Папа под Новый год (СИ)

Глава 14

Но сказанного слова не воротишь. Мне аукнулась и дерзость с Дианой, «умничанье» с Верочкой. Эти разные, как коровья лепешка и эльф, девушки, кажется, решили основательно подружить против меня. Не думаю, что Диана смогла бы так быстро найти на меня управу. А вот с подачи «подружки» – очень может быть.

Только я покормила Ладушку и отправила ее к Сергею на «Веселые старты», как у меня завибрировал телефон. «Управдом» – так я обозвала в контактах Орехова, нашего управляющего – немедленно требовал к себе.

Опять вокруг хозяйского Данечки хороводы водить? Вздохнув, я побрела в кабинет начальника. Где застала «подружек».

– Вот! Она! – Диана ткнула в меня наманикюренным пальцем и нацепила на лицо маску оскорбленной невинности.

Логично, что она это не он. Но какого черта? Верочка смотрела в пол, смущенно теребя край форменной рубашки.

– Мила, – словно сам Зевс, рыкнул Орехов. – Ты что себе позволяешь?

– Уточните, пожалуйста, – тихо попросила я, уже сообразив, о чем речь.

– Ты оскорбила гостью, набросилась на нее с кулаками! Ты в своем уме? – продолжал гневаться управляющий.

– И не думала. Даже не сказала ни одного обидного слова, – попыталась возразить, но, похоже, мое мнение здесь никого не интересовало.

– Верочка свидетель. Ты оскорбила нашу гостью и ударила. У тебя есть два варианта. Либо ты публично извиняешься перед Дианой Петровной, либо я тебя увольняю за дискредитацию имиджа отеля, который тебя, между прочим, приютил.

В виски мощным резким толчком ударила кровь. Я знала, что люди способны на многое. Но каждый раз, столкнувшись с подлостью или несправедливостью, я впадала в ступор, превращаясь в застывшего суриката. Мой мозг не может принять это. И каждый раз я испытываю настоящий шок, хотя, кажется, уже жизнью много раз ученая.

Но сейчас это было через край. Одно дело мелкие, досадные пакости, другое – публичное унижение. Я с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу, и из последних сил удерживала слезы. В носу противно щипало. Ну как они могут так вывернуть все?!

– Как вы себе это представляете? – сдавленным голосом спросила я.

Диана хмыкнула, презрительная гримаска мелькнула на ее лице, и оно снова приняло выражение поруганной добродетели.

– Берешь микрофон, в ресторане, как ты обычно сообщаешь о предстоящих мероприятиях. И говоришь. «Дамы и господа! Минуточку внимания! Я хочу извиниться перед Дианой Петровной за свое неподобающее поведение. И признаться в том, что вела себя аморально и вешалась на чужого мужчину». Делов-то?

Она задрала подбородок, очевидно, гордясь, что придумала такую изощренную месть. А я просто представила эту картину со стороны. Да кому я нужна со своими признаниями? Люди пришли в комфортной обстановке поесть, послушать нашу скрипачку Машу, но никак не за отрицательными эмоциями.

И хоть меня трясло от возмущения, против воли я чуть не рассмеялась. Месть так всем «местям» месть! От идиотизма этого предложения у меня чуть челюсть не отвисла.

– Вы пересмотрели фильмов про американские школы? – не сдержалась я. – Это там только подростков вынуждают делать всякие дурацкие признания. Вы серьезно думаете, что это не нанесет вреда имиджу отеля?

Я в упор посмотрела на Орехова, который краснел, покрывался потом, понимая, что я права. Но с другой стороны, была гостья, которая однозначно жаждала моей крови. Он находился между двух огней, и не знал, как поступить.

– Если вы считаете, что это будет по-идиотски выглядеть, тогда я напишу заявление в полицию и разнесу знакомым блогерам, какой беспредел творится в вашем отеле. И уж поверьте, мало никому не покажется!

Торжествующая усмешка приклеилась к ее губам. А управляющий едва не закатил глаза от переживаний.

– Диана Петровна, не хочу, чтобы вы подумали, что я защищаю свою сотрудницу… Я прежде всего забочусь о репутации вверенного мне заведения. Вам бы самой не понравилось, если бы кто-то испортил аппетит. Так ведь? Может, ограничимся извинениями, принесенными прямо здесь?

– То есть вы хотите сказать, что оскорблять можно публично, а извиняться вот так, в закутке? – Барби всем своим видом показывала негодование.

– Диана, к чему эта комедия? – тихо спросила я. – Ведь никого же и близко не было при нашем разговоре!

– Вера была близко, а куча народа наблюдала издалека! – нагло глядя мне в глаза, парировала она.

И единственным человеком, который мог меня оправдать, была Верочка. Но… настал ее звездный час. Я даже не смотрела на нее, не хотела лишний раз унижаться, и так понятно, чьи слова она подтвердит. На мою беду, в том углу не было камер. Да и что толку, даже те, что есть все равно без звука.

– Ну и долго я здесь еще буду ожидать справедливости? – Диана, засунув большие пальцы в карманы, нетерпеливо забарабанила остальными.

– Я могу предложить вам компенсацию. Недельное проживание в лучшем номере! – делая последнюю отчаянную попытку мирно урегулировать конфликт, Орехов пошел на крайние меры. При этом кинул на меня многозначительный взгляд, и я поняла, что меня это ударит по карману. Но это был выстрел в пустоту.

Диана презрительно скривила губки и фыркнула:

– Ха, мне жених оплатит столько, сколько я захочу находиться в вашей дыре! Не съезжайте с темы! Не хотите публичного извинения, увольняйте ее.

Никогда не испытывала теплых чувств к Орехову, но сейчас мне было его искренне жаль. Не думаю, что он сражался сейчас, как лев, из-за меня. Прежде всего, он не хочет выносить сор из избы, это раз. И боится получить по шапке от хозяина, если вдруг развлекательные мероприятия встанут. А огребет он и в том, и в другом случае. Вот и изворачивается, как уж на сковороде. Его лысина уже покрылась испариной, лицо напоминало цвет молодой свеклы, а компромисс так и не находился. А я сама увольняться самой из-за этой куклы не выказывала ни малейшего желания.

И, кажется, из этой ситуации нет выхода. Если только….

Я подумала, что могу обратиться к Антону. Как самый крайний вариант. Все-таки он ее лучше знает и, возможно, имеет какие-то рычаги давления. Но тогда точно нужно будет с ним попрощаться, ведь мужчины не любят проблемных. А я не успела показать себя милашкой, как тут же подсовываю свинью. От такого даже в устоявшихся отношениях может пойти трещина, если у женщины начинаются трудности. Что говорить о нас с Антоном? "Нас" еще и близко нет. Только что-то эфемерное. Но, правда, будоражащее и восхитительное. И своим звонком я могу все разрушить, как извержение вулкана Помпеи. Просто идиотская ситуация.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Однако не успела я принять решение, как у нас появились новые действующие лица. Вернее, лицо. И довольно серьезное.

Во всяком случае Орехов, как мне показалось, даже стал ниже ростом.

– Виктор Данилыч, доброго здоровьица! – как настоящего барина, поприветствовал управляющий вошедшего. И получил ответ в том же духе.

– И вам не хворать. А что это у вас за партсобрание? – с усмешкой хозяина жизни спросил сам Липецкий.

Мои «неподружки» подобрались, как гончие, взявшие след.

И Диана, только что «горько оплакивавшая» свою потерянную любовь, сразу прикинула, сколько стоит костюм, туфли и часы, ненавязчиво болтавшиеся на запястье. Ее личико приобрело выражение маленькой обиженной девочки. Я так и ждала, что она сейчас топнет ножкой и, тыча в меня пальчиком, примется кричать: «Гадкая! Гадкая!»

– Виктор Данилович, – захлопав глазками, обратилась она к мужчине. – Я так понимаю, вы хозяин этого отеля?

Тот утвердительно кивнул и все с той же усмешкой ждал продолжения.

– У вас творятся совершенно невозможные вещи! Ваша сотрудница, – Диана таки ткнула в мою сторону пальцем, – меня оскорбила, ударила! И это прилюдно! Я требую ее наказать! Собственно за этим я и пришла сюда. Или обращусь в полицию!

Она гордо вздернула подбородок, давая понять, что без удовлетворения своего требования отсюда не уйдет.

В глазах Липецкого мелькнула заинтересованность. Очевидно, сыто-пьяные праздничные дни его подутомилии.

– Уверяю вас, разберемся и без полиции. Итак, в чем суть вопроса?

Диана поведала свою версию, а Верочка по ходу рассказа поддакивала.

– Так-так! Снегурочка, значит… А Данечке утренник понравился…Кстати, а что за девчушка шустрая там была?

– Это дочка Снегурочки, Снегурочка младшая, Лада. – тут же подсуетился с ответом Орехов.

– Молодец. Так она ж и Снегуркой бегала на банкете? Почему дома – то не спала в такое время? – Липецкий бросал вопросы вскользь, ничего не значащим тоном, но у меня внутри все сжималось от нехорошего предчувствия. Он мне казался пресыщенным котом, который только для развлечения перебрасывает с лапы на лапу полуживого от страха мышонка.

– Так они ж живут при отеле, – нерешительно протянул управляющий. Видимо его тоже что-то в поведении хозяина насторожило.

– О как? – удивленно вскинул бровь тот. – И где, позвольте спросить?

– Так в резервном номере, который с видом на вентиляционную шахту. Там же все равно никто селиться не хочет.

– Ну это же на качестве номера никак не сказывается? Туалет не на улице? Так?

Меня бросило в жар, потом в холод: я, кажется, поняла к чему этот разговор.

– За еду они платят, как положено, – Орехов решил опередить следующий вопрос.

– А сколько живут уже? – опять тот же бесстрастный тон.

– Около года, – севшим голосом ответил окончательно взмокший от переживаний мой непосредственный начальник.

– Вас устроит зарплата с формулировкой – «около»? Около пятидесяти? Это и десять, и семьдесят. Принцип понятен?

Орехов согласно закивал, боясь показаться тугодумом.

– Значит, посчитайте точно. До одного дня. И пусть провинившаяся выплатит все в кассу.

И этот вершитель правосудия вопросительно посмотрел на Диану.

– А потом я ее уволю. Такой вариант вас устроит?

Насмешливая улыбка тронула губы экс-невесты Антона, словно напоминая мне пословицу: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Считать она тоже умела, так что без труда поняла масштабы моей проблемы.

От потрясения я не могла вымолвить ни слова. В глаза словно кто-то бросил горсть раскаленного песка, так мне хотелось слезами смыть обжигающую горечь. Этого не может быть! С его же согласия нам позволили жить здесь?! Или сегодня флешмоб подлости?

В висках застучало, будто там поселился дятел. Я держалась из последних сил, чтоб не разреветься. Ситуация, в которой я не видела ни грамма своей вины, обрастала таким последствиями, что напоминала снежный ком. Маленький снежок превращается в огромный шар. И чем дольше его будешь катать, тем больше он станет. Хотя сейчас, мне кажется, что больше уже некуда. Но я ошиблась. Нет предела человеческой подлости и пакости.

– Виктор Данилович! Вы как бизнесмен, конечно же, печетесь о своих делах. Но как же я? Кто компенсирует мне моральный и физический ущерб? Ведь не факт, кто после того, как она отработает, вы ее уволите? Зачем? Я свои претензии сниму, и все ей сойдет с рук? – Диана захлопала глазками, показывая, что доверяет, но, как девочка, хочет свою плюшку уже сейчас.

Липецкий оценил блестящую игру в «наивняшку». Такой трудно отказать. Он одобрительно усмехнулся.

– Диана, вы прелестны! Действительно, гарантий никаких. Только мое честное слово делового человека!

Между ними откровенно мелькали флюиды флирта. Диана – красивая кокетливая куколка, которой хочется подать руку, поддержать, а то и весь мир бросить к ее ногам. Сплошное очарование. Если не видеть, как злые гримасы совершенно уродуют ее лицо.

Липецкий – мужчина в возрасте. Или скорей в расцвете. Ему лет сорок пять, он довольно привлекателен. Крупный, но не толстый. Бритый налысо, чтоб не светить ореолом легкого пушка, как у Орехова. Но самое главное в его облике – это глаза. Голубые, но словно подернутые льдом. Глаза-калькулятор. Глаза– рентген. Он всего достиг, и теперь живет в свое удовольствие, снимая сливки. Я хоть и никак не отношусь к прослойке жирдяев, но читала, что многим становится скучно, после того, как они достигают уровня, к которому стремились. И многие начинают искать драйв. Полеты на параплане, горные лыжи, другие опасные развлечения. Кто потрусливей – пускаются во все тяжкие, меняя любовниц, спуская в казино кучу денег. Ну или аккуратно, если заботятся о своем имидже и не делают открыто то, «что мама не велит».

Вот к последним, кажется, и относился Липецкий. В нем не было нарочитой хабалистости человека, которому позволено все. Барская снисходительность в сочетании с подчиняющим взглядом придавали ему определенный шарм. Понятно было, что эта снисходительность в любой момент могла слететь, как шелуха от порыва ветра, и оставить только жесткую натуру, которая будет стремиться подмять под себя любого.

Сейчас он определенно заигрывал с Дианой, которая в ответ стреляла глазками. Я даже на время отвлеклась от своей проблемы, наблюдая за их переглядками. Ее не смущает то, что несколько минут назад она прикидывалась овечкой, у которой развратным поведением увели жениха, и как она от этого страдает. А тут хоба – про жениха забыли, как и о причине конфликта. Понятное дело, что Диана боялась остаться без средств к существованию, и на первое время Липецкий вполне мог сойти за вариант.

Но Липецкий не забыл, с чего все началось. Он забавлялся. И я бы на ее месте не стала на него возлагать какие-то надежды.

– Так вы говорите, что наша сотрудница набросилась на вас с кулаками из-за того, что ее привлек ваш жених?

Диана уже понадеялась, что богатый папик клюнул на нее и по достоинству оценил, какую ценность она представляет. Но этот вопрос ее спустил с небес на землю. Ореол собственной непревзойденности слегка померк.

– Да, – нерешительно протянула она.

– И вы считаете, что если мы уволим ее, вы получите жениха обратно? Я бы хотел понять мотив ваших действий.

– Я хочу, чтоб эта нахалка была наказана, – упрямо повторила она.

– Хорошо, я ее уволю, если вы со мной пообедаете в каком-нибудь менее людном месте.

Он шагнул к ней и громко шепнул на ухо:

– Маленькая кровожадная акулка!

Разумеется, услышали все.

– А вы большой и безжалостный хищник! – так же шепотом ответила она.

Восхитительно. Для них судьба человека, незаконность действий и абсурдность претензий вообще ничего не значат. Они забавляются.

А у меня не хватило сил изображать стойкого оловянного солдатика. Слезы бессилия закапали из глаз. Да и слезы облегчения – наконец этот абсурд закончится. Не пропадем с Ладушкой!

Однако рано я расслабилась.

– Я никого больше не задерживаю. Конфликт исчерпан. А вы, – он ткнул пальцем в меня, – останьтесь.