Пари с дьяволом

Глава 18

Постель рядом с ней была еще теплой, но Эйден ушел. Подняв голову, Дарси увидела его: он стоял возле секретера и застегивал манжеты на своей сорочке.

– Эйден! – позвала девушка.

– Я не хотел будить тебя. Спи. Дарси села.

– Куда ты идешь?

– Хочу зайти в пару-другую бостонских мужских клубов и навести справки – может, Джулс уже побывал там. – Надев камзол, он добавил: – Вообще-то для посещения клубов сейчас еще рановато, зато я смогу все разглядеть: клубы дыма будут еще не очень густыми.

– Дай мне несколько минут, – попросила Дарси. – Я быстро оденусь и пойду с тобой. – Она выбралась из постели, вспоминая, что Мейзи обещала положить ее брюки и рубашки в один из чемоданов.

Шагнув навстречу, Эйден взял ее за плечо.

– Ты же знаешь, что женщинам нельзя заходить в мужские клубы, Дарси, – там на этот счет очень строго. И, упреждая твою просьбу, я вынужден сказать, что не позволю тебе пойти туда в мужском костюме.

– Но я же смогу подождать на улице, – предложила Дарси. – Я должна помогать тебе в поисках Джулса. Я буду просто стоять в тени и искать его глазами.

– А он, без сомнения, будет искать тебя. Нет, Дарси, ты останешься здесь, запершись на все замки.

– Но...

– Обещаю быть осторожным, – перебил ее Эйден. – И еще обещаю не задерживаться дольше, чем нужно.

– Мне не хочется оставаться одной.

– А мне не хочется оставлять тебя, но на этот раз постарайся сделать то, что я велю, и не упрямиться. – Ласково поцеловав Дарси, Террел отстранил ее от себя. – А теперь иди выспись – боюсь, после моего возвращения у тебя уже не будет возможности отдохнуть.

Эйдену очень не хотелось уходить, однако он вынужден был это сделать. Дарси молча смотрела на закрывающуюся вслед за ним дверь. Эйден недвусмысленно дал ей понять, что их отношения временные, к тому же они сводятся только к физической близости. Она знала, какие чувства он испытывает к ней, и приняла его условия, перед тем как сдаться. Она упала в объятия Террела и легла к нему в постель, отлично понимая, что недалек тот день, когда они расстанутся. Она будет вынуждена с достоинством принять расставание и пойдет по жизни дальше с таким видом, словно и не бывало в ней никогда человека по имени Эйден Террел. Решив, что сейчас самое подходящее время попрактиковаться, девушка натянула свои старые штаны и поношенную рубашку.

Однако, одевшись, она не знала, чем заняться. Ей ничуть не хотелось спать, и ее томило беспокойство. И еще немного хотелось есть... Если Чендлер хоть ненадолго забыл о своих обязанностях, то холодный ужин, возможно, все еще стоит на столе в гостиной. Они с Эйденом толком и не поели, спеша потратить время на более приятное занятие, чем еда.

Дарси тихо прошла в залитую лунным светом гостиную. Сервировочного столика на колесиках, на котором привезли ужин, в комнате уже не было. Дарси с сожалением вздохнула, однако тут же заметила на небольшом столике блюдо с сыром и фруктами. Видимо, Чендлер предположил, что им захочется перекусить ночью.

Дарси выбрала себе яблоко и уже хотела было взять маленький фруктовый ножик, но тут же решила, что ночью можно и не соблюдать правила этикета. Правда, вынуждена была признаться себе Дарси, она и так не слишком-то увлекалась этими правилами. Когда они бывали наедине с Эйденом, ничто для них не имело значения, настолько они были погружены друг в друга.

Но сейчас его не было рядом, а потому Дарси необходимо было обдумать кое-что. Чутье подсказывало, что перед ней целое нагромождение разрозненных частей мозаики, таящей скрытую опасность. Откусив кусочек яблока, Дарси подошла к окну, выходящему на улицу. Два извозчика ждали в темноте, когда с ними расплатятся; мягкими огнями светились фонари на их экипажах. Из ноздрей лошадей вырывались клубы белого пара; такие же клубы, только поменьше, поднимались над головами возниц. На противоположной стороне улицы Дарси заметила еще какие-то тени, но они не двигались, а замерли на месте. Интересно, где проводит ночь Джулс? Сколько времени пройдет до того, как он совершит новое убийство?

Дарси задумчиво грызла яблоко, глядя /на крыши бостонских домов. Хорошо хоть ее мать вне опасности. Морин с Миком позаботятся о ней. Мейзи тоже была в безопасности, потому что приехала в Бостон с ней. Дарси улыбнулась. Конечно же, Мейзи приехала сюда не с ней, а с Чендлером. Дарси оглянулась на две запертые двери. Можно было ничуть не сомневаться, что Мейзи спит за одной из них, а Натан – за другой. Мейзи была хорошей, порядочной девушкой, а Чендлер – джентльмен.

Внезапно Дарси стало очень одиноко. Она никогда не была такой же хорошей, как Мейзи, такой же невинной и уверенной в том, что жизнь непременно подарит ей счастливое, полное радостей существование. Дарси всегда дивилась и завидовала способности своей подруги оставаться оптимисткой, несмотря на все превратности судьбы. Мейзи жила ради счастливого и безоблачного будущего.

Печально улыбнувшись, Дарси откусила еще один кусочек яблока. Судьба наградила ее совсем иными качествами. В отличие от Мейзи она могла жить лишь сегодняшним днем. Иногда, когда дела шли хорошо, она позволяла себе роскошь подумать даже о ближайшей неделе, но никогда не задумывалась о том, что будет дальше. До тех пор, пока в ее жизни не появился Эйден Террел.

Дарси прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Эйден... Он перевернул всю ее жизнь. И все же, несмотря на сопровождавшую его опасность... Дарси вздохнула – она была не в силах подобрать нужные слова для того, чтобы описать, какое влияние оказывал на нее этот человек. Ее существование стало еще более непредсказуемым и сложным, чем раньше. Но, несмотря на это, Дарси испытывала удивительное спокойствие и уверенность.

Впрочем, не стоило ей, видимо, обольщаться. Эйден не был джентльменом. Не был он и рыцарем в сверкающих доспехах, который отвезет ее в свой замок и сделает своей королевой. Нет, он был мрачным, не раз раненным в боях крестоносцем, явившимся, чтобы поразить дракона. И он попросил ее подержать свой меч, пока будет залечивать раны. По непонятной причине Дарси испытывала гордость за то, что на нее возложено столь важное поручение, и была довольна тем, что он счел ее достойной этого.

– Дарси, – с грустью прошептала девушка, – ты просто глупая дурочка. Если произойдет чудо и вы с крестоносцем не погибнете в этой битве, то после нее он лишь крепко поцелует тебя и ускачет на своем коне. А ты останешься одна, и в ушах твоих еще долго будет звенеть его прощальная фраза: «Спасибо вам большое, мисс»... Слишком много драконов встает на пути Эйдена, и слишком много ран он получает, а потому – так же как и ты – не может думать о завтра. – Дарси мрачно усмехнулась. – Святая Мария, да разве мы не подходим друг другу?

Разными дорогами они шли к одной и той же цели. И оба пытались устроиться поудобнее в узких односпальных кроватях придорожных гостиниц.

– Вы оба – глупые дурачки, Дарси О'Киф! – решительно добавила она.

И тут же спросила себя, так ли это на самом деле. Да, ей было хорошо рядом с Эйденом, но она знала, что их отношения временные. Однако хотя бы сейчас они давали ее сердцу и душе ту теплоту, в которых они так нуждались. Не исключено, что Эйден испытывает те же чувства. Возможно, их нынешняя близость даст им силы в час расставания, и они оба продолжат свои одинокие, полные опасности путешествия.

Дарси услышала тихое клацанье замка у себя за спиной. Натан Чендлер отодвигал задвижку своей двери. Она выпрямилась.

– Мисс Дарси? – изумился Натан, увидев ее. – Я могу что-нибудь для вас сделать?

– Нет, но все равно спасибо вам, Чендлер, – отозвалась Дарси, не отрывая взора от окна. – Я рада, что вы предлагаете помощь.

– Очень хорошо, – кивнул Натан. – В таком случае желаю вам доброй ночи, а если передумаете, то, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

– Чендлер! – вдруг позвала Дарси.

– Да, мисс?

Она по-прежнему смотрела на крыши домов.

– Если бы я задала вам вопрос, касающийся лично Эйдена; вы бы мне ответили?

– Я верен Эйдену, – тихо проговорил камердинер Террела, – так что могу давать ответы лишь на те вопросы, которые не вызовут гнева Эйдена, если он о них узнает. Ведь он уверен во мне.

– Понятно...

– А что вы хотели бы знать?

Что? Она хотела бы знать, может ли надежда греть ее душу.

– Эйден любил когда-нибудь по-настоящему?

– Насколько мне известно, нет. Думаю, если бы это произошло, я бы знал.

– А вам нравилась Вильгельмина, Чендлер? – настаивала она.

– Я мало общался с этой женщиной, – холодным, отстраненным тоном ответил Чендлер, – но с моей точки зрения, в ней мало положительного.

– Интересно, что голос Эйдена становится таким же равнодушным, когда он говорит о ней, – заметила Дарси. – Почему?

– У него неприятные воспоминания, связанные с ней. Боюсь, больше я ничего не могу сказать, мисс Дарси. Если Эйден захочет посвятить вас в подробности, то сам сделает это.

– Она больно ранила его, не так ли?

– Скажем, она открыла и углубила раны, которые издавна терзали его. Правда, справедливости ради надо сказать, что она, возможно, не понимала этого, однако факт остается фактом, и ничего нельзя изменить, даже если бы она захотела этого, а она не захотела.

– Должно быть, она не очень хорошо знала Эйдена, – предположила Дарси.

– Ей это и не нужно было. Доброй ночи, мисс Дарси.

– Спокойной ночи, Чендлер.

Что же такого сделала Вильгельмина? – спросила себя Дарси. Эйден страдает от множества ран. Его так легко обидеть.

Дарси взглянула на недоеденное яблоко и поняла, что аппетит у нее пропал. Расправив плечи, она отвернулась от окна и постаралась отогнать от себя грусть.

Как это ни нелепо, ей было проще думать о Джулсе.

По узкой полоске света под дверью он догадался, что кто-то его ждет. Дарси. Отперев замок, Эйден вошел в комнату. Одетая в мужскую одежду, Дарси сидела за столом и рисовала что-то пером. Заглянув ей через плечо, Террел увидел, что лист испещрен переплетающимися кругами разных размеров, некоторые из них были заштрихованы, другие остались пустыми. Эйдену стало не по себе.

– Что ты делаешь, Дарси? – спросил он.

– Я не могла заснуть. Меня терзает беспокойство из-за всех этих загадок. Тебе удалось узнать что-нибудь о Джулсе?

– Мы были правы, предположив, что он опять воспользуется чужим именем, Дарси, – сообщил он, сбрасывая с плеч камзол. – Кажется, доктор Эмиль Леклер из Франции восстал из могилы и охотится в Бостоне. Его видели в игорных домах, но, похоже, никто не знает, где он остановился.

– Что ж, мы сделали небольшой шажок вперед, – заметила Дарси. Поднявшись со стула, она подошла к Террелу. – Думаю, мы должны быть довольны. – Подняв руки, чтобы развязать ему галстук, она удивленно приподняла брови. – Ты пил, Эйден?

Как же приятно было, что Дарси так встретила его. Обхватив ее за талию одной рукой, другой он приподнял ее подбородок.

– Невозможно пойти в таверну или джентльменский клуб и не выпить там – это одно из непреложных правил. Но можешь не сомневаться в том, что моя сила по-прежнему в твоем распоряжении.

– Ты уверен в этом, не так ли?

– Разумеется. – Усмехнувшись, он прижал ее к себе. – Могу я доказать это?

– Ты всегда просишь разрешения, Эйден?

– А что, в этом нет необходимости?

– Нет.

– Это весьма экстравагантный подарок. Может, ты таким способом хочешь поблагодарить меня за платья?

– Вообще-то я хотела подарить тебе то, чего ты был лишен всю свою жизнь.

Между ними повисло чувство неловкости. Эйден понимал, что если не отвлечет немедленно ее внимания, то она забросает его своими вопросами. Оставлять же ее вопросы без ответов было опасно.

– Я ценю твои нежные чувства, Дарси, – заметил он, – но справедливости ради должен напомнить тебе, что я —сын богатых родителей и теперь я сам богат. Так что существует не так уж много вещей, которых я был лишен.

– Кроме любви и привязанности отца, – молвила Дарси. Эйден застонал:

– Опять мы о том же, да? – Он решил сменить тему самым удобным и приятным способом: – Давай сначала займемся любовью, а потом уж потолкуем об этом.

– Ты пытаешься использовать постель, чтобы не думать, Эйден, – возразила девушка. – Так что давай сначала поговорим, а уж потом...

С таким же успехом она могла бы ударить его. Отпустив ее, Эйден отошел назад.

– Любовь – это награда за согласие, – сардоническим тоном заметил он. – Тебе очень хорошо удается роль любовницы, Дарси. Ты очень быстро усваиваешь все уроки, ведь не прошло еще и шести часов с тех пор, как ты отдалась мне.

– А ты все время пытаешься спорить со мной, лишь бы не говорить о том, что тебе не по нраву, – недовольно заметила Дарси. – Я не позволю тебе остановить меня, Эйден.

– Стало быть, ты считаешь, что знаешь меня, да?

– Мне известно лишь то, что ты позволяешь мне узнать. Ты позволил мне заглянуть в твое прошлое, Эйден, и меня не оставляет чувство, что ты умолчал кое о чем в надежде, что я начну выспрашивать тебя о подробностях.

– Почему же, по-твоему, черт возьми, мне хочется, чтобы ты узнала что-то о моем прошлом?! – вскричал он, отворачиваясь от нее. – Размышляя обо мне, ты не спросила себя об этом, а, Дарси?

«Да, спросила, – подумала девушка. – Мне кажется, ты устал тащить этот груз в одиночку и тебе хочется, чтобы кто-то взял на себя его часть». Однако Дарси понимала, что даже если откровенно скажет об этом Эйдену, то это не поможет ему избавиться от внутренних мучений. Тсррел не из тех людей, которые принимают сострадание, потому что он, скорее, будет расценивать его как жалость. Поэтому вместо того, чтобы честно ответить ему, Дарси предложила молодому человеку тот ответ, который он мог принять, чувствуя при этом, что ему удалось избежать ее любопытства.

– Мне кажется, тебе известно, – начала она, – что Джулсом правят какие-то события прошлого. Да, я, бесспорно, верю в то, что ты хочешь остановить убийства, но за всем этим лежит еще кое-что. Думаю, Джулса подталкивает к краю пропасти что-то иное, и ты чувствуешь ответственность за это. Прошлое играет очень большую роль для вас обоих. Может, Джулс знает, в чем дело, может, нет. Не могу судить... Одно мне известно совершенно точно: ты никогда не поймаешь его, если не повернешься лицом к прошлому и не объяснишь себе, каким образом вы с Джулсом оказались вовлеченными в столь страшную игру.

Эйден подошел к небольшому столику, на котором стояли напитки, и взялся за графин с бренди. А потом, выругавшись, он с силой запустил его в стену. Стекло разлетелось на сотни сверкающих осколков. Сжав кулаки, Террел смотрел на расплывающееся на стене мокрое пятно. Дарси покосилась на дверь, ведущую в комнату Чендлера, но поняла, что тот и не подумает вмешаться. Он позволит ей сделать все, что она в состоянии сделать.

Дарси пересекла комнату и встала напротив Эйдена, а затем, взяв стакан, протянула ему.

– Смотри, Эйден, тут еще есть посуда. Точнее, на подносе стоит четыре стакана, а если тебе понадобится еще несколько, я пошлю за ними слугу.

Эйден закрыл глаза.

– Джулс... – прошептал он. – Наш отец... – Он провел руками по волосам. – Господи! С чего же начать?

– Может, со сплетен о том, что он не был на самом деле твоим отцом?

Эйден поднял веки, и глаза их встретились.

– Ты можешь себе представить, каково это – считать человека своим отцом, зная, что каждый раз, когда ты его так называешь, с твоих уст срывается ложь?

Дарси поставила стакан на поднос.

– А тебе известно, кто твой настоящий отец? Вздохнув, Эйден отвернулся от нее.

– Отец Натана, – ответил он. – Эдвард Чендлер был слугой моего отца. Мать Натана умерла от горячки через несколько дней после того, как произвела Натана на свет. Горю Эдварда не было предела. Слуги судачили о том, что моя мать пыталась утешить Эдварда, помочь ему пережить потерю. А там уж так случилось, что их добрые отношения перешли в настоящую близость. В результате на свет появился я.

– Твой отец не побил Эдварда, узнав об измене матери? Фыркнув, Эйден подошел к ней.

– Если бы он это сделал, то лишился бы возможности отпускать едкие, но завуалированные замечания о предательстве и подлости того, кому он так доверял. Как будто сукин сын заслужил право на чью-то жалость! Если бы он не был таким бесчувственным мерзавцем, моя мать не стала бы искать утешения в объятиях Эдварда Чендлера. Именно мой отец довел ее до смерти – так же как раньше довел до измены.

– Твоя мать покончила с собой? – Дарси тут же вспомнила, как ее собственная мать боролась за жизнь после попытки совершить самоубийство.

– В некотором роде. У нее началась лихорадка, и она не стала сопротивляться болезни. Эдвард умер вскоре после нее. – Его голос смягчился, когда он добавил: – Они наконец-то обрели мир и покой, и зловещая тень отца больше не нависала над ними.

– Но они оставили тебя одного.

– Как я уже говорил тебе, – продолжил Эйден, – я научился справляться со многими трудностями и не стану отрицать, что это сделало меня сильным и независимым.

– Ты также говорил мне, что твой отец с радостью лишил бы тебя наследства при первой же возможности.

– Я говорил это не просто так, Дарси, – промолвил Террел, усаживаясь на диванчик. – Отец позвал меня в свой кабинет и сказал об этом через две недели после женитьбы на Бланш. В его план входило официально усыновить Джулса и объявить его единственным законным наследником. Согласно последней воле матери, мне переходило все ее богатство и имущество, входившее в ее приданое, и хоть это и доводило отца до бешенства, он не мог отнять у меня материнского наследства.

Наклонившись, Эйден уперся локтями в колени и сцепил пальцы. Он смотрел вперед, однако Дарси понимала, что его взор устремлен в прошлое.

– Лишь по причине того, что он не мог отнять у меня имущества матери, отец не вышвырнул меня из дома. Он был весьма откровенен на этот счет. Мне тогда было четырнадцать, так что до совершеннолетия оставалось целых семь лет, а это означало, что еще в течение семи лет я не смогу распоряжаться своей собственностью. Отец твердо вознамерился уничтожить и истратить большую часть того, что должно было перейти мне согласно воле моей матери.

– Значит, – тихо заметила Дарси, – он собирался растранжирить все твои деньги, чтобы выгнать тебя из дома без гроша в кармане, когда тебе исполнится двадцать один год, и лишить тебя собственного наследства?

– И все это для того, чтобы я вел такой же образ жизни, как и тот жалкий простолюдин, что произвел меня на свет. – Он печально улыбнулся. – Но жизнь под его крышей многому меня научила. У семьи моей матери был небольшой коттедж в другой стороне Сент-Киттса. Ее родные часто проводили там каникулы. В одни из таких каникул дедушка встретился с моим отцом, и в результате была заключена сделка. Этот дом был частью приданого матери, и большую часть времени он пустовал. Как только отец выложил мне свой план, этот дом стал моим домом.

– Ты жил там один, Эйден?

– Я взял с собой любимых учителей и слуг. Каждый месяц я отсылал отцу чеки на определенную сумму, чтобы он не вмешивался в мою жизнь. Преподобный Стирлинг взял на себя заботу о моем воспитании. Он да Натан, которого отправили жить к Стерлингу после смерти его отца, большую часть времени проводили со мной. Вообще-то решение уехать из дома Террела было одним из самых удачных решений в моей жизни. Именно вдали от него я узнал, что мир вовсе не так уж черен даже на другой стороне острова.

– Но если ты жил отдельно, как же случилось, что Джулс смог ударить тебя графином и ножом для рубки тростника?

Эйден мрачно усмехнулся:

– Единственное преимущество жизни с негодяем в течение четырнадцати лет – это возможность самому превратиться в негодяя. Я решил даже превзойти его. Никогда не упускал случая зайти к нему, чтобы позлить его. Особенно когда выяснилось, что Джулс не такой уж замечательный сын, каким отец его представлял. Это, конечно, не с лучшей стороны характеризует меня, но я не собирался уползать от него на брюхе, поджав хвост, как ему того хотелось.

– Над Джулсом ты тоже издевался?

– Иногда вы бываете чересчур проницательны, мисс О'Киф, – заметил, посмотрев на девушку, Террел.

– Не совсем. – Она покачала головой, ласково улыбаясь ему. – Сомневаюсь, что я сама повела бы себя иначе. Полагаю, Джулсу были известны планы твоего отца?

Опустив голову, Эйден кивнул:

– При каждой возможности он старался встать выше меня. Особенно сначала. Теперь-то я жалею о том, что частенько оскорблял его. Это было нехорошо с моей стороны.

– Большинство подростков очень остры на язык. Что ты говорил Джулсу, чтобы обидеть его?

– Я старался напомнить ему, что он не так умен и способен, как я, и что даже если он унаследует все имущество отца, то в конце концов я все равно буду богаче его. У меня-то хватило ума сколотить состояние. А со способностями Джулса... Он может лишь потерять то, что получил. – Выпрямившись, Эйден откинулся на спинку дивана. – В общем, я все время крутился вокруг этой темы.

– Отец был согласен с твоей оценкой способностей Джулса?

– Да он весь желчью изошел бы, прежде чем согласился со мной или с кем-либо еще. Но у Фредерика Террела была одна особенность: для него сохранение богатства стояло на первом месте. Он, к примеру, даже и думать не мог о возможной смерти, если вдруг появлялась хоть малейшая угроза того, что часть его богатства будет истрачена зря. Защита его капитала была для него куда более значимой, чем ненависть ко мне. И вот поистине с дьявольской извращенностью он написал завещание, в котором оставлял все свое имущество Джулсу, но с тем условием, чтобы я был его хранителем. Он не оставил мне денег, но сделал меня ответственным за них.

– Возможно, – заметила Дарси, – это было нечто большее, чем желание защитить капитал и повернуть нож в ране. Представь, что он понимал, что ты – такой же негодяй, как и он, и потому втайне даже восхищался тобой. Если взглянуть на дело с такой точки зрения, то его распоряжение в завещании – нечто вроде комплимента.

Эйден от души рассмеялся:

– Спасибо тебе, Дарси. Своеобразный у тебя способ утешения!

– Тебе же известно, что ты далеко не безжалостный негодяй, – добавила девушка. – Если тебя не загонять в угол, то ты становишься очень даже приличным человеком.

– Можешь поблагодарить за это Натана. Этот человек обладает удивительной мудростью с самого детства, к тому же он не забывал следить за тем, чтобы и у меня развивались неплохие задатки. Думаю, это все из-за того, что он вырос у преподобного Стирлинга.

– А Натан знает о том, что вы – сводные братья? Эйден кивнул:

– Да, только мы с детства не говорили об этом. Мы, разумеется, помним о родстве, но на людях держимся подчеркнуто отчужденно. Я написал завещание, по которому в случае моей смерти все мое имущество переходит к нему.

– А Джулсу известно об условиях завещания твоего отца?

– Скорее всего да. Впрочем, в доме я не смог найти копии завещания, принадлежавшей Фредерику. Упреждая твой вопрос, сразу скажу, что она у него точно была. В среднем ящике письменного стола. Ему доставляло огромное наслаждение вытаскивать его и любоваться им. Думаю, Джулс украл эту копию, когда уезжал из дома.

– А в завещании указано, как долго ты должен исполнять роль хранителя имущества Джулса?

– До тех пор, пока он не выздоровеет и не проживет пять лет нормальной жизнью. – Террел приподнял брови. – Что, естественно, означает, что мне никогда не избавиться от этой ответственности.

– Если, конечно, Джулсу не удастся убедить суд в том, что он нормален, – вымолвила Дарси.

– То есть ты считаешь, что его кровавые убийства в Англии и Америке подходят к концу?

– Не думаю, – призналась девушка. – Что будет с имуществом, если Джулс умрет раньше тебя?

– Я унаследую его, отец перевернется в гробу и встретит меня у врат ада, чтобы наконец-то осуществить свою месть.

Вдруг Дарси пришла в голову ужасающая мысль, ее сердце замерло.

– Эйден, а если Джулсу известны условия завещания... Убийства никогда не происходят до того, как ты приезжаешь в город. Что, если он отправится в полицию и заявит, что убийца – ты, а не он? Он же может заявить, что ты пытаешься убить его, чтобы получить наследство?

Эйден посмотрел на нее с таким видом, словно желал узнать, отчего раньше ей не приходила в голову эта мысль.

– В этом ему ничто не может помешать, Дарси, – просто ответил он. – Ничто! Думаю, он непременно сделает это, если его все-таки поймают на месте преступления.

– Условия завещания таковы, что тебе будет весьма трудно убедить следствие в твоей непричастности к делу.

– Совершенно верно. Если он даст показания против меня, мне не отделаться от наказания. – Он мрачно улыбнулся. – Надо отдать Джулсу должное. Он очень аккуратен и сумел добиться того, что людей, знающих о его безумстве, совсем немного. Свидетельствовать против него смогут только Чендлер и Бланш, ну и я, разумеется. В показаниях Чендлера любой судья усомнится, узнав, какие нас связывают отношения. Единственная надежда на то, что Джулс все-таки будет наказан за свои преступления. – Террел пожал плечами. – Но если этого не произойдет, то мне надо уже загодя подумать о хорошей защите.

– Тебе не о чем беспокоиться, Эйден. Я смогу свидетельствовать в твою защиту. А кроме меня, Мик, Симус и Мейзи. Если это произойдет в Чарлстауне, то дело никогда не дойдет до суда. Мик позаботится об этом. Обещаю.

– А если это случится где-нибудь еще?

– Я смогу приехать, тебе только придется заплатить мне за проезд. Я буду готова весь мир пересечь, лишь бы помочь тебе. – Удивление и благодарность в его глазах тронули сердце Дарси. Решив, что молчаливая благодарность в данный момент даже лучше словесной, Дарси резко сменила тему разговора, пока Террел не успел ничего сказать. – Расскажи мне теперь о Бланш, – попросила она.

Прижав Дарси к себе, Эйден поцеловал ее в макушку, прежде чем ответить.

– Собственно, мне и сказать-то толком нечего. Мы с Бланш с самого начала поняли друг друга и никогда не пытались делать вид, что нас связывают добрые отношения, отношения матери и сына, – пояснил он. – Правда, на людях мы старались держаться приветливо, но думаю, это не очень-то у нас получалось.

– Но семейный портрет у тебя на столе...

– Когда отец женился на Бланш, я надеялся на изменения к лучшему. Портрет был написан именно в те годы. Я держу его на виду, чтобы не забывать о важных уроках, полученных мной с таким трудом. Уроках, которые я постараюсь никогда не забыть.

«Каких уроках? – спросила себя Дарси. – Никому не доверять? Не позволять себе надеяться?» Увы, ответы на эти вопросы были ей известны.

– Где Бланш сейчас? – поинтересовалась она. – Все еще в Сент-Киттсе?

– Я приказал заколотить дом, как только оттуда увезли тела убитых. По условиям завещания Бланш получила солидную сумму денег, которая выплачивается ей ежемесячно, так что она ни в чем не нуждается. Она уехала в свой семейный дом в Сент-Круа сразу же после похорон.

– А ты... Попробую догадаться. Ты и за ее финансовое положение отвечаешь, да?

– Меня даже пугает, с какой легкостью ты понимаешь мысли Фредерика.

– Пугаться нечего. – Дарси пожала плечами. – Если я сумела понять, чем был вызван его первый шаг, то об остальных догадаться совсем нетрудно. Бланш вышла еще раз замуж?

Эйден несколько раз провел подбородком по ее волосам.

– Моя жизнь не единственная, которую отец пожелал контролировать из могилы. Завещание указывает, что деньги Бланш будут выплачиваться только до тех пор, пока она остается безутешной вдовой. Бланш достаточно умна, чтобы терять такое преимущество.

Какая путаница! Дарси собрала много кусочков мозаики и даже смогла составить из некоторых картинку, но остальные, казалось, никогда не подойдут друг к другу. Дарси чувствовала, что недостает еще двух-трех кусочков, которые помогли бы ей с легкостью составить общую картину. Ей нужно было время все обдумать.

– Можно считать, что я удовлетворил твое любопытство, Дарси? – спросил Эйден. – Заработал ли я право получить удовлетворение?

Судя по его тону, Дарси сразу поняла, куда он клонит. И она знала, что с готовностью пойдет за ним. Правда, лишь после того, как закончит разговор.

– Остается еще кое-что, – заявила Дарси. – Нам надо придумать, как с помощью методов самого Джулса привести его к нам.

– Каких еще методов? – оторопел Эйден. – Я вижу лишь безумие и страсть к кровопролитию.

– Мейзи предлагала мне это еще раньше, и я думаю, что она права. Я по-прежнему считаю, что дело не только в этом, хотя я могу и ошибаться. Похоже, Джулс затеял эту страшную игру, желая доказать, что он умнее тебя. И пока он выигрывает. Причем с легкостью.

– Надоело мне говорить о Джулсе и моих ненормальных отношениях с отцом! – воскликнул Террел. – Мы не могли бы отложить этот разговор до утра, а, Дарси? Думаю, после сна мне будет проще отвечать на твои замысловатые вопросы.

– Так ты, оказывается, хочешь спать? – кокетливо спросила Дарси, поворачиваясь к нему лицом. – Что же ты сразу не сказал?

– Я не настолько устал, – пробормотал Эйден, запуская руку ей под рубашку и нащупывая нежный бутон соска, изнывающего по его ласкам. – Пока еще не настолько.