилась наперехват Монку и Дункану.

Оперативники выхватили оружие, взяв приближающийся джип на прицел.

«Лендровер» остановился на некотором удалении от них.

Последовал обмен фразами, сопровождающийся обильной жестикуляцией со стороны Монка. Прозвучала фамилия монсеньора. После целой минуты препирательств недовольный Монк направился обратно к вертолету.

– Они говорят, брат Иосип находится внутри корабля, – сказал он. – Я попытался убедить их заставить священника выйти нам навстречу, чтобы убедиться в том, что это не западня. Но они наотрез отказались.

– Я так понимаю, к настоящему времени мания преследования, охватившая брата Иосипа, многократно усилилась.

Джада уловила в голосе престарелого прелата определенное сомнение, словно он что-то недоговаривал про своего знакомого.

– Я пойду к нему один, – сказал Вигор, спрыгивая на землю.

– Нет, не пойдете, – вмешалась Рейчел. Она также выпрыгнула из вертолета, присоединяясь к своему дяде. – Мы пойдем вместе.

– Мы пойдем все, – сказал Монк. Затем он повернулся к Джаде. – Впрочем, вам, наверное, лучше остаться в вертолете.

Задумавшись на мгновение, та покачала головой и, сделав над собой усилие, ответила с бравадой, которую на самом деле не чувствовала.

– Я отправилась на противоположный конец земного шара не для того, чтобы торчать в вертолете.

Кивнув, Монк засунул голову в кабину и крикнул пилоту:

– Я буду держать связь по рации. Заприте люк, но будьте готовы в случае чего быстро подняться в воздух.

Пилот поднял большой палец.

– Иначе и быть не может.

Уладив этот вопрос, все направились через пески к Дункану. Джада старалась держаться рядом с коренастым оперативником. Монк подмигнул, подбадривая ее, – и, как это ни удивительно, ее это успокоило.

Это, а также то, что в руках у него был автомат.

Из «лендровера» навстречу им выпрыгнул мужчина. Он был одного роста с Джадой, с копной черных волос, вероятно, и одного возраста, в традиционной казахской одежде, состоящей из широких шаровар, длинной рубашки и безрукавки из овечьей шкуры. В руках у него ничего не было, но левое запястье стягивала кожаная манжета.

Незнакомец поднял руку.

Его резкий свист вызвал в ответ пронзительный крик.

Над головой показалась стремительно летящая черная тень, нырнувшая в крутое пике. Казалось, большая птица налетит на молодого охотника, но в последнее мгновение она расправила крылья, гася падение. Острые когти нашли кожаную манжету, и большой сокол уселся на руку своего хозяина, складывая крылья. Маленькие черные глазки подозрительно оглядели чужаков – но казах накрыл птице голову кожаным колпачком.

Обведя взглядом гостей, он остановился на монсеньоре и почтительно поклонился ему.

– Брат Иосип показывал мне фотографии своего дорогого друга монсеньора Вероны. Добро пожаловать. – Он говорил на безукоризненном английском с заметным британским акцентом. – Меня зовут Санджар, а это мой своенравный пернатый спутник Геру.

Вигор улыбнулся.

– Египетский вариант греческого имени Гор.

– Совершенно верно. Так звали бога неба с ястребиной головой.

Санджар повел гостей к двери, проделанной в корпусе судна. «Лендровер» рванул налево, завернул за остов и скрылся из вида.

Вигор выкрутил шею, разглядывая высокое старое судно.

– Брат Иосип все это время жил в корабле?

– Не в корабле, а под ним.

Санджар нырнул в темноту.

Пройдя следом за Дунканом, Джада оказалась в похожем на пещеру трюме. Внутри судно сохранилось немногим лучше, чем снаружи. За прошедшие десятилетия непогода потрудилась над корпусом, причинив огромные разрушения, превратив прочную сталь в ржавую труху.

Справа Джада увидела «лендровер» в импровизированном гараже, хоть как-то защищающем от непогоды.

– Сюда. – Санджар указал влево, на открытый трап, железные поручни которого были покрыты подтеками коррозии. Включив фонарик, он первым начал спускаться по лестнице.

Вскоре железные скобы сменились каменными ступенями. Сквозь дыру в обшивке корпуса крутой проход, пробитый в песчанике, ушел вниз и привел к обширному лабиринту, вырытому под разрушающимся исполином. Темные тоннели отходили от центрального коридора к многочисленным подземным комнатам, проходам и тесным лазам. Похоже, здесь смог бы разместиться целый поселок.

– Кто построил все это? – спросил у Санджара Дункан.

– Первыми здесь еще в начале семидесятых обосновались наркоторговцы, затем в конце восьмидесятых подземный комплекс значительно расширили участники незаконных националистических формирований, а после того как в начале девяностых Казахстан провозгласил независимость, пещеры пришли в запустение. Обнаружив их, брат Иосип тотчас же устроил здесь свой лагерь, чтобы можно было работать вдали от посторонних глаз, не привлекая к себе ненужного внимания.

Впереди показался свет. Санджар выключил фонарик и убрал его в карман. Сидящий у него на руке сокол зашевелился, расправляя крылья.

Судя по всему, они находились на нижнем уровне. Лестница привела в просторную пещеру, сотворенную человеческими руками, размером с баскетбольную площадку. От нее отходили другие коридоры, однако дальше можно было уже не идти.

Главное помещение производило впечатление смеси средневековой библиотеки и склада выжившего из ума старьевщика. Ряды книжных полок прогибались под тяжестью увесистых фолиантов. Столы были погребены под грудами тетрадей и рассыпанных листов бумаги, среди которых валялись осколки керамики и даже запыленные человеческие кости. Кроме того, на стенах висели карты и чертежи, прибитые гвоздями, исписанные неразборчивым почерком. Были здесь и схемы, выполненные мелом прямо по неровной поверхности стены, со сходящимися и расходящимися стрелками, похожие на блок-схему огромной машины Руба Голдберга[64].

Посреди полного беспорядка стоял хозяин всех этих владений. Он был одет так же, как Санджар, но только с воротничком католического священника. За долгие годы солнце и ветер выдубили кожу брата Иосипа, придав ей рыжевато-бурый цвет, при этом выбелив волосы. Щеки и подбородок священника были покрыты недельной щетиной.

На вид он выглядел гораздо старше Вигора – но Джада знала, что на самом деле он на целых десять лет его моложе.

И все же, несмотря на старческую внешность, когда брат Иосип повернулся к вошедшим, его глаза вспыхнули ярким огнем. Джаде захотелось узнать: это огонь гениальности или безумия?


17 часов 58 минут

При виде того, в каком состоянии находится его коллега, Вигор не смог скрыть своего потрясения.

– Иосип!

– Вигор, друг мой! – Перешагнув через наваленные на полу книги, брат Иосип раскрыл свои объятия. У него на глазах навернулись слезы. – Ты пришел!

– Ну как же я мог не прийти к тебе?

Друзья обнялись. Иосип прижался к монсеньору, похлопывая его по плечу, словно убеждаясь в том, что эта встреча происходит наяву. Верона почувствовал, как иссохло тело его коллеги. Долгие годы жизни в суровой пустыне превратили Иосипа в мумию. Но Вигор подозревал, что в первую очередь его друга спалила одержимая страсть, оставив от него лишь кожу да кости.

К сожалению, то же самое уже случалось и в прошлом.

Первый психический срыв произошел с Иосипом Тараско, еще когда он учился в духовной семинарии. Как-то однажды его обнаружили совершенно голым на крыше здания; он утверждал, что услышал с неба глас Божий, приказавший ему снять одежду, чтобы свет звезд полнее омывал его, приближая к Господу.

Вскоре после этого молодому семинаристу был поставлен диагноз биполярного расстройства, психического состояния, заключающегося в чередующихся периодах бездонных глубин и сияющих вершин. Литий и другие антидепрессанты помогали сгладить эмоциональные выбросы, но полностью излечить от них не могли. Положительная сторона заключалась в том, что те же самые приступы делали из Иосипа гения, превращая безумие в блестящий ум. И, тем не менее, все это сопровождалось навязчивыми идеями, эксцентричными выходками, а изредка и полными психическими срывами. Поэтому Вигор не слишком удивился, когда десять лет назад Иосип внезапно исчез с лица земли.

Но как обстоят дела сейчас?..

Отстранив старинного друга от себя, Верона всмотрелся в его лицо.

Его внимание не укрылось от Иосипа.

– Вигор, я понимаю, что ты думаешь, но я полностью в своем уме. – Отшельник обвел взглядом гостей, возбужденно теребя волосы. – Возможно, в настоящий момент я действительно одержим одной мыслью, не спорю, но стресс – мой извечный враг. А если учесть, как мало у нас времени, я должен применить и использовать все способности, какими одарил меня Господь.

Услышав эти слова, Рейчел строго посмотрела на дядю. Тот не потрудился предупредить ее о психическом состоянии своего друга, опасаясь, что она запретит ему это путешествие. Также Вигор боялся, что подобные откровения бросят тень сомнения на достоверность заявлений Иосипа.

Однако Верона был свободен от каких бы то ни было предубеждений. Он с уважением относился к гениальности Иосипа, какой бы диагноз ни вынесли психиатры.

– Кстати, о спешке, – сказал Вигор. – Быть может, ты объяснишь, почему ты пригласил нас сюда таким необычным способом? Твоя посылка навлекла на нас немало неприятностей.

– Они вас нашли?

– Кто нас нашел? – Вигор мысленно представил выстрел из гранатомета по его кабинету в университете и террористку-смертницу в Актау.

Иосип покачал головой, и в его взгляде блеснула мания преследования. Вигор буквально почувствовал, как его друг борется с этим чувством.

Наконец Иосип облизал губы.

– Не знаю. Кто-то убил курьера, которого я послал в цивилизацию, чтобы отправить по почте посылку. На обратном пути его подстерегли в засаде, подвергли пыткам и убили, а труп бросили в пустыне. Я думал… я надеялся, что это были обыкновенные бандиты. Но теперь…

Иосип проигрывал борьбу с самим собой. На его лице отразилась подозрительность, взгляд заметался. Похоже, одержимость была не единственным симптомом периодов стресса.

Чтобы вырвать с корнем эту нарастающую паранойю, Вигор поспешно представил своих спутников, закончив словами:

– Надеюсь, ты помнишь мою племянницу Рейчел.

Лицо Иосипа просияло от облегчения.

– Ну конечно! Как это замечательно! – Прикосновение к чему-то знакомому мгновенно развеяло напряжение коллеги Вигора; Иосип почувствовал, что он в окружении друзей. – Идемте, мне нужно многое вам показать, а времени у нас очень мало.

Он подошел к длинному деревянному столу, вдоль которого стояли скамьи. Санджар помог ему расчистить поверхность, и как только это было сделано, все сели.

– Череп и книга? – начал Иосип, не скрывая своего нетерпения.

– Да, я захватил их с собой. Они в вертолете.

– Кто-нибудь может их принести?

Дункан тотчас же встал, вызываясь сходить за реликвиями.

– Благодарю вас, молодой человек, – сказал Иосип и повернулся к Вигору. – Насколько я понимаю, ты смог установить личность обладателя черепа – того же самого человека, который когда-то носил и эту кожу.

– Чингисхан. Обе реликвии изготовлены из его тела.

– Очень хорошо. Я не сомневался в том, что ты, при своих возможностях, быстро раскроешь эту тайну.

– Но где ты нашел эти зловещие предметы?

– В могиле колдуньи.

Молодая женщина, доктор Шоу, презрительно фыркнула. Вигору так и не удалось за время перелета убедить ее в правоте своих предположений, даже несмотря на то, что он открыл ей историю реликвий. Жертва собственной целеустремленности, она думала только о том, чтобы поскорее продолжить путь в Монголию, где им предстояло выполнить секретное задание «Сигмы».

Не обращая на нее внимания, Вигор подбодрил своего друга.

– Помню, ты как раз отправился в экспедицию в Венгрию, расследуя ведовские процессы восемнадцатого века.

– Точно. Я приехал в маленький городок Сегед, расположенный на реке Тиса на юге страны.

Иосип сделал ударение на названии реки, словно подсказывая Вигору ключ к загадке. В памяти монсеньора что-то зашевелилось, но он так и не смог определить, что именно.

– В июле 1728 года, – продолжал Иосип, – в самый разгар охоты на ведьм двенадцать местных жителей были сожжены живьем на маленьком островке посреди Тисы, прозванном Бошорканизигет, что означает «Остров колдунов», поскольку на нем окончило жизнь на костре множество людей.

– Какие глупые предрассудки! – нахмурившись, пробормотала Рейчел.

Сидящая рядом с ней Джада молча кивнула.

– На самом деле конкретно к этой казни предрассудки не имеют никакого отношения. Венгрию поразила страшная засуха, длившаяся целое десятилетие. Полноводные реки пересохли до тоненьких ручейков, пахотные земли превратились в пыль, свирепствовал голод.

– И людям был нужен козел отпущения, – заметил Вигор.

– Которого можно было бы принести в жертву. Больше четырехсот человек были казнены в этот период, но далеко не всегда виной были суеверные страхи. Многие чиновники воспользовались кровавым лихолетьем, чтобы избавиться от врагов или расквитаться за былые обиды.

– Ну, а эти двенадцать человек из Сегеда? – спросила Рейчел, желая услышать больше о том старинном деле.

– В монастыре неподалеку от города мне удалось разыскать копию протокола судебного процесса. Судей беспокоили не столько обвинения в колдовстве, сколько слухи о том, что эти двенадцать человек обнаружили спрятанные сокровища. Правда или нет, никто из них не проронил ни слова даже под пыткой. Свидетели показывали, что слышали, как эти люди говорили о черепе и книге, переплетенной в человеческую кожу. В конце концов, подобных обвинений в оккультизме оказалось достаточно, чтобы отправить всех двенадцать на костер.

Монк постучал по столу пальцем протеза.

– То есть вы хотите сказать, что этих двенадцать человек замучили до смерти, пытаясь вытянуть из них тайну какого-то клада?

– Не просто какого-то клада. – Иосип снова многозначительно посмотрел на Вигора, словно ожидая, что тот правильно истолкует его загадочный ответ.

Однако Верона ничего не понимал. Он пребывал в полной растерянности и уже собирался признаться в этом – но вдруг его озарило, и он сложил воедино разрозненные обрывки.

– Река Тиса!

Иосип улыбнулся.

– В чем дело? – встрепенулась Джада.

Вигор выпрямился.

– В тумане времени пропала гробница не одного только Чингисхана. Но и еще одного великого завоевателя, венгерского героя.

– Вы говорите об Аттиле, предводителе гуннов?

Вигор кивнул.

– Аттила умер в 453 году нашей эры, ночью после свадебного пиршества, от кровотечения из носа. Как и Чингисхана, его тайно погребли вместе с награбленными сокровищами, перебив всех тех, кому было известно местонахождение гробницы. По слухам, Аттила был похоронен в трех вложенных друг в друга гробах. Один из них был железным, другой – серебряным, а внутренний был из чистого золота.

Монк перестал стучать пальцем по столу.

– И никто так никогда и не нашел, где он был погребен?

– На протяжении столетий слухи только множились. Но большинство историков сходится в том, что воины Аттилы отвели реку Тиса, похоронили своего вождя в гробнице, устроенной под дном, после чего вернули воду в прежнее русло.

– Определенно, это существенно затруднило бы поиски, – пробормотал Монк.

Осененный другой внезапной догадкой, Вигор повернулся к своему другу.

– Но подожди, ты говорил о засухе, которая разразилась в восемнадцатом столетии и стала толчком охоты на ведьм.

– Тогда полноводные реки пересохли до ручейков, – улыбнувшись, подтвердил Иосип.

– И тогда мог обнажиться спрятанный склеп! – Вигор мысленно представил себе, как отступающая вода открывает тайну могилы Аттилы. – Ты хочешь сказать, что кто-то ее нашел?

– И постарался сохранить свою находку в тайне, – добавил Иосип.

– Двенадцать заговорщиков… двенадцать сожженных колдунов.

– Да. – Иосип облокотился на стол. – Но жители Сегеда не догадывались о том, что был и тринадцатый колдун.


18 часов 07 минут

Вернувшись в подземную библиотеку, Дункан застал всеобщее напряженное молчание. Почувствовав, что пропустил что-то важное, он положил на стол принесенные реликвии, все еще завернутые в упаковочную пленку. Ему не хотелось непосредственно прикасаться к ним своими чувствительными пальцами.

Нагнувшись к Джаде, Дункан спросил шепотом:

– Что случилось?

Та молча предложила ему сесть на скамью.

– Какой еще тринадцатый колдун? – спросил монсеньор Верона у Иосипа.

Дункан нахмурился, озадаченный этим странным вопросом.

«Да, определенно, я что-то пропустил».


18 часов 09 минут

Вигор ждал от Иосипа объяснений.

– Изучая архивы, – начал его друг, – я обнаружил, что епископ Сегеда пропустил процесс над двенадцатью колдунами, что для этого благочестивого человека было большой редкостью. Мне это показалось странным.

«Да, действительно очень странно», – подумал Вигор.

– Тогда я стал искать личные дневники епископа и в конце концов нашел их неподалеку от города во францисканском монастыре, основанном в начале шестнадцатого века. Многие тетради были полностью уничтожены или сильно пострадали от плесени. Но в одном из дневников я нашел рисунок черепа, лежащего на книге. Этот рисунок напомнил мне обвинения, прозвучавшие на процессе. Под рисунком была надпись на латыни: «Господи, прости меня за мое вторжение, за мое молчание и за то, что я хочу унести с собой в могилу».

Вигор догадался, каким был следующий шаг его друга.

– И ты разыскал его могилу.

– Его останки были погребены в склепе под монастырской церковью. – Судя по тому, как залилось краской лицо брата Иосипа, ему было стыдно сделать следующее признание. – Я не стал спрашивать разрешения. Меня раздирало нетерпение, я был абсолютно убежден в своей правоте и находился в той маниакальной фазе, когда любое действие кажется оправданным.

Вигор потрепал своего друга по плечу, подбадривая его.

Потупив взгляд, Иосип признался в своем преступлении.

– Ночью я кувалдой разбил мраморный фасад склепа и проник внутрь.

– И ты нашел череп и книгу.

– Помимо других вещей.

– Каких?

– Я обнаружил завещание епископа, его письменное признание, запаянное в бронзовой трубке. В нем он рассказал про то, что нашел место захоронения Аттилы. Один крестьянин случайно наткнулся на него на дне пересохшего русла – но обнаружил, что склеп пуст, разорен давным-давно. Остался только железный ларец на постаменте, внутри которого лежали ценные реликвии.

– Череп и книга.

– Суеверный страх побудил крестьянина обратиться к своему епископу. Он решил, что наткнулся на место тайного сборища ведьм. Выслушав его рассказ, епископ собрал двенадцать преданных друзей и вместе с ними направился к могиле.

– Это те самые двенадцать человек, которые были сожжены на костре, – вставил Вигор.

– Совершенно правильно. Спустившись на дно реки, искатели обнаружили, кто разорил склеп. Они нашли визитную карточку, оставленную грабителем, – золотой браслет с изображением феникса, сражающегося с демонами, и внизу имя Чингисхана.

Значит, это Чингисхан разыскал могилу Аттилы?..

Вигор рассудил, что это не выходит за рамки возможного. Империи двух великих завоевателей, хотя и разделенные столетиями, пересекались в географическом плане. Судя по всему, до Чингисхана дошли рассказы о тайной гробнице Аттилы и спрятанных в ней сокровищах. Монгольским полчищам так и не удалось полностью покорить Венгрию, но на протяжении нескольких десятилетий они регулярно совершали там опустошительные набеги. Должно быть, как-то раз один из пленников проговорился – скорее всего, под пытками, – и гробница была обнаружена и разорена.

Однако все это не давало ответ на главный вопрос.

Вигор пристально посмотрел на своего друга.

– Но каким образом в склепе Аттилы оказались череп Чингисхана и книга, переплетенная в его кожу?

– Все это произошло из-за пророчества, предвещающего конец света.

Иосип кивнул Санджару, который только и ждал этого знака. Он принес несколько листов бумаги, каждый из которых был бережно уложен в отдельный файл.

– Эти страницы также были обнаружены в склепе Аттилы.

Санджар разложил листы перед Вигором. Тот взглянул на древние документы с едва различимым рукописным текстом. Прищурившись, монсеньор прочитал слова, написанные на латыни, и перевел вслух первые строчки:

– «Это последнее свидетельство Ильдико, родной дочери короля Бургундии Гундиоха. На пороге смерти я обращаюсь этими словами из прошлого в будущее…»

Узнав это имя, Вигор оторвал взгляд от старинного текста.

– Ильдико была последней женой Аттилы. Многие считают, что она отравила предводителя гуннов во время свадебного пиршества.

– Она прямо признаётся в своем преступлении на этих страницах. – Иосип похлопал по листам. – Читай не спеша. Ильдико написала свое признание, погребенная живьем в склепе рядом с телом Аттилы, которого она убила по приказу церкви.

– Что? – в голосе Вигора прозвучало потрясение.

– Папа Лев Великий через посредников поручил ей вернуть то, что он сам передал Аттиле год назад, – зловещий дар, призванный запугать суеверного предводителя гуннов и заставить его отвернуть свои полчища от ворот Рима.

Вигор знал об этой судьбоносной встрече – знал все, кроме одной существенной подробности.

– Что именно передал понтифик Аттиле?

– Шкатулку. Точнее, три шкатулки, вложенных одна в другую. Наружная железная, затем серебряная и, наконец, золотая.

Такими же в точности были гробы Аттилы.

Предводитель гуннов скопировал дар понтифика для своей собственной гробницы?

– Что находилось внутри шкатулки? – спросила Рейчел, сразу переходя к сути дела.

– Во-первых, череп с надписью на арамейском языке.

Вигор представил себе письмена, которые изучал в Риме.

– Значит, в шкатулке лежал оригинал реликвии, который был использован как образец для работы над черепом Чингисхана.

Монк ткнул большим пальцем в сторону завернутых в упаковочную пленку предметов.

– То есть череп Чингисхана – это лишь ксерокопия другого, древнего черепа. Зачем это понадобилось?

На этот вопрос ответила Рейчел.

– Кто-то хотел, чтобы надпись на черепе – молитва с просьбой предотвратить конец света – сохранилась в истории.

– Но зачем? – обиженно вмешалась Джада. – К чему такие усилия, чтобы сберечь эту информацию, если с пророчеством о конце света ничего нельзя сделать?

– Кто сказал, что с ним ничего нельзя сделать? – встрепенулся Иосип. – Я сказал, что череп был одним из предметов, спрятанных в трех вложенных друг в друга шкатулках.

– Что там еще было? – спросил Вигор.

– Если верить Ильдико, шкатулки вместе со своим содержимым прибыли из Персии, от несторианской секты христианской церкви. Драгоценная реликвия была отправлена в Вечный город на хранение в расчете на то, что она будет оставаться там нетронутой до скончания времен.

– Или, по крайней мере, до даты, указанной на черепе, – поправил Вигор.

Иосип кивнул, признавая правоту его слов.

– Папа Лев передал этот дар Аттиле, не сознавая в полной мере, что это такое. Лишь после того, как посланник-несторианец прибыл из Персии и объяснил понтифику истинное значение реликвий, папа понял свою роковую ошибку.

– И отправил девчонку вызволять сокровище, – презрительно фыркнул Монк.

– Возможно, это был единственный способ приблизиться к Аттиле, – возразил Иосип. – Но в конечном счете Ильдико потерпела неудачу. Должно быть, предводитель гуннов каким-то образом проведал, что оказалось у него в руках, и надежно спрятал дар папы Льва.

– Так что же это было? – спросил Вигор.

– По словам самой Ильдико, небесный крест, высеченный из звезды, которая упала на землю далеко на востоке.

– Метеорит, – встрепенувшись, вставила Джада.

– Скорее всего, – согласился Иосип. – Из упавшей звезды был высечен крест, который затем преподнесли святому гостю, пришедшему на восточные берега распространять слово нового Бога, имеющего воскресшего сына.

Вигор снова бросил взгляд на завернутые реликвии, представляя себе Евангелие, переплетенное в человеческую кожу.

– Ты говоришь о святом Фоме, – с благоговейным почтением произнес он. – Китайский император, ко двору которого прибыл апостол Фома, преподнес ему недавно вырезанный крест.

Историки с готовностью принимали утверждение о том, что святой Фома добрался до Индии, где и принял мученическую смерть. Однако некоторые ученые считали, что апостол мог побывать и в Китае, а может быть, даже и в Японии.

Вигор не смог скрыть изумление, прозвучавшее в его голосе.

– Ты хочешь сказать, что в шкатулке лежал крест святого Фомы?

– Не только крест, – поправил Иосип.

Встретившись с затуманенным слезами взглядом своего друга, Вигор понял правду.

Там был и его череп.

На какое-то мгновение он оцепенел. Не это ли самое известие помутило Иосипу рассудок? По его же собственному признанию, он уже начинал вести себя неадекватно. А что, если находка спровоцировала самый настоящий психический срыв?

– Если верить завещанию Ильдико, – продолжал Иосип, – когда святой Фома взял крест в руку, ему явилось видение огненного конца света, вместе с датой, когда это произойдет. И после смерти апостола христианские мистики сохранили это откровение.

– Записав его на черепе святого.

Иосип кивнул.

– Если верить святому Фоме, небесный крест является единственным оружием, способным помешать концу света наступить в указанный срок. Если крест не удастся найти, мир обречен.

– А крест был похоронен вместе с Аттилой? – спросил Вигор.

Иосип взглянул на древние страницы.

– Так утверждает Ильдико. Замурованная в склепе, она снова обнаружила шкатулки – но только теперь крест уже был возвращен на свое место. Последнее свое признание она написала в надежде на то, что кто-нибудь его найдет.

– Что и сделал Чингисхан, – закончил Вигор.

На какое-то время в подземелье воцарилась тишина.

Наконец Монк прочистил горло.

– Итак, позвольте мне разложить все по полочкам. Папа по ошибке отдал сокровище Аттиле. План по возвращению реликвий окончился неудачей. Через несколько столетий Чингисхан разорил гробницу Аттилы, прочитал завещание Ильдико, нашел крест и после своей смерти использовал собственное тело, чтобы сохранить знания.

– Не только сохранить их, – вмешался Иосип. – Я полагаю, Чингисхан, превратив собственное тело в путеводитель, также оставил будущим поколениям карту, позволяющую отыскать спрятанный крест.

Вигор согласился с этим предположением.

– Чингисхан считал, что будущее принадлежит ему. И, если принять во внимание то, что каждый двухсотый из ныне живущих людей является его потомком, вполне возможно, тут он был прав. Он обязательно должен был позаботиться о сохранении своего наследия.

Иосип был того же мнения.

– Несмотря на сложившийся образ кровавого тирана, Чингисхан был прогрессивным деятелем. В его империи впервые появилась международная почтовая система, была предложена концепция дипломатической неприкосновенности, а женщинам даже предоставили право участвовать в совещаниях. Но что гораздо важнее, монголам не было равных в вопросах религиозной терпимости. В их столице имелась даже несторианская церковь. Быть может, именно ее священники наставили Чингисхана на путь истинный.

– На мой взгляд, тут ты прав, – согласился Вигор. – Исторически несторианство оказало на Чингисхана огромное влияние. Одно только то обстоятельство, что Чингисхан использовал собственное тело для сохранения Евангелия от Фомы, говорит о многом.

Рейчел, прирожденному детективу, нужны были более убедительные доказательства.

– Все это прекрасно, но есть ли что-нибудь более существенное? Существуют ли какие-нибудь конкретные свидетельства того, что Чингисхан действительно владел крестом, талисманом, призванным спасти мир?

– Свидетельства у него, – сказал Иосип, указывая на Вигора.

Тот почувствовал себя жертвой ложного обвинения.

– Что ты хочешь сказать? Какие еще у меня свидетельства? Где?

– В тайных архивах Ватикана. Ты ведь теперь префект этой библиотеки, разве не так?

Вигор принялся ломать голову, на что намекает его друг, – и тут вспомнил один из самых драгоценных предметов архива.

– Ты имеешь в виду письмо внука Чингисхана?

Иосип скрестил руки на груди с видом торжествующего прокурора.

– В 1246 году внук Чингисхана, – объяснил остальным Вигор, – великий хан Гуюк прислал Папе письмо. Он требовал, чтобы понтифик отправился в Монголию и лично засвидетельствовал ему свое почтение. Гуюк предостерегал, что если Папа этого не сделает, весь мир ожидают роковые последствия.

Рейчел удивленно посмотрела на дядю.

– Это нельзя считать убедительным доказательством, но я согласна, похоже, внук действительно знал, что судьба мира в его руках – точнее, в могиле его деда.

Вигор пожал плечами.

– Возможно, Гуюк даже предложил бы понтифику вернуть реликвию, если бы тот согласился приехать к нему… чего, к сожалению, так и не случилось.

Дункан вздохнул.

– Если бы Папа съездил в Монголию, все было бы значительно проще.

Монк тяжело пожал плечами.

– Все это прекрасно. Я благодарен за урок истории. Но давайте вернемся к делу, друзья. Может мне кто-нибудь сказать, каким образом нахождение креста должно спасти мир?

Вигор посмотрел на Иосипа, ожидая разгадки. Тот покачал головой, признавая свое поражение.

Ответ пришел из самого маловероятного источника – от женщины, которая все это время сомневалась, как и святой Фома.

Доктор Джада Шоу подняла руку.

– Я знаю.

Глава 11

18 ноября, 21 час 10 минут

по корейскому поясному времени

Пхеньян, Северная Корея

Визг тормозов возвестил о том, что грузовик подъехал к воротам тюрьмы.

Прячась в закрытом кузове, Грей позволил себе испытать толику облегчения. Маленький отряд благополучно покинул центральную часть Пхеньяна и добрался до заболоченных пригородов, протянувшихся вдоль берега реки Тэдонган. По дороге сюда встретились несколько патрулей, однако боевики триад, ехавшие впереди на мотоциклах, расчищали грузовику дорогу. Поскольку все по-прежнему искали автобус, на армейский грузовик никто не обращал внимания.

Однако Грей понимал, что такое везение не может продолжаться до бесконечности. В западне у гостиницы отряд потерял половину людей. Рано или поздно один из тех, кого захватили в плен, сломается и раскроет врагу план нападения на тюрьму.

Грей услышал, как водитель громко кричит что-то часовым у ворот. Замысел заключался в том, чтобы выдать себя за подкрепление, присланное из Пхеньяна для повышения безопасности. Определенно, доносившийся из города отдаленный звук сирен добавлял убедительности подобному утверждению.

Послышались голоса и топот бегущих ног. Похоже, часовые были напряжены до предела, поскольку никто не позаботился поставить их в известность о том, что творилось в городе.

Внезапно брезентовый полог откинулся вверх. Яркий луч фонарика посветил в кузов, ослепляя всех, что косвенно сыграло на руку, дав повод прикрыть лицо рукой или отвернуться. Грей и Ковальски, сидящие у самой кабины, пригнулись, пряча свои европейские лица за спинами остальных.

Часовой поводил лучом, но, обнаружив в кузове только людей в военной форме, опустил полог и направился назад в караульное помещение.

Заскрежетав передачей, грузовик снова пришел в движение, медленно катясь вперед. Рискнув раздвинуть прореху в брезенте, Грей выглянул наружу. Тюрьма занимала двадцать акров, обнесенных высоким забором, по верху которого проходили спирали колючей проволоки. Через каждые пятьдесят метров торчали сторожевые вышки. Внутри стояли несколько приземистых зданий из бетонных блоков, за которыми тянулись ряды деревянных бараков.

Грей в который раз провел пальцами по плану тюрьмы, который держал в руках. Всю дорогу сюда он изучал его с помощью миниатюрного фонарика. Центр допросов располагался недалеко от главных ворот. Скорее всего, Сейхан доставили именно туда.

Но там ли она сейчас?

Въехав в наружные ворота, мотоциклы и грузовик прокатили по запретной зоне, усеянной минами, и оказались перед внутренним ограждением. Вторые ворота также распахнулись, пропуская их.

Мотоциклы двинулись впереди, грузовик последовал за ними – троянский конь на колесах. Как только все машины оказались внутри, ворота закрылись.

Теперь обратной дороги уже не было.

Попасть внутрь тюрьмы оказалось просто.

Боевики подняли брезент, застилавший пол, открывая тяжелое оружие: пулеметы, реактивные гранатометы и даже 60-миллиметровый миномет.

Ковальски схватил гранатомет. Перебросив длинную трубу через плечо, он свободной рукой взял автомат.

– Вот теперь я чувствую себя полностью одетым, – проворчал великан, перекрывая шум двигателя.

Подъехав к центру допросов, грузовик остановился перед входом. Водитель не стал глушить двигатель. Если повезет, Сейхан удастся освободить с минимумом шума, после чего можно будет уйти тем же путем, объяснив часовым у ворот, что их вызвали обратно в город.

Высунув из кузова голову, Чжуан убедился в том, что вокруг все чисто. Удовлетворившись, он махнул рукой, подзывая к себе Грея и Гуань-инь. Все трое собрались у брезентового полога.

Пирс оглядел фасад центра допросов. Одноэтажное здание из бетонных блоков в этот поздний час оставалось практически полностью темным. Осмотреть его можно будет очень быстро.

– Пошли! – сказал Грей, выпрыгивая из кузова.

Заслоненные грузовиком, все быстро побежали к входу. Несколько боевиков заняли позиции вокруг машины и даже под ней.

Добежав до двери, Пирс обнаружил, что она открыта. Проскользнув внутрь, он быстро повел по сторонам стволом автомата, но никого не увидел. Напрягая слух, вслушался в темноту, но ничего не услышал.

К нему присоединилась Гуань-инь. Лицо у нее было бледным, зубы стиснуты. Только сейчас Грей вспомнил, что мать Сейхан провела целый год в такой же тюрьме во Вьетнаме. Он новыми глазами взглянул на шрам, пересекающий ее щеку и лоб. По тому, как Гуань-инь вздрогнула, когда вошедший Чжуан тронул ее за локоть, можно было судить, что физические шрамы, вероятно, были меньшим злом из всего того наследия, которое оставила ей тюрьма.

– Если верить плану, – сказал Грей, возвращая Гуань-инь к действительности, – камеры и комнаты допросов располагаются в задней части здания.

Мать Сейхан ответила слабым кивком.

Пирс, Гуань-инь и Чжуан устремились вперед, проверяя одну комнату за другой. В конце коридора из раскрытой двери проливалась полоса света. Грей направился туда, продолжая внимательно вслушиваться в тишину. Полное безмолвие начинало действовать ему на нервы.

Дойдя до открытой двери, он заглянул внутрь, осматривая комнату. Это было маленькое помещение со стульями, расставленными перед большим окном в соседнюю комнату.

Осторожно проскользнув внутрь, Грей заглянул в окно, скорее всего, закрытое однонаправленным стеклом. Ярко освещенная комната представляла собой странное зрелище. Два человека валялись на полу в растекающихся лужицах крови. Один из них был в форме северокорейской армии, другой, как предположил Грей по его белому халату, был лаборантом или техником.

Двое живых, деливших помещение с мертвецами, похоже, были заперты в нем. Они тщетно пытались открыть единственную дверь. Грей также обратил внимание на опрокинутый табурет, который валялся на полу под окном. Судя по всему, пленники пытались разбить зеркальное стекло, но обнаружили, что оно пуленепробиваемое.

Грей тотчас же узнал одного из них, даже несмотря на залепленный пластырем нос.

Доктор Хван Пак.

Второй мужчина был выше ростом, темноволосый, в его лице чувствовалась смесь европейской и азиатской крови. Грей вспомнил, что уже видел его на улицах Макао, когда тот заталкивал Сейхан в «кадиллак».

– Чжулон Дельгаду, – пробормотала Гуань-инь, подходя к Грею.

Тот снова посмотрел на убитых, узнавая работу Сейхан.

– Кажется, у нас проблема, – сказал он, мысленно представляя тюрьму, раскинувшуюся на площади сто акров. – Ваша дочь сбежала.

Как будто этого было мало, в этот самый момент по всему лагерю громко завыли сирены тревоги, а из громкоговорителей послышался лающий голос, выкрикивающий слова команд.

Грей повернулся к Гуань-инь.

Их обнаружили.


21 час 16 минут

Сейхан распласталась в грязи, в отчаянии слушая вой сирен.

Она ползком добралась до одного из стоящих на сваях бараков и укрылась за ним. Лагерь был построен в заболоченных топях вдоль берега реки Тэдонган, которая во время половодий регулярно затапливала его, чем и объяснялась необходимость поднимать бараки над уровнем земли.

К сожалению, на этом все заботы об удобствах заключенных заканчивались. Отопление отсутствовало, вентиляция находилась на зачаточном уровне, а по запаху аммиака и другим зловониям можно было судить, что с канализацией дела также были плохи.

Сейхан пролежала за бараком полчаса, слушая приглушенные звуки, издаваемые находящимися над нею людьми: шепот, всхлипывания, грубые восклицания и даже ласковые слова матери, успокаивающей ребенка. Здесь содержались в заключении целые семьи, осужденные на перевоспитание, однако в первую очередь этих людей использовали для рабского труда.

Молодую женщину переполняла ярость. Только это позволяло ей не замерзнуть, поскольку ночь становилась все холоднее. Сейхан выбрала именно это место, откуда хорошо просматривались главные ворота, чтобы высматривать какие-либо признаки появления Грея.

Несколько минут назад в ворота въехал темно-зеленый армейский грузовик в сопровождении вооруженных солдат на мотоциклах. Судя по всему, начальство тюрьмы вызвало подкрепление. Что хуже, грузовик направился прямиком к центру допросов и остановился перед входом, визжа тормозами.

Сейхан мысленно прокляла свое невезение.

Вскоре после этого завыли сирены. Сейхан представила себе, как новоприбывшие нашли в комнате пыток запертых Хван Пака и Дельгаду. Теперь ее побег обнаружен.

Завывали сирены, вдоль ограждения метались лучи прожекторов. Весь лагерь был поднят на ноги, чтобы схватить дерзкую беглянку.

Сейхан стиснула рукоятку пистолета, гадая, где можно спрятаться. Она подумала было о том, чтобы затеряться среди заключенных, но быстро отбросила эту мысль. Кто-нибудь обязательно заговорит, ткнет в нее пальцем, чтобы заслужить благосклонность начальства.

Сейхан начала отползать назад, подальше от главных ворот, прочь от яркого света прожекторов. Лучшей ее защитой будет темнота.

Оглянувшись на лагерь, она увидела тяжелые гусеницы танка, ползущего по болоту. Танк направлялся к воротам, чтобы наглухо преградить путь к бегству.

Сейхан побежала к следующему ряду бараков, спеша укрыться в падающую от них тень.

Еще мгновение назад она молила небо о том, чтобы Грей пришел к ней на выручку. Теперь же она хотела, чтобы он находился как можно дальше от тюрьмы.


21 час 18 минут

Грей и Гуань-инь побежали обратно к выходу из центра допросов. Чжуан их опередил.

– Должно быть, заговорил кто-то из наших, захваченных в плен у гостиницы, – сказал Грей.

– Или был раскрыт наш маскарад здесь, – предположила Гуань-инь.

Судя по ее мрачному лицу, она не желала верить в то, что один из ее людей сломался так скоро.

Добежав до двери, Чжуан выглянул на улицу и махнул рукой, подзывая остальных к себе. Заглянув через его плечо, Грей увидел, что погруженный в темноту лагерь озарился яркими огнями. Справа у ворот суетились растерянные охранники. Никто не обращал внимания на грузовик и расставленных вокруг него лжечасовых.

– Наш маскарад остался нераскрыт, – с облегчением заметил Грей. – И все же кто-то из ваших людей, судя по всему, сказал, какова цель нашего прибытия в Пхеньян.

– Но только не конкретные детали нашего плана, – возразила Гуань-инь, защищая человека, которого, несомненно, подвергли жестоким пыткам.

– Ну, по крайней мере, пока что. Тем не менее у нас остается совсем мало времени, чтобы воспользоваться элементом внезапности. – Грей бросил взгляд на смятение, царящее у ворот тюрьмы, понимая, что долго оно не продлится. – Нам нужно немедленно овладеть главными воротами.

Гуань-инь поняла его замысел.

– И удерживать их до тех пор, пока мы не разыщем мою дочь.

Коммандер кивнул. Как только они начнут действовать, разверзнется преисподняя. Но выбора у них не было. Время скрытности миновало.

Грей повернулся к Гуань-инь и ее помощнику.

– Мне нужно, чтобы вы собрали свой отряд, после чего взяли бы штурмом ворота и удерживали их. Перестрелка должна отвлечь на вас все внимание, и небольшая группа сможет быстро прочесать территорию лагеря.

В знак согласия Чжуан молча достал меч из ножен за спиной.

Грей указал на мотоциклы.

– Я возьму с собой Ковальски и оба мотоцикла. Мы разделимся и прочешем территорию. Сейхан наверняка наблюдает за происходящим. Будем надеяться, когда мы окажемся рядом с ней, она узнает наши лица.

Гуань-инь быстро посовещалась с Чжуаном, и тот побежал готовить штурмовой отряд. Затем она повернулась к Грею и схватила его за руку.

– Найди мою дочь!

– Обязательно найду, – заверил ее тот.

«Или погибну, разыскивая ее».


21 час 22 минуты

Выбравшись из-под соседнего барака, Сейхан выпрямилась. Она уже преодолела треть пути к противоположному концу лагеря, передвигаясь от одного ряда бараков к другому, оставаясь в тени, которая становилась все гуще по мере того, как она удалялась от ворот.

Молодая женщина развернулась, готовая рывком добежать до следующего барака, но тут весь лагерь содрогнулся от мощного взрыва. Стремительно обернувшись, она увидела, как в свете прожекторов над главными воротами поднимается столб черного дыма.

Это еще что за чертовщина?..

До ее слуха долетели звуки отдаленной перестрелки.

Неужели это Грей?

Проклиная его за глупое безрассудство и в то же время переполненная облегчением, Сейхан побежала вдоль бараков. Теперь она спешила достигнуть конца ряда, откуда открывался лучший вид на ворота.

Внезапно у нее за спиной вспыхнул свет. За воем сирен, полностью поглощенная другим, Сейхан слишком поздно заметила угрозу. Вынырнувший из-за угла армейский джип пригвоздил ее светом своих фар. За машиной она различила двойную цепь солдат.

Застыв на мгновение на месте, Сейхан запоздало сообразила, что держит пистолет на виду.

Заключенный с оружием.


21 час 23 минуты

Грей мчался рядом с Ковальски. Мотоциклы удалялись от перестрелки у ворот, направляясь в глубь лагеря.

В зеркало заднего вида коммандер увидел, как взрыв минометной мины разрушил внутренние ворота. И тотчас же все оказалось затянуто черным дымом. Боевики Гуань-инь устремились вперед, чтобы расправиться с оглушенными часовыми. В пелене дыма мелькнуло стальное лезвие в руке Чжуана, подобное вспышке молнии в грозовых тучах, – и тотчас же исчезло.

Два снаряда, выпущенные из реактивных гранатометов, разрушили обе сторожевых вышки рядом с воротами, превратив их в пылающие факелы. Дым сгустился. Частые автоматные очереди загасили прожекторы неподалеку от ворот, погрузив все вокруг в кромешную темноту.

Стрельба позади усилилась. Грей махнул рукой, подавая Ковальски знак разъехаться в разные стороны. Великану предстояло прочесать акры бараков справа, сам же Грей повернул налево.

Когда его напарник отъехал, он склонился к рулю, направляя мотоцикл к темным силуэтам бараков. Пирс понимал, что успех нападения на ворота объяснялся исключительно фактором внезапности. Как только охрана лагеря опомнится, маленький отряд не сможет долго удерживать ключевую позицию.

Грей всматривался в темноту по обе стороны от себя, чувствуя давление времени.

Сейхан, где ты?


21 час 24 минуты

Сейхан отпрыгнула в сторону под прикрытие ближайшего барака, воспользовавшись минутным замешательством северокорейских солдат. Развернувшись в воздухе, она прицелилась в джип и открыла огонь, выпуская пулю за пулей. Ей удалось разбить одну из фар, и охранники в страхе укрылись за машиной.

Упав на землю, Сейхан под действием момента инерции перекатилась пол сваи барака, в кромешную темноту. Там, где она только что находилась, пули запоздало выбили фонтанчики грязи.

Не останавливаясь, Сейхан поползла по сырой земле под низкими дощатыми полами к противоположной стороне. Выбравшись из-под барака, она, не теряя ни мгновения, метнулась к соседнему и укрылась под ним, при этом продолжая следить за перемещениями врагов. Рванув с места, ослепший на один глаз джип доехал до конца ряда бараков, отрезая путь к отступлению. Двойная цепочка солдат разделилась и устремилась между бараками.

Сейхан поняла, что ее прыжок помог ей выиграть в лучшем случае минуту-две. Рано или поздно волна солдат накроет ее. А поскольку у нее в обойме остался всего один патрон, она не сможет проложить дорогу к свободе силой.

Нужно найти какой-то другой способ.


21 час 25 минут

Сквозь ворчание мотоцикла Грей услышал слева треск выстрелов, а также крики и слова команд. Он повернул туда, надеясь на лучшее.

Несясь на полной скорости по тесному проходу, сжатому с двух сторон бараками, Пирс увидел выскочившую из темноты фигуру, одетую в перепачканную грязью тюремную одежду. Ему потребовалось всего одно мгновение, чтобы узнать Сейхан.

Слава богу…

Его захлестнуло облегчение, а также нечто более глубокое, согревшее ему сердце.

Сейхан подняла руку, словно подзывая его к себе.

Только тут Грей разглядел у нее в руке пистолет.

Прицелившись, она выстрелила.


21 час 26 минут

Ей был нужен этот мотоцикл.

Мгновение назад Сейхан услышала натужный рев двигателя и побежала на него, сознавая, что это, вероятно, ее единственная надежда на спасение. В пистолете оставался последний патрон, и права на ошибку не было. Шагнув в проход между бараками, Сейхан прицелилась в середину фигуры мотоциклиста и нажала на спусковой крючок.

От попадания пули водитель свалился с мотоцикла и отлетел назад.

Вильнув в сторону, мотоцикл врезался в стену барака. Отшвырнув бесполезный теперь пистолет, Сейхан бросилась к мотоциклу. Подняв его с земли, она уселась на него и резким ударом ноги по стартеру оживила заглохший двигатель, откликнувшийся торжествующим ревом. Дав полный газ, развернула мотоцикл на месте.

Приподнявшись на локте, упавший ездок протянул руку к автомату.

«Мне автомат тоже пригодился бы», – подумала Сейхан.

Она рванула вперед, вытягивая руку, готовая подхватить оружие с земли.

Мотоциклист поднял искаженное от боли лицо.

Сейхан ахнула, узнав это лицо, не видя ничего вокруг, кроме этих синих, как грозовое небо, глаз.

Грей…

Едва не наехав на него, она резко затормозила, пуская мотоцикл юзом.

Пирс поднялся на ноги, зажимая рукой окровавленное плечо.

– Право, тебе пора уже прекратить стрелять в меня, – пробормотал он, здоровой рукой подбирая автомат. – В следующий раз достаточно будет простого «привет».

Сейхан привлекла его к себе и поцеловала в губы.

– Ладно, так уже лучше… но надо будет еще потренироваться.

Из соседнего прохода донесся рев двигателя джипа. Сзади раздались приближающиеся крики.

– Забирайся! – крикнула Сейхан.

Превозмогая боль, Грей быстро перебросил ногу через сиденье и одной рукой обвил Сейхан за пояс, второй вскидывая автомат и открывая огонь по преследователям.

В зеркало заднего вида молодая женщина увидела, как солдаты бросились врассыпную.

– Гони! – крикнул Пирс.

Сейхан дала полный газ, и мотоцикл рванул с места, как перепуганный заяц. Грей крепче обнял ее.

Сейхан не знала, удастся ли им спастись, но в одном она была точно уверена: она не хотела, чтобы Грей ее отпускал.


21 час 28 минут

Плечо Пирса вспыхивало обжигающим огнем на каждой рытвине. Кровь теплыми струйками стекала по груди. Если бы он в самое последнее мгновение, увидев в руке Сейхан пистолет, не отклонился в сторону, пуля поразила бы его прямо в грудь.

Грей держался за Сейхан раненой рукой, полуразвернувшись, удерживая автомат в одной руке. Каждый раз, заметив солдат в форме, он стрелял навскидку.

Вдруг в тридцати ярдах позади показался вынырнувший из-за бараков джип, осветивший мотоцикл своей единственной уцелевшей фарой. Сидевший рядом с водителем солдат встал на ноги и поднял автомат, используя в качестве упора раму лобового стекла.

Грей дал короткую очередь, разбивая джипу вторую фару. От удара машина вильнула в сторону, сбивая солдату прицел. Пули прошили дощатую стену барака слева. Внутри раздались крики ужаса.

– Крути вправо! – крикнул Грей.

Сейхан вывернула руль мотоцикла вправо так резко, что Грей едва не разжал руки. Стиснув бедрами сиденье, он повернулся и открыл огонь, целясь в правое переднее колесо джипа. Длинная очередь разорвала резину в клочья.

– Теперь влево! – заорал Грей.

Мотоцикл метнулся в противоположную сторону. Пули просвистели совсем рядом с ухом Пирса. Прицелившись в левое переднее колесо джипа, он выпустил еще одну очередь, превращая покрышку в облако черных конфетти.

Траектория джипа, уже неустойчивая после потери правой покрышки, теперь стала полностью неуправляемой. Ободья глубоко вгрызлись в землю, и машина клюнула передом.

Сейхан набрала скорость, уходя от ползущего черепашьим шагом джипа, и направилась к главным воротам, до которых оставалось сто ярдов. Направив автомат назад, Грей сделал еще несколько выстрелов, отбивая у преследователей охоту нанести ответный удар.

Внезапно Сейхан резко надавила на тормоза, поднимая мотоцикл на переднем колесе.

Обернувшись, Грей успел увидеть показавшийся впереди танк, который быстро мчался к главным воротам лагеря, разбрызгивая грязь широкими гусеницами. Это был сорокатонный средний танк «Чхонмахо». Огромное чудовище полностью перегородило узкий проход между рядами бараков и бетонными административными зданиями.

Бронированная громадина не обращала внимания на мотоцикл, а может быть, танкисты предположили, что это свои. Так или иначе, длинная 115-мм пушка нацелилась в сторону ворот, готовая положить конец недолгому бунту.

– Обгони его! – заорал Грей на ухо Сейхан.

Единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы опередить стальное огнедышащее чудовище, добраться до ворот раньше танка и заставить всех пошевелиться.

Нагнувшись к рулю, Сейхан резко бросила мотоцикл влево в первый же узкий проход между бараками. Ревя двигателем, она проскочила мимо первого барака и оказалась на дорожке, идущей параллельно основной дороге. Дав полный газ, Сейхан понеслась вперед.

Грей смотрел вправо, следя в промежутки между мелькающими бараками за танком, ползущим по соседней дороге.

Не успеть!..

Даже если танк не выстрелит из своей пушки, все равно не удастся выскочить за ворота перед грохочущим Голиафом.

Но тут на помощь подоспел Давид.

Из дыма, затянувшего ворота, показался маленький силуэт, устремившийся навстречу танку. Это был Ковальски верхом на мотоцикле. Грей уже предупредил своего напарника по рации о том, что нашел Сейхан. Похоже, великан добрался до ворот первым – и, очевидно, нашел свое решение возникшей проблемы.

Отпустив руль, Ковальски поднес к плечу реактивный гранатомет РПГ-29 и выстрелил. Мгновенно преодолев небольшое расстояние, граната ударила в корпус танка.

Взрыв прогремел так громко, будто раскололась земля. Его сопровождали огонь, дым и дождь искореженной стали.

Не удержав равновесие, Ковальски завалился набок и вместе с мотоциклом проскользил по земле навстречу танку, который неудержимо двигался вперед, готовый раздавить дерзкого смельчака.

Крепче стиснув руль, Сейхан опередила танк, свернула за следующим бараком и выехала на главную дорогу. Определенно, она собиралась прийти на помощь Ковальски, но когда ее мотоцикл вырвался из пелены дыма, оказалось, что великан уже вскочил на ноги и бежит к воротам.

Воистину, этого человека ничто не брало.

Оглянувшись назад, Грей увидел лобовую броню танка, обожженную, окутанную дымом. Бронированная машина больше не представляла угрозы, но до полной победы было еще далеко.

Мотоцикл добрался до ворот чуть раньше Ковальски. Тяжело пыхтя, великан указал на Грея, затем на Сейхан, стараясь перевести дыхание.

– В следующий раз… вы уж не слишком задерживайтесь, черт побери.

Ударный отряд приготовился уходить. И вовремя. В противоположном конце лагеря зажигались фары машин и бронеавтомобилей, собирающихся для контрудара.

– Пора уходить, – сказал Грей, продолжая сидеть за спиной Сейхан.

Один из боевиков триады, подкатив Ковальски новый мотоцикл, одобрительно похлопал его по плечу.

Далее план заключался в том, что основная группа вернется на грузовике в Пхеньян, где машину придется бросить, после чего боевики рассеются по городу, укрываясь на заранее подготовленных конспиративных квартирах, куда им доставят новые китайские документы для обратного пересечения границы. Грей же и его товарищи направятся на мотоциклах в другую сторону, прочь от столицы.

Однако у них появились спутники. К ним, прихрамывая, подошла Гуань-инь, оберегая правую ногу. Чжуан поддерживал ее одной рукой за талию, в другой сжимая меч.

Увидев мать, Сейхан напряглась, однако сейчас было не время для счастливого воссоединения семьи. Это ясно дала понять возобновившаяся стрельба. И все же мать и дочь посмотрели друг на друга сквозь клубящийся дым, смущенные и растерянные. Очевидно, им требовалось какое-то время, чтобы все осмыслить.

Главарям триады подкатили еще один мотоцикл. Убрав меч в ножны за спиной, Чжуан сел впереди. Гуань-инь устроилась позади, не отрывая взгляда от дочери.

Остальные боевики забрались в кузов грузовика.

Тяжелая машина выехала в разбитые ворота, мотоциклы последовали за ней. Покинув лагерь, небольшой кортеж тотчас же набрал скорость. Через четверть мили от главного шоссе отходила проселочная дорога, идущая вдоль реки. Сейхан первая свернула на нее, следом за ней – остальные два мотоцикла.

Грузовик продолжил путь назад в Пхеньян, а три мотоцикла понеслись через болота вдоль реки Тэдонган. Освещенная яркими звездами и сиянием кометы, река несла свои воды в Желтое море, до которого оставалось всего тридцать миль.

Сидя за спиной Сейхан, Грей отметил, что она то и дело бросает взгляд в зеркало заднего вида. Он понял, что она смотрит на свою мать, однако скорость при этом не сбрасывала, мчась впереди, словно за ней по болотам гнался призрак.

Возможно, так оно и было.

Призрак ее матери… видение, которое теперь обрело плоть и форму.

Однако воссоединение прошлого и настоящего произойдет позднее.

Грей устремил взор вперед, понимая, что еще далеко не все закончено и их ждет трудная и опасная задача. Хотя удалось бежать из тюрьмы… им еще предстояло покинуть Северную Корею.

Глава 12

18 ноября, 19 часов 22 минуты

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

– Я хочу кое-что проверить, – сказала Джада.

Впервые у нее мелькнула мысль, что побочная экскурсия в унылую песчаную пустыню, усеянную ржавыми остовами кораблей, может иметь важное значение. Как правило, история ее не интересовала, особенно разговоры про предводителя гуннов Аттилу и останки Чингисхана. Но вот упоминание о древнем кресте, вырезанном из метеоритного железа, – это пробудило ее интерес.

– Из всего того, что вы нам рассказали, – продолжала Джада, указывая на брата Иосипа, – получается, что крест является ключом к предотвращению катастрофы, которая должна случиться в день, начертанный на черепе.

Кивнув, священник оглянулся на выцветший небесный календарь на стене. Календарь со стилизованными изображениями созвездий и астрономическими символами выглядел так, словно дошел до наших дней из эпохи Коперника.

– Приблизительно через трое суток, – подтвердил брат Иосип.

– Точно. – Джада бросила взгляд на Монка. – И у нас есть также данные из другого источника, позволяющие предположить, что катастрофа произойдет в эти сроки. Связанная с кометой в небе.

Вигор и его племянница повернулись к Монку, желая услышать от него, что это за сведения, но тот лишь молча скрестил руки на груди.

Монсеньор Верона вздохнул, недовольный этой секретностью.

– Продолжайте, – предложил он Джаде. – Вы сказали, что вам, возможно, известно, каким образом крест может спасти мир.

– Это только предположение, – поправила та. – Но сначала я хочу кое-что проверить.

Она повернулась к Дункану.

Остальные также посмотрели на него. Рен, сидевший сгорбившись, расправил плечи. На его лице отобразилось удивление и недоумение.

– В чем дело?

– Будьте добры, разверните череп и книгу, – попросила его Джада. – И положите их на стол.

Она внимательно наблюдала за ним, пока Дункан выполнял ее просьбу, отметив, как он недовольно сжал губы, беря в руки реликвии.

– Вы по-прежнему чувствуете исходящую от этих предметов энергию, так?

– Она никуда не делась. – Рен потер кончики пальцев о штаны, словно стараясь избавиться от неприятного ощущения.

Джада повернулась к священникам.

– Если Чингисхан нашел этот крест в гробнице Аттилы, возможно ли, что он носил его при себе? Надевал его как талисман на свое тело?

Вигор пожал плечами.

– После того, как Чингисхан прочитал слова Ильдико о значении креста, полагаю, это вполне вероятно.

– Он считал бы это своим долгом, – согласился Иосип, – оберегать крест, пока он жив.

– А может быть, и после своей смерти, – добавил Вигор, указывая на череп и книгу. Он с любопытством посмотрел на Джаду. – Вы хотите сказать, что крест каким-то образом загрязнил ткани тела Чингисхана… ну, вроде как сделал их радиоактивными?

– Я не думаю, что это радиоактивность, – сказала Джада, хотя у нее руки чесались исследовать череп с помощью инструментов, которые она оставила в вертолете. – Но я думаю, что крест излучал некую энергию, остаточные следы которой сохранились в теле Чингисхана, изменив ткани, возможно, на квантовом уровне.

– И что же это может быть за энергия? – спросила Рейчел.

– Темная энергия, – ответила Джада, радуясь возможности перевести обсуждение с истории на астрофизику. – Энергия, связанная с рождением нашей Вселенной. И хотя она составляет семьдесят процентов всей энергии, оставшейся после Большого взрыва, мы по-прежнему не знаем, что это такое и откуда, – нам известно лишь то, что она является фундаментальным свойством существования Мироздания. Темная энергия объясняет, почему наша Вселенная расширяется, ускоряясь, – а не наоборот, замедляясь.

Вигор вопросительно поднял брови.

– И вы полагаете, что крест является носителем этой энергии? Ну, вроде как батарейка?

– Очень грубое сравнение, но точное. Возможно. Я ничего не могу сказать с полной определенностью до тех пор, пока не исследую крест. Я занимаюсь изучением как раз этих вопросов. Мои теоретические расчеты показывают, что темная энергия появляется в результате того, что виртуальные частицы аннигилируют друг друга в квантовой дымке, заполняющей все пространство и время Вселенной.

Увидев недоуменные лица, Джада постаралась упростить свои объяснения.

– Речь идет о самой основе пространственно-временного континуума. Темная энергия является движущей силой квантовой механики, энергией, связанной со всеми фундаментальными силами Вселенной. Электромагнитные, сильные и слабые ядерные силы – все то, что вызывает взаимное притяжение различных объектов.

– Вроде гравитации? – подал голос Дункан.

Джада тронула его за плечо, выражая немую благодарность.

– Совершенно верно. Темная энергия и гравитация являются тесно взаимосвязанными понятиями.

Хмуро посмотрев на Монка, Рейчел перевела взгляд на Джаду и с целеустремленностью опытного следователя прямиком направилась к тому секрету, который скрывали от них с дядей.

– И снова, не сочтите это за упрямство, – сказала она, – почему вы считаете, что крест мог испускать темную энергию?

– Потому что именно это делает комета, которую вы можете видеть на небе.

Услышав этот ответ, все пришли в возбуждение. Джада оглянулась на Монка, понимая, что переступила черту. Но она считала, что Рейчел заслуживает честного ответа. Астрофизик уже успела проникнуться уважением к ее аналитическому складу ума. Оставлять Рейчел и дальше в неведении было глупо.

Монк в ответ неопределенно пожал плечами, предоставляя Джаде определенную свободу действий.

Та ею воспользовалась.

– По крайней мере, траектория движения кометы обнаруживает крохотные гравитационные аномалии, которые в точности соответствуют моим теоретическим расчетам.

– Ну, а крест? – спросил Иосип.

– Вы сами сказали, что крест был вырезан из упавшей звезды. Из метеорита. – Джада мысленно представила метеоритный дождь над Аляской, заснятый на любительское видео. – И вот я подумала: а что, если этот метеорит был частицей нашей кометы, осколком, упавшим на землю во время ее предыдущего визита?

Обдумав это предположение, Рейчел сказала:

– Когда эта комета в последний раз появлялась в небе?

– Приблизительно две тысячи восемьсот лет назад.

– То есть примерно в 800 году до нашей эры… – Рейчел повернулась к Иосипу. – Соответствует ли это тому, что вам удалось узнать про крест?

Священник растерянно почесал щетину на подбородке.

– Ильдико говорит только, что крест был сделан из звезды, упавшей задолго до того, как святой Фома прибыл на Восток.

Разочарование. Гораздо лучше было бы получить определенные указания.

Но тут внезапно Иосип встрепенулся.

– Подождите! – Схватив листы пергамента, оставленные Ильдико, он начал поспешно их перебирать. – Смотрите сюда!


21 час 38 минут

Как только Иосип положил на середину стола один из листов, Вигор встал, чтобы лучше видеть.

Его друг постучал пальцем по рисунку посреди листа.



– По словам Ильдико, эти три символа были вырезаны на шкатулках, в которых лежали череп и крест.

Вигор поправил очки. Он с трудом разобрал три символа, похожие на китайские иероглифы, с подписями на латыни.

Наклонившись ближе, монсеньор Верона изучил выцветшие рисунки и прочитал вслух, переводя с латыни:

– Под первым символом написано «два дерева». На самом деле он действительно напоминает два дерева. Подпись под следующим – «приказ». И, наконец, последний: «запрещено». – Иосип прикоснулся пальцем к последнему рисунку. – Обратите внимание на то, что первые два символа, объединяясь, образуют третий. Тот, который обозначает запрет.

Вигор и сам это заметил, но он пока что не понимал, какой тут смысл.

– А ты прочитай, – подсказал Иосип. – Прочитай, что написала под этими символами Ильдико.

Следующие строчки были еще бледнее, но Вигор разобрал два стиха на латыни из Ветхого Завета, оба из Книги Бытия.

Он перевел вслух первый:

– «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь»[65].

Помолчав, он прочитал второй стих. Точно так же это был запрет вкушать от другого дерева – во втором случае от дерева жизни, произрастающего в Эдемском саду.

– «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно…»[66]

Не успел Вигор закончить, как Иосип выхватил у него страницу.

– В самом первом китайском письме для изображения слов и мыслей использовались картинки, и часто простые символы объединялись, чтобы обозначить более сложные понятия.

Верона взглянул на то, что написала Ильдико.

– Но это, судя по всему, говорит о том, что древним китайцам была известна Книга Бытия. История о двух деревьях, которые по приказу Бога стали запретными для человека.

– Я могу привести и другие примеры. – Вскочив из-за стола, Иосип бросился к соседней полке и стал рыться в кипах наваленных на ней бумаг.

Вигор продолжал рассматривать оставшиеся на столе листы, пытаясь понять их смысл. Неужели древним китайцам было известно о событиях, описанных в Книге Бытия? Можно ли считать это подтверждением правдивости библейских историй? Китайская письменность является самой древней из всех, существующих ныне, уходя корнями на четыре тысячи лет назад.

Иосип вернулся к столу.

– Пока что я нашел всего два примера, но их у меня много.

Он положил первый лист.



Китайский иероглиф «человек» в сочетании с символом, обозначающим «фрукт», давал «обнаженный». Даже Вигор понял, иллюстрацией какой ссылки это было. Книга Бытия, глава третья, стихи шестой и седьмой.

Он процитировал вслух:

– «…она взяла плодов его и ела, и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги».

Торжествующе кивнув, Иосип отодвинул этот лист в сторону, кладя на его место другой.

– А вот еще.



Священник провел пальцем по рисунку.

– Здесь мы видим ранние китайские символы, обозначающие «живой» и «прах», и другой вариант символа «человек». А вместе они образуют иероглиф «первый». – Он выжидательно посмотрел на своего друга.

– Опять Книга Бытия, – согласился Вигор. – Ссылка на Адама, первого человека, сотворенного Богом.

– Из праха, – добавил Иосип, стуча пальцем по соответствующему символу. – И я могу показать вам и другие примеры.

Судя по одержимому блеску его глаз, он собирался это сделать, но Вигор остановил его, возвращая к насущной проблеме.

– Не могу сказать; возможно, мы видим тут то, чего нет на самом деле. Но главное – другое: какое все это имеет отношение к вопросу, который задала доктор Шоу? О дате падения метеорита, того самого, который превратился в крест святого Фомы?

– А, – кивнул Иосип. – Извините. Понимаете, мощи святого Фомы – кости, череп, крест – были изготовлены на Востоке священниками-несторианцами. Это они вырезали на шкатулках китайские иероглифы.

– Несторианцы? – спросила Джада. – Если честно, я слабо разбираюсь в древнехристианских сектах.

Вигор улыбнулся.

– Несторианство возникло в начале пятого столетия, вскоре после того, как Аттила стал вождем гуннов. Его основателем был Несторий, тогдашний константинопольский патриарх. Он произвел раскол в церкви, высказав простое заявление о том, что в Христе человеческое и божественное начала пребывают лишь в относительном соединении. Такая мысль была объявлена еретической, что привело к расколу в церкви. Тут не все детали важны. Но после этого несторианская церковь распространилась на восток. К седьмому веку она дошла до Персии, Средней Азии и даже Китая.

– Что возвращает нас к тому, о чем я говорил, – подхватил Иосип. – Я считаю, что китайские иероглифы, сделанные на святых мощах несторианскими священниками, преследовали несколько целей.

Вигор смотрел на своего друга, ожидая продолжения. Но тот, казалось, на какое-то мгновение потерял нить своих мыслей, уставившись невидящим взором в пустоту.

Очнувшись, Иосип продолжал как ни в чем не бывало. Он принялся загибать пальцы:

– Во-первых, я считаю, это подтверждает, что святой Фома действительно добрался до Китая. Во-вторых, на мой взгляд, очевидно, что несторианцы пытались показать, что китайское письмо, обнаруженное на Дальнем Востоке, можно считать определенными доказательствами достоверности Ветхого Завета – это видно по начертанию некоторых символов. И, в-третьих, думаю, они сделали намек, позволяющий определить возраст креста. – Иосип многозначительно посмотрел на Джаду.

– Это еще как? – спросила та.

– Они приложили к кресту ссылки на Книгу Бытия. По-моему, эти священники-несторианцы слышали от китайцев рассказы об упавшей звезде. Им поведали о метеорите, который в незапамятные времена упал на землю. И вот каким образом они выразили свое благоговейное отношение к древнему происхождению креста.

Джада задумчиво поджала губы.

– Тем не менее, это не дает точной даты, совпадающей с последним появлением кометы. Я готова согласиться, что священники-несторианцы считали крест старым, по-библейски старым. Но все это основано только на предположениях. До тех пор пока я не изучу крест, я не могу говорить о его связи с кометой.

Вигор кивнул.

– Что возвращает нас к главному вопросу: где этот крест сейчас?


19 часов 55 минут

Дункан следил за обсуждением вполуха. Пока остальные обменивались мнениями и спорили, он сосредоточил свое внимание на лежащих на столе реликвиях. Подобно навязчивому желанию отдирать болячку с кожи, молодому оперативнику неудержимо хотелось вновь и вновь ощутить странное электромагнитное поле, исходящее от этих предметов.

– Крест должен находиться в могиле Чингисхана, – настаивал Иосип. – Если мы найдем его гробницу, то найдем и крест.

– Скорее всего, ты прав, – согласился монсеньор. – Вероятно, кости и кусочки тела великого полководца были разложены подобно хлебным крошкам, ведущим к его могиле.

Дункан снова провел руками над макушкой древнего черепа, ощущая кончиками пальцев невидимое поле. Он вспомнил утверждение Джады о том, что это темная энергия, и у него по коже пробежали мурашки. Обладая определенными знаниями в области физики и электромеханики, Дункан уже просмотрел сделанные Джадой расчеты, приложенные к материалам операции. Они оказались такими же изящными и сексуальными, как и молодая женщина, которая их выполнила.

Ощутив неприятный холодок, пробежавший по спине, Дункан отодвинул череп в сторону и поднес руки к книге.

Встав, Вигор принялся расхаживать вдоль стола.

– Вот что ты искал, Иосип. Все эти годы.

– После того как я обнаружил реликвии, у меня случилось помутнение рассудка. Чувство стыда, страх, мания преследования ввергали меня в смятение. Мне нужно было какое-нибудь тихое, спокойное место, где можно было подумать, прийти в себя.

Даже не будучи психиатром, Дункан почувствовал, что священник страдает каким-то хроническим умственным расстройством. Можно сказать, он был мешком, набитым нервными срывами.

– И после того как я исчез с лица земли, мне было проще обосноваться здесь, – объяснил Иосип. – Чтобы можно было спокойно работать. По сути дела, я сам отправил себя в ссылку, в монастырь, где можно было оставаться в полном уединении.

– Если вы стремились к одиночеству, – заметил Монк, – то выбрали для этого чертовски хорошее место. Другую такую глушь нужно еще поискать.

– Аральское море привлекло меня не только полной изоляцией. Быть может, вначале все дело было только в этом, но впоследствии я понял: где-то в глубинах своего воспаленного сознания я проводил параллели, которые стали мне очевидны лишь значительно позже. Как это уже не раз случалось со мной в прошлом, я обнаружил, что и эта маниакальная фаза моего заболевания имеет свои плюсы.

«О, да у него биполярная психика», – подумал Дункан, недоумевая, как это он раньше не распознал все признаки. В колледже у него был друг, страдающий тем же самым расстройством, и он знал, какой это тяжелый крест.

– И какие же параллели ты провел? – спросил Вигор.

Иосип указал на реликвии.

– Вот перед нами череп Чингисхана. А по глазу на обложке Евангелия мы знаем, что оно переплетено кожей с его головы и лица.

Услышав напоминание о том, что находится под его пальцами, Дункан внутренне поежился. И все же любопытство неудержимо влекло его к этой зловещей реликвии.

– Другими словами, – продолжал священник, – мы имеем дело с тем, что находилось выше шеи Чингисхана.

– А ты прав, – пробормотал Вигор. – Я не обратил на это внимания.

– Порой есть свои прелести в том, чтобы быть чуточку сумасшедшим. Так что моя маниакальная фаза привела меня сюда. И лишь потом я понял, почему. Я должен был находиться именно здесь.

– Но почему? – настаивал Вигор.

– Я считаю, что реликвий больше. Не только эти две.

– Есть и другие хлебные крошки, – подсказала Рейчел.

– В Венгрии сын Чингисхана оставил части головы своего отца, обозначив самые западные пределы своей империи, которую он унаследовал от своего отца. Но мысль о том, что он оставил только эти реликвии, показалась мне странной. Постепенно я пришел к другой теории, которую считаю правильной. Я уверен в том, что Чингисхан приказал своему сыну превратить весь мир в его могилу, распространив свое духовное влияние от одного конца Монгольской империи до другого.

– Это было бы в духе Чингисхана, – согласился Вигор. – Значит, свою голову он оставил в одном конце…

– В Венгрии, в склепе Аттилы, – кивнув, подтвердил Иосип. – Но где следующая хлебная крошка?

– Здесь? – спросила Джада.

Священник кивнул.

– Земли вокруг Аральского моря были западной границей Монгольской империи во время правления самого Чингисхана. Это очень важная точка. Поэтому я посчитал ее естественным местом для начала поисков.

Вигор обвел взглядом рукотворную пещеру.

– И все это время ты искал эти утраченные реликвии?

– Территория огромная. И после того как море пересохло, местность очень сильно изменилась. – Сходив к полке, Иосип вернулся с картой, которую развернул на столе. – Вот как выглядело Аральское море в прошлом.

Выпрямившись, Дункан посмотрел на обширное водное пространство, после чего снова перевел взгляд на книгу, заметив что-то странное.

– Название Аральское море означает «море островов», – объяснил священник. – Когда-то в его водах было разбросано полторы тысячи островов. Я предположил, что следующая реликвия Чингисхана должна находиться на одном из них.

– И ты обследовал их один за другим? – спросил Вигор.

– Мне помогали. – Иосип кивнул на Санджара.

– Но как вы платите за работу? – резонно спросил Монк.

Это был очень хороший вопрос.

Священник смущенно потупился. Очевидно, на этот вопрос ему не хотелось отвечать.

Ему на помощь пришел монсеньор, догадавшийся о правде.

– Ты упоминал о «визитной карточке» с именем Чингисхана, оставленной в гробнице Аттилы, которую нашел венгерский епископ. О золотом браслете с изображениями феникса и демонов.

Иосип понуро опустил плечи.

– Я его продал. Одному покупателю в Монголии. Человеку очень состоятельному, который приобрел золотой браслет для своей личной коллекции. По крайней мере, я могу быть уверен, что эта частица истории будет бережно сохранена.

Рейчел неодобрительно нахмурилась. Управление итальянской полиции, в котором она работала, занималось именно контрабандой краденых исторических ценностей.

– И кому вы продали этот браслет?

Замявшись, священник ничего не ответил.

Вигор не стал настаивать.

– В настоящий момент это не имеет значения.

И тем не менее Иосип решил объяснить.

– Пожалуйста, не вините покупателя. Это я решил продать реликвию, а он только купил ее, чтобы сохранить для истории своей страны.

Монк вернул разговор к насущным проблемам.

– Если ваше предположение насчет того, что следующая хлебная крошка находится здесь, верно, я не вижу, как мы сможем отыскать ее вовремя, чтобы это имело какой-то толк. По сути дела, нам нужно найти иголку в стогу очень сухого сена.

– Я слишком долго тянул, – уныло пробормотал Иосип.

– В таком случае, быть может, нам следует переключить наше внимание на Монголию? – вмешалась Джада, похоже, не слишком огорченная такой перспективой.

Ей никто не стал возражать.

Прежде чем заговорить, Дункан для полной уверенности еще раз провел руками над книгой. Удовлетворившись, он задержал указательный палец над одним определенным местом обложки.

– Монсеньор Верона… я хочу сказать, Вигор… именно здесь расположен глаз, о котором вы говорили?

Подойдя к нему, Вигор наклонился, заглядывая ему через плечо.

– Да, совершенно верно. Понимаю, увидеть глаз очень нелегко. Я сам разглядел его только с помощью лупы.

Дункан еще раз провел кончиками пальцев над книгой, определяя напряженность силового поля. Когда он дошел до точки над глазом, его палец непроизвольно приподнялся вверх, затем снова опустился, миновав ее.

– Не могу сказать, имеет ли это какое-либо значение, но над глазом энергия сильнее. Я отчетливо чувствую возмущение поля. Оно очень заметное.

Вигор задумчиво наморщил лоб.

– Чем это может объясняться?

Джада шагнула к Рену с другой стороны, принеся с собой аромат цветущих яблонь.

– Дункан, вы говорили, что у черепа поле значительно мощнее, чем у книги. И я тогда предположила, что это отражает соотношение масс. Чем больше масса, тем сильнее энергия.

Дункан кивнул. Ему доставляло наслаждение слушать, как молодая женщина оперирует научными категориями.

– Следовательно, это означает, что данная точка на обложке книги обладает большей относительной массой по сравнению с остальной поверхностью.

Вигор нахмурился.

– Что вы хотите сказать?

Дункан повернулся к нему.

– Под глазом что-то спрятано.

– А мне и в голову не пришло проверить, – всплеснул руками брат Иосип. – Я просветил книгу рентгеном, но не обнаружил ничего необычного.

Джада пожала плечами.

– Если это мягкие ткани, вроде кожи, рентген запросто мог их пропустить.

– Мы должны вскрыть глаз, – решительно заявил Монк.

Вигор повернулся к брату Иосипу.

– У меня есть все необходимые инструменты, – ответил тот и поспешил к полке.

Вигор покачал головой.

– Мне следовало бы догадаться. Весь смысл Евангелия от святого Фомы заключается в том, что путь Господа открыт тому, кто смотрит. Ищите, и найдете.

– Для этого достаточно просто открыть глаза, – добавила Рейчел.

Иосип вернулся с острым ножом, пассатижами и пинцетом, готовый выполнить офтальмологическую операцию.

Дункан отступил в сторону, освобождая место Вигору и его другу. Двое священников-археологов принялись разрезать тоненькие нити, которыми целую вечность назад были сшиты веки. Отогнуть высохшую кожу не удалось, поэтому пришлось осторожно вырезать кусок вокруг глаза и приподнять его.

Голос Вигора наполнился благоговейным почтением.

– Дайте-ка мне…

Иосип протянул ему мощную лупу.

– Спасибо.

Монсеньор склонился над вырезанным в переплете кругом.

– Я вижу на поверхности нечто напоминающее высушенные сосочки. По-моему, это тонкий мумифицированный кусок языка.

– О, замечательно, – простонала Джада, отступая назад. Судя по всему, ее любопытство имело свои пределы.

– На поверхности языка нанесена татуировка, – пробормотал Иосип. – Смотрите!

Дункан склонился ближе, Вигор поднес лупу. Действительно, на сухой кожистой полоске виднелся отчетливый рисунок, выполненный черной краской.

– Это карта, – осененный внезапной догадкой, произнес Рен, сообразив, что уже видел эти очертания. – Карта Аральского моря.

Похоже, эта новость обрадовала Рейчел ничуть не больше, чем Джаду.

– Нарисованная на языке Чингисхана.

Лицо брата Иосипа озарилось лихорадочным возбуждением.

– Чингисхан говорит нам, куда идти!

– Один из островов обведен красными чернилами, – подтвердил Вигор, – а под ним написано слово «equus». На латыни «лошадь».

– Лошади имели очень большое значение для древних монголов, – сказал Иосип. – Они были для воинов-кочевников жизненной силой. Бывало, в долгих походах всадники пили кровь своих скакунов, а из сброженного кобыльего молока делали арак, крепкий алкогольный напиток. Без лошадей…

Шум за дверью заставил всех обернуться.

Иосип заметно насторожился, но, увидев высокого молодого мужчину, которому пришлось пригнуться, чтобы войти в комнату, успокоился. На лице появилась широкая радушная улыбка.

– Ты вернулся! И как раз вовремя. У нас фантастические известия!

Поспешив к вошедшему, священник крепко его обнял. Внешне незнакомец мог сойти за родного брата Санджара, да и в одежде вкусы у них были одинаковые: жилет из овечьей шкуры и свободные штаны. Но только этот парень оставил своего сокола дома.

Иосип проводил новоприбывшего к столу.

– Хочу представить вам моего хорошего друга и главу отряда, ведущего раскопки. – Он похлопал молодого мужчину по плечу. – Его зовут Арслан.

Глава 13

18 ноября, 20 часов 17 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Батухан стоял посреди своей галереи, в толстом халате и шлепанцах. Последнюю четверть часа он провел, расхаживая взад и вперед и любуясь своим собранием, чем нередко занимался в минуты раздумья.

В его сокровищнице имелись лучшие творения золотого века монгольского ювелирного искусства: погребальные маски, старинные музыкальные инструменты, керамика. Целая стена была посвящена древним лукам, когда-то принадлежавшим воинам-монголам, – от коротких, выгнутых дугой, из рога и жил, которыми пользовались всадники, до огромных катапульт, применявшихся при осаде укрепленных городов. В коллекции Батухана было и другое оружие, в том числе боевые топоры, кривые мечи и копья.

Однако это собрание предназначалось не только для того, чтобы радовать взор.

Вместе со своими собратьями из клана Синих Волков Батухан много часов занимался так, как это было принято в старину. В бескрайних степях, окружающих столицу, они ездили верхом в традиционных монгольских одеждах из шелка, обшитых выдубленной кожей, и остроконечных стальных шлемах. Подобно всем своим воинам, он прекрасно владел большим и малым монгольскими луками.

Батухан обвел взглядом свою коллекцию. Чтобы разместить постоянно пополняющееся собрание, он превратил мансардный этаж дома в свой личный музей. Из окон, выходящих на ярко освещенную площадь здания парламента, открывался великолепный вид на звездное небо и комету, расчертившую его своим сияющим хвостом.

Однако в настоящий момент Батухан полностью переключил внимание на маленький ящичек, в котором лежал золотой браслет. На пластине браслета был изображен феникс, терзаемый демонами. Батухан купил эту древнюю реликвию у брата Иосипа Тараско, еще тогда, когда считал священника лишь торговцем краденым антиквариатом, эксцентричным безумцем, обосновавшимся в пустыне.

Однако впоследствии выяснилось, что чудаковатый отшельник далеко не так прост, как казалось вначале.

И все же золотой браслет, как и остальная коллекция, не пылился без движения в своем ящичке. Отправляясь на встречу со своими братьями, Батухан изредка с гордостью надевал его, сознавая, что когда-то браслет украшал запястье самого великого Чингисхана.

Батухан дорого заплатил за эту привилегию – но священник растратил деньги впустую, превратив их в сотни ям, выкопанных в соленых песках.

Какая глупость!

Наконец в кармане халата зазвонил телефон. Достав его, Батухан заговорил, не утруждая себя приветствиями и сразу же переходя к делу.

– Ты встретился с братом Иосипом? Итальянцы там?

Привыкший к подобной резкости, звонивший отвечал так же сжато. Батухан мысленно представил себе, как парень забился в укромное место со спутниковым телефоном в руке.

– Они прибыли сюда, вместе с тремя американцами.

– Это археологи?

– Не думаю. Они больше похожи на военных, особенно мужчины.

– Это создаст проблемы?

– Нет, мои люди о них позаботятся. Все уже готово. Но я хотел вам сообщить: брат Иосип убежден, что у него появилась какая-то важная ниточка, которая может привести к могиле великого хана. Все возбуждены и собираются сегодня же ночью отправиться на поиски.

Какая-то важная ниточка…

Батухан задумчиво обвел взглядом экспонаты своего музея. Здесь было собрано лишь бледное отражение тех сокровищ, которые могут находиться в потерянной гробнице Чингисхана.

– Выясни, что это за ниточка, – приказал Батухан. – И дай священнику возможность заниматься поисками. Если будет обнаружено что-либо интересное, позаботься о том, чтобы это оказалось у тебя в руках. Ну а потом – или если они ничего не найдут – продолжай действовать так, как было запланировано. Трупы закопайте под ржавым кораблем.

– Будет сделано.

Батухан в этом не сомневался. Арслан еще никогда его не подводил.

Глава 14

18 ноября, 23 часа 22 минуты

по корейскому поясному времени

Река Тэдонган, Северная Корея

Грей мчался по грунтовой дороге вдоль реки, погасив фару; два других мотоцикла следовали за ним, также оставаясь в полной темноте. Заросли высокого рогоза и рощицы ивовых деревьев скрывали продвижение беглецов от Пхеньяна на запад, к побережью Желтого моря. Луна зашла, единственным источником света были звезды да сияющая комета, поэтому двигаться приходилось мучительно медленно.

К тому же у Грея горело простреленное плечо. Полчаса назад Сейхан сделала краткую остановку, чтобы достать из сумки мотоцикла аптечку. Пока остальные несли дежурство, охраняя дорогу со всех сторон, Сейхан обработала Грею рану, перевязала плечо и вколола ему обезболивающее и антибиотик. Это было меньшее, что она могла сделать после того, как выстрелила в него.

К счастью, пуля лишь вскользь задела мягкие ткани. Уколы приглушили обжигающую боль, и Грей сменил Сейхан за рулем мотоцикла, чтобы не дать раненой руке застыть на холоде. Он не знал, с чем они столкнутся, добравшись до побережья.

Слева в свете звезд блестела широкая гладь Тэдонгана, который начинался в высокогорье на севере, пересекал, извиваясь, столицу и впадал в океан. Беглецы объезжали стороной редкие промышленные предприятия, встречавшиеся на пути, стараясь придерживаться проселочных дорог.

Вдалеке показалось зарево над городом Нампху, стоящим в устье реки. Грей использовал его как ориентир, определяя свое местоположение. От реки отходила грунтовая дорога, вся в колдобинах и ухабах.

Сбавив скорость, Грей сверился с навигатором джи-пи-эс на руке. Хотя по прямой от Пхеньяна до берега моря всего тридцать миль, поскольку пришлось петлять на мотоцикле в темноте по грунтовым дорогам, расстояние показалось вдесятеро большим.

И все же конец был уже близок. Во что бы то ни стало нужно успеть в назначенный срок к месту встречи. Времени очень мало. Этот шанс упустить нельзя.

Грей махнул рукой, указывая на боковую дорогу, и поморщился от острой боли.

– Вот эта дорога, – окликнул он остальных. – Она должна привести нас прямо к морю.

Пирс дал газу, и мотоцикл с ревом свернул на проселок. Это была даже не дорога, а, скорее, череда глубоких рытвин и груд камней. Скорость пришлось сбросить. Чтобы найти место поровнее, Грей вел мотоцикл по самому краю дороги, где ее не так сильно разбили огромные колеса тракторов и других сельскохозяйственных машин.

Поля вокруг, вспаханные в преддверии зимы, но не засеянные, тянулись ровными бороздами, подернутые инеем. От дороги они были отгорожены заборами из колючей проволоки.

На таком открытом месте Грей чувствовал себя беззащитным и уязвимым. Ему казалось, что даже рокот мотоциклов стал громче, разносясь отголосками над пустыми полями. Но до берега оставалось всего мили две, не больше.

Тут послышался новый шум, зловещий чавкающий гул.

Сбросив скорость, Грей обернулся назад, всматриваясь в ночное небо.

Схватив его за здоровое плечо, Сейхан указала на юго-восток. Над голой землей, низко, неслась тень, смутным силуэтом заслоняющая огни Нампху.

Вертолет, летящий без огней.

Это могло означать только то, что винтокрылая машина уже засекла цель. Вертолет летел в темноте, надеясь подобраться как можно ближе. Из чего Грей заключил, что их обнаружили. Кто-то из тех, кого захватили в плен в Пхеньяне, проговорился об этом предполагаемом пути отхода, а может быть, местный крестьянин донес о трех мотоциклах, разъезжающих ночью без света. Так или иначе, укрыться было негде.

Понимая, что вертолет, по всей вероятности, оснащен приборами ночного видения, Грей включил фару, освещая дорогу впереди. Теперь главным была скорость.

– Не отставайте! – крикнул он остальным, давая полный газ.

Позади вспыхнул свет фар двух других мотоциклов.

На юго-востоке небо озарилось навигационными огнями вертолета. Мощный луч прожектора, упав на поля, устремился вслед за беглецами.

Грей гнал мотоцикл по самому краю ухабистой дороги. Ковальски мчался по противоположной стороне, а Чжуан и Гуань-инь следовали за ним вплотную. К сожалению, у них не было оружия против вертолета. Еще в тюрьме они израсходовали все заряды реактивных гранатометов. Тяжелое вооружение ушло вместе с грузовиком, на тот случай, если основной группе придется вступить в бой. Грузовику предстояло стать главной целью и отвлечь внимание от мотоциклов.

Сидящая позади Грея Сейхан развернулась, вскидывая автомат. Стиснув мотоцикл бедрами, она прицелилась и выпустила короткую очередь.

Вертолет метнулся в сторону, однако это было вызвано исключительно фактором неожиданности.

И все же это позволило чуть увеличить отрыв от преследователей.

Ковальски указал направо, в сторону большой фермы. Зажатые с двух сторон полосами колючей проволоки, мотоциклы были лишены свободы маневра. Для того чтобы одержать победу в предстоящей схватке, им требовалось вырваться на простор.

Грей понял намерение своего напарника.

– Пошел!

Мотоциклы устремились к ферме. Сбив деревянную изгородь, они оказались на просторной площадке, усыпанной гравием. Вдоль одной стороны тянулись ряды коровников. Напротив выстроились бараки и ремонтные мастерские. Дальше за ними простирались загоны и пастбища. Судя по всему, хозяйство было крупным.

Кое-где в окнах бараков вспыхнул свет, озаривший лица обитателей, судя по всему, разбуженных шумом. Но, увидев, что к чему, люди поспешно пятились от окон и гасили свет.

В зеркале заднего обзора Грей увидел заходящий для атаки вертолет. Опустив нос, винтокрылая машина неслась вперед. Через несколько мгновений она настигнет беглецов.

– За мной! – заорал Грей, резко бросая мотоцикл влево.

Он устремился к распахнутым воротам одного из коровников. Нужно было как можно быстрее укрыться. Словно подчеркивая необходимость этого, сзади часто затрещал крупнокалиберный пулемет. Должно быть, пилот понял, что добыча собирается нырнуть в нору.

Сейхан открыла ответный огонь, как и Гуань-инь, сидящая за спиной Чжуана. Мать и дочь встречали опасность абсолютно хладнокровно. Из дул их автоматов, переведенных на автоматический огонь, вырывались частые вспышки выстрелов.

Наконец мотоцикл Грея влетел в ворота и оказался в темноте. Справа и слева от него остановились два других мотоцикла.

Вертолет взмыл выше, прогрохотал над крышей коровника и оказался с противоположной стороны, где также имелись раскрытые ворота.

В длинном и широком коровнике чувствовалась советская гигантомания. Он был построен для массового производства. Слева выстроилась длинная линия доильных автоматов. Напротив тянулись загоны, в каждом из которых стояло по четыре-пять коров. Уставившись на незваных пришельцев большими блестящими глазами, коровы мычали, недовольные ночным вторжением.

Грей прикинул, что всего в коровнике находится не меньше сотни животных. За дальними воротами начинались загоны, битком набитые коровами. У коммандера мелькнула мысль, что навозный смрад прикончит его и его товарищей гораздо раньше крупнокалиберного пулемета.

Погасив фару, он плавно затормозил в середине коровника. Остальные последовали его примеру. Вертолет кружил в воздухе, зловеще чавкая несущими лопастями. Пилот понимал, что его цели в ловушке, и ждал только, когда они покажутся из тех или других ворот.

Грей сознавал, что им, к сожалению, рано или поздно придется предпринять эту попытку. Оставаться здесь нельзя. Несомненно, наземные силы уже в пути.

Однако не это тревожило его больше всего.

Он взглянул на часы. Времени было уже почти полночь. Если в ближайшие несколько минут они не доберутся до берега, все остальное уже не будет иметь значения.

– Что у нас здесь за театр? – спросил Ковальски.

Грей объяснил.

Великан побледнел.


23 часа 41 минута

«Выбора у нас все равно нет», – подумал Пирс, проверяя, все ли готовы.

Он осмотрел в бинокль равнину, простирающуюся за пустыми сельскохозяйственными угодьями. В четверти мили от коровника темнела манящая опушка леса. Если добраться туда, прибрежные заросли обеспечат укрытие, позволив достигнуть места встречи.

Но для этого надо было покинуть коровник, обеспечивающий защиту.

– Делай как я! – распорядился Грей.

Они слезли с мотоциклов и принялись быстро открывать стойла, начав с середины и продвигаясь к концу. Похлопывая коров по заду, выгоняли их в центральный проход. Особых усилий это не потребовало, поскольку животные, по-видимому, привыкли к ежедневным доениям.

Когда центральный проход заполнился коровами, Грей махнул рукой, показывая, чтобы все снова садились на мотоциклы. Три двигателя разом ожили с ревом, и испуганные коровы устремились в противоположную сторону. Чтобы заставить их шевелиться быстрее, Сейхан вскинула автомат и выпустила несколько пуль в потолок. Оглушительный грохот выстрелов сделал свое дело.

Громко мыча, коровы хлынули через оба выхода, наталкиваясь друг на друга, что только увеличивало общее смятение.

Грей направил свой мотоцикл за той частью стада, которая выходила из коровника через задние ворота. Его товарищи последовали его примеру. Не зажигая фар, они смешались с толпящимися животными.

Захваченный врасплох множеством громадных туш, вырвавшихся из коровника через оба выхода, пилот заметался из стороны в сторону, не в силах понять, что происходит.

Затерявшись в этом столпотворении, три мотоцикла рванули в темноту. Вертолет как раз находился у противоположных ворот, но он уже возвращался обратно, шаря по земле лучом прожектора.

Оказавшись на открытом месте, Грей повернул в одну сторону, Чжуан – в другую. Мать и дочь разом соскочили с мотоциклов и открыли ворота двух загонов, расположенных за коровником.

Общее столпотворение уже заразило тревогой животных, находившихся за оградой, и они возбужденно мычали, мотая головами и переступая копытами. Паника распространилась стремительно, подобно огню спички, поднесенной к сухому сену.

Ворота распахнулись, давая выход нарастающему давлению внутри загона. Ближайшие к ним животные вырвались на свободу, увлекая за собой других. За ними последовали остальные, рабы стадного чувства. Через считаные секунды ручеек превратился в неудержимый поток.

Обе женщины бегом вернулись к своим мотоциклам. Ковальски оставался в стороне. Он сидел верхом на мотоцикле с двигателем, работающим на холостых оборотах, приставив к плечу приклад автомата и задрав ствол вверх.

Рокот вертолета превратился в рев. Этот звук, а также вихрь, поднятый несущим винтом, еще больше пугали объятых ужасом животных, – а тут еще добавился слепящий луч света, скользнувший по коровнику.

Ковальски дал короткую очередь. Высоко в воздухе брызнуло разбитое стекло, и снова воцарилась темнота. Пилот вертолета, не ожидавший встретить сопротивление, резко отвернул в сторону.

Как только Сейхан и Гуань-инь вскочили на сиденья, все три мотоцикла устремились следом за коровами. Стараясь оставаться незаметными, с погашенными фарами, они вырвались вместе со стадом на простор и устремились прочь от фермы, к виднеющимся вдали деревьям.

Грей старался, как мог, избежать столкновения со своими рогатыми спутницами, однако те не отвечали взаимностью на любезность. Его то и дело толкали, хлестали хвостами, но он все же мчался через подернутое инеем поле. Два других мотоцикла не отставали от него.

Оставшийся позади вертолет все еще кружил над коровником. Сбитый с толку пилот пытался понять, куда скрылась добыча. Наконец винтокрылая машина развернулась и полетела над полем. К этому времени стадо разбежалось во все стороны.

И все же пилот не желал признавать свое поражение. Вертолет заложил дугу, и крупнокалиберный пулемет ожил снова, сея смерть среди бегущих коров.

Грею было жалко бедные создания, но если учесть, в каких тесных стойлах они содержались и как плохо за ними ухаживали, возможно, это можно было считать милосердием. По крайней мере, животные хоть на краткий миг вкусили свободы.

Когда они доехали до леса и сбавили скорость, Ковальски высказал свое суждение на этот счет. Оглянувшись на зрелище кровавой бойни, он пробормотал:

– Долбаные козлы!

Бегство далось дорогой ценой, и Грей не собирался растрачивать успех впустую.

Преодолев тянувшиеся вдоль берега моря заросли, мотоциклы снова выехали на дорогу. Сориентировавшись по навигатору, Пирс на головокружительной скорости помчал своих товарищей к месту встречи. Вскоре лес кончился, и они оказались на широкой полосе прибрежной гальки.

Грей всмотрелся в берега бухты. Залитые холодным светом звезд, волны монотонно накатывались на плоские камни. Все вокруг было пустынным.

– Это то самое место? – спросил Ковальски.

Грей кивнул. В нем крепло опасение, что они опоздали. Достав из сумки мотоцикла сигнальную шашку, он зажег ее и бросил на берег. Вспыхнуло зеленое пламя, отразившееся от воды.

Теперь оставалось только молиться о том, чтобы кто-нибудь его заметил.

И кто-то его заметил.

Справа из-за леса вынырнул вертолет северокорейской армии. С громким ревом он развернулся над бухтой и устремился на беглецов, привлеченный зелеными отсветами.

Ожил пулемет.

Но тут в темноте за бухтой сверкнула яркая вспышка, затем послышался яростный свист. Ракета класса «воздух – воздух», попав вертолету в борт, взорвалась, превращая его в огненный шар.

Оглушенный взрывом, Грей проводил взглядом обугленный остов вертолета, тяжело рухнувший в море и проливший дождь пылающих обломков.

Еще до того, как затихли отголоски взрыва, из облака дыма вырвался маленький вертолет, зависший над берегом. Это была машина новейшей конструкции – уменьшенная версия армейского вертолета «Блэкхок», изготовленная по технологии «стелс», угловатая, с плоскими поверхностями, призванными сбивать с толку радар.

Но огненный взрыв не сможет долго оставаться незамеченным.

Вертолет приземлился на гальку, призывно распахивая люк. Из пусковой трубы все еще шел дым от выпущенной ракеты.

Грей заранее договорился с Кэт о том, чтобы их забрали. Как и было условлено, вертолет-невидимка поднялся с борта американского военного корабля, находящегося в территориальных водах Южной Кореи, и направился к берегу, держась у самой поверхности воды. Кэт предупредила, что вертолет прилетит только один раз и ждать долго не сможет. Дважды северокорейские военные одну и ту же оплошность не допустят.

Как только маленький отряд поднялся на борт вертолета, бортмеханик захлопнул люк. Тотчас же развернувшись хвостом к Корейскому полуострову, «вертушка» устремилась вперед, несясь над самыми волнами, с шумом вспарывая ночной воздух лопастями несущего винта.

Пристегнувшись, Грей оглянулся на берег, заново переживая опасности и пролитую кровь. Откинувшись на спинку кресла, он увидел, как Гуань-инь наклонилась к сидящей рядом Сейхан. Впервые за десятилетия мать нежно прикоснулась кончиками пальцев к щеке дочери.

Грей отвернулся, на этот раз уставившись вперед.

Да, все это было не зря.

Глава 15

18 ноября, 21 час 41 минута

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» поднялся в воздух, вздымая вихри соленого песка.

Рейчел тревожилась за своего дядю. Сейчас он был поглощен разговором с братом Иосипом. Священники сидели рядом, склонив головы друг к другу, словно школьники, возбужденно обсуждая то, что ждало впереди. Однако оба были далеко не мальчики.

Особенно дядя Вигор.

Хотя он и сохранил крепкий фасад, возраст начинал брать свое. Рейчел в очередной раз увидела это в том, как пожилой прелат только что поднялся на борт вертолета, – ей пришлось протянуть ему руку, в то время как в прошлом он молодцевато запрыгнул бы сам. Она замечала тысячи проявлений этого еще до поездки и даже месяца два назад пыталась серьезно поговорить с дядей, но тот отмахнулся от ее тревог, сославшись на то, что в последнее время променял активную жизнь в постоянных разъездах на кабинетную работу. Рейчел посоветовала ему облегчить свой график, брать на себя поменьше ответственности, но с таким же успехом можно было просить остановиться товарный состав, несущийся на всех парах.

А в ходе этой поездки ее беспокойство только возрастало. До отлета в Рим Рейчел не удавалось проводить с дядей столько времени, сколько хотелось бы, – лишь изредка ужин вместе да праздники. Но сейчас, пробыв рядом с дядей целые сутки, она начала тревожиться, что дело не только в возрасте. Еще в Риме Рейчел обратила внимание на черные мешки под глазами Вигора. Теперь она видела, что у него одышка, что он иногда держится рукой за левую сторону груди. Но всякий раз, поймав ее взгляд, дядя поспешно отнимал руку.

Он о чем-то умалчивал.

И это пугало Рейчел даже больше, чем предстоящий конец света.

После того, как в автомобильной катастрофе погиб ее отец, эту пустоту заполнил дядя Вигор. Понимая боль племянницы, он взял ее за руку и повел дальше по жизни, показывая музеи Рима, вывозя во Флоренцию, отправляясь плавать с аквалангом на Капри. Дядя научил ее всегда добиваться своей цели, не останавливаться на меньшем только потому, что она женщина. Он также привил ей уважение и любовь к истории и искусству, запечатлевшему величайшие вехи человечества в мраморе и граните, в стекле и бронзе, на холсте и бумаге.

Так как же она может не заботиться о нем? Еще когда они были в Риме, страх толкал ее ограничить Вигора, оградить от опасностей, даже вопреки его собственной воле. Но теперь, глядя на него, улыбающегося и возбужденного, Рейчел чувствовала, что была не права. Она не знала, сколько лет ей еще предстоит прожить с дядей, но понимала, что пришел ее черед взять его за руку, дать ему возможность почерпнуть у нее силы, чтобы двигаться дальше.

Он подарил ей мир – и она не могла этот мир у него отнять.

Сознавая это, Рейчел переключила свое внимание на унылый ландшафт, пробегающий внизу. Оставив ржавый остов корабля позади, вертолет летел на север, направляясь в еще более безжизненные и пустынные места. Лунный свет превращал пески, покрытые коркой соли, в бесконечную серебряную гладь, нарушаемую лишь крупными валунами, остовами других судов и редкими глыбами известняка.

Молодая женщина мысленно представила себе, как морские воды снова заполняют эту впадину, затопляя низины и превращая возвышенности в острова, каковыми они и были прежде. Вертолет направлялся к одному такому холму, расположенному приблизительно в сорока километрах к северо-востоку, к одинокому атоллу в этом океане сухой соли и песка, на который указала карта, начертанная на языке давно умершего завоевателя.

Помимо воли Рейчел чувствовала, как у нее в груди разгорается искорка восторженного возбуждения, вспыхнувшая от того пламени, которое бушевало в груди дяди Вигора. Что их ждет впереди, какая находка? Остальные также испытывали душевный подъем, даже полная сомнений Джада Шоу. Она сидела у иллюминатора рядом с Дунканом, новым оперативником «Сигмы», таким же молодым, как и она сама. Лица обоих светились энергией.

Перехватив взгляд Рейчел, Монк улыбнулся, словно спрашивая: «А помнишь, когда мы сами были такими же молодыми?» Теперь дома его ждали две дочери и любящая жена, и он с гордостью носил свои шрамы. Даже протез, заменяющий ему кисть, был для него знаком отличия.

Рейчел опустилась ниже в кресле, радуясь окружающему ее обществу, – даже молодому Санджару, который по-прежнему держал на руке сокола, прижимая его к груди. Только сейчас она по-настоящему рассмотрела изумительное оперение птицы, серебристо-белое, подчеркнутое черными и темно-серыми полосами.

Перехватив ее взгляд, молодой казах кивнул.

– Что это за птица? – спросила Рейчел.

Санджар расправил плечи, обрадованный ее интересом.

– Это кречет. Falco rusticolus. Один из самых крупных представителей семейства соколиных.

– Он очень красивый.

Санджар улыбнулся, демонстрируя ослепительные белые зубы.

– Пусть он лучше это не слышит. Он и так чересчур высокого мнения о себе.

– Но он сидит совершенно неподвижно.

Санджар провел пальцем по мягкому колпачку на голове птицы.

– Лишенная зрения, птица не знает, как двигаться. Сокол с надетым на голову колпачком будет сидеть совершенно неподвижно, полностью доверяя своему хозяину. В прошлом знатные воины появлялись со своими питомцами при дворе, на пирах, даже ездили с ними верхом.

– А теперь, судя по всему, с ними летают на вертолетах.

– Мы все приспосабливаемся к современному миру. Но соколиная охота восходит к временам Чингисхана. Монгольские воины охотились с соколами на лисиц, а иногда даже на волков.

– На волков? Вот как? Это же очень крупный зверь.

Санджар кивнул.

– Не только на волков. Но и на людей тоже. На самом деле личными телохранителями Чингисхана были сокольничие.

– В таком случае, Санджар, вы поддерживаете славную традицию, даже в наши дни продолжая заботиться о Чингисхане.

– Да, мы с двоюродным братом, – он кивнул на Арслана, сидевшего в следующем ряду, – очень гордимся своим великим предком.

– Ребята, – вмешался пилот, – мы находимся в нескольких минутах от цели. Не хотите сделать круг, чтобы взглянуть на место с воздуха?

– Да, пожалуйста, покажите нам это место с воздуха, – подавшись вперед, сказал Вигор. – Это может оказаться весьма полезным.

Все прильнули к иллюминаторам. Вертолет проносился над пустыней Аралкум. Здесь солончаки сверкали даже еще ярче. Впереди над высохшей коркой поднималась угрюмая скала. С крутыми склонами, сотворенными ветром, и слегка вогнутой вершиной она напоминала лодку, бегущую по каменным волнам.

Вертолет дважды облетел вокруг, но никто не заметил ничего необычного.

– Надо совершить посадку и продолжить исследования на месте, – высказался за всех Иосип.

– Садимся! – крикнул Монк, обращаясь к пилоту. – Как можно ближе к скале!

Пилот умело развернул вертолет и приземлился меньше чем в десяти ярдах от подветренной стороны скалы. Однако этот маневр дался ему с трудом.

– Ветер усиливается, – предупредил пилот. – Судя по всему, надвигается атмосферный фронт.

Как только распахнулся люк, стало ясно, что пилот не ошибся с прогнозом погоды. Температура понизилась на несколько градусов. Даже под защитой массивной скалы Рейчел ощутила пронизывающий ветер, забирающийся под куртку.

Все по очереди спрыгнули на землю.

Под ногами хрустела соль. Местность, простиравшаяся вокруг, представляла собой странное зрелище. Она чем-то напоминала толстый слой ломтиков жареной картошки, наваленных в огромную сковороду. Наклонившись, Рейчел разглядела, что это геометрически правильные кристаллы соли. Каждый был в палец толщиной, с острыми концами. Соль придавала дну высохшего моря какой-то колючий, неземной вид.

Стоящий рядом с Рейчел брат Иосип, не обращая внимания на геологические причуды, устремил взгляд на вершину горы. Впереди громоздились отвесные скалы, которые, правда, местами обвалились осыпями камней и крупного песка.

Все приготовили фонарики.

– Давайте сначала обойдем вокруг вершины, – предложил Иосип.

Вигор кивнул – придерживаясь рукой за левый бок.

Подойдя к дяде, Рейчел предложила ему опереться на ее плечо.

– Ну вот, старина, притащили меня сюда…

Добродушно усмехнувшись, Вигор воспользовался ее предложением. Они первыми двинулись через поле, усыпанное кристаллами соли. Первые минут десять пожилой прелат опирался на племянницу, затем, судя по всему, почувствовав себя лучше, пошел уже самостоятельно. Рейчел хотелось спросить его об этом, но она решила дать ему возможность самому начать разговор с ней, когда он будет готов.

К ним приблизился Монк, судя по всему, обративший внимание на состояние монсеньора. Озабоченно нахмурившись, он посмотрел на Рейчел, но, со свойственным ему неизменным чутьем определив ее настроение, решил промолчать. Точнее, Монк ничего не сказал про Вигора.

Он обвел взглядом корку колючих кристаллов.

– Похоже, здесь уже целую вечность не ступала ничья нога.

Только сейчас Рейчел осознала, что он прав.

– Никаких следов.

Хрупкие кристаллы росли годами. Если бы здесь кто-нибудь прошел, память об этом сохранилась бы в раздавленной соли.

Как только маленькая группа вышла из-под защиты горы, ветер вцепился в людей острыми зубами. Сильный и постоянный, он жалил открытую кожу песчинками и оставлял на языке соленый вкус.

Санджару с трудом удавалось удерживать кречета на одетой в перчатку руке. Сняв с головы птицы колпачок, он выпустил ее в воздух, давая возможность расправить крылья и избавиться от тревоги. С громким криком кречет взмыл в ночную темноту, сверкнув в лунном свете своими серебристыми крыльями.

Двоюродный брат Санджара указал на горизонт. Там, между звездным небом и равниной соли, сгущалась отчетливая полоса.

– Надвигается буря, – предупредил Арслан.

– Черный буран, – уточнил Санджар.

Прикрывая глаза от ветра, Рейчел посмотрела на бурлящую стену песка, соли и пыли, вспоминая предостережение своего дяди о том, какими ядовитыми могут быть эти тучи.

– Не хотелось бы оказаться здесь, когда буран дойдет сюда, – сказал Арслан.

Никто с ним не спорил, поэтому все ускорили шаг.

Через несколько ярдов всем уже пришлось закрывать нижнюю половину лица платками, которые раздал Санджар. Очевидно, подобная предосторожность была здесь обычным делом. Над дном мертвого моря регулярно дули самые настоящие ураганы. И все же жалящие песчинки и укусы ледяного ветра больно жгли открытые участки кожи.

Ветер вынуждал всех держаться как можно ближе к склону горы. Вытянувшись вереницей, освещая дорогу дрожащими пятнами света фонариков, маленький отряд вошел в узкую расселину между скалой и цепочкой остроконечных утесов, вероятно, остатков древнего рифа. Любая защита от пронизывающего ветра была желанной передышкой.

Впереди послышался крик.

Рейчел поспешила следом за остальными. Все столпились вокруг Иосипа. Тот светил фонариком себе под ноги, на основание скалы, разорванное здоровенной трещиной. Рейчел не сразу поняла, что так взбудоражило священника.

– Разве это не похоже на лошадиную голову? – Иосип прошелся по контурам трещины лучом фонарика. – Поднятая морда, опущенные уши, вытянутая шея.

Сделав шаг назад, Рейчел поняла, что он прав. Трещина действительно напоминала силуэт лошади, которая тонула в песчаных волнах, судорожно поднимая голову, чтобы глотнуть воздуха.

– Equus, – выдохнул Вигор. – Именно это слово было выведено на высушенном языке.

Иосип кивнул, безумно сверкнув глазами.

Опустившись перед трещиной в скале на корточки, Монк посветил внутрь фонариком.

– Похоже, там достаточно просторно, чтобы пролез человек.

– Это подземный ход? – спросила Джада.

Дункан осмотрел скалу.

– Если это так, когда-то здесь был подводный тоннель, – поправил он. – В те времена, когда озеро еще не умерло, вход должен был находиться под водой.

Иосип посмотрел на своего друга.

– Точно так же, как это было на Тисе в Венгрии. Только во время необычайной засухи открылся тайный вход в склеп, устроенный на дне реки.

– В таком случае, чего мы ждем? – спросил Монк.

Он первым нырнул в трещину, пойдя в авангарде на тот случай, если впереди ждет опасность. Остальные быстро последовали за ним.

Оглянувшись на племянницу, Вигор широко улыбнулся, едва сдерживая свой восторг.

Вот чем он жил.

Оставалось только молить Бога о том, чтобы это его не убило.


22 часа 57 минут

Вигор полз на четвереньках следом за Иосипом.

Проход оказался более тесным, чем казалось сначала, но очень кстати пришлось то, что Монк с помощью своего протеза, обладающего повышенной силой, убирал с пути все преграды: каменные завалы, песчаные наносы, коросту соли. Это был живой проходческий щит, который вгрызался в глубь земли под бывшим островом.

– Кажется, впереди через несколько ярдов проход расширяется! – предположил Монк.

Еще через минуту выяснилось, что он был прав.

Его фонарик скрылся из вида, оставив только отсвет. Следом за ним из прохода выбрался Иосип. Поднявшись на ноги, священник застыл, затем отшатнулся в сторону, потрясенный открывшимся зрелищем.

Чувствуя, как гулко колотится в груди сердце, Вигор выполз на четвереньках из прохода в пещеру. Пораженный увиденным, он выпрямился и направил фонарик вверх, добавляя свой луч к свету фонариков его спутников.

Впереди простиралась обширная пещера, полностью покрытая коркой соли. Со сводчатого белого потолка свисали блестящие сталактиты кристаллической соли. Внизу полупрозрачными клыками поднимались сталагмиты. Тут и там пол и потолок соединяли сплошные соляные колонны. Серебристо-белые кристаллы покрывали все поверхности.

Один за другим из прохода выбирались остальные, выражая вслух различные оттенки удивления.

Вылезший последним Дункан пробормотал:

– Матерь Божья…

Его остановил Иосип, озирающийся по сторонам.

– Судя по всему, эта пещера также находилась под водой. Потом вода ушла, медленно отступила, оставив после себя только морскую соль.

– И, будем надеяться, кое-что еще, – добавил Вигор, указывая в противоположный конец пещеры. – Нам нужно искать новые реликвии Чингисхана.

Маленький отряд разошелся по пещере, осторожно ступая по полу. Задача была не из легких, поскольку камни под ногами были покрыты толстым слоем тех же самых кристаллов, похожих на растопыренные пальцы, что и снаружи пещеры, но только здесь они, толщиной с сардельку, пьяно валились друг на друга, словно лес, уложенный ураганом.

Хруст раздавленных кристаллов гулкими отголосками отражался от сводов пещеры. Воздух, пахнущий морем, разъедал глаза.

Джада шепотом обратилась к Дункану, но благодаря прекрасной акустике ее голос услышали все:

– Должно быть, на протяжении столетий уровень воды поднимался и опускался, вследствие чего здесь скопилось столько соли.

– И каждый год еще добавлялись дожди, – ответил Дункан. – Которые смывали соль сверху, с земли.

Джада подняла взгляд на своды.

– Можно предположить, что во времена Чингисхана эта пещера была скрыта под водой не полностью. Однако попасть в нее можно было, только поднырнув в проход.

Вероятно, они были правы.

Внезапно почувствовав усталость и, возможно, осознав, что археология является уделом молодых, Вигор решил отдохнуть и прислонился к соляному столбу толщиной с телеграфный, посчитав, что тот достаточно прочный и выдержит его вес. Однако от прикосновения его руки столб сломался пополам, демонстрируя свою хрупкость.

К счастью, Монк и Рейчел находились поблизости. Схватив монсеньора, они оттащили его назад, спасая от дождя крупных и мелких осколков соляных кристаллов, пролившегося сверху.

– Осторожнее, дядя Вигор, – с укором произнесла Рейчел, помогая ему выпрямиться и стряхивая с его плеч искрящуюся пыль.

– Смотрите сюда! – воскликнул Монк, указывая на расширяющееся книзу основание сломанной колонны.

Обернувшись, монсеньор Верона посветил фонариком. Яркий луч света проник в самое сердце полупрозрачного столба. Там, внутри, отразилось что-то, отчего свет вспыхнул еще ярче.

– Сюда! – окликнул Вигор своих спутников.

Остальные собрались вокруг, добавляя свет своих фонариков, чтобы разглядеть то, что скрывалось внутри соляной колонны.

Иосип опустился на одно колено.

– Кажется, это каменный постамент, на котором стоит какой-то ящик.

Его друг присоединился к нему, и его лицо озарилось восторгом.

– Это похоже на то, что сказал про гробницу Аттилы венгерский епископ! – воскликнул Вигор. – Судя по всему, вот то, что мы ищем.

Иосип выпрямился.

– Нам нужно освободить ящик от соли.

Подошел Арслан, принесший сумку с инструментом. С помощью молотков, зубил и щеточек они с Иосипом очистили толстое основание колонны.

Постепенно их взору открылась шкатулка, большая, не меньше фута в высоту и вдвое длиннее.

Иосип смахнул с черной поверхности последние кристаллики соли. В нескольких местах остались следы от зубила. Иосип расковырял ногтем одну из царапин.

– Судя по всему, это серебро, покрытое налетом.

Пока Арслан освобождал от соли нижнюю половину шкатулки, Вигор подсел к своему другу.

– По-моему, ты прав. И вот крышка на петлях.

Вскоре шкатулка была выломана из спрессовавшейся соли. После сильного удара молотком она зашаталась на своем постаменте.

Выполнив свою работу, Арслан отступил назад.

– Открывать будешь ты, – обратился к своему другу Вигор. – Ты заслужил это право.

Признательно пожав ему руку, Иосип, от возбуждения лишившись дара речи, трясущимися руками поднял крышку, открывая ее под протестующий скрип просолившихся петель. Как только крышка была поднята, передняя стенка отвалилась вперед, вероятно, прикрепленная к днищу на петлях.

Рейчел отшатнулась назад, прикрывая ладонью рот.

– О господи…


23 часа 02 минуты

Когда племянница Вигора отступила назад, Дункан смог отчетливо рассмотреть содержимое шкатулки.

Это была миниатюрная копия судна, с острым килем, устремившимся вперед наростом бушприта и бортами, изготовленными из искусно изогнутых дощечек. Две мачты несли квадратные паруса, чуть собранные складками подобно раздвинутым занавескам.

– Похоже на джонку династии Сун, – заметил Вигор. – В Средние века такие суда бороздили моря и реки Китая.

Рейчел покачала головой.

– Но только это судно построено из человеческих ребер и позвоночника. А паруса сделаны из высушенной человеческой кожи.

Шагнув ближе, Дункан убедился в том, что она права. Изогнутые дощечки бортов действительно были ребрами. Нарост бушприта был позвонком. Вероятно, и в отношении парусов Рейчел также не ошиблась – это была человеческая кожа.

– Снова Чингисхан, – заметил Монк.

– Откуда такая уверенность? – спросила Рейчел.

– Я могу отправить образец в Рим, в генетическую лабораторию, – предложил Вигор. – Ответ мы получим где-то через день.

Толкнув Дункана в бок, Джада сказала:

– А можно сделать это прямо сейчас.

Все взгляды устремились на молодого оперативника.

Тот все понял.

– Доктор Шоу права. – Подняв руки, он пошевелил пальцами. – Если ткани принадлежат тому же самому телу, я это почувствую.

Остальные освободили ему место. Подойдя к открытой шкатулке, Дункан протянул руки и провел кончиками пальцев вдоль изогнутых бортов судна. И тотчас же почувствовал то же самое давление, то же самое уникальное энергетическое поле, что и раньше. Он готов был поклясться, что сейчас может даже различить цвет этого поля. Этим понятием такие люди, как он, описывали незначительные изменения электромагнитных полей, которые нельзя было определить никакими другими характеристиками. Это было все равно что пытаться объяснить слепому, что такое синий цвет.

Вот только в данном случае, если бы Дункану предложили выбрать для поля подходящий цвет, он остановился бы на черном.

Отступив назад, Рен встряхнул руками, избавляясь от щекочущего ощущения в кончиках пальцев. Его охватила дрожь.

– Определенно, это то же самое поле, – заключил он.

Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, раздался пронзительный крик, заставивший всех вздрогнуть. Беспрепятственно пролетев по тоннелю, кречет взмыл под своды пещеры. Молодой охотник поднял руку, и птица, сложив крылья, упала прямо на запястье, учащенно дыша раскрытым клювом.

– Должно быть, наверху буря, – заметил Санджар, смахивая песчинки с крыльев кречета. – Нам нужно уходить.

Послышался еще один писк – теперь ожила рация. Переговорив с пилотом, Монк получил подтверждение.

– Он говорит, нам нужно улетать. – Коккалис указал Дункану на шкатулку. – Закрой ее, и все быстро уходим.

С помощью Иосипа и Вигора Дункан закрыл потемневшую от времени шкатулку и поднял ее. Она оказалась чертовски тяжелой. Если это действительно было серебро, шкатулка стоила целое состояние.

Монк помог Дункану протащить шкатулку по тоннелю. Поднявшись наверх, молодой оперативник понял, что внезапное желание кречета присоединиться к своему хозяину было оправданным. Звездное небо исчезло. Над головой метались черные тучи. Мириады песчинок отчаянно колотили по скале. Дальше на запад дела обстояли еще хуже.

Маленький отряд поспешно двинулся в обратный путь, возвращаясь по своему же следу раздавленных кристаллов соли. Все двигались боком, подставляя ветру спины. Видимость стала отвратительной. Дункан нес шкатулку под мышкой, другой рукой держа за руку Джаду. Впереди Монк и Рейчел помогали Вигору, а Санджар и его брат поддерживали Иосипа.

Наконец они оказались за противоположным склоном горы, укрытые от прямых порывов ветра. Заметив их, пилот распахнул люк, выпрыгнул из вертолета и замахал рукой, призывая поторопиться.

Впрочем, никто не нуждался в дополнительных понуканиях.

Дружно добежав до вертолета, все быстро забрались в кабину. Еще до того, как все успели пристегнуться, пилот уже поднял «птичку» в воздух.

Едва шасси оторвалось от земли, вертолет развернулся и полетел над самой соляной равниной, стараясь как можно дольше укрыться за высокой скалой, максимально увеличивая расстояние до надвигающейся бури. Все расселись по креслам, защелкали замки ремней безопасности. Наконец «вертушка» резко взмыла выше, подталкиваемая передним фронтом бурана, и на полной скорости устремилась вперед. Словно желая проверить прочность ремней безопасности, началась болтанка, и у всех заклацали зубы.

Несколько долгих минут никто не говорил и, можно даже сказать, не дышал.

Ускользнув из пасти бурана, вертолет выровнялся.

– Дальше все будет гладко, – заверил пилот, однако прозвучавшая в его голосе дрожь позволяла предположить, что опасность была гораздо серьезнее, чем все предполагали.

Вертолет несся в ночи. Над головой снова сияли звезды.

Наконец Дункан шумно выдохнул.

– Что ж, славно повеселились.

Джада в ужасе посмотрела на него.


23 часа 33 минуты

По дороге обратно Вигор изучал потемневшую от времени серебряную шкатулку. Она лежала на кресле рядом с Дунканом, накрывшим ее рукой.

Монсеньор представлял себе содержимое шкатулки. Однако подобные мысли мучили не его одного.

– В этой шкатулке должен быть спрятан ключ, – нарушил молчание Иосип. – Какое-то указание на то, куда отправиться дальше.

Вигор вспомнил зашитый глаз на переплете древней книги – и спрятанные за ним тайны.

– Вероятно, ты прав. Как только мы вернемся в твою библиотеку, надо будет заняться исследованиями.

Должно быть, от Иосипа не укрылось прозвучавшее в его голосе сомнение.

– В чем дело?

Вигор неопределенно махнул рукой.

– Так, просто устал, – солгал он.

– Хочется узнать, сколько еще реликвий Чингисхана осталось, – задумчиво промолвил Иосип. – На сколько кусков разделили тело великого хана?

Вигор повернулся к своему другу, удивленный его слепотой.

– Осталось всего одно место.

Иосип нахмурился.

– Почему ты так уверен?..

И тут его взгляд озарился пониманием. Он похлопал монсеньора по колену.

– Пусть твое тело устало, друг мой, но рассудок твой бодр.

Монк, слышавший этот разговор, встрепенулся.

– Как насчет того, чтобы объяснить тем, кто слаб и телом, и рассудком?

Вигор одарил его теплой улыбкой.

– Шкатулка, которую мы сейчас обнаружили, серебряная. – Он кивнул на ларец, лежащий рядом с Дунканом. – Но, по словам венгерского епископа, шкатулка в гробнице Аттилы была железной.

Иосип возбужденно выпрямился.

– Это означает, что последний ларец, содержащий величайшее сокровище, за которым мы охотимся, должен быть золотым.

Монк вынужден был признать справедливость его рассуждений.

– Подобно трем шкатулкам с мощами святого Фомы. Железной, серебряной и золотой.

Вигор кивнул.

– Мы в одном шаге от пропавшей могилы Чингисхана.

Дункан похлопал по шкатулке ладонью.

– Это если вы сможете разгадать загадку корабля, сделанного из человеческих костей.

Вигор вздохнул, моля Бога о том, чтобы тот дал ему силы пройти через это испытание.

Продержаться бы еще совсем немного…

Пилот сообщил хорошие известия.

– Ребята, мы вернулись туда, откуда вылетели. Но, возможно, придется на ночь задраить люки. В такую погоду не позавидуешь ни человеку, ни зверю, у которого нет надежной норы.

Вигор оглянулся на темнеющую на горизонте тучу. Похоже, черный буран не отказался от погони и надвигался всей своей мощью.

Прекрасно понимая, что случится в ближайшее время, пилот быстро направил вертолет вниз к ржавому остову корабля, спеша укрыться за ним. Несомненно, огромному судну уже приходилось видеть на своем веку подобные бури, и он был готов к новому испытанию.

Монсеньор Верона с облегчением откинулся на спинку кресла.

«Спустившись под землю, мы будем в безопасности».

Глава 16

19 ноября, 02 часа 44 минуты

по корейскому поясному времени

В море у побережья Южной Кореи

Сейхан стояла на палубе эсминца ВМС Соединенных Штатов «Бенфолд», вооруженного крылатыми ракетами. Она была в чужой теплой куртке с откинутым назад капюшоном, отороченным мехом. Молодая женщина больше не могла выносить тесноты закрытых отсеков, толчеи человеческих тел, кают без окон, выкрашенных одними и теми же унылыми красками. Ей был нужен свежий воздух, поэтому она поднялась на палубу.

Ночь была морозной, звезды блестели бриллиантами, и даже комета была похожа на глыбу льда, которую протащили по небу. Эсминец шел полным ходом на юг, держась территориальных вод Южной Кореи. Пока что Пхеньян не поднял тревогу. Скорее всего, властные структуры стыдились открыто признать свое поражение. Тем не менее, спасение можно было считать чудом. Грей находился в лазарете, где ему обрабатывали рану.

Мысли Сейхан вернулись к тому мгновению, когда она выстрелила из пистолета, повинуясь инстинкту самосохранения, слепая ко всему окружающему. Она собиралась только свалить водителя, чтобы получить мотоцикл. И все же…

«Я едва не убила Грея».

У нее за спиной открылся и закрылся люк. Сейхан закрыла глаза, недовольная тем, что ей помешали. Послышались приближающиеся шаги, чей-то силуэт встал у леерного ограждения рядом с ней. Сейхан ощутила аромат жасмина. Она испугалась. Если дать этому аромату волю, он затянет ее назад в прошлое. Даже сейчас у нее перед глазами появился образ вьющейся лозы, залитой солнечным светом, с малиновыми цветками, вокруг которых с жужжанием вьются толстые пчелы.

Сейхан прогнала прочь эту картину.

– Чи, – ласково произнесла мать, называя ее прежним именем. В единственном слоге, сорвавшемся с ее уст, было слишком много боли для такого короткого имени.

– Я предпочитаю имя Сейхан, – ответила дочь, открывая глаза. – С ним я прожила гораздо дольше, чем со всеми другими.

Маленькие руки схватили ограждение рядом с ее руками, не прикасаясь к ним, однако достаточно близко, чтобы Сейхан в ночном холоде ощутила исходящее от них тепло. И все же их по-прежнему разделяла огромная пропасть.

Сейхан тысячу раз пыталась представить себе воссоединение с матерью, но она никак не могла предположить, что это будет встреча двух чужих людей. Всю дорогу в вертолете Сейхан всматривалась в лицо матери. Черты его были ей до боли знакомы: дуги бровей, изгиб нижней губы, форма глаз. Но в то же время это было совершенно незнакомое лицо. И дело не только в багровом шраме и татуировке; все было гораздо глубже.

В последний раз Сейхан видела свою мать, когда была еще девятилетней девочкой. Теперь, по прошествии двух десятков лет, она смотрела на нее взрослым человеком. Она уже не была той девочкой. И ее мать не была той молодой женщиной.

– Скоро мне нужно будет покинуть тебя, – сказала Гуань-инь.

Сейхан сделала глубокий вдох, проверяя, какое действие произвели на нее эти слова. У нее угрожающе защипало в глазах – но только потому, что она не почувствовала абсолютно ничего. И это явилось жутким открытием.

– У меня есть обязательства, – продолжала мать. – Мои люди в опасности, и им нужна моя помощь. Я не могу их бросить.

Сейхан едва сдержала горький смешок.

Должно быть, Гуань-инь также почувствовала грустную иронию своих слов.

– Я тебя искала, – после долгого молчания тихо произнесла она.

– Знаю. – Сейхан уже знала это от Грея.

– Мне сказали, что ты умерла, однако я продолжала искать до тех пор, пока это не стало слишком больно.

Посмотрев на свои руки, Сейхан с удивлением обнаружила, что стиснула ограждение и у нее побелели костяшки пальцев.

– Поедем со мной, – попросила мать.

Сейхан слишком долго хранила молчание.

– Ты не можешь, да? – прошептала мать.

– У меня тоже есть обязательства.

Снова потянулось молчание, заполненное чем-то гораздо более важным, чем слова.

– Я слышала, он опять уезжает. Значит, ты отправишься вместе с ним?

Сейхан ничего не ответила.

Они долго стояли рядом, обе не зная, о чем говорить, что обсуждать. Что им оставалось делать? Считать, у кого больше шрамов, делиться рассказами о пережитых ужасах и пролитой крови, о том, что приходилось делать, чтобы остаться в живых? В конце концов они так ничего и не сказали друг другу.

Наконец мать разжала руки и отступила назад, прошептав:

– Моя маленькая Чи, неужели я потеряла тебя навсегда? Смогу ли я когда-нибудь снова тебя найти?

С этими словами она ушла, оставив после себя только аромат жасмина.


03 часа 14 минут

Грей стоял, опираясь на стол, слишком усталый, чтобы доверять своим ногам. Командир эсминца любезно предоставил им с Ковальски офицерскую кают-компанию. Корабельный кок сварил кофе и приготовил яичницу с ветчиной.

Не каждый день двум сотрудникам американских спецслужб удается бежать из Северной Кореи.

После того как Грею вычистили, обработали жидким заживляющим средством и перебинтовали раненое плечо, он почувствовал себя в тысячу раз лучше. Определенно, этому также способствовала кружка горячего крепкого кофе.

Ковальски сидел рядом, закинув ноги на стол и поставив на живот тарелку с яичницей. Он зевал так широко, что, казалось, вот-вот вывихнет челюсть.

Наконец перед Пирсом ожил большой жидкокристаллический монитор. Связь была установлена по засекреченному каналу. Грей увидел перед собой оперативный центр в штаб-квартире «Сигмы» в Вашингтоне. Прямо на него смотрел директор Кроу, рядом с ним сидела Кэт, лихорадочно стуча по клавиатуре компьютера. Это она организовала сеанс защищенной связи.

Пейнтер кивнул.

– Здравствуйте, коммандер Пирс, как у вас дела?

– Бывало и получше.

А также и похуже.

Несмотря на все, им удалось освободить Сейхан и выбраться живыми и невредимыми – ну, не совсем невредимыми, но близко к тому.

– Грей, я знаю, что тебе пришлось побывать в преисподней и вернуться обратно, – продолжал Пейнтер, – но если ты сможешь, нам бы хотелось, чтобы ты занялся другим важным заданием.

– В Монголии, – сказал Пирс.

Кэт уже вкратце ввела его в курс событий, окружающих разбившийся спутник.

– Мне нужно, чтобы ты трезво оценил свои силы, – продолжал Пейнтер. – Вы с Ковальски в достаточно хорошей форме, чтобы продолжать дальше?

Грей оглянулся на великана, который просто пожал плечами, отправляя в рот очередной кусок яичницы.

– На мой взгляд, выражение «в достаточно хорошей форме» подходит к нам как нельзя лучше, – ответил Грей. – Но если попутно нам еще удастся немного поспать, будет просто отлично.

– Хорошо. В таком случае я хочу показать вам вот это. – Пейнтер повернулся к Кэт.

Та переместилась ближе к объективу камеры, продолжая одной рукой стучать по клавиатуре.

– Сейчас я соединю вас с лейтенантом Джошем Лебланом, сотрудником станции «Мак-Мёрдо».

– Это в Антарктиде?

– Совершенно верно. Он, во главе поискового отряда, находится примерно в ста километрах от базы, на шельфовом леднике Росса. – Нажав несколько клавиш, Кэт сказала в стоящий перед ней микрофон: – Лейтенант Леблан, вы можете еще раз показать то, что обнаружили? Шаг за шагом провести нас по тому, что увидели?

Грей услышал какое-то неразборчивое бормотание, которое можно было принять за утвердительный ответ. Затем на экране появилось лицо молодого мужчины в военной куртке. Он снял капюшон, судя по всему, наслаждаясь солнечным утром антарктического лета. Вязаная шапка закрывала его короткие черные волосы, щеки порозовели от мороза, а может быть, от возбуждения. Судя по дергающемуся изображению, кто-то снимал лейтенанта Леблана, держа видеокамеру в руках. Лейтенант заговорил, отступая назад к ледяной гряде.

– Приблизительно два часа назад мы наблюдали, как над «Мак-Мёрдо» пронеслись пять огромных огненных шаров. Сперва у меня мелькнула мысль, что это ракетный удар. Прогремели пять взрывов, один за другим, таких мощных, что содрогнулась вся станция. Наш поисковый отряд тотчас же отправился на место. Вот что мы обнаружили.

Дойдя до края гряды, он отошел в сторону. Оператор выдвинулся вперед, и изображение на экране судорожно запрыгало. Как только он остановился и зафиксировал камеру в руках, Грей увидел жуткий ландшафт, достойный преисподней.

В бескрайнем ледяном поле зияли огромные кратеры. Голубой лед по краям почернел от копоти, из воронок поднимался клубящийся пар. Грей мысленно представил себе, как пять раскаленных метеоритов пробивают толщу льда и в трехстах метрах ниже погружаются в морскую воду. Он разглядел людей, крошечных черных муравьев, ползающих по ледяной равнине, судя по всему, членов поискового отряда Леблана. Отдаленная перспектива помогла в полной мере понять истинные размеры дымящихся воронок.

Внезапно из динамиков послышался раскат грома.

Грей не сразу сообразил, чем вызван этот гул, – но тут прогремели новые раскаты. Камера показала, как снежное поле во все стороны пересекли трещины, выбрасывая высоко в воздух осколки льда. От кратера к кратеру пробежали зигзагообразные разрывы, расползаясь по всему шельфу.

Где-то за кадром Леблан громко выругался. Затем он появился на экране, бегущий вниз к своим людям, оказавшимся в беде. Бросив видеокамеру, оператор поспешил следом за ним. Камера упала набок на снег, продолжая работать, снимая перекошенную картину хаоса.

Трещины во льду становились все шире, раздирая его толщу.

Люди бросились во все стороны, спасаясь от катаклизма. До микрофона камеры долетали слабые крики.

Грей увидел, как двое моряков упали в расселину, разверзшуюся у них под ногами. Целый ледяной континент медленно отрывался от основного шельфа. Еще одна трещина устремилась прямо к камере и взорвалась у нее перед объективом, после чего экран погас.

Ковальски, сам в прошлом моряк, вскочил на ноги, в отчаянии стиснув кулаки, бессильный чем-либо помочь.

На экране снова появился Пейнтер, раскрасневшийся, потрясенный. Склонившись к Кэт, он передавал приказания:

– …со станцией «Мак-Мёрдо». Поднимай тревогу. Передай, чтобы немедленно поднимали в воздух вертолеты.

Грей молча ждал, пока Кэт передавала распоряжения своего начальника. Покончив с этим, Пейнтер наконец снова повернулся к Пирсу.

– Теперь ты понял, что, возможно, нас ждет.

– Что вы хотите сказать?

– Незадолго до того, как поступило сообщение Леблана из Антарктиды, ученые и специалисты Ракетно-космического центра в Лос-Анджелесе подтвердили свои предварительные предположения относительно того, что разрушения, зафиксированные в цифровом виде разбившимся спутником, являются последствиями падения нескольких крупных метеоритов на Восточное побережье.

Вспомнив картину разрушений, увиденную только что, Грей представил себе, что произошло бы, если бы эти пять метеоритов обрушились на густонаселенную территорию.

– По оценкам специалистов, на Антарктиду упали сверхболиды, размером от семнадцати до двадцати метров. Каждый выплеснул энергию, эквивалентную взрыву восьми атомных бомб.

Грей сглотнул комок в горле.

Неудивительно, что шельфовый ледник был разбит вдребезги.

– Детальный анализ изображения со спутника, – продолжал Пейнтер, – а также оценка характера взрывов, глубины воронок и степени разрушения позволяют предположить, что речь идет о метеоритах, размерами втрое больше тех, что обрушились на Антарктиду.

У Грея в душе все похолодело. Он представил себе всех своих друзей и родных, в том числе тех, кто находился в штаб-квартире «Сигмы».

– И, возможно, одним только Восточным побережьем дело не ограничится, – предупредил Кроу. – У нас есть только один снимок. Не исключено, что область разрушений будет гораздо шире. Быть может, речь идет даже о глобальной катастрофе.

– Еще вопрос, произойдет ли это вообще, – заметил Грей, по-прежнему настроенный скептически. Однако после того, свидетелем чего только что стал, он уже считал, что никакая осторожность не будет излишней.

– Вот почему нам нужно во что бы то ни стало разыскать этот спутник, – сказал Пейнтер. – В настоящий момент мы смотрим в космос во все глаза – «Хаббл»[67], спутник «Суифт» НАСА, Космическое агентство Великобритании. Мы отслеживаем поток камней, которые увлекает за собой комета. Среди них есть глыбы до двухсот метров в поперечнике. Пока что, согласно всем расчетам, ни один из них не грозит столкнуться с Землей.

– Но что насчет тех, которые только что упали на Антарктиду?

– В этом вся проблема. Мы отслеживаем далеко не всё. НАСА потребовалось пятнадцать лет, чтобы выявить менее десяти тысяч астероидов, чьи орбиты проходят недалеко от Земли. То есть подавляющее большинство до сих пор остается необнаруженными. Возьмем Челябинский метеорит, взорвавшийся над Россией в прошлом году. Это явилось полным шоком. И если бы этот метеорит не взорвался в верхних слоях атмосферы, высвободив там большую часть своей энергии, он ударил бы по России с мощностью двадцати бомб, сброшенных на Хиросиму.

– Так что мы ни в чем не можем быть полностью уверены.

Пейнтер оглянулся на Кэт, словно не решаясь о чем-то заговорить.

– В чем дело? – спросил Грей.

Кэт кивнула, и Кроу тяжело вздохнул.

– Есть еще одна тревожная новость, поступившая из Ракетно-космического центра. Пока что еще рано делать какие-либо выводы, но один из физиков, тесно работавших с доктором Джадой Шоу, изучил ее данные относительно гравитационных аномалий, вызванных кометой, – тех самых складок пространственно-временного континуума, которые, по мнению доктора Шоу, доказывали присутствие темной энергии.

– И?..

– Этот физик продолжал следить за такими аномалиями по мере приближения кометы к Земле. Так вот, он убежден, что они неуклонно усиливаются.

– Что это означает?

Пейнтер снова метнул взгляд на Кэт.

– Мы до сих пор ждем ответ на этот вопрос. Возможно, это очень важно… а может быть, несущественно. Точный ответ мы получим только после того, как будут собраны и проанализированы все данные.

– Сколько времени это займет?

– В лучшем случае полдня, возможно, и дольше.

– То есть мы тем временем займемся поисками спутника.

– Может быть, в нем содержатся ответы на все. – Пейнтер посмотрел прямо в объектив, и Грей буквально ощутил на себе его взгляд. – Когда вы сможете тронуться в путь?

– Прямо сейчас. Если Кэт обеспечит нас транспортом…

Капитан Брайант повернулась к монитору.

– Я смогу доставить группу коммандера Пирса в Монголию к восходу солнца.

– А как дела у группы Монка? – спросил Грей.

– Я только что получила известия из Казахстана, – сказала Кэт. – Монка ненадолго задержит на месте буран. Но, если у них не возникнет никаких проблем, к утру они смогут присоединиться к тебе в Улан-Баторе.

– В таком случае, сделаем так, чтобы это произошло, – заключил Пейнтер. – Нам нужно, чтобы там, на месте, было как можно больше глаз. Сейхан готова сопровождать вас?

По дороге в кают-компанию Грей встретил Гуань-инь, тщетно пытавшуюся скрыть слезы. Ей предстояло вылететь обратно в Гонконг, чтобы помочь членам своей триады, которым по-прежнему угрожала опасность. По слезам матери Сейхан Грей предположил, каким будет ответ на вопрос директора «Сигмы».

– Я считаю, что Сейхан отправится с нами.

– Хорошо.

После чего Пейнтер быстро закончил связь. Судя по всему, у него хватало забот на других фронтах.

Уставившись на черный экран, Пирс снова представил разрушения в Антарктиде, сознавая, что терять время нельзя.

«Монк, пожалуйста, не опаздывай».

Глава 17

19 ноября, 0 часов 17 минут

по алма-атинскому времени

Аральское море, Казахстан

Рейчел торопливо спустилась вниз вслед за остальными, вернувшись в беспорядок личного святилища брата Иосипа. Наверху, над остовом старого корабля, бушевал буран, и отголоски завывания ветра проникали глубоко под землю, в лабиринт проходов и помещений. Ветер со свистом врывался в щели в проржавевшем насквозь железе, громыхал оторванными листами обшивки, гремел болтающимися тросами.

Пилот поставил вертолет с подветренной стороны горы ржавого железа, защищая его от бури, и постарался, как мог, укрыть двигатели и подвижные части, защищая их от песка и соли.

Рабочие, нанятые Иосипом, спустились на нижние уровни подземелья, похоже, не обращая внимания на разыгравшийся наверху буран, – очевидно, привыкли отступать вниз, когда Мать-Природа становилась чересчур буйной. Одни просто валялись на койках, другие играли в карты или занимались мелкими бытовыми делами, коротая время.

В их безмятежном поведении Рейчел почерпнула некоторое спокойствие.

– Давай поставим шкатулку на стол, – приказал Дункану Монк.

Пока они тащили ящик из потемневшего от времени серебра к столу, Джада стряхнула песок с головы и смахнула с одежды пыль и налет соли. Но она была не единственной, кому буран взъерошил перья.

Санджар усадил кречета, чья голова была закрыта колпачком, на деревянный насест. Геру несколько раз раздраженно принимался хлопать крыльями, однако его острые когти крепко держали жердь; умная птица прекрасно понимала, что вслепую лучше не летать. Хозяин нашептывал кречету что-то ласковое, успокаивал его, почесывая ему шею.

Рейчел подошла к Санджару, восторгаясь его мастерством.

Однако ее дядю интересовало совсем другое. Он махнул рукой, приглашая своего друга к столу.

– Нам нужно как можно внимательнее изучить эту реликвию, найти указания на то, куда двигаться дальше.

Иосип кивнул, однако вид у него был рассеянный, словно мысли его находились где-то далеко. Повернувшись спиной к столу, на который Монк и Дункан поставили шкатулку и остальные реликвии, он не отрывал взгляда от высокого шкафа, набитого книгами.

Арслан приблизился к священнику, словно собираясь о чем-то с ним посоветоваться. Однако вместо этого он приставил к груди Иосипа дуло черного пистолета и грубо рявкнул:

– Всем отойти от стола! Руки вверх!

На какое-то мгновение все застыли неподвижно, застигнутые врасплох, – и тут в помещение ворвались люди, вооруженные автоматами или кривыми мечами. Похоже, это были рабочие, нанятые Иосипом.

Из коридора донеслись выстрелы.

Рейчел догадалась, какая судьба постигла остальных членов археологической бригады. Она вспомнила взрыв гранаты в университете, террористов-смертников в Актау. Похоже, все это время враг был гораздо ближе, чем кто-либо предполагал.

Иосип недоуменно повернулся к бригадиру.

– Арслан, в чем дело?

Вместо ответа тот ударил ученого по лицу, разбивая в кровь губу. После чего грубо схватил Иосипа за руку, развернул его рывком и ткнул пистолет ему в спину.

Санджар шагнул вперед.

– Брат, что ты делаешь?

– Я делаю то, что приказал Повелитель Синих Волков, – ответил Арслан. – И ты будешь повиноваться мне. Ты дал клятву верности, так же, как и я.

Иосип посмотрел на Санджара, и его глаза потемнели от боли.

Арслан кивнул на дверь.

– Уходи, брат. – В его голосе прозвучал жесткий приказ. – Или тебя погребут здесь вместе с остальными.

Санджар отступил назад.

– Я согласился следить, докладывать о действиях брата Иосипа… но только не это, ни за что. Он хороший человек. И остальные также не сделали ничего плохого.

– В таком случае умри вместе с ними, – не скрывая презрения, сказал Арслан. – Ты всегда был слишком слабым, Санджар, твои мысли летают высоко вместе с твоей птицей. Богатенькие родители всячески оберегали тебя, снисходительно смотря на бедных родственников. Ты никогда не был истинным воином, готовым служить великому хану.

Развернувшись, Арслан что-то крикнул по-монгольски своим подручным. Тотчас же подбежали четверо, схватили со стола древние реликвии и скрылись за дверью.

Рейчел проводила взглядом сокровища, добытые с таким трудом.

Арслан двинулся следом, держа перед собой Иосипа, используя его в качестве заложника и живого щита. Он крикнул своим людям, и те начали закрывать массивную стальную дверь. Судя по заклепкам и налету ржавчины, это был люк, снятый с оставшегося наверху корабля.

Задержавшись в дверях, Арслан напоследок пригрозил своему брату и остальным:

– Пока вас не было, мои воины заложили заряды взрывчатки по всему крысиному гнезду. Камень обратится в пыль, завалив все подземные ходы. А сверху вас придавит тяжелый корабль, который станет вашим надгробным камнем. И никто никогда не узнает, что здесь произошло.

Его люди встретили эти слова злорадным смехом.

Боевики по-прежнему держали оружие наготове, в первую очередь следя за Монком и Дунканом, справедливо определив, что именно от этих двоих исходит наибольшая угроза.

– Убейте всех, – приказал Арслан своим подручным. – После чего присоединяйтесь наверху к нам.

Перехватив взгляд Рейчел, Санджар выразительно закатил глаза вверх, затем посмотрел на кречета.

Ей потребовалось какое-то мгновение, чтобы понять, что он имел в виду.

Воспользовавшись тем, что боевики не обращали на нее внимания, Рейчел протянула руку и сняла с пернатой головы Геру колпачок.

Выкрикнув команду на своем родном языке, Санджар указал на Арслана. Кречет молнией сорвался с насеста, взмыв к деревянным балкам, укреплявшим свод из песчаника.

Оружие метнулось вверх, стреляя в птицу. Грохот выстрелов в замкнутом помещении оглушил Рейчел.

Не задетый пулями, Геру спикировал вниз – крылатая стрела, выпущенная из лука Санджара. Острые когти вонзились Арслану в голову, раздирая щеку и скальп. Мощные крылья ударили предателя по лицу, вынуждая его повалиться на колени, вопя от боли.

В библиотеке снова зазвучали выстрелы.


0 часов 38 минут

Как только ствол ближайшего к нему автомата взметнулся к своду, Дункан пришел в движение. Всем своим весом он налетел на стоящего рядом боевика, сбивая его с ног. Тот ударился головой об угол стола с такой силой, что треснули кости. Обмякнув, он растянулся на полу и затих.

Подхватив упавший автомат, Дункан перекатился в сторону. Лежа на спине, он сразил второго нападавшего очередью в грудь. И тотчас же пули вгрызлись в камень у него между ног, заставляя Рена перекатиться назад и забраться под стол.

Из своего укрытия Дункан прострелил боевику левое колено, – а когда тот повалился на землю, всадил ему пулю между глаз.

Показался еще один боевик. Опустившись на корточки, он прошелся длинной очередью под столом. Но тут на него упал тяжелый книжный шкаф, сбивая его. Взобравшись на шкаф, Монк пронзил оглушенному боевику горло своим протезом. Нападавший с перебитой гортанью рухнул на бок, извиваясь и захлебываясь собственной кровью.

Еще один боевик, остававшийся у входа, отдирал хищную птицу от лица своего предводителя.

Воспользовавшись смятением, Иосип вырвался из рук Арслана и бросился в глубь библиотеки.

Громко протрещали два выстрела.

Из груди священника вырвался фонтан красных брызг. Иосип налетел на Монка, подхватившего его в свои объятия.

Подручные вытаскивали окровавленного Арслана в дверь. В руке у него дымился пистолет. Дункан выстрелил вдогонку, но стальной люк уже захлопнулся с лязгом.

Вскочив на ноги, Рен бросился к двери и навалился на нее плечом. Однако дверь даже не шелохнулась, по-видимому, запертая с противоположной стороны мощными засовами. Это была ловушка.

Дункан обвел взглядом помещение, быстро оценивая, что к чему.

Джада поднялась из-за другого книжного шкафа, куда ее после первых же выстрелов затолкал Монк.

Санджар сидел на корточках рядом с Геру. Оглушенная птица лежала без движения на полу.

Рейчел вместе со своим дядей бросилась к распростертому на земле Иосипу. Увидев собравшуюся под ним лужицу крови, она поняла, что жить ему осталось недолго.

Впрочем, это было верно в отношении их всех.


0 часов 40 минут

Нет, нет, нет…

Вигор стоял на коленях перед своим другом, который воскрес из мертвых только для того, чтобы умереть снова. Судьба жестоко обошлась с этим человеком, наделив его одновременно блестящим умом и безумием. Он не заслужил такой участи.

Взяв руку Иосипа, Вигор начал читать отходную.

Иосип не отрывал от него глаз. На его губах выступила кровавая пена, он не мог говорить, легкое было разорвано в клочья пулей предателя.

– Лежи спокойно, друг мой.

Монк положил хрупкое тело священника себе на колени.

Вигор стиснул руку друга, выражая этим прикосновением всю свою любовь. Больше он ничего не мог сделать, прочитав в глазах Монка страшную правду.

Лишившись дара речи, Иосип нашел в себе силы поднести руку Вигора к своей окровавленной груди. Вигор ощутил, как слабо бьется сердце его друга.

– Мне тоже будет тебя не хватать.

В глазах Иосипа он прочитал сожаление. Тот понимал, с какой опасностью столкнулся мир, и ничем не мог помочь.

– Ты уже долго нес эту тяжкую ношу, друг мой. Теперь ее понесу я.

Иосип смотрел, как Вигор нежно запечатлел крест ему на лбу.

– Упокойся с миром, – прошептал монсеньор Верона.

И Иосип закрыл глаза.


0 часов 42 минуты

Дункан помог Монку положить брата Иосипа на стол.

– Сожалею, – сказал он. – Но у нас нет времени, чтобы похоронить его подобающим образом.

Смахнув слезы, Вигор кивнул, обводя взглядом беспорядок в библиотеке.

– Для него это место подходит как нельзя лучше.

– Давайте позаботимся о том, чтобы оно также не стало нашей братской могилой, – поторопил всех Монк.

Дункан повернулся к Санджару.

– Отсюда есть другой выход?

Тот закончил завертывать кречета в одеяло.

– К сожалению, нет. Все проходы ведут в другие подземные помещения. Тупики. Единственный путь наверх лежит через запертую дверь.

Дункан сознавал, что у них в лучшем случае есть несколько минут на то, чтобы выбраться на свободу. Как только Арслан со своими людьми покинет корабль, они взорвут подземные уровни. Единственная надежда зиждилась на том, что предатель не станет торопиться, забирая по пути все ценное, однако особенно рассчитывать на это не стоило.

Джада стояла с широко раскрытыми глазами, обхватив себя за плечи.

– Они собирались нас убить, – поежившись, сказала она, еще не придя в себя.

– И, возможно, им это удастся, – заключил Дункан, рассудив, что нет смысла приукрашивать ситуацию.

Джада недовольно нахмурилась.

– Я имела в виду совсем другое. Сами подумайте. Если бы мы не расправились с теми, кто должен был нас убить, мы были бы мертвы. Взрывы должны были похоронить наши трупы в этой безымянной могиле.

Дункан по-прежнему ничего не понимал.

– Сейчас нас уже не должно было быть в живых, – разгоряченно произнесла Джада, обводя стены рукой. – Этот козел сказал, что разложил повсюду взрывчатку. Так почему бы и не здесь тоже? Это самый нижний уровень. Он полагает, что мы уже мертвы…

Ну конечно же…

Выругавшись, Монк принялся осматривать стены.

Ругая себя за тупость, Дункан принялся за противоположную часть библиотеки. Ему потребовалось меньше тридцати секунд, чтобы обнаружить первый заряд. Он был спрятан у основания толстой деревянной балки, которая поддерживала своды просторного помещения.

– Один есть! – окликнул Дункан.

– Я тоже нашел! – ответил из противоположного конца Монк.

– Снимайте со своего приемопередатчик! – крикнул Дункан. – Но только осторожно!

Рейчел следила за его действиями.

– Вы уверены, что успеете разрядить все заряды?

– Нет, мы хотим сделать другое, – продолжая работать, ответил тот. – Скорее всего, взрывчатка заложена здесь повсюду.

Дункан осторожно освободил комок пластида, следя за тем, чтобы не потревожить детонатор и приемопередатчик. Как только все было кончено, он поспешил к двери.

Там его уже ждал Монк, держа в руке другой приемопередатчик.

Дункан прилепил комок взрывчатки к массивным петлям люка. Затем вскрыл приемопередатчик – устройство, объединяющее в себе как радиоприемник, так и радиопередатчик. Ногтем он переключил частоту приемника на другое значение, отличное от того, которое было установлено на остальных зарядах, заложенных по всему подземному лабиринту.

Меньше всего хотелось бы, чтобы рвануло везде.

После чего Дункан забрал у Монка второй приемопередатчик.

– Ты точно знаешь, что делаешь? – спросил тот.

– Что я, напрасно слушал курсы электроники? – Работая быстро, Рен также перенастроил передатчик на новую частоту, затем махнул рукой, призывая всех отойти подальше. – Укройтесь за чем-нибудь и зажмите уши!

Сам он устроился за прочным книжным шкафом. Как только все были готовы, Дункан поднес большой палец к крошечной красной кнопке на крышке приемопередатчика. Теперь на сигнал на новой частоте откликнется только его наспех сооруженный заряд – однако в том, что касается радио и взрывчатки, порой даже у опытных специалистов случаются неприятности.

Дункан нажал кнопку.

Услышав оглушительный взрыв, от которого у него, казалось, раскололся череп, он решил, что оплошал и взорвал всё. Помещение заполнилось дымом и клубящейся пылью. Кашляя, Дункан поднялся на ноги.

Взглянув в противоположную сторону, он увидел, что люка больше нет, вместе с солидной частью стены.

К нему присоединился Монк. Дункан видел, что его напарник говорит, однако голос словно доносился из-под толщи воды.

– Вероятно, ублюдок это услышал!

Рен кивнул.

Другими словами, скорее бежать!


0 часов 46 минут

Джада бежала вверх по лестнице следом за Дунканом, который, с единственным фонариком в руке, возглавил этот стремительный бросок к поверхности. Позади Монк и Рейчел помогали Вигору подниматься по крутым ступеням, буквально неся его на руках. Санджар замыкал шествие.

Все ждали, что мир вокруг в любое мгновение взорвется, сокрушая хрупкие тела тоннами камня, погребая их под толщей песка и соли.

Выход, ведущий в трюм ржавого корабля, казался невозможно далеким. Подземный лабиринт словно разрастался вверх и вширь, пропорционально ужасу, обуявшему Джаду. Где-то над головой в корпусе старого судна свистел и завывал ветер, призывая молодую женщину бежать еще быстрее.

– Осталось совсем немного! – задыхаясь, выкрикнул Дункан. Сжимая в руке автомат, он перепрыгивал через две ступени.

Джада посмотрела вверх, почти свернув шею, но массивная фигура Дункана загораживала вид.

Однако через несколько ярдов выяснилось, что он был прав. Под ногами Джады каменные ступени сменились стальными скобами. Осталось преодолеть еще совсем чуть-чуть…

…но тут земля под ногами содрогнулась с оглушительным грохотом.

Все повалились коленями на изъеденные коррозией ступени. Из глубины вырвался столб песка, пыли и удушливого дыма, ослепивший всех.

Джада на четвереньках преодолела оставшуюся часть лестницы, ориентируясь на свет фонарика в руке Дункана. Чья-то рука схватила ее и вытащила из колодца с такой легкостью, будто она ничего не весила. Поднявшись на ноги, Джада, пошатываясь, отступила в сторону, а Дункан тем временем вытащил наверх всех остальных.

– Скорее к выходу! – заорал он, указывая на отверстие, проделанное в левом борту.

Джада побежала было в ту сторону, но после нескольких шагов упала, не удержавшись на ногах. Весь мир вокруг резко накренился. Корма ржавого судна с громким скрежетом провалилась вниз, в то время как нос задрался вверх. Джада мысленно представила себе, как тысячетонная махина обрушивается в воронку, образовавшуюся при взрыве подземного лабиринта.

Песок, на протяжении полстолетия нанесенный ветром в трюм, внезапно пришел в движение, устремляясь к корме.

Джада не смогла удержаться на месте, увлекаемая потоком бегущего песка. Упав на колени, она поползла вниз по крутой поверхности. У остальных дела обстояли ничуть не лучше: никому не удавалось найти опору в этой песчаной стремнине, которая становилась все глубже, все быстрее, сбивая с ног, опрокидывая, неумолимо утаскивая к провалившейся под землю корме.

Джада отчаянно барахталась, чувствуя себя утопающей. И, вероятно, это было не так уж и далеко от истины. Предательский песок бурлил внизу, угрожая поглотить ее, – а другая его половина неслась на нее сверху, готовая утопить под многометровой толщей.

Вдруг мимо промелькнул Дункан. Он скользил по поверхности песка, в отличие от остальных даже не пытаясь сопротивляться потоку.

Рен быстро скрылся в облаке пыли внизу.

Неужели он просто решил сдаться?


0 часов 50 минут

Мчась на гребне песчаной волны, Дункан спешил к единственной надежде на спасение.

Он вспомнил, как «лендровер», встретив прилетевший вертолет, заехал в импровизированный гараж, устроенный в корме судна.

Когда минуту назад мир вокруг перекосился, Дункан успел заметить, что «лендровер» по-прежнему стоит на месте. Рен устремился к мощному внедорожнику, уже погребенному в песок по оси колес. С силой налетев на бампер, взобрался на капот и, скатившись до ветрового стекла, протиснулся в опущенное боковое окно и плюхнулся на водительское сиденье.

Ключ торчал в замке зажигания.

Слава богу…

Повернув ключ и надавив до упора на педаль газа, Дункан почувствовал, как покрышки с мощными грунтозацепами завращались, поднимая буруны песка. Колеса обрели сцепление, и машина медленно поползла вверх.

Монк, догадавшись, что задумал его напарник, уже быстро заскользил по крутому склону, больше не сопротивляясь течению песчаного потока. Добравшись до «лендровера», он запрыгнул на решетку радиатора, откуда перекатился на капот и, растянувшись на животе, одобрительно показал Дункану большой палец своего протеза.

– Жми на полную! – крикнул Монк.

Мощный внедорожник под управлением Дункана натужно карабкался вверх по склону, а Коккалис тем временем выуживал остальных из бурлящей песчаной реки. Проехав на спине по капоту, Вигор остановился только тогда, когда уперся в ветровое стекло. Тотчас же к нему присоединилась Рейчел. Джада самостоятельно забралась на правую подножку, после чего помогла Монку ухватить Санджара, по-прежнему обеими руками державшего завернутого в одеяло кречета.

Приняв на борт всех, Дункан дал полный газ. Оставшись на пониженной передаче, он начал взбираться по крутому склону, мысленно представляя себе, как ржавая махина накреняется все сильнее, глубже проваливаясь кормой в обрушившийся подземный лабиринт.

Несмотря на мощные грунтозацепы и полный привод, «лендровер» рыскал из стороны в сторону в ползущем песке. Всякий раз, когда колеса теряли сцепление, у Дункана замирало сердце, так как он понимал, что, если они сползут вниз к корме, выбраться обратно будет уже невозможно. Если это произойдет, они окажутся заживо погребены под сотнями тонн песка, ила и соли, скопившимися в трюме корабля за пять десятилетий.

Ржавый корпус стонал, выдавая напряжение мнущейся стали. С громким треском, похожим на звуки выстрелов, лопались листы обшивки, обрушиваясь вниз в корму. Старый корабль разваливался на части.

Смещаясь к левому борту, Дункан наконец добрался до отверстия, прорезанного в корпусе. Поскольку корабль накренился, выход оказался на высоте нескольких футов над землей, но выбора не оставалось: придется прыгать.

Работая рулем и педалью газа, Дункан как мог удерживал машину на месте, а Монк по очереди переправлял всех к отверстию, буквально вышвыривая в объятия бушующего бурана.

– Теперь ты! – крикнул Монк, перекрывая рев ветра, врывающегося в отверстие.

Дункан махнул рукой.

– Прыгай! Я за тобой!

Это была ложь. Дункан не мог покинуть «лендровер». Как только он уберет ногу с педали газа, машина неудержимо поползет вниз.

Посмотрев своему напарнику в лицо сквозь ветровое стекло, Монк прочитал его решимость – и, развернувшись, прыгнул к отверстию. Но вместо того чтобы выбраться наружу, он ухватился за нижний край своим протезом, протягивая другую руку.

– Поравняйся со мной! – крикнул Монк. – И хватай меня за руку!

Дункан медлил, понимая, что этот рискованный маневр может стоить жизни обоим.

– Не заставляй меня прыгать за тобой! – проревел Монк.

А ведь он, пожалуй, и впрямь прыгнет.

Осознав это, Дункан прибавил газу и выиграл еще пару ярдов, вгрызаясь колесами в ползущий песок. Удерживая машину на месте, он, не убирая одну руку с рулевого колеса, высунул вторую в окно.

Монк поймал сначала его пальцы, затем всю ладонь, хватая изо всех сил.

Мысленно произнеся молитву, Дункан отпустил рулевое колесо, убрал ногу с педали газа и вывалился в окно. Как он и предполагал, «лендровер» тотчас же устремился назад, оставив его висящим в руке Монка.

Дункан облегченно вздохнул.

Однако это было преждевременно.

С громким треском старый корпус разломился пополам.


01 час 04 минуты

Сжавшись с комок, чтобы защититься от ураганного ветра, Джада увидела, как всего в нескольких ярдах от нее средняя часть проржавевшего насквозь корпуса переломилась надвое с оглушительным скрежетом раздираемой стали. Огромный нос обрушился вниз, поднимая в воздух новое облако песка.

Все отскочили назад, спасаясь от дождя обломков. Повсюду кружил песчаный вихрь, не давая ничего увидеть на расстоянии вытянутой руки.

Дункан… Монк…

Неутихающий ветер быстро разогнал поднятую пыль, унося ее в сторону соляных равнин.

Джада подбежала к остову корабля.

Она заметила какое-то движение. Это были две маленькие фигуры, которые выбрались из корпуса и свалились на песок. К счастью, старый корабль разломился выше отверстия выхода, и смельчаки остались в живых.

Поднявшись на ноги, Монк помог Дункану пробраться сквозь рифы острой стали, которыми была утыкана земля вокруг корабля. Он поддерживал своего молодого напарника под руку, а тот ковылял рядом с ним.

Джада бросилась к ним навстречу, защищая лицо от ветра. При виде промокшей насквозь от крови штанины Дункана у нее внутри все оборвалось.

Остальные поспешили следом за ней.

– Что случилось? – спросила Джада.

– Я хотел погибнуть вместе с тонущим кораблем, – отшутился Дункан. – Но Монк уговорил меня не делать этого.

– Давайте шевелиться, – предупредил Коккалис. Прищурившись, он всмотрелся в буран, отмечая, что кое-кого недостает. – Где Санджар?

Джада огляделась вокруг. Она не заметила, когда именно исчез молодой охотник.

– Санджар отправился посмотреть, что с нашим пилотом, – ответил Вигор.

Ощутив укол стыда, Джада бросила взгляд в сторону массивной тени вертолета. Сама она даже не подумала о том, что сталось с пилотом. Должно быть, где-то в подсознании она заключила, что его нет в живых, что он был убит в самом начале перестрелки вместе с рабочими, нанятыми Иосипом.

Монк и Дункан направились к вертолету. По дороге они обнаружили три трупа, распростертых в остывающих лужицах крови. Все трое были застрелены.

– Похоже, наш летун дал нападавшим отпор, – одобрительно заметил Дункан, перешагивая через убитых боевиков.

– И тем самым спас нам жизнь, – добавил Монк. – Скорее всего, своим отчаянным сопротивлением он задержал Арслана, и тот взорвал подземный лабиринт уже после того, как мы оттуда выбрались.

Теперь Джаде было уже определенно стыдно. Она даже не узнала, как звали пилота.

Подойдя к вертолету, Дункан и Монк обнаружили, что кабина изрешечена пулевыми отверстиями. Толстый плексиглас в нескольких местах пошел трещинами. Ветер яростно трепал брезент.

Санджара нигде не было видно.

Но затем из бурлящей темноты появились два смутных силуэта, опираясь друг на друга, защищаясь от свирепого ветра и жалящих песчинок.

Это были Санджар и пилот.

Оставив Дункана с Джадой, Монк помог пилоту и Санджару вернуться к вертолету.

– Я прошел по кровавому следу, – объяснил Санджар, присоединяясь к остальным. – Который уходил от вертолета в пески…

– Меня зацепили в бедро, – сказал пилот. – Я оказался зажат под вертолетом. Уже думал, мне кранты, но тут под кораблем что-то сильно рвануло. Воспользовавшись замешательством, я отполз в темноту, надеясь на то, что меня не найдут. Так оно и произошло.

Джада вспомнила поспешное бегство из подземелья.

Так что, похоже, они спасли друг друга.

– Твоя «птичка» сможет подняться в воздух? – спросил Монк. Пилот нахмурился, изучая полученные повреждения.

– Только не в такую погоду. Но, надеюсь, если залатать дыры, она еще полетает.

– Вот и отлично, – сказал Монк.

Все забрались в кабину вертолета, укрываясь от завывающего ветра. Однако буран был далеко не самой главной проблемой.

Монк повернулся к Санджару. Молодой охотник держал на руках кречета, все еще укутанного в одеяло. Судя по всему, он оставил птицу в кабине, когда отправился на поиски пилота.

– Ты знаешь, куда Арслан забрал реликвии? – спросил Монк.

– Полной уверенности у меня нет. Но, скорее всего, он отправился с ними в Улан-Батор.

– Ну, а там куда именно? – настаивал Вигор. – Кому он их передаст?

– Вот это я могу сказать точно. Арслан передаст их главе моего клана. Человеку, которого называют Борджигин, что означает «Повелитель Синих Волков».

– Так именовали и Чингисхана, – заметил Вигор.

Санджар кивнул.

– А как его настоящее имя? – спросил Монк.

– Я не знаю. Он всегда приходил к нам в волчьей маске. Одному только Арслану известно, кто он такой на самом деле.

– Много нам от этого толку, – проворчал Дункан, перебинтовывая рану на колене.

– Без последней реликвии мы обречены, – пробормотал Вигор.

Джада сидела, уставившись в иллюминатор. Буран начинал стихать, на очистившемся небе снова показалась сияющая комета. Как ученый, Шоу доверяла только цифрам и фактам, безупречным доказательствам и неоспоримым расчетам. Еще совсем недавно она презрительно насмехалась над древними суевериями, приведшими поисковый отряд сюда, к Аральскому морю, считая этот крюк абсолютно бесполезным.

Но сейчас, глядя на ночное небо, Джада испытывала отчаяние, признавая правду всем своим сердцем.

Монсеньор Верона был прав.

Мы обречены.

Часть третья Игра в прятки

Глава 18

19 ноября, 11 часов 09 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

– И вы уверены в том, что этот крест очень важен, – сказал Грей.

Все собрались в номере люкс гостиницы «Улан-Батор», расположенной в самом центре монгольской столицы. Это здание, оставшееся со времен советского присутствия, снаружи было унылым и безликим, однако современный изящный интерьер олицетворял новую Монголию, независимую страну, устремленную в будущее.

В номере люкс даже имелся небольшой конференц-зал с длинным столом. Все уселись за него: команда Монка с одной стороны, команда Грея – с другой.

Всего час назад, услышав стук, Пирс открыл дверь и увидел знакомую бритую наголо голову и улыбающееся лицо. Монк стиснул друга в медвежьих объятиях, отчего едва не открылась рана на плече Грея. Следом за Монком в номер шагнул его рослый новый напарник Дункан Рен, которому пришлось пригнуться, проходя в дверь. Его сопровождал молодой монгол в короткой куртке из овечьей шкуры. У него в руке была сумка для переноски домашних животных, в которой кто-то шевелился.

Однако самые сильные чувства, смесь радости, теплых воспоминаний и глубокой симпатии вызвали у Грея двое, вошедшие в номер последними.

Грей обнял Вигора Верону с таким же воодушевлением, с каким только что его самого тискал Монк. Он нашел монсеньора таким же, каким тот был прежде: крепким и решительным, но в то же время мягким душой. Лишь потом Грей рассмотрел, как постарел его старинный друг, как похудел, высох. Даже лицо Вигора выглядело осунувшимся.

И еще была Рейчел.

Грей встретил молодую женщину так же тепло, как и остальных. Заключив ее в объятия, он почувствовал, как его захлестнули воспоминания. Прильнув к нему, Рейчел задержалась в его объятиях чуть дольше, чем это бывает, когда встречаются старые друзья. Одно время они были очень близки, и уже шли разговоры о долгосрочных отношениях, однако затем романтика отступила перед суровой реальностью, которая заключалась в том, что они жили на разных континентах. Любовь перешла в глубокую дружбу, хотя когда их жизненные пути время от времени пересекались, между ними снова проскакивала какая-то искра.

Однако с тех пор обстоятельства изменились…

Грей перевел взгляд на женщину, сидящую напротив Рейчел.

Сейхан также знала про их прошлое, и ее отношения с Рейчел были сложными. Обе женщины относились друг к другу с уважением, но вели себя настороженно.

Как только команда Монка оправилась после долгой дороги, Грей собрал всех в конференц-зале, чтобы обсудить план дальнейших действий. Образно говоря, все выложили свои карты на стол.

Получив разрешение директора Кроу, Монк рассказал про упавший спутник Вигору и Рейчел, и даже монголу по имени Санджар. Молодой охотник уже вызвался быть проводником в особо охраняемом районе Хан-Хэнтэй, гористой местности к северо-востоку от столицы.

Рассказ о разрушениях, заснятых спутником, и недавних событиях в Антарктиде несколько остудил восторг по поводу встречи. Теперь все понимали, как высоки ставки.

Но Грей по-прежнему сомневался в одном вопросе. Команда Монка рассказала о том, что произошло в Казахстане. Похоже, все были убеждены в том, что этот крест, в далеком прошлом принадлежавший святому Фоме, имел какое-то отношение к грядущей катастрофе. Даже доктор Джада Шоу считала, что его нужно найти во что бы то ни стало.

Она объяснила свою позицию.

– По своим наблюдениям и расчетам я определила, что комета ИКОН испускает энергию необычной сигнатуры, что приводит к гравитационным аномалиям.

– И вы полагаете, что это вызывается темной энергией, – уточнил Грей.

– Я только могу сказать, что эти аномалии в точности соответствуют моим теоретическим расчетам.

– Ну, а крест?

– По словам Дункана, все старинные реликвии также излучают какую-то форму энергии. Мы считаем, что это происходит потому, что Чингисхан, на протяжении многих лет носивший на себе крест, подвергался воздействию этой самой энергии и, если так можно выразиться, оказался «заражен» ею.

В глазах Джады вспыхнула уверенность. Она начала перечислять дополнительные доводы, загибая пальцы.

– Во-первых, происхождение креста связано с падением метеорита. Во-вторых, он имеет отношение к предсказанию катастрофы, которая должна произойти приблизительно через два с половиной дня, что в точности совпадает с временными рамками изображения, полученного со спутника. В-третьих, он испускает сильную энергетическую сигнатуру, оставившую след на этих реликвиях. Лично я считаю, что это направление обязательно нужно исследовать. По крайней мере, кто-нибудь должен все проверить.

– Но не вы сами, – сказал Грей, бросая вызов ее уверенности.

Джада вздохнула.

– От меня будет больше пользы, если я займусь поисками упавшего спутника. Моей специальностью является астрофизика. Этот спутник я знаю вдоль и поперек. С другой стороны, мои познания в истории простираются не дальше последних президентских выборов.

Уже было решено, что Джада, Дункан и Монк отправятся прямиком в отдаленный горный район, к месту падения спутника; Санджар будет сопровождать их в качестве проводника и переводчика. Грей также хотел поехать вместе с ними, однако Монк и его команда единодушно высказались за то, что кто-то должен искать крест – тот самый, который, если верить пророчеству давно умершего святого, сыграет решающую роль в спасении мира от грядущего катаклизма.

Вигор категорически стоял на том, чтобы и дальше заниматься этими поисками. Но в таком случае он не мог обойтись без помощи и без защиты. Все посмотрели на Пирса, ожидая его окончательного решения.

Однако Грей все еще колебался, и на то были свои причины.

– Но ведь вы потеряли последнюю реликвию, в которой содержалось единственное указание на местонахождение креста.

– В таком случае мы должны снова ее найти, – решительно заявил Вигор.

– Вот только как? Вы не знаете, куда забрали реликвию, не знаете личность таинственного главы клана. Времени у нас совсем мало, поэтому, на мой взгляд, лучше объединить усилия и всем вместе отправиться на поиски спутника. В настоящий момент его обломки являются для нас лучшей взможностью узнать больше о надвигающейся катастрофе. И именно эти знания, а не крест, станут нашим лучшим оружием по ее предотвращению.

Даже Джада вынуждена была согласиться, признавая справедливость его слов. С другой стороны, она как ученый привыкла следовать диктату логики.

Вигор, напротив, был человеком веры и сердца. Он просто скрестил руки на груди, нисколько не убежденный.

– В этих поисках от меня не будет никакого толку, коммандер Пирс. И я обещал брату Иосипу, что не сломаюсь. Я по-прежнему сосредоточу все свои силы на поисках креста. Даже если мне придется обойтись без посторонней помощи.

Перехватив взгляд Рейчел, Грей понял, что она тревожится за своего дядю. Оба они знали, каким упрямым может быть пожилой прелат. Очевидно, Рейчел не хотела, чтобы Вигор занимался поисками в одиночку. Наглядными свидетельствами того, с какими опасностями сопряжен этот путь, были многочисленные синяки, ссадины и царапины, полученные всеми членами команды Монка.

Рейчел посмотрела на Грея, ожидая, что он уговорит ее дядю отказаться от своего замысла.

С этой целью Пирс повернулся к Санджару. Кто, как не человек, знакомый с местными порядками, мог лучше объяснить бесплодность этой затеи?

– Санджар, вы уже говорили, что понятия не имеете, кто скрывается под именем Борджигин, Повелитель Синих Волков, глава вашего клана. Однако вы знаете, какой это могущественный и беспощадный человек.

– Совершенно верно, – подтвердил молодой охотник. – Его истовые последователи, такие как мой брат, сделают все, чтобы ему услужить. Для них Чингисхан – бог, а глава клана Борджигин – его пророк, обеспечивающий связь со славным прошлым и еще более блистательным будущим.

В его словах Грей услышал отголоски той же самой националистической страсти, но все же Санджар выпил не всю дозу «Кул-эйда» этого безумного фанатика[68].

– Борджигин утверждает, что является прямым потомком великого хана. Помню, он как-то раз надел…

Умолкнув, Санджар выпрямился, широко раскрыл глаза и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Какой же я глупец!

– В чем дело, Санджар? – повернулся к нему Вигор.

– Я вспомнил это только сейчас.

Повернувшись к Грею, Санджар кивком выразил свою благодарность – но благодарность за что?

– В качестве доказательства своих притязаний, – продолжал он, – Борджигин однажды показал золотой браслет, который, по его словам, когда-то принадлежал самому Чингисхану. В тот раз я усомнился в его заявлении, посчитав, что Борджигин просто хвастает, и не придал этому значения. – Он повернулся к Вигору. – Но вчера я случайно услышал признание брата Иосипа. Я уже давно знал, что тот продал какую-то древнюю реликвию, чтобы финансировать поиски, но до настоящего момента не догадывался, что это было.

Голос Вигора стал резким.

– Вы говорите о золотом браслете, найденном в гробнице Аттилы, том самом, на котором написано имя Чингисхана? Это действительно один и тот же браслет? – Монсеньор схватил Санджара за руку. – Были ли на том браслете, который вы видели у Борджигина, изображения феникса и демонов?

Молодой охотник виновато посмотрел на него.

– Я не рассматривал браслет так близко. Я видел его всего один раз, мельком. Вот почему до сих пор я не связывал одно с другим.

Санджар высвободил руку.

– И, возможно, я ошибаюсь, – признался он. – У всех улан-баторских антикваров есть многочисленные полки, заполненные предметами, якобы принадлежавшими Чингисхану. А подобные браслеты – очень распространенное дело. Традиции соколиной охоты по-прежнему очень сильны в нашей стране. Многие носят такие в память о нашем славном прошлом. Есть простые, вот такие, кожаные, как у меня. – Засучив рукав, Санджар показал полоску толстой грубой кожи. – А бывают и богато украшенные, которые носят как ювелирные украшения.

– Но каким образом это открытие может нам помочь? – нетерпеливо спросил Грей. – Даже если Повелитель Синих Волков действительно носит браслет, который брат Иосип продал, чтобы выручить деньги для проведения раскопок, как это поможет нам установить его личность?

Санджар провел рукой по волосам.

– Видите ли, хотя до прошлой ночи я не догадывался, что продал брат Иосип, я знаю, кому он это продал.

– Это же самое я спрашивала у брата Иосипа, – встрепенулась Рейчел.

– А я посчитал твой вопрос не имеющим отношения к делу, – удрученно заметил престарелый прелат.

– Дядя Вигор, вы старались защитить чувства своего друга. Тогда мы еще не догадывались, насколько важна эта информация.

Грей посмотрел Санджару в лицо.

– Кто купил у священника старинную драгоценность, этот золотой браслет?

– Рабочие болтали, пересказывали различные слухи, так что это, возможно, не соответствует действительности. Но, похоже, все были убеждены в том, что брат Иосип продал браслет высокопоставленному сотруднику правительства Монголии.

– Кому именно?

– Министру юстиции. Человеку по фамилии Батухан.

Грей задумался над новой информацией, мысленно отмечая, какая хрупкая тут связь. Быть может, это разные браслеты. Быть может, реликвию купил у отца Иосипа не Батухан. Но даже если все это правда, министр мог запросто перепродать браслет кому-то другому.

Грей почувствовал, что все выжидательно смотрят на него.

– Есть смысл разузнать все подробнее, – наконец согласился он. – По крайней мере, стоит встретиться с этим человеком. Но если министр юстиции действительно Борджигин, всех вас он, скорее всего, уже знает в лицо. – Грей кивнул на Монка и его команду. – Однако меня он не знает. Как и Сейхан.

Вигор возбужденно вскочил с места.

– Если мы сможем разыскать последнюю реликвию…

Пирс поднял руку, успокаивая его.

– Это еще под очень большим вопросом. И я не собираюсь откладывать поиски упавшего спутника на основании одних только этих предположений. – Он указал на сидящих напротив. – Монк, ты берешь Дункана и Джаду и вместе с Санджаром отправляешься в горы. Директор Кроу передал самые последние координаты предполагаемого района падения спутника.

Специалисты Ракетно-космического центра уточнили предполагаемую траекторию падения спутника, максимально сузив район поисков.

– Все равно нам предстоит прочесать обширную территорию, – заметил Монк.

– Поэтому необходимо приступить к поискам немедленно. Мы же с Сейхан тем временем займемся этим министром, а Ковальски останется в гостинице охранять Вигора и Рейчел. Если у нас ничего не выгорит, мы постараемся как можно быстрее присоединиться к вам.

Кивнув, Монк встал, готовый идти.

– Да, отличная мысль – разделить наши силы, – пробормотал, потягиваясь, Ковальски. – В прошлом это нам всегда помогало.


12 часов 02 минуты

Сейхан расхаживала по своему номеру. Она пришла сюда, чтобы немного поспать, после того как Монк со своей командой отправился в горы.

В соседнем номере Грей держал сеанс связи с Кэт в штаб-квартире «Сигмы». Капитан Брайант подготовила досье на министра юстиции Монголии, выяснила, где он живет и работает, и раздобыла планы его квартиры и кабинета. Кроме того, она навела справки о финансовом состоянии Батухана и установила список его друзей и деловых партнеров – все это желательно было узнать, прежде чем отправиться на встречу с врагом.

Если Батухан действительно враг…

Никто на поверку не бывает тем, кем кажется со стороны. Сейхан усвоила это давным-давно, еще когда ее ребенком бросили в жестокие реалии окружающего мира, где у каждого человека была своя цена, а лица представляли собой лишь наружный фасад, такой же, как волчья маска предводителя клана. Сейхан привыкла доверять только самой себе.

Даже рядом с Греем она не могла полностью расслабиться.

Сейхан не боялась, что Грей увидит ее истинное лицо. Нет, она боялась, что у нее вообще нет никакого лица. После стольких лет, когда ей приходилось играть множество разных ролей, чтобы остаться в живых, Сейхан боялась, что у нее не осталось ничего своего. Быть может, если она наконец расслабится, то просто полностью исчезнет?

«Неужели я – это лишь сплошные шрамы и рубцы, да еще инстинкт самосохранения?»

От этих мыслей ее оторвал стук в дверь. Радуясь тому, что ее отвлекли, Сейхан окликнула:

– Да?

Дверь приоткрылась, и в номер заглянула Рейчел.

– Я не знала, спишь ли ты.

– Что тебе нужно?

Слова прозвучали резче, чем хотела Сейхан, что явилось очередным свидетельством зарубцевавшихся ран. Она не испытывала неприязни к Рейчел. Хотя они никогда не стали бы близкими подругами, Сейхан с большим уважением относилась к проницательному уму Рейчел, ее обширным познаниям. Но в то же время нельзя было отмахнуться от той искры ревности, которую она ощутила сегодня, впервые увидев Рейчел. Это чувство было подсознательным – первобытный инстинкт, требующий охранять свою территорию.

– Извини, – смягчила тон Сейхан. – Заходи.

Рейчел осторожно шагнула в номер, словно заходя в клетку со львом.

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты согласилась помочь моему дяде. Если бы он отправился в одиночку…

Сейхан пожала плечами.

– Так решил Грей.

– И все же…

– К тому же мне нравится твой дядя. – Сейхан удивилась, поняв, насколько справедливы ее слова. При встрече Вигор с теплотой прикоснулся к ее руке, хотя ему было известно ее черное прошлое. Этот простой жест имел для нее огромное значение. – Давно он болен?

Услышав вопрос, Рейчел часто заморгала и сглотнула комок в горле.

Сейхан поняла, что она до сих пор не свыклась с неизбежным. Судя по навернувшимся слезам, Рейчел подсознательно чувствовала правду, но упрямо отказывалась взглянуть ей в глаза. По крайней мере, она еще никогда не произносила ее вслух.

Пригласив ее в номер, Сейхан закрыла дверь.

– Дядя Вигор не желает об этом говорить, – натянуто произнесла Рейчел, подходя к креслу и присаживаясь на самый край. – По-моему, он искренне считает, что защищает нас, оберегает меня.

– Но так только еще хуже.

Кивнув, Рейчел смахнула слезу.

– Извини.

– Я все понимаю.

– В последнее время дядя здорово сдал. Однако все происходит постепенно; каждый маленький шажок вниз можно списать на какой-нибудь пустяк, на минутное недомогание. А затем вдруг тебе открывается истина. Как в этой поездке. И тут уже не получится отпираться от очевидного.

Рейчел закрыла лицо руками, затем снова опустила их, стараясь совладать с собой.

– Не знаю, зачем я загружаю тебя всем этим, – пробормотала она.

Сейхан знала ответ на этот вопрос, но промолчала. Порой гораздо проще открыть сердце постороннему человеку, проверить свои чувства на том, кто для тебя ничего не значит.

– Я… я очень признательна тебе за то, что ты будешь за ним присматривать. – Протянув руку, Рейчел прикоснулась к пальцам Сейхан. – Вряд ли бы я справилась одна.

Сейхан непроизвольно напряглась. Ей захотелось отдернуть руку, но она переборола это стремление.

– В таком случае мы сделаем это вместе, – прошептала она.

Рейчел пожала ей пальцы.

– Спасибо.

Сейхан высвободила руку, смущенная этой близостью. Она понимала, что Рейчел благодарит ее не только за согласие разделить бремя болезни ее дяди, но также за готовность разделить ее страхи. Молчание только распаляло тревогу, придавало ей силу. Высказавшись, Рейчел дала выход внутреннему напряжению, успокоилась, хотя бы на какое-то время.

– Мне нужно вернуться к дяде. – Верона встала и направилась к двери, но остановилась. – Грей сказал, ты нашла свою мать. Как это замечательно!

Сейхан застыла, не зная, как отвечать. Она подумала было последовать совету Рейчел, сказать правду, попробовать поделиться своими собственными страхами и тревогами с другим человеком, в общем-то совершенно посторонним, на ком можно будет проверить, что это такое – излить свою душу.

Однако она молчала всю свою жизнь. И ломать эту привычку было трудно – особенно сейчас.

– Спасибо, – пробормотала Сейхан, прячась за ложью. – Да, это просто чудесно.

Улыбнувшись, Рейчел ушла.

Закрыв дверь, Сейхан повернулась к залитым светом окнам, готовая встретить то, что ждало впереди, радуясь возможности не думать о враждующих триадах, о своей матери и обо всем том, что произошло в Северной Корее.

И все же в груди у нее осталась щемящая боль.

Она поняла, что ошиблась, промолчав.


13 часов 15 минут по корейскому поясному времени

Пхеньян, Северная Корея

– Что она делает в Монголии? – спросил Хван Пак.

Чжулон Дельгаду вышел следом за северокорейским ученым из административного здания тюрьмы. Он по-прежнему находился на территории лагеря, но не в качестве заключенного, а ради собственной безопасности. По крайней мере, так ему сообщили.

После того как их посреди ночи освободили из камеры допросов, потребовалось несколько часов, чтобы установить, что пленнице удалось покинуть Северную Корею – ее тайком вывезли американские военные, хотя на официальном уровне это никогда не получит подтверждения.

Чжулон оказался в весьма щекотливом положении. Северокорейцам, и в первую очередь Хван Паку, нужно было свалить на кого-нибудь вину, и самым подходящим кандидатом для этого был он, Дельгаду.

Тем не менее, обладая богатым опытом, Чжулон никогда не входил на вражескую территорию, предварительно не подготовив запасной вариант. Много лет назад он в качестве дополнительной меры предосторожности стал помечать свой товар, особенно при совершении подобных сделок. В бизнесе очень полезно отслеживать свое имущество.

Пока красивая женщина-убийца была в его руках, накачанная снотворным, Чжулон закрепил на ней микропередатчик, связанный со спутником джи-пи-эс. Ей здорово досталось в западне на улицах Макао, когда ее мотоцикл врезался в выруливший навстречу «кадиллак». Электронная плата размером с почтовую марку была спрятана в одной из зашитых ран. Рано или поздно «маячок» будет обнаружен или у него сядет батарейка, однако какое-то время можно без труда следить за любыми перемещениями «товара».

Несколько часов назад Чжулон разыграл эту карту, сообщив Хван Паку о припрятанном в рукаве козырном тузе. Он подозревал, что лишь благодаря этой предосторожности с ним обошлись так хорошо после событий сегодняшней ночи. Ему даже предложили койку в офицерском общежитии, где он перехватил пару часов беспокойного сна. Перед тем как лечь спать, Чжулон связался с Макао и активировал передатчик. Потребовалось гораздо больше времени, чем он предполагал, чтобы установить местонахождение сбежавшей пленницы – в основном потому, что никому в голову не пришло искать так далеко.

– Я понятия не имею, зачем она отправилась в Монголию, – признался Чжулон, когда подошли к тому зданию, где все это началось, к центру допросов тюрьмы.

Хван Пак сказал, что забыл здесь что-то важное, что должно было помочь в поисках сбежавшей женщины. Чжулон прошел следом за ним до конца коридора. Они вошли в ту самую комнату, где провели взаперти полночи.

Теперь в кресле сидел привязанным новый пленник, безвольно уронив голову на грудь. Его руки были покрыты волдырями ожогов от окурков. Лицо так распухло от побоев, что Чжулон не сразу его узнал.

– Томаш! – воскликнул он, шагнув вперед.

Это был его верный помощник.

Услышав свое имя, Томаш слабо застонал.

Чжулон обернулся к Хван Паку. Тот усмехнулся, подходя к пленнику. Казалось, этой ночью северокорейский ученый был обделен картиной чужих страданий, и теперь он жаждал наверстать упущенное, уже с другой жертвой.

– Зачем? – в бешенстве спросил Чжулон.

Словно находя жестокое наслаждение в том, чтобы лишний раз подчеркнуть свою мысль, Хван Пак зажег сигарету и сделал глубокую затяжку, так, что кончик стал ярко-красным.

– В качестве урока, – сказал он, выпуская дым. – Мы не прощаем неудач.

– Но разве в бегстве вашей пленницы виноват я? – Чжулон указал на Томаша. – Или он? Каким это образом?

– Нет, вы меня неправильно поняли. Мы не виним вас в ее бегстве. Но мы обязываем вас поймать ее. Вы будете продолжать следить за ней, а затем вместе с элитным подразделением спецназа поможете ее захватить. Американцы не зря освобождали ее. Мое правительство хочет знать, зачем она им нужна.

– Я не занимаюсь поисками потерянного товара, – возразил Чжулон. – Я честно выполнил свою часть сделки, доставил вам эту женщину. Вы отвечали за нее, когда она бежала. Я не вижу, каким образом я за нее отвечаю.

– Вы не оберегали свой товар так тщательно, как должны были, Дельгаду-си. Вы доставили в нашу страну то, что мое правительство считает бомбой, не разрядив ее предварительно. Если бы мы знали, что эта женщина так важна для американцев, мы действовали бы по-другому. Поэтому вы должны исправить свою грубейшую ошибку, вследствие которой у моего правительства возникли серьезные проблемы.

– А если я откажусь?

Достав из кобуры пистолет, Хван Пак приставил дуло к виску Томаша и нажал на спусковой крючок. Чжулон вздрогнул, не столько от громкого выстрела, сколько от шока. Томаш обмяк, оставаясь привязанным к креслу.

– Как я уже говорил, это урок. – Хван Пак достал сотовый телефон и протянул его Чжулону. – А вот вам стимул одержать верх.

Дельгаду недоуменно взял телефон и поднес его к уху. Тотчас же послышался голос, дрожащий от страха.

– Чжулон?

У него сжалось сердце. Он узнал этот голос и понял, что это означает.

– Наталья?

– Спаси меня! Я не знаю, кто эти…

Хван Пак вырвал у Чжулона свой телефон, держа пистолет нацеленным ему в живот. Мудрая предосторожность, поскольку Дельгаду потребовалась вся его выдержка, чтобы не свернуть северокорейскому ученому шею. Но он понимал, что его жене это не поможет.

– Мы держим вашу жену… и, полагаю, также и вашего сына… в надежном месте в Гонконге. Если вы окажете нам содействие, с ними ничего не случится. Однако при первых же признаках неповиновения мы прикажем врачу удалить вашего сына и отправить его тело по почте вам домой. Вашу жену, разумеется, мы оставим в живых.

Чжулон не сомневался, что убийство его сына покажется гуманным поступком в сравнении с тем, что сделают с Натальей.

Хван Пак усмехнулся.

– Итак, мы договорились?

Глава 19

19 ноября, 13 часов 23 минуты

по улан-баторскому поясному времени

Отдаленный район Монголии

За считаные часы Дункан переместился на несколько столетий в прошлое.

Покинув Улан-Батор в «лендкрузере» старой модели, они направились на восток и вскоре оказались в маленьком шахтерском городке. Их встретил постапокалиптический ландшафт угольных шахт, мощных машин и покрытых сажей зданий советской эпохи, – но затем крутой поворот на север привел их в долину, покрытую густыми рощами тополей, вязов и ив.

Далеко впереди холмистую степь, раскрашенную всеми оттенками осеннего янтаря, рассекала серебристая лента реки. Крошечные юрты, которые Санджар называл «герами», тут и там белевшие среди этих волн, напоминали лодки во вздыбленном штормом море.

Глядя на примитивные шатры кочевников, Дункан думал о том, что эта местность мало изменилась со времен Чингисхана. Однако когда машина уже покидала долину, он увидел свидетельства современности, вторгшейся в древний уклад жизни. Над одной из юрт торчала спутниковая тарелка. Рядом стоял маленький мотороллер китайского производства, впряженный в повозку.

Петляя по серпантину, «лендкрузер» медленно карабкался вверх, в сторону виднеющихся впереди гор, самые высокие из которых, далеко на севере, были увенчаны снежными шапками. Асфальт сменился щебенкой, затем осталась только укатанная колея. Юрты встречались все реже и реже, более простые, с козами в загонах и низкорослыми лохматыми лошадками у коновязей. Редкие жители, невысокие, с выдубленными непогодой лицами, в куртках из овечьих шкур и меховых шапках, бросали работу и провожали взглядом проезжающий мимо внедорожник.

Сидящий за рулем Дункан приветливо кивал им, на что те отвечали с искренним воодушевлением. По словам Санджара, монголы славились своим гостеприимством.

Монк, занимавший место рядом с Дунканом, выполнял функцию штурмана. У него на коленях была развернута карта, а в руке он держал навигатор.

– Похоже, на следующей развилке нужно будет свернуть налево. Эта дорога приведет нас точно к району поисков.

Слово «точно» в данном случае было не совсем уместно, поскольку речь шла о квадрате со стороной сто миль. И все же по сравнению со вчерашними пятьюстами милями это был существенный шаг вперед.

Повернув на следующей развилке налево, Дункан начал медленно карабкаться вверх в гору. Окружающая местность бросала вызов полноприводному внедорожнику. Она представляла собой каменистые осыпи, перемежающиеся лугами, с растущими кучками лиственницами и соснами. Местами дорога была размыта дождями, что требовало от водителя особой осторожности.

– На мой взгляд, этому району не требуется специальная защита со стороны государства, – заметил Дункан. – По-моему, природа сама неплохо справляется с этой обязанностью.

Санджар, сидящий сзади вместе с Джадой, подался вперед.

– Вот почему наши предки выбрали эти горы для своих захоронений. Здесь их можно встретить повсюду. Нередко одни могилы устроены поверх других. И, к сожалению, большой проблемой являются разорители могил. Местные жители обыскивают древние захоронения, а потом приезжают посредники из города и скупают всю добычу, чтобы затем перепродать ее в Китай.

Молодой охотник указал вперед на гору со скругленной вершиной, которая господствовала над своими соседями.

– Это Бурхан-Халдун, наша самая священная гора. Говорят, именно там родился Чингисхан, и многие считают, что там он и был похоронен. Кое-кто верит, что его погребли в большом склепе у подножия горы, где покоятся не только тело самого Чингисхана и его сокровища, но и останки его потомков, в том числе его самого известного внука Хубилай-хана.

– Того, кто найдет это место, будет ждать большая награда, – заметил Дункан.

– Гробницу Чингисхана ищут уже многие сотни лет. Это сопровождается разграблением других захоронений и прочим вандализмом. И чтобы защитить наше природное и историческое наследие, государство полностью закрыло сюда доступ, в том числе и по воздуху.

Это была одна из причин, по которой поисковый отряд направлялся сюда на машине. Но имелись и другие соображения. Съемки с орбиты не смогли обнаружить следы разбившегося спутника, поэтому поиски с вертолета или самолета также вряд ли могли дать положительный результат. Не исключалось даже то, что спутник мог полностью сгореть в плотных слоях атмосферы. Так что поиски с большой долей вероятности могли оказаться тщетными. Но все же нужно было сделать все возможное.

– Мне также следовало предупредить вас, – добавил Санджар, – что за этими запретами стоит также еще одна причина.

– Какая еще причина? – повернулась к нему Джада.

– Говорят, сам Чингисхан объявил эти места священными. Многие здешние жители уверены в том, что если его могила будет обнаружена и вскрыта, миру наступит конец.

– Замечательно, – простонал Дункан. – Если мы найдем могилу Чингисхана, миру наступит конец. Если же мы ее не найдем, миру тоже наступит конец.

– И так плохо, и так плохо, – пробормотала Джада.

Дункан встретился с ней взглядом в зеркале заднего вида, и она слабо усмехнулась.

– Так напутствовал меня директор Кроу, провожая в эту экспедицию, – объяснила Джада. – Похоже, он был прав.

– С Пейнтером лучше не спорить, – подал голос Монк, не отрываясь от карты.


14 часов 44 минуты

Где-то через час Джада, дремавшая на заднем сиденье, услышала, как Дункан громко объявил:

– Так, братцы, конец дороги!

Усевшись прямо, она протерла глаза. Только теперь до нее дошло, что Дункан выразился не образно. Грунтовая дорога привела к пяти юртам и на этом закончилась. Внедорожник подкатил к ближайшему шатру, разгоняя свободно пасущихся коз. Чуть дальше в просторном загоне носился табун лошадей.

Когда машина приблизилась к району поисков, Санджар предложил свернуть с главной дороги на тропу, не обозначенную ни на одной карте. Он заявил, что самый верный способ найти упавший спутник – это расспросить местных жителей. «От них здесь не укроется шелохнувшаяся веточка и дуновение ветра, – заявил молодой охотник. – Если в этих местах упало что-то большое, они обязательно должны знать».

Как только «лендкрузер» остановился. Санджар проворно выскочил из машины.

– Следуйте за мной!

Все выбрались из теплого салона на холод. Джада потянулась, восстанавливая кровообращение в затекших конечностях. Когда все были готовы, Санджар направился к ближайшей юрте.

– Ты знаешь этих людей? – спросил Монк.

– Нет, лично я с ними не знаком. Но этот лагерь хорошо известен.

Подойдя к прочной деревянной двери, Санджар без стука распахнул ее. Он заранее предупредил своих спутников, что таков обычай – еще одно свидетельство монгольского гостеприимства. Постучать в дверь означало бы оскорбить обитателей юрты, поскольку это можно было расценить как сомнение в радушии и доброжелательности хозяев.

Поэтому Санджар бесцеремонно вошел в юрту.

Остальным не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Памятуя его наставления, Джада проследила за тем, чтобы не наступить на порог, и, оказавшись в круглом шатре, сразу же повернула направо.

К ее удивлению, юрта оказалась просторной и теплой. Свод поддерживали деревянные жерди, стены были натянуты на решетки. От ветра и холода снаружи защищали развешанные на них овечьи шкуры и толстый волок.

Вошедших встретили теплыми улыбками, словно долгожданных гостей. Хозяевами была семья из четырех человек: молодая пара и двое маленьких детей. Глава семейства в знак уважения застегнул ворот национального халата и предложил садиться.

Не успела Джада опомниться, как у нее в руках оказалась пиала с горячим чаем, согревающим озябшие руки. Судя по котлам с кипящей посреди юрты водой на очаге, семья собиралась приступить к обеду. Джада уловила запах вареной баранины и острой приправы. Перед ней поставили миску и тарелку. Широко улыбаясь и оживленно жестикулируя, хозяйка предложила ей есть.

– Это суп буртц, – объяснил Санджар. – Очень вкусный. А вот эти куски на тарелке, похожие на глиняные черепки, – это сыр арул. Очень полезный для здоровья.

Не желая обидеть хозяев, Джада попробовала кусочек сыра и обнаружила, что он такой же твердый, как керамика. В конце концов она стала сосать его, словно леденец, как, похоже, и поступали местные жители.

Со своим уставом…

Санджар обратился к хозяину на местном наречии. Разговор сопровождался выразительными жестами. Выслушав своего гостя, хозяин закивал, указывая на северо-восток. Джаде хотелось надеяться, что это хороший знак.

Разговор на незнакомом языке продолжался еще какое-то время. Джаде оставалось только смотреть и есть. Тем временем Монк развлекал детишек своим протезом. Усадив мальчишек к себе на колени, он показывал им, как можно отсоединить искусственную кисть, которая, тем не менее, будет продолжать шевелить пальцами. Джада нашла, что все это не к месту. Однако детишки были в восторге.

Наконец Санджар взял свою миску с супом и погрузил в нее ложку. За едой он объяснил:

– Наш хозяин Чулун говорит, что вчера слышал рассказы охотника, ехавшего с севера. Тот говорил об огненном шаре, промчавшемся по небу. Предположительно шар упал в небольшое озеро на границе линии вечных снегов на расположенной неподалеку горе, и вода в озере закипела.

Монк нахмурился.

– Если обломки под водой, неудивительно, что их не заметили со спутника.

– В таком случае как же нам до них добраться? – спросила Джада.

Никто не подумал захватить с собой акваланг, не говоря уже про «мокрый» гидрокостюм.

– Будем решать проблемы по мере их поступления, – сказал Монк. – Сначала разыщем это место, уточним его координаты, а затем попросим, чтобы нам доставили туда все необходимое.

– Будьте осторожны, – предостерег Санджар. – Дорога к этому месту очень коварная. На машине туда ни за что не добраться. Я спросил Чулуна, не одолжит ли он нам четырех лошадей.

Джада пришла в ужас. Она не настолько хорошо ездила верхом.

«С другой стороны, выбора у меня все равно нет».

– Он согласился? – спросил Монк.

– Да, и он даже попросит своего родственника, чтобы тот был нашим проводником. Если все сложится удачно, мы сможем добраться до озера еще засветло.

Монк встал.

– В таком случае, в путь!

Джада последовала его примеру. Она поклонилась хозяевам, выражая свою благодарность. Проводив гостей на улицу, Чулун что-то сказал своему старшему сыну, и тот побежал в соседнюю юрту, по всей видимости, звать провожатого.

Чулун указал на бескрайние луга, местами заросшие густым лесом, за которыми виднелась вершина, накрытая белоснежной шапкой.

Очевидно, это и была та самая гора. Казалось, до нее не больше двадцати миль. Увидев конечную цель так близко, Джада разволновалась. Она особо остро ощутила груз ответственности, лежащий на ее плечах. Весь мир ждет от нее ответов, которые помогут избежать надвигающегося апокалипсиса.

Словно прочитав мысли Джады, Дункан шагнул к ней, отвечая на ее немой вопрос.

«Только так».

Работая вместе.

Краем глаза заметив у соседней юрты оживление, Джада повернулась в ту сторону. Молоденькая девушка лет восемнадцати вышла на улицу, на ходу застегивая воротник меховой куртки. Ее распущенные черные волосы ниспадали до лопаток. Взяв кожаную ленту, девушка быстро стянула волосы в толстую косу. Покончив с этим, она взяла из-за юрты изогнутый лук и перекинула через плечо колчан со стрелами, на другое плечо закинула карабин.

«Это наш проводник?»

Девушка подошла к маленькой группе. У нее на ногах были изрядно поношенные традиционные монгольские сапоги до колен.

– Меня зовут Хайду, – сказала она по-английски с сильным акцентом. – Вы хотите ходить на Волчий Клык. Я вас провожаю. Сейчас хорошее время идти.

Похоже, ей также не терпелось поскорее тронуться в путь.

Появившийся в дверях юрты мужчина в годах окликнул девушку по-монгольски. Ограничившись односложным ответом, Хайду повернулась к нему спиной.

– Этот человек просит ее руки, – объяснил Санджар. – Похоже, брак устроили родители Хайду.

Неудивительно, что она хочет уйти отсюда.

Девушка быстрым шагом направилась к загону с лошадьми. Все поспешили за ней.

– Так, кажется, в нашем путешествии появляются свои светлые стороны, – улыбнулся Монк.

– Ты женат, – напомнил ему Дункан. – И у тебя двое детей.

– Ты говоришь это так, словно я уже умер, – оскалился Коккалис.

Джада вздохнула.

«Пожалуй, оно и к лучшему, что я одна».


15 часов 33 минуты

Дункан смотрел на возвышающийся впереди Волчий Клык.

Маленький отряд двигался верхом через высокогорную долину, направляясь к заснеженной вершине. Остроконечная гора действительно напоминала огромный клык, устремленный в небо.

Яркое солнце над головой быстро прогрело морозный воздух. Погода как нельзя лучше подходила для прогулки верхом, и этому настроению еще больше способствовала суровая красота окружающей местности. Громко стуча копытами, лошади резво бежали по лугам, заросшим колючей травой, обходя стороной густые рощи белоснежных берез, обрамленных кустами черники и голубики.

Судя по всему, Джада не разделяла наслаждение Дункана верховой ездой. Заметив, как настороженно она сидит в седле, он держался рядом с нею.

Монк замыкал колонну, а пламенная Хайду скакала впереди вместе с Санджаром. Однако на самом деле в голове отряда был Геру. Похоже, кречет полностью оправился от полученного вчера удара. Выпущенная на свободу птица парила высоко в лазурном небе, повинуясь командам, которые изредка подавал ей свистом хозяин.

Санджар откровенно рисовался перед Хайду, едущей рядом с ним. И, похоже, его усилия не пропадали даром. Девушка то и дело поворачивалась к нему, чтобы задать какой-нибудь вопрос или показать на какую-либо достопримечательность.

Но все внимание Джады было приковано не к небесам, а к земле, мелькающей под копытами ее лошади.

Поднимаясь по коварной сланцевой осыпи, Дункан постарался как мог приободрить молодую женщину. Он потрепал по шее ее гнедого жеребца.

– Просто доверьтесь своей лошади! Эти умные животные знают, что делают. Нам дали выносливых монгольских лошадей, потомков тех коней, на которых когда-то ездил сам Чингисхан.

– То есть, другими словами, это модель прошлого года, – натянуто усмехнулась Джада, пытаясь сделать вид, будто все в порядке.

Через несколько минут маленькая группа добралась до узкой тропы, ограниченной с одной стороны крутым склоном. Дункан поравнялся с Джадой, загораживая собой долгое падение вниз на острые камни. Сейчас не было времени впадать в панику. Чтобы отвлечь внимание женщины-астрофизика, он заговорил о деле.

– Как вы полагаете, что произошло на самом деле, когда спутник упал на землю? – спросил он. – Я имею в виду отснятое им изображение.

Молодая женщина повернулась к нему. Определенно, ей было страшновато, но в то же время она горела желанием говорить.

– Темная энергия связана с пространством и временем. Когда мы втянули такое большое количество энергии в гравитационный колодец Земли, плавный изгиб пространственно-временного континуума вокруг нашей планеты сморщился вдоль всей траектории.

– И время пропустило какое-то мгновение, – уточнил Дункан. – Вы также говорили директору Кроу о том, что, на ваш взгляд, «Глаз Бога» установил на квантовом уровне связь с кометой.

– Такое действительно возможно, если спутник абсорбировал достаточное количество энергии. Я смогу определить это точнее, когда мы доберемся до его обломков.

– После чего нужно будет изучить обратную сторону.

Джада вопросительно посмотрела на него.

– Я имею в виду крест, – объяснил Дункан. – Предположим, это частица кометы, упавшая на Землю во время ее последнего появления. Или, быть может, астероид, который как раз тогда пролетел рядом с кометой и впитал ее энергию, подобно тому, как это произошло с фрагментами тела Чингисхана, а затем метеоритом упал на Землю.

Джада кивнула.

– Второй вариант я даже не рассматривала, но вы правы. Такое также возможно.

– Так или иначе, я не уверен, что это имеет какое-то значение. Главная загадка заключается в том, каким образом крест позволил святому Фоме предсказать всемирную катастрофу?

– Гм. Хороший вопрос.

– Итак, доктор Шоу, я поставил вас в тупик.

– Едва ли, – возразила Джада, несомненно, задетая прозвучавшим в его голосе вызовом. – Тут нужно учесть три фактора. Во-первых, темная энергия является движущей силой квантовой механики. По сути дела, это единое целое. Постоянная величина Вселенной.

– Вы это уже говорили.

– Во-вторых, некоторые люди более чувствительны к электромагнитным полям. Даже без вживленных магнитов. – Молодая женщина выразительно посмотрела на пальцы Дункана.

На самом деле тот был знаком с концепцией «электромагнитной гиперчувствительности». Некоторым людям становится плохо вблизи линий электропередачи или ретрансляторов сотовой связи: их начинают мучить головные боли, сонливость, звон в ушах, даже провалы памяти. В то же время на других, напротив, электромагнитные поля оказывают благоприятное воздействие. Многие ученые считали, что так называемые лозоходцы – люди, способные с помощью ивового прута определять присутствие подпочвенных вод, металлов или драгоценных камней, – на самом деле улавливают слабейшие возмущения в магнитном поле Земли.

– И, в-третьих, – продолжала Джада, – в настоящее время многие нейробиологи склонны полагать, что человеческое сознание заключено в квантовом поле, порожденном той обширной нервной сетью, какой является наш головной мозг.

– То есть сознание представляет собой квантовый эффект.

Джада хитро улыбнулась.

– Последнее утверждение я всегда находила обнадеживающим.

– Это еще почему?

– Если это действительно так, тогда благодаря квантовой механике наше сознание распространено по всем многочисленным Вселенным. Возможно, когда человек умирает, это означает лишь падение потенциала в какой-то одной временной линии, и его сознание перемещается туда, где он продолжает жить.

Увидев на лице Рена сомнение, Джада решила копнуть глубже.

– Возьмем, к примеру, раковое заболевание. В человеческом теле появляется клетка, которая делится не так, как нужно, – маленькая ошибка в процессе, снова и снова повторяющемся в здоровом организме. Если клетка делится правильно, никакого рака нет. Если она совершает ошибку – вот вам и рак. Можно сказать, это генетическая орлянка. Орел или решка.

Дункан с большим трудом сдержался, чтобы не поморщиться от боли. Слова Джады попали точно в цель. Его рука непроизвольно поднялась к татуировке отпечатка ладони на груди. У него перед глазами возник образ брата, лежащего на больничной койке. От цветущего парня в буквальном смысле остались только кожа да кости. Его лучезарная улыбка угасла, превратившись в жалкую гримасу. Билли умер от остеогенной саркомы, проиграв в генетическую орлянку.

Джада продолжала, не замечая его реакции.

– Но что, если все мы переплетены в множестве параллельных Вселенных? Это открывает небывалые перспективы. Пусть в одной Вселенной рак убивает человека, но, поскольку он связан сразу со многими Вселенными, его сознание просто перемещается в ту, другую Вселенную, где он не заболевает раком.

– И продолжает жить?

– Или, по крайней мере, его сознание продолжает жить, сливаясь с другим сознанием. И такое может повторяться снова и снова, человек всякий раз перемещается в ту временную линию, где продолжает жить… и так до тех пор, пока полностью не проживает отведенный ему срок.

Мысленно представив себе лицо Билли, Дункан нашел утешение в этой концепции.

– Но что происходит потом? – спросил он. – Что происходит, когда потенциалы один за другим падают во всех этих Вселенных, пока не остается одна, последняя, и человек умирает в ней?

– Не знаю. Вот в чем прелесть Вселенной. Всегда есть какая-нибудь новая загадка. Быть может, все это лишь испытание, один грандиозный опыт. В настоящее время многие физики убеждены в том, что наша Вселенная является лишь голограммой, трехмерным сооружением, построенным на уравнениях, написанных на внутренней поверхности сферы этой Вселенной.

– Но кто написал эти уравнения?

Качнувшись в седле, Джада пожала плечами.

– Называйте это рукой Господа, высшей силой, сверхразумом… кто знает?

– По-моему, мы несколько отклонились в сторону, – заметил Дункан, возвращаясь к святому Фоме и его видению грядущего конца света. – Подытожим ваши три фактора. Человеческий мозг функционирует на квантовом уровне, темная энергия является проявлением квантовой механики, и некоторые люди сверхвосприимчивы к электромагнитным полям.

Джада вопросительно посмотрела на него, желая узнать, сумеет ли он сложить все воедино.

Дункан принял этот вызов.

– Вы полагаете, что святой Фома обладал чувствительностью. Благодаря этому он оказался особенно восприимчив к темной энергии, испускаемой крестом, энергии, которая искривила квантовое поле у него в мозгу, позволив ему увидеть наше время.

– Возможно, на самом деле объяснение гораздо проще.

– Какое же?

– Это было просто чудо.

Дункан шумно вздохнул.

– Неважно, идет речь о научном факте или сверхъестественной мистике; мне кажется чертовски важным то обстоятельство, что и «Глаз Бога», и внутренний глаз святого Фомы увидели один и тот же момент времени.

– А «Господь Бог не играет в орлянку с Вселенной», – процитировала Эйнштейна Джада.

В орлянку.

– Не думаю, что речь идет о случайном совпадении, – продолжала доктор Шоу. – Не забывайте, время – это лишь еще одно измерение. На самом деле у него нет никакого течения вперед или назад.

– Другими словами, «различие между прошлым, настоящим и будущим – это лишь иллюзия», так? – вопросительно поднял брови Дункан. – Как видите, я тоже могу цитировать Эйнштейна.

Джада улыбнулась, сразу став на пять лет моложе.

– В таком случае считайте время точкой в пространстве. И «Глаз Бога», и, как вы сказали, внутренний глаз святого Фомы сместились в одну и ту же точку во времени – предположительно, ту самую, когда поле темной энергии кометы окажется ближе всего к Земле. И там, словно попав в глубокую царапину на поверхности грампластинки, оба застряли, снова и снова проигрывая один и тот же фрагмент музыки.

– Или, в данном случае, изображения – картину конца света.

Джада кивнула.

– Но что, на ваш взгляд, произойдет тогда?

– Если судить по той информации об Антарктиде, которую предоставил директор Кроу, я думаю, что, когда темная энергия достигнет своего максимума, она искривит пространственно-временной континуум рядом с Землей, точно так же, как это делает сила гравитации.

– Потому что «темная энергия и гравитация являются тесно взаимосвязанными концепциями», – сказал Дункан, на этот раз цитируя саму Джаду.

– Совершенно верно. Только на этот раз вместо искривления пространственно-временного континуума образуется яма, в которую посыплются метеориты, подобно катящимся с горы камням.

– Ничего не скажешь, веселенькая перспектива.

– Это всего лишь теория.

Но, увидев выражение лица Джады, Дункан понял, что она сама верит в эту теорию.

После этого она надолго умолкла, словно ее что-то тревожило.

– В чем дело? – спросил Рен.

– Не знаю. Мне кажется, что я упускаю что-то важное.

Однако прежде чем Дункан успел что-либо ответить, их внимание привлек раздавшийся впереди крик. Опасная тропа над обрывом закончилась, и перед путниками открылось широкое плато. Прямо впереди возвышался остроконечный пик.

Санджар галопом вернулся к своим спутникам, в сопровождении парящего в вышине сокола.

– Мы добрались до Волчьего Клыка!

– Вот видите, прогулка верхом оказалась не такой уж и страшной, – успокоил Джаду Дункан. – Худшее осталось позади. Теперь нас ждет спокойное плавание.


15 часов 34 минуты

– Мы их обнаружили, – доложил по телефону Арслан.

Батухан, сидевший в своем кабинете в Доме правительства, махнул рукой, прогоняя секретаршу, молоденькую штучку в платье в обтяжку. Хотя одежда девушки была в чисто западном стиле, никак не национальная, министру был по душе этот облегающий крой, подчеркивающий формы тела. Определенные обычаи Запада будут тепло приняты в новой Монголии, империи, которую Батухан намеревался построить на сокровища Чингисхана.

Он воочию представлял себе, что сделает, когда гробница будет обнаружена. Первым делом нужно будет все перебрать и отобрать самые ценные вещи, которые можно переплавить или очистить от драгоценных камней и продать на открытом рынке. После чего можно будет объявить о находке всему миру, превратив славу во власть. Батухан хотел стать самым богатым человеком не только в Монголии, но и во всей Азии. Он покорит мир подобно тому, как сделал в прошлом его великий предок, создаст могучую империю и сам встанет у руля.

Но сначала нужно было уладить кое-какие мелочи.

Как только песчаная буря в казахских степях утихла, один из людей Арслана вернулся к Аральскому морю, чтобы убедиться в гибели американцев и забрать брошенный вертолет, – но обнаружил, что вертолет исчез.

Никто не мог сказать, то ли пилот улетел один, то ли еще кому-то удалось спастись. Батухан не опасался никаких последствий лично для себя, поскольку одному только Арслану было известно, кто он такой на самом деле. И все же в качестве дополнительной меры предосторожности Батухан расставил своих соглядатаев на всем протяжении от Улан-Батора до гор Хэнтэй. Он приказал наблюдать за всеми дорогами на тот случай, если кто-то из оставшихся в живых американцев вздумает продолжить поиски могилы Чингисхана и направится в эти священные горы.

Если честно, Батухан ничего не рассчитывал поймать в эту сеть. Его люди просто охраняли Хэнтэй – где, по его убеждению, был похоронен Чингисхан, – до той поры, пока он не изучит похищенные реликвии и не определит местонахождение гробницы.

Жаль, что брату Иосипу пришлось умереть до того, как Батухан смог его допросить. Чингисхан ненавидел пытки. Батухан считал это главным недостатком великого хана.

И вот пришло известие.

– Что мне делать? – спросил Арслан.

– Насколько они тебя опередили?

– Где-то на час, но пока что они даже не пытаются скрыть свое передвижение.

– В таком случае еще тридцать минут роли не сыграют. Собери самых преданных людей, тех, кто лучше всех владеет мечом и луком со стрелами. Составь боевой конный отряд. Я присоединюсь к вам и возглавлю его.

– Будет исполнено, Борджигин.

В голосе Арслана громко прозвучал едва сдерживаемый восторг.

Это настроение помощника полностью соответствовало жажде крови, захлестнувшей Батухана. До сих пор военные занятия клана в степи ограничивались лишь упражнениями с манекенами и стрельбой по мишеням. Самыми серьезными ранами были переломы при падении с коня. Батухан счел очевидным, что его восхождение на монгольский престол требует кровопролития.

Но, что гораздо важнее, ему самому всегда хотелось всадить кому-нибудь стрелу в грудь. И вот наконец представился случай.

– Я должен также сообщить вам, – помолчав, добавил Арслан, – что изменник Санджар вместе с ними.

«О, теперь я понимаю, чем вызвана ярость, прозвучавшая в твоем голосе».

У Батухана перед глазами возникло лицо Арслана, когда тот возвратился из Казахстана. Кожа на макушке содрана до кости, щека разодрана насквозь острым когтем. Определенно, Арслан жаждал отомстить тому, кто его обезобразил.

И он это сделает.

Нужно преподать изменнику хороший урок.

Зазвонил телефон внутренней связи.

– Господин министр, пришли двое представителей горнодобывающей корпорации, которым назначено на шестнадцать часов.

– Пусть немного подождут.

Закончив разговор с Арсланом, Батухан подумал было о том, чтобы отменить эту встречу. Но, возможно, предлагаемый контракт окажется очень выгодным. На нем можно будет неплохо заработать, и он станет еще одним камнем, которым вымощена дорога к новой империи.

Нажав кнопку переговорного устройства, Батухан сказал:

– Пригласи их ко мне. И принеси нам чаю.

Это были американцы, так что они, вероятно, предпочли бы кофе, однако Батухан так и не полюбил этот напиток, сохранив верность традиционному чаю.

«Пора и американцам привыкать к нашим традициям».

Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий мужчина с твердым лицом и глазами, темно-синими, как грозовое небо. Батухан тотчас же почувствовал в нем достойного противника. Следом за мужчиной вошла его помощница, миловидная женщина в строгом костюме, в чертах лица которой чувствовалась смесь европейской и азиатской крови. Как правило, Батухан не чувствовал угрозы со стороны слабого пола, однако сейчас он непроизвольно ощетинился.

Очень любопытно.

Батухан предложил гостям сесть.

– Чем могу вам помочь?

Глава 20

19 ноября, 15 часов 50 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Грей сразу же почувствовал, что перед ним враг.

Сидящий за широким письменным столом Батухан натянул на лицо дружелюбную маску, изображая саму любезность. Он производил впечатление достаточно приятного человека. Лет под шестьдесят, крепкий, в хорошей форме. Однако в этой маске Грей разглядел трещинку, за которой скрывался другой человек: жадный блеск в глазах, небрежный взгляд, задержавшийся дольше приличного на Сейхан, непроизвольно стиснутые кулаки на столе.

В течение всего обсуждения прав на добычу полезных ископаемых, контрактов на поставки нефти и государственных ограничений министр был на взводе. Грей отметил, что он то и дело украдкой поглядывает на часы.

Сейхан уже закрепила под письменным столом беспроводной передатчик, поэтому можно будет отследить, что произойдет после их встречи. Однако чтобы этот «жучок» привлек внимание паука, нужно подергать паутину.

Грей повернулся, заметив слева от стола министра стеклянный шкаф, заставленный произведениями монгольского народного творчества. Там были керамика, оружие и несколько небольших погребальных статуэток. Грей также обратил внимание на двух резных деревянных волков.

– Прошу прощения, – сказал он, перебивая министра на середине предложения, умышленно выводя его из себя. Он указал на стеклянный шкаф. – Можно посмотреть?

– Конечно. – Его противник выпятил грудь, гордясь своим собранием.

Встав, Грей подошел к шкафу и буквально уткнулся носом в меленькую резную фигурку.

– Я вижу изображения волков по всему городу. И еще часто встречается название «Синий волк».

В отражении в стекле он увидел, как у министра напряглись уголки губ – этот человек явно упивался какой-то тайной.

Гм…

– Чем это объясняется? – спросил Грей, выпрямляясь и поворачиваясь лицом к Батухану.

– Это восходит к легенде о происхождении нашего народа, согласно которой монгольские племена появились на свет от союза «гуа марал», дикой оленихи, и «боэрте чино», синего волка. Даже Чингисхан взял себе титул «Повелитель Синих Волков».

От Грея не укрылось, что голос министра при этих словах дрогнул от волнения.

Теперь у него больше не оставалось сомнений: этот человек и есть таинственный Борджигин.

– Но чем объясняется эта непреходящая одержимость волками? – спросила Сейхан, несомненно, отметившая то же самое. Пересев в кресле, она вытянула длинную ногу, оголяя колено.

– У нас считается, что волки приносят счастье, особенно мужчинам. – Министру пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от ноги Сейхан. – Кроме того, волки олицетворяют ненасытный аппетит.

– Это еще как? – спросила Сейхан, закидывая ногу на ногу, чтобы полностью завладеть вниманием Батухана.

– Волк убивает больше добычи, чем может съесть. Легенда гласит, что бог сказал волку, что тот может съедать одну овцу из каждой тысячи. Но волк его неправильно понял и съедает одну из каждой тысячи зарезанных им овец.

Грей услышал в этих слова тень зависти, возможно, также и угрозы.

Батухан подчеркнуто нетерпеливо посмотрел на часы.

– Уже поздно, наверное, нам пора заканчивать встречу. К тому же у меня остались еще кое-какие дела.

«Не сомневаюсь в этом».

Гости быстро распрощались.

Выйдя в коридор и закрыв за собой дверь, Грей тотчас же вставил в ухо маленький наушник.

– Как ты думаешь, нам удалось разбудить его подозрение своими разговорами о волках? – вполголоса спросила идущая рядом Сейхан.

Ответ не заставил себя долго ждать. Грей услышал, как министр говорит со своей секретаршей, отменяя все назначенные на сегодня дела. После чего он снова заговорил по телефону, и в его голосе прозвучали резкие властные нотки.

– Я уезжаю из города, – сказал Батухан. – В мое отсутствие охраняйте товар на складе. Круглосуточно.

Грей показал Сейхан большой палец.

Он рассчитывал, что им удастся пробудить в министре чувство тревоги, и тот приведет их к похищенным реликвиям. Однако и то, что произошло, также можно было считать успехом. Судя по досье, составленному Кэт, у министра во всем Улан-Баторе имелся всего один склад.

Они вышли на улицу, и Грей остановил такси. Машина быстро доставила их в противоположный конец города, представляющего собой причудливую смесь вычурных монгольских дворцов, угрюмых угловатых зданий советской эпохи и величественных буддийских монастырей. Над всем этим висело покрывало удушливого смога.

Наклонившись к Сейхан, Грей взял ее под руку и, словно произнося слова любви, шепнул ей на ухо:

– Как насчет того, чтобы полазить по канализации?

Та усмехнулась.

– Ты знаешь, как порадовать девушку.


16 часов 28 минут

Солнце уже клонилось к горизонту. Сейхан стояла рядом с Греем, глядя, как тот поднимает канализационный люк, открывая доступ к сети подземных тоннелей, раскинувшихся под древнейшей столицей в мире. Из внутренностей города пахнуло горячим воздухом.

Вместе с ним из-под земли вырвались слабые звуки пения, отдаленные отголоски детского хора. Эти голоса, звучащие в мрачном подземелье, показались Сейхан необыкновенно приятными.

– У кого-то там дом, – заметил Грей.

В свое время Сейхан довелось порядком пожить в подобных закутках, где она, укрываясь от холода, дружила с другими детьми улиц. Высокий уровень безработицы, сопровождающий переход от коммунизма к демократии, привел к тому, что многие монголы скатывались на социальное дно. И, самое страшное, росло число беспризорных детей.

Грей начал спускаться первым. К счастью, отверстие люка загораживал жилой дом. Вход в подземную теплоцентраль находился всего в двух кварталах от цели назначения. Кэт удалось вытащить из городских архивов план склада. Как оказалось, этот тоннель проходил прямо под зданием, и из него имелся доступ в отопительную систему.

Сейхан спустилась по лестнице, быстро покинув морозный солнечный день и оказавшись в теплом мраке теплоцентрали. С каждой скобой воздух становился все горячее, пока не сделался почти невыносимым. Вдобавок он был насыщен зловонием отходов и испражнений, в том числе и человеческих.

Включив фонарик, Грей спрыгнул на дно тоннеля.

Сейхан присоединилась к нему, вынужденная пригнуться, чтобы не удариться головой о проходящую сверху трубу. Включив свой фонарик, она повела лучом, последовательно освещая четыре прохода, ведущих в разных направлениях. В одном проходе мелькнуло испуганное детское личико.

И тотчас же скрылось.

Даже пение прекратилось.

Можно было предположить, что в тоннелях регулярно устраивались облавы. Беспризорных детей отправляли в приюты, которые были немногим лучше северокорейской тюрьмы.

Неудивительно, что они убежали.

– Сюда, – сказал Грей, направляясь в сторону склада.

Путь оказался непрямым, и пришлось дважды сверяться с планом. Наконец Пирс махнул рукой, показывая, что нужно опуститься на корточки.

– Вот эта ближайшая лестница должна привести на первый этаж склада. Фактор внезапности продлится очень недолго, и неизвестно, сколько охранников мы встретим наверху.

– Ясно.

Другими словами, двигаться нужно будет быстро.

Сейхан поправила на голове очки ночного видения. Грей был в таких же, похожих на расфокусированные глаза насекомого.

Сейхан махнула рукой, предлагая Пирсу идти первым. Дальше нужно было двигаться на четвереньках. Грей ушел. Сейхан собралась последовать за ним, но тут почувствовала, как кто-то схватил ее за щиколотку.

Она стремительно обернулась, сжимая в руке пистолет, ствол которого был удлинен навернутым глушителем.

Перед ней была маленькая девочка лет девяти-десяти, с широким плоским лицом и раскосыми глазами. Ей показалось, она заглянула в свое собственное прошлое. Увидев направленное на нее оружие, девочка испуганно попятилась.

Направив пистолет в сторону, Сейхан освободила свою ногу из пальцев девочки.

– Что тебе нужно? – прошептала она по-вьетнамски, зная, что этот язык похож на монгольский[69].

Девочка посмотрела вслед Грею – по крайней мере, в ту сторону, куда он удалился. Покачав головой, она потянула Сейхан за штанину, увлекая ее назад.

Этот жест предостерегал об опасности.

Судя по всему, дети, живущие под землей, догадались, что они с Греем не из полиции. Затем, проследив за ними, поняли, какова цель их пути. Несомненно, обитающая здесь ребятня сталкивалась с охраной склада – и эти встречи были не из приятных. Пытаясь предупредить Сейхан и Грея, дети думали не столько о них, сколько о себе самих. Неважно, что произойдет наверху, – для живущей тут беспризорной детворы последствия будут самыми плачевными.

И, вероятно, дети были правы. Сделав свое дело, чужаки уйдут отсюда, а детям придется отдуваться за все. Но тут Сейхан не могла ничего поделать. Не в ее силах было изменить жестокие и несправедливые основы этого мира. Эту суровую истину крепко вколотили в нее с малых лет.

«Простите, малыши! Держитесь от нас подальше».

Сейхан постаралась передать это.

– Đi, – сказала она по-вьетнамски. – Уходи!

Сверкнув на прощание глазами, девочка скрылась в темноте – тень прежней Сейхан.

Грей, не подозревавший о том, что происходило у него за спиной, сердито зашипел, подзывая свою напарницу к лестнице, ведущей наверх. Молча поднявшись по скобам, он заложил крошечный заряд под решетку, закрывавшую выход. Быстро спустившись вниз, отполз в сторону и нажал кнопку взрывателя.

Тотчас же раздался взрыв. Он прозвучал не громче хлопушки, но все равно охранники, находящиеся в здании, обязательно должны были его услышать.

Грей рванул наверх, Сейхан следовала за ним по пятам. Ударив ладонью дымящуюся решетку, Пирс отбросил ее в сторону. Другой рукой он умело швырнул две дымовых шашки, катнув их в противоположные стороны. Как только шашки взорвались, извергая пламя и клубы дыма, Грей и Сейхан выбрались из люка и перекатились по полу.

Сейхан уже надела очки ночного видения. Распластавшись на спине на бетонном полу, она быстро отыскала взглядом все источники света, пробивающегося сквозь дым. Несколькими частыми прицельными выстрелами загасила их, погрузив помещение в кромешную темноту.

Грей уже пришел в движение, устремившись к конторе. Это было наиболее вероятное место для хранения похищенных реликвий. Если же их там не окажется, придется заставить говорить одного из охранников.

Продвижение Пирса по лабиринту коридоров сопровождалось негромкими хлопками выстрелов из пистолета с глушителем. Сейхан оставалась сзади, скрытая дымом, обеспечивая отход. Переключив очки на режим инфракрасных датчиков, она выявила тепловые сигнатуры охранников, спешащих из противоположного конца здания.

Подняв пистолет, Сейхан прицелилась.

Поп, поп, поп…

Сраженные выстрелами тела повалились на пол. Остальные разбежались, ища укрытие, стреляя вслепую.

Сейхан понимала, что дымовая завеса продержится всего несколько минут, после чего они с Пирсом окажутся на виду у своих врагов.

«Грей, ты уж постарайся побыстрее…»


16 часов 48 минут

Проносясь по объятым дымом коридорам, Пирс стрелял на бегу во все, что вспыхивало в очках ночного видения. Двоих охранников он уложил на первом этаже, еще одного – на открытой лестнице, ведущей к конторе. Низко пригибаясь, взбежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Звякнула пуля, ударившая в стальные перила. Развернувшись в ту сторону, откуда был сделан выстрел, Грей определил тепловую сигнатуру и выстрелил. Охранник упал.

Добравшись до площадки, Пирс, не теряя времени на то, чтобы выяснить, заперта ли дверь, выстрелил в замок. Здесь, наверху, дыма уже не было.

В доказательство того, что опасность стала серьезной, россыпь пуль изрешетила стену конторы.

Высадив с разбега плечом дверь, Грей покатился по полу. Лежа на полу и держась подальше от окон, он ногой закрыл за собой дверь, одновременно обводя пистолетом небольшое помещение. Дверь в противоположном конце вела в кабинет и зал совещаний.

Убедившись в том, что здесь никого нет, Грей пригнувшись приблизился к этой двери и подергал ее.

Заперто.

Очень хорошо.

Значит, неприятные сюрпризы с этой стороны исключены.

Письменный стол из окна не был виден. Заметив на нем коробки и ящики, Грей встал. Самый большой ящик был завернут в одеяло. По описанию Вигора, размеры подходили. Заглянув внутрь, Пирс увидел потускневшее от времени серебро.

Он быстро проверил другие коробки, но остальных реликвий не нашел, после чего выдвинул ящики стола. В нижнем лежала маска в виде оскаленной волчьей морды. Значит, Борджигин был здесь, вероятно, наслаждаясь своими новыми сокровищами.

Наклонившись, Грей заметил маленький армейский ранец, запихнутый под стол. Расстегнув молнию, он обнаружил внутри череп и книгу в кожаном переплете. С облегчением закинув ранец на плечо, Пирс взял ящик под руку. Ящик оказался тяжелым и неудобным, однако так вторая рука оставалась свободной и могла держать пистолет.

Быстрый взгляд в окно показал, что дым уже начинает рассеиваться. Поиски реликвий заняли слишком много времени.

Приоткрыв кончиком ноги дверь, Грей увидел двух охранников, бегущих по лестнице. У обоих были пистолеты-пулеметы с закрепленными под стволами фонариками. Позади в редеющем дыму продолжалась перестрелка: это Сейхан не давала охранникам расслабиться.

Мгновенно приняв решение, Грей сорвал с головы очки ночного видения, вернулся к письменному столу и выдвинул нижний ящик. Схватив волчью маску, он натянул ее на лицо и взял со стола свой пистолет – в тот самый момент, когда дверь вышибли ударом ноги.

Обернувшись, Грей увидел двух охранников, которые ворвались в контору, держа наготове пистолеты-пулеметы. Их фонарики ослепили Грея, однако охранники остолбенели, увидев оскаленную волчью пасть. Страх перед таинственным обладателем маски заставил их промедлить какую-то долю секунды.

Грею этого оказалось достаточно, чтобы всадить обоим по пуле в голову.

Не успели тела охранников упасть на пол, как Грей уже пробежал мимо них, задержавшись только для того, чтобы сменить свой пистолет на оружие одного из них. По-прежнему с маской на лице, он выскочил в дверь, буквально слетел вниз по лестнице и, сопровождаемый визгом рикошета, нырнул в порядком обмелевшую лужицу дыма.

Он побежал, низко пригнувшись, и столкнулся с бежавшим навстречу охранником. У того глаза вылезли из орбит при виде волчьей головы, появившейся из клубящегося дыма. Грей дал очередь в упор, буквально разрезав беднягу пополам.

И только тут до него дошло, почему он наткнулся на этого охранника.

Звучавшие еще минуту назад выстрелы смолкли.

Очевидно, охранник пытался спастись бегством.

Грей нашел Сейхан там же, где и оставил. Молодая женщина стояла на одном колене, растрепанная, но целая и невредимая. Услышав приближающиеся шаги, она стремительно развернулась, и ей потребовалось дополнительное мгновение, чтобы сдержаться и не нажать на спусковой крючок.

Сорвав волчью маску, Пирс отшвырнул ее в сторону.

– Знаешь, Грей, тебе уже пора перестать носить маскарадные костюмы, – нахмурившись, пробормотала Сейхан. – Это очень вредно для твоего здоровья.

– Не беспокойся, я позабочусь о том, чтобы на следующий День всех святых ты была без оружия.


16 часов 52 минуты

Сейхан помогла Грею спустить завернутый в одеяло ящик и рюкзак в тоннель теплоцентрали. Дым поредел до густого тумана. Молодая женщина оставалась начеку, однако все уцелевшие охранники, похоже, предпочли спастись бегством.

Оглядываясь вокруг, Сейхан обнаружила, что склад заставлен коробками с бытовой электроникой, автомобильными запчастями, бакалейными товарами и даже детским питанием. Судя по всему, Батухан во всем имел свою долю. Он хранил у себя на складе тонны съестных припасов, при этом в городе многие недоедали.

Сейхан спустилась следом за Греем вниз, обратно в зловоние и удушливую жару. Забрав ящик, Пирс пополз на четвереньках первым, а она двинулась следом, закинув на плечо рюкзак.

Выбравшись в просторный тоннель, Сейхан увидела в темноте знакомое лицо. Задержавшись, она подняла руку и сняла с головы очки ночного видения. Этот подарок будет бесценным для девочки, борющейся за выживание в сумеречном подземном мире.

Однако девочка была здесь не одна. За спиной у нее зашевелились другие тени, принадлежащие сотням других детей.

Сейхан указала на лестницу, ведущую наверх к богатству, которое на какое-то время осталось без охраны.

– Đi! Hãy! Nó là an toàn! – крикнула она по-вьетнамски. Идите! Берите! Это безопасно!

Понимая, что больше ничем помочь им нельзя, Сейхан поспешила догонять Грея. Пусть не в ее силах изменить мир, но по крайней мере она смогла на один краткий миг подарить радость какой-то его крохотной частице.

Глава 21

19 ноября, 17 часов 00 минут

по улан-баторскому поясному времени

Горы Хэнтэй, Монголия

Вместе с остальными Джада поднялась из темноты на свет.

Поскольку до захода солнца оставалось меньше часа, маленький отряд поднимался по заросшему лесом склону быстрым шагом. Вершина горы ослепительно сияла в последних лучах солнца, отражавшихся от снега и льда. Ночь уже пришла на равнину, и лес внизу был погружен в глубокую тень.

Приветствуя сгущающуюся темноту, выли волки, и их голоса отражались от скал гулким эхом. Похоже, Волчий Клык получил свое название не только по своей форме, но и по тем кровожадным хищникам, которые обитали на его склонах.

Далеко внизу, за лесом простиралась высокогорная долина, откуда маленький отряд начал свой путь вверх. Теперь казалось, что она осталась бесконечно далеко.

«Трудно поверить, что мы поднялись так высоко вверх».

Джаде показалось, что она увидела внизу какое-то движение, у самой кромки темнеющего леса, но когда она присмотрелась внимательнее, все уже было тихо.

«Игра света и тени…»

Дункан по-прежнему вслушивался в голоса окрестных лесов.

– Волки… – пробормотал он. – А на людей они нападают?

– Только если их к этому вынудят, – ответил Санджар. – И еще реже – когда людей несколько, как в нашем случае. Впрочем, приближается зима, и волки начинают голодать.

Определенно, Дункану такой ответ не понравился.

– В таком случае ускорим шаг, чтобы успеть на место засветло.

– Куда нам торопиться? – удивился Санджар, указывая вперед. – Мы уже пришли.

Джада развернулась в седле, полностью обращая свое внимание вперед. Отряд поднялся на обширное плато, огромную ступеньку на склоне горы. Линия снегов начиналась выше ярдах в тридцати-сорока, однако никакого озера здесь не было.

– Где же оно? – спросил Дункан.

– Вот за той россыпью валунов на западе, – объяснил Санджар, направляя коня в ту сторону и увлекая остальных за собой.

Маленький отряд двинулся мимо старой осыпи. Между грудой камней и краем крутой скалы оставалась узкая тропа. Джада с опаской взирала на угрожающе нависшие камни, похожие на застывшую лавину. Однако, по всей видимости, камни лежали тут без движения уже много столетий.

Как только всадники миновали осыпь, впереди открылось плато, еще более обширное, чем с противоположной стороны. Слева оно обрывалось отвесными скалами, а справа поднималось к заснеженному склону. Остальное пространство занимало озеро площадью акра два, темно-синее под стать вечерним сумеркам, с отражающимися в водной глади редкими облаками. Его береговая линия доходила почти до самых снегов, и это позволяло предположить, что весной, во время бурного таяния оно переполняется, и вода стекает через край искрящимся водопадом.

К Джаде подъехал Монк.

– Если спутник действительно рухнул сюда, сейчас это определенно сказать нельзя.

Он был прав. Озеро выглядело девственно нетронутым.

Хайду, уехавшая вперед, приблизилась к берегу. Легко соскользнув с седла, она подвела свою разгоряченную лошадь к воде. Лошадь окунула морду, спеша утолить жажду, но тотчас же вскинула голову и попятилась назад. Хайду пришлось останавливать ее, твердой рукой схватив узду, чтобы лошадь не сорвалась с обрыва.

Нахмурившись, Санджар соскочил на землю и передал девушке поводья своего жеребца. Подойдя к берегу, окунул руку в воду и сразу же обернулся с широко раскрытыми от изумления глазами.

– Вода теплая…

Джада вспомнила слова очевидца, наблюдавшего падение в озеро огненного шара. Он сказал, что вода вскипела. Определенно, сейчас она уже не кипела. Джада мысленно представила себе раскаленный металл, медленно остывающий в глубинах озера. Судя по всему, вода еще не успела полностью остыть.

– Спутник там, – уверенно заявил Дункан, похоже, пришедший к такому же заключению.

– Но как в этом убедиться? – спросила Джада.

Спешившись, Монк помог ей спуститься с лошади.

– Похоже, кому-то придется нырнуть и посмотреть.


17 часов 12 минут

Дункан стоял у кромки воды в одних трусах, ежась на ледяном ветру, дующем со стороны вершины. Выросший преимущественно в южной половине Соединенных Штатов, он не был поклонником холодной погоды.

Его семья практически каждый год перебиралась на новое место, исколесив множество штатов: Джорджию, Северную Каролину, Миссисипи, Флориду. Регулярно меняя работу, отец сбрасывал кожу, словно змея, предоставляя сыновей самим себе. Вот почему Дункан так сблизился со своим младшим братом. После смерти Билли – а матери к тому времени уже давно не было в живых – Дункан и его отец обнаружили, что семью больше ничто не держит вместе. Освободившись от пут, они холодно разошлись. Дункан уже много лет не общался с отцом и даже не знал, жив ли тот.

– Вы можете поторопиться? – нетерпеливо окликнул он, не желая зацикливаться на прошлом.

Джада сидела на корточках перед раскрытым компьютером.

– Мне нужна еще одна минутка, чтобы установить связь.

Помимо трусов на Дункане также была надета повязка на голову, с закрепленными на ней водонепроницаемой видеокамерой, рацией и фонариком с мощным светодиодом. От рации отходил длинный провод, подключенный к плавающей на воде антенне, через которую изображение с камеры будет передаваться на компьютер.

– Вы меня слышите? – спросила Шоу.

Дункан поправил наушник.

– Слышу прекрасно.

Джада знала спутник, как никто другой. Оставаясь на берегу, она будет следить за Дунканом, руководя операцией по спасению обломков.

– Тогда все готово, – сказала Джада.

К Дункану подошел Монк.

– Только не наделай глупостей.

– Думаю, для этого уже слишком поздно.

Зайдя на мелководье, он обнаружил, что вода ласково теплая, и поплыл. После пронизывающего насквозь ветра на берегу вода казалась парным молоком. Как-то давно Дункану пришлось плавать с аквалангом в Белизе, и вода там была теплая, как в ванне. Здесь же вода была еще теплее.

Рен поплыл, рассекая воду, мощно гребя руками и усиленно работая ногами. На то, чтобы обследовать такое большое озеро квадрат за квадратом, потребуется несколько часов. Дункан решил сузить круг поисков, сыграв в детскую игру «тепло и холодно».

Или, в данном случае, «тепло и еще теплее».

Если упавший спутник лежит на дне озера, рядом с ним вода должна быть самой горячей. Поэтому Дункан принялся плавать кругами, разворачиваясь назад, как только вода становилась холоднее, и обследуя более теплые участки, ныряя на глубину и освещая фонариком каменистое дно озера. Он увидел несколько толстых форелей, чей-то сапог и обилие водорослей.

Доплыв до одного особенно горячего места, Дункан набрал полную грудь воздуха и что есть силы оттолкнулся ногами, чтобы нырнуть как можно глубже. Погрузившись метра на три, когда барабанные перепонки уже начали жаловаться на давление воды, он увидел, как внизу что-то блеснуло, отражая свет фонарика.

– Возьмите левее, – послышался в наушнике возбужденный голос Джады.

Следуя команде, Дункан развернулся и, работая ногами, стал погружаться еще глубже. Луч света рассекал воду, доходя до самого дна.

И наконец он увидел его, лежащего в воронке оплавленного камня, в окружении нимба обгоревшего металла и обугленных обломков.

«Глаз Бога».

Спутник был полностью уничтожен.


17 часов 34 минуты

Джаде захотелось плакать.

– Ничего не осталось, – пробормотала она, обращаясь к себе и к остальным.

Даже по этому отвратительному изображению, которое становилось лишь хуже по мере того, как Дункан погружался все глубже, было видно, что спасать нечего. Выведенный на орбиту спутник имел размеры лотка мороженщика – гармонический синтез инженерной мысли и новейших технологий.

Джада не могла оторвать взгляд от дрожащей картинки на экране компьютера.

От спутника осталась только искореженная груда размером с автомобильный холодильник. После невыносимой жары входа в плотные слои атмосферы, удара о каменистое дно и разрушительного действия воды остался лишь обугленный мусор. Джада различила некоторые подробности: сгоревший датчик горизонта, обломок солнечной батареи, оплавившийся на наружной обшивке, разбитый вдребезги магнитометр. Никакой надежды достать хоть какую-нибудь ценную электронику.

Джада вынуждена была признаться в этом самой себе – и Дункану.

Тот уже всплыл, нуждаясь в воздухе. Взорвав поверхность озера, его мокрое тело показалось над водой. Волосы облепили голову.

Дункан и сам уже понял правду. На его лице была написана горечь поражения. Джада догадалась, что сама она выглядит не лучше.

«Нам столько пришлось перенести, до цели было уже так близко…»

Она тряхнула головой. Что самое страшное, обломки не давали надежды найти ответы, решить вопрос, как избежать маячащей на горизонте катастрофы.

Дункан ткнул большим пальцем вниз.

– Спутник лежит прямо подо мной на глубине футов пятнадцать. Сейчас я посмотрю, можно ли будет его поднять. Быть может, обломки придется доставать по частям.

Джада поняла, что ему нужно хоть чем-то занять себя – чем угодно, только чтобы приглушить горечь поражения.

– Я свяжусь с командованием «Сигмы», – сказал Монк. Достав спутниковый телефон, он отошел в сторону, чтобы сохранить конфиденциальным свое мрачное донесение.

Санджар и Хайду держались у края обрыва, чувствуя расстройство своих спутников.

На экране компьютера Джада увидела, как Дункан нырнул снова и, усиленно работая ногами, быстро ушел на глубину, к спутнику. Он осторожно провел руками по обломкам, словно опасаясь, что они еще горячие. Как только его пальцы прикоснулись к наружной обшивке, изображение исчезло.

Подняв взгляд, Джада посмотрела на озеро. Антенна по-прежнему как ни в чем не бывало покачивалась на поверхности. Информация из-под воды должна была поступать в полном объеме.

– Дункан! – запросила по рации Джада. – Если вы меня слышите, я потеряла с вами связь!

Прошло еще секунд тридцать молчания. Круги на воде, вызванные погружением Рена, разгладились. Беспокойство Джады нарастало.

Выпрямившись, она обернулась и окликнула Монка.

– С Дунканом что-то случилось!


17 часов 38 минут

Как только руки Рена прикоснулись к обломкам спутника, он ощутил в кончиках пальцев знакомое покалывание, то самое чувство, как будто их отталкивают назад, и это несмотря на давление воды на глубине. Как только Дункан узнал это маслянистое, черное ощущение сигнатуры энергии, то самое поле, которое исходило от древних реликвий, теплая вода вокруг стала для него холодной.

Если и оставались еще какие-то сомнения в том, что старинный крест каким-то образом физически связан с кометой, теперь они исчезли. Определенно, и крест, и комету объединяла одна и та же необъяснимая энергия.

Темная энергия…

Дункану захотелось тотчас же всплыть на поверхность и сказать об этом Джаде, но сперва нужно было попытаться поднять обломки спутника. Ухватившись за него, он дернул что есть силы, однако спутник даже не шелохнулся. Казалось, он намертво прилип к скалистому дну. Дункан явственно увидел, как металлический корпус, раскаленный от трения в плотных слоях атмосферы, остывает, сплавляясь с расколовшимся камнем.

В отчаянии он провел руками над поверхностью спутника, отмечая возмущение в напряженности энергетического поля. В одном конце его пальцы отталкивало сильнее, чем в другом. Ощупав обшивку, Дункан обнаружил в ней щель, край стальной пластины, смятой и искореженной силой удара.

«Может быть, мне удастся ее оторвать…»

Дункан попытался ухватиться за пластину пальцами, но не смог найти достаточную опору. Осознав тщетность своих усилий и чувствуя, что у него кончается воздух, он наконец оттолкнулся ногами от дна озера и устремился вверх.

Вынырнув и жадно глотнув воздух, Дункан увидел Монка, который с искаженным в ужасе лицом шлепал по воде, полностью одетый.

– Что ты делаешь? – окликнул он, направляясь к берегу.

У Монка за спиной стояла Джада. Она опустила руки, поднесенные к горлу.

– Мы решили, с вами случилась беда. Внезапно пропала связь, а вы находились под водой слишком долго…

– Со мной все в порядке, – не дал ей договорить Дункан. – Просто мне нужны инструменты.

Доплыв до берега, он начал было подниматься из воды, но первое же дуновение ледяного ветра заставило его снова окунуться в ее тепло.

– Подайте мне вон тот маленький гвоздодер, – сказал Дункан. – Я попробую вскрыть прочную наружную обшивку и порыться внутри.

Джада передала изогнутую стальную полоску Монку, по-прежнему стоявшему по колено в воде, а тот протянул ее Дункану.

– Зачем? – спросила Джада. – Все равно не удастся спасти ничего стоящего.

– Я чувствую электромагнитное поле, исходящее от обломков. Очень сильное.

Джада с сомнением нахмурилась.

– Это невозможно.

– Мои пальцы не лгут. И я уверен, что узнаю это специфическое поле. – Подняв брови, Дункан пристально посмотрел на нее.

– Оно то же самое, что и у реликвий? – широко раскрыла глаза та. – У черепа и книги?..

– Та же самая сигнатура, черт бы ее побрал.

Джада шагнула вперед, словно собираясь погрузиться в воду.

– Вы сможете вытащить обломки на берег?

– Только не целиком. Большая часть обшивки сплавилась с камнем. Но, надеюсь, мне удастся вскрыть ее и посмотреть, что там внутри.

– В таком случае не теряйте времени, – решительно заявила Джада.

Отсалютовав ей гвоздодером, Дункан поплыл обратно.


17 часов 42 минуты

Солнце уже скрылось за горизонтом, однако небо на западе еще оставалось светлым.

Джада вернулась к компьютеру. По какой-то причине связь восстановилась, как только Дункан вынырнул на поверхность. Доктор Шоу снова наблюдала за тем, как он спускается к обломкам спутника.

– Дункан, вы меня слышите? – спросила по рации она, проверяя связь.

Рен показал поднятый большой палец.

По мере того как он погружался глубже, изображение становилось все более нечетким, зернистым, с черными фрагментами.

Неужели все это из-за близости к обломкам?

– На мой взгляд, на связь влияет энергетическое поле спутника, – призывая Дункана к осторожности, сказала Джада.

Стоящий рядом с ней Монк поежился в насквозь мокрой одежде.

– Передайте ему, пусть ничего не трогает. Возможно, в предыдущий раз его незаземленное тело сыграло роль проводника, из-за чего у него вырубилось все оборудование.

Он был прав.

– Дункан, держитесь на расстоянии, чтобы я видела все, что вы делаете. Покажите мне, где вы чувствуете самое сильное поле, где хотите поорудовать гвоздодером. Ни в коем случае нельзя повредить то, что впоследствии может оказаться жизненно важным.

Услышав ее, Дункан сместился к одному краю обломков и указал кончиком гвоздодера.

– Судя по всему, там находится главный электронный модуль, – сообщила ему по рации Джада. – И вы указываете как раз на дверцу теплового радиатора. Если вам удастся ее открыть, я попробую направлять ваши поиски.

Дункан просунул конец гвоздодера в щель между корпусом и дверцей.

– Осторожнее…

Используя стальную полосу как точку опоры, Рен поставил ноги на камень по обе стороны от обломков – и надавил что есть силы. Дверца теплового радиатора сопротивлялась несколько секунд, после чего сорвалась и отлетела в сторону, плавно кувыркаясь в воде.

Дункану потребовалось какое-то время, чтобы переместиться в нужное положение и направить видеокамеру в чрево разбившегося спутника.

И снова Джада ощутила щемящее чувство поражения. Вся электроника обуглилась, превратившись в бесформенный сплав пластмассы, кремния и волоконной оптики.

На экране было видно, как Дункан засунул руку внутрь, по-прежнему тщательно следя за тем, чтобы ни к чему не прикоснуться. Его палец указал на квадратный предмет, стальную коробку с различимыми петлями с одной стороны. Защищенная корпусом спутника, коробка, судя по внешнему виду, сохранилась практически невредимой. По лихорадочным жестам Дункана Джада догадалась, что он хочет ей сообщить.

– Должно быть, именно здесь энергия самая сильная, – сказал Монк, заглянув ей через плечо и прочитав ее мысли.

– Дункан, это кожух гироскопа. Если сможете, постарайтесь сохранить его целым. К нему должен подходить один-единственный кабель. Если вам удастся его открутить, кожух освободится.

Еще раз показав ей большой палец, Дункан приставил конец гвоздодера к корпусу спутника. Для того чтобы достать кожух из корпуса, ему были нужны обе руки.

И снова, как только его пальцы прикоснулись к корпусу, связь оборвалась.

Джада переглянулась с Монком – и оба уставились в ожидании на озеро.

Если теория Джады относительно темной энергии была верна, Дункану предстояло вступить в схватку с тем самым пламенем, которое подпитывало Вселенную.

Будь осторожен…


17 часов 44 минуты

Воздух в легких подходил к концу. Дункану приходилось бороться не только со спутником, но и с собственным отвращением. «Долбаная упрямая дрянь…»

Как правило, Рен избегал крепких выражений, однако сейчас, когда он ковырялся в оплавленном шлаке, закупорившим кожух, от которого исходила отталкивающая энергия, ему казалось, будто он пытается открыть банку с рассолом, а его пальцы корчатся от боли в насыщенном электричеством растворе.

Как только Дункан сорвал дверцу на корпусе спутника, электромагнитное поле резко усилилось, вырываясь из оплавленного нутра подобно сжатому пару, высвобождаясь из стального сердца. Когда Рен прикоснулся к кожуху, ему показалось, что его пальцы наткнулись на вязкую глину. Энергетическое поле – по крайней мере, так его регистрировало шестое электромагнитное чувство Дункана – отчаянно сопротивлялось ему.

Когда его пальцы наконец соприкоснулись с кожухом, ощущение было неописуемым. Дункану приходилось пару раз случайно дотрагиваться до оголенного провода под напряжением. Однако сейчас это был не укус меди. Скорее, это напоминало прикосновение к электрическому угрю. В энергии определенно присутствовало что-то живое.

У Дункана по спине забегали мурашки.

Наконец, яростно выкрутив наполовину расплавившийся кабель, он вырвал кожух из корпуса. Схватив его, отчаянно заработал ногами, спеша подняться на поверхность и избавиться от своей добычи.

Вынырнув, Дункан жадно глотнул свежий воздух и поплыл к берегу. Он держал кожух в руке, словно баскетбольный мяч – мяч, который ему не терпелось быстрее передать своему партнеру.


17 часов 47 минут

Джада ждала Дункана на берегу озера с одеялом в руке. Он поднялся из воды, мокрый, с яркой на фоне остывшего тела татуировкой, покрывающей плечи и спускающейся вниз по рукам.

Выключив фонарик на лбу, Дункан погрузился в темноту. Поскольку все внимание Джады было приковано к экрану компьютера, она не заметила, что уже стемнело. На такой высоте ночь не теряла лишнее время, вступая в свои права.

Дункан вышел из озера. Джада обменяла теплое одеяло на поднятую со дна добычу.

– Почему эта штуковина имеет такое большое значение? – спросил Рен, клацая зубами от холода.

– Сейчас покажу.

Джада прошла к своему импровизированному столу – плоскому камню, на котором стоял переносной компьютер, – и положила находку.

– Раз это устройство излучает ту же самую электромагнитную сигнатуру, что и реликвии, – объяснила она, – оно должно быть связано с темной энергией кометы. Если мне удастся доставить его в лабораторию и тщательно изучить, возможно, я получу ответ на главный вопрос. – Она вопросительно посмотрела на Монка.

– Понятно, – ответил тот. – Кэт переправит нас обратно в Штаты кратчайшим путем. – Он взял спутниковый телефон.

– Мы уже находимся на Дальнем Востоке, – остановила его Джада. – Отсюда быстрее всего будет добраться прямиком до моей лаборатории в Ракетно-космическом центре в Лос-Анджелесе. Там у меня есть все необходимое для проведения всестороннего анализа; к тому же у нас будет контакт с учеными и инженерами, знакомыми с моими исследованиями. Если можно найти решение нашей проблемы, лучше всего это будет сделать именно там.

Монк нахмурился. Джада подумала было, что он собирается ей возразить, однако на самом деле его беспокойство было вызвано другим. Все дело было в спутниковом телефоне.

– Нет сигнала…

– Возможно, всему виной энергия, излучаемая этой штукой, – задумчиво промолвила Джада, рассуждая вслух. Она указала на каменную груду неподалеку. – Попробуйте отойти подальше. А я постараюсь придумать что-нибудь, чтобы изолировать энергию устройства, раз нам придется с ним путешествовать.

Дункан, вытершийся и одевшийся, присел на корточки рядом с ней.

– Выдернув эту штуковину, я провел рукой над оставшимися обломками и не смог обнаружить никаких следов энергии. Похоже, вся она сосредоточена только в этом кожухе.

– Это разумно.

– Почему?

– Потому что это самое сердце «Глаза Бога», то, в честь чего спутник получил свое название.

Внимательно осмотрев кожух, Джада ощупала его стенки и наконец отыскала защелку. Открыв ее, осторожно разделила кожух на две половинки, соединенные петлей, открывая то, что он оберегал.

Дункан склонился ближе.

Внутри, отражая свечение экрана компьютера, лежала сфера из чистого кварца размером с волейбольный мяч. Хотя на взгляд определить это было невозможно, сфера имела практически идеальную форму.

– Это гироскоп, вращавшийся в сердце спутника, – объяснила Джада. – С его помощью мы измеряли искривление пространственно-временного континуума в окрестностях Земли.

– Но почему сейчас он заряжен энергией?

– Мне понадобится провести сотню экспериментов, чтобы подтвердить это, но одна теория у меня есть. Вращаясь в космосе и измеряя искривление пространства и времени, гироскоп отслеживал образование складки. Я считаю, что поток темной энергии, породивший эту складку, прошел сквозь нее и выплеснулся в глаз единственного наблюдателя.

– В хрустальную сферу.

– Превратив ее в самый настоящий глаз Бога.

– Но как это нам поможет?

– Если мы сможем…

Их внимание привлек странный свист – за которым последовал тупой шлепок чего-то твердого, ударившего в живую плоть.

Хайду, стоявшая спиной к скалам, медленно опустилась на колени.

Схватившись руками за живот.

И за торчащий из него стальной наконечник стрелы.

Глава 22

19 ноября, 17 часов 55 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Вигор возбужденно расхаживал вокруг длинного стола для совещаний в гостиничном номере. Сердце его тяжело колотилось, в глазах – резь от усталости. На протяжении последнего часа пожилой прелат разрывался между радостью по поводу того, что Грею удалось вернуть похищенные реликвии, и отчаянием, вызванным своею неспособностью решить эту восьмисотлетнюю загадку.

Внимание всех присутствующих было приковано к столу, в середине которого стоял зловещий корабль, сделанный из человеческих костей и желтовато-бурой кожи.

Вигор битый час разглядывал в мощную лупу реликвию, привезенную с Аральского моря. От лежащей рядом с ней серебряной шкатулки до сих пор исходил запах соли – горькое напоминание об утрате друга.

Иосип пожертвовал всем, чтобы найти этот древний артефакт.

И что это дало?

После целого часа исследований Вигор так и не смог прийти к какому-либо твердому заключению, если не считать восхищения мастерством ремесленника. Отбеленные ребра были выварены, чтобы лучше гнулись. На них были старательно вырезаны волны, а также великое множество рыб, птиц и даже тюленей – последние резвились в море, высоко выпрыгивая из воды. Паруса, отделанные сплетенным человеческим волосом, были собраны складками, как у китайских джонок эпохи династии Сун, что соответствовало времени Чингисхана.

Но что все это значило? Куда вели эти хлебные крошки? Мучась над решением проблемы, Вигор раскрыл на столе переносной компьютер, изучая все и вся, что могло стать ключом к разгадке, но раз за разом заходил в тупик.

Все сидящие за столом выжидательно смотрели на него, но, наверное, эта загадка была выше его сил. Вигор в сотый раз пожалел о том, что Иосипа нет рядом с ним. Ему теперь как никогда требовался безумный гений друга.

– Поскольку это китайский корабль, – нарушил молчание Грей, сидящий рядом с Сейхан, – он должен указывать на какое-то место в Китае.

– Необязательно. Чингисхан восхищался наукой и ремеслами покоренных народов. Он впитывал и принимал все: порох, компас, счеты… Определенно, Чингисхан должен был оценить искусство китайских корабелов.

– И все же это рыбацкое судно, – продолжал Грей, указывая на затейливую резьбу. – Не говорит ли это о том, что тайник находится где-то на побережье Тихого океана или Желтого моря?

– Согласен. И это побережье действительно обозначает самые восточные пределы империи Чингисхана.

И снова в голове у Вигора прозвучали слова его друга: «Я уверен в том, что Чингисхан приказал своему сыну превратить весь мир в его могилу, распространив свое духовное влияние от одного конца Монгольской империи до другого».

Иосип был прав. Голова Чингисхана была торжественно погребена в Венгрии, обозначая самую западную границу владений его сына. Затем этот корабль из костей был спрятан на Аральском море, отметив западные пределы территории, завоеванной самим Чингисханом. Поэтому вполне разумно, что следующая точка должна находиться где-то на восточных рубежах.

Тут оставалась только одна проблема, и Вигор высказал ее вслух.

– Если мы правы, то искать надо вдоль береговой линии, которая протянулась почти на тысячу миль. С чего хотя бы начинать поиски?

– Быть может, нам нужно передохнуть, – подала голос Рейчел, сидящая напротив. – Прочистить головы, чтобы набраться свежих сил.

– Мы не можем терять время, – резко ответил Вигор и тотчас же пожалел о своем тоне. Подойдя к племяннице, он ласково потрепал ее по плечу, извиняясь за резкость, и продолжил расхаживать по комнате.

Что-то ворочалось у него в подсознании, не давая покоя. С другой стороны, шов на животе отзывался обжигающей болью на каждый шаг, мешая думать.

«Быть может, Рейчел права, и нам действительно имеет смысл немного прерваться».

– Голову Чингисхана похоронили в Венгрии, – нахмурившись, заговорил Грей, стараясь выразить еще не до конца сформировавшуюся мысль. – И, поскольку корабль сделан из ребер, он представляет грудь Чингисхана.

– Или, что более вероятно, его сердце, – поправил Вигор, снова ощутив не дающее покоя чувство.

– Голова и сердце, – пробормотал Ковальски, растянувшийся на диване, закрыв глаза рукой. – Полагаю, это означает, что нам осталось только найти ноги этого парня.

Вигор пожал плечами. Это было похоже на правду.

Голова, сердце, ноги.

Он снова услышал слова Иосипа.

«…распространив свое духовное влияние от одного конца Монгольской империи до другого».

Вигор остановился так резко, что ему пришлось ухватиться за спинку пустого стула, чтобы удержаться на ногах. Он внезапно осознал, что ему нужно обратить внимание не на слова своего друга.

– Ты был мудр, безумец, – пробормотал он. – А я – глупец!

Неудивительно, что на лице умирающего Иосипа была такая скорбь. Он сожалел не о том, что не сможет сам пройти эту дорогу до конца, – хотя, наверное, отчасти дело было и в этом. Но гораздо больше его тревожило то, что он не видел понимания в глазах своего друга.

– Он нашел ответ! – воскликнул Вигор.

– Что вы хотите сказать? – спросила Рейчел. – Вы имеете в виду брата Иосипа?

Монсеньор Верона положил руку на грудь, ощущая удары сердца. Иосип взял его за эту самую руку и положил ее на свою окровавленную грудь – не просто в знак прощания, но чтобы единственным доступным способом выразить какую-то мысль, перед смертью сообщить ключ к разгадке.

– Голова, сердце, ноги, – повторил Вигор, похлопав себя по груди, подчеркивая середину этого рефрена. – Мы смотрели на все не с той стороны!

– То есть? – встрепенулась Рейчел.

– Голова обозначала рубежи владений сына Чингисхана, представляя будущее Монгольской империи после смерти ее основателя. Сердце воплощало завоевания самого Чингисхана, сделанные им при жизни, то есть настоящее. Теперь же нам нужно найти тот ориентир, где Чингисхан впервые ступил ногой на землю, где сделал себе имя, символизирующий прошлое.

– Голова, сердце, ноги, – задумчиво произнес Грей. – Будущее, настоящее, прошлое.

Вигор кивнул, опускаясь в кресло перед раскрытым компьютером.

– Чингисхан не поручал своему сыну разбросать его тело от одного края империи до другого в географическом смысле. Он хотел пройти от прошлого через настоящее к будущему.

Вскочив с места, Рейчел порывисто пожала дяде руку.

– Блестяще!

– Пока что рано говорить это слово. – Вигор застучал по клавиатуре компьютера. – Сейчас я чувствую себя полным глупцом, поскольку Иосип перед смертью только что вслух не сказал мне это. И нам еще нужно применить эти знания, чтобы определить, где продолжать поиски.

– Вы обязательно решите эту загадку.

Вигор вывел на экран карту с обозначением границ монгольской империи при Чингисхане.



– Здесь показаны рубежи владений Чингисхана, – объяснил он, – простиравшиеся от Тихого океана до Каспийского моря. Но овал на севере Монголии, выделенный более темным цветом, показывает территорию, которой великий хан владел, только придя к власти. – Он постучал по экрану.

– Все равно это очень обширный район, – заметил Грей, заглянув ему через плечо.

– И он лишен выходов к морю, – добавил Вигор. – Как видно, первоначально владения Чингисхана не доходили ни до Тихого океана, ни до Желтого моря.

– Тогда каким же образом может служить указанием корабль? – спросил Грей, кивая на реликвию.

Увеличив масштаб карты, Вигор постучал пальцем по обширному водоему в северной части овала.

– Вот каким, – объяснил он. – Озеро Байкал.

– Чем примечательно это озеро? – Прищурившись, Грей обвел взглядом закрашенную голубым цветом фигуру в форме полумесяца. – Что вам о нем известно?

– Только то, что я сейчас вижу на экране, – ответил Вигор, подытоживая вслух прочитанное. – Это самое древнее и самое глубокое озеро в мире. В нем содержится больше двадцати процентов мировых запасов пресной воды. В древности оно было у монголов главным местом рыболовного промысла… каковым остается и поныне[70].

Грей снова вгляделся в резные изображения на бортах костяного судна.

– Тогда я понимаю, почему на судне вырезаны рыбы. Но что насчет этих резвящихся?..

– Тюленей? – торжествующе улыбаясь, подсказал Вигор. Он отодвинулся от стола, давая возможность всем увидеть изображение на экране компьютера: вытянутое черное тело, восседающее на валуне. – Позвольте представить вам нерпу. Единственный в мире вид тюленей, обитающий в пресной воде, и…

– Так, дайте-ка я сам догадаюсь, – перебил его Грей. – Нерпа встречается только в Байкале[71].

Улыбка Вигора растянулась еще шире.

У Грея зазвонил спутниковый телефон. Он взглянул на экран.

– Это из штаб-квартиры «Сигмы».

Прежде чем перейти в соседнюю комнату, чтобы переговорить без посторонних, он бросил Вигору:

– Постарайтесь разузнать об этом озере все возможное.

– Уже занимаюсь этим.

Задержавшись на мгновение, Вигор обратил взор к небу.

«Спасибо, друг мой!»


18 часов 18 минут

– И у вас нет никаких известий от Монка? – спросил Пейнтер.

– Абсолютно никаких. – Грей удалился в спальню в целях конфиденциальности, но также чтобы не мешать Вигору собирать информацию об озере Байкал.

– Последние десять минут я тщетно пытаюсь с ним связаться, – сказал Пейнтер. – Никто не отвечает. Последнее сообщение от его отряда пришло, когда они поднимались верхом в горы.

– Здесь уже стемнело, – предположил Грей. – Быть может, все заняты обустройством лагеря?

Пейнтер устало вздохнул.

– Я рассчитывал проконсультироваться с доктором Шоу.

– Зачем?

– Только что поступило последнее заключение от специалистов РКЦ в Лос-Анджелесе. Я уже говорил, что физики отслеживали гравитационные аномалии на пути кометы, на которые впервые обратила внимание Джада?

– Точно. Вы упоминали про то, что их характер меняется.

– На самом деле они усиливаются. Так вот, специалисты подтвердили, что незначительные возмущения нарастают по силе прямо пропорционально приближению кометы к Земле.

– Вы боитесь, что комета столкнется с нами, так?

Такое столкновение не выходило за рамки возможного. В 1884 году комета Шумейкера-Леви столкнулась с Юпитером, а в следующем году другая комета должна была врезаться в Марс.

– Нет, – ответил Пейнтер, – по астрономическим меркам комета пройдет рядом с Землей, однако вероятность столкновения нулевая. Однако это не означает, что нам ничего не угрожает. На протяжении последних суток мы следим за ОЗО.

– За ОЗО?

– За околоземными объектами. Мы отслеживаем траектории всех астероидов, которые могут свернуть в сторону Земли вследствие возмущений, вызванных энергией проходящей мимо нас кометы. Своим движением она уже устроила настоящий космический бильярд, что привело к недавним метеоритным дождям.

– А также к тому, что произошло в Антарктиде.

– Совершенно верно. Вот почему я хотел посоветоваться с доктором Шоу. Она разбирается в гравитационных аномалиях, как никто другой. Специалисты РКЦ сходятся в том, что возрастающие возмущения могут спровоцировать самый настоящий метеоритный ливень, который обрушится на Землю в тот момент, когда комета будет находиться в ближайшей к ней точке. И специалисты НАСА докладывают, что на эти возмущения уже начинают откликаться некоторые весьма крупные астероиды.

Грей услышал в голосе директора «Сигмы» тревогу.

– Мы можем как-либо это предотвратить?

– Физики из РКЦ считают, что лучше всех на этот вопрос ответит доктор Шоу. У них крепнет уверенность в том, что аномалии гравитационного поля неспроста усиливаются в прямой зависимости от приближения кометы к Земле. Они полагают, что здесь, на планете, есть что-то такое, на что откликается энергия кометы.

– Похоже, Джада также убеждена в этом, – согласился Грей, внезапно радуясь тому, что согласился взяться за поиски похищенных реликвий. – Она считает, что древний крест, за которым мы охотимся, скорее всего, был сделан из осколка кометы, упавшего на Землю во время ее предыдущего появления. Он по-прежнему сохранил часть своей темной энергии, и они – крест и комета – связаны между собой на квантовом уровне.

– Следовательно, мы во что бы то ни стало должны найти этот артефакт.

Грей сообщил единственную хорошую новость.

– Кажется, у нас наконец-то появилась ниточка. Вигор как раз сейчас занимается этим. Но, на всякий случай, вы не могли бы попросить Кэт обеспечить нам переброску?

– Куда?

– В Россию, на озеро у юго-восточной границы, которое называется Байкал. Это приблизительно в трехстах милях к северу от того места, где мы сейчас находимся.

– Хорошо, мы этим займемся. Расстояние маленькое, дорога займет всего несколько часов, но вам все равно лучше поторопиться. У нас осталось всего сорок восемь часов до того момента, когда произойдут события, заснятые спутником.

Понимая всю срочность задания, Пирс завершил разговор. Вернувшись в зал, он застал всех столпившимися вокруг Вигора, сидящего за компьютером.

– В чем дело? – спросил Грей.

– Чем больше я изучаю Байкал, – сказал Вигор, оборачиваясь к нему, – тем больше убеждаюсь в том, что это – то самое место.

Рейчел улыбнулась, вспыхнув от возбуждения.

– Кажется, мы даже определили, где именно на Байкале искать.

– И где же? – спросил Грей, присоединяясь к остальным.

– Во-первых, согласно легенде, мать Чингисхана родилась на острове на Байкале.

– Еще один остров, – пробормотал Грей.

По крайней мере, в этом была какая-то закономерность. Первые реликвии были обнаружены в Венгрии на Бошорканизигете, Острове колдунов, затем последовала находка на острове посреди пересохшего Аральского моря.

– Он называется Ольхон, – объяснил Вигор. – Местные предания гласят, что мать Чингисхана родом как раз оттуда. Что вполне может соответствовать действительности.

Грей задумался. Если мы ищем место, откуда вышел Чингисхан, больше всего подходит как раз чрево его матери.

– Другая легенда гласит, что сам Чингисхан похоронен на этом острове, – продолжал Вигор. – Конечно, не стоит особенно доверять этим слухам. То же самое говорится про множество мест по всей Азии. Однако в этой же легенде упоминается о том, что вместе с Чингисханом было похоронено «великое оружие», способное уничтожить весь мир.

Рейчел кивнула.

– Возможно, именно эта легенда породила бытующую у монголов веру в то, что, если могила Чингисхана когда-либо будет обнаружена и вскрыта, миру наступит конец.

Грей почувствовал, как по его жилам разливается возбужденное предчувствие.

– С точки зрения практических реалий, – снова заговорил Вигор, – археологи обнаружили на Ольхоне огромное количество монгольского оружия и других предметов. Есть даже историческое свидетельство того, что во времена Чингисхана монгольские воины приходили на остров. Хотя никому не известно, чем они там занимались.

– Ольхон также является центром уникального шаманского культа, – добавила Рейчел. – Местные буряты, потомки древних монголов, исповедуют веру, представляющую собой смесь буддизма с натуралистическим анимизмом. Они верят в то, что на острове обитает великий покоритель Вселенной. Шаманы строго оберегают священные места, связанные с этим правителем, убежденные в том, что нарушение его покоя приведет к крушению мира.

То же самое гласит легенда о Чингисхане…

– И, наконец, – закончил Вигор, – кое-кто из тех, кто бывал на острове, сообщает о «всплесках энергии». Это их дословное выражение.

Рейчел кивнула.

– Возможно, эти люди обладали повышенной чувствительностью к энергии, исходящей от креста святого Фомы. Некоторые из них даже утверждают, что бывали в пещере, откуда открывается дверь в иные миры.

Грей вспомнил слова доктора Шоу о темной энергии и множестве Вселенных. У него также мелькнула мысль, не связаны ли эти «иные миры» с видениями святого Фомы.

– В таком случае нужно все проверить, – решительно заявил он. – Я уже попросил командование «Сигмы» обеспечить нашу переброску на Байкал.

– Но как насчет Монка и его людей? – спросила Рейчел.

Грей нахмурился. Вряд ли у них есть время на то, чтобы ждать остальных. Его группа потеряет полдня, дожидаясь возвращения отряда Монка из гор.

– Мы двинемся в путь, – принял решение он. – Свяжемся с Монком, как только появится возможность.

И все же его не покидало беспокойство.

Что случилось с группой Монка?

Глава 23

19 ноября, 18 часов 20 минут

по улан-баторскому поясному времени

Горы Хэнтэй, Монголия

Батухан сидел верхом на своем породистом жеребце. И всадник, и конь были облачены в кожаные доспехи, выполненные по старинному образцу. Голову Батухана венчал стальной монгольский шлем, закрытый спереди маской, сшитой из настоящей волчьей шкуры.

Необходимо было оставаться безымянным, особенно сейчас, когда назревало кровопролитие.

Туго натянутая тетива звенела у уха песнью смерти. Батухан проводил взглядом, как выпущенная им стрела вонзилась в спину женщины, стоявшей вверху на скале, и испытал ни с чем не сравнимое наслаждение, увидев, как та повалилась на колени. Он торжествующе усмехнулся под маской, чувствуя, как в висках громко стучит кровь.

– Великолепный выстрел, – одобрительно заметил сидящий рядом на своем коне Арслан.

Молодой воин также был в кожаных доспехах и стальном шлеме, однако его изуродованное лицо оставалось открытым. Щеку и лоб пересекали хирургические швы, соединившие разорванную кожу. Зрелище было жутким и зловещим.

– Санджара я оставил тебе, – сказал своему помощнику Батухан.

Поскольку на вершине скалы виднелись только две цели, он выбрал женщину. Как выяснилось, убийство доставляет такое же удовлетворение, как и секс. Санджара Батухан не тронул, понимая, что Арслан хочет придержать эту добычу на потом, чтобы не спеша насладиться местью.

Теперь на скале никого не осталось; противники в ужасе попрятались. Однако бежать им было некуда.

Батухан обвел взглядом дюжину всадников, растянувшихся цепочкой по погруженному в сумерки лесистому склону, который вел к плато наверху. Это были лучшие и самые преданные члены клана.

Двенадцать умелых воинов против трех мужчин и двух женщин.

Теперь женщина осталась только одна.

Конечно, по-хорошему, надо захватить последнюю женщину живьем, чтобы потом сполна отпраздновать победу, как это делали в прошлом воины Чингисхана. Это будет их законном правом, унаследованным от великих предков, заслуженной наградой за пролитую здесь кровь.

Пленницу можно будет убить позже.

Ударив коня пятками, Батухан выехал перед своими людьми. Высокий, широкоплечий, он выглядел верхом очень эффектно. Для каждого воина у него нашлось свое слово – как и подобает хорошему командиру, он готовил свои войска к бою, выказывая им уважение и получая его в ответ.

Объехав строй, Батухан вернулся к Арслану и указал вперед на плато. Окруженная обледенелыми обрывами добыча была в ловушке. Единственная дорога вниз вела через заросший лесом склон – или оставалось еще прыгать со скалы на острые камни. Больше бежать было некуда. Здесь произойдет самая настоящая бойня; крики жертв отразятся отголосками от окрестных гор, быть может, и от самой могилы Чингисхана, и дух великого вождя насладится кровью и ужасом.

Батухан крикнул во весь голос, понимая, что время скрываться прошло. Первая стрела уже нашла цель, пролив кровь.

– Йавья! – взревел он, издавая старинный боевой клич. – Йавья-а!


18 часов 33 минуты

Услышав донесшийся снизу гул копыт, Дункан присел на корточки рядом с Санджаром. Они укрылись за грудой камней у границы снегов.

Джада оставалась с другой стороны крутой осыпи, у берега озера, где ей пока что ничего не угрожало. Дункан оставил ей пистолет, быстро показав, как им пользоваться. Джада, как могла, обработала рану Хайду. Девушка осталась жива, но ей срочно требовалась медицинская помощь.

Убедившись, что обе женщины в относительной безопасности, Дункан и Санджар присоединились к Монку, укрывшемуся с противоположной стороны каменного завала. Они быстро приготовились к бою, понимая, что их ждет впереди. Первая стрела была выпущена для того, чтобы всех запугать, устрашить зрелищем пролитой крови. В прошлом это была распространенная тактика у монгольских воинов – так объяснил Санджар.

Услышав зычный боевой клич, призыв к атаке, раскатившийся эхом по горам, Санджар поторопил Дункана.

– Привяжи это к путам Геру – к кожаному ремешку у него на лапе.

Взяв свою промокшую насквозь повязку на голову, Дункан пропустил в нее полоску кожи и быстро закрепил узлом. Санджар держал кречета с накрытой головой, дожидаясь, когда Дункан закончит.

– Выпускай! – крикнул Рен.

Сорвав колпачок, Санджар отправил сокола в небо. Отпрянув от потока воздуха, поднятого мощными крыльями, Дункан прильнул к раскрытому на коленях компьютеру. Кречет сделал круг над лесистым склоном внизу, позволяя в прямом смысле взглянуть на него с высоты птичьего полета. На экране, яркость которого была уменьшена до предела, Дункан увидел изображение, поступающее с крохотной видеокамеры на повязке. На открытом воздухе оно было даже лучше, чем под водой.

Кречет взмыл высоко над вершинами деревьев, описывая широкие круги. Дункан, как мог, постарался пересчитать скачущих всадников. У него получилось, что их не меньше двенадцати; и кони, и наездники в полном боевом снаряжении. Больше он никого не разглядел.

Дункан связался по рации с Монком, который покинул укрытие осыпи, чтобы подготовить встречу приближающемуся отряду.

– Их не больше чертовой дюжины, – доложил он. – Все верхом. Я вижу луки, мечи и несколько автоматов.

Судя по всему, в соблюдении старинных традиций есть свои законы.

– Понял, – ответил Монк. – Оставайтесь на месте.

Высунувшись из-за валуна, Дункан увидел, что его напарник присел на корточки рядом с камнепадом, быстро закладывая заряды взрывчатки в нижнюю кромку осыпи и вставляя в них беспроводные детонаторы. Эта взрывчатка предназначалась для того, чтобы уничтожить обломки спутника в том случае, если их не удастся забрать с собой. Секретные военные технологии ни в коем случае не должны были попасть в руки китайцев или русских.

Однако ситуация изменилась.

Замысел заключался в том, чтобы укрыться наверху и заманить нападавших к противоположному концу камнепада, где оставались Джада и Хайду. Как только те окажутся в узком проходе между осыпью и обрывом, можно будет взорвать заряды, уничтожив как можно больше врагов и одновременно перекрыв остальным дорогу к озеру и тем самым на какое-то время обезопасив женщин. А с теми врагами, которые останутся по эту сторону завала, разберутся мужчины. Конечно, соотношение сил будет не ахти каким, однако выбора все равно не было.

Для осуществления этого плана потребуется очень точно рассчитать нужный момент времени.

Вот для чего понадобился глаз в небе.

Пока Монк спешил обратно в укрытие, Дункан следил за экраном. Он обратил внимание на всадника, скачущего во главе приближающегося отряда, на голове которого было надето что-то вроде волчьей морды. Судя по всему, на этот раз Повелитель Синих Волков решил лично замарать свои руки в крови.

– Они уже совсем близко, – шепнул Дункан.

Все трое присели ниже, прячась от всадников, которые преодолели последний участок склона и вырвались на плато.

На экране было видно минутное замешательство. Всадники сгрудились; один вскинул к плечу автомат, остальные натянули луки. Никого не обнаружив, предводитель указал на осыпь и озеро за ней.

– Урагша! – приказал он, что, вероятно, означало «вперед».

Выхватив из ножен кривой меч, Повелитель Синих Волков повел своих воинов к озеру.

«Отлично», – подумал Дункан. Быть может, если удастся убить предводителя, остальные обратятся в бегство.

Положив большой палец на кнопку взрывателя, Монк не отрывал взгляда от экрана, выжидая, когда головные всадники окажутся в узком проходе между завалом и краем обрыва.

«Давай!» – мысленно произнес Дункан.

Словно услышав его, Монк нажал кнопку.

Ничего не произошло.

По крайней мере, ничего значительного.

Приглушенно хлопнул детонатор, вспыхнув искрой в темноте. Звук испугал ближайшую лошадь, и та понеслась, наткнувшись на ту, что впереди. Остальные лошади отпрянули назад, оставшись по другую сторону осыпи.

– Должно быть, первый детонатор вывалился из заряда, – пробормотал Монк. – Вот к чему приводит работа в кромешной темноте, черт побери!

Переключив взрыватель на следующий детонатор, он снова нажал кнопку.

На этот раз плато сотряс мощный взрыв. Сорвавшийся со скал наверху снег обсыпал все вокруг.

Монк не медлил ни мгновения. Один за другим он быстро взорвал третий и четвертый заряды. От оглушительного грохота у Дункана зазвенело в ушах. Лошади заржали, поднимаясь на дыбы; кое-кто из всадников слетел с седла.

– Пошли! – приказал Монк.

Поднявшись из укрытия, все трое открыли стрельбу.

Нажимая на спусковой крючок пистолета, Дункан молил бога о том, чтобы с Джадой и Хайду все было в порядке.


18 часов 39 минут

С противоположного берега озера Джада наблюдала за тем, как из-за каменистой осыпи показались трое мчащихся во весь опор всадников, первый – в устрашающей волчьей маске. Мгновением раньше она услышала хлопок, похожий на выстрел. Затем один за другим прогремели три взрыва, и молодая женщина испуганно сжалась, закрыв лицо руками. Здоровенные валуны разлетелись вдребезги, поднимая облака дыма и пыли. Сверху покатились камни, полностью перегораживая подход к озеру. Маленькие камешки пролились дождем, поднимая всплески на воде или отскакивая рикошетом от гранитной полки.

Джада затаила дыхание в надежде на то, что взрывы заставят троих всадников развернуться назад, – но вот из клубящегося дыма вырвались три объятые паникой лошади.

Воспользовавшись удобным моментом, Джада стала стрелять, снова и снова нажимая на спусковой крючок. Ей еще никогда не приходилось стрелять из пистолета и вообще из какого-либо оружия, поэтому она предпочла количество качеству.

И все же ей удалось поразить одну лошадь. Та попятилась назад, и всаднику пришлось приложить все силы, чтобы удержаться в седле. Это оказалось ошибкой. Раненая лошадь, отпрыгнув вслепую назад, сорвалась с обрыва, увлекая вместе с собой и человека. Сквозь отголоски пистолетных выстрелов прорвался пронзительный крик ужаса.

Джада продолжала стрелять. Еще один удачный выстрел попал в горло второму всаднику, уже поднявшему лук. Свалившись с седла, он плюхнулся ничком в воду и затих.

Но третий всадник, не задетый пулями, ринулся прямо на Джаду, высоко подняв кривой меч. Волчья маска, скрывавшая его лицо, придавала ему вид безжалостной силы природы.

Джада снова нажала на спусковой крючок, но тот не двинулся с места, – затвор отошел назад и остался в таком положении. Дункан объяснил, что это значит.

Кончились патроны.

Всадник летел вперед; острая сталь сверкала в лунном свете.

Но тут у Джады над плечом просвистела стрела, задев оперением ей ухо. Острый наконечник вонзился лошади в шею.

Благородное животное повалилось на всем скаку, перебрасывая всадника через голову прямо к Джаде. Молодая женщина отползла на четвереньках в сторону. Обернувшись, она увидела, что Хайду пытается вставить в тетиву новую стрелу, однако уже первый выстрел отнял у девушки последние силы. У нее дрожали пальцы, по лицу струился блестящий пот. Лук выпал из слабеющей руки.

Всадник поднялся на ноги. У него за спиной лошадь повалилась на бок, заливая камни липкой кровью из перебитой сонной артерии.

Хайду с сожалением посмотрела на умирающее животное; несомненно, целилась она не в него. Ее целью был человек, который сейчас приближался к женщинам, сжимая в руке меч. Другая его рука лежала на кобуре пистолета.

Хайду повернулась к Джаде. В ее взгляде больше не было жалости.

– Беги…

Воспользовавшись советом, доктор Шоу вскочила на ноги и бросилась в озеро.

Ее погружение в воду сопровождал злорадный смех.

И она, и ее преследователь прекрасно понимали: куда ей бежать?


18 часов 43 минуты

Рен бежал сквозь беспорядочное скопление людей и лошадей. Каменный обвал оставил по эту сторону восемь человек, вооруженных мечами и автоматами. Выскочив из засады, Дункан, Монк и Санджар в первые мгновения смятения расправились с половиной.

Теперь наступила гораздо более опасная стадия игры.

Один из боевиков, спешившись на краю плато, распластался на земле и прицельными выстрелами вынудил Дункана и его товарищей перейти к обороне. На открытой местности он перебил бы их, как форель в бочке, – но восемь лошадей и приятели стрелка обеспечивали хоть какое-то укрытие.

Вот если бы только эти проклятые укрытия не двигались и не пытались тебя убить…

Увертываясь от пули, рикошетом ударившей ему под ноги, Монк налетел на Дункана. Оба юркнули за лошадь, стараясь отдышаться. Рен схватил жеребца за уздечку, удерживая его на месте, чтобы защититься от стрелка.

Через мгновение к ним присоединился Санджар.

– Дунк, займись этим снайпером, – выдохнул Монк.

Никаких возражений… этот тип уже порядком всем надоел.

– А мы с Санджаром попробуем перебраться через стену, – добавил Коккалис, указывая на каменный завал.

Только что со стороны озера донеслись частые выстрелы. Трое всадников успели проскочить через проход до взрыва зарядов. Кому-то нужно идти на помощь Джаде и Хайду.

Дункан все понял. Для этого необходимо сначала разобраться со стрелком. Монку и Санджару ни за что не удастся перелезть через осыпь под прицельным огнем боевика.

– Задача ясна, – сказал Дункан. – Но мне придется одолжить эту лошадь… и шлем вот у этого парня.

Стащив шлем с лежавшего рядом убитого боевика, он водрузил его себе на голову, вставил ногу в стремя и, дождавшись кивка Монка, вскочил в седло. Схватив поводья, развернул жеребца в сторону стрелка и пустил его галопом. Кожаные доспехи захлопали в такт ударам копыт.

Дункан низко пригнулся к шее коня в надежде на то, что стрелок увидит только лошадь и шлем. Боевик выстрелил – но он целился в движение за спиной у Дункана, заметив бросок Монка и Санджара к завалу.

Дункан сосредоточился на вспышках выстрелов в темноте, подгоняя коня, понимая, что у него будет всего один шанс. Копыта гремели по граниту, шея жеребца покрылась бисеринками пота.

Наконец Дункан добрался до стрелка. Он успел увидеть его лицо и понял, что тот слишком поздно разгадал его уловку. В самый последний момент жеребец попытался отклониться в сторону, но Дункан крепко держал поводья. Восемьсот фунтов живого веса прошлись по распростертому телу боевика, сокрушая кости и топча мягкие ткани.

По инерции жеребец промчался дальше, вниз по склону. Дункану потребовалось какое-то время, чтобы остановить его, развернуться и поехать назад. Он соскочил с седла – не проверить стрелка, затоптанного насмерть, а чтобы забрать у него автомат и в корне изменить ситуацию на поле боя.

К сожалению, один удар копыта пришелся как раз по автомату, разбив приклад и погнув ствол. Отшвырнув бесполезное оружие, Дункан посмотрел в очки ночного видения, ища своих товарищей.

Он достаточно быстро отыскал взглядом Монка, стоящего с дымящимся пистолетом у безжизненного тела рядом с осыпью. Санджар тем временем успел перерезать другому нападавшему горло. Тут одна из лошадей сместилась в сторону, и Дункан увидел последнего боевика, появившегося за спинами его товарищей.

– МОНК! – заорал он.

Однако его предостережение потонуло в ржании и топоте копыт.

Дункану оставалось лишь бессильно смотреть со стороны, как боевик вонзил кривой меч в спину Санджару, после чего другой рукой направил автомат на Монка. Рен узнал нападавшего, несмотря на то что его лицо было обезображено.

Арслан.

Дункан пустился бежать со всех ног, сознавая, что не успеет.


18 часов 47 минут

Победой нужно насладиться сполна.

Батухан стоял над молодой монголкой, еще совсем девочкой. Ее живот был залит кровью. Она неплохо владела луком, раз смогла одной стрелой завалить коня. Приставив меч к ее груди, Батухан слегка надавил на него, проткнув ткань и кожу и уткнувшись кончиком в грудину.

Лицо девушки исказилось от боли, но она продолжала смотреть ему в глаза.

Крепкая, упорная.

У Батухана мелькнула искра гордости за свой народ. Однако это не помешает ему убить дерзкую девчонку. Он вспомнил свое любимое высказывание Чингисхана: «Мне недостаточно победить – остальные должны потерпеть поражение».

Этой девчонке он дарует быструю смерть.

Американка будет умирать долго.

В другой руке Батухан держал пистолет, направленный в сторону озера. С беззащитной женщиной можно будет расправиться не торопясь. Ей некуда бежать, у нее нет оружия, чтобы защитить себя.

Ухмыляясь под маской, Батухан наклонился вперед, готовый погрузить острие меча в живое тело, – и тут у него за спиной раздался громкий всплеск.

Обернувшись, он увидел черную фигуру, поднявшуюся из озера, – нубийскую богиню, которая набросилась на него, замахнувшись смертоносной полоской стали.


18 часов 49 минут

Джада что есть силы опустила гвоздодер на голову чудовища, готовая снести ее с плеч.

Нырнув в озеро, она вспомнила, что Дункан, вскрыв корпус спутника, оставил гвоздодер на дне. Пусть пистолетом она владела неважно – но несколько лет занятий триатлоном развили ей легкие и научили ее плавать. Переплывая озеро, Джада сделала несколько вдохов, поднимаясь на поверхность на спине, высовывая только губы и рот, чтобы глотнуть воздух. Добравшись до места, она нырнула на глубину и без труда отыскала гвоздодер в лунном свете, проникающем сквозь прозрачную воду озера.

Затем Джада поплыла назад, скользя у самой поверхности, рассчитывая на то, что ее скроет свет звезд, отраженный от водной глади.

Она дождалась, чтобы мужчина в маске повернулся к ней спиной, и тогда выскочила из воды и набросилась на него. Но, предупрежденный в самое последнее мгновение, тот успел чуть сместиться в сторону, и удар пришелся по макушке шлема.

Сталь зазвенела о сталь.

Шок разлился по руке Джады до самого плеча, онемевшие пальцы выпустили гвоздодер, звякнувший о камень.

И все же мощный удар, оставивший вмятину на шлеме, заставил мужчину в маске отшатнуться назад. Он выронил меч, у него задрожали ноги, – но, к несчастью, пистолет он удержал.

Мужчина направил пистолет Джаде в грудь, другой рукой сбрасывая с головы помятый шлем. Он произнес ругательство на своем родном языке. Его лицо оставалось маской, но только теперь это была маска ярости и жажды мести.

Он взвел курок – и вдруг вздрогнул от боли и тяжело рухнул на колени.

Лежавшая у него за спиной Хайду держала подобранный меч, алый от крови: она полоснула владельца, выронившего оружие, сзади по ногам, там, где они не были защищены доспехами, перерезав ему сухожилия.

Ударом ноги, обутой в хлюпающий водой ботинок, Джада выбила пистолет из руки несостоявшегося убийцы. Описав дугу в воздухе, оружие плюхнулось в воду. Затем молодая женщина подобрала с земли гвоздодер и полоснула им наискось снизу вверх, раскроив мужчине подбородок. Голова его отлетела назад – и тотчас же за ней последовало все тело.

Оглушенный, он упал на камни, обливаясь кровью.

Поспешив к Хайду, Джада помогла ей подняться на ноги.

Однако опасность еще не миновала.


18 часов 52 минуты

Паника замедлила течение времени. Движения Дункана стали вязкими. У него перед глазами застыла жуткая картина: Санджар, пронзенный насквозь кривым мечом, Арслан направляет автомат в спину Монку, а тот оборачивается слишком медленно.

Камни под ногами были скользкими от крови людей и животных. Вокруг метались огромные перепуганные тени.

Не успеть…

Санджар упал на колени – затем поднял взгляд и крикнул:

– ГЕРУ!

Арслан вздрогнул, услышав эту кличку. Отпрянув назад, он пригнулся и вскинул автомат вверх, защищаясь от кречета.

Но умной птицы не было в воздухе.

Воспользовавшись замешательством, Монк развернулся и поднял пистолет.

Но Санджар уже вскочил на ноги. В руке у него был кинжал, и этот кинжал он погрузил в горло Арслана по самую рукоятку.

Молодой охотник напугал своего вероломного брата призраком своего любимца, понимая, что Арслан, изувеченный кречетом, при упоминании клички птицы впадет в панику.

Санджар повалил Арслана вниз, поворачивая кинжал в ране. Изо рта и носа поверженного врага пульсирующими спазмами хлынула кровь, тело обмякло, глаза остекленели. Санджар оттолкнул труп – и сам упал навзничь на землю. Под ним быстро набежала темная блестящая лужица.

Наконец добежав до них, Дункан опустился на колени рядом с Санджаром, однако тут его опередили.

Крылатая тень камнем свалилась вниз, и прекрасная птица опустилась на грудь своего хозяина. Заклекотав, кречет наклонил голову, проведя перьями по подбородку и щеке Санджара.

Умирающий поднял руки, чтобы приласкать птицу. Негнущиеся пальцы сняли кожаные путы с лап Геру. Санджар поднес кречета к губам и что-то шепнул ему.

Попрощавшись, он уронил голову назад и, слабо улыбаясь, устремил взор в ясное звездное небо. Какое-то мгновение Санджар лежал так; затем его руки обмякли и разжались, освобождая верного друга.

Взмахнув крыльями, Геру взмыл вверх.

Казалось, Санджар смотрел птице вслед, провожая ее, – но на самом деле его уже тоже здесь не было.


19 часов 10 минут

Страх подталкивал всех шевелиться быстрее.

Переодевшись в сухую одежду, Джада торопливо закрепляла на лошади сумку с гироскопом. Столько крови было пролито ради этого обломка спутника! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы все эти жертвы оказались напрасными.

Бедный Санджар…

Работая, Джада держалась спиной к месту кровавого побоища, стараясь не думать об этом. Однако от смрада смерти никуда нельзя было деться. Совсем рядом на камнях валялся растоптанный труп.

Несколько минут назад Джада с бесконечным облегчением увидела Дункана, который перелезал через каменную осыпь, спеша на помощь. Он опоздал, но свою вину частично искупил тем, что помог Джаде переправить Хайду на другую сторону.

Монк тотчас же занялся раненой девушкой. Очевидно, он был квалифицированным медиком. Воспользовавшись аптечкой первой помощи, Коккалис быстро обработал рану. Он выдернул из нее стальной наконечник и сделал то же самое с оперенным концом, однако деревянное древко, пронзившее живот насквозь, оставил на месте, побоявшись его извлечь. Затем он наложил на живот тугую повязку, оставив торчать обломанные концы стрелы.

– Приготовиться выступить в путь! – окликнул товарищей Монк, закончив готовить Хайду к обратной дороге к цивилизации.

Кивнув, Дункан направился к своей лошади. Он наблюдал за лесом внизу на склоне в очки ночного видения. В ночном лесу могли скрываться другие боевики, а может быть, сюда спешило подкрепление.

Однако не только эти опасения заставляли всех торопиться.

Из темного леса, подобно пару из перегретого котла, вырвался вой, нарастающий все громче. Серых хищников привлек запах крови и свежего мяса.

Медлить было нельзя.

Монк передал Хайду вскочившему в седло Дункану. Тот положил девушку себе на колени, готовясь везти ее по горной тропе.

Джада взобралась на лошадь. У нее имелась своя причина поскорее покинуть горы. Она держала руку на кожухе гироскопа. Если этот приз, доставшийся с таким трудом, содержит какие-то ответы, необходимо оказаться в безопасности, возвратиться в Штаты, в свою лабораторию.

И как можно скорее.

Теперь уже ничто не могло ее остановить.

Монк махнул рукой, указывая вниз.

– Пошли!


19 часов 25 минут

Батухан очнулся от раскатов грома.

Он лежал на животе на берегу затянутого паром озера.

Еще не пришедший в себя, Батухан перекатился на спину и нахмурился, увидев над головой безоблачное небо.

Это не гроза…

У него в голове немного прояснилось, и он узнал затихающие вдали отголоски топота копыт.

– Подождите! – слабо прохрипел Батухан, испугавшись, что его люди бросили его.

Одно это восклицание огненной болью разлилось по нижней челюсти. Вскинув руку, Батухан обнаружил, что подбородок у него рассечен и залит кровью. Память постепенно вернулась к нему.

Долбаная сучка…

Батухан поднялся на ноги – точнее, попробовал подняться. Икры откликнулись нестерпимой болью. Батухан недоуменно уставился на свои окровавленные конечности, не понимая, почему они отказываются ему повиноваться. Ощупав рукой огонь, пылающий ниже колен, он обнаружил глубокие резаные раны, которые рассекли сухожилия и превратили ноги в бесполезные придатки, не способные держать вес его тела.

Нет!..

Нужно подать сигнал своим людям.

«Должно быть, бестолочи посчитали меня убитым».

Батухан медленно потащил свою налившуюся свинцом тушу к упавшему коню, волоча ноги, подтягиваясь на руках. Каждое движение являлось для него новой пыткой. На лбу собирались бисеринки пота, по рассеченному подбородку струилась кровь. Батухану казалось, что вся нижняя половина его тела горит огнем.

«Надо только добраться до телефона…»

И тогда все будет в порядке. Можно будет отдохнуть в ожидании помощи.

Подняв голову, Батухан увидел тень, мелькнувшую на противоположном конце озера, за каменным оползнем.

Там кто-то есть.

Батухан вскинул руку – и тут услышал утробное рычание.

Через груду камней устремились черные тени, бесшумно спрыгивая вниз.

Волки.

Батухан ощутил первобытный ужас.

Только не это…

Он пополз к краю обрыва, готовый принять быструю смерть от собственной руки, только чтобы его не разорвали на части живьем. Его бесполезные ноги лишь мешали ему, оставляя за собой кровавый след. Зловещие тени приближались. Для таких крупных зверей волки двигались совершенно беззвучно.

Но вот наконец Батухан добрался до обрыва и перевалился через край, испытывая какое-то странное облегчение. И тут вдруг кто-то схватил его за руку. Мощные челюсти стиснули запястье, прокусывая мягкие ткани и впиваясь в кость.

Другая пасть схватила кожаные доспехи на руке, останавливая падение. Сильные ноги и могучие сердца вытащили Батухана из пропасти.

Новые зубы нашли его тело, перекатывая его на спину.

Батухан увидел прямо перед собой вожака стаи, который склонился над ним, оскалив пасть и обнажив острые зубы и длинные клыки.

И это была не маска.

Это было истинное лицо Чингисхана.

Безжалостное, неумолимое, беспощадное.

Без предупреждения волки набросились на Батухана.

Глава 24

19 ноября, 07 часов 52 минуты

по восточному поясному времени

Вашингтон

На противоположном конце земного шара Пейнтер стоял у себя в кабинете, уставившись на небо. В буквальном смысле. Большой жидкокристаллический экран, закрепленный на стене, показывал здоровенный черный камень на фоне звезд. Поверхность камня была покрыта сколами и трещинами, как лицо закаленного в боях воина.

– Это изображение было получено несколько минут назад с помощью инфракрасного телескопа в лаборатории НАСА на Гавайских островах, – объяснила стоящая за спиной Пейнтера Кэт. – Официально астероид обозначается одним только номером 99942, но все называют его Апофисом, в честь древнеегипетского божества тьмы и хаоса Апопа. В прошлом его уже однажды объявляли нарушителем спокойствия – он стал первым и единственным астероидом, чей индекс по Туринской шкале вероятности столкновения был поднят с единицы до двойки.

– По Туринской шкале?

– Это метод оценки риска столкновения с Землей какого-нибудь космического тела. Ноль означает, что опасность отсутствует. Десять – стопроцентное столкновение.

– И этот Апофис стал единственным астероидом, чей индекс был повышен до двух?

– Какое-то время он непрерывно рос и достиг четырех. Тогда риск столкновения с Землей составлял одну шестьдесят четвертую. Но после этого индекс Апофиса снова понизился и оставался неизменным – до недавнего времени.

– Из Ракетно-космического центра в Лос-Анджелесе никаких известий?

– Ученые отслеживают гравитационные аномалии вдоль траектории кометы, просчитывают ее влияние на пространство и наблюдают за самыми крупными ОЗО на ее пути. Такими, как Апофис. В настоящий момент, если гравитационное воздействие поля кометы останется постоянным и больше не возрастет, индекс Апофиса остается на уровне твердой пятерки, что означает достаточно высокую опасность. Но если масштабы аномалий по мере приближения кометы будут возрастать, индекс астероида по Туринской шкале поползет вверх.

Пейнтер пристально посмотрел на свою помощницу.

– И как высоко он может подняться?

– В РКЦ считают, что он достигнет красной зоны. Восемь, девять или даже десять.

– А какая разница между этими верхними значениями?

– В одном случае это будет просто катастрофа со многочисленными жертвами. В другом – полное уничтожение планеты.

– Индекс десять.

Кивнув, Кэт указала на экран.

– Апофис имеет в поперечнике свыше трехсот метров и обладает массой в сорок мегатонн. Вот что нацелено на Восточное побережье, если предварительные расчеты верны.

– Но я полагал, что Восточное побережье должно подвергнуться удару нескольких маленьких метеоритов, а не одного большого.

– Эксперты РКЦ считают, что Апофис взорвется в верхних слоях атмосферы, и его обломки засыплют Восточное побережье. И спутник показал нам последствия этой бомбардировки.

Пейнтер читал складки на лице Кэт, как раскрытую книгу. Ее беспокоило что-то еще.

– Что ты недоговариваешь?

– Временные сроки. – Кэт повернулась к нему лицом. – Изображение со спутника показывает момент времени, отстоящий от настоящего на шестьдесят четыре часа. Но, как я уже сказала, это последствия. По масштабам пожаров, густоте дыма и степени разрушений специалисты РКЦ подсчитали, что собственно столкновение произойдет от шести до восьми часов до этого.

– То есть у нас еще меньше времени на то, чтобы предотвратить столкновение.

– И не просто на шесть-восемь часов.

– Что ты хочешь сказать?

– Я вам уже говорила, что, даже если нам каким-то образом удастся «выключить» комету, индекс Апофиса все равно останется равным пяти. Поле кометы уже успело существенно изменить траекторию астероида.

– И даже если мы ее «выключим», на прежнюю траекторию Апофис не вернется.

– Нет. – Кэт остановилась, оглушенная тем, что ей предстояло сказать. – Я говорила с физиками, следящими за гравитационными аномалиями. Они рассчитали, сколько времени потребуется Апофису, чтобы достигнуть по Туринской шкале индекса восемь и перейти в разряд, гарантирующий столкновение с планетой. Как только эта точка будет достигнута, астероид неминуемо упадет на Землю. И уже не будет иметь значения, «отключим» ли мы поле кометы.

– И когда же наступит эта точка, откуда уже не будет возврата?

Кэт посмотрела ему прямо в глаза.

– Через шестнадцать часов от настоящего момента.

Кроу оперся о стол, чувствуя, что ему трудно дышать.

Шестнадцать часов…

Позволив себе на одно мгновение предаться ужасу, он прогнал это чувство. У него есть работа. Пейнтер повернулся к Кэт, полный решимости.

– Нам нужна доктор Шоу.


20 часов 14 минут

по улан-баторскому поясному времени

Горы Хэнтэй, Монголия

После сорока пяти минут быстрой скачки по горной тропе Джада с радостью покинула седло и спрыгнула на землю. Монк устроил короткий привал в небольшой рощице в погруженной в темноту долине у подножия горы. Он помог Хайду спуститься с лошади Дункана – тот всю дорогу вниз по склону заботливо держал ее на руках.

– Десять минут, – объявил Монк, уложив Хайду на поваленное дерево, чтобы осмотреть повязки.

Дункан вернулся к Джаде. Та опустилась на корточки и сняла с плеч рюкзак. Откинув клапан и расстегнув молнию, астрофизик достала кожух гироскопа и, расстегнув защелку, открыла его. Ей хотелось убедиться в том, что ценная добыча не пострадала от весьма грубого обращения.

Правильная сфера как ни в чем не бывало лежала внутри, улавливая своей изогнутой поверхностью свет звезд и отражая небо.

С виду с гироскопом все было в порядке, однако внешность бывает обманчивой.

Джада оглянулась на Дункана. Правильно прочитав беспокойство на ее лице, тот приблизился к ней и поднес руку к открытому кожуху.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Сигнатура энергии по-прежнему сильная.

Джада с облегчением вздохнула.

Монк выпрямился и окликнул ее, удовлетворенный состоянием раненой. Он держал в руке спутниковый телефон.

– Наконец сигнал появился. Я свяжусь со штаб-квартирой «Сигмы».

Джада встала.

– Я тоже хочу поговорить с директором Кроу.

Она хотела предупредить своих помощников, чтобы те к ее возвращению в Калифорнию приготовили все необходимое в лаборатории. Даже один-два часа могут оказаться решающими.

Монк махнул рукой, подзывая Джаду к себе, но только та сделала пару шагов к нему, он предостерегающе поднял ладонь.

– Стойте! Сигнал только что исчез!

Джада перевела взгляд на гироскоп, зажатый в руках.

– Вероятно, всему виной энергия, излучаемая «Глазом», – крикнула она в ответ.

– Тогда оставьте его там, – распорядился Монк.

Джада обернулась, ища глазами, куда бы положить драгоценную добычу. Ей не хотелось просто оставить ее на земле.

К ней подошел Дункан, с обреченным видом протягивая руки.

– Я возьму гироскоп и отойду в сторону. Полагаю, чем дальше я отойду, тем лучше будет связь.

– Скорее всего, вы правы.

Дункан взял гироскоп своими чувствительными пальцами, словно принимая дар от кобры.

– Выясните, как там дела, – попросил он Джаду, отходя на открытое место.

Освободившись от ноши, доктор Шоу поспешила к Монку. Тот уже связался с Пейнтером, четко и сжато рассказав о случившемся. Несомненно, ему уже не раз приходилось делать подобные доклады, превращая смерть и кровопролитие в краткие голые факты.

Закончив, Монк передал телефон Джаде.

– Кажется, ему также не терпится переговорить с вами.

– Господин директор? – спросила доктор Шоу, поднеся телефон к уху.

– Монк рассказал, что вам удалось извлечь из спутника гироскоп, который является источником сильной необъяснимой энергии.

– Я считаю, что это та же самая энергия, как и та, которую излучает комета, однако с полной уверенностью смогу это сказать только после того, как проведу опыты у себя в лаборатории в РКЦ.

– Монк сообщил мне о ваших планах. Я полностью с вами согласен. Кэт обеспечит ваше скорейшее возвращение в Калифорнию. Но я также хочу известить вас о том, что произошло в ваше отсутствие.

По его тону Джада поняла, что хороших новостей ждать не приходится.

– Шестнадцать часов? – в отчаянии повторила она, когда Пейнтер закончил. – Да у нас уйдет не меньше двух часов только на то, чтобы добраться до Улан-Батора!

– Я передам Монку, чтобы вы направились прямиком в аэропорт. Там будет самолет, полностью заправленный, готовый забрать вас и «Глаз».

– А нельзя ли перекачать самую последнюю информацию из РКЦ на мой компьютер? Я хочу просмотреть ее по дороге в Калифорнию. И еще мне будет нужен защищенный канал связи, чтобы с борта самолета переговорить со своими сотрудниками.

– Будет сделано.

Изложив все свои просьбы, Джада вернула телефон Монку, предоставив решать конкретные проблемы с транспортом.

Отойдя в сторону, она обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь, вызванную холодом и страхом. На ночном небе ярко сияла комета.

Шестнадцать часов…

Это был пугающий, невозможно короткий срок.

И все же ей не давал покоя еще более глубинный ужас, рожденный гложущим предчувствием того, что она по-прежнему упускает что-то очень важное.


20 часов 44 минуты

Дункан стоял на краю поляны, стараясь держать кожух гироскопа одними ладонями, не прикасаясь кончиками пальцев к его поверхности. И все же поле темной энергии давило на него, пульсировало знакомыми крохотными волнами, порождая ощущение того, что у него в руках находится бьющееся сердце.

Его охватила дрожь – но холод был тут ни при чем.

По рукам побежали мурашки.

«Ну же, ребята, поторопитесь!» – подумал Рен, слушая, как Монк говорит по спутниковому телефону, судя по всему, решая, как поскорее выбраться отсюда.

Сам Дункан будет только рад этому.

И еще хорошо бы избавиться от этой штуковины.

Стараясь совладать с собой, Дункан принялся расхаживать вдоль опушки. Зацепившись ногой за торчащий из земли корень, он сделал несколько нетвердых шагов, пытаясь сохранить равновесие. Он устыдился собственной неловкости – но тут произошло нечто гораздо хуже.

Кожух гироскопа раскрылся у него в руках. Должно быть, Джада забыла закрыть защелку, а ему даже и в голову не пришло это проверить.

Словно в замедленной съемке, идеальная сфера из хрусталя, вобравшая в себя пламя Вселенной, полетела вниз. Вывалившись из раскрытого кожуха, она упала на землю и покатилась по траве.

Дункан бросился за ней.

Если с ней что-либо случится…

Он подхватил ее одной рукой, словно поймав баскетбольный мяч, не давая ей потеряться в зарослях. Шок прикосновения к сфере голой рукой, без кожуха, служившего хоть каким-то изолятором, заставил его упасть на колени. Черная энергия жарким пламенем охватила всю кисть, пальцы в спазме стиснули изогнутую поверхность. Дункан уже не мог сказать, где заканчивается энергия и начинается хрусталь. Ему казалось, его пальцы вплавились в сферу.

Стоя на коленях, он в отвращении поднял гироскоп над головой, собираясь отшвырнуть его, – но тут его внимание привлекла яркая искра внутри. Посмотрев сквозь сферу, Дункан увидел через ее хрустальное сердце Волчий Клык.

Но только теперь вершина горы была расколота, покрыта грудами каменных обломков. Лес у подножия полыхал, затянутый пеленой густого дыма, сквозь который пробивались языки пламени.

Дункан опустил сферу – и все стало нормально.

Снова поднял – и мир запылал.

Ничего хорошего тут нет.

Встав, Дункан медленно развернулся на месте. Куда бы он ни направлял «Глаз», ему открывалась картина огненного апокалипсиса. Повернувшись лицом к северу, Дункан увидел вероятную причину разрушений: дымящийся вдалеке кратер.

– Что вы делаете?

Дункан вздрогнул от неожиданности. Джада неслышно приблизилась сзади, напугав его.

Лишившись от потрясения дара речи, Рен протянул ей хрустальную сферу и жестом предложил взглянуть сквозь нее на Волчий Клык.

Джада нахмурилась, посчитав его поведение глупостью. Опершись на его плечо, она всмотрелась сквозь хрусталь и застыла, вероятно, ошеломленная, как и он сам.

– Ну и?.. – наконец спросила Джада, оборачиваясь.

– Разве вы не видите?

– Что?

– Гору, лес. Все уничтожено.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Ничего подобного я не вижу.

Что?

Дункан снова перевел взгляд на огненный смерч, сияющий в сердце хрустального «Глаза», который, похоже, был виден только ему одному.

Перед ним было красноречивое свидетельство того, что опасности подвергалось не одно лишь Восточное побережье Соединенных Штатов. Угроза нависла над всей планетой.

Осознав этого, Дункан пришел к единственному твердому заключению.

Мы обречены…

Часть четвертая Пламя и лед

Глава 25

20 ноября, 01 час 02 минуты

по иркутскому поясному времени

Озеро Байкал, Россия

Грей ежился от холода на краю обледенелого причала паромной переправы. Безоблачное небо было усыпано звездами, но вокруг стояла кромешная темнота. По сравнению с Улан-Батором, оставшимся в трехстах с лишним милях к югу, здесь было гораздо холоднее. Все закутались в теплые куртки с отороченными мехом капюшонами, став неотличимыми от единственного местного жителя, который также собирался переправиться на остров Ольхон в этот поздний час.

В теплое время года крохотный поселок Сахюрта, расположенный на берегу озера, с Ольхоном связывал паром, пересекавший пролив шириной чуть больше мили, отделяющий остров от материка. Но зимой единственным способом добраться до Ольхона, как это ни странно, был рейсовый автобус. Хотя возведенного моста через пролив не было. Автобус поедет прямо по льду. Судя по всему, зимой глубокий пролив промерзал настолько, что лед выдерживал тяжелые машины. Дункан даже различил чернеющую дорогу, припорошенную тонким слоем сухого снега, наметенного ветром.

Рейчел с опаской окинула взглядом предстоящую переправу. Всех остальных также мучили сомнения. Даже Ковальски был как никогда мрачен.

– В своей жизни я уже достаточно попутешествовал по льду, – проворчал великан. – Вы когда-нибудь слышали о гренделях[72]?

Пирс не обращал на него внимания. Как только все снаряжение было загружено, он подал знак садиться в автобус. Когда пассажиры расселись в салоне, водитель закрыл дверь, включил передачу и выехал на лед. Поскольку зима только началась, Грей оттер замерзшее стекло и с беспокойством смотрел по сторонам. К январю обширное озеро полностью замерзнет, и местные жители смогут переправляться по толстому льду на противоположный берег.

Однако пока что морозы были не настолько сильными. Грей разглядел вдалеке чернеющую чистую воду, покрытую белыми барашками волн. Он уже успел прочитать много информации о Байкале и знал, что это самое настоящее геологическое чудо, самое глубокое озеро на планете, которое образовалось, когда вода заполнила трещину между тектоническими плитами. Плиты и по сей день продолжают медленно расползаться, увеличивая размеры озера, так что когда-нибудь оно превратится в новый океан.

Если, конечно, Земля к тому времени еще будет существовать.

Пирс взглянул на часы. Пейнтер устроил так, чтобы самолет доставил группу Грея из Улан-Батора в Иркутск и там коммандер узнал о новых, более жестких сроках. К настоящему времени на поиски последней реликвии оставалось всего около двенадцати часов. Грей подумал о своем друге. Как раз сейчас Монк вылетел из Улан-Батора, возвращаясь в Калифорнию вместе с доктором Шоу и Дунканом. Джада должна была исследовать гироскоп «Глаза» в своей лаборатории, в то время как Грей собирался искать здесь крест. Быть может, ей удастся самостоятельно найти какое-то решение, но ему, Пирсу, предстояло выполнить функцию «запасного парашюта» – разумеется, при условии, что он сможет разыскать священную реликвию.

Но и у него, и у доктора Шоу времени оставалось в обрез. Джаде предстоял семи– или восьмичасовой перелет в Штаты, пожирающий драгоценные часы. Положение Грея было не лучше.

Пирс не имел возможности начать поиски до восхода солнца. Сейчас было еще слишком темно, и, что гораздо хуже, никто не представлял себе, с чего начинать. Ольхон протянулся в длину на сорок четыре мили при ширине тринадцать миль. Восточную его половину занимали крутые горы, заросшие тайгой, которые венчал пик Жима, самая высокая точка острова. Остальное представляло собой песчаные дюны, степи и рощи лиственниц.

Даже при свете дня обыскать такое обширное пространство будет невозможно, особенно если не иметь понятия, где начинать поиски. Поэтому Вигор предложил другой путь.

«А почему бы не спросить у кого-нибудь?»

На острове проживало около полутора тысяч жителей, преимущественно бурятов, далеких потомков монгольских первопоселенцев.

Воспользовавшись своими связями в Ватикане, Вигор совершил немыслимое – устроил встречу с верховным шаманом. Если кому-то и были известны тайны Ольхона, то в первую очередь жрецам этой загадочной религии, представляющей собой смесь буддизма и языческих верований. Буряты крайне подозрительно относятся к чужакам. Женщинам закрыта дорога в их святилища. Простая встреча с шаманом уже будет чем-то из ряда вон выходящим.

Но как его разговорить?

Грей предложил выложить на стол все карты – или в данном случае показать все реликвии Чингисхана. Он надеялся, что этот ключ поможет открыть тайны Ольхона, которые хранит народ.

В конце концов шаман согласился встретиться, но только после того, как рассветет, потребовав, чтобы пришельцы очистились первыми лучами нового солнца, прежде чем он будет с ними говорить. И никакие уговоры не смогли заставить его изменить свое решение.

Так много времени будет потеряно…

И все же Грей вынужден был признать, что все его спутники с ног валились от усталости и нуждались в сне и отдыхе. К тому времени, как они встретятся с шаманом, Монк со своими товарищами как раз прибудет в Калифорнию. То есть у обеих групп останется около четырех часов на то, чтобы найти какое-то решение и устранить угрозу, нависшую над планетой.

И тут надо будет поторопиться.

Автобус тряхнуло на ледяном торосе, и Ковальски вздрогнул. Стиснув поручень переднего сиденья с такой силой, что побелели костяшки пальцев, он сидел, расплющив нос о стекло.

– Что это там было, рядом с полыньей?

Посмотрев в ту сторону, Грей увидел, как гибкая черная тень соскользнула со льда и скрылась в воде, напуганная автобусом.

– Успокойся. Это всего-навсего нерпа.

– Все хотят нас в этом убедить, – пробормотал Ковальски. – Никто не знает, что может скрываться подо льдом.

Очевидно, у великана были какие-то неприятные воспоминания, связанные со льдом и полыньями. Грей не стал его разубеждать. К тому же автобус уже подъезжал к Ольхону.

Пройдя по салону, Вигор подсел к Грею.

– Взгляните на эту выступающую каменную глыбу, – указав в окно на темнеющую впереди громаду острова, сказал он. – На бурятском языке она называется Хорин-Ирги, что означает «лошадиная голова». Видите, как скала напоминает лошадь, пьющую из озера? Есть предание о том, что монгольские воины времен Чингисхана приходили сюда и поклонялись этому месту, считая, что утес как-то связан с их вождем.

Грей присмотрелся к темному силуэту внимательнее. Он знал, что монголы очень высоко ценили своих лошадей. И прекрасно помнил, как Вигор описал подземный проход на Аральском море, который привел к лодке, сделанной из костей. Тот проход также имел форму лошадиной головы.

– Вы полагаете, что нам нужно начинать поиски отсюда? – спросил он.

– Сомневаюсь, – возразил Вигор. – Этот мыс – одно из самых оживленных мест на всем острове. Если бы здесь что-то было, кто-нибудь уже давно обязательно бы это нашел. Я просто хотел сказать, что на этом острове со многими местами связаны легенды о Чингисхане. И нам нужно определить, в каком из них находится его могила.

– И, возможно, шаман ответит на этот вопрос.

– Если ему действительно что-либо известно, в таком случае профессиональная солидарность побудит его поделиться своими знаниями с другим священнослужителем. – Вигор устало улыбнулся. – Не теряйте веры, коммандер Пирс. Если крест здесь, мы его обязательно найдем.

– Да, но успеем ли мы найти его вовремя?

По-отцовски потрепав его по колену, монсеньор Верона вернулся на свое место и обнял за плечо племянницу, с тревогой следившую за ним.

Хорошенько подпрыгнув, автобус вскарабкался с ледовой дороги на твердую землю. Поднявшись по крутой набережной, он выехал на неширокое шоссе, идущее вдоль узкого, длинного острова. Отряду Грея предстояло проехать по нему приблизительно до середины, до самого большого поселка на Ольхоне. С шаманом они встретятся в находящемся неподалеку священном месте.

После сорока пяти минут тряски по ухабистой дороге, петляющей по голым безлесым полям вдоль западного берега острова, автобус вкатил в живописный сонный поселок Хужир, маленькую аккуратную деревушку с бревенчатыми избами под массивными крышами и ярко выкрашенными заборами из штакетника, огораживающими небольшие дворики и загоны для овец. Поселок, вытянувшийся вдоль берега маленькой бухты на западном берегу, мог предложить лишь два места для размещения гостей.

Грей выбрал из них то, что поменьше. Поскольку туристический сезон уже закончился, он арендовал целиком всю гостиницу, в которой было всего-то лишь двенадцать номеров.

Автобус остановился прямо перед дверями гостиницы. Это было двухэтажное бревенчатое здание с видом на живописную бухту. За домом располагалась конюшня, а вдоль одной его стены выстроились квадроциклы, судя по всему, предназначенные для того, чтобы их брали напрокат туристы, желающие ознакомиться с достопримечательностями острова.

Выгрузив свое снаряжение из автобуса, все направились в дом. Хозяева, пожилая русская пара, не переставая кланяться и обильно жестикулируя, чтобы восполнить слабое знание английского языка, проводили гостей в маленький зал – уютное помещение с деревянными половицами, мягкими креслами и длинным обеденным столом посредине. В заранее растопленной каменной печи весело потрескивали поленья.

После долгой дороги на морозе первые минуты жаркий воздух помещений казался душным, но когда все разместились по номерам, Грей подсел к камину, протягивая к огню озябшие руки.

Вигор тяжело опустился в кресло.

– Думаю, мне будет хорошо вот здесь.

– В койку! – только и сказал Ковальски, топая вверх по лестнице и растирая кулаками глаза, словно ребенок, засидевшийся допоздна.

Грей выразил согласие с планами Ковальски, широко зевнув сам.

– Прошу прощения. Полагаю, всем нужно хоть немного поспать. Надо будет встать за час-два до рассвета, чтобы встретиться с шаманом для ритуала очищения.

– Ну, ребята, встречаться с ним предстоит вам, не мне, – с сожалением произнесла Сейхан.

Это была еще одна уступка, на которую пришлось пойти, чтобы удовлетворить требования шамана. Никаких женщин. Определенно, во всем, что касалось бурятских святилищ, речь шла о закрытом мужском клубе.

– В таком случае мы с Сейхан устроим день отдыха и отправимся в баню, – сказала Рейчел. – Ну, а вы тем временем слоняйтесь по холоду.

Однако в ее голосе не было веселья. Она с беспокойством бросила украдкой взгляд на своего дядю. Ей не хотелось выпускать его из виду. Она даже опустилась с соседнее кресло у печки.

Обменявшись прощальными напутствиями, все стали готовиться ко сну.

Поднимаясь по скрипящей деревянной лестнице, Пирс не мог избавиться от гнетущего предчувствия. В окно наверху проникал свет кометы. Но Грей чувствовал, что опасность гораздо ближе. Ему казалось, кто-то наступает на его могилу.

Или на чью-то чужую могилу.

Сейхан поднялась следом за ним. Под ее ногой не скрипнула ни одна ступенька.


03 часа 03 минуты

Рейчел проснулась от звука выстрела.

Постепенно до нее дошло, что она задремала в кресле у огня. Еще один громкий треск полена в камине успокоил ее. Молодая женщина вспомнила, где находится. Она взглянула на часы, определяя, сколько времени, – и в ужасе уселась прямо.

– Дядя Вигор, почему вы до сих пор не легли? Уже три часа ночи, а всего через несколько часов вам нужно будет снова вставать.

Сидящий напротив монсеньор держал на коленях раскрытый путеводитель. Пламя отражалось в стеклах его очков.

– Я поспал в самолете, прикорнул в автобусе. – Вигор небрежно махнул рукой, прогоняя беспокойство племянницы. – Еще пара часов сна – и я буду как огурчик.

Рейчел понимала, что все эти утверждения – ложь от начала и до конца. Всю дорогу она постоянно наблюдала за дядей. Тот ни разу не сомкнул глаз. От Рейчел не укрылось, что даже сейчас лоб у него покрыт испариной, не имеющей никакого отношения к жаркому огню в камине. И болезненная бледность его лица только подтверждала ее опасения.

Бессонница Вигора объяснялась не преклонным возрастом. И даже не увлекательным путеводителем у него на коленях. Это была боль.

Встав с кресла, Рейчел опустилась на колени перед дядей, обхватив его ноги.

– Просто скажите мне правду, – сказала она, понимая, что Вигор и без дополнительных слов поймет, что она имеет в виду.

Тот тяжело вздохнул, в уголках глаз появились морщинки. Отложив брошюру, монсеньор уставился на огонь.

– Рак поджелудочной железы, – прошептал он, словно стесняясь – не своей болезни, а того, что молчал о ней.

– Как долго?

– Окончательный диагноз мне поставили три месяца назад.

Рейчел смотрела ему в лицо, показывая, что на самом деле спросила другое.

– Как долго? – повторила она.

– Мне осталось еще два, максимум три месяца.

Услышав страшную правду, Рейчел испытала облегчение и вместе с тем ужас. После долгой неизвестности она хотела знать правду, ей была нужна правда, чтобы знать, чего она боялась все это время. Но теперь, когда все открылось, Рейчел больше не могла прятаться за ложными надеждами. На ее глаза навернулись слезы.

Протянув руку, Вигор смахнул их.

– Никаких слез. Вот почему я не хотел никому ничего говорить. Я прожил хорошую жизнь.

– Мне бы вы могли сказать…

– Я хотел… – Вигор снова вздохнул. – Какое-то время мне было нужно побыть с этим наедине.

Он тряхнул головой, злясь на себя за то, что не может объяснить лучше.

Но Рейчел, все поняв, стиснула ему колени. Дядя хотел свыкнуться со своей смертью, с ее неизбежностью, прежде чем поделиться правдой с окружающими.

Вигор заговорил снова, выкладывая подробности. Как это часто бывает с раком поджелудочной железы, поначалу болезнь протекала тихо, незаметно. Когда его начали мучить боли, он какое-то время списывал это на проблемы с пищеварением. А потом уже было слишком поздно. Метастазы распространились на всю брюшную полость и поразили легкие. Вигор выбрал паллиативное лечение: только лекарства, приглушающие боль.

– Маленьким утешением можно считать то, – сказал он, находя хоть какую-то светлую полоску в сплошном мраке, – что я почти до самого конца сохраню жизненные силы.

Рейчел сглотнула подкативший к горлу комок, внезапно бесконечно радуясь тому, что не помешала дяде отправиться в это путешествие, скорее всего, последнее для него.

– Я всегда буду рядом с тобой, – пообещала она.

– Конечно, это замечательно, но не забывай жить для себя. – Вигор махнул рукой, указывая на свое тело. – Все это только временное – небольшой дар, который, хочется надеяться, ведет к большей славе. Но не надо растрачивать этот дар впустую, не надо класть его на полку, чтобы воспользоваться когда-нибудь потом; нужно хватать его обеими руками и жить сейчас, каждый день.

Проиграв борьбу со своим горем, Рейчел опустила щеку на дядины колени. Тот положил ей руку на голову и тихо произнес:

– Я люблю тебя, Рейчел. Ты моя дочь. Ты всегда была для меня дочерью. Я благодарен судьбе за то, что разделил свою жизнь с тобой.

Рейчел обхватила его за ноги, не желая никуда отпускать, – но сознавая, что вскоре это неминуемо произойдет.

«Я тоже тебя люблю».


03 часа 19 минут

Закрыв глаза рукой, Сейхан лежала в кровати, из последних сил сдерживая слезы. Она слышала все, что было сказано внизу. Ее номер находился прямо над залом. До нее доходил малейший шепот, усиленный акустической камерой, которой являлось бревенчатое здание гостиницы.

Сейхан не собиралась подслушивать, но голоса разбудили ее.

В скупых словах священника она услышала искреннюю любовь.

«Ты моя дочь».

Правда пронзила ее насквозь – хотя Вигор определенно не мог быть биологическим отцом Рейчел, между ними установились крепкие родственные отношения.

Слушая доносящиеся снизу простые слова, Сейхан видела лицо своей матери, ставшей теперь совершенно чужим для нее человеком: их разделяла бездонная пропасть времени и горя. Быть может, вместо того, чтобы пытаться снова взять на себя роли матери и дочери, им лучше выковать что-нибудь новое, начав как двое чужих друг другу людей, объединенных утраченной мечтой, оставшейся в далеком прошлом? Смогут ли они раздуть эти угасающие угольки в пламя?

Сейхан чувствовала искру надежды.

Она сбросила ноги с кровати, понимая, что не сможет заснуть. В ушах у нее звучал совет Вигора: «…Не надо растрачивать этот дар впустую, не надо класть его на полку, чтобы воспользоваться когда-нибудь потом; нужно хватать его обеими руками и жить сейчас…»

Встав, Сейхан накинула на обнаженное тело свободную рубашку. Выйдя босиком из номера, она прошла по холодному коридору. Дверь оказалась не заперта, и Сейхан бесшумно проскользнула в теплоту за ней.

В крошечном камине светились угольки.

Сейхан подошла к его кровати, такой же, как у нее в номере, покрытой толстым стеганым одеялом, с мягкими перьевыми подушками. Приподняв уголок одеяла, она забралась под него, вытянулась вдоль его тела, только сейчас разбудив его.

Вздрогнув от неожиданности, он среагировал мгновенно: стальные пальцы стиснули запястье Сейхан с такой силой, что наверняка оставили синяки. Узнав, кто это, он ослабил хватку, не выпуская ее руку. В его глазах блеснуло отражение тлеющих углей.

– Сей…

Она остановила его, приложив палец к его губам. С нее было довольно разговоров, попыток выразить словами то, что чувствует она, что чувствует он.

– Что ты?..

Сейхан ответила на его вопрос, заменив палец своими губами.

Живу…

Глава 26

20 ноября, 04 часа 04 минуты

по японскому поясному времени

В небе над Тихим океаном

Самолет провалился в воздушную яму, и Джада непроизвольно дернула головой. Она сидела, опустив подбородок на грудь, держа на коленях раскрытый компьютер. Судя по всему, она незаметно задремала за работой.

– Откиньте кресло назад и попробуйте заснуть по-настоящему, – посоветовал сидящий рядом Дункан. – Возьмите пример с Монка.

Он указал на третьего пассажира отделанного кожей салона, монотонно храпевшего под мерный гул двигателей.

– Я не спала, – обиженно возразила Джада, прикрывая зевок кулаком. – Просто задумалась.

– Неужели? – Рен с трудом оторвал от своей руки судорожно стиснувшую ее руку Джады. – В таком случае могу я спросить, о чем вы задумались?

Вспыхнув, молодая женщина отдернула руку.

– Извините.

– Я ничего не имел против, – улыбнулся Дункан.

Смущенно отвернувшись к иллюминатору, доктор Шоу увидела редкие облака и бескрайнюю водную гладь под ними. Часы на экране компьютера показывали, что самолет находился в воздухе уже почти три часа.

– Мы только что пролетели над Японией, – сказал Дункан. – Еще пять часов, и мы приземлимся в Калифорнии.

Обведя взглядом салон, Джада вспомнила другой роскошный салон, другой самолет. Это путешествие началось для нее в Лос-Анджелесе, откуда она вылетела в Вашингтон, затем в Казахстан и еще дальше в Монголию. И вот теперь она возвращалась в исходную точку.

Полный виток вокруг земного шара.

И все в попытке его спасти.

Джаде хотелось верить, что это не прощальный тур. Если то, что Дункан видел сквозь «Глаз», правда, – угроза нависла над всей планетой.

Ее взгляд вернулся к лежащему на столике ящику. Перед отлетом из Улан-Батора она упаковала «Глаз» в сделанную из подручных средств клетку Фарадея[73] – коробку, обмотанную медной проволокой, которая должна была изолировать электромагнитное излучение гироскопа и не дать ему воздействовать на электронику самолета. Проведя руками над ящиком, Дункан подтвердил, что импровизированная клетка действительно значительно ослабила мощность излучения. Однако на гораздо более сильное квантовое воздействие «Глаза» такая коробка никак не влияла. Это воздействие невозможно было удержать в тюрьме за медной проволокой.

Перехватив ее взгляд, Дункан спросил:

– Так почему же я единственный, кто увидел сквозь «Глаз» разрушения?

Радуясь возможности переключиться на другое, Джада пожала плечами.

– Должно быть, вы обладаете чувствительностью к квантовому воздействию гироскопа. И это наводит меня на мысль, что со стеклянным объективом видеокамеры спутника произошло то же самое, что и с «Глазом», и цифровая матрица, фиксирующая проходящие сквозь него световые потоки, зарегистрировала этот мимолетный взгляд в ближайшее будущее.

– А что насчет меня?

– Как я уже говорила, человеческое сознание лежит в квантовом поле. По какой-то причине вы более восприимчивы к квантовым изменениям, произошедшим с «Глазом». То ли из-за того, что вы сами сделали с собой с помощью магнитов в кончиках пальцев… то ли потому, что вы обладаете сверхчувствительностью.

– Подобно святому Фоме с крестом?

– Возможно, но я не собираюсь называть вас святым Дунканом.

– Точно? А то мне понравилось, как это звучит.

Компьютер слабо пискнул, и на экране открылось новое окно. Это была самая свежая информация из РКЦ, переправленная через спутник.

Наконец-то…

– Снова за работу? – спросил Дункан.

– Я хочу кое-что проверить.

Открыв каталог, Джада просмотрела полученные файлы. Она собиралась построить график зависимости мощности темной энергии, излучаемой планетой, от ее траектории. Что-то не давало ей покоя, и она рассчитывала на то, что новая информация позволит ей ухватиться за это неуловимое предчувствие.

Джада начала отбирать необходимые данные и вводить их в программу построения графика. Ей также хотелось сравнить последние статистические параметры с цифрами, рассчитанными с помощью уравнений, описывающих характер темной энергии. Эти уравнения идеально подкрепляли ее теорию относительно происхождения темной энергии – разрушение виртуальных частиц в квантовых потоках Вселенной – и порожденных ею гравитационных сил. Джада сознавала, что тут заключается главная проблема, которую можно было выразить одним-единственным словом.

Притяжение.

Виртуальные частицы притягиваются друг к другу, и именно энергия их аннигиляции наделяет массу фундаментальной силой гравитации. В свою очередь, гравитация является основой слабых и сильных ядерных сил, которые притягивают друг к другу электроны, протоны и нейтроны, образующие атомы. Именно благодаря им спутники обращаются вокруг планет, расширяются звездные системы и вращаются галактики.

Работая, Джада начала замечать все новые ошибки в расчетах, представленных РКЦ. Последние данные не соответствовали предположениям физиков. Джада быстрее застучала по клавиатуре, чувствуя, как сонливость словно рукой сняло. Постепенно у нее в сознании выкристаллизовывалась жуткая правда.

«Я ошибаюсь… этого не может быть».

Она снова склонилась над компьютером, перепроверяя свои вычисления.

– В чем дело? – встревоженно спросил Дункан.

Джаде хотелось высказать свои подозрения вслух, поделиться ими, но она боялась, что это каким-то образом сделает их реальными.

– Джада?

Наконец она захлопнула компьютер.

– Физики в РКЦ, те, которые рассчитали точку, откуда уже не будет возврата… они ошиблись.

– Вы уверены? – Дункан взглянул на часы. – Они сказали, что у нас шестнадцать часов. То есть после прилета в Лос-Анджелес у нас останется еще девять часов.

– Они ошиблись. Свои экстраполяции они основывали на том, что гравитационные аномалии, вызванные кометой, возрастают пропорционально ее приближению к Земле.

– И что же тут не так?

– Нет, тут все правильно. – Снова раскрыв компьютер, Джада вывела на экран составленный ею график. – Как вы видите, корона темной энергии, излучаемой кометой, по мере приближения к Земле разворачивается к ней, одновременно усиливаясь. Е – Земля.



– Точно так же, – продолжала она, – искривление пространственно-временного континуума рядом с Землей откликается на этот же самый гравитационный эффект. Континуум выгибается наружу, Земля и комета сближаются, постепенно образуя канал, по которому полетит град астероидов.

– Но если физики правы, в чем же проблема?

– Они допустили ошибку, и новые данные это подтверждают.

– Какую ошибку?

– Они предположили, что гравитационный эффект нарастает в геометрической пропорции, определенной одним фиксированным коэффициентом. Но я теперь так не думаю. Я считаю, что нарастание идет по экспоненциальной кривой. – Джада повернулась лицом к Дункану. – Другими словами, значительно быстрее.

– Насколько быстрее?

– Для полной уверенности надо пропустить данные через мои уравнения, но сейчас у меня получается, что до того момента, когда столкновение с астероидом станет неизбежным, осталось всего пять часов. А не девять.

– Это же почти половина того времени, которым мы располагаем! – Мгновенно осознав всю серьезность проблемы, Дункан откинулся назад. – Да мы к тому времени, если повезет, только доберемся до Лос-Анджелеса!

– А если учесть, что произошло с нами за последние два дня, на везение я бы не очень-то рассчитывала.


04 часа 14 минут

Проклятие…

Дункан сидел оглушенный.

Джада попросила его сохранять спокойствие до тех пор, пока не получит подтверждение своим оценкам. Для этого она загрузила данные в программу, составленную на основе своих уравнений.

Дункан в ожидании напряженно массировал виски пальцами.

– Почему спутник упал не где-нибудь, а именно в Монголии? Почему, например, не в Айове, черт побери? Мы теряем драгоценное время, мотаясь из одного уголка земного шара в прямо противоположный.

Пальцы Джады застыли на клавиатуре.

– В чем дело? – спросил Дункан.

– Вот оно… вот то, что не давало мне покоя. Какой же я была глупой! – Джада закрыла глаза. – С самого начала речь шла о притяжении.

– Что вы хотите сказать?

Она снова вывела на экран график, отображающий притяжение к Земле энергетического поля, окружающего комету.

– Физики РКЦ высказали предположение, что на планете есть что-то, на что откликается энергия кометы. И я с ними согласилась.

– Вы уже говорили, что, на ваш взгляд, это может быть крест, – напомнил Дункан. – Поскольку он сделан из осколка кометы, упавшего на Землю при ее предыдущем появлении.

– Совершенно верно. Они – комета и крест – предположительно связаны между собой на квантовом уровне и притягиваются друг к другу, по крайней мере энергетически. Я надеялась, что если нам удастся найти крест и изучить его энергию – или хотя бы энергию «Глаза», – мы сможем разорвать эту связь.

Дункан кивнул. Такое предположение было разумным.

– А если мы это сделаем, энергия кометы перестанет притягиваться к Земле, и, в свою очередь, складки пространственно-временного континуума вокруг планеты разгладятся.

– И не образуется канал, по которому на нас обрушится метеоритный дождь.

Замечательно, доктор Шоу!

– У меня два вопроса, – сказал Дункан. – Почему вы убеждены в том, что между крестом и кометой существует притяжение? И что можно сделать, чтобы разорвать это взаимное влияние?

– Ответ на оба вопроса один и тот же. Снова цитируя Эйнштейна: «Господь Бог не играет в орлянку с Вселенной».

Джада правильно прочитала отразившееся у него на лице недоумение.

– Минуту назад, – продолжала она, – вы спросили, почему спутник упал именно в Монголии. Это лучший вопрос, какой только можно было задать.

– Спасибо, но… – неуверенно пробормотал Дункан.

– Чтобы ответить на него, я задам вам другой вопрос. Где, как нам кажется, в настоящее время находится крест?

– На острове озера Байкал, приблизительно в трехстах милях к северу от… – И тут он широко раскрыл глаза, наконец поняв правду. – По глобальным меркам, практически рядом с тем местом, где упал спутник.

– А вам это совпадение не кажется слишком уж странным?

Дункан кивнул.

«Господь Бог не играет в орлянку».

Он уставился на Джаду. Ему захотелось расцеловать ее – сильнее, чем хотелось обычно.

– Спутник упал неподалеку, поскольку его привлекло сюда, притянуло энергией креста.

– Да и как могло быть иначе? Он ведь зарядился той же самой темной энергией от кометы.

Дункан еще раз взглянул на график, изображающий развернутый к Земле нимб энергии. Представил спутник как некий носитель этой энергии, воочию увидел, как его срывает с орбиты притяжение креста, увлекая к поверхности планеты… Если это так, теория Джады о взаимном притяжении получает еще одно доказательство. Однако ответа на второй вопрос пока что нет.

Дункан снова повернулся к Джаде.

– Вы сказали, что это также даст ответ на вопрос, как разорвать связь.

– Я полагала, это очевидно, – грустно усмехнулась та.

– Только не для меня.

– Нам нужно довести до конца то, что попытался сделать спутник. Мы должны объединить энергию «Глаза» и энергию креста. Представьте их как положительно и отрицательно заряженные частицы. Противоположные заряды притягиваются друг к другу…

– …но, объединившись, они взаимно нейтрализуются.

– Вне всякого сомнения. С точки зрения энергии это эквивалентно объединению вещества и антивещества. Взаимная аннигиляция двух противоположностей разорвет связь.

В теории все было красиво, но…

– Почему эти заряды противоположные? – спросил Дункан. – Чем они отличаются?

– Не забывайте, время также является одним из измерений. Хотя и крест, и «Глаз» заряжены одним и тем же квантом темной энергии, фактор времени у них совершенно разный. Они представляют противоположные концы одной оси. Один конец – это прошлое, другой – настоящее. Квантовая связь означает, что оба стремятся слиться воедино.

– Чтобы аннигилировать друг друга.

Джада кивнула.

– Я считаю, что это разорвет взаимную связь, и тем самым прекратится воздействие на энергию кометы.

– И все же у нас нет ответа на главный вопрос, – мрачно заметил Дункан. – Где крест?

– Не знаю, но…

Компьютер снова пискнул, прерывая ее сообщением об окончании выполнения программы. В мигающем окошке появились светящиеся цифры.

5,68 часа.

– Вот сколько у нас осталось времени, чтобы найти крест. – Джада посмотрела ему в лицо. – Вы понимаете, что мы должны сделать?

Дункан это прекрасно понимал.

Встав с кресла, он подошел к спящему Монку и встряхнул его за плечо.

– В чем дело?.. – сонным голосом пробормотал тот. – Мы уже на месте?

Дункан нагнулся к нему.

– Нужно развернуть самолет в противоположную сторону.

Глава 27

20 ноября, 06 часов 42 минуты

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

Проснувшись еще затемно, Грей обнаружил, что его тело переплелось с другим телом, а у него на груди лежит теплая щека. В воздухе все еще стоял аромат страсти. Левой рукой Грей обнимал плечо молодой женщины, словно опасаясь, что она ускользнет от него сквозь пальцы, превратится в призрак, навеянный кошмарным сном.

Женщина потянулась – ленивое движение, наполненное нежной кожей и шевелящейся под ней гибкой силой, – и издала удовлетворенный звук, отозвавшийся отголосками в груди Пирса. Повернув голову набок, она открыла глаза, отразившие скудный свет комнаты, и опустила ногу, задев Грея и окончательно разбудив его.

Протянув руку, он пальцем взял женщину за подбородок, привлекая к себе. Их губы слились в поцелуе…

На тумбочке громко затрезвонил спутниковый телефон Пирса, разбивая очарование, напоминая о том, что за пределами сгрудившегося одеяла и кровати находится окружающий мир. Недовольно буркнув себе под нос, Грей на мгновение привлек Сейхан к себе, затем отпустил ее и перекатился к телефону, задержав руку на изгибе ее бедра.

– Мы совершили посадку в Иркутске, – сказал Монк. – Поймали попутный ветер. Добрались сюда быстрее, чем ожидали.

Друг уже второй раз мешал влюбленным: в первый раз он позвонил пару часов назад, сообщив Грею о своем намерении присоединиться к его отряду.

– Понял, – натянуто сказал коммандер. – Это означает, что вы будете здесь еще только через два часа.

Было решено, что Сейхан и Рейчел останутся ждать группу Монка в гостинице. Тем временем Грей, Ковальски и Вигор встретятся с шаманом, вытянут из него все возможное и вернутся сюда.

Грей взглянул на часы. Чтобы успеть в грот к назначенному на восемь часов ритуалу очищения, нужно было трогаться в путь через сорок пять минут.

Быстро закончив разговор, Пирс бросил телефон на пол рядом с кроватью и, подсунув руку под спину Сейхан, перекатил ее под себя.

– Итак, на чем мы остановились?..

Полчаса спустя Грей вышел из номера в сопровождении Сейхан. Оба успели принять душ. Женщина по-прежнему была в одной только длинной рубашке. Грею и такого одеяния было достаточно, однако холодный воздух в коридоре напомнил о том, что обоих ждал настоящий мороз. Взяв Сейхан за руку, Грей развернул ее к себе и страстно поцеловал, подтверждая этим то, что продолжение обязательно будет.

Не успели они разойтись, как в конце коридора открылась дверь, и появилась Рейчел, увидевшая их вместе. На мгновение она застыла на месте, затем смущенно опустила голову, но Грей успел разглядеть у нее на лице улыбку. Рейчел уже знала о его неопределенных отношениях с Сейхан, но теперь она поняла, что на самом деле не такие уж они и неопределенные.

Поздоровавшись с ними, Рейчел направилась вниз, откуда исходил аппетитный аромат жареной ветчины и свежего кофе.

Чмокнув на прощание Сейхан в щеку, Грей отпустил ее к себе в номер переодеваться, а сам спустился вниз. Войдя в зал, он увидел, что хозяева гостиницы подошли всерьез к вопросу завтрака для гостей. Выбор кушаний поразил своей щедростью: мягкий сыр, свежевыпеченный хлеб, вареные яйца, толстые ломти ветчины, жирные сосиски, а также всевозможная жареная и копченая рыба из озера.

Вигор сидел во главе стола, держа в руках чашку с горячим чаем. Он выглядел очень бледным и уставшим, однако сегодня в нем впервые чувствовалось какое-то удовлетворение. Рейчел прошла у него за спиной, поцеловав в макушку, и взяла тарелку.

Грей присоединился к ним, чем вызвал у Рейчел легкую усмешку, красноречиво говорящую: «давно пора». Судя по всему, она оправилась от первого потрясения, перейдя к дружеской издевке. Но Грею показалось, что он также заметил у нее на лице тень сожаления. Впрочем, быть может, его самомнение просто увидело то, что хотело увидеть.

Чтобы переменить тему – хотя никто еще не произнес ни слова, – Грей спросил:

– Где Ковальски?

– Он уже позавтракал. – Вигор кивнул на дверь. – Осматривает наш транспорт.

Выглянув в окно, Пирс различил в сумерках бритую голову своего напарника, изучающего стоящие на улице квадроциклы. На этих сверхпроходимых машинах они отправятся к гроту, расположенному на противоположном конце бухты.

Пока Грей наваливал себе полную тарелку еды, Вигор еще раз взглянул на лежащие в рюкзаке реликвии. В зал, захватывая с собой холод, вошел Ковальски, громко топая ботинками. Похоже, великану не терпелось поскорее тронуться в путь.

– Все готово? – спросил Грей, отправляя напоследок в рот несколько ягод черники.

– Машины заправлены, – ответил Ковальски. – Можем ехать в любой момент.

Тут в зал спустилась Сейхан. Проходя мимо Вигора, она тронула монсеньора за плечо, без слов выражая понимание. Этот жест показался очень интимным – выражающим не столько сочувствие, сколько молчаливую поддержку, – словно Сейхан хотела показать нечто такое, что было известно ей одной.

Грей вопросительно посмотрел на нее. Женщина лишь покачала головой, показывая, что это дело личное.

Наконец Грей встал, и Вигор последовал его примеру.

– Мы оставляем вас охранять форт, – обратился он к Сейхан и Рейчел. – Монк со своей группой будет здесь часов около девяти, так что ждите их. У нас будет мало времени на координацию своих действий. Если верить доктору Шоу, похоже, временные сроки снова сжались еще больше.

Грей рассказал об уточненной оценке, о намерении объединить крест и гироскоп.

– И все это должно произойти до десяти часов утра? – ошеломленно произнес Вигор. – Солнце встает в восемь. Останется всего два часа на то, чтобы свести вместе крест и «Глаз»!

– В таком случае нам нужно побыстрее разговорить этого колдуна-знахаря, – проворчал Ковальски.

– Он прав, – согласился Грей. – Но остров не такой уж и большой. Если только могила Чингисхана не находится в каком-нибудь самом отдаленном уголке, наша задача осуществима.


07 часов 44 минуты

Укутавшись в теплую куртку, чтобы защититься от пронизывающего холода, Вигор ехал на квадроцикле по песчаной дороге, петляющей среди растущих вдоль берега лиственниц. Земля была усыпана опавшими бурыми иголками, и сквозь голые ветви проглядывало светлеющее небо. Хотя солнце еще не поднялось над горизонтом, на востоке алела заря.

Дорога привела к берегу, припорошенному снегом. Лед, затянувший бухту, местами был взломан волнами, превратившими его в груды голубого стекла высотой по колено.

В первом свете дня вода окрасилась в темно-синий цвет. Она была такой чистой, что ее можно было пить сырой, не опасаясь за желудок. Больше того, местные поверья утверждали, что купание в ней прибавляет пять лет жизни.

«Если бы это была правда, – подумал Вигор, – я бы прямо сейчас нырнул не раздумывая, несмотря на мороз».

И все же он был рад тому, что наконец рассказал Рейчел о своей болезни. Это нужно было высказать, и он был рад, что успел поделиться с самым близким человеком. Вигор сожалел не столько о том, что ему придется умереть, сколько о том, что он не увидит, как Рейчел выйдет замуж, родит детей, будет их воспитывать.

Он пропустит так много…

Но, по крайней мере, он сказал племяннице, как много она для него значит.

«Спасибо, Господи, за это маленькое благословение».

Ехавший впереди Ковальски резко выкрутил руль, пуская квадроцикл юзом, судя по всему, решив проверить его устойчивость к опрокидыванию. Только молодые убеждены в своем бессмертии и готовы так безрассудно бросать вызов смерти. Возраст постепенно подтачивает эту уверенность, но лучшие из нас все равно продолжают сражаться с ветряными мельницами, даже несмотря на то, что понимают это, – а может быть, как раз поэтому вкушая сполна каждый день, живя полной жизнью, сознавая, что настанет час, когда всего этого больше не будет.

Выехав на берег, Грей сбавил скорость и поравнялся с Вигором, отвлекая его от невеселых раздумий. Он указал на высокую скалу, которая выступала впереди прямо над ледяным полем, устремленная в небо.

– Это мыс Бурхан? – спросил Грей.

Это место также называлось Скалой Шаманов, обителью бурятских богов, известных под именем «тенгри». Оно входило в десятку самых почитаемых святилищ Азии.

Кивнув, Вигор крикнул, перекрывая рев дующего с озера ветра:

– Ритуальный грот находится с противоположной стороны, входом к воде. Шаман встретит нас там. У самого кончика мыса должен быть узкий перешеек, по которому мы сможем попасть на скалу.

Кивнув, Грей прибавил скорость и догнал Ковальски. Вдвоем они выехали на узкую полоску земли, протянувшуюся от берега к остроконечным белым скалам, покрытым пятнами рыжего мха.

В конце перешейка стояла маленькая фигура, охраняя дорогу к святилищу. Это был худой юноша в длинном овчинном тулупе, накинутом поверх синего халата, перетянутого поясом. Через плечо у него был перекинут кожаный бубен. Махнув рукой, юноша приказал остановиться и заглушить двигатели. Похоже, он был недоволен громким шумом. Вигор вспомнил, что в прошлом гости обматывали копыта лошадей кожей, чтобы не потревожить обитающих на скале богов.

– Мое имя Темур, – слегка поклонившись, старательно произнес по-английски юноша. – Я должен проводить вас к старейшине Баяну. Он вас ожидает.

Ковальски взял с багажника квадроцикла Вигора рюкзак, и все трое направились следом за юношей по узкой тропе среди скал к обледеневшим ступеням, высеченным в камне. Вверху открывался просторный вход в пещеру, смотрящую на озеро.

Запыхавшись, Вигор поднялся по крутому склону и вошел в пещеру. По обе стороны от входа возвышались каменные пирамиды, обвитые разноцветными лентами и вымпелами, трепетавшими на свежем ветру. Между ними стоял на коленях сморщенный старик неопределенного возраста. Ему могло быть шестьдесят лет, а могло быть и сто. Одет он был так же, как и юноша, но только голову его венчала высокая остроконечная шапка. Коленопреклоненный, старик поддерживал костер, подбрасывая в него сухие ветки можжевельника, от которых шел дым, ленивыми кольцами расплывающийся по пещере.

Чуть дальше начинался проход, ведущий в глубь скалы, но Вигор сомневался, что даже полученные из Ватикана рекомендации откроют им дорогу туда.

– Старейшина Баян желает, чтобы вы преклонили колени рядом с ним и повернулись лицом к озеру.

Грей жестом предложил своим спутникам подчиниться.

Вигор занял место по одну сторону от шамана, его товарищи – по другую. От дыма у монсеньора щипало в носу и резало в глазах, однако аромат, как ни странно, был приятным. Темур начал размеренно бить в бубен, а шаман принялся бормотать заклинания, размахивая горящей можжевеловой веткой.

Видневшаяся в отверстие входа в пещеру темная гладь озера постепенно светлела, вода меняла цвет от темно-синей до небесно-голубой. Лед засверкал тысячами оттенков кобальта и сапфира. Наконец по воде и льду стремительно разлилось пламя, зажженное первым лучом взошедшего солнца, растекаясь подобно расплавленному золоту.

Вигор тихо ахнул, посчитав за благодать возможность насладиться таким зрелищем. Даже ветер на какое-то мгновение затих, словно завороженный неземной красотой.

Затем, напоследок еще раз громко ударив в бубен, Темур повернулся к гостям.

– Свершилось. Теперь вы можете говорить со старейшиной Баяном.

Шаман поднялся на ноги, жестом приглашая и остальных встать.

Получив надлежащее благословение, Вигор с трудом поднялся с земли и поклонился старику.

– Спасибо за то, что согласились встретиться с нами. У нас одно очень важное и очень спешное дело, и мы ищем человека, хорошо знающего Ольхон.

Темур зашептал старику на ухо, переводя слова Вигора.

– Что вы хотите узнать? – от лица старейшины спросил он.

Вигор повернулся к Грею.

– Покажите ему реликвии.

Забрав у Ковальски рюкзак, Пирс расстегнул молнию и осторожно достал находившиеся внутри предметы. Положив на землю череп, книгу и серебряную шкатулку, он откинул крышку, открывая спрятанный внутри корабль.

Шаман сохранял внешнее спокойствие, лишь чуть шире раскрыв глаза.

– И что это такое? – спросил Темур, однако вопрос этот исходил не от Баяна, а только от личного любопытства юноши.

Старейшина шагнул вперед и простер руки над реликвиями, снова бормоча молитвы.

Наконец он снова заговорил, и Темур перевел его слова.

– Эта сила старая, но она давно известна.

Вигор пристально посмотрел на узловатые руки старика.

Неужели он, как и Дункан, способен чувствовать эту энергию?

Шаман задержал руку над черепом.

– Мы знаем, что вы ищете, – продолжал Темур от лица Баяна. – Но путь туда очень опасен.

– Мы с радостью встретим любую опасность, – заверил Вигор.

Когда юноша прошептал его ответ на ухо шаману, тот нахмурился.

– Нет, радости не будет. – Темур посмотрел Вигору в лицо. – Старейшина Баян говорит, что вы очень страдаете, но вам предстоит страдать еще больше.

Монсеньора захлестнуло неприятное предчувствие. Он оглянулся на Грея.

– Я провожу вас к тому, что вы ищете, – закончил Темур.

Вигор поймал себя на том, что вместо радости эти слова вызвали у него леденящий холод, разлившийся в груди. Шаман не спускал с него взгляда, и на его старческом лице была написана бесконечная скорбь.

Верона уже свыкся с неизбежной смертью. Однако сейчас впервые за последние месяцы его охватил страх перед будущим.


08 часов 07 минут

Пройдя в расположенную за главным зданием конюшню, Рейчел расстегнула молнию куртки. Она собиралась прогуляться после завтрака, испытывая потребность снять нервное возбуждение, а также подумать о своем дяде.

Молодая женщина боролась с желанием заняться болезнью Вигора, составить список врачей и клиник, с которыми можно будет проконсультироваться, разыскать новые препараты и методы лечения. Но она понимала, что в конце концов ей придется оставить все как есть. Несомненно, сам Вигор уже смирился с близким концом. И ей остается только последовать его примеру.

Однако Рейчел не могла сидеть без дела в погруженной в тишину гостинице. И еще она не знала, что говорить Сейхан после того, как застала ее выходящей из номера Грея. Ей было неловко, поэтому она решила прогуляться – до тех пор, пока холод не заставил ее вернуться к гостинице. От морозного ветра у нее онемел нос, щеки горели.

Вместо того чтобы сразу зайти в здание, Рейчел свернула к конюшне, где можно было укрыться от ветра. Погруженное в полумрак пространство было нагрето теплом лошадей, встретивших молодую женщину негромким ржанием. Здесь пахло сеном, навозом и терпким потом. Рейчел прошла вдоль стойл, потрепав бархатный нос одной лошади, предложив пригоршню овса другой.

Немного согревшись, она вернулась к воротам и распахнула их. Ей в лицо ударил порыв холодного ветра.

Рейчел пригнулась, защищаясь от него, и направилась к гостинице.

Услышав громкий треск, отозвавшийся эхом вдалеке, она встрепенулась. Ей показалось, это ветер хлопнул незакрепленной ставней. Однако тотчас же прозвучали новые раскаты.

Выстрелы.

Рейчел в недоумении остановилась, – и тут чья-то рука обхватила ее сзади за шею, стискивая горло.

Она ощутила холодное дуло пистолета, приставленного к виску.


08 часов 10 минут

У Сейхан было всего какое-то мгновение, чтобы действовать.

Чуткая ко всему, она почувствовала, что что-то не так. Поднявшись после завтрака к себе в комнату, Сейхан на протяжении всего утра слушала негромкие звуки гостиницы: приглушенные голоса хозяев внизу, звон посуды, свист ветра за окном. Она слышала, как открывалась и закрывалась дверь, когда кто-то из хозяев выносил на улицу мусор, или, как в последний раз, когда Рейчел вышла из гостиницы и отправилась знакомиться с поселком.

Когда полминуты назад дверь снова открылась, Сейхан решила сперва, что это возвратилась Рейчел, но доносившиеся снизу звуки внезапно смолкли, и только звякнула тарелка, упавшая на деревянный пол.

Сейхан застыла неподвижно, все мышцы напряглись, чувства обострились до предела. Казалось, даже пыль в воздухе зависла на месте в напряженном ожидании.

Затем скрипнула ступенька…

Сейхан пришла в движение, задержавшись только для того, чтобы схватить с тумбочки кобуру с «ЗИГ-Зауэром». Выскочив в коридор, она вытряхнула пистолет из кобуры и попятилась от лестницы к окну в конце коридора. На лестнице показалась тень, движущаяся чересчур скрытно. Затем появился и сам человек, с ног до головы облаченный в камуфляж зимней расцветки.

Дважды выстрелив в него, Сейхан прыгнула в окно, выбивая стекло плечом. Сзади послышался крик. Она только зацепила неизвестного в руку, но это дало ей время выпрыгнуть на улицу в дожде осколков и расщепленного дерева. Упав на выступающий скат крыши первого этажа, Сейхан скатилась по нему и спрыгнула вниз.

Перевернувшись в воздухе, она приземлилась на руку, держа в другой поднятый пистолет. Никого. Осмотревшись вокруг, Сейхан поняла, что оказалась за зданием. Сразу же за небольшим двориком начинался манящий лес. Сейхан бросилась было к нему – и увидела выходящих из-за деревьев вооруженных людей, в таком же зимнем камуфляже.

Она метнулась вправо, где вдоль дороги тянулась глубокая канава. Ей нужно было спрятаться, прорваться сквозь кордон, сомкнувшийся вокруг гостиницы.

Сейхан побежала, стреляя не целясь, в сторону леса. В ответ затрещали выстрелы. У нее под ногами поднялись фонтанчики мерзлой земли, выбитые пулями. Возможно, ей все же удастся вырваться…

Но тут прозвучал знакомый голос, перекрывающий грохот выстрелов:

– СТОЙ, ИЛИ Я ЕЕ УБЬЮ!

Не замедляя бег, Сейхан несколькими прыжками преодолела расстояние, отделявшее ее от канавы, растянулась на земле и сползла на животе вниз. Хрустя льдом замерзшей лужицы на дне канавы, она развернулась лицом к кричавшему и, укрываясь за высоким краем, навела на него пистолет.

Рядом с конюшней стоял высокий широкоплечий мужчина, обхватив рукой за горло Рейчел.

По одну сторону от него стоял Чжулон Дельгаду.

По другую – Хван Пак.

Северокорейский ученый приставил пистолет к виску Рейчел.

– Выходи немедленно! Или я размозжу ей голову!

Сейхан силилась разобраться в ситуации. Как эти люди оказались здесь? Она посмотрела на лица боевиков в камуфляже: все до одного корейцы, вероятно, бойцы элитного подразделения спецназа Северной Кореи. Но каким образом Хван Пак ее нашел?

– Беги! – крикнула ей Рейчел. – Не слушай его, беги!

Спецназовец грубо стукнул ее по голове, но она продолжала вырываться.

Сознавая, что Рейчел обязательно убьют, если она попытается спастись бегством – а успех этого варианта все равно становился все более призрачным, – Сейхан поднялась из канавы, держа руки над головой.

– Не стреляйте! – крикнула она.

У нее за спиной из леса показались новые спецназовцы, призраками выбираясь из своих укрытий. Сейхан оценила навскидку их число. Похоже, Хван Пак привел с собой маленькую армию.

Зачем?

Обезоруженную, Сейхан подвели к северокорейскому ученому.

Встретившись взглядом с Рейчел, она увидела, что та не столько испугана, сколько злится на себя за то, что навлекла на свою подругу неприятности.

Но сама Сейхан ни в чем ее не винила. Наоборот, все произошло из-за нее, это она привела беду к обледенелому порогу этого дома.

Верзила, державший Рейчел, судя по всему, был командиром отряда. Его лицо скрывали очки с зеркальными стеклами и низко опущенный капюшон. Открытыми оставались лишь зловещие шрамы. От этого человека буквально исходила опасность. Это был не зеленый новобранец, а закаленный в боях ветеран.

Когда Сейхан подвели к Хван Паку, тот повернулся к ней и холодно усмехнулся, обещая боль и страдания.

– А теперь ты скажешь нам, где американцы.

Глава 28

20 ноября, 08 часов 12 минут

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

Снова оседлав квадроцикл, Грей возглавил маленькую колонну. Ученик шамана Темур сидел за ним. Они направились от мыса Бурхан на север, по толстому льду вдоль берега острова. Следом на своих квадроциклах ехали Ковальски и Вигор.

Быстро светлело. Лед превратился в стекло, местами настолько прозрачное, что казалось, будто на поверхности воды вообще ничего нет. Ветер гонял по нему сухой снег, собирая его в белые полоски, похожие на пенистые гребешки волн.

– Нам надо вон за то нагромождение скал впереди! – окликнул Темур. – Осталось где-то около мили.

Ориентируясь по этой отметке, они продолжали путь вдоль пустынной части острова, где прямо из воды поднимались острые скалы, увенчанные густыми хвойными лесами. Темур, прикрыв глаза козырьком руки, всмотрелся в неровную береговую линию и попросил взять ближе к берегу.

– Вот он! – наконец воскликнул он. – Вход. Нам туда!

Теперь и Грей разглядел вход в пещеру. Он был настолько большой, что туда запросто мог въехать пикап; но только с верхнего края свешивались ряды здоровенных сосулек, похожих на резцы, готовые сомкнуться и отхватить кусок льда. Оставшегося свободного пространства хватало, только чтобы заехать по одному на квадроциклах.

Повернув к пещере, Грей сбросил скорость до черепашьей. Включив фару, он осветил мрак внутри. Все поверхности искрились тонким слоем серебристого инея, открывая уходящий вглубь проход. На стенах застыли подтеки воды, образовавшие толстый слой волнистого хрусталя.

– Мы ведь не пойдем внутрь, правда? – спросил Ковальски, не скрывая своего страха.

Вместо ответа Грей пригнулся, чтобы не задеть макушкой первый ряд сосулек, и медленно двинулся вперед, следуя за светом своей фары.

Внутри пещера оказалась еще прекраснее. Лед под широкими колесами квадроциклов был настолько прозрачным, что сквозь него были отчетливо видны стайки рыб в воде и поросшие мхом валуны глубоко на дне.

– Похоже, пещера уходит дальше! – окликнул своих спутников Грей.

Следуя указаниям Темура, он двинулся вперед. Проход расширился, стены расступились в стороны, свод поднялся выше. Примерно через тридцать ярдов проход закончился просторной пещерой, настоящим собором из чистого льда. С куполообразного свода спускались свечи из голубого хрусталя, сверкающего драгоценными камнями; повсюду поднимались бриллиантовые колонны.

Под ногами вошедших лед затрещал, и этот звук многократно усиленным эхом отразился от толстых стен. Несколько хрупких свечей отломились и упали, разбившись вдребезги и разлетевшись в стороны звенящими осколками.

В противоположном конце по стене стекало тяжелыми волнами толстое ледяное покрывало – это замерзла вода, вытекающая из источника. По поверхности льда кое-где еще бежали тоненькие струйки, полируя его до блеска чистого кварца и застывая внизу.

Ближе, в середине пещеры девственно чистую поверхность портило черное пятно, обозначавшее отверстие во льду, ведущее к чистой воде внизу. В крутых стенках местами темнели протертые дорожки.

Въезжая в пещеру, Грей успел заметить, как в отверстие проворно нырнула стройная бурая фигура. Он понял, что через эту дыру во льду дышит самое известное байкальское млекопитающее – нерпа.

Дальше ехать было некуда, и Грей остановился. Ковальски и Вигор поставили свои квадроциклы по обе стороны от него.

– Где мы? – спросил великан.

– В этой пещере рождаются наши байкальские нерпы, – ответил Темур. – Здесь живут детеныши, прежде чем уплыть на глубину. Это место очень дорого нашему народу. Считается, что мы произошли от духа этих закаленных, сильных животных.

– Но зачем ты привел нас сюда? – спросил Грей, оглядываясь по сторонам. Он был не в том настроении, чтобы наслаждаться живым миром Байкала, поскольку время неумолимо продолжало свой отсчет.

– Потому что старейшина Баян приказал мне доставить вас в эту пещеру, – сказал Темур. – Это все, что мне известно. Я не знаю, почему он меня об этом попросил.

Повернувшись к Вигору, Грей увидел, что тот также в полной растерянности.

– Возможно, старик просто очень любит тюленей, – предположил Ковальски.

– Или это испытание, – сказал Вигор. – Все остальные места, связанные с Чингисханом, были хорошо спрятаны – как правило, там, где вода встречается с сушей, как здесь. Но найти их оказалось проще, вследствие засухи в Венгрии или экологической катастрофы в Средней Азии, высушившей Аральское море.

– Что ж, в этих краях ничего не изменилось на протяжении миллиона лет, – заметил Грей. – Тут у нас никаких наводок нет.

– По крайней мере, так кажется на первый взгляд.

Грей всмотрелся в обледеневшую пещеру, заставляя себя сохранять спокойствие. До него дошло, что шаман направил своих гостей сюда, все-таки снабдив их какой-то подсказкой. Он вспомнил, как Баян объяснял Темуру, куда проводить приезжих. Это было сделано с помощью всего нескольких слов, однако юноша в точности понял, куда направиться. Это могло означать только одно.

– Темур, у вашего народа есть название для этой пещеры?

Юноша кивнул.

– На нашем родном языке она называется Эмегтей, что означает «живот женщины», – объяснил он, в подкрепление своих слов выпятив живот.

– Чрево, – сказал Грей.

– Да, правильно, – подтвердил Темур. Вдруг он поклонился и попятился назад. – Надеюсь, вы найдете то, что ищете. Но мне уже пора уходить.

– Мой друг отвезет тебя назад к Бурхану, – предложил Грей, указывая на Ковальски.

– Нет, нет, не нужно, – покачал головой Темур. – У меня тут недалеко родня.

Как только он скрылся, Вигор снова привлек внимание Грея к отверстию во льду.

– Чрево. Все сходится. Здесь появляются на свет животные, которые являются душой острова.

Грей покачал головой, не споря с ним. На самом деле он был уверен в том, что монсеньор прав, но решил подойти к проблеме с другой стороны.

– Вигор, кажется, вы говорили, что мать Чингисхана родом с Ольхона?

Монсеньор Верона широко раскрыл глаза.

– Да, верно.

– То есть это место могло быть выбрано в качестве символического образа происхождения самого Чингисхана.

– Его духовного чрева, – согласился Вигор.

Ковальски нахмурился, обводя взглядом ледяную пещеру.

– Если вы правы, его мамаша была фригидной…

– Это то самое место, – перебил его Грей.

– Но как нам это поможет? – спросил Вигор.

Пирс закрыл глаза, мысленно представляя пещеру как чрево, а проход к морю – как родовой канал, ведущий к жизни.

Но жизнь зарождается не в чреве…

Сначала нужна искра, первоисточник.

Если верить Вигору, познания Чингисхана намного опережали средний уровень того времени, и если он и не знал об оплодотворении яйцеклетки сперматозоидами, были люди, наверняка разбиравшиеся в основах анатомии человеческого тела.

Спрыгнув с квадроцикла, Грей достал из рюкзака фонарик и направился в противоположный конец пещеры, осторожно обойдя вокруг отверстия во льду. Направив луч света на дальнюю стену, он провел им вверх по застывшим подтекам, замечая струйки незамерзшей воды.

– Символический образ женских фаллопиевых труб, – догадался Вигор.

По которым в чрево втекает новая жизнь.

– У меня в рюкзаке есть крюки и остальное снаряжение для скалолазания, – сказал Грей. – Надеюсь, я смогу подняться по ледяной стене и добраться до того прохода.

Обернувшись, он увидел в глазах Вигора ненасытную жадность и похлопал своего старинного друга по плечу.

– Не беспокойтесь. Поднявшись наверх, я сброшу трос. Мы отправимся вместе.

Они вернулись к квадроциклам, и Грей начал собирать то, что им понадобится.

Верона ежился и притоптывал ногами, спасаясь от холода, однако в его взгляде, который он не отрывал от прохода вверху, горело восторженное возбуждение.

– Определенно, доступ сюда закрыт большую часть года.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился Грей.

– Наверняка весной и летом пещеру затопляет, и пройти сюда становится невозможно. И только зимой, когда все замерзает, проход открывается.

Пирс задумался над этими словами.

– А что, если это сделано сознательно? На черепе датой предстоящего апокалипсиса указан ноябрь, зимний месяц.

Вигор затряс головой.

– Поэтому было выбрано место с ограниченным доступом, оберегающее спрятанное сокровище до того времени года, когда оно понадобится.

Надев на ботинки шипы, Грей выпрямился. Через плечо у него был перекинут моток троса, в руке он сжимал страховочную упряжь, оснащенную крючьями, и альпеншток.

Есть только один способ, чтобы это проверить.


08 часов 32 минуты

Затаив дыхание и взявшись рукой за горло, Вигор следил, как Грей поднимается по ледяной стене. Будь осторожен…

Судя по всему, коммандер и не собирался рисковать. У них не было времени на несчастные случаи и падения. С величайшей тщательностью он вбивал крючья в трещины во льду, глубоко вворачивал болты с проушинами. В каждый конкретный момент времени по крайней мере три его конечности оставались на стене. Он полз медленно, подтягивая страховочный трос.

Преодолев три четверти пути, Грей протянул руку вверх, ощупывая альпенштоком трещину в ледяном наплыве, – и тут целая секция оторвалась от стены. Подобно отколовшейся льдине, она устремилась вниз, с оглушительным грохотом разбившись у подножия. Осколки льда разлетелись до самых квадроциклов.

Потеряв упор, Грей свалился до последнего вбитого крюка, раскачиваясь на тросе. Крюк выдержал. Поставив ноги на лед, Грей продолжил восхождение с еще большей осторожностью. Наконец он добрался до верха и, подтянувшись на альпенштоке и цепляясь за лед шипами на подошвах, оказался в обледеневшем проходе.

Через мгновение там вспыхнул свет, превративший застывший водопад в подернутое рябью голубое стекло. Высунувшись из прохода, Грей помахал фонариком.

– Проход ведет дальше! – крикнул он своим товарищам, оставшимся внизу. – Сейчас я закреплю трос! Ковальски, помоги Вигору надеть страховочную упряжь!

Не теряя времени, Грей пропустил трос в винт с ушком, вкрученный в свод пещеры. Ковальски пристегнул к тросу Вигора. Потянув за свободный конец, великан буквально втащил пожилого прелата вверх по водопаду. Верона старался как мог помогать ему, отталкиваясь ногами от одних крючьев и подтягиваясь на руках на других. Не потратив много сил, он поднялся в проход и улегся на живот рядом с Греем.

Проход напоминал прямое отверстие, просверленное огромным буром в кристалле сапфира.

– Пошли! – сказал Грей, ползя вперед на четвереньках. – Держитесь за мной.

Обледеневший проход уходил вверх под небольшим углом, что делало подъем по нему опасным. Поверхность была скользкой, покрытой тонким слоем холодной воды. Один неверный шаг – и можно скатиться до самого конца прохода и сорваться вниз со стены.

Еще через пятнадцать ярдов слой льда на дне прохода стал таким толстым, что Грею пришлось распластаться на животе и ползти дальше по-пластунски. Вигор остался ждать у узкой горловины, внезапно охваченный клаустрофобией.

До него донесся приглушенный голос Грея.

– Дальше проход расширяется. Вы должны посмотреть на это!

Подхлестнутый прозвучавшим в голосе Грея возбуждением, Вигор повторил действия своего спутника. Извиваясь как червяк, он пополз по узкой щели. У самого конца прохода рука Грея ухватила его за запястье и протащила оставшуюся часть пути, словно выдергивая пробку из бутылки.

Вигор оказался в другой пещере, на льду замерзшей лужицы. Слева от него берег лужицы поднимался отвесной скалой высотой метра четыре. Грей посветил лучом фонарика на ступени, много столетий назад вырубленные в камне. Эта лестница вела к уступу наверху.

– Пошли, – сказал Пирс.

Они стали осторожно подниматься наверх. Грею пришлось скалывать альпенштоком толстый лед, покрывающий ступеньки. Наконец они оказались наверху.

Грей протянул руку, помогая Вигору подняться на ноги, однако тот, выпрямившись без посторонней помощи, уставился на дальнюю стену. Сквозь тонкую корку льда была видна черная двустворчатая дверь.

Вигор стиснул Грею руку, нуждаясь в осязаемом контакте, чтобы убедиться в реальности происходящего.

– Это вход в гробницу Чингисхана…


08 часов 48 минут

У Грея не было времени, чтобы торжествующе упиваться своим открытием. Тупым концом альпенштока он принялся отбивать ледяную скорлупу, покрывавшую дверь. После каждого удара отлетали здоровенные пласты льда; массивные створки звенели, говоря о том, что они сделаны из металла. Меньше чем через минуту дверь была очищена.

Арочный проем был высотой в человеческий рост.

Пока Грей смахивал ледяные крошки с петель, Вигор почтительно прикоснулся к створкам. Включив фонарик, он направил луч на те места, где альпеншток Грея оставил вмятины на металле.

– Это чистое серебро, покрытое черным налетом, – сказал Вигор. – Из такого же серебра была сделана шкатулка, в которой лежал корабль из костей. Но посмотри, там, где вмятины глубже, под слоем металла видно расщепленное дерево. Так что дверь только обита серебряными пластинами. И все же…

Его глаза ярко вспыхнули.

Очистив грубые петли, Грей поднял щеколду, запиравшую дверь, и отступил в сторону, предоставляя Вигору честь первому распахнуть створки.

С замирающим сердцем монсеньор взялся за ручку и с силой дернул. Под скрежет раздавленных кристаллов льда, оставшихся в петлях, створки медленно отворились.

Увидев открывшееся его глазам зрелище, Вигор отшатнулся назад.

Они ожидали увидеть совсем другое.

Почти пустое, помещение тем не менее было впечатляющим.

Круглый зал тускло сиял золотом. Пол, свод, стены… все было покрыто розовато-желтым металлом. Даже дверь изнутри была отделана не серебром, а золотом.

Пропустив Вигора вперед, Грей прошел следом за ним.

Золото было обработано искусными мастерами, резчиками и скульпторами. Под сводом на золотых ребрах висело кольцо. По стенам проходили золотые шесты. Замысел древних зодчих не вызывал сомнений.

– Это золотая юрта, – пробормотал Грей. – Традиционное монгольское жилище.

Вигор оглянулся на вход.

– А когда дверь закрыта, зал превращается в сплошной сосуд. По сути дела, мы сейчас стоим посреди третьей шкатулки мощей святого Фомы.

Грей помнил, что череп и книга были заключены в железо, корабль – в серебро, и вот теперь они находились внутри последнего ларца, сделанного из золота.

Вигор сместился вправо, словно опасаясь идти дальше.

– Взгляните на стены.

На высеченных золотых шестах были закреплены кольца для факелов, украшенные драгоценными камнями. Прикоснувшись к одному из них, Грей осознал, что на самом деле это корона. Он обвел взглядом круглый зал. Все до одного крепления были коронами.

– Это короны царств, покоренных Чингисханом, – сказал Вигор. – Но на самом деле это не гробница великого вождя.

Грей понял это, как только распахнулись двери. Это был не обширный некрополь, заполненный сокровищами и богатствами древнего мира. Здесь не было украшенных самоцветами усыпальниц самого Чингисхана и его потомков. Они остались где-то в другом месте – возможно, в пустынных горах Монголии.

– Эти короны оставлены здесь в память о том человеке, чья это гробница, – понизив голос, произнес Вигор.

Он топтался у порога, все еще собираясь с духом, чтобы пройти дальше. Его рука указала на стены между шестами, обработанные древними мастерами. Блестящие поверхности были покрыты шедеврами искусства чеканки. Стиль был определенно китайским.

– Во времена династии Сун было принято украшать гробницы сценами из жизни того, кто в них погребен, – объяснил Вигор. – И этот склеп – не исключение.

Грей увидел, что первая от двери справа панель изображает стилизованную гору, увенчанную тремя крестами. У подножия столпились скорбные фигуры, небо было покрыто мечущимися тучами.

На следующей панели коленопреклоненный человек протягивал руки к распростертому перед ним раненому.

Переходя от панели к панели, Грей увидел, как этот же самый человек совершает великое путешествие среди драконов и других чудовищ китайских верований – и наконец достигает берега бескрайнего моря, вздыбленного огромными волнами, где его встречают восторженные толпы.

– Это жизнь святого Фомы, – сказал Вигор, когда они, обойдя зал по кругу, вернулись к двери. – Перед нами доказательство того, что он достиг Китая и берегов Желтого моря.

Однако это еще был не конец жизнеописания святого.

Совершив полный круг, Вигор остановился перед последней панелью. Здесь искусный чеканщик по золоту изобразил, как китайский властелин вручает человеку большой крест. За плечом властелина на небе среди звезд и серпа луны сияла комета.

Это был дар, преподнесенный святому Фоме.

Вигор наконец повернулся лицом к практически пустому залу. Единственным предметом посреди золотой юрты была сложенная из камней пирамида, подобная тем, которые обрамляли вход в пещеру шамана Баяна.

Но только на этом каменном пьедестале лежала простая черная шкатулка.

Вигор оглянулся на Грея, безмолвно спрашивая у него разрешения.

Только сейчас тот обратил внимание на нездоровую желтизну кожи пожилого прелата. И этот цвет объяснялся не отражением блеска золота. Он говорил о серьезных проблемах с печенью.

– Открывайте, – тихо произнес Грей.


08 часов 56 минут

Вигор приблизился к пирамиде, к лежащей на ней шкатулке. Его ноги онемели от благоговейного почтения, и он с трудом держался на них.

«Быть может, лучше бы было ползти на коленях».

Тем не менее прелат распрямил спину и шагнул к каменному столбу. Шкатулка на вид была из обычного железа, но отсутствие ржавчины говорило о том, что это какой-то сплав. На поверхности были вырезаны иероглифы.

Два дерева.

Точно таких же, какие описала и срисовала Ильдико.

Дрожащими пальцами Вигор поднял крышку под жалобный скрип петель. Внутри лежала другая шкатулка. Она выглядела такой же черной, но Вигор знал, что это серебро, потемневшее от времени. И снова на крышке был вырезан иероглиф.

Приказ.

Повинуясь этому распоряжению, Вигор открыл крышку – и увидел внутри последнюю шкатулку, из золота. Чистая гладкая поверхность тускло блестела, лишь в одном месте тронутая резцом.

Запрещено.

Затаив дыхание, Вигор кончиками указательных пальцев поднял крышку третьей шкатулки и откинул ее назад, мысленно вознеся к небу слова благодарности за оказанную ему честь.

Внутри на крошечных золотых столбиках лежал желтовато-бурый череп. Пустые глазницы смотрели на Вигора. От макушки тянулась едва различимой спиралью надпись – арамейские письмена.

Мощи святого Фомы.

Вигор был близок к тому, чтобы упасть на колени, но Грей, судя по всему, заметил, что у него затряслись ноги. Он подхватил пожилого прелата, помогая ему довести до конца то, что он должен был сделать.

Со слезами на глазах Вигор прикоснулся к реликвии. Он почитал святого Фому, ставя его выше остальных апостолов Христа. На его взгляд, сомнение делало Фому более человечным и укрепляло доверие к его словам. В нем выразилась борьба между верой и рассудком. Фома, по меркам своего времени ученый, искатель истины, выразил сомнение, пожелав получить доказательства. Даже его Евангелие отрицало организованную церковь, провозглашая, что путь к спасению, к Богу открыт для каждого, кто этого желает.

Ищите, и найдете.

Не этим ли самым они занимались в течение последних дней?

– Мы нашли гробницу святого Фомы, – тихо промолвил сквозь слезы Вигор. – По-видимому, священники-несторианцы, а также завещание Ильдико убедили Чингисхана возвести это святилище. Вот почему было изготовлено Евангелие от Фомы, оставленное в Венгрии. По сути дела, то было письменное приглашение отыскать эту гробницу. В первом месте были помещены слова Фомы, а здесь, в последнем, – самое его тело и его наследие.

Наконец Вигор прикоснулся к священным костям, вынимая череп из золотой раки.

Грей стоял у него за спиной. Как только череп святого Фомы оказался у Вигора в руках, его друг осветил фонариком дно шкатулки.

Там в золотом углублении лежал простой черный крест. Размером с вытянутую ладонь, он был тяжелым, сделанным из металла.

– Крест святого Фомы, – прошептал Грей. – Но как в этом убедиться?

Несмотря на всю серьезность момента, Вигор улыбнулся. Однако в то время как у него самого не было сомнений, Пирс желал получить доказательства.

– Дункан это определит, – сказал Вигор.

Грей взглянул на часы.

– У нас остался один час. Я узнаю, как у них дела.

– Ступайте, – сказал Вигор. – А я подожду здесь.

Пожав ему плечо, Пирс быстро удалился.

Только теперь Вигор опустился на колени, прижимая к груди мощи святого Фомы.

«Спасибо, Господи, что подарил мне это мгновение!»

И все же, несмотря на благоговейный восторг, его мучила искра страха. Он не мог забыть взгляд шамана – и его предостережение.

«Вы очень страдаете, но вам предстоит страдать еще больше».


09 часов 34 минуты

Грей вывел квадроцикл из жерла пещеры на свет утреннего солнца. Прежде чем остановиться, четырехколесная машина описала на льду полный разворот на триста шестьдесят градусов. Грей не хотел терять время, а ему нужно было покинуть пещеру, для того чтобы обеспечить связь по спутниковому телефону.

Он набрал номер Монка, и тот сразу же ему ответил.

– Где вы? – спросил Грей.

– В автобусе. Едем по льду. Уже подъехали к острову.

Грей прикусил губу, сдерживая стон. Его товарищи здорово задерживались.

– Мне нужно, чтобы вы направились прямиком сюда. Я сейчас свяжусь с Сейхан и скажу ей, чтобы она сделала то же самое. Мы в трех милях к северу от мыса Бурхан, у самого берега, на льду перед входом в пещеру. В качестве ориентира я оставлю на самом видном месте свой квадроцикл.

– Вы нашли крест? – спросил Монк.

Только сейчас смущенный Грей сообразил, что ни словом не упомянул о находке.

– Да. Но Дункан должен подтвердить, что это тот самый крест.

И надо доставить сюда «Глаз».

В трубке послышался голос Джады, подсказывающей Монку: «Передайте ему ни в коем случае не трогать крест».

– Это еще почему?

– Пусть она сама все тебе объяснит. А я сейчас постараюсь определить кратчайшую дорогу к тому месту, где вы находитесь.

– Что ты?..

Но Монк уже передал телефон Джаде.

– Вы ведь еще не трогали крест, так? – В ее голосе прозвучала неприкрытая тревога.

– Нет. – У Грея не было желания даже прикасаться к реликвии.

– Хорошо. Я считаю, что квантовую связь между крестом и кометой проще всего разорвать, если крест останется на своем нынешнем месте.

– Почему?

– Потому что сейчас его положение привязано к определенной точке кривой пространственно-временного континуума, огибающей Землю. Я хочу, чтобы единственной переменной величиной оставалось время. Я могу показать вам свои расчеты, но…

– Верю вам на слово. Вы только доставьте вовремя «Глаз».

– Монк сейчас как раз занимается этим…

На заднем плане прозвучал истошный вопль Дункана: «И это твой план?!»

Послышался шум, недовольные крики: «В чем дело?»

На этот вопрос ответила Джада, взволнованно, но с нескрываемым облегчением:

– Мы направляемся к вам.

Связь оборвалась.

Грею оставалось только полагаться на то, что Монк знает, что делает.

Затем Грей позвонил Сейхан. Ожидание оказалось более долгим, чем он ожидал, но наконец соединение было установлено.

– Вы где? – сердито спросила Сейхан.

Не имея времени анализировать ее ответ, Грей просто объяснил ей, где они находятся, закончив словами: «Быстро приезжай сюда!»

Сейхан резко разорвала соединение, даже не потрудившись подтвердить, что поняла коммандера.

Покачав головой, Пирс отправился пешком назад в пещеру.

Оставалось верить, что Сейхан сделает все как надо.

Глава 29

20 ноября, 09 часов 06 минут

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

Сейхан не знала, что ей делать.

Хван Пак склонился к самому ее лицу. Она почувствовала исходящий от него запах сигарет, которые он непрерывно курил с тех самых пор, как оказался здесь.

– Говори, что он сказал? Где они?

Хван Пак продолжал сжимать в руке ее телефон. У него за спиной стоял с каменным лицом командир северокорейского спецназа – которого, как выяснила Сейхан, звали Рыон, – приставив пистолет к груди Рейчел. Хван Пак заставил Сейхан спросить у Грея, где тот находится, после чего резко разорвал соединение, прежде чем она смогла хоть как-то предупредить об опасности.

Оба корейца теряли терпение.

Хван Пак принялся расхаживать по залу, нервно пыхтя сигаретой. Чжулон держался в стороне у огня. Судя по его лицу, происходящее никак не радовало Дельгаду. Сейхан предположила, что он здесь по принуждению. Этого человека интересовали деньги и положение в Макао. Чжулон не мог извлечь никакой выгоды из того, что происходило сейчас.

Впрочем, эти чувства едва ли толкнут его прийти на помощь пленницам.

Рейчел сидела напротив, привязанная к стулу. Люди Рыона лишили обеих женщин возможности пошевелиться. В данной ситуации освободиться самостоятельно Рейчел и Сейхан могли только с помощью чуда. Ни припрятанного ножа, ни сил сломать стул, ни ловкости сбросить с себя путы.

Сейхан вынуждена была признать безысходность ситуации. Они с Рейчел находились всецело во власти Хван Пака – человека, не имеющего понятия о том, что такое чувство жалости.

Сознавая это, Сейхан уже сообщила своим мучителям, что Грей отправился на мыс Бурхан. В противном случае те расстреляли бы Рейчел. Сейхан в этом нисколько не сомневалась. Достаточно было взглянуть на ноги хозяина гостиницы, с одним свалившимся тапком, торчащие из-за двери кухни, где он лежал, распростертый в луже крови.

Поэтому Сейхан рассказала о встрече с шаманом на рассвете в пещере на берегу. Она стремилась потянуть время, дождаться прибытия Монка, что должно было в корне изменить положение дел.

После первого признания Сейхан Рыон отправил несколько человек на мыс Бурхан. Те возвратились через полчаса и доложили, что Сейхан сказала правду. Однако когда они собрались допросить старика-шамана, тот просто вышел из пещеры и бросился с обрыва на острые камни внизу, так и не открыв, куда Грей отправился дальше.

Корейцы вынуждены были признать, что Сейхан это также не известно, – и все-таки они не теряли время даром, подвергнув обеих женщин пыткам, свидетельством чего были ожоги от сигарет на руках у Сейхан и Рейчел.

И вот поступил этот чертов вызов.

Хван Пак воспользовался им, чтобы добыть свежую информацию.

– Не говори ничего! – воскликнула Рейчел, не обращая внимания на рассеченную губу. – Ты же знаешь, что поставлено на карту!

Раздраженный тактикой затягивания времени, выбранной Сейхан, Хван Пак нетерпеливо загасил сигарету. Приблизившись к женщинам, он злорадно потер руки.

У Сейхан внутри все оборвалось.

– Давайте займемся чем-нибудь интересным! – сказал Хван Пак.

Разжав руку, он показал серебряную монету с изображением улыбающегося лица диктатора Ким Чен Ира.

– Ты знаешь, я люблю азартные игры, – продолжал северокорейский ученый. – Итак, делаем ставки. Орел – мы расстреляем твою подругу. Решка – она останется в живых.

Сейхан застыла от этой бессмысленной жестокости.

– Я буду бросать монету до тех пор, пока ты мне не скажешь, – добавил Хван Пак. – Первый же выпавший орел – и твоя подруга умрет.

Рыон вдавил дуло пистолета в грудь Рейчел.

Отступив назад, Хван Пак подбросил высоко в воздух монету, сверкнувшую серебром в свете лампы под потолком.

Сейхан поняла, что тянуть время дальше нельзя.

– Хорошо! Я скажу!

– Не говори!

Упав, монета покатилась по полу. Ухмыльнувшись, Хван Пак наступил на нее ногой, упиваясь происходящим.

– Вот видишь, все оказалось так просто! – сказал он. – Итак, говори.

Вынужденная сменить тактику, Сейхан рассказала все. Раз затягивать время было нельзя, оставалось надеяться на то, что корейские спецназовцы покинут гостиницу, и тогда, если повезет, представится возможность освободиться.

– Очень хорошо, – выслушав ее, сказал Хван Пак, довольный собой.

Он поднял ногу.

С пола смотрело улыбающееся лицо Ким Чен Ира.

Орел.

– Похоже, ты проиграла, – усмехнулся Хван Пак, подавая сигнал своему человеку.

Рыон отступил назад, поднял пистолет и выстрелил Рейчел в грудь.

Сейхан вздрогнула, не столько от неожиданности, сколько от ужаса. Она отшатнулась назад, едва не опрокинув стул.

Потрясенная Рейчел уставилась на расплывающееся кровавое пятно – затем перевела взгляд на Сейхан.

Та смотрела на Хван Пака, пораженная его вероломством.

Северокорейский ученый пожал плечами, удивленный ее реакцией.

– Это же правила всех игорных домов, – сказал он. – После того, как кости подброшены в воздух, ставки больше делать нельзя.

Рейчел уронила голову на грудь.

Сейхан захлестнуло отчаяние.

«Что я наделала?»


09 часов 20 минут

Ее обволакивал холодный мрак.

Все силы, весь жизненный жар вытекли в одну маленькую дырку в груди, забрав с собой огненную боль. С каждым слабеющим дыханием Рейчел чувствовала остатки этой боли, не столько физической, сколько душевной.

«Я не хочу умирать…»

Она старалась остаться в живых, но опять же это была борьба не мышц и костей, а воли и решимости. Рейчел услышала, как все покинули гостиницу, оставив ее умирать.

Но Монк должен сюда прийти…

Рейчел держалась за эту надежду, понимая, что он все равно не сможет спасти ее, даже несмотря на свои обширные познания в медицине. Нет, она хваталась за эту ниточку жизни, становящуюся все тоньше, только с одной целью.

Сказать Монку, куда все ушли.

Поторопись…

Рейчел все глубже погружалась в темноту, – и тут скрипнула дверь, послышались быстрые шаги. Это помогло ей оттянуть забвение чуть дольше.

Чья-то рука прикоснулась к ее колену.

Слабый голос спустился к ней в глубокий черный колодец, едва различимый, но все же от него по ее жилам разлились новые силы.

«Где?»

Сделав последний, самый глубокий вдох, Рейчел ответила – и в ее голосе прозвучала надежда, не за себя саму, а за мир.

Она представила темно-синие глаза.

Это была последняя искра ее сознания.

Глава 30

20 ноября, 09 часов 22 минуты

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

– Да ты с ума сошел! – заорал Дункан.

– Так быстрее, – спокойно возразил Монк.

Рену оставалось только смотреть, как его напарник выкручивает руль, бросая автобус в крутой поворот вокруг берегового мыса. Тяжелая длинная машина пошла юзом, едва не налетев задом на палатку, поставленную на льду озера рыбаком. Выровнявшись, автобус снова устремился вперед.

После звонка Грея Монк реквизировал автобус, спешно высадив пассажиров и водителя прямо на лед. Усевшись за руль, он повернул от южной оконечности острова на запад, раскатывая новую колею на ровном ледяном поле. Судя по всему, Монк уже давно замышлял это, поскольку всю дорогу от Сахюрты он расспрашивал водителя о толщине берегового припая[74], о том, как далеко он в это время года простирается в озеро.

Умом Дункан понимал рассуждения своего напарника. Приземлившись в Иркутске, они внимательно изучили карту Ольхона и выяснили, что от станции паромной переправы до поселка дорога петляет кружным путем. Это предвещало дополнительную заминку.

Кроме того, остров имел форму полумесяца, выгнутого на запад своим северным концом – куда они в настоящий момент и направлялись. Так что кратчайший путь от точки А к точке Б проходил так, как пролетела бы его птица – точнее, как проплыл бы тюлень. Направившись прямиком по береговому припаю, можно было добраться до отряда Грея вдвое быстрее.

И все же…

Джада сидела молча, с округлившимися от страха глазами вцепившись в сиденье.

Под колесами автобуса трещал лед, осколки разлетались в стороны. С берега на безумцев смотрели люди, указывая на них пальцами.

На таком удалении от берега толщина припая была в лучшем случае сомнительной, поэтому Монк не осмеливался сбросить скорость. Вся надежда на успех заключалась в моменте инерции.

– Похоже, это и есть мыс Бурхан! – крикнула Джада, указывая на скалистый выступ, выпирающий в озеро от лесистого берега.

Дункан разглядел бревенчатые избы маленькой деревушки, облепившие берега бухты. А это, должно быть, Хужир.

– Осталось еще три мили! – откликнулся Монк, указывая вправо. – Грей сказал, что в качестве ориентира он оставит на льду свой квадроцикл. Ищите его!

Пересев на правую сторону, Дункан прильнул к окну. Монк наконец свернул ближе к берегу, где, к счастью, лед должен был быть толще. Еще через пять бесконечно долгих напряженных минут Джада заорала так, что все от неожиданности вздрогнули.

– Вон там! – крикнула она, указывая в сторону берега. – У большой скалы, похожей на медведя!

Утес действительно напоминал голову гризли, с маленькими округлыми ушами и тупой мордой. А у медвежьего плеча черная точка обозначала присутствие одинокого квадроцикла с закрепленным сзади флажком.

– Должно быть, то самое место, – согласился Монк.

Когда они подъехали ближе, в скале открылся вход в пещеру, обрамленный здоровенными сосульками. Дункану показалось, он различил на вершине утеса какое-то движение, однако, поскольку солнце как раз поднялось над островом с противоположной стороны, лес был погружен в глубокую тень.

Если там кто-то и есть, то это, скорее всего, потрясенные зеваки, сбежавшиеся поглазеть на автобус.

Завизжали тормоза – это Грей остановил автобус, или, по крайней мере, попытался это сделать. Тот развернуло боком и понесло по льду. Врезавшись в квадроцикл, он подмял его под себя и потащил дальше, к входу в пещеру.

При виде стремительно приближающихся скал Дункан и Джада отпрянули к противоположному краю автобуса. Но тяжелая машина наконец остановилась, вздрогнув всей своей массой, застыв всего в десяти ярдах от жерла подземного прохода.

Монк вытер ладони о штаны.

– Вот что я называю параллельной парковкой.

– Неужели? – оскалился Дункан.

Все быстро покинули автобус, спеша убедиться в том, что это то самое место, прежде чем приступить к выгрузке снаряжения.

Из темноты пещеры им навстречу бежал Пирс, привлеченный шумом. Увидев необычное транспортное средство, он выпучил глаза от изумления. Несомненно, Грей узнал автобус по собственному путешествию через затянутый льдом пролив, отделяющий Ольхон от большой земли.

– В чем дело? – усмехнувшись, спросил он. – Не удалось поймать такси?


09 часов 28 минут

Грей порывисто обнял Монка. Он был рад видеть своего лучшего друга, даже в этой критической ситуации.

Быстро пожав руку Джаде, коммандер ткнул пальцем в Дункана.

– Ты мне нужен, чтобы поднять «Глаз» в усыпальницу. Ковальски там, он тебе все покажет. Мы нашли крест, но у нас нет возможности определить, заряжен ли он какой-либо энергией.

– Я пойду вместе с ним, – вызвалась Джада, предлагая свои знания.

Кивком выразив ей благодарность, Грей устремил взор на ледяной простор, гадая, почему так сильно задерживаются Сейхан и Рейчел. Он ожидал, что женщины прибудут сюда раньше Монка и его спутников.

Спохватившись, Джада направилась обратно к автобусу.

– Я оставила свой рюкзак…

Пронзительный свист разорвал утреннюю тишину, и тотчас же прогремел взрыв. В воздух взметнулись языки пламени и осколки льда. Джаду отбросило назад на Дункана, едва успевшего ее подхватить. Ударная волна сбила всех с ног и отшвырнула в глубь пещеры, вместе с градом обвалившихся сосулек.

Упав на спину, Грей приподнял голову, глядя между ногами.

Стоявший у входа в пещеру автобус подлетел в воздух и грузно рухнул передом вниз на решетку радиатора. Брызнули разлетевшиеся вдребезги стекла. В небо взметнулся огненный шар, сопровождаемый шлейфом черного дыма. Лед проломился, и автобус тяжело провалился в воду.

Выстрел из реактивного гранатомета.

Но кто… и почему?

И все же на первом месте стоял другой вопрос.

– Что с «Глазом»? – оглушенный взрывом, крикнул во весь голос Грей.

Дункан помог Джаде подняться на ноги. Та указала на искореженный корпус, погрузившийся в озеро.

– Он остался в рюкзаке…

То есть утонул вместе с автобусом.

– Всем назад! – приказал Грей, указывая в глубь пещеры.

Они побежали прочь от буйства огня и дыма – в холодный полумрак льда.

Добежав до изгиба прохода, Грей обернулся. Надо льдом торчала накренившаяся задняя часть автобуса, обгоревшая и затянутая дымом. Пламя разливалось вокруг по струям солярки и машинного масла. Позади огня мелькали какие-то тени.

Кто это? Русская армия? В Москве прознали о тайной операции на Ольхоне?

– Монк, оставайся на месте, – распорядился Грей. – Предупредишь нас, если кто-то попытается проникнуть в пещеру.

Он понимал, что ждать этого долго не придется.

Организовавший это нападение, кто бы он ни был, в первую очередь сознательно уничтожил единственное транспортное средство, поймав отряд Грея в западню. И не имело значения, зачем он это сделал. Время поджимало, и оставалась только одна задача: достать «Глаз» и отнести его в гробницу.

Грей проводил Дункана и Джаду в глубь пещеры, где их ожидал встревоженный Ковальски.

– Что это за чертовщина, дружище? – спросил великан. – Что там у вас произошло?

– Неважно, – ответил Грей, поворачиваясь к Дункану. – Нам нужно извлечь рюкзак доктора Шоу из горящего автобуса.

– Каким образом? – спросил тот.

Грей посмотрел на Джаду.

– Как вы думаете, вы сможете самостоятельно подняться вверх по этой веревке, когда придет время?

Молодая женщина кивнула.

– Что нам нужно будет сделать?

Грей им все объяснил.

– Да вы спятили! – пробормотал Дункан, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

Ковальски лишь пожал плечами.

– Нам случалось делать вещи и поглупее.


09 часов 34 минуты

Это уже становится дурной привычкой.

Дункан снова стоял в одних трусах у воды – но только на этот раз на скользком краю полыньи во льду, сглаженном телами самки нерпы, которая спускалась здесь в воду и выбиралась на берег. Он представил себе, как эти самые тюлени прыгают здесь в воду и плывут подо льдом в озеро.

Ему самому не придется плыть так далеко, и все же ему предстояло проплыть на одном дыхании очень много. К тому же у него нет жировой термоизоляции тюленей.

То же самое можно было сказать про его напарницу по заплыву в ледяной воде. Джада разделась до трусиков и лифчика.

Рядом Грей и Ковальски готовили два квадроцикла и проверяли оружие. По дороге к выходу им предстояло захватить Монка.

Дункан повернулся к стоящей рядом Джаде. Та дрожала, однако эта дрожь не имела никакого отношения к холоду.

– Вы готовы? – спросил он.

Сглотнув, молодая женщина кивнула.

– Просто держите меня за пятки, – улыбнулся Дункан, – и все будет хорошо.

– Давайте побыстрее покончим со всем, – сказала Джада. – Чем больше я об этом думаю, тем хуже мне становится.

Она была права.

Туже затянув ремень кобуры под мышкой на голой груди, Дункан пожал Джаде плечо. Усевшись на край полыньи, он соскользнул вниз по накатанному желобу и после короткого спуска нырнул под толстый слой льда, закрывающий пол пещеры.

Холод, стиснувший его тело, оказался гораздо хуже того, к чему он мысленно подготовился. Легкие протестующе завопили в желании сделать судорожный вдох и захлебнуться. Усилием воли Дункан заставил заработать руки и ноги и поплыл по проходу, ведущему из пещеры. Им с Джадой предстояло проплыть подо льдом и незамеченными выбраться наружу.

Обернувшись, Дункан увидел, как позади плюхнулась в воду его спутница. Ее тело заметно съежилось от соприкосновения с ледяной водой, готовое сжаться в зародышевый комок, но она пересилила себя и мощными ударами ног, подобными ударам копыт жеребца по воротам конюшни, устремилась следом за Дунканом.

Черт возьми, а плавает она хорошо.

Джада сказала об этом, когда Грей изложил свой план.

Оттолкнувшись ногой от стенки, Дункан поплыл в глубь подводного тоннеля. Рассеянный свет, проникающий сквозь толщу льда над головой, окрашивал прозрачную воду в темную лазурь, освещая все вокруг до самого дна. Рен усиленно греб, чтобы удержаться впереди Джады – но также и чтобы согреться.

Проход имел в длину ярдов тридцать – в обычных условиях Дункан запросто проплыл бы такое расстояние на одном дыхании, однако в ледяной воде, под гнетом толстого слоя льда это было смертельно опасным испытанием.

Рен отслеживал свое продвижение по свету. Утреннее солнце ждало их за выходом из тоннеля, становясь все ярче с каждым ударом руки и ноги.

И все же холод стремительно высасывал из него силы. Легкие горели, требуя воздуха, конечности охватила судорожная дрожь. Подплывая к выходу, Дункан уже видел перед глазами пляшущие точки. Оглянувшись назад, он увидел, что Джада следует за ним из последних сил.

«Терпеть!» – мысленно приказал Дункан, обращаясь к ним обоим.

Впереди показалась конечная цель. При виде ее Рен лихорадочно заколотил руками и ногами.

В десяти ярдах впереди на дне озера стоял на решетке радиатора накренившийся автобус. Как сказал Грей, его задняя часть торчала над водой.

Обнадеженный обещанием свежего воздуха, Дункан подплыл к автобусу. Ветровое стекло вылетело, выбитое ударной волной при взрыве гранаты. Проникнув внутрь, Дункан ухватился за руль и, подтянувшись, поднялся в салон. Быстро проплыв вверх мимо сидений, он вынырнул в воздушном пузыре, собравшемся в задней части автобуса.

Мгновение спустя рядом с ним показалась Джада.

Оба принялись жадно глотать воздух, наслаждаясь не только кислородом, но и теплом. Недавний пожар заметно повысил температуру в салоне.

Снаружи доносились голоса, говорившие по-корейски или по-китайски. Пока что в них не звучало тревоги. Враг не ждал, что запертая в ловушке добыча выберется из пещеры в затонувший автобус.

Это было очень существенное преимущество.

Обернувшись к Джаде, Дункан указал вниз. Та кивнула, и они снова погрузились под воду. Хватаясь за спинки сидений, они прошлись по всему салону автобуса, ища рюкзак Джады.

Все незакрепленные вещи провалились в переднюю часть или высыпались через разбитое ветровое стекло. Освеженная глотком кислорода, Джада плавала как проворный тюлень, в то время как Дункан чувствовал себя неуклюжим китом. Доктор Шоу достаточно быстро отыскала свой рюкзак, и они снова поднялись на поверхность.

Джада заглянула в рюкзак, и бесконечное облегчение у нее на лице объяснило все.

Дункан поднял большой палец, и она ответила ему тем же.

«Глаз» у них в руках.

Поддавшись порыву, Дункан подплыл к Джаде и поцеловал ее, не зная, представится ли ему еще раз такая возможность. В этот маленький жест он вложил так много: свое стремление уберечь Джаду, благодарность за все, что она сделала, но в первую очередь надежду на будущее.

От неожиданности молодая женщина застыла – затем ее губы стали теплыми, раскрылись, сплавляясь с его губами.

Оторвавшись от него, Джада сверкнула взглядом. Теперь она выглядела более решительной, но в то же время и более напуганной. Проведя пальцем по щеке Дункана, она снова погрузилась в воду.

Рен переместился к разбитому окну, по-прежнему стараясь держаться так, чтобы его не заметили, и осмотрел местность. С крутой скалы спускались вниз веревки. Отряд вооруженных людей в зимней камуфляжной форме окружил вход в пещеру. Дункан подсчитал число врагов между автобусом и утесом.

Ничего хорошего.

Достав «ЗИГ-Зауэр» из кобуры под мышкой, Дункан прижал микрофон к горлу и обратился к Грею.

– «Глаз» возвращается назад, – беззвучно сказал он. – Я насчитал двадцать боевиков. По десять с каждой стороны. По-моему, корейский спецназ.

Грей выругался вслух. По-видимому, он прекрасно понял ситуацию.

– Придерживаемся плана, – передал по радио командир. – Досчитай до тридцати и открывай огонь.

Дункан вернулся к окну.

При таких неравных силах надежды на победу не было. Поэтому задача была предельно простой.

Купить ценой своей жизни как можно больше времени.

Дункан оглянулся на чернеющую внизу воду. В настоящий момент судьба мира зависела от того, как далеко сможет отплыть Джада.

Глава 31

20 ноября, 09 часов 44 минуты

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

Джада поняла, что не доплывет.

Страх, холод и усталость наложили свои пределы. Тяжелый рюкзак за плечами свинцовым грузом сковывал движения, не позволяя доводить до конца гребки руками. Однако это было еще не самое страшное.

Позади тянулся кровавый след. Выбираясь из автобуса, Джада разодрала правую руку до кости о зазубренный кусок металла. С каждым пройденным ярдом тепло и силы вытекали из ее тела, волочась следом за ней алым вымпелом. Боль перерастала в онемение. Джада делала все возможное, чтобы двигаться дальше.

По мере того как слабела правая рука, ей приходилось все отчаяннее работать ногами.

Ее легкие кричали, требуя воздуха.

Путь впереди становился все более темным – и не только потому, что она углублялась в тоннель, оставив солнечный свет позади. У нее перед глазами все померкло, остались только черные тени.

Наконец впереди показалась более светлая полынья, где на льду лежал включенный фонарик, дожидаясь возвращения Джады, вместе с теплой одеждой.

«Я ни за что не смогу…»

В доказательство этого ее продвижение замедлилось. Правая рука, теперь совершенно бесполезная, волочилась следом. Джада судорожно заколотила ногами, чувствуя нарастающее отчаяние.

Отдаленный рокот разнесся по воде, достигнув ее слуха.

Подняв взгляд, она увидела сквозь прозрачный лед яркий свет, метнувшийся к оставшемуся позади выходу из пещеры.

Протянув руку, Джада прижала ладонь ко льду.

«Помогите…»

Но товарищи пронеслись мимо, оставив ее одну.


09 часов 45 минут

Грей гнал свой квадроцикл к лучам утреннего солнца. Монк сидел у него за спиной, Ковальски следовал сзади на втором квадроцикле. Впереди светился выход из пещеры. Пирс различил притаившихся слева и справа людей.

Дункан сказал, что это корейцы, однако Грей понимал, что на самом деле эти содлаты из Северной Кореи.

Как им удалось разыскать их? От страха за Сейхан, за Рейчел у него застыла кровь в жилах. Вот почему обе женщины до сих пор так и не появились здесь. Их схватили? Грей вспомнил краткий, натянутый разговор с Сейхан.

Несомненно, ей приставили пистолет к голове.

И все же это давало определенную надежду.

Несомненно, корейцы хотят захватить их с Ковальски живыми и не станут убивать.

По крайней мере, на месте.

Однако самого Грея ничто не сдерживало.

Он услышал первые выстрелы «ЗИГ-Зауэра» Дункана. Пока внимание врагов было приковано к выходу из пещеры и реву приближающихся квадроциклов, Рен открыл по ним огонь сзади, застав их врасплох.

Послышались пронизанные болью крики. Корейцы были ошеломлены тем, что на них напали оттуда, откуда они никого не ждали. Поднявшись за спиной Грея, Монк начал стрелять поверх его плеча, усиливая общее смятение.

Грей дал полный газ, пользуясь кратковременным хаосом среди врагов, сбитых с толку и не знающих, как вести бой на два фронта.

Впереди на фоне светлого пятна выхода из пещеры показался солдат, вскидывающий автомат. Монк уложил его наповал одним прицельным выстрелом.

Грей объехал упавший труп слева, Ковальски – справа.

Вырвавшись на солнечный свет, оба крутанули рули, разворачивая квадроциклы, и, вскинув пистолеты, принялись палить во все стороны. Показался Дункан. Открыв заднюю дверь автобуса, он высунулся, ведя огонь сверху вниз.

Солдаты в белом камуфляже падали на лед – или сраженные пулями, или стремясь укрыться, чтобы не представлять собой желанную мишень.

Однако Грей понимал, что силы слишком неравные. Спецназовцы вооружены до зубов. С минуты на минуту ситуация кардинально переменится. За квадроциклами уже гнались пули, выбивающие ледяные брызги рядом с колесами.

Задача осталась только одна: выиграть время.

Грей предупредил Вигора, чтобы тот оставался в усыпальнице и ждал возвращения Джады. Возможно, ей понадобится какая-то помощь. Монсеньор согласился; впрочем, выглядел он неважно.

Имея перед собой четкую цель, Пирс стрелял и стрелял, мысленно призывая Джаду поторопиться.


09 часов 46 минут

Джада двигалась к отдаленной лужице света, судорожно работая ногами и цепляясь здоровой рукой за лед. Позади слышались выстрелы: это ее товарищи жертвовали своей жизнью, чтобы она выполнила то, что должна была сделать. При мысли о такой жертве Джада стиснула губы, борясь с безусловным рефлексом, требующим от нее сделать вдох, поскольку лишенные кислорода легкие уже горели огнем. Наоборот, остальное тело превратилось в ледышку, налилось свинцом, стало тяжелым.

Но тут что-то наткнулось на Джаду сзади и пронеслось мимо. От неожиданности она выпустила изо рта пузырьки воздуха. Это оказалась самка тюленя, ловкая и обтекаемая в воде. Описав в воде петлю, нерпа вернулась к Джаде и сделала плавный круг, скользнув по ее телу, после чего снова отплыла вперед и остановилась, приглашая молодую женщину за собой.

Сквозь агонию льда и огня Джада поняла, что хочет ей сказать умное животное.

Протянув здоровую руку, она ухватила нерпу за ласт. Почувствовав прикосновение, тюлень устремился вперед – то ли сознательно, то ли просто испугавшись. Таща за собой Джаду, нерпа спешила к полынье, ближайшему месту, где можно было глотнуть свежий воздух.

Собрав всю волю, молодая женщина стиснула пальцы, держась из последних сил.

Через мгновение животное и человек достигли пятна яркого света и поднялись к поверхности воды. Вынырнув, Джада жадно вдохнула воздух. Рядом кружилась нерпа, глядя на нее умными карими глазами, словно убеждаясь в том, что с ней все в порядке. Было ли все дело в материнском инстинкте нерпы, решившей помочь другому раненому млекопитающему? Или же это действительно был пришедший на помощь дух острова, о котором говорил Темур?

Так или иначе, Джада без слов поблагодарила нерпу. Высунув над водой усатую мордочку, животное отдышалось и снова ушло под воду.

Джада подплыла к краю полыньи, где Грей оставил веревку. Поднявшись по скользкой ледяной стене, она поползла на четвереньках, оставляя кровавые отпечатки ладони правой руки.

Добравшись до полотенца, Джада насухо вытерлась и растерла продрогшее тело. Здесь лежала и ее одежда, но она не стала ее надевать, сознавая, что у нее нет времени. Опустив рюкзак, астрофизик лишь накинула куртку и застегнула молнию.

Трясясь от холода, она закинула рюкзак на спину и направилась к обледенелой стене. Замерзшие конечности отказывались ей повиноваться. Просунув голые ноги в страховочную упряжь, Джада застегнула ремни и окинула взглядом веревку, уходившую вверх по отвесной скале, покрытой тонкой коркой льда.

Схватив веревку, она тотчас же поняла, что у нее ничего не получится. Онемевшие пальцы ничего не чувствовали. С каждым мгновением силы продолжали покидать ее трясущееся от холода тело.

Но со стороны выхода из пещеры доносились отголоски выстрелов. Товарищи Джады продолжали борьбу.

«И я тоже должна продолжать бороться».

Сознавая, что у нее осталось всего десять минут, доктор Шоу подтянулась до первого крюка, затем до следующего. Вспыхнувшая с новой силой решимость влекла ее вперед, но она понимала, что сила воли – это далеко не то же самое, что сила мышц.

Протянув вверх рассеченную руку, Джада попыталась ухватиться за крюк – и, сорвавшись, упала спиной на жесткий лед. По ее щекам потекли слезы отчаяния. Посмотрев вверх, она вынуждена была признать страшную правду.

«Я ни за что не смогу подняться наверх…»


09 часов 48 минут

Грей понял, что сражение проиграно.

Фактор внезапности больше не работал. Придя в себя после неожиданного нападения, враг окопался. Ударившая в корпус квадроцикла пуля рикошетом полоснула Грея по бедру, оставив обжигающую отметину.

Пирс подал сигнал Ковальски. Великан развернул свой квадроцикл и помчался к торчащему из воды автобусу, а Грей и Монк побежали по льду, прикрывая своего товарища шквальным огнем.

Доехав до полыньи, Ковальски развернулся на сто восемьдесят градусов, и пошедший юзом квадроцикл остановился у самой кромки льда.

Выбравшись из автобуса через заднюю дверь, Дункан пробежал по наклонившейся крыше и совершил прыжок через полоску воды, затянутой радужной пленкой разлившейся солярки. Он тяжело упал на сиденье позади Ковальски – и квадроцикл тотчас же рванул прочь от автобуса, резко виляя из стороны в сторону.

Вдогонку беглецам устремились пули, изрешетившие борт автобуса и поднявшие в воздух осколки льда.

Монк открыл ответный огонь. Грей, держа руль одной рукой в теплой перчатке, в другой сжимал пистолет, стреляя направо и налево.

Однако патроны у всех уже подходили к концу, а предстояло еще выдержать последний бой.

Грей мчался к входу в пещеру, спеша укрыться в ней. Ковальски не отставал от него.

Монк поразил одного боевика в ногу, и тот с воплем повалился на лед. Другие разбежались, освобождая дорогу. Оба квадроцикла ворвались в тоннель, проехали еще ярдов десять и дружно остановились, разворачиваясь боком.

Все четверо мгновенно спешились, укрываясь за квадроциклами, перегородившими дорогу в глубь пещеры.

Грей оценил обстановку. У Ковальски кровоточили плечо и бок. У Дункана рассечена щека. Монк зажимал рукой бедро, сквозь пальцы сочилась кровь. Тем не менее, все были полны решимости любой ценой выиграть для Джады и Вигора хоть немного времени. К несчастью, боеприпасы у всех были на исходе. Теперь придется считать каждый патрон.

Словно понимая это, враг приготовился к последнему натиску.

Грей внутренне собрался, крепко сжимая в руке пистолет.

Однако на фоне светлого выхода из пещеры показался один человек, прижимающий к себе другого.

Здоровенный корейский спецназовец в бронежилете и каске держал перед собой Сейхан, обхватив ее рукой за горло и приставив ей к виску пистолет, используя ее в качестве живого щита. Сейхан казалась обреченной, внутренний огонь в ее груди погас.

– Бросайте оружие на землю! – крикнул знакомый голос. – Выходите с поднятыми руками, или мы убьем эту женщину у вас на глазах. Точно так же, как мы убили другую женщину.

Все планы, лихорадочно крутившиеся у Грея в голове, при этих словах бесследно исчезли.

«…убили другую женщину».

Монк стиснул другу руку, но Грей едва ощущал это прикосновение.

Рейчел…

У него перед глазами мелькнули застывшие образы: сочная карамель ее глаз, то, как она в гневе встряхивала головой, раскидывая волосы, ее нежные губы, заливистый смех.

Неужели всего этого больше не будет?

– Грей! – прошептал Монк, возвращая друга в настоящее своим голосом, а также крепким пожатием руки.

У Пирса в груди вспыхнуло пламя, ослепляя его.

В глубине тоннеля появился Хван Пак. Метнувшись от стены, он укрылся за спиной верзилы-корейца.

– Живо выходите! И останетесь в живых!

Этот торжествующий голос, напоминающий писк насекомого, вернул Грею самообладание, напомнив о долге. Им по-прежнему требовалось выиграть время, чтобы спасти мир, но теперь у Грея появилась и новая цель: отомстить за Рейчел.

– Что нам делать? – шепотом спросил Дункан, сжимая свой «ЗИГ-Зауэр».

Пирс подумал было о том, чтобы отослать молодого оперативника на помощь Джаде, но Хван Пак сразу же заметит отсутствие одного из них и отправится искать Дункана, что поставит под угрозу срыва главную задачу.

– Делайте, как он говорит, – натянуто произнес коммандер, усилием воли заставляя двигаться свою нижнюю челюсть. – Это позволит нам выиграть больше времени.

Он встал, держа руки за головой.

Остальные последовали его примеру, выходя из-за укрывавших их квадроциклов.

Сознавая свою победу, Хван Пак наконец вышел им навстречу. Небрежно закурив сигарету, он ткнул ее светящимся кончиком в сторону Грея.

– А мы с тобой хорошенько позабавимся, ты и я.

Пирс прикусил губу, сдерживая резкий ответ, лихорадочно ломая голову, как не дать этому человеку пройти дальше в тоннель.

Он понятия не имел, удалось ли Джаде подняться по замерзшему водопаду в глубине пещеры, однако спускающиеся сверху веревки останутся в любом случае. Враг поймет, куда двигаться дальше.

Поэтому Грей лишь в бессильной ярости смотрел на северокорейского ученого.

Дойдя до выхода из пещеры, Грей увидел направленные на него автоматы, распростертые на льду трупы. Силы Хван Пака поредели по крайней мере наполовину. Кое-кто из спецназовцев был в окровавленных повязках, говорящих об огнестрельных ранах.

Грей постарался найти в этом хоть какое-то удовлетворение.

Слева особняком от остальных держалась знакомая фигура. Чжулон Дельгаду. Бросив взгляд на Грея, хозяин Макао тотчас же снова уставился себе под ноги, судя по всему, смущенный своим присутствием здесь.

Это было большой ошибкой.

Чжулон не увидел, как стройная фигура тенью скользнула по одной из веревок, по которым спустились со скалы корейские спецназовцы, и неслышно опустилась на лед, – и не увидел сверкнувшую серебром сталь меча, вонзившегося ему в спину.

Ахнув от изумления, Чжулон рухнул на колени. У него за спиной стояла Гуань-инь. На лице у нее сиял яростью вытатуированный дракон. Глава триады «Дуан чжи» подняла вторую руку с зажатым пистолетом и открыла огонь.

По оставленным веревкам вниз устремились другие фигуры, стреляя с воздуха.

Боевики триады Гуань-инь.

Потрясенный Грей не мог взять в толк, каким образом Гуань-инь нашла их, однако с ответом на этот вопрос можно было подождать.

Воспользовавшись тем, что все внимание оказалось приковано к ее матери, Сейхан что есть силы опустила пятку на ступню державшего ее боевика. Хоть закаленный профессионал и не выпустил свою пленницу, он все-таки ослабил хватку, и это дало Сейхан возможность пригнуться. Она посмотрела Грею в глаза.

Тот уже пришел в движение, рванув к ней. Боевик выстрелил в него, но Пирс распластался на льду, по инерции скользя вперед. Под градом свистящих пуль он схватил единственное подвернувшееся под руку оружие.

Остановившись у ног боевика, Грей выбросил вверх обломок сосульки. Пройдя над ухом Сейхан, острая ледяная пика вонзилась в оголенное горло боевика. Тот упал, выронив автомат и обеими руками схватившись за шею.

– Беги на помощь Джаде! – крикнул Грей Дункану. – Быстрее!

Счет времени шел уже на минуты.


09 часов 53 минуты

Чувствуя, как под ногами горит земля, Дункан побежал, даже не подумав о брошенных квадроциклах. Перепрыгнув через них, он устремился дальше, ускорив шаг, стараясь держаться не на скользком льду, а на полоске нанесенного ветром снега.

Позади все еще звучали выстрелы, однако с прибытием новых сил исход боя был предрешен.

За считаные секунды добежав до конца пещеры, Дункан увидел Джаду. Молодая женщина взобралась где-то до середины обледенелой стены, но подняться дальше не могла. В проходе наверху виднелся Вигор. Монсеньор пытался, как мог, помочь Джаде, но ему не хватало сил.

Только подбегая к замерзшему водопаду, Дункан разглядел кровавый след, тянувшийся от самой полыньи. Кровавые подтеки виднелись и на ледяной корке, расчерчивая голубой фон алыми полосками.

– Держись! – крикнул Дункан.

– А я, по-твоему, что делаю? – откликнулась Джада, испытывая злость и в то же время бесконечное облегчение.

Дункан подбежал к свободному концу веревки.

– Держись крепко, я тебя подниму!

Он потянул веревку вниз, протягивая ее через вбитое в свод пещеры кольцо и поднимая Джаду. Как только молодая женщина поравнялась с проходом, Вигор помог ей забраться внутрь. Оба были на пределе сил.

Очутившись наверху, Джада поспешила освободиться от страховочной упряжи.

– Идите вперед! – окликнул их снизу Дункан. – Я вас догоню!

В ответ Джада лишь помахала ему рукой. Запыхавшаяся, она не могла вымолвить ни слова.

Убедившись в том, что Джада и Вигор скрылись в проходе, Дункан ухватился за веревку и полез вверх.


09 часов 54 минуты

Сейхан вырвалась из обмякших рук державшего ее боевика. Получив наконец свободу, она подобрала выпавший из руки Рыона пистолет – тот самый, из которого он застрелил Рейчел.

Мельком взглянув на насаженное на сосульку тело, Сейхан принялась искать того единственного врага, который был ей нужен.

При первых признаках опасности Хван Пак отбежал от скалы и укрылся за корпусом затонувшего автобуса. Сжимая в руке пистолет, он вслепую палил в сторону скалы, ошеломленный таким внезапным поворотом судьбы. Но как азартный игрок, Хван Пак должен был понимать, что полоса везения не может продолжаться бесконечно.

Сейхан направилась к нему.

Заметив ее, северокорейский ученый вскинул пистолет и выстрелил.

Сейхан даже не потрудилась увернуться от пули.

Она подняла свой пистолет и нажала на спусковой крючок.

Ее прицельный выстрел попал Хван Паку в колено. Завизжав от боли, он растянулся на льду, покатился в сторону и, добравшись до края полыньи вокруг автобуса, свалился в воду.

Остановившись у кромки льда, Сейхан смотрела, как он, отплевываясь, плывет в ледяной воде. Она понимала, что каждое движение простреленным коленом причиняет ему невыносимую боль.

С трудом доплыв до противоположной стороны, Хван Пак стал искать, за что ухватиться. Самым удобным ему показалось то место, где корпус автобуса лег на лед. Однако, к несчастью для него, в тот самый момент, когда он положил руку на край полыньи, массивный корпус накренился еще больше, сминая хрупкий лед. Рука Хван Пака оказалась зажата в этой щели. Он закричал, силясь высвободить четыре раздробленных пальца.

Пятого пальца много лет назад его лишила мать Сейхан в уплату за карточный долг. Теперь Хван Пак был в долгу уже перед самой Сейхан, и этот долг был несравнимо больше.

– Помогите! – воскликнул Хван Пак, клацая зубами.

Сейхан наклонилась. В глазах северокорейского ученого мелькнула искра надежды.

Но вместо этого Сейхан подобрала окурок, выпавший у него, когда он прыгал в воду, и, выпрямившись, подула на светящийся кончик.

Надежду сменил ужас. Несомненно, Хван Пак также чувствовал запах солярки и машинного масла, толстым слоем разлившихся по поверхности воды.

– Холодно, да? – спросила Сейхан. – Давай я тебя согрею.

Она стряхнула пепел в воду. Дождь раскаленных искр воспламенил сначала пары, затем и лужицу машинного масла и солярки. По воде побежали голубые язычки пламени, спешащие к Хван Паку.

Не обращая внимания на его истошные крики, Сейхан развернулась и направилась к берегу, оставив его гореть сверху и замерзать снизу.

Это тебе за Рейчел.

Глава 32

20 ноября, 09 часов 55 минут

по иркутскому поясному времени

Остров Ольхон, Россия

Чжулон Дельгаду лежал на льду в растекающейся лужице теплой крови. После того как затихли выстрелы, он слышал крик Хван Пака, молящего о пощаде; затем раздались его жуткие вопли. Но Чжулон не испытывал жалости к этому человеку. Ублюдок сполна заслужил такой конец.

«И я, пожалуй, заслужил ту же участь».

Словно в ответ на его мысли, у него перед глазами появилось лицо. Вопреки тому имени, которое взяла себе эта женщина, в ее взгляде не было пощады.

– Гуань-инь… – пробормотал Чжулон. Он протянул было к ней дрожащую руку, но уронил ее, ослабев. – Хван Пак схватил мою жену… моего неродившегося сына…

Лицо женщины оставалось бесстрастным, таким же твердым, как чешуя ее дракона. Она не приняла это оправдание.

– Я сожалею о случившемся, – продолжал, задыхаясь, Чжулон, чувствуя во рту привкус крови. – Я… я очень их люблю… пожалуйста, спаси их.

– С какой стати я должна тебе помогать? После всего того, что ты сделал?

– Я пытался… как мог… помочь…

Одинокая морщина пересекла лоб Гуань-инь.

– Ты не задумывалась, как тебе удалось нас найти? – Чжулон поморщился от острой боли. – Проследить за мной и Хван Паком до этого острова?

– Как и у тебя, у меня повсюду есть уши. До меня дошли слухи, что ты покинул Северную Корею и отправился в Монголию. И я пошла по твоему следу. Я знала, что ты по-прежнему охотишься за…

– Как ты думаешь, кто обронил словечко твоим многочисленным ушам? – перебил ее Чжулон. – Это я приказал своим людям говорить.

И это была правда. Чжулону приходилось быть предельно осторожным с Хван Паком. Воспользовавшись в качестве отговорки тем, что ему необходимо следить за «маячком», вживленным в тело сбежавшей женщины-убийцы, он постоянно держал связь с Макао и издалека управлял всеми делами. Хотя Чжулон не мог поднять своих собственных боевиков, не вызвав подозрений у корейцев и тем самым не поставив под угрозу жизнь своей беременной жены, он постарался поднять другую армию, разбередив ненависть своего заклятого врага и заставив его прийти к нему на помощь.

Какое же изумление постигло его, когда у него из груди вылезло окровавленное лезвие меча!

По-видимому, он слишком уж хорошо разбередил ненависть Гуань-инь.

Небольшой просчет.

– Я заманил тебя сюда, чтобы ты убила Хван Пака и, быть может, освободила меня, – со слабым смешком, полным крови, произнес Чжулон. – Может быть, в конце концов мы забыли бы былые обиды…

«А теперь речь идет только о моей прекрасной Наталье… и о сыне, которого я никогда не увижу…»

Гуань-инь отступила назад. Чжулон понял, что она ему поверила. И все же будет ли этого достаточно для того, чтобы она помогла? Глава «Дуан чжи» никогда не отличалась милосердием.

– Я их разыщу, – наконец сказала Гуань-инь. – С ними все будет хорошо.

По щеке Чжулона скатилась одинокая слеза облегчения. Он знал, что эта женщина сдержит свое слово.

Спасибо.

Почувствовав, что с его плеч снята тяжкая ноша, Чжулон наконец позволил себе закрыть глаза, – однако прежде чем он это сделал, рядом с лицом Гуань-инь появилось другое лицо, красивое лицо женщины-убийцы, из-за которой на него обрушилось столько бед.

И только сейчас Чжулон увидел сходство.

Два лица, одно рядом с другим.

Мать и дочь.

Наконец он понял, в чем заключался его маленький просчет. Значит, все это было сделано не ради денег, не ради передела сфер влияния… это был голос крови.

«Неудивительно, что ты пронзила меня мечом».

Осознав наконец свою ошибку, Чжулон беззвучно рассмеялся, проваливаясь в небытие.


09 часов 56 минут

– Значит, вот как вы узнали, где нас найти, – сказал Грей.

Стоя за спиной у Сейхан и ее матери, он стал невольным свидетелем этого разговора.

С пистолетом в руке, Пирс прикрывал женщин, в то время как Монк и Ковальски помогали боевикам триады расправиться с последними уцелевшими солдатами северокорейского спецназа.

Гуань-инь обернулась к нему.

– Да, так мы узнали, что вы на Ольхоне, но в последнем известии, дошедшем до меня, утверждалось, что Чжулон будет в поселке Хужир, в гостинице.

Грей все понял. У Чжулона просто не было времени, чтобы связаться со своими людьми и предупредить их о том, что он отправляется сюда.

– Так как же вы поняли, что нужно идти сюда?

Скорбь тронула черты лица Гуань-инь.

– Мы нашли в гостинице молодую женщину, раненную выстрелом из пистолета. Она была еще жива и сказала нам, где вас искать.

Рейчел…

Увидев в глазах Грея разгорающуюся надежду, Гуань-инь поспешила ее загасить.

– Она умерла. Но именно ее предсмертные слова привели нас сюда.

«И спасли нас, – осознал Грей. – А может быть, и весь мир».

Гуань-инь взяла его за руку.

– По-моему, мужественная женщина держалась за жизнь только для того, чтобы передать это известие.

Грей почувствовал накатившую волну скорби, но волю этому чувству можно будет дать только позже.

Еще не все закончено здесь.

Грей направился в пещеру.

Помимо спасения мира ему предстояло сделать еще одно дело, хоть при мысли об этом у него и разрывалось сердце. От Вигора нельзя было скрывать правду о судьбе племянницы, хотя это скорбное известие, скорее всего, должно свести его в могилу.


09 часов 57 минут

– Ну, а Рейчел? – спросил монсеньор.

Дункан прочитал в глазах престарелого прелата надежду. Вигор задал этот вопрос, когда они переступили порог золотой юрты. Стоявшая по другую сторону от монсеньора Джада также вопросительно посмотрела на Дункана, ожидая услышать хорошие новости.

Поднявшись по замерзшему водопаду, Рен быстро нагнал Джаду и Вигора у небольшой запруды перед входом в золотую юрту.

Пока они поднимались по вырубленным в скале ступеням, Дункан, как мог, рассказал о том, что произошло перед входом в пещеру. Он упомянул про взятую в заложницы Сейхан, про появление неожиданных союзников, в корне изменивших ситуацию, – тут он сам по-прежнему был совершенно сбит с толку.

И все же одно Дункан знал точно.

– Рейчел убита, – сказал он, не видя способа хоть как-то смягчить трагическое известие.

Сделав несколько шагов, Вигор остановился и обернулся. У него исказилось лицо; он отказывался принять страшную правду.

– Нет…

Горе повергло старика на колени.

Стоявшая рядом Джада подтолкнула Дункана к каменному столбу посреди пещеры.

– Проверь крест, – шепотом приказала она, сбрасывая с плеч рюкзак и доставая из него «Глаз». – Но только не трогай его!

Дункан все понял. Нужно было получить подтверждение того, что этот артефакт – именно то, что они искали. Дункан поспешил к трем вложенным друг в друга шкатулкам, железной, серебряной и золотой. Череп лежал на золотом полу у основания пирамиды.

Не прикасаясь к реликвиям, Дункан заглянул во внутреннюю шкатулку. Там находился массивный черный крест, лежащий в углублении в золотом дне, полностью повторяющем его очертания.

Дункан протянул к нему руку, но еще до того, как его пальцы проникли в наружную железную шкатулку, он почувствовал, как откликнулись вживленные в их кончики магниты. И снова это было ощущение давления, как будто какая-то невидимая сила сопротивлялась ему. Дункан засунул руки глубже, приближая их к черной поверхности креста.

И снова он узнал то же самое неестественное маслянистое присутствие энергии, однако когда кончики его пальцев оказались на волоске от креста, он отметил и едва уловимую разницу. Эта энергия, исходящая от обломка метеорита, не испачканного примесями, хоть и очень похожая, обладала другим привкусом.

Или цветом.

Держа в своих руках «Глаз», Дункан чувствовал что-то черное, подобное межзвездному мраку, прекрасное само по себе.

Здесь же энергия определенно была белой.

Джада говорила, что два предмета, крест и гироскоп, являются противоположностями, зеркальными квантовыми отражениями друг друга, разными полюсами оси времени.

Но было и еще одно фундаментальное отличие.

Энергия «Глаза» казалась Дункану отталкивающей. Здесь же, наоборот, ему пришлось сдерживаться, чтобы не схватить крест. Притяжение было непреодолимым. Несмотря на предостережение Джады, Рен все-таки провел кончиком пальца по поверхности креста.

Как только контакт произошел, Дункана захлестнула белизна, ослепляя его.

Изучавший в прошлом физику, он знал, что черные дыры всасывают в себя весь свет, в то время как теоретически белые дыры должны, напротив, его отталкивать.

Именно это ощутил сейчас Дункан – толчок, мгновенное перемещение в какое-то другое место, а может быть, в какое-то другое время. В ярком сиянии появилась фигура, погруженная в тень. Словно черное зеркальное отражение его самого, она потянулась к протянутой руке Дункана, как будто также собираясь взять крест.

Едва только их пальцы соприкоснулись, Рена отбросило назад. Он снова оказался в золотой юрте, настолько внезапно, что не смог удержать равновесие и сделал шаг в сторону, сжимая и разжимая в кулак правую руку.

– В чем дело? – встревоженно спросила Джада.

Дункан молча покачал головой.

– А что с крестом?

– Он… он заряжен энергией.

Отступив назад от каменной пирамиды, Рен опустил взгляд на лежащий на полу череп, снова представив себе черную фигуру, озаренную светом.

Неужели это действительно был?..

Усилием воли прогнав эти мысли, Дункан подошел к Джаде.

– Что нам нужно сделать?

– Думаю, просто коснуться креста «Глазом». Как только их противоположные заряды соединятся, произойдет аннигиляция, и квантовая связь разорвется.

Дункан мысленно представил себе гаснущую энергию.

– Хорошо, – сказал он, протягивая руку к гироскопу. – Попробуем.

Однако Джада не дала ему взять кварцевую сферу, забрав ее сама.

– В чем дело?

Она огляделась вокруг.

– Полагаю, когда это произойдет, помещение должно быть наглухо запечатано. Золото является одним из самых инертных металлов. Чистое золото даже не тускнеет от времени.

– В отличие от железа и серебра, – добавил Дункан.

– Возможно, древним было что-то известно. И они понимали важность подобной изоляции. – Джада встала. – В любом случае, мне кажется, что будет безопаснее, если все покинут это помещение. Как знать, что случится, когда две энергии аннигилируют друг друга…

– В таком случае вы с Вигором выходите и закрываете за собой дверь.

– Быть может, лучше это сделать мне, – возразила Джада. – По сравнению с тобой, я менее чувствительна к этой энергии.

Дункан не хотел даже слышать об этом.

Патовую ситуацию разрешил третий человек.

Поднявшись на ноги, Вигор схватил «Глаз» и направился к древним шкатулкам. Дункан шагнул было следом за ним, но пожилой прелат решительно указал на дверь. В его голосе прозвучали горе и повелительный приказ.

– Уходите!

Дункан понял, что монсеньор не отступит от своего решения.

Взглянув на часы, Джада схватила Дункана за рукав, увлекая его к двери.

– Кто-то должен это сделать. А времени у нас нет.

С тяжелым сердцем Рен поспешил следом за ней к выходу. Переступив порог и закрывая за собой дверь, он успел увидеть, как Вигор подходит к пирамиде, придавленный скорбью.

«Каким бы ни был исход… спасибо, старина».

Плотно закрыв дверь, Дункан опустил защелку.


09 часов 59 минут

Вигор стоял перед реликвиями святого Фомы, держа в руках хрустальную сферу, вместившую в себе самоё пламя Вселенной. Внутри трех вложенных друг в друга шкатулок находился крест, рожденный среди звезд и принадлежащий святому. Вигор поймал себя на том, что он должен был бы испытывать восторженный трепет, бесконечную радость по поводу того, что на закате жизни ему было даровано это мгновение.

Однако он ощущал лишь горечь утраты.

Вигор сделал последние распоряжения, приготовившись к смерти, счастливый тем, что его племянница останется жить. Быть может, отчасти его умиротворенность была обусловлена самовлюбленной гордостью: он знал, что его будут помнить, что Рейчел расскажет своим детям и, возможно, даже и внукам о дяде Вигоре и тех приключениях, которые они пережили вместе.

Ему захотелось проклясть Бога – но, посмотрев на крест, он ощутил определенное успокоение. Вигор знал, что снова увидит Рейчел. Был в этом уверен.

– У меня нет сомнений, – прошептал он, добавив к этому краткую беззвучную молитву.

Больше у него ни на что не было времени.

Но разве не эта же скорбь присутствует у каждого смертного одра? Не это же сожаление о том, чего больше не будет, о бесповоротной окончательности смерти, разрушительнице надежд?

Вздохнув, Вигор вспомнил всех своих друзей, прошлых и нынешних.

Грея и Монка, Кэт и Пейнтера, Дункана и Джаду.

Рейчел пожертвовала всем, чтобы отвести от них угрозу, чтобы они в полной мере наслаждались жизнью, в то время как ее жизнь оборвалась так рано.

«Но разве я сам на ее месте поступил бы иначе?»

Подняв «Глаз», Вигор положил его туда, где уже два тысячелетия лежал крест святого Фомы. Хрустальный шар лег точно на золотые опоры, поддерживавшие череп… словно это место с самого начала предназначалось именно для него.

Но только когда сфера прикоснулась к кресту…


10 часов 00 минут

Вскрикнув, Дункан отшатнулся назад, словно получив в лицо удар свирепого порыва ветра, – вот только в действительности он продолжал стоять на месте.

Это его сознание вылетело через затылок из черепной коробки. Какое-то мгновение Дункан со стороны смотрел на собственное тело, продолжавшее стоять рядом с Джадой, лицом к двери.

Затем сознание вернулось назад, причем с такой силой, что он повалился вперед и налетел на дверь. Он удержался на ногах, только схватившись за запор.

Джада обеспокоенно смотрела на него.

– С тобой все в порядке?

– Я вдруг очень обрадовался тому, что меня там не было.

– Что произошло?

Дункан постарался объяснить свое ощущение нахождения вне тела.

Джада кивнула. Было видно, что она ему поверила.

– Судя по всему, взрывная аннигиляция энергий породила местный квантовый пузырь, расширяющийся наружу. И на такого чувствительного человека, чье сознание восприимчиво к квантовым полям, это произвело физическое воздействие.

– А что с тем, кто находился в той комнате? В эпицентре?


10 часов 01 минута

«Хороший вопрос», – подумала Джада.

Ей стало страшно. Особенно после того, как она услышала от Дункана о пережитых ощущениях.

– Не знаю, – прошептала она, имея в виду судьбу Вигора. – Или ничего, или всё. Подброшенная монетка.

В настоящий момент Вигор был подобен коту Шредингера. До тех пор пока дверь закрыта, он будет одновременно и живым, и мертвым. Лишь когда они откроют дверь, его судьба будет решена, так или иначе.

Джада мысленно представила себе Вселенную, которая расщепляется надвое в зависимости от этого ответа.

Дункан подошел к двери, чтобы разрешить эту неопределенность, однако тут их внимание привлек раздавшийся сзади шум. Показавшийся в проходе Грей заметил их и стал поспешно подниматься по вырубленным в скале ступеням.

Мгновенно оценив ситуацию, он понял, кого не хватает.

– Где Вигор?

Джада повернулась к наглухо закрытой двери.

– Он согласился соединить «Глаз» с крестом.

– Он это сделал?

– Да, – подтвердила Джада.

Грей нахмурился, глядя на закрытую дверь.

– Почему вы в этом уверены?

Дункан потер затылок, словно убеждаясь в том, что все кости на месте.

– Мы в этом уверены.

Грей шагнул к двери.

– В таком случае давайте пройдем туда.

Положив руку на запор, Джада вдруг поймала себя на том, как же это глупо: как будто если остановить Грея, судьба Вигора на самом деле останется неопределенной.

– Скорее всего, Вигор погиб, – предупредил Дункан, подготавливая Грея к худшему.

Кивнув, Джада уронила руку.

Откинув запор, Пирс распахнул дверь.


10 часов 02 минуты

Шагнув в золотую юрту, Грей обнаружил, что внутри почти ничего не изменилось. Большие настенные панно с жизнеописанием святого Фомы оставались на месте. Посреди возвышалась каменная пирамида, на которой стояли три шкатулки, вложенные друг в друга.

Но только Вигор теперь лежал на полу, уронив голову на мощи святого Фомы.

Бросившись к пожилому прелату, Грей перевернул его.

Грудь Вигора не поднималась.

Пальцы Пирса не нащупали пульс на шее.

О господи, нет…

На глазах навернулись слезы.

Взглянув на лицо своего друга, Грей увидел на нем выражение умиротворенности, спокойствия.

– Он успел узнать? – спросил он. – О Рейчел?

– Узнал, – сдавленно промолвил Дункан.

Грей закрыл глаза, умоляя небо о том, чтобы дядя и племянница снова оказались вместе, находя утешение в этой мысли, всей своей душой желая, чтобы это было так.

«Будь счастлив, друг мой…»

Он стоял, склонившись над телом Вигора.

Шагнув к шкатулкам, Дункан провел руками над сферой, взял ее, затем изучил крест, после чего покачал головой и вынес свой вердикт:

– Энергии больше нет.

Означает ли это, что им удалось одержать победу?

У Грея имелся гораздо более важный вопрос.

– Мы успели?

Джада сверилась с часами.

– Не знаю. Все произошло в самое последнее мгновение. Может быть, успели, а может быть, и нет.

Глава 33

21 ноября, 01 час 08 минут

по восточному поясному времени

Вашингтон

Пейнтер стоял на Эспланаде и ждал, как и все остальные.

Президент и ключевые члены правительства находились в бомбоубежище. Население прибрежных районов было срочно эвакуировано. Даже Монк и Кэт отвезли дочерей на короткие «каникулы» в Пенсильванию, подальше от района потенциальной катастрофы.

И хотя этот потенциал не был таким уж высоким, рисковать не хотел никто.

Когда невеста Пейнтера Лиза предложила досрочно прервать поездку в Нью-Мексико, чтобы быть рядом с ним, тот ее остановил.

В Вашингтоне эвакуация не была обязательной. И подобно Пейнтеру, далеко не все жители столицы покинули город. На Эспланаде собрались большие толпы. На лужайках были разбиты палатки, зажглись свечи, спиртное лилось рекой. До Пейнтера доносились обрывки песен, молитвы, ругательства.

Со ступеней лестницы напротив Смитсоновского замка Кроу смотрел на огромное скопление людей, устремивших взор вверх – кое-кто смотрел в небо со страхом, большинство с любопытством. Именно в такие минуты он как никогда восхищался своими собратьями. Благоговейный трепет, почтение, восторг, любознательность – все лучшие человеческие качества, сжатые воедино, показывали в это краткое мгновение, как ничтожен человек по сравнению с величием того, что должно произойти, и в то же время как он велик тем, что является частью этого.

Услышав за спиной быстрые шаги, Пейнтер обернулся. От дверей замка к нему бежали через улицу Джада и Дункан. Кроу обратил внимание на то, что молодые люди держатся за руки, – хотя, приблизившись к нему, они отпустили друг друга.

Он не стал ничего говорить по этому поводу.

– Только не говорите, что из РКЦ неожиданно поступили совершенно противоположные оценки, – обратился Пейнтер к Джаде.

Та улыбнулась. У нее в руке был раскрытый сотовый телефон.

– Я постоянно держу связь. Пока что траектория Апофиса остается такой, что столкновение с Землей не исключается, однако в худшем случае это будет лишь касание вскользь. И все же это будет впечатляющее зрелище.

Хорошо.

У Пейнтера перед глазами возникли картины разрушений с изображения, переданного спутником. Разорвав квантовую связь, которая притягивала поле темной энергии кометы ИКОН к Земле, удалось предотвратить образование складки пространственно-временного континуума рядом с планетой и тем самым избежать катастрофической бомбардировки земной поверхности астероидами, притянутыми из открытого космоса.

Пейнтер вспомнил Антарктиду. Те страшные события позволили одним глазком взглянуть на то, что могло случиться в глобальных масштабах. Метеоритный дождь стал причиной гибели восьмерых моряков, и это число было бы гораздо больше, если бы не мужественные действия лейтенанта Джоша Леблана, который с риском для жизни отвел своих людей в безопасное место. Пейнтер подумывал о том, чтобы пригласить этого парня в «Сигму». Несомненно, Леблан обладал большим потенциалом.

И все же опасность еще оставалась – то, что комета уже успела привести в действие, остановить было нельзя. Несколько маленьких метеоритов упали в безлюдные пустыни Австралии и в акваторию Тихого океана. Один камень приличных размеров свалился неподалеку от Йоханнесбурга, – к счастью, это падение только напугало животных расположенного там национального парка.

Самую большую угрозу по-прежнему представлял астероид Апофис. Он уже сошел со своей нормальной орбиты, и с этим ничего нельзя было поделать. Пока «Сигма» сражалась за то, чтобы разорвать квантовую связь, астероид слишком близко подошел к критической точке. В конце концов оказалось, что полностью предотвратить столкновение Апофиса с Землей не удалось, но все же комета не успела направить астероид прямо на Восточное побережье Соединенных Штатов. Он должен был упасть где-то в другом месте.

Двигаясь по своей нынешней траектории, Апофис должен был войти в плотные слои атмосферы под очень острым углом и неминуемо растерять значительную часть своей кинетической энергии. То, что останется, скорее всего, взорвется в небе, но вместо того, чтобы пролиться смертоносным дождем на Восточное побережье, безобидно рассеется в просторах Атлантического океана.

По крайней мере, все на это надеялись.

Пейнтер всмотрелся в лицо Джады, стараясь найти хоть какие-нибудь признаки тревоги, сомнений в правильности своих расчетов и прогнозов, но увидел только радость.

Вдруг молодая женщина оторвала взгляд от неба.

В конце улицы показалась другая фигура, оживленно размахивающая рукой. Это была высокая чернокожая женщина в кроссовках, джинсах и теплой куртке, которую она расстегнула на бегу, спеша присоединиться к остальным.

Пейнтер улыбнулся, признавая то, как оправданно появление этой запоздавшей гостьи. Пожилая негритянка заслужила право присутствовать на этом празднике.


01 час 11 минут

– Мамочка! – воскликнула Джада, обнимая мать. – Ты все-таки пришла!

– Неужели я могла пропустить такое? – ответила та. Судя по всему, ей пришлось бежать через всю Эспланаду, чтобы успеть вовремя.

Джада взяла мать за руку, прижимаясь к ней.

Обе устремили взгляд в ночное небо, как уже не раз делали в прошлом, растянувшись в парке на расстеленном одеяле и наблюдая метеоритные дожди Персеиды и Леониды. Именно в такие моменты у Джады родилось желание познакомиться со звездами ближе, стать их частью. Без вдохновляющей поддержки матери она не была бы тем, кем стала.

Знакомые пальцы крепко стиснули ее руку, выражая гордость и счастье.

– Вот она… – прошептала Джада.

Мать и дочь прижались друг к другу.

На западе поднялась яркая звезда, стремительно приближаясь, сгорая в небе пылающим шаром, разбрасывая вокруг искры, наполненная первозданной энергией Вселенной. Она пронеслась над головами, и все притихли, провожая взглядом ее огненный след, – но тут подоспела запоздавшая ударная волна, оглушительно громкая, как будто сама земля треснула пополам. Люди попадали на землю, зазвенели выбитые стекла, повсюду завыли сирены сработавших автомобильных сигнализаций.

Джада продолжала стоять на ногах рядом со своей матерью. Обе улыбались, провожая взглядом огненную звезду, продолжающую свой путь на восток, – где у самого горизонта она взорвалась в ослепительной вспышке, выпуская еще дальше струи пламени, скрывшиеся вдали.

Через пару минут прогремел второй раскат, после чего на черном небе осталась только одна сияющая комета. Напоследок быстро промелькнула россыпь из нескольких десятков падающих звезд, прощальных посланцев небес.

Толпа взорвалась радостными криками.

Джада с удивлением поймала себя на том, что сама делает то же самое. Рядом во весь голос кричала ее мать, и в ее глазах блестели слезы радости.

У Джады в памяти всплыли строки Карла Сагана[75]: «Мы принадлежим звездам, и через нас космос узнаёт себя».

Эти слова никогда прежде еще не были так уместны.

Глава 34

25 ноября, 11 часов 28 минут

по восточному поясному времени

Вашингтон

Дункан сидел на высоком табурете, положив рубашку на колени.

Татуировальная игла сверкала молнией над его рукой, там, где трехглавая мышца образовывала упругую подкову. Обжигающая боль казалась вполне уместной, если учесть, какой именно сюжет вводился специальными чернилами в живую плоть.

Это была крошечная комета, которая сверкала огнем, оставляя за собой длинный изогнутый хвост. В этом изображении присутствовали азиатские мотивы, созвучные тому, что было высечено в золоте на озере Байкал: такая же комета висела в небе над китайским императором, предлагавшим крест святому Фоме.

Пещера на острове Ольхон подверглась наплыву археологов и исследователей религии. До сих пор известие о потрясающем открытии не было предано широкой огласке вследствие того, какое огромное количество золота было спрятано там, не считая двенадцати корон царств, покоренных Чингисханом. Дункан не сомневался, что это место со временем станет местом паломничества христиан, почитающих святого Фому, – всех христиан, в том числе и потомков монголов.

«Вигор мог бы этим гордиться», – подумал Дункан.

Своей жертвой монсеньор не только спас мир, но и с новой силой зажег веру в сердцах миллионов.

Прервав работу, Клайд выпрямился и промокнул окровавленной салфеткой свое последние дополнение к живописному полотну, каковым теперь было тело Дункана.

– Вроде бы неплохо.

Повернувшись к зеркалу, Дункан осмотрел пестрые рубцы и вынес свое собственное суждение.

– Просто фантастика!

Клайд смущенно пожал плечами.

– Я получил хороший опыт во время первого раза.

Он махнул на соседний табурет, где сидела Джада.

Та протянула свою руку к руке Дункана, сравнивая покрывающие их рисунки, совершенно одинаковые, – свидетельство совместных приключений. Но только у Джады эта татуировка была первой – первыми мазками по черному холсту.

– Ну, что скажешь? – спросил Дункан.

Джада улыбнулась.

– Потрясающе!

И по тому, как зажглись ее глаза, он понял, что речь идет не только о татуировке.

Украшенные новыми произведениями искусства, молодые люди вышли из здания складов на утреннее солнце. Черный «Мустанг Кобра-Р» сверкал на стоянке отполированной до блеска тенью. Эта мощная машина оставалась символом прошлого, наполненного нечеткими воспоминаниями о младшем брате Билли, радостными и печальными, – но также и символом ответственности.

«Я остался жить, а он умер».

Дункан всегда считал, что должен жить за обоих, за всех своих друзей, чья жизнь оборвалась слишком рано.

Открыв дверь перед Джадой, он уселся за руль. Положив руку на рычаг переключения передач, почувствовал, как по ней скользнули нежные пальцы. Повернувшись, Дункан увидел сияющие глаза Джады, полные обещаний.

Он помнил то, что она говорила ему в горах Монголии про переплетенные вместе судьбы, про то, что смерть означает лишь обрыв жизненного потенциала в одном временном потоке, в то время как другая дверь может оставаться открытой, позволяя сознанию течь вперед в новом направлении.

«Если это так, быть может, я не должен жить за всех остальных…»

Склонившись к своей подруге, Дункан поцеловал ее, признавая в это мгновение, что он, стремясь прожить столько чужих жизней, не находил времени на свою собственную.

– Эта штуковина быстро ездит? – игриво подняв брови, пробормотала Джада, когда их губы наконец разъединились.

Дункан ответил ей своей улыбкой, такой же проказливой. Включив передачу, нажал на педаль газа и рванул с места. Машина понеслась по ярко освещенным улицам. Джаду больше не преследовали призраки прошлого, а наоборот, увлекали вперед обещания будущего.

Ибо в этом мире любому человеку достаточно одной жизни.


16 часов 44 минуты

– Спасибо за то, что подбросил, – сказал Грей, закидывая на плечо сумку с вещами и выбираясь из джипа.

В ответ Ковальски лишь поднял руку. Попыхивая сигарой, великан нагнулся к открытой двери.

– Она была отличным товарищем, – с несвойственной ему серьезностью искренне произнес он. – Мы ее никогда не забудем. Как и ее дядю.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил его Грей, захлопывая дверь.

Погудев на прощание клаксоном, Ковальски рванул в поток машин, едва не зацепив автобус.

Подойдя к своему жилому комплексу, Грей двинулся через газон, припорошенный первым снегом, который придал всему вокруг девственно-чистый, нетронутый вид, скрыв под белым покрывалом все отталкивающие стороны жизни.

Час назад Грей прилетел из Италии с похорон. Вигора отпевали с почестями в соборе Святого Петра. Точно так же Рейчел провожали в последний путь одетые в парадную форму карабинеры. Гроб с ее телом был накрыт государственным флагом, у могилы прогремел траурный салют.

И все же Грей не нашел в этом ни радости, ни успокоения.

Это были его лучшие друзья – и ему будет их очень не хватать.

Он поднялся в свою пустую квартиру. Сейхан все еще оставалась в Гонконге, медленно восстанавливая отношения со своей матерью. Они разыскали жену Чжулона. Беременная женщина содержалась в плену на маленьком островке неподалеку от Гонконга. Боевики Гуань-инь освободили ее, и, по словам Сейхан, она возвратилась в Португалию.

В Макао триада «Дуан чжи» с беспощадной жестокостью заполнила вакуум власти, образовавшийся со смертью Чжулона. Гуань-инь находилась на пути к тому, чтобы стать новым хозяином Макао. Используя свое положение, мать и дочь уже работали над тем, чтобы улучшить жизнь женщин в этой бывшей португальской колонии, во всей Юго-Восточной Азии. Начали они с организованной проституции, установив новые, четкие, более человечные стандарты.

Грей подозревал, что эти усилия направлены в том числе и на разрушение забора, за долгие годы разлуки разделившего мать и дочь. Облегчая ношу других женщин, на чью долю выпали те же испытания, Гуань-инь и Сейхан помогали самим себе. Стараясь сделать светлым настоящее, они заглушали боль своего жестокого прошлого, лучше узнавая друг друга.

Но этим не ограничивались заботы Сейхан. Она взяла на себя задачу помочь беспризорным монгольским детям, этим бездомным мальчишкам и девчонкам, которые провалились в зловонное подземелье города, с трудом ищущим дорогу в новый мир. Грей понимал, что, помогая им, Сейхан спасает того ребенка, каким когда-то была сама.

Приехав в Монголию, Сейхан также справилась о Хайду. Молодая монголка уже выписалась из больницы; рана в животе, полученная от стрелы, зажила. Сейхан нашла свою подругу в родительской юрте, где та обучала молодого сокола, своенравную птицу с золотым оперением и черными глазами.

Хайду назвала его Санджаром.

«Каждый скорбит об утрате и чтит память по-своему», – подумал Грей.

Подойдя к своей квартире, он обнаружил, что дверь не заперта.

Внутренне напрягшись, коммандер повернул ручку и приоткрыл дверь. В прихожей было темно. Внешне все выглядело нормально. Пирс осторожно шагнул внутрь.

«Неужели я забыл запереть за собой дверь?»

Проходя мимо кухни, он уловил в воздухе слабый аромат жасмина. Обернувшись, увидел полоску света, пробивающуюся под закрытой дверью спальни. Пройдя до конца коридора, Грей открыл эту дверь.

Сейхан зажгла свечи. Должно быть, она вернулась из Гонконга раньше, чем намеревалась, почувствовав, что ее общество будет ему приятно.

Сейхан лежала в кровати Грея, на боку, приподнявшись на локте, и ее длинные темные ноги контрастировали с белой простыней. В манящих изгибах ее стройного тела застыло приглашение. Но не было ни хитрой усмешки, ни легкости поведения – лишь тонкое напоминание о том, что они оба живы и это никогда нельзя принимать как должное.

Сейхан уже передала Грею то, чему стала невольным свидетелем в гостинице в Хужире, рассказала о неизлечимой болезни Вигора, о прощальных словах, которыми обменялись дядя и племянница. В этот момент Пирс вспомнил самый важный жизненный урок, который преподал ему его друг.

«…не надо растрачивать этот дар впустую, не надо класть его на полку, чтобы воспользоваться когда-нибудь потом; нужно хватать его обеими руками и жить сейчас…»

Грей направился к кровати, на ходу снимая одежду, вырывая с мясом неподатливые пуговицы. Он остановился перед Сейхан, такой же обнаженный, как и она.

В это мгновение Пирс всеми фибрами своей души прочувствовал основополагающую правду жизни.

Живи настоящим… кто знает, что будет завтра?

Обратная сторона монеты

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое зеркало, гадательно…

1Кор. 13:12

26 ноября, 10 часов 17 минут

по центральноевропейскому времени

Рим, Италия

Рейчел ждала за дверью кабинета, когда врач закончит обследование ее дяди. Вигор пришел в больницу только после долгих уговоров, особенно если учесть, что у племянницы не было никаких веских причин настаивать на этом обследовании.

Наконец дверь приоткрылась. Рассмеявшись, Вигор пожал врачу руку и вышел из кабинета.

– Ну, надеюсь, теперь ты удовлетворена, – сказал он племяннице. – Никаких проблем со здоровьем.

– А результаты магнитно-резонансной томографии всего тела?

– Ничего серьезного, кроме артрита в бедре и пояснице. – Обняв племянницу за талию, Вигор направился к выходу. – Врач сказал, что, если у меня такое здоровье в шестьдесят с лишним, я запросто доживу до ста.

Рейчел видела, что дядя шутит. И в то же время от нее не укрылся блеск у него в глазах, словно он силился что-то вспомнить.

– В чем дело? – спросила она.

– Знаю, ты настояла на том, чтобы я проверился на онкологию…

Рейчел вздохнула так тяжело, что он умолк.

– Извините. С тех самых пор, как мы вернулись с Ольхона, меня не покидало неприятное предчувствие. Мне казалось, будто вы серьезно больны. – Она тряхнула головой. – Это было просто глупо.

– Ничего страшного. Если честно, когда я лежал, а рядом громко гудел этот аппарат, у меня у самого появились мысли, что ты права.

– Всему виной моя настойчивость.

– Возможно… – В голосе Вигора все еще звучало сомнение. У выхода на улицу он остановился. – Я должен кое-что тебе сказать, Рейчел. Когда я опускал «Глаз» к кресту святого Фомы, то ощутил в груди резкую боль, словно из меня вырывали внутренности… раздирали пополам. Мне показалось, будто меня пронзил луч ослепительного белого света. Я решил, что умер. Но через мгновение я вернулся назад, и рядом были Грей, Дункан, Джада, спешившие узнать, что со мной.

Рейчел стиснула ему руку.

– Я так рада, что у вас все хорошо!

Вигор пристально посмотрел на нее.

– Когда я увидел их, меня на какое-то мгновение захлестнула скорбь. Мне показалось, будто я тебя потерял.

– Но со мной все было в порядке, – ответила Рейчел. Хотя все могло бы кончиться очень плохо.

Перед ее мысленным взором снова мелькнули серебряная монета, упавшая на деревянные половицы, Хван Пак, наступивший на нее ногой. Рейчел была взбешена тем, что Сейхан выложила корейцам, куда отправился Грей со своими спутниками.

Хван Пак поднял ногу, открывая обратную сторону монеты.

Решка.

У него на лице появилось разочарование. Рейчел вдруг почувствовала, что, если бы монета упала орлом, он сдержал бы свою угрозу и убил ее.

– Я осталась жива и невредима, – сказала она.

– Да, я понял это, когда через минуту ты следом за остальными вбежала в золотую юрту. – Вигор увлек племянницу к двери. – Но у меня не выходит из головы, почему нас обоих мучило предчувствие непоправимой беды? Я хочу сказать, наверное, у меня действительно мог быть рак. Если бы какая-нибудь клетка моего тела вздумала свернуть не туда – вверх, а не вниз, – вполне возможно, у меня развилась бы недоброкачественная опухоль.

– Орел или решка, – пробормотала Рейчел.

Вигор улыбнулся.

– То есть вопрос жизни и смерти определяется случайностью.

– Эта мысль повергает в уныние.

– Только не в том случае, если ты веришь тому, кто подбрасывает монету.

Рейчел вопросительно посмотрела ему в глаза.

– В будущее ведут тысячи тропинок, – продолжал Вигор, развивая свою точку зрения. – Дорога впереди разветвляется и разветвляется. Как знать, быть может, если одна дорога заканчивается тупиком, где-нибудь в другой Вселенной открывается другая… и твоя душа, твое сознание переносятся туда и продолжают путь вперед, неизменно находя правильную дорогу.

И все же Рейчел не могла не задуматься о дорогах, оставшихся позади, о возможностях, упущенных навсегда. Она ощутила укол грусти, словно при мысли об ушедшем из жизни близком друге.

– Видишь, – сказал Вигор, заставляя ее очнуться от печальных раздумий, – всегда есть дорога вперед.

– Куда? – спросила Рейчел.

Толкнув дверь, Вигор ослепил ее ярким светом нового дня.

– Перед нами открыт весь мир.

Обращение автора к читателям: правда или вымысел

Пришла пора отделить зерна от плевел. Как и в своих предыдущих работах, я попытался разделить эту книгу на черное и белое. Хотя, если честно, в романе столько серых мест, что невозможно провести четкую черту между достоверным и вымыслом, между реальностью и предположениями. И все же давайте попробуем пройти по этой границе и посмотреть, куда она нас приведет.


История представляет собой изрядно истрепанный гобелен достоверных фактов, но что нам известно относительно определенно?


Аттила, предводитель гуннов. В 452 году нашей эры Аттила собирался разорить Рим, но папа Лев Великий выехал к нему навстречу в сопровождении маленького эскорта, встретился с ним и каким-то образом смог отговорить от похода. Как ему это удалось? Одна из гипотез гласит, что полчища гуннов изрядно поредели от смертельных болезней, к тому же им угрожали враги в других местах, поэтому Аттила предпочел развернуться и покинуть Италию. Согласно другой версии, понтифик сыграл на суеверных страхах предводителя гуннов, запугав его рассказами о «проклятье Алариха», как это описано в данной книге. Но есть и те, кто считает, что папа просто отдал Аттиле много золота и драгоценностей, по сути дела откупившись от него.

Как бы там ни было, Аттила отменил поход на Рим, а уже в следующем году умер, как раз когда собирался вернуться в Италию и разорить Вечный город. Смерть его произошла от обильного кровотечения носом, и это действительно случилось в брачную ночь, когда Аттила женился на молодой принцессе по имени Ильдико. Некоторые исследователи утверждают, что свирепого гунна отравила его молодая жена, другие считают, что он просто умер от хронического пьянства, обессиленный пиршеством по случаю своего бракосочетания. Никто не знает, что сталось с Ильдико после того, как ее обнаружили на брачном ложе рядом с мертвым супругом.

Что касается утерянной могилы Аттилы, считается, что он был погребен в трех вложенных друг в друга гробах – железном, серебряном и стальном – вместе со значительной частью награбленных сокровищ. Все приближенные, хоронившие вождя, были убиты. Большинство исследователей сходится в том, что какая-то река (наиболее вероятно, Тиса в Венгрии) была отведена в другое русло, на обнажившемся дне устроили могилу, после чего река вернулась на прежнее место. Что снова возвращает нас к Тисе, но уже в связи с…


Охота на ведьм в Венгрии. Рассказ о Бошорканизигете, или Острове колдунов, полностью соответствует истине. Этот остров находится неподалеку от городка Сегед, и в июле 1728 года на нем были сожжены живьем двенадцать колдунов, мужчин и женщин. Всего на волне истерии такая страшная судьба постигла свыше четырехсот человек. Главной причиной гонения на ведьм была страшная засуха, повлекшая за собой голод и болезни, хотя, как это описано в данной книге, кое-кто воспользовался этим в корыстных целях, для сведения личных счетов. Нет ничего лучше охоты на ведьм, чтобы устранить своих врагов.


Чингисхан. Большинство фактов, изложенных в этой книге о монгольском полководце, соответствует истине. При рождении он получил имя Тэмуджин, и в своем клане он действительно носил титул Борджигин, «Повелитель Синих Волков». Теперь, вместе с именем Тэмуджин, это имя является одним из самых распространенных в Монголии.

Что касается генетики, опять же, как это ни поразительно, в мире из каждых двухсот человек один является генетическим потомком Чингисхана (в Монголии это соотношение возрастает до одного из десяти), что определяется двадцатью пятью характерными маркерами, образующими гаплогруппу С – М217. Так что, похоже, имея много жен и завоевывая страны, можно действительно оставить своей след в истории – по крайней мере, генетический.

И что касается потомков Чингисхана. В Ватиканских архивах действительно хранится письмо от внука Чингисхана, великого хана Гуюка, к папе Иннокентию IV, датированное 1246 годом, в котором тот предостерегает понтифика не посещать столицу его империи, угрожая страшными последствиями.

По части нововведений Монгольская империя значительно опережала свое время. В частности, в ней были отменены пытки, введены бумажные деньги, создана система почтовой связи. Кроме того, монголы отличались крайней религиозной терпимостью. В монгольской столице действительно существовал несторианский храм; считается, что это раннехристианское течение оказало значительное влияние на Чингисхана.

Что касается могилы великого хана, она остается одной из величайших загадок истории. Большинство исследователей сходится в том, что она находится где-то в горах Хэнтэй, на особо охраняемой территории природного и культурного наследия. Среди других возможных мест называется, в частности, и остров Ольхон. Также существует мнение, что гробница Чингисхана представляет собой целый некрополь, в котором погребены не только он сам, но и его потомки, в том числе его самый известный внук Хубилай-хан. Не знаю, как вы, но лично я готов взять в руки лопату и приняться за раскопки.


Святой Фома и Китай. Считается, что апостол, известный в первую очередь как «Фома неверующий», совершил путешествие на Восток, добравшись как минимум до Индии, где до настоящего времени существует христианская церковь апостола Фомы. Также распространено мнение, что в Индии Фома принял мученическую смерть, неподалеку от города Милапор, где в память об этом событии возведен храм. Что же касается его мощей, то тут история еще более запутанная.

Некоторые исследователи также утверждают, что святой Фома мог достичь Китая, а может быть, и Японии. Новейшие археологические находки позволяют предположить, что христианство пришло на Дальний Восток гораздо раньше, чем в VIII веке, как считалось до сих пор.

Что же касается гипотезы о том, что китайские иероглифы указывают на темы из Ветхого Завета, все символы, приведенные в данной книге, соответствуют действительности; есть и многие другие примеры, которые можно найти в Интернете. Ну, а что это на самом деле – досужие домыслы, желание выдать желаемое за действительное или же какой-то намек на утраченные страницы истории, – я предоставляю судить вам самим.


Иудейские магические черепа… и прочие жуткие предметы. Археологи раскопали свыше двух тысяч иудейских магических сосудов, относящихся в основном к периоду между третьим и седьмым веками нашей эры. При этом также были найдены несколько человеческих черепов, которые использовались с той же целью, для наложения заклятий и отпугивания демонов. Два таких черепа можно увидеть в Берлинском музее. И антроподермическая библиопегия, искусство переплетения книг в человеческую кожу, действительно существует. Некоторые редкие книги переплетали во фрагменты кожи груди с сосками или кожи лица. В их числе и трактаты по астрономии, и тексты по анатомии, и даже несколько молитвенников. Однако это еще не все. Во время Наполеоновских войн пленные французы вырезали башмаки из человеческих костей и продавали их англичанам. Впрочем, наверное, каждому человеку нужно хобби.


Одна из прелестей работы над этими книгами заключается в возможности изучить чарующие уголки земного шара. Многое ли в моем изображении этих мест соответствует действительности? Если ответить кратко – практически все. И все же позвольте мне подчеркнуть некоторые ключевые моменты.


Макао / Гонконг. Если вы любите азартные игры, вам непременно следует побывать в Макао, с его смесью португальского колониального прошлого, китайской культуры и блеска Лас-Вегаса. Во многих отношениях это город эпохи золотой лихорадки, в котором бизнес и коррупция идут рука об руку, где китайские триады воюют с политиками и строительными подрядчиками. Описание казино люкс, данное в этой книге, соответствует действительности. И в цокольном этаже казино «Лиссабон», где расположен торгово-развлекательный центр, и правда есть «променад шлюх».

Мое описание Гонконга также точное. Больше того, я срисовал архитектуру твердыни триады «Дуан чжи» с жилого комплекса Чункин.


Аральское море. Вероятно, это самая страшная экологическая катастрофа, сотворенная человеческими руками. В начале 60-х годов прошлого века Советы отвели воды двух главных рек, питавших это озеро, когда-то полноводное и богатое рыбой, превратив его в безжизненную соленую пустыню Аралкум, где действительно нередко бывают черные бури и где средняя продолжительность жизни резко снизилась с семидесяти пяти лет до пятидесяти одного года. И вся эта местность действительно усеяна могилами стоящих на песке судов.


Северная Корея. Все написанное в этой книге, к сожалению, соответствует действительности. Страной правит клан деспотов, считающих себя полубогами. Упадническая роскошь соседствует с крайней нищетой – примером тому является возведение мавзолея, обошедшегося в миллиард долларов, в разгар сильнейшего голода. Северокорейская тюремная система по-прежнему считается самой жестокой в мире: заключенные дерутся за право похоронить своего умершего товарища, чтобы получить лишний паек; пытки и истязания являются чем-то совершенно естественным. И в больших городах, таких как Пхеньян, жизнь немногим лучше. Простые люди живут в постоянном страхе сказать или сделать что-то не так, недоедая, при хронических перебоях с электричеством.


Монголия. Улан-Батор считается самой холодной столицей на земном шаре. Под землей действительно протянулась обширная сеть тепловых труб, и растет число обитающих там бездомных, в основном детей, чьих родителей доконали пьянство и безработица. Однако впереди этот город ждет светлое будущее. Монгольская экономика является одной из самых быстроразвивающихся в мире. Эта страна богата полезными ископаемыми и нетронутой природой. И многие монголы действительно чтут память Чингисхана. Как следствие, в столице ему установлено несколько памятников, в том числе двухсотпятидесятитонная сияющая конная статуя из нержавеющей стали. Впрочем, если каждый десятый житель страны является потомком великого хана, так и должно быть.


Озеро Байкал. Во-первых, нерпа, единственный пресноводный вид тюленей, действительно обитает только в Байкале, но это лишь одна из уникальных черт данного озера, древнейшего и самого глубокого на планете. Ученые, изучающие неповторимую биосферу Байкала, даже придумали специальный термин «байкалология». Что касается конкретных фактов, описанных в романе, озеро действительно полностью замерзает зимой. И в зимние месяцы основным способом добраться на остров Ольхон становится автобус, едущий по ледовому пути. Мыс Бурхан существует в действительности и считается одним из самых священных мест во всей Азии. С островом связано имя Чингисхана: согласно преданиям, именно с Ольхона была родом его мать, а многие считают, что там он был похоронен.


Наука в этом романе вновь представлена доказанными фактами или общепринятыми теориями, разумеется, дополненными кое-какими предположениями (однако этих предположений далеко не так много, как вы могли бы подумать). Добро пожаловать в причудливый мир темной энергии, квантовой физики и тех вещей, которые взрываются по ночам.


Кометы. Свою комету ИКОН я срисовал с реальной ледяной глыбы, которая пройдет мимо Земли в ноябре 2013 года (ее обозначение – комета ISON). Сияние этой кометы, хочется надеяться, не будет сопровождаться катаклизмами и гибелью людей. Как и комета, описанная в данной книге, ISON будет одной из самых ярких за всю историю, видимой даже при свете дня.

Что касается исследования комет, в основу истории спутников ИГЭ положен полет спутника ICE, запущенного НАСА в 1986 году для изучения хвоста кометы Галлея. Насчет проблем, доставляемых кометами, – в 1994 году одна комета действительно столкнулась с Юпитером, а в 2014 другая должна упасть на Марс.

На протяжении всей истории человечества кометы нередко считались вестниками грядущих катастроф. Они якобы предсказали эпидемию бубонной чумы в Европе, битву при Гастингсе и даже смерть Марка Твена. Также считается, что появление в 1222 году кометы Галлея сыграло важную роль в том, что Чингисхан принял решение повернуть свои войска на запад и покорить мир.


Астероиды. Взрыв метеорита над российским Челябинском в феврале 2013 года можно увидеть на многих лентах новостей. Это самый яркий пример непредсказуемости околоземных объектов (или ОЗО). В настоящий момент НАСА определило свыше десяти тысяч ОЗО, однако на самом деле это лишь крохотная частичка того, что летает там, – достаточно вспомнить метеорит, взорвавшийся над Россией. Астероид потенциально обладал кинетической энергией примерно тридцати атомных бомб, но поскольку он взорвался в верхних слоях атмосферы, основная часть энергии рассеялась до того, как его обломки упали на землю. И все же от ударной волны этого воздушного взрыва выбило стекла во многих домах, и свыше полутора тысяч человек получили травмы.

Астероид Апофис (обозначение 99942), фигурирующий в этом романе, существует на самом деле и действительно обладает определенной угрозой падения на Землю, но не раньше 2029 года. И все же, как это видно на примере России, в космосе блуждает много других неизвестных планет-убийц.


«Глаз Бога». Он существует в действительности. Точнее, они существуют в действительности. Ученые создали четыре идеальных сферы из расплавленного кварца, настолько совершенные, что дефекты существуют в них только на уровне отдельных атомов. Они являются гироскопическими сердцами зонда «Проба Б» НАСА, предназначенного для измерения искривления пространственно-временного континуума Земли. Будем надеяться, им не придется изучать комету ISON, поскольку, как все мы сейчас понимаем, эта затея не слишком хорошая.


Темная энергия. Я мог бы исписать много страниц, пересказывая предположения относительно энергии, составляющей 70 процентов Вселенной, – однако на самом деле никто не знает, что это такое. Поэтому трудно привести какие-либо достоверные факты. Одно из описаний я передал в этой книге устами доктора Шоу: «Темная энергия является следствием аннигиляции виртуальных частиц в квантовой пене». Но существует и множество других теорий.

Работая над этой книгой, я посетил лабораторию Ферми («Фермилаб») неподалеку от Чикаго, где мне посчастливилось наблюдать за тем, как ученые экспериментируют с новой камерой регистрации темной энергии, матрицей в 570 мегапикселей, установленной в обсерватории в горах Чили. В этой книге доктор Шоу использует некоторые данные, полученные с помощью камеры РТЭ. Эта камера настолько мощная, что может проследить ход истории обратно на три четверти пути до Большого взрыва. Надеюсь, такими матрицами будет оснащен iPhone нового поколения.


Квантовая связь. Это реальный феномен – частицы взаимодействуют между собой и расходятся, и каждая из них обладает той же самой квантовой сигнатурой, причем изменение одной сигнатуры будет мгновенно сопровождаться изменением другой. Первоначально считалось, что это явление ограничено только субатомными частицами, однако теперь установлено, что ему подвержены и другие, более крупные объекты, в том числе два алмаза, видимые невооруженным глазом, что в 2011 году произвело настоящую сенсацию.


Голограммы и мульти-Вселенная. И снова благодаря «Фермилаб» я узнал, что вся наша Вселенная может быть лишь голографическим изображением, трехмерной конструкцией, основанной на выражениях, написанных на внутренней оболочке Вселенной. Исследователи лаборатории в настоящий момент заняты созданием так называемого «голометра», самого чувствительного в мире лазерного интерферометра, чтобы доказать эту теорию. Меня это очень пугает (точнее, пугает то уравнение, которое описывает мою собственную голограмму).

Точно так же существует множество теорий мульти-Вселенной, предлагающих различные объяснения того, как действуют эти другие Вселенные, как влияют друг на друга и как связаны между собой. Но все же большинство специалистов по теоретической физике сходятся в том, что они существуют.


И последняя мелочь. Что насчет…


Магниты в кончиках пальцев. Во-первых, они мне нужны… И, во-вторых, они действительно существуют и ведут себя так странно, как я и описал. В мире экспериментов над собственным телом тысячи людей вживляют себе магниты из редкоземельных металлов рядом с нервными окончаниями пальцев. Это позволяет им ощущать электрические поля. Те, с кем я говорил, утверждали, что эти поля обладают формой, текстурой, ритмом и даже цветом. Магниты в пальцах открывают совершенно новый путь познания мира. И человек, привыкший к ним, уже не может от этого отказаться. Многие говорят, что без магнитов чувствуют себя слепыми. Определенно, это новый мир.


И в заключение: на этих страницах я выдвинул свою собственную теорию. Если человеческое сознание действительно является следствием квантового эффекта и может путешествовать по множественным Вселенным, кто сказал, что если человек умирает (скажем, его сбил автобус), его сознание не продолжает существовать, перемещаясь во времени или в пространстве туда, где он посмотрел в обе стороны, не шагнул на мостовую и не попал под колеса автобуса? В жизни, где многое зависит от случая – где нашу судьбу нередко определяет брошенная монетка, – отрадно сознавать, что где-то перед нами открыты другие дороги.

Так что в следующий раз наслаждайтесь путешествием – и неважно, куда приведет вас дорога.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги