Падший ангел

ГЛАВА 22

Город спал глубоким сном, когда Блейк направлял коней по темным улицам Санта-Фе. Наконец с дрожащим вздохом облегчения он остановил их у двери врача. Слава Богу, приемная доктора находилась в передней части дома, потому что у Блейка не хватило бы сил больше ни на один шаг. Ему просто невероятно повезет, если он успеет разбудить врача до того, как потеряет сознание.

Буквально свалившись с лошади, Блейк с трудом удержался на ногах и, сделав несколько вдохов, качнулся к двери. В каком-то полном боли тумане он потянул шнур звонка, поднимая врача с постели. Затем привалился к двери в ожидании, и когда доктор, казалось, спустя целую вечность, появился на пороге, Блейк чуть не упал ему в руки.

— Мистер Монгомери! — воскликнул доктор, поймав Блейка прежде, чем он ударился лицом об пол. Несмотря на то что его разбудили среди ночи, острые глаза врача отметили бледность Блейка, его стон боли и то, как хватался он за ребра. — Давайте-ка пройдем в дом, там я смогу вас осмотреть, — сказал он.

Нет! — овладев своим дыханием, Блейк заговорил спокойнее. — Нет, док. Я справлюсь. Вы позаботьтесь о Джейке. Он там, на улице, привязан к своему коню.

Брови дока Грина удивленно подскочили вверх.

— Джейк Бэннер? Блейк кивнул.

— Он сильно покалечен, док. Звука не проронил с той минуты, как его ударило пулями.

Доктор был гораздо крепче, чем обычный мужчина средних лет, каким выглядел. Он сам отвязал Джейка, поднял с коня, перенес в смотровую комнату и осторожно положил на стол. Блейк последовал за ними и, упав в кресло, стал наблюдать, как доктор Грин осматривает Джейка.

— Он еще жив?

Док кивнул, лицо его было угрюмо.

— Да, но без медицинской помощи он долго не продержался бы. Что случилось?

— Если в двух словах, то мы попали в засаду, устроенную одним из наших же людей. Нас застигли совершенно врасплох. Чудо еще, что мы с Джейком добрались сюда.

— У него пуля в бедре и разрез с каньон величиной на голове, — сообщил доктор, осматривая раны Джейка. — О бедре я не так беспокоюсь. А вот рана на голове меня тревожит. Она очень паршиво выглядит, особенно мне не нравится, что он еще не пришел в сознание. Сколько прошло времени? — Он поглядел в сторону Блейка.

— А который сейчас час? — спросил Блейк.

— Где-то около трех утра, — последовал ответ.

— Значит, он вырубился часов пять или шесть назад.

Покачав головой, доктор сказал:

— Худо дело.

— Док, как только сможете, распорядитесь послать кого-то на ранчо, чтобы предостеречь Джилла и женщин. Их надо предупредить о Реде, на случай если он решит еще что-нибудь выкинуть. Пока они не узнают, что он сделал, у них не будет причин ему не верить.

— Я сейчас же пошлю Билли верхом, — пообещал док и, услышав глухой удар, обернулся, чтобы убедиться в очевидном: Блейк проиграл битву, борясь в обмороком, и сейчас лежал на полу рядом с перевернувшимся стулом. — В таких случаях я жалею, что у меня нет пары лишних рук, — пробормотал док себе под нос. — Надо было жениться и воспитать штук шесть сыновей, чтоб помогали.

Они заехали в холмы и поднимались все выше, хотя не спеша: было еще слишком темно, чтобы торопить лошадей на неровной, пересеченной местности. Скоро рассвет. Тори ждала его с нетерпением, может, днем она лучше справится с гложущим ее страхом.

Когда наконец рассвело, перед ее глазами предстало необычайно красочное зрелище. Хотя нелепо, конечно, в таких обстоятельствах любоваться зарей и думать, что это, пожалуй, самый красивый восход в ее жизни. Мурашки пробежали у нее по спине, когда ей пришло в голову, что, возможно, он будет для нее последним.

Ред остановил коня посреди небольшой сосновой рощи, спешился и стащил на землю Тори. Ее ноги, онемевшие от многочасовой езды, подломились, и она упала к его ногам. Он рассмеялся мерзким злобным смехом, от которого Тори передернуло ужасом.

— Вот какими я люблю видеть своих женщин, — с издевкой произнес он. — На коленях.

Протянув руку, он сгреб ее волосы в горсть и больно запрокинул голову, заставляя глядеть ему в лицо.

— Ты ведь станешь по-хорошему, по-доброму вести себя со стариной Редом? Да, милашка?

Она яростно сверкнула глазами.

— В чем дело, красотка? — подначивал он. — Язык проглотила? Может, это поможет? — Второй рукой он сорвал у нее со рта тряпку. — Не поцеловать же мне тебя с этой тряпкой на сладких губках?

Он еще сильнее потянул ее за волосы, так что она застонала и поднялась на ноги. Его рот, влажный, открытый, впился в ее губы, язык протолкнулся в ее рот, заставляя давиться. Она задержала дыхание, чтоб не вдыхать его вонючий запах, вскрикнула, почувствовав, как лопнула ее нежная губа под его зверским ртом. Своей огромной грубой лапищей он схватил ее за грудь, разрывая лиф платья, в поисках розовой плоти. Она попыталась ударить его своими связанными впереди руками.

— Давай, давай, дерись со мной, лапочка, — засмеялся он, наконец отрываясь от ее рта. — Лично мне всегда нравилась хорошая драчка!

С силой, порожденной страхом, Тори вырвалась от него, оставив большую часть лифа зажатой в его руке. Она рванулась прочь, спотыкаясь, хватая ртом воздух, побежала под защиту деревьев. Почти добежав, она вскрикнула и отпрыгнула в сторону: прозвучал выстрел, и пуля взбила землю у ее ног. Круто обернувшись, она оказалась лицом к нему, задыхаясь, совершенно не думая о своей открытой его взгляду груди.

Ред медленно направился к ней, губы его кривились в похотливой ухмылке, пистолет был нацелен прямо в нее.

— А вот это было совсем неумно, детка. Не хочешь же ты, чтоб я пристрелил тебя до того, как мы с тобой позабавимся?

Тори медленно попятилась от него, чуть не заплакав, когда ее отступлению помешало упершееся ей в спину дерево.

— Зачем ты это делаешь? — жалобно проговорила она.

Смех его был таким же откровенно грубым и мерзким, как он сам.

— А ты не догадалась? — закудахтал он, потирая себя между ног с таким отвратительно непристойным видом, что ее передернуло.

— Если… если ты причинишь мне вред, Джекоб убьет тебя.

— Он теперь меня вовсе не беспокоит, — издевательски усмехнулся Ред, — чуть ли не красуясь перед ней. Тори была в таком ужасе, что не задумалась, почему Ред не страшится возмездия Джейка. За отчаянным безумным стуком своего сердца она едва могла понять следующие слова Реда:

— Я давно на тебя глаз положил. Жаль, что придется потом тебя убить. Тебе и твоему мужу-пистолетчику надо было держаться отсюда подальше.

— Но почему? — повторила она прерывистым шепотом. — Я не понимаю.

Ред только ухмыльнулся и покачал головой.

— Мне надоели разговоры. Я не для болтовни вез тебя так далеко. Хотел немножко понаслаждаться этим твоим сладким соблазнительным телом. Заполучить его себе одному на какое-то время. И если ты поведешь себя со мной хорошо, по-настоящему хорошо, я позабочусь, чтоб ты потом умерла быстро и легко.

Его большая волосатая рука потянулась к ней, и она, закрыв глаза, отвернула голову, вся сжимаясь в ожидании его прикосновения. Но когда он дотронулся до нее, она не ощутила того, к чему приготовилась.

— Что это за штука? — услышала она его голос.

Его пальцы сомкнулись на вуду-амулете, который дала ей Мари Лаво, вид у него стал заинтересованным, с примесью настороженности. Откинувшись подальше, Тори не мигая уставилась на него, в глазах, ставших как будто еще зеленее, появился особый блеск, ей в голову пришла одна идея. Необычайно спокойным низким голосом, отчетливо и мягко она ответила:

— Не надо было тебе трогать это, Ред. Теперь ты обречен.

— Эту дрянь?! — грубо хмыкнул он, но она заметила, как он пытается сглотнуть слюну. — Не болтай!

— А почему, ты думаешь, я уговорила Джекоба повезти меня в свадебное путешествие в Новый Орлеан? — настаивала она, высокомерно подняв бровь. — Пока он занимался с друзьями игрой, я проводила вечера в тайных обрядах с другими такими же жрицами и жрецами, участвуя в чародействе и песнопениях на болотах.

Она сделала шаг вперед, и он вскинул свой пистолет, целясь ей в сердце. Собрав все свое мужество, она не остановилась, не дрогнула, а испустила поистине зловещий смешок, от которого у Реда пробежали мурашки по коже.

— Это не спасет тебя, Ред, — смеялась она. — Тебя теперь ничто не спасет. Ты тронул мой амулет. Ты умираешь!

— Нет! — просипел он, задыхаясь, глаза его стали безумными от страха. — Нет!

— Да, Ред! Хочешь знать, как ты умрешь?

Он помотал головой из стороны в сторону, не желая слушать, что она еще скажет, но она все равно продолжала:

— Видел ты когда-нибудь бешеное животное, как у них пена идет изо рта? Так будет и с тобой, Ред. По-моему, это уже началось. Я вижу, в уголках твоего рта собирается слюна.

Тори чуть не засмеялась, заметив, как невольно он облизал уголки рта.

— Но это лишь начало. Как, началась уже лихорадка? Озноб? — Она увидела, как он затрясся. — Скоро ты опустишься на четвереньки, воя от боли. Твои глаза будут выпучиваться, пока не выкатятся совсем из орбит. Чувствуешь, Ред, как они начинают выпучиваться? Жаль-жаль, что я не успела тебя предупредить и ты коснулся амулета, — жалостливо говорила она. — Возможно, я могла бы это предотвратить. Знаешь, мне нравятся твои волосы, твой цвет. Я могла бы заколдовать тебя, превратить в ручное животное… например, собаку. Из тебя, Ред, вышла бы очень милая собака, а я хорошо отношусь к домашним любимцам, я бы держала тебя в доме.

Он выронил амулет, как будто тот обжег ему руку, и попятился.

— Что ты хочешь сказать? Что это за штука?

— Это амулет… талисман вуду, — ответила она тоном, который в другое время можно было бы назвать кокетливым. — Ты ведь знаешь, что такое вуду?

Его заметно затрясло.

— Это… это зло! — прошептал он. — Плохая магия или что-то такое…

— Черная магия, — проворковала Тори, шагнув к нему поближе, и еле сдержала злорадство, когда он торопливо попятился, стараясь отойти подальше от нее.

— Что… что ты с ним делаешь? — попробовал он держаться нагло. — Ты же не ведьма! Мы же все знали, что ты была в монастыре, собиралась стать монахиней!

— Неужели в монастыре, Ред? А может, я хотела, чтоб вы все так думали? — теперь голос ее звучал мягко, вкрадчиво, почти гипнотически. — Ты что думаешь, я хотела, чтобы всем стало известно, что я на самом деле жрица вуду?

К этому времени глаза Реда уже почти вылезли из орбит. Руки дрожали так сильно, что он уронил пистолет, но даже не заметил этого, продолжая пятиться от нее. С воплем, полным дикого ужаса, он повернулся и побежал к своей лошади.

В ту же минуту, как он повернулся к ней спиной, Тори кинулась к пистолету и, схватив его, прицелилась в его удалявшуюся спину! Она не собиралась убивать Реда, но, раз у нее теперь был пистолет, может быть, ей удастся ранить его и удержать на какое-то время, чтоб получить ответы на некоторые вопросы. Он уже поставил ногу в стремя, когда она выстрелила. Так как руки ее все еще были связаны, попасть в цель она не смогла, и пуля обожгла спину лошади, как раз над хвостом. С громким ржанием кобыла встала на дыбы, сбросив наполовину оседлавшего ее Реда на землю. Нога его вывернулась, сапог застрял в стремени, но лошадь рванулась вперед. Тело Реда тащилось за ней, подскакивая на камнях и репейнике, и его вопли отражались от холмов, разносясь эхом по всей округе.

Тори отвернулась, она была не в силах смотреть, как Реда швыряло о камни и деревья, а лошадь продолжала свой безумный бег. Она зажала уши, чтобы не слышать его крики. Ее начало рвать; ухватившись за дерево, она кое-как справилась с приступом. Затем, ослабевшая и потрясенная, опустилась на колени и зарыдала от пережитого ужаса.

Прошло какое-то время, и Тори смогла подняться на дрожащие ноги. Солнце стояло уже высоко, дело шло к полудню. Ей предстояла долгая тяжкая дорога обратно на ранчо. Она здесь выросла и, хорошо зная местность, отправилась в путь. Примерно через полтора часа ходьбы, она внезапно услышала, что приближается всадник. Ее снова охватил ужас, сердце подскочило к горлу. Что, если это снова Ред? Что, если ему удалось освободить ногу и поймать коня? Она побледнела при одной мысли об этом и поспешила спрятаться за дерево.

Дрожа от страха, Тори осторожно выглянула из-за ствола и чуть не упала в обморок от облегчения, узнав всадника.

— Джилл! — слабо вскрикнула она, и слезы полились по ее лицу. — Джилл!

Джилл с искаженным тревогой лицом поддерживал ее, пока она рыдала, повторяя снова и снова:

— Это был Ред! Это был Ред!

— Я знаю, — успокаивал он ее, гладя грубыми узловатыми руками по спине, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Теперь все в порядке, Тори. Все будет хорошо.

Когда она немного успокоилась, он мягко отстранил ее и, собрав в ладони разорванные края платья, попытался стянуть их, чтоб прикрыть ей грудь.

— Он… он смог… он причинил тебе какой-нибудь вред?

— Нет! Нет! Но он собирался… он хотел!.. — нервно сглотнула она. Глаза ее снова наполнились страхом. — Джилл! Нам надо выбираться отсюда! Он может вернуться! Он может…

Джилл прижал ее к себе.

— Он не вернется, Тори, девочка моя. Он теперь попадет только прямой дорогой в ад! — в голосе Джилла звучали гнев и удовлетворение. — Я наткнулся на его лошадь. Она возвращалась на ранчо и все еще тащила за собой этого койота. Он мертв и больше никому хлопот не доставит.

Вытащив из сапога нож, он разрезал веревки, стягивающие ей запястья.

— О Джилл, это было так страшно! — восклицала Тори, обращая к нему залитое слезами лицо. — Лошадь понеслась, а нога Реда застряла в стремени и… О Боже, как же это было ужасно!

— Ну-ну, не трать слез на этого негодяя, — сурово произнес он. — Он был злом, Тори, сгустком зла, а нам есть над чем поплакать и без его никому не нужной шкуры!

Что-то в тоне его голоса насторожило ее, отозвалось в голове сигналом тревоги. Ее ясные зеленые глаза впились в него.

— Джекоб! — со страхом прошептала она. — Что-то случилось с Джекобом!

Джилл печально кивнул, ненавидя себя за то, что должен нанести ей еще удар, после всего, что она пережила:

— Он в очень плохом состоянии, девочка. Они с Монтгомери попали на обратном пути в засаду, и их подстрелили. Монтгомери получил пулю в бок, у него сломаны два ребра, но он сумел добраться и доставить Джейка к доктору в Санта-Фе.

— А что с Джейком? — дрожащим голосом спросила она.

— Неважно было. Он получил пулю в бедро, но это не самое плохое. Ему попало по голове, и пока это дока очень тревожит.

— Что значит «попало по голове»? Пулей? Он получил пулю в голову? — голос Тори истерически зазвенел.

— Нет, она лишь вроде как скользнула по черепу, а плохо то, что он до сих пор не очнулся.

— Они знают, кто это сделал?

Джилл кивнул, и глаза его яростно сверкнули.

— В него стрелял Ред, так что не жалей эту гадюку. Он получил то, что заработал, хотя мне бы хотелось самому вручить ему награду. Тори сделала глубокий дрожащий вдох, стараясь утихомирить свое бешено бьющееся сердце, сдержать рвущийся из груди крик. Она понимала, что теперь ради Джейка должна мыслить четко и ясно.

Она не могла позволить себе впасть в истерику. Вот когда она узнает, что с ним все в порядке, она запрется в своей комнате и хорошенько наревется. Но не теперь. Теперь она нужна Джекобу.

— Тори! Тори! — стонал Джейк, снова и снова повторяя ее имя. Он звал ее, нуждался в ней. У него болела голова, болела нога, казалось, болели даже волосы. Он пытался вспомнить, что случилось, где он находится, но, как только начинал думать, голову разрывало от боли. Когда он перекатывал голову из стороны в сторону, ее пронзала боль такой силы, что он начинал задыхаться. Цветные огни вспыхивали в закрытых глазах и взрывались мукой. Затем подступающая темнота скручивала разноцветье в бесконечное вращение, которое катилось куда-то, увлекая Джейка за собой вниз… вниз… вниз…

Когда он очнулся в следующий раз и открыл глаза, вокруг был темно. Почему-то постоянно его окружала темнота. Джейк как-то понял, что находится в доме, а не снаружи. Он не ощущал движения воздуха, и не было ночных звуков. В нос ему ударил какой-то непонятный запах. Джейк сосредоточился на нем, стараясь не обращать внимания на непрекращающееся гуденье в голове. Затем он догадался: это запах лекарств, запах спирта! Он, должно быть, у доктора.

Он попытался подняться, но при малейшем движении в голове начинало стучать так, что, казалось, она сейчас расколется. Медленно, осторожно он поднял руку к голове и нащупал повязку. Да, судя по всему, ему как-то удалось добраться до врача, хотя он не мог вспомнить, как и когда. Блейк. Должно быть, это сделал Блейк. Он помнил, как в него стреляли, но больше не помнил ничего до этой минуты. Он старался сосредоточиться, вспомнить все, что произошло, но это требовало слишком больших усилий. Он не мог даже толком вспомнить, как в него стреляли и кто, память сохранила лишь молниеносный удар боли и мгновенное осознание того, что пуля попала в него.

Рядом раздался звук, скрип дерева, и Джейк весь напрягся. Кто-то находится поблизости. Кто? Где? Проклятье! Почему здесь так темно?! Он с усилием стал прислушиваться, и его ухо уловило скрип кожаной подошвы, кто-то задвигался.

— Кто здесь? — тихо окликнул Джейк.

— Бэннер! Вы очнулись? — Голос дока Грина донесся из темноты, приблизился. — Пора, сынок. Я думал, ты так и будешь спать сутками напролет, хотя тебе, конечно, стоило отдохнуть после такого-то удара по голове… Как ты себя чувствуешь?

Вырвавшееся у Джейка проклятье в точности описало, как он себя чувствует. Раздался ответный смешок доктора.

— Док, почему вы не зажжете лампу или что-нибудь такое? — спросил Джейк. — Здесь темно, как в кишках у козла. Вы что, экономите на ламповом масле?

После его слов наступила странная тишина, и у Джейка зашевелились волосы на затылке. Он не совсем соображал, в чем дело, но что-то явно было не так.

— Джейк — тихо спросил врач. — Ты сейчас что-нибудь видишь?

Холодный страх ворохнулся у Джейка в животе.

— Нет. А что? — Когда быстрого ответа не последовало, он настойчиво переспросил: — А что?

— Джейк, я не знаю, как тебе сказать. Вероятно, это следствие того выстрела в голову, скорей всего, временное. Я хочу, чтоб ты это понял.

— К дьяволу все, док! Что вы пытаетесь мне сказать? — Внутренне Джейк уже знал, что ему скажут, но ему нужно было услышать все до конца. Руки его сжались в кулаки, и он приготовился к худшему.

— Ты сейчас лежишь у меня в кабинете, и занавески отдернуты. Джейк, сейчас ясный день, и солнце светит прямо в комнату.

Хотя он уже ждал этого, удар был сокрушительным. У Джейка возникло ощущение, что его ударили в живот кувалдой. Как зверь, попавший в капкан, он взвыл в мучительной агонии.

— Нет! Нет! Будь оно проклято, н-е-е-е-е-е-т!!! Слезы полились у него из глаз, глаз, которые больше ничего не видели. Руки его взлетели к лицу, чтобы вырвать эти слепые ненужные бельма. Но страшная боль, ударившая ему в голову, соединившись с душевной болью, милосердно стала непереносимой, и он потерял сознание.

Руки его бессильно упали на постель.

— Ты должен повидаться с ней, Джейк, — говорил Блейк своему другу несколько часов спустя. — Она там снаружи исходит тревогой за тебя.

— Повидать ее! — рявкнул Джейк и засмеялся невеселым смехом. — Прекрасно звучит, Монтгомери! Умеешь ты подбодрить, нечего сказать.

— Пропади все пропадом! Ты же знаешь, доктор сказал, что, возможно, это временное. Когда опухоль спадет, скорей всего, ты снова будешь видеть. Просто должен пройти какой-то срок. Но ты ведь не можешь все это время совершенно игнорировать свою жену. Она тебя любит.

— Я не хочу, чтобы она меня любила. Не теперь. Не тогда, когда я такой.

— Ты несешь чепуху, Бэннер. Сейчас больше, чем когда-либо, тебе нужна любовь этой женщины. Будь благодарен ей хотя бы за то, что она убила человека, который повинен в твоей беде.

— Что?! — воскликнул Джейк, разинув от удивления рот.

— Я так и думал, что это тебя заинтересует, — самодовольно заметил Блейк.

— Она убила Реда? Каким образом?

Очнувшись на этот раз, Джейк вспомнил большую часть случившегося. Его встревожило, что Ред может причинить вред Тори, или Кармен, или Мегэн. С большим облегчением он узнал, что они в безопасности и что Тори в соседней комнате ожидает, когда сможет его увидеть.

Блейк рассказал Джейку все события — как Ред похитил Тори, как она отпугнула его своими словами и вуду-амулетом, как ее не попавший в цель выстрел привел к тому, что лошадь понесла и потащила за собой Реда, что и стало причиной его жуткого конца. Он также рассказал Джейку о нападении на ранчо «индейцев» за несколько часов до нападения на них и о том, как женщины и работники ранчо отразили бандитов и спасли конюшню от пожара.

Может, она и маленькая, и хрупкая, но эта

твоя жена — одна из самых храбрых маленьких леди, каких я знаю. Ты должен ею гордиться, — заключил Блейк.

Джейк содрогнулся, представив себе опасность, которой подвергалась Тори, и как она, наверное, была напугана.

— Мне просто ненавистна мысль, что она увидит меня таким беспомощным, — признался он. — Как я смогу защитить ее, Блейк, если буду слепым? Что за мужем ей я буду? Я стану камнем у нее на шее, от меня будет теперь не больше толка, чем от двуногого коня!

— Опасности пока нет. Виновником был Ред, а он мертв, — напомнил ему Блейк.

Джейк покачал головой, и лицо его исказилось от боли, которую причиняло ему каждое движение.

— Не знаю, Блейк. Кто-нибудь просмотрел личные вещи Реда? Нашли пистолет отца?

— Нет. Пистолета Роя там не было.

— Ив вещах Фрэнка его не было тоже, Блейк, на свободе остался еще один убийца. Я это знаю.

— Может быть. Или они продали пистолет, зная, что он свяжет их с убийством Роя, или спрятали его где-то, или потеряли, — предположил Блейк. — Если он не нашелся, это еще не означает, что его у них не было.

— Ладно. А что скажешь об остальных бандитах, тех, которые нападали на ранчо и пугали наш скот на перегоне? Тебе не пришло в голову задуматься, кто им заплатил? Держу пари, что не Ред, не Фрэнк и не Тэнди. Ни у кого из них таких денег не нашлось бы. Нет, за всем этим есть кто-то еще…

Кто-то с деньгами… Возможно, кто-то вроде Эдвардса, — нахмурившись, настаивал Джейк.

— А вдруг этот человек не нравится тебе просто потому, что он ухаживает за Кармен, тогда как еще свежа в памяти смерть Роя. Может, ты с самого начала настроился против него и хочешь найти его вину. Он ведь, в сущности, не сделал ничего плохого, на что можно было бы указать или что можно было бы предъявить. А если он ни в чем не виноват? Может быть, кто-то еще сговорился с Редом по неизвестным нам причинам. Если все эти неприятности устраивал Ред, то теперь, когда его нет, наверняка другие побоятся лезть сюда. Сейчас, когда столько их людей убито, вряд ли станут еще рисковать.

От всех этих рассуждений и размышлений голова у Джейка совсем разболелась.

— Полагаю, что это мы точно узнаем, если неприятности прекратятся, — вздохнул он. — Чертовски надеюсь, что ты прав, подумать только, как я теперь сумею защитить Тори и ребенка, если даже не увижу, откуда идет опасность?

— Подожди, Джейк, потерпи, — советовал ему друг. — Может, доктор прав. Может быть, зрение к тебе вернется.

— Да еще и в самый срок для того, чтобы уберечь нас от гибели? — иронически пробормотал Джейк.

— Эй, ты вообще мог умереть там, на перегоне, — напомнил ему Блейк. — Посчитай, насколько могло быть хуже!

— Я должен благодарить небо, что ослеп? — недоверчиво переспросил Джейк. — Не смеши меня, партнер! У меня и так голова раскалывается!

В конце концов Джейк согласился увидеться с Тори, хотя весь внутренне сжался при мысли об этом. Проклятье, не хватало еще, чтобы она видела его таким беспомощным, как черепаха на спине! Он услышал ее легкие шаги, торопливо приближавшиеся к нему, а через мгновение ее руки нежно обвились вокруг него.

Она прижалась щекой к его щеке, и он почувствовал на своем лице горячие слезы.

— О Джекоб! Я так волновалась! Они сказали, что ты слишком долго был без сознания. Я боялась, что потеряю тебя, мой дорогой! Я так боялась, что ты умрешь!

— Может, было бы лучше, если б я умер, — эти горькие слова сорвались с его уст раньше, чем он заставил себя их проглотить.

— Нет, Джекоб! Нет! Никогда не говори такого! Даже думать не смей!

— Я слепой, Тори, — без обиняков сказал он. — Беспомощный, как дитя. Каким мужем тебе я буду? Говорю тебе, — продолжал он прежде, чем она успела возразить, — я буду скорее обузой. Пройдет немного времени, и ты станешь ненавидеть меня, отвергать меня за то, что я тебя связываю, а тебе ведь нужен не калека, а защитник.

Тори проглотила боль, которую причинили ей его слова.

— Но ты, возможно, снова будешь видеть, Джекоб. Мне так сказал доктор.

— Это еще неизвестно. Может быть, я останусь слепым до конца жизни.

— Даже если так, я не стану от этого меньше любить тебя, — убеждала она. — Джекоб, разве ты меньше любишь маму из-за того, что ее ноги изуродованы огнем?

— Нет.

— А любил бы ты меня меньше, если бы я потеряла ногу или руку или не могла дать тебе больше детей?

— Не говори глупости, Тори, — прорычал он.

— Почему не говорить? — возразила она. — Ты же говоришь! Джекоб, я люблю тебя всем сердцем. Я люблю тебя всего целиком, а не только твои глаза, какими красивыми они бы ни были. Я буду любить тебя до смертного своего часа, и ничто в мире не способно это изменить.

Его руки поднялись и обняли ее, его губы слепо стали искать ее губы.

— О Боже, Тори! Я просто боюсь, — признался он, и его слезы смешались с ее слезами. — Ума не приложу, что мне делать, если зрение не вернется.

— Мы как-нибудь справимся, — пообещала она. — Ты и я вместе сможем все, все преодолеем. Я молюсь, Джекоб. Я очень сильно молюсь.

Он выдавил слабый смешок.

— Ты снова молишься духам вуду, дорогая. Она покраснела, хотя он не мог этого видеть.

— Ох, ты уже слышал?

— Да, и я по-настоящему горжусь тобой, милая. Ты не потеряла голову в такой трудной ситуации.

Она глубоко вздохнула и выпалила:

— Если б я думала, что это тебе поможет, я бы молилась самому дьяволу, Джекоб. Я душу отдала бы взамен за твои глаза.

Он крепко прижал ее к себе, сердце его готово было разорваться от любви.

— Я никогда не приму от тебя такой дорогой жертвы, мой ангелочек. Я уже достаточно ограбил Бога, когда украл твое сердце.