Пепел и снег: роман в письмах

Письмо семьдесят девятое

Изучая людей в кафе у железнодорожных вокзалов, я научился отличать тех, кто пишет письма друзьям, от тех, кто пишет письма возлюбленным.

Тех, кто пишет друзьям, легко отвлекает шум, и они редко перечитывают написанное. Те, кто пишет любимым, вырывают страницы из блокнота так бережно, словно снимают с персика тонкую кожицу.

Прежде чем начать писать, они робко проводят пальцами по волокнам бумаги.

Перо они поднимают так, как виолончелист берётся за свой смычок.

Написав первые несколько слов, они набирают в лёгкие воздуха, а затем высушивают влажные чернила тёплым дыханием.

Приносят чай. Они потирают пальцами переносицу. Они шёпотом произносят слова своего письма, окуная их в пар, поднимающийся от чашки, прежде чем снова вдохнуть их и записать.

Когда письмо закончено, они перечитывают его несколько раз. И во время чтения они закрывают ладонями уши, боясь услышать какое-нибудь непристойное замечание.

Наконец, они складывают страницы, осторожно опускают их в конверт, проводят по нему языком и заклеивают. Они проглаживают пальцами края конверта. Их дыхание замедляется. Кажется, что они выходят из транса. Они откладывают ручку и медленно сжимают руку. А когда они вновь раскрывают её, то словно выпускают на волю невидимую птицу.

В семьдесят девятый раз я раскрываю ладонь, чтобы выпустить птицу.

В семьдесят девятый раз я пытаюсь обнять тебя своими словами.