Партизанка или как достать начальство [СИ]

Глава 15

— Мурка! — в очередной раз рыкнула я на кошку. — Прекрати это завывание!

Упрямое животное не только не послушалось меня, но заорало пуще прежнего. Я не выдержала и запульнула в нее тапком. Попасть не попала, но напугала. Мурка спряталась под диваном и затихла.

Я шумно выдохнула, успокаивая расшатанные нервы, и тут же выругалась, потому кошка снова начала истошно орать, только уже глубоко забившись в диван, где я ее не достану.

Мне осталось только пойти на кухню и выпить… Нет, не покрепче. Коньяк кончился еще на той неделе. А во всем виновата эта хвостатая вредительница. С тех пор как я забрала ее с деревни — она мне покоя не дает. Орет постоянно. Назад просится. И как объяснить кошке, что наш дом теперь снова в малогабаритной квартире? Вот-вот. Придется запастись терпением и подождать пока ей самой не надоест или не охрипнет. Плохо одно — соседи уже какую неделю грозятся утопить Мурку, если они еще одну ночь не поспят. Странные они.

Я вот, например, сейчас на новой работе так устаю, что Муркины завывания ночью не слышу. Только и хватает сил, что бы снять неудобную офисную одежду, колготки и упасть на расстеленный еще со вчерашнего вечера диван. А потом натянуть теплое одеяло до самого подбородка, подрожать под ним пару минут и пригревшись, уснуть крепко и без сновидений.

Сентябрь в этом году выдался очень холодный. И поскольку до отопительного сезона было еще далеко и квартире было холодно и неуютно. Пришлось принести от родителей обогреватель. Теперь в свободное от завывания время Мурка спала подле него, свернувшись в теплый клубочек.

Жизнь двигается своим чередом. Работа — дом — работа. К слову о последней. Я теперь работаю начальником отдела и не где-то, а в крутой строительной фирме. Попала туда на собеседование по чистой случайности и прижилась. Все хорошо на новом месте. И зарплата выше среднего, и офис приятный. Один минус — смертельная, не по-человечески изматывающая скука. Работа сведена к сбору статистической отчетности. Операций много и приходится часто задерживаться до позднего вечера, что не дает особо расслабиться. В общем, свое новое место работы я начинала потихоньку ненавидеть всеми фибрами души. Но благодаря ей я скоро смогу досрочно выплачивать кредит за Белочку, которую на днях забрала с ремонта.

На радостях собралась завтра смотаться в деревню, дедам помочь картошку выкопать, если погодка порадует. Я там уже с месяц не была.

— Если перестанешь выть, возьму с собой к бабе Вали, — сказала я кошке, как будто она могла меня понять.

Мурка притихла на мгновение и снова заорала пуще прежнего. Я коротко вздохнула и достала их холодильника коробку с пирожными. Буду стресс заедать.

Утро следующего дня выдалось ничуть не теплее предыдущего. Над городом снова хороводом бродили мрачные тучи. Сначала меня посетила ленивая мысль забраться назад в кроватку под теплое одеяло, но совесть напомнила, что картошка стоит не копанная. Зря я, что ли пол лета ее полола на пару с Луганским. При воспоминании о нем кольнуло где-то в районе груди. Нет не больно, неприятно и даже немного стыдно, перед самой собой.

Умылась, одела теплый свитер, удобные спортивные штаны и покосилась на мирно спящую Мурку у обогревателя. Пол ночи нервы мотала, а теперь дрыхнет без задних лап. Морда бессовестная! Посему не особо церемонясь, схватила ее за шкирку и запихнула в переноску.

— Будет тебе сегодня твое кошачье счастье, — буркнула я и, подхватив небольшую сумку с вещами, поспешила на лестничную площадку.

Ехала почти два часа. После нашего с Белочкой эпического полета в кювет, желание лихачить на дороге пропало на долго. Поэтому смиренно всю дорогу тащилась за фурами, потирая нывшую от напряжения шею. И когда из-за поворота показалась знакомая крыша, вздохнула от облегчения. Наконец-то добралась. Словно полторы тысячи километров намотала.

Припарковала Белочку у палисадника, с радостью отмечая его ухоженный вид, и поспешила в дом. Калитка оказалась не заперта. Толкнула ее кроссовком, и тут же попала в стальные объятия ни кого-то, а Елены Васильевны.

— Женька!!! — как ненормальная заверещала она, продолжая тискать мою ошалелую тушку. — Вот, как чувствовала, что ты приедешь.

Тут же с другой стороны подлетел Андрюха.

— Смотри не придуши, — ворчливо бросил он Лене, а сам чуть не смел с дороги, выхватывая сумки. — Она нам еще живая понадобиться.

— Я тоже рада вас видеть, — улыбнулась я друзьям и тут же подпрыгнула от знакомого баса.

— О, Евгения Николаевна! Вы как раз вовремя!

Это был Гена собственной персоной.

— Гена! — моему удивлению не было предела. — Ты-то тут что делаешь?

Парень нисколько не обиделся и широко улыбнулся.

— Как это что? Шашлык жарить собираюсь.

Больше спросить ничего не успела. Из дома не вышла, а скорее вылетела баб Валя и кинулась обнимать. Я только тихонько пискнула, и меня потащили в дом кормить.

— Нет, вы посмотрите на нее, — всплеснула руками баб Валя, когда я скинула свитер и осталась в одной футболке. — Совсем отощала.

Пока я мыла руки с дороги, старушка спешно накрывала на стол.

— Генка! — крикнула она с веранды. — Долго там еще твое мясо мариноваться будет?!

— Час. Не меньше, — послышалось в ответ.

— Ух, — фыркнула пожилая женщина. — Пока дождешься, от голоду опухнешь.

— Я технологию соблюдаю.

— Блюдет он… Давай костер разводи уже!

Я только усмехнулась про себя. У бабы Вали не сорвешься. В этом доме мужиков гоняли, гоняют и будут гонять.

— А где дед Сеня? — спросила, усаживая за стол.

— По делам они умотали куда-то не свет ни заря. А дома картошка не копана, — ворчливо заметила она. — Ты давай садись скорее. Ешь и рассказывай.

Окинула взглядом стол. От картошки шел густой аромат. Аппетитно пахла дежурная яичница на сале. У меня пошло обильное слюноотделение, поэтому дважды приглашать не пришлось.

— На-ка отведай, — сказала баб Валя, и налила в рюмочку с высокой ножкой густую наливку. — Малиновая.

— Так рано еще, — удивилась я.

— Это для аппетита. Пускай хоть кровь к щекам прилипнет. А то смотреть глазам больно. Пей-пей.

Осторожно поднесла рюмку к губам, посмаковала. М-м-м. Вкуснятина. Сделала первый глоток и тут дверь на веранду с шумом распахнулась, явив моему шокированному взору деда Сеню и Яна Петермана собственной персоной.

— Х-р-р, — из легких вырвался хрип, потому что я умудрилась подавиться наливкой.

Отчаянно закашлялась, и наливка потекла из носа. Боже как щиплет! Кто-то кинулся хлопать меня по спине. Я же, не видя ничего от слез, немного отдышавшись прохрипела:

— Твою ж… Предупреждать надо было, — и бросила обвиняющий взгляд на баб Валю.

Та улыбнулась самыми уголками губ, хитро поблескивая глазами, и куда-то поспешила. Полагаю, за стаканом с водой.

Немного придя в себя, посмотрела на чинно восседавшего напротив немца и поняла, что стаканом воды тут не отделаешься. Нужно срочно искать дедову заначку с самогоном.

— Женечка! — обрадовался дед Сеня и кинулся тискать за плечи мою прифигевшую тушку. — Что же ты не позвонила? Не предупредила?

— Сюрприз хотела сделать, — ответила я и снова скосила глаза на блондинчика. — А на меня саму тут сюрпризы как из рога изобилия сыпется.

— Это еще что! — заулыбался дед. — Мы тебе и не такое расскажем!

Мне стало уже становиться страшно от азарта в его голосе.

— Подождите, Арсений Александрович, — подал голос Ян. — Дайте ей в себя прийти. Женя наверняка устала с дороги.

Сказать в ответ ничего не успела. В комнату влетела баб Валя. Шикнула на мужчин, что бы не мешали мне есть, и отправила немца в магазин. А тот, не поверите, попросил список! И вот этот милый мужчина, откликающийся на имя «Яша» страшный и ужасный господин немец?

— Ущипните меня. Я точно не сплю? — пробормотала я, как только за немцем захлопнулась входная дверь.

— Ты ешь. Не отвлекайся, — посоветовала баб Валя.

Я послушно отправила в рот картошку и интенсивно стала работать челюстями, словно от этого нехитрого действа должно проясниться в мозгу.

— Пока ем, рассказывайте. Чего он ту делает? — округлила глаза и ткнула пальцем на то место, где только что сидел Петерман.

Дед Сеня засмеялся и ответил:

— Ох, Женька даже и не знаю, как сказать. Живет он тут.

Моя рука так и застыла, не донеся вилку до рта.

— Как это живет? Ничего не понимаю.

В разговор вклинилась баб Валя.

— Чего тут непонятного? Пришел мой дед как-то со смены и говорит: «ты мать только не пугайся, но я немца в дом привел».

— А вы? — почти шепотом спросила я.

— А я чего? — фыркнула старушка. — Сначала хотела огреть окаянного сковородкой, но в руках оказалась новая для блинчиков, что ты подарила. Жалко ее стало. А потом поразмыслила, что не плохо это. Они живут, по хозяйству помогают. Деда моего в должности продвинули.

— Они? И Гена тоже?

— А куда ж ему деться? — хохотнул дед Сеня. — Михалыч-то гостиницу свою прикрыл. А бабки неохотно квартирантов мужиков берут.

Я схватилась за голову, от обилия новостей.

— С ума сойти, а что Петерман тут забыл? Зачем вернулся?

— Не зачем, а скорее за кем, — мечтательно протянула баб Валя.

— Ты когда уехала, мы посовещались и решили, что хватит сидеть нам на печи и бока пролеживать. Достали «Максимку», завели трактор и ай да с транспарантами изверга выживать. Ух, и задали мы жару. Да так, что до самого президента слух дошел, — дед важно поднял палец вверх и выпятил грудь. — О, как!

Я нетерпеливо поерзала на лавке, не забывая усердно жевать.

— Ну и? Что дальше?

— А дальше выгнали нашего главу из хором взашей эти… как их…

— КГБ, — священным шепотом подсказала баб Валя.

— Да нет, — отмахнулся старик. — В общем, выгнали его, а работа в хозяйстве совсем встала. Директора нет. Денег нет. Электричество отключили, коровы не доенные, зерно на складе «горит». И никому ничего не надо. Еленушка, бедняжечка так ругалась по телефону, что стены конторы дрожали. А потом через недельку немец твой прилетает. Весь взмыленный, как черт из табакерки. И понеслось…

Я поняла, что весь рассказ сижу, раскрыв рот. Какие у них тут оказывается страсти мордасти творились, пока я тухла в пыльном кабинете.

— В смысле «понеслось»? — переспросила я.

Дед все же поднялся и достав бутыль самогона, налил мою стопку до краев.

— Работа у нас закипела, Николавна. Немец твой у нас теперь и директор, и хозяин в одном лице.

— Это как так? — в полнейшем недоумении уставилась на пожилого мужчину. — Может вы что-то путаете?

— Вот и спросишь у Яшика сама, — елейным голоском подсказала баб Валя, подкладывая мне картошки. — Ты главное закусывай-закусывай.

В скором времени Ян вернулся из магазина с огромным пакетом. Молчаливо отнес его на кухню и пошел в спальню. Полагаю, переодеться.

Я вышла на улицу, где Гена уже дожарил небольшую порцию мяса для обеда на скорую руку. Помогла Лене накрыть на стол и пошла на речку. Развеяться, а заодно и успокоить расшатанные нервы.

На мостике было тихо. Полный штиль, но прохладно. Самое оно — копать картошку. Я присела на пенек подле старой ивы и поплотнее застегнула мастерку. Пока все обедают можно бесцельно медитировать наблюдая за неспешным колыханием водной глади.

Порылась в кармане и достала горстку семечек. Сижу. Грызу. А настроение не улучшается. Сердце начинает точить откровенная тоска. По лету, по солнышку, по призрачным мечтам, и наконец, по мужчине, с которым у нас так ничего и не вышло…

— Почему грустишь?

Оборачиваюсь на голос. Буквально в трех шагах, вольготно облокотившись о дерево стоит немец и внимательно рассматривает меня.

— С чего ты взял, что я грущу?

— У тебя потухшие глаза. Раньше такого не было.

Я в ответ только неопределенно пожала плечами. Станешь тут потухшей с моей новой работой, чокнутой кошкой и малогабаритной квартирой в старой пятиэтажке.

Ничего не ответила. Только перекинула волосы на плечо, словно ими могла отгородится от прожигающего взгляда мужчины.

— Хорошо, что ты приехала, — сказал он и присел рядом со мной, на корточки, плечом к плечу.

Бросила быстрый изучающий взгляд на Яна — усердно гипнотизирует воду. Видать тоже нервишки шалят. Небось, сильно его в жизни припекло, коли жить в деревню приехал. В старой хибаре, где нет элементарных удобств. Да еще после пентхаусов и загородных резиденций.

— Да неужели? По-моему вы тут и без меня неплохо справляетесь, — съязвила я.

— Плохо мы без тебя справляемся, — серьезно ответил Ян. — Возвращайся.

Ну, вот опять двадцать пять! Стерва внутри недовольно заворочалась и выдала:

— В «Статус» или в твою постель?

Ян повернул голову, и наши взгляды пересеклись на несколько мгновений. В холодных голубых глазах блондина не было ни злости, ни обиды. Даже обычного равнодушия и надменности там не было. В них плясали наглые чертики-смешинки, совершенно невообразимым образом меняя образ господина немца практически до неузнаваемости.

— Нет, Жень, — с мягкой улыбкой произнес он. — Возвращайся просто к нам… на работу. Зарплату большую не обещаю. Туго сейчас со средствами. Зато поле деятельности хм… — он замялся, не зная как лучше подобрать слова, — грандиозное.

— В одну реку нельзя войти дважды, — философски изрекла я. — Ян, скажи честно — зачем ты приехал?

— Жить.

Я тупо посмотрела на него, пытаясь найти скрытый смысл этого простого слова.

— В смысле «жить»? Как это?

— Просто, Женя. Жить нужно там, где тебе комфортно. Мне, как оказалось, хорошо здесь.

Или я чего-то не догоняю. Или у Яна крыша малость продырявилась. Может он головой повредился, когда в речку падал, после моего незабываемого хука справа?

Видимо моя физиономия была слишком красноречива и сдала с потрохами все мысли.

— Нет, я не сошел с ума, — усмехнулся блондинчик. — Видишь ли, я много переосмыслил за последнее время и решил не тратить годы впустую, а изменить жизнь к лучшему.

У меня вырвался ехидный смешок.

— Угу. Как же. Еще скажи, что с женой развелся.

— Пока нет. Процесс это не быстрый и сложный.

Мне вот сейчас кажется или у меня что-то со слухом? Может это я слегка того…

— А как же компания? — сипло выдавила я.

— Ты еще не поняла?

Я покачала головой. Немец тяжко вздохнул и ошарашил признанием:

— Жень, я там больше не работаю.

Тут до меня начал доходить смысл все происходящего. Я вскочила на ноги и поспешила к дому. Наверняка все уже пообедали. Пора браться за лопаты.

Ян невозмутимо двинулся следом за мной.

Идем, молчим. И только на подходе к задней калитке я резко оборачиваюсь и говорю:

— Конечно, можно предположить, что после нашего незабываемого путешествия с Василичем, ты весь мозг пропил и решил обосноваться в России, но почему здесь? И самое главное, почему у моих дедов? Ты же знал, что я все равно буду сюда приезжать?

Петерман грустно улыбнулся и признался:

— Стыдно сказать, но после покупки твоих полуразвалившихся коровников, я остался практически нищим.

Глядя на мое растерянное лицо, блондинчик с самым серьезным видом добавил:

— Знаешь, я никогда не думал, что кучи навоза могут стоить целое состояние.

С картошкой мы управились на удивление быстро. Хотя чему я удивляюсь? Такой-то толпой. Один Гена чего только стоит. Сразу видно, что сам вырос в деревне. Орудует лопатой не хуже любого узбека на стройке.

Монотонное выбирание клубней из земли, как и любая другая работа, успокоила меня. Позволила не торопясь все обдумать и сделать определенные выводы. И не важно, что новости славившиеся, как снег на голову, отправили в недолгий психологический нокаут. Важно, что жизнь-то похоже налаживается. И все благодаря самому непредсказуемому из всех людей, которых я знаю.

Кстати о нем. Работает себе наравне со всеми и вид у него довольный-довольный. Словно из земли выгребает не картошку, а по драгоценные камни. Вот что с людьми делает тоска зеленая.

Сдается мне, совсем Яна супруга запилила, коль он от нее в Россию удрал. Иных причин и не может быть. Другим пусть рассказывает про внезапное озарение и прочую чушь. Ни один нормальный мужик не дернется с насиженного места, пока совсем не прижмет. Они слишком ленивы для этого.

— Так, заканчивайте и умываться, — скомандовала баб Валя. — Женя пошли, поможешь мне.

Я послушно поспешила за старушкой, накрывать на стол.

— Ну что? Поговорили? — накинулась с расспросами на меня она сразу же, как только захлопнулась дверь веранды.

— Угу, — промычала в ответ и залпом осушила кружку с холодным компотом.

— И?

Я помыла руки в тазике с чистой водой, ополоснула лицо. Б-р-р освежает.

— Предложил вернуться.

Глаза у баб Вали заблестели, а сморщенные губы растянулись в улыбке.

— Я так и знала, что Яшик из-за тебя приехал, — она даже захлопала в ладоши и тут же грозно добавила. — Ох, Женька смотри еще одного жениха не упусти, а то Васю уже прохлопала.

Вот, как ей объяснить, что не за мной Петерман вернулся.

— Баб Валь, да мы с ним толком-то и не знаем друг друга. Кокой жених? — почти простонала я.

Но старушка показала мне кулак и выдала:

— Ты не спорь, а иди лучше причеши косы. А то ходишь лахудрой.

Тут же запустила руки в нечесаные лохмы и достала с макушки жухлый листик. М-да. Спорить не стала и поплелась за косметичкой. На пороге обернулась и спросила:

— Баб Валь, а с чего вы решили, что Ян за мной приехал?

Она сдавленно усмехнулась, от чего звук стал похож на кряканье.

— Все-то ты знаешь. Всем помогаешь, но дальше всего носа не видишь.

Она сделала три шага по направлению к окну и отодвинула шторку.

— Иди, глянь-ка, чего он тут удумал.

Псмотрела ей через плечо и обомлела. Впритык к веранде был залит свеженький фундамент. И как я его не заметила, когда подъезжала к дому?

— А здесь котел повесили, — похвалилась она и открыла дверь кладовой.

И вправду там весел новенький газовый котел. И газ уже подвели. Когда только успели?

— Как приехал, сразу решил ванную пристроить. Переживает, как же Женечка будет тут зимой жить и без горячей воды.

— Это он о себе переживает, — буркнула я.

Баб Валя весело покачала головой и поманила рукой на улицу. Чую, сюрпризы сегодня никогда не закончатся. Все это уже начинает порядком раздражать.

— Что там еще?

— Пошли-пошли, — поманила рукой женщина.

Мне осталось только мученически простонать и поплестись следом.

— Наша Зинка давно хотела с детьми разъехаться. Да только кто на ее халупу позарится. А сноха ей всю плешь проела. Все соки попила. Жили как кошка с собакой. От того и сын не в почете ходил.

Хотела спросить причем тут соседка Зинка со своей халупой, но не успела. Баб Валя по-хозяйски толкнула соседскую калитку и как заорет на все улицу:

— Рафик!!!

В следующую секунду, раздался звон, затем скрежет метала, чей-то вопль и отборный русский мат. А еще через несколько мгновений из-за угла старенького домика выскочило два заспанных, лохматых гастарбайтера в робах. У одного в руках была совковая лопата, у другого ведро. Видимо, что успели спросонья схватить, для создания бурной деятельности. Прямо Равшан и Джамшут собственной персоной.

Баба Валя мазнула недовольным взглядом по этой сладкой парочке и, уперев руки в бока, приняла воинственную позу.

— Опять спите, лодыри! Почему калитка не заперта. Заходи кто хочешь! Бери что хочешь!

Судя по круглым, как блюдца глазам им ее запирать и в голову не приходило.

— Инструмент-то казенный! — напирала старушка. — Пропадет, как рассчитываться будете? А?! Быстренько отправлю вас в родной Узбекистан без зарплаты!

Видать дома без денег их ждет настоящее харакири по-узбекски. Потому, что они в два голоса, перебивая друг друга, кто как может, стали заверять «начальницу», что не виноваты они. И так быстро они говорили, что ничего было непонятно. Баб Валя раздраженно похлопала себя по бедру и резко скомандовала:

— Хватит! Давайте, показывайте, чего наработали. Поглядим, за что я вас музурбеков кормлю.

Узбеки мысленно попрощались с баб Валиными харчами. Пустили скорбную слезу по щам, жареной картошечке и дружно поплелись с убитым видом вглубь двора.

Баб Валя жестом поманила меня идти с ними. Я же с любопытством вертела головой. Уже было ясно, что узбеки тут что-то строят. Вон и стройматериалы у них имеются.

— Жорик — Зинкин сын еще лет пять назад дом новый строить собирался, — рассказывала баб Валя пока мы шли. — Но как-то не заладилось. То ли денег не хватало, то ли руки не из того места выросли. Залил он фундамент и бросил.

Мы обогнули старый дом соседки, и за зарослями малины и крыжовника показался тот самый фундамент, только уже с выложенными наполовину стенами из желтенького облицовочного кирпича.

Пока я рассматривала строение, баб Валя торжественно выдала:

— Вот Яшик и прикупил у Зинки ее развалюху. А на фундаменте дом себе решил строить.

Сказала и поглядывает на меня выжидающе. А я что? Смотрю на все это великолепие и как-то стремно становиться. М-да. Серьезно немец подошел к смене дислокации. Я бы даже сказала фундаментально.

— Понятно, — сухо выдавила я и поплелась назад.

Баба Валя поспешила за мной.

— Женя? Ты чего?

Я поежилась, сунула руки в карманы.

— Устала. Слишком… много навалилось. Пойду, наверное, прилягу ненадолго.

Узбеки, жутко обрадованные нашим поспешным уходом, трусцой поскакали к калитке. Один даже галантно ее открыл, провожая нас с вежливым оскалом.

— Завтра приду и проверю, работнички… — грозно предупредила баб Валя напоследок.

Думаете мне дали поспать? Как бы ни так. Только я с тихим стоном блаженства пристроилась на диване в обнимку с подушкой, прикрыла глаза и сознание начало уплывать в заоблачные дали, кто-то начал очень настойчиво трясти мое плечо. Замутненный разум, сразу определил сего индивида как смертника и с трудом приказал векам разлепиться. Не смертник… Смертница.

— Женька, проснись, — с паникой в голосе почему-то прошептала Елена Васильевна. — Проснись, мать твою за ногу.

— Маму попрошу не трогать, — сонно пробурчала я и отвернулась к стенке.

Но от подруги оказалось не так просто отделаться.

— Проснись, говорю тебе!

— Ну, что? Пожар, наводнение, землетрясение. Разбудишь, когда закончится.

— Нет! — жарко выдохнула Лена. — Мне Андрей предложение сделал!

Пришлось повернуться и заставить себя сфокусировать взгляд на лице девушки. Она тут же ткнула мне в нос руку, на котором красовалось колечко.

— Вот! Смотри, какое красивое.

Я тяжко вздохнула и села.

— Блин, Ленка. Я думала, что, по меньшей мере, кто-то умер.

Подруга надула пухлые губки. Я хмыкнула и перехватила ее ладонь.

— Красивое. Хороший у Андрюхи вкус. Повезло тебе с мужем. Совет вам да любовь, — от всей души пожелала я и стала пристраиваться поудобнее, что бы продолжить то от чего меня так бессовестно оторвали.

И ведь почти даже глаза прикрыла, как Лена начала, как-то шумно вздыхать и охать.

— Ну, чего случилось? — нехотя спросила я и стала наблюдать за ней сквозь партизанский прищур.

— А я не знаю выходить за него или нет, — простонала девушка и прижала рука с кольцом к груди.

Так. Дело ясное, что дело темное. У меня иногда возникает ощущение, что я психологом работаю. Пора за свои консультации деньги брать. Глядишь квартиру себе побольше куплю. Осталось только найти того, кто мне самой мозги вправит. Но это уже совсем из другой оперы…

— Ты его любишь? — строго спрашиваю я.

Кивок головы.

— Он тебя?

Чуть слышный ответ:

— Наверное.

— Тогда в чем проблема? — искренне недоумеваю я.

Лена потупила глазки и шмыгнула носом.

— Страшно, Жень. Я ведь была уже замужем. И встречаемся мы всего пару месяцев.

— А давай вы повстречаетесь еще лет двадцать и потом поженитесь. К пенсии. Самое оно, — съехидничала я. — Зато какая романтичная свадьба будет м-м-м…

Ленка смотрела на меня, смотрела и прыснула от смеха.

— Умеешь ты расписать перспективы в красках.

— Всегда к вашим услугам, — улыбнулась я в ответ. — Так что давай соглашайся. Не хочу на вашей свадьбе песком старушечьим трясти.

— Спасибо, Жень.

Подруга уже собралась уходить, как остановилась в дверях и как-то по-новому на меня посмотрела.

— А ты Жень?

Непонимающе хлопнула глазами.

— А что я?

— Ты уже решила, останешься или нет? Мне Ян все рассказал.

Толкнула от досады кулаком подушку и поняла, что спать расхотелось вовсе. Вот болтун! И кто его за язык тянул.

— И-и-и? — многозначительно протянула подруга, напоминая, что я мнусь с ответом.

Я на секунду призадумалась. А так ли мне хочется вернуться на самом деле?

— Не знаю, Ленчик. Ничего я пока не знаю, — простонала, с отчаянием понимая, что слова мои совершенно искренние. — Будь человеком — не допытывайся больше. И без этого голова раскалывается.

Она понимающе хмыкнула.

— Ладно. Но ты давай не хандри. Тебя все за столом ждут.

Легко сказать не хандри. У меня на фоне вех этих грандиозных изменений возникло странное чувство собственной ущербности.

С трудом заставив себя оторвать пятую точку от дивана, накинула мастерку и пошла на улицу. Сделав маленькие делишки в деревянном домике, заглянула в палисадник, Может яблочки еще остались? Жуть, как захотелось соврать и сгрызть прямо с дерева не мытое и пускай даже червивое.

Яблоко нашлось не одно, а целое дерево. Зимний сорт. С наслаждением вгрызлась в сочную мякоть и прислонилась спиной к яблоне, наблюдая за тем, что делается у уличного стола. Лена с Андреем расставляют тарелки и вилками. Дед Сеня моет в тазике овощи. Баб Валя их нарезает на большое блюдо. Гена пыхтит и пляшет перед мангалом с куриными крылышками. И все это с шутками, искренним смехом и радостью от завершения общего дела.

Странно дело, но в голову мне закралась крамольная мысль:

— Им и без меня хорошо.

Сказала вслух, почти шепотом. И услышала рядом такое же тихое:

— Но без тебя они никогда бы не собрались за одним столом.

Обернулась. Совсем рядом, опираясь локтями о нижние ветки яблони, стоял Ян и смотрел в упор на меня. Спокойным таким взглядом, что мне отчего-то на миг стало как-то неловко.

— Что ты вечно подкрадываешься исподтишка! — возмущаюсь я.

— Просто ты слишком ненаблюдательна. И порой не замечаешь очевидных вещей.

Даже и не нашлась ничего сказать. Хотелось, обидится на эту наглую блондинистую морду, и запульнуть в нее огрызком от яблока. Но это было бы как-то уж совсем по-детски.

— И в то же время, если бы не ты, ничего бы вообще не было.

Хмуро покосилась на Петермана. Сомнительный какой-то комплимент у него вышел.

— Ты обладательница крайне редкого таланта.

Чуть не фыркнула. Интересно какого? Постоянно находить на свою попу неприятности?

— … находить подход к людям…

Вот ей богу никогда не замечала за собой.

— … вживаться в коллектив…

Это да. Это я умею. Особенно под хороший коньяк, с песнями и плясками.

— … радикально решать проблемы…

Ага. Как дам кулаком в глаз. Чем не решение?

— … поэтому люди тянуться к тебе.

Особенно мужики.

Оценивающе смотрю на немца. Вот интересно — я ему все еще нравлюсь? Не просто же так он тут распинается про мои супер пупер способности.

Спросить не успела. Баб Валя погнала нас к столу.

— Трусиха… трусиха… Когда ты Женька успела стать такой трусихой? — чуть слышно бурчу себе под нос я в пятый раз перекладывая документы из одной стопки в другую.

Нет. Мне есть чем заняться полезным на работе, но в этот понедельник все буквально валится из рук. За отчеты для руководства даже садиться боюсь. А надо. По головке не то, что не погладят. Дадут пинка под одно место.

Внутренний голос и мое второе я по совместительству нашептывает:

— Вот и хорошо. Давно пора валить с этого гадюшника.

И совсем уже соблазнительно добавляет:

— Тем более что тебе теперь есть куда уйти…

Соблазн велик, но я еще мечусь в сомнениях относительно правильности такого решения. Нельзя вести себя как собака на сене и метаться с одной работы на другую каждый второй месяц. У меня уже не трудовая книжка, а граффити «здесь был Шурик».

Усилием воли заставляю себя кликнуть мышкой на файле с отчетами. От обилия листков, колонок и формул рябит в глазах. Похоже, у меня сегодня впервые в жизни случилась мигрень. Но есть такое слово «надо». Со вздохом решительно пододвигаю поближе калькулятор.

И только собрала глаза в пучок и настроилась на отчет, на скайп приходит сообщение от секретаря, что совещание состоится в присутствии зама.

Не удержалась от стона. Спасибо Оленька, что предупредила. Запасаюсь валерьянкой, валокордином и каской.

Наш Заместитель директора, крайне неприятная личность. Константин Иванович маленький, лысоватый и тощий, как шпингалет парень с комплексом и замашками Наполеона. Он едва ли старше меня, но строит из себя пуп Земли вселенского масштаба.

Я когда устраивалась на работу, директор по персоналу осторожно поинтересовалась — как я отношусь к ненормативной лексике. Моему удивлению не было предела, поэтому ответила «могу послать кого угодно и куда угодно». Меня взяли сразу, а на следующий день, после знакомства с новым начальством, едва удержалась от соблазна умчаться подальше от этой конторы со скоростью реактивной ракеты.

Наш зам не просто ругался, он в разговоре имел привычку переводить все на личность собеседника, прилюдно унижая его. Секретари у него менялись, как перчатки, главный бухгалтер частенько выходила, после совещания в слезах, а за глаза его звали не иначе, как Кощей.

Мне пока везло и наше общение с замом ограничилось только знакомством сразу после собеседования. Почему? Наверное, потому, что мой отдел самый нудный из всех отделов.

Отчеты на адреналине доделала почти в рекордные строки, потому что было предчувствие, что сегодня и по моей личности пройдутся, особо не церемонясь. Потом долго перепроверяла и в результате чуть не опоздала.

В зал совещаний я прибыла самой последней. Притормозила у двери, чтобы пригладить растрепавшиеся волосы и услышала дикий рев:

— Всех уволю, к чертовой матери!

Ого! Совещание только началось, а он уже орет на всех как стая диких павианов, а тут еще я со своим опозданием.

Глубоко вдохнула, сделала морду кирпичом и открыла дверь. Зайти по-тихому не получилось. Головы всех присутствующих повернулись в моем направлении, а Кощеева физиономия, как обычно бледная и тощая, стала наливаться подозрительным румянцем. Один глаз начальника дернулся и скосил в сторону настенных часов. Они показывали без одной минуты двенадцать, поэтому наорать на меня за опоздание не получится.

— Проходите… э-э-э… как вас там? — процедил Константин Иванович.

— Евгения Николаевна, — весело подсказала я и улыбнулась во все тридцать два зуба.

Начальник как-то странно дернулся, но ничего не сказал. Вот и ладненько.

Огляделась и обнаружила, что все места за столом заседаний заняты. Осталось одно — по левую руку от Кощея. По правую сидела Оля и нервно щелкала ручкой. Видимо с утра успел довести…

Уселась, передала Оленьке свой отчет, раскрыла ежедневник и приготовилась внимать высшее руководство.

Руководство это нахмурилось и, отобрав у Оли мою папку, стало почти со скучающим видом ее просматривать. Придраться было, конечно же, не к чему. И не потому, что там не было ошибок, а потому, что в этой отчетности, что бы разобраться нужно иметь по крайней мере высшее математическое образование. Тому, кто придумал этот идиотизм, нужно в голову гвоздь забить. Да кто ж даст…

Кощеюшка полистал отчет и так и эдак. Раздраженно фыркнул и бросил его в стопку других не более понятных для него папочек.

— Ита-а-к, — протянул он с противненькой ухмылочкой. — Начнем-с.

Пожалуй, это было самое нелепое совещание за всю мое трудовую деятельность. Кощей Иванович придирался по всяким пустякам, раздавал непонятные, лишенные смысла задания и брызгал слюной налево и направо. Я даже отодвинулась немного. Вдруг он заразный?

Отхватывали все. Исключением стал начальник службы безопасности. Невысокий, худощавый, усатый дядечка в потертом пиджаке. Он сидел со скучающим видом и лишь иногда тихонько посмеивался себе в усы, когда никто этого не видит. Я, кстати, начала помаленьку дремать. Все же ночью нужно спать, а не книжки читать.

— Ты! — вдруг обратилось ко мне руководство. — Встань!

Сначала не поняла, чего от меня требуется. Да еще в таком тоне. Перевела чуть осоловелый взгляд на Олю. Та сидела, вцепившись пальцами в отчеты и глаза как у мышки из анекдота.

— Вставай-вставай! — нетерпеливо поторопило начальство.

Молчаливо повиновалась, все еще не понимая, что этому чудовищу от меня требуется.

— Что это?! — спросил Кощей Иванович, указывая на всю меня.

— Э-э-э? — совершенно искренне не врубилась я.

— Что на тебе надето?!

Ах, вот он о чем. Я сегодня забила на деловой стиль и вырядилась в черные зауженные джинсы и объемный свитер. Нашел, называется, к чему придраться!

— Одежда, — невозмутимо ответила я.

Видимо мое спокойствие сильно бесило Кощея. Он распыхтелся как чайник на плите.

— Пиши! Пиши, Оля! — приказал он. — Приказ о введения корпоративного стиля одежды.

Оля чуть не подпрыгнула на месте и стала быстро-быстро конспектировать.

Я же не долго думая вернулась на свое место и собралась было снова подремать, но ведь опять не дали…

— Что у тебя на голове?!

Я тяжело вздохнула. Вот ведь прицепился. Голову вчера помыть не успела и закрутила симпатичные рожки.

— Волосы.

— Оля, пиши!

Девушка снова вздрогнула, а я поняла, что начинаю потихоньку звереть.

— Слушайте, а давайте сразу и на нижнее белье регламент напишем, — брякнула я.

Судя по офигевшей роже руководства, шутить в этих стенах изволили впервые.

— Оля, пиши! — подражая Кощеевой манере, величественно сказала я. — Белое, бабушкино из чистого хлопка.

Со стороны коллег послышались слабые, замаскированные под кашель смешки.

— Ты! — почти взвизгнуло руководство, чем и напомнило трясущихся пинчеров моего соседа.

— Слушаю вас внимательно, — улыбнулась я.

— Что ты себе позволяешь?!

— Я? — удивленно хлопаю ресницами. — Ой, извините, ошиблась. Оля, исправь — не белое, а розовое.

Думается мне, у Кощея Ивановича сейчас случится удар от возмущения. И что же мы без него тогда делать-то будем?

— Да вы не нервничайте… не нервничайте Кощее… тьфу ты Константин Иванович, — засуетилась я, шаря по карманам свитера. — Вот! Валерьяночки выпейте. Знаете, как помогает. Я с утречка приняла, и поглядите — как огурчик.

Какая я заботливая покладистая, особенно когда начальству подгадить надо. И ведь никто не ценит… никто! Кощеюшка, золотце окаянное, глядит исподлобья в полном ауте и верно раздумывает, как лучше — просто уволить или по статье.

— Да что же я. Давайте поухаживаю за вами.

И словно курица-наседка кинулась капать в стакан валерьянку. По комнате начал распространяться характерный запах. Коллеги стали потихоньку посмеиваться. Правильно. Не все же Кощеюшке веселиться.

А он бедненький весь побагровел и рычит не хуже колхозного трактора:

— Не нужно мне ничего!

А я в ответ елейным голоском:

— Вы все так говорите. А потом бац — сердечный приступ и мы всем офисом цветочки станем вам носить с апельсинчиками, — и настойчиво пытаюсь подсунуть под нос стакан. — Что ж мы потом без вас делать-то будем?

Со стороны послышалось дружное хихиканье. Коллеги живо представили, как оно это будет — без Кощея. Почти рай, за пребывание в котором еще и деньги платят.

И без того мелкие глазенки руководства превратились в узенькие щелочки, щеки раздулись от переизбытка эмоций и он как подскочит со своего места, как рявкнет дурным голосом:

— Ты что совсем…?! Вон отсюда! — и указал пальцем на дверь.

— Вот-вот! Уже начинается! — в «ужасе» вскричала я.

Кощеюшка как-то странно задергался, когда я схватила его за руку измерить пульс. Но у меня так просто не вырвешься. Уж что-что, а хватка у меня как у бульдога.

— Батюшки, да вы весь горите! Оля! Тут нужно уже скорую вызывать! — завопила я белугой и почти повисла на заме. — Кощее… Константин Иванович, все будет хорошо. Мы вас спасем…

Все же во мне умерла великая актриса. На бесплатное представление сбежалась добрая половина офиса. На фоне моих причитаний, отчаянные попытки начальника высвободится и грязные ругательства, выглядели настолько смехотворно, что зал заседаний покатился со смеху. Кто-то еще пытался прикрыться документами, кто-то не выдержал и сполз под стол, а кто-то снимал на телефон. Чую — завтра мы станем звездами интернета.

— Охрана! Уберите эту ненормальную! — орал Кощей Иванович.

И его, конечно, услышали и даже пришли бы на помощь, если бы смогли пробиться через толпу зрителей.

В итоге, он все же вырвался из моих цепких объятий и не глядя по сторонам, помчался в коридор, расталкивая по пути сотрудников.

— Осторожнее, не поскользнитесь! — прокричала вдогонку.

От звука моего голоса руководство дернулось и с размаху налетело на автомат с кофе в приемной. Схватилось за лоб, громко застонало, снова заматерилось и скрылось за поворотом в неизвестном мне направлении.

Стоит ли говорить, что я вмиг для всего офиса стала просто героиней. Если раньше мой крохотный кабинет обходили стороной, теперь каждый считал своим долгом нанести визит вежливости. Все хвалили, смеялись, даже шоколадки приносили, и только начальник отдела по персоналу вздохнула, покачала головой и гнусавым голосом посетовала:

— Нет, ну что за жизнь! Только приняла на работу, теперь увольнять. Хорошо, что трудовую далеко не прибрала. Ты приходи ближе к вечеру — заявление напишешь, пока не удумал по статье и без выходного пособия.

Вот и решилась сама собой дилемма. Как сказал один противный блондинистый немец, кредит за машину чем-то надо платить. А значит прямая мне дорога обратно на колхозные поля.

От этой мысли на душе стало как-то спокойно и радостно. Работа и копание в бесконечных отчетах и формулах, разом потеряло весь смысл. И я уже в своих мечтах прогуливалась по новым коровникам, строила планы и верстала приблизительные бюджеты на модернизацию, как пиликнул значок скайпа.

— Тебя высшее руководство вызывает, — прочитала я, послание от Оли.

Блин, в кои-то веки решила полениться в рабочее время и помечтать о кисельных берегах. Так ведь не дают. Изверги…

Пришлось таки поднять свою, ставшую внезапно ленивой, попу и поплестись в приемную.

— Зах-х-оди, — чуть заикаясь проблеяла Оленька.

Бедняжка до сих пор от шока отойти не может.

Я подошла к кабинету, осторожно постучалась и тут же подпрыгнула на месте от дикого мужского ржача по ту сторону двери.

— Они т-а-ак уже минут двадцать, — пояснила Оля и испуганно икнула, когда дверь настежь распахнулась явив усатого дядечку.

— Яковлева, — расплылся в чеширской улыбке сбешник. — Проходи-проходи.

Подозрительно он как-то себя ведет. Надеюсь, мне там допрос не учинят… с пристрастием. Оглянулась на Олю. Та снова зависла с глазами по пять копеек. Вот кому нужна валерьянка. Хотя нет. Она тут уже не поможет.

Генеральный директор оказался дородным мужчиной с бритой на лысо головой в импозантном костюме. Он окинул меня цепким, почти хищным взглядом и внезапно заржал, как конь на ярмарке.

А мне как-то неловко стало. Присесть мне не предложили. Стою и краснею, как последняя идиотка, а мужик только отсмеется, глянет на меня и опять по новой. Я уже начала злиться, когда он, наконец, отдышался, вытер одной рукой слезы и выдохнул:

— Это было неподражаемо, — и повернул мне свой ноутбук.

Ах, вот оно что. В сеть уже выложили наше с Кощеем Ивановичем совещание.

— Стараюсь, — сухо ответила я на неожиданную похвалу и изобразила издевательский поклон.

Директор снова хохотнул и неожиданно строгим, громовым голосом сказал:

— Во-о-т! Вот Петрович! Если бы хотя бы один из моих замов был таким как эта девушка, мы бы уже покоряли стройплощадки в столице.

— Не сомневаюсь, — поддакнул усатый дядечка. — А что собственно тебе мешает? — и обратился ко мне. — Девушка, а не хотите, ли продвинуться по карьерной лестнице и занять место Константина?

Я подумала-подумала. Погипнотизировала паркет у себя по ногами… А присесть мне так и не предложили…

— Нет. Не хочу.

Лица у мужиков удивленно вытянулись.

— Почему?

— Извините, но меня в другом месте ждут. Очень-очень ждут, — ответила я и направилась к двери. — Всего хорошего.

Ну, все! Если Петерман не предложит мне место своего зама, я его лично подвешу на старом дедовом галстуке. Он крепкий, проверенный. Баб Валя сто раз так делала.