Отступник

Глава 22 Лунатик

Октябрь 2011 года, Зона, Лиманск.

— Надо было сразу сказать тебе правду, — говорил он, — но так получилось, Моро, извини, что я не смог. Ты только не думай, что не хотел. Я очень хотел, но ты или не слушал, или обстоятельства вмешивались. Потом, понимаешь, некоторые вещи обдумывать нелегко. Я ведь спрашивал тебя, можно ли вылечить зомби?

— Ну, помню.

— Ты еще ответил, что восстановить мозг не удастся.

— Было, да.

— Я про себя тогда спрашивал. Ну так ты будешь теперь слушать или нет?

— Валяй, — устало согласился я. — Ври. Но раз уж врешь, то ври как следует, чтобы дурак вроде меня поверил.

Он никак не ответил на выпад, только заговорил быстро-быстро, будто опасаясь, что я прерву.

— Я уже говорил тебе, что до аварии жил в Лиманске, и это правда. Что было после аварии, помню плохо, слишком много лет прошло. Но прорыв ноосферы пять лет назад — совсем другое дело. День, когда испарились облака… Я его запомнил, потому что после него все изменилось. Потом опять провал. Я сам в каких-то коридорах — где это было, когда? Стал сталкером — да. Что-то делал — помню. До этого сплошная каша. События до прорыва — будто отрезало… Изо всей своей жизни могу описать только три последних года. Моро, ты понимаешь, что такое только три года? Это Зона, Зона, кругом только она. Я себе Большую землю почти не представляю. Могу проходить через аномалии, там, где другие гибнут, а почему — непонятно. Хочу бросить все это и уехать — не могу.

— Когда ты понял, что сквозь аномалии проходишь?

— Когда меня на «электре» отморозки пытались сжечь, — непривычно жестко усмехнулся Лунатик. — Кинули и смотрели, я сначала корчился, но потом понял, что это от страха, а сама «электра» достает чуть-чуть, так, легкий холодок по коже. Тогда я встал и пошел. А они повернулись и побежали. И бежали долго…

— А отомстить не пробовал?

— Нет, а зачем?

Он точно был сумасшедший.

— Потом я эту способность оценил, — продолжал Лунатик. — Ходил где придется и как хочется. Пси не действует, электричество не берет, Зона меня терпит и пропускает, вот люди — другое дело. Против людей я мало что сделать могу. Звери тоже иногда нападают.

— Зря прибедняешься, снайпер ты оказался отличный.

— Неплохой… Но как выучился — все равно не помню.

— В центр Зоны не пробовал залезть?

— Наверное, мог, но не хотел. Позже понял, почему не хотел, — у меня блок. Запрет туда являться. Те, кто меня изменил, этого очень не хотели, так что я тот же зомби, Моро, только лучше, не такой глупый.

— Ну это ты зря. Есть такая штука — свободная воля.

— Вроде бы есть, но что мне воля, если нет памяти? Без памяти жить сложно, я себе сам биографию сочинил, решил, что с самого начала был тут сталкером. Может быть, это правда, может быть, даже был. Но только пробивается одна и та же картина — лаборатория, белые стены, колбы какие-то, клетки…

— А дальше?

— Дальше возник Бархан. Наверное, ты уже догадался, Моро, Бархан на меня охотился. Ну и на тебя заодно тоже. Сначала, еще три года назад, он просто присматривался, потом в Зону вместе ходить предлагал.

— Ты с ним в напарниках ходил?

— Пару раз.

— Ну и как?

— Никак. Я ему был нужен для прикрытия. Ну и типа ради проверки — могу ли в случае чего в ликвидациях поучаствовать. Я же, сам знаешь…

— Не смог?

— Нет.

— А он требовал?

— Да, причем даже удивился, когда я уперся. Им война кланов нужна была, Моро. Я это сразу понял, поэтому в разборки «Долга» и «Свободы» ввязываться не хотел.

— Кому «им»? С Барханом еще кто-то есть?

— Да не знаю я!

— Врешь!

— Не вру.

У меня было сильное желание его ударить, но я сдержался, опасаясь, что Лунатик тогда совсем замолчит.

— Тогда кто он был — Бархан?

— Для всех — наемник. Но в первую очередь работал на кого-то еще.

— На кого?

— Не знаю.

— Ты у меня допрыгаешься, — весомо пообещал я. — На кого, я спрашиваю? Кто с ним еще был?! Мать твою, Лунатик, я не шучу. Я с тобой ползоны прошел, но если ты меня сейчас доведешь, то ничем хорошим это не кончится.

Он все молчал и старался смотреть мимо, и тогда я его ударил, как мне поначалу казалось — не очень сильно, к тому же раскрытой ладонью, а не кулаком, но ему и этого хватило, потому что мой бывший напарник отлетел в сторону, а потом попытался удрать. Я его легко, в два прыжка, догнал и сбил подсечкой.

— Будешь врать — врежу еще. Сиди и не дергайся.

Я позволил ему сесть на корточки, но при попытке вскочить в полный рост снова сбил пинком. Странным было то, что я мог его бить и ругать, но даже не подумал расстрелять. Я так привык быть с Лунатиком на одной стороне, что не мог правильно оценить исходившей от него опасности, и только вранье меня раздражало. У парня носом шла кровь, он вытирал ее тыльной стороной ладони, а ладонь — о рукав брони.

— Псих ненормальный, — чуть погодя сказал он. — Смотри, что наделал…

— Отпираться не надо было.

— Думаешь, много узнаешь — лучше жить будет? Зачем тебе правда, Моро?

— Нравится мне так. Не хочу в игре сидеть за болвана. Лучше давай про Бархана поподробнее. Дальше что произошло?

— Когда я совсем перестал подчиняться, он меня попытался убить.

— Каким образом? На Кордоне, что ли, у всех на глазах?

— Нет, конечно. Он на ничейной территории подкараулил. Я от него зайцем бегал. С Барханом тогда проблема была все та же самая: отбиться от него сложно, избавиться — еще сложнее, ты и сам все сейчас видел.

— Нету больше твоего Бархана. Нечего бояться.

— Нечего? Ты не понимаешь, Моро… Я самого себя боюсь. Пусть не до конца, пусть немного, но я тоже на крючке. И буду на крючке, пока не пойму, что три года назад произошло.

— Так кто все-таки за ним стоял?

— Думаю, «О-сознание»…

Лунатик съежился и замолчал.

Сказанное мало что проясняло. По дальним, мутным слухам, «О-сознанием» называлась секретная организация, подкармливавшая оружием и снаряжением «Монолит», а может, само руководство «Монолита» так и называлось. В записках Харта об этом немного упоминалось, но они остались неполными, а сам Харт разделили судьбу многих других, слишком любопытных. В определенном смысле слишком любопытным оказался и я.

— Понятно.

— Зачем все это? Я же тебя старался не впутывать… — в отчаянии сказал Лунатик.

— Ты меня уже впутал. Давай колись, зачем в Лиманск лез, я же понимаю, что не за артефактами… и рожу вытри, а то смотреть на тебя тошно.

Я дал Лунатику салфетку, оставшуюся от перевязочного пакета.

— Ты, наверное, полностью прав, — через некоторое время сказал он, скомкав и отшвырнув потемневший кусок марли. — Я тебя впутал, извини меня, Моро, прости. На «Янтаре» я Полозова тоже заметил издали, но тебя постарался убедить, что это галлюцинация. Иначе бы ты остался и со мною в Лиманск не пошел. Потом, позднее… на блокпосту у Харта я специально наврал, будто Полозова у Барьера видели. Мне надо было сделать так, чтобы вы с Полозовым разминулись. На самом деле он за нами шел почти след в след. Потом я про компас наврал и обратно к Харту тебя потащил, чтобы снова от Полозова оторваться… и в погоню за Ромкой — тоже, удачно получилось.

Я не знал, то ли снова врезать Лунатику, то ли смеяться.

Зеленый пацан со стертой памятью водил меня за нос несколько недель подряд, убеждая делать то, что было нужно ему, но мне совсем не нужно.

— Н-да… Хорош напарничек. Странно только, что Полозов у Лесника меня не отыскал.

— Полозов и Лесник друг друга не любят. Со мной же Лесник знаком, может быть, даже знает что-то, чего я сам не знаю. Пытался спрашивать — отвечает уклончиво. Стал его доставать — старик рассердился. Вот так вот все, через пень.

— Ты мне лапшу на уши не вешай, — напомнил я. — Тебя спросили: что тут в Лиманске нашлось такое важное, что ради этого ты нагородил мне кучу вранья?

Лунатик сидел на земле такой потерянный, что я вдруг подумал — а нужны ли мне его секреты? Может, ну их совсем? Наверное, стоило просто оставить парня и уйти, заняться своими делами или убраться на Кордон, а оттуда на Большую землю, и стряхнуть с себя эту липкую паутину.

— Я только хотел найти телепорт, — печально сказал Лунатик.

— Что? Да аномалий «пузырь-телепорт» мы уже видели как собак нерезаных.

— Другой телепорт. Такой в Зоне один, хотя расположение время от времени меняет. Переносит туда, куда сам попросишь — в любое место в Зоне, можно даже немного в другое время.

— Опять врешь.

— Нет.

— Почему о нем никто не знает? Да тут очередь должна была построиться…

— Не получится у всех. Потому что нужно помнить и понимать, куда хочешь, и, главное, осознавать, зачем, а кто у нас вообще тут что-то осознает?

— Вполне осознают, если, конечно, не после водки.

— Ты, Моро, не дразнись. Смотри сам… Вот ты случайно подумал про собак, значит, попадешь из телепорта в кучу собак. Вспомнил, например, о красивых девушках — к Верке-мародерке. Хабар на ум пришел — к торгашу Сидоровичу отправишься.

— Бархан знал?

— Да, знал.

— Пользовался «пузырем»?

— Думаю, пробовал, только попал куда-то не туда. Не получилось у него. У меня — получится. С одного раза не получится — получится со второго. Во второй раз не туда попаду — вернусь и снова, снова… Хоть сколько возвращаться буду.

— А чего ты хотел бы?

— Пробиться в то время, которое не помню. Если я пойму, что там произошло, то после этого буду свободен…

— Так ты же не помнишь того, чего хочешь!

Я смотрел на Лунатика. Он точно был псих. Бить его не имело никакого смысла, не имело смысла даже упрекать. Цель, которую поставили мы сообща, оказалась полной ерундой. Мне оставалось только уйти и заняться своими делами. Шансы отыскать Полозова, если он находился где-то в Лиманске, еще оставались, хотя возвращаться в «Долг» больше не тянуло. Война группировок, как я теперь понял, не имела никакой позитивной цели. Ее участники, сами того не подозревая, отвлекали внимание от чего-то тайного и довольно паршивого, происходящего на четвертом энергоблоке. Разбираться в этом лично я не собирался, героем себя не чувствовал, да и сам на ЧАЭС бы не полез. Хотелось отправить все стороны к черту, что я и сделал, только молча — забрал свой ствол, вещи и убрался, не попрощавшись.

— Уходишь, Моро? — крикнул Лунатик мне вслед.

— Ухожу.

— Удачи! Извини, я обидеть не хотел…

Я и не думал с ним больше препираться, а вместо этого отправился обратно в южную сторону, мимо желтеньких, местами совершенно целых, местами рухнувших домов мертвого города.

Из оружия при мне остались только АКМ, запасной рожок к нему и нож. Из вещей — рация, фляга, немного медикаментов, детектор «Велес», артефакты «медуза» и «пружина». Про изъятые у Бархана и отданные Лунатику гранаты я сгоряча позабыл, возвращаться из-за них не стал и теперь старался обходить стороной любой квартал, в котором постреливали. Цель впереди просматривалась только одна — любой ценой перебраться через мост и уйти из Лиманска в сторону ближнего сталкерского форпоста, хотя бы к тому же Плауну, или, на худой конец, в лесничество. Утро разгоралось все ярче. Дождь давно перестал. Солнце, которое высунулось из-за крыш домов где-то справа, выглядело красным, большим, окруженным размазанной дымкой. Руин становилось все больше, а уцелевших домов — все меньше. Стены руин почти всегда «светились», «светился» и разбросанный мусор, который состоял из сломанных деревьев, частей разбитых машин, скарба, выкинутого из окон, поваленных урн и разбитых телефонных будок. Местами дорогу мне пересекали заграждения из колючей проволоки с ржавыми знаками «радиоактивная опасность».

В конце концов пришлось закатить себе укол антирада прямо сквозь рукав «Севы». В самом конце тупикового переулка я наткнулся на убитых «монолитовцев» и попытался забрать у них боеприпасы, но подходящих для АКМ патронов тут не оказалось, я только зря обшарил изуродованные трупы.

Когда я выпрямился, передо мной стоял темный сталкер.

На этот раз я рассмотрел его очень хорошо. У темного было неровное, грубое, покрытое шрамами от ожогов лицо, узкие губы, на месте левого глаза бугрилась складками мертвая, пустая глазница. Носил этот человек сильно потрепанный камуфляж, длинный плащ с капюшоном и ботинки на толстой подошве. В целом он не был так уж страшен и оставался в пределах человеческой нормы. Жутковатым парня делали истории про неукротимый нрав и особые способности темных.

Я не двигался. Он не двигался тоже.

Ствол его винтовки был направлен мне в живот. Через некоторое время этот человек немного отвел оружие и сделал левой рукой то ли рассекающий, то ли запрещающий жест.

Я не понимал, что он пытается сказать. Он снова повторил тот же жест, будто что-то рассекая, а потом повернулся и исчез за углом так же моментально, как и появился.

Мне устроили предупреждение, смысл которого, впрочем, остался непонятым. Не идти вперед? Но почему? Не возвращаться назад? Но я и не возвращался. Если намеки Лунатика насчет скорых перемен в Зоне соответствовали реальности, из Лиманска все равно следовало убираться.

Квартал, в котором мне встретился темный, пришлось обойти стороной, но потом я по компасу выбрался на прежний путь. Срезать дорогу, пробравшись через руины, хотелось, но это желание следовало давить в корне, слишком уж эти руины «фонили». Еще несколько телепортов-«пузырей» болтались там и тут, но к ним я даже близко не совался. Постепенно развалины начали попадаться все реже и реже, город понемногу принимал свою обычную, почти неповрежденную форму. Вместе с тем я вдруг осознал, что заблудился. Мне постоянно попадались тупики. Иногда это были завалы кирпича и бетонных плит высотой с двухэтажный дом, иногда — баррикады из ржавых автомобилей, опутанные колючей проволокой, иногда — просто аномалии или пятна радиоактивности, в которые я не решался забраться даже с «медузой». Место выглядело заколдованным. В конце концов мне надоело мотаться, и я перелез через одну из баррикад, но по другую ее сторону снова оказался тупик.

Эти бесполезные перемещения в лабиринте, огороженном пустыми домами и кучами радиоактивного хлама из развалин, очень меня доставали. В конце концов я зашел в дом, который поменьше «светился», и решил влезть на крышу, чтобы осмотреться. Крыша на этот раз была плоская, однако от лестниц в подъезде осталась в основном арматура, кое-где с кусками бетона. По этой самой конструкции я пробрался на верхний этаж, рискуя сорваться и надеясь в основном на «пружину», способную смягчить падение, но карабкаться она не помогала. В конце концов я почти повис на руках и кое-как забросил себя на лестничную площадку, которая висела на уровне четвертого этажа, прилепившись к стене.

В стене было окно, а на площадке — еще одна аномалия «телепорт». В окно через бинокль я видел поднятую стрелу вдали и даже темную ленту канала, но не мог понять, как до них добраться, преодолев заграждения.

Аномалия подрагивала. «Пузырь» занимал две трети свободного пространства на площадке. Место было неудобное, а спуск вниз обещал оказаться очень даже непростым. По всем этим причинам, а также из-за недавней разборки с Лунатиком настроение у меня упало до самой нижней планки, а от постоянного ношения артефактов и ночевок где попало я подхватил дозу радиации. Антирад помогал, да и доза была не смертельной, но она все равно чувствовалась, или, может быть, мне так казалось…

На первом этаже дома что-то зашуршало. Шорох нарастал, похожий на мелкий топот огромного числа лапок. Свесившись вниз, я заметил тушканов. Их было много, наверное, штук тридцать или сорок. Некоторые твари разъелись на трупах и теперь почти достигали размеров крупной кошки, другие выглядели более мелкими и заморенными, вроде крыс и крысят, но при таком количестве это уже не имело значения.

Стая рыскала в развалинах, подбирая только ей заметные ошметки. По вертикальным стенам эти мутанты карабкаться не умели, но сломанных лестниц им могло оказаться достаточно — когти на длинных задних и коротких передних лапах позволяли неплохо цепляться. Я отвернулся, почему-то опасаясь, что тушканы почувствуют взгляд и ринутся вверх, хотя телепатами они не были и вообще не имели никаких особых свойств, кроме многочисленности, прыткости и вечного желания пожрать.

Патронов на отстрел десятков зверьков у меня не было, а гранаты все остались у Лунатика. Оставалось выждать, пока стая уйдет, но голодные тушканы продолжали ковыряться в мусоре, а вкусной еды тут не осталось, кроме, конечно, меня. В конце концов подвел «Велес», защелкав на случайное колебание излучения. Этот звук привлек внимание двух-трех особей покрупнее, они приподнялись на задних конечностях, уставившись на меня, а потом бодро поскакали по арматуре лестницы, а за ними до половины всей стаи.

Через несколько секунд один из тушканов уже вцепился в мой ботинок, остальные собирались заняться добычей всерьез. С этим я ничего поделать не мог. Быть сожранным тоже не собирался. Поэтому прыгнул в телепорт, надеясь, что стая следом не полезет, да и находился этот «пузырь» почти на метровой высоте от пола.

Через миг мир исчез. Я видел только холодный белый свет. Слышал только тишину, в которой не осталось ни писка тушканов, ни щелканья индикатора, ни свиста ветра в руинах Лиманска. Время тоже куда-то пропало, видимо, выдохлось. Это продолжалось неизвестно сколько, потом в голове «щелкнуло», и я очутился совсем в другом месте, целый и невредимый, с оружием, вещами и даже с одиноким тощим тушканом, повисшем на ботинке.

В одиночку тушканы не опасны. Повисший на мне экземпляр я попытался добить пинком, но мутант отцепился, увернулся с невероятной ловкостью и поспешно юркнул в кусты.

Я сам по-прежнему находился в Лиманске, но не в здании, а на земле. Уже знакомые желтые дома с высокими крышами торчали в отдалении. Вокруг раскинулся то ли сквер, то ли уцелевшая часть городского парка, засаженная пирамидальными тополями (листья уже облетели), с дорожками из кирпичной крошки, еще одним белым фонтаном и даже с парой статуй (на них кто-то попрактиковался в стрельбе). Выход из сквера располагался в ста метрах на востоке — это были ворота в виде арки, устроенные в заборе с краснокирпичными столбами и чугунной решеткой.

Стрелки часов, подаренных когда-то Ингой, показывали одиннадцать тридцать утра. Я пробыл в Лиманске менее двух суток, и он меня все равно укатал.

Было ясно и тихо, ни выстрелов, ни ругани в эфире — то ли «Монолит» и ренегаты в очередной раз «помножили друг друга на ноль», то ли просто устроили передышку во взаимном истреблении. Снайперы по ту сторону ворот могли работать до сих пор, поэтому я двинулся к выходу, стараясь держаться за деревьями или статуями.

Чуть позже стало заметно, что возле ворот на массивном фундаменте кирпичной ограды сидит раненый человек. Он был в броне, но без шлема, и разместился ко мне вполоборота, привалившись плечом к решетке ограды. Ствола у него не оказалось, поза походила на позу раненого, на рукаве имелась нашивка наемника.

К этому парню я подбирался осторожно, но он не двигался, не пытался ни уходить, ни нападать и шевельнулся только тогда, когда я очутился поближе и без церемоний навел на него ствол.

— Ты кто? — спросил я скорее по инерции, чем по необходимости. Спрашивать было глупо, бежать — слишком поздно, оставалось только стрелять: человек обернулся, и я увидел хорошо знакомое мне лицо Бархана.

— А, это ты… — внезапно сказал он. — Как я и думал, приперся, сука. Зачем под ногами вертишься?

Он заговорил со мною впервые, голос у Бархана низкий, глухой и невыразительный. Я не стал задумываться насчет скорости регенерации уникальных мутантов и вместо дурацкой фразы «да, это я» ответил врагу очередью. Не знаю, где делали его броню, но эта выдерживала автоматные пули, выпущенные с близкого расстояния, хотя сам Бархан дернулся назад и привалился к ограде.

Мне уже нечего был терять, я стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в магазине, потом вставил запасной рожок и потратил его заодно. АКМ замолчал. Часть пуль ушла мимо цели, часть без толку попала в бронежилет, часть — зацепила конечности, но единственным признаком этого оказалась пара капель крови на песке. Попасть противнику в голову я не смог — то ли сказалась усталость, в глаза будто насыпали песка, то ли перемещался Бархан теперь нечеловечески быстро — он, превратившись на миг в смазанный силуэт, уже укрылся за деревом и теперь собирался выйти оттуда и продолжить разборку.

Тут пригодился бы «Чейзер» или, что еще лучше, снятый с танка пулемет, но даже «Чейзера» у меня не было. В отличие от Факира неубиваемый наемник садистом не был, сдаваться не предлагал, а собирался меня убрать так же, как убирают надоедливый мусор.

Он вытащил нож. Я тоже вытащил нож, хотя после схватки на крыше понимал, что против Бархана у меня шансов мало. Блокировать, порезать или ушибить его предплечья, спрятанные в рукавах тяжелой брони, было слишком сложно. Дотянуться до горла мешало его преимущество в росте и длине рук. Полезным фактором оставалось лишь то, что Бархан считал меня слабаком.

В следующую секунду он попер на меня будто танк, я отскочил в сторону и пнул противника в голень, пытаясь вывести из равновесия. Он действительно чуть пошатнулся, но только едва-едва, развернулся и достал меня, нацелив удар в печень, и почти добился своего, но помешал ему длинный бронежилет «Севы», отремонтированный Лесником. Я попытался ответить режущим в шею, но вместо этого только царапнул по броне, оставив на ней незначительный след, зато получил от Бархана удар кулаком левой руки в лицо. Пришлось по мне больше вскользь, но этого скользящего удара хватило, чтобы половина лица у меня тут же отекла.

После этого я отскочил на более-менее безопасное расстояние, но он снова лез на меня как бешеный.

Постоянно уклоняясь, бой не выиграть. Соревноваться с Барханом в умении «держать удар» я тоже не собирался за очевидной глупостью такой затеи, как не собирался устраивать с ним и честный (но дурацкий) «бой на равных». Поэтому я рванул в сторону ограды, опередив его на пару секунд, переложил нож в правую руку, а левой подобрал валявшийся там длинный металлический прут, которым изо всех сил врезал по непокрытой голове Бархана.

Врезал, но не попал. Он опять уклонился, прут повредил Бархану ухо и стукнулся о плечо, я не стал ждать последствий, чуть подался назад и обратным движением врезал наемнику заодно по рукам и пальцам, намереваясь выбить нож. Нож он действительно уронил, но повторно ударить себя по голове не позволил, а нырнул под удар и прижал меня всем бронированным корпусом к ограде. Прут на такой дистанции оказался бесполезен, мою руку с ножом Бархан тут же заблокировал. Возможно, я сумел бы пробить его защиту сильным колющим ударом, но вместо этого только корчился, пытаясь высвободить вывернутое запястье…

…Однако для разнообразия я при этом заехал противнику коленом в пах, в ответ он ткнул меня бронированным локтем в шею и попал, наверное, в блуждающий нерв, потому что я практически мгновенно вырубился.

Во всяком случае, я упал на тот самый кирпичный фундамент забора, на котором сам Бархан сидел всего несколько минут назад. Сознание у меня помутилось, но я понимал, что сейчас умру, причем умру по глупости — из-за привычки судить о человеке по нашивкам группировки и подходить к «союзным» или «нейтральным» сталкерам без опасения.

Потом я сполз по фундаменту на землю и теперь видел кусок октябрьского неба и часть голой кроны пирамидального тополя. Начинался очередной дождь. В абсолютной тишине, вызванной частичной отключкой, холодные капли стекали мне на разбитое лицо. Теперь Бархан имел возможность свернуть мне шею, но он почему-то не торопился. Чуть позже слух вернулся, и я услышал посторонние звуки — сначала окрик, потом еще какой-то шум.

Вставать мне не хотелось, страх ушел, но я заставил себя приподняться и досмотреть до конца.

Возле белого фонтана стоял Лунатик. Он не собирался прятаться, просто стоял и целился в Бархана из винтовки. Как он тут объявился, я сперва не понял и отложил эти размышления на потом. Бархан оставил меня в покое и невероятно быстро побежал, сокращая расстояние между собой и Лунатиком.

Однако двигался он, конечно, не быстрее пули. Потому что эту самую пулю тут же получил прямо в лоб.

Я, оцепенев, смотрел, как мутант с простреленной башкой двигается дальше, даже не запнувшись. Он лишь чуть дрогнул и едва заметно сбросил темп.

Раздался следующий выстрел. После этого патроны у Лунатика кончились, он даже не пытался перезаряжать, просто бросил винтовку.

Бархан продолжал двигаться, пули не производили на него особого впечатления. Такое могло легко случиться с псевдогигантом, но я впервые видел настолько неуязвимого человека.

Только разве человека?

— Не надо! — заорал я, уже понимая, что Лунатик все-таки собирается сделать.

Он мог кинуть гранату, пока Бархан находился еще далеко, прямо ему за спину, но тогда осколки неизбежно полетели бы в меня. Поэтому Лунатик выбрал «средний вариант» — выждал, когда противник подбежит поближе, и швырнул гранату ему почти под ноги.

Прогремел взрыв, я ощутил воздействие ударной волны, впрочем, на таком расстоянии не сильное. Бархан после этого упал и не шевелился. Осколки пошли веером, большая их часть пробила и рассекла экзоскелет моего врага, некоторая часть попала в моего напарника, в стволы и ветви тополей, в облицовку белого фонтана.

Когда я, встав, кое-как к ним подошел (после удара до сих пор покачивало), Бархан был еще жив, хотя и сильно изуродован. Он видел меня и слышал, но размениваться на ругань не стал. Да и что мог сказать мне человек-нечеловек, который за три года жизни в Зоне отправил на тот свет или на опыты пару десятков якобы «дружественных» сталкеров, в том числе и своих же напарников?

Даже отдавая концы, Бархан считал нас хламом и пустым местом, но я спорить с ним не собирался, ведь проиграл-то он, а не я.

Добить мутанта пришлось ножом, на этот раз наверняка, хоть и без всякой эстетики. Была бы возможность, я бы сжег все, что от него осталось.

Лунатик, сильно раненный, но по крайней мере не мертвый, сидел, привалившись к фонтану.

— Как ты меня нашел? — спросил я.

— Вернулся к тому дому, где у нас с ним была перестрелка. Смотрю — пусто. Бархана нет. Пошел по следам, но немного опоздал. Вот и все.

Лунатик оставался в сознании, говорил тихо, но разборчиво, хотя по некоторым косвенным признакам я понял, что дела очень плохи, и своими силами, как это было раньше, ему уже не выкарабкаться.

— Зачем? — только и спросил я.

— Бархан — моя проблема.

— Ты же его боялся.

— Нельзя все время бояться. Надо… справиться самому.

— Он меня здесь поджидал, будто знал, что я приду.

— Это как раз не странно — он тебя запеленговал как-то по коммуникатору. Бархан свидетелей не оставляет.

— Не стоило соваться, я бы сам с ним разобрался.

— Нет…

…Я никогда не верил по-настоящему, что Лунатик может умереть, с тех пор, наверное, как спас его из «концлагеря» на Свалке. Чтобы перевязать, мне пришлось вытащить напарника из брони, как я ни осторожничал, но все равно кричал при каждом движении и успокоился, только когда я использовал последнее противошоковое из аптечки. После перевязки кровь все равно не унималась. Лунатика еще можно было спасти, например, отнести к Болотному Доктору, который, по слухам, помогал даже безнадежным, однако расстояние до Доктора равнялось тому, которое мы прошли, чтобы попасть в Лиманск. Я никогда не видел легендарного врача и не представлял, как его отыскать. Я взял рацию и послал SOS, пытаясь вызвать не важно уже кого, хоть нейтралов, хоть «Долг», хоть «Свободу», но эфир забивал то забористый мат ренегатов, то праведно-заунывные возгласы боевиков «Монолита».

— Давай держись, сейчас кто-нибудь придет…

— Никого не будет, Моро.

— Нейтралы будут, Орест обещал помочь, — солгал я, пытаясь его утешить.

Лунатик улыбнулся, хотя губы у него потрескались и побледнели.

— А ты еще меня ругал за вранье, рожу мне разбил.

— Ну, извини.

Мы были в безвыходном положении, на выбор оставалось только ждать на месте или перебираться куда-нибудь, где меньше вероятность в скором времени попасть под перекрестный огонь. Я обыскал ближние дома в поисках хорошего укрытия, но все они «светились».

— Моро! Ты где?

— Здесь.

— Не уходи далеко.

Я, конечно, и не собирался бросить Лунатика, но он уже притерпелся к мыслям о плохом и не вполне верил, что не останется один.

— Жить хочу, — сказал он. — Я три года только жил, да и как — в основном от Бархана бегал.

— Телепорт на самом деле существует?

— Да.

— Тогда пошли к нему, оттуда быстрее к Болотному Доктору попадем. Я тебя один дотащу, раз тут недалеко.

Это был шанс, и Лунатик в него поверил.

— Лучше только сразу в «оазис».

Я никогда не слышал про «оазис», он то ли всплыл из мутных и утерянных воспоминаний моего товарища, то ли у Лунатика уже начинался бред, однако я был рад, что он хотя бы уцепился за надежду.

— Ладно, на месте уже решим, куда. Карта у тебя?

— Да, посмотри на коммуникаторе.

Коммуникатор у него оказался весь в крови, стекло по краю треснуло, карта выглядела очень примитивно, но вполне разборчиво, я прикинул расстояние и понял, что могу не успеть. Натягивать на раненого ненужную уже броню не имело смысла, я завернул его в кусок брезента. Часть вещей и лишние стволы пришлось бросить, я оставил только «Гадюку», артефакты и лекарства, предварительно вкатив и себе, и Лунатику дозу антирада.

— На меня мог бы и не тратить… — сказал он, закрывая глаза.

— Сам разберусь, на кого что тратить… А ты не спи пока, ишь, чего придумал. Рано еще спать. Вот вытащу, попадешь к Доктору, там отоспишься.

— Не к Доктору, в «оазис»…

Мне очень не понравилось слово «оазис», оно слишком смахивало на «рай», но зачем было спорить? Я ни о чем тогда не думал, только бы найти аномальный «пузырь».

Тащить Лунатика оказалось нелегко, даже имея «грави». Судя по кровопотере, мой напарник уже должен был умереть, но продолжал дышать, глаза очистились от красноты, присущей усталости, однако сделались совершенно прозрачными и пустыми. Кровь его выглядела непривычно темной и была повсюду — у нас обоих на комбезах, на земле, на оружии, у меня на руках. Я сначала нес парня, потом тащил на куске брезента, потом, заплутав в развалинах, снова нес, то и дело наталкиваясь на сломанные качели и остатки расстрелянных статуй.

— Погоди, остановись ненадолго…

Я опустил на землю окровавленный сверток, который был недавно моим другом.

— Ты запомни, Моро, в «Долг» возвращаться тебе нельзя.

— Сначала тебя вытащу, найдем пузырь этот самый волшебный, потом решим.

— Погоди! Вытащишь или нет, в «Долг» все равно не ходи…

— Почему?

— Примерно через год между «Долгом» и «Свободой» случится бой за станцию Янов. В этом бою тебя убьют.

— Откуда знаешь?

— Был там… Видел… тебя мертвым, застреленным.

Лунатик, конечно, бредил.

— Этого не было, понимаешь? Не было.

— Будет, — едва слышно пробормотал он. — Если меня не послушаешь, то будет наверняка. Я уже был в том телепорте. Несколько раз, да всегда неудачно. В будущее один раз попал. И выбрал тебя изо всех, чтобы на Лиманск вместе идти, только потому что знал наверняка… жить тебе совсем мало осталось… год. Принцип наименьшего вреда. Я тогда не подумал, что можно все переделать. Прости меня, Моро, прости… Только не ходи в «Агропром». И на Янов… не надо. Там — смерть.

Он все время это повторял, а я больше не слушал и волок его дальше. Временами по нам стреляли то чокнутые ренегаты, временами — не менее свихнувшиеся «монолитовцы», насколько пуль, сплющившись, отскочили от бронежилета «Севы». Одна пробила защиту насквозь и неглубоко воткнулась под лопаткой между ребер. По спине сразу побежали горячие стручки крови, но мне было уже все равно. «Велес» пищал будто бешеный, сообщая о радиации, но я не останавливался, чтобы обходить стороной самые «пересвеченные» места. Лунатик затих, он сделался тяжелым и на лицо будто восковым, а на щеках и подбородке залегли синеватые тени.

— Сейчас, уже близко.

На аномалию «телепорт» мы наскочили внезапно, под свист ветра и отдаленные уже звуки боя. Большая, прозрачная, наподобие мыльного пузыря сфера зависла над отдельно расположенной руиной. Она мерцала и подрагивала, чистая и чуждая этим развалинам. В самих развалинах смешалась штукатурка с остатками голубой краски, дранка, стекла, битый красный кирпич, ошметки книг с оторванными корешками и библиотечными штампами на первых страницах. Обезглавленная «девушка с веслом» довершала это зрелище.

— Вот и пришли. Теперь будет и Доктор, и «оазис», и все, что хочешь. Теперь точно получится, я удачливый.

Лунатик не мог больше разговаривать, но я верил, что это победа и теперь никто не умрет. «Оазис», где бы он ни прятался на самом деле, находился в двух шагах.

— Не беспокойся, я тебе верю и не пойду на Янов.

— Хорошо, но ты меня все равно прости, — ненадолго очнувшись, пробормотал он.

Тут я и сделал главную ошибку, опустив Лунатика на землю. Мне только хотелось поправить бинты и проверить, как он держится. Если бы я просто забрался повыше и прыгнул вместе с грузом в телепорт, никто не рискнул бы вмешаться. Но я не прыгнул, я задержался только на секунду.

Этого промедления и хватило на то, чтобы грянул выстрел.

Стреляли сзади, почти в упор, из дробовика.

Стреляли не по мне, а по Лунатику.

Заряд пробил брезент, пробил то, что оставалось от футболки, и разорвал ему грудную клетку раньше, чем я успел вмешаться. Полозов, перезарядив дробовик, подошел и выстрелил еще раз.

Невероятно, но Лунатик продолжал жить и после этого. Я видел, как мучительно шевелилась его изуродованная рука, захватывая горстью грязь и радиоактивный песок.

— Привет, Моро, — небрежно, но по-дружески бросил Полозов. — Ты уж извини, я едва успел.

Он подошел вплотную к корчившемуся телу Лунатика и выстрелил снова, на этот в голову.

— Живучий, нетехнично получилось. Но на этот раз, кажется, все. А теперь найдем место почище, присядем и поговорим. Ты как — курить будешь? Нет? Бросил, говоришь? Ну тогда я покурю.