Пацаны купили остров

НОВЫЙ СОВЕТ

Разбудили Марию. Все собрались на срочный совет.

— Не послушали вы меня, — сказал Антонио. — Бенито — коварный негодяй, его нужно было связать по рукам и ногам. Теперь никакое посольство к Боссу не поможет. Спасая собственную шкуру, Бенито наврет с три короба, и все мы станем жертвой лжи и обмана.

Алеша и Педро переживали.

— Это мы проморгали. Мы виноваты.

— Не очень судите себя, — сказал Антонио. — Бенито скрылся бы от вас, если бы вы даже закрыли пещеру железной сеткой. Это дьявол. Он не знает жалости и не признает совести.

— Теперь Бенито интересует нас меньше, чем Босс. Так или иначе мы вынуждены обратиться к нему. Что это за тип и что за люди его окружают?

— Ответить на ваши вопросы непросто, очень непросто… На Босса работает всякий обреченный сброд… Я, например, чилиец и сражался с правительством, потому что посчитал народ преданным своими предводителями: поднимали на революцию одни, а к власти пришли совсем другие, те, которых не интересовал народ. Но, увы, когда я увидел, что на смену этому правительству пришли еще более непонятные люди и установили режим тирании, я уехал из родной страны. Я был разочарован и долгое время не признавал никаких различий между революцией, смутой и контрреволюцией. Но все же они есть, различия. Смута — это когда народ попадает в сети заговорщиков, а революция — это когда сам народ встает на борьбу за свою свободу и уже никому ее не передоверяет…

Поддавшись настроению или, скорее, решив порвать со своим прошлым, Антонио рассказал такое, что даже невозмутимый дядюшка Хосе потрясенно покачал головою.

— Думаете, этот международный гангстер сидит на острове просто так? О нет, он продолжает служить тем, кому служил всю свою жизнь. Остров спрятан от людских глаз, но здесь творятся отнюдь не простые делишки. Остров превращен в тюрьму для истинных революционеров всего континента. Их похищают в своих странах, а здесь истязают с целью склонить к измене интересам народа. О, эти ловкачи умеют фабриковать предателей и еще больше умеют пользоваться предателями! Кругом, во всех странах, волю закулисных боссов вершит свора предателей своего народа!

— Мы на чужой территории, — сказал дядюшка Хосе, — но совесть наша не зависит от того, на небе мы или в аду… Что за тюрьма, Антонио? Кто томится в ней?

— Я мало знаю. Все построено на взаимной слежке и строжайшей секретности. Тюрьма находится возле дома Босса. Там более тридцати камер. При тюрьме живет палач. Это страшный садист, ему доставляют удовольствие мучения жертвы… Недавно умертвили троих заключенных. Тела их, как обычно, скормили крокодилам. Сейчас в тюрьме, по-моему, два человека. Кто они, мне неизвестно… Какой купец признается в том, что он грабитель? Нет, он будет до посинения твердить, что он благодетель человечества, и купит себе адвокатов, которые будут твердить то же самое. А ведь всякий купец — грабитель: он превращает все в объект спекулятивной продажи, даже мысль, даже мечту, даже судьбу человека, и паразитирует на этом. Человечество попало в ад с тех пор, как признало посредника, эксплуатирующего обе стороны: производителя и потребителя. Все мы в руках купцов, облагающих нас, как князья-завоеватели, своими налогами. Вот исходный пункт моих политических воззрений. Человечество только тогда обретет настоящую свободу, когда сможет обойтись без посредников — при производстве и распределении товаров, при осуществлении власти, при облагораживании духовного мира человека. Но как, как прийти к этому, кто скажет?.. Вы, живущие в социалистических странах, и представить себе не можете, какая беспощадная пропаганда ежедневно полощет наши мозги. Нам вдалбливают, что только западная демократия — подлинная, хотя эта демократия делает богатых еще богаче, а у основной массы тружеников отнимает последнее человеческое достоинство… Мы рабы своих заработков. Эксплуатация людей дополнилась эксплуатацией народов… Боссы наших боссов имеют своих людей повсюду, повсюду в мире. Если это им выгодно, они раздувают до размеров слона любую навозную муху, но я-то знаю из первых рук, сколько преступлений ежедневно творится ими. Подлинно свободный ум, подлинно честный талант здесь невозможны. Все подлежит купле и манипулированию… У меня был друг, замечательный поэт. Он любил свой народ и не хотел, чтобы этому народу вставляли чужие грязные мозги. И что же? Негодяи зверски убили моего друга. Они убили тысячи других и убьют еще тысячи, повсюду крича о своем голубином миролюбии.

Антонио неожиданно умолк и как-то даже виновато посмотрел на всех: мол, столько времени заставил слушать себя.

Но Педро тотчас же поддержал его:

— Даже у нас на Кубе многие молодые люди думают, что империализма в действительности нет, это плод пропаганды. Эти люди подражают чужой моде и не задумываются о том, что мода — самая назойливая, самая настойчивая пропаганда. Как-то я сказал одному парню из своего класса, что враги хотят уничтожить народную власть на Кубе. И что же он ответил? «Это все сочиняют коммунисты. Они хотят запугать людей и сделать их послушными винтиками своей политики».

— У нас, в Советском Союзе, увы, тоже есть такие люди, которые считают, что можно договориться со всеми людьми «по ту сторону», что все они джентльмены, культурные люди и преотлично понимают, что у народов есть общие цели и задачи, — добавил Алеша. — Да, у всех народов есть общие цели и задачи: не допустить мировой войны, не разрушить великую способность природы к саморегуляции и самосохранению, защитить свободу, ибо свобода — это, в конце концов, общее достояние, но я согласен с Антонио: нельзя закрывать глаза на то, что могущественные группы никак не хотят признать равенство своих интересов с интересами других социальных групп, плюют на права и достоинство народов — им подавай полное преобладание, полное господство, все новые богатства, власть неограниченную, ничем не стесненную.

— Шулеры легко договариваются с шулерами, у них общий гешефт и общий источник доходов: обман людей, — сказал Антонио. — Уж я-то знаю, что говорят, а что фактически делают боссы… Многие принимают их слова за чистую монету — пропаганда делает свое дело повсюду. Но ведь это факт: они не хотят общего добра и общего мира, они до сих пор надеются, что победят в глобальной борьбе, обеспечат себе более совершенное оружие, более развитую экономику, более хитрую систему управления общественным сознанием… Они не хотят принять реальностей жизни, а честным и наивным людям, которым внушили, что в истории побеждает правда, и только правда, все время кажется, что все с большой охотой идут к правде, — коварное заблуждение.

— Я понимаю людей, — сказал дядюшка Хосе. — Так хочется верить в правду. Вот отчего ложь находила и находит свои жертвы. Люди слабы, они лишены возможности отстаивать сообща свои интересы, они разделены и разрозненны и потому поневоле цепляются за надежду. Но все же настанет время, и скоро, когда ненадежная надежда уступит место трезвой уверенности в возможном.

— В нашем классе все знают, что бесчестные люди десятки раз пытались убить Фиделя Кастро и все-таки слушают рассказы об этом, будто впервые, — громко сказала Мария и покраснела.

— Не смущайся, — сказал дядюшка Хосе. — Все это происходило на наших глазах. Политиканов не останавливали народные страдания. Вспомнить занесенный на Кубу вирус африканской чумы — было уничтожено почти все поголовье свиней. Или вспомнить лихорадку денге — пострадали ни в чем не повинные люди.

— Да, — кивнул Антонио, — история с Кастро — это было на нашей памяти. И винтовки с оптическими прицелами, и отравленные авторучки, и смертоносная бактериологическая пыль. В 1960 году среди его сигар были случайно обнаружены сигары с ядом. Закури он такую сигару, и уже не спасли бы человека. А личность значит, очень много значит для судеб всякого дела.

— Я читал, как Фиделя хотели убить во время подводной охоты, — сказал Педро. — Это было, кажется, в 1963 году. В район, где он иногда охотился, подбросили экзотическую раковину, начиненную взрывчаткой. Стоило только тронуть ее рукою, и произошло бы непоправимое…

— Те, кто мутит воду, — сказала Мария, — они повсюду одни и те же. Они и Ленина убили, — она посмотрела на Алешу.

— Что говорить об этом. Надо действовать. Я предлагаю с рассветом послать к Боссу делегацию. Буду рад, если возьмете и меня.

— И меня, — прибавил Педро.

— Было бы хорошо, если бы с вами пошел Антонио, — предложил дядюшка Хосе.

— Нет, — сказал Антонио, — добровольно сдаваться своим недругам я не хочу. Я только покажу вам дорогу…