Overlord. Том 3. Кровавая валькирия

1

— И это вы называете едой?! — раздался пронзительный, истеричный возглас, сопровождаемый жалобным звоном посуды.

Несколько посетителей ресторана обернулись на шум, остановив взгляд на светловолосой девушке. Она была так прекрасна, что перед её ликом меркло само слово «красота». Пожалуй, она могла потягаться и с Золотой Принцессой, первой красавицей королевства, хотя сейчас точёные черты её лица искажал гнев.

Несмотря на шум, который только что подняла эта девушка, свои крупные кудри она поправила весьма изящным, даже элегантным движением. Наверняка аристократка из далёких краёв, представительница какого-нибудь знатного рода. Девушка сверлила стол, ломящийся от яств, крайне недовольным взглядом.

В корзинке ещё исходил паром свежеиспечённый хлеб с хрустящей корочкой. От одного вида основного блюда у кого угодно потекли бы слюнки: сочный ростбиф средней прожарки был окружён гарниром из сладкой кукурузы и картофельного пюре со сливочным маслом. От салата из свежайших овощей, щедро заправленного соусом, тянулся тонкий цитрусовый аромат.

В ресторане «Сияющего золотого павильона», лучшего трактира Э-Рантеля, в ход шли лишь самые свежие, защищённые «Презервейшн»[1] ингредиенты. И на работу сюда, конечно, принимали только лучших из лучших. И теперь на эти блюда, приготовленные из самых дорогих продуктов руками самых умелых поваров королевства, на яства, доступные лишь членам королевской фамилии, аристократам и богатым торговцам, на эти настоящие произведения искусства, презрительно морщила носик девушка.

У всех, кто слышал её возглас, возник резонный вопрос: чем же она обычно питается, чтобы так говорить?

— Совсем невкусно!

Новое заявление, совершенно не соответствующее действительности, заставило всех на секунду ошеломлённо замереть. И только старик-дворецкий, стоявший, подобно тени, у неё за спиной, сохранял полную невозмутимость. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, даже когда его подопечная обернулась и капризно заявила:

— Подготовь всё к отъезду. Я не желаю больше ни секунды оставаться в этом городе.

— Но, госпожа, уже смеркается…

— Молчать! Я сказала, мы уезжаем — значит, мы уезжаем! Или я непонятно выразилась?!

И только эта детская вспыльчивость наконец нарушила его неподвижную невозмутимость. Дворецкий покорно склонил голову:

— Слушаюсь, госпожа. Я немедленно подготовлю всё к отъезду.

Девушка недовольно фыркнула:

— А раз понял, то будь порасторопнее, Себас.

Со звоном швырнув вилку в тарелку, разъярённая девушка вскочила и вылетела прочь.

Буря миновала. Судя по всему, возвращаться скандалистка не собиралась, и в зале ресторана восстановился мир и покой. Гости вернулись к прерванной трапезе и возобновили разговоры, когда вдруг прозвучал спокойный, полный достоинства голос:

— Прошу прощения за шум, господа, — произнёс дворецкий, аккуратно придвигая к столу едва не опрокинувшийся стул своей хозяйки. Он склонил голову перед остальными гостями, и те, смягчившись, одарили его благосклонными ответными взглядами. В некоторых даже читалось сочувствие.

— Господин управляющий.

— Да?

К нему бесшумно подошёл мужчина, всё это время державшийся в стороне.

— Приношу извинения за доставленные неудобства, — проговорил Себас. — И пусть это и не покроет мою вину за испорченный вечер, я с радостью оплачу всем присутствующим счёт.

Услышав такое, управляющий просиял. В этом высококлассном заведении поразительными были не только блюда, но и цены, и подобная оплата окажется более чем достаточной компенсацией за временные неудобства.

Быстро взяв себя в руки, управляющий благодарно поклонился дворецкому. И то, насколько привычным и непринуждённым выглядело их общение по малоприятному, казалось бы, поводу, говорило о том, что это был лишь один из казусов, возникших с момента прибытия в «Золотой павильон» скандальной госпожи с её свитой.

Себас кинул взгляд в дальний угол зала, где жадно поглощал еду тощий мужчина, и направился к нему. Заметив это, тот неуклюже вскочил и бросился ему навстречу, дожёвывая на ходу.

Среди остальных гостей он выглядел белой вороной. В нём не чувствовалось ни дворянской породы, ни солидности, и дело было вовсе не в наряде — одет он был ничуть не хуже других гостей. Вот только смотрелось это так, будто в приличные одежды вырядился шут — смешно, да и только.

— Господин Себас!..

— Что такое, Зак?

— Я понимаю, что я просто наёмный кучер, и мне не стоило бы даже заикаться об этом, но… Не могли бы вы отложить отъезд? — В голосе того, кого назвали Заком, отчётливо звучали заискивающие нотки. Сидящие вокруг гости нахмурились. Зак так и расстилался перед дворецким — того и гляди, начнёт угодливо потирать лапки, словно муха.

А вот Себас даже бровью не повёл, снисходительно и терпеливо глядя на кучера.

— Боитесь не справиться с каретой ночью?

— И это тоже, господин, но… Но у меня… Мне сначала нужно кое-что сделать.

Зак снова поскрёб в затылке. И хотя волосы у него были чистые, так и казалось, что из них вот-вот посыплется перхоть. Окружающие кидали на него недовольные взгляды, но он, то ли не замечая, то ли не желая замечать, лишь чесался усерднее.

— Не думаю, что госпожа выслушает мою просьбу… А если и выслушает, то в силу своего характера ни за что не изменит решения, — отрезал Себас. — Боюсь, это невозможно.

— Но ведь…

Глаза у Зака воровато забегали, он явно изо всех сил пытался выдумать новый повод задержаться.

— Но, конечно, мы отправимся не сию минуту, — смилостивился над ним Себас. — Понадобится погрузить вещи госпожи обратно в карету. А вы пока можете завершить свои дела. Полагаю, этого времени будет достаточно?

Зак, явно собиравшийся возразить, тут же запнулся, а в его глазах загорелся нехороший огонёк. Себас сделал вид, что не заметил этого. Ведь всё шло по его плану.

— И когда же мы выезжаем?

— Примерно через два часа. Может быть, через три, но не позже — иначе дороги будет совсем не разглядеть. Да, три часа — это предел.

И снова этот хищный блеск. И снова Себас его проигнорировал. А Зак, нервно облизнув губы, выдавил:

— Ну, если так… Если так, то всё в порядке.

— Замечательно. В таком случае прошу, принимайтесь за дело.

Глядя в спину удаляющемуся Заку, Себас невольно помахал рукой, словно разгоняя неприятный запах. Он пытался отделаться от грязного, липкого чувства, никогда не покидавшего его в обществе Зака.

Дворецкий подавил вздох, не выказав ни тени своих эмоций. Он не любил подлецов. Демиург или Шалтир с радостью поразвлеклись бы с такими, как с игрушками, а Себасу было противно даже находиться рядом с подобными созданиями, не то что трогать их.

Обитатели Великой подземной гробницы Назарик рассматривали всех чужаков как существ низшего порядка, а уж людей и полулюдей — и подавно. В новом мире оказалось, что те, за редким исключением, были чрезвычайно слабы, и раздавить или придушить с десяток таких существ вовсе не выглядело грехом. Но создатель Себаса сказал однажды: «Не может называть себя сильным тот, кто отказал в помощи слабому». Себас никогда не изменял этому принципу, однако, проведя некоторое время с Заком, осознал: остальные обитатели Гробницы не так уж неправы.

«Люди… удивительные создания», — иронично хмыкнул он, поглаживая аккуратную бороду и размышляя. Пока что всё шло гладко, однако осторожность не помешает.

На краю поля зрения вдруг показался человек, явно направлявшийся к Себасу.

— Тяжело вам приходится, — протянул он сочувственно. — Теперь ещё и выезжать в такой час…

Подошедшему мужчине было чуть за сорок. Усы его содержались в порядке, ухоженные и аккуратно подбритые, но в чёрной шевелюре уже поблёскивали вкрапления седины, которую уже не скрыть простым причёсыванием. Тугой выпирающий живот говорил не только о приближающейся старости, но и о сытой жизни. Во всём его облике сквозила солидность, если не сказать роскошь.

— Вы господин Болдо? — Себас слегка склонил голову, однако тот жестом остановил его:

— Право, в церемониях нет нужды.

Этот человек по имени Болдо Лоффрей был торговцем, поставлявшим в Э-Рантель изрядную долю завозимой сюда провизии. А так как крепость в военное время являлась одной из важных стратегических точек, владение такой крупной частью рынка делало Болдо довольно влиятельным человеком. Ведь на войско из нескольких десятков тысяч человек требовался огромный запас провианта, транспортировка которого на спинах воинов не только затрудняла марши, но и мешала им быстро вступать в бой. Именно поэтому королевские войска придерживались следующего порядка: неся с собой минимальное количество провианта, они доходили до крепости и пополняли запасы уже здесь. Получалось, что это был непростой город, и торговцы продовольствием и амуницией имели в нём немалый авторитет.

Сложно было поверить, что один из самых влиятельных людей во всем Э-Рантеле заговорил с Себасом лишь потому, что как раз обедал в этом ресторане. Очевидно, на то имелась иная причина.

Но и это прекрасно вписывалось в план.

— Нехороший это человек, Себас, — покачал головой Болдо.

— В самом деле? — сдержанно ответил дворецкий, на губах которого появилась лёгкая усмешка. Они оба прекрасно понимали, о ком шла речь.

— Ему нельзя доверять. Зачем вы вообще его наняли, никак не могу уразуметь?..

Хороший вопрос. Себас перебирал в уме варианты ответа в поисках самого подходящего.

Он не мог рассказать Болдо правду. Но соврать, что он попросту не озаботился проверить репутацию Зака, значило бы сильно упасть в глазах торговца, а этого Себасу совсем не хотелось. Хотя сейчас они планировали уехать из города, но уважение Болдо, как и его услуги, вполне могло пригодиться позже.

— Вероятно, вы правы. Но он так себя нахваливал. Даже если характером и не вышел, госпоже весьма импонирует его энтузиазм, — Себас осторожно и ненавязчиво перевёл стрелки на взбалмошную и истеричную «госпожу».

Болдо вымученно улыбнулся. Должно быть, он был о ней более высокого мнения, и Себас ощутил укол вины. Пусть это было необходимо для дела, пусть у них просто не имелось другого выбора… но это он заставил её играть столь дурацкую роль.

— Вы уж простите, что лезу не в своё дело… Но, по-моему, лучше вам вразумить юную госпожу, пока не поздно.

— Возможно. Однако я стольким обязан её отцу… Неповиновение было бы недостойной платой за всё, что он для меня сделал.

— Что ж, ваша преданность похвальна… — растерянно пробормотал Болдо и добавил: — Помните, я вполне мог бы предоставить парочку своих верных людей.

— Благодарю, однако ваше беспокойство излишне, — вежливо, но решительно отказался Себас.

Тогда Болдо зашёл с другой стороны:

— Разве? Ведь вам и правда не помешал бы скромный эскорт. До столицы всё же путь неблизкий. А с дорогами тут дела гораздо хуже, чем в империи, кто только по ним не рыщет. Так не лучше ли заручиться поддержкой наёмников, которым можно довериться хотя бы отчасти?

За безопасность тракта отвечали феодалы, по чьим владениям он проходил, и за свои услуги они взимали плату со всех путников — так называемый дорожный налог. По идее, это было законное и справедливое вознаграждение. Однако на деле своими обязанностями феодалы пренебрегали, взимая плату даже тогда, когда их стражники ровным счётом ничего не делали. Поэтому многие путники становились жертвами разбойников и примкнувших к ним наёмников, несмотря на формально организованную «охрану».

Золотая Принцесса попыталась решить эту проблему, основав королевский отряд для патрулирования тракта, но он был столь малочислен, что никакого эффекта это не возымело. Провалу затеи способствовали и феодалы, напуганные посягательством на свои дорожные поборы. В итоге охрана тракта так и осталась в руках местных правителей.

Именно поэтому все искатели приключений и торговцы, ступающие на тракт, полагались лишь на себя или на самолично нанятый эскорт. Болдо не был исключением, поэтому он наверняка знал, где найти опытных и доверенных людей. Однако, несмотря на это, Себас не мог принять его предложения.

— Кто знает, кто знает. Но в любом случае госпожа не слишком любит многолюдную свиту и предпочитает путешествовать в одиночестве. И я намерен следовать её пожеланиям, насколько это возможно.

— Даже так?.. — Болдо скривился, как взрослый, столкнувшийся с нелепыми детскими капризами.

— Прошу прощения. Я знаю, что вы лишь желали помочь.

— Право, не стоит. Честно говоря, мне просто хотелось вам услужить — но нет так нет. По крайней мере, мне удалось завязать знакомство. — Болдо обезоруживающе улыбнулся и развёл руками.

Госпожа — дочь зажиточного торговца из империи Бахарут, а Себас — сопровождающий её дворецкий. Именно с такой легендой они прибыли на этот постоялый двор, стараясь поддерживать образ богачей своей расточительностью и капризами. И, разумеется, «услужить» Болдо хотел вовсе не им, а несуществующему отцу госпожи, тому самому богатому торговцу.

Себас улыбнулся собеседнику. Рыбка клюнула на вкусную наживку.

— Я обязательно расскажу отцу госпожи о вашей доброте, господин Болдо.

В глазах Болдо сверкнул тусклый огонёк — и погас уже через мгновение. Словно мигнула на небосводе звёздочка, которую обычный человек и не заметил бы. Но Себасу этого было вполне достаточно, чтобы всё понять.

— А сейчас прошу меня простить, но я больше не могу заставлять госпожу ждать, — добавил дворецкий, едва Болдо открыл рот для ответа.

Торговец, чьи мотивы оказалось так несложно раскрыть, лишь внимательно взглянул Себасу в лицо и вздохнул:

— О-хо-хо… Ну что же, раз так, то желаю вам счастливой дороги. Будете ещё в этом городе — заходите повидаться. Я устрою вам хороший приём.

— Благодарю, мы непременно воспользуемся вашим приглашением.

— Буду ждать с нетерпением.

Глядя на удаляющегося Болдо, Себас задумчиво пробормотал:

— Какие же они все разные…

Как ни странно, торговцем двигала отнюдь не только жажда наживы. Себас чуял в нём искреннее беспокойство за судьбу юной девушки и её старика-дворецкого. Именно из-за таких людей, от всего сердца желающих помочь тем, кто слабее их, Себас не мог проникнуться отвращением ко всему человечеству.

На его губах возникла искренняя, неподдельная улыбка.

Склонив голову и постучав, Себас произнёс:

— Госпожа, можно войти?

Когда он закрыл за собой дверь, в комнате уже ждала склонившаяся в виноватом поклоне девушка. Едва Себас вошёл, она тихо проговорила:

— Простите меня за всё, господин Себас…

Если бы эту сцену увидели те, кто стал свидетелем скандала в ресторане, у них бы, верно, глаза на лоб полезли. Ведь именно эта девушка, ныне кротко склонившая перед дворецким голову, и была той самой истеричной «юной госпожой».

На её лице не читалось и тени раздражения, лишь отстранённое спокойствие, и к дворецкому она обращалась очень почтительно. И лицо, и одежда остались прежними, но внутри этой оболочки словно появился другой человек. Хотя нет, кое-что всё же изменилось: один глаз, левый, если быть точным, теперь был прикрыт.

— Не нужно извиняться. Вы же просто выполняли свою работу.

Себас осмотрел номер, просторный и роскошно обставленный. Для него здесь не нашлось ничего такого уж удивительного, но лишь потому, что ему было с чем сравнивать — например, с обстановкой девятого этажа Великой подземной гробницы Назарик.

Прямо перед ним, в углу комнаты, громоздился многочисленный багаж, уже готовый к погрузке. Кто-то потрудился, не дожидаясь Себаса.

— Я же сказал, что сам всё сделаю.

— Не говорите так! Как я могу просто смотреть, когда вы… — покачала головой Солюшн Эпсилон, одна из боевых служанок.

— Но ведь это я сейчас дворецкий. Прислуга, — морщины на лице Себаса на мгновение разгладились, и на нём проступили неуловимо ребяческие черты. Он добродушно усмехнулся, и Солюшн постаралась изобразить такую же улыбку в ответ. Получилось довольно неловко.

— Да, точно. Господин Себас — мой дворецкий… Но ведь в то же время вы и мой господин.

— Тоже верно. В таком случае я отдам вам приказ как моей подчинённой. Ваша работа на данный момент завершена. Всё остальное сделаю я, а вы, пожалуйста, наберитесь сил перед отъездом.

— Слушаюсь. Я сообщу госпоже Шалтир, что мы скоро отправляемся. Должно быть, она уже заждалась в карете.

Выбрав из кучи багажа самый объёмистый сундук и подняв его безо всякого труда, Себас вдруг спросил, словно лишь сейчас вспомнив:

— Он ведь действует ровно так, как мы предполагали?

— Да. Именно так. — Солюшн накрыла неплотно закрытый глаз ладонью.

— Значит, всё складывается удачно? И где же он сейчас?

— Разговаривает с каким-то оборванцем. Желаете узнать, о чём они говорят?

— В этом нет необходимости. Сейчас я отнесу вещи, а вы пока слушайте, потом перескажете мне всё в общих чертах.

— Так точно.

Лицо Солюшн внезапно исказилось. Уголки глаз опустились, а уголки рта, наоборот, поползли вверх, будто в злой пародии на улыбку. Это была совершенно неестественная для человека гримаса, словно лицо в один момент размягчилось и одрябло, потеряв форму. Теперь оно выглядело так, словно комок глины с нарисованной на нём рожицей вдруг сплющили.

— Кстати, господин, простите, что отвлекаю вас этим, но…

— Что такое, Солюшн?

— Можно я позабочусь об этом человеке, когда всё закончится?

— Да. Если госпожа Шалтир разрешит, можете делать с ним, что захотите, — кивнул Себас.

Солюшн расстроенно подняла брови, и Себас поспешно добавил, стремясь её утешить:

— Я уверен, она разрешит. Думаю, это не проблема, если вам нужен всего один.

— Правда? Тогда прошу, донесите моё желание до госпожи Шалтир! Если это возможно, я бы очень хотела получить того человека.

Лицо Солюшн озарила счастливая улыбка. Любой бы невольно залюбовался ею сейчас, но Себасу стало даже немного жаль человека, вызвавшего у этой девушки такую бурю восторга.

— Так что же он сказал?

— Что он ждёт не дождётся, когда сможет насладиться мной. Возможно, это и мой шанс насладиться им?

Солюшн заулыбалась ещё счастливее, ожидая развития событий с совершенно детской невинностью и нетерпением.

2

Его жизнь пошла коту под хвост. Так думал Зак, торопливо шагая по дороге.

Всё сложилось хуже некуда. Жизнь крестьян на задворках королевства вообще нельзя назвать счастливой. Возделываешь землю, трудишься от рассвета до заката, пока семь потов не сойдёт, а потом ещё и приходится часть урожая отдавать феодалу ни за что. Когда отдаёшь шестьдесят долей из ста — жить ещё можно. Оставшихся сорока долей хватит, чтобы худо-бедно прокормиться. Совсем беда тогда, когда забирают восемьдесят долей. Тут и на сорока-то едва-едва ноги не протягиваешь, что уж говорить о двадцати.

То как раз был год, когда им оставили только двадцать долей. Измотанный Зак вернулся с поля — и нигде не нашёл своей младшей сестрёнки. Она пропала. Он и сам был тогда ещё маленьким и не понял толком, что случилось. Его обожаемая сестрёнка просто исчезла, а родители её даже не искали. Теперь-то он знал почему. Её продали. Сейчас, под начальством Золотой Принцессы, это стало пережитком прошлого, но в тогдашнем королевстве такое случалось на каждом шагу.

Именно поэтому Зак то и дело вглядывался в лица проституток на улицах и в борделях. Разумеется, он не надеялся найти её — если бы и встретил вдруг, то просто не нашёл бы что ей сказать. Он просто и сам не осознавал, что именно ищет и зачем так цепляется за память о той, чьего лица никогда больше не увидит…

Помимо поборов феодалов, ещё одним тяжёлым бременем на плечи крестьян ложилась воинская повинность. Королевство Рэ-Эстизе и империя Бахарут регулярно объявляли друг другу войну, и всех здоровых парней из деревень отправляли на поля сражений. Потеря молодого и сильного работника даже на месяц неизбежно сказывалась на жизнеспособности всей деревни, но были и те, кто считал за честь и радость вырваться из своего родного захолустья.

К тому же семьям и впрямь было в облегчение то, что оставалось кормить меньше ртов. А новобранцам подчас в армии впервые удавалось наесться досыта. Но на этом прелести воинской службы заканчивались. Даже сражаясь не на жизнь, а на смерть, они не могли ждать никакой награды, если не удавалось как-то отличиться. Впрочем, многие отличившиеся тоже ничего не получали. В итоге почётными наградами отмечали лишь самых везучих. А по возвращении в деревню оказывалось, что из-за недостатка рабочих рук урожай в этом году толком не собрали, и неизвестно, как жить на него ещё целый год.

Зака призывали дважды. Но поворотным оказался третий раз.

Война, как обычно, закончилась после короткой стычки, а Заку снова посчастливилось уцелеть. Он направлялся домой, в деревню, когда вдруг встал колом прямо посреди дороги. И в тот момент, когда он опустил взгляд на свою руку и зажатое в ней оружие, на него снизошло озарение.

Ведь можно не возвращаться в деревню, а отправиться искать лучшей жизни.

Правда, путей перед холостым крестьянином открывалось немного: он только и умел, что маршировать. У него не было какой-то выдающейся силы, а уж иных талантов и подавно. Да и знаний негусто, только о крестьянском деле: когда вспахивать поле, какие культуры и когда сажать.

Оставалось уйти в разбойники — прямо так, с казённым оружием наперевес. Заку даже в голову не пришло подумать о родителях, и о том, каково им будет, если он просто сбежит. Они ведь продали сестрёнку — пусть даже для того, чтобы выжить, а не богатства ради, — поэтому никакой любви Зак к ним не питал.

Удариться в бега в одиночку, ничего не зная толком о землях, в которых оказался, было опасным делом, но Заку повезло встретить сообщников — банду наёмников. Конечно, одиночка-крестьянин безо всяких навыков не был особенно полезен. Однако война сильно подкосила их отряд, и им хотелось побыстрее восстановить численность.

Так Зак и стал одним из наёмников. Пусть они были и не совсем настоящими. Хотя во время войны они с радостью служили за деньги, но стоило наступить мирному времени — и они переключались на разбой и грабёж. Пожалуй, можно и не вдаваться в подробности насчёт его дальнейшей жизни.

Гораздо лучше иметь, чем не иметь. Гораздо лучше нападать, чем ждать, пока нападут на тебя. И пусть лучше страдают другие, чем ты сам. Зак хорошо это усвоил. Он никогда не думал, что поступил неправильно. Никогда не сожалел о своём решении. Наоборот, укреплялся в нём всякий раз, когда слышал горестные вопли жертв.

Теперь Зак бежал по нищим кварталам. Солнце уже закатилось за горизонт, окрасив мир багровыми закатными тенями, а он всё отчаянно спешил. От гостиницы было уже довольно далеко, и он задыхался, а со лба градом катился пот. Усталые мышцы просили об отдыхе, дыхание предательски сбивалось, но время поджимало, а потому Заку не оставалось ничего, кроме как подгонять себя и продолжать бежать. Он резко свернул за угол, и тут…

— Осторожнее! — ворчливо воскликнул кто-то, и выросший из ниоткуда силуэт в последний миг увернулся от столкновения.

Громко звякнул металл. От удивления Зак затормозил, вперившись в незнакомца взглядом.

Незнакомец оказался незнакомкой. Перед ним стояла красивая девушка, облачённая в чёрную мантию. Благодаря ей девушка практически сливалась с тенями переулка — выдавали только ярко-сиреневые, будто светящиеся глаза, которые сейчас пытливо изучали Зака. А тот уже так вымотался, что накинулся на неё, словно с цепи сорвался.

— Это ты осторожнее! Проклятье, так и с ног можно сбить! Смотри, куда прёшь! — зло выкрикнул он.

Но девушка даже не вздрогнула от его гневной тирады, а лишь холодно рассмеялась.

У Зака по спине пробежали мурашки, и он невольно попятился. Ему не хватило смелости даже выхватить спрятанный за пазухой нож. Он смотрел на неё как кролик на удава, не в силах пошевелиться. Должно быть, тот звук, когда она отпрянула, — не что иное, как звон доспехов. Дева в воинской одежде — получается, авантюристка?..

«Ой, не с той я связался, не на ту напал…» — навязчиво крутилось в голове, и Зак отступил ещё на пару шагов. Он прекрасно понимал, в какую нехорошую ситуацию угодил.

Нельзя недооценивать её только потому, что женщины слабее мужчин. Зак слышал о сильных командах авантюристов, состоящих исключительно из женщин, — о них как-то рассказывал самый могучий боец их банды. Что же до Зака, то среди тех, у кого в их шайке вообще был меч, он, без преувеличения, оставался самым бесполезным и хилым. Именно потому ему поручили эту работу, а не иную.

Пот, выступивший от бега, моментально сменился нервной испариной: Зак пожалел о своём поступке. И именно тогда, когда страх и отчаяние Зака стало невозможно не заметить, угрожающее выражение на лице девушки вдруг сменилось усмешкой.

— Ммм, ладно. Считай, тебе повезло. Нет у меня времени с тобой связываться. Но если ещё хоть раз здесь увижу — будь готов ответить за всё, — весело заявила она, обошла его и вновь направилась по своим делам.

Зак, не сдержав любопытства, поглядел ей вслед. Она уверенно шагала в сторону заброшенных трущоб. И что подобная красотка позабыла в этот час в таком месте? Там ведь никто и не жил. И хотя ответа на вопрос не нашлось, сейчас у Зака были дела поважнее. Прогнав все лишние мысли, он вновь припустил бегом.

Вскоре он добрался до другой части трущоб, повернув в закоулок между полуразрушенными, грязными хибарами. Закат угасал, и на смену ему на землю наползала тьма. Зак подозрительно озирался, выглядывая в тенях других непрошеных гостей. На самом деле он и так всю дорогу следил, чтобы никто не сел ему на хвост, но нужно было удостовериться напоследок.

Никого. Отдышавшись, Зак удовлетворённо кивнул и постучал в дверь трижды. Выждал пять секунд — и постучал ещё четыре раза. Ответ последовал незамедлительно. Заскрипел пол под чьими-то шагами, и дощечку, закрывавшую окошко в двери, отодвинули в сторону. На Зака глянули два внимательных глаза. Выглянувший мужчина окинул его взглядом с ног до головы:

— А, это ты. Погоди-ка.

Дощечка вернулась на место, не дав Заку даже ответить, а потом в скважине звучно повернулся ключ, и дверь отворилась.

— Заходи.

Изнутри повеяло тухлятиной. После «Золотого павильона» это было всё равно что попасть в другой мир. От всей души надеясь, что быстро привыкнет к запаху, Зак скользнул вглубь дома.

Едва закрылась дверь, тесная лачуга погрузилась во мрак. На обеденном столе неверно мерцала одинокая свеча, но и ей не под силу было разогнать свинцовые тени. Потрёпанный громила, который выглядел ровно так, как положено человеку, посвятившему жизнь насилию и разбою, пододвинул к себе стул и сел. Ножки жалобно скрипнули под его весом. Мужчина был широк в плечах, а на лице и руках, не скрытых одеждой, повсюду виднелись шрамы от меча.

— Ну что там у тебя, Зак? Что-то случилось?

— Всё поменялось… Наша цель собирается в дорогу.

— Что?! Прямо сейчас?

Зак молча кивнул. Громила что-то забормотал себе под нос, в глубокой задумчивости приглаживая взъерошенные волосы, а потом угрожающе нахмурился, взглянув на Зака, который не убедил выбранных в жертву путешественников остаться до утра.

— Чёрт подери! И ты ничего сделать не можешь?

— Да где же? Она сама велела!..

Зак уже рассказывал раньше о нраве юной госпожи, поэтому мужчина уныло опустил голову, потирая виски.

— Да и старикан хорош. Мог бы втолковать ей, что ночью на дорогах опасно. Вот морока… Даже последним дуракам это известно! Эй, а что, если колесо у кареты поломать?

— Поздно, уже вещи обратно грузят. Что, если просто разобраться с ними всеми по-быстрому?

— Ну, и это можно, но… — Мужчина задумчиво уставился в пустоту. — Когда отправляются, говоришь?

— Через пару часов.

— Так скоро… Что же делать? Если связаться с остальными прямо сейчас… Времени маловато, но не каждый день подворачивается такой куш. — Он принялся считать время на пальцах. Зак молча наблюдал за ним, а потом взгляд как-то сам собой спустился на его собственную руку… — Тошнит меня от этих богачей…

А Заку вспомнилась красивая рука госпожи. Таких не бывает у работящих людей. Их руки заскорузлые от холодной воды, ладони все в мозолях от мотыги, а ногти поломаны. Руки госпожи мягкие, как шёлк, — других таких, наверное, не найдёшь и во всём королевстве.

Зак знал, что мир несправедлив, но…

Его зубы обнажились в кривой ухмылке.

— А поразвлечься с ней можно будет?

— После меня. Только за неё выкуп получать, так что губу не раскатывай. Попортишь ещё, — сально улыбнулся громила. Этот разговор, казалось, подстегнул его мысли в правильном направлении, и он поднялся. — Ладно. Я свяжусь с главарём.

— Понял!

— Вас будут ждать десять человек — там же, где обычно. Часа через четыре будь на месте. Если не успеешь, мы сами придём вот с этой стороны. Там всё просматривается, поэтому постарайся, чтобы они до последнего ничего не заподозрили.

3

Карета, запряжённая одной лошадью, стремительно удалялась от крепости.

Экипаж был большим, в нём вполне могло бы поместиться шесть человек, и ещё бы место осталось, а тянула его мощная, жилистая лошадь, справлявшаяся за четверых. В небе висела огромная луна, освещавшая округу лучше любого фонаря. Однако, что ни говори, а отправиться в дорогу в такой час — поразительно глупый и неосмотрительный поступок. Самым мудрым решением было бы остановиться прямо сейчас, зажечь огни, разбить лагерь и поставить часового дежурить до утра.

Над ночью человек не властен. Точнее, человек не властен ни над чем там, куда не попадает солнечный свет. Во мраке таятся страшные звери, нелюди и прочие чудовища. Вокруг множество созданий, которым тьма не помеха и которые с радостью нападут на человека, если выдастся шанс.

Однако же в полной опасностей ночи по тракту катилась карета, мирно покачиваясь. Вместе с ней покачивало и пассажиров, но совсем немного, и не столько благодаря подвеске, компенсирующей тряску, сколько благодаря тому, что тракт был хорошо вымощен.

Вымостить тракт предложила сама Золотая Принцесса, но на данный момент готовы были только отрезки пути, находящиеся под юрисдикцией короля и лорда Рейвена, представителя одной из шести главных аристократических семей королевства. Завершение строительства тормозилось из-за упрямства прочих феодалов: они были убеждены, что мощёный тракт облегчит продвижение войск империи вглубь королевства. К тому же содержать такую дорогу стало бы гораздо дороже. По плану принцессы Реннер все издержки предполагалось покрыть из средств торговцев, но феодалы, боясь потерять право на поборы с путников, отвергли и эту идею, и в итоге тракт так и остался недоделанным, словно полуобглоданная кость.

Этот отрезок пути, пролегающий вблизи крепости, принадлежал королю, и, естественно, его содержали в хорошем состоянии. Но не в идеальном. Карета то и дело громыхала на колдобинах, а её пассажиров слегка встряхивало. Словно сама дорога старалась прервать любой разговор на полуслове: стоило карете подпрыгнуть, как все замолкали.

В карете сидел Себас, рядом с которым расположилась Солюшн, напротив — Шалтир, а по бокам от неё — две вампирши-невесты, её служанки. Зак, естественно, правил каретой, сидя на ко́злах.

На сей раз повисшую тишину прервал Себас, проговорив:

— Я всегда хотел спросить…

— У меня-то? — подняла голову Шалтир. — И что же?

— Похоже, вы не очень ладите с госпожой Аурой. На это есть какая-то причина?

— Да не так уж и плохо мы ладим, — пробормотала Шалтир, скучающе разглядывая ноготок своего мизинца.

Тот был жемчужно-белым, почти два сантиметра в длину. В другой руке Шалтир держала пилочку, хотя ноготь и без того выглядел превосходно. Убедившись, что вмешательства не требуется, Шалтир небрежно кинула пилочку одной из сидевших рядом служанок. Теперь, когда обе руки у неё оказались свободны, она потянулась было потискать груди обеих своих вампирш, но, заметив выражение лиц спутников, смутилась и прекратила.

— Мне так не кажется, — заметил Себас, а Шалтир поморщилась, будто лизнула лимон.

— Я… ну… Ладно. Просто мой создатель, господин Перорончино, так решил — что мне положено быть с ней не в ладах. Вот я и поддеваю её изредка. Возможно, её создательница, госпожа Буку-буку Тягама, тоже решила, что Аура должна меня недолюбливать, — скучающим голосом поведала Шалтир и взмахнула рукой. Их с Себасом взгляды впервые пересеклись. — К тому же мой создатель, господин Перорончино, приходится её создательнице, госпоже Буку-буку Тягаме, младшим братом. Так что в некотором роде мы с ней двоюродные сёстры.

— Так они были брат и сестра?

— Я однажды сопровождала двух других высших существ, господина Люци★Фера и господина Нисики Энрая, в прогулке по своим уровням, и они как раз говорили об этом. — От таких воспоминаний глаза Шалтир наполнились тоской. Ведь и ей когда-то довелось служить столь великим персонам… О, старые добрые времена! — Они говорили, что госпожа Буку-буку Тягама — актриса озвучивания, и очень популярная. Она даже озвучивала эроге[2], — Шалтир и сама не понимала половину слов, но продолжала: — Получилось так, что, когда господин Перорончино купил одно произведение, которого давно дожидался, он даже не смог им как следует насладиться, потому что представлял лишь свою старшую сестру. Он тогда здорово расстроился…

Себас непонимающе наклонил голову:

— «Актриса озвучивания»?.. Видимо, это имеет отношение к чему-то, связанному с голосом. Наверное, речь идёт о песнопениях — что-то вроде менестреля, верно?

Услышав это, Шалтир захихикала:

— Вовсе нет!

— Нет? Так что же это тогда такое?

— Я слышала от самой госпожи Буку-буку Тягамы, что это значит вдыхать во что-либо жизнь с помощью голоса. Иными словами, создавать жизнь. Прямо как создали и нас с вами.

— О-о-о, вот как. Да уж, я был безнадёжно далёк от истины. Спасибо, что просветили меня, госпожа Шалтир.

Все, кого создали высшие существа, подобно Себасу, прямо в момент создания получили определённый набор знаний, однако не всегда могли воспользоваться ими, так как никогда не имели дела с вещами из реального мира, к которым эти знания относились. Именно поэтому подобные курьёзы происходили довольно часто.

Стыдясь своего невежества, Себас несколько раз повторил про себя новую информацию, а Шалтир лишь махнула рукой.

— Да ерунда. Кстати, Себас. Раз уж мы путешествуем вместе, можно и отбросить все эти формальности.

— Вы так считаете, госпожа Шалтир?

— «Госпожа»… Нас же всех создали высшие существа. И я выше по рангу только потому, что высшие так распределили наши должности. Но в остальном-то мы равны.

Это звучало разумно. И то, что Солюшн подчинялась Себасу, тоже было лишь следствием предписанных им ролей. Изначально же они с Себасом были равны по статусу.

— Я понял вас… Шалтир. С этого дня я буду вас называть так.

— Вот и чудненько. Кстати говоря, а у вас с Демиургом что за история?

Себас даже рот открыл от такого неожиданного вопроса. Он подозрительно прищурился, а Шалтир продолжила:

— Твой создатель был не из тех, кто мог ни с того ни с сего приказать относиться к кому-то таким образом. Тогда почему же ты так не любишь Демиурга?

— Почему… Я тоже не слишком понимаю. Как-то само собой так получилось: меня отталкивает что-то, имеющееся в нём. Да и его отношение ко мне, видимо, такое же.

— Хм… Мне правда не понять, я никогда такого не ощущала. Может быть, это чувства создателей, дремлющие в нас?

— Вполне возможно.

Шалтир внимательно глядела на согласно кивнувшего Себаса. Учитывая его должность, он вполне мог знать ответ на вопрос, так долго не дававший ей покоя… Рассудив так, Шалтир всё же спросила:

— А кто живёт на восьмом этаже? Про Виктима я знаю, а ещё?

Шалтир как-то слишком резко переменила тему. Себас приподнял бровь и сурово глянул на неё, пытаясь разгадать, к чему она клонит. Даже сидящая рядом Солюшн заинтересовалась, но Шалтир и Себас были слишком поглощены разговором, чтобы заметить, как она изменилась в лице.

— Однажды глупцы, противостоящие высшим существам, напали на гробницу и дошли до самого седьмого этажа. Но до девятого этажа, где пребывают высшие существа, они так и не добрались. Следовательно, их остановили на восьмом, верно? Я этого почти не помню, меня ведь сразили тогда, но раз они зашли так далеко, то явно были довольно сильны — значит, сильны должны быть и те, кто их остановил. Однако, похоже, никто не знает, кто бы это мог быть… Хотя нет, Альбедо наверняка в курсе, она же всем заправляет в гробнице. Было бы странно, если бы она не знала… — Не обращая внимания на молчание Себаса, Шалтир продолжала: — Не очень приятно осознавать, что есть некто сильнее меня, пусть даже и всего на волосок. Что же это за таинственное создание? Может, даже сам господин Айнз его сотворил?

Себастьяна создал Тач Ми, Демиурга — Ульберт Ален Одл, а Коцита — Воин Такэмикадзути. Но даже Шалтир не знала ни о ком, созданном Айнзом, то есть Момонгой, самым высшим из сорока одного высшего существа.

Поверить, что он никого не создал, было невозможно, поэтому Шалтир логично предположила, что таковое создание и находится на восьмом этаже, о котором она ничего толком не знала.

— Нет, не думаю, что это так, — возразил Себас. — Я только краем уха слышал, но вроде бы существо, созданное господином Айнзом, зовут Актёр Пандоры. Он так же силён, как стражи этажей или я, и охраняет самые глубины Сокровищницы.

— Что ещё за Актёр Пандоры?

Шалтир впервые слышала это имя. Это было и неудивительно, ведь ей, в отличие от Альбедо, не передавались данные обо всех обитателях Назарика. Хотя, если задуматься, вполне логично, что у Сокровищницы есть свой страж. Было бы очень странно, если бы Сокровищницу, в которую можно войти лишь с кольцом «Айнз Ул Гоун», никто не охранял. Особенно её глубины.

Ведь там хранились самые мощные магические предметы, собранные гильдией «Айнз Ул Гоун», — поговаривали даже, что среди них имелись и предметы мирового класса. Так кто же лучше всего подошёл бы на роль стража такого места, если не создание Айнза, высшего среди всех высших существ?

То, что не ей полагалось защищать столь важное место, слегка уязвляло гордость Шалтир, но она утешала себя тем, что с этим ничего не поделать. Именно она, страж первых трёх этажей гробницы, первой вступает в схватку с чужаками, а это не меньшая ответственность, чем стеречь Сокровищницу.

К тому же… Сейчас господин отвёл ей ещё более важную роль.

— Я тоже ни разу его не встречал. Ведь без кольца в те места не попасть.

— Вот как… — хмыкнула Шалтир, и по деланно равнодушной реакции можно было подумать, что она потеряла всякий интерес к разговору. Но Себаса этим было не обмануть, да и она сама, не выдержав, продолжила: — Что ж, видимо, восьмой этаж так и останется покрытым тайной.

— Да. Раз даже нам туда путь заказан — может, там и правда живёт нечто…

— Нечто — это что, например?

— Что-то, что нападёт даже на нас.

— Точно-точно! А на случай, если и оно не справится, — какая-нибудь смертоносная ловушка.

— Но тех, кто смог дойти до седьмого этажа неприступной гробницы Назарик, несмотря на все усилия построивших её высших существ, и нас, стоящих на её страже, вряд ли можно остановить такими трюками.

— Может, всё же заглянем как-нибудь одним глазком? — Шалтир ухмыльнулась, словно ребёнок, задумавший шалость.

Себас улыбнулся в ответ — немного шире обычного:

— Даже если это противоречит воле владыки Айнза?

— Ой, нет!.. Я просто пошутила. Не делай такое страшное лицо.

— Шалтир, от любопытства кошка сдохла. Нам следует терпеливо ждать, пока владыка Айнз не решит, что пришла пора нам об этом узнать.

— Угу, верно… — Шалтир вздохнула. — Так что там наша рыбка? Уже клюнула на крючок?

Себас без лишних вопросов подхватил новую тему:

— Да, похоже на то. Нам только и остаётся, что вытянуть улов.

Шалтир кивнула и облизнулась, а в глубине её алых глаз полыхнул неясный огонёк. Догадываясь, какие именно чувства его зажгли, Себас рассудил, что сейчас самое время донести до Шалтир просьбу Солюшн.

— Кстати, я хотел кое-что попросить…

— И что же? — Шалтир уже явно увлеклась грёзами о событиях предстоящей ночи и была недовольна, что её отвлекли. Себас спокойно продолжил, стараясь утихомирить её раздражение:

— Не могла бы ты отдать человека, что сейчас правит каретой, ей? — Себас кивнул на Солюшн.

— Он же не из зачинщиков, верно?

— Да. Насколько я знаю, он просто на побегушках.

Шалтир закрыла глаза, глубоко задумавшись. Взвесив все за и против, она наконец кивнула:

— Тогда можно. Он и выглядит не особо аппетитно.

— Благодарю за щедрость, Шалтир.

— Да, благодарю вас, госпожа Шалтир… — вторила ему Солюшн.

— А, сущие пустяки, — повернулась к ней Шалтир, улыбаясь непривычно ласково, даже по-дружески. А потом покосилась на Себаса. — Но мы теперь с тобой квиты. Считай, что я ничего не говорила… тогда. Ладно?

Судя по всему, шпилька от Себаса, намекнувшего на неповиновение воле владыки Айнза, сильно её взволновала.

— Хорошо. Я же знаю, что ты не стала бы совершать такие глупости. Это была просто шутка.

— Угу. Если бы ты сказал то же самое, я бы тоже так подумала… И, не подав виду, приставила бы к тебе своих слуг для слежки, а при первом же намёке на предательство отрубила бы тебе руки-ноги на месте, заковала бы в цепи и приволокла к владыке Айнзу.

— Я бы не поступил так с тобой, Шалтир.

— Разве? Но это ведь самый настоящий повод поставить под сомнение твою преданность! Да ты бы наверняка сделал так же, верно?

Себас и Шалтир обменялись довольными улыбками.

— Ну, в любом случае кучер мне не нужен. Мне гораздо больше нравятся милые девушки. Да и отдать его Солюшн звучит как весёлая затея…

— Кстати, как ты собираешься их поймать, Шалтир? С помощью «Паралайз»[3] или «Холд Пёрсон»[4], да?

Перед тем как отправиться в Э-Рантель, Айнз отдал Себасу приказ захватить как можно больше людей, умелых в магии и боевых приёмах, — но только тех, чьего исчезновения никто не хватится, к примеру преступников. Именно поэтому Солюшн и Себас играли на людях роли глупой дочки торговца и её дворецкого — ждали, пока на соблазнительную наживку не клюнет рыбка вроде Зака.

Роль же Шалтир состояла в том, чтобы выловить весь остальной косяк, следующий за этой доверчивой рыбкой.

— Да ну! Слишком много мороки. Владыка Айнз сказал, что нужно просто поймать их и что ничего страшного, если я выпью парочку и превращу в рабов. Но у нас нет возможности разбираться с каждым по отдельности, поэтому я просто выпью их всех сразу. Всех до единого.

Себас понимающе кивнул, не проронив ни слова. Однако, судя по всему, его всё ещё что-то тревожило в Шалтир, поэтому он, тщательно всё обдумав, проговорил:

— Если бы от нас требовалось именно это, для такой работы лучше всего сгодился бы Демиург. Он ведь умеет управлять чужой волей, как и госпожа Аура с помощью своего дыхания.

Демиург обладал способностью «Заклятье подчинения», могущественной техникой контроля разума. В заданиях, подобных этому, она показывала себя чрезвычайно эффективно.

— Что?! — голос Шалтир внезапно превратился в низкий, угрожающий рык.

Воздух в карете почти осязаемо потяжелел, а от внезапно налетевшего холода по коже побежали мурашки. Кажется, даже лошадь ощутила это — карету сильно тряхнуло. И без того бледные вампирши, сидевшие по бокам от Шалтир, побледнели ещё больше, и даже Солюшн рядом с Себасом затряслась всем телом. Да что там — у самого Себаса, равного Шалтир по силе, вдоль позвоночника пробежал холодок.

Карету наполнила жажда убийства, излучаемая сильнейшей из стражей этажей Великой подземной гробницы Назарик. Шалтир так завелась, что теперь стало очевидно: её перебранки с Аурой и впрямь не более чем детские забавы. Теперь только от дальнейших действий Себаса зависело, не разразится ли в следующее мгновение бой, из которого лишь один выйдет живым.

Белки её глаз побагровели вслед за радужкой, буквально наливаясь кровью.

— Повтори-ка, Себас! Быть может, ты, драконид, готов принять свою истинную форму… — Её глаза, теперь совершенно алые, буравили его пристальным взглядом, — и сразиться насмерть?

— Приношу свои извинения. Я неверно выразился. Просто подумал, что это может быть рискованно… Особенно если сработает «Кровавое безумие».

На эти слова Шалтир ответила лишь молчанием. Себасу стало очевидно: она и сама задумалась.

В «Иггдрасиле» баланс сил поддерживался за счёт того, что могущественные классы наделялись разнообразными слабостями и ограничениями. И одной из слабостей Шалтир было то самое «Кровавое безумие»: поглощая всё больше крови, она постепенно позволяла захватить власть над своим телом жажде, заставляющей убивать направо и налево, и в обмен на возрастающую силу с каждой новой каплей крови теряла над собой контроль.

Айнз выбрал для этого задания Шалтир, способную запросто пренебречь приказом и устроить резню, лишь бы достичь цели, только потому, что взяться за него было больше некому. Альбедо должна была руководить обороной Назарика в отсутствие самого Айнза. А из оставшихся двух стражей, Шалтир и Коцита, выбор пал на Шалтир просто потому, что она хоть как-то походила на человека и привлекала меньше внимания.

Некоторое время Шалтир тяжело дышала, пытаясь то ли потушить пылающий гнев, то ли унять тревогу в сердце. Вздохнув в последний раз, она вновь стала прежней собой, очаровательной и распущенной девушкой. Глаза тоже приобрели свой обычный цвет.

— В общем, стоит мне их выпить, и они превратятся в наших рабов, а мороки станет гораздо меньше. В конце концов, не было же речи о том, чтобы обязательно привести их живыми. Нежить тоже сгодится. Это даже владыка Айнз сказал. А «Кровавому безумию» я не дам себя одолеть.

Полностью выпивая кровь своих жертв, вампиры были способны обращать их в своих покорных слуг. У обычных вампиров при этом получались лишь младшие вампиры, значительно отстающие в плане умственных способностей, но Шалтир умела создавать слуг, практически ни в чём не уступающих обычным людям.

Поэтому, хотя Шалтир и могла сделать лишь ограниченное число таких вампиров, её всё равно можно было считать превосходным ловцом — только, разумеется, если не имело значения, умрёт добыча или нет.

— Вот так-то. Я намерена выполнить задание владыки Айнза с блеском, — уверенно заявила Шалтир, и её глаза сразу же заволокло мечтательной дымкой. — Ведь тогда он похвалит меня: «Ты замечательно справилась, Шалтир. Ты лучшая из моих слуг». А потом скажет: «И посему именно ты должна стоять со мной рядом!»

— Прошу простить мне мои мысли… — искренне повинился Себас. На самом деле он извинялся не только за дерзость в адрес Шалтир, но и за то, что, по сути, высказал своё недоверие ещё кое-кому. — Я даже не заметил, что своими словами не только оскорбил тебя, но и поставил под сомнение решение владыки Айнза. Виноват, что доставил такое неудовольствие.

Но как раз в тот момент, когда Себас извинился перед Солюшн с вампиршами, склонив голову и перед ними, карету вдруг встряхнуло. Лошадь тревожно заржала, цоканье копыт прекратилось.

— Похоже, мы остановились.

— Верно.

Поглощённая грёзами о том, как владыка обрадуется её триумфу, Шалтир озорно усмехнулась. Себас тоже тихо улыбнулся, поглаживая бороду.

4

Десяток мужчин, появившихся из недалёкой чащи, обступили карету полукругом. На каждом из них было потрёпанное снаряжение — не сказать, чтобы хорошее, но и не совсем плохое, — но оружие эти люди явно умели содержать в порядке. Они, уже не таясь, обсуждали добычу и решали, кому достанется выбирать свою долю первым, — не утруждаясь никакими мерами предосторожности. С другой стороны, они ведь проворачивали подобное уже много раз и не видели надобности вдруг осторожничать сейчас.

Зак мигом спрыгнул с козел и трусцой припустил навстречу лесным гостям. Разумеется, перед этим он перерезал поводья и заклинил замок с одной стороны кареты. Теперь открывалась только одна дверца — та, которая вела сразу в лапы разбойников. Обнажённые клинки сверкнули в лунном свете, словно безмолвно предостерегая попавшихся в ловушку путников: если не выйдете сами, будет хуже.

Будто в ответ на это дверца кареты отворилась, и оттуда показался силуэт симпатичной девушки. Зрелище немедленно вызвало оживление: собравшиеся вокруг наёмники и разбойники грубо захохотали, впившись в неё взглядами, полными вожделения.

И лишь один человек замер, поражённый до глубины души. Это был Зак.

Всё его недоумение вполне выражалось единственным вопросом: «Кто это такая?» Он понятия не имел, кто эта девушка, вышедшая из хорошо знакомой ему кареты. Совершенно сбитый с толку, Зак не мог вымолвить ни слова. Когда же из недр экипажа появилась вторая девушка в таких же одеждах, на лицах бандитов появилось сомнение. Их ведь нацелили на совсем других путешественников: на заносчивую и совершенно не знающую жизни дочку торговца и её дворецкого. А потом появилась ещё одна, на сей раз совсем девочка, и при виде неё у разбойников всё остальное буквально вылетело из головы.

Её волосы, словно тонкие серебряные нити, переливались в свете луны, а алые глаза сверкали с соблазнительной хитрецой. С губ онемевших бандитов сорвался восхищённый вздох, подтвердив, что настоящая красота способна — пусть на мгновение — обезоружить даже животную похоть.

Шалтир обольстительно улыбнулась и невозмутимо подошла к мужчинам, пожирающим её глазами.

— Благодарю, что так любезно собрались для меня. Кстати говоря, кто у вас тут главный? Я желаю вступить с ним в переговоры.

Взгляды бандитов обратились на одного из разбойников, а большего Шалтир и не надо было.

— Ч-чего?.. Какие ещё переговоры? — предполагаемый лидер шайки наконец пришёл в себя, стряхнув оторопь от внезапной встречи с самой красивой девушкой на свете, и шагнул вперёд.

— Ах, вы уж простите. Про переговоры я просто пошутила, чтобы выведать то, что мне нужно. Мне правда очень жаль, — неожиданно заявила она.

— Да кто ты вообще… — пробормотал Зак, и взгляд Шалтир немедленно обратился на него, заставив слова застрять в горле.

— Ты тот самый Зак? Я уже пообещала тебя Солюшн, так что отойди куда-нибудь в сторонку, чтобы не задело, ладно?

Некоторые наёмники растерянно переглянулись, но тут…

— Хех. А фигурка у тебя ничего для такой-то соплячки. Я заставлю тебя стонать, сладкая моя…

Один из разбойников, окруживших Шалтир, вдруг протянул руку и накрыл ладонью её крупную не по годам грудь. И сжал.

А в следующую секунду на землю с глухим стуком упала человеческая кисть.

— Будь добр, держи свои грязные руки подальше от меня, — спокойно проговорила Шалтир.

Разбойник некоторое время таращился на культю, в которую превратилась его конечность, и запоздало заорал:

— А-а-а! Рука, моя рука!

— И что так убиваться-то? Подумаешь, кисть отрезали. Терпи, ты же мужчина, как-никак. — Шалтир преспокойно взмахнула рукой. В тот же момент голова несчастного слетела с плеч и покатилась по земле.

В её красивой, тонкой ручке ничего не было, даже захудалого ножичка, и никто не понял, как же она смогла сотворить такое. Разбойники замерли от страха, шокированные развернувшимся перед ними кошмарным действом, и лишь ужас от последующих событий привёл их в чувство.

Кровь из отрезанных частей тела, словно ведомая собственной волей, собралась над головой девушки в огромную сферу. Шалтир и её спутники знали, что это одна из её способностей, «Кровавый бассейн». Однако люди, понятия не имевшие о том, кто такая Шалтир на самом деле, немедленно заключили:

— Заклинательница!

Разбирайся хоть кто-то из них в магии, они были бы конкретнее в выражениях, ведь заклинатели составляли собой крупный класс, подразделяющийся на мелкие разновидности, и против представителей каждой из них требовался свой подход в бою. Из внешнего вида Шалтир — в частности, из того, что на ней не имелось никакого особенного снаряжения, а только платье, — можно было предположить, что она мистик. Однако никто об этом не упомянул, из чего следовал вывод, что никто из присутствующих не обладает даже малейшими познаниями в области магии. Бандиты просто называли «магией» всё, чего не понимали.

Шалтир обвела поспешно наставивших на неё оружие разбойников скучающим взглядом. Она была разочарована.

— Как-то неинтересно даже… Девочки, наведите-ка тут порядок. Оставьте только вот этого и вон того. Понятно?

— Да, госпожа Шалтир.

Державшиеся всё это время позади неё вампирши выступили вперёд и одновременно ударили по лицу разбойника, уже занёсшего над Шалтир меч.

Эффект был как от железной палки. Раздался хлопок, словно лопнул воздушный шар, и разбойника подбросило вверх. Из разбитой головы во все стороны брызнула кровь вперемешку с ошмётками мозгов. Их мокрый блеск в свете луны казался одновременно омерзительным и завораживающим.

Ударом ему снесло половину черепа, и оттуда полезла розовая жижа. Труп упал и шумно перекатился по земле, и именно этот звук, подобно гонгу, ознаменовал начало бойни, в которой каждая капля ужаса и боли разбойников должна была принести Шалтир несравненное удовольствие.

Зак глядел на это всё, неестественно улыбаясь.

Дурная шутка. Сон. Иллюзия. Что угодно — но не правда. Слишком ужасным всё это было, чтобы оказаться правдой.

Жестокая расправа над разбойниками продолжалась, и от тяжёлого запаха крови живот скручивало тошнотой. Руки и ноги отрывались, точно бумажные, а головы лопались, словно переспелые плоды граната. С кого-то сорвали броню, и в мелькнувший белым пятном живот воткнулась рука, выдёргивая наружу мокро блестящие кишки. Теперь они лежали, размотанные по земле на много метров, а несчастный был всё ещё в сознании: люди всё-таки удивительно живучие создания.

Кто-то попытался сбежать, и ему оторвали ноги, оставив кататься по земле от боли. Из культей торчало что-то белое — кости, с которых сорвали мясо. Бедняга отчаянно скрёб руками землю, пытаясь хоть немного отползти от творящегося вокруг ужаса и желая лишь одного: прожить ещё хоть бы одну лишнюю минуту. А нечеловечески красивая девушка звонко смеялась, глядя сверху вниз на припавших к её ногам мужчин, молящих о пощаде.

«Как же так получилось…» — отчаянно вертелось у Зака в голове.

Сколько ни прикрывайся красивыми фразами, а главный закон жизни до жестокости прост: выживает сильнейший. Сильный охотится на слабого, и в этом нет ничего противоестественного. Зак всегда так считал и не собирался этому противиться. Но разве весь этот ужас — не противоестественен?

Такого просто не могло быть. Не было ни одного довода, способного оправдать столь жестокую расправу. Но что он, Зак, мог поделать? Его, по некой случайности, всё ещё не тронули, но стоит ему попытаться сбежать — и они сделают так, чтобы он больше никогда не смог бегать, самым болезненным и отвратительным образом. Он нащупал сквозь одежду кинжал, спрятанный за пазухой. Но почему он такой маленький?! Бессмысленно идти с этой зубочисткой против существ, с невероятной лёгкостью отрывающих людям руки и ноги.

Да и что же он, Зак, сделал, чтобы заслужить такое? У него никогда и в мыслях не было лезть ко всяким чудовищам, а уж тем более переходить им дорогу. Словно пытаясь спрятаться, Зак упал на землю и прикрыл голову руками. Зубы ритмично стучали. Слишком громко. Что делать, если чудовища обернутся на этот звук?

Он отчаянно старался сдерживаться, но зубы продолжали выстукивать дробь против его воли.

Кто они такие, вообще? Откуда взялись? Он же никогда и в глаза их не видел!

Стоило ему подумать об этом, как вдруг…

— Зак, сюда, — окликнул его сзади голос, звучащий невероятно мягко и спокойно посреди этого моря жестокости.

Всё ещё обуреваемый ужасом, Зак обернулся. Там стояла его нанимательница, молодая госпожа.

На лице той, что обычно закатывала скандалы и в чьём голосе вечно звучала спесь, теперь было совершенно другое выражение. В другое время Зак бы, возможно, и насторожился. Но сейчас ему, словно попавшему в иной, незнакомый и страшный мир, одуревшему от ужаса и запаха крови, было совсем не до подозрений.

— Ч-что происходит, кто это?! — визгливо закричал на глупую богатенькую девчонку Зак, но Солюшн лишь смерила его внимательным взглядом в ответ. — Раз везёшь с собой таких чудищ, надо говорить заранее!

Верно. Если бы она сказала, ничего бы и не случилось. Он бы на километр к такой карете не подошёл. Получается, во всём этом кошмаре виновата она.

— Не молчи! Скажи уже что-нибудь! Это ведь ты во всём виновата! Понимаешь, ты!..

Страх и злоба подпитывали его гнев, пока наконец Зак полностью не вышел из себя. Он схватил Солюшн за воротник и яростно затряс.

— Я понимаю. Пойдёмте со мной.

— Т-ты поможешь мне?

— Нет. Просто хочу, чтобы вы сделали мне… что-то приятное напоследок.

Белая, холодная рука перехватила Зака за запястье и потянула прочь.

— Господин Себас не очень любит всё это… Поэтому давайте отойдём хотя бы сюда. Он, конечно, разрешил, но не хотелось бы доставлять ему неудобства…

Зак ничего не понимал, однако то, что его собирались отвести куда-то в сторону, давало слабую надежду на спасение. Он зажал уши, чтобы не слышать душераздирающие вопли, всё ещё раздававшиеся позади. Он ничего не мог сделать. Он ведь был слабаком. Он всё равно не смог бы ничем помочь товарищам, которые намного сильнее его.

— Только прошу, не будьте со мной грубы. Мне бы хотелось, чтобы вы были… нежны, насколько возможно, хорошо? — приговаривала Солюшн.

Она отвела Зака за карету и потянулась за спину, чтобы распустить завязки платья. Что она творит?.. Оторопев от такого зрелища, Зак смотрел на Солюшн, округлив глаза. Но даже этот взгляд не остановил её, и тогда он неуверенно выдохнул:

— Ты что делаешь?..

— Как бы это сказать?.. — загадочно отозвалась Солюшн, распуская под платьем ещё и бюстье.

Холмики её грудей упруго подпрыгнули, словно только и ждали этого момента. Совершенство их формы и сияние белой гладкой кожи заставили Зака жадно сглотнуть.

— Прошу… — словно умоляя о ласке, она подалась навстречу Заку, выставив грудь вперёд.

Тот не мог отвести от неё взгляда.

— Ч-что же мне делать…

Она была прекрасна. В сто раз красивее всех женщин, чьи тела до этого доводилось видеть Заку. Из тех же, что ему посчастливилось обнимать, самой красивой была девушка из одной кареты, на которую они напали. Но когда наконец очередь дошла до Зака, она уже не шевелилась, лёжа с раздвинутыми ногами, словно распластанная на земле лягушка. Даже такой она всё равно осталась прекрасной в памяти Зака, однако… Однако сейчас перед ним оказалась девушка ещё прекрасней — и притом не такая безучастная, как в тот раз.

В Заке вспыхнула искра желания. В паху потеплело, и он, дыша часто и шумно, как пёс, всё же протянул руку и коснулся Солюшн. Кожа словно шёлковая. Больше не в силах сдерживаться, Зак жадно накрыл ладонью чудесную грудь.

Пальцы погрузились прямо в неё. Зак подумал было сначала, что это оттого, что грудь настолько мягкая и пышная. Но стоило ему опустить взгляд, как правда стала очевидна.

Его рука — буквально — погружалась в тело Солюшн.

— Ч-что за дела?! — непонимающе воскликнул Зак, пытаясь выдернуть её.

Но как он ни дёргался, высвободиться не получалось. Напротив, рука погружалась всё глубже. Словно внутри тела Солюшн его ладонь обвили тысячи щупалец и теперь тянули, намереваясь поглотить.

Даже в таких странных обстоятельствах Солюшн нисколько не поменялась в лице. Она просто молча смотрела на Зака. В её глазах читалось холодное любопытство, словно у учёного, вколовшего подопытному кролику смертельный яд и признак за признаком регистрирующего предсмертную агонию.

— Эй, прекрати! Отпусти меня!

Зак сжал свободную руку в кулак и со всей силы ударил Солюшн по голове.

Один раз. Два. Три.

Зак ударил в последний раз, всем телом, изо всех сил, уже не боясь разбить свои костяшки. Но даже тогда, когда кулак угодил Солюшн прямо в лицо, она и бровью не повела, как будто ей было совершенно не больно.

А у Зака, напротив, от странных ощущений по спине поползли мурашки. Казалось, будто он месит кулаками наполненный водой бурдюк, мягкий и упругий. Когда рука натыкается на кость, при ударе должна чувствоваться отдача — но её не было.

Она совершенно точно не была человеком.

Адские сцены происходящего по ту сторону кареты, ненадолго забытые благодаря проснувшейся похоти, вновь ярко обрисовались перед мысленным взором.

Зак задушил собственный отчаянный крик. Он всё понял. Девушка, оголившая перед ним грудь, тоже была чудовищем.

— До вас наконец дошло? — ровно проговорила Солюшн. — Что ж, пожалуй, начнём.

Раньше чем он успел ответить, в поглощённую её телом руку одновременно вонзились сотни игл.

— А-а-а!

— Я её растворяю, вашу руку, — донёсся равнодушный голос сквозь оглушающую боль. Голос Зак слышал, но слова понять был уже не в состоянии. Происходящее попросту не укладывалось в его представления о реальности. — Мне на самом деле очень нравится наблюдать, как что-то растворяется. А вы ведь так хотели войти в меня… Как удачно получилось, правда?

— Ау-у! Чёртов монстр! Сдохни! — выкрикнул Зак и, превозмогая боль, выхватил из-за пазухи кинжал, глубоко вонзив его в лицо Солюшн. Её тело содрогнулось.

— Что, получила?!

Но в тот же миг Зак осознал, что рано радуется. Это было всё равно что резать ножом озёрную гладь. Разве что круги по воде пойдут.

Солюшн, в лице которой так и остался торчать кинжал, взглянула Заку в глаза и спокойно проговорила:

— Мне очень жаль, но у меня стойкость к физическим атакам. Вы не можете ранить меня этим. Всё равно я его растворю.

В воздухе повис резкий запах, и всего через несколько секунд кинжал Зака, превратившийся в обрубок, сам собой отвалился от лица Солюшн. Она растворила стальной клинок. А на месте, где должна была зиять кровавая дыра, оказалось целое и невредимое красивое личико — ровно так, как она и сказала.

— Да что ты вообще такое?! — прошептал Зак, и по его щекам обильно покатились слёзы. Рука всё ещё болела, но страх смерти, которой он сейчас смотрел прямо в глаза, затмевал любую боль.

Разгадка оказалось столь ужасной, что захотелось зажать уши и притвориться, что он ничего не слышал.

— Плотоядная слизь. Времени уже почти нет, поэтому сейчас я вас, пожалуй, проглочу.

Руку Зака затягивало всё глубже в тело Солюшн, непреодолимо, неотвратимо. Сопротивляться было бесполезно.

— Прекрати, прекрати, прекрати! Спасите! Помогите!

Зак выл, кричал и умолял — но его продолжало затягивать. Человеку было нечего противопоставить этой силе. Руку засосало уже по плечо.

— Лилия! — пронзительно выкрикнул он, прежде чем его лицо тоже погрузилось в грудь Солюшн.

А та постепенно заглатывала остальное его тело, словно змея — добычу.

Всего несколько минут, и живых на поляне не осталось. Лишь в воздухе висел резкий, тягучий запах крови.

Хотя нет, один живой всё-таки был. Он отчаянно работал языком, припав к земле: чистил замаравшиеся каблуки Шалтир от ошмётков чьих-то мозгов. Она забавы ради раздавила голову одному из разбойников.

Шалтир удовлетворённо полюбовалась своими туфельками: они вновь сияли как новые.

— Благодарю за усердие. Так и быть, я не буду тебя убивать. Как и договаривались.

Мужчина, чьё лицо всё ещё было искажено гримасой ужаса, с надеждой посмотрел на Шалтир снизу. С колен он так и не поднялся, а сейчас и подавно склонил голову в поклоне и принялся сбивчиво благодарить. Он был похож на собаку. Шалтир взглянула на него снисходительно, а потом щёлкнула мальцами:

— Выпейте его.

Смысл этих слов разбойник понял лишь тогда, когда вампирши встали по бокам от него.

— Ты будешь продолжать жить, но уже как нежить. Как видишь, я тебе не солгала.

Вампирши жадно впились в разбойника, выпивая без остатка. Шалтир наблюдала краем глаза, как из тела уходят последние капли жизни, а сама смотрела в сторону кареты. Из-за неё вскоре вышла, поправляя платье, Солюшн, и Шалтир окликнула её:

— Эй, как там, уже всё?

— Да. Всё прошло чудесно. Благодарю вас, госпожа Шалтир.

— Да ерунда. Мы же все тут из Назарика — коллеги, можно сказать. Кстати, как там поживает тот человек? Вкусил своё наслаждение?

— Как раз сейчас вкушает. Желаете посмотреть?

— А можно? В таком случае я бы не отказалась.

Прямо из лица Солюшн внезапно высунулась мужская рука, а в воздухе повис едкий запах. Он исходил именно от этой самой руки. Под воздействием сильной кислоты с неё уже слезла кожа, а обнажившееся мясо беспрерывно сочилось кровью. Именно она вступала в реакцию с кислотой, выделяя едкие пары.

Рука отчаянно дёргалась в попытке за что-нибудь ухватиться, словно рука утопленника, которого камни тянут ко дну. От каждого яростного взмаха во все стороны разлетались кровавые брызги.

— Прошу прощения, он ещё весьма… активен, — извинилась Солюшн. Её лицо с торчащей из него рукой смотрелось чрезвычайно странно.

В следующее мгновение Солюшн с лёгкостью запихнула руку обратно внутрь, несмотря на то что та до последнего билась и извивалась, как пойманный зверь. Солюшн без проблем вернула её на место и улыбнулась.

— Невероятно. Ты проглотила человека целиком… Но по тебе и не скажешь, ты совсем не изменилась.

— Благодарю. Это всё потому, что у меня от природы внутри гораздо больше места, чем кажется. Такова черта всех хищных слизней — должно быть, некий магический эффект.

— О-о-о… — уважительно протянула Шалтир. — И да, возможно, я задаю слишком много вопросов… но когда он умрёт?

— Ну, если мне дают приказ убить кого-то сразу, то я выделяю более сильную кислоту. Но он так жаждал побывать внутри меня, что, пожалуй, пусть насладится этим хотя бы денёчек.

— Так необычно, я вообще не слышу криков… Это потому, что ты ему и связки кислотой сожгла?

— Нет. Если залить кислоту в горло, он может вообще перестать дышать, поэтому я просто вошла в него частью своего тела и заткнула рот. Так и воняет не слишком сильно.

— Ты столь терпеливо растягиваешь удовольствие… до последней секунды… Снимаю перед тобой шляпу, это достойно уважения. А ты вообще контролируешь этот процесс, со своей кислотой? Можешь разъесть только некоторые места, а остальные оставить нетронутыми?

— Да, контролирую. И способна сделать то, что вы описали. К примеру, я храню в себе несколько свитков и зелий, и они совершенно невредимы. Внутри меня и впрямь просторно, я смогла бы ходить, как обычно, даже если бы поместила внутрь себя вас, госпожа Шалтир. Разумеется, если бы вы не стали там слишком буянить…

— Вы, хищные слизни, и впрямь удивительные создания! Что ж, может, развлечёмся вместе в следующий раз?

— Я не против, но… Где мы достанем игрушки?

Взгляд Солюшн недвусмысленно устремился на стоящих чуть поодаль вампирш. Заметив это, Шалтир заговорщически ухмыльнулась:

— О да, эти девочки тоже весьма неплохи, но я подумывала поймать каких-нибудь глупцов, рискнувших забраться в Назарик… А потом выпросить их для своих нужд у владыки Айнза.

— Дайте мне знать, если получится. Думаю, будет весело поглотить их по грудь, а всё остальное оставить снаружи…

— Ладненько, обязательно дам. Ты, кстати, хорошо поладила бы с нашим пыточных дел мастером…

— Вы о госпоже Нейронист, специалистке по извлечению особых сведений? К сожалению, я совсем не понимаю тонкостей её искусства…

Шалтир, собиравшуюся было спросить ещё что-то, остановил оклик Себаса.

— Солюшн, всё готово. Нам пора отправляться, — проговорил тот, уже восседая на козлах. Он успел заменить поводья, и лошадь с готовностью переступала копытами.

— Да, уже иду, господин. Жаль, что приходится расставаться так скоро, госпожа Шалтир…

Шалтир посмотрела в спину Солюшн, спешно садящейся в карету, и перевела взгляд на разбирающего поводья Себаса.

— Здесь наши пути, видимо, расходятся, — промолвила Шалтир.

— Да? Так тебе удалось обнаружить разбойничье логово?

— Угу. Как раз сейчас собираюсь туда наведаться и найти тех, кто будет интересен владыке. Хоть кого-нибудь, а не то на этот раз получился полный провал.

— Был рад поработать вместе, госпожа Шалтир.

— Спасибо за всё. И встретимся в Назарике.

— Верно. Что ж, прощай.