Папочкин Ангелок

5 ТАЙЛЕР ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Клянусь, Лекси явилась сюда, чтобы мучить меня. У меня сильная воля, но Лекси? Она проверяет ее на прочность. Давит на нее. Мне хочется нарушить все правила и взять то, что я хочу — ее.

Но знаете, что хуже всего? Лекси даже не прилагает для этого ни капли усилий.

Сидя напротив нее, я опрокидываю одним глотком напиток, пытаясь заглушить огонь, пылающий в моем желудке, и успокоить мой затвердевший член, который умоляет меня бросить эту настольную игру со стола и трахнуть мою девочку прямо на этом чертовом столе. А Джастину невдомек. Около часа назад он просто взял и выперся на улицу. Ему видите ли стало скучно, и он сидел на улице и пил, разговаривая по телефону.

В комнате остались лишь я и она.

Именно тогда она и затеяла грязную игру. Я мог бы уступить, сдаться и уйти, сохранить спокойствие, но перед лицом ее озорной, все понимающей, наглой ухмылки, я начинаю действовать.

Босой ногой Лекси снова задевает мою ногу под столом, как будто нарочно, и невинно хлопает большими глазками, пока передвигает своего игрока по полю. Предупреждающе сощурившись, я бросаю кости и делаю ход, а затем откидываюсь назад и наблюдаю за ней. Лекси облизывает губы, не отрывая глаз от доски, и я едва могу сдержать стон. Эти сладкие розовые блестящие губы заставляют меня представлять все мыслимые и немыслимые пошлые вещи, которые я мог бы с ними сделать.

Рубашка и шорты на ней сидят свободно и непринужденно, хотя в целом они смотрятся на ней так, будто на ней нет ничего, кроме нижнего белья. Я не был так возбужден со времен переходного возраста. Неужели недостаточно того, что я застал ее трахающейся с моим сыном? Что я стоял там, как гребаная статуя, не в силах пошевелиться?

Смотрел на ее крутящиеся, извивающиеся бедра. Невероятные груди Лекси подпрыгивали, когда она получала удовольствие, а когда ее глаза встретились с моими и она не остановилась… клянусь, она одним взглядом пригвоздила меня к месту. Моя рука болела от желания схватить ее, наклонить над кроватью и отшлепать по заднице за то, что так бесстыдно дразнила меня. За то, что выставляет себя напоказ. Она должна была знать, что я был там, что я слышал и видел ее.

А когда она кончила?

Черт.

Этот звук, который она издала, запечатлелся в моем мозгу.

— Ваша очередь, — ласково предлагает она, улыбка снова кривит ее губы. Она знает, что делает со мной.

И я начинаю тихо себя ненавидеть, потому что мне это нравится. Мне нравится ее дерзкое поведение. У нее лицо ангела, а душа грешницы. Лекси — грязная маленькая грубиянка, которой нужна твердая рука и твердый член. Но это не могу быть я, напоминаю я себе, ерзая на стуле, чтобы унять горящие яйца.

Я отчаянно ищу безопасную тему.

— Как дела на работе? — интересуюсь я.

Лекси потягивает вино, невинно скрестив ноги. Топик, который она носит, слегка натягивается, демонстрируя вершинки ее полных грудей. Если бы она подняла руки, я бы увидел…

— Нормально. Теперь у меня там постоянное место, ну, я типа «звезда», так что…

Лекси пожимает плечами, рубашка сползает с одного плеча, обнажая ее загорелую кожу. У меня внезапно начинает болеть рот от желания впиться в нее зубами, пока я буду вколачиваться в эту сладкую маленькую киску. Мой сын прямо там, за дверью, но я устроил мысленный спор с самим собой о том, как это будет провести рукой по ее бедрам и раздвинуть их. Будет ли она мокрой?

Будет ли Лекси кричать для меня?

— Это хорошо, — отвечаю я, прежде чем прочистить горло. — Как называется клуб? Возможно, я заскочу как-нибудь.

Лекси хихикает, румянец окрашивает ее щеки, и я хватаюсь за край стола. Черт, она так чертовски мило краснеет. Готов поспорить, что и ее грудь краснеет.

— Эм, я не думаю, что вам там понравится. — Лекси наклоняет голову, голубые глаза озорно загораются.

— Почему? Потому что я старый? — хмыкаю я.

Она подмигивает.

— Вовсе нет, но… Ну, честно говоря, мистер Ф…

— Тайлер, — перебиваю я, приподнимая бровь и набираясь смелости, чтобы она снова назвала меня мистером как угодно.

— Тайлер, — поправляется Лекси, мое имя скатывается с ее языка, лаская его. — Это клуб бурлеска.

Я моргаю и замираю, каждая мышца в моем теле твердеет. Я не могу снова не пробежаться по ее изгибам глазами, представляя Лекси в этих маленьких костюмах, танцующей на сцене. Черт.

— Бурлеска? — Мне удается выдавить это слово из горла, в котором вдруг перекрыли разом весь кислород.

Черт, теперь меня будут преследовать картинки только этого действа. Вид ее в кружевах и жемчугах, плывущую в свете прожекторов и ухмыляющуюся мне. Она снова смеется.

— Ага. Джастин, наверное, не хотел, чтобы я говорила, но меня это нисколько не смущает.

Лекси пожимает одним плечом и двигает фигуру по доске.

— Это просто другая форма танца, самовыражения, такая же, как балет или чечетка. — Затем Лекси поднимает глаза на меня с выражением вызова на лице, осмеливаясь осудить меня. — Во всех видах танца тело выступает инструментом для выражения эмоций, но в бурлеске я могу быть свободной и выкладывать все на сцене, флиртовать и дразнить. Это придает мне силы. Дело не только в сексе, но и в силе.

Я киваю в знак понимания. Я не осуждал, я пытался осадить себя, чтобы не потребовать от нее немедленно устроить для меня шоу.

— Конечно, ты еще и поешь? Это очень впечатляет, ты должна быть достаточно выносливой. — Лекси наклоняет голову в замешательстве, а я продолжаю свою мысль: — Чтобы танцевать и петь одновременно, нужна большая сила.

Улыбка медленно расплывается по этим полным губкам, а я забываю, как дышать. Эта улыбка выбивает из меня весь дух, как будто мое понимание значит для нее все. А Джастин, что не понимает?

— У вас очень просвещенный взгляд на вещи. Многие мужчины не уверены в себе, — хмыкает Лекси.

— Джастин? — догадываюсь я, переходя этот мост.

Я не должен спрашивать, но сейчас я не отступаю. Я ловлю ее взгляд, и Лекси смещается, оглядывается через плечо, а затем снова смотрит на меня.

— Сначала он не возражал… но да, ему становится нелегко. Думает, что я хочу торговать своим телом за деньги.

Лекси опускает глаза, а лицо у нее сереет.

— Мужчины всегда так думают. Они никогда не видят за нарядами и перьями искусство, которое скрывается под ними, свободу, которую оно мне дарит.

— Так вот, чего ты хочешь, ангелок. Тебе не хватает свободы?

Слова слетают сами собой. Я ничего не могу с собой поделать. Но я не беру свои слова обратно.

Лекси поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. Ее розовые губы соблазнительно приоткрываются. Сглотнув, она кивает.

— Всегда. Быть свободной и быть той, кем я хочу, делать то, что я хочу… иметь того, кого я хочу. — Ее голос становится хриплым в конце.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, и я не в силах оторвать взгляда. Я не могу отвести глаз, хотя должен был бы. Напряжение наполняет воздух, когда смысл слов Лекси проникает мне под кожу. Хочет ли Лекси меня так же, как я хочу ее? Ведь именно это она пытается сказать?

Я открываю рот, чтобы спросить, но тут раздвижная дверь захлопывается и разрушает чары.

— Ты готова, детка? Я устал, — зовет Джастин, входя в гостиную.

Она прочищает горло и встает на ноги. Подмигнув мне, Лекси снова начинает двигаться, а я таращусь на нее.

— Попался, — бормочет она и быстро оборачивается на меня с ухмылкой.

У меня вырывается смех. Никто никогда не побеждал меня. Никогда. Но этот ангелок только что сделал это. Ангел, мечтающий о свободе — о том, чего она не найдет в объятиях моего сына.

Я бы хотел, чтобы она обрела свободу в моих объятиях.

Я бы позволил ей парить и быть свободной, если бы только она стала моей.

Все дело в мелочах. Я стал заботиться о Лекси. Прошло уже несколько месяцев. Честно говоря, я не думал, что они продлятся так долго, но мы проводим все больше и больше времени вместе. Мы проводим вечера за просмотром кино и играем в игры, мы пьем и разговариваем. Джастин всегда раздражается и первым закругляется, оставляя нас наедине. Я узнаю, о чем она мечтает, на что надеется. Она говорит мне о своем прошлом.

Лекси прекрасна внутри и снаружи.

Полностью. Но сегодня она другая — притихшая и несчастная. Я пытаюсь выманить ее из скорлупы, но она, кажется, сворачивается калачиком, поэтому я нарушаю свои собственные правила. Обойдя стол, я игнорирую игру, в которую мы играем. Джастин наверху собирает вещи. Здесь только она и я, возможно, поэтому я так осмелел. Но эта тоска, эта боль на ее лице заставляют меня нарушить все правила. Мне нужно утешить ангелочка, помочь ей.

Она взывает к моей натуре защитника.

Стоя на коленях у ее ног, я сжимаю ладони Лекси на коленях в своих лапищах. Она продолжает смотреть на мои ручищи, моя загорелая плоть накрывает ее нежную кожу, но она не отстраняется.

— Ты в порядке?

Лекси кивает и собирается выдавить из себя фальшивый ответ, тогда я поднимаюсь, крепко сжимаю ее подбородок и заставляю ее посмотреть мне в глаза.

— Не лги мне, ангелок. Что случилось? — Я требую, приказывая ей сказать мне, не давая Лекси места для лжи или уклонений. Она скажет мне, или я выбью из нее признание силой.

— Я… Кажется ли вам, что я уродина? — шепчет она.

Я изумленно моргаю. Лекси очень комфортно чувствует себя в своей шкуре, и она знает, что красива… Откуда такие вопросы?

— Почему мне должно так казаться? — огрызаюсь я. Она вздрагивает, но я отказываюсь отступать. — Слова, ангелок, используй все слова, или я пойду и спрошу своего сына.

Она вздыхает, глаза наполняются слезами.

— Мы поссорились из-за того, что я танцую. Он сказал, что я хочу заниматься этим, потому что считаю себя недостаточно хорошей, что мне нужно, чтобы они хотели меня, чтобы доказать себе, что я не уродина. — Лекси икнула на последнем слове, и во мне будто разворошили угли. Как он посмел?

Как этот идиот смеет пытаться сломать такое прекрасное создание, сидящее передо мной? Как он смеет причинять ей боль в силу собственной неуверенности? Мой сын-придурок должен поклоняться Лекси, кидаться ей в ноги, смотреть, как она танцует и поет, с гордостью осознавая, что все эти мужики со своими бабами хотят ее, но он тот, с кем она уходит домой. Я хочу свернуть ему шею, но она все еще смотрит на меня. Эти большие голубые глаза смотрят на меня в ожидании. Я должен ответить. Я должен дать ей правильный ответ.

— Нет, он заблуждается. Я никогда не видел, как ты танцуешь, но я знаю, что ты делаешь это не поэтому. Ты прекрасна, Лекси, так чертовски прекрасна, что иногда это причиняет боль, и речь сейчас не только о красоте физической.

Она фыркает, и я вытираю скатившуюся слезу, баюкая ее лицо в своих ладонях.

— Дело в мелочах.

Лекси пытается отвернуться, тогда я крепко сжимаю руку и заставляю ее посмотреть мне в глаза, я понижаю голос, в котором появляется немного песка, когда я признаю это, когда доказываю, что уже давно за ней наблюдаю.

— Ты не можешь увидеть себя со стороны. Ты не видишь, когда твое лицо озаряется смехом, когда ты просто улыбаешься, когда никого нет рядом, или как оно смягчается, когда тебе спокойно. Ты не видишь себя, когда говоришь о своих пристрастиях, как сверкают твои глаза, а голос повышается и ты начинаешь заговариваться. Как улыбка не сходит с твоих губ, когда ты чуть наклоняешься к собеседникам, когда говоришь. Как смотришь на них, пока они говорят, уделяя им все свое внимание. Ты не видишь, как твои слезы наполняют эти по-детски голубые глаза и взывают ко всем.

Ангел задыхается, и я придвигаюсь ближе, протискиваясь меж ее бедер, нарушая интимное пространство между нами. Она снова сглатывает, нервным взглядом она пытается прочитать что-то в моих глазах.

— Ангелок, — бормочу я, — ты прекрасна, ты чиста, добра душой. Твоя красота поражает меня. Каждый раз, когда я думаю, что ты не можешь стать еще более великолепной, ты становишься такой. И это убивает меня. Разрушает меня.

Я бросаю голодный взгляд на ее губы, а она зеркалит мои действия, прежде чем наши взгляды снова пересекаются.

— Такая красивая, — с тоской шепчу я.

Я слышу шаги Джастина, и она тоже. Улыбка искривляет губы Лекси, которые она закусывает лишь на мгновение.

— Спасибо, Тайлер, — шепчет она специально для меня, прежде чем отпустить мои руки и смахнуть слезы.

Она «делает лицо», пока я смотрю, и я никогда не чувствовал такого счастья от осознания того, что она позволила мне увидеть ее слабость, ее неуверенность, и позволила мне помочь.

— Ты готова, детка? — Джастин зовет ее так, как будто она чертова сучка.

Лекси встает и проскальзывает мимо меня.

— Иду, — отвечает она, ее голос еще не до конца восстановился, но он не задает вопросов — идиот. Лекси замирает у двери в гостиную, а я стою и смотрю ей вслед.

Она делает вдох и поворачивается ко мне, быстро преодолевая расстояние. Ее рука ложится мне на грудь, она поднимается на носочки и прижимается губами к моей небритой щеке. Я вдыхаю ее сладкий аромат, наслаждаясь ощущением ее тепла, ее губ на моей коже. Лекси задерживается там дольше, чем это считается приличным, прежде чем опуститься на пятки. Опустив руку, Лекси смотрит на меня, когда отходит. В ее глазах мелькает растерянность.

Затем она уходит так же быстро, как и пришла.

Я смотрю вслед ангелочку, а сам поднимаю руку, чтобы коснуться щеки, улавливая остатки ее тепла. Такое невинное движение, и все же я почти кончил в штаны.