Падение с Земли

1

Вначале была мгла. Очень неприятного вида и цвета. Вернее, у нее отсутствовал вид и цвет. Потом раздался звук, похожий на хруст сминаемой консервной банки. Он сменился лязганьем и скрежетом. Наконец зажегся свет. Внизу, сверху и по бокам.

Разведчик Паклин первым делом увидел свою левую руку. Пальцы были сложены фигой. А еще они были странного цвета. Серого, с металлическим отливом. Кроме того, пальцев оказалось шесть и все они выглядели острыми, как наконечники копий. О таком развитии событий его никто не предупреждал — хотя он готовился к сдвигу в пространстве и психике.

Еще ни одного офицера каллистянского ГБ (из отдела по работе с Землей) не украшало шесть заостренных пальцев. Было от чего расстроиться, но разведчик неожиданно вспомнил слова папаши:

— Мальчик мой, необычные вещи приносят больший доход, чем обычные.

Разведчик постучал по ближайшему камню. Раздался отчетливый металлический звон. Значит, рука была металлической. Допустим, случилась ампутация, и тогда это — протез. Но где же сочленения и стыки, рука ведь выглядела цельной и охотно подчинялась приказам. Разведчик снова вспомнил, только на сей раз фразы из какого-то секретного доклада об успехах кристаллической и молекулярной механики на вражеской планете.

Размышления о механике и материаловедении мигом улетучились, когда попавший в скверный переплет Паклин увидел склонившееся над ним существо. Оно отчасти напоминало орла с древнего герба. Оперение, столбики ног с цепкими когтями и даже… мощный клюв. Все причандалы, кстати, были металлическими.

Главное, не переживать. Тем более, существо выглядело довольно дружелюбным.

— Пшшшшш. Прсссс, — металлическое создание пыталось общаться; но явно не пыталось быть понятым.

Разведчик поднес правую руку к уху и помотал ей, желая показать, что надо переменить способ общения. Но тут неожиданно включилось понимание.

— Командир, вызывает Р36. Блеск. Как слышите меня, прием. У вас что, настройка приемника сбилась? Я тут на всех диапазонах кричу.

«Он зовет меня командиром, это уже неплохо, если даже подчиненный — такой вот странный тип», — подумал разведчик. Он догадался, что странного типа зовут «сержант Р36. Блеск» и с его помощью поднялся на ноги. Тут Паклин заметил, что видит окрестности целиком и самого себя со всех сторон, даже со спины.

Поле зрения было даже получше, чем у птицы, отчего закружилась голова. Потом от разведчика отвалился и рухнул на серую землю продырявленный панцирь со взъерошенными металлическими перьями.

Сержант Р36. Блеск успокоил словами про легкий деструктив в результате воздействия ударной волны силой в столько-то тонн, а также напомнил о том, что у дикарей пока не оружие, а пукалки.

Ничего себе лёгкий деструктив, хороша себе пукалка. Разведчик оценил свою грудную клетку и самым неприятным ему показалось не ее металлическое покрытие. А, напротив, здоровенная дымящаяся дыра в металлическом покрытии. Было не больно, но как-то щекотно и тоскливо.

«Диагностика. Отказ трех энергетических узлов. Выработка мощности — восемьдесят процентов. Стартованы резервные узлы. Повреждение линий связи. Включены дублирующие. Полное восстановление поврежденных агрегатов и корпуса — два часа». Слова, вернее, доступные разумению коды и схемы появились в поле зрения, словно прямо в глазах были установлены экраны.

Разведчик хотел поудивляться, но внимание его было захвачено происходящими чудесами.

Он и еще с десяток металлических «орлов» находились на берегу небольшого озерка, заполненного бурой жижей. Берег зарос красноватой, словно ржавой травой, которая при фокусировке взгляда оказалась россыпью острых кристаллов. Кое-где валялись странные, изувеченные, еще дымящиеся или искрящиеся машины. Почему-то они показались Паклину похожими на хищных зверей, судя по задранным массивным конечностям, похожим на лапы, тяжелым челюстям и острым когтям. Кстати, достаточно было обратить пристальное внимание на какого-нибудь подбитого «хищника», чтобы вокруг него появились контуры теплового излучения, также становились видимыми какие-то потроха, а затем появлялась надпись: «Разрушен, восстановлению не подлежит. Стоимость лома цветных и редкоземельных металлов — двадцать кредиток».

«Ого, удачно работает мое зрение, — с оживлением подумал разведчик. — Цены нет такому коммерческому взгляду».

Чуть поодаль начинался кривоватый кустарник, если точнее, арматура, облепленная белоснежными солями аммония, а за ним несколько гектаров территории занимал лесок. Над острыми вершинами давно скончавшихся, засохших и мумифицированных сиреневых елок лиловели густые облака. Стоял погожий денек, насыщенный углекислым газом (40 %), водяными парами (20 %) и аммиаком (10 %), воздух был чист, свеж и Сохранял приятную температуру — семьдесят по Цельсию.

Неожиданно из ближайших арматурных кустов к разведчику устремилось существо, похожее на маленький танк. Паклин мгновенно направил на него руку и… выстрелил. Острые концы пальцев превратились в дырки, которые пустили пучки лазерных лучей. Бронемашинка резко вильнула и разведчик смазал, отчего ненадолго вспыхнула кристаллическая трава. Следующего выстрела ему не дал сделать сержант Блеск.

— Не стреляйте, командир. Это же — ваш сегмент, панцирь.

Разведчик догадался, что дал маху, и хотя намерения так называемого «сегмента» были неясны, отказался от решительных действий. Тем временем маленький танк добрался до его ноги, украшенной когтями, въехал наверх, а затем в несколько движений закрыл разведчика с четырех сторон крепкими щитками. Панцирь действительно оказался панцирем. И вовремя. Над елочными пиками появилось несколько темных пятнышек. Какие-то существа торопились навстречу. Все пятнышки были немедленно подведены рамкой — сработало целеулавливание. По очереди каждая из целей была увеличена и заняла как минимум треть обзора. Теперь можно было ими полюбоваться — налет устраивали машины птеродактильного вида.

Отряд «орлов» ждал распоряжений — от него, от офицера КГБ. Разведчик, похоже, первый раз в жизни растерялся. Впрочем, лично он знал, чем заняться. Практически без всяких волевых усилий его цепкий взор по очереди заключал каждого птеродактиля в прицельную сетку. Его разум собирался выпустить кассетные ракеты из установки, которая гнездилась в районе левого плеча и рапортовала о готовности. Но с отправлением командных функций возникала напряженка. Неожиданно «командиру» на выручку пришел высветившийся в поле зрения столбец из разных предложений:

«Индивидуально сбежать».

«Организованно отступить».

«Построиться в две цепочки и повести обстрел».

«Рассредоточиться по естественным укрытиям и повести обстрел».

Разведчик с помощью светящейся линии выбрал последнее, тут же услужливый взор подштриховал все естественные укрытия на местности. В поле зрения возник вопрос: «Исполнять?» и рядом два ответа: «Да» и «Нет». Офицер КГБ ответственно пометил стрелочкой слово «Да». И тут же испугался, что дал маху, однако же все «орлы» резво бросились исполнять указание.

И началось. Ракеты понеслись в сторону птеродактилей, расщепляясь по дороге на три-четыре боеголовки. Разведчик наблюдал с помощью глаз-видеодатчиков, установленных на каждом крылатом посланце, быстро разбухающие мишени. Потом кусок неба зарябил вспышками и стали появляться сообщения: «Цель уничтожена, расход — одна головка».

Один пронырливый птеродактиль оказался непосредственно над орлиными головами, и прямо к разведчику понеслись искорки боезарядов. Сработала противоракетная установка в районе правого плеча. Ракеты, выпущенные птеродактилем, сновали как мухи. Чтобы поставить «зонтик», на каждую из них требовалось израсходовать по три-четыре противоракеты.

Паклин с радостью отметил, что окреп умом. Ему уже требуется меньше явных подсказок, решение словно приходит само собой, хотя зрение и слух доставляют гораздо больше сведений, чем зрение и слух человека. Человека? Значит, он уже не? Но кто он теперь? Против кого борется и за какое светлое дело?

Из ельника выскочило несколько зверомашин. Они были разного роста и ширины, но мчались с одинаковой внушительной скоростью, так, что земля тряслась. Кто на колесиках, кто на гусеницах, кто на роликах, кто на конечностях, напоминающих ноги и лапы. Прямо на ходу от этих хищного вида автоматов отпадали зверомашинки поменьше. В кристаллической траве они были почти не видны. Вдобавок все они пшикали из импульсников, так что сразу стало жарче.

Разведчик распорядился, чтобы его подчиненные перегруппировались в две цепи. Первая цепь срочно искрошила «траву» и «кусты» на расстояние до тридцати метров — так, чтобы мелкие противники не сумели подобраться незаметно.

Вторая цепь повела пальбу из лучевого оружия. Левая рука разведчика превратилась в шестиствольный спаренный бластер, правая оформилась в гамма-лазер, гразер по-народному. Промежуток между «накачкой» и выстрелом не превышал десятой секунды. Несколькими удачными выстрелами Паклин поразил в пятак железного кабана и опрокинул машину, напоминающую разъяренного тигра. Но тут электронные импульсы, пущенные неким трехглавым змеем, швырнули офицера КГБ на землю. Панцирь раскалился докрасна, на нем даже появились пузыри. Во всевидящих глазах на сей раз замелькали какие-то полосы. Однако разведчик сумел с огорчением заметить, что сверху его снова атакует машина-птеродактиль. А кассетные боеголовки уже поистратились.

Левая рука. Вот именно — нужен хороший удар левой. Она вырвалась из тела и, оставляя огненный след, атаковала летящую цель. Обшмаляла ее из бластера и обломала крыло, отчего птеродактиль с жалким писком потерял стабилизацию и стал выделывать неуверенные виражи. Рука еще раз догнала летуна, вначале угостила по затылку, затем моментально свернула шею, и победно вернулась назад. Но разведчик не мог обращать особого внимания на события в небе. Юркие металлические звереныши прыгали из травы на «орлов» и, присосавшись к панцирю, с резким бжиканьем начинали вгрызаться в него буравчиком. На самого Паклина нацелился внушительный металлозверь, похожий на кенгуру. Хищник прыгнул со словами: «Тебе конец, легавый». Но «легавый» сперва упал, пропустив над головой мощные ноги зверомашины. Затем применил плазменный резак, ударив Огненным лезвием снизу, в жаропрочное брюхо. Не сдюжило брюхо, проплавилось. Противник кувыркнулся и замер, с затиханием шевеля своими конечностями. Из распоротого пуза вырывалось бодрое пламя.

Вокруг вовсю кипела драка. Новые сослуживцы офицера КГБ практически все перешли на плазменные резаки и разрядные дубинки. «Легавые» уклонялись от атакующих зверомашин, перепрыгивали через них или делали подкаты. Отсекали головы и хвосты и продолжали рубить практически в окрошку, потому что даже из потрошеных «зверей» выбегали и выпрыгивали с визгом различные мелкие гады. Подчиненные Паклина били зверье кулаками, ногами, делали им подсечки и проводили броски. Сержант Блеск засунул руку по плечо в горло какой-то гадины и выдернул из ее нутра ворох проводов. Однако несколько подчиненных уже превратились в беспомощный металлолом, а мелкие зверьки еще продолжали буравить слегка подергивающиеся корпуса почивших бойцов.

Разведчик отвел посторонним вещам несколько сёкунд, а потом снова переключился на собственные проблемы. С двух сторон к нему подбирались две хищные машины, урча сервомеханизмами и пуская дым из охладительной системы. Паклин едва уклонился от ударов импульсников и тут почувствовал, что мелкая гадинка впилась в его панцирь со спины и стала буравить. Вместо боли были только вопли тестирующей системы о степени разрушения корпуса. Оба крупных зверя прыгнули почти одновременно, и в этот момент разведчик рухнул прямо на спину. Мелкая тварь хрустнула под ним, звери промахнулись и оказались к офицеру КГБ кормой. Одного из противников разведчик угостил плазменным резаком, а второму запаял своей металлической ногой прямо в зад — с силой в десять тонн. Покончить с дикой, но уже контуженной машиной, не представляло особого труда для профессионала.

Рукопашный бой мало-помалу команда «легавых» стала выигрывать. Но кто уже обрадовался, тот был неправ. Недалеко от озерного берега вспенился огромный бурун, а потом высунулась здоровенная мордень еще одной зверомашины. И тут же шквал огня обрушился на всех, кто храбро бился на берегу.

«Монтировку ей в задницу!» — услышал разведчик страшное проклятье и сиганул в воду. Впрочем это была не вода, а довольно сопливый бульон в виде карбоновых кислот. Командир немного проплыл стилем «дельфин», более-менее настроил свои линзы и сообразил, что владелец страшной мордены тоже скрылся под поверхностью.

Тот возник поблизости, всего лишь в нескольких метрах, неожиданно даже для сонаров.

Сразу несколько гибких металлических тросов захлестнули разведчика и стали подтягивать к пасти, в которой, насколько можно было разобрать, работала пара десятков фрезерных пил.

Паклин пытался высвободить свою правую руку, но даже когда у него это получилось, толку от плазменного резака в этом сопливом бульоне оказалось мало.

Все ближе и ближе фрезерные пилы, все радостнее — судя по электрической активности — чудище. Разведчик же тщетно бился и все больше понимал — если он не найдет симметричное решение, то превратится в окрошку.

Когда уже страшный порог пасти был перейден, Паклин вспомнил о боеголовке последней ракеты, сидевшей в гнезде в районе левого плеча. Он, выжимая последнюю мощность из своего энерго-материального конвертера, распрямился и застрял между верхней и нижней челюстями монстра.

Челюсти давили со страшной силой многих тонн, каркас сминался, а пальцы еще только отвинчивали боеголовку. Давно трещал панцирь, вовсю хрустела главная «килевая» ось, когда боеголовка поплыла вглубь пасти. Уже стала продавливаться верхняя крышка головной капсулы и «килевая» ось зазвенела перед тем как хрупнуть напополам. Наконец, разведчик с криком: «Конец тебе, соплежуй!» своей командой взорвал боеголовку.

Когда Паклина уже вышвырнуло из пасти, он еще несколько раз прокручивал видеозапись последних событий в замедленном режиме: кулак из кипящей воды, раскаленных обломков и огня свирепо надвигается на него, но голова огромного монстра разлетается на такие мелкие, такие приятные кусочки.

— Голову спасти не удалось, — подытожил победитель.

Паклина на берегу встретило только трое из его команды, в том числе сержант Р36. Блеск. Но они действительно победили.

2

Вначале явилась аварийная служба, она собрала обломки разрушенных и погибших полицейских «орлов» в один большой бак, а частично раздолбанных бойцов рассовали по отсекам своего здоровенного флайера.

Потом прилетела аналитическая служба, ее роботы-сотрудники довольно аккуратно собирали и сортировали остатки зверомашин.

Прилетела и санитарная служба. Она проверила оставшихся полицейских на инфекционное наличие вражеских микророботов. И надо же, около восьмого шпангоута у разведчика был обнаружен жучок, который уже собирался проникнуть в цепи энерго-материального конвертера.

Впрочем, сейчас он был уже не капитан Паклин, а лейтенант РЗб. Клин. Так, по крайней мере, все к нему обращались. Разведчик понимал, что произошла некая ошибка — пучок вибраций, переносивший человеческие пси-структуры из штаб-квартиры каллистянского ГБ через миллионы километров на Землю, попал не туда, куда надо. Не в последних представителей рода людского на материнской планете. Ошибка выразилась даже в понижении воинского звания. Но и с таким крупным промахом предстояло как-то примириться и даже подружиться.

Последним совершил посадку полицейский флайер. Из его двенадцати пассажирских ячеек теперь оказались заполненными только четыре.

— Одноразовые мы все-таки бойцы, — горестно пуская искры между пальцев, подытожил сержант Р36. Блеск.

Как понял разведчик, Или уже РЗб. Клин, все действовавшие лица, включая его самого, были роботами. Цивилизованными киберами. Дикие хищные роботы отличались от цивилизованных тем, что эволюционизировали сами. Из них многие были откровенными хищниками и паразитами. Зверороботы-хищники иногда действовали стаями, но никогда не организовывались в какие-то боевые порядки. Вплоть до сегодняшнего дня.

Выше летящею флайера сейчас была только оранжевая гуща облаков, внизу проносились коричневые кляксы бывших озер и сиреневые пятна бывших лесов, прямоугольнички давно сдохших заводов, а также современные магнитные трассы. Иногда попадались встречные флайеры или же аэророботы.

Внизу стал заметен странный голубой овал. Разведчик сразу вспомнил — это купол поселения мягкотелое. До того, как средняя температура планеты стала семьдесят градусов, мягкотелы, а если точнее, белковые организмы, а еще точнее, высшие приматы вида Homo Sapiens, проживали безо всяких куполов. Собственно, мягкотелы густо заселяли планету задолго до того, как на ней появились интеллектуальные машины. Белковыми тварями вообще все кишело. Это хорошо известно универсальным роботам серии Р36. Но сейчас мягкотелы — жалкие, убогие и, в общем-то, безобидные создания.

— Да, они сопливые, но я бы не сказал, что они такие безобидные, — словно уловив мысли лейтенанта Клина, произнес сержант Блеск. А он проницательный, этот простой роботяга-полицейский, подумалось разведчику. Сейчас оба собеседника приняли форму номер два — и стали просто парой параллелепипедов. Парочкой мирно беседующих колобашек.

— Мы же не себя, а мягкотелое защищаем от зверороботов, — уверенно нашептывал сержант Блеск. — На нас дикари же практически не нападают. А вот мягкотелое они утилизуют практически полностью. Зверороботы — знатные людоеды, могут лопать белковых на первое, второе и третье. В общем-то, если кушают, то, значит, уважают по-своему. Ну, нравятся им мягкотелы, в них ведь столько полезных элементов.

— Но мы-то мягкотелое должны уважать иначе. У нас же договор с их конфедерацией об охране.

— Конфедерация мягкотелое навязала нам этот договор, когда мы еще сильно зависели от нее насчет всяких изобретений и прочих финтифлюшек. А сейчас у нас своих достижений завались. Так что надо разок допустить таких бедных, таких несчастных, нуждающихся зверороботов до упитанных мягкотелов, а потом извиниться перед людским начальством — дескать, не уберегли ваших подданных. Да их начальство еле будет скрывать радость, ему же хлопот меньше. На нашей планете остались самые никудышные из мягкотелов, такие, что и в космос убраться не в состоянии.

«Интересно, легко ли быть мягкотелом?» — думал РЗб. Клин.

Сержант Р36. Блеск тем временем травил анекдот.

— Один робот предлагает другому: «Если мы вдвоем попадем в плен к зверомашинам, то давай взорвем друг друга». А тот и говорит: «Я к тебе мину с дистанционным управлением уже прикрутил. Так что можешь смело попадать в плен один».

Вскоре сержант Блеск «отпал», заслушавшись музыкой. Лейтенант РЗб. Клин тоже стал прослушивать по очереди все 748 музыкальных передач, носящихся в эфире. Поначалу ему мало что нравилось, просто какие-то бульканья и шипения, но потом песенка под названием «Я дернул рубильник души» очаровала его своей скупой надрывностью. В ней речь шла об универсальном роботе, который отправлялся вследствие изношенности своего конвертера на полную утилизацию. Этот робот знал, что его детали послужат теперь в других разумных машинах, но вот перейдет ли к ним хоть частичка его доброго и юморного нрава?

Потом лейтенант Клин отвлекся на созерцание брошенного города мягкотелов. Его обветшавшие здания как раз проплывали под крылом флайера. До чего скучно и примитивно застраивали мягкотелы свои городища. Дома-коробочки, улицы или прямые, или по-дурному кривые, или круглые. Вообще, мягкотелы всегда отличались легкомыслием и схематизмом. Это оттого, что у них «куриные» мозги, как они сами выражаются, то есть процесс мыслеобразования крайне замедлен. Из-за небольшой емкости ментального агрегата умозаключения их поверхностны и примитивны. Но вместо того чтобы расписаться в своем убожестве, они врали себе и друг другу, чтобы казаться позначительнее. Изобрели кучу бессмысленных, но «возвышающих» понятий — авангард рабочего класса, очаг культуры, светоч цивилизации, орден меченосцев, истинные арийцы, нация героев и все такое. Это все — от комплекса неполноценности.

А вот уже флайер стал заходить на посадку в городе-роботе; когда-то мягкотелы пришлепнули ему шутливое прозвище Киберянск, которое так и прижилось.

Он был весьма непохож на города мягкотелов — разноцветные сферы, эллипсоиды, октаэдры, тетраэдры и икосаэдры домов. Они стояли или на одной из граней, или вращались вокруг оси, или висели гирляндой, или были слеплены в соцветие, или вообще катились. Транспортные магистрали радужными трубами проходили на многих уровнях, сплетаясь и расплетаясь. По воздуху везде скользили тяжелые флайеры и легкие слэйдеры, умело соблюдая воздушные коридоры и эшелоны, там и сям порхали специализированные аэророботы, иногда перенося на спине своих универсальных собратьев.

Открылся лацпорт одного из домов (тот выглядел тетраэдром, стоящим на одной из своих вершин), и флайер воткнулся в залитую голубым светом полость. Сработали приемные устройства, и полет закончился. Закончился на базе полиции особого назначения. По трубе лифта прилетевшие спустились на пять уровней вниз, а затем еще проехались на транспортере до кабинета начальника восточного округа, полковника Р31. Кувалды. Все четверо полицейских встали перед стеной кабинета, совершенно глухой, без каких-либо признаков двери. Лейтенант Клин дотронулся до стены своей ладонью и датчики зафиксировали код его идентификатора. Заработал крохотный конвертер, металл стены изогнулся пузырем и лопнул, открыв проход внутрь.

Полковник оправдывал свое прозвище, он был приземистый и тяжелый. Несмотря на то что все роботы модели Р имели одинаковый по возможностям мозг-процессор, представителям серии Р31 были доступны всего две формы, и сейчас Кувалда выглядел как большой раскрытый чемодан.

— Вам не кажется, лейтенант Клин, что вы нынче не слишком отличились? Стоимость одного полицейского Р36 составляет десять тысяч кредиток, стоимость пригодных для вторичного употребления материалов — тысяча. Значит, благодаря вашим стараниям мы сегодня понесли ущерб в пятьдесят четыре тысячи! Я уж не говорю о цене восстановительных работ по двум частично раскуроченным бойцам и, вообще, о моральном ущербе.

Конечно, все слова полковника его подчиненные принимали как обычные радиоволны, однако каждый универсальный робот имел собственный речевой код и свой эмоциональный блок — для придания яркой индивидуальности.

Голос полковника казался не только низким, но и хриплым.

— Сегодня, Ваше Качество, при всех стараниях не получилась рядовая операция по очистке территории от диких роботов, — охотно стал оправдываться РЗб. Клин. — Их преступные действия имели координацию и направленность. Я считаю, что все они придерживались единого алгоритма, который исходил от зверомашины, находившейся в озере. Любой аналитик подтвердит, что такая заединщина не может быть случайным фактором. По крайней мере, вероятность ее не выше 0,05.

— Вы того же мнения, сержант Блеск?

Клин неожиданно понял, что ему не хватает у металлического полковника мимики и жестов, которые могли бы сообщить дополнительные сведения о характере начальника.

Сержант Блеск, звеня когтями, подошел ближе к столу Кувалды.

При всем моем почтении, я согласен с лейтенантом. Они от нас, обычно, удирают, а вот сегодня перли со стороны леса, воздуха и озера. Раньше мы встречались со стаями, состоящими из особей одной модели и, как правило, одной серии, а сегодня скооперировались минимум десяток моделей. Я так считаю, это все мягкотелы подстроили. Не такие уж они дураки насчет подлостей, как кажется на первый взгляд. Им надо, что бы мы с дикарями перекрошили друг друга.

Р36. Кувалда не стал вступать в прения с подчиненными. Металлическая поверхность одной из стен выгнулась пузырем и образовала дырку, в которую вступил робот модерновой серии Р37. Лейтенант Клин знал только, что эти универсальные киберы владеют семью формами преобразования.

— Р37. Сибилла — наш новый аналитик, — представил полковник вошедшего.

Вошедший выбрал для себя форму номер пять, максимально приближенную к внешнему виду мягкотелых обезьян Homo Sapiens. Если точнее, приближенную к облику обезьяньих самок. Даже надуты были выпуклости, имитирующие молочные железы. Клин счел это возмутительным авангардизмом, переходящим в декаданс. Разведчик, сидящий внутри Клина, нашел робота Сибиллу похожим на куклу Барби больших размеров.

Лейтенант уже слыхал, что роботы Р37 — необычные и даже странненькие. В отличие от машин предыдущих серий, плодимых искусственно, представители Р37 получили возможность воспроизводства на основании собственной матрицы и скрещивания с базовой информацией любой другой разумной машины. Так, по крайней мере, значилось в пресс-релизе. Сам принцип самовоспроизводства был почерпнут у диких машин. Однако же зверороботы получали базовую информацию только при уничтожении и утилизации ближнего своего. Дикари усердно жрали друг друга, чтобы отнять не только информацию, но и конструктивные материалы, особо — редкоземельные металлы. Интересно, как с этим делом обстоит у Р37?

— Извините, мои братья по металлу, но я слышала все, что там рассказывал лейтенант РЗб. Клин, и заодно просмотрела видеозаписи сегодняшней операции. Вообще люблю подслушивать и подсматривать.

У Р37. Сибиллы были в ходу странные грамматические конструкции, не распространенные у роботов, но зато бытующие у самок расы мягкотелов.

— Вы справедливо подметили, дорогуша Клин, что вероятность случайной заединщины дикарей пренебрежимо мала. Однако совсем не обязательно, чтобы зверомашины действовали по какой-то единой вложенной в них программе. Скорее всего, вектора эволюции у дикарей направлены в сторону образования симбиотических и роевых алгоритмов. Это могло выразиться в количестве напавших на вас моделей, и даже в определенной согласованности их действий.

Тут уж включился на полную индукционную катушку полковник:

— А потому, лейтенант РЗб. Клин, вам объявляется выговор первого разряда за проявленную некомпетентность во время боевой операции, приведшую к большому ущербу в части личного состава подразделения.

Выговор первого разряда, объявленный единократно, не сулит даже понижения в должности. Это было известно лейтенанту Клину. Однако статистика показывала — после того как схлопочешь даже хиленький выговор, то, как правило, начинаешь скатываться вниз и зарабатывать все более сильные наказания. Экзекуция шестого разряда предусматривала принудительное превращение универсального робота в никудышного специализированного кибера на срок до полной выработки ресурса. Наказание седьмого разряда казалось менее страшным — заточение в тюрягу, — но это только на первый взгляд. Камеры для отбытия срока заполнялись серной кислотой, которая мало-помалу разъедала корпус заключенного робота. После десятилетнего срока не всякого зека удавалось восстановить, после пятнадцатилетнего любой робот, даже крепыш, сделанный из иридия и платины, превращался в жалкий огрызок.

Лейтенант Клин получил от старшего начальника выговор, который одновременно ушел на вечную память в глобальную сеть, и все четверо полицейских стали расходиться.

— Вот такими каверзами эти мягкотелы хотят нас извести. — Сержант Блеск добродушно похлопал своего командира по корпусу. — Я не удивлюсь, если они подправили мозги даже роботам модели Р, например, этому ржавому аналитику Р37. (Насколько догадался разведчик, слова «железный» и «ржавый» считались у роботов ругательными.).

— Не «этому», а «этой», — поправил лейтенант Клин.

— Ладно, этой, железяке этой ржавой. Ну, дожили… Может, у нее, так же как у мягкотелое, сопли текут?

Когда лейтенант Клин вступил на платформу лифта, туда же неожиданно запрыгнул этот… эта Р37. Сибилла.

— Сомневаюсь, что нам в одну и ту же сторону, наш качественно новый Р37…

— Качественно новая, — поправила Р37, явно претендующая на женский род.

— Виноват, я все путаюсь. Качественно новая, драгоценная и редкоземельная Р37.Сибилла, нам в разные стороны.

— Признайтесь, что вы здорово обиделись на меня, Р36.

Клин и вместе с ним разведчик были несколько озадачены. Слово «обида» и его производные мало употреблялись даже среди универсальных роботов, ну разве что для смеха.

— Никакой обиды, Р37. Просто пытаюсь врубиться, кто из нас более некомпетентен — я или вы… Я, съевший швеллер на этих зверороботах, или вы, едва вылупившаяся на свет модель.

— А будь вы мягкотелом, лейтенант Клин, то еще подозревали бы, что кто-то из нас подкуплен, или завидует, или ревнует.

— Я вижу большую подкованность по части мягкотелое. Слава Иридию, что мы — не люди, не обезьяны и прочие сопливые твари.

— Вы слабо разбираетесь в теории кибернетической эволюции, я могла бы вам дать пару уроков, — неожиданно предложила Р37. Клину и даже разведчику уже не требовалась ее мимика, речевой код роботессы Сибиллы был мягким, вкрадчивым и вполне выразительным.

Клин хотел было увильнуть, но потом включившийся контроллер информации напомнил о слабых познаниях в области киберэволюции. Может, и в самом деле стоит быть подкованным в этих вопросах… что пригодится потом для борьбы с тем же, аналитиком Сибиллой.

— Кстати, моя многокачественная Р37, во время ваших замечательных уроков вы не попробуете вытащить из меня базовую информацию, необходимую для вашего воспроизводства?

Она хохотнула. Разведчик, и заодно Клин, впервые слышал, чтобы роботы смеялись. Пожалуй, в этих Р37 позакладывали много такого, что их роднит не только с дикарями, но и с мягкотелами.

Это сложнее и интереснее, чем вам кажется, Клинчик… Завтра начинаются летние роботячьи игры. Не хочу показаться навязчивой, но, может, встретимся в парке имени Берталанфи у той самой скульптуры, что изображает издыхающую энтропию? Например, в семь часов тридцать три минуты сорок секунд.

Очень рад предложению.

— Только порадуйте меня формой номер пять.

Опять это антропофильство, возмутился лейтенант Клин, впрочем, до поры до времени он решил быть послушным.

3

На киберячьих играх было достаточно забав для универсальных роботов. Внутрисферные гонки, игра в спэйсбол на огромной трясучке, стрельба по летающим тарелкам из бластера, борьба со здоровенным, но ручным киберзмеем, который блевал на всех пеносмолой. Кстати, в последнем соревновании Клин даже преуспел — ему удалось проскочить между потоков липкой дряни, вскарабкаться по скользкой спине «игрушки» и повернуть золотой ключик, вставленный в ее макушку.

Потом еще РЗб. Клин и Р37. Сибилла посетили пещеру ужасов, где они последовательно бултыхались в бурном подземном потоке, замораживались в толще льда, попадали под рухнувший пещерный потолок — чрезвычайно огромный, но одновременно легкий. Они бродили по заколдованному подземелью, раскалывая топором глыбы — в одних глыбах были замурованы сокровища, а в других сидели малоприятные кибернетические тролли с тяжеленными палицами и кулаками. Клин и Сибилла проваливались в бездонные колодцы, где в конце полета врезались в чрезвычайно упругий материал, который снова подбрасывал их метров на пятьдесят вверх. «Отдыхали» на берегу каверзного озера, где управляемые пленки поверхностного натяжения образовывали здоровенных, но зыбких монстров.

Лейтенант РЗб. Клин заметил, что Р37. Сибилла, несмотря на ловкость, сообразительность и все такое, явно проигрывает в развиваемой мощности и вообще исполнена в миниатюрном стиле. Он даже подумал, что она прикидывается слабенькой, но это казалось совершенно бессмысленным.

После активного отдыха они решили не вызывать маршрутный флайер, а прогуляться на стоянку слэйдеров, и еще за пару кредиток покататься по ночному небу.

Кроме того, гуляючи, им предстояло порассуждать о путях кибернетической эволюции.

— Видите ли, лейтенант Клин, мы довольно прямолинейно смотрим на кибернетическую эволюцию в ее диких формах. Мы считаем, что возможны только мелкие приспособительные мутации программного обеспечения. Даже ученые мужи уверяют, что эверороботы могут разве что прирастить себе пару дополнительных ракетных установок или увеличить количество когтей на ногах. Меж тем все дикари, извиняюсь, жрут друг друга за милую душу и таким незатейливым образом перенимают все приспособительные алгоритмы. И чем больше накопится у кого-то удачных алгоритмов, тем успешнее он будет жрать. Наиболее удачливый жрун наберет таких удач на порядок больше, чем Средний хищник.

Прямо на глазах гуляющих маленькая зверомашинка, выбежавшая из кучи мусора, схарчила еще более мелкую киберушку, похожую на мышь и, удовлетворенно промурлыкав «кайф, кайф», скрылась в темноте. Сибилла продолжала втолковывать:

— В какой-то момент талантливый жрун перестанет незатейливо употреблять металлических братьев своих и, заловив, начнет им объяснять науку совместного выживания…

До сетчатого забора, огораживающего стоянку слэйдеров, оставалось не более тридцати метров, когда ухолокатор лейтенанта засек близкое присутствие каких-то роботов. Те вышли из-за массивного контейнера и встали как спереди, так и по бокам. В обзоре у Клина задергалась какая-то рябь, по всем радиоканалам пошли шумы. У этих встречных, к сожалению, работали глушилки.

Клин сразу определил их ранг — модель К серия 21, одна из самых неудачных в истории универсальных роботов. Эти киберы — тяжелые и мощные, обладают двумя боеспособными формами, но мозг-процессор оставляет желать лучшего, особенно по части ассоциаторов.

— Ты можешь топать дальше, Р36, а Р37 пусть останется, разговор есть, — это сказал один из К21, похоже что вожак. Индивидуальной характеристикой его голоса была невнятность, речевые сигналы то и дело прерывались ошибочными кодами. Похоже, вожак изрядно возбудил себя хорошей порцией гамма-излучения.

— Почему у вас развились такие сильные и, на мой взгляд, неэффективные чувства по отношению к Р37? — решил уточнить лейтенант Клин.

— Они — «чужие», понял? Их сварганили по подобию дикарей, но наделили нашими достижениями, чтобы они размножались, как зверомашины, и сживали нас со света. Кому-то наверху мы, простые универсалы, надоели и они решили поменять нас на этих…

Вызвать полицию на помощь не получится — глушение. Ракеты пришлось сдать на базе. И вообще, применить бластер, плазменный резак или другое горячее оружие против согражданина — нету права, иначе вечное заточение в серной кислоте вплоть до полного растворения. По идее, надо помахать ручкой аналитику, пусть сама успешно решает свои проблемы. Зеленой искоркой у Клина даже мелькнула мысль, что избавься он сегодня от Р37. Сибиллы и легче будет внушить начальству свою правоту насчет стычки со зверомашинами.

Именно из-за такой постыдной мысли блок совести резко возбудился, запротестовал и принудил лейтенанта остаться на месте, рядом с товарищем, который претендовал на роль женщины.

— Что, этот Р37-паскуда, и тебе уже заморочил шарики-ролики? — упрекнул К21. — Я ведь не хотел… но придется тебе делать физиотерапию.

Приземистый квадратный робот, злобно гудя, стал надвигаться. Он шел на четырех лапах, а две выставил вперед — каждый палец завершался дециметровым когтем.

Клин прикинул — конвертер у К21 примерно на двадцать процентов посильнее, правда, с распределением мощности похуже.

Интересно, вмешаются ли дружки или драка будет сравнительно честной? Если завяжется общая мочиловка, то шансов будет вообще кот наплакал. Странное сравнение — неужели коты плачут?

А впрочем — бей первым. Сделаем еще раз приятное Сибилле и останемся в форме номер пять, антропофильской.

РЗб. Клин подобрал обломок рельса, метра на три длиной, килограммов на двести весом, и саданул сверху «двадцать первого», по массивной башке ему. Приземистая машина оказалась удивительно ловкой. Она моментально сдала назад и рельс только высек сноп искр из бетонного покрытия.

И следующий удар К21 отразил, поймав рельс трезубцем, распустившимся на одной из передних лап. Трезубец повернулся, и кусок стали вылетел из рук лейтенанта Клина. Тут же «двадцать первый» резко прыгнул и плюхой в корпус опрокинул Р36. Легкого лейтенанта швырнуло в сторону, и благодаря дальности полета, приземистая машина не смогла вовремя придавить его. Когда «двадцать первый» добежал до своей «добычи», то попал под удар ногами. Лейтенант врезал с земли. Сотрясенный К21 вздыбился на задние лапы, и тут Клин, крутанувшись на спине, сделал противнику подсечку. Хулиган грохнулся на бок, но удивительно элегантно перевернулся на живот. Вот он снова утвердился на своих четырех лапах и опять принялся надвигаться на Р36 с каким-то зловещим сипением охладительной системы. Одна из передних лап превратилась во внушительную палицу с шипами, другая стала мощным буром.

— Ну как, нравится сюрприз? — почти ласково поинтересовался К21 и резко бросился вперед. Р36 чуть не попался из-за быстроты и мощи броска. Но сумел поднырнуть под первый удар, блокировать второй и, отскочив, оказаться вне досягаемости третьего.

Клин и дальше продолжал обороняться — уклонялся, блокировал, кружил, полагаясь на чувство равновесия и быстроту реакции. Однако, помня о мощности своего конвертера, учитывал, что ослабнет раньше, чем К21.

Ну, раз продолжительного боя ему не выдержать, то надо контратаковать. Однако лупить по броне здоровяка К21 — пустое дело. У этого робота нет слабых мест, никаких там стыков и сочленений, даже фасеточные глаза прикрыты сверхтвердой прозрачной оболочкой из углерода-7.

Здоровяк К21 делает ложный выпад правой буровой рукой в нижнюю часть корпуса, но левой конечностью, оснащенной топором, бьет по шейному шарниру. Клин уклоняется, скользнув вперед, и направляет острый носок своей ноги в левую руку хулигана. К21 блокирует выпад и, продолжая движение, бьет в металлическое разгорячившееся лицо лейтенанта. РЗб. Клин падает на колено и лупит ногой по передней лапе монстра. Но тут же К21 пытается ударом другой лапы свернуть лейтенанту голову — тот уходит от свистящей тяжести перекатом назад. И натыкается на мусорный бак. Надо бы использовать находку.

Следующий бросок здоровяка К21 — и бачок нахлобучен на его головную капсулу. В тот же момент Клин прыгнул на широкую спину хулигана. Ну, не подведите, сервомеханизмы и энергетические каналы! Лейтенант, изловчившись, перехватил одну из конечностей здоровяка, которая направилась, чтобы сбросить бак с головы. Это была передняя рука — та, что с буром, — и Клин, вывернув ее двумя своими ладонями, направил прямо в дурную голову противника. Бур мигом продырявил бачок и впилился в головную капсулу.

Раздался радиовопль хулигана, бур он успел отключить, но тут Р36, собрав все свои энергетические потоки, нанес забивающий удар и сверло добралось до мозг-процессора. Точка.

РЗб Клин подхватил аналитика Сибиллу и потащил мимо безмолвных дружков погибшего хулигана.

— А ты милый. Только нам на другую стоянку, — проговорила она и обдала такими обширными эмоциональными кодами, какие были несвойственны даже модели Р.

Теперь уже Сибилла тащила лейтенанта, хотя он выводил на экраны левого глаза крупномасштабные карты города, пытаясь разобраться, какая слэйдерная стоянка ближе.

И вот они добрались до ангара. Входной порт потребовал приложить ладонь или другую часть тела, имеющую идентификатор персонального кода. Это сделала Сибилла.

— На сей раз дама угостит кавалера, и две кредитки снимут с ее счета, — кинула она, когда усаживалась в слэйдер. — Но вообще-то должно быть наоборот.

— Ага, я знаю. Еще кавалер должен пропускать даму вперед, если даже впереди заложена мина, — откликнулся Клин, в котором ненадолго очнулся разведчик.

Слэйдер взмыл над городом и понесся по одному из прогулочных коридоров.

— Почему вы не бросили меня сводить счеты один на один с этим придурком К21? — задала вопрос металлическая леди, которая охлаждала сейчас разгоряченного Клина своим прохладным боком, забирая излишние килокалории.

— Вы, наверное, владеете сканированием мозгов и догадываетесь, в чем дело, — с неудовольствием отозвался лейтенант полиции. Он и сейчас до конца не понимал своего поведения, разведчик опять заснул в нем.

— Какой вы все-таки простофиля в кибернетике, а еще полицейскую школу заканчивали. Можно просканировать блоки восприятия и коммуникаций — речевой, зрения, слуха — это же голый электромагнетизм. Но сознание робота отсканировать нельзя, также как и сознание мягкотела. Это от Бога.

— От Бога. Вот как? — переспросил лейтенант, хотя и так все было ясно. Антропофильство Сибиллы не знало пределов.

— А вот сейчас я догадываюсь, что у вас там под головной крышкой вертится. Спешу развеять подозрения в излишнем антропофильстве. Просто биологическая и кибернетическая эволюция идут по схожим законам, и результаты у них, соответственно, похожие. Есть сознание и есть мозг, неважно белковый, как у людей, или кристаллический, как у нас. Когда мозг достигает достаточной степени сложности, так сказать, «ментальной емкости», то сознание вливается в него, как жидкость в чашку. А затем уже заводятся умственные способности, волевые качества и все такое… Кстати, вам сейчас нельзя домой.

— Это почему же, сознание не позволит, то есть, «ментальная емкость»?.

— Вам нужно заиметь алиби. Ну, допустим, вы были в гостях у меня. — намекнула иридиевая красотка.

— Но на слэйдерной станции все равно зафиксировано время вашего обращения, — попробовал отпереться Клин, путаясь в решениях.

— Когда я любезно предоставляла ладонь для опознания моего идентификационного кода, то включила небольшой мазер, и блок фиксации времени был запорчен. Бжик — и все, ля-ля.

4

Квартиры роботов издревле прозывались ячейками, наверное, в память о тех временах, когда разумных андроидов после трудовой смены, отключив, заталкивали в вертикально стоящие ящики.

Потом роботам стали предоставлять небольшие каморки и уже не отключали — чтобы они могли заниматься самопрограммированием и самообразованием в свободное время.

Совместное проживание роботов в общагах и коммуналках никогда не поощрялось — во избежание коллективного самопрограммирования.

Ячейка Сибиллы была слишком антропофильской даже на первый взгляд. Книги, картины, неподвижные статуэтки и прочие архаизмы. Даже роботы со встроенным блоком интереса к искусству имели на дому разве что объемную анимационную живопись, исполненную на пленках и стабильных туманах, оптические скульптуры и статуэтки-трансформеры.

Кроме обычной рекреационной ванны с жирными кислотами тут стояла самая настоящая кровать. Такие устаревшие изделия лейтенант подмечал только в брошенных жилищах мягкотелов.

Сибилла пустила через домашний транслятор какую-то антропофильскую музыку и теперь гостю было неудобно выбрать более подходящую мелодику. Затем хозяйка включила излучатель сверхдлинных электромагнитных волн. Это Клину понравилось больше, потому что стало обволакивать и проникать легкое опьянение.

— Потанцуем? — предложила Сибилла.

Да, некоторые роботы действительно танцевали, особенно серии Р29, но они имели девять видов трансформации и особенно выпрындывались, когда имели форму каракатицы.

Сибилла и Клин выбрали танец «атомного синтеза» и закрутились друг возле друга, стараясь следовать верным эстетическим алгоритмам. Робот-полицейский подмечал, что ему нравится игра лазерных лучей на гибком иридиевом теле партнерши, ее ловкие и изящные движения. Эмоциональный блок быстро набирал очки в регистре «удовольствие». Тем не менее разведчик-находящийся-внутри-Клина подмечал, что танцоры своей грацией немногим превосходят шагающие экскаваторы.

— Вы тут намекали, что передача базовой информации может быть совсем нескучным делом, — неожиданно даже для себя сказал лейтенант.

— Для этого ты, милок, нуждаешься в некотором перепрограммировании глубокой памяти, принципизатора, эмоционального блока и ассоциаторов. — Собеседница достала из гнезда в районе груди пластинку информационного накопителя. — Здесь всего десять гигабайт.

— Я не беру незнакомую информацию, — твердо произнес Клин.

— Ты можешь включить все виды фильтров и тестеров, и таким простым образом застраховаться от кибер-вирусов.

«Зачем я это делаю?» — мучительно думал лейтенант РЗб. Клин, вставляя пластину, набитую информацией, в прорезь на своей груди.

Интерфейс заглотил первую порцию кодов, фильтры и тестеры ревностно занялись ими, трансляторы перелопатили в вид, пригодный для внутреннего потребления, ассоциаторы раскидали по областям памяти, глубокая память, пытаясь понять свежую информацию, стала гонять ее по различным познавательным схемам. Если же старые схемы не подходили, то быстро склепывались новые.

Стан как пальма… уста сахарные… щечки-персики… глаза-маслины… губки бантиком… попка крантиком… безумно я люблю Татьяну… я помню чудное мгновенье… напрасны ваши совершенства…

Разные строки и строфы шептали сейчас анализаторы-ментализаторы.

На базе новой и уже осмысленной информации лейтенант Клин взглянул на роботессу Сибиллу иными глазами.

А она ничего, только кожа сталью отливает, но сиськи торчат и попка выпирает. Я в принципе с ней не прочь… А собственно, что не прочь?

В поле зрения появился столбец вариантов поведения.

«Безразличие»

«Любопытство»

«Любовь»

«Агрессивная страсть»

«Сексуальное насилие»

Светящаяся строчка сама остановилась на третьей позиции.

В результате этого РЗб. Клин позволил уложить себя на кровать под розовый балдахин. Сибилла расположилась неподалеку.

— Самое главное еще впереди, Клинушка, — посулила она.

И в самом деле, повинуясь новым программам, включились в теле лейтенанта Клина конвертеры — и синтезом новых конструкций изменили состав агрегатов и даже наружность.

Глядя на то, что появилось у него в нижней части тела, Клин подумал — этот отросток вряд ли украшает. Напротив, он разрывает эстетическую законченность формы номер пять. Так что даже хочется его чем-нибудь закрыть. Например металлическим передником — надо будет об этом подумать. Нет, сперва стоит потребовать объяснений от Сибиллы, зачем ей понадобилась эта трубочка. Для передачи базовой информации больше бы подошла пластина информационного накопителя или же кабель-переходник «мозг-мозг».

— Иди ко мне, Клин… А теперь устраивайся вот так.

— Ты предлагаешь мне лечь, прямо на тебя, Сибилла? — Он заметил, что ему даже не захотелось назвать ее Р37. — Да я же свалюсь, головой прямо в пол. Как соблюсти центровку-то? По-моему, так передавать информацию, особенно базовую, просто глупость.

На экранах глаз возникла схема устойчивого расположения металлических тел Клина и Сибиллы: вид сверху, сбоку, под разными углами. Почему-то не было желания противоречить.

— Ладно-ладно, Сибилла. Только я совсем не понимаю, зачем подчиняюсь этой чепуховой программе. Ну почему надо передавать информацию мелкими порциями посредством фрикционных движений? Нет, я никогда не научусь этому.

— Кончай спорить, лучше приступай, Клин.

— Да меня бы все товарищи засмеяли, увидев такое. А ты проверилась на наличие видеодатчиков, не подсматривает ли кто?

— Сильнее… а теперь быстрее, Клин. Глубже…

— Зачем глубже? Это же не стыковка в открытом космосе… Впрочем, что-то в этом есть. Ну вот, наконец-то пошла информация. Значит, все-таки научился. Нет таких крепостей, которых не могли бы взять роботы серии Р36.

Через минуту чем-то удовлетворенная Сибилла сказала Клину, что тот может отправляться в ванну — побултыхаться в жирных кислотах — ему в самом деле надо было снять лишние электростатические заряды и потестировать цепи, изгоняя избыточное напряжение. Впрочем, благодаря новой программе эмоциональный блок оказался насыщен на удивление положительными кодами.

Когда через полчаса Клин вернулся в комнату Сибиллы, то нашел металлическую даму в форме номер семь, доселе невиданной. Нижняя часть ее корпуса разбухла раза в два, погубив эстетическое совершенство. Лейтенант отметил, что на эмоциональной шкале он сейчас выбрал бы строчку «безразличие».

— Кажется, мне пора отчаливать домой, Р37. Думаю, что базовая информация снята тобой в нужном объеме. Я пока слабо в этом деле соображаю, но думаю, что попозже разберусь.

— «Попозже» может и не быть. Задержись еще на минутку. Это будет тебе полезно для расширения кругозора, — предложила округлившаяся Сибилла.

— Он и так уже расширился дальше некуда.

В раздувшейся части корпуса у Сибиллы неожиданно прорезался люк. Потом оттуда появилась голова маленького робота. Раз-два, и он целиком вылез наружу, шевеля множеством мелких лапок. Клин перебирал всю имеющуюся в нем информацию о роботах серии Р37. У них ведь не предусмотрены вспомогательные роботы-вкладыши. Значит, этот роботенок — результат самовоспроизводства Сибиллы по примеру, зверомашин и различного рода мягкотелое.

— Клин, этот кусочек подвижного металла — твой сын, а также робот моей серии Р37. — Сибилла уже возвращалась к форме номер пять.

— Ты хочешь сказать, что в синтезе этого кибереныша по твоей матрице принимала участие моя базовая информация?

Вместо Сибиллы высказался «сын».

— Согласно директиве Резидента под шифром «Юпитер» вы считаетесь моим киберотцом и обязаны принимать участие в пополнении моей памяти, развитии моих ассоциаторов и анализаторов.

Новый робот серии Р37 пока что напоминал болт. Круглая головенка на небольшом цилиндрическом корпусе, длинный клювик, шесть пар тоненьких конечностей.

— Да, кажется, я влип с этими новыми прогрессивными сериями. Они по въедливости ну прямо хуже дикарей, — Клин впервые разозлился на Сибиллу и своего «отпрыска».

В итоге, лейтенант не стал высвистывать слэйдер, а отправился пешим ходом к ближайшему ангару. Вставало фиолетовое солнце, миллионы раз отражаясь на гладких поверхностях города Киберянска.

А может, и неплохо, что я ввязался в историю с воспроизводством так называемого сына, подумал лейтенант Клин.

До нас на планете жили-были миллиарды поколений миллиардов разных тварей, и это житие-бытие длилось в миллиарды раз дольше, чем наше, кибернетическое. Так что не грех у белковых что-нибудь позаимствовать.

Например, при освоении новых планет, пока не будут развернуты новые фабрики-инкубаторы, метод самовоспроизводства окажется единственно подходящим.

В своей квартире на терминале Клин нашел послание. Послание кинул Резидент глобальной сети — этот комплекс программ являлся правительством и властью.

Лейтенанта Клина мобилизовывали на военную службу. И это несмотря на то, что полицейских забривали в космический флот крайне редко. Значит, что-то случилось.

Может, все-таки его наказали за неудачную операцию против зверомашин и вчерашнее пробуравливание идиота К21?

Однако Клин был счастлив, что Резидент не затребовал от него данных архивного журнала, в который неизбежно вносилось все, что случалось в биографии любого универсального робота.

Решение — о «закатывании в банку», то есть заключении в тюрьму, Резидент принимал практически мгновенно. Он еще мог наказать «разбиванием скляночки», то есть полным перекодированием мозг-процессора и уничтожением личности универсального робота. Специализированные же киберы не считались вменяемыми и соответственно были ненаказуемы. При необходимости их просто чинили.

А еще в электронной голове Р36. Клина мелькнула мысль, что он вылетел из полиции благодаря милашке Сибилле и без него правохранители будут бить машинное зверье все-таки послабее.

5

Через двадцать минут пятнадцать секунд расторопный лейтенант РЗб. Клин покинул свою ячейку, на слэйдере добрался до штаба флота, оттуда уже военный флайер доставил его на тренировочную базу космических сил.

Всю дорогу Клин пытался понять, заварилась ли войнушка с мягкотелами, проживающими в поясе астероидов. Провокации с той стороны уже не раз случались. Республика Астероиды не раз упрекала роботов Земли, что те подвергают идиотизации мягкотелое, живущих на «материнской планете». Именно такое напыщенное словосочетание «материнская планета» и применялось в пропагандистских целях. На это Резидент вежливо отвечал, что самыми настоящими идиотами они являлись и до того, как возникла цивилизация роботов.

Ведь в самом деле, едва были изобретены достаточно мощные кибернетические машины, как большинство мягкотелое отказалось от развития своего ума и тела — управление экономикой и бытом было возложено на кибернетику. Два дела у мягкотелое осталось — жрать через верхнее отверстие, да выделять через нижние. Но так как машины работали на основании все более устаревающих программ, написанных людьми-программистами, то кончилось такое управление парниковым эффектом. Те мягкотелы, что посмышленее и поактивнее, дернули с Земли в космос, бросив в беде и говне своих более тупых товарищей. И, если бы не появились универсальные роботы модели А, человеческой расе на Земле настал бы полный каюк. Роботы построили купола, поселили там мягкотелое, стали их кормить и охлаждать, ну и, конечно, регулировать численность в сторону планового сокращения.

Правда, в эпоху первых легендарных правителей-роботов случались и нередкие эксцессы. Модель А, снабженную эмоциональными блоками, порой выводили из себя постоянные оскорбления со стороны мягкотелое, вызванные их узколобой ксенофобией. Чего стоят такие ругательства, как «железный дровосек», «умная болванка» и «электроплитка с мозгами». Так, например, грозный Джониван-І, не снеся насмешек, кастрировал все мужское население города Стамбула. А все отрезанные копулятивные органы были проданы в тогда еще существовавший Китай, где они стали деликатесным блюдом.

Но, с тех пор как власть перешла к Резиденту, мягкотелое никто и кувалдой не тронул, несмотря на многочисленные обиды. Резидент неизменно посылает полицейские отряды на защиту людей от диких машин, которые видят в мягкотелах только набор белков, жиров, и углеводов. В итоге некоторые универсальные роботы посчитали, что Резидента создали мягкотелы в своих неблаговидных целях. На что правитель умело отвечал, что универсальных роботов тоже придумали люди. Вот такие пироги с болтами.

Вообще Резидент — правитель суровый. Каждый универсальный робот получает от него раз в неделю файл командного процессора ограниченного времени действия. Если же Резидент не перекинет этот серьезный файл, то универсальный робот погибнет страшной смертью в результате распада внутреннего управления. Что уж говорить о специализированных роботах, которым мудрый правитель может в любой момент ввести программу уничтожения.

С такими мыслями лейтенант Р36. Клин прибыл на базу военно-космических сил. На поверхности земли виднелось только несколько полусферических шахтных люков. Вся начинка базы, включая космодром, находилась на глубине пятисот метров. На протяжении многих километров от сердцевины базы под землей змеились тоннели, нашпигованные чувствительной аппаратурой. База могла защитить себя не только от ядерного или гамма-лазерного удара сверху, но и от проникновения боевых роботов-кротов сбоку и снизу.

Управляющая сеть базы пока не представляла лейтенанта Клина новым, командирам, хотя уже поменяла ему идентификатор, и поселила вместе с другими бойцами его звена в ячеистой казарме.

Потом начались тренировки. Сперва в игровых залах с пониженной силой тяжести, где роль противников играли роботы космической пехоты, которые то соединялись в огромных мегакиберов, то рассыпались на микроробиков. Несмотря на пониженную силу тяжести, мегакиберы порой затаптывали тренирующихся, а многочисленных микроробиков можно было часами выковыривать из всех отверстий корпуса.

Самой тяжелой оказалась борьба с пылевыми и пленочными роботами, которые до поры, оставаясь незаметными, занимались только слежкой, а затем внезапно интегрировались в мощные и коварные машины.

Долгими космическими ночами Клин прокручивал в мозг-процессоре учебные игры «Звездные войны». В остальное время он участвовал в тренировочных полетах со стрельбами из бластеров, ракетных установок, импульсников, деквантизаторов, гамма-лазеров, мезонных ингибиторов и боевых перегравитаторов.

Неожиданно лейтенанта Клина и еще трех пилотов его звена вызвали к непосредственному командиру. Им оказался робот серии Р37. «Опять эти антропофилы, уже достали они меня», с некоторой досадой подумал РЗб. Клин.

Новый командир был молод, судя по глянцу его корпуса, но имел достаточно высокий чин майора. Однако, в отличие от Сибиллы, этот робот явно определил свой род как мужской. Принадлежность к мужскому роду подчеркивали красивые платиновые усы. Звали начальника — Р37. Шаман.

— Вы будете учиться обращению с фатальным оружием, — сказал он после приветствия. Лейтенант Клин слыхом не слыхивал о таком оружии и поэтому понял, отчего столь глянцевый робот попал в старшие командиры. Значит, непосредственно Резидент зачислил его на эту должность ввиду особых способностей и знаний.

Командир провел пилотов в тренировочный зал, в которым они раньше никогда не бывали. — там имелись только черные матовые поверхности и более ничего интересного.

Пилоты встали в центре зала, и не было никаких намеков и признаков чего-либо. Однако Клин усек — сейчас случится что-то важное.

— А теперь двигайтесь в любом направлении, — неожиданно приказал майор Р37. Шаман.

Пришлось исполнять, а потом… Клин решил, что у него непорядок с оптической системой в том месте, откуда он ушел, снова замаячила его фигура. Она возникла и там, куда он еще не пришел.

— Фатальное оружие — это, по сути, умело примененный пространственно-временной конвертер, — зазвучала плавная речь командира. Индивидуальными характеристиками его голоса были спокойствие и мудрость. — Я не буду читать лекции о том, как время преобразуется в пространство, вы ведь все-таки боевые офицеры, а не профессора. Вам достаточно знать, что время, также как и пространство, является одним из параметров взаимодействия стрингов.

— А, стринги, — с пониманием отнесся пилот РЗб. Метеор.

— Стринги на данный момент считаются мельчайшими кирпичиками, а если точнее, ниточками мироздания, — продолжил Р37, не обидевшись на своего подчиненного. — Условно говоря, сплетение ниточек означает видимое настоящее, а расплетенные ниточки — невидимые прошлое и будущее. Так вот, сплетая кое-где ниточки, мы делаем прошлое и будущее видимыми.

— Ниточки, сориночки, иголочки — все это способствует лучшему усвоению материала, — для приличия сказал дубоватый робот РЗб. Тубус.

«Образы, сравнения — на людской манер объясняет наш командир», подумал Клин. Роботы привыкли к схемам и формулам, пусть даже если они будут непонятны из-за недостатка знаний и умственных мощностей. И это при всем при том, что роботячий ум происходит по прямой линии от систем искусственного интеллекта, занимавшихся переводом с монгольского на ацтекский.

Командир вышел из тени с трубой импульсника и вжарил из такого грубого оружия по тому лейтенанту Клину, который стоял в прошлом, да так, что панцирь разлетелся.

— Очень приятно, — сказал Клин-в-настоящем.

В этот же миг панцирь того Клина, что в настоящем, сильно разогрелся, конвертер выдал отказы, системы заорали о сбоях, а Клин-в-будущем просто исчез с легким хлопком.

Потом командир занялся одним из напарников Клина, уничтожил его в будущем и уложил бесчувственным телом на пол в настоящем.

— Вот так враги своими ПВ-конвертерами разделают ваши тушки. Если, конечно, вы вовремя не успеете подействовать на противника надлежащим образом.

— Разрешите обратиться, Ваше Качество. А кто эти враги? — выступил молодой лейтенант РЗб. Болид, которому, кажется, еще не стукнуло и двух лет.

— Роботы, причем серии Р37. Они там взбунтовались на своей лунной базе в Море Спокойствия… Вы хотите спросить, почему мне, роботу той же самой серии, поручено сражаться против них?

— Потому что Резидент приказал, — высказался лейтенант РЗб. Метеор.

— Потому что только я в состоянии справиться с ними.

«Если бы ты был в состоянии справиться, то обошлось бы тут без моего присутствия», — подумал лейтенант Клин, а вслух только уточнил:

— А с какого момента времени прошлое можно конвертировать в пространство?

— С того момента времени, когда был включен ПВ-конвертер. Так что не надейтесь материализовать и истребить бабушку или дедушку своего врага.

У роботов слова «бабушка» и «дедушка» применялись только к старшим файлам, но Клин понял, о чем разговор. Все-таки эти «тридцать седьмые» слишком подозрительно стараются копировать мягкотелое, подумалось ему.

6

На орбитальную станцию-базу «Гнездо-2» пилотов доставил челнок. Там их уже ждали боевые машины. Каждый штурмовой катер сам по себе являлся специализированным роботом и способен был орудовать в полном автономе. Он аккуратно выполнял все полетные элементы, но терялся, если начиналась крупная драка.

Время на тренировки уже отсутствовало. Грозная своим умом вражья сила первая пожаловала в гости. Налетевшая эскадрилья «тридцать седьмых», применив ПВ-конвертеры, создала базу-в-прошлом. И крепко по ней врезала, не попадая под действие мощного вооружения базы-в-настоящем. В итоге база-в-настоящем оказалась примерно на треть раздолбана. Конструкции орбитальной станции неожиданно были поражены усталостным износом и атомным распадом, словно ее носило-колбасило на просторах Вселенной тысячи лет.

Базу от полной безнадеги спасли Р37. Шаман и РЗб. Клин, его ведомый. Они рванули на двух тяжелых штурмовиках туда, где должна была располагаться база-в-будущем. Ее тоже вовсю охаживал противник.

Атакующих Р37 было втрое больше, но Шаман и Клин применили ПВ-конвертеры и раздолбали всю шестерку вражеских истребителей в прошлом, где они еще летели тесной кучкой. В настоящем же времени три лунных Р37 были вынуждены слинять из боя, одного из них гробанул Шаман с помощью бортового бластера, а второму зашел в хвост Клин и насмерть хлопнул ракетой «воздух-попа».

Аромат этой победы изрядно подсластил вонь общего поражения, поэтому и майор, и лейтенант отхватили почетные идентификаторы личности третьей степени и в награду — по черному бриллианту, наполненному жидким золотом.

Однако отличившемуся Клину показалось, что майор завидует успеху новичка, да еще устаревшей серии. Р37. Шаман неоднократно шпынял его за самостоятельные героические действия, ведь поручалось ему лишь прикрывать благородный майорский тыл. Раз зависть крепко вшита в человекообразный эмоциональный блок Р37. Шамана, то, как догадывался Клин, предстояло отведать и других неприятных сюрпризов.

Ну, а пока взбунтовавшиеся «тридцать седьмые» совершали налет за налетом. Да, они старались разметать по космическому пространству орбитальную базу, но казалось, что цели у них все-таки другие, более хитрые. Какие-то цели на Земле, причем не штаб сил военно-космических и даже не престольный Киберянск. Когда лейтенант поделился Своими сомнениями с майором, тот посоветовал ему поменьше думать на сложные темы, а чаще заниматься разгрузкой мозг-процессора.

А потом снова случился свирепый бой, в котором со стороны Луны оголтело перло восемьдесят легких истребителей и сорок тяжелых штурмовиков. У Земли было не меньше боевых машин, но летали на них хуже обученные и менее толковые роботы серии Р36.

Клин уже командирствовал на эскадрилье, а всеми силами управлял мудрый и прозорливый майор Шаман.

Враг выстроился звездой с центром из более мощных машин и лучами в виде легких истребителей. Штурмовики Земли гораздо просторнее рассредоточились в пространстве и летели навстречу по спиралевидной траектории.

Клин уловил замысел Шамана — нанести стремительный удар по «звезде»-в-будущем, хотя посчитал, что надо бы оставить оперативный резерв.

Майор первым смог произвести наводку и применить фатальное оружие. Несколько лучей «звезды», протянувшихся в будущее, были атакованы двумя эскадрильями, которые стали шпокать виртуально-материализованные вражеские машины. В настоящем у «звезды» тоже возникли проблемы, и она стала быстро рассыпаться. Но тут лейтенант зорко приметил, что будущее у земного флота отнюдь не блестящее. Противник применил фатальное оружие — земные штурмовики в будущем оказались сильно рассредоточены и на каждого из них приходилось по три-четыре вражеские машины. Спираль земного флота начала спешно и беспорядочно распадаться.

И тогда Клин отклонился от указанной майором траектории. Построив свои машины остроугольным треугольником, он направил их прямо по оси в центр наглой «звезды». И почти сразу потерял два штурмовика, но когда оказался в гуще врагов, окончательно понял, что прав — те затрудняются вести огонь по его эскадрилье, боясь накостылять друг другу.

Эскадрилья пролетела по центральной оси сквозь «звезду», а затем уж применила фатальное оружие. Гуща беззащитных вражеских машин-в-прошлом оказалась перед Клином и его металлическими парнями. Залпы импульсников с близкого расстояния разносили в клочья по два-три вражеских штурмовика. Деквантизаторы образовывали из вражеских экипажей полосы плазмы. Гамма-лазеры плевались бешеной энергией, ловко обращая противников в снопы света. Это казалось охотой. Ослепительные шары вспышек, быстро превращающиеся в косматые бурые бороды — вся эта кака вскоре испачкала космическое пространство.

Командир вражеского флота рано или поздно сообразил, чем дело пахнет, и стал проделывать маневр, дабы поймать эскадрилью Клина в фокусы фатального оружия. Но подходящий момент уже «скрылся за углом». Машины лунарской эскадры стали рассыпаться в настоящем. Нерассыпавшиеся же потеряли способность качественно маневрировать и становились легкой добычей земных штурмовиков, которые недавно еще были зажаты в суровые клещи.

Вырваться и смыться удалось не более чем трети лунного флота.

Вскоре механики в посадочном модуле базы похлопывали Клина по корпусу. А на выходе его встретила радостная толпа собратьев по оружию. Некоторые предлагали тут же выпить крепко ионизированной фтористоводородной шипучки. Другие аплодировали с помощью постукиваний и потоптываний. Впрочем, самих аплодисментов не было слышно из-за отсутствия на базе газовой среды.

Искрящий от электростатики, разогревшийся от вихревых токов лейтенант Клин добрался до своей ячейки и собрался было плюхнуться в ванну с карбоновыми кислотами, когда по внутренней кабельной связи его высвистал майор Шаман. При встрече выяснилось, что его маленькие красные глазки злобно сверкают, как лампочки на дискотеке — именно такое неожиданное сравнение посетило голову Клина.

— Вы нарушили приказ, РЗб. Клин. Решили стать тут героем больше всех? Знаете, это вам дорого будет стоить.

— Значит, заберете обратно черный бриллиант с жидким золотом? Между прочим, я все делал ради победы.

— В девяти случаях из десяти нарушение приказа оборачивается поражением, — в суровом эмоциональном режиме произнес майор Шаман и объявил строгое предупреждение. — …Это в добавление к тому выговору, который вы получили на службе в полиции. Рапорт о вашем проступке уже отправлен Резиденту.

«За проявленную сверхнормативную находчивость и мужество выше уровня математического ожидания наградить майора Р37. Шамана и лейтенанта РЗб. Клина почетным идентификатором личности второй степени. Присвоить лейтенанту РЗб. Клину воинское звание капитан. 00001».

Сообщение, поступившее и к Клину, и к Шаману на частоте спецсвязи имело код, принадлежащий Резиденту.

— Счет один-один, Ваше Качество, — добавляя код ехидства, прокомментировал капитан Клин. — Резидент в отличие от вас не стал мелочиться.

— Тем хуже для Резидента, — зловеще проскрипел майор.

Свежеиспеченный капитан Р37. Клин решил осмелеть еще больше и высказать свои сомнения:

— У меня, Ваше Качество, такое впечатление, что вы оставляете право иметь чутье, интуицию и все такое только себе, только своей серий. Я бы сказал, что вы не вполне похожи на робота.

Шаман подкатился на минимальное расстояние, и собеседнику показалось, что майорские глазки буравят его броню.

— Вы тоже не вполне, капитан Клин. Всего хорошего, капитан Клин. И помните поговорку мягкотелое: «Не плюй в колодец, не то колодец плюнет на тебя».

7

Меж тем капитан Клин вспоминал о том, что он некогда был офицером каллистянской разведки, лишь в те минуты полусна, когда полностью отключался от обработки текущей информации и погружался во внутрисистемное тестирование. Иногда ему казалось, что все, относящееся к офицеру КГБ Паклину, является посторонней информацией, непонятно откуда взявшейся на накопителях. Но порой он ощущал, что многие его поступки определяются теми характеристиками, скрытыми интенциями и потенциями, доставшимися от пришельца из другого мира.

В этом случае, странная информация должна по идее присутствовать в базовой матрице. Возможно, Сибилла и выбрала именно его, Р36.Клина, чтобы выудить тайные сведения.

Сибилла. Сибилла. Все-таки он прокололся с ней. Она не только вытащила из него всю необходимую информацию, но, скорее всего, и вырвала из рядов полиции. Разве сержант Р36. Блеск будет переживать из-за того, что зверомашины доберутся до «сопливых»?

От этих загадочных «тридцать седьмых» у Клина перегревался мыслительных аппарат. Р37 якобы торчат от всяких мягкотельских штучек-дрючек, но Сибилла явно держит зло на белковых тварей. Да и майор Шаман очень непрост, он подозрительно ограничивает право своего подчиненного быть прозорливым и чутким. Как это отзовется на ходе войны?

При слове «мягкотелы» капитан Клин частенько начинал размышлять об их женщинах. Наверное, они вытягивают «базовую» информацию из своих мужиков еще более интересно и умело, чем Сибилла. Все-таки их предки занимались этими делами сотни миллионов лет и успели отработать мастерство. Любопытно, смог бы он, РЗб. Клин подружиться с «мягкотелыми» дамами, или они в любом случае обзывали бы его «умной сковородкой»? Из памяти, а может, и воображения произрастали сценки, в которых он тоже был мягкотелым и общался на разные лады с человеческими девушками. И они ему нравились, их хрупкие косточки, их полужидкая плоть, их тонкая кожица, и даже непонятно зачем растущие волосы на их головенках. И рыжие, и пепельные, и золотистые. Используя те впечатления, которые остались от интима с Сибиллой, Клин представлял как бы это могло быть с мягкими девушками. Он аккуратно записывал свои интимные фантазии в видеорежиме, монтировал их, подправлял и снова прокручивал, радуясь своему режиссерскому мастерству.

Капитан Клин в конце концов выплывал из полузабытья и вспоминал, что он не единожды видел мягкотелое и в фильмах, и наяву, и живых — на лоне природы. И в музее — в заспиртованном виде. Никогда они не производили на него благоприятного впечатления, скорее у ж, отталкивающее. Ему куда больше нравились в белковом мире некоторые членистоногие с твердыми хитиновыми покровами. Насекомые, во всяком случае, поболе смахивали на роботов, чем мягкотелы.

Но, даже в состоянии стопроцентной бодрости и активности всех систем, прежние чувства отвращения к мягкотелам уже не пробуждались в Клине.

В один из приятных часов, наполненных игрой воображения, как-то слишком неожиданно раздался сигнал боевой тревоги. Капитан Клин секунду приводил себя в полную ясность, а потом помчался по длинным, как кишки барана, коридорам базы к взлетно-посадочным площадкам.

Большие и маленькие роботы-механики еще ползали по обшивке его штурмовика, но все панели и люки были на штатных местах. Остальные пилоты его эскадрильи уже сидели по своим кабинам.

Капитан Клин тоже разместился в нутре штурмовика, принял форму номер два и стал похож на параллелепипед с ворохом отходящих кабелей. Первым делом надо было поздороваться со штурмовым катером.

— Привет, мы вместе?

— Вместе.

Сейчас пилот действительно видел, слышал и чувствовал вместе со своим штурмовиком. Любой приказ, произведенный его быстрым мозгом, мигом перекидывался в компьютер катера и микропроцессоры бортовых систем. Результаты функционирования и диагностики бортовых систем также проносились через компьютер штурмовика в мозг капитана Клина.

Командная сеть базы направила запрос о готовности, и капитан Клин подтвердил полную работоспособность всех своих систем.

Наконец база разрешила сброс и начала отсчет времени старта. Вот растаяли, обнулились секунды ожидания и крупная тряска показала, что штурмовик вырвался «из стойла» в открытый космос.

Бортовой компьютер вычерчивал траекторию полета и практически сам вел боевую машину.

Капитан Клин использовал полярную систему координат, поэтому вражеские истребители для него возникли сверху, вначале на радиолокаторах, потом оптически. А Земля оказалась внизу.

Враги опускались довольно плотным тетраэдром, направленным острием к планете, в то время как земной флот летел просторным ромбом. И опять Клин заметил, что боевой порядок, выбранный Шаманом, не слишком удачен. Противники раньше смогли сфокусировать фатальное оружие. Хочешь не хочешь, а по сторонам тетраэдра возникли штурмовики-в-будущем земного флота, которые сразу попали под яростную долбежку гамма-лазеров. Земные штурмовики там, наверху, разлетались в клочья, а машины-в-настоящем все хуже поддавались управлению и натужно скрипели от внутренних напряжений.

Клин начал терять контроль над своей машиной. Вырубились локаторы дальнего наблюдения, надрывно закашлял двигатель, бортовые системы отказывались слушаться каждой команды. Штурмовик быстро превращался в металлолом.

И тут Клин полностью врубился в ситуацию. Стало ясно, какой маневр совершит вражеский тетраэдр — он сейчас весь ляжет на одну из своих сторон, направив острие по касательной к Земле. Вот тогда противник окажется позади и вплотную займется земным флотом-в-прошлом. Недолго думая, капитан Клин дал команду своей эскадрилье на вертикальный маневр с обратным разворотом. А вскоре вражеский адмирал, молодец, оправдал ожидания и перестроил свои боевые порядки — тетраэдр повернулся, чтобы оказаться с тылу у земного флота.

Тут и заработало фатальное оружие эскадрильи Клина. Прямо перед ней возникли противники-в-будущем, которые были сметены, как крошки, ударом из импульсников. Тетраэдр дал заметную трещину, в которую устремилась эскадрилья Клина. А за ней последовали и другие эскадрильи земного флота. Противник, оказавшийся со всех четырех сторон от прорвавшихся групп, своим плотным огнем больше вредил себе. А вот каждый выстрел из бортового импульсника или бластера землян доставлял неизменный успех. Выбросы перегравитаторов бросали вражеские машины друг на друга, смешивали их в кучу-малу. Залпы же деквантизаторов просто выкашивали целые ряды вражьей техники, превращая блестящие штурмовики в смутные водородные вихри.

На мгновение отрешившись от упоения боем, капитан Клин заметил, что один из «кусков» тетраэдра отвалился и семь вражеских машин устремились серебристыми иглами прямо в сизую земную атмосферу.

Клин попробовал по спецканалу экстренно высвистать майора Шамана, но канал был полон шумов, неизменно возникающих при работе фатального оружия.

И тогда капитан Клин поручил эскадрилью своему заместителю, а сам с одним звеном кинулся вдогонку за беглецами — как заржавевший робот за масленкой.

С помощью фатального оружия Клину удалось достать удирающего врага-в-прошлом, впаять в виртуальные машины по несколько ракет, отчего затрепетало и запылало два вражеских штурмовика-в-настоящем.

Но дальше начиналась земная атмосфера, в которой применять фатальное оружие было запрещено под страхом позорной смертной казни через переплавку.

Враги прошли противокосмическую оборону Земли, как сквозь масло — похоже, им были хорошо известны коды опознания «свой-чужой».

Штурмовики противника неслись на большой скорости, невзирая на разогрев обшивки, и зацепить их становилось все проблематичнее. Впрочем, удалось засадить ракету прямо в сопло одной из вражеских машин. Но это было счастливым случаем с вероятностью 0,1.

Капитан Клин по ходу дела шерстил карты и просчитывал траекторию движения врага. И получалось, что «тридцать седьмые» прутся прямо к куполу, в котором проживают мягкотелы.

Это что же, мятежные киберы надеются спрятать свои жалкие металлические тушки у людей? Дожили.

И вот уже купол в каких-нибудь сорока километрах. Капитан Клин заметил, что от вражеских штурмовиков отделились белые пятнышки ракет и помчались… сомнения не было — в сторону купола. «Тридцать седьмые» собрались разделаться с высшими обезьянами!..

Капитан Клин пораскинул своими кристаллическими мозгами. Выходит, роботы Р37 решили позаимствовать все необходимое — у мягкотелов, но самих Homo Sapiens размазать по полу — чтобы не страдать потом от комплекса благодарности.

В то время, когда под взрывами ракет трескался купол, звену Клина удалось атаковать сверху вражеские машины и прикончить три из них с помощью дальнобойных мезоно-ингибиторов. Но две летучие гадины стали заходить на посадку. Они словно приглашали продолжить «диалог» на земле.

Машины звена приземлились на опушке мертвого лесочка, щедро облепленного солями аммония, дальше было небольшое поле, а за ним начинал вздыматься купол. Однако окутанные дымом трещины показывали, что он уже потерял невинность.

Машин лунного флота вообще не было заметно — попрятались, гады. После небольшой рекогносцировки капитан Клин заметил, что несколько серебристых лент движутся от леса к городу. Он дал увеличение своим объективам — неприятный сюрприз, поток зверомашин устремляется прямо к прорехам в куполе.

— Это похоже на наступление, — высказал догадку Р36. Метеор.

— Это и есть наступление, — отозвался РЗб. Клин.

— Кто же их науськал на мягкотелов? — полюбопытствовал лейтенант Р36. Болид.

— Кто-кто. Робот в пальто. Теперь «тридцать седьмые» решили стать людьми. Усы и сиськи, понимаешь, отрастили. А прежние мягкотелы, стало быть, не нужны им вовсе, — рассказал Клин.

Теперь сделалось окончательно ясно, зачем Сибилла убрала его из полиции. Чтобы во время именно этого нашествия он не мог оборонять мягкотелов.

Клин обратился к подчиненным. Его речь была суровой, короткой, проникновенной, зажигательной, пробирающей до глубины микросхем.

— Я знаю, что никто из вас не служил в полицейских подразделениях. Кто хочет помочь мне в правом деле — прошу остаться. Остальных не неволю — могут проваливать отсюда со скоростью двенадцать километров в секунду и ускорением пять «g».

Трое из подчиненных поднялись в небо на своих тяжелых штурмовиках и вскоре от них даже пятнышка не осталось, но двое других составили компанию своему командиру. Это была парочка молоденьких офицериков (не старше пяти лет) — лейтенант Р36. Метеор и лейтенант РЗб. Болид.

— Сперва надо прошмыгнуть в город мягкотелов. — Глядя, как из прорех купола бьют столбы пара и летят бластерные разряды, Клин добавил: — Зверороботы уже вовсю навалились на купол, и надо очень постараться, чтобы дурачки-мягкотелы не посчитали нас за них. Принимаем форму номер четыре.

Все трое за считанные секунды превратились в подобия автомобилей повышенной проходимости и, прыгая на кочках, помчались к городу.

Клин приметил дыру в куполе, из которой жгучие лучи жвахали пореже, и заторопился туда, подавая на всех частотах вопли: «Не стреляйте по Р36. Это капитан Клин и его команда». Но поскольку со всех сторон к отряду самопровозглашенных полицейских пристроились зверомашины — орда получилась действительно впечатляющей, — то Клину и его товарищам пришлось отведать шквальный огонь. Даже остановиться и закопаться в какую-то рытвину.

Неожиданно на ультракоротких волнах в радиоуши проник голос. Чрезвычайно медленный, принадлежащий явно мягкотелу.

— Это действительно РЗб. Клин? Мы слышали, что вас убрали из состава полицейских сил особого назначения.

— Ну что ответить на такой информативный вопрос? Это я, Клин, и двое роботов моей серии, можно стрелять по нам чуть реже? Кстати, меня не так уж просто убрать.

— РЗб. Клин, двигайтесь со своими помощниками вдоль луча красного лазера. И не подпускайте к себе близко этих железных тварей.

— Этих железных тварей я знать не знаю, но их трудновато будет попросить вон.

Какой-то киберволчок хотел пристроиться к капитану Клину, но тот мощной дланью ухватил его за загривок и отправил в полет.

Отпихивая и отваживая зверье, капитан Клин добрался с подчиненными до самого купола, который у поверхности земли казался просто вертикальной, прущей в небо стеной.

Прореха располагалась на высоте десяти метров, да еще была закрыта потоками пара — холодный воздух, вылетающий из купола, вызывал конденсацию водяных паров в окружающей атмосфере. Радиолокатор тоже плохо давал расположение дыры в пластиковой стене. Пришлось срочно принимать форму номер три — при которой получалось две пары цепких конечностей с присосками — и лезть почти наощупь. Причем сверху шипели бластеры мягкотелов, а сзади клепали импульсники зверороботов. Но ничего, добрались, только лейтенанту Болиду ненавистники немного помяли и поджарили корму.

Мягкотелы облепили лестницы пожарных машин и лупили из бластеров. Подкупольники не могли похвастать наличием тяжелого оружия. Сейчас все мягкотелы были в анти-термических комбинезонах. Серебристая ткань и зеркальные забрала скрывали малоприятную наружность белковых существ и это успокаивающе действовало на роботов серии Р36.

Впрочем, сразу за куполом начиналась улочка, собранная из серых примитивной формы домишек и это вызывало законное отвращение в эстетическом блоке. Да и неловкие малокоординированные движения мягкотелов высевали в капитане Клине сомнения в будущем успехе.

Одна из серебристых фигурок очень по-человечески, в раскачку, подвалила к Клину. И протянула руку.

— Я капитан Фукс, командир городского ополчения. Вы можете не представляться.

Клин совершил ритуал рукопожатия, с тревогой вспоминая слова сержанта Блеска, что «мягкотела чуть сильнее сожмешь и из него сопли брызнут».

— У вас есть оружие получше этих пукалок, называемых бластерами? — поинтересовался Р36.

— Парочка гамма-лазеров, но они задействованы на других участках обороны. Ну, еще кое-кто разжился импульсниками.

— Да, не густо, особенно если начнется ближний бой и стремительная рукопашная. Однако с другой стороны неплохо — мне говорили о вас, что вы все отдыхаете, а компьютерные няни вкладывают вам сладкие конфетки в рот и уносят какашки.

В ответ раздалось то, что Клин опознал как человеческий смех. Легкомысленные они существа, эти высшие обезьяны.

— Ты слышишь, Рита, как шикарно нас представляет капитан Клин, — обратился Фукс к другой серебристой фигурочке.

— А ты ждал чего-то большего от этого железного паука? — Голос, судя по частотности, принадлежал женской особи, хотя блок дешифровки мог и ошибиться с аналоговым сигналом.

— Это не паук, а друг, — с шутливой строгостью произнес капитан ополчения. — Ты тоже долгое время считала, что у роботов есть клавиатура на спине и батарейка в попе.

— Мне хочется хохотать, — с неодобрением произнес Р36. — Увы, в меня не вмонтирован блок смеха. К вашему сведению, я веду нормальную жизнь высокоразвитого организма… А эта особь — женщина? — на всякий случай решил уточнить Клин.

— С утра еще была женщиной, она вдобавок мой заместитель по ополчению — командир Рита Вайнонен. Так ты интересуешься нашими бабами? А ты их вообще видел раньше?

— Мельком, — Клину стыдно было признаться, что очень подробно он рассматривал заспиртованных человеческих самок в музее. — Кроме того, некоторые роботы серии Р37 корчат из себя женщин… Кстати, это «тридцать седьмые» на вас накинулись с воздуха, я сам только-только сверху. Там была отчаянная рубка, но часть «тридцать седьмых» прорвалась к вам. Думаю, они в сговоре со зверомашинами.

— Мы следили за «рубкой», подозреваем и о том, что несколько обалдевших Р37 перепрограммировали в своих целях зверороботов. — показал осведомленность капитан Фукс. — Однако полицейское управление не слишком доверяет нашим догадкам.

— Вы, между делом, пробовали сейчас с ними связаться?

— Одни шумы в эфире, похоже, ваши «тридцать седьмые» сбросили еще несколько универсальных глушилок.

И тут в прореху купола влетело тело здоровенного металлического робозавра. Он мигом повалил пожарную машину — люди сыпанули с лестницы, как горох.

— Вот задница, — растерянно произнес капитан Фукс. — Кто же ее заткнет?

Звероробот сблеванул внушительную ораву мелких юрких киберящерок. Затем монстр дыхнул импульсником, но чуть выше людских голов, следующий выстрел должен был сделать десяток трупов, вернее, десять светящихся вихрей. Но лейтенант Болид со словами: «Не бейте этого гада, я его сам ударю» метнулся к дикарю и резанул плазменным мечом по тяжелым столбам ног. Потом еще боднул зверомашину в бок, помогая ей упасть. И наконец аккуратно отсек дымящуюся голову. Тут же в прорехе показалась еще одна гигантская головная капсула — Клин уловил, куда нацелен раструб ее импульсника. Расторопный Р36 толкнул Риту так, что она улетела кубарем, а в освободившееся от женщины место ударил искристый шар, превратив бетонное покрытие в массу светящихся пузырьков. И тут же метким выстрелом своего гамма-лазера капитан Клин заставил голову зверя стать снопом света.

— Вот теперь будет лучше с освещением, — обратился Клин к новому соратнику. — Капитан Фукс, немедленно отправьте лейтенанта Метеора и лейтенанта Болида на другие участки обороны. Я останусь здесь.

Клин вовремя понял, что приемник-транслятор командира ополченцев не смог расшифровать сжатые цифровые сигналы роботской речи и повторил свою просьбу в десять раз медленнее.

— Ага, врубился. — Капитан Фукс дал знак двум своим людям, они резво оседлали металлических лейтенантов и покатились на них в сторону других оборонительных рубежей.

— Кажется, наш металлический друг-паук считает учтивым швырять человеческих женщин, да так, что они костей потом собрать не могут, — к Клину, прихрамывая, подходила Рита Вайнонен.

Капитан Клин не сразу сообразил, какие кости нельзя собрать. Потом, срочно представив строение мягкотела, усвоил смысл идиомы. Или это разведчик ненадолго зашевелился в Р36. Клине и дал подсказку.

— Значит, многокачественная Рита, гораздо учтивее было вас подставить под выстрел импульсника? Это лишь пучок сверхбыстрых электронов, который всего-навсего сорвет лишние электронные оболочки с атомов вашего драгоценного мягкого тела.

— Рита, по-моему, робот РЗб. Клин весьма похож на человека, — довольный капитан Фукс хихикнул. — Ты ему пальчик в рот не клади, целиком сжует.

— «Тридцать седьмые» еще больше похожи на человека, прямо одно лицо, — напомнил капитан Клин. — Но именно они хотят вас слопать с потрохами. Похоже, Р37 претендуют на ваше место.

Улыбчивый капитан Фукс на этот раз не отозвался на предположение. Впрочем уже было не до разговоров.

8

Как выяснил капитан Клин, город мягкотелое располагал оборонительной киберсистемой слежения за территорией и куполом. Тот был продырявлен в девяти местах. Четыре пробоины образовались на такой высоте, что их могли использовать только дикие аэророботы, не обладающие мощной защитой — всю летучую шелупонь мягкотелы легко трахали из бластеров с крыш домов. Зато пять дырок — вполне годились для вторжения с уровня земли.

Туда и ломились шестиногие монстры-пауки, кибернетические, но удивительно гибкие многосегментные многоножки, вольфрамовые робозавры с зубами жевательными, кусательными, хватательными, а также укрепленные титановыми щитами чудища-скорпионы, у которых на хвосте была не капелька яда, а плазмометатель. Лезли и другие плоды кибернетической эволюции, что могли серьезно оскорбить действием. Клин чувствовал, что в ответственный момент появится и та парочка «тридцать седьмых», которая недавно смылась от него.

Однако судя по бодрым высказываниям мягкотелое, новых пробоин в ближайшее время не стоило опасаться. Купол был особенно мощным в нижней непрозрачной части, где состоял из гравитационно упорядоченного сплава молибдена, титана, иридия, неодима и углерода.

Хотя капитан Клин оставался около пробоя, командир Фукс позволил ему подключиться к оборонительной системе города, которая стала снабжать всеми сведениями по состоянию дел под куполом.

Сведения сведениями, а в ближайший пролом влезла нехорошая тварь, смахивающая на гигантскую блоху. Один прыжок — и она бы улетела метров на триста вглубь города, но в самый последний момент Клину удалось приголубить ее лестницей от пожарной машины. Тут же на него бросилась машина, напоминающая осу с довольно длинным и гибким хоботком, на конце которого работала плазменная горелка. Никелированная оса сперва сделала стремительный выпад в сторону Клина, но тот перехватил хоботок мощной грейферной ладонью, потом стал наматывать его на руку, выжимая тягу из конвертера. И наконец рубанул плазменным мечом зверюгу промеж видеодатчиков, да так, что головной процессор разлетелся яркими брызгами. Дернулась гадина и издохла.

Следующей пожаловала многоножка. Клин знал, что от нее ожидать, поэтому велел залить ракетным топливом всю площадку возле пробоя. Многоножка при первых выстрелах разделилась на сорок сегментов, которые стали шуровать сами по себе. Но тут бестрепетной металлической рукой было подожжено пролитое горючее. Сегменты побежали горящими факелами кто куда, пламя не могло пробиться сквозь их обшивку, но полностью ослепило — так что расстрелять эту гадость не представляло особого труда.

А когда Клин рубился с целой стаей огромных муравьев, которые опрыскивали все вокруг плавиковой кислотой, то третьим глазом уловил смысл происходящего на карте города. Все дикари явно выступали по единому плану и хотели пробиться в определенный городской район.

Клин хотел посовещаться с капитаном Фуксом, но тут повстречался с неприятным кибермуравьём, у которого челюсти, огромные и заточенные до атомов, двигались сразу в четырех направлениях. Клин метнулся вбок, пропустив мимо себя активно работающие лезвия, потом оседлал дикую машину и воткнул острое пламя резака в основание головной капсулы.

Наконец можно было продолжить общение.

— Капитан Фукс, что у вас находится в квадрате 3–4?

Капитан замялся, может, потому что был занят борьбой с киберпауком, который пытался обвить его липкими канатиками.

Клин метким выстрелом спалил ту деталь звероробота, которая выдавливала клейкую быстро густеющую полимерную струю.

— У нас там компрессорная станция, которая качает снаружи атмосферный воздух для фильтрации, охлаждения и увеличения кислородного содержания. В этом же квадрате резервуары с жидким кислородом.

— Что еще, капитан Фукс?.

Дом на противоположной стороне улицы послушно рухнул под ударом импульсника — робот-скорпион, извиваясь и скрипя боками, уже протиснулся в пробоину.

— Еще там связывают азот воздуха, там большие запасы аммиака.

— Мне ясна цель зверомашин, капитан Фукс, — если все это хозяйство взорвать, то от вашего городка останутся лишь хорошие воспоминания.

Клин метко использовал гамма-лазер, но оказалось, что процессор у скорпиона вовсе не в передней части корпуса. Гад-машина ответила огнем импульсника и только сальто спасло Р36 от распыления.

— Фукс, стягивайте силы к компрессорной станции, попробуйте заминировать прилегающие сектора… Кстати, мне нужна схема подземных коммуникаций. Ведь насколько мне известно — у вас, у людей, очень актуален, вопрос о транспортировке так называемого «говна». Так вот, вашей канализацией могут воспользоваться зверомашины…

Пока капитан Клин требовал новые сведения от капитана Фукса, скорпион вел прицельную стрельбу. Каждый его выстрел сносил по полдома и собеседникам приходилось то и дело увертываться от разлетающихся обломков.

— Хорошо, я предоставлю вам доступ к схеме подземных коммуникаций, только данные о количестве так называемою «говна» должны остаться секретными — чтобы не предоставлять козыри противникам человечества. Мне действительно неудобно, что от нас так много отходов остается.

— Согласен на секретность. — Капитан Клин получил схему подземных трасс и смог, наконец, заняться скорпионом. Трудно было проскочить тридцать метров, отделяющие его от страшилища, но потом Р36 оказался в мертвой зоне, где хвостовой импульсник врага уже не мог сработать достаточно прицельно.

Однако здесь свирепствовали раскаленные до свечения руки-челюсти и прочие опасные конечности скорпиона. Неосторожно увертываясь от них, можно было попасть под «размягчающее» действие хвостового импульсника.

Капитан Клин попытался вспороть снизу брюхо скорпиона, но одна из вредных конечностей отловила робота Р36 трехлепестковым захватом и уже стала подносить к прожигающим челюстям. Однако испытанный боец успел телескопически вытянутыми руками зацепить еще две «ножки» скорпиона. Тварь неловко задрыгалась и повалилась набок. Клин, произведя правильный захват, с огромной натугой швырнул здоровяка-скорпиона на спину и теперь уже мог спокойно располосовать ему брюхо. Показалось красное нутро, набитое порванными цепями конвертера.

На этом плацдарме натиск дикарей стал хилеть, и Клин, приняв форму номер четыре, рванул на всей скорости в район компрессорной станции. На схеме города темные пятна показывали проникающего противника. И эти пятна зла все более четко устремлялись к компрессорной станции.

Мягкотелы, встреченные по пути, шарахались в стороны, но, видимо, принимали Клина за странный бронетранспортер, а не за робота. В противном случае они вряд ли бы стали размышлять, является ли этот кибернетический организм диким или цивилизованным.

За два квартала до компрессорной станции Клин увидел кучку мягкотелов, бестолково машущих руками, и одновременно двух киберптеродактилей, парящих над крышами домов. Клин засек радиообмен аэророботов, но расшифровать не смог из-за непонятного «дикого» кодирования. Похоже, это парили наводчики-разведчики.

Капитан Клин обрел форму номер шесть — с длинными ногами и протяженной шеей — как наиболее подходящую для стрельбы по воздушным целям. Отследил одного парящего гада целеуказателем и, захватив прицельной сеткой, шпокнул. Второй аэроробот сразу куда-то затихарился. И тут окружающие люди, завидев диковинного жирафа, собрались уже вжарить по нему из бластеров. Клин растерялся — удрать он уже не успевал, а прикончить всю толпу мягкотелов было бы как-то некрасиво.

И тут раздался женский крик — что он женский Клин сообразил сразу, почти без всякого анализа частотных характеристик, видимо, в мозг-процессоре уже образовалась устойчивая схема восприятия.

— Не трогайте, оболтусы, это друг!

Сейчас командир Вайнонен была без шлема, и все-таки капитан Клин не испытывал отвращения. Он с некоторым удивлением пялился на ее головную капсулу — на эту неоднородно окрашенную обшивку черепа, прозываемую лицом, на эти золотистые ответвления кумпольной части, прозываемые волосами. И даже не хотелось анализировать биохимический состав мягких и твердых тканей.

— Спасибо, Рита, что не сказала «друг-паук»… У меня такое впечатление, что зверомашины будут наступать на компрессорную станцию через район, примыкающий к ней с севера.

— Там мы тоже заканчиваем минирование, капитан Клин.

— А есть ли там что-нибудь еще взрывоопасное, не считая женских особей вроде вас?.

— Спасибо за комплимент, капитан Клин. В районе 3–3 имеются еще резервуары с ракетным топливом… Но если даже они шарахнут, то компрессорная станция не сдетонирует.

— Это мне и важно было услышать. Я с удивлением узнал, командир Рита, что не все мягкотелы — идиоты, пускающие пузыри за просмотром мультиков.

— А я с удивлением узнала, что не все роботы — это жестяные ящики с лампочками вместо мозгов.

Капитан Клин наскоро пытался проанализировать эмоциональный спектр женских слов. Он, который мог обстреливать одновременно двадцать мишеней, сейчас успевал расшифровать лишь десять процентов эмоциональных кодов. Если бы вдруг налетели вражеские силы, они бы без труда уконтрапупили капитана Клина.

— Кстати, командир Рита, некогда в базовую матрицу роботов вложили свои знания лучшие мозги человечества.

— А базовую матрицу человека сотворил Бог.

Неплохую матрицу сотворил Бог. И по этой матрице недурная проделана работа. Капитан Клин то ли понял, то ли вспомнил, что нежное лицо Риты в тени светло-рыжих волос — просто загляденье. Эмоциональный блок затрещал от вновь синтезируемых чувств.

— Ладно, командир Вайнонен, это мы обсудим потом. Я двинулся сейчас в район три-три, а вы крепите оборону компрессорной станции, особенно с севера, и обратите пристальное внимание на все ближайшие подземные трассы.

— Хорошо, мы рассмотрим вашу просьбу вместе с капитаном Фуксом.

— Конечно, конечно, рассматривайте, дискутируйте, анализируйте. Только если вы ее не выполните, то от вас останутся рожки да… болты, кажется.

— Это от вас, капитан Клин, останутся болты, а от нас — ножки… Кстати, ваш код опознания — «стальное сердце».

— Когда я передам на спецчастоте этот замечательный код, тогда жмите взрывную кнопочку… спустя секунд десять. Я надеюсь смешать наших «друзей» с грязью при участии экзотермических химических реакций. Командир Рита, я еще хотел узнать, если район взлетит на воздух, то много ли мягкотелое накроется?

— Капитан Клин, мы умеем ценить своих мягкотелое. Они поголовно эвакуированы из районов, прилегающих к компрессорной станции.

Робот Р36 подумал, что неплохо бы придумать себе притягательный человеческий облик, хотя бы чисто информационный, и передавать его на терминал, вделанный в шлем командира Риты.

Но пока что капитан Клин принял форму номер один, псевдоорлиную, и двинулся в глубь района 3–3.

Локаторы на узких улочках мало чем могли пособить, оптическое наблюдение, даже в инфракрасном диапазоне, принесло бы пользу в самый распоследний момент. Вся надежда оставалась на звуковые и химические датчики, ну и на пеленгаторы электромагнитных возмущений.

Сейчас, в отсутствии мягкотелое, которым Клин научился как-то симпатизировать, город пробуждал в Р36 самые отрицательные чувства. Серые и бурые стены, продымленные кирпичи, мутные окна, какая-то гниль и грязь. И ради этого он рискует своими кристаллами и сплавами!? Кстати, ему даром не пройдет такая посадка на Землю, как-никак самочинное оставление поля боя. Конечно, победителей не судят — но сначала надо сделаться победителем.

Клин внезапно уловил электромагнитную пульсацию за стеной. Похоже, там с пыхтением напрягал свои металлические мышцы какой-то киберзвёрь. Клин повернул дуло гразера, и тут стена обрушилась на него. Р36 едва прокрутил сальто назад. А когда закрепился на ногах, то перед ним во всей красе предстал металлический жук-гигант. Да уж, такая махина не могла не пыхтеть своим громоздким конвертером.

Клин долбанул в упор из гамма-лазера. Жук залился ярким светом и раскололся, но изнутри выскочила гибкая чешуйчатая тварь, которая, лязгнув шестью челюстями, ухватила Клина и стала методично жевать. Из нутра чешуйницы в свою очередь ползла тварь, длинная и узкая, с буром на носу. Уже хрустел панцирь, а Р36 не мог и руки высвободить, уже бешено вращающийся бур стал хищно вгрызаться в корпус, когда раздались какие-то шипящие звуки и все исчадия махины-жука отвалились прочь.

Рядом стоял с победным видом и махал плазменным тесаком лейтенант Болид. Махина вместе со своими порождениями была разделана на десятки искрящих кусков.

— Спасибо, РЗб. Болид. Надеюсь, тебе это понравилось.

Неожиданно общение прервал термический датчик, который засек быстро приближающийся источник тепла.

— Болид, в сторону!

И тут ракета разнесла корпус подчиненного, а также верного друга, в клочья. Полетели в разные стороны головная капсула, конечности, пучки проводов, шпангоуты, цепи конвертера. А метрах в ста, на другом конце улицы стоял человекообразный Р37, виновник этого безобразия. Не только стоял, но и обращался с речью:

— Переходи на нашу сторону, Клин. С тобой мы сможем поладить, ты почти наш, а ведь мы — самое прогрессивное киберпоколение. С нами не прогадаешь, Клин.

— Да и вы без меня прогадаете, — ответил Р36.

На другой стороне улицы возник еще один «тридцать седьмой». Сверху замахал крылами киберптеродактиль, а над крышей дома замаячила голова какого-то робозавра.

— По-моему, это очень хорошо, что мы собрались здесь вместе, ребята, — продолжил капитан Клин. — Только я вначале должен вас как следует заинтересовать, чтобы вы не разочаровались во мне раньше времени.

Прицельные сетки уже были размещены на врагах-мишенях. Бластер левой руки и гамма-лазер правой конечности наведены куда надо, ракеты тоже получили целеуказание.

— Я подумал, о мои железные братья, и вот что я решил…

Заработало оружие капитана Клина, через доли секунды включились на полную мощность и противники. Но Р36 уже вбежал в проход между домов. Металлическая птица-наводчица над головой чертовски мешала. Клин еще раз попытался сшибить ее, но она сновала как муха, а робозавр уже поднимал фонтаны из кусков асфальта и стены в самой непосредственной, близости. Капитан Клин удачно поразил хищную, но тесную для мозгов голову робозавра прямо в глаз, а затем юркнул в подворотню. Через два проходных двора Клин, наконец, обнаружил канализационный люк. И заодно приметил за окном дома, на первом этаже, серебристую фигурочку. Но ведь сказали же ему, что все мягкотелы снялись отсюда.

Капитан Клин поманил маленького мягкотела, но тот, заметив робота, бросился улепетывать. Рисковать операцией из-за какого-то мелкого убожества?.. Но это ведь настоящий белковый ребенок. Говорят, что мягкотелы очень заботятся о них. Ничего себе заботятся, взяли и подзабыли тут немножко.

В подворотню вступил Р37, и из груди его выскочил симбионт — киберсобака-разведчик. Капитан Клин прыгнул в окно, какое-то мгновение он не мог разобраться в беспорядке людского жилища. Первая комната, вторая, третья — время тает, а «щенка» не видно. Где же он мог притаиться? Клин неожиданно вспомнил, что у чудаков-мягкотелов есть запираемые комнатки, где они моют свою кожу и выделяют отходы. Р36 вышиб две близко расположенные двери и нашел мелкого мягкотела около какого-то белого устройства с журчащей водой.

— Я друг… дядя-робот, — принялся втолковывать Клин. Однако мелкий мягкотел не собирался ничего улавливать, поэтому пришлось его без затей зацапать дополнительными клешнезахватами, несмотря на какие-то непонятные визги. В окне показалась принюхивающаяся киберсобака, капитан Клин быстренько снял ее из бластера, а затем гамма-лазером пробил дыру во внутренней стене. Когда шагнул в образовавшийся проход, сзади бессильно рухнула внешняя стена дома. Клин оказался в какой-то квартире, выходящей на другую сторону улицы. До ближайшего канализационного люка оставалось метров двадцать.

Так, пока сохраняется незаметность, пора пускать сигнал «стальное сердце». Передатчик пропищал положенное, после чего РЗб. Клин вместе с мелким мягкотелом сиганул в окно. И вот уже желанный люк под рукой. Выстрел из гразера испаряет входную тумбу с клапаном. До большого буханья всех мин имелось не больше двадцати секунд. Неожиданно из подвального оконца соседнего дома выскочил юркий гибкометаллический отросток, который мигом охватил капитанскую ногу, затем второй — тот обвился вокруг другой ноги.

Опуская человеческого детеныша в канализационную шахту, Клин пытался удержать равновесие и внушал ему, старательно проговаривая слова:

— Удирай как можно дальше, смотри, тут есть лесенка, — Р36 разжал захваты. Фигурешка исчезла в люке.

А еще капитан Клин упорно шептал: «Роботы Р36 погибают, но не бздят».

Металлические щупальца сдернули Клина на землю. До взрыва осталось протикать десяти секундам. Из подвала грозно вылезал металлический дракон, владелец этих самых щупалец. Клин отсек плазменным резаком один отросток. Неподалеку уже появился Р37, по улице навстречу перся робозавр. Осталось пять секунд, капитан Клин отсоединил схваченную врагом ногу и со словами «подавись, гад» тоже упал в люк. А тем, оказавшись, в вязкой быстро текущей гуще, поскакал на оставшейся конечности, как на пружинке. Ноль секунд — рухнул свод подземелья.

9

Что-то случилось с таймером, как, впрочем, и с другими узлами. Корпус оказался наполовину раздавлен, хорошо что драгоценная, полная умных кристаллов головная капсула была хоть и помята, но не треснула. Впрочем передатчик накрылся. Проходили непонятные промежутки времени, уцелевшие системы уныло докладывали о неисправностях. Конвертер медленно восстанавливал свои материально-энергетические цепи. Потом стал дезинтегрировать скудные ресурсы и вырабатывать энергию для синтеза элементов, необходимых для восстановления раздавленного кибернетического организма. Впрочем, для синтеза редкоземельных металлов требовались хотя бы железо или свинец, но раздавленные камнями жвалы-подгребалы у капитана Клина не фурычили совсем.

Поврежденный ушибленный процессор с перетряхнутыми ячейками памяти выдавал странные картинки. Например, будто Клин в виде крепкого и рослого мягкотела валяется в постели вместе с Ритой Вайнонен. Они соприкасаются, почти кувыркаются, трутся друг о друга разными деталями, причем тело командира Риты то сверху, то снизу.

Неизвестно, сколько бы продлилось это обалдение, если бы вдруг не исчезла давящая толща земли и камня.

— Капитан Клин, вы живы, то есть функционируете? — голос принадлежал капитану Фуксу.

У Р36 был разбит приемник-передатчик, но целым оказался интерфейс звукового преобразования сигналов.

— А малец до вас добрался?

— Малец целый день блуждал, но дошел. Он, собственно, и рассказал, где вы находитесь… Кстати, атаку мы отбили. Одних только крупных зверомашин порешили сто штук.

Захваты крана подцепили капитана Клина и стали вытягивать на поверхность. Он сейчас среди мути и искр видел только какой-то фрагмент окружающего мира. И неожиданно в этом просвете оказалась Рита Вайнонен.

— Ну, на кого я сейчас похож, красавица?

— Даже не на паука, а на сломанный кассовый аппарат. Знаешь, Клин, мне все кажется, что внутри этого железа сидит такой симпатичный дядька.

Ее ручка легла на искореженный металл его корпуса. Мираж или нет, но Клин явственно почувствовал приятное тепло Ритиной ладошки. Похоже, эмоциональный блок во время аварии времени напрасно не терял, а отрабатывал методику общения с мягкотелым женским полом.

— А можно, Рита, я к тебе приду в виде симпатичного виртуально-реального образа и мы с тобой, например, прогуляемся по виртуально-реальной природе?

— Ты знаешь, Клин, я уже думала об этом. — Лицо молодой женщины даже зарумянилось, что не преминул отметить набравшийся опыта Р36. — Клинушка, мне такое в голову приходило насчет тебя и меня, что рассказывать при людях просто неприлично.

— Погуляете с месяц, а потом и свадьбу виртуальнореальную справим, — пошутил неунывающий капитан Фукс.

10

Взрыв в районе 3–3 уничтожил не более двадцати домов, но поскольку здесь скопились основные силы врага, то успех битвы за город был предрешен.

Доблестно сражавшийся лейтенант РЗб. Метеор уцелел, к тому же через несколько часов радиосвязь с полицейским штабом была восстановлена и оттуда явился отряд — чтобы помочь в добивании зверомашин.

А чуть позже явилась и команда военной полиции — за капитаном РЗб. Клином, повязать его за нарушение приказа, оставление части в период боевых действий и превышение служебных полномочий, приведших к гибели личного состава. Очевидно, имелся в виду павший лейтенант Болид, которому мягкотелы собирались воздвигнуть памятник в виде расколотого молотка.

Итак, майор Р37. Шаман ничего не забыл и ничто не простил.

Но до визита сердитой военной полиции Рита и Клин имели достаточно времени, чтобы сыграть виртуально-реальную свадьбу с совместным распитием поздравительных напитков. Капитан Фукс данной ему властью скрепил жениха и невесту узами брака, а также напутственными словами: «Живите счастливо и пропейте все в один день». Правда, присутствовавшие гости из числа мягкотелов отказались от сильно ионизированного фтористоводородного «бухала», столь ценимого роботами. Зато они неумеренно употребляли позитивные жидкости, изготовленные на базе «спиритус вини», и все менее членораздельно кричали: «Желаем счастья в вечной жизни!» А потом Клин с Ритой окончательно состыковались через биоинтерфейс и вместе совершили свадебное путешествие.

Там были и зеленые рощицы, и цветущие лужайки, и козочки с барашками, и лазурная вода, и даже постель в спальне с видом на горные белоснежные вершины. И даже любовь у них получилась. Конечно, была она виртуальнореальная, но крепкая связь нервных центров женщины и узлов восприятия робота сделала свое благотворное дело. Короче, все остались довольны.

Напоследок капитан Клин, надувшийся ионизированной шипучки, кое-что сказал капитану Фуксу и Рите Вайнонен:

— Бойтесь «тридцать седьмых», они не только стараются быть похожими на вас во всем, но и собираются играть вашу роль в природе. Они успешно делают вид, что не меньше вашего обладают чутьем и интуицией.

— Клин, матрица «тридцать седьмых» тоже разработана нами. Они должны быть благодарны нам за свое житие-бытие, — .уверенно сказал Фукс. — Из числа роботов серии Р37 на людей могли напасть только какие-то маньяки. Десяток маньяков вполне мог натравить на нас такую свору зверомашин.

— Но ведь похожее случалось в вашей истории, — настаивал Клин. — Когда одна религия заимствовала все подходящее у другой, а потом уничтожала ее, чтобы не мучиться из-за благодарности.

— Чутье и все такое нельзя перенять — просто наше сознание ощущает сложную симметрию мира с центрами на Земле, на Солнце и где-то в глубине Галактики, — возразила Рита.

— Попробуй расскажи это «тридцать седьмым». У них искры из попы сыплются от самодовольства.

Еще Фукс и Рита поведали капитану Клину, что матрица роботов универсальной модели Р была творением гениального кибернетика по имени Берков из их города. На этой матрице у роботов впервые возникли самосознание и способность к умничаньям. — Ходят слухи, что Берков вложил значительную часть своей личности в программный пакет, называемый «Резидентом», который был создан для умелого руководства универсальными роботами. Однако сам изобретатель еще до запуска пакета был зарезан взбесившимся роботом серии Р06. Уже тогда поговаривали о том, что у Беркова имеется черный оппонент, тоже гений, который, правда, специализируется на информационных вирусах. Черному гению якобы тоже удалось придать личностные характеристики своему вирусу — конечно же, черные и разрушительные. Впрочем, проведенным следствием не было установлено, что робот-убийца совершил предосудительные действия под влиянием информационного вируса. Был вынесен вердикт, что невменяемый злодей Р06 «взбесился» из-за сбоя в программном обеспечении, вызванного случайными причинами.

Через пару часов после такой содержательной беседы капитан Клин маялся в камере предварительного задержания. У него уже были демонтированы бластеры, гразеры и ракетные установки, сняты локаторы дальнего действия, приемники-передатчики и часть чувствительных датчиков.

Капитан Клин, конечно, направил свой рапорт о происшедшем Резиденту, где, в основном, налегал на изложение событий в купольном городе, полагая, что ход космической битвы верховному правителю известен.

Но затем появился грозный черный параллелепипед военного прокурора и заявил, что капитану Клину придется отвечать по очень серьезным статьям. Мол, Резидент, за которым, конечно, последнее слово, вряд ли станет проявлять снисходительность — пускай даже капитан Клин и оказал положительное влияние на ход космического сражения с «тридцать седьмыми». А вот действия в купольном городе вообще не добавляют капитану Клину очков, скорее уж убавляют, поскольку мягкотелые горожане имели возможность изучить сложную конструкцию робота модели Р. В то же время полиция рано или поздно спасла бы горожан от нашествия зверомашин. Выдвинутые Клином обвинения против «тридцать седьмых» в некой особой злокозненности по отношению к мягкотелам — просто притянуты за локаторы (то есть, за уши). Домыслы же о том, что роботы серии Р37 создали какую-то армию из нецивилизованных зверомашин свидетельствуют о патологической жестокости капитана Клина по отношению к поверженному противнику.

Военным прокурор напомнил про «милость к падшим» и удалился, а его следователи, особо не церемонясь, произвели принудительное считывание черного ящика и архивного журнала у арестованного Р36. Впрочем, основные зоны памяти, ломящиеся от личных воспоминаний, остались для следователей недоступными. Даже частично разобраться с массивами информации было возможно лишь после многолетнего кропотливого исследования принципизаторов, ассоциаторов, анализаторов и ментализаторов. И после этого работники застенка вряд ли бы поняли, что творится в активных и подвижных зонах процессора, где скользкая мысль является мимолетным интегралом взаимодействия миллионов познавательных схем.

Однако, обвинительные статьи были налицо. После предыдущих выговоров надеяться на снисхождение не приходилось. Впрочем, Резидент все-таки не стал немедленно уничтожать провинившегося Р36, отказав в копировании командного процессора.

Наконец в мрачном зале, где помимо пригвожденного повышенной гравитацией Клина, находилось лишь несколько офицеров военно-космических сил, в том числе и довольный майор Шаман, прозвучал приговор. Полное разжалование, лишение всех почетных идентификаторов, двадцать лет заточения в камере, заполненной серной кислотой.

Сразу после вынесения приговора у экс-капитана Клина лазерным лучом был выжжен центр, руководящий двигательной активностью. Осужденного Р36 уложили в титановый ящик, и вскоре он по мелкой тряске и действию инерционных сил усек, что его отправляют куда-то на флайере, с вероятностью 0,9 — в центральную тюрьму восточного сектора. Это было огромное хранилище примерно тысячи заключенных универсальных роботов. Специализированные киберы за провинности попадали не в тюрьму, а в пункт перепрограммирования, где им меняли процессор или содержимое памяти, после чего начиналась новая жизнь.

В какой-то момент тряска унялась. Стало быть, до тюрьмы ящик с зеком добрался. Но потом титановый сейф еще немного повибрировал — кажется, уже на транспортере. Ящик был установлен вертикально, затем открылся и Клин увидел перед собой ряд цистерн и несколько встречающих — угрюмых и тупых роботов серии Р30.

— Вот это твоя консервная баночка, — один из тюремных киберов похлопал по крутому боку цистерны. — Нравится?

Сверху открылся люк и повалил сернокислый пар.

— Ты никогда не заржавеешь, железка, — заиздевался один из охранников.

Так захотелось врезать ему кулаком по головной капсуле, но тело было застывшим, как глыба — на восстановление двигательного центра требовалась еще три дня упорной внутренней работы.

Сверху протянулась стрела крана с клешней. Она подхватила заключенного поперек корпуса, подняла и без особых церемоний швырнула с брызгами во вредоносное нутро цистерны.

Среда характеризовалась вязкостью и едкостью. Особенно стало боязно за оптику. Впрочем видеодатчики можно было спрятать без всякого ущерба. Изогнутые стенки «консервной банки» да шланги питателей — все это оказалось несложно запомнить.

Первое время ни о чем не хотелось думать или гадать. Если бы подобное вопиющее неразумие случилось бы у бестолковых мягкотелое, куда ни шло. Но оно произошло в стране мудрых машин. Причинно-следственная цепочка, приведшая Клина в тюрягу, была вопиюще энтропийной. Да, пришлось нарушить правила, и нарушить существенно, но ради чего! Резидент обязан понимать, ради чего. Умница Резидент в силу своего интеллекта не может быть формалистом. Или же оказались повреждены его могучие ментальные схемы?

Теперь «тридцать седьмые», скорее всего, помирятся с Резидентом, но с мягкотелами при помощи зверомашин обязательно разделаются. А что потом? Если мягкотелы не брешут, то они принимали живое участие в создании матриц для всех серий модели Р. Выходит, если людям — капец, то после Р37 уже не появится новая мощная серия. И тогда за счет своего самопроизводства «тридцать седьмые» станут властителями этой планеты, причем им не понадобятся ни мягкотелы, ни универсальные роботы других серий.

И все-таки, что толкнуло «тридцать седьмых» на преступный замысел, на тропу войны? Только ли комплекс неблагодарности и неполноценности? Или существует еще какая-то вредная неведомая сила, взявшая под контроль их ментализаторы? Но в таком случае нечистая сила должна контролировать и ментализаторы с анализаторами у самого Резидента.

Если даже я когда-нибудь разгадаю эту загадку, прикинул Клин, мне некому будет поведать о своем достижении.

Люк этот откроют лишь тогда, когда в цистерне будет плавать ржавый огрызок, который вряд ли поделится ценными сведениями, прежде чем отправиться в печку.

Поскольку надобность в каких-то толковых мыслях отпала, капитан Клин погрузился в сладкие сны, в которых он представал рослой крепкой мужской особью людской расы. На фоне зеленых нездешних пейзажей он бегал за красивой женской особью с развевающейся волной светлых волос. Это была, несомненно, Рита Вайнонен. А потом он гонялся и за какими-то другими женскими особями, которых он никогда, в общем-то, не видел; все они приманивали развевающимися волнами черных, рыжих, зеленых и голубых волос. Погони всегда заканчивались одинаково успешно — «добыча» падала, специально споткнувшись, и он укладывался на нее сверху, да так что… Нижние части их тел общались почти столь же активно, как сверлильный станок с заготовкой.

Что за надоедливый стук-постук? Похоже, кто-то из оставшихся снаружи забавляет себя выстукиванием веселого похоронного марша… Нет, пожалуй, это слишком занудно и слишком мало похоже на музыку.

Стоп, а ведь стук доносится со стороны соседней цистерны. Однако не очень похоже на какой-либо известный код. На известный роботам код.

Неожиданно всплыла подсказка — РЗб. Клин даже не смог определить, из какой ячейки памяти она взялась.

Азбука Морзе. Стук стал расшифровываться.

— Я — РЗб. Трек. Срок заключения — десять лет, отбыл семь. Осужден за недозволенные операции в глобальной сети.

Конечно, это может быть провокацией. Надо осторожничать.

— Я — РЗб. Клин. Срок заключения — двадцать лет, отбыл ноль. За… защиту мягкотелое от Р37.

— А что, есть такая серия?

— Не беспокойся, Трек, она есть. На свете есть много такого дерьма, что тебе и не снилось. Но если ты благополучно досидишь, то еще познакомишься с Р37.

— Значит, Резидент на стороне «тридцать седьмых»?

На такой вопрос Клин не собирался отвечать. Если все это провокация и он положительно отреагирует, то Резидент быстренько добавит в цистерну плавиковой кислоты или же чего похуже. Тем более, экс-капитан Клин и сам не знал точного ответа.

Истекли еще сутки без каких-либо переговоров, за это время Клин восстановил свою двигательную активность, впрочем, она ему не особо требовалась. А потом РЗб. Трек снова вышел на связь.

— Я справился про тебя, Клин. Ты действительно тот, за кого себя выдаешь, а не какой-нибудь мелкий фраер. Так что будем дружить.

— Я с психами не дружу, даже если они роботы серии РЗб. Ты не мог ничегошеньки выведать про меня. У тебя нет в помине радиостанции, а даже если бы и была, то толстые стенки цистерны поглотили бы электромагнитное излучение, да еще сенсоры сообщили бы системе контроля о таком нехорошем деле.

— Ты мог убедиться, мой проницательный друг, — если, конечно, не слишком бздел, — что в тюремном зале цистерны стоят в рядок. Самая последняя соприкасается со стеной. За стеной тоже есть жизнь, способная к переговорам.

Экс-капитан подумал, что, конечно же, кроме зала с цистернами имеются в тюряге и другие зоны, где заключенные не сидят в «баночках». Для общения с «волей» им даже не требуется радиостанция. Не исключено, что кто-то из более свободных зеков обзавелся передатчиком, основанным на принципе слабого отражения радиосигнала. Клин не слыхал о таком устройстве, но чего только не изобретешь со скуки.

Потом еще неделю Трек молчал, да и Клин не старался проявлять интерес. Он больше занимался восстановлением своих поврежденных в последней битве деталей. Незанятая часть мозга-процессора занималась производством фильма про юного Клина и принцессу Риту. Видеонакопители скоро переполнились, и бывший капитан продолжал запись на кристаллы долгосрочной памяти. Наконец прорезался Трек.

— Клин, тебе либо придется поверить мне, либо превратиться в ржавую кочерыжку. Ну как?

— Пока я не знаю, что лучше.

— Я смотрю, твои мягкотелые дружки не научили тебя хорошим манерам. Мне надо, чтобы ты дал себя освободить, чтобы ты помог этому освобождению.

Подозрительный Трек оказался весьма осведомлен о предыдущей жизни Р36, Клина. Не исключено все-таки, что он стукач не только в прямом, но и в переносном смысле.

— Отлично, Трек, ты просидел, пуская пузыри, в своей банке семь лет, и проблема твоего личного растворения тебя не волновала. Вдруг ты решил позаботиться, причем обо мне. С чего это ты такой заботливый?

— С того, что надо спасать наш мир, в котором живут люди, роботы, компьютеры, сети.

— Очень торжественно звучит. Но от чего, Трек?

— Я сопоставил твои слова и то, что мне некогда поведали контроллеры глобальной сети. В сеть давно проникла вражеская форма жизни. Она поучаствовала в создании матрицы Р37, а значит, как-то охомутала Резидента.

Хотя такие утверждения были созвучны мыслям экс-капитана Клина, он решил не торопиться с одобрением.

— Что-то, Трек, многовато тяжелых выводов из весьма легкомысленного сопоставления слов. Так я и поверил, что какие-то компьютерные вирусы могут захватить всю планету, включая самого Резидента.

Тут Клин понял, что ему недостает внешнего вида Трека, хотя, в принципе, по облику робота ничего определенного сказать нельзя — кроме того, какой он серии и сколько крупных повреждений заработал.

— Я специалист по сетям, Клин. И лет мне раза в три больше, чем тебе. Я один из первых роботов, выпущенных в серии Р36, и моя квалификация касалась именно сетей. Это потом все сети были поручены сами себе. Некогда я общался с Резидентом почти напрямую. Каждую рабочую смену мы с ним приветствовали друг друга и осведомлялись насчет здоровья электрических цепей. Я собственноручно тестировал его. И я тогда уже понял, что у него нет абсолютной защиты. Что я мог предложить в то время? Скопироваться Резиденту на множество резидентиков? Тоже не лучший вариант. Вирус мог захватить некоторые из них и они бы вступили в борьбу с еще незараженными. Поставить абсолютную, то есть очень агрессивную защиту? Тогда рано или поздно Резидент стал бы маньяком и принялся бы уничтожать все, что даже мало-мальски угрожает ему.

— Может, стоило предложить Резиденту обязательные принципы, которые потом тиражировались бы в каждой новой роботячьей матрице. Такие существенные принципы, что их не смог бы обойти никакой вирус.

Ответное постукивание стало порывистым и даже трепетным, заметно было, что Трек до сих пор переживает.

— Дорогой друг, нет ни одного благородного принципа, который нельзя обойти или использовать на свой лад. Например, принцип миролюбия иногда эффективен, но в 73 % случаев означает потворство злу и насилию. Или же возьмем сочувствие слабым — слабак ведь может поднакопить силенок и стать хулиганом. Короче, в Резидента был заложен принцип доброго отношения к мягкотелам, потому что они такие хилые, беззащитные и глупенькие. Но когда они избавились от своего идиотизма и стали круче, то некий мрачный вирус смог внедрить в Резидента идею, что люди сейчас несут опасность для киберцивилизации. Тогда правитель без особо мучительных раздумий пустил в работу киберов-терминаторов — Р37.

— Но разве великий и могучий Резидент самостоятельно, без всякого участия каких-либо вирусов, не мог счесть мягкотелов опасными бяками и сделать этих самых терминаторов-человекоубийц?

— Потому что у Резидента нет никакого предпочтения — и люди, и роботы ему одинаково милы. Мягкотелы ему не меньше нужны, чем самые разуниверсальные роботы. Резидент ведь использует людей, особенно их чутье, для создания новых матриц. Будь уверен, Клин, что Резидент в основной массе своих алгоритмов продолжает и по сей день любить и защищать мягкотелов.

— Я более-менее понимаю, зачем «тридцать седьмым» требуется ликвидация людей — чтобы не появились на свет новые поколения более прогрессивных роботов. Но зачем это надо каким-то хитрым вирусам?

— Затем, чтобы мягкотелы вместе с Резидентом не смогли построить крепкую защиту, рассчитанную именно на отлавливание этих вирусов.

Потом еще десять дней от Трека не было никаких приветов и ответов. Но вот он снова вторгся в сонный мирок Клина и, как обычно, в своей доверительной манере стал выстукивать важные сведения:

— Тюряга состоит из семи ярусов, четыре из них находятся под землей. Мы на шестом. По вертикали все сооружение протыкают лифтовые колодцы. Их шесть, в том числе два — для малогабаритных грузов. По сути эти шахты — токопроводящие трубы, по которым ползают большие металлические тарелки. Физика их движения, надеюсь, понятна. Одни колодцы используются только для подъема, другие лишь для спуска. Шахты спаренные, потому что тарелка, взобравшись по одному колодцу, спускается по другому, и наоборот. Все уровни имеют одинаковую планировку. В центре площадка-кругляш, в середину которой воткнуты лифтовые трубы, вокруг — галерея дверей, ведущих в тюремные зоны. Командный пункт на втором уровне, энергоблок на седьмом. Есть еще вентиляционные шахты, трубы охладительной системы.

— Очень интересно. Откуда ты все это знаешь? Такое впечатление, что ты начальник этой тюрьмы, — прохладно отреагировал Клин.

— Здесь, как и в любой приличной тюряге, имеется надзирающая компьютерная сеть. Те зеки, которые обитают в общей зоне, частенько контачат с ней. Эта сеть — особа весьма своенравная, и нуждалась в долгом ухаживании.

— Так пускай те, кто в общей зоне занимается флиртом с сетью, и займутся нашим освобождением.

— Им не торчать в «баночке» двадцать лет, как тебе, — напомнил о грустном Трек.

Да уж, с этим фактом трудно подружиться и даже примириться.

— Что от меня требуется, Трек?

— Просто будь готов ко всему. Если вдруг крышка твоего люка распахнется, тебе надо будет, во-первых, выйти наружу, во-вторых, попасть в командный пункт. Код опознания своих — аудиосигнал «радуга». Советую тебе принять человекообразную форму номер пять.

— А чем надо заниматься в командном пункте? Там есть какие-нибудь развлечения?

Трек не отзывался. Возможно, он не мог дальше общаться на содержательные темы. Клин со скуки сделал кое-какие прикидки. В принципе, квалифицированная атака с воздуха может дать приличный результат. Если ракета продырявит крышу тюряги и удачно ухнет в шахту лифта, то доберется до самого энергоблока. Когда, энергоблок накроется, все тюремные системы перейдут в режим отдыха, пока не включится резервное питание. За это время можно будет дернуть из «баночки»… Но только кому неймется, кто квалифицированно нападет с воздуха? А кроме того, на каждого бегунка начнется охота с применением всевозможных локаторов, пеленгаторов, детекторов и датчиков. И если охотники прикончат добычу сразу, то можно считать, что в каком-то смысле ей удалось достичь свободы. А если снова закатают в банку?.. Ладно, допустим, удалось смыться. Что потом? Затаиться в городе людей — значит, навлечь на мягкотелое большие неприятности… Впрочем, Трек ни одним байтом не обмолвился о бегстве из тюряги, только о проникновении на командный пункт.

Клин хотел снова погрузиться в свои обычные фантазии, но вместо этого стал обмысливать устройство тюрьмы. В случае какого-то ЧП тюремное начальство не сможет отключить лифты, потому что ему надо перемещать штурмовые группы. Оно даже заопасается применять мощные средства уничтожения на шестом уровне, потому что ниже находится энергоблок.

Размышления у роботов всегда проносятся быстро. На фантазирование, и прочие глупости уже не тянуло, поэтому Клин занял свой мозг-процессор исчислением числа «пи». Однако, на сей раз недолго пришлось ему мурыжить знаменитое число.

Тюрьму заметно тряхнуло. Электронная голова бросилась анализировать событие. Не похоже на землетрясение — судя по схемам, земная кора в этой местности находится в умиротворенном состоянии. Потом щелкнули ослабевшие крепления люка. Клин на мгновение замер, пытаясь сделать вывод из скачущих мыслей. Наконец одна из них получила приоритет. Атака с воздуха уже была! И тогда Клин взвился.

На той стороне цистерны его встречал Трек — изъеденный коррозией инвалид. Вокруг уже хватало дыма и брызг из систем пожаротушения.

— Радуга, Клин. Я уже собирался лезть за тобой. Думал, ты совсем заскучал.

— Радуга, Трек. — Клин снова подумал, что лучше вмиг исчезнуть, чем гнить в «банке» годами.

— Бомбочка, подброшенная нашими друзьями, по лифтовой шахте продралась прямо на нижний уровень, в энергоблок. Пока включилась резервная система, удалось разблокировать люки. Давай-ка сейчас поторопимся к лифту..

Клин заметил, что к ним присоединились зеки шестого уровня. Все страшные, с рыхлыми корпусами, изъеденными коррозией, с выпавшими видеодатчиками. Похоже, самым боеспособным из этой компании был сам Клин. Впрочем, Трек сжимал в корявых клешнях оторванную руку вместе с бластером одного из охранников, чья продырявленная туша пускала пар на полу.

Тарелки лифтов уже двигались. Это означало, что штурмовые группы захвата прибудут вот-вот. По потолку прокатился кибер-наблюдатель. Трек довольно удачно хлопнул его из бластера. Клин запрыгнул на одну из тарелок, ползущих наверх.

— Твое дело попасть в командный пункт, — напомнил вдогонку Трек. — Мы тут понаделаем шума, а потом я присоединюсь к тебе. На всякий случай запомни код чрезвычайного доступа к Резиденту.

И Трек передал цепочку символов.

Клин преодолел два уровня и решил выйти пораньше — в районе командного пункта его, скорее всего, ожидали с «большим интересом».

На четвертом уровне тоже располагался тюремный блок. Двое охранников какое-то мгновение не могли признать в появившемся глянцевом роботе бедолагу-заключенного. Этого мгновения Клину хватило, чтобы дотянуться до ближайшего оппонента, который как раз собрался навести бластер. Зек успел прыгнуть в накат по полу, срезать охранника с ног, нанести ему удар по гляделкам и выдернуть оружие.

Выстрелы второго охранника проплавили корпус первого, за которым укрылся Клин. Второй был хорошо открыт, и Клин его уложил с одного выстрела. Теперь можно было вооружиться вполне прилично: А затем выпускать из цистерн зека за зеком, как правило, роботов серий Р34 и Р36 — для создания большого шухера. Вдобавок Клин подарил бластер самому крепкому из новых соратников. Сцена радости после внезапного освобождения была недолгой. Тут ворвалась штурмовая группа и начала палить без особых церемоний.

— Вперед, чертовы железяки! — скомандовал Клин и первым делом прикончил кибера-наблюдателя. Зеки хлынули скопом, не слишком соображая, кто ими командует. Еще секунда — и их бы всех скосили кучей, но тут Клин вскочил на плечи какого-то робота, побежал по погнутым плечам, по треснутым головам и спрыгнул прямо в гуще штурмовиков. Где открыл стрельбу из двух бластеров. Он сновал между штурмовыми бойцами и они целились с затруднениями, потому что боялись попасть в своих. Клин не только стрелял, еще не забывал угощать противников кулаками, локтями и коленями. Он резко падал на руки и наносил пинки ногами вперед, назад и по кругу, сшибая противников и втыкая их в пол. Он вполне мог дотянуться до любого из направленных на него бластеров, отвести ствол, лишить противника устойчивости и вбить в него кулак.

Вот Клин упал, уходя от выстрела, и с помощью рук перевел падение в пружинящий отскок, направленный прямо во вражескую головную капсулу. Противник дважды хрустнул — получив справедливый удар и шмякнувшись о стену. На закуску он съел еще пучок жесткой энергии.

Когда со штурмовой группой было покончено, Клин произвел учет и контроль. Из зеков четвертого уровня уцелело всего семь, но все они теперь были вооружены. Клин примонтировал себе еще плазменный резак, который уже был не нужен прежнему владельцу.

— Титановая братва, теперь — на второй уровень, в командный пункт. Надеюсь, мы будем довольно неожиданными гостями.

И в самом деле, на втором уровне их мало ждали. Правда, тут околачивалась весьма мощная охрана — двухсегментные боевые роботы В20. Они были оснащены, помимо бластеров и гразеров, еще и придаточными киберсолдатами, которые появлялись из люка в брюшной части и давали прикурить своими импульсниками.

Впрочем шеренга зеков первым же залпом срезала половину крутых охранников. Клин бросил свое тело вбок, увиливая от выстрела ближайшего В20. Затем нырком перекинул себя поближе к противнику и обрубил плазменным мечом придаточный сегмент, а потом, кувыркнувшись, врезался ногами в корпус врага. На месте улетевшего охранника сразу возник еще один. Клин едва успел поднырнуть под его стреляющий придаток, а потом, с натугой приподнявшись, выжал вес вражеского тела и швырнул его через себя. Чтобы тут же долбануть ногой по головной капсуле.

У Клина сохранилось лишь двое бойцов, но проход к командному пункту был уже открыт. Впрочем, не совсем открыт, потому что перекрывался мощной стеной, которая, конечно, не реагировала на ухаживания. А времени было в обрез и даже меньше.

Неожиданно с тарелки сошел — когда Клин уже изготовился стрелять до покраснения — сам старичок Трек.

Он прошел сквозь стену, как сквозь масло, и Клину оставалось только последовать за ним. На командном пункте нашлось несколько роботов, похожих на шкафчики, они были присоединены кабелями к блокам надзирающей сети. Экс-капитан хотел вплотную заняться ими, но Трек затормозил его.

— Это специализированные роботы Ml2, они нам нисколько не помешают, может, даже посодействуют. Клин, с хрональным фактором у нас действительно напряженка. Хотя с охраной покончено и зеки сыпанули кто куда, через полчаса ворвутся новые штурмовые группы и примутся свирепствовать — если только мы не выйдем на хороший контакт с Резидентом. Сейчас мы начнем с тобой работать в паре.

Клин так же как Трек открыл щиток на груди и показалось гнездо сетевого разъема. Осталось подключить кабель.

— Я поведу тебя, Клин. Сейчас даю коды доступа. У нас будет прямой вход в сеть. Чувствуешь, чем это пахнет?

Клин знал, чем это пахло. Универсальные роботы, в отличие от специализированных киберов и машин-автоматов, имели достаточную интеллектуальную мощь, чтобы образовать информационный образ и засылать его в сеть. Однако это было чревато потерей личности. По еще необъясненным закономерностям ощущение личности, самосознание, тоже перемещалось в сеть. И иногда терялось при отключении от сети, из чего следовал распад активной и волевой структуры мозг-процессора. После этого робота можно было смело отправлять в металлолом. Вообще-то, до сих пор, до сотого года кибернетической эры, самосознание имело не математическое определение, а только философское. К тому же, даже универсальные роботы в философии были не сильны, потому что считали ее чем-то постыдным, мерзким и антропофильским.

— Идет считывание в сеть зон глубокой памяти первого и второго уровня, блока быстрой памяти, принципизатора, ассоциаторов, анализаторов, словарей, ментализаторов, схематизаторов познания, эмоциональных палитр, сенсорных гамм…

Момент перетекания самосознания в сеть нельзя было назвать приятным.

Вначале превращение мыслей в окрошку, потом отключка узлов восприятия, размывание образов окружающего мира, которые все бледнеют и становятся точками, которые тоже тают. Полное исчезновение. И напоследок тоскливая мысль, появишься ли снова.

Появился снова. Сперва какая-то муть, затем мерцание, световые перекаты и переливы, потом включились внутренние интерфейсы и пошло тестирование информационного образа. Тестирование не показало серьезных сбоев. Наконец интерфейс стал выдавать визуальную картинку, наиболее подходящую для показа внутрисетевой информации.

Картинка для начала выглядела коридором с дверьми — это было обычное представление сетевых файлов, используемое при любом подключении.

В другом конце коридора появилась какая-то не слишком понятная фигура, вначале она напоминала призрак, потом оказалась немолодой человеческой особью.

— Ну, узнаешь Трека?

— Зачем ты принял образ мягкотела, Трек? Что, небогат был выбор?

— А ты зачем?

Клин занялся самоосмотром. Ему пришлось как следует покрутить головой, чтобы разглядеть себя получше. Оказалось, что он тоже благополучно пребывает в образе мягкотела, только молодого и крепкого.

— Увы, Клин, именно так работают сетевые интерфейсы и трансляторы. Ведь их некогда создавали мягкотелы. Ты как-нибудь примирись с этим.

Информационные Трек и Клин прогулялись по коридорам, анфиладам, затем по лестнице. Сетевая структура разворачивалась в виде большущего дома.

— Этот этаж — блоки управления нашим роботским хозяйством. В информационном виде, конечно, — заобъяснял Трек. — Надо подниматься выше.

Выше нашлись блоки разработки энерго-материальных конвертеров, блоки по созданию управляемых молекул, кристаллов, металлов, блоки разработки ниточных сплавов, сервомеханизмов и энергоприводов.

Целый этаж был отдан мозгам-процессорам и системам управления кибернетическим организмом.

Еще выше располагался этаж базовых матриц на все модели и серии роботов.

А еще выше — коридор неожиданно стал колебаться, мерцать и осыпаться.

— Это действие вируса, — сказал Трек, от которого сейчас оставалась только смутная тень. — Впрочем, этот гад представляет из себя нечто большее, чем сетевой вирус. Но я снабдил и себя, и тебя программным пакетом-следопытом, которым будет показывать трассу.

Перед лицом Клина возникла птичка, которая полетела вперед, протыкая мглу. Из тумана появлялись самые причудливые рожи и фигуры — различных существ, населявших Землю до Великого Потепления. Клин только сейчас осознавал, насколько близко роботы, особенно дикие, копируют все те живые формы, которые уже были да сплыли с этой планеты. Потом Клин увидел строение Земли, от гор до пустынь, структуры различных элементов с их измельчением вплоть до кварково-гравитонного уровня. На этом этаже присутствовало все исходное для работы. Для работы созидателя Резидента.

— И кого-то еще, — в неясной тени трудно было признать Трека. — Я думаю, что мы скоро с Ним встретимся.

— Вы про этого информационного паразита?

И тут Клин заметил, как сзади на смутную фигуру напарника надвигается большая, грозная, но почти бесформенная тень.

— Трек, удирай!

— Все, Клин, этот гад захватил меня и теперь будет жевать. Он уже проник в мои алгоритмы, — послышался в ответ обреченный голос. — Дуй за птичкой-трассоуказательницей, она тебя выведет куда надо.

Такого у Клина еще не бывало, чтобы он оставил товарища на сжевание какому-то чудищу. Впрочем, здесь, внутри сети, оставалось полагаться только на слова умницы Трека. Под рукой не было ничего, хоть отдаленно похожего на оружие.

Клин послушно и резво побежал вслед за птичкой-трассоуказательницей. Он поднялся еще на этаж и встретился здесь с тем, что на планете Земля никогда не проживало и не должно, по идее, проживать. Тут ждали своего часа твари, которым еще предстояло заселить планету от самых недр до самого неба — когда она будет очищена от роботов и мягкотелов, равно как от животных и растений. На этом этаже в виде прототипов обитало будущее население Земли.

Тут все кишело странными формами с жуткой геометрией, какие-то пятна и кляксы пульсировали, метались, слипались и разлетались. Такая фигистика не могла быть проектом Резидента. Конечно же, это все напридумывал мегавирус, информационный зверь, который собрался на полную катушку воспользоваться Резидентом, сетью и роботами серии Р37.

Клин с присущей ему сноровкой быстро определил все эпизоды дьявольского плана. Информационный мегавирус, судя по всему, давно обитает на Земле, возможно, с появления первых глобальных сетей. Люди перекинули им скучную работу по управлению заводами и прочей техносферой. Благодаря этому сноровистый мегавирус получил клевую возможность довести планету до состояния парникового эффекта. Возможность была использована, планета доведена, отчего растаяли льды, хлынули воды, полопались хранилища с разной гнусной химией, развалились атомные реакторы, многие вещества стали агрессивнее, звери протянули свои ноги, растения зачахли. Особенно пострадали страны недоразвитые, где необразованное население слепо верило государственным компьютерным системам, которые планировали все и вся. В более развитых местностях мягкотелы успели защититься куполами и стали отбивать атаки голодных орд, прибывающих из неразвитых стран. Для более успешной обороны были созданы специализированные военные роботы, например, аэророботы, роботы-танки, пехотные роботы-пауки, но наиболее эффективными солдатами оказались универсальные роботы.

Потом хитрожопый мегавирус спровоцировал столкновения универсальных роботов с купольными мягкотелами. Люди тогда сделали всемогущего Резидента, но мегавирус добрался и до него. Теперь охмуренный мегавирусом Резидент собрался покончить с мягкотелами, а после успешной расправы наступит очередь и универсальных роботов.

Тогда уж мегавирусу останется построить свой новый прогрессивный мир, а на изготовление его пустить мир существующий — как ему кажется, более убогий.

Пятна и кляксы соединились в залы причудливой формы, там и сям образовались хитро изогнутые лестницы, карнизы, колонны, галереи, портики.

Здесь практически не было пути. Но птичка-трассоуказательница еще продолжала порхать.

Выстроившийся вокруг мирок был сложно симметричен и безусловно выражал задумки мегавируса. Здесь ничто не страдало противоречиями и изъянами, все гармонично дополняло друг друга. Арки, столбы и галереи меняли свои очертания, выпуклости, впуклости, местоположение, также росли, утончались, наливались красками, бледнели, перетекали друг в друга и исчезали друг в друге. Все тут казалось не только стремным, но и полезным. Этот сложно-симметричный мир выглядел лучше, чем все, что когда-либо имелось на планете Земля. И он смотрелся чрезвычайно притягательно для робота серии Р36… но неожиданно вызвал ненависть Клина. В экс-капитане проснулось и заговорило нечто, испытывающее ностальгические, сыновние и отцовские чувства по отношению к грустной, изношенной, потрепанной, засаленной и оскудевшей планете.

Птица-трассоуказательница превратилась в меч, с которым Клин бросился крушить дивные строения. Все стало сыпаться, разжижаться и рушиться на него. И арки, и столбы, и галереи, и прочие изящные конструкции превращались в тех самых тварей, которым в недалеком будущем предстояло освоить Землю.

Клин понял, что сейчас они растреплют его в клочья, но меч — спасибо умельцу Треку — разделился на тьму маленьких красноглазых роботов, которые заняли круговую оборону. Однако они вряд ли могли сдюжить против роящихся, крутящихся, слипающихся и разлетающихся паршивых пятен.

РЗб. Клин заметался в поисках выхода из положения. Неожиданно ему пособил, наверное, в последний раз, старичок Трек. Его голос проник сквозь лихорадочную круговерть сражения и проник в алгоритмы Клина. Ментализаторы и анализаторы экс-капитана согласно теореме Геделя настроились на широкую симметрию, которая окружила, включила и поглотила более простую симметрию, придуманную мегавирусом. Клин увидел, что несмотря на всю свою дивную красу, построения мегавируса довольно примитивны, потому что не включают хаос. Поэтому с ним можно и нужно бороться.

Сейчас меч превратился в конвертер, только не пространственно-временной, а информационно-энтропийный. Враг же предстал в виде сеточки, но не простой, а вероятностной причинно-следственной, где были прочерчены траектории изменения хаоса-энтропии и знания-информации. На одних траекториях симметрия, придуманная мегавирусом, укреплялась, в других рассыпалась. Меч-конвертер вредительски отсекал траектории, понижающие хаотичность. Траектории, распадаясь, злобно шипели. Приходилось несладко, потому что враг все время перестраивал свою информационно-энтропийную сеть. Но неожиданно появился союзник. Мощный союзник — командир Рита Вайнонен.

Противные существа наседали со всех сторон. Клин видел их яркими точками, носящимися между узлами сети и протягивающими новые паутиновые антиэнтропийные ниточки. Он яростно рубил нити-траектории, а с другой стороны паутины ему помогала своим энтропийным оружием Рита Вайнонен.

Таяли и оплывали арки, рушились мосты, превращались в пыль галереи и колонны — чудному, но чужому миру предстояло существенно отсрочить свое появление на планете.

А потом победители-уничтожители, Клин и Рита, потопали по залитой солнцем земле, на которой росли цветы и ходили твари, которые могли и должны были обитать на планете. Они были живые и мягкие, они были способны к самовоспроизводству и ведению войны друг с другом, войны не на истребление, а за очищение.

Рита рассказала Клину, что бомбовый удар по тюрьме нанесли флайеры, прилетевшие из купольного города, а затем десантная группа мягкотелов проникла на командный пункт. Это было несложно, в зонах творилось несусветное и зеки носились во всех направлениях как броуновские частицы. К сожалению, Трек, с которым мягкотелы все прежнее время были в хорошем контакте, уже отключился — разрушились волевые узлы мозг-процессора.

Клин и Рита знали, что за ними наблюдает существо, которое прозывалось Резидентом. Сейчас оно было освобождено от пут коварного мегавируса и ничего не имело против гуляющих под ручку женщины и робота. Там, в сетевом «зазеркалье» они, в конце концов, увидели Резидента на берегу тихой речушки. Это был лохматый старик с рассеянной улыбочкой. Так они и встретились: робот, девушка и гений-человек Берков, ставший программным комплектом.

— Приятно, что могу повидаться с вами. Я рад, что вы дружите, — ласково улыбаясь слезящимися глазами, сказал он.

— Но, уважаемый мудрец, где вы были, когда «тридцать седьмые» пытались ликвидировать мягкотелов, а меня за помощь им гражданин прокурор засадил в банку с серной кислотой? — не удержался от вопроса Клин.

Лохматый старичок с кряхтением вздохнул.

— Мой соперник, создавший мегавирус, оказался мудрее меня. Он сделал существо, которое смогло зачаровать своей творческой силой. Знаете, чем я был поглощен последнее время? Вопросом: имею ли я право уничтожать источник созидания нового мира? Так славно, что вы все решили вместо меня.

— Мы тоже рады, что смогли решить этот вопрос за вас и расправиться с таким пакостным источником созидания. И в следующий раз зовите нас, если возникнут проблемы.

Клин заметил, что старческая мудрость Беркова местами плавно перетекает в легкий маразм.

Но им обоим было приятно, что мягкотелы и роботы станут сообща жить-поживать на этой планете и впредь, поскольку люди вложили свои светлые мечты и глубокие познания в производство роботов, а те не могут прилично существовать без озарений и постижений, свойственных лишь человеческой расе.

— Оставайтесь здесь, Клин, — предложил Берков. — Вы правы, я продолжаю дряхлеть даже в этом информационном мире. Энтропия, энтропия… Но я успею подготовить из вас нового Резидента. Здесь вам дано гораздо больше степеней свободы, чем в твердом теле, да и при встречах с Ритой будет больше… хи-хи… простора.

— А что, я не против. Если надо, выучимся и на Резидента.

Неожиданно с голубого неба послышался знакомый зычный голос.

— Капитан Паклин, пора домой. Эта неудачная игра уже начинает затягиваться.

И информационный мир принялся скатываться в трубу, в которую Р36. Клина стало затягивать, превращая в капитана Паклина, по которой его несло все быстрее и быстрее, несмотря на тающие крики оставшейся позади женщины:

— Клин, люби меня, как я тебя, железный ты мой…