Палатки в степи

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Поезд прибыл на станцию Облепиху под вечер. Состав длинной лентой растянулся на станционных путях, поскрипел немного тормозами и затих, словно отдыхая после изнурительного бега по раскаленной солнцем степи.

Платформа с двумя тракторами, на которой ехал Ваня Челмодеев, была самой последней в составе. Ваня даже запыхался, пока добежал от нее до вокзала.

На станции было много ожидающих. Сидели на узлах, неловко сложив привычные к труду руки, кряжистые сибирские деды с седыми бородами и молодым взглядом. Бойко тараторили хитроглазые девчата, успевая в промежутках между словами разгрызать семечки и со скоростью пулемета выплевывать скорлупу. Надсадно орал младенец, которого неумело укачивал на вытянутых руках парень с растерянным лицом, очевидно, отец. На перроне, собравшись живописной группой, о чем-то встревоженно переговаривались цыгане. Щуплый железнодорожный милиционер в огромных сапогах, весь перетянутый ремнями. нервничая, то и дело посматривал в их сторону. Но подойти не решался: цыгане ничего противозаконного не делали.

Ваня обошел пыльный привокзальный садик, перрон, окунулся в сонную духоту зала ожидания, напряженно всматриваясь в каждое лицо. Нет, совхозных ребят не было!.. Но ведь он еще вчера вечером дал телеграмму директору совхоза, что напарник заболел и остался в больнице в Рубцовске. Что теперь делать? Не может же он один вести сразу два трактора! Остаться ночевать на вокзале? Можно, конечно, но это не выход. Тракторы сейчас нужны в поле, ох, как нужны! Дорог каждый час! Иначе не стоило бы выезжать за ними на завод. Как-нибудь сами пришли бы… через три недели.

Раздался пронзительный паровозный гудок. Состав дернулся, залязгал буферами и нехотя потащился вслед за сердито пыхтевшим локомотивом.

Ваня понесся вдоль пути к хвосту поезда. Платформа с тракторами! Ее, наверно, еще не успели отцепить.

Но все оказалось в полном порядке. Платформу, конечно, уже отцепили. Закоптелый паровозик с нарядными ярко-красными колесами угонял ее в дальний тупик, затерявшийся среди степного ковыля. Когда Ваня подбежал туда, сцепщик уже сделал свое дело и, махнув рукой машинисту, вскочил на подножку. Локомотив загудел неожиданным басом и быстро покатил в обратную сторону.

- Эй, товарищ! - крикнул Ваня вслед сцепщику. - Как же трактора сгрузить?

- Иди к начальнику. Пусть распорядится.

На станции был специальный тупик для разгрузки платформ с тракторами и автомашинами, но пути к нему сплошь заставлены вагонами.

- Ничего не могу, - сухо сказал Ване начальник станции, хмурый толстяк с красными от постоянного недосыпания веками.

- Но поймите, в совхозе их ждут не дождутся.

- Ничего не могу…

Зазвонил телефон. Начальник станции взял трубку:

- Да, да… Тридцать седьмой бис?.. Принимаю.

Он встал и надел фуражку.

- Товарищ начальник, ну так как же, а? - Ваня умоляюще заглянул в глаза железнодорожнику.

- Ничего не могу… Может быть, завтра к вечеру…

Завтра к вечеру… Терять целые сутки? Для чего же

тогда он ночей не спал на заводе? А заводские ребята? Ведь они не отходили от станков, пока не выпустили эти два сверхплановых комсомольских трактора для нового совхоза. А теперь, выходит, все выигранное усилиями стольких людей время полетит насмарку.

Нет, этого допустить нельзя…

А что, если обратиться за помощью к комсомольцам?

Ваня остановил проходившего мимо железнодорожника с комсомольским значком на кителе:

- Послушай, друг, где вашего комсомольского секретаря найти?

- Зайди в контору орса, спроси бухгалтера Варвару Николаевну.

Контора… Бухгалтер… Варвара Николаевна… Бррр! Такой секретарь ничего не поймет. Крышка!

Но все же Ваня решил попробовать.

Варвара Николаевна оказалась тоненькой белокурой девушкой с быстрыми острыми глазами. Ваня воспрянул духом.

- Товарищ бухгалтер! - Он устало плюхнулся на колченогий стул. - Товарищ бухгалтер, один и один - два! Верно?

Варвара Николаевна посмотрела на Ваню с веселым недоумением: откуда такой взялся?

- Допустим, - неопределенно ответила она.

- Ну вот… Значит, два трактора. Теперь считайте. Каждый из них за сутки должен вспахать почти по шестнадцати гектаров целины. Итого тридцать два.

Чуть улыбаясь, девушка придвинула к себе счеты и защелкала костяшками.

- Тридцать два. Так. А дальше?

- Это норма, - весело продолжал Ваня. Он уже не сомневался в успехе. - А наши совхозные ребята меньше полутора норм не дают. Значит…

Варвара Николаевна положила на счетах еще шестнадцать.

- Значит, сорок восемь гектаров. Дальше. Зяблевая пахота дает прибавку урожая на пятьдесят процентов. Если считать средний урожай по десять центнеров с гектара, то сколько это всего составит?

Снова защелкали счеты.

- Семьсот двадцать центнеров, - любезно сообщила Варвара Николаевна.

- Ну, а семисот центнеров хватит, чтобы три года всю вашу станцию кормить хлебом, пирогами и блинами,- торжественно заключил Ваня.

- Интересно, - сказала Варвара Николаевна.- А теперь закройте дверь с другой стороны. Не мешайте мне работать…

Она отложила счеты в сторону и взялась за огромную тетрадь в черном переплете.

У Бани снова упало сердце.

- Как же я пойду, товарищ комсомольский секретарь, если эти семьсот центнеров на вашей станции пропадают!.. Вон стоят.

Через окно конторы виднелась платформа с тракторами.

- Очень прошу. - Ваня сложил руки на груди. - Помогите сгрузить. По гроб жизни…

- Ну что за человек!

Варвара Николаевна посмотрела на его усталое, запыленное лицо, на комбинезон, весь измазанный в масле, и спросила:

- А начальник станции?

Ваня сокрушенно покачал головой:

- Бюрократ.

- Не бюрократ он. Замучился, - вздохнула Варвара Николаевна. И, подумав, сказала: - Сейчас я позову ребят… Но только в следующий раз здоровайтесь, когда входите. Не знаю, как у вас в совхозе, а у нас здесь так принято. И не садитесь без приглашения… Нет, нет теперь уж сидите! Сидите, я вам говорю!..

Комсомольцы собрались быстро. Постояли у платформы, поспорили, пошумели и решили разгружать здесь, на месте. Притащили доски, балки, чуть не перевернули платформу. Но трактора все же выгрузили.

Весь вечер Ваня разыскивал на станции кого-нибудь из совхоза. Никого! Позвонить тоже было невозможно - неделю назад, когда Ваня уезжал из совхоза, еще только приступали к прокладке телефонной линии. Оставалось одно - ждать.

Ваня зашел в зал, поискал глазами свободное местечко. Где там! Все забито. Да и духота такая, что долго не выдержишь.

Он пошел обратно к двери.

- Здравствуйте, - раздался позади детский голос.

Ваня обернулся. Перед ним стоял круглолицый мальчонка с лицом, обсыпанным веснушками. Он улыбался во весь рот.

- Здорово. Откуда ты меня знаешь?

- Вы из бригады Тараса Семеновича Подопригоры, правда? - сказал мальчик. - Я тоже у вас работал. Сначала трактористом, а потом учетчиком. Меня Саней Петушковым звать.

- А, Петрович, сменщик, - вспомнил Ваня. - Снова к нам сбежал?

- А вот и не сбежал! Вся наша семья к Кате в совхоз переезжает - и мама и я. Только вот мама позднее приедет- ее до осени со старой работы не отпускают. А вы тоже в совхоз едете? Можно, я с вами?

Ваня почесал затылок:

- Ехать-то надо… Да вот у меня два трактора, а второго тракториста что-то не прислали. И, как назло, никого из совхоза нет.

- Как - нет?.. Я только что видел одного. Высокий такой, волосы завитушками. Поет здорово. Только он не в нашей бригаде работает.

Волосы завитушками? Поет здорово? Так ведь это земляк - Витька Сазонов. Наверно, его и прислали за трактором.

- Где же он? Пошли скорее к нему.

- Он воду сюда пить заходил. С улицы.

Они вышли в привокзальный сад. Огромное красное солнце уже скрывалось за горизонтом. Быстро темнело. Вечер был теплый. Многие выходили из зала ожидания и укладывались на ночь прямо в садике: поезд проходил лишь под утро и можно было выспаться.

Но где же искать Виктора? Не подходить же к каждому спящему и заглядывать в лицо.

И вдруг Ваня увидел совсем рядом знакомую шинель с черными пуговицами. Из-под шинели торчали хромовые сапоги с голенищами гармошкой. Витькина шинель! Витькины сапоги.

- Подъем! - скомандовал Ваня и сдернул шинель.

Конечно, Виктор. Лицо у него было мятое, серое.

Или это только так казалось в сумерках? Виктор присел, протер глаза и, сонно помаргивая, посмотрел на Ваню.

- Челмодеев? Откуда ты свалился?

- Да я с тракторами.

- А-а, с завода… - Виктор потянулся, зевнул, снова лег.

- Вставай, соня!-сердито прикрикнул Ваня.-

Нужно к утру тракторы перегнать, а он тут разлеживается!

- Ну и перегоняй! Мне-то какое до них дело!

Ваня удивился:

- Как! Разве тебя не за тракторами прислали?

- Меня?.. Еще чего! Я уезжаю, видишь? - Виктор положил руку на стоящий рядом чемодан.

- Уезжаешь? В отпуск?

- Ну да, в отпуск… На сельскохозяйственную выставку в Москву.

- Фу, черт! - Ваня присел с ним рядом, -Везет же людям. В самую горячую пору - ив отпуск. Рад небось?

- Ага, - позевывая, вяло подтвердил Виктор. - Что это за пацан с тобой? - спросил он.

- Это Саня Петушков.- Ваня легонько хлопнул мальчика по плечу. - Орел!.. Помнишь, весной к нам в совхоз прибегал из Барнаула…

- А, тот! - Виктор передернул плечами и натянул на себя шинель. - Прохладно что-то…

- Неужели? А мне жарко. Досталось же сегодня с этими тракторами… И все напрасно! Думал время выгадать, а оно вон как обернулось.

Они помолчали несколько минут. Ваня искоса посмотрел на Виктора. Тот лежал с открытыми глазами и о чем-то думал.

- Слушай, Витя, у меня идея, - интригующе начал Челмодеев и сделал паузу.

Виктор молчал.

- И трактора в совхоз доставим вовремя, и выставка от тебя никуда не убежит… Один день потеряешь - велика беда!

Виктор по-прежнему молчал.

- Да что ты словно в рот воды набрал?

- Пошел к черту! - отрезал Виктор.

- Нет, в самом деле… Ну что тебе стоит? Один день! Ты же не шкурник какой-нибудь. Уж кто-кто, а я тебя знаю… Ребята там на старых тракторах маются.

- «Маются, маются»! - Виктор резким движением сбросил шинель. - А что я тут на станции вот уже сутки мучаюсь, никак на поезд сесть не могу - это никого не касается… Не поеду я! И не проси!

- Ну, знаешь…

Хлопнула дверь зала ожидания. На пороге появился начальник станции.

- Где тут представитель совхоза? - громко спросил он.

- Это какой? - отозвался из темноты сонный голос.

- Да с тракторами.

Ваня вскочил на ноги:

- Я!

- Зайдите ко мне в кабинет. Быстрей.

Виктор остался с Саней Петушковым.

- Вы на ВСХВ едете? - с любопытством спросил мальчик.

- Да.

- Вы участник, да?

- Нет.

- Экскурсант, значит?

- Да.

- По путевке?.. А вы кем в совхозе работаете?

- Трактористом… И прицепщиком.

- Сначала трактористом, а потом прицепщиком?

- Да.

- А почему? Вас сняли с трактора?

- Слушай, пацан, отстань ты, ради бога, со своими вопросами!

Саня обиженно засопел. Что он такого особенного спросил?

Вани долго не было. Когда он вернулся, лицо его было мрачное, глаза смотрели зло.

- Ну и бюрократ этот начальник станции!

- А что такое?-спросил Виктор.

- Убирай, говорит, немедленно свои трактора с территории станции. Какие-то два эшелона ночью должны подойти на разгрузку… Витя, выручи, будь другом!

Виктор нахмурился:

- Не могу… В четыре тридцать поезд. Я не буду сидеть из-за тебя еще сутки.

- Эх, ты, еще целинник называется! - сердито бросил Ваня и сразу же заговорил совершенно другим тоном:- Послушай, новая идея! Ей-богу! И овцы целы, и волки сыты. Вот послушай…

План был очень прост и вполне приемлем для Виктора. Ваня предлагал довести трактора до села Белая Реч-ка, в двадцати километрах от станции. Оттуда Виктора доставят обратно до станции на колхозных лошадях. А трактор поведет до совхоза знакомый Ване тракторист из МТС.

- Двадцать километров мы на тракторах за два часа с небольшим сделаем, -убеждал Ваня.- Клади два часа на обратный путь. Успеешь на свой поезд. Еще и ждать надоест.

Он подхватил чемодан Виктора: - Пошли в камеру хранения. Бери его шинель, Саня.

Хмурый, недовольный Виктор вынужден был уступить.

- Но только до Белой Речки. Дальше не поеду!

- Вот это уже мужской разговор, - обрадовался Ваня,- до Белой Речки - и ни шагу дальше! Там я уже без тебя обойдусь.

Через полчаса трактора тронулись в путь. Впереди - Ваня Челмодеев, позади - Виктор. К нему в кабину сел Саня.

Дорога была прямая, особого внимания не требовалось. Трактор мерно рокотал и двигался, плавно покачиваясь. Виктор, не спавший прошлую ночь, вскоре стал клевать носом. Глаза его закрылись.

- Дяденька, дяденька! - услышал он вдруг тревожный голос Сани и встрепенулся.

Впереди был мост. Виктор потянул рычаги, сбросил газ…

- Спасибо, что разбудил,-сказал он, когда мост остался позади. - Могли мы с тобой искупаться в речке. А в ней вода холо-о-одная…

- Знаю, - важно кивнул головой Саня. - Пять градусов. Сестра писала, - пояснил он.

- Сестра? Она что. в нашем совхозе?

- Ага! Катя Петушкова. Может, знаете?

- Катя? - улыбнулся Виктор. - Знаю, как же… Боевая… Мы с ней на смежных участках работали. День я впереди, день она… Придется рассказать ей, как ты бдительность проявил.

- Это когда вы с выставки приедете, да?..

Передний трактор остановился. Виктор подъехал поближе и стал рядом.

- Что случилось? - спросил он у Челмодеева, который вылез из кабины.

- Ничего. Передохнуть надо. Голова трещит, - пожаловался Ваня.

Они присели у кустов, неподалеку от дороги. Виктор вытащил портсигар:

- Кури…

- Папиросы? Не хочу. Я к махорке привык… Впрочем, дай, побалуюсь.

Красноватые огоньки папирос осветили лица трактористов. Ваня вдруг тихо рассмеялся.

- Чего ты? - спросил Виктор.

- Вспомнил я… Вот так мы с тобой на лесозаготовках ночью курили… Ох, и трудно же было, верно? Вода кругом по колено, а мы в валенках. Мокро, холодно, голодно. Помнишь, машины к нам пройти не могли?

- Помню… В палаточке жили. Но держались геройски. По две нормы в смену.

- Геройски…- Ваня опять рассмеялся. - А ты знаешь, какой я был герой? Удирать собирался. Честное слово!

- Врешь!

Виктор отшвырнул папиросу, приподнялся на локтях, вглядываясь в лицо товарища.

- Не вру… Сейчас смешно, а тогда знаешь как было. Ты вот ничего не знал. Помнишь, мы с тобой большую сосну валили, сучьями меня задело? Тут я решил: убегу. Уже с мужичком одним договорился насчет лошади.

- Ну?..

- Подвел мужичок, не приехал на условленное место. А потом я посмотрел: ты работаешь, другие ребята тоже. А я вроде как хуже всех. Совестно стало. Подумал так: нет. сейчас не убегу. Легче станет - тогда убегу. Не так подло будет… А легче стало - бежать расхотелось. Потом стыдно вспоминать было… Теперь, конечно, что! Самое трудное позади…

Виктор тяжело вздохнул:

- Не говори так… Тогда были одни трудности, сейчас другие. Да и не в трудностях дело. Иной раз так бывает, что и без трудностей побежишь куда глаза глядят.

- А, сказки! - Ваня махнул рукой.

- Сказки? А вот ты послушай. - Виктор придвинулся поближе. - Откровенно так откровенно.,. Скажи: плохо я работал?

- Хорошо работал. Все это знают.

- Ну вот. Думаешь, не обидно мне было, когда с трактора на прицеп посадили? Получилось вроде как в наказание за то, что Женька мотор запорол. А я тут при чем? Доказывал, говорил - не помогло… Ну ладно, на прицеп так на прицеп. Работал, как вол, пропылился до костей. А вместо благодарности они меня… Эх, да что там говорить!

- Постой, постой, не пойму я.

- В общем, прибежала эта… как ее?.. С косичками, контрольный пост… Замерила глубину вспашки. Почудилось ей, что мелко. Ну, может, в самом деле на сантиметр мельче было… И сразу они все забыли: и что я лес по пояс в воде валил, и что клуб строил, и что сев произвел быстрее всех. Всё, всё забыли!.. - Виктор нахмурился и замолчал.

- Да, обидели тебя, Витя, - тихо произнес Челмодеев, но в голосе его не было сочувствия. - Обидели… Витьку Сазонова - геройского парня обидели! Мелкая вспашка… Подумаешь, шесть центнеров с гектара не доберут- какая чепуха! И вот из-за этой ерунды взяли и обидели парня. И какого парня! Будто скидку нельзя было ему сделать. Ай-яй-яй!.. Нет, Витя, что-то ты не то говоришь. Зазнался ты, брат, честное слово, зазнался. Вот вернешься с выставки, я с тобой как следует поговорю… Ну, поехали! -Он последний раз затянулся и погасил папироску.

- Постой, - сказал Виктор. - Ты лучше сейчас поговори.

- Поехали, поехали, - заторопил его Ваня.-Опоздаешь еще на свой поезд. Времени-то вон уж сколько…

Когда стали подъезжать к Белой Речке, Ваня заметил, что Виктор сигнализирует ему фарами. Он остановил трактор и крикнул, напрягая голос:

- Что тебе?

- Не могу больше, на ходу сплю. Так и в канаву съехать недолго. Давай Саню обратно ко мне в кабину. Пусть меня будит.

- Так он ведь с тобой ехал.

- Со мной. До остановки… А там к тебе пересел.

- Да нет его у меня!

Трактористы вылезли из кабин.

- Остался он, наверно, там, где мы перекур делали. Как теперь быть? - встревоженно спросил Виктор.

- Возвращаться за ним придется… Давай так: доедем до села, я тебе коня до станции раздобуду. А потом за мальчонкой на тракторе съезжу.

- Нет уж… Моя вина, я сам за ним вернусь.

- Опоздаешь еще на поезд…

Виктор махнул рукой, побежал к трактору. Развернул машину и повел ее в обратную сторону.

Саню он нашел на месте остановки, под кустом. Мальчик спал, подложив руки под голову и по-детски приоткрыв рот.

- Вставай, Саня, - тронул его за руку Виктор.

Саня что-то пробормотал и зачмокал губами. Виктор

постоял над ним еще немного.

- Ну что с ним делать?.. Вставай, слышишь. - Он потряс его за плечо.- Вставай, в совхозе доспишь.

Саня наконец проснулся. Он сел и недоумевающими главами посмотрел на Виктора.

В кабине трактора Саня снова заснул, доверчиво привалившись к плечу Виктора. Тот не стал его будить. Ему было приятно ощущать теплую тяжесть ребячьего тела.

Ваня Челмодеев выбежал навстречу приближавшемуся трактору.

- Ну как? - крикнул он, заглядывая в кабину.

- Порядок! - улыбнулся Виктор. - Спит. - Он показал головой на мальчугана.

Ваня облегченно вздохнул:

- Фу!.. А мне уже всякое чудилось… Ну, давай доезжай до села, а там я отпущу твою душу на покаяние.

- Да ладно, - равнодушно сказал Виктор, глядя вперед, на дорогу. - На поезд теперь уже все равно не успеть. Чего людей зря поднимать!

- Значит, поведешь до совхоза? - обрадовался Ваня.

- Только я вперед поеду, а то твой трактор на меня сон нагоняет.

Машины с грохотом прошли по спящей улице села.

И вот снова степь. На востоке посветлело. Одна за другой гасли звезды, словно кто-то невидимый снимал их на день с небосвода. Облака на горизонте сделались розовыми, потом золотыми. Из-за края земли показалось солнце.

Проснулся ветерок, прошел по степи, подхватил колючий шар перекати-поля, оторвавшийся от родных корней, и понес, понес его, заставляя подпрыгивать, взлетать, швыряя во все стороны, как судьба бездомного бродягу. Возмущенно зашумели пшеничные колосья: ну и грубиян этот ветер, снова разбудил чуть свет! Алмазными лучиками засверкали капли росы на пушистых шелковинках цветущего ковыля. Застрекотал кузнечик и тут же испуганно смолк - не рано ли? Но ему сразу ответили со всех сторон. Повисли в небе жаворонки, наполняя воздух веселым перезвоном. Из норки выглянул осторожный суслик. Втянул воздух-все спокойно! Выскочил наружу и помчался по своим сусличьим делам.

Кончилась ночь. В степи наступал новый день, полный радостей и тревог, надежд и забот…

Лучи солнца ослепительно засверкали в окнах домов на пригорке. Это центральный поселок совхоза. До него оставалось километра три.

Виктор остановил трактор. Осторожно уложил на сиденье спящего Саню и вышел на дорогу. Закурил, жадно затягиваясь.

Подъехал Челмодеев. Он встал рядом с Виктором, молча любуясь панорамой. Что-то придавало поселку более обжитой вид, чем прежде. Но что?

- Телефонные столбы, - подумал он вслух.

- Что?-повернулся к нему Виктор.

- Столбы, говорю. Когда я за тракторами уезжал, их еще не было… Поселок наш теперь стал совсем как город. А помнишь, что здесь было? «Степь да степь кругом…»,- произнес он нараспев.

- Да, да… - нервно бросил Виктор. - Слушай, Ваня, я дальше не поеду. Не могу, понимаешь! Не могу!

- Не можешь? - Челмодеев проницательно посмотрел на Виктора. - Не можешь?-повторил он. - Ладно, не надо… Будь здоров!

Он пошел к трактору.

- Постой! - крикнул Виктор. - Так ничего и не спросишь?

Ваня обернулся:

- А чего спрашивать? Я и так знаю.

- Знаешь? Что?

- Все!.. И что директор тебе строгача влепил за на-рушение агротехники. И что на комсомольском собрании тебя обсуждать должны. Сегодня. Так?.. И что ни на какую выставку ты не едешь, а просто решил удрать из совхоза. Дезертировать, словом. Все знаю!.. И, между прочим, агитировать тебя не собираюсь. Прощай!

Он взялся за дверцу кабины.

- Да погоди же! - Виктор судорожно глотнул воздух. - Откуда ты знаешь?

- Интересует тебя?.. Могу сказать, - пожал плечами Ваня. - Помнишь, на станции начальник меня к себе в кабинет позвал. Так это мне директор совхоза звонил - уже работает телефон. Оказывается, он мою телеграмму только вечером получил. Говорил, что сейчас вышлет подмогу. Ну, а я сказал, что никого не надо, что ты здесь, что ты второй трактор поведешь. Так он мне все про тебя и рассказал.

- А ты что?

Лоб у Виктора покрылся испариной. Вьющиеся волосы словно обмякли и повисли по сторонам.

- Я сказал, что все равно никого присылать не надо. Сказал, что ты вернешься, что подлецом ты никогда не был. Зазнайкой, эгоистом, хвастуном, позером - это сколько угодно, а подлецом - нет. И знаешь, что он мне ответил? Из эгоистов, говорит, первосортные подлецы получаются.

- Так и сказал?

Виктор иронически усмехнулся, но вид у него был растерянный, жалкий.

- Да, так и сказал. Верно сказал! Действительно, получаются из эгоистов подлецы, - резко говорил Ваня. Он знал: поддаваться чувству жалости сейчас ни в коем случае нельзя. - Вот ты - почему удрать решил? Молчи, я сам тебе скажу. Что, трудно тебе было? Неправда, не труднее, чем другим. Дома неполадки? Тоже нет! Заело тебя, Витька, что тебя на руках носить перестали. Раньше как что - Витя Сазонов. Ах, какой хороший! Ах, какой передовой! Ну, ты и старался. Как же, у всех на виду! Сам собой любовался - вот ведь я какой. Все могу! Все беру с налета! А как получилась у тебя первая неудача - черт тебя знает, может, и впрямь не ты мотор запорол, да ведь не в этом дело - ты старшим был, значит, правильно с тебя спрашивали, - как получилась неудача, так ты и раскис. В прицепщики поставили - еще больше. В бутылку полез: я «им» покажу! Кому это «им»?.. Нет, ты молчи, дай теперь мне сказать… Ну и докатился до выговора. И струсил! Да, да, струсил! Боишься перед комсомольцами показаться. И позорно сбежал. Конечно, ты сам себе в трусости не признаешься. Ты себя уговариваешь, наверно, что бежишь из «принципа». «Они мне так? Ладно! Я им покажу!». Что ты «им» показал? Ничего! Знаешь, кто ты есть такой без всех нас? Нуль без палочки, вот кто! Видишь: стоит поселок! И без тебя стоять будет. Понял? А о тебе никто и не вспомнит. Даже фамилию забудут через два дня. Скажут: был тут у нас один подлец, высокий такой, в завитушках…

Он остановился: не переборщил ли?.. Виктор смотрел в сторону. У него подергивалась скула.

- Зачем ты меня со станции с собой потащил, если все знал? Чтобы мораль прочитать? - глухо спросил он, не поворачивая головы.

- Мораль?.. Я тебе о мужичке рассказывал, который меня подвел, когда я собрался убегать. Черт его знает, что было бы, если бы лошадка оказалась на месте. Может, я и в самом деле убежал бы. А потом вернулся бы с позором или мучился всю жизнь… Так вот, я хотел, чтобы и твоя лошадка немного задержалась. Чтобы у тебя было время подумать… Вот и все!

Из кабины трактора раздался сонный голос Сани:

- Это уже совхоз, да? Мы уже приехали?

Ваня бросил быстрый взгляд на Виктора. Тот стоял отвернувшись, его плечи были бессильно опущены.

- Сейчас приедем, Саня! - твердо сказал Челмодеев.

Уже больше не глядя на Виктора, он сел в кабину его трактора и с силой захлопнул за собой дверь.

Взревел мотор. Трактор рывком двинулся по дороге и, набирая скорость, пополз на пригорок, к поселку.

От поселка целинного совхоза через степь размашисто шагают высоченные столбы. Они поставлены совсем недавно. Подойди поближе - услышишь запах смолы. По столбам на многие километры протянулась тонкая нить телефонной линии.

Гудят, говорят провода.

«Иван Васильевич! Гвоздиков, гвоздиков подбрось…

Вышли все уже… Что? Как это «быстро»? Строимся ведь…»

«Все здоровы, мамочка. Ради бога, не беспокойся. И не шли больше таких телеграмм. Как там Маня? Ма-ня! По буквам: Максим, Анатолий, Николай, я… Ну я, я… Последняя буква алфавита. Да, да, Майя…»

«Девушка, мне райком комсомола… Товарищ Ипокентьев? Это Седов говорит из «Молодежного». Состоялось собрание… Да, пришел Виктор Сазонов. Что?.. Строгий с предупреждением… Понятно, переживает. Ему ребята тут все высказали. Ну, и нам заодно, членам комитета… Ничего, он теперь понял… Мы?.. Мы тоже…»

«Тока уже готовы… Готовы, говорю, тока. Да, да, готовы… Прикатаны, прикатаны… Прикатаны, говорю… Да, да».

«Барышня, опять что-то не слышно…»

«Это начальник станции?.. С вами говорят из «Молодежного»… Там у вас в камере хранения мой чемодан остался. Как бы его получить?.. Да нет, сам я не могу, работы много. Доверенность, говорите?.. И квитанцию приложить?..»

«Почему комбайны до сих пор не отремонтированы?.. Что?! Да я с вас три шкуры…»

«Аккредитив нужен обязательно… Да, да… Иначе нам ничего не отгрузят… Что?.. Говорил я уже с Блиновым! Без аккредитива ничего не будет, ни валенок, ни фуфаек, ничего… Запишите счет: тридцать три тысячи сорок по-семь…»

«Сын!!! Честное слово! Четыре пятьсот! Богатырь, богатырь…»

Звенят, гудят провода в степи. Бьется в них неуемный пульс человеческой жизни.