Параллельная жизнь

Жизнь одиннадцатая Параллельная

Агентство FAN. Кабинет директора.

Зашёл утром в гараж, настроенный отъехать на новом аппарате до магазина и сдать его. Машина-то с сопровождением всегда со мной. Не смог. Понимаю, что не потяну, руки побаливают, а руки для музыканта не меньше значат, чем голова. Эх, был бы мужчиной, всё было бы тип-топ. Руки у меня тонкие, но для девушки крепкие. А мотоцикл всё-таки мужская игрушка.

Не смог расстаться. Доехал до агентства на нём. С огромным удовольствием. Поставил с лихим разворотом, потопал в агентство. Решающий день у меня сегодня. Поэтому не буду огорчать себя расставанием с двухколёсным мощным другом.

Сижу сейчас сбоку за длинной приставкой-столом для посетителей кабинета. Напротив менеджер КиХо, ЮСон развалился на главном месте. Хозяина вселенной из себя корчит. ЁнЭ рядом со мной, чувствую, её слегка колотит. Эх, накачиваешь её, накачиваешь, но корейский менталитет, что прописался в местных организмах на генном уровне, фиг выкорчуешь. Ладно, её дело со мной соглашаться. Против меня никак не пойдёт. В силу того же корейского традиционализма.

— Как у вас со здоровьем, госпожа Агдан? — лениво, но с толикой заинтересованности осведомился ЮСон. За это ему плюсик. Небольшой, но большой он десять раз вспотеет, пока заработает. В этом смысле моя Мульча на две головы выше.

— Хорошо со здоровьем, господин директор. Слух восстановился, нервная система отдохнула, готова к работе… — хотел сказать «к боевым действиям готова», но подождём, — но есть предписание. Работать сверхурочно категорически запрещено.

ЮСона аж перекорёжило. Взял паузу, пусть прочувствует и помучается. На самом деле самому не выгодно. Что там за пять часов сделаешь?

— Получается, служить круглые сутки можно, а работать нельзя? — о-о-у, у нас ещё и ехидство пробивается. А ну-ка, тень, знай своё место!

— Вы должны помнить наш предыдущий разговор о моей службе. Помните? Мы пришли к выводу, что в армии я отдыхаю, а в агентстве работаю на износ. До армии я забыла, когда могла поспать восемь часов подряд.

Так что засунь своё ехидство в самое глубокое место, господин директор. Туда, где ему и положено быть. Вместе с твоей фамильярностью и уверенностью. Вот что мне больше всего не нравится, с чего это он такой вальяжный. Блефует?

— И что можно сделать за пять часов в сутки? — поморщился директор. Здесь он прав, придётся успокоить.

— Реально легко довести до десяти. И ни одна комиссия не придерётся. Мне физические нагрузки нужны, поэтому танцевальные репетиции в рабочее время, — в случае проверки, — в рабочее время можно не включать. Что-то ещё можно придумать, — пожимаю плечами, — с моего согласия, разумеется.

Да-да, ЮСончик, не расслабляйся, держи себя в тонусе. Получаю ответный удар. Не страшно, я к нему готов.

— Госпожа Агдан, вынужден вам сообщить, что вы оштрафованы на десять миллионов. За исполнение новой песни без разрешения агентства.

— Придётся отменить это решение, господин директор, — хладнокровно заявляю я. И замолкаю.

— На каком основании? — опять лыбится директор. Да что ж ты такой весёлый?

— Сами придумаете основание. Иначе я расценю это, как войну против меня, и опротестую ваше решение в суде.

— И как вы это сделаете, госпожа Агдан? Факт нарушения контракта налицо, — директор откровенно ухмыляется.

— А зачем мне вас предупреждать, как? — холодно интересуюсь я, — Мне это не выгодно. Но суд гарантированно примет мою сторону. А когда подам на разрыв контракта, пойдёт ещё легче. Все уже будут знать, что вы склонны к незаконным решениям.

Так-так, вроде мне удалось стереть ухмылочку с его лица. Пусть теперь думает, блефую я или нет. А я вовсе не блефую. С Чо СуМаном я не зря переговоры вёл. Да, я отдал им ту песню. Фальшивого автора пусть сами ищут. Назначат кого-то из своих. Им так сделать легче лёгкого. Их композиторы, как и везде, это только я такой особенный, на зарплате сидят. А все авторские права у агентства. Мы договорились. Они забрали песню себе, мне оставили право исполнения где угодно. Якобы за помощь в аранжировке.

Так что случись суд, ЮСон гарантированно проиграет. Не за что меня наказывать. Я исполнял чужую песню, с разрешения владельцев. Подозрительно? Агдан мухлюет? А вы докажите! Чо СуМан упрётся, не дурак он от хита отказываться.

ЮСон пробарабанил пальцами по столу. О-о-о-у, мотивчик «Banny style»! Зацепило директора.

— КиХо, приостанови решение о штрафе.

— На какой срок? — склонил голову менеджер.

— На две недели, — нагло вмешиваюсь я, — этого хватит. Потом отменим.

После долгого взгляда в мою сторону ЮСон подтверждает. Лёд тронулся, мысленно потираю руки. Теперь можно приступать к главному.

— Прежде всего, господин директор, хочу по пунктам перечислить грозящие агентству потери, если я инициирую судебный процесс с целью расторжения нашего контракта. Первое, я обвиню вас в неисполнении своих обязанностей. Это по поводу присуждения мне штрафа в пятьдесят миллионов…

— Кстати, что там с этим решением, госпожа Агдан? — вежливо осведомился КиХо.

— Не интересовалась подробностями, но военные забирают дело себе. Вероятность, что всё решится в мою пользу, очень велика.

— Так или иначе, актуальность этого вопроса падает. Тем не менее, основания для подачи в суд остаются. Агентство не выполнило своих обязанностей по защите моих интересов. Второе. Я обвиню вас в нарушении трудового законодательства. Ведь было решение трудовой инспекции о штрафе агентству в пять миллионов за сверхурочную работу несовершеннолетней во время японского тура? Было. Что документально подтвердит моё обвинение. А я постараюсь ещё фактов набрать. Не отмоетесь, короче.

Директор и КиХо слушали меня по видимости спокойно. Опять им плюсик. Как раз тот случай, когда мне выгодно хладнокровие и спокойствие противника. К сожалению, общие интересы у нас есть.

— Третье. Есть факт жестокого обращения с айдолом. Со мной. Когда вы, господин директор, заставили ехать на пресс-конференцию из больницы. Моему здоровью был нанесён ущерб. Вам повезло, что у меня организм такой. Быстро восстанавливаюсь. Другой мог бы и помереть. Затребую компенсацию.

— Четвёртое. Я могу в любой момент «спрятаться» в армии. Поверьте, я там не пропаду. И заняться будет чем. Уйду, например, в военное училище, получу офицерское звание. О контракте за время учёбы все забудут. И вы в том числе. Это в том маловероятном случае, если суд всё-таки не зачтёт службу в срок контракта с вами.

— Может и не зачесть, — заметил ЮСон, — Форс-мажор для обеих сторон.

— Может и не зачесть, — покладисто соглашаюсь я, — Но там есть нюансы. Например, могу выделить время для агентства, затеять какой-нибудь перспективный проект, а потом в самый ответственный момент опять надеть форму. И все ваши расходы на проект вылетят в трубу. У меня будет масса возможностей вам нагадить.

— Пятое. Могу отозвать все права на свои песни. Надо говорить о размерах ущерба для агентства?

— Шестое. Я опротестую большую часть штрафов, которые наложило на меня агентство за всё время моей работы. Там сумма сравнительно небольшая, порядка двадцати-тридцати миллионов. Но тоже мало приятного.

— Седьмое. О моём участии в японском турне можете не мечтать. Участии в любой форме.

— Это мы переживём, — спокойно, но всё-таки поморщившись, проговорил ЮСон.

— По отдельности вы каждый пункт переживёте, — подтверждаю я, — Но всё вместе оставят на месте агентства пепелище…

— Вы тоже понесёте потери, — указал КиХо.

— Наверное, — не стал я спорить, — Но у меня и призы есть, в случае успеха. Свобода, возврат денег, выплата компенсаций за ущерб здоровью. У вас таких радостей не будет…

Бумс! Дверь распахнулась так громко, что я невольно вздрогнул. Вот тебе и на! И не звали чёрта, так он сам явился. Сама. Барыня Ли ЫнДжу во всём блеске своего перманентного негодования и мрачного недовольства.

Кошусь на ЮСона. А ведь не выглядит наш директоришка удивлённым! Это, значит, он поддержки тяжёлой артиллерии ждал? Судя по его виду, да.

— Аньёнхасейо, госпожа ЫнДжу, — вежливо приветствую чёрта в юбке.

— А что здесь делает это? — после тяжелого оглядывания всех присутствующих брюзгливо изрекает мадам, глядя на ЁнЭ, — А ну, вон отсюда!

— Сидеть, — негромко командую я и, не поворачивая головы, хватаю подскочившую ЁнЭ за плечо и придавливаю вниз.

— Госпожа ЫнДжу, менеджер ЁнЭ мой работник, и командую ей только я. Ведите себя прилично.

Холодок в моём тоне нарастает. Посмотрим, насколько ты морозоустойчива, дорогуша. Но мне теперь надо выстраивать новую стратегию разговора. И что делать? Они, конечно, заодно, это к бабке не ходи. Мадам тупа, как дубовая колода, с ней никакого разговора не получится. И как мне поступить? Как там древние римляне говорили? Разделяй и властвуй! А не попробовать ли вбить клин между ними? А как? Как учит самая высшая наука диалектика, противоречия есть всегда и везде. Вольный и рискованный тезис, но может сработать. Мадам представляет акционеров, ей элементарно хочется больше денег. Она, как военный из анекдота. Одна извилина и то от фуражки. И по этой извилине, как бронепоезд по рельсам носится только одна мысль: денег, больше денег!

А ЮСон? О, это типичный карьерист. Ему нужен успех, слава и деньги. Деньги ему тоже нужны, но они в общем ряду нужных ему вещей. К тому же он не акционер, общих финансовых интересов у него с мадам нет.

Что-то наклёвывается в моей полной гадких приёмов из двух миров голове. Но пока надо загрузить одномерный мозг мадам до упора. До режима перегрузки в силу его малой мощности довести его ничего не стоит.

Я вспомнил один случай из своей прежней жизни. И радостно заулыбался, поймав краем глаза недоумение со стороны мадам и ЮСона. Ничо, подождёте. Хочу насладиться сладостными воспоминаниями (как же я обожаю тавтологию… иногда).

Сидим тёплой компанией из трёх человек. Сами тоже изрядно тёплые. Веду с Максом неспешную беседу. Тему не помню, но довольно интеллектуальную. Макс парень развитый, остроумный и лёгкий. Но третий, Мишель, нам постоянно мешает. Встревает своими замечаниями. Выбрать паузу между нашими речами он себе труда не даёт. Скорее, уже не способен. Слегка, а может и не слегка туповатый, в обычном трезвом состоянии не разговорчив. Но под некоторым градусом его пробивает на многословие. Однообразное и довольно бессмысленное. Короче, мешает. Призывы помолчать не помогают. Он как будто их не слышит. Или потерял контроль над речевым центром и не может выполнить нашу законную просьбу.

Помог Макс.

— Серёга, я знаю способ. Давай говори, что хочешь, но употребляй умные слова. По максимуму.

— Думаешь, поможет?

Макс делает жест и выражение лица, — слова уже потонули в очередном вербальном выбросе Мишла, — в комплексе означающие «Будь спок». Я задумываюсь, надо как-то перестроиться и вспомнить те самые умные слова. И началось.

— Забавная гипотеза, — это я начал, — полагаешь, возможен вариант когнитивной перегрузки?

— Не гипотеза, — мотает головой Макс, мгновенно включившись, — апробированная теория.

— Мишель, — обращаюсь я к испытуемому, — твой тезис вступает в антагонистическое противоречие с основной фабулой нашей беседы.

Честно говоря, не уверен, что слово «фабула» было уместно. Но ничего. Главное, получил в ответ не словесный понос, а всего лишь недоумённый взгляд Мишла. Главное, молчит. Мы приступили к добиванию.

— Диагностирую блэк-аут центра ассоциативных связей, — выдал Макс и провёл рукой перед глазами Мишла. Синие, почти как у меня сейчас, глаза Мишла не реагируют. Смотрит куда-то вдаль.

— Поаккуратнее, — вздрогнул я, — а то ты и мне ассоциативный центр разрушишь. Считаешь, мы достигли нужной степени когнитивной диссипации?

— И ты мне не разрушай, — заржал Макс.

Я внимательно пригляделся. Мишл замолчал. Когда мы его попытались растолкать, он только глядел на нас. Но речевой центр отключился, операционная система зависла. Больше он нам не мешал.

Начнём? Не начнём, так приступим, хе-хе.

— Господин директор, третья сторона наших переговоров не была заранее вами верифицирована. Так как приглашение представителю акционеров несомненно исходило от вас, вам и знакомить госпожу ЫнДжу с реестром моих тезисов. Попунктно.

Мадам с огромным негодованием уставилась на меня. Но она всегда так смотрит. По-крайней мере, в мою сторону. ЮСон глядит растеряно. Поди ж ты, а производит впечатление если не умного, то хитрого человека. Перевожу для него:

— Вы пригласили госпожу ЫнДжу, вам и знакомить её с моей позицией. Смотрите, не пропустите, семь пунктов.

Не получается у ЮСона. Как только он заикается об отменённом штрафе, со стороны мадам раздаётся пароходный глас возмущения. Я даже уши прикрыл. И уже в этой позиции понял, что сегодня ничего толкового не выйдет. Запланированное придётся отложить. Но тогда надо урвать хотя бы клок с этих паршивых овец.

— Никакой отмены штрафа! Пусть эта мерзавка получает, что заслужила, — категорично заявляет мадам и слегка подвисает от моих следующих фраз.

— Прошу вас, госпожа ЫнДжу, использовать конвенциональную терминологию. В нашем уважаемом учреждении охлократический менеджмент не приветствуется.

Пока мозговой буфер мадам, если он есть, переваривает неперевариваемое, обращаюсь к ЮСону:

— Господин директор, вы будет удерживать статус-кво или будет априори соглашаться с мнением со стороны?

Блин! Теперь и этот завис! Кажется, перестарался. Ладно, некогда грустить. Начнём готовить почву для реализации моих подлых замыслов. Вытаскиваю телефон, и пока операционные системы в головах моих оппонентов перезагружаются, делаю звонок.

— Онни, срочно нужна твоя помощь. Глянь внимательно на курс акций агентства «FAN Entertaiment». И скинь мне график на телефон. Или хотя бы ссылку. Давай, онни. Целую тебя.

Захлопываю крышку телефона, ловлю взгляд ЮСона. Вроде пришёл в себя парень.

— Расцениваю несанкционированное включение третьей стороны переговоров как попытку разрушить модус вивенди. Задача трёх тел, как известно в науке, не разрешима в принципе.

Вижу нарастающий туман в глазёнках директоришки. Кстати, КиХо и моя ЁнЭ тоже ушли в прострацию. Вижу, что ЮСончик на грани и потому перехожу на общедоступный язык.

— Господин директор, вы что, не понимаете, что ваши интересы и интересы акционеров могут не совпадать?

— Что…кх-х-х, что вы имеете в виду? — просипел ЮСон.

— Для вас главное успех, слава и только потом деньги. Акционерам не нужна никакая слава, на первом месте у них деньги, а успех нужен только как гарантия получения денег. Вы поняли? Для вас на первом месте — успех, для них — деньги.

— Не вижу противоречий, — буркнул ЮСон. Ничего, щас увидишь. Как раз у меня телефон пиликнул. Вытащил, посмотрел график курса акций агентства. Типичная картинка. Резкий подъём и дрожание на пике. Фиксация прибыли, вот что это. Показываю ЮСону. Очнувшийся КиХо тоже заглядывает.

— Что-нибудь в этом понимаете, господин директор? — по лицу вижу, не очень. Презрительно фыркаю, но обидные слова удерживаю. Мне не ссориться надо, а поссорить их между собой.

— Объясняю. Подозреваю, что идёт биржевая игра с целью взять агентство под полный контроль. Сорок процентов корейского рынка музыки для кого-то лакомый кусочек. Сейчас на пике стоимости акций их кто-то сбрасывает, получает огромную прибыль. Потом престижу агентства наносится урон, — вполне может сработать судебная тяжба со мной, — акции падают в цене, их кто-то скупает. Но уже больше, чем продали до этого.

В глазах ЮСона что-то мелькает. Да, такие вещи он должен понимать. Какой-никакой, а бизнесмен.

— Вы сами не заметите, как контрольный пакет акций окажется в руках у кого-то третьего.

— Это только предположение, — вяло возражает директор.

— Безусловно, — я соглашаюсь, — Но все факты укладываются точно. Госпожу ЫнДжу разыгрывают втёмную, она дезорганизует работу агентства, акции падают, и кто-то их может скупить. Доказательств у меня нет, но такие дела всегда проходят в тайне.

Директор опять задумчиво барабанит по столу знакомую мелодию. Вдруг «включается» мадам со своим трубным голосом.

— ЮСон, ты оштрафуешь эту… или нет?

Тут вдруг возник забавный момент. Неожиданно мы переглядываемся с ЮСоном. Как сообщники. Делаю глазами знак согласия: «Не спорь, ЮСон! Потом переиграем».

— Оштрафую, оштрафую… КиХо, не отменяй приказа.

Теперь надо избавиться от неё.

— Госпожа ЫнДжу, судя по всему, готовится рейдерский захват агентства. Скоро вы можете перестать быть здесь хозяйкой. Поэтому вам лучше сейчас срочно встретиться со своими брокерами, и кто у вас там ещё за ценные бумаги отвечает? И срочно выработать план противодействия. Иначе агентства вы лишитесь. Вот будет подарок для господина президента к его выздоровлению…

Трубный глас на этот раз не раздался. Вечно негодующая мадам обратила взор к брату.

— Нуна, Агдан права. Что-то непонятное происходит. Ты остальным акционерам веришь?

— Они уважаемые люди, — изрекает мадам, — не то, что некоторые…

— А это вполне уважаемый способ взять под контроль интересное предприятие. В Америке такое уже лет сто пятьдесят практикуется, — безразлично комментирую я, — и скоро кто-то другой будет назначать директора. У кого там самый большой пакет акций?

Брат с сестрицей переглянулись. У мадам зажглось в глазах что-то помимо постоянного негодования. О-о-о-у, включилась вторая извилина? Скрытые возможности организма?

Всё! Пора заканчивать этот цирк. У меня самого мозги уже закипают. Мадам не уходит, придётся мне сваливать.

— Господин КиХо! Вы мне, пожалуйста, оформите письменное извещение о штрафе. ЁнЭ! А ты мне его доставь. Буду в суде опротестовывать.

Встаю. ЁнЭ вслед за мной.

— Я вас покидаю, господа. Вам есть, что обсудить без меня.

— Корона в танцзале работает. Иди туда, — скомандовал ЮСон. Угу, разбежался. Смотрю на часы.

— Я на обеде ещё не была. А потом у меня еще пара часов и всё, рабочая смена окончена.

— Ты всерьёз собираешься следовать этим глупым правилам? — ЮСон смотрит на меня разочарованно. Пожимаю плечами.

— Сами виноваты. Я не могу сейчас полностью отдаваться работе. Мне надо юриста искать, иск в суд готовить, материалы для него собирать. Какая тут работа? Вот если бы мы с вами договорились… но нет, так нет.

Последнюю фразу произношу со значением, смотрю с намёком. Этот выжига должен такие вещи с лёта улавливать. Мне нужны переговоры с ним без этой тумбообразной дуры. Которая его сестра.

У-ф-ф-ф! С невероятным облегчением вываливаюсь из директорского кабинета. Всю кровь эти идиоты высосали.

На обед домой еду. На мотоцикле. Нет в кафе агентства для меня еды. А доставка от мамы как-то заглохла. То госпиталь, то гастроли, никакой предсказуемости.

— Юна, ты опять на мотоцикле?! — встречает меня тревожный крик мамы.

— О, мама, мне так приятно, как ты обо мне беспокоишься, что я не удержалась, — хихикаю я и получаю лёгкий подзатыльник.

— Мама! Меня нельзя по голове бить! — и тут же получаю чувствительный шлепок по заднице.

Зато потом тащат кормить. СунОк сегодня вроде в норме. Мимоходом целую её, как бы даже дежурно. Мол, ничего такого между нами и не было. Я такая всепрощающая, ага. Уже и не помню, кто мне ребро сломал. Якобы, конечно, сломала, но она ж не знает.

— Всё равно, ты не права, — вдруг бурчит онни.

— Вот в этом твоя беда, — немедленно отвечаю я. Сразу понимаю, о чём она. О чём? Да обо всём!

— Ты, онни, никогда не признаешь своей ошибки. Поэтому никогда её не исправишь. Не исправишь, поэтому лучше никогда не станешь. Так и останешься дура дурой.

— Юна! — вскрикивает мама, — Немедленно извинись перед сестрой!

— Извини, онни, что считаю тебя дурой, — немедленно выполняю мамин приказ, — Кстати, онни, ты чего сгорбилась? Ну-ка выпрями спину! Быстро!

Тыкаю её пальцем сзади, СунОк выгибается от неожиданности. Тут же замахивается на меня и вдруг видит перед собой ощерившуюся в зверском оскале обычно такую миленькую мордочку Мульчи. Та успела вскочить мне на колени, выгнуть спину и распушить хвост.

— И-я-а-а-а-у-у-у! — громко и протяжно говорит Мульча прямо в лицо растерявшейся СунОк.

— Всё поняла? — интересуюсь я, — Руки на место и ешь давай. Это я перевожу, что Мульча тебе говорит.

— Девочки, перестаньте, — почти стонет мама.

— Как скажешь, мамочка, — я сама покладистость, — А мотоцикл я вечером в магазин сдам, ладно? После обеда не успею, вечером удобнее.

Время: за несколько дней до.

Место: усадьба семьи Ким.

«… командует награждением представитель Комитета объединённых штабов генерал Пак ГенХи. Перед вами военнослужащие из состава морской пехоты, удостоенные высоких наград…»

Око камеры скользит по идеальному строю бравых мужчин в красивой парадной форме. И останавливается на последнем в ряду. Последней. Ослепительно красивой девушке с синими глазами.

Две женщины заворожено смотрят на экран.

— Опять она, мама, опять она! — горестно вскрикивает ИнХе, — Рядом с моим сыном! Почему они рядом? Мы же запретили им встречаться?

МуРан задумчиво смотрит на экран, где весёлый комментатор продолжает:

«Награду получает ефрейтор Ким ЧжуВон, храбро спасший старшего по званию от артиллерийского налёта северян. А вот и спасённая им сангса Агдан, его невеста…»

МуРан продолжает молчать, ИнХе продолжает причитать. А на экране комментатор радостно показывает «встречу двух любящих сердец». Со всеми подробностями, от которых ИнХе стонет ещё громче. Стоны переходят в завывания, когда она видит, как Агдан нахально катается на её сыне. Кажется, эта дрянь ещё и командует. Показывает рукой, куда идти и даже взбалтывает ножкой. Где-то далеко, так далеко, что услышать невозможно, в унисон с КиХе воет и колотит в злобе кулачками по дивану ЮЧжин.

МуРан усмехается.

— Как она посмела, мама? Как?! — ИнХе обращает взор к свекрови.

— Скажи невестушка, — спокойно спрашивает МуРан, — как же тебе удалось родить таких умных детей? Я просто в изумлении…

— О-о-о, мама, — тут же тает от «комплимента» ИнХе.

«Вот ты дура!», — вздыхает про себя МуРан, а вслух говорит:

— Давай дораму смотреть. Нет! Не звони ЧжуВону. Вечером позвонишь или он позвонит. Сейчас у него служба.

«Только такая дура, как ты, не может догадаться, что скажет любимый внук. Приказ командования, что же ещё!», — МуРан опять вздыхает. Запрет ДонВука оборачивается против него самого. Пока ЧжуВон в армии, этот запрет ничего не значит. ЧжуВон даже в увольнение на свидания с ней может ходить. На приказ можно много чего списать…

«Если бы ЮнМи страстно желала выйти замуж за ЧжуВона, попросила бы знакомых генералов, — наверняка есть такие, — приказать внуку жениться на ней. И тот потом с невинным видом объяснял бы отцу, что не мог, будучи в армии, не выполнять приказы командования. Хитрец тот ещё…».

Агентство FAN. Кабинет директора.

Те же, за теми же местами, что и сутки назад. Только на этот раз тяжеловесную мадам никто не ждёт. Даже кабинет закрыли. И секретаршу предупредили, что никого якобы нет. В общем, к сепаратным соглашениям готовы, — хихикаю про себя.

— ЮнМи, а ты можешь что-то посоветовать насчёт акций? — спрашивает ЮСон.

— Господин директор, обращайтесь ко мне «госпожа Агдан» или «госпожа ЮнМи», — с лёгким предостерегающим холодком говорю я.

— Так что посоветуете делать с акциями, госпожа Агдан? — Прежде чем повторить вопрос в правильном варианте, ЮСон изобразил лицом целую пантомиму. Сначала усталое выражение доброго дядюшки, смотрящего на шалости любимой племянницы или внучки. Потом «Ну, что ж с тобой поделать? Давай так, если тебе уж так хочется…», — эдакое снисхождение и великодушное прощение капризов. И только затем, к делу.

Смотрю с интересом. Ну что сказать? В жанре клоунады наш директор вполне конкурентоспособен.

— У вас должны быть брокеры. Они всё знают. Я бы попыталась увеличить долю акций хотя бы на пару процентов, пользуясь случаем. И денег бы не пожалела. Всегда лучше иметь контрольный или самый большой пакет акций собственного предприятия.

— И как бы вы это сделали? — спрашивает ЮСон и после паузы добавляет, — Госпожа Агдан.

«Хороший мальчик», — усмехаюсь я, — «Ещё немного и ты мне тапочки в зубах начнёшь таскать». Вслух излагаю:

— Стратегия зависит от характера стратега. Вас интересует рискованная или осторожная?

— Осторожная предпочтительнее.

— Тогда ставим на кон не более двух процентов акций. Сейчас они на пике стоимости. Продаём их, и как только цена поползёт вниз, вываливаем плохие новости. Падение ускорится. Лучше всего вызвать панику. Так чтобы цена акций рухнула ниже всяких пределов. При достижении большого падения, выкупаем акции. В этот момент хорошо бы прикупить дополнительный пакет акций процентов в пять. Цена полезет наверх, мы выпускаем хорошие новости или отменяем плохие. Лучше и то и другое. Когда цена подскочить, часть акций можно продать, чтобы компенсировать денежные потери. Можно и все продать, чтобы денег заработать, но не советую. Вам надо увеличивать свой пакет.

ЮСон внимательно слушает, кивает. Оборачиваюсь к ЁнЭ и ласковым жестом, кончиками пальцев, приподнимаю её отвисшую нижнюю челюсть на место. ЁнЭ мило смущается. КиХо, заметив мои манипуляции, сам закрывает рот.

— Какие плохие новости могут быть, которые можно отменить, госпожа Агдан?

— Первая не очень страшная. Я подаю в суд на отмену штрафа. Вторая… суд по поводу расторжения контракта. Но такая новость отмене не поддастся. Там слишком тяжёлые обвинения. Лучше организовать это на уровне слухов. Это вы сами делайте. Вам виднее, какие слухи опасны, какие нет.

— Так. И как будем отменять?

— Да очень просто. В суде придём к мировому соглашению. Объясним это обычным недоразумением, вы отмените штраф, и мы дружно идём работать. Ещё одна относительно безобидная новость та, что я включена в армейскую делегацию во Францию и не могу в это время участвовать в японском турне или готовится к нему. Нейтрализуем эту неприятность моим быстрым возвращением.

— А оно будет, быстрое возвращение?

— Постараюсь. К тому же это подогреет к нам интерес во Франции. Это несомненный плюс.

ЮСон отбарабанил пальцами по столу целый гимн. Потом делает какой-то странный жест. Рука прыгает к нагрудному карману, останавливается, что-то поправляет и возвращается на стол.

— И вы будете согласовывать свои действия с нами, госпожа Агдан?

«Хороший мальчик. Умненький мальчик. Всё понимает», — усмехаюсь я.

— Если мы договоримся. Я вам сейчас показала ещё один плюс конструктивных отношений со мной. Есть и другие. Но кое-что мне нужно и от вас.

Вздыхает ЮСон, не хочется ему ничем поступаться. Но хотя бы выслушать может, не такой он тупой, как его сестрица.

— Мы перепишем наш контракт. Могу добавить ещё один плюс. Соглашусь на те же тридцать процентов, что и остальная группа…

Глаза директора аж засверкали. Он оживлённо переглядывается с КиХо.

— Взамен мне нужно сокращение срока контракта до 31 декабря этого года. И индивидуальные проекты в Японии без участия агентства. Один или два, сколько успею без ущерба для турне.

Всё-таки пришлось уговаривать. И довольно долго. Люди они такие, дай им палец, как говорится. Ясное дело, никому не хочется лишаться рыбки золотой. И под конец пришлось надавить. Мягко, но сильно.

— Вы поймите, господин директор. Я ухожу из агентства, это дело решённое. Вопрос только в одном, как я ухожу. По-плохому, с огромными издержками для вас и некоторыми потерями для меня. Или по-хорошему, к обоюдному удовольствию, без неприятных потерь, зато с изрядной прибылью.

— Потери для нас с вашим уходом всё равно огромные, госпожа Агдан, — замечает КиХо.

— Опять за рыбу деньги, — непонятно для окружающих ругнулся я, — Эти потери неизбежны в обоих вариантах. Я же сказала, ухожу в любом случае. Но если мы расстанемся полюбовно, то сотрудничество между нами продлится ещё очень долго. Будучи свободной, некоторые песни я буду писать для айдолов агентства. В конце концов, с некоторыми из них я дружу.

— ДжонХван, — кивает КиХо.

— ДжонХван, — соглашаюсь я, — СыХон, моя Корона — не чужие люди, Банг-банг мне нравится.

Через полчаса выходила из кабинета вымотанный до предела. Настолько, что не было сил радоваться победе. Согласился ЮСон и отдал команду КиХо готовить новый контракт. В новом контракте я сумел расширить обязанности агентства. Внёс строчку об обязанности агентства строго исполнять трудовое законодательство. А ещё оплачивать медицинские расходы, если заболевание или травму я получаю во время работы, либо из-за связанных с ней обстоятельств. И приказ о разрешении отдельных проектов в Японии прилагается. Всё! Я практически свободный человек! Я ведь могу даже не делать ни фига, авторские постоянно капают. Они когда-нибудь закончатся, популярность не бывает вечной, но ближайшие год-два я с голоду точно не умру. И мне бы сейчас прыгать от радости, а я еле ноги волочу.

На обед пошёл в общежитие. Надеюсь, мои дуры опять мои шмотки в коридор не выставили? О-о-у, гляди-ка, нет! Поумнели, что ли?

Никого нет. Заглядываю в холодильник. Не то, чтобы мышь повесилась, но и особого изобилия не наблюдается. Впрочем, на куриный супчик хватит. О, и сосиски в морозилке есть. Заначка БоРам? Всё-таки делаю продуктовый заказ в ближайший супермаркет. Самой лень бегать, не царское это дело, и времени нет.

Девки вваливаются, как только я усаживаюсь за стол и берусь за ложку. Ну, их нафиг, эти палочки, я супчик ем.

— Вау, ЮнМи, ты здесь! — кричит БоРам и сходу наваливается на меня. Остальные тоже гомонят приветствия, но БоРам всех перекрывает. С трудом отпихиваюсь от неё.

— Я твои сосиски в кастрюльку положила оттаивать. Уйди от меня…

Сосиски, конечно, перевесили. БоРам тут же отстаёт. Звякает телефон. Ага, заказ прибыл.

— Кто-нибудь, заберите продукты, — вытаскиваю из сумочки кошелёк с деньгами. Пятьсот тысяч вон хватит…

— За доставку сами заплатите, не всё же мне…

За продуктами ушла ДжиХён. Притормозила она и супчика ей не досталось. Вернулась быстро и сразу впадает в недоумение.

— А пиво зачем?

— Дай сюда! — вот теперь я упакован полностью. Ещё бы сосиску у БоРам стащить и совсем хорошо будет. Настроение медленно, но неуклонно поднималось.

Делюсь новостями.

— Я тоже подписала новый контракт с тридцатью процентами. Чтобы от вас не отделяться. Кое-что стрясла с директора, но это секрет.

Девчонки загомонили.

Сонён: Ты не обязана была это делать.

КюРи: А зачем ты его подписала?

ХёМин: Я думала, ты его пошлёшь…

БоРам: Ой, а какой секрет? Скажи, скажи, скажи!

Знал я про это. Первый раз что ли? От Борамки фиг отделаешься. Поэтому и смолчал про отдельный проект. На самом деле, настоящий секрет в том, что мой контракт ограничивается по времени текущим годом.

— У меня будет отдельный от агентства проект в Японии. Так что заработаю больше вас. Заранее говорю, чтоб без обид. СонЁн, тебе две новые песни. На японском. Альбом, извини, мы уже не вытянем, времени нет.

— Ну да, тебя же ещё и во Францию посылают, — покладисто кивает СонЁн.

— Что-нибудь ещё будет? — это ХёМин спрашивает.

— Не знаю. Крутятся в голове идеи, но почему-то на парней. На мужские голоса. Причём низкого тембра, у нас таких нет.

Девчонки озадаченно притихают. Я проговорился, — что, впрочем, не страшно, — о ещё одной задумке. Взять в Японию наших парней. Причём не какую-нибудь группу целиком, а надёргать с бору по сосёнке. Мне нужен максимально брутальный типаж. Крепкие парни, а если с голосом, то низкого тембра. Для бэк-вокала.

После обеда работа. Наконец-то! СонЁн угоняю разучивать текст новой песни, а с остальными в танцзал. Смутные идеи бродили в голове и про танцы. «Банни стайл» в прошлом, надо ударить чем-то новеньким. И какие-то базовые движения уже придумал. Вернее, кхе-кхе, позаимствовал из того мира. Музыку подобрал похожую и вперёд. По ритму похожую на «Destination».

Когда возвращаемся в общежитие, меня настигает звонок от СунОк. Очень короткий.

— ЮнМи!!! — это СунОк.

— И-и-я-а-а-у-у! — а это Мульча.

Потом короткий визг и стук. Гадко ухмыляюсь и отключаюсь. Впоследствии выяснилось, что университет Ёнесай всё-таки подал на меня в суд. Всего лишь. Нашла из-за чего шум поднимать.

Позже, в течение недели, разборки с Ёнесаем закончились сокрушительным поражением упомянутого университета. Каюсь, сам не додумался, случайно всё получилось. Устроил встречу с фанатами и после концерта для них, — бесплатного, разумеется, — в разговоре всплыла тема университета-алконария. Фанаты тут же предложили помощь. В итоге такого нарыли, что администрация алконария десять раз пожалела, что связалась со мной. А может сто.

(Подробности здесь: https://author.today/reader/80086/647780).

После ужина подлавливаю СонЁн на диванчике и с разгона прыгаю к ней. Сую расчёску в руки.

— Сонбе, я честно заслужила это.

Упрашивать её не приходится, и вот я, частично расположившись на её коленях, почти мурлычу, как Мульча.

— Теперь понимаю, почему столько песен для СонЁн, — ехидничает ХёМин.

— Глупая ты старушка, — лениво бормочу я, — только сейчас до тебя дошло? Поздравляю.

Чуть подумав, показываю ей язык. СонЁн в знак осуждения слегка дёргает меня за прядь.

— Это кто старушка? — грозно хмурит брови ХёМин.

— Помалкивай лучше, — бросаю я небрежно, — Будешь прекословить, в твой порноролик ещё трёх голых космонавтов включу. ЮСон согласится, он такие вещи любит. «Взрослый концепт», то, сё… и будешь там в невесомости с ними кувыркаться. Просмотров будет, во-о-о!

СонЁн опять меня дёргает за волосы, остальные девчонки хихикают. Кроме ХёМин и ИнЧжон.

— Ты как? Справляешься? — поднимаю глаза на СонЁн.

— «Динамит» разучила, начала пробовать голосом…

— Японский рынок я не так хорошо чувствую, но думаю, выстрелит не хуже «Сайонары». «Stay gold» тоже. К ней, кстати, бэк-вокал нужен. От всей группы.

— Вот тебе и будет альбом, — заключает ДжиХён, — Всё, как у всех. Два-три хита плюс что-нибудь проходное для объёма.

— А из чего объём? — я не в курсе и меня просветили.

— В агентстве корейские песни на японский переводят. Штук восемь, как я слышала, — докладывает БоРам.

Ага. Ну, этот пакет я не пропущу. Аранжировку сделаю, может, и слова подправлю. Мне нравится более живая и брутальная западная музыка, но и азиатские подвывания тоже хорошо чувствую. Справлюсь.

Административный суд Сеула.

Быстро ЮСон среагировал. И комодообразную сестру уговорил. Хоть и дубовая она, но когда дело касается денег, пара её извилин начинает работать так, что аж дым идёт. Поэтому мы и здесь. Мы, это я и юрист агентства.

С самого утра, только позавтракали, как меня затребовали в начальственный кабинет.

— Слушай меня внимательно, ЮнМи… — с порога, не дав сесть, частит директор.

— Госпожа ЮнМи, — нельзя спуску давать, даже в мелочах. ЮСон морщится, но спорить некогда, да и не о чём.

— Госпожа ЮнМи, надо срочно ехать в суд. Мы продали небольшой пакет акций, цена на бирже просела, но всего на пару процентов. Теперь ваш ход. Подавайте в суд на наше решение о штрафе.

Обсуждаем детали. Юрист необходимые документы уже заготовил. И вот сижу у какого-то клерка в суде и пишу заявление о том, как несправедливо и жестоко со мной обращается родное агентство.

— Будете инициировать процесс или пойдёте на мировое соглашение? — спрашивает клерк, изучая моё заявление. Я там не упоминаю про документы, которые меня полностью обеляют.

— Сразу соглашусь на мировую, если агентство отменит штраф, — это я отвечаю.

— Назначьте нам время в ближайшие дни для подробного изучения всех обстоятельств, — юрист тоже гнёт нашу общую линию. Нам нужны хотя бы сутки, чтобы новость прогремела.

Клерк даёт двое суток. 28 сентября мы приходим сюда и проводим переговоры в присутствии судебных чиновников.

Рутина, в общем. По приезде в агенство снова окунаюсь в творческие метания, а ЮСон принимается разгонять в сети плохие слухи о своём агентстве. Прощаюсь с ним, продолжая держать так понравившуюся мне роль стервозной и требовательной звезды.

— Господин директор, распорядитесь возобновить прежний порядок нашего питания. Я на диете, девочки тоже не против, а готовить так удобнее всего моей маме.

ЮСон кривится.

— А ты как-нибудь не могла бы…

— Нет, — обрубаю я сходу, — Иначе я на завтрак, обед и ужин буду ездить домой. За день на дорогу уйдёт больше трёх часов. Считаете, что моё время стоит так дёшево, что можно им разбрасываться во все стороны?

— Хорошо, — бурчит недовольно директор, — Что ещё?

Я стою и молча смотрю. Жду.

— С сегодняшнего дня пусть твоя мама привозит еду для всей группы. Я распоряжусь.

Стою. Молчу.

— …Госпожа Агдан, — выдавливает из себя ЮСон.

«Хороший мальчик», — усмехаюсь про себя. Вот теперь действительно всё. Можно идти работать. Кто у нас там первый? Сначала СонЁн, погляжу, насколько хорошо выучила песню. За произношение можно не переживать. С японским языком у девчонок всё в порядке.

Дальше ИнЧжон с её «Lemon». Потом всех на танцы. Пока больше для тренировки. Рисунок танца не проработан. Я до сих пор в поиске. Мне нравятся две вещи, «Destination» и «All My People» от румынки Александры Стан. Но они слишком западные, энергетика в них совсем не азиатская. Может не выстрелить. Показать их в Японии можно, но в расчёте на признание в Америке и Европе.

Сидим за ужином. Уже от моей мамули, так что можно не ковыряться и не сортировать кусочки. Строго смотрю на ХёМин, которая вытаскивает из холодильника кимчхи.

— Верни на место! Нечего тут безобразия нарушать!

Кимчхи, как и многое другое в корейской кухне, очень острое блюдо. А все эти перчёности, солёности, кислые соусы — мощный усилитель вкуса и возбудитель аппетита. Айдолы и так вечно голодные, а тут ещё аппетит нагонять? Вот всё это и объясняю.

БоРам тут же корчит умильную мордочку.

— ЮнМи, ты такая умная. Откуда ты всё знаешь?

— Откуда, откуда… от афганского верблюда, — бурчу я, — Ты сама разве не чувствуешь, как острое аппетит возбуждает?

Потом я над ними сжалился. Достаю из маминых запасов сухой кисель. В Корее его не знают, но можно изготовить самому. Крахмал можно найти, а если нет, то картофель. А уж из него крахмал вылущить пара пустяков. Потом добавить чуть сахару, лимонной эссенции, какой-нибудь фруктовой выжимки и всё готово. Это я успел с момента своего появления обогатить нашу семейную рецептуру.

Девчонки смотрят с огромным интересом, как я смачиваю розовый порошок в кастрюльке. Потом заливаю кипятком, размешиваю и разливаю.

— Не торопитесь. Очень горячий, — предупреждаю я. И даже останавливаю рукой торопливую обжору БоРам.

— Обожжёшься, дурында! Подуй, помешай, снова подуй. И пробуй маленькими глотками, а то сваришь себя изнутри.

Пью кисель и раздумываю. Что-то я забыл сделать. Не так чтобы критически важное, но и не совсем мелочь.

— А ничего так, — делится впечатлениями ХёМин, — успокаивает и есть потом не хочется. Как ты говоришь, называется? Кьиссель?

Киваю, допиваю свою порцию, отдаю команду:

— Кто последний — моет посуду. Участвуют все, кроме меня.

Думал, девчонки начнут спорить, но все разногласия на корню пресекает СонЁн.

— Всё правильно. Ужин за тобой, уборка за нами.

Я слежу за ней, и чувствую, мой взгляд приобретает хищный вид. И вот, дождался! СонЁн, расчёсывая свои волосы, проходит мимо дивана. Вот он момент! Пора! Слегка двинув задом вправо-влево, как делает моя Мульча, прыгаю с разгона в два шага. И мы обе в кучку плюхаемся на негодующе скрипнувший диван. Визг СонЁн служит прекрасной аранжировкой.

Не ожидавшая нападения СонЁн позволила расположить себя, как надо. Как мне надо. Диспозиция вчерашняя. Она, слегка встрёпанная, сидит, я спиной на её коленях. Голову сую ей под руки. Не, я точно от Мульчи набрался. Она так же делает, когда ко мне лезет. Типа, гладь меня давай!

И СонЁн, ласково улыбаясь, гладит. М-р-р-р… х-р-р-р…

Когда через полчаса очухиваюсь, вижу вокруг хихикающие рожицы коронок.

Последний штрих этого дня. Звонок ЧжуВона. Коронки тут же замолкают и навостряют ушки. Да и фиг с ними!

(ЧжуВон, недовольно) — Юна, что у тебя там происходит? Ты обещала мне докладывать обо всём.

(ЮнМи, раздражённо) — Ефрейтор, ты как со старшими по званию разговариваешь? Щас позвоню твоему начальству, пусть тебя накажут. На втором году службы Устава не знаешь?

ЧжуВон озадаченно молчит, моё лицо непроницаемо, девчонки вокруг хихикают.

(ЧжуВон, браво) — Здравия желаю, госпожа сангса! Разрешите обратиться?

(ЮнМи, вальяжно) — Обращайтесь, ефрейтор…

(ЧжуВон, спокойно) — Что у тебя происходит? Ты обещала держать меня в курсе.

(ЮнМи) — Я и держу в курсе. Просто нет новостей. Всё по-старому… а нет, есть. Переговоры с директором прошли нормально. Не то, чтобы я совсем довольна…

(ЧжуВон, заинтересованно) — Тебя отпустили?

(ЮнМи, хмуро) — ЧжуВон-оппа, это не телефонный разговор. Лишние подробности только лично.

(ЧжуВон) — А что там за суд? Зачем ты с агентством судишься? Какие-то нехорошие слухи ползут. То ли ты уходишь, то ли тебя выгоняют…

(ЮнМи) — Да ничего страшного не происходит. Агентство оштрафовало меня ошибочно. Сейчас я в суде это докажу и всё. И никто меня не выгоняет. Мы усиленно готовимся к визиту в Японию.

(ЧжуВон) — А как ты докажешь, что штраф ошибочен?

(ЮнМи) — Секретная информация. Через пару дней сами всё узнаете.

Я немного помолчал и добавил.

(ЮнМи) — Твои сослуживцы слишком любопытны. Напомни им, что айдолы слова не могут сказать без разрешения агентства. И у него, как всякого предприятия, есть свои коммерческие тайны. Короче, подождите пару-тройку дней, и сами всё узнаете.

(ЧжуВон, спокойно) — Но у тебя всё хорошо?

(ЮнМи) — Не надоедал бы ты своими звонками, было бы совсем идеально.

(ЧжуВон) — Я тебя когда-нибудь покусаю.

(ЮнМи, скептически) — Даже не знаю, какой подвиг ты должен совершить, чтобы такой награды удостоится.

(ЧжуВон, молча пыхтит в трубку) — …

(ЮнМи, победно) — Пока, ефрейтор. Служи дальше.

(ЧжуВон, удручённо) — Пока. Пойду, узнаю у командования, за что они могут наградить правом тебя укусить.

(ЮнМи, злобно) — Обормот!

(ЧжуВон, торжествующе) — Сама оттуда!

Задумчиво кладу телефон. По очкам я вроде обошёл ЧжуВона, но всухую, как часто бывает, он себя обыграть не дал. Растёт парень.

Оглядываюсь. Как-то подозрительно тихо вокруг. Девочки вокруг меня распахнули глаза так широко, что впору делать пластические операции по сужению очей обратно. Может мне деньги с них за это брать? Поживут со мной ещё пару месяцев, глаза сами станут, как у анимешных персонажей. И без всякой пластики.

— ЮнМи, а почему ты ТАК с ним разговариваешь? — осторожненько спрашивает БоРам.

Непонимающе гляжу на неё.

— БоРам, ты вообще не в теме. Сейчас у нас состоялась очень ласковая беседа. У меня даже настроение поднялось.

— А у него?

— У него тоже. Ты просто его не слышала, он прямо лучился удовольствием.

БоРам и не только она смотрят с огромным недоумением. Машу безнадёжно рукой: «Всё равно не поймёте». Это по-настоящему высокие отношения, а не ваши дурацкие пуси-муси. Но говорить этого вслух не стал. Неожиданно помогла КюРи.

— Чего вы к ней пристали? Всё у них хорошо. Смотрите… — все девчонки мгновенно сгрудились вокруг планшета КюРи. По возгласам догадываюсь, что рассматривают мои покатушки на ЧжуВоне. Аж повизгивают от удовольствия.

— Ладно, вы как хотите, а я спать…