Панк-вирус в России

Интервью с Всеволодом Гаккелем

С-Петербург 14.11.98

Ольга: Что Вы можете рассказать о зарождении панк—рока в Петербурге в конце 1970-х годов? Свинья и компания?

Сева: Все это было чрезвычайно симпатично, но мне кажется, что по явление Панк-рока того периода было несколько преждевременным, а именно — это был глубокий застой и весь рок-н-ролл находился в андеграунде, то есть все рок — музыканты были нонконформистами, все сопротивлялись существующему режиму и все выражали какой-то протест.

В 1977 году появился Панк-рок на Западе, и волна его прикатила сюда и оказала влияние на некоторые группы. Это некоторым образом оживило историю современной музыки здесь, но в значительной степени не повлияло, поскольку не существовало адекватной среды. Я считаю, что Панк-рок в концертном зале с мягкими креслами, обтянутыми каким-нибудь красным сафьяном, кулисами… Это немножечко кукольная среда. А когда рок-н-ролл пробил брешь в системе, вышел вовне на гребне волны перестройки, стал тиражироваться… Только к тому времени, когда все те группы, которые были символом рок-музыки до перестроечного периода, заняли прочные позиции, только тогда, когда они распрощались со всеми своими принципами, когда для них играние музыки стало работой, неплохо оплачиваемой работой, когда они все стали частью новой системы, они сами себя уничтожили. К этому времени, то есть уже в 1990-е годы у нас в стране назрела ситуация к появлению Панк-рока. То есть Панк-рока, который отрицает уже не только систему, но и тот пласт рок музыки, который к тому времени вырос и жирным слоем лег… Кроме того, в 1990-х стали появляться клубы, которые позволили адекватно развиться в этом среде.

О: А что касается Свиньи?

С: Свинья был эстетом, Свинья был артистом. Он был прирожденным артистом, то есть ему нужна была сцена. Но поскольку он был очень добродушным человеком, в нем не было никакой агрессии, кроме того, что он пил также как и все остальное, и пьяный выступал, пьяный играл… Но для той музыки, которую он играл тогда, не было звука. Панк-рок был в то время абсолютно самодеятелен, то есть у него не было адекватной среды, которая позволила бы стать ему Свиньей таким, каким он стал в 1990-е годы уже.

Я считаю, что Панк-рок — это в первую очередь звук, который определяет уже все остальное. Взять того же Егора Летова… Наверное, это Панк-рок. Но он ближе всего к самодеятельной песне, ближе к акустической балладе, чем к панк именно року. И с Панк-роком я соприкоснулся только тогда, когда я услышал в нем музыку.

О: А как Вы услышали в нем музыку?

С: Опытным путем… Я организовал клуб, который сначала не предполагал быть панк — клубом. То есть меня интересовал музыкальный клуб как форма, как я это видел. К тому времени у меня был свой опыт игры в группе, и пройдя через все тернии и чего-то там достигнув… То, чего я достиг, меня абсолютно перестало устраивать, мне казалось это скучно, неинтересно, и я отошел в сторону. Я тогда вообще не хотел заниматься ни музыкой, ни какими-то около музыкальными делами, но оказавшись на Западе, я больше всего был поражен средой, повседневной жизнью любого города — музыкальными клубами.

Первый раз я поехал в Америку в составе «Аквариума», и мы играли на огромном стадионе в Монреале. И в один из вечеров, придя в маленький блюзовый клуб, я был поражен, я был совершенно ошарашен звуком. Играла самая заштатная, самая затрапезная группа, но меня поразило, что в маленьком клубе люди играли с таким драйвом, который я никогда не слышал ни у одной группы, которая играла в России. У нас все музыканты были доморощенные — могли репетировать дома, а потом выходить сразу же на огромную сцену Дворца Культуры или, упаси Господи, стадиона. При этом не существовало никаких репетиционных точек. Группы не имели звука. Какие бы прекрасные идеи не были музыкальные, не было реального звука. А на Западе группа прежде чем чего-нибудь достичь, приобретает собственный звук, уникальный. И я увидел, что мы находимся в тупике. И через какое-то время я решил сделать клуб здесь.

Клуб в моем представлении должен был быть просто клубом современной музыки, где могли бы сочетаться любые музыкальные направления. Как оказалось, я знал почти всех музыкантов в этом городе моего поколения, но не имел ни малейшего представления о том, что происходило в среде 20-летних ребят. Когда мы открыли клуб, точнее просто обозначили, мне хотелось, чтобы он стал повседневным, чтобы музыканты просто спокойно приняли эту форму, и развить ее до того, до чего она сама не стала бы развиваться. К счастью, нам с партнерами удалось к этому времени обеспечить клуб адекватной аппаратурой, мы нашли подходящее помещение в Молодежном центре…

Через некоторое время сами проявились первые группы. Для меня это был уникальный опыт обнаружения того, что молодые музыканты 1990-х годов, начав играть в таких условиях, стали отталкиваться уже от звука. И уже звук рождал все остальное. «ТаМtАm» открылся в 1991 году. По-моему, это был первый рок-клуб в нашей стране, который стал действовать не как рок-клуб, который занимался организацией концертов, фестивалей, и все группы были обязаны пройти обязательную регистрацию в этом клубе — там были литовки, фиговки и прочая цензура. Понятно, что это были годы застоя, и рок-клуб был отлаженной бюрократической машиной. То есть клуб не существовал как клуб — как концертная площадка, как место, куда ходили бы люди и пообщаться, послушать музыку, попить пивка. Мы создали прецедент такого клуба. Через какое-то время в этом городе все узнали о существовании такого места. Даже если ты не знал, кто играет сегодня, всегда можно было приехать, и там играло 2–3 группы. Вход был самый дешевый. И люди потянулись туда. Получилось так, что первые группы, которые играли в этом клубе, были панки, которые произвели на меня совершенно неизгладимое впечатление. И я через некоторое время предпочел эту музыку всему тому, с чем мне приходилось соприкасаться, живя в этом городе.

О: А почему у нас в стране в тот период именно Панк-рок получил наибольшее развитие?

С: Во-первых, это неприятие русского рока, который к тому времени сложился. К тому же это был не просто Панк-рок, а современная музыкальная форма. Ребята слушали своих западных современников… Я увидел, что наши группы играют музыку, которая абсолютно современна и сопоставима со всем тем что существует и развивается во всем мире. И в этом была основная притягательная сила Панк-рока для меня.

Но я, соприкоснувшись с панком в его позитивном виде, соприкоснулся также с его отвратительной стороной — с панком в бытовом проявлении — мордобоем драками, насильем, жестокостью. Я понимал, что без этого быть не может. Но с другой стороны, меня восхищала эта бесшабашность, эта беззаботность, а иногда очень сильно пугала. Потому что к нам при ходило по 300–400 человек и когда они начинали драться между собой… Драться-то еще ладно — подерутся и разойдутся, а когда они начинали кого-то бить…

О: Какие были основные принципы функционирования клуба?

С: Это был клуб для музыкантов, во имя музыки и ради того, чтобы дать музыкантам возможность нормально играть. Клуб как модель, которая позволила дать толчок, пример, что такие клубы могут существовать, что они жизнеспособны, что они современны, они адекватны всему. И для музыканта — это просто рай. Через какое-то время стали открываться новые клубы. И сейчас все те группы, которые прошли школу «ТаМtАта», которые поиграли уже лет 5–6 по клубам, дадут 100 очков вперед группам моего поколения — по звуку, по драйву, который рождается не зависимо от степени владения инструментом, и освобождается энергия, живительная энергия, позитивная очень, которая дает музыканту ощущение выбранности правильного пути. Раз вступив на такой путь, с него очень трудно соскочить.

Сначала, первые пару месяцев, я, не знал куда все это покатит, но когда отыграли у нас первые панк — группы — "Нож для фрау Мюллер", «Пупсы», «Meantraitors», они хоть и сайкобилы, но все равно они панки — своей принадлежности социальной. В группе «Пупсы» играл Дусер, который сей час в «Текиледжаззз» на барабанах играет, и Рибсон, который позже играл в группе «Дельфины», и многие другие. Я стал прослушивать демо — записи. Выбрав эту ориентацию, мы категорически отмели все группы, которые играли металл и даже хард-рок, и принципе никому не были нужны. В основном, это убого, скучно, бессмысленно и прочее, прочее, прочее… В чем еще была для меня притягательность панков — это были люди с колоссальным чувством юмора и способностью с иронией относиться к тому, что они делают. Они могут иронизировать по поводу своего умения играть на гитаре и других музыкальных инструментах. Они отдают себе отчет в том, что они не виртуозы. Но они умеют правильно играть на гитаре. Как сказал Джо Рамоун из группы «Ramones»: "Мы играем 3 аккорда, но это правильные аккорды" — что-то в этом роде.

Сначала клуб работал… ну, не работал — я не люблю слова «работа» — был открыт один раз в неделю, потом все больше и больше. Группы просто становились в очередь. Группы, которые были нам интересны, отыграв концерт, записывались на очередной где-то через месяц. Появлялись какие-то новые группы. Была чрезвычайно насыщенная, энергичная среда, которая тут же привлекала внимание общественности. Мы вызывали протест у всего народонаселения в округе, во всем микрорайоне. И еще по нелепому стечению обстоятельств над нами было милицейское общежитие, прямо над концертным залом «ТаМtАта». Причем менты реально во время концертов не могли спать, но им некуда было деваться…

"TaMtAm"

О: Что приводит к разрушению Панк-рока?

С: Появляется комфорт. Это самая разрушительная сила. Как меняется мировоззрение группы, когда они чуть-чуть ощущают вкус денег. Люди начинают одеваться в более дорогие вещи, по-другому выглядеть… И через какое-то время, это все становится чистым шоу-бизнесом, происходит постепенное стирание матрицы, стирание того, ради чего ты все это делаешь. Если ты изначально все это делаешь, чтобы стать артистом и получать хорошие деньги, это хорошо. Но Панк-рок предполагает некоторый нонконформизм все-таки, когда группа не идет на сделку с системой. То, что я нарисовал на примере нашего поколения. В принципе, все раньше Панк-роком было. Но постепенно люди забыли для чего и почему они все это начали. И все стало развиваться по законам шоубизнеса.

Панк-рок — это камерная музыка. Когда она выходит на стадионы и гигантские залы, это уже перестает быть Панк-роком. Это становится уже чем-то другим — это музыка с элементами Панк-рока, и сами люди становятся артистами и играют в Панк-рок. Это становится какой-то искусственной формой.

Но сейчас Панк-рок не существует в чистом виде, как он появился в 1977-м, а трансформируется, приобретает элементы других музыкальных стилей. Не знаю, как сейчас это называется. Есть ли сейчас вообще Панк-рок как Панк-рок? По-моему, сейчас Панк-рок — чисто возрастная музыка: каждый молодой человек в какой-то период времени бунтарь, и свой протест против культуры другого поколения он выражает в такой форме. Это Панк-рок. А когда молодом человек взрослеет, он перешагивает через этот Панк-рок, и, наверное, отсюда появился пост — панк — люди делают какие-то более осмысленные вещи, но менее интуитивно. В юности люди делают все, руководствуясь больше чувствами, интуицией, каким-то групповыми, тусовочными вещами. Делают что-то за компанию: "Все так стригутся, все так группируются, все так одеваются, дерутся — мне нравится такой образ жизни, я буду таким, я буду делать так, как делают все" Потом, к 25 годам, люди остепеняются и могут идти работать в банки, куда угодно. Но те же люди, которые соприкоснулись с Панк-роком как с музыкой, я думаю, через какое-то время, как это и произошло на Западе, научатся играть. Ведь невозможно 15 лет играть грязно и нестройно. Люди все-таки приобретают какой-то опыт и начинают интересоваться музыкой как таковой. Музыка приобретает какие-то другие формы. Люди смешивают их, совершенствуются в своем владении музыкальными инструментами. И здесь важен момент переоценки сделанного тобою уже, и способность от этого отказаться. Если человек способен такие вещи сделать, перешагнуть, пойти дальше, начать играть музыку в другом ключе — я думаю, такие вещи характерны для панка. Он ни на чем не зацикливается — ни на трех аккордах, ни на грязной игре. Он постоянно находится в состоянии поиска, но при этом сохраняя какие-то позиции, свое достоинство. Он ни с кем ни заигрывает, не опускается до уровня ширпотреба. Это умные, независимые люди. Вот для меня в чем идея идеального панка — независимость и достоинство. Не на уровне мордобоя, булавок-татуировок, а когда это просто нонконформизм.