Пепел на губах

Глава 8

Черное, беззвездное утро навалилось на Вертан, словно мокрый плащ. Пепел, ставший уже привычным, скрипел под сапогами стражников и оседал на каждом выступе древних стен. Небо, всегда бывшее символом свободы и необъятности, теперь казалось низким, давящим потолком, сотканным из дымки и золы. Я стоял на валу, вдыхая этот горький воздух, и чувствовал, как город просыпается под моим взглядом, как тысячи судеб начинают двигаться по моей воле. Мои руки, недавно державшую Ас-Урум, теперь сжимали холодный камень парапета. Я давно не ощущал покоя, но это утро не было похоже на другие — оно несло в себе предчувствие чего-то окончательного.

— Князь, люди готовы, — Харт подошел бесшумно, его лицо было скрыто капюшоном, но я знал, что в его глазах горит та же стальная решимость, что и во мне. — Приказы отданы. Работы на стенах и у рва идут полным ходом.

Я кивнул. Мой приказ был прост и жесток: мобилизовать всех. Мужчин, способных держать лопату, женщин, способных готовить пищу, детей, способных носить воду. Вертан должен был стать единым кулаком, способным выдержать удар Аша, стальной крепостью, которую невозможно сломить. Каждый житель города, независимо от пола и возраста, должен был внести свой вклад в общую борьбу.

Первым делом мы взялись за ров. Глубина в пять сажен и ширина в десять — это было неплохо, но недостаточно, чтобы остановить то, что ползло к нам из пепельной тьмы. Тысячи горожан, от крепких ремесленников до юнцов, вышли к стенам. Они работали молча, в гнетущей тишине, прерываемой лишь стуком кирок и лопат, да хриплым кашлем. Земля, перемешанная с пеплом, была тяжелой, липкой, как глина, но люди не останавливались. Чтобы ускорить процесс, я вкинул идею тачки на одном колесе. Нарисовал чертеж, столяры быстро сделали прототип. Тачка была громоздкой, но позволяла перемещать большие объемы земли с невероятной скоростью. Рабочие быстро освоили ее, и по периметру рва теперь сновали десятки этих неуклюжих машин, словно огромные черные жуки, везущие свою добычу.

По всему городу ходили глашатаи, их голоса были усилены примитивными рупорами. Заклинания работали все хуже, поэтому приходилось обходиться без них Они хрипло выкрикивали на площадях:

— «Защитим светлые земли от демонов!», «От Аша не спрятаться, он тебя найдет! Но в стенах Вертана мы встретим его лицом к лицу!»

Эти лозунги были не просто призывами; они были молотом, кующим в сердцах людей железо, вытравливающим последние остатки надежды на бегство. Я не верил в пафосные речи, но знал, что страх нужно направлять, иначе он сожрет нас изнутри, превратив в безвольную массу.

Канцлер, этот трусливый бюрократ, сияющий синяком под глазом, появился утром, словно призрак собственной вины. Он держал в руках пачку прокламаций, пахнущих типографской краской, и дрожал, будто осенний лист, готовый оторваться от ветки.

— Ваша светлость, — его голос был жалок. — Я приказал напечатать эти прокламации. За свой счет, разумеется. О военном положении в городе. О защите отечества. Мои люди разнесли их по всем кварталам и вывесили на специальных досках.

Он протянул их мне, и я пробежал глазами по витиеватым фразам. Красиво. Скрепя сердце — одобрил. Я был не в том положении, чтобы разбрасываться людьми, даже такими никчемными, как он. Его ресурсы, его подчиненные — все это было мне нужно.

— Хорошо, — сказал я, ставя подпись. — Наша ссора закончена. Теперь, за дело. Нам предстоит много работы.

Мы объехали продуктовые склады князя Марция, которые чудом уцелели после пожаров на окраинах. Огромные амбары, полные зерна, солонины, сушеных овощей. Достаточно, чтобы выдержать осаду в течение пары месяцев. Недолго, но это давало нам время для стратегического планирования. Каждый мешок, каждый бочонок был на счету.

Возле складов пришлось выставить дополнительную охрану. Призрак голода уже бродил по городу, и я опасался, что их либо разграбят, либо, что еще хуже, подожгут, чтобы лишить нас последних запасов. В городе вполне могли быть диверсанты Аша. Кроме того, слухи о нехватке еды распространялись быстрее, чем любая чума, и каждый понимал, что продовольствие — это жизнь, а его отсутствие — гарантированная смерть.

Я разбил стены крепости на сектора, от башни до башни, от ворот до ворот. Каждый участок был обозначен своим цветом — красным, зеленым, синим — и к нему был приписан отряд городских ополченцев. Им выдали оружие и доспехи из арсенала. Это было не самое лучшее снаряжение, но его хватило, чтобы одеть и вооружить почти десять тысяч человек. Дружины баронов, плюс городская стража и горнизон — мы могли распологать армией численностью до двадцати тысяч. Точнее посчитать было невозможно.

Стража и армейские офицеры начали тренировать ополченцев, обучая основам боя на стенах, стреляя из луков и арбалетов, управляя катапультами. Муштра шла от рассвета до заката, превращая мирных горожан в подобие солдат, чьи глаза, поначалу полные ужаса, постепенно наполнялись холодной решимостью.

Предусмотрел я и специальные сигналы. Каждому старшему офицеру на участке был выдан штандарт на высоком древке и рог. Мы согласовали простые, но однозначные сигналы: красный штандарт и три коротких гудка рога — прорыв в секторе, зеленый — нужно усиление, синий — требуются стрелы. Я был уверен, что Аш попытается взять город с ходу, до прибытия его костяных крепостей, и я готовил ему сюрприз. Он не должен был ждать легкой прогулки.

Вертан стоял на холме, и единственное удобное место для атаки были главные городские ворота, защищенные двумя мощными башнями. Пригородную площадь перед ними, усыпанную деревянными обломками и пеплом, мы обильно полили и пропитали земляным маслом. Здесь я хотел устроить «огневой мешок», ловушку, которая должна была сжечь первые волны наступающих. Помимо углубления рва, мы успели нарыть по периметру площади кучу ловчих ям с кольями внизу, тщательно замаскированных слоем пепла. Любой, кто сунется сюда, попадет в «ад», из которого не выбраться.

Ожидание Аша затягивалось. По всем расчетам он должен был появиться несколько дней назад, но его все не было и не было. Население нервничало, как стадо, чующее волка, но не видящее его. В городе появились проповедники темных богов, призывавшие сдаться и подчиниться Ашу. В темных балахонах, в звериных масках они проповедовали спасение, вели разговоры о милости, о конце страданий, пытаясь посеять панику и разложить наш дух. Я не мог допустить этого. Мы поймали и повесили некоторых, их тела качались на виселицах посреди площади, как мрачное напоминание о цене предательства, но нервозность нарастала, как волна перед бурей. Пепел все так же продолжал сыпаться с неба — день было трудно отличить от ночи, что еще больше усиливало чувство безысходности. Воздух стал невыносимым, тяжелым, пахнущим серой и гнилью, проникающим в самые легкие. Я и сам начал кашлять, появилась мокрота в легких.

Начался падеж скота в городе. Козы, овцы, даже крепкие лошади валились с ног, хрипели и умирали, их тела быстро разлагались в этой ядовитой атмосфере. А потом пришло то, чего я боялся больше всего — две эпидемии, одна за другой, словно Аш решил добить нас не только огнем, но и болезнями.

Первая, которую целители окрестили «Пепельной Лихорадкой», проявлялась жгучим жаром, невыносимым кашлем, который разрывал легкие, и серыми пятнами, выступавшими на коже, словно сама смерть оставляла на них свой след. Смерть наступала быстро, всего за день-два, и тела превращались в прах.

Вторая, более коварная, получила название «Слепое Безумие». Люди теряли рассудок, впадали в буйство, бросались на стены, пытаясь выбраться из города, ища спасения в пепельной мгле. Они кричали о демонах, о призраках, о черных крыльях, которые преследовали их, даже когда небо было пустым. Иногда им это даже удавалось, и тогда стража находила их тела далеко за воротами, растерзанные неведомыми тварями или просто задохнувшиеся в пепле, их глаза были полны вечного ужаса.

Пришлось вводить карантин в целых кварталах, выставляя заставы, чтобы не допустить распространения заразы. Люди умирали, и я чувствовал, как силы покидают меня, как бессилие наваливается на плечи. Я мог убивать врагов, но был бессилен против болезней, которые, казалось, были частью самой магии Аша, его невидимым оружием.

И тут мне очень сильно помогла Марта. Она была похожа на тень, бледная, с кругами под глазами, но ее взгляд оставался острым и сосредоточенным. В княжеской аптеке, куда я ее направил, она нашла концентрат серой полыни — старинное, почти забытое средство, которое, как говорили, было способно изгонять злых духов и болезни. Она сварила из него лекарство в нескольких огромных чанах, и запах горькой травы наполнил весь донжон, перебивая собой смрад пепла и гнили. Даже небольшая доза этого варева сильно облегчала симптомы. Лихорадка спадала, кашель утихал, а безумие отступало. Она не могла исцелить полностью, но давала людям шанс выжить, давала организму время бороться. Девушка работала без устали, ее руки были обожжены, но она не сдавалась.

Я нашел ее возле одного из чанов, когда она, обессиленная, присела на деревянную колоду, вытирая пот со лба.

— Марта, ты в порядке? — спросил я, протягивая ей флягу с холодной водой, которую Харт принес из наших запасов.

Она кивнула, сделала несколько глотков, ее губы были потрескавшимися.

— В порядке, Йен. Просто боюсь, что мы не справимся. Запасы полыни истощаются.

— Справимся, — ответил я, хотя внутри меня скреблась та же тревога, то же холодное предчувствие. Я не мог позволить себе показать слабость.

— Если еще придется ждать несколько седмиц, — продолжила она, и ее голос стал тише, почти шепотом, — лечить заболевших будет нечем. Даже этого концентрата не хватит. А люди умирают слишком быстро. Даже если болезнь отступает, они ослаблены. Что будет, если Аш нападет, когда у нас не будет сил сражаться? Нам нужны новые источники или новые методы.

Я оперся о стену, глядя на бурлящее варево. Она была права. Мы были в ловушке, запертые стенами и собственным бессилием.

— Мы должны кипятить питьевую воду, — сказал я, и это было единственное, что пришло мне в голову, простая, но жизненно важная мера. — И разливать по фляжкам только вареную воду. Прикажу поставить охрану возле колодцев. Никто не должен пить сырую воду. Это единственный способ замедлить распространение. Каждая капля жизни теперь на вес золота.

Марта кивнула, но в ее глазах читалось сомнение.

— Это поможет, Йен. Но не решит проблему. Нам нужен выход. Мы не можем ждать вечно.

Я ничего не ответил. Выход был один — жать объединенной армии Восточного и Западного Эскела. Фридрих уже собирал силы, дружины баронов, снимал горнизоны городов. Но на это нужно было время. Надежды на островных магов не было — эти захотят отсидется за проливом. Другие княжества похоже тоже не горели желанием защищать Фесс. А про эльфов не было ни крупинки информации. Что у них происходит? Ждать ли помощи?

Так что оставались только стены, ров и вера в себя и свои силы.

Дни текли, серые и однообразные, словно бесконечная ночь. Я осматривал укрепления, проверял склады, тренировал ополченцев, вешал темных проповедников, утешал умирающих. Каждую ночь мне снились кошмары: Бренна, Дианель, Марций, все они стояли перед моим взором, покрытые пеплом, и их глаза были пусты, полные немого укора. Я просыпался в холодном поту, чувствуя нарастающую тяжесть на сердце, понимая, что не имею права поддаваться слабости.

В один из таких серых дней, когда отчаяние, казалось, достигло своего апогея, над городом появились они. Высоко в небе, почти неразличимые в плотной пепельной мгле, кружили силуэты. Сначала один, потом два, потом десятки, словно черные точки на сером полотне. Они были далеко, но их костяные крылья, едва различимые в мутном воздухе, не оставляли сомнений. Серокрылы. Аш близок. Городские колокола зазвонили тревогу, и люди, вздрогнув, подняли головы, указывая в небо дрожащими руками. Ужас пробежал по улицам, но никто не двинулся с места — они знали, что бежать некуда. Я наблюдал за ними с вала, чувствуя, как адреналин холодной волной разливается по моим венам.

Они кружили над городом, словно хищные птицы, высматривающие добычу, словно жнецы, готовящиеся собрать урожай. Их было слишком много, чтобы это была простая разведка. Я знал, что это было лишь предвестником. Главный удар еще не нанесен. Но они уже были здесь. И я знал, что битва вот-вот начнется.

Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри меня разгорается холодное пламя. Пусть приходят. Я ждал их. И у меня был для них сюрприз, который мог если не переломить ход этой войны, то хотя бы дать нам шанс выжить еще один день.