Перебежчик

3. Глава. Бесполезный

Может быть, здесь и невелика плотность населения, но полноценный бой с автоматами и гранатами недалеко от проезжей дороги в приграничной зоне сложно совсем уж никому не заметить. И два костра из автомобилей дают неплохой дымовой ориентир.

— Быстро в лес! — скомандовал Шон.

Из-под крон деревьев они увидели, как над двором прошел маленький по виду гражданский вертолет.

— Уф! — выдохнул Шон, — Уходим.

— Нас засекли, — сказал Уинстон.

— Не нас, а место, — ответил Шон, — Они не знают, как мы выглядим, сколько нас, и куда мы будем уходить. Ближайшая военная часть не близко, или эту ферму бы не выбрали для обмена. Поэтому идем быстрым шагом, не бежим, не паникуем, ноги не ломаем.

— Пешком до бухты?

— Нет, до большой дороги. Там захватим машину.

Мартин снял с рамы с лямками грузовой мешок и привязал к ней чемоданы, а поверх них закрепил мешок. Сверху накинул камуфляжный чехол. Все надели снайперские накидки. Как и предполагал Шон, Смирнов собрался бежать через границу в городской одежде и обуви, а его личные вещи оказались запиханными в чемодан между металлическими стержнями, чтобы те не гремели.

Насчет валенок Шон почти угадал. Вместо подходящей для зимнего леса туристической или военной обуви Смирнов носил нелепые суконные боты без шнуровки, на молнии спереди и с микропористой подошвой. Насчет водки Шон тоже оказался прав. Во внутреннем кармане пиджака булькала початая фляжка. По-видимому, профессор боялся блатных, а то бы точно нашел возможность выпить в те дни, пока они вчетвером ждали встречи под крышей. Spasibo, что не взял balalaika и medved. Ботинки Шон для русского не зная размера, из Англии не повез. Зато маскировочная накидка и высокие непромокаемые носки как раз пригодились, да и полукомбинезон химзащиты сейчас лишним не будет.

Первым бежал Шон. Лучше бы он шел замыкающим и отстреливался, но Мартин совершенно не годился в проводники и не умел выбирать оптимальный маршрут в заданном направлении. Мартин бежал вторым с тяжелым рюкзаком. Рядом с ним пытался не отстать Смирнов. Замыкающим бежал Уинстон. Как только Смирнов и Мартин останавливались, Уинстон брал бинокль и внимательно оглядывал местность сзади.

Они смогли оторваться всего на час. Путь пролегал по пологому склону. Справа земля уходила вверх, слева — вниз. Склон не очень удобен для пробежки, даже совсем не удобен, даже для ходьбы. Ноги так и норовили поскользнуться. Грузный профессор не мог поддерживать скорость даже на уровне поджарого Смита, постоянно отставал и уже хватался за правый бок. Его перед обменом не готовили к бегу зигзагами под обстрелом с постоянными падениями по английской команде.

Сзади залаяла собака. Шон остановился и посмотрел в бинокль.

— Это уже не японцы, те были в русских шинелях, — сказал Шон, — Это точно норвежские пограничники. Теперь пора ускориться.

И они побежали еще быстрее. Шон как-то ориентировался по еле заметному солнцу и выбирал направление. Сзади свистели пули. Солдаты тоже умеют бегать, и они догоняли. Тем более, что они бежали по своей родной и привычной местности, подобной той, где тренировались в беге каждый день. В отличие от английских бандитов и норвежских пограничников, профессор Смирнов бегал плохо и уже выдохся.

Пересекая открытую местность, группа уже у спасительных деревьев попала под интенсивный огонь. Мартин поймал очередь в спину и упал. Тут же рухнул Смирнов.

— Аааа! — заорал профессор, — Меня ранили!

Уинстон залег и открыл огонь. Силуэты в касках тоже залегли. До ближайших оставалось метров четыреста. Слишком далеко для прицельной стрельбы. Мартина с русским зацепили только за счет плотности огня.

Шон развернулся, выбрал позицию и прижал врагов короткими очередями.

— Перевязывайтесь, я прикрываю! — крикнул он.

Теоретически, он мог бы сам заняться перевязкой, оставив прикрытие Уинстону. Но не особо рассчитывал на дилетанта с полуавтоматическим карабином в перестрелке с взводом настоящих солдат при пулемете и, скорее всего, при снайпере.

Уинстон подполз к раненым.

— Мартин, как спина?

— Не пробили груз, — ответил Мартин, — Там железо и пачки бумаг. Руку зацепило.

— Профессор?

— Нога. Навылет.

Мартину пуля вырвала кусок правого рукава выше локтя и задела руку, но не критично. Попади она в кость или в артерию, он бы не ограничился оценкой «зацепило».

Смирнов получил сквозное ранение в правое бедро. С таким уже не побегаешь.

— Давай! — нервно крикнул Смирнов, ощупывая бедро, — Бинт!

Уинстон вытащил из кармана перевязочный пакет, разорвал упаковку, достал бинт, тампоны и не сообразил, что с ними делать. Наверное, оно с какой-то стороны должно быть стерильное, а он уже повертел в грязных руках.

— Ты вообще в этом деле ничего не понимаешь? — спросил по-русски Смирнов.

— Да, — ответил Уинстон.

Смирнов выругался.

— Первую помощь оказывать умеешь? — спросил Мартин.

— Нет.

Уинстон абсолютно не умел оказывать ни первую помощь, ни вторую-третью, ни последнюю, ни какая она еще бывает. Даже себе. Даже от простуды или варикозной язвы. Этой темы немного касались в учебке на флоте, но за двадцать лет он уже все забыл.

— Шон, у нас проблема! — крикнул Мартин.

— Уинстон, меняемся! — сразу отреагировал Шон.

Опытный морпех очень удачно выбрал место для обороны. Несколько больших камней, из-за которых можно стрелять лежа, высовываясь с разных сторон. Накидка почти сливалась с пожухлой травой, и враги никак бы не смогли заметить, в каком месте высунулся стрелок, пока он не откроет огонь.

Влево от позиции уходил крутой склон, вправо пологий склон. Норвежцы залегли вдалеке среди редких деревьев с облетевшей листвой. Непросматриваемых с позиции Шона коридоров на местности не было. Даже для коротких перебежек.

Уинстон вставил обойму, прицелился и три раза выстрелил, целясь на частые вспышки. Пулемет замолчал. Наверное, решил сменить позицию. Очереди автоматчиков хлестнули по камням и подняли фонтанчики перед ними. «Неужели в современной армии и правда норма стрелять настолько небрежно и не целясь как следует из не очень точного оружия?» — подумал Уинстон, — «У них же патроны скоро закончатся».

Шон достал военную аптечку. Ножницами разрезал брюки на русском, оставив полосы ткани спереди и сзади, чтобы штанина не сваливалась. Достал свои перевязочные пакеты и наложил тампоны с обоих сторон, в отличие от Уинстона не хватаясь пальцами за стерильные части. Смирнов сразу включился в процесс, перехватывая и придерживая где надо.

— Tra-ta-ta! — Смирнов жестами показал, что с перевязкой руки Мартина справится сам, и отправил Шона отстреливаться.

— Мартин, его придется нести! — крикнул Шон, в перерыве между очередями, — Прострелено бедро.

— Не вопрос, любой морпех готов нести друга своего веса. Я утащу его даже на плечах, но мой рюкзак тогда на вас, — ответил Мартин, — Сколько до фиорда?

— Километров тридцать. Если получится, угоните тачку на большой дороге, до нее не больше десяти — ответил Шон, — Дорогу найдешь?

— Нет.

— Идиот. Чему вас только учат. Уинстон, дорогу до фиорда найдешь?

— Нет, — уверенно ответил Уинстон.

— Два идиота, — выругался Шон и пополз к Уинстону.

— Кто-то должен прикрывать группу, пока остальные уходят, — сказал он, — Не знаю, унесешь ли ты рюкзак Мартина, но русского из нас может утащить только Мартин. Если бы кто-то из вас сказал, что найдет дорогу до нашего корабля, я бы остался прикрывать, но без меня вам не дойти.

— Я бесполезный член группы, — ответил Уинстон, — Не понимаю в медицине и не могу нести много груза. Я останусь и задержу их сколько смогу.

— Тогда тебе конец. Ты хороший стрелок и выиграешь время для нас, но не уйдешь.

— Все в порядке. Я свое отжил, хоть кто-то меня наконец расстреляет. Тем более, что русский ранен, а в медицине понимаешь только ты. Его еще морем везти двое суток.

— Черт. Не поспоришь. Удачи. Или легкой смерти, — Шон протянул руку на прощание, и Уинстон пожал ее.

Шон оставил автомат и подсумок с парой магазинов, а сам вернулся к раненым.

— Мартин, снимай рюкзак, бери русского на плечи и беги. Я с рюкзаком за тобой. Уинстон остается.

— Бросим его?

— Если останешься ты, мы не донесем груз. Если я, то вы или не дойдете, или не довезете русского живым.

Уинстон переползал между камнями и стрелял то из автомата, то из карабина. Вот пограничники слева пытаются обойти. Прицелился и выстрелил. Даже вроде попал, один из солдат с криком рухнул, а остальные опять залегли.

Враги все-таки приближались. Дистанция, судя по пропорциям фигур в прорези целика, уже не четыреста, а триста. Целик на тройку, прицел под ноги бегущей согнутой фигуре. Бах! Кажется, еще в одного попал.

Уинстон решил, что его не видят, и не стал менять позицию. Высунулся снова, нашаривая стволом преследователей. Каска над кустом. Не стоит и целиться в голову. Надо стрелять в куст. Бах! Не попал. Бах!

Левую щеку и ухо обожгло. Уинстон упал и пощупал рану. Из щеки текла кровь, а ухо как будто осталось без мочки. Больно. Надо перевязать. Или ну его? Какая разница, пристрелят его с перевязанной головой или с окровавленной? Тем более, что белый бинт демаскирует больше, чем кровь. Кстати, какой еще бинт? Нет у него никакого бинта.

Это был одиночный выстрел, не очередь. И звук другой. Уинстон отполз на запасную позицию и аккуратно выглянул из-за камня туда, откуда могла прилететь та пуля. Точно, снайпер. Сидит выше по склону за деревом вдалеке от остальных пограничников. Шведский камуфляж «осколок» на фоне зимнего леса не так уж хорошо маскирует. Снайпер шевельнулся и вроде что-то крикнул. Остальные отреагировали. По камням застучал град пуль. Пристрелялись. Половина взвода поднялась и, согнувшись, перебежала вперед и упала. Снайпер через оптику увидел, что попал. И попал в голову. А то бы лежал спокойно и высматривал, не появится ли враг еще где-то.

Уинстон плюнул на перебегающих солдат, лег так, чтобы видеть снайпера, и прицелился. Далеко. В обойме еще патронов шесть, хоть одним да попаду, — подумал он. Начал стрелять и вроде даже попал, судя по тому, что снайпер не ответил.

Осталась еще одна обойма. Вставить-нажать-сбросить-затвор-прицелиться.

— Бросай оружие! — пограничники в Скандинавском военном округе говорят по-русски, как сообщали и учебные пособия Шона.

Один солдат как-то обошел его и стоял сзади с автоматом. Уинстон оттолкнул от себя карабин и повернулся к солдату лицом, сидя на земле и подняв руки.

Солдат громким криком позвал своих и держал нарушителя под прицелом до тех пор, пока те не подбежали. Лейтенант, несколько рядовых и одна собака.

Лейтенант и двое раненых солдат остались с первым задержанным, а остальные побежали дальше по следам.

— Ду ю спик инглиш? — спросил лейтенант.

— Йес, — ответил Уинстон. Нет смысла притворяться. Притворяться кем? Русским с английским акцентом?

— Ты хорошо стреляешь, — сказал лейтенант, — Ты ранил двоих и еще двоим попал по бронежилетам.

— Я не хотел никого убивать, — ответил Уинстон. Он и правда не хотел никого убивать.

В поле зрения вошел солдат со снайперской винтовкой. На его щеке красовались свежие царапины.

— Ты подстрелил дерево рядом со снайпером, чтобы ранить его, но не убить, — сказал лейтенант, — Зачем? Если ты хотел сдаться, то мог бы не стрелять.

— Я хотел спасти своих друзей. Они ушли?

— Далеко не уйдут. Идем к дороге. Ты арестован.

Уинстон встал и пошел. Солдаты относились к нему очень настороженно и держали дистанцию. Думали, наверное, что он опасный диверсант, который с четырехсот метров из старого карабина прицельно стреляет в дерево, чтобы ранить снайпера щепками.

Пока они спускались к дороге, по рации кто-то уточнил их точное местонахождение. Потом раздались выстрелы и взрывы.

— Не могу продолжать преследование! — раздалось из рации, — Попали в саперную засаду на переправе через ручей. Противопехотка на тропе и растяжки под водой. Пятеро трехсотых, двое тяжелых!

На связь вышел еще кто-то и пообещал эвакуировать раненых на вертолете.

Добрались до машины. По-военному угловатый микроавтобус на больших колесах. Много раз битый и крашеный, но на ходу, а большего тут и не требуется. Внутри откидные сиденья, вместо крыши брезентовый тент на дугах.

Лейтенант сел рядом с водителем, двое солдат в салон напротив пленного. Через пять минут Уинстон слетел с сидения на пол. Дорог здесь нет, надо держаться. Ему развязали руки, и он вцепился в трубы по бокам сидения.

Машина выехала на дорогу получше, потом на хорошую дорогу, потом снова на плохую, замедлилась и остановилась. Водитель посигналил противным гудком.

Что-то тяжелое ударило сверху в переднюю часть микроавтобуса, смяв водителя, лейтенанта и двигатель.

Солдаты схватились за оружие. Уинстон лег на пол и закрыл голову руками. Под сидением напротив увидел свой вещмешок. Очевидно, что вещи нарушителя границы должны были отправить вместе с ним куда положено.

Машина вздрогнула, приподнялась, рухнула на колеса, снова приподнялась и рухнула. Уинстон повернул голову и увидел небо над головой и огромный ковш экскаватора, который сначала разбил кабину, потом сорвал тент вместе с дугами. На ковше мелом надпись «СЮДА».

Справа раздались два громких выстрела. Солдаты перепрыгнули через борт, укрылись за машиной и ответили короткими очередями. Ковш опустился на дорогу у самого заднего борта, немного наклонившись в сторону микроавтобуса.

Уинстон решил, что если кто-то ради него рискует жизнью, то было бы крайне невежливо отвергнуть его помощь. Схватил вещмешок, вывалился из машины через заднюю дверь. Пригнувшись, пробежал два шага и кубарем свалился в ковш. Неведомый доброжелатель тут же поднял его и куда-то повез по небу. По ковшу застучали пули, но толстая сталь выдержала. Снаружи послышались два взрыва.

Ковш тяжело ударился о землю. Уинстон подтянулся и вылез. С удивлением увидел русского пахана, старшего в «делегации».

— Это ты по-нашему базаришь, — сказал русский.

— Да, — ответил Уинстон.

— Бегом в тачку.

Вдвоем они добежали до машины, где на заднем сидении скорчился Док Джонсон. Тут же их догнал запыхавшийся «переводчик». Переводчик сел за руль и нажал на газ.

Уинстон прислушался. Между сидениями лежала рация, а из нее текли военные переговоры на русском.

— Здорово еще раз, — сказал старший русский Уинстону, — Я Колоб, он Студент.

— Уинстон, — представился англичанин в ответ без фамилии и прочей информации.

— Понял, да? — обратился к нему Студент по-русски, — Мы на скоростном спуске колесо пробили. Оторвались на сколько смогли. Стоим, меняем, военную волну слушаем. Говорят, одного поймали и везут, а по остальным «план перехват» и район закроют. Тронулись, гля в зеркало, а они за нами едут. Ну мы по газам, сечем по сторонам, а тут как раз норвеги копали канаву и на обед все свалили. Понимаешь, нет?

— Понимаю.

— Я и говорю, что поймали они наверняка тебя. Потому что другие двое у вас вояки, их голыми руками не возьмешь. Ты же не военный и не бандит, верно?

— Верно.

— Тебя расколют, и на нас выйдут быстрее, чем свалим отсюда. А вообще черт знает, что ты еще сдашь и какой масти ты по жизни. Замочить тебя всегда успеем, а побазарить по возможности стоит. Я ковшом водилу укатал, тебя поднял и остальным две лимонки бросил.

Вот попал так попал, — подумал Уинстон, — Лучше бы у военных остался. Хотя не прыгнул бы в ковш, сам бы получил эту лимонку и уже лежал бы мертвый на дороге.

— Может, через тебя потом как-нибудь на вашу братву напрямую выйдем, без норвегов и шотландцев. Только закорешились, и какая-то сука сдала. Сейчас до Олесунна дотянем, тачку бросим, на малине пересидим и попутной птичкой свалим.

Дотянуть до Олесунна оказалось не так-то просто. Встречная милицейская машина проехала мимо, но резко развернулась и включила мигалку.

— На этом корыте не уйдем, — сказал Студент, нажимая на газ, — Патроны остались?

— Сейчас на всю Норвегию прогремим, — мрачно ответил Колоб, крутя ручку стеклоподъемника.

— Тебя только не хватало! — выругался Студент, резко сбавив скорость.

Уинстон не сразу понял, кому это он, но Док Джонсон показал рукой. Перед машиной бежал лось. Ну и зверюга, всякие лошади и олени рядом не стояли. На спидометре восемьдесят, а он бежит впереди и не думает уставать.

Дорога вышла к спуску извилистым серпантином. Студент попытался обогнать лося, но тот тоже перестроился на встречную полосу. Студент вернулся в свою полосу, лось тоже. Встречная легковушка чуть не поцеловалась с милицейской машиной.

— Я его сейчас сниму, — сказал Колоб, собираясь высунуться в боковое окно и стрелять в лося из АК.

— Я тебе сниму! Всем сидеть и держаться!

Студент дождался левого поворота и сократил дистанцию до лося до пары метров. Милиция поджимала сзади. Перед самым поворотом Студент от души нажал на сигнал и тут же крутнул руль, вылетев на пустую встречку. Лось по сигналу встал как вкопанный без всякого тормозного пути и следов жженых копыт на асфальте. Милицейская машина подсекла его под задние ноги, и лось с удивленным выражением лица влетел задницей в лобовое стекло.

— Прокатило? — спросил Студент, выровняв машину и входя в поворот направо.

— Тачка всмятку! — сказал Колоб, — Семьсот кг не хрен собачий. Но на дороге удержались.

— Менту зачет. Я не уверен, что смог бы.

— А с лосем что будет? — спросил Уинстон.

Стрелять лосей из ружья для цивилизованного человека нормально. Сбивать их же машиной — нехорошо.

— Да что ему будет, — ответил Студент, — Сейчас насрет им полсалона, встанет и дальше побежит.

— Переведи, про что вы там говорите, — попросил Док.

— Он сказал, что лось не пострадал и пойдет дальше, — перевел Уинстон.

Док извернулся и выглянул в заднее стекло.

— Точно! Вниз бежит! Даже не хромает! — восторженно воскликнул он.

— Лось бежит к нам, — перевел Уинстон для русских.

— Надеюсь, он не обиделся, — сказал Студент и затормозил на обочине.

— На обиженных воду возят, — сказал Колоб.

— Ну флаг тебе в руки, — ответил Студент.

Оба посмотрели на приближающегося лося и рассмеялись. Уинстон понял, что они синхронно представили попытку возить воду на обиженном лосе, и тоже улыбнулся.

— Переведи, — попросил Док.

Уинстон открыл рот и понял, что не осиливает. Все слова понятны. Контекст понятен. Понятно, в чем юмор. Смешно. Не до слез, но улыбнуться можно. Но как это перевести?

Студент перестал улыбаться, переключил передачу и резко отъехал назад. Там, где только что была машина, дорогу пересек хорошо разогнавшийся лось. Ему, в отличие от колесного транспорта, не требовалось спускаться по серпантину, и он набрал хорошую скорость вниз по склону. Лось недовольно оглянулся, пробегая мимо машины. Пока он оценивал ситуацию, ноги уже пронесли его мимо, и голову пришлось повернуть обратно вперед, чтобы не влететь в редкие деревья.

— Слава те Господи, — искренне сказал Студент, — Вы же все нихрена не понимаете, что такое лось на дороге. Дайте закурить.

Док достал «Мальборо», и все затянулись, даже некурящий Уинстон. Студент не стал делать остановку не перекур и сразу же тронулся с места.

— Слышь, Студент, есть маза, — сказал Колоб. В отличие от тараторящего Студента, он говорил медленно, дополнительно обдумывая каждое слово.

— Ну, — ответил Студент.

— Никто не знает, что с нами англичан теперь двое, — продолжил Колоб.

— Ну.

— И нас кто-то сдал узкоглазым.

— Ну.

— И крысы уже знают, что узкоглазые нас не взяли.

— Ну.

— Крыса точно не англичанин. И не шотландец. Они не знали, где мы сидим. И выследить не могли. Норвег забирает, эти сидят на борту.

— Верно.

— Крыса не норвег. Им никто не должен был говорить про обмен докторами. Их дело было встречу устроить, а по какому поводу не их дело.

— Верно.

— То есть, крыса на нашей стороне. Нас вели с самого прилета, и за норвегом хвост повесили.

— Может быть.

— Поэтому ты бери Дока Джонсона и тащи к птичкам, не заходя на хату. Понял?

— А ты?

— А я с этим на хату пойду, засвечусь.

— Думаешь, вас там крысы еще раз сдадут?

— Ясен хрен.

— Рисково.

— Хочу крысе хвостик поприжать. И от вас заодно отвлечь.

— Один?

— Я крыс в сортире мочил, пока ты еще под себя ссался. Слышь, нерусский, как, говоришь, тебя звать? — Колоб с переднего сидения обернулся к Уинстону.

— Уинстон.

— Забудь. Тебя зовут Док Джонсон, понял?

— Меня зовут Док Джонсон, — повторил Уинстон.

— И по-нашему ты не базаришь.

— I don`t speak Russian.

— Чо он сказал?

— Что по-нашему не базарит, — ответил Студент, — Только ничего, что он на Дока нихрена не похож?

— Так кто его видел, Дока-то? Нам фотокарточку не прислали. Одет не по-нашему и базарит не по-нашему, всего и примет.

— А если раскусят, что он не лепила?

— Как? Смотри какая повязка на морде красивая. Сам сделал?

— Нет, — ответил Уинстон, — Это военные перевязали. Я не умею.

— Забей. Никто проверять не будет. Слышь, нерусский, у тебя повязка на морде, и тебе херово. Типа там сотряс, все дела. Еще на левый глаз натяни, чтобы вообще полморды закрыть.

— I am ill. I feel bad, — сказал Уинстон и поправил повязку, скрыв левый глаз.

— Чо?

— Больной он, херово ему, — перевел Студент.

— Мне-то можно мозги не парить?

— Правильно делает. Через час доедем, ему откуда знать, есть там лишние уши или нет. Будет чисто на инглише шпрехать. Ты тоже привыкай, что он понимает, но ответить понятно не может. Только не веди себя так, будто ты уверен, что он поймет. Если срисуют, что он по-нашему шарит, попадалово будет.

— Так-то да. Ты понял?

— Yes.

— Стрелять умеешь?

— Yes.

Колоб покопался в карманах и показал пистолет неизвестной конструкции.

— Wait.

Уинстон развязал вещмешок и достал свой револьвер.

— Good?

— Нахрена тебе револьвер? Музей ограбил?

— Not first time.

— Чо?

— Не первый раз, — перевел Студент, — Ты замочил кого-то с этого револьвера?

— Two.

— Двоих.

— В натуре? — удивился Колоб.

— Ты вспомни, что про него вояки в рации говорили. Прижал взвод прицельным огнем.

— Я нутром чую, что он не солдат. Вот те двое солдаты были. Может, мент? С той стороны.

— Блатной он, Колоб. Только не такой, как мы, а из цеховиков.

— Тоже не похож.

— Are you outlaw? Were you in prison?

— Yes. And yes.

— What kind of criminal are you?

— Cheater, — Уинстон решил не вдаваться в подробности.

— Мошенник он, понял, Колоб. Умный и базарит складно, но пушка под рукой. Сейчас еще спрошу, кого мочил.

— Мужчин. Из-за женщины, — Уинстон перешел на русский, потому что ему надоел спектакль с переводом, — Оставьте мне револьвер, постреляю в вашу крысу.

— Не верю я, что он наперсточник или катала, — сказал Колоб, — По-нашему базарит как по книжке. И на руки его посмотри. Интеллигент он.

— Мошенники разные бывают, — ответил Студент, — Сидел, поди, на товарных потоках.

Уинстон кивнул.

— И воровал вагонами. Группой лиц по предварительному сговору.

Уинстон поморщился, но русские поняли, что так и было.

— На охоту ходил с начальством, потому и стрелять умеет, и по лесу бегать, но не солдат и не мент. Охотник?

— Охотник.

— Посрался из-за бабы и пошел бы зону топтать по мокрому делу, только пахану толмач понадобился. Верно?

— Верно.

— Четко распедалил, — похвалил Колоб.

— Так люди везде одинаковые, — пожал плечами Студент.

— Домой меня потом сможете отправить? — спросил Уинстон.

— Могем, Студент?

— А что нет-то? Норвеги на месте, шотландцы тоже. Бабла только надо.

— С баблом решим, — сказал Колоб, но Уинстону показалось, что решать будут с ним, а не с неведомым «баблом». Вряд ли Колоб оставит его в живых после охоты на крысу. Да и охоту бы пережить.