Партизанка или как достать начальство [СИ]

Глава 3

Кто сказал, что понедельник день тяжелый? Понедельник — это нереально тяжелый день. Особенно после таких шикарных выходных. Собиралась на работу с огромным скрипом. Сегодня запланировала для себя экскурсию на ферму. Поэтому сильно разряжаться не стала. Натянула все те же джинсы и кроссовки, подхватила сумку и выбежала из дома к Белочке, которую любовно гладил по фарам дед Сеня.

— Хорошая у тебя машина, Николавна, — заметил он. — И кушает совсем немного. Прям как ты.

— Мы с Белкой такие… — простодушно откликаюсь я и сажусь за руль.

Подбросила деда Сеню к конторе и поехала искать ферму. Вся в предвкушении весело подпевала радио и постукивала в ритм по баранке, пока не добралась до конечного пункта назначения. Настроение сразу сошло на нет, потому как зрелище, представшее перед моими глазами, мягко говоря, меня сильно разочаровало.

«Статус» очень богатая компания и, глядя на полуразвалившиеся коровники, образца пятидесятых годов прошлого века я недоумевала. Может новую ферму они где-то в другом месте построили? Первые же расспросы у сторожей на КПП развеяли последние надежды. Это и вправду была собственность компании Статус.

Меня беспрепятственно пропустили на территорию. Белочку припарковала у большой кучи сена и пошла. И чем дольше шла, тем больше недоумевала. Все выглядело настолько бедно и убого, что в голове была только одно слово «капец». Здания, хоть и свежевыбеленные, слегка заваливались на одну сторону. В крышах зияли дыры. Силос трамбовал допотопный трактор прямо под открытым небом. Склад с кормами — это вообще какая-то мусорка. А я еще внутрь не заходила!

— Добрый день, — обратилась я к дородной женщине, которая наперевес с ведром, шла по дороге. — Где я могу найти заведующую?

Женщина непонимающе уставилась на меня и что-то пробормотала на не русском, пожимая плечами. Мысленно закатила глаза. Нет, это же не капец, это полный писец пушистый и толстый. Таджики и судя по отсутствию элементарного знания русского языка еще и нелегалы.

— Ладно, — прошипела сквозь зубы и потопала дальше.

Внутри все выглядело не менее старо и потрепано, чем снаружи. Но поразило совсем другое. Везде была просто сияющая чистота, так не свойственная для подобных производств. Коровы — это всегда много вонючего навоза, кислого силоса и жирных мух. Зашла в коровник и прошлась по слегка припорошенному мелом бетонному полу. Коровы были самые настоящие русские, как в деревнях у бабушек. Ни каких голландских рогатых, канадских кудрявых или американских черных.

Заведующая нашлась в лаборатории. Это была высокая худая женщина со строгим взглядом. На ней была цветастая косынка и белый халат. Прямо передовица из далекого прошлого. Хоть сейчас на плакат времен СССР.

— Нина Ивановна, — представилась она, окидывая меня хмурым взглядом.

Понятно. К экономистам и тут предвзятое отношение.

— Какая у вас тут чистота! — совершенно искренне хвалила заведующую я, пока мы неспешно шли по галерее, соединяющей первый и второй бокс. — Не представляю, каких трудов вам стоит управляться здесь да еще в таких тяжелых условиях. Я знаете, работала во многих местах, но нигде животные не были такими откормленными, чистыми, — провела по боку крайней к себе буренки. — Хоть сегодня на выставку!

Нина Ивановна от похвалы покраснела и оттаяла. Еще немного откровенной лести и она моя.

— Ох, тяжело, Евгения Николаевна. Каждый литр буквально отвоевываем.

Мы стояли в самом центре коровника, и мне было отлично видно, как к воротам подъехал трактор с телегой. Щуплые таджики принялись снимать с нее мешки и рассыпать по кормушкам муку. Ей богу, как в каменном веке!

— А почему у вас нелегалы работают? — спросила я, неодобрительно поглядывая на чурбанов.

— Кто идет, тех и берем, — равнодушно пожала плечами женщина. — Условия у нас тут, сами понимаете, не очень. Местные идут работать с большой неохотой. Кому охота в навозе ковыряться? Вот и приходится выбирать либо алкашня местная, либо музурбеки нерусские.

— А почему реконструкцию не провели? Поставили хотя бы элементарно молокопровод, убрали кормушки допотопные, — попинала железное корыто под ногами, намекая на свое отношение к нему.

Нина Ивановна словно ждала этого вопроса и слова посыпались из нее как из рога изобилий. И в течение двадцати последующих минут я терпеливо выслушивала хвалебную оду своему козлиному начальнику. Оказалось, что наш Васек, весь такой из себя благородный рыцарь, радеющий на благо производства, пятый год подряд, с тех самых пор, как их приобрела компания «Статус», просит высокое начальство о щедром инвестиционном вливании. Она жарко поведала о том, как несчастный, но не сломленный страдалец, вымаливает дополнительные деньги на скудный косметический ремонт. А Ян Петерман, как истинный рабовладелец, держит их бедных в черном теле.

После первых десяти минут, мое терпение стало иссякать, но не хотелось показаться невежливой. Стала нетерпеливо стучать кроссовкой по полу и глазеть по сторонам. И вдруг мимо ворот проехал, размалеванный мною белый внедорожник. Прошибло на холодный пот и сразу так в офис захотелось.

— О, Василий Михайлович приехал! — обрадовалась Нина Ивановна. — Надо встретить.

Я так это бочком, бочком стала отступать. Не дай боже попасться Ваську на глаза. Он ведь сейчас наверняка злой, как моя Мурка, без дозы «Вискаса».

— Э-э-э я пока пойду на теляток посмотрю, — пискнула я и поспешила в другой конец коровника, где были вторые ворота.

Только за мной со скрипом закрылись ворота — за ними прогремело.

— Нина Ивановна! Почему у вас коровы еще не кормлены! На штраф нарываетесь!

Тиран и самодур! Сам бы попробовал мешки с мукой потягать, я бы на него посмотрела. Вон себе, какую морду отъел, изверг.

С такими вот мыслями отправилась к загону с подращенными телятами. Персонала поблизости не наблюдалось. Поэтому я беспрепятственно просунула руку через ограду и погладила по мордочке симпатичного черно-пестрого теленка. Они такие забавные, особенно когда за ними другие ухаживают. Помниться на предыдущей работе директор отправил меня помогать скотникам, что б на собственной шкуре испытала все тяжбы сельского хозяйства. На слабо брал. Он мужик со странностями был. Хотя, кто из нас тут нормальный? Из агропромышленности все нормальные люди бегут, только пятки сверкают. Умные. А я дура взяла лопату, колоши и отправилась навоз грести. К вечеру ни рук, не ног не чувствовала. На следующий день кое-как приползла в офис, где меня поджидал сюрприз.

— Вечером будем отмечать твое боевое крещение. Шеф деньжат выделил, — сообщила мне тогда кассирша. В тот вечер я прошла еще и крещение самогоном.

Вдоволь налюбовавшись телятками, решила, что пора возвращаться и ехать в контору. У меня там дел непочатый край.

Уже на полпути к машине меня отловил главный зоотехник. Это был дородный мужчина с пышными усами. Его круглое лицо было красным. Видимо догонял он меня долго.

— Николавна, не сочтите за труд подсобите в одном деле, — выпалил он, с надеждой глядя своими масляными глазенками.

— Каком деле? — подозрительно поинтересовалась я.

Зоотехник потупился.

— Василий Михайлович нам технику новомодную привез. Подключить подключили, все приготовили, как в паспорте написано, а не работает. Вы ж городская и образование у вас техническое есть. Может, подскажите.

— Чего? — не поняла я.

Это он как узнал про мой второй диплом. Не иначе как Тамара Сергеевна мое личное дело всему колхозу от корки до корки зачитывала. Вот су… страшная женщина!

— Наш инженер сейчас занят какой-то бумажной работой. А Василий Михайлович срочно сказал. Ему на совещание в город ехать.

Тяжело вздохнула и согласилась. Не говорить же ему, что второй диплом у меня купленный. Нужен был для галочки. А один хороший папин друг декан в Лестехе. Подсобил в этом вопросе.

Когда перед моими изумленными очами предстало Васьково чудо техники, не знала смеяться мне или плакать. Не поверите, но это был керхер. Самый обычный желтенький керхер. Два чумазых гастарбайтера вертели в руках шлаг и о чем-то спорили на своем родном языке. Рядом стояла Васькова тачка с козликом на капоте.

— Александр Васильевич, а вы не пробовали его в розетку включить? — осторожно спросила я.

— А разве он не от аккумулятора работает? — озадачено уставился на меня зоотехник. — Как пылесос автомобильный?

— Нет.

— А-а-а-а! — он радостно хлопнул себя по лбу. — Мы вилки не нашли.

Конечно, эти туземцы не смогли найти вилки. Она на дне агрегата спрятана, как и полагается. Зоотехник радостно побежал за переноской. Я стала на языке жестов объяснять таджикам, как пользоваться керхером. Зоотехник вернулся с переноской еще более покрасневший. Набегался бедный. Тяжело ему без мозгов живется, однако. Совместными усилиями мы наладили процесс, и уже вскоре я на радость всем поливала внедорожник.

— Что вы здесь делаете?! — внезапно прогремело рядом со мной.

Я подпрыгнула от неожиданности, резко развернулась. И тут произошло непоправимое. Мощная водяная струя оказалась направлена в большую грязево-навозную лужу и человека стоявшего рядом с той самой лужей… хм… в общем, окатило так смачно. Я отвела керхер и в немом ужасе уставилась на наливающиеся кровью глаза Василия Михайловича, который с головы до пят был покрыт грязью. А он сегодня был в белом костюме… На совещание собирался.

— Твою мать, — взревело злое, как бык на арене, начальство. — Ты специально, да?!

Невольно скосила взгляд на коллег и обнаружила, что зоотехник позеленел от страха, а таджики и вовсе решили свалить по-тихому, типа они просто мимо проходили. И тут до меня стала доходить вся комичность ситуации. Плечи против воли затряслись от смеха. Благо Александр Васильевич первым додумался выключить керхер, потому как руки затряслись вслед за плечами и я тихонько захихикала. И так у меня это пакостливо вышло, что Васек застонал в легком шоке от такой наглости. Я зафыркала пуще прежнего и оперлась рукой о машину, спрятав лицо в изгибе локтя.

— Я не хотела, — задыхаясь, выдавила я. — Правда.

— Выходит, что и машину ты не хотела разрисовывать. Оно как-то само получилось, — психанул вконец озверевший мужик и, отобрав у меня керхер, сунул в руки ничего не соображающего зоотехника. — И как мне теперь ехать?!

Я отступила на два шага назад, наблюдая, как Васек с бессильной злобой кидает на заднее сидение испорченный пиджак. Да, нехорошо как-то получилось. Оценила ущерб от принудительной грязевой ванны: костюм убит полностью, лицо и руки все в черных капельках, значит и волосы то же. Высохнет — запах пойдет…

— Василич, — тяжко вздохнув, обратился он к зоотехнику. — Дай ключи от «Нивы». Мою уже помыть не успеем, а так хоть домой заскочу — переоденусь.

Тот выпучил глаза и виновато потупился.

— Так это… у меня аккумулятору кидрык, а на новый вы денег не дали, — промямлил он.

— Очаровательно! Мне что, мать вашу, так в управлявшую компанию ехать?! Я и без того вечное посмешище для этой кучки чертовых бюрократов!

С этими словами он с силой захлопнул заднюю дверь внедорожника и решительно пошел к водительскому месту. Не знаю, что подвигло меня к следующему поступку, но я подошла к Ваську и неуверенно протянула ключ от своей Белочки:

— Василий Михайлович, возьмите. У меня, правда, страховка ограниченная…

Черные брови мужчины взлетели на лоб в немом удивлении.

— Не нужно, — он решительно отклонил мою руку.

— Нет! Это я ваш костюм испортила, хоть и не специально. Берите колючи. А пока вы на совещании, мы вашу машину отмоем.

Васек явно засомневался, подкупленный моим, полным раскаяния и смирения, тоном.

— Берите, — сунула в его широкую ладонь, ключи и брелок от сигналки.

— Спасибо, — улыбнулся он и, подхватив портфель с документами, решительным шагом поспешил к проходной.

Мы с зоотехником стояли и смотрели ему в вслед. Я с глубоким чувством удовлетворения. А Александр Василевич с непонятной мне тревогой.

— Евгения Николаевна?

— А?

— А Василий Михайлович в курсе, что вы на «Матизе» ездите?

Тут до меня стало потихоньку доходить — к чему он задал этот вопрос.

— Не-а…

— Сюрприз будет, — страдальчески выдал мужик и поплелся мыть начальникову тачку.

Я же еще некоторое время смотрела на ворота проходной в надежде, что Васек все же одумается и не поедет, а то как представлю его массивную фигуру в моей Белочке и плохо и смешно одновременно становиться.

Когда вернулся Луганский, рабочий день уже кончился, и я потеряла всякое терпение. Вот, скажите, сколько можно было торчать на совещании? Машина его сияла не хуже отполированного бриллианта. Натирала лично я. От безделья. Одно расстройство — не оценит Васек такого старания. Ну, да ладно.

Приехал наш олигарх местного пошиба еще злее, чем уезжал. Вернул ключ от Белочки, выдавив из себя сухое «спасибо» сквозь зубы. Запрыгнул в свою Тойоту и стартанул в неизвестном направлении.

— Как вы думаете, Александр Васильевич, его там сильно ругали? — обратилась я к зоотехнику.

— Скорее отымели, — брякнул мужик и тут же спохватился, вспомнив, что с дамой разговаривает. — В смысле наказывали. Петерман человек жесткий.

— А вы откуда знаете? — полюбопытствовала я.

— Так это… он с полгода назад приезжал проинспектировать. Сразу после глувбухшу нашу на пенсию отправили и за место нее фифа… Елена Васильевна приехала.

— Понятно, — отозвалась я.

Странное дело. Вот как бы я умом не понимала, что Васек козел, а жалко мне его. Работал себе человек. Работал на благо предприятия. А тут бац, и шпиона к нему приставили. Оскорбляют недоверием.

— А давно Василий Михайлович тут директор?

Зоотехник задумчива почесал макушку.

— Лет десять.

Я восхищенно присвистнула.

— Не хило.

Зря я это сказала. Потому, что Александр Васильевич начал в подробностях рассказывать трудовую биографию Луганского. Да так красочно, что только картинки оставалось нарисовать с надписью «Васьково житие». Потому как выходило, что он просто святой мученик, что ежедневно и ежеминутно спасает наши бренные души от страшного демона, явившегося в обличие фашиста проклятого.

Оказалось, что в колхозе Васек работал с юности. Сначала на тракторе, потом инженером. И потихоньку поднялся до директора. Теперь понятно, почему его так уважают.

— Поеду я, Васильч. Поздно уже, — вздохнула я.

— Осторожнее на дороге, — участливо напутствовал зоотехник.

Домой вернулась в каком-то тоскливом настроении. Баба Валя суетливо, налаживала ужин. Я переоделась и стала помогать ей. Разрезала сочный помидор и порезалась.

— Блин, — и туту же стала зализывать ранку.

— Уморилась девонька, — констатировала старушка, замотала мой палец пластырем и отправила в спальню со словами. — Позову, как все на столе будет. Кыш, кыш!

Но как баб Валя меня звала я, потом уже не услышала, поскольку заснула сном младенца крепко и без сновидений.

Наконец, наступил тот знаменательный день, когда мужики — главные специалисты сдали мне свои заявки, без ошибок, без отмазок и откровенного бреда. Во славу сего события мое королевское величество сменило гнев на милость и решило поехать в поле с агрономом. Тот от радости чуть чаем не поперхнулся, которым я его любезно потчевала.

— Отлично, — улыбнулась я. — Завтра с утра «Матиз» инженер заберет в гараж, и можете меня из конторы прихватить. Только бензовоз обеспечьте, пожалуйста.

— Будет сделано, Евгения Николаевна, — отрапортовал он и ушел по своим агрономическим делам.

На следующий день инженер, как обещал, отогнал Белочку менять ей расходники, а мы с агрономом уехали на поле. День стоял не просто жаркий, а удушающее жаркий. Сколько лет работаю, никак не могу привыкнуть к пыли проселочных дорог. Уж лучше навоз, ей богу!

Добрались довольно быстро. С ветерком. Агроном лихо гнал свою старенькую «Ниву», еле вписываясь в повороты. Я чуть не поседела от страха, пока доехали. Так и рефлекторно жала правой ногой на отсутствующие тормоза.

— Вот он, Николавна, — мужчина указал на большой красный импортный трактор, что тихонько ковырялся на кукурузном поле.

— Это он междурядку делает? — удивилась я.

— Угу, — подтвердил агроном.

Недоуменно присмотрелась и поняла, что так напрягает.

— А чего культиватор такой маленький?

— Так нет другого.

— Так трактор поменьше подберите! — воскликнула я, начиная злиться.

— Нету, — развел руками мужчина и в ответ на мой негодующий взгляд продолжил. — Закупками техники занимались городские начальники. Все наши заявки раскритиковали — говорят прошлый век. Вот и накупили этих махин, — кивок на красный трактор. — А то, что нам под них цеплять нечего, никто не подумал. Вот и выкручиваемся, как можем.

— Пипец, — других слов у меня не было. — Ладно, пойдемте делать замеры. Сажень взяли?

Агроном кивнул, и мы пошли навстречу трактору.

Нужно отдать должное Сергею Ивановичу, так звали агранома — не тупил, не зависал и все выполнял четко, согласно указаниям. И когда я уже почти заканчивала — оставалось только бак соляркой залить до полного, на горизонте появилась белая машина. Стояла я на небольшой лестнице, что ведет в кабину трактора, то есть достаточно высоко, что бы определить, что к нам пожаловал директор. Вот, что ему в кожаном кресле не сидится?! Сидел бы, да бумажки перекладывал — нервы успокаивает…

Отвернулась и стала внимательно следить за соляркой медленно сливающейся с пистолета в бак.

— Трудитесь, Серега? — услышала за спиной.

— Работаем, — весело поправил агроном.

А дальше раздалось уже ожидаемое:

— Евгения Николаевна, могу я узнать, почему вы не на рабочем месте?

Тихонько вздохнула. Вот чего он ко мне придирается?! Оборачиваюсь и внимательно смотрю на начальство. Он опять в белом костюме.

— А почему вы в таком виде?! — продолжает пыхтеть он, совершенно зря, между прочим.

Вид у меня был и вправду не рабочий. Кроссовки, короткие зеленые шорты, белая майка без рукавов и бейсболка. Но не в деловом, же костюме по тракторам лазить. Сначала хотела возмутиться, но сдержалась и просто с сарказмом ответила:

— Одеть больше нечего. Зарплату я еще не получала.

Васьковы глаза угрожающе сузились. И чего он у утра такой нервный? Недоперепил вчера? Уточнять не решилась.

Бак к тому времени заправился и я, осторожно придерживая пистолет, развернулась. Пора спускаться с трактора на землю.

— Подержите секундочку. Спускаюсь.

Протянула пистолет со шлангом слегка офигевшему от какого произвола Луганскому. Он его безропотно взял со странным выражением лица. Ну, да! Я ж спиной повернулась, спускаясь. Наверное, вид сзади у меня, что надо. Легко спрыгнула на землю, отряхиваясь, и поспешила к бензовозу с тетрадкой под мышкой. Обогнула слегка зависшего Васька и заметила, что с пистолета ему на ботинок капает. А ботинки у него замшевые. Сомневаюсь, что отчиститься.

— Вы мне опять обувь испортили! — взревел он.

— Угу. Я князь, а у меня рукава грязные, — пробурчала я себе под нос, списывая показания.

— Чего?!!!

Услышал, значит. Зачем, спрашивается, так орать? Я и так прекрасно слышу. Достаю планшет и выбираю калькулятор.

— Вы всегда такая наглая?!

В последнее время — да. Сам виноват. Нечего было в гостинице заигрывать и целоваться в подвале. Я ж говорила — злопамятная.

— Ш-ш-ш, — шиплю в ответ. — Не мешайте.

Быстро записываю свои нехитрые расчеты, стараясь не обращать внимание на Васька. Рядом пристраивается агроном и с интересом заглядывает мне через плечо, а ему через плечо тракторист, который заметно нервничает.

— Да что вы там делаете? — не выдержала душа поэта, и директор то же пристраивается рядом, только с другого плеча.

Дураком он не был. Пробежался глазами по моим каракулям, все понял и обернулся к агроному.

— Серега угости сигареткой.

Агроном, несмотря на разрывающее его любопытство, покорно поплелся к своей машине, предварительно прикрикнув на тракториста:

— Иди работай. Пока погода стоит.

— Так интересно, ж, чего вышло, — мямлит мужик.

— Вот как досчитает экономистка, так и позовет. А пока езжай.

Трудяга вздохнул и, бросив в нашу с Васьком сторону обеспокоенный взгляд, пошел в трактор.

Тем временем я вывела результат и подняла на Луганского спокойный взгляд.

— Вы знаете, что он солярку сливает?

Не менее спокойный ответ:

— Знаю.

И взгляд такой предупреждающий. Практически злой. Но я была спокойна как никогда. До Луганского, наконец, дошло, что я много чего умею и внешность девочки старшеклассницы обманчива.

— Пойдемте в машине поговорим, — предложил он.

Снизошел до разговоров. Пошли, Васенька. Поговорим. О том, как ты вместе со всей своей командой ловко обворовываешь Петермана. Сомневалась ли я в этом? Ни капельки. Это была стандартная практика для любого наемного руководителя.

В салоне «Тойоты» работал кондиционер. Кряхтя, забралась на пассажирское сиденье. Какой придурок придумал, что в джипах круто ездить богатым дядькам. В них залезать красиво можно, только если у тебя рост под два метра, как у Васька. Поэтому я со своими метр шестьдесят, похожа на тюленя в зоопарке, что вбирается на мостик. Кое-как пригнездилась и вдохнула. Не люблю большие тачки. Не знаю почему. Неуютно я себя в них ощущаю. Давят пространством и роскошью.

Луганский уселся рядом, бросил на меня недовольный взгляд и взялся за рычаг коробки передач.

— Я надеюсь, вы не откажитесь составить мне компанию по дороге в офис, Евгения Николаевна? — спросил он с издевательским акцентом на моем имени.

— Не жажду, — в тон ему ответила я.

— И все же я настаиваю, — отрезал он и начал разворачивать машину.

Возмущаться не стала. А смысл? Нам же не по пятнадцать лет. Хочет поговорить? Да, пожалуйста!

Ехал он медленно, осторожно притормаживая на ямах и кочках.

— Сколько вам лет? — вопрос был несколько неожиданным.

— Вам никто не говорил, что задавать подобные вопросы женщине дурной тон? — мгновенно отреагировала я.

— И все же. Если не секрет?

Разозлилась от его пакостливого тона. Говорит так, словно хочет уязвить одним только вопросом.

— Секрет, — спокойно выдала я и добавила. — Но если вы желаете узнать обо мне побольше — обращайтесь к своей секретарше. Уверена, что она не откажет в любезности.

Он замолчал размышляя. Я упрямо смотрела на дорогу. Молчание затягивалось. Я не выдержала первой.

— Что с соляркой делать? Мне оформлять данные результаты, — демонстративно помахала своей тетрадкой. — Или запретите?

— Оформляйте, — равнодушно пожал плечами он.

Я удивленно вскинула брови. Он перехватил мой взгляд, и устало вздохнул.

— Мы же не хотим, что бы до Управляющей Компании дошел слух, что новый экономист в доле с подлыми расхитителями богатства Петермана, нажитого непосильным трудом?

— И кто скажет? — еще больше удивилась я. — Сергей Иванович? А разве он не ваш… м-м-м… кадр?

Луганский отрицательно покачал головой. Теперь понятно, зачем меня вызвали в поле. Проверяли. Все тут и без меня знают. Просто не могут так сразу все руководство поменять. Вот и действуют потихоньку.

И вправду придется оформлять. Стало совестно как-то. На самом деле я уже успела просмотреть зарплатные ведомости за несколько прошлых месяцев. Простым работникам платили краснее мало. И ежу понятно, что если тракторист не сворует солярку, то сворует запчасти, не запчасти, то зерно. А ели еще и эту лавочку прикрыть, то будет Луганский один в поле батрачить.

Когда я только начинала свою трудовую деятельность, то была полна вдохновения разоблачить всех и вся на воровстве и транжирстве. Поначалу было даже немного приятно. Все уважительно кивали головами, называли только по имени отчеству. А на самом деле тихо ненавидели лютой ненавистью и за глаза обзывали не иначе как «пигалица». И со временем до меня стало доходить — не все что кажется правильным, есть таковым на самом деле.

Вот взять хотя бы сегодняшнего мужика на тракторе. Трудяга. По две смены тянет, что бы семью прокормить и солярки слить побольше, потому как ему два полных бака нальют. Много слить не получиться. Литров сорок, может пятьдесят. А это попросту килограмма два мяса. А что такое эти два килограмма для семьи, где трое детей? Вот-вот. И сколько он в год сворует?! Тысяч на сто, двести? А все вместе три, четыре миллиона? А это только сотая часть всех годовых затрат. Даже трактор на котором он пашет, стоит два раза дороже.

— Я надеюсь, вы больше наведываться в поле не станете?

Вздрогнула и вынырнула из своих невеселых размышлений.

— Что значит «надеетесь»?! — возмутилась я. — Это вообще-то мои прямые обязанности.

— Значит, я в вас ошибся… — протянул он грустно.

Ошибся? Робин Гуд хренов! Я закипела от негодования.

— Предлагаете прикинуться, что ничего не умею и не замечаю. Так не пойдет. Как бы я ни понимала всех ваших мотивов. Ненавижу выставлять себя на посмешище.

— А я вот этим последние пять лет только и занимаюсь? — внезапно рявкнул Васек и нажал на тормоза. — Посмотрите вокруг! — он театрально развел руками. — Вы думаете господину немцу нужна эта зачуханная деревня с вонючими коровами и бесконечными неурожаями?

Я скрестила руки на груди и подозрительно прищурилась:

— И вы думаете, что мне до нее есть дело? Может я сегодня побегу жаловаться Елене Васильевне?

Васек как-то загадочно улыбнулся.

— Я неплохо разбираюсь в людях, а дед Сеня еще лучше.

Сплетничали, значит обо мне. Вот ведь болтун старый! Как бабы ей богу!

Я молча уставилась на раскинувшееся перед нами заросшее поле и овраг за ним. Восхитительное зрелище и немного страшное. Красивая наша земля в своей необузданности, в неправильности и бескомпромиссности. Из крайности в крайность. И я сама такая же. Здесь все просто без приукрас и лишней мишуры. Даже дышится по-другому. Свободнее.

— Ладно, — наконец недовольно пробурчала я. — Постараюсь по возможности не встревать. Но больше не нужно показательных выступлений на совещаниях, как в прошлый раз. Вы уже поняли, что я ужасно мстительна?

Васек широко улыбнулся во всю свою обаятельную рожу и протянул руку.

— Идет.

Я неуверенно пожала его ладонь. По опыту знала, что нельзя подписываться под сделки с такими козлами как Луганский, но другого выбора у меня не было. Мне тут долго работать и лучше с ним, чем против него.

Теперь я прекрасно понимала всех, кто не смог с Васьком сработаться. Он просто выживал их в самом начале, не дав толком осмотреться. Экономисты — это чаще инфантильные девицы с наманикюренными пальчиками. Те, кто поумней да постарше, не ищут работу в селе. По опыту знают, какая здесь засада. Одна я дура романтичная нахожу приключения на свою задницу. Смотрю на самодовольное лицо своего директора и улыбаюсь. Ведь приключения это так здорово!

Последующие несколько недель прошли как в тумане. Помню только, что много, просто неприлично много работала. Даже в выходные. Спешно пыталась создать хоть какое-то подобие приличной аналитической базы, что бы быстрее поставить свою работу на поток, а не хвататься урывками.

Домой приходила поздно, что бы хоть так-то помогать дедам по хозяйству. Обещание свое помнила и оттого каждый вечер, глядя на ухоженные грядки помидоров, становилось жутко стыдно. Баба Валя успокаивала меня:

— Али я сама без рук и ног. А ты вон как устаешь. Совсем этот изверг, — это она про Васька, — упахал девку. Того и гляди в обмороки падать начнет.

Про то, что это вовсе не Луганский меня упахал, а я сама себя, благоразумно решила промолчать. Директора вообще в последнее время в конторе практически не наблюдалось. А если и появлялся, то такой злой, что мило его кабинета все, включая Елену Васильевну, ходили на цыпочках. Потому я была безмерно рада, что о моей скромной персоне директор не вспоминал.

Наконец настал тот счастливейший из вечеров, когда я, завершив свои раскладки, выключила компьютер и с чувством глубочайшего удовлетворения вздохнула. Выглянула в распахнутое настежь окно и глубоко втянула в легкие свежий вечерний аромат. Буквально только что прошел мелкий дождик, и запах мокрого асфальта приятно щекотал ноздри.

Сегодня была пятница. Значит завтра непременно на пару с дедом Сеней пойдем полоть картошку. Сегодня как отдохну, как высплюсь.

— Ты занята? — в дверной проем без стука просунулась аккуратно причесанная голоса юриста.

— Не-а, — счастливо улыбнулась я. — Я закончила!

— Здорово! — в ответ заулыбался Андрюха. — Может, стоит отметить?! У меня коньяк есть.

Призадумалась. Машину можно и здесь оставить. Вот только ехать на чем? Ах, да. Тут же имеется како-то местное такси. Слава богу, мне аванс выдали на той неделе. Поэтому я вполне могу себе позволить, немного выпить и расслабиться.

— А давай, — решительно сказала я и стала собирать сумку, чтобы замкнуть кабинет.

Сделать все сразу, пока мозг трезвый.

Мы уютно расположились в Андреевом кабинете за старым столом, который раньше был письменным, а потом с нашей легкой руки еще и обеденным. Из закуски у нас была банка шпротов, полбуханки хлеба и большая бутылка колы.

— Выбирай, — сказал юрист и распахнул самый верхний шкафчик его стенки с документами.

Я так и ахнула.

— Ни фига себе! От куда у тебя столько?

— Магарычи несут.

И чего только в этом шкафчике не было. Вино красное, вино белое, ром, текила, даже самогон.

— Это за какие заслуги? — поинтересовалась я.

— Все тебе расскажи, — фыркнул друг и достал бутылку хорошего коньячка. — Много будешь знать — скоро состаришься.

Андрей, пожалуй, самый интересный персонаж во всей этой колхозной богадельне. Довольно молодой и очень умный парень был очень педантичен. Я еще ни разу не видела его без галстука и пиджака. Даже в жару. Все документы у него были не просто по полочкам и папочкам, а в строгом алфавитном либо хронологическом порядке. Любой документ, попадавший к нему на рассмотрение подлежал регистрации в журнале, который был прошит, пронумерован и скреплен подписью хозяина сего журнальчика. Короче, порядок, доходящий практически до абсурда. Была у моего нового друга еще одна страсть — кактусы. В его кабинете их было великое множество от самых маленьких до самых огромных. Хозяин кабинета свято верил, что они поглощают отрицательную энергию от компьютера.

Вы думаете — он закоренелый ботаник! Как бы не так. При всей своей педантичности Андрей очень сильно любил погулять и выпить. По утрам частенько отпаивала его рассольником бабы Вали после очередной гулянки. И развлекался он явно в женской компании, судя по красноречивым засосам, что частенько были видны на шее, где начинался ворот рубашки.

А еще я никак не могла понять, чем именно он занимается в компании и на чьей стороне. Луганского он недолюбливал довольно открыто, но в дела колхозные не лез совершенно. Более того, Андрей вообще смутно представлял, чем колхоз занимается. С Еленой Васильевной контактировал постольку поскольку. А на осторожные вопросы отшучивался.

Несмотря на некий ореол тайны, с юристом было очень весело проводить время, и в какой-то мере он стал единственной отдушиной в последние несколько недель.

«А шашлычок под коньячок вкусно очень». Жаль шашлычка не было. Но так, то же даже очень ничего. Пили мы со вкусом, растягивая удовольствие. Сначала закусывали, потом запивали, а затем занюхивали. И когда меня уже ощутимо стало штормить, устроились перед компьютером смотреть смешные ролики про котов. При чем юрист в своем кожаном кресле, а я на его подлокотнике. В общем ситуация была двусмысленнее некуда. И когда я, в очередной раз, заливаясь смехом, соскользнула к Андрею на колени, он аккуратно меня придержал и жарко выдохнул в ухо:

— С тебя поцелуй.

И рожа такая наглая-наглая, хитрая-хитрая.

— Это, с какого перепугу? — возмутилась я.

— Не с перепугу, а спьяну, — хихикнул он.

Я ухмыльнулась в ответ и «страстно» чмокнула его в нос.

— Какая-то вы сегодня неуклюжая Евгения Николаевна, — наигранно пробасил Андрюха. — Наверное, данную миссию придется возложить на собственные плечи.

Наклонился ко мне и ткнулся губами в лоб. Я аж захрюкала от накатившего веселья.

— Смейся, смейся, — продолжал дурачиться он, крепче сжимая в объятиях. — Вот разложу сейчас на этом столе. Что, страш-ш-ш-но, красавица?

— Не-а, — простонала я, задыхаясь от смеха.

Андрей напустил на себя отчаянный вид.

— Вот так всегда. А мне хотелось хоть раз побыть настоящим маньяком. Что за девушки пошли?!

И так он сокрушенно вздохнул, что я опять залилась смехом и уткнулась ему где-то в район шеи. А Андрюха подцепил стоявшую неподалеку бутылку и принялся наливать.

Так нас и застал директор. Андрюха с почти допитой бутылкой в одной руке. Вторая рука на моей попе прописалась. А попа собственно на его коленях.

Смех застрял где-то на полпути, и я издала что-то похожее на сдавленное бульканье. Принесла же нелегкая. Обычно в такое позднее время, кроме нас с Андрюхой, в конторе никого не бывает. А тут на тебе! И чего спрашивается — на работу приперся на ночь глядя.

— Даже интересоваться не буду, чем вы тут занимаетесь, — язвительно процедил Васек, видимо немного пришедший в себя от первого шока. — И так все понятно.

Я медленно сползла с юристовых коленок, предусмотрительно держась всеми клешнями за стол для надежности. Штормило основательно. Разумно сразу же опустилась на соседний стул, дабы не трепыхаться, как флаг на ветру. Скосила взгляд на друга. Тот с невозмутимым видом разлил остатки коньяка по стопкам. Одну вручил мне и с интересом посмотрел на Луганского, который от такой демонстративной наглости в лице поменялся.

— Извините, Василий Михайлович, но на вашу долю не осталось, поэтому не смеем задерживать, — чинно выдал юрист, чокнулся со мной и выпил целую стопку, даже не поморщившись.

Даже мой приторможенный алкоголем мозг уловил откровенное хамство, звучавшее в голосе парня. Это он так вежливо посоветовал Луганскому убраться и не мешать процессу. Перевела взгляд на Васька и застыла, не донеся рюмку до губ. Директор смотрел на меня любимую и, судя по всему, тихонько зверел. Мама роди меня обратно!

— Евгения Николаевна, а вам не кажется, что вы выбрали не очень удачное место для подобных… — убийственно прорычал Васек и на мгновение, задумавшись, закончил, — дел.

И взгляд такой похабный на мгновение у него стал, что пьяный мозг взорвался, опьяняющей последние извилины, яростью. Это он сейчас на что намекает?! У-у-у ненавижу…

— А вам, что завидно, что ли? — ляпнула я, не подумав. — Так присоединяйтесь. Третьим будете.

Если еще больше вывести из себя Луганского было возможно, то, пожалуй, ваша покорная слуга с этим правилась просто блестяще. Его рожа перекосилась от подобной перспективы. Прямо бальзам на мою душеньку.

— Воздержусь, — прошипел он.

— Да ладно, не стесняйтесь, — пропела абсолютно чокнутая девица, то есть я и повернулась к онемевшему Андрею. — Мы же не жадные, правда Андрюх?

С этими словами, провожаемая уже двумя убийственными взглядами, пошатываясь, поплелась к заветному шкафчику. Подошла, задумчиво посмотрела на шкафчик и поняла, что просто банально не допрыгну до него. Подтащила стул, сама поражаясь своей ловкости и, надеюсь, грациозно взобралась на него. Распахнула вожделенный шкаф и, не долго думая, выбрала самую большую бутылку из арсенала.

— Ну, так что? — с коварной ухмылкой посмотрела на Васька.

Поскольку он молчал в ответ. Демонстративно закатила глаза и выдала:

— Так и скажите, что мама не разрешает. А то все по саунам, да по подвалам прячетесь…

Подленько захихикала и стала спускаться. Наверное, со стороны это выглядело ужасно глупо. Я слегка пошатнулась, балансируя на одной ноге. Васек рефлекторно метнулся ко мне, что бы удержать от падения. Хвала создателю, я не упала! Зато эффектно махнула рукой, той в которой была бутылка и случайно задела большой, почти в человеческий рост, кактус. Любимый Андрюхин кактус. Он сегодня новую плошку купил для него. Пересадить собирался, тот давно вырос из старой. В связи с этим плошка была крайне неустойчива. И поскольку центр тяжести кактуса поколебался, то он стремительно начал падать в тот самый момент, когда мой любимый начальник оказался на прямой траектории его падения.

Раздался приглушенный вопль, и я открыла крепко зажмуренные в момент падения кактуса глаза. Стоит ли говорить, что поток слов услышанных в свой адрес от прибитого кактусом Васька сильно отличался от цензурного.

Расширившимися глазами и прижав к груди бутылку, наблюдала, как Андрей кинулся спасать своего зеленого друга. Вместе с Васьком они кое-как подняли кактус. Стоит заметить, что колючек на нем осталось значительно меньше. Злорадно подумала, что они наверняка отпечатались на высокомерной морде директора.

Посмотрела на Луганского. Не на морде. Жаль. Но зато на руках от локтя и ниже. Сегодня Луганский был в рубашке с коротким рукавом. Пока он громко матерясь освобождался от колючек, выкидывая их в мусорное ведро, Андрей помог мне спуститься, отобрал бутылку. Я же все поглядывала на незабываемое зрелище: Васек в колючках и откровенно посмеивалась.

Знаю, что подло. Но ничего не могла с собой поделать.

— Так! — злобно прорычал Васек. — Кончаете это балаган! Ты, — это Андрею, — закрываешь контору, как самый трезвый. А ты, — это уже мне. — Собирайся и за мной.

Глядя на смиренно кивающего юриста, настроение сразу стало ниже плинтуса.

— Зачем с вами? — насторожено поинтересовалась я.

— Домой отвезу, — коротко бросил Васек и вышел из кабинета.

— Не поеду я с вами! — выкрикнула ему в след.

— Куда ты денешься! — послышалось в коридоре мне в ответ.

Я обернулась к Андрею в поисках защиты.

— Андрей! Вызови мне такси.

Юрист набрал номер местного такси и стал ждать. Вскоре мы оба услышали на другом конце провода, что ожидание машины не менее двух часов.

— Девушка, а быстрее никак? — обреченно спросил парень.

— Сегодня в ресторане юбилей отмечают. Все машины там. Извините, — ответила девушка оператор. — Ждать будете?!

— Будем, — ответил Андрей и стал диктовать адрес.

Я тоскливо подперла кулаком голову. Что за невезуха такая?!

— Может, пока ждем еще по одной? — предложил Андрей. — А то я из-за Луганского протрезвел.

— Нет, — покачала головой. — Настроение пропало. Домой хочу.

— Вот и замечательно, — послышался от двери бодрый голос Луганского. — Ты готова?

Сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Васька.

— Не стоит беспокоиться, Василий Михайлович. Я подожду такси.

— Да неужели?! — издевательски прошипел он.

В то же мгновение он одной своей медвежьей лапищей заграбастал мою сумку, другой меня в твердом намерении исполнить желаемое.

— Да отстаньте же вы!

Тут за меня решил вступиться Андрей.

— Мне кажется, девушка вам отказала, Василий Михайлович, — мягко сказал друг. — Отпустите ее.

И с этими словами решительно перегородил Ваську дорогу.

— А то, что? — спросил директор, нависая над парнем грозной тучей.

Нужно ли говорить, что они явно не в одной весовой категории. Стало как-то страшно за Андрюху. Жаль парня. Подумаешь, будто я с директорами не каталась. Каталась. Девушка я самостоятельная. Постоять за себя всегда смогу. Жаль перцовый баллончик в шифоньере валяется. Но и без него справлюсь. Ко мне если пристают всякие — гневаться начинаю. А в гневе я страшна. Это видно по маленьким кровавым точками на руках директора. Ох, у него только нос зажил.

— Согласна я. Только не ругайтесь, — выпалила и уже сама потащила Васька по коридору.

До машины мы шли в абсолютном молчании. Я кое-как вскарабкалась на переднее сиденье и покорно сложила руки на коленях, как послушная девочка. Луганский сел рядом и завел движок.

— У меня к тебе разговор есть серьезный, — сказал он, и мы поехали к выезду с территории.

— По всем рабочим моментам я принимаю ежедневно с девяти до шести, — ровно отчеканила я, гордясь спокойным голосом, хотя на самом деле хотелось прибить эту самоуверенную сволочь.

Васек криво ухмыльнулся.

— А может это личный разговор?

И почему я ни капельки не удивилась? Потому, что такое было в моей жизни множество раз. Слишком часто мои начальники спешили прейти к «личному». Я даже знаю, что он скажет в следующую минуту.

— Заедем в кафе и спокойно поговорим. Как раз протрезвеешь, — предложил он.

— Я уже протрезвела. И не хочу с вами ни в какое кафе. Отвезите меня домой, — упиралась я.

Луганский тяжело вздохнул.

— Почему с тобой всегда так сложно? Не буду я к тебе приставать.

Ага, знаю я это «не буду». Хотелось ответить что резкое, обидное, но сдержалась. Устала. Только сейчас я поняла, насколько устала. Уснула бы прямо в Васьковой машине. А что?! Тут тепло, мягко и музыка приятная.

— Не спать! — приказал директор, краем глаза заметив, как я сонно зеваю.

— Угу. Не спать, не пить и не жрать, — грубо пробурчала я.

Еще один недовольный взгляд из под насупленных бровей. Молчу. Молчу. Достал, придурок.

— А вот поесть бы тебе не помешало, — заметил мужчина. — Разве можно столько пить без закуски?

— Вас спросить забыла.

Машина плавно подъехала к небольшому кавказскому кафе, что почти рядом с трассой. Луганский вышел из машины и галантно открыл для меня дверь. От помощи не отказалась, несмотря на острое желание послать всю его любезность куда подальше.

Мы заняли столик, и к нам сразу подбежала симпатичная армянка или грузинка. Они для меня все на одно лицо. Луганский заказал два кофе и какие-то закуски. Пока он разговаривал с девушкой, наблюдала за ним из полуопущенных ресниц. На мгновение закралась мысль, что он по-своему даже красив. Вот убрать бы это всегда недовольное выражение лица и будет такой симпатичный шкафчик. Пока я своим еще не совсем протрезвевшим мозгом, прикидывала насколько хорош мог бы быть Васек, если бы не был мои начальником, принесли кофе. Меланхолично помешала сахар и отхлебнула. Бе-е-е. Растворимый.

— Я смотрю — ты приободрилась, — заметил мужчина и стал рыться в своем кожаном портфеле.

Через мгновение перед моим носом плюхнулась толстая папка с документами. Я недоуменно уставилась на Васька.

— Хочу знать твое мнение, — он кивнул на папку.

Я послушно раскрыла ее и углубилась в изучение содержимого, не забывая время от времени пить кофе. Это был проект. При чем не просто проект, а проектище! Современная, индустриальная ферма с новейшим немецким оборудованием. Продуманная до мельчайших деталей. Великолепная и… жутко дорогая, согласно приложенным прайсам. Судя по ценам в евро, проект обошелся бы не меньше миллиарда рублей. Немыслимые деньги.

— И-и-и? — протянула я, бегло просмотрев все от корки до корки.

— Что скажешь?

— Дорого. Просто неподъемно дорого. Такая ферма в лучшем случае окупит себя лет через двадцать.

Луганский откинулся на спинку стула, пристально изучая меня.

— Ты сможешь заняться этим проектом?

Я чуть не подавилась кусочком сыра от неожиданности.

— Я похожа на человека, которому больше заняться нечем? У меня работы ни початый край. Наймите себе профессионалов, которые вам составят подробный бизнес-план. А это, — я ткнула пальцем в папку, — не входит в мои обязанности.

Васек коварно улыбнулся. Ох, и не нравиться мне его улыбка.

— То есть ты не отрицаешь, что могла бы при желании, заняться его реализацией?

Вот, блин, попала.

— Василий Михайлович, мне, правда, некогда заниматься этим в рабочее время.

— А не в рабочее? — тут же смекнул Луганский. — Скажем завтра.

Медленно прожевала многострадальный сыр, сглотнула.

— Может вам все же нанять консалтинговую фирму?

Васек в ответ покачал головой.

— Они ни черта не смыслят в сельском хозяйстве. Знаю я эти фирмы. Им лишь бы только бабло срубить. Мне нужно из этого проекта сделать конфетку. Ты достаточно хорошо знаешь производство и прекрасно справишься. Еще необходимо понять, каким способом можно уменьшить стоимость. И все нужно сделать крайне быстро. Никто не справиться лучше тебя.

И ведь знает, на что давить нужно на самолюбие. Стратег. Бросила скорбный взгляд на папку. Это будет адски сложно, но так интересно.

— Ненавижу работать на корзину, — заранее предупредила я.

— Я тоже, — в тон мне ответил директор.

С минуту молча, созерцала кружку в своих руках. Затем решительно придвинула к себе папку и сказала:

— С вас премия, — я не я, если не выдвину свои условия.

Глаза Васька радостно сверкнули.

— Разумеется.

— Когда закончить нужно?

Ответ был просто убийственным:

— К понедельнику.

— Вы шутите?! Это невозможно, — возмутилась я.

— Сделай хотя бы первые наброски. Я хочу видеть, что из этой затеи может получиться, — стал уговаривать Васек. — Завтра с утра встретимся в конторе и обсудим основные моменты.

Я покачала головой.

— С утра не могу. Занята.

Васек раздраженно смял и отбросил бумажную салфетку, которой секунду назад вытирал губы.

— Может, освободишься, ради такого дела? — с сарказмом заявил он.

— Ради дела все брошу, — невинно ответила я и подцепила вилкой кусочек помидора. — А вы тогда прополите картошку вместо меня.

Наверное, я сказала глупость. Потому, что Васек лукаво улыбнулся и объявил:

— Идет. Я полю картошку, а ты занимаешься проектом.

— Э-э-э… хорошо, — только и могла выдавить я, на такой поворот событий.

Пипец! Кому расскажешь — не поверят. Мой директор завтра собрался полоть со мной картошку! Хитро улыбнулась, прячась за кружкой. Ведь ему не обязательно знать, что картошки, там почти целый гектар…