Пепел на губах

Глава 6

Пепел все так же сыпался с неба, превращая каждый вдох в испытание, а каждый пейзаж вокруг — в серую, размытую картину. Блистательный Веран, столица княжества Фесс, превратился в какую-то грязную клоаку.

Городские улицы, обычно полные гомона и движения, сейчас были пустынны. Лишь редкие тени скользили вдоль стен, кутаясь в плащи, будто пытаясь спрятаться от самой реальности. Или, быть может, от меня. Слишком часто за последнее время я видел эти тени.

Дорога к замку была знакома до мельчайших брусчатых камней, но сейчас она казалась чужой, словно вымазанной чьей-то тоской. Слева, за плотными завесами дыма, еще тлели угли пожаров, и я чувствовал, как легкие снова наливаются болью при каждом вдохе. Я не успел перевести дух после диверсии Аша и гибели Дианеля, а уже новый удар ждал меня за углом.

Подъехав к замковым воротам, я увидел то, что заставило мой желудок сжаться в холодный комок. Несколько слуг, их лица были бледными, как мел, а движения суетливыми, таскали какие-то вещи, аккуратно, но с лихорадочной поспешностью складывая их на крышу огромной кареты, запряженной четверкой мощных вороных лошадей. Сама карета, украшенная гербом Фесса, казалась неприлично нарядной в этом сером хаосе.

— Что случилось? — мой голос прозвучал хрипло, будто я сам только что выбрался из пожара. Харт, шедший рядом, сжал рукоять меча, Марта на мгновение замерла.

Из дверей замка, чуть прихрамывая, вышел канцлер. Вильям. Его лицо, обычно невозмутимое, сейчас было посеревшим, и даже привычный для меня холод в его глазах сменился отчаянием. Он шел к карете, держа в руках небольшой ларец, словно самое ценное сокровище. Увидев меня, он вздрогнул, но тут же взял себя в руки, стараясь сохранить остатки былой надменности.

— Князь Тиссен… Ваше возвращение… неожиданно, — начал он, но голос его дрогнул, и он не смог скрыть внутреннего напряжения. — Мы не ждали вас так скоро.

— Что здесь происходит, канцлер? — я нетерпеливо махнул рукой, указывая на карету. — Куда вы собираетесь?

Вильям опустил голову, и в его движении было столько бессилия, что я на секунду забыл о своих подозрениях.

— Страшное известие, князь. Князь Марций… погиб. Войска разбиты. Наше главное войско… уничтожено. Прискакал курьер, всего час назад. Едва живой. Рассказал о генеральном сражении, которое решило судьбу Фесса. Да и всех Светлых княжеств.

Удар был страшным. Я чувствовал, как сердце на секунду перестало биться, а легкие отказались повиноваться. Марций. Его армия — становой хребет всех княжеств. Всё рушилось на глазах, быстрее, чем я мог это осознать. Аш не просто вернулся, он методично, расчетливо уничтожал каждую опору, каждый символ нашей силы. Смерть Дианеля, теперь Марций…

Марта подошла ближе, ее рука мягко легла на мою, и она прошептала, почти беззвучно: — Ты справишься…

Я сжал ее руку, пытаясь уцепиться за эту крохотную искру тепла в наступающей тьме. Я должен. Ради Марция, ради Дианеля, ради своих будущих детей.

— Расскажите все, канцлер, — я подошел ближе. — В подробностях.

Вильям поежился, будто от сквозняка, но начал говорить:

— Битва произошла три дня назад, возле притока реки Фиен. Там Марций ждал подхода основных сил. Наши разведчики доложили, что Аш движется на север, но они не смогли верно оценить его истинные силы. В долине реки Марций развернул свои легионы на открытой равнине, рассчитывая на численное преимущество и нашу тяжёлую кавалерию. Он не знал… Никто не знал, что Аш изменился.

Канцлер сделал паузу, его взгляд скользнул по пепельному небу, словно он видел там картины падения.

— Серокрылы… эти твари были повсюду. Десятки, сотни. Они не просто атаковали, они заражали. Их дыхание, их слизь, их иглы… все это разъедало доспехи, отравляло кровь, превращало наших солдат в безвольную массу. С ними летели костяные драконы. Удар с воздуха был страшным. Наши лучники… они просто задыхались от пепла. Стрелы падали на землю.

Я слушал, и в голове проносились картины моих собственных стычек с серокрылами.

— Основной удар Аш нанес своими Адскими крепостями, — продолжал Вильям, его голос понизился до шепота. — Они двигались по равнине, словно живые горы, изрыгая пламя и тот самый яд, который они назвали «Дыханием Аша». Баллисты крепостей несли разрушение на огромные расстояния. Они крушили наши осадные машины, разбивали строй легионов и кавалерии еще до того, как та успевала вступить в бой. Наши волшебники… они пытались противостоять. Но…

Канцлер поднял глаза, и в них была такая мука, что я едва удержался, чтобы не отвернуться.

— Магия просто перестала работать. Источники… они стали иссякать. Заклинания, которые раньше требовали лишь легкого усилия, теперь высасывали из волшебников всю жизнь. Аш словно вывернул мир наизнанку. Боевые маги падали, как скошенная трава, истощенные, их заклятия рассеивались, не причинив врагу никакого вреда.

Я вспомнил свою собственную неудачную попытку оживить землю в деревне. Это было то же самое. Аш не просто захватывал, он менял реальность…

— А когда подошли Обсидиановые Колоссы… — Вильям задрожал. — Это были живые скалы, князь. Они просто растаптывали наши легионы, как муравьев. Никакие щиты, никакие мечи не могли их остановить. Они были медленными, но неумолимыми. А между ними… эти Пепельные Рыцари. Обугленные скелеты в лавовых доспехах. Их копья несли смерть. Они не чувствовали боли, не ведали страха. Их было… бесчисленное множество. Они просто шли вперед, по телам наших павших, и каждый убитый нами рыцарь тут же восставал вновь, словно из земли.

Генеральное сражение. Это звучало как мясорубка. Армии, привыкшие к сражениям с обычными адскими чудовищами, столкнулись с чем-то за гранью их понимания. С самим Ашем, который теперь был не просто магом, а частью этого ужаса.

— Князь Марций… — Канцлер, наконец, добрался до самого страшного. — Он сражался до последнего. Сам возглавил контратаку, пытаясь прорваться к одной из Адских крепостей. И даже смог ее поджечь. Но его окружили. Его личный гвардейский отряд… их просто смели. Марций… он пал в бою, один из Пепельных Рыцарей пронзил его копьем. Наши войска… они дрогнули и побежали. Тысячи погибли. Многие попали в плен. Все кончено, князь. Война проиграна.

Страшный удар. Марций мертв. Все мертвы. На секунду я почувствовал, как мир вокруг меня рушится. В ушах звенело, а перед глазами плыли красные круги. Этот пепел, этот гул вулкана, эта бесконечная война… Зачем я здесь? Для чего⁇ Но Марта сжала мою руку сильнее, и ее слова, сказанные в караван-сарае, всплыли в памяти: «Мы должны быть в Фессе как можно скорее». И я здесь. Сейчас. Это все, что имеет значение.

— Никто никуда не уезжает, — поскрежетал я — Столица садится в осаду. Мы будем обороняться до последнего.

Канцлер Вильям отшатнулся, его глаза расширились от ужаса, будто я приказал ему спрыгнуть с башни.

— Князь, это… это безумие! Война проиграна! У нас нет сил защищаться! В столице осталось только семь тысяч солдат гарнизона, князь! Семь тысяч против… против этого⁈ Адские крепости, серокрылы… Магия перестанет действовать! Наши волшебники потеряли доступ к источникам! Вы сами видели! Аш нас сомнёт, мы все бессмысленно погибнем!

— Начальника гарнизона ко мне, — я не слушал его возражений, мой взгляд скользнул по Харту. — И главу городской стражи тоже. Немедленно.

Харт, безмолвный, но решительный, тут же рванул к ближайшим солдатам, передавая приказ.

— Князь, пожалуйста! — Вильям попытался схватить меня за руку, но я отдернул ее, словно от прокаженного. — Вы не видите всей картины! Это конец!

— Конец чего, канцлер? — я смотрел ему прямо в глаза. — Конец вашей никчемной власти? Конец вашей трусливой жизни? А жители столицы? Они успеют уехать⁇

Я повернулся к солдатам Харта, которые уже стояли рядом, готовые выполнить любые приказы.

— Закрыть ворота замка! И не пускать никого. Никого.

Солдаты кивнули, и тяжелые створки начали медленно закрываться, со скрежетом отсекая нас от внешнего мира. Канцлер стоял как громом пораженный, его рот открывался и закрывался, но слова застревали в горле.

Я не стал ждать его дальнейших истерик. Резко развернувшись, направился в парадный зал. Гулкий смех и пьяные голоса доносились оттуда еще до того, как я открыл двери. Аристократия Фесса, светлых княжеств, как и всегда, предпочитала не замечать приближающуюся гибель, погружаясь в алкогольное забытье. Натуральный пир во время чумы.

Двери распахнулись. Огромный стол, заставленный пустыми кубками, рассыпанными остатками еды, вокруг него — пьяные, румяные графы и бароны, их лица лоснились от жира и вина. Увидев меня, они прервали свои громкие разговоры, и кто-то из них, самый смелый или самый пьяный, поднял кубок.

— Йен! Князь Тиссен! С победой! — раздались громкие приветственные крики. — За Фесс!

Они не знали. Или не хотели знать. Это был невыносимый цирк, от которого меня тошнило.

— Всех запереть в подвалы, — распорядился я, и мой голос, казалось, погасил весь смех в зале. Я поднял руку, сосредоточившись на магии, которую чувствовал в себе, несмотря на пепел, несмотря на истощение. Мой серебряный перстень с алмазом, подарок Лукаса, вспыхнул теплым светом, отдавая мне накопленную энергию. — Пусть протрезвеют.

На аристократов обрушилось парализующее заклинание. Их крики, полные негодования, тут же застряли в горле. Глаза расширились от ужаса, тела застыли в самых нелепых позах: кто-то с поднятым кубком, кто-то с открытым ртом, кто-то с полусъеденным куском мяса.

В этот момент в зал ворвался канцлер Вильям, его лицо было искажено яростью и страхом.

— Князь, что вы делаете⁈ — заорал он, его голос срывался на визг. — Вы не имеете права! Это преступление! Они… они знать Фесса! Вы рушите последние…

Я не дал ему договорить. Моя рука, словно по наитию, дернулась, и я нанес ему удар по лицу. Не магией, не оружием. Просто кулаком — прямой джеб. Удар был сильным, и Вильям, зашатавшись, рухнул на пол, из его носа хлынула кровь.

— Его тоже в подвалы, — сказал я, глядя на корчащегося канцлера. — Канцлеру будет полезно подумать о своем «плане эвакуации» в темноте.

Солдаты Харта, без лишних слов, начали перетаскивать парализованных аристократов, один за другим вниз. Их стоны и мычание, если они и пытались издавать звуки, были едва слышны под тяжестью их собственных тел. Марта стояла рядом со мной, ее лицо было серьезным, но в глазах я видел одобрение. Иногда, чтобы спасти, нужно быть жестоким.

Почти сразу же в зал вошли два человека, чье появление я ждал.

— Полковник Геральт Велес к вашим услугам, князь, — первый представился плотный, широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Его лицо было изрезано шрамами, а глаза, глубоко посаженные под седыми бровями, были цепкими и проницательными, как у хищной птицы. Он носил тяжелый, добротный доспех и полуторный меч на поясе. От него пахло кожей, металлом и… сивухой. Он был воплощением ветерана, который видел слишком много, чтобы бояться пустых угроз.

— Капитан Рауль Первес, глава городской стражи, — второй был постарше, сухощавый, но жилистый, с тонкими, крепко сжатыми губами и острым взглядом. Его темно-синий мундир, хоть и был строгим, но тоже видал виды, а на груди поблескивали знаки отличия за давние кампании. Его руки, хоть и тонкие, были испещрены мозолями, а волосы, когда-то черные, теперь были почти полностью седыми.

Оба молча оглядели парализованных аристократов и лежащего на полу канцлера, но на их лицах не дрогнул ни один мускул. Они были солдатами, привыкшими к приказам и к войне.

— Канцлер говорит, что столица обречена. Что у нас нет сил, — сказал я, глядя им прямо в глаза.

Геральт Велес хмыкнул, скривив губы.

— Семь тысяч гарнизона, князь, это только регулярные войска. Но город… В столице больше ста тысяч жителей. Если дать им оружие, если их собрать… Мы можем набрать не менее двадцати тысяч ополченцев. Если не больше.

— Арсеналы, — добавил Первес, его голос был низким, уверенным. — У нас полно оружия и доспехов, хватит, чтобы вооружить и тридцать тысяч, если понадобится. Десятилетиями запасали.

Я почувствовал, как внутри меня разгорается пламя надежды. Это было то, что мне нужно было услышать. Не трусливые оправдания, а решимость. Старые служаки, прошедшие с легионами Фесса множество военных кампаний, знали цену войны. Они не паниковали. Они знали, как сражаться.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда пойдемте. Посмотрим город.

Мы вышли из замка, и Харт приказал страже обратно закрыть внутренние ворота.