Печальные времена

Девять гипотез «Парменида» как наглядное представление эманации в ее теологической интерпретации

Публикуемый трактат Дамаския делится на две примерно равные по объ­ему части. Первая посвящена общим апориям, относящимся к происхож­дению всего многообразия действительных предметов от сверхсущностного начала всего (единого-неизреченного, или таинственного), к процессу эмана­ции, а также к соотношению традиционных эллинских и восточных теоло­гических воззрений с платоническими построениями. Вторая представляет собой комментарий ко второй части диалога Платона «Парменид», где изла­гаются знаменитые гипотезы. Комментарий представляет собой своего рода полемические заметки, в которых в апоретической форме излагаются воз­ражения Дамаския Проклу, также комментировавшему этот диалог. К сожа­лению, большая часть комментария последнего до нас не дошла, в частности, не сохранились те места, в связи с которыми высказывает свои возражения Дамаский. Поэтому реконструкция воззрений Прокла основывается преиму­щественно на его главном сочинении — «Платоновской теологии».

Вторая часть диалога «Парменид» посвящена разбору гипотез, то есть положений, проистекающих из определенного допущения, относящегося к единому. Всего этих гипотез в афинской школе неоплатонизма, в отличие от современных трактовок, выделялось девять. По мнению Сириана, Прокла, и Дамаския, при их посредстве Платон описывают эманацию действительных предметов — их возникновение от сверхсущностного начала всего и переход от состояния единого сущего к чину никогда и ни в каком отношении не суще­го. Гипотезы «Парменида», согласно этой концепции, представляют собой систематическое изложение всего учения Платона и, в частности, его теоло­гии — учения о богах, фрагментарно представленного во многих его диало­гах. Это учение представляет собой истину, которая корреспондируется с традиционной эллинской и орфической теологиями, с реалиями, представлен­ными в «Халдейских оракулах» и в египетской религии.

Систематическое описание воззрений представителей афинской школы неоплатонизма на гипотезы Парменида представлено в табл. 2. Напом­ним, что эти гипотезы посвящены соотнесению единого с другим, под кото­рым Дамаский понимает материю. Первые пять предполагают бытие едино­го, причем в трех начальных выводы посвящены единому, а в оставшихся двух — другому. Четыре следующие исходят из положения: «Если единого не существует»,— и выводы делаются для самого единого и для другого.

Таблица 2 Девять гипотез «Парменида» в интерпретации неоплатоников

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Таблица 2 (продолжение)

Отметим, что, согласно современной исследовательской традиции, в рам­ках второй части диалога «Парменид» выделяется не девять, а восемь гипо­тез. При этом третья (по неоплатоническому счету) гипотеза включается в состав второй. Основания для такого подхода имеются — действительно, в этом случае логическая структура выводов оказывается симметричной: еди­ное существует — выводы для единого, выводы для другого: единое не су­ществует — выводы для единого, выводы для другого. Третья неоплатони­ческая гипотеза несколько нарушает стройность этого порядка, поскольку речь в ней идет о существующем и не существующем едином, причем выво­дов для другого в этом случае не делается. Тем не менее ее выделение, веро­ятно, необходимо. В самом деле, Платон уже завершил вторую гипотезу, сделав окончательный вывод, и его дальнейшее рассуждение резко отлича­ется от предшествующего.

И самый главный вывод, который можно сделать в данной связи,— тот, что воззрения неоплатоников на диалог «Парменид», как и на другие произ­ведения Платона, с нашей точки зрения, оказываются априорно более ис­тинными, нежели современные. Неоплатоники жили и творили практически в тех же условиях, что и сам Платон; обязательное академическое образова­ние и превращение философствования в стиль жизни обусловливали высо­чайший уровень понимания того, о чем говорили древние, о котором в ситу­ации современности приходится лишь мечтать