Отступник

Глава 11 Барьер

Октябрь 2011 года, Зона, территория армейских складов.

Блокпост находился за баррикадой, состоящей из кирпичной кладки, ржавых машин и бетонных блоков. Укрепление сделали с толком. Между машинами и прочим хламом зигзагами шла тропа, которая отлично простреливалась из нескольких укрытий. Обойти блокпост с флангов мешали часто раскиданные под ЛЭП «электры». Тех же, кто полез напролом, моментально отрезали бы с тыла и положили в узком проходе, однако, судя по бурым пятнам на земле, желающие штурмовать укрепление все равно не переводились.

— Стоять! — заорали нам с той стороны. — Группировка какая?

— Нейтралы, — перебив меня, поспешно ответил Лунатик.

Меня он толкнул в бок, советуя помолчать. Я послушал его, заткнулся, не упомянул «Долг» и, как оказалось, избежал тем самым крупных неприятностей.

Комбинезоны бойцов украшали вовсе не эмблемы армии Украины, а нашивки в виде оскаленной башки зеленого волка. «Свобода»…

— Куда идете?

— В Рыжий лес.

— А почему в обход?

— На ренегатов напоролись, еле оторвались.

— Покажитесь… На открытое место, я сказал… Так. А твой дружок кто? Тоже нейтрал?

— Да, — невозмутимо солгал Лунатик.

…Всем, кроме символа на одежде, эти «свободовцы» сильно отличались от раздолбаев типа Ганжи, к которым я уже притерпелся в Темной долине. Люди тут собрались серьезные, все как один упакованные в экзоскелеты, с автоматами британского образца. По счастью, меня они раньше не знали, я их тоже в лицо не узнавал.

Командир носил кличку Харт, по крайней мере он так сам себя называл. Этот Харт сидел на расстеленном спальном мешке и, пристроив рядом ноутбук, делал пометку за пометкой на электронной карте. Перчатки от брони мешали «свободовцу», он их стащил и бросил рядом. На нас, особенно на меня, он уставился с сомнением.

— Вы не из тех придурков, которые на «Долг» работают?

— Нет.

— Ладно, идите. Но если врете и просто воякам хабар хотели сбыть, то зря стараетесь. Нет их больше на складах. Теперь это наша территория.

— «Освободили»? — не сдержавшись, поинтересовался я.

— Не хами, — ответил Харт совершенно спокойно, вроде бы даже не обозлившись. — Мы с государством не сотрудничаем принципиально, но воюем тоже не всегда. Не трогали мы вояк, выброс их всех накрыл.

— Подчистую?

— Да. Если кто и уцелел, то единицы. В эфир не выходят, Барьер удерживать некому, если добровольцев не найдется, самое большее к завтрашнему утру тут будет «Монолит», и все дела.

— А вы сами?

— Нас тут двенадцать бойцов, из них двое раненых. Смены уже четверо суток нет.

Харт был не оптимист, но и не пессимист. Он был фаталист. В личное бессмертие он не верил, траву не курил, но при этом пули не боялся. Такие люди спокойно и грамотно делают дело, понимая перспективы, но не особо ими заморачиваясь. Как Харта занесло в «Свободу», не знаю, в «Долге» он скорее пришелся бы кстати.

— Отступать будете? — спросил я уже с уважением.

— А куда? Если «Монолит» прорвется, он двинет на юг, там наших блокпостов вплоть до Темной долины нет. «Монолитовцев» много, перемещаются быстро, почти не спят, зачистят всех.

— Можно соединиться с нейтралами, вместе оборону держать.

— Идея неплохая. Но с нами тут двое ученых, пока они замеры не закончат, ждать придется на месте.

— Сколько ждать?

— Пятнадцать часов. Если «Монолит» к тому времени оборону не прорвет, выдвинемся к Барьеру. Прорвет — обороняться будем здесь. Итог все равно один.

Харт действительно собирался умирать. Он перестал разбираться с картой, выключил и закрыл ноутбук, опустил защитные очки на глаза, натянул перчатки и подвинул ближе ствол.

— Без замеров никак, — добавил он очень спокойно. — Без них с прогнозами выбросов не справиться. Зону принимать надо такой, какая она есть, только законченный фанатик может мечтать ее уничтожить.

Сам Харт явно был «фанатиком наоборот», теперь сделалось понятно, почему он так легко прижился в «Свободе». Не хотелось думать, что с его людьми произойдет за те самые пятнадцать часов.

— Странный парень, — пробормотал Лунатик, когда мы отошли немного в сторону.

— Но ведь без замеров нельзя.

— «Нельзя» будет, когда их тут всех перебьют. А ты бы что сделал, Моро?

— Если шансов нет, скомандовал бы отступать. Люди важнее науки.

Несмотря на эти разговоры, делали мы сейчас нечто не менее отвязное, чем люди Харта, а именно — собирались двинуться прямо на восток, еще ближе к осажденному Барьеру. Мешала только накопившаяся усталость после бессонной ночи. Веки слипались, ноги сделались тяжелыми и чужими.

— Если хотите, разрешаю здесь задержаться на дневку. Стволами только не размахивайте, люди нервничают, — буркнул нам вслед командир.

Он теперь отставил ноутбук и рассматривал попеременно то западный горизонт, то восточный, прижимая бинокль к воспаленным от бессонницы глазам. Подальше, возле вагона-бытовки, превращенного в постоянное жилье, потрескивал почти бездымный костер. Еще один «свободовец», сменившийся после ночного дежурства, проводил там время, перебирая струны гитары. Мне и Лунатику он улыбнулся довольно дружелюбно.

— Всю ночь не спал — и не хочу. Барьер близко, поэтому. А если даже усну — такие ужасы снятся…

Ужасы его, видимо, не пугали, а забавляли. По меркам Большой земли парень был неплохой, но в Зоне он был мой враг, член группировки, с которой «Долг» собирался вести упорную войну до полного истребления. При других обстоятельствах он бы меня убил легко, я его — тоже. Приходилось глядеть мимо лица этого парня — на руки с гитарой, на костер и остатки еды, — я опасался, что глаза меня выдадут.

— Выброс через два часа, можете в вагончике переждать…

В вагончике я рухнул ничком на пустую койку и сразу уснул. Во сне пришел вовсе не ужас, хотя хорошим такое видение не назовешь. Худая некрасивая брюнетка с татуировкой в виде черепа на запястье склонилась надо мной, исцеленный Бархан молча ждал за ее спиной. Женщина зло трясла меня за плечо, но сон продолжался — события последних недель причудливо перемешались в какую-то ерунду. На фоне огня и молний мелькали физиономии ренегатов и бандитов, дегенеративные рожи зомби, цепкие лапы снорков, безглазые и оскаленные морды собак. Я не мог вмешаться в их беспорядочное коловращение. Не мог даже шевельнуть пальцем, оставалось только дожидаться, когда скучная неразбериха из людей и монстров исчезнет.

— Ничего вы во сне, падлы, не сделаете, — сказал я, поддразнивая.

Они и вправду были бессильны, и это безобразие в итоге прекратилось само собой.

Однако, как только оно прекратилось, я увидел самый настоящий, качественный кошмар.

Связанная Инга с повязкой на глазах и кляпом во рту находилась внутри круга, нарисованного мелом на бетоне. На ее лицо падала тень. Брюнетка с татуировкой склонилась над жертвой, держа нож наготове. Силуэты, очень похожие на боевиков «Монолита», что-то тянули припевом, помогая себе хлопками и завываниями.

Я хотел встать, перестрелять их из АКМ, перерезать по одному или порвать голыми руками, но даже не дернулся. Хотел пересилить себя и все же подняться, но не мог, будто в мире сна не имел никакой силы.

Тогда я стал звать Лунатика, но Лунатик, точно такой же, как Инга, беспомощный и немой, находился внутри еще одного очерченного мелом круга.

— Костя, мать твою! Ты где, черт тормозной? Помоги! — орал я и от этого крика в конце концов проснулся.

— Что, сильно приперло? — поинтересовался явившийся на шум веселый «свободовец» с гитарой.

— Типа того.

— Это из-за выбросов. Со всеми так. Ты шлем от «Севы» надень обратно, в нем и спи.

Я послушался, сделал, как он предлагал, и на пару часов выключился уже без сновидений.

Лунатик меня растолкал ближе к вечеру.

— Я тут с пацанами из «Свободы» поговорил немного. Есть мнение, что они видели Полозова за два часа до нашего появления. Если так, то я беру назад свои слова, сказанные на Янтаре…

Я сел и потер лицо руками, пытаясь согнать остатки мутного кошмара.

— Если Полоз жив, то что здесь делает?

— Не знаю. Может быть, ищет тебя, но это едва ли. Скорее всего, как и мы, шел на Лиманск напрямую, но свернул сюда из-за ренегатов.

— Неплохо бы самим его отыскать.

— Сейчас все нейтралы собираются у Барьера. Полозов, наверное, там. Пошли?

— Пошли.

Мы снялись с места очень быстро. На Лунатике до сих пор был окровавленный и дырявый комбинезон из запасов Факира, но заменить эту рвань было нечем.

— На Барьере пси-излучение начнет зашкаливать. Тебе туда нельзя. Или таблетки придется наторговать.

— Ничего, я тут себе шлем подобрал некомплектный.

Лунатик продемонстрировал то, что когда-то являлось частью очень хорошей «свободовской» брони, но теперь, отделенное от туловища, должно быть, валялось у Харта на свалке.

— Я его прикреплю шнурком, на один раз сойдет, потом поищем что-нибудь получше. Если всех военных выбросом накрыло, их запасы бесхозными остались. Успеем первыми — затаримся на дорогу, но сначала придется на Барьер.

Лунатик рисковал, но вызвался и настаивал, а упускать Полозова было глупо. Харт, кстати, снова маялся у себя в засаде с ноутбуком. Карту он больше не трогал, вместо этого перечитывал старую почту и играл с «искусственным интеллектом» в маджонг. Откупоренная, но почти не тронутая бутылка водки стояла рядом на плоском камне.

— Хотел бы я с вами туда двинуть… — сказал он вместо прощания.

Прирученный «свободовцами» ученый, очкарик в темно-синем балахоне, возился с какими-то приборами под навесом. Время от времени он беспокойно вздрагивал и тер тыльной стороной ладони белый, с залысинами лоб.

— Сколько еще тебе надо на опыты? — раздраженно бросил Харт.

— Два часа, — рассеянно ответил очкарик.

— Слышали? Два часа на замеры, еще два часа на сборы и дорогу. Через четыре часа мы будем у вас в восточном укрепрайоне. Все, кроме раненых. Десять стволов, из них один снайпер…

Я тогда был оптимистом и не сомневался, что он придет.

Территорию возле Барьера военные в свое время укрепляли тем, что было проще достать, то есть согнали или стащили на буксирах отработавшую свое технику — сломанные БТРы, старые трактора. Железобетонные блоки, оставшиеся от незаконченной стройки или извлеченные из развалившихся зданий, по возможности сложили аккуратными штабелями, немного более низкими, чем в рост человека. Укрепления эти располагались линиями и оставляли свободным узкий, извилистый проход. Так же, как на блокпосту Харта, проход этот отлично простреливался из огневых точек и представлял собой мешок-ловушку для зарвавшегося противника.

На первый взгляд, обороняться здесь было удобно, но простота обороны сводилась почти на нет самой природой Зоны.

Причиной было пси-излучение, накрывавшее место.

Возле самого укрепления оно оставалось терпимым, в «Севе» почти незаметным, хотя нескольких часов пребывания там хватало, чтобы расклеиться в хлам. По мере продвижения в сторону Барьера уровень стремительно рос и в ста метрах за укреплениями становился уже непереносимым даже в защите. Мозг человека, очутившегося там, мог разрушиться в считанные минуты.

В бинокль я рассматривал покореженные деревья без листвы. Они находились совсем недалеко, над полумертвым редколесьем нависла фиолетовая туча. Земля выглядела обыкновенной, разве что сильно каменистой и заваленной валунами, но там была смерть. Барьер. Непроходимая и невидимая линия, которая мешала любопытным лезть в сердцевину Зоны.

Боевикам «Монолита» она, впрочем, совсем не мешала — эти лезли в обратную сторону, то есть из-за Барьера на сталкерские территории, часто, охотно и зачастую толпой. Подстреленный полчаса назад зомби с перебитыми ногами прямо сейчас лежал на «нейтральной» полосе. Он очень убедительно отыгрывал смерть, но процесс регенерации шел вовсю, и зомби мог подняться с минуты на минуту.

— Надо бы дострелить, — поделился соображениями Захарченко. — Патронов только жалко. Может, он, как встанет, так сам уйдет.

Захарченко был сталкер-нейтрал, с которым мы познакомились всего полчаса назад. Он принял командование обороной Барьера, удерживал его со своими людьми вторые сутки и ни разу не отошел на более «чистые» в смысле пси-излучения территории. Лунатику Захарченко был рад. На меня смотрел с сомнением (возможно, был наслышан). С моей же точки зрения оставаться во вменяемом состоянии Захарченке оставалось в лучшем случае пять-шесть часов.

— Не бойся, скоро сменят меня, не успею свихнуться, — невесело рассмеялся он, видимо, угадав мои соображения.

Барьер удерживали в этот момент не более тридцати бойцов, все — нейтральные сталкеры-одиночки.

— «Долг» обещал подойти — не подошел, — ворчал Захарченко. — Застряли где-то в Рыжем лесу, бой у них там, что ли… «Свобода» тоже обещала, только их, кажется, хрен дождешься…

— Вы тут что, совсем? И тех, и других вызывали? — до глубины души поразился Лунатик. — Хотите, чтобы они прямо здесь сцепились?

— А ты полегче… — буркнул Захарченко. — Не дергайся, пацан. У нас и с тем, и с другими нейтралитет, и родились мы не вчера. Кто первым явится, тому и спасибо, а остальных развернем назад по рации — скажем, мол, спасибо, сами справились.

— А не боишься, что тебе позже за такое башку открутят и в одно место засунут? — поинтересовался я.

— А мне на ваши идейные противоречия плевать, — невозмутимо ответил Захарченко. — Мне нужно, чтобы потери среди ребят были минимальные и позиция за нами осталась. А кто в этом поможет, «Долг» или «Свобода»… В общем, мне без разницы, то есть по это самое.

С точки зрения конечной цели он был прав.

Зомби тем временем закончил цикл регенерации, зашевелился и поднялся на косолапые ноги, заодно подобрав автомат. Пули выбили дорожку по самому краю бетонного блока, как раз над нашими головами. Захарченко высунулся лишь на секунду и метко влепил зомби в голову пулю из винтаря.

— Ну, теперь успокоится.

Зомби и впрямь больше не шевелился. Он распластался, обхватив раскинутыми руками усыпанную бетонным крошевом и гильзами землю. Был он в прошлом такой же сталкер, как и все мы, возможно, сидел у тех же костров, пил ту же водку, менялся хабаром и думать не думал, что кончит жизнь безмозглым ходячим полутрупом, по необходимости расстрелянным своими же…

— Суки этот «Монолит», — сказал Захарченко. — Ну, понимаю, сектанты, фанатики — да. Бывает, видели… Сектанты на Большой земле тоже есть. Но чтобы своего брата-сталкера в такое вот превращать…

Он плюнул и замолчал, не собираясь дожидаться моего ответа. Я с ним спорить не собирался, хотя мог бы сказать, что в Зоне не только «Монолит» пакостит, и «загасить» брата-сталкера за дешевый артефакт ничуть не лучше, чем подправить ему мозги в «нужную» сторону, а то и вовсе заменить на кашу. «Монолит» мне, впрочем, тоже не нравился. Группировка была мутная и к причине зла имела самое близкое отношение.

— Они сюда прут, потому что исполнитель желаний охраняют, — с видом знатока сказал Захарченко. — Машина есть такая на четвертом энергоблоке. Стоит только до нее добраться, сделает все, что пожелаешь, — будут тебе бабки, телки, здоровье как у быка…

— Там уже кто-то побывал?

— Никто.

— Тогда откуда известно, что она там есть?

— Тьфу! Заткнись, Моро, не трави душу… Красивая ведь легенда. Всегда вы так, болтуны, только бы мечту человеку испакостить…

Захарченко замолчал и отодвинулся. Лиловая туча на востоке сгустилась и нависла низко над местностью. Там шел дождь. Граница дождя проходила как раз над линией смертельно опасного излучения. Труп зомби мок в кровавой луже.

— Полозова тут не приметил? — тихо спросил я Лунатика.

— Нет, — виновато ответил он.

— А что другие говорят?

— Говорят, не видели. Думаю, он по дороге на Рыжий лес отправился, к блокпосту «долговцев» свернул.

Наше пребывание на Барьере с этой точки зрения теперь лишалось всякого смысла, но и тихо исчезнуть мы тоже не могли. Уйти из и так не многочисленной группы Захарченко перед самой атакой означало сильно испортить себе репутацию, хотя мне, наверное, и портить было нечего.

— Если они тут прорвутся, ни в чем смысла не останется, — тихо сказан Лунатик, в очередной раз угадав мой настрой.

Зомби в луже внезапно шевельнулся и поднял голову. Он до сих пор был жив. В бинокль я видел много мелких деталей — рваную экипировку, повязку на нижней части лица и полностью белые, совершенно закатившиеся глазные яблоки.

— Вот они, «монолитовцы», идут… Занимаем позиции, хлопцы! — приказа! Захарченко.

Чужаки показались на фоне тусклого, лилового от заката тумана, как раз там, где он сливался с низко нависающей сизой тучей. Противники шли цепью, почти не скрываясь, и в своем упрямстве выглядели как зомби.

Когда мы открыли огонь, сделалось понятным, что настоящих зомби среди «Монолита» не более четверти. Более-менее автономные боевики с не до конца промытыми мозгами поспешили занять укрытия на местности, в то время как зомби продолжали лезть вперед, не обращая на наш огонь никакого внимания. Сами они при том стреляли удивительно метко.

Я устроился за штабелем бетонных блоков. Мой дробовик на расстоянии более тридцати метров был бесполезен.

— Возьми пока мой АКМ, — предложил Лунатик.

— А ты?

— Мне Захарченко винтовку дал с оптикой, осталась от снайпера, убитого вчера.

Зомби тем временем отчасти полегли под огнем, но уцелевшие подбирались к баррикадам. Треск выстрелов смешался с криками раненых и возгласами «монолитовцев». Сталкеры, которые заняли позиции на переднем крае, сейчас понемногу отступали. Они отстреливались и уходили по извилистому проходу, заманивая противника в глубь нашей обороны.

Их отход прикрывали другие сталкеры. Отрезанные от своих зомби были обречены на уничтожение группой, которую Захарченко полчаса назад отправил в засаду. Однако его план очень быстро оказался под угрозой из-за того, что залегшие было «монолитовцы», разгадав нашу тактику, зашевелились. Они не могли приказать зомби отступить — те слишком утратили человеческие навыки. Но вот испортить наши дела противник мог, причем очень серьезно.

— Ложись! — заорал кто-то.

Я едва успел пригнуться. Выстрел из подствольного гранатомета пришелся по соседней огневой точке. Там сейчас кто-то кричал, но у меня не было времени подойти — зомби, каким-то образом избежав плотного огня, очутился совсем рядом. Он шел прямо на нас с Лунатиком и неплохо ориентировался, хотя глаза закатились так, что на виду оставались одни белки без зрачков. Пули входили в этого монстра, не причиняя ему видимого вреда.

— В голову…

По крайней мере две пули уже попали ему прямо в лицо, еще одна оторвала ухо, но этот парень, видимо, уже полностью слепой, против всяких правил продолжал двигаться на меня, стреляя длинными очередями куда попало и не давая толком высунуться.

— Дробовик! — заорал Лунатик.

Я поднял дробовик и выстрелил в голову зомби, когда он находился всего в нескольких шагах от баррикады. Голову этим выстрелом ему снесло начисто, после чего монстр упал и принялся, дергаясь, отыгрывать имитацию смерти, но смерть на этот раз у него приключилась самая настоящая.

— Ложись! — снова заорал кто-то.

Граната разорвалась близко, один из осколков порвал рукав «Севы», второй врезался в ствол дерева возле меня.

— Лунатик, слышишь меня?

— Да.

— Сними вон того «монолитовца»! — приказал Захарченко. — Моро, прикрой парня.

Я снова поднял АКМ, перезарядил его и очередью заставил подтянувшихся врагов залечь. Действия Лунатика в этот момент я видеть не мог, но, как ни странно, чувствовал его сосредоточенное и холодное напряжение. Он высунулся совсем не надолго, я стрелял тоже недолго, но эти короткие доли секунды казались очень длинными.

— Есть…

«Монолитовец» с гранатометом ткнулся головой в кочку.

— Не давайте другим к нему подползать…

После этого стрельба из подствольника прекратилась. Мы же открыли шквальный огонь, не давая боевикам «Монолита» подняться.

— Дмитро, давай, покажи им…

Тот, кого звали Дмитро, перебрался к нам из дальней огневой точки с револьверным гранатометом «Бульдог-6», гранаты теперь рвались как раз там, где залегли наиболее сообразительные бойцы «Монолита», — на территории со смертельным для нас уровнем излучения.

— Все, уходят…

Уцелевших, надо сказать, осталось мало. Им стреляли вслед, но без особого рвения, патроны у людей Захарченко почти закончились.

— Еще одна такая победа, так и поражения не надо, — сердито буркнул он.

Близко подобравшихся зомби добивали тщательно, стаскивали в сторону и кидали прямо в потрескивавшую на обочине «Электру». Синие искры и молнии пробегали по скорчившимся трупам. Зато некоторые раненые «монолитовцы» так и остались лежать на «нейтральной» полосе в низине, невидимые в прицел, но все еще живые и недосягаемые из-за смертельного уровня пси-излучения. Лезть туда никто не хотел, а тратить гранаты Захарченко запретил, их и так оставалось немного.

— Дмитро, подбери урода, который с самого что ни на есть краю лежит, вон там, возле кустов, есть один. Но если это обычный зомби, сразу добей, нам нужен тот, у которого башка соображает.

Лунатик осматривал свою новую снайперку и молчал. Я прибрал оставшиеся патроны и заклеил дыру на «Севе» ремонтным набором. Сизая туча над Барьером поредела, дождь над укрепрайоном так и не пошел. Наступило затишье. Лунатик совсем осунулся — то ли испугался все-таки, то ли пси-излучение подействовало. Вдобавок все мы схватили небольшую дозу радиации.

— Смотрите, Дмитро возвращается, «монолитовца» волокет…

Дмитро сбросил на землю человека, одетого в серо-белый комбинезон неизвестного производства, похожий по структуре на хорошие стажерские костюмы.

— Противогаз с него снимите…

Противогаз с человека сдернули и отшвырнули в сторону.

У «монолитовца» было обычное лицо — не искаженное сумасшествием, с довольно ясными, хотя и беспокойными глазами, без пятен, характерных для зомби.

— Имя? — коротко спросил его Захарченко.

«Монолитовец» не просто молчал, но, что самое страшное — улыбался. Улыбка у него была снисходительно-презрительная, спокойная и не имела никакого отношения к желанию повыделываться напоказ.

— Врезать бы гаду как следует, — посоветовал кто-то.

— А не сдохнет?

— Ну и сдохнет — жалко, что ли?

— Благодарю тебя, священный Монолит, за то, что раскрыл мне, слуге своему, козни врагов наших. Озари сиянием мою душу, я же отдам жизнь за исполнение воли твоей… Дай братьям моим отомстить за меня… — внезапно пробормотал пленный.

— Молится он, что ли?

— Ага. Камню молится. Или куче мусора. Правильный он весь из себя. Сиянием сильно озаренный… аж от задницы до башки.

Я не стал вмешиваться, но подумал про себя, что из затеи с допросом у людей Захарченко ничего не выйдет. Кличку «монолитовец» мог выдумать себе какую угодно, а происхождение клана «Монолит» и так не было секретом: в него странным образом попали сталкеры, которые слишком активно лезли к сердцевине Зоны. Группировка полностью организовалась только после большого выброса в августе этого года. Получилась она бойка, идейная, с плохой репутацией, зато с очень хорошей экипировкой. Выжигатель мозгов на них не действовал, радиация, видимо, тоже. Настоящих, классических зомби эти ребята использовали как рядовых боевиков и фактически вели беспощадную войну со всеми прочими кланами Зоны. Что самое любопытное — эту войну они до сих пор как минимум не проиграли.

Захарченко плюнул на траву и пошел прочь, не желая больше смотреть в сторону адепта «Монолита».

— Каких хлопцев у нас положили! Это ж лучшие… Нет больше таких сталкеров и не будет… И ради чего? Ради вот этого куска дерьма, который нам же в лицо и лыбится.

«Монолитовец» молился и улыбался.

Здоровяк Дмитро тем временем старательно и молча носил раненых и умирающих в более-менее незагаженное радиацией место. Там он их клал одного за другим на расстеленный брезент, который тут же побурел от крови. Захарченко тоже был задет осколком, но продолжал это принципиально не замечать, и рукав у него сильно набряк.

— Захарченко, ты бы на перевязку сходил…

— Отвяжись, Моро. Вон там Богдан лежит… — продолжал он. — У хлопца есть подруга на Кордоне, красивая, смелая, никто ее сюда не звал — сама приехала. Люди Валериана ее, конечно, поберегут, дальше Кордона не пустят, в Зону не поведут, о том была договоренность. Но что я ей скажу? Вон, коммуникатор Богдана валяется и даже не совсем сгорел — может, знаешь, что ей отписать?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. «Погиб твой Богдан в бою против придурков, которые молятся каменной куче… не сказать бы чего, невежливо».

— Нам бы лучше уйти… — пробормотал Лунатик. — Пойдем отсюда, Моро. Все равно Полозова тут нет, зачем на это смотреть.

«Монолитовца» тем временем колотили вовсю, больше из мести, чем в расчете узнать что-нибудь путевое.

Кое в чем был я с Захарченко не согласен, бойцы «Монолита» мне тупыми придурками не казались. Фанатизм в них был, и немалый, — этого не отнимешь. Однако между фанатизмом и смелостью граница вообще-то размытая. Оружие у «Монолита» водилось первоклассное, комбезы — ни на какие другие не похожие, но новейшего образца, значит, стояла за ними реальная, без мистики, сила. Что за сила, откуда взялась, кто за веревочки дергал… Потолковать на эту тему с «монолитовцем» мне очень хотелось, но он, возможно, и сам ничего не знал.

— Пошли, Моро.

Лунатик почти сорвался, он все тянул и тянул меня за рукав. Показалось даже, что парень испуган, хотя причину я тогда не понял.

— Вот союзнички, мать их, — снова возмущался в стороне Захарченко. — Ни «Долга», ни «Свободы» так и не видать… Думал, выбирать придется, а хрен — выбирать-то и не из кого…

Захарченко был прав. Харт со своими людьми не пришел, его опоздание нечем было объяснить, кроме нежелания ввязываться в чужие для него дела…

— Я на блокпосту Харта компас свой позабыл, — смущенно признался Лунатик. — Хороший, лучше твоего.

— Артефакт, что ли?

— Нет, обычный компас, но без него ведь тоже нельзя. Не ругайся, Моро, но возвращаться придется…

Компас был предлогом, по какой-то причине Лунатик стремился уйти подальше от отряда Захарченко, точно так же, как несколько часов назад стремился в этот отряд попасть. С моей точки зрения, он в отличие от всех нас жалел «монолитовца», но, возможно, были и другие причины.

— Ладно, пошли.

…Мы двигались обратно, на запад, в сторону блокпоста «Свободы». Небо поменяло все оттенки от алого до темно-лилового, а потом угасло. Собаки опять выли вдалеке, но к нам не лезли, наверное, затравили на ужин парочку плотей.

— Ты много знаешь про «Монолит»?

— Ну, примерно то же самое, что и другие… — ответил я Лунатику. — Люди, повернутые на мистике, есть везде. В Зоне они были тоже, играли в какие-то свои игры, ну и заигрались. Когда в августе шарахнуло, они все разом снялись и ушли за выжигатель мозгов. Коммуникаторы у них, что интересно, при этом отключились. Впрочем, при высоком радиационном фоне электроника просто горит. А что?

— Ничего. Просто интересно, что их вдруг позвало. А ты где был во время большого выброса?

— Там же, где другие ребята, — в казарме на «Агропроме».

— Почувствовал что-нибудь странное?

— А что я мог почувствовать? Колбасило гораздо сильнее, чем всегда. А так больше ничего.

— Ясно… — задумчиво протянул Лунатик.

Возле блокпоста «Свободы» по-прежнему горел костер. Только теперь, в темноте, он выглядел очень ярким. «Свободовца» с гитарой возле него не оказалось. Я немного опасался, что сгоряча и в темноте нас могут встретить пулями, поэтому подал голос издали:

— Нейтралы идут!

В ответ промолчали.

Когда мы подошли вплотную, костер продолжал гореть, медленно угасая и превращаясь в круг раскаленных углей, запас топлива, аккуратно нарубленных сухих веток, лежал неподалеку.

— Эй, ребята, есть тут кто?

Кусок колбасы до сих пор оставался на расстеленной старой газете. Он был розовый и свежий, надрезанный с краю. Распахнутая дверь вагончика покачивалась на ночном сквозняке. Внутри вагончика, на железной койке, на той самой, на которой я валялся, пережидая выброс, кто-то бросил пустую коробку из-под антибиотиков. Больше с нашего прошлого посещения не изменилось ничего.

— Держи ствол наготове.

Мы двигались предельно осторожно, прикрывая друг друга. Блокпост находился в полном порядке, нигде ни следов борьбы, ни капли крови. Ноутбук Харта на расстеленном брезенте работал, демонстрируя заставку из абстрактных линий. Сигарета, брошенная в песок, еще не догорела и тлела оранжевой точкой. На брезенте сохранилось углубление, примерно соответствующее контуру лежащего человека. Лезть еще дальше, в извилистый проход между штабелями бетона, мне не хотелось — там стояла тьма кромешная.

— Пошли назад, Моро, — вдруг сдавленно прошептал Лунатик. — Быстро…

— Проверить бы надо… Мало ли… Опять же, ты компас там мог уронить.

— Моро… Не надо проверять… Черт с ним, с компасом.

Он теснил меня назад, отчасти прикрывая собой и держа АКМ наизготовку.

— Ты чего?

— Ничего.

— Мандражишь, что ли?

— Да.

— Где все?

— Нигде.

— Что это было?

— He надо про это говорить.

Мы пятились, тишина стояла мертвая, не свистел ветер, не лаяли даже псы.

— Прикрой, я ноутбук Харта подберу. Правда, если он догадается, кто взял, — башку мне при встрече оторвет.

— Нету больше Харта, Моро. Не вернется он, и не будет встречи.

Я и сам уже все понимал, но ноутбук поднял.

Мы так и ушли, отступая за пределы мутного круга света, создаваемого умирающим костром.