Память Света

Глава 6 Талант

В шатре снова стало тихо. Перрин ненавидел шум, а ароматы, исходившие от людей, были не лучше. Разочарование, гнев, страх. Ужас.

Большая их часть была направлена на женщину, стоявшую прямо у входа в палатку.

«Мэт, ты благословенный дурак, — думал Перрин улыбаясь. — Ты сделал это. Ты на самом деле добился своего».

Впервые за последнее время, думая о Мэте, он заставил цветные осколки уложиться в видение. Он видел Мэта на лошади, тот ехал по пыльной дороге и на ходу что-то чинил. Перрин отпустил образ. Где Мэт теперь? Почему он не возвратился вместе с Морейн?

Это не имеет значения. Морейн вернулась. Свет, Морейн! Перрин направился к ней, чтобы обнять, но Фэйли поймала его за рукав. Он проследил за ее взглядом.

Ранд. Его лицо побледнело. Пошатываясь, он отошел от стола, словно забыв обо всем остальном, и направился к Морейн. Он нерешительно протянул руку, коснувшись ее лица.

— Во имя могилы моей матери — прошептал Ранд, падая перед ней на колени. — Как?

Морейн улыбнувшись, опустила руку на его плечо.

— Колесо плетет, как желает Колесо, Ранд. Неужели ты забыл об этом?

— Я…

— Не так, как хочет Возрожденный Дракон — мягко сказала она.

— Не так, как хочет любой из нас. Возможно однажды станут учитываться желания всего сущего. Я не верю, что этот день скоро настанет.

— Кто эта женщина? — спросил Роэдрен. — И о чем она болтает? Я… — Он замолчал, поскольку что-то невидимое щелкнуло по голове, заставив его подскочить. Перрин поглядел на Ранда, затем заметил улыбку на губах Эгвейн. Он поймал запах ее удовлетворения, хотя в шатре было столько людей.

От Найнив и Мин, стоявших рядом, пахло совершенным потрясением. Благодарение Свету, Найнив останется в таком состоянии еще некоторое время. Если она закричит на Морейн, то это сейчас не поможет.

— Ты не ответила на мой вопрос — сказал Ранд.

— Но я ответила, — нежно произнесла Морейн. — Просто это не то, что ты хотел услышать.

Стоя на коленях, Ранд запрокинул голову и рассмеялся.

— Свет, Морейн ты нисколько не изменилась, да?

— Мы все меняемся с каждым днем, — ответила она улыбнувшись. — Я изменилась больше других за последнее время. Встань. Это я должна стоять перед тобой на коленях, лорд Дракон. Мы все должны.

Ранд поднялся и отступил назад, позволяя Морейн пройти дальше в шатёр. Перрин уловил другой запах и улыбнулся, когда за ней в шатер проскользнул Том Мериллин. Старый менестрель весело подмигнул Перрину.

— Морейн, — сказала Эгвейн, выступая вперед. — Белая Башня приветствует тебя с распростертыми объятьями. Твои заслуги не были забыты.

— Хм, — сказала Морейн. — Да, надо было предусмотреть, что обнаружение будущей Амерлин хорошо мне послужит. Это утешает, ведь раньше я верила, что была на пути к усмирению, если не казни.

— Все изменилось.

— Очевидно, — кивнула Морейн. — Мать.

Она прошла мимо Перрина и слегка сжала ему руку, глаза блеснули.

Один за другим правители Порубежья взяли в руки мечи и поклонились или сделали реверанс, повернувшись в её сторону. Казалось, каждый знал её лично. Многие в шатре всё ещё выглядели сбитыми с толку, однако Дарлин, очевидно, знал, кто она такая. Он был скорее… задумчив, чем ошарашен.

Морейн находилась рядом с Найнив. Перрину не удавалось уловить запах Найнив. Это не предвещало ничего хорошо. «О, Свет. Сейчас она…»

Найнив заключила Морейн в крепкие объятья.

Морейн постояла мгновение, расставив руки в стороны, её запах явно выдавал потрясение. Наконец, она ответила материнским объятием, похлопав Найнив по спине.

Найнив освободила ее, отступая, затем смахнула слезу с глаза.

— Ты не должна говорить об этом Лану, — проворчала она.

— Я даже и не мечтала об этом, — сказала Морейн, проходя дальше, чтобы встать в центре шатра.

— Невыносимая женщина, — проворчала Найнив, вытирая слезу с другого глаза.

— Морейн, — сказала Эгвейн. — Ты пришла как раз вовремя.

— У меня есть способность к этому.

— Ну, — продолжила Эгвейн, когда Ранд отошел обратно к столу, — Ранд… Возрожденный Дракон… принял решение держать эту землю в заложниках ради удовлетворения его требований он отказывается исполнять свой долг, пока мы не согласимся с его капризами.

Морейн поджала губы, беря договор о Мире Дракона, который Галад положил на стол для неё. Она стала изучать его.

— Кто эта женщина? — спросил Роэдран. — И почему мы должны…

— Может прекратишь уже! — он поднял руку, будто от шлепка потоком Воздуха, и воззрился на Эгвейн, однако, в этот раз удовлетворением пахло от одного из Аша`манов.

— Славный удар, Грейди, — прошептал Перрин.

— Спасибо, лорд Перрин.

Грейди, конечно, знал её только как легенду, но истории о Морейн были широко распространены среди тех, кто следовал за Рандом.

— Ну? — сказала Эгвейн.

— «И свершится так, что созданное людьми будет разрушено, — прошептала Морейн. — И Тень проляжет через Узор Эпохи, и Темный вновь наложит длань свою на мир людей. Жены возрыдают, а мужей охватит ужас, когда государства земные распадутся, будто сгнившая ветошь. Не устоит ничто и не уцелеет».

Люди переминались с ноги на ногу. Перрин вопросительно посмотрел на Ранда.

— «Но будет рожден некто, дабы встретить, не дрогнув, Тень, — вновь заговорила Морейн, — рожден вновь — как был рожден прежде и будет рожден опять, и так бесконечно. Возрожден будет Дракон, и при его новом рождении станут причитать и скрипеть зубами. В рубище и пепел облачит он людей и своим явлением вновь расколет мир, разрывая скрепляющие узы.

Словно раскованная заря, ослепит он нас и опалит нас, но в тоже время Дракон Возрожденный встанет против Тени в Последней битве, и кровь его дарует нам Свет. Пусть струятся слезы, о люди мира! Восплачьте свое спасение!»

— Айз Седай, прошу прощения, но это звучит очень зловеще, — сказал Дарлин.

— По крайней мере, это будет спасением, — сказала Морейн. — Вот скажите, Ваше Величество. Это пророчество велит нам проливать слезы. Нужно ли плакать потому, что избавление придёт вместе с тревогами и болью? Или нужно плакать во имя самого спасения? Ради человека, что будет страдать ради вас? Того единственного, что точно не сбежит от этой битвы?

Она повернулась к Ранду.

— Эти требования несправедливы, — сказал Грегорин. — Он требует сохранять все границы в их нынешнем состоянии!

— «И да разрубит он своих людей мечом мира, — ответила Морейн, — и уничтожит их листом».

«Кариатонский цикл. Я слышал эти слова раньше».

— Печати, Морейн, — промолвила Эгвейн. — Он планирует сломать их. Он отвергает власть Престола Амерлин.

Морейн не выглядела удивленной. Перрин подозревал, что она подслушивала, перед тем как войти. Это было бы очень похоже на нее.

— Ох, Эгвейн, — сказала Морейн. — Разве ты забыла? «Непобедимая доныне ломается гордая башня и преклоняет колени пред знаком забытым…»

Эгвейн покраснела.

— «И не будет здоровья в нас, и ничто не прорастет, — цитировала Морейн, — ибо земля едина с Возрожденным Драконом, а он един с землей. Душа из пламени, сердце из камня».

Она обратилась к Грегорину.

— «В гордыне покоряет он, принуждая высокомерие уступать».

К порубежникам.

— «И призовет он горы на поклон…»

— «… и моря расступятся пред ним».

— «… и склонятся самые небеса».

К Дарлину:

— «Молитесь, чтобы каменное сердце помнило о слезах…»

Потом, наконец, к Илэйн:

— «… а душа из пламени не забыла любовь». Вы не можете бороться с этим. Никто из вас не может. Мне жаль. Вы думаете, что он пришел к этому сам по себе? — она подняла документ. — Узор — это равновесие. Не добро, не зло, не мудрость и не глупость. Для Узора эти вещи не имеют значения. Последняя Эпоха завершилась Разломом, а новая начнется с мира, даже если это должно быть засунуто вам в глотки, как лекарство плачущему ребенку.

— Могу я сказать? — спросила Айз Седай в коричневом платке, выступая вперед.

— Можешь, — ответил Ранд.

— Это мудрый документ, лорд Дракон, — сказала коричневая сестра. Она была полной и говорила более откровенно, чем ожидал Перрин.

— Но, я вижу в нем огромный недостаток, он был составлен слишком рано. Пока Шончан свободны от этого обещания — оно бессмысленно. Пока есть угроза от Шончан, мы не можем говорить о мире.

— Это препятствие, — согласилась Илэйн, скрестив руки на груди. — Но не единственное. Ранд, я вижу, что ты пытаешься сделать, и я люблю тебя за это. Но это не отменяет того факта, что договор твой нелеп. Для подобного соглашения обе стороны должны быть заинтересованы, обе стороны должны увидеть преимущества для себя.

— Это не позволяет разрешать конфликты. А они возникают, они всегда возникают. Любой подобный документ должен давать возможность разрешать конфликты и наказывать тех, кто не придерживается соглашения. Без этого мелкие обиды будут накапливаться, пока все это не выльется в войну.

— В окончательном виде договор требует от всех стран наброситься на первого, кто нарушит мир. Он не предотвратит установление марионеточной власти в павшем королевстве или даже в другом, свободном. Я боюсь, со временем это соглашение превратится в ничто; что хорошего в нем, если защита действительна лишь на бумаге? Конечным результатом этого будет — война. Массивная, всепоглощающая война. У нас будет мир лишь на время, в частности, до того, пока живы те, кто чтит тебя. Но за каждый год мира ты получишь год великих разрушений, как только этот договор развалится.

Ранд положил руку на документ.

— Я добуду вам мир с Шончан. Мы добавим в документ пункт относительно Шончан, и их правитель подпишет его. Иначе этот документ не будет иметь силы. Такой вариант вас устроит?

— Ранд, это исправит меньшую проблему, но не большую, — ответила Илэйн.

— Здесь есть еще одна более весомая проблема, — сказал новый голос.

Ранд обернулся, удивленный. Авиенда? Ни она, ни другие Айил не участвовали в споре. Они лишь наблюдали. Перрин почти забыл, что они тоже здесь.

— Ты тоже? — сказал Ранд. — Прогуливаешься по осколкам моей мечты, Авиенда?

— Не будь ребенком, Ранд Ал`Тор, — ответила женщина, она подошла и положила ладонь на документ. — У тебя есть тох.

— Я исключил вас из договора, — протестующе воскликнул Ранд. — Я доверяю тебе и всем Айил.

— Айил нет в договоре? — удивился Изар. — Свет, как мы не заметили этого!

— Это оскорбление, — сказала Авиенда.

Перрин нахмурился. От неё пахло серьёзностью. От любого другого Айил он ожидал бы, что вслед за столь резким запахом будет поднята вуаль и приготовлены копья.

— Авиенда, — сказал Ранд улыбаясь. — Все остальные собираются повесить меня за то, что я включил их в договор, а вы сердитесь за то, что остались вне него?

— Я прошу у тебя этот дар, — ответила она. — Вот и все. Включи Айил в договор, в твой Мир Дракона. В противном случае мы уйдём.

— Ты не говоришь за всех, Авиенда, — возразил Ранд. — Ты не можешь.

Все присутствующие в шатре Хранительницы Мудрости одновременно шагнули вперед и стали рядом с Авиендой будто в едином порыве. Ранд моргнул.

— Авиенда несет нашу честь, — произнесла Сорилея.

— Не будь дураком, Ранд Ал`Тор, — добавила Мелэйн.

— Это дело женщин, — присоединилась Саринда. — Мы не будем удовлетворены до тех пор, пока не станем равны с мокроземцами.

— Ты думаешь, что это слишком трудно для нас? — задала вопрос Эмис. — Ты оскорбляешь нас, считая, что мы слабее всех остальных?

— Вы все сошли с ума! — произнес Ранд. — Вы понимаете, что вам запрещено будет сражаться друг с другом?

— Не сражаться, — возразила Авиенда. — Драться без причины.

— Война — это ваша цель, — ответил Ранд.

— Если ты так думаешь, Ранд Ал`Тор, — холодно произнесла она, — то я действительно плохо тебя обучила.

— Её слова мудры, — Руарк вышел из толпы. — Наша цель заключалась в подготовке к тому, что мы будем нужны в Последней битве, нашей целью было быть сильными, чтобы выжить. Теперь нам нужна новая цель. Я похоронил кровную вражду ради тебя, Ранд ал`Тор, и я не стану вновь воскрешать её. Теперь у меня есть друзья, которых я не хотел бы убивать.

— Безумие, — встряхнув головой, произнес Ранд. — Ну хорошо, я включу вас сюда.

Авиенда казалась удовлетворенной, но Перрина всё равно что-то беспокоило. Он не понимал Айил, Свет, да он даже не понимал Гаула, который уже столь долго находится с ним. Тем не менее, он заметил, что Айил любят что-нибудь делать. Даже когда они бездельничали, они были начеку. Пока другие люди играли в карты или кости, Айил часто что-нибудь по-тихому делали.

— Ранд, — позвал Перрин, поднимаясь и взяв его за руку. — Можно тебя на минутку?

Ранд помедлил, затем кивнул ему и взмахнул рукой.

— Мы защищены, они не могут нас сейчас слышать.

— Знаешь, я кое-что заметил. Айил похожи на инструменты.

— Возможно…

— И инструменты, которые не используются, становятся ржавыми, — сказал Перрин.

— Именно поэтому они и совершали набеги друг на друга, — ответил Ранд, потирая висок. — Чтобы поддерживать свои навыки. Именно поэтому я освободил их. Свет, Перрин! Я думаю, это будет катастрофа. Если мы включим их в этот документ…

— Я думаю, что у тебя сейчас нет выбора, — заметил Перрин. — Остальные никогда не подпишут это, если Айил здесь не будет.

— Я не знаю, подпишут ли они его вообще, — произнес Ранд. Он долгим взглядом окинул лист, лежащий на столе. — Это было прекрасной мечтой, Перрин. Мечта о том, чтобы человечеству было хорошо. Я думал, мне удалось их обыграть. Пока Эгвейн не назвала мои слова обманом, я думал, что поймал их.

Хорошо, что остальные не чувствовали, чем пахнут чувства Ранда, иначе все бы знали, что он никогда не откажется выступить против Темного. Ранд не выдавал себя ни единым намеком, ни малейшим изменением выражения лица, но Перрин знал, что внутренне он был так возбужден, как мальчик в день своей первой стрижки.

— Ранд, ты не видишь? — сказал Перрин. — Решение.

Ранд нахмурился, посмотрев на него.

— Айил, — сказал Перрин. — Инструмент, нуждающийся в использовании. Соглашение, которое должно быть подписано…

Ранд засомневался было, а потом широко ухмыльнулся.

— Ты — гений, Перрин.

— Полагаю, что пока речь идет о кузнечном деле, я знаю пару вещей.

— Но это… кузнечное дело тут ни при чем, Перрин.

— Конечно при чём, — сказал Перрин. Как Ранд умудрялся этого не видеть?

Ранд повернулся, определенно распустив плетение. Он подошел к документу, затем поднял его и отнес одному из своих секретарей в задней части палатки.

— Я хочу добавить два положения. Во-первых, этот документ недействителен, пока его не подписала Дочь Девяти Лун или Императрицей Шончан. Во-вторых, согласно этому договору все Айил, кроме Шайдо, становятся силами, поддерживающими мир, и посредниками в спорах между государствами. Любое государство, если оно чувствует себя оскорбленным, вправе обратиться к ним, и Айил, а не вражеские армии, обеспечат восстановление справедливости. Они могут преследовать преступников через государственные границы. Они должны жить в соответствии с законами стран, в которых они проживают на данный момент, но они не являются подданными этих стран.

Он повернулся к Илэйн.

— Вот и столь желанное для тебя ручательство, Илэйн, оно убережет вас от склок.

— Айил? — с сомнением спросила она.

— Вы согласны с этим, Руарк? — спросил Ранд. — Баил, Джеран, остальные? Вы утверждали, что вас лишили цели, и Перрин считает, что вы — инструмент, который должен работать. Вы примете на себя эту ответственность? Предотвращение войн, назначение наказаний за преступления, сотрудничество с правителями всех стран на службе правосудия?

— Правосудие, каким видим его мы, Ранд ал’Тор, — сказал Руарк, — или каким они видят его?

— Это должно соответствовать порядкам Айил, — ответил Ранд. — Призывая вас, они должны осознавать, что примут ваше правосудие. Порядок не будет работать, если Айил просто станут пешками. Ваша самостоятельность сделает это правосудие эффективным.

Грегорин и Дарлин начали было снова возражать, но Ранд одним взглядом заставил их замолчать. Перрин кивнул сам себе, скрещивая руки на груди. Их претензии явно стали намного слабее. Он чуял, как от всех правителей вдруг запахло… размышлением.

«Они увидели в этом лазейку, — понял он. — Они видят в Айил дикарей и думают, что ими будет легко управлять, как только Ранд уйдет». Перрин усмехнулся, представив, какое разочарование ждет властителей, если они попробуют играть с Айил.

— Это очень неожиданно, — сказал Руарк.

— Добро пожаловать на званный ужин, — добавила Илэйн, все еще негодующе глядя на Ранда. — Извольте отведать супу.

Странно, но от неё пахло гордостью. Странная женщина.

— Я предупреждаю вас, Руарк, — сказал Ранд. — Вам придется изменить свой путь. Айил должны стать едины в своих решениях. Вожди и Хранительницы Мудрости будут советоваться и принимать решения вместе. Один клан не может вести сражение за одну сторону, в то время, как другие кланы не согласятся и будут бороться на другой.

— Мы поговорим об этом, — ответил Руарк, кивая другим Айил.

— Это будет означать конец Айил.

— А также и начало — сказал Ранд.

Вожди кланов и Хранительницы Мудрости Айил собрались кучкой в стороне и негромко разговаривали. Встревоженная Авиенда задержалась возле Ранда, который смотрел в никуда. Перрин слышал, как он шептал ей что-то, но даже тонкий слух Перрина мог уловить немногое.

«… твой сон сейчас… когда ты проснешься от этой жизни, мы больше не будем…»

Писцы Ранда, от которых исходил запах неистовства, принялись вносить изменения в договор. Кадсуане строго наблюдала за происходящим.

От нее исходил запах гордости.

— Добавьте еще одно положение, — сказал Ранд. — Айил могут призвать другие страны, чтобы те помогли им в исполнении правосудия, если решат, что их собственных сил недостаточно. Следует также прописать формальные процедуры, как именно страны могут обратиться к Айил чтобы получить возмещение или позволение напасть на противника.

Писцы кивнули, продолжая усердно работать.

— Ты ведешь себя так, словно все уже решено — сказала Эгвейн, глядя на Ранда.

— О, это совсем не так — сказала Морейн. — Ранд, мне надо кое-что сказать тебе.

— А мне это понравится? — спросил он.

— Я подозреваю, что нет. Скажи мне, зачем тебе лично управлять армиями? Ты отправишься в Шайол Гул, где у тебя, вне всяких сомнений, не будет возможности связаться хоть с кем-нибудь.

— Морейн, кто-то же должен отдавать приказы.

— С этим, я считаю, все согласятся.

Ранд опять заложил руки за спину, от него пхало тревогой.

— Я принял на себя ответственность за этих людей, Морейн. И я хочу быть уверен, что о них кто-то позаботится, что битва будет не более жестокой и кровавой, чем необходимо.

— Я боюсь, что это не лучшая причина, чтобы возглавить битву — тихо сказала Морейн. — Ты будешь сражаться не за выживание твоих солдат, ты будешь биться ради победы. Ты не можешь быть главнокомандующим, Ранд. Это должен быть кто-то другой.

— Я не хочу, чтобы эта битва превратилась в беспорядочную бойню, Морейн, — ответил он. — Если бы ты только знала, сколько ошибок мы наделали в прошлый раз, какая получается сутолока на поле боя, когда каждый считает, что именно он всем управляет. Битва — это всегда неразбериха, но нам необходим единый командующий, который будет принимать решения и объединять все действия.

— Как насчёт Белой Башни? — спросила Романда, она буквально распихала всех на своём пути и встала рядом с Эгвейн. — У нас есть возможность быстро перемещаться между отдельными схватками, мы умеем сохранять выдержку и спокойствие, когда другие теряют головы, и нам доверяют все народы.

Последние слова заставили Дарлина скептически приподнять бровь.

— Белая Башня кажется лучшим выбором, лорд Дракон, — добавила Тенобия.

— Нет, — сказал Ранд. — Амерлин может быть кем угодно, но только не военачальником. Я не думаю, что это правильный выбор.

Эгвейн, что странно, не возражала. Перрин внимательно смотрел на нее. Он не сомневался: будь у неё такая возможность, она ухватится за нее обеими руками и сама возглавит сражение.

— Это должен быть один из нас, — сказал Дарлин. — Из тех, кто будет сражаться в этой войне.

— В общем так, — сказал Ранд. — Если вы сами выберете себе главнокомандующего, я приму ваш выбор. Но вам придется принять все остальные мои требования.

— Ты по-прежнему намерен сломать печати? — спросила Эгвейн.

— Не бойся, Эгвейн, он не собирается ломать печати, — улыбнувшись, ответила вместо него Морейн.

Лицо Ранда потемнело.

Эгвейн улыбнулась.

— Сломать их должна будешь ты сама, — сказала Морейн.

— Что? Да ни в коем случае!

— Ты — Блюстительница Печатей, Мать, — продолжила Морейн. — Разве ты не слышала, что я сказала раньше? «И свершится так, что созданное людьми будет разрушено, и Тень проляжет через Узор Эпохи, и Темный вновь наложит длань свою на мир людей…» Это должно произойти.

Эгвейн, кажется, смутилась.

— Ты ведь видела это, не так ли? — прошептала Морейн. — Что тебе приснилось, Мать?

Эгвейн не ответила сразу.

— Что ты видела? — настаивала Морейн, подходя к ней.

— У него под ногами хрустело, — сказала Эгвейн, глядя Морейн в глаза. — Ранд шагал по осколкам узилища Темного. В другом сне я видела, как он бросился вперед, чтобы открыть узилище. Но я никогда не видела, чтобы он открывал его, Морейн.

— Осколки были там, Мать, — произнесла Морейн. — Печати были сломаны.

— Сны толкуют по-разному.

— Ты знаешь, что означает этот. Это действительно необходимо, и печати у тебя. Ты сломаешь их, когда придет время. Ранд, Лорд Дракон Возрожденный, время передать ей печати.

— Мне это не по душе, Морейн, — проговорил он.

— Ничего не изменилось, верно? — спросила она легко. — По-моему, ты часто не хотел делать то, что должен был. Особенно, когда именно я указывала тебе, что делать.

Он промолчал, затем рассмеялся и полез в карман своей куртки. Вынул три диска из квейндияра, каждый из которых был разделен посередине извилистой линией. Он положил их на стол.

— Как она узнает, что время пришло? — спросил он.

— Она узнает, — сказала Морейн.

От Эгвейн пахло сомнением, и Перрин не винил ее. Морейн всегда свято верила, что надо следовать плетениям Узора и принимать повороты Колеса. Перрин все видел иначе. Он полагал, что человек сам выбирает собственный путь и своими руками делает то, что должно. От Узора не стоит зависеть.

Эгвейн была Айз Седай. И она вроде бы понимала, что должна смотреть на все теми же глазами, что и Морейн. Может и так, а может, она и сама готова была согласиться и принять печати.

— Я сломаю их, когда почувствую, что это необходимо, — сказала она, взяв печати.

— Тогда подпишете, — Ранд выхватил документ, хотя писцы и и недовольны были, что им пришлось работать так спешно. Теперь на оборотной стороне договора имелось несколько дополнений. Один из писцов остерегающе вскрикнул, протягивая руку за песком, но Ранд сделал что-то с помощью Единой Силы, и чернила высохли мгновенно, как только он положил документ перед Эгвейн.

— Я подпишу, — проговорила она, протягивая руку к перу. Она тщательно читала положения, другие сестры наблюдали через ее плечо. И кивнули разом.

Эгвейн положила перо на бумагу.

— А теперь остальные, — сказал Ранд, повернувшись, чтобы понаблюдать за реакциями властителей.

— О Свет, да он поумнел, — прошептала Фэйли, стоявшая рядом с Перрином. — Ты же понимаешь, что он только что сделал?

— Что именно? — произнес Перрин, почесывая бороду.

— Он привел с собой тех, кто наверняка поддержит его, — шепнула Фэйли. — Порубежники, которые подпишут что угодно, дабы заручиться помощью для своей родины. Арад Доман, которому он совсем недавно помог. Айил. Ну, ладно, кто знает, что сделают Айил в определенный момент? Но идею ты понял. А потом он позволил Эгвейн объединить остальных. Гениально, Перрин. Теперь, чтобы справиться со всеми противниками, ему осталось только убедить её. А когда она приняла его сторону, остальным придется последовать ее примеру, иначе они будут глупо выглядеть, если откажутся.

Действительно, как только правители начали подписывать, причем Берелейн сделала это первой и весьма охотно, те, кто поддерживал Эгвейн, забеспокоились. Дарлин подошел и взял перо. Он колебался мгновение, затем подписал.

Потом Грегорин. Затем порубежники, каждый по очереди, за ними последовал король Арад Домана. Даже Роэдран, который все еще, казалось, считал такое решение полным провалом, подписал. Перрину это показалось любопытным.

— Он очень сердит, — промолвил Перрин Фэйли, — но он знает, что так будет лучше для его королевства.

— Да, — сказала она. Ранд вел себя как паяц, чтобы отделаться от них, заставить освободить себя от должности главнокомандующего. Договор закрепляет за государствами их теперешние границы. Это хорошо для тех, кто пытается стабилизировать свое правление, но…

— Но?

— Что насчет Шончан? — тихо произнесла Фэйли. — Если Ранд уговорит их, останутся ли уже захваченные страны под их властью? И как быть с дамани? Позволят ли им защелкнуть ошейник на любой женщине, что пересечет их границы?

В шатре воцарилась тишина; возможно, Фэйли говорила громче, чем хотела. Перрину иногда было трудно понять, что могут слышать обычные люди, а что нет.

— Я разберусь с Шончан, — сказал Ранд. Он стоял у стола и смотрел, как каждый правитель тщательно изучал документ, беседовал со своими советниками, а потом подписывал.

— Как? — спросил Дарлин. — Они не желают заключать с вами мир, Лорд Дракон. Я полагаю, они сочтут этот договор бессмысленным.

— Как только мы закончим здесь, я пойду к ним. Они подпишут, — тихо ответил Ранд.

— А если нет? — настаивал Грегорин.

Ранд оперся рукой на стол, широко расставив пальцы.

— В таком случае мне придется уничтожить их. Или хотя бы лишить их возможности воевать в ближайшем будущем.

В павильоне наступила тишина.

— А вы можете это сделать? — спросил Дарлин.

— Я не уверен, — признался Ранд. — Если и смогу, это ослабит меня в то время, как для битвы мне нужны все силы. Свет, это может быть мой единственный выбор. Ужасный выбор. Когда я оставил их в последний раз… Мы не можем позволить им ударить в спину, когда мы будем сражаться с Тенью.

Он встряхнул головой, и Мин сделала шаг навстречу, чтобы взять его за руку.

— Я найду способ договориться с ними. Я найду способ… так или иначе.

Процесс подписания договора продолжался. Некоторые ставили весьма изощренные подписи, другие — обычные. Ранд также пожелал, чтобы подписались Перрин, Гавин, Фэйли и Гаррет Брин. Похоже, он хотел, чтобы каждый, кто может возвыситься до роли предводителя, поставил своё имя под документом.

В конце концов, осталась лишь Илэйн. Ранд предложил ей перо.

— Ты требуешь, чтобы я решилась на трудный шаг, Ранд, — сказала Илэйн, руки ее были сложены на груди, золотые волосы мерцали в свете созданных им световых шаров. Почему небо снаружи потемнело? Ранд не выглядел обеспокоенным, но Перрин опасался, что тучи снова затянули небо. Опасный знак, если они вернулись туда, откуда Ранд их отогнал.

— Знаю, это сложно, — проговорил Ранд. — Но, возможно, если я дам тебе кое-что взамен…

— Что именно?

— Войну, — сказал Ранд. Он повернулся к правителям. — Вы хотели, чтобы один из вас руководил Последней битвой. Примите ли вы Андор и его королеву в этой роли?

— Слишком молода, — пробурчал Дарлин. — Новичок. Без обид, ваше величество.

Алсалам фыркнул.

— Ты слишком болтлив, Дарлин. Половина присутствующих монархов получили трон в ее возрасте, а то и раньше.

— А как же порубежники? — спросила Алиандре. — Они всю жизнь сражаются в Запустении.

— Мы истощены, — сказал Пэйтар. И покачал головой. — Никто из нас не может взять на себя командование. Андор такой же хороший выбор, как и любой другой.

— Сейчас Андор страдает от своего собственного военного вторжения, — заметил Дарлин.

— Так же, как и все вы, или же скоро будете, — сказал Ранд. — Илэйн Траканд является вождем по своей натуре; она научила меня большей части того, что я знаю о лидерстве. Тактике ее учил великий полководец, и я уверен, она будет прислушиваться к советам всех великих полководцев. Кто-то должен руководить. Примите ли вы все её в этой должности?

Остальные неохотно закивали, выражая согласие. Ранд обернулся к Илэйн.

— Ну ладно, Ранд, — сказала она. — Я приму это на себя, и я подпишу, но тебе всё же лучше найти способ договориться с Шончан. Я желаю видеть имя их правителя на этом документе. Никто из нас не будет в безопасности, пока его там нет.

— А что насчет женщин, удерживаемых Шончан? — спросил Руарк. — Признаюсь, Ранд Ал`Тор, мы намеревались объявить кровную вражду этим завоевателям, как только более неотложные битвы будут выиграны.

— Если их правитель подпишет это, — промолвил Ранд, — я потребую обмена, чтобы получить направляющих, которых они украли. Я попытаюсь убедить их вернуть удерживаемые земли и вернуться в свою страну.

— Что если они откажутся? — спросила Эгвейн, покачивая головой. — Позволишь ли ты им подписать без этих условий? Тысячи захвачены в плен, Ранд.

— Мы не можем одолеть их, — тихо сказала Авиенда. Перрин взглянул на неё. Она пахла расстроенно, но уверенно. — Если мы вступим с ними в войну, то проиграем.

— Авиенда права, — промолвила Эмис. — Айил не станут сражаться с Шончан.

Руарк удивленно переводил взгляд с одной на другую.

— Они делали ужасные вещи, — сказал Ранд, — но все же земли, что они захватили, выиграли от сильного правления. Если это необходимо, я позволю им оставить уже имеющиеся земли, но не расширять границы завоеваний. Что же касается женщин… что сделано, то сделано. Давайте сперва беспокоиться обо всем мире в целом, а уж затем сделаем то, что будет можно для захваченных в плен.

Илэйн на мгновение помедлила над договором, возможно, осознавая его значимости, затем наклонилась и размашисто добавила в конце свое имя.

— Сделано, — сказала Морейн, когда Ранд взял договор. — На этот раз у тебя будет мир, лорд Дракон.

— Сперва, мы должны выжить, — ответил он, с благоговением держа договор. — Я оставлю вас, чтобы вы сделали необходимые приготовления перед боем. Мне необходимо завершить несколько дел, в том числе с Шончан, перед тем, как я отправлюсь в Шайол Гул. Однако, у меня есть к вам просьба. Один близкий друг нуждается в нашей помощи…

Зловещая молния ударила в затянутом тучами небе. Несмотря на тень, пот струился по шее Лана, намочив волосы под шлемом. Он не носил его уже многие годы, так как сопровождая Морейн, он старался оставаться незаметным, и шлем был не нужен.

— Насколько… Насколько все плохо? — поморщился Андер, держась за бок и прислонившись спиной к скале.

Лан посмотрел на битву. Отродья тени снова набрали силу. Монстры, казалось, почти слились и перемешались друг с другом, они надвигались единой огромной тёмной воющей силой, от которой исходили миазмы ненависти, плотные, как теплый и влажный воздух в хранилище дорогих ковров.

— Плохо, — произнес Лан.

— Мы знали, что так будет, — сказал Андер, часто дыша. Кровь просачивалась между его пальцев. — Назар?

— Ушел, — ответил Лан.

Седовласый мужчина угодил в тот же переплет, куда чуть было не попал Андер. Спасение в лице Лана пришло недостаточно быстро.

— Я видел, как его потрошил троллок, как он убил его.

— Пусть последнее объятие матери, — Андер скорчился от боли, — последнее…

— Пусть последнее объятие матери приветствует тебя дома, — мягко произнес Лан.

— Не смотри на меня так, Лан, — выговорил Андер. — Все мы знали, что так будет, когда мы… Когда мы присоединились к тебе.

— Вот почему я пытался остановить тебя.

Андер нахмурился.

— Я…

— Спокойно, Андер, — прервал Лан, поднимаясь. — То, чего я хотел, было эгоистично. Я пришел, чтобы умереть за Малкири, и я не имею права отобрать эту привилегию у других.

— Лорд Мандрагоран! — К мужчинам подъехал принц Кайсель, некогда прекрасный доспех которого покрывали вмятины и кровь. Кандорский принц всё ещё выглядел слишком молодо для этой битвы, но уже доказал, что он столь же хладнокровен, как и любой седой ветеран. — Они вновь выстраиваются.

Лан прошел по каменистой земле туда, где конюх держал Мандарба. Бока вороного жеребца покрывали порезы от оружия троллоков. Благодарение Свету, они были неглубокими. Лан положил руку на шею лошади, Мандарб фыркнул. Неподалеку знаменосец Лана, лысый человек по имени Джори, поднял флаг Малкири, Золотого Журавля. Это был его пятый знаменосец со вчерашнего дня.

Войска Лана захватили Ущелье с первого захода, отбросив отродья тени назад, прежде, чем они смогли войти в долину. Лан даже не надеялся на такую удачу. Ущелье представляло собой узкий участок каменистой земли, расположенный между скалистыми склонами и вершинами.

Такую позицию легко удерживать, не требуется никаких умственных усилий. Вы стоите, вы умираете и вы убиваете так долго, как только можете.

Лан командовал конницей. Кавалерия не была идеальным войском для этой работы — конница действует лучше там, где всадники могут развернуться и есть пространство для подготовки следующего удара, но проход через Тарвиново Ущелье был настолько узким, что лишь небольшое количество троллоков могло одновременно пройти через него. Это давало Лану шанс. По крайней мере, это должно было помешать троллокам воспользоваться численным преимуществом. Им пришлось дорого платить по счету мясника за каждый ярд, который они отвоевывали.

Троллоковы туши покрывали всё ущелье, создавая подобие мехового одеяла. Каждый раз, когда существа пытались проникнуть через ущелье, люди Лана сопротивлялись им с помощью копий и алебард, мечей и стрел, в конечном счете убивая тысячи и оставляя горы для их собратьев, которые вынуждены были карабкаться через них. Но каждое столкновение уменьшало и число сторонников Лана.

Каждая схватка вынуждала его людей отходить немного дальше, ближе ко входу в ущелье. Теперь они были от него на расстоянии не более ста футов.

Лан почувствовал давящую усталость глубоко в костях.

— Что с нашими силами? — спросил Лан принца Кайселя.

— Может быть, шесть тысяч ещё способны ездить верхом, Дай Шан.

Меньше половины тех, с кем он начинал днем раньше.

— Скажи им садиться в седла.

Кайсель выглядел потрясенным.

— Мы собираемся отступать?

Лан повернулся к парню.

Кайсель побледнел. Лан говорил, что его взгляд может заставить нервничать любого человека, а Морейн любила шутить, что он сумеет обыграть в гляделки камень и обладает терпение дуба. Ну, он не чувствовал себя так уверенно, как думали люди, но, видно, этот мальчик знал лучше, если спросил про отступление.

— Конечно, — сказала Лан, — а потом мы пойдем в атаку.

— В атаку? — произнес Кайзель. — Мы же обороняемся!

— Они сметут нас, — произнес Лан, с трудом садясь в седло Мандарба. — Мы истощены и измучены, почти сломлены. Если мы будем стоять здесь и позволим им подойти снова, мы просто падём без звука.

Лан знал, что это конец, он видел это.

— Передайте эти приказы, — сказал Лан принцу Кайселю. — Мы будем медленно выходить из прохода. Вы возьмёте основную часть войска, соберётесь на равнине, будьте в седлах и готовы атаковать Отродий Тени, как только они выйдут из Ущелья. Внезапная атака нанесет им большой ущерб; они не будут знать, кто на них напал.

— А что если мы будем окружены и захвачены, когда оставим ущелье? — спросил Кайсель.

— Это лучшее, что мы можем сделать с теми силами, которые есть.

— А потом?

— А потом они в конце концов прорвутся, разделят наши силы и перебьют.

Кайсель помедлил лишь мгновение, затем кивнул. И снова Лан не мог не восхититься им. Он думал, что мальчик пошел с ним, ради боевой славы, что он жаждал бороться на стороне Дай Шана и уничтожить его врагов. Но нет. Кайсель был порубежником до глубины души. Он пришёл не ради славы. Он пришёл, потому что хотел этого. Хороший парень.

— А теперь отдай приказ. Люди рады будут снова сесть в седла, — слишком многие из них были вынуждены биться пешими из-за нехватки места в узком ущелье.

Кайсель отдавал приказы, и его слова воодушевили людей Лана, как осенний огонь. Он видел, что Андеру помогает взобраться в седло Булен.

— Андер? — сказал Лан, подгоняя Мандарба к нему. — Ты же не в состоянии ехать верхом. Присоединяйся к раненым в тылу.

— Значит, я буду там отлеживаться и позволю троллокам забить меня после того, как они покончат с тобой? — Андер наклонился вперед в седле, немного шатаясь, и Булен посмотрел с беспокойством. Андер отмахнулся от него и сел ровно. — Мы уже сдвинули гору, Лан. Давай сдвинем с места перо и пройдём через это вместе.

Лан не мог продолжать спор. Он приказал отступать тем, кто стоял перед ним. Немногие оставшиеся у него воины собрались вокруг своего командира и медленно стали отступать к равнине.

Троллоки кричали и вопили от возбуждения. Они знали, что, как только они вырвутся из стен ущелья, ограничивавшего их передвижение, они легко выиграют битву.

Лан и его небольшой отряд покинули узкий проход Ущелья, те кто еще не успел сесть в седло, бежали к своим лошадям, привязанным у входа в каньон.

Троллоки на этот раз не нуждались в руководстве Мурддраалов для продвижения. Их шаги глухо били по каменистой земле.

Отъехав несколько сотен метров от Ущелья, Лан попридержал Мандарба и развернул его. Андер с трудом подъехал и поставил своего коня рядом с Ланом, к ним присоединились и другие всадники, выстроившись длинными рядами. Булен встал по другую руку Лана.

Тучи Отродий Тени приблизилась к выходу из Ущелья, огромная сила, тысячи Троллоков, которые вскоре выплеснуться наружу и попытаются поглотить оставшуюся горстку воинов.

Силы Лана молча выстроились вокруг него. Многие из них были стариками, последние остатки погибшего королевства. Это войско, которому удавалось удерживать защиту в Тарвиновом Ущелье, теперь казалась крошечным на просторной равнине.

— Булен, — позвал Лан.

— Да, лорд Мандрагоран?

— Ты утверждаешь, что подвел меня несколько лет назад.

— Да, мой лорд. Это…

— Любая твоя ошибка забыта, — сказал Лан, глядя вперед. — Я горжусь, что дал тебе право носить хадори.

Подъехал Кайсель, кивая Лану:

— Мы готовы, Дай Шан.

— Вот и хорошо, — сказал Андер, морщась и держась за рану, он едва удерживался в седле.

— Это то, что должно случиться, — сказал Лан. Хотя это совсем не довод. Не совсем.

— Нет, — сказал Андер. — Это гораздо больше Лан. Малкир точно дерево, чьи корни погибли от белых червей, а ветви медленно увядали. Я бы лучше сгорел в одно мгновение.

— Я предпочитаю бой, — сказал Булен, голос его стал тверже. — Я предпочту биться, а не ждать, пока нас захватят. Давайте умрём в бою, и наши мечи укажут на наш дом.

Лан кивнул, поворачиваясь и поднимая свой меч высоко над головой. Он не стал говорить. Он уже всё сказал. Люди знали, что это так. Еще одна атака, пока у них все еще оставались силы, будет означать немало. Меньше Отродий Тени, которые наводнят мирные земли. Меньше троллоков, которые будут убивать тех, кто не сможет сопротивляться.

Враг казался бесчисленным. Порабощающая, неистовая орда без боевых рядов или дисциплины. Воплощение ярости, разрушения. Тысячи и тысячи. Они мчались вперед, хлынув из ущелья, будто внезапно освобожденные воды паводка.

Небольшие силы Лана были по сравнению с ними словно галька.

Люди тихо воздели к нему свои мечи — последний салют.

— Сейчас! — вскричал Лан. Сейчас, как только они начали рассредоточиваться. Это принесет наибольший урон. Лан бросил Мандарба вперед, показывая пример.

Андер скакал галопом около Лана, цепляясь за луку седла обеими руками. Он не пытался достать оружие; он бы вывалился из седла, если бы хоть попробовал.

Найнив находилась слишком далеко от Лана, чтобы он почувствовал её через связь, но иногда очень сильные чувства могут прорываться, несмотря на расстояние. Он попытался передать уверенность — на случай, если она сможет его почувствовать. Гордость за своих людей. Любовь к ней. Он глубоко желал, чтобы это было последнее, что она запомнит о нем.

«Моя рука будет мечом…»

Копыта гремели о землю. Троллоки впереди взвыли в предвкушении, осознавая что их добыча перешла в наступление, двигаясь прямо в их лапы.

«Моя грудь — это щит…»

Лан слышал голос, голос его отца, который произносил эти слова. Это было глупо, конечно, Лан был младенцем, когда пал Малкир.

«Чтобы оборонять Семь Башен…»

Он никогда не видел, как Семь Башен противостояли Запустению. Он слышал только истории.

«Сдерживать тьму…»

Копыта лошадей стучали словно гром. Как громко, он даже не представлял, что возможно так громко. Он держался прямо, меч к бою.

«Я буду стоять, когда все остальные падут».

Надвигающийся троллоки выровняли копья, так как расстояние между двумя противостоящими армиями сузилось.

«Ай Халид`холара Малкир. За мою сладкую землю Малкир».

Это была клятва, которую солдаты Малкири давали во время их первого пребывания на границе с Запустением. Лан никогда не произносил её.

Но теперь он сделал это в сердце своем.

— Ай Халид`холара Малкир! — закричал Лан. — Копья, ставь! — Свет, как же громко стучали копыта! Неужели шесть тысяч всадников могли наделать столько шума? Он оглянулся, чтобы посмотреть на тех, кто скакал позади.

Там было по меньшей мере десять тысяч.

Удивленный, он пришпорил Мандарба.

— Вперёд Золотой Журавль!

Голоса, крики, вопли силы и радости.

Воздух впереди слева раскололся внезапным вертикальным разрезом. Врата в три дюжины широких шагов — такие большие, каких Лан никогда не видел — распахнулись, из них бил свет, точно там было само солнце. С другой стороны тоже точно взорвалась яркая вспышка. Атакующие воины в полном вооружении вырвались из врат и выстроились на флангах Ланова войска. Они несли флаг Арафела.

Еще и еще открывались врата. Три, потом четыре, потом дюжина. Каждый проход открывался на поле в строго определенном месте, атакующие всадники выезжали с копьями наперевес, с развевающимися флагами Салдейи, Шейнара, Кандора. В течение нескольких секунд армия Лана из шести тысяч превратилась в лавину из сотен тысяч.

Троллоки в первых рядах кричали, многие останавливались. Некоторые крепко держали копья под углом, чтобы пронзить надвигающихся лошадей. Задние ряды, не видя, что происходит впереди, в ярости напирали, размахивая мечами с большими косоподобными лезвиями и двойными боевыми топорами.

И тогда троллоки с копьями, стоявшие в первых рядах, вдруг стали взрываться.

Это где-то позади Лана начал кидать плетения Аша’маны, они разрывали землю, разрушая передние ряды троллоков. Как только их туши упали на землю, средние ряды оказались беззащитны перед надвигающейся бурей копыт, мечей и копий.

Лан напал, размахивая мечом, врезавшись Мандарбом в рычащих троллоков. Андер смеялся.

— Назад, дурак! — вопил ему Лан, продолжая рубить троллоков. — Отведи Аша`манов к нашим раненым, сделай так, чтобы они защитили лагерь!

— Я хочу видеть твою улыбку, Лан! — кричал Андер, прижимаясь к седлу. — Покажи, что в тебе больше чувств, чем в камне, хоть на этот раз! Оно стоит того!

Лан смотрел на сражение, которое он и не надеялся выиграть, видел, что вместо последней битвы оно стало началом победы, и не смог сдержаться. Он не просто улыбался, он смеялся.

Андер повиновался его приказу, ускакав прочь, чтобы найти Исцеление и организовать тыл.

— Джофил, — позвал Лан. — Подними мое знамя повыше! Малкир жив в этот день!