Папочкин Ангелок

6 ЛЕКСИ ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ…

Думаю, я знаю, когда все пошло не так. В тот момент, когда встретила эти темные глаза и увидела его высокомерную ухмылку. Когда я поняла, что хочу отца Джастина больше, чем его самого. Когда Тайлер сказал красивые слова, которые я до сих пор прокручиваю в голове, и когда я поняла, что он тоже хочет меня. Потом, с тех пор, каждый день, каждое невинное прикосновение, улыбка, смех и шутка заставляли меня забыть обо всем и обо всех — включая Джастина.

В ту ночь, когда рука Джастина лежала у меня на животе, я не могла уснуть, мечтая, чтобы это был кто-то другой. Так что да, я могу понять, почему и когда. Это вбило клин между нами, даже если Джастин не знал причины, а я не говорила об этом прямо.

Я даже закрыла глаза на то, когда он начал мне изменять, и, честно говоря, если бы заметила это, не думаю, что мне было бы до этого дело. Он стал для меня рутиной, человеком, с которым я чувствовала, что должна быть вместе, потому что он был хорошим, добрым и милым… Но насколько может быть милым мужчина, который трахает другую женщину, пока ты находишься за стеной в соседней комнате на вечеринке?

Я узнала об измене не в тот вечер, нет, я узнала об этом около двух дней назад. И, честно говоря, я почувствовала облегчение. Дерьмовое оправдание, но это правда. И когда я столкнулась с Джастином, и он разорвал отношения, заявив, что я слишком много работаю, слишком многого хочу, я улыбнулась. Я улыбнулась, потому что все, что я чувствовала — это свободу. Наконец-то все закончилось.

Глупо, я знаю.

Может быть, часть меня осталась, потому что это была моя единственная связь с Тайлером. Может быть, я осталась, потому что устала страдать от тех мальчишек-плохишей, на которых я так легко западала, с их темными глазами и улыбками, от одного вида которых у девушек трусики становятся мокрыми. Тех, кто называл меня сексуальной прежде, чем красивой, и кто видел мое тело раньше моей улыбки.

Все кончено.

Разве я не должна быть расстроена?

Мы были вместе почти шесть месяцев. То были одни из моих самых долгих отношений за многие годы, и все же я не расстроилась. Я даже пожелала ему счастья, когда уходила. Джастин был расстроен, зол, и я поняла, что он пытается причинить мне боль, вывести меня из себя.

Знал ли он, что даже когда я лежала в постели рядом с ним ночью, я была далеко от него?

Что еще до того, как все закончилось, я одной ногой уже стояла за дверью?

Возможно. Я никогда не хотела причинить ему боль, но, думаю, именно это я и сделала, и когда я думаю о Джастине, я чувствую себя виноватой… и, ладно, немного обиженной. Он должен был быть хорошим парнем, черт побери, и даже если я чувствую облегчение, я злюсь, что он мне изменил. Джастин мог бросить меня, что угодно, но измена? Так поступают только мудаки.

Я несколько дней накручиваю себя по кругу, бросаясь из крайности в крайность — от дикого хохота до дурацких слез, от боли к счастью. И когда я выдыхаюсь, я понимаю одну вещь — я хочу отомстить, я хочу поквитаться.

Но только сегодня я понимаю, как это сделать. Сейчас я на сцене, посылаю воздушные поцелуи публике и подмигиваю, прижимая к груди перья. Мои светлые волосы идеально завиты, а под перьями на мне только жемчуг. Свет прожектора падает на меня, поэтому я не вижу зрителей в уютном клубе, но я их слышу. Их аплодисменты подобны раскатам грома, они топают ногами и радуются, требуя еще. Я снова кланяюсь, жестом указывая на группу, и свет прожекторов меркнет. Я поворачиваюсь, чтобы уйти со сцены, моя программа на сегодня закончена, но тут мой взгляд останавливается на столе, который стоит недалеко от сцены, но спрятан в тени.

Я замираю, переставая дышать, а сердце учащенно бьется, когда я встречаюсь с этими темными, знакомыми глазами. Они смотрят на меня, даже в тусклом свете, и сейчас они мне более знакомы, чем глаза его сына. Он в костюме, как всегда. Ноги Тайлера расставлены, а в руке стакан со скотчем. Пока я смотрю на него, он отпивает глоток, я же поспешно ухожу со сцены.

Тайлер.

Что он здесь делает?

Глядя на себя в зеркало, я быстро влезаю в платье и надеваю туфли на каблуках, готовая к продолжению вечера, но не могу оторваться от зеркала. Я вытираю капельки пота на своем загримированном лице, проводя рукой по подбородку, обводя контур губ, накрашенных красной помадой. Схватив ватную палочку, я протираю по линии глаз, на которые нанесены тени, и замираю. Я теряю время, откладывая неизбежное.

Трусиха, Лекси.

Повернувшись, я откидываю волосы на плечо и выхожу через дверь на сцену. Я направляюсь прямо к нему, зная, что если я этого не сделаю, то струшу, но я должна знать. Почему он здесь?

С каждым шагом, который я делаю, во мне нарастает сильное чувство, огонь, желание. Оно росло во мне с тех пор, как я впервые увидела Тайлера, и где-то внутри я знаю, что сегодня ночью оно вырвется наружу, взорвется.

Но кто останется на пепелище?

Гореть так ярко и чувствовать так глубоко, что это вызывает привыкание, но когда все закончится, последствия лишат тебя силы, разрушат тебя до основания. Тайлер Филлипс погубит меня. Я знаю это, я видела это в его глазах.

Но я хочу этого.

Я хочу быть разрушенной его руками.

Сломанной и переделанной.

Люди протягивают руки и поздравляют меня. Они говорят, но я их не слышу. Я улыбаюсь и иду дальше, пока не оказываюсь перед его столом.

— Ты великолепна, — хвалит Тайлер, упиваясь мной, как всегда, но на этот раз он закрывает глаза, пытаясь скрыть потребность во мне, когда натыкается на мой взгляд.

— Почему вы здесь? — спрашиваю я беззлобно.

Он отодвигает другой стул.

— Присядь, Ангел.

Я сажусь, а Тайлер кривовато улыбается. Он протягивает мне напиток, и я делаю глоток — джин, лед и лимон, мой любимый. Он вздыхает и оглядывается по сторонам.

— Хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Я говорил с Джастином сегодня.

Облизнув губы, я тоже оглядываюсь по сторонам, не в силах встретиться с ним взглядом, не зная, что сказать. Тайлер протягивает руку и хватает меня за плечо, притягивая к себе. Я смотрю вниз на его большую ладонь, лежащую на мне, и провожу взглядом по его глазам, дрожа от интенсивности его взгляда, которым он смотрит на меня.

— Ты в порядке?

Я не отвечаю, я не в состоянии говорить под таким напором, а он почти болезненно сжимает руку, смотрит на меня, недовольно поджав губы.

— Ангелок, — предупреждающе шипит Тайлер.

— Да и нет, — шепчу я, чтобы слышал только он.

Тайлер молчит, просто смотрит на меня, ища во мне правду, и этого становится чересчур, слишком поглощающе, слишком неожиданно. Я дергаю Тайлера за руку, и он отпускает ее, прежде чем усесться обратно. Я задыхаюсь, когда он отпускает меня, и дрожащей рукой беру свой стакан, чтобы глотнуть немного. Облизываю ободок стакана, когда замечаю его взгляд.

— Так вот зачем вы здесь… Чтобы узнать, все ли у меня в порядке после того, как ваш сын порвал со мной?

Тайлер хмурится, но не отводит взгляд.

— И да, и нет, — признает он, и я киваю. Мы оба ходим вокруг неизбежной правды.

Причины, по которой он сюда пришел, причины, по которой он не уходит. Причины, по которой не ухожу я, причины, по которой я наклоняюсь к нему ближе.

Потребность.

Желание.

Желание узнать, будет ли это так же хорошо, как в моих фантазиях…

Запретный шепот связывает нас, что-то настолько неправильное, что это кажется абсолютно правильным. И когда я сжимаю бедра вместе, а его голодные глаза пожирают меня, я знаю ответ. Я собираюсь трахнуться с отцом Джастина…

Тайлер. Я собираюсь трахнуть его, попробовать его на вкус и удовлетворить это желание, а когда мне станет лучше и я буду чувствовать себя удовлетворенной, я уйду, и все это будет хорошим воспоминанием, о котором можно будет иногда вспоминать.

Опрокинув бокал, я успокаиваюсь, зная, что собираюсь сделать. Больше не нужно обходить острые углы, оставаться неудовлетворенной и пытаться подавить готовые сорваться слова. Сейчас или никогда. Отведя плечи назад, я улыбаюсь ему, направляя в грудь всю храбрость, которую я использую на сцене, что помогает мне произнести следующие слова.

— Встретимся в туалете. — Я встаю и, подмигнув Тайлеру, пробираюсь сквозь толпу к коридору в задней части зала. Я захожу в женский туалет и наклоняюсь к зеркалу, проверяя свою помаду, пока жду, последует ли он за мной. Мое сердце колотится в груди, руки трясутся от нервов.

Мгновение спустя дверь открывается. Тайлер открывает ее. Он выглядит смущенным, но в то же время похож на изголодавшегося зверя. Он знает. Я подхожу ближе, и он отступает назад, ударяясь о дверь и прижимаясь к ней. Я щелкаю замком и проверяю, что остальные кабинки пусты.

— Анг… Лекси, что ты делаешь? — Он сурово хмурится.

— Ангелок? Ты ведь именно это собирался сказать, верно? — спрашиваю я, дразняще проводя рукой по его груди. Тайлер перехватывает мою ладонь и сжимает, заставляя меня задыхаться от боли и удовольствия, моя киска сжимается от силы его прикосновения. Черт, я могу представить, как эти руки вот так сжимают мои бедра, мою грудь… снова мои бедра.

Глаза Тайлера темнеют, когда он все понимает без слов по выражению моего лица.

— Ты не можешь мыслить ясно…

— Нет, я это делаю. Мыслю яснее, чем когда-либо. Мне надоело притворяться, что я не хочу тебя. Я хочу, и мы оба знаем, что ты тоже хочешь меня, — отвечаю я, а затем призывно улыбаюсь.

— Лекс… — вздыхает Тайлер. — Ты достаточно молода, ты мне в дочери годишься. Черт, ты встречалась с моим сыном! — огрызается Тайлер, но притягивает меня ближе, словно не может удержаться.

— И что? Тебе станет легче, если я буду называть тебя папочкой, пока ты трахаешь меня? — Я усмехаюсь, а Тайлер стонет, закрывая глаза на мгновение, прежде чем вновь открывает их и фиксируется на мне.

О, ему это понравилось.

Придвинувшись ближе, я прижимаюсь к твердому телу папочки и смотрю на него сквозь ресницы.

— Папочка, трахни меня, прямо сейчас. Мы оба знаем, что ты хочешь этого, так что к черту правила. Я устала быть хорошей девочкой, когда плохая чувствует себя намного лучше.

— Ангелок, — вырывается у него, но потом Тайлер не знает, что сказать, поэтому я отступаю назад, высвобождаю руку из его захвата и хватаюсь за низ платья. Я слегка приподнимаю его по бедрам, а Тайлер взглядом прослеживает каждое движение, пока его руки сжимаются в кулаки.

— Остановись.

— Почему?

Я усмехаюсь, сдвигая платье выше и показывая папочке, что под ним я голая. Голая и мокрая. Для него.

Тайлер огрызается. Он хватает меня за шею и прижимает лицом к стене, в то время как сам толкает меня в спину. Его рот касается моего уха, когда он так легко удерживает меня на месте.

— Ты хочешь быть плохой девочкой? Верно, Ангелок? — рычит Тайлер, проводя другой рукой по моему бедру, касаясь моей обнаженной киски.

Тайлер накрывает ее твердой, собственнической ладонью, и я насаживаюсь на нее.

— Ты полагаешь, что можешь показывать мне свою киску и дразнить меня, а я не буду реагировать? Такой плохой Ангелочек, но я готов поспорить, что если бы я засунул пальцы в твою киску прямо сейчас, ты бы оседлала их и закричала, не так ли?

— Да, — простонала я, толкаясь в его руку. — Пожалуйста, Тайлер.

— Что пожалуйста, — шепчет Тайлер, покусывая мое ухо.

— Пожалуйста, Папочка, трахни меня!

Я почти плачу, отчаяние переполняет меня. Я зашла так далеко не для того, чтобы он сейчас ушел. Тайлер разворачивает меня, и я мгновенно ощущаю давление его руки.

Я задыхаюсь, глядя на него. Тайлер полностью одет и выглядит таким сексуальным и соблазнительным. Он наблюдает за мной, пробегая взглядом по моей обнаженной коже.

— Снимай платье, сейчас же.

Я сглатываю, а он лишь щурится от моей нерешительности.

— Ты хочешь мой член? Раздевайся сейчас же, Ангелок.

Я делаю то, что мне велят. Покачивая плечами, я позволяю бретелькам упасть, обнажая грудь. Тайлер издает стон, его взгляд остановился на них, когда я схватила материал на бедрах и потянула платье вниз, пока оно не оказалось у моих ног. Освободившись от блестящей ткани, стоя только в туфлях на каблуках, я жду, пока Тайлер пробегает по моему телу голодными глазами.

— Я представлял тебя голой с первого момента нашей встречи, но это ничто по сравнению с реальностью. Ты чертовски сногсшибательна, Ангелок, слишком, черт возьми, совершенна, слишком чиста для этих старых, грязных рук. Но мне все равно. Я пытался быть хорошим и позволил тебе уйти. Теперь ты моя, и я буду иметь тебя любым чертовым способом, каким захочу. Ты меня понимаешь? — рычит Тайлер, придвигаясь ближе и резко сжимая мой подбородок. — Скажи «да», Ангелок.

— Да, — шепчу я, задыхаясь, отдаваясь во власть его рук. Здесь, в туалете клуба, Тайлер опускается на колени, и я отшатываюсь назад, когда он обхватывает мои бедра.

— Тайлер… что…

Он поднимает голову, его темные глаза встречаются с моими. Папочка так близко к моей киске, что я почти чувствую его дыхание.

— Ты же не думала, что я собираюсь нагнуть тебя и быстро трахнуть, правда? Я не такой, как маленькие мальчики, с которыми ты привыкла встречаться, Ангел. Ты получишь этот член только тогда, когда я буду готов. Сначала мне нужно разыграть несколько фантазий, в том числе узнать какая ты на вкус, пока ты кончаешь с моим языком в твоей дырочке.

Тайлер толкает меня назад, пока я снова не упираюсь в стену, и хватает меня за бедра.

— Держись за перекладину, — бормочет он, и я тянусь вверх и делаю именно это, когда Тайлер закидывает мои ноги себе на плечи. Его большие руки обхватывают мою задницу и сжимают, когда он приближает мою киску к своим губам, как голодный мужчина.

Есть что-то такое неправильное, грязное и сексуальное в том, что он полностью одет, а я голая и беспомощная, зная, что кто-то может войти и увидеть. Я издаю стон от первого прикосновения его языка. Тайлер не направляется прямо к моему клитору, нет, Тайлер ведет себя так, будто у нас есть все время в мире, когда он раздвигает мои губы и облизывает их, дразня меня. Вдохнув поглубже, он снова издает стон.

— Ты пахнешь восхитительно. — Тайлер вылизывает меня от заднего прохода до клитора и снова стонет. — На вкус ты еще чертовски лучше. Я могу сказать, что у меня точно разовьется зависимость. Я бы провел всю свою гребаную жизнь, стоя на коленях между твоих бедер, Ангелок, глядя на твою красивую розовую киску. Ты вся мокрая для меня, Ангелочек, да?

Я киваю, и Тайлер крепче сжимает мою задницу, когда обдувает дыханием мой центр, заставляя меня дрожать.

— Слова, Ангелок, помнишь?

— Да! Это для тебя, — хнычу я, прижимаясь к его рту, отчаянно желая кончить.

— Хорошая девочка, — хвалит Тайлер и вознаграждает меня, снова облизывая меня, вверх и вниз, дразняще, маняще, прежде чем внезапно расправляет свой язык, прижимает его к моему клитору и хмыкает. Я почти падаю вперед, вскрикивая, вторую руку тяну вниз, хватая его за волосы и притягиваю ближе.

Одним из толстых пальцев Тайлер прижимается к моему входу, и его темные глаза встречаются с моими, когда он вводит его в меня. Вскоре Тайлер добавляет другой, растягивая меня, заполняя меня. Тайлер изгибает их, снова и снова щелкая мой клитор, заводя меня все больше и больше. Я не могу удержаться, чтобы не подпрыгнуть на его широких плечах, качаясь на волнах ритма его рта и пальцев.

— Еще, — требую я.

Но он не отвечает, и я дергаю его за волосы.

— Еще, Папочка!

Тайлер стонет, и еще один палец присоединяется к двум другим, заполняя меня, извиваясь и поглаживая мой канал и все те чувствительные нервы, которые заставляют меня выгибаться и выкрикивать его имя.

— Я так близко, так близко, — кричу я, нисколько не заботясь о том, кто слышит.

Тайлер ласкает меня, пробуя на вкус, словно я его любимый десерт. Как будто он не может насытиться, как будто цель всей его жизни — попробовать мою киску.

— Пожалуйста, боже, пожалуйста.

Слова бесконтрольно срываются с моих губ, пока я скачу на лице Папочки, притягивая его ближе, пока я тянусь к пропасти, которая внезапно оказалась рядом. Тайлер сбрасывает меня в бездну, когда его второй большой палец прижимается к моей заднице, просто прижимается.

Я кричу о своем освобождении, насаживаясь на его лицо, мои бедра сжимаются, но я не могу остановиться. Волны неги и удовольствия прокатываются через меня, пока, наконец, не стихают, и я падаю. Папочка все еще лижет меня нежными движениями языка, пробуя мою разрядку, но я слишком чувствительна.

— Еще раз, — требует он.

Я пытаюсь оттолкнуть Тайлера, это слишком, но он не обращает на меня внимания.

— Я не могу, — почти всхлипываю я, сильно дрожа.

— Можешь и будешь. Я здесь не ради одного жалкого оргазма, Ангел мой, — огрызается он. — Ты остановишься только тогда, когда я скажу «хватит». Ни раньше, ни когда-либо еще. Поняла меня, Ангел?

Я хнычу, а Тайлер засовывает свой язык в мою киску, вылизывая мои соки, словно не может удержаться.

— Тайлер, боже, пожалуйста, я не могу.

Он ворчит в мою киску, выдергивает пальцы и снова вводит их, заставляя меня вскрикнуть. Тайлер облизывает пальцы языком, прежде чем переключиться на мой клитор, а затем спускается вниз по моим губам. Он не оставляет без внимания ни одно место, его пальцы впиваются в мою задницу так сильно, что я знаю, что останутся следы.

Я не могу отвести взгляд от его темной головы между моих бедер. Все эти месяцы привели к этому, и теперь я никогда не хочу, чтобы это закончилось. Наслаждение туманит мой разум, заполняя вены, повелевая… призывая его.

Тайлер.

Черт, я буду называть его Папочкой, если он продолжит трахать меня так хорошо.

Он так быстро, быстрее, чем когда-либо, возвращает меня в реальность, чтобы снова бросить через край грубым требованием.

— Давай, Ангелок.

Тайлер лижет меня, а я прижимаюсь к нему еще крепче. От наслаждения у меня потемнело в глазах, а когда я снова открыла глаза, он уже тянул мои бедра вниз, его подбородок и губы были покрыты моими блестящими выделениями. Это выглядит так грязно, но Тайлера это не волнует, он не вытирает их. Вместо этого он смотрит прямо на меня, с гордостью, нося следы моего освобождения.

Откинувшись назад, Тайлер помогает мне встать, а затем поднимает три блестящих пальца к свету, встречается с моими глазами и высасывает их дочиста. Я не знаю, почему это кажется таким сексуальным, особенно после того, как он только что трахал меня языком в туалете клуба, но это так, и я снова сжимаю бедра, задыхаясь.