— Накладные ресницы, — с гордостью провозгласила Джан.
И невинно захлопала глазами.
Федя прыснул в кулак.
— Это я вижу. А почему одна из них отвалилась?
Лицо девушки стало испуганным.
— Как? Где?
— Посмотри в зеркало.
Морфистка пулей метнулась к шкафу-купе. Я увидел, как в её глазах промелькнул ужас. В отражении было видно, что краешек левой ресницы слегка отклеился.
Девушка поникла.
— Я говорил, что это плохая идея, — заметил оружейник.
— Ты знал, что ли?
— Она ещё вчера вечером все уши прожужжала про свою подругу в салоне красоты, и что они хотят попробовать, и что сегодня договорились…
— Заткнись! — зло бросила соседка. — Зачем ты всё это рассказываешь?
Толстяк пожал плечами:
— А что такого?
Я приблизился к Джан и погладил её по плечу:
— Не расстраивайся. Там же специальный клей применяют, наверное. И ресницы заводские, а вы из чего делали?
— Ну… — Джан замялась. — У Мзии сохранились волосы от предыдущей клиентки. А ещё основа… мы решили, что акриловая полоска сгодится, только обрезали её и подравняли по контуру века…
— Звучит неплохо, — признал я.
— Правда? — Джан воодушевилась. — Но что-то пошло не так.
— Да ты не переживай. Мы суп приготовили. Пойдём есть. Потом придумаем, что делать с этими штуками… А чем тебе свои ресницы не понравились?
Последнюю фразу я бросил, уже переступая порог кухни.
Джан послушно брела следом.
— Не знаю… Я какая-то невзрачная… Вот кто на меня посмотрит с такими ресницами? Вот ты же не смотришь…
Ясно.
Подростковый возраст, комплексы на ровном месте, переживания и страдания. Теперь мне ещё и это расхлёбывать. Уверен, морфистка опять влезла в сновидения девушек из моего мира и подсмотрела эту гадость.
— Джан, — я усадил расстроенную соседку за обеденный стол и пошёл разливать вермишелевый суп по мискам. Федя первым делом решил проверить холодильник, на подругу он больше не обращал внимания. — Ты очень красивая девушка. Поверь, тебе не нужно заниматься этой ерундой.
— Ресницы — не ерунда! — вспыхнула Джан. Потом до неё дошёл смысл сказанного. — Ты считаешь меня красивой?
— Да, считаю, — поставив дымящуюся миску перед соседкой, я вернулся к плите. — Кто угодно тебе скажет. У Федоса спроси.
— Федя, я красивая?
— Угу, — ответил оружейник с набитым ртом. Я пропустил момент, когда он сварганил бутерброд с колбасой и сыром, нахреначив сверху мазика. — Офень крафивая.
Исподтишка показываю пареньку большой палец. Дескать, молодец, давай в том же духе. Надо вытащить подругу из депрессии, иначе в доме будет царить макабр. В прошлый раз, когда Джан нанесла себе на брови несмывающуюся краску, нас штормило пять дней. Нескончаемое нытьё, слёзы и причитания по поводу того, что в моей прежней реальности девушки ухоженные и сексуальные, а здесь — отсталость и дичь. Хотелось сбежать куда подальше, чтобы это не выслушивать. Я всерьёз тогда задумался над гостиничным номером поближе к морю.
— У нас наращивали в основном, — вспомнил я деталь, которую мне рассказала внучка. — Приклеивали пинцетом каждый волосок, но это не точно.
— Хм, — задумалась Джан.
— Но ты лучше оставь всё как есть, — заторопился я. — Естественность в моде.
Не помню, где я подслушал эту фразу. Кажется, так говорила одна инста-блогерша после того, как вышла из турецкой клиники с сиськами пятого размера.
— Как есть? — Джан поднесла ложку ко рту и замерла. — Вот это? Посмотри, я моргаю каждую секунду… Меня эта хрень дико раздражает.
— Надо убрать, — озвучил я очевидное.
Федя кивнул, что-то промычал себе под нос и быстро доел бутерброд. Талант, между прочим. Здоровенный бутер за два укуса — это вам не хухры-мухры.
Джан обдумала мои слова.
Поинтересовалась:
— Есть идеи?
— Поговори с подругой. В снах поищи. Уверен, девушки справляются с этой задачей.
— Что приклеено, — глубокомысленно заявил Федя, — однажды будет отклеено.
И ведь не поспоришь.
Остаток вечера я отдыхал.
А отдых, должен вам признаться, у меня специфический. Вращение кусаригамы, метание ножей и топориков, дорожки с катаной и шпагой, истязание манекена. После этого — любовное протирание клинков, созерцание собранной коллекции и перекладывание оружия с места на место. Я практически успел достичь просветления по фэн-шую, когда понял, что нахожусь в тренировочном зале не один.
— Что опять случилось? — бросил я через плечо.
— Я тебе не помешала?
— Нет, — пришлось оторваться от укладки кусаригамы в деревянный ящичек с бархатной подкладкой. — Я уже собирался уходить.
Джан робко приблизилась ко мне и сообщила:
— Ты готов к сеансу связи?
— Ну, типа да. Задание выполнено.
— Мне потребуется извлечь кое-какие образы из твоей головы. Разрешаешь?
— Джан, — я подошёл к девушке вплотную и заглянул в глаза. — Конечно, разрешаю. Это часть наших договорённостей. Но ты же не за этим пришла?
Морфистка закусила губу, немного помялась и выдала:
— Я хочу спросить твоего совета.
Начинается.
— Джан, дорогая. Если тебе нравится какой-то парень, не стоит ради него идти на жертвы. Я про все эти наращивания ногтей, ресницы и тому подобное. Будь собой, ты великолепно выглядишь.
Морфистка потупила взор.
— Спасибо, Серёжа. Но меня интересует не это.
Мир полон сюрпризов.
— А что?
— Я продала часть российских акций и составляю портфель фармацевтических компаний из Небесного Края. Сейчас азиатские концерны показывают высокий индекс роста, но как долго это продлится? Скажи, ты вкладывался в этот сектор?
Поначалу я решил, что Джан шутит.
Но нет — она задала вопрос на серьёзных щах и ждала моего ответа. Примерно через полминуты я уразумел, что живу в одном доме с инвестором, который гораздо лучше меня разбирается в финансах.
— Солнце, — я очень аккуратно подбирал слова, — а ты уверена, что обратилась по адресу?
— Ну… ты же у нас самый умный, разве нет? И ты старше. Я подумала… куда-то же вкладывать деньги ты будешь. Вряд ли станешь держать их в сейфе или на депозитах.
— Вообще-то, — я немного обиделся, — именно так я и делаю. Положил в банк, а потом у меня появился собственный управляющий. Теперь они ворочают моими активами по доверенности. Это же просто. И не нужно заморачиваться с твоими индексами-шминдексами.
— Э-э-э… — замялась Джан. — Ладно. А так можно было?
— Как выяснилось, да. Они заявили, что я избранный, и всё такое. Предложили дополнительные банковские услуги. Я согласился.
— Плывёшь по течению.
— Берегу нервные клетки. У меня и так работа напряжённая, знаешь ли. Не хватало ещё чахнуть над златом и следить за новостями, не случилось ли каких землетрясений в Нижнем Какаду.
— Где?
— Не бери в голову.
Вряд ли здесь слышали о мистере Бэнксе.
Джан опечалилась ещё больше, пожелала мне спокойной ночи и попросила лечь спать до двенадцати. Что я и сделал, предварительно навернув чайку и проиграв Фёдору партию в шахматы.
Дождь прекратился на пятый день, тучи разошлись и установилась хорошая погода. На дворе был четверг, что символично. Я кое-как выжил после контрольного среза по истории Предтеч и жёстких издевательств мастера Мергена, после чего отправился в горы. Сегодня у нас был запланирован спарринг с Маро, а я хотел ещё побеседовать с Хасаном. Что интересно, за госпожой Кобалией приехал не просто личный шофёр — в машине я заметил ещё двух типов с неприметными чехлами на груди. Телохранители. Когда же тачка Маро съехала с тротуара на проезжую часть, за ней устремилась ещё одна машина с клановыми номерами.
Я не рассказывал про особенности выдачи автономеров в империи? Казалось бы, логично привязать всё это к регионам, силовым ведомствам или дипмиссиям, но нет. Вы никогда не поймёте, из какой губернии приехала тачка, а вот клановую или классовую принадлежность определите без особого труда. Каждый Великий Дом зарезервировал цифру, связанную со своим кланом. У Медведей, например, это единица, у Эфы — тройка. Сам факт выдачи кланового кода не привязывает вас к определённой губернии — жить можно хоть у чёрта на рогах. А вот к грёбаному клану — привязывает. В этом же углу можно увидеть флажок РИ — чёрно-жёлто-белую версию. В моём мире этот флаг был упразднён в конце девятнадцатого века, здесь же эксплуатируется до сих пор.
Так вот, простолюдины, не присягнувшие на верность клану, имели на месте кодового обозначения полный ноль. В прямом смысле. Люди с нулевой ценностью, ага. Парадокс в том, что внеклановые аристократы такое унижение не стерпели бы, вот им и выдавали «шестёрку». Одну на всех.
Вообще, сословное деление в РИ основательно упрощено, если сравнивать с моим миром. В то же время появились принципиально новые категории граждан. Клановые и вольные дворяне — это понятно. Далее шли клановцы без герба, мещане и крестьяне. Это если забыть про официально подтверждённую одарённость. Особняком шли инквизиторы, которые ещё в начале двадцатого века именовались духовенством. Казаки и цеховые отсутствовали как класс, равно как и почётные граждане. А вот к купцам относили многих — промышленников, финансистов, банкиров, торговцев Всероссийской Гильдии. Все они ездили на «нулевых» знаках.
Крестьяне не ездили вообще ни на чём. Эта категория считалась наиболее бесправной. Не рабы, конечно… В этой версии РИ крепостное право тоже отменили, хотя и значительно позже, в 1911 году. При этом жители деревень не могли селиться в городах с населением выше тридцати тысяч, им не выдавали водительские удостоверения и паспорта общеустановленного образца, не позволяли владеть городской недвижимостью, поступать в университеты и училища наравне с мещанами. Допускалось открывать своё дело, но лишь в том случае, если крестьянин занимался сельским хозяйством, «фермерствовал». Многие состоятельные фермеры вынуждены были нанимать водителей-мещан, чтобы отвозить свою продукцию на рынки и заготовительные базы. Такая вот несправедливость.
Как вы понимаете, были свои особенности у номерных знаков инквизиции, Соборного Трибунала и дипломатов. Инквизиторы предсказуемо катались на чёрных номерах и наводили жуть на окружающих, судьи Трибунала обозначали себя жёлтым цветом, послы — красным. Так вот, Маро теперь гоняла на клановом автомобиле в сопровождении эскорта с «тройкой».
Пожав плечами, я двинулся в сторону канатки.
Я человек скромный, за понтами не гонюсь.
А вообще… Усиление охраны и дополнительное сопровождение говорят о том, что «предвыборная» гонка началась. Участников Турнира берут под колпак, стараясь максимально оградить от «несчастных случаев». И скоро я буду зачищать всех, кто решит причинить вред Маро. Ирония судьбы в том, что моя подруга об этом не узнает.
Перемены в статусе бессмертной накрыли и меня.
Причём быстрее, чем следовало бы ожидать.
Начну с того, что Маро не появилась на тренировке. Это казалось невозможным, ведь моя подруга — воплощение пунктуальности. За последние месяцы если кто и опаздывал, то я. Бессмертная всегда являлась вовремя или немного раньше.
— Здравствуй, Хасан, — сказал я, переступая порог прокатного пункта.
Хасан зарабатывал тем, что сдавал по часам муляжи клинков, шесты, бокены и прочий инвентарь, необходимый бойцам для поддержания формы. Но это — верхушка айсберга. Мало кто знал, что бывший сослуживец Маро скупал краденое оружие и сотрудничал с Убытком, местным криминальным авторитетом. Я был в курсе этого теневого бизнеса, но Хасан об этом не догадывался. Вот такие у нас сложные отношения.
Прокатчик оторвался от чтения газеты и приветливо улыбнулся:
— Здорово, брат.
Хасан в прошлом служил в элитных частях дизельной гвардии Эфы, воевал в горячих точках и лишился ног при обстоятельствах, о которых не распространялся. Мужик здорово смахивал на Оби-Вана, легендарного джедайского учителя, только ездил в инвалидной коляске и не владел световым мечом.
— Маро не заглядывала?
— Ещё нет.
— Хм, — я нахмурился. — Непохоже на неё.
И это при том, что мы виделись в школе, договорились о встрече, и Маро укатила домой в сопровождении душевных ребят в чёрном.
— А вы договаривались?
— Угу.
— Ну, — старик даже обрадовался происходящему. — Значит, у тебя найдётся пара минуток потрепаться со стариком. У меня и чайник сейчас закипит.
Я предложил помочь с кружками, но Хасан по своему обыкновению отказался. Электроколяской этот мужик управлял виртуозно, быстро перемещался по проходам между оружейными стойками и ни разу ничего не задел. Через пару минут я уже держал в руках армуду, стоя на пороге прокатной конторы, а Хасан принимал ясеневые гуни от пары одарённых, закончивших свою тренировку. Когда клиенты ушли, бывший сержант подкатился ко мне.
— Как оно? Что нового?
Раз уж выдался повод потрепаться, почему бы не рассказать прокатчику о своих проблемах? Если мне повезёт, удастся разузнать что-нибудь интересное.
— Вызвали в семинарию.
Старик внимательно посмотрел на меня.
— Когда?
— На зимних каникулах. В начале января.
— А ты не хочешь, я так понимаю.
— Как ты догадался?
— На твоём лице нет радости от предстоящего карьерного взлёта.
— Он будет?
Хасан пожал плечами:
— Кто ж знает. Я тебе так скажу, брат. Если резервиста вызывают через консисторию, значит, уже рассмотрели твою кандидатуру. Изучили отчёты из гимназии и переложили дело на полочку «Потенциальный кандидат». Вероятность, что заграбастают, очень высокая.
Мы с Хасаном давно перешли на «ты», потому что на Кавказе так принято. Но я подметил ещё одну деталь. Когда старик разговаривал серьёзно, его акцент куда-то исчезал, речь становилась чистой, словарный запас резко увеличивался. Ох, ломает комедию сержант. Корчит из себя простачка, но за плечами серьёзный бэкграунд.
— И что мне делать?
— Да ничего, ехать. А что ты можешь?
— Я думал, ты посоветуешь.
— И с чего ты решил, что я могу?
— Ну… ты же рассказывал про сослуживца, у которого сына призвали. Я и подумал: вдруг ты знаешь про их методы? Чего мне ждать в Турове? И как можно открутиться?
— Говорю же, никак, — в голосе старика послышалось раздражение. — Если только у тебя нет мощного телепатического Дара, крутого артефакта или умения выстраивать ментальные блоки. Хотя… артефакт отсекаем. Его у тебя заберут перед проверкой.
— Что из себя представляет проверка?
Хасан тяжело вздохнул.
Сделал глоток из армуду.
— Ты же понимаешь, что об этом нельзя распространяться? Мой друг… он как бы не должен о таких вещах рассказывать. Это всё под грифами и не для нашего ума писано. Смекаешь?
— Смекаю. Но ты знаешь, — я не спрашивал, утверждал. — Помоги советом.
— Эх, — сержант снова вздохнул. — Подведёшь ты меня под монастырь. Но ладно, чего уж там. Я этих упырей не люблю, так отчего бы не подсобить хорошему человеку… Итак, слушай.