Парадокс времени

Глава 7 РАЗГОВОР С ЖИВОТНЫМИ

Ратдаун-парк

«Бентли» Фаулов был защищен дактилоскопическим сканером и клавиатурой, на которой требовалось ввести восьмизначный код. Код менялся каждый месяц. Артемису понадобилось несколько секунд, чтобы отмотать назад почти восемь лет жизни и вспомнить правильную комбинацию цифр. Скользнув по обитому желтовато-коричневой кожей переднему сиденью, он приложил палец к расположенному за рулем второму сканеру. Из приборного щитка плавно выдвинулся подпружиненный потайной ящик. Его небольшой глубины вполне хватало, чтобы вместить бумажник с наличными деньгами, платиновые кредитные карточки и запасной сотовый телефон на кронштейне.

— Оружия нет? — спросила Элфи, когда Артемис вылез из машины, хотя ни один из пистолетов Дворецки не пришелся бы ей по руке.

— Нет, — ответил Артемис.

— Ну и ладно, все равно из пушки Дворецки мне не попасть даже в слона.

— Охота на слонов программой не предусмотрена, — напомнил Артемис. Он перешел на английский, как только они выбрались из багажника. — Нас интересуют лемуры. Как бы там ни было, в сложившихся обстоятельствах мы не можем стрелять в противника, поэтому нам лучше оставаться безоружными.

— Тут ты не прав, — возразила Элфи. — Я не могу стрелять в тебя или лемура, но готова поспорить, противников и без вас хватит. Ты наделен особым талантом приобретать врагов.

Артемис пожал плечами.

— Чужая гениальность всегда раздражает. Суровая правда жизни.

— Гениальность и воровство, — добавил сидевший на краю крышки багажника Мульч. — Поверьте знатоку, никому не нравится умный вор.

Артемис забарабанил пальцами по крылу.

— У нас имеются определенные преимущества. Эльфийская магия. Способность к землеройным работам. Я почти на восемь лет опытнее в искусстве плетения интриг, чем другой Артемис.

— В плетении интриг? — насмешливым тоном переспросила Элфи. — Ты слишком к себе снисходителен. Думаю, правильнее было бы назвать твои поступки крупными хищениями.

Артемис прекратил барабанить.

— Одна из твоих волшебных способностей — мгновенно овладевать любым языком, верно?

— Я же разговариваю с тобой.

— На каких языках ты можешь разговаривать?

Элфи улыбнулась. Она достаточно хорошо изучила прихотливый ум Артемиса, чтобы понять, куда он клонит.

— На любых.

— Отлично. Нам придется разделиться. Ты направишься в Ратдаун-парк по земле, а мы с Мульчем — под землей. Если нам потребуется отвлекающий маневр, используй свой дар.

— С удовольствием, — откликнулась Элфи и тут же сделалась полупрозрачной, будто состояла из одной воды. Последней исчезла ее улыбка.

«Совсем как Чеширский кот».

На память ему пришли несколько строк из «Алисы в Стране чудес»:

«— На что мне безумцы? — сказала Алиса.

— Ничего не поделаешь, — возразил Кот. — Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я».[5]

Артемис бросил взгляд на, как он выразился, пикантно пахнущего гнома, занятого поиском запутавшихся в живой бороде насекомых.

«Все мы здесь не в своем уме», — подумал он.

Несмотря на защитный экран, Элфи подходила к главным воротам Ратдаун-парка осторожно. Однажды ее соотечественники поплатились многочисленными травмами и синяками за то, что опрометчиво понадеялись на свою невидимость, имея дело с Дворецки. Она не собиралась недооценивать телохранителя, и при одной мысли о том, что он снова стал ее врагом, желудок эльфийки наполнялся едкой кислотой.

Неудобная человеческая одежда царапала тело. Она не была рассчитана на использование защитного экрана и через несколько минут обещала рассыпаться в пыль.

«Не хватает любимого „Нейтрино“, — подумала Элфи, глядя на усиленные стальные створки, за которыми начиналась темная неизвестность. — А еще мне не хватает Жеребкинса и спутниковой связи с ним».

Но в душе Элфи была авантюристкой, и мысль о бегстве даже не приходила ей в голову.

При задействованной невидимости трудно работать с механизмами, и на несколько секунд Элфи отключила экран, чтобы вскрыть замок универсальной отмычкой. Модель была старая, но мать истратила несколько лишних слитков на обновление. Стандартная отмычка отпирала любую дверь, работающую по простому механическому принципу «замок-ключ». Эта же отмычка могла разблокировать электронные замки и даже отключать простейшие системы сигнализации.

«Но в этом нет необходимости, — подумала она. — Насколько Артемис помнит, он тогда отключил всю сигнализацию».

Впрочем, данное соображение не слишком ее успокаивало. Один раз ирландец уже ошибся.

Отмычка выполнила работу меньше чем за пять секунд и мягко завибрировала словно замурлыкала довольная собственной ловкостью кошка. Тяжелая створка бесшумно распахнулась от легчайшего прикосновения, и Элфи снова сделалась невидимой.

Она вошла в Ратдаун-парк, и тут ее захлестнула тревога, более сильная, чем за все предыдущие годы.

«Я снова стала новичком. Девчонкой, только что окончившей Академию, — догадалась эльфийка. — Неопытное тело берет верх над опытным мозгом».

Капитан Малой нахмурилась. Надо поскорее найти эту мартышку, а то так и в детство впасть недолго.

Младший из Артемисов отключил охранную сигнализацию сразу, как только вошел в офисное здание парка. Заблокировать все датчики директорской карточкой-ключом труда не составило. Немного раньше, во время устроенной специально для него экскурсии, он задал несколько сложных вопросов по поводу обоснованности теории эволюции. Директор, убежденный эволюционист, настолько углубился в объяснения, что не заметил, как Дворецки вытащил карточку у него из кармана Едва только карточка оказалась в руках телохранителя, он просто вставил ее в копирующее устройство, работающее на простых батарейках, и принялся насвистывать что-то из Моцарта, дабы заглушить жужжание прибора.

Через две минуты они располагали всей необходимой им информацией, карточка вернулась в карман директора, а Артемис вдруг решил, что теория эволюции не лишена здравого смысла.

«Хотя в ней больше дыр, чем в голландской дамбе, сложенной из швейцарского сыра» — сообщил он Дворецки по пути к воротам парка.

Телохранителя эта фраза обнадежила, ибо напоминала почти настоящую шутку.

Вечером младший Артемис спрятал миниатюрную видеокамеру в канал установленного в багажнике кондиционера.

«За нашими гостями стоит присмотреть». Особенно интересна была девушка. Захватывающе интересна, честно говоря. Действие транквилизатора скоро заканчивалось, и ему не терпелось взглянуть на ее реакцию. Она занимала его гораздо больше, нежели косматый юноша, хотя высокий лоб предполагал наличие ума и в чертах лица прослеживалось много общего с членами семьи Фаулов. Это лицо напоминало Артемису старую фотографию отца в юношеском возрасте, когда тот работал на археологических раскопках в Южной Америке. Может быть, этот пленник приходится ему дальним родственником и надеется заявить о своих наследственных правах, узнав, что отец пропал без вести. В этом тоже следовало разобраться.

Миниатюрная камера передавала сигнал на сотовый телефон, и десятилетний Артемис иногда поглядывал на экран, пока Дворецки вел его по Ратдаун-парку к лемуру.

— Мистер Фаул, сосредоточьтесь, — ворчал телохранитель. — Давайте совершать по одному злодеянию за раз.

Артемис оторвал взгляд от телефона.

— Злодеяния, Дворецки? Злодеяния? Честно говоря, я не считаю нас мультяшными злодеями. Я не умею гнусно смеяться, и черной повязки на глазу у меня нет.

— Пока нет. Но скоро появится, если вы не сосредоточитесь на предстоящей работе.

Они проходили под аквариумом Ратдаун-парка по плексигласовому туннелю, из которого ученые и редкие посетители могли наблюдать за животными, обитающими в резервуаре емкостью в миллион галлонов. В резервуаре насколько это было возможно, воспроизводилась естественная среда обитания представителей водной фауны.

В различных отсеках поддерживалась необходимая температура, высаживалась необходимая растительность. Некоторые секции были заполнены морской водой, остальные — пресной, но во всех обитали только вымирающие или редкие виды.

Единственными источниками света в туннеле служили рассыпанные по потолку крошечные лампочки, имитирующие звезды, и биолюминесценция колючей акулы. Хищница следовала за Артемисом и Дворецки вдоль туннеля, пока не уткнулась носом в плексигласовую стенку.

Артемиса, впрочем, больше интересовал его сотовый телефон, нежели излучавшие жутковатый свет фотофоры акулы.

На экране происходили почти невероятные события. Артемис замер, чтобы полностью осознать увиденное.

Неизвестные гости особняка Фаулов выбрались из багажника «бентли» с помощью сообщника. Еще одного не-человека.

«Я попал в совершенно новый мир. Эти существа, вероятно, принесут гораздо больше прибыли, чем лемур. Не следует ли отказаться от текущего предприятия и сосредоточиться на не-людях?»

Артемис выставил громкость на максимум, но установленный на миниатюрной камере крошечный микрофон улавливал лишь обрывки разговора.

В основном говорили на каком-то незнакомом языке, но иногда гости переходили на английский, и мальчик не единожды уловил слово «лемур».

«Возможно, этот лемур стоит гораздо дороже, чем я полагал. Животное стало приманкой, которая привлекла этих существ».

Прошла минута, в течение которой на экране виднелось только маленькое, безобразное, похожее на гнома существо с непропорционально большой задницей, оседлавшее крышку багажника. Затем появилась девушка, чтобы сразу исчезнуть — на экране там, где она только что была, остались лишь знаменитые опоры Ратдаун-парка.

Артемис стиснул телефон в руке.

«Невидимость?! На создание отражающего поля или генерирование высокочастотных колебаний требуется невероятно много энергии».

Он быстро пролистал меню телефона и включил цифровой инфракрасный преобразователь изображения, который определенно не являлся стандартной опцией, и с облегчением увидел, что девушка вновь появилась на экране в виде теплового пятна.

«Отлично. Не исчезла, просто стала трудноразличимой».

Не спуская глаз с телефона, Артемис окликнул телохранителя:

— Дворецки, старина. Небольшая корректировка плана.

Телохранитель понимал, что на отмену охоты рассчитывать не приходится.

— Готов поспорить, мы продолжаем идти по следу этого существа.

— Существ, — поправил десятилетний Артемис. — Во множественном числе.

Четырнадцатилетнему Артемису наблюдаемое вокруг совсем не нравилось. Чтобы отвлечься, он даже сочинил хайку, в котором попытался описать открывшийся перед ним вид.

Мульч Рытвинг был настроен менее поэтично. Он перестал копать и вправил челюсть.

— Может быть, перестанешь направлять фонарик на мою задницу? У меня могут появиться волдыри. Мы, гномы, крайне чувствительны к свету, даже искусственному.

Артемис, позаимствовав фонарик из аварийного комплекта «бентли», следовал за Мульчем по свежевырытому туннелю к вольеру, где обитал лемур. Гном заверил его, что туннель достаточно короткий и он, Мульч, сумеет удерживать воздух и грунт в себе до самого конца, поэтому находиться непосредственно позади него совершенно безопасно.

Артемис отвел на несколько секунд фонарик, решив, что ему совсем не хочется смотреть на покрытую волдырями задницу, но скоро луч снова заплясал на бледной дрожащей плоти.

— Ответь мне на простой вопрос. Если ты в состоянии удержать в себе весь извлеченный грунт, зачем понадобилось открывать клапан на заднице?

— Может случиться так, Мульч выплевывал огромные комки гномьей мокроты для укрепления стенки туннеля, что я проглочу какую-нибудь металлическую болванку или кусок старой покрышки. Избавляться от них придется немедленно, на месте, независимо от того, маячит у меня за спиной надоедливый вершок или нет. Кроме того, нет смысла без надобности пачкать, штаны, все понял, олух?

— Конечно, понял, — отозвался Артемис, решив про себя, что, пока на него нацелено заряженное орудие такого калибра, он позволит называть себя олухом.

— Кстати, продолжил гном, в очередной раз харкнув на стену, — тебе выпала большая честь. Немногим людям посчастливилось видеть, как гном работает со слюной. Это можно считать древним искусством. Сначала ты…

— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебил его Артемис. — Сначала ты роешь туннель, затем укрепляешь стены слюной, которая затвердевает при контакте с воздухом, при условии, конечно, что она не находиться у тебя во рту, Кроме того, она светиться — удивительный материал.

Корма Мульча от удивления заходила ходуном.

— Кто открыл тебе этот секрет?

— Сам рассказал, вернее, расскажешь. Путешествие во времени забыл?

Гном оглянулся и посмотрел на него красными в свете слюны глазами.

— И мы стали близкими друзьями?

— Очень близкими. Жили в одной квартире, а потом ты после головокружительного романа женился на моей сестре и вы провели медовый месяц в Лас-Вегасе.

— Люблю Вегас, — с тоской произнес Мульч. — Какой извращенный ум. Теперь я понимаю, что мы могли стать друзьями. Кстати, советую поменьше болтать, иначе нам представиться шанс узнать, как забавно ты будешь смотреться, заляпанный грязью с головы до ног.

Артемис проглотил комок в горле и поспешил отвести луч от задницы Мульча.

План был достаточно прост. Они роют туннель до вольера с лемуром и ждут под землей, пока Элфи не свяжется с ними по полицейскому коммуникатору ближнего действия, приклеенному к щеке Артемиса, — это была часть добычи Мульча. После этого этапа возможны варианты. Либо они схватят объект, когда Элфи вызовет панику у животных, либо, если лемур окажется в руках младшего Артемиса, Мульч сделает подкоп под Дворецки, чтобы Элфи было проще отобрать у мальчишки добычу.

«Слишком незамысловато, — подумал Артемис. — Совсем непохоже на меня».

— О'кей, вершок, — сказал Мульч, вырывая плоскими пальцами грушевидную нишу. — Прибыли. Обезьяна находится на этом самом месте.

— Лемур, — машинально поправил его Артемис. — Ты уверен в том, что можешь отличить запах именно этого животного от всех других?

Мульч прижал руку к сердцу, словно получил смертельное оскорбление.

— Я?! Уверен? Я — гном, человек! Нос гнома способен отличить траву от клевера. Черные волосы от русых. Собачье дерьмо от волчьего.

Артемис застонал.

— Как я понимаю, ответ «да».

— Так и понимай. Продолжай в том же духе, и я, возможно, передумаю жениться на твоей сестре.

— Имейся у меня сестра, она была бы безутешна.

Несколько минут они, скорчившись, сидели в нише и слушали доносившиеся сквозь глину из ночного парка рычание и храп. По какой-то странной причине звуки, проникнув в покрытый гномьей слюной туннель, оставались внутри и отражались от стен в виде непрерывно сталкивающихся волн. Артемис чувствовал себя так, словно действительно угодил в логово льва.

Вдобавок он заметил, что щеки гнома надуваются и становятся ярко-розовыми. Все щеки.

— Все нормально? — спросил он, не в силах скрыть нервную дрожь.

— Я слишком долго держал в себе весь этот газ, — прошипел сквозь стиснутые зубы гном. — Очень скоро он вырвется на волю. Полипами в носу не страдаешь?

Артемис покачал головой.

— Жаль, — сказал Мульч. — А то избавился бы от них раз и навсегда.

Если бы не решимость спасти маму, Артемис предпочел бы удрать.

К счастью для носовых каналов четырнадцатилетнего Фаула, пришел вызов от Элфи. Коммуникатор был стандартной вибрационной модели и посылал сигнал непосредственно в ухо реципиента, отсеивая внешние шумы. Артемис слышал слова, но не голос Элфи. Устройство всего лишь генерировало электронный звук.

— Заняла позицию. Прием.

Он приложил палец к коммуникатору, замыкая переговорную цепь.

— Принял. Мы — прямо под клеткой объекта. Противника видишь?

— Нет. Никакого визуального контакта. Лемура вижу. Судя по всему, спит на нижней ветке. Могу до него дотянуться.

— Нет, Элфи. Оставайся на месте. Объектом займемся мы. А ты следи за мной молодым.

— Поняла. Арти, не задерживайся: вверх, вниз и назад к машине.

«Арти?»

Артемис удивился, услышав, что Элфи назвала его так. Уменьшительным именем называла его только мать.

— Понял. Вверх, вниз и назад.

«Арти?»

Мульч нетерпеливо похлопал его по плечу.

— Как только будешь готов, вершок. Но лучше немедленно.

— Хорошо. Начинай. Постарайся не шуметь.

Мульч нацелился макушкой на потолок туннеля и сел на корточки.

— Тихо уже не получится, — пробормотал он. — Закрой лицо курткой.

Артемис едва успел последовать совету, как гном выпустил из себя мощнейшую струю газа и грунта, осыпав юношу не до конца переваренными комками. Оболочка из гномьей слюны разошлась тысячами трещин, и Мульч взлетел на столбе газов, легко пробив слой почвы над головой.

Когда пыль немного осела, Артемис полез за ним следом. Мульч отскочил от низкого потолка вольера, словно мячик, и теперь валялся без чувств. По его спутанным волосам текла кровь, а клапан на заднице трепетал, будто ветроуказатель, пока из гнома не вышли все газы без остатка.

«Низкий потолок?»

Сидевшему по соседству лемуру представление явно понравилось, и он принялся возбужденно прыгать по зажатому между прутьями обрубку дерева.

«Объект в следующем вольере, — понял Артемис. — Мы не попали к лемуру. К кому же мы тогда угодили?»

Не успел он это выяснить, как раздался гудок вызова и лишенный эмоций механический голос произнес прямо в ухо:

— Арти, уводи Мульча. — Немедленно спускайся в туннель.

«В чем дело? — подумал Артемис. — Чей это вольер?»

В следующий момент двухсоткилограммовая горная горилла из Уганды сбила его с ног, и вопрос повис в воздухе, как облачко с текстом на странице комикса.

Младший Артемис и Дворецки следили за происходящим сквозь узкие смотровые щели расположенного перед вольерами и тщательно замаскированного укрытия. Встроенное в сад камней с фонтаном, оно позволяло наблюдать за животными с близкого расстояния, не нарушая их естественного жизненного ритма. Директор был настолько добр, что разрешил Артемису посидеть в кресле наблюдателя во время экскурсии.

— Может быть, настанет день, и вы сами будете управлять тепловой камерой и всем остальным оборудованием из этого места, — сказал он.

— Этот день настанет раньше, чем вы предполагаете, — пробормотал в ответ Артемис.

— Батюшки! — воскликнул Дворецки, и это слово, произнесенное его хриплым голосом, прозвучало как-то слишком мягко. — Похоже, он серьезно ранен. — Он опустил руку в карман за стреляющим дротиками пистолетом. — Нужно протянуть руку помощи, вернее, дротик.

Дворецки уже израсходовал пару дротиков. Два работника ночной смены мирно посапывали на койках у задней стенки укрытия.

Сквозь щели окон было отчетливо видно, как огромная горилла трясет недавно проникшего в особняк Фаулов юношу, словно тряпичную куклу. Второй незваный гость валялся на полу и, судя по всему, мучался от рвущегося наружу скопления газов в кишечнике.

«Невероятно, — подумал Артемис. — День полон сюрпризов».

Он коснулся пальцами лежавшей перед ним клавиатуры и перенаправил управляемую из укрытия тепловую камеру.

— Думаю, в стрельбе нет необходимости, — сказал он. — Помощь уже рядом.

И действительно, красное светящееся пятно прыжками пронеслось вдоль мощенной булыжником дорожке и зависло перед апартаментами гориллы.

— Начинается самое интересное, — задумчиво произнес десятилетний Фаул.

Элфи пришлось перейти к активным действиям. Когда Мульч, подняв тучи пыли, ворвался не в тот вольер, она пряталась за толстым стволом привезенного из Африки баобаба, отключив защитный экран, чтобы не тратить зря магические силы, и поджидала младшего Артемиса. Гном вылетел из-под земли, вызвав миниатюрную пыльную бурю, несколько раз отскочил, как мячик в мультфильме, от различных поверхностей и без чувств рухнул на пол.

Законный обитатель вольера, черно-серый самец гориллы, вскочил, пробудившись от глубокого сна. Он смотрел на происходящее широко открытыми, но не до конца проснувшимися глазами и скалил желтые клыки.

«Оставайся внизу, Артемис, — мысленно взмолилась она. — Не вылезай из туннеля».

Увы. Юноша несколько неуклюже выбрался из дыры в полу. Путешествие во времени никак не повлияло на его ловкость. Артемис сам часто говорил, что физические упражнения не его конек.

Элфи коснулась коммуникатора большим пальцем.

— Арти, уводи Мульча! — закричала она. — Немедленно спускайся в туннель!

Слишком поздно. Горилла решила, что непрошеные гости представляют угрозу и с ними надо немедленно разобраться. Огромный самец выкатился из своего логова из листьев и коры и приземлился на восемь костяшек пальцев, волна от удара прокатилась по густой шерсти его верхних конечностей.

Элфи, уже набегу, включила защитный экран, оставляя за собой серебристый след: парик начал разваливаться.

Горилла бросилась вперед, схватила ничего не подозревавшего Артемиса Фаула за плечи и, распахнув похожую на медвежий капкан пасть, зарычала прямо ему в лицо.

Элфи уже была у двери. Она отключила экран, выхватила из кармана универсальную отмычку и вставила щуп в замок. Пока отмычка разбиралась с замком, она внимательно наблюдала за тем, что происходило внутри.

Мульч сумел подняться на четвереньки и тряс головой, дабы окончательно прийти в себя. Лишь через пару секунд он очухается настолько, чтобы оказать хоть какую-нибудь помощь, если, конечна решит помочь практически незнакомому вершку.

В любом случае это не имело значения — секунда или две, все равно для Артемиса будет слишком поздно.

Отмычка пискнула, и дверь вольера распахнулась. Узкая тропинка отходила от пешеходной дорожки, пересекала ров и заканчивалась небольшой канавкой в полу жилой зоны.

Элфи, не задумываясь, побежала по проходу, замахала руками, истошно закричала, чтобы отвлечь внимание животного на себя.

Горилла раздраженно зафыркала, а потом прижала Артемиса к своей груди, как бы предупреждая Элфи, что приближаться не следует. Голова юноши безвольно болталась, глаза были полузакрыты.

Элфи остановилась в трех метрах от животного. Опустила руки и взгляд, всем своим видом демонстрируя отсутствие угрозы.

Горилла произвела несколько ложных атак, подбегая к Элфи, останавливаясь буквально в полуметре, а потом разворачивалась и удалялась с высокомерным видом, постоянно рыча и лая, прижимая Артемиса к груди. Волосы юноши пропитались кровью, тонкая алая струйка вытекала из левого глаза. Одна рука была сломана, рукав куртки медленно наполнялся кровью.

Элфи была потрясена. Ее обуял ужас. Хотелось заплакать и убежать. Ее друг ранен, возможно, убит…

«Возьми себя в руки! — приказала она себе. — Ты старше, чем выглядишь».

Наделенная магической силой, эльфийка могла разговаривать на многих языках и обладала элементарными познаниями в области самых сложных языков животных. Она, конечно, вряд ли сумела бы обсудить проблему глобального потепления с дельфином, но установить контакт было ей вполне по силам.

Что касалось горилл, язык жестов имел не меньшее значение, чем произносимые звуки. Элфи низко присела, расставила локти, оперлась костяшками пальцев о землю и выгнула спину, то есть приняла позу друга. Потом она сложила губы трубочкой и несколько раз глухо ухнула. «Опасность! — говорили издаваемые ею звуки. — Опасность совсем близко!»

Горилла, услышав, что это странное существо заговорило на ее языке, забавно подпрыгнула, оттолкнувшись всеми конечностями. Она почувствовала обман, но пока не поняла, в чем именно тот заключался. Если сомневаешься, стучи себя в грудь.

Хозяин вольера выпустил Артемиса из своих объятий, выпрямился во весь рост, высоко задрал подбородок, напряг грудные мышцы и забарабанил по груди ладонями.

«Я здесь главный. Не шути со мной». В смысле сомневаться не приходилось.

Честно говоря, совет был мудрый, но у Элфи не было выбора.

Непрерывно ухая, она бросилась вперед, потом пронзительно завизжала и вопреки наказам всех специалистов по дикой природе, когда-либо надевавших стэдикам,[6] посмотрела животному прямо в глаза.

— Леопард, — проухала она, полным гипнотических чар голосом. — Леопард!

Гнев гориллы сменился полным недоумением, которое, в свою очередь, вытеснил ужас.

— Леопард! — ухала Элфи. — Прячься!

Горилла, из-за гипнотических чар двигаясь с меньшим, чем обычно, проворством, словно под водой, направилась к задней стене клетки. Она разбрасывала по сторонам деревья и листья, оставляя за собой след истекающих соком стволов и примятой травы. Через мгновение животное скрылось в самом укромном уголке своего жилища.

Из-под верхнего навеса донеслись жалобные крики.

Потом Элфи, конечно, будет жалеть, что загипнотизировала животное, но сейчас она не могла себе позволить истратить на угрызения совести ни мгновения. Артемис был ранен, тяжело, возможно, смертельно.

Горилла бросила Артемиса на пол, как обглоданный скелет. Юноша лежал неподвижно, словно мертвый.

«Нет. Не смей так думать».

Элфи кинулась к другу, последний метр она буквально проехала на коленях.

«Нет, слишком поздно. Его уже не спасти».

Лицо Артемиса было бледным как мел. Длинные черные волосы пропитались кровью, белки глаз мутными полумесяцами поблескивали из-под полуопущенных век.

— Мама, — едва слышно произнес он.

Элфи протянула к нему руки, искры магии уже плясали на кончиках пальцев, как миниатюрные протуберанцы.

Она замерла, прежде чем магия смогла перескочить в тело Артемиса.

— Если я исцелю его, то одновременно обреку и на смерть. Моя магия действительно заражена чаротропией?

Артемис слабо пошевелился, и острый слух Элфи уловил скрежет костей в рукаве куртки. На губах у юноши выступила кровь.

«Если я не помогу, он умрет. А если исцелю, у него, по крайней мере, будет шанс остаться в живых».

Руки у Элфи дрожали, по щекам текли слезы.

«Соберись. Ты — профессионал».

Но она не чувствовала себя профессионалом — скорее растерявшейся девчонкой.

«Это твое тело играет с разумом. Не обращай внимания».

Элфи нежно сжала лицо Артемиса ладонями.

— Исцеляй, — прошептала, вернее, почти прорыдала она.

Искры магии бросились в поры кожи Артемиса, как сорвавшиеся с цепи собаки, и принялись сращивать кости, заживлять кожу, останавливать внутреннее кровотечение.

Возвращение с порога царства мертвых в нормальное состояние не прошло для Артемиса гладко. Он дрожал и извивался, у него стучали зубы, наэлектризованные волосы вставали дыбом.

— Давай, Артемис, — приговаривала склонившаяся над ним, как плакальщица, Элфи. — Просыпайся.

Секунды шли. Никакой реакции. Артемис напоминал вполне здоровый труп, впрочем, он почти всегда так выглядел. Потом его разноцветные глаза открылись, веки затрепетали подобно крылышкам колибри, и организм запустил перезагрузку. Артемис закашлялся, задрожал, начал шевелить пальцами на руках и ногах.

— Элфи, — произнес он, когда зрение полностью восстановилось. Улыбка его была искренней и благодарной. — Ты снова спасла меня.

Элфи смеялась и плакала одновременно, поливая слезами грудь Артемиса.

— Конечно, я спасла тебя. Я не могу без тебя. — Она была счастлива, магические силы переполняли ее, поэтому она наклонилась и поцеловала Артемиса, и там, где их губы соприкоснулись, заплясали, как крошечные огни фейерверка, магические искры.

Десятилетний Артемис внимательно следил за разворачивавшейся в вольере у гориллы драмой.

— Troglodytes gorilla, — сообщил он Дворецки. — Название было дано доктором Томасом С. Сэвиджем, американским миссионером, который работал в Западной Африке и первым дал научное описание гориллы в одна тысяча восемьсот сорок седьмом году.

— Неужели, — пробормотал телохранитель, которого больше интересовал радиус укуса этой твари, чем правильное название.

Воспользовавшись суматохой, они незаметно выскользнули из искусственного укрытия и пробрались через небольшой двор к вольеру с лемуром, расположенному рядом с жилищем гориллы.

Странные гости были слишком заняты, чтобы заметить, как их соперники открыли магнитным ключом замок и распахнули дверь в вольер.

— Ты только посмотри на них. Зря теряют время. Никто никогда не увидит меня за подобным делом.

Дворецки хмыкнул, как всегда, прежде чем произнести нечто серьезное.

— Никто никогда не увидит за каким-либо делом…

Артемис позволил себе улыбнуться. День выдался интересный, и юный гений испытывал удовольствие, решая постоянно возникавшие проблемы.

— Вот и все, — тихо произнес он. — Мы нашли последнюю в мире шелковистую сифаку. Примата стоимостью сто тысяч евро.

Лемур сидел высоко на мадагаскарской пальме, ухватившись за ветви цепкими задними конечностями с отстоящими большими пальцами. Его белоснежную шубку ничуть не портило коричневое пятно на груди.

— Окраска объясняется наличием грудногорловой пахучей железы, — объяснил Артемис.

— Угу, — отозвался Дворецки, которого это интересовало еще меньше, чем научное название гориллы. — Давайте поймаем животное и уйдем отсюда, пока наши друзья не перегруппировались.

— Думаю, у нас есть в запасе пара секунд, — сказал Артемис.

Телохранитель внимательно следил за соседним вольером. Поразительно, что горилла не разорвала юношу на куски, прежде чем непонятно откуда появившаяся девушка отогнала животное. Впечатляет. У девицы явно не один туз в рукаве. Но подобное немыслимо без применения высоких технологий. Может, ткань прошита программой маскировки, что объясняет появление искр. Он знал, что американцы разрабатывали маскировочный костюм, подходящий для любой местности. Один из знакомых вояк как-то раз кинул ему ссылку на просочившуюся в Интернет видеозапись.

В вольере находилось еще одно существо — волосатый тип, который освободил первых двоих из багажника «бентли», взломав считавшийся неприступным замок. Это существо не являлось ни зверем, ни человеком — косматый приземистый субъект, способный перемещаться под землей при помощи неведомой силы, а в данный момент страдающий от мучительного приступа метеоризма. Это существо каким-то образом прорыло за несколько минут тридцатиметровый туннель. Если бы не модульная конструкция вольеров с ступенчатыми стенами, оно легко могло бы оказаться на территории лемура. По сути, оно и выскочило из земли прямо под лемуром, но не в том вольере.

Дворецки понимал, что Артемису не терпится изучить этих странных существ, но в данный момент ни время, ни место к этому не располагали. Они с подопечным пребывали в полном неведении, а в таком положении люди часто погибают непросвещенными.

Телохранитель достал стреляющий дротиками пистолет, но Артемис, услышав шорох вынимаемого из кобуры оружия, погрозил ему пальцем.

— Только в крайнем случае. Не хочу, чтобы наш дружок сломал шею, свалившись с дерева. Сначала попробуем не силу, а убеждение.

Артемис достал из кармана небольшой пакетик, заполненный янтарным желе с черными и зелеными вкраплениями.

— Сам приготовил, — похвастался он. — Сифаки относятся к семейству приматов, называемых индриидами, кои, как тебе известно, являются строгими вегетарианцами.

— Кто ж этого не знает? — отозвался Дворецки, но пистолет в кобуру не убрал.

Артемис открыл пакетик, и тут же в воздухе распространился сильный сладковатый аромат, который неминуемо должен был достичь ноздрей лемура.

— Концентрат живицы со сборной солянкой из африканских растений. Ни один лемур не устоит. Но если у этого примата мозг сильнее желудка, придется стрелять. Прошу тебя, один выстрел, и постарайся не попасть в голову. Даже иголки достаточно, чтобы проломить этот крошечный череп.

Дворецки уже собирался хмыкнуть, но тут лемур зашевелился. Он пополз по ветке, опустив нос в сторону источника запаха и даже высунув узкий язычок.

— Гмм, — пробормотал телохранитель. — Надеюсь, это зелье на людей не действует.

— Спроси через шесть месяцев, — сказал Артемис. — Я как раз экспериментирую с феромонами.

Лемур, словно загипнотизированный восхитительным запахом, бросился вперед. Спрыгнув с ветки, он побежал к ним на задних лапках, протягивая передние к пакетику.

Артемис усмехнулся.

— Игра окончена.

— Не уверен, — заметил Дворецки.

Длинноволосый юноша в соседней клетке уже поднялся на ноги, а девушка начала издавать странные звуки.

Ореол магии вокруг четырнадцатилетнего Артемиса и Элфи померк, а вместе с ним исчезло и фантастическое гипнотическое состояние, в котором пребывал юноша.

Он мгновенно насторожился. Элфи поцеловала его. Артемис вскочил на ноги, попятился и тут же широко раскинул руки, чтобы побороть внезапное головокружение.

— Э, спасибо, — неуверенно пробормотал он. — Честно говоря, не ожидал.

Элфи улыбнулась, пряча смущение.

— Все в порядке. Еще одно исцеление, и ты превратишься в сплошные рубцы, сшитые магической нитью.

Артемису очень хотелось остаться здесь и продолжить разговор в том же духе, но в соседнем вольере его будущее убегало вместе с прошлым.

Он сразу сообразил, в чем заключался их просчет. Нос Мульча привел их в нужное место, но вольеры представляли собой подогнанные друг к другу блоки, как в тетрисе. Лемур находился одновременно и над ними, и за решеткой. Артемис должен был об этом помнить, если бывал здесь раньше. Но у него не сохранилось никаких воспоминаний о посещении огороженной территории. Память свидетельствовала, что директор велел принести лемура в специальное смотровое помещение. И теперь Фаул никак не мог взять в толк, что происходит.

— Ладно. Как я понимаю, нам… — Его голосу недоставало уверенности.

Он думал вслух, приводил в порядок мысли, стараясь пока забыть о поцелуе. Еще будет время подумать об этом.

Артемис потер глаза, прогоняя красные искры, и обернулся так быстро, как позволяло еще не утихшее головокружение. И увидел себя, приманивающего шелковистую сифаку пакетиком с янтарной пастой.

«Живица, наверняка. Скорее всего, с добавлением листьев и веточек. Ну разве я не был гением уже тогда?»

Требовалось немедленно измыслить гибкий и стремительный план. Артемис снова потер веки, как будто это могло ускорить мыслительный процесс.

— Мульч, копать можешь?

Гном открыл рот для ответа, но его вырвало.

— Не знаю, — спустя несколько секунд отозвался он. — Голова еще не встала на место. И желудок тоже. На сей раз меня конкретно перетряхнуло. — Тут в животе у него заурчало так, словно заработал подвесной мотор. — Прошу прощения, кажется, мне надо…

Ему действительно было надо. Юркнув в заросли папоротника, Мульч выпустил остатки содержимого кишечника. Некоторые растения сразу же завяли.

«Бесполезно, — подумал Артемис. — Здесь нужно чудо, иначе этого лемура уже можно считать мертвым».

Он схватил Элфи за плечи.

— У тебя осталась магия?

— Совсем немного, Артемис. Всего несколько искр.

— Ты можешь разговаривать с животными?

Элфи дернула подбородком так, что щелкнули шейные позвонки, и проверила запасы.

— Могу, только с троллями ничего не получается. Они на такое не ведутся.

Артемис кивнул, что-то бормоча про себя. Он думал.

— Ладно, ладно. Напугай лемура так, чтобы он убежал от меня. Младшего меня. И еще мне нужна общая паника. Сумеешь?

— Попробую.

Элфи закрыла глаза, глубоко вдохнула через нос, наполнив легкие воздухом, запрокинула голову и испустила вой. Он звучал фантастично, словно голоса львов, обезьян, волков и хищных птиц слились воедино. В нем слышались отрывистые крики мартышек и шипение тысяч змей.

Старший Артемис, повинуясь инстинктивному страху, отпрянул. Какая-то примитивная часть его мозга истолковала этот крик как выражение боли и ужаса. По коже у него забегали мурашки, и он с трудом подавил желание убежать и спрятаться.

Младший Артемис наклонился и помахал открытым пакетиком перед подрагивающим носом лемура. Самец сифаки доверчиво оперся подушечками пальцев на его запястье.

«Он мой, — подумал юный ирландец. — Деньги на экспедицию — мои».

И тут на него, словно десятибалльный шквал, накатилась волна жуткого шума. Охваченный необъяснимым ужасом, младший Артемис попятился и выронил приманку.

«Что-то угрожает моей жизни. Но что? Судя по звуку, все животные в мире».

Обитатели парка тоже перепугались. Они принялись визжать и кричать, трясти стенки вольеров, бросаться на прутья. Обезьяны пытались перепрыгнуть через канавы, окружавшие их островки. Восьмисоткилограммовый суматранский носорог бодал с разбегу тяжелые двери, едва не срывая их с петель. Красный волк рычал и лязгал клыками, иберийская рысь шипела и молотила лапами по воздуху, снежный барс гонялся за собственным хвостом, дергал головой и встревоженно мяукал.

Дворецки пришлось переключить внимание.

— Все дело в похожем на девушку существе, — заметил он. — Оно издает какие-то странные звуки и тем самым раздражает зверей. Я и сам испытываю некоторое беспокойство.

Артемис не спускал глаз с лемура.

— Ты знаешь, что делать, — уронил он.

Дворецки знал. Если возникает препятствие, мешающее выполнению задания, устрани это препятствие. Он быстро подошел к решетке, просунул ствол пистолета между прутьями и выстрелил девушке в плечо.

Она покачнулась, и спустя мгновение фантастический хор смолк.

Дворецки почувствовал укол совести, отчего едва не споткнулся, возвращаясь к Артемису. Уже дважды он усыплял девушку, не имея ни малейшего представления о том, как лекарство может подействовать на ее нечеловеческий организм. Утешало только то, что для устранения ночного сторожа он использовал дротики с минимальной дозой транквилизатора. Девушка скоро должна была очнуться. Буквально через несколько минут.

Лемур явно испугался и замахал тоненькими передними лапками. Коктейль из живицы пах, конечно, очень аппетитно, но рядом притаилась страшная опасность, и стремление уцелеть явно пересиливало желание полакомиться.

— Нет, — сказал Артемис, увидев, как затуманились от страха глаза зверька. — Не верь. Никакой опасности нет.

Крошечного примата его слова явно не убедили, он словно разгадал истинные намерения Артемиса по напряженному выражению его лица. Шелковистая сифака пискнула, словно ее укололи булавкой, потом, пробежав по руке Артемиса, запрыгнула ему на плечо и выскочила в распахнутую дверь клетки. Дворецки попытался схватить зверька за хвост, но чуть-чуть промахнулся и сжал в кулаке пустоту.

— Не пора признать поражение в этом деле? Мы практически не подготовлены, а наши противники наделены способностями, о которых нам ничего не известно.

Вместо ответа хозяин бросился за лемуром.

— Артемис, подождите! — воззвал Дворецки. — Уж если продолжать, я пойду первым.

— Им нужен лемур! — на бегу крикнул Артемис. — Значит, он становится более ценным, чем раньше. Поймав животное, сможем выступать с позиции силы.

Сказать оказалось проще, чем сделать. Лемур обладал невероятной ловкостью и цеплялся даже за самые гладкие поверхности. Он шутя пробежал по тонкому металлическому поручню, спрыгнул, пролетев метра три, на нижние ветви торчавшей из горшка пальмы, а оттуда — на ограду парка.

— Стреляй! — прошипел Артемис.

Дворецки мельком отметил, что ему совершенно не нравится выражение лица Артемиса: почти жестокое, вертикальные морщины над переносицей, которых не должно быть у десятилетнего мальчишки, — но об этом он поразмыслит потом, а пока надо усыпить животное.

Телохранитель обладал редким для человека проворством, однако шелковистая сифака оказалась еще проворнее. Стремительно прошмыгнув по ограде, лемур спрыгнул в темноту, оставив позади лишь туманный белый росчерк, похожий на инверсионный след реактивного самолета.

— Ого! — воскликнул Дворецки в невольном восхищении. — Шустрая тварь.

Артемису реакция телохранителя явно не понравилась.

— Ого? Думаю, это заслуживает большего, чем простое «ого». Наша добыча улизнула, а вместе с ней и деньги на экспедицию в Арктику.

Интерес Дворецки к лемуру стремительно ослабевал. Существуют другие, менее позорные способы добывания денег. Гигант содрогнулся, представив, как над ним станут потешаться, если слухи о событиях этой ночи докатятся до «Фермерского бара» в Лос-Анджелесе, владельцем которого был отставной телохранитель из «Блю даймонд»[7] и куда частенько заглядывали многие представители его профессии.

Но несмотря на испытываемое к операции отвращение, верность долгу заставила Дворецки поделиться информацией, полученной от директора парка, пока Артемис изучал систему охранной сигнализации.

— Кажется, я знаю кое-что неизвестное вам, — заметил он с легкой насмешкой в голосе.

Артемис явно не был настроен развлекаться.

— Правда? И что же?

— Лемуры живут на деревьях, — сказал Дворецки. — Наш приятель напуган и постарается забраться на самое высокое из них, даже если деревьев вокруг нет совсем. Видите, на что я намекаю?

И тут Артемис увидел — это не составляло труда, поскольку озаренные луной гигантские решетчатые конструкции отбрасывали кружевные тени на всю территорию парка.

— Конечно, старина, — сказал он, и лоб его разгладился. — Опоры.

Положение старшего Артемиса приближалось к критическому. Мульч ранен, Элфи снова без чувств — ее ноги торчали из пробитой гномом дыры в земле, — а у самого Фаула почти не осталось свежих идей. Невообразимый шум, поднятый сотнями представителей исчезающих видов, мешал сосредоточиться.

«Животные совсем озверели, — подумал он и тут же спохватился: — Не самое подходящее время упражнять чувство юмора».

Оставалось только расставить приоритеты Нужно вытащить отсюда Элфи. Это самое главное.

Мульч со стоном перевернулся на спину. Кровь стекала на его лицо из рассеченной на лбу кожи.

Пошатываясь, Артемис приблизился к гному.

— Полагаю, тебе очень больно. Иначе и быть не может, учитывая серьезность раны. — Врачебный такт никогда не числился в списке добродетелей Артемиса. — Останется большой шрам, но, сдается мне, внешний вид тебя мало волнует.

Мульч, прищурившись, взглянул на Артемиса.

— Ты никак шутить пытаешься? О боже, ты серьезно. Более приятных для меня слов и придумать нельзя. — Он постучал по окровавленному лбу пальцем. — Ой. Больно.

— Конечно.

— Придется штопать. Полагаю, тебе известно и об этой способности гномов.

— Естественно, — с невозмутимым видом сказал Артемис. — Не раз наблюдал.

— Сомневаюсь, — проворчал Мульч, выдергивая извивающийся волосок из бороды. — Но выбора у меня нет. Эльфийка из полиции пребывает в царстве грез, поэтому на ее волшебную помощь рассчитывать не приходится.

Артемис услышал шорох в зарослях в задней части клетки.

— Советую поторопиться. Кажется, горилла уже почти преодолела страх перед волшебными существами.

Поморщившись, Мульч приложил волосок к рассеченной коже. Тот сразу же засновал, как ткацкий челнок, прокалывая кожу и стягивая края раны. Гном стонал и корчился, но сознания не терял.

Когда волосок закончил работу и порез оказался схвачен крепче, чем муха в паутине, Мульч, плюнув на ладонь, размазал липкую массу поверх раны.

— Готово, — сообщил он и добавил, заметив блеск в глазах Артемиса: — Даже не мечтай, вершок. Работает только на гномах, причем моя борода годится для одного меня. Если проткнешь моим волоском свою кожу, не получишь ничего, кроме инфекции.

В зарослях шуршало все громче, и Артемис Фаул предпочел отказаться от ознакомления с дальнейшей информацией, хотя она казалась ему крайне важной.

— Пора уходить. Ты в силах заделать за нами туннель?

— Да мне весь парк обрушить — раз плюнуть. Но ты лучше иди первым: есть более приятные способы погибнуть, нежели оказаться похороненным заживо в… скажем, отходах. Я доступно излагаю?

Не нуждаясь в дополнительных объяснениях, Артемис спрыгнул в яму, подхватил Элфи под мышки и потащил мимо сгустков светящейся слюны к пресловутому свету в конце туннеля. Происходящее вызывало стойкую ассоциацию с полетом сквозь черноту космоса к Млечному Пути.

Звуки в туннеле многократно усиливались. Хриплое дыхание, барабанный бой сердца, скрип напряженных мышц и сухожилий — все казалось очень громким.

Тащить Элфи оказалось довольно легко, но ее костюм, скользя по неровной поверхности, шипел, как целое гнездо гадюк. Или, может быть, в туннеле действительно присутствовали змеи — учитывая, как везло в последнее время Артемису, в этом не было бы ничего удивительного.

«В кои-то веки пытаюсь для разнообразия совершить добрый поступок, — вздохнул он про себя, — а судьба так несправедливо обходится со мной. Преступная жизнь гораздо проще».

Акустика туннеля усиливала и доносившиеся с поверхности звуки. Судя по крикам, хозяин вольера пребывал в бешенстве. Артемис отчетливо слышал удары кулаками по груди и вопли, полные ярости.

«Догадался, что его обманули».

Его размышления были прерваны появлением в туннеле Мульча. Лицо гнома из-за призрачного свечения, отбрасываемого размазанной по лбу слюной, имело мертвенно-бледный, как у зомби, оттенок.

— Горилла идет, — сообщил он, набирая полную грудь воздуха. — Пора линять.

Артемис услышал глухой сдвоенный удар — могучее животное спрыгнуло в туннель. Оно кричало, бросая вызов врагам, и с каждым шагом звук становился все более угрожающим.

Элфи застонала. Фаул еще крепче вцепился в ее плечи.

Мульч всасывал воздух с поразительной скоростью, не забывая подгонять Артемиса, волокущего эльфийку. Оставалось еще двадцать метров. Горилла приближалась, превращая в пыль светильники из слюны, ее рев становился все более кровожадным. Артемис готов был поклясться, что видел, как в темноте сверкнули клыки зверя.

Туннель содрогался от каждого удара. Потолок рушился целыми глыбами. Грязь и камни сыпались на голову и плечи старшего из Фаулов. Пыль заполнила глазницы Элфи.

У Мульча раздулись щеки, и он чуть приоткрыл губы, чтобы произнести высоким, как у аквалангиста, надышавшегося гелиево-кисло-родной смеси, голосом:

— О’кей. Полный бак.

Обняв Артемиса и Элфи огромными, как у моряка Попая,[8] руками, гном выпустил из тела воздух. Весь, до последнего пузырька. Возникшая в результате реактивная струя понесла их по туннелю. Полет оказался коротким, но и его хватило, чтобы потрясти не только их тела, но и души. От ударов о стенки из Артемиса вышибло дух, пальцы напряглись до предела и вот-вот грозили сломаться, но он упрямо цеплялся за Элфи.

Нельзя, чтоб она умерла.

Штормовой ветер кубарем покатил несчастную гориллу по туннелю. Она пыталась хвататься за стены и отчаянно ухала, но вылетела на поверхность, словно пробка из бутылки. Артемис, Элфи и Мульч выскочили из устья туннеля со своей стороны и, подпрыгивая будто мячики, спутанным клубком покатились по канаве. Звезды размазались по небу, а луна превратилась в желтоватую кляксу.

Остановила их старая, построенная во времена картофельного голода стена, которая рассыпалась, не выдержав удара трех тел.

— Кладка держалась больше ста пятидесяти лет, — откашлявшись, произнес Артемис. — А потом появились мы.

Он лежал на спине и чувствовал себя побежденным. Мама умрет, а Элфи возненавидит его, как только узнает правду.

«Все кончено. Я понятия не имею, что делать».

В поле зрения юноши попала одна из знаменитых Ратдаунеких опор. Хотя нет, скорее его внимание привлекли карабкающиеся по служебной лестнице фигуры.

«Лемур сбежал, — подумал Артемис, — и решил забраться как можно выше».

Исполнение приговора откладывается. Шанс еще есть.

«Для спасения ситуации мне необходим полный штурмовой комплект снаряжения ЛеППРКОНа. Может, Номер Первый припас его для меня».

Артемис выпутался из общей мешанины конечностей и прикинул, что самым подходящим местом для тайника является угловой камень опоры. Он сбросил лежавшие сверху камни, подсунул пальцы под последний булыжник и попытался его приподнять. Это не составило особого труда, только вот, кроме червей и влажной земли, под камнем ничего не оказалось. Никакой посылки из будущего — по какой-то причине подобный фокус всегда удается только однажды.

Итак, помощи ждать неоткуда. Придется обойтись тем, что есть.

Артемис вернулся к распластанным на земле Элфи и Мульчу. Оба стонали.

— Кажется, у меня брюхо лопнуло, когда я избавлялся от газов, — пожаловался гном. — Слишком много страха в смеси.

Четырнадцатилетний Фаул поморщился.

— Ты поправишься?

— Еще минуту, и я как раз поднакоплю силенок, чтобы унести гору золота, которую ты мне обещал.

Элфи еще не очнулась. Веки ее трепетали в такт попыткам хозяйки вынырнуть из беспамятства, а ладони хлопали по земле, словно выброшенные на сушу рыбы. Артемис быстро проверил пульс и температуру. Небольшой жар, но пульс ровный. Элфи восстанавливалась, однако способность управлять разумом и телом вернется к ней не раньше чем минут через десять.

«Я все должен сделать сам. Без помощи Элфи или Дворецки».

Артемис против Артемиса.

«И возможно, против универсальной отмычки». Он тихонько сунул руку в карман эльфийки.

Со дня их установки опоры линии электропередач в Ратдауне несколько раз попадали в заголовки новостей. Сторонники защиты окружающей среды в своих бурных протестах упирали на то, что появление гигантских опор изуродовало прекрасную в остальном долину, не говоря уже о возможном отрицательном воздействии неизолированных проводов на здоровье живущих под ними людей и животных. Национальный совет по электричеству в ответ заявлял, что линии проложены слишком высоко, чтобы причинить кому-либо вред, и что строительство более низких опор в обход долины испортило бы в десять раз больше земли.

Короче, с полдюжины этих металлических гигантов пересекали долину Ратдаун, местами достигая стометровой высоты. Основания опор часто окружали демонстранты, поэтому техникам компании приходилось обслуживать линии с вертолета.

В ту ночь, когда Артемис бежал по озаренной лунной светом поляне, стряхивая с травинок сверкающие бриллианты росы, никаких демонстрантов не было. Правда, оставленные ими транспаранты торчали то там, то тут, будто флаги на Луне. Он петлял между препятствиями, задрав голову и стараясь не упускать из виду фигуры на опоре.

Лемур, ясно различимый на фоне луны, уже стремительно мчался по проводу, а младший Артемис и Дворецки застряли на небольшой площадке, не имея возможности последовать за ним.

«Наконец-то повезло», — подумал старший Артемис.

Во-первых, появился шанс изловить лемура. А во-вторых, пока младший противник преследовал шелковистую сифаку по той опоре, которой воспользовалась она сама, старший мог подняться по соседнему пилону, как раз предназначенному для техобслуживания.

Артемис подбежал к огражденному сеткой основанию. Тяжелый висячий замок мгновенно открылся, стоило только вставить в скважину щуп универсальной отмычки. Аналогичная судьба постигла запоры на стальном шкафу с оборудованием. Внутри обнаружились различные инструменты, портативные рации и экранирующий костюм. Артемис натянул на себя тяжелый комбинезон, вставил ладони в прикрепленные к нему перчатки и заправил длинные волосы под капюшон. Огнестойкий, пронизанный стальными нитями костюм должен закрывать тело полностью, чтобы действовать как защитная клетка Фарадея. В противном случае, от гениального преступника останется лишь горстка пепла.

И снова удача. Вдоль опоры перемещалась подъемная площадка. Ведущую на нее дверцу защищали два замка, кодовый и обычный. Но ни один запор не мог устоять перед универсальной отмычкой, а код не играет роли, если можно просто снять крышку с пульта управления и запустить лебедку вручную.

Артемис вцепился в поручни, и крошечный подъемник, скрипя и подрагивая, начал подниматься в ночное небо. Перед ним раскинулась долина, а подкравшийся из-за холмов западный ветер выбил из-под капюшона прядь волос.

Артемис посмотрел на север, и на мгновение ему показалось, что он видит огни поместья Фаулов.

«Мама там, — подумал он. — И сейчас она тоже больна. Может, стоило просто поговорить с самим собой, объяснить ситуацию…»

Эта мысль выглядела еще нелепее предыдущей. Артемис не питал иллюзий по поводу того, каким он был в десятилетнем возрасте. Он никому не доверял тогда, кроме себя самого. Ни родителям, ни даже Дворецки. При первом же упоминании о путешествиях во времени он прикажет телохранителю всадить в собеседника парализующий дротик, а вопросы начнет задавать потом. Много вопросов, в течение долгого времени. Сейчас не до объяснений и споров. Эту битву необходимо выиграть умом и коварством.

Подъемник остановился у площадки в верхней части опоры. На высоких защитных дверях красовалась приклепанная табличка с черепом и скрещенными костями. Не нужно быть гением, чтобы расшифровать такую пиктограмму. Но на случай, если полный идиот сумеет забраться на опору, была предусмотрена вторая табличка с условным изображением человека, пораженного электричеством из схематично обозначенной опоры. Скелет человека просматривался отчетливо, как на рентгеновском снимке.

«Видимо, электричество опасно», — заметил бы Артемис, случись поблизости Дворецки.

На защитной двери его ждал очередной замок, отнявший не больше времени, чем первые два. За дверью обнаружилась небольшая площадка с решетчатым полом, под которым гудели от напряжения две линии проводов.

«Напряжение в этих проводах — полмиллиона вольт, — подумал Артемис. — Надеюсь, комбинезон не дырявый».

Он припал к полу и бросил взгляд вдоль кабеля. Лемур остановился между двумя опорами и что-то стрекотал, как будто прикидывая дальнейшие варианты действий. К счастью, он касался только одного провода, поэтому ток не проходил по его телу. Если бы зверек коснулся второй линии хотя бы пальцем, электрический удар подбросил бы его вверх метров на тридцать и бедняга умер бы, не успев долететь до земли.

Младший Артемис сердито смотрел на лемура с соседней опоры и одновременно пытался приманить его пакетиком с пастой.

Придется самому лезть по проводам, чтобы поймать животное.

Защитный костюм был оснащен всем необходимым для подобного передвижения. На поясе висел страховочный трос, а в глубоком кармане на бедре лежал стержневой громоотвод. Чуть ниже площадки находились небольшие салазки на изолированных роликах, на которых инженеры перемещались между опорами.

«Сейчас умственные способности не имеют значения, — понял Артемис. — Здесь главное — равновесие».

Он застонал. Чувство равновесия не относилось к числу его сильных сторон.

Глубоко вздохнув, Артемис присел и достал из кармана громоотвод. Мгновенно возникшая дуга соединила силовой кабель с концом стержня. Поток искр гудел и шипел, будто неоновая змея.

«Ты просто уравниваешь потенциалы, вот и все. Электричество не может причинить тебе вреда».

Скорее всего, это соответствовало истине, но Артемис почувствовал, как волосы на загривке встали дыбом. Обычное волнение или пара вольт каким-то образом нашла брешь в его костюме?

«Какая чушь. Малейшая дырочка — и ты почувствовал бы все вольты, а не пару».

Артемис имел некое общее представление о том, как ходят по проводам: Национальная служба вещания сняла специальный репортаж о смельчаках-верхолазах, ежедневно рискующих жизнью, чтобы в Дублине всегда горел свет. Впрочем, они скорее не ходили, а ползали. Провода были натянуты исключительно туго. Специалисты по техническому обслуживанию пристегивались страховочными тросами, ложились на салазки и, вращая лебедку, добирались до нужного места.

Все просто. Теоретически. Для профессионала в безветренную погоду.

И отнюдь не легко для любителя, когда вокруг глубокая ночь, а в качестве ориентиров только звезды и далекий отблеск дублинских огней.

Артемис убрал громоотвод и осторожно пристегнул страховочный трос к одному из проводов.

Затаив дыхание, словно это имело значение, он коснулся салазок рукой в перчатке.

Пока жив. Хорошее начало.

Дюйм за дюймом перебирая неуклюжими из-за перчаток пальцами теплые металлические ячейки, юноша вытянулся на салазках, едва не уткнувшись лицом в лебедку с двумя рукоятками. Теперь предстоял весьма непростой маневр, и не будь отдельные жилы кабеля связаны между собой через равные промежутки, Артемису бы в жизни с места не сдвинуться. Он принялся вращать рукоятки и почти сразу же ощутил, как ужасно напряглись мышцы рук, перемещавшие всего-то собственный вес его тела.

«Спортзал. Дворецки, ты был прав. Буду поднимать гири, что угодно, только снимите меня с этих проводов с лемуром под мышкой».

Артемис медленно скользил вперед, чувствуя, как трутся катки о грубую поверхность проводов. От мерзкого скрипа у него заныли зубы, а по выгнутому дугой позвоночнику забегали мурашки. Ветер был слабый, но и он мог сковырнуть юношу с его заоблачного насеста, а земля казалась другой планетой. Далекой и совсем не дружелюбной.

Через десять метров руки уже ныли от боли, кроме того, его заметил противник.

С другой опоры донесся голос:

— Молодой человек, советую оставаться на месте. Если на этом костюме есть хотя бы крошечная дырочка, то достаточно одного неловкого движения, и эти провода растопят вашу кожу и расплавят кости.

Артемис нахмурился. «Молодой человек»?.. Неужели он в детстве действительно был таким несносным? Таким высокомерным?

— Смерть наступит меньше чем через секунду, — продолжил десятилетний Артемис. — Но и этого времени вполне достаточно, чтобы испытать всю гамму предсмертных мук, вам не кажется? Причем совершенно напрасно, потому что лемур обязательно вернется за угощением.

Да, он был самодовольным, несносным и высокомерным.

Артемис решил не отвечать, сосредоточив внимание на том, чтобы остаться в живых и подманить к себе шелковистую сифаку. Из обширных познаний почти во всех областях Артемис выбрал информацию о том, что небольших обезьян можно успокоить мурлыканьем. Спасибо, Джейн Гудолл.[9]

Он замурлыкал, к великому удивлению себя младшего.

— Дворецки, послушай. На проводе появилась кошка. Вернее, кот, большой кот. Может, кинуть ему рыбки?..

Но в насмешливом тоне проскальзывали тревожные нотки. Младший Артемис прекрасно понимал, что происходит.

Старший Артемис снова замурлыкал, и это, судя по всему, сработало: похожая на привидение сифака сделала несколько осторожных шагов к нему, ее черные глазки-бусинки сверкали не только от света звезд — во взгляде зверька читалось любопытство.

«Элфи может мной гордиться. Я разговариваю с животным».

Не переставая мурлыкать, Артемис поморщился, вдруг осознав, насколько нелепа сложившаяся ситуация. Ну чем не мыльная опера: непримиримые члены одной семьи наперегонки охотятся за лемуром на самой высокой в Ирландии линии электропередач!..

Артемис посмотрел вдоль провода на соседнюю опору: там стоял Дворецки, ветер хлопал полами его куртки. Телохранитель наклонялся против потока воздуха, и его пристальный взгляд, направленный на старшего Артемиса, казалось, пронзал темноту словно лазерный луч.

«Жаль, у меня нет телохранителя», — подумал Артемис.

Подбадриваемый мурлыканием и, возможно, обманутый серым костюмом лемур подошел еще ближе.

«Все правильно. Я ведь тоже лемур».

Руки у Артемиса от вращения рукояток под неудобным углом уже онемели. Каждая мышца тела, включая те, которыми он никогда прежде не пользовался, напряглась до предела, голова едва не кружилась в отчаянном стремлении сохранить равновесие, и ко всему еще надо было прикидываться мартышкой.

Всего один метр — такое расстояние отделяло его от зверька. Насмешки прекратились. Артемис бросил взгляд на опору и заметил, что главный противник прикрыл глаза и глубоко дышит. Видимо, разрабатывает план.

Лемур прыгнул на салазки и нерешительно коснулся руки Артемиса. Есть контакт. Старший Фаул замер. Теперь шевелились только издававшие успокаивающее мурлыкание губы.

«Вот так, малыш. Забирайся мне на плечо…»

Артемис посмотрел лемуру прямо в глаза и только теперь разглядел в них чувства. Во взгляде читался страх, но больше всего в нем было озорства и самоуверенности.

«Как я мог продать тебя этим безумцам?» — подумал он.

Лемур вдруг принял решение и забрался Артемису на плечо. Очевидно, он собирался именно так проделать обратный путь к служебной опоре.

Артемис двинулся назад, не спуская глаз со своего младшего «я». Лично он никогда не примирился бы с подобным поражением. Даже в таком возрасте. Младший Артемис вдруг открыл глаза и пристально посмотрел на него.

— Стреляй в животное, — сказал он спокойным тоном.

— В обезьяну? — не скрывая удивления, переспросил Дворецки.

— Это… ничего, пустяки. Просто стреляй. Человек защищен костюмом, а лемур — легкая мишень.

— Но падение…

— Ну, умрет так умрет. Поражения я не потерплю. Если этот лемур не достанется мне, значит, не достанется никому.

Дворецки нахмурился. Убийство животных не входило в круг его обязанностей, но он по опыту знал, что спорить с молодым хозяином бесполезно. Кроме тот, здесь, на верхушке опоры, времени на протесты не оставалось. Раньше надо было говорить, и более убедительно.

— Дворецки, стреляй, как только будешь готов. Цель не становится ближе.

Висевший на проводах старший Артемис не поверил собственным ушам. Дворецки достал пистолет и полез через поручни, чтобы удобнее было целиться.

Артемис не собирался разговаривать, ибо взаимодействие с его младшим «я» грозило серьезными последствиями в будущем, но слова сами сорвались с губ.

— Не вмешивайся. Ты даже не подозреваешь, с чем имеешь дело.

«Вот она, ирония судьбы».

— Ага, заговорил, — крикнул младший Артемис через бездну. — Как хорошо, что мы способны понимать друг друга. Тогда пойми следующее, незнакомец: шелковистая сифака либо окажется у меня, либо умрет. Без вариантов.

— Ты не должен так поступать. Слишком многое поставлено на карту.

— Должен. У меня нет выбора. А теперь, направь животное ко мне, иначе Дворецки выстрелит.

Все это время лемур сидел на голове у четырнадцатилетнего Артемиса и выдирал когтями нитки из капюшона.

Двое мальчишек, которые на самом деле были одним, долго смотрели друг на друга.

«Я поступил бы так же», — подумал старший Артемис, пораженный решимостью во взгляде собственных голубых глаз.

Он осторожно поднял руку и снял шелковистую сифаку со своей головы.

— Тебе придется вернуться, — тихо произнес он. — Тебе там вкусненького дадут. На твоем месте я держался бы поближе к большому человеку. Тот, что поменьше, не слишком добр.

Лемур ущипнул Артемиса за нос, совсем как Беккет, развернулся и побежал по проводу к Дворецки. Зверек постоянно принюхивался, и ноздри его раздулись, когда учуяли лакомство в пакетике.

Несколько секунд спустя он уже сидел у младшего Артемиса на руках и с довольным видом окунал длинные пальцы в желе. Лицо мальчика победоносно сияло.

— А теперь, — сказал он, — советую не двигаться, пока мы не уйдем. Думаю, пятнадцати минут будет достаточно. Затем можешь отправляться своей дорогой и считать себя везунчиком, потому что я не приказал Дворецки усыпить тебя. Запомни боль, которую сейчас испытываешь. Горечь полного поражения и безнадежности. И если еще когда-нибудь решишь встать на моем пути, вспомни об этой боли, и, возможно, это заставит тебя передумать.

Старший Артемис был вынужден беспомощно наблюдать за тем, как Дворецки запихивает лемура в сумку, как мальчишка с телохранителем начинают спускаться по лестнице. Через несколько минут темноту вспороли лучи фар «бентли», машина покинула Ратдаун-парк и выехала на шоссе. Они направились прямо в аэропорт, вне всяких сомнений.

Артемис крепко сжал рукоятки лебедки. Он не собирался признавать себя побежденным, отнюдь. Напротив, он собирался еще раз перейти себе десятилетнему дорогу, и чем скорее, тем лучше. Слова мальчишки только укрепили его решимость.

«„Запомни боль“! — подумал Артемис. — Как же я себя ненавижу».