Минуты боя слились в одно растянувшееся мгновение.
Работать пришлось на пределе возможностей.
Наибольшие проблемы доставила девушка-криокинетик, у которой энергия вообще не заканчивалась. Даже в режиме проницаемости меня обжигало нестерпимым холодом, если случайно оказывался на границе области поражения.
Прыгун переместился мне за спину, когда я разворотил камой челюсть одного из врагов. Я бы, наверное, не успел докрутить серп, но прикрыла Маро. Разрубив врага чуть ли не до паха, пригнулась, пропуская свистящий серп, и с хлюпающим звуком выдернула меч.
Не останавливая вращение, я в прыжке ударил по озверевшей криосучке. Та не успела уйти с траектории. Серп полоснул девку по горлу, разбрызгивая кровь.
Подтянув цепь и перехватив каму, я обернулся.
То ли подтянулись свежие силы, то ли я в пылу сражения кого-то упустил, но Маро билась с двумя противниками, а ко мне подступали ещё двое из разных углов комнаты. Невольно восхитился мастерством бессмертной. Ни одного лишнего движения, идеально выверенные комбинации. Скорость — предел возможного для человека. Я бы решил, что передо мной мета, если бы не знал, что Кобалия — бес.
Фланкировка.
Провожу восьмёрку, слегка дорабатывая корпусом. Первый мечник уклоняется от груза, второму прилетает серпом по… бедру. Кровавый росчерк. Мужик спотыкается. Подтягиваю груз, разгоняю каму над головой и бью наискосок. Шиноби ухитряется отбить серп мечом. Цепь изгибается непредсказуемым образом, сталь звенит, выбиты искры. Второй упырь, прихрамывая, движется ко мне. И сильно удивляется, провалившись в паркет.
Восстанавливаю проницаемость перекрытий.
Раненый противник застрял в полу по пояс и истошно орёт.
Шустрый мечник скользящим шагом уходит влево, но его настигает груз. Шипы с хрустом врубаются в колено, и противник валится на паркет. Подтягиваю груз, перехватываю каму рукой. Прыжок вперёд. Добиваю упыря в глаз с проницаемостью. Неспешно возвращаюсь к застрявшему и перерезаю ему горло. Мужик больше не орёт. Его тело с обмякшей головой и поникшими плечами напоминает бюст, вмурованный в пол.
Маро финальным росчерком клинка располовинивает последнего убийцу.
И оборачивается ко мне.
— Гадство. И как его теперь доставать?
Щёлкнув пальцами, я отправил застрявший труп на первый этаж.
Глухой стук.
Несколько секунд Маро пристально смотрит на меня. Молчим. Оба — в крови, но моего лица не видно из-за балаклавы. Девушка криво ухмыльнулась:
— Рада тебя видеть, Сергей.
Я напрягся.
— Стиль боя, — пояснила девушка. — Узнаю почерк.
Упс.
Сцена, скажем так, неприятная.
Нас прерывает грохот с первого этажа. Звон бьющегося стекла, треск рамы и тяжёлые шаги, словно по дому бродит великан.
— Мех, — девушка безошибочно определила источник шума.
Я не трачу время на пустые разговоры, беготню по коридорам и лестницам. Намотав цепь на кулак и перехватив каму, проваливаюсь вниз.
Приземление, перекат.
Тяжёлая поступь слышится из гостиной, а я, судя по всему, очутился на кухне. Прохожу сквозь стену и попадаю в столовую. Здесь, как и на кухне, свет не горит. Вторая стена выводит меня в нужное помещение.
Здесь жарко.
В прямом смысле этого слова.
На месте панорамного окна зияет провал, через дыру со свистом врывается ветер. В центре комнаты весело полыхает антикварная мебель. Кровь заляпала ближайшую стену и потолок. Багровое пятно расплывается под обезглавленным телом, над которым высится громада неизвестной модели шагателя.
Мех выпрямляется.
Разворачивает корпус в мою сторону.
Одного взгляда достаточно, чтобы понять — это мощный боевой агрегат, фонарь которого находится под самым потолком. А потолки у Маро, на минутку, четырёхметровые.
Взрыкивает мотор.
Окровавленная цепь бензопилы начинает вращаться, разбрызгивая кровищу.
Существо делает шаг в мою сторону. Под многотонной лапищей жалобно трещит паркет. Стяжка проседает, комната вибрирует.
Второй шаг.
Раскручиваю каму над головой, убираю материальность. Не только свою, но и кабины, в которой расположился пилот. Тонированное непробиваемое стекло делается прозрачным, и я вижу ухмыляющегося мужика лет тридцати. Он думает, что я псих.
Мех ведёт руку с бензопилой по диагонали, чтобы разделать меня от плеча до бедра.
Я отзеркаливаю это движение снизу вверх.
— Нет! — слышится истошный вопль Маро.
Полотно бензопилы проходит сквозь меня, не причинив ни малейшего вреда. Словно я призрак, фантом. Чего не скажешь о серповидном лезвии камы. Пилот даже удивиться не успевает, а его голова взрывается серо-красными брызгами, заляпывая приборы, фонарь и рычаги управления.
Цепь выныривает из кабины.
Кусок черепа вместе с половиной уха соскальзывает вниз.
Инерция заносит корпус меха, при этом ментального контроля больше нет. Робот, пошатнувшись, застывает. Превращается в недвижную статую. Вырубается мотор, и даже цепь бензопилы останавливает своё вращение.
Рукоять камы укладывается мне в ладонь.
Капля крови срывается с острия и падает на пол.
Перевожу взгляд на распахнутую дверь, где стоит Маро. Во мне очень мало ки, я почти на пределе. Думаю, одновременная поддержка нематериальности двух объектов тянет по максимуму. Слабости ещё нет, восприятие адекватное, но организм буквально кричит: хватит! Пора сваливать. Вопрос в том — куда.
Маро идёт через развороченный зал, огибает догорающее кресло и оказывается рядом со мной.
Скрываться смысла нет.
Она всё поняла.
— Что с твоим отцом?
Лицо бессмертной даже не меняется:
— Нет его… Давно нет… Идём.
Мы быстро преодолеваем коридор, сворачиваем куда-то под лестницу, спускаемся по ступенькам и попадаем в небольшую каморку с чёрным ходом. Одна дверь ведёт, как я подозреваю, на кухню. Вторая — наружу.
Девушка убирает меч в ножны у пояса, щёлкает замком.
Тьма и холод врываются в каморку.
Выглянув наружу, Маро делает знак: чисто.
Я протискиваюсь в дверной проём и на краткое мгновение наши глаза встречаются. Как и прежде, я не могу понять, о чём она думает. Внезапно ладонь Маро прикасается к моей щеке под балаклавой.
— Беги. Гамов не узнает.
У меня странное чувство. Такое, что я встретился с человеком, понимающим меня до того, как я успел что-то сказать. Маро Кобалия считывала мои намерения, действовала быстро и не тратила драгоценные секунды на расспросы.
Я — тоже.
Перехватив серп обратным хватом, растворяюсь в ночи.
Школу я чуть не проспал.
Несмотря на то, что большая часть защитников Красной Поляны была перебита фанатиками, кое-кто выжил. Вдобавок подтянулись клановые прыгуны — им, в отличие от остальных, не требовалось ехать на машине через перевал. Или на дирижабле лететь.
Кстати, о дирижаблях.
Частный цеппелин, которые подогнали адепты Чёрного Ока, продолжал висеть над особняком Маро, вот только дротики и бойцы оттуда не сыпались. Подозреваю, что воины Эфы смогли телепортироваться внутрь и устроить резню. Возможно, кого-то захватить и устроить ментальный допрос.
Я скользил по непроглядной лесной темени, а вокруг рыскали псы, появлялись и исчезали люди, ощущались отголоски чужой воли — эмпаты и телепаты прощупывали пространство, выискивая враждебные мысли. Мне стоило больших усилий не попасться. Дважды меня атаковали немецкие овчарки, пришлось убить. Хоть и «свои», но они легко перегрызли бы глотку даже матёрому убийце без моих навыков.
От телепатов я прикрывался слабенькими блоками, которые уже научился выстраивать благодаря отцу Алисы. Если бы мной занялись всерьёз, эти бастионы рухнули бы в одночасье. Но за меня не взялись. Телепаты прочёсывали обширную территорию и проскальзывали мимо моего разума.
Дважды я прятался в дерево, что продолжало опустошать запас ки.
У припаркованной в лесу машины завалил ещё одного пса. Смотал цепь, бросил на переднее сиденье. Влез за баранку и сразу сорвался с места. Быстрое отступление я предусмотрел и времени на разворот не тратил. Выехав на уже знакомую дорогу, поддал газу — ехать нужно было в гору. Мотор натужно взревел, но выдержал. Рядом с КПП меха не оказалось — видимо, он был переброшен в самое пекло. Рядом с будкой я увидел труп охранника…
Камеры без электричества не работали, но я решил не рисковать. Отъехав на приличное расстояние от Красной Поляны, притормозил у недостроенного кондоминиума. Проницаемость шлагбаума и откатных ворот исчерпала мои последние резервы. Ощущение было такое, словно я потерял много крови или не спал две ночи подряд. Несмотря на всё это дерьмо, я скрутил потенциально засвеченный номер и лишь после этого отправился домой. Попетлял по городу. Удостоверился, что за мной нет «хвоста». И примерно к половине седьмого утра завёл тачку в гараж Бродяги.
На этом хотелось бы поставить точку, но меня ждёт грёбаная школа.
Пришлось топать в душ, выбрасывать в мусорный пакет окровавленную одежду, отчищать кусаригаму и приводить себя в некое подобие нормы. Затем — медитация и восстановление.
Завтрак одарил меня новыми сюрпризами.
— Ну что, спас свою кралю? — поинтересовалась Джан.
Краля?
Это что-то новенькое.
— Дорогая, не начинай, — попросил я.
Федя уже собирался ввернуть свой комментарий, но морфистка так на него посмотрела, что оружейник скукожился и полностью сосредоточил внимание на овсянке с сардельками.
— Надеюсь, ты доволен, — зло бросила девушка.
— Я выполнил свою работу. Заработаю хорошие деньги. Не вижу причин для печали.
Джан не ответила.
— Сегодня надо встретиться с Гамовым, — пробую сменить тему. — И обсудить детали ночного рейда. Я положил многих, надо всё это монетизировать.
Фёдор откусил сразу половину сардельки.
Джан вздохнула:
— Хорошо. Я всё организую.
После этих слов Джан надулась и демонстративно со мной не разговаривала. На моё предложение подбросить до школы ответила гордым отказом.
Женщины…
Перед уходом я решил заглянуть к Феде.
— Чего это с ней?
Оружейник отвлёкся от небывалого занятия — штудирования учебника математики. У меня чуть глаза на лоб не вылезли от эпохального зрелища.
— Ревнует, — важно произнёс толстяк. — Без тебя только и разговоров об «этой бессмертной сучке».
— Даже так?
— Угу, — Федя начал что-то переписывать в тетрадку. — И что в ней можно найти, и волосы жиденькие, и мало ли кто мечом машет… И вообще, морфисты лучше бесов, они управляют снами, а эти тупо живут долго…
— Понятно, — усмехнулся я. — Слушай, есть дело.
— В химчистку сгонять?
— Не-не-не. Скоро двадцать пятое число, можешь послушать эфир? Надо засечь Реликта, позывные ты знаешь.
— Да я и так каждую ночь слушаю.
— Послушай и вечерком, лады? Вдруг этот тип экстренное что-то начнёт передавать. Или назначит дату стратегического планирования.
— Они же во сне встречаются, — вспомнил Федя.
— Именно. Нельзя это пропустить.
Мальчишка вздохнул.
— Хорошо. А ты проверил мои примеры?
— Вечером. Как приду с занятий.
— Замётано.
Сосед вёл себя подозрительно. Начну с того, что в свободное время он предпочитал разбирать партии известных шахматистов, решать этюды и задачи на мат в три хода, а не учить таблицу умножения. На худой конец — включать приёмник или смотреть по ТВ мультсериал «Войны кланов».
Погода выдалась на удивление приятной.
Солнечно, тёплый ветерок, море спокойное и прозрачное. Я ехал вдоль набережной и посматривал на горизонт, где виднелось несколько кораблей. Я покрутил верньер приёмника и настроился на волну местной радиостанции. Салон наполнили звуки, отдалённо напоминающие кубинскую музыку.
Кампана, маракасы, бонги…
Улыбнувшись, я втопил педаль газа и рванул по автостраде, обгоняя и подрезая неповоротливые грузовики с продуктами. Мимо проносились перевязанные пальмы, изогнутые фонари, закрытые на зиму гостиницы и рестораны. Мне сигналили другие водители, я сигналил в ответ.
Вот она, атмосфера.
Южный централ, мазефака.
Гимназия встретила меня предпраздничной суетой. Я вспомнил, что сегодня — двадцатое декабря. А это означает, что мы учимся последний день и сваливаем на каникулы. Будут выставлены оценки, выданы взыскание и поощрения. Мы с куратором Райнером увидимся в последний раз в наступающем году. А ещё все местные ортодоксы начнут поститься и настраиваться на нужный лад перед Йолем. Для многих этот праздник важнее Нового года, как я слышал.
Меня же подстерегало древнее зло в виде устного зачёта по этикету.
Припарковавшись по привычке неподалёку от «Батоно», я поспешил в гимназию и у самых ворот столкнулся с Ираклием.
Мой приятель выглядел унылым и подавленным.
— Ты чего? — весело поинтересовался я. — Завтра же каникулы.
— Угу, — буркнул Кучеряшка. — А на завтрак — всякие водоросли и мидии. Пост начался, братан.