Перехват

ГЛАВА 15

Джейн Доусон

Перестраховщик Тант на обратный путь отказался от «Андромеды», и нам выделили «Кассиопею». Казалось бы, зачем гнать два корабля, если между временем прибытия на планетоид и временем отбытия прошло меньше суток? Готовить два экипажа, проводить технический осмотр двух кораблей, дважды тратиться на топливо? Ведь это же глупо и затратно! Но у нас в МАРАП, к сожалению, такое случается часто. Потому что за назначение корабля и его фактическую отправку отвечают две разные команды. И ладят они друг с другом как кошки с собаками, в основном потому, что каждый квартал сталкиваются с проблемой объяснения вот таких ситуаций и пытаются переложить вину на плечи соседа.

В общем, нашему перебазированию на «Кассиопею» никто не обрадовался: ни я, которая вообще не должна была присутствовать на корабле, ни экипаж, который моих «Охотников» в принципе не любил, ни сами «Охотники», которые экипажу отвечали тем же.

— Я не стану готовить криокамеру для незарегистрированного пассажира! — категорически заявил мистер О’Коннор. Я равнодушно махнула рукой в ответ:

— Как пожелаешь. Я всегда могу воспользоваться твоей.

— Как же я ненавижу твою ненормальную команду! — прорычал техник себе под нос. Муриане не обладали выдающимся слухом (как и выдающимся умом, по моим скромным наблюдениям), а потому частенько изъяснялись шепотом и были абсолютно уверены, что этого никто не слышит. Переубеждать их мы не торопились. В конце концов, пока муриане выполняли свои задачи, какая разница, что они обсуждали между собой?

Но, будь я на их месте, в тот раз придержала бы язык за зубами. Потому что нельзя ругать тех, от поступков которых зависит твоя жизнь.

Нам осталось пролететь всего ничего, прежде чем мы смогли бы выйти на сверхскорость и оказаться в безопасности (в известной нам части Вселенной пока не существовало технологии, способной перехватить, поймать в прицел, подбить или каким-то иным образом навредить кораблю, движущемуся так быстро), когда ко мне подбежала очень встревоженная Кира и, схватив за руку, прошептала:

— Они здесь!

Я почувствовала, как внутри сжимается комок. Бестелесые! Какого черта они делают в этой системе? Я была уверена, что они нападают только в приграничных территориях.

— Сколько у нас времени? — стараясь сохранять спокойствие, уточнила у девочки. Она сглотнула и выдохнула:

— Мало.

Волосы на моем затылке встали дыбом: ни на секунду я не усомнилась в том, что Кира права. В таких случаях она никогда не ошибалась. Каким-то образом Мистик чувствовала приближение бестелесых, и эта ее удивительная способность уже не раз спасала нам жизнь. Именно она была причиной того, что в моей группе появился столь юный снайпер — изначально я планировала отправить ее восвояси после завершения испытательного срока. Но после того самого первого случая я не только предложила Кире контракт, но даже сама вызвалась ее поднатаскать. И Кира согласилась, хотя знала, что мое предложение продиктовано не чем иным, как чистейшим эгоизмом. Но взамен взяла с меня слово, что никто и никогда, кроме «Охотников» (за исключением Вейлинг и Касиуса, который к тому моменту был в группе совсем недолго) не узнает о ее даре. Я не отказала, ведь прекрасно понимала, что боссы МАРАП не отличаются добротой и терпимостью. Они велели бы разобрать Киру на атомы, если бы считали, что есть хоть малейший шанс понять, кто такие бестелесые, откуда они приходят и как их можно уничтожить. А я не могла позволить этому случиться, даже если гибель одной девочки помогла бы спасти сотни невинных жизней. Просто не могла.

— Макмиллан! — закричала, бросаясь на капитанский мостик. — Мы должны немедленно уходить в гиперпрыжок!

Мурианец неспешно обернулся и окинул меня уничижительным взглядом:

— Это невозможно, мэтр. Мы еще не достигли рубежа.

— К черту рубеж! — рявкнула я. — Надо прыгать сейчас!

— Что ты себе позволяешь, волчица?! — сильно задрал подбородок капитан. — Ты не имеешь никакого права приказывать мне!

В комнату широким шагом вошел Тант, а следом за ним — Лакшми и Касиус. Предчувствуя недоброе, в кресле второго пилота напрягся мистер О’Коннор. Я решила попытаться в последний раз:

— Если мы не уйдем сейчас, мы погибнем.

— Мы — военный корабль, — высокомерно заявил Макмиллан. — С лучшей системой наружного наблюдения и отличным вооружением на борту. К нам нельзя подкрасться незаметно. Ни одно криттское суденышко не подберется к нам на линию удара, но если такое все же случится — что ж, мы дадим ему бой. Это говорю тебе я, капитан! И я же повторяю в последний раз: возьми себя в руки, мэтр! Мы не уйдем в сверхскорость до того, как попадем в нужный квадрат!

Я стиснула зубы так, что, кажется, почувствовала вкус эмали на языке. Он думал, что я бегу от криттов. Что я паникую, выказываю слабость и вообще — веду себя недостойно для воина. Но все было не так. Потому что криттский корабль мы победить могли, но с бестелесыми воевать было бессмысленно в принципе. И если мы продолжим двигаться с прежней скоростью в том же направлении, очень скоро мистер Макмиллан поймет, что я права. Только мне от этого легче не станет.

— Эйва! — рявкнула я и, недолго думая, бросилась на капитана. Он опомниться не успел, как я скрутила его, завернула руки за спину и подтолкнула в сторону Лакшми. — Запри его где-нибудь.

Обернулась на звук сдавленного писка и заметила, что Касиус повторил мой маневр, но уже с мистером О’Коннором. Вряд ли Заклинатель понимал, что вообще происходит, но в этом и таилась прелесть «Охотников»: мы всегда были заодно.

— Что случилось, сержант? — в комнату вбежала Эйва, но, увидев, как «танки» уводят пленников, без дальнейших расспросов прыгнула в кресло капитана. Я метнулась в соседнее и приказала:

— Компьютер, доступ: Доусон Джейн. Общая связь. Команда, подготовиться к прыжку в гиперскорость. Отсчет: десять, девять…

Спинки наших кресел поползли вниз, пальцы Эйвы замелькали по панели, размещенной над ее головой.

— …восемь, семь, шесть…

Времени на то, чтобы погрузить всех в криосон, не было, но я знала, что мои ребята сейчас ныряют в свои криокамеры и запускают программу экстренной фиксации. Именно так летали до того, как путешественников додумались усыплять.

— …пять, четыре, три…

Я почувствовала легкий толчок, словно что-то огромное прошло рядом с нами, но не зацепило, а так — слегка задело выбросом из сопла. На секунду мне показалось, что я опоздала, и стало очень страшно.

— …два, один… — прошептала дрогнувшим голосом, и только когда почувствовала, как от перегрузки сжимаются узлом внутренности, поняла, что рано испугалась. Мы успели.

Ускорение продолжалось всего несколько секунд, но мне показалось, что за это время я потяжелела на несколько тонн и буквально вросла в кресло второго пилота. Закончилось все быстро, но еще какое-то время перед глазами все расплывалось, вытягиваясь в яркую световую линию. Знакомый эффект: чертовски быстро мы набрали нужную скорость. Теперь можно было выбираться из кресла и перемещаться в криокамеру. Сон, даже искусственный, — лучшее лекарство после перегрузки.

К сожалению, мне не дали просто так им воспользоваться.

— Не хочешь объяснить, какого черта это только что было? — в своей излюбленной манере «я не люблю спрашивать дважды» поймал меня Тант на выходе из капитанского отсека.

Я ответила мрачным взглядом оборотня, который и до этого держался на честном слове и стимуляторах, а сейчас — уже на одном честном слове.

— Хорошо развитая интуиция.

— Джейн, довольно! — почему-то еще больше рассердился Тант. — По твоему приказу твои нелюди сунули капитана и его первого помощника в криокамеры!

— Правда? — выгнула я брови. — Надо же, как им повезло. Я была уверена, что «танки» их просто свяжут и бросят где-нибудь в уголке…

— Это не смешно!

— А я и не смеюсь.

— Каким-то образом ты предугадала появление бестелесых! — уже почти прорычал Тант. — Я хочу знать каким!

Я нахмурилась: получается, лорд успел получить от МАРАП сообщение о нападении монстров в нашем квадрате. Забавно, что его проинформировали прежде, чем капитана, роль которого сейчас исполняла Эйва.

«Эйва… — повторила я про себя. — А ведь это идея…»

— Бестелесых засекла суккуба, — ответила, глядя на волка очень честным взглядом. Его глаза злобно сузились.

— Я видел лицо Эйвы, когда она вошла на мостик! — выдохнул он. — Это не было лицо того, кто в курсе происходящего.

— Думай, как знаешь, — вздохнула я, пытаясь обойти волка по стенке.

— Джейн! — угрожающе протянул Тант. — Я хочу знать правду. Как я смогу управлять «Охотниками», если ты не передашь мне нужную информацию?

— Никак! — воскликнула я, останавливаясь и впиваясь в него возмущенным взглядом. — Никак! Именно это ты и скажешь Маркусу! И тогда управлять «Охотниками» снова буду я!

Волк поджал губы и отвел взгляд:

— Джейн, по поводу Маркуса. Я собираюсь сказать, что тебя вообще с нами не было.

— Что?! — ахнула я.

— Это самый простой способ выйти из ситуации, — объяснил Тант. — Своим появлением здесь ты навлекла на себя кучу неприятностей. Если Маркус узнает, что ты пробралась на корабль и вопреки запрету участвовала в операции, он тебя не отстранит, а уволит. И это — в лучшем случае.

Кажется, меня начало подташнивать. Я оперлась плечом о стену корабля и сжала кулаки, впившись ногтями в собственные ладони.

— Своим появлением здесь я спасла операцию! — проскрежетала внезапно охрипшим голосом. — Если бы не мое вмешательство, ты бы попросту потерял криокамеры с людьми!

— Возможно, — не стал отпираться волк. — Но ты должна понимать, что это — не единственная миссия, которую лорды запланировали для «Охотников». И дальше будет только сложнее. А я уже за сегодняшний день дважды спас тебе жизнь.

— Это случайность! — выдавила я.

— Ты встала! В полный! Рост! — выделяя каждое слово, навис надо мной Тант. — Что за солдат встает в полный рост во время выполнения боевой операции?!

Я вжалась спиной в стену, глядя снизу вверх в его мечущие молнии глаза, но ответила твердо:

— Тот, который привык полагаться на волчье чутье! Но из-за наших с тобой постоянных тренировок оно стало сбоить. Потому я и прослушала появление рейнджера.

— И это могло стоить тебе жизни, — внезапно очень тихо добавил волк. — Что, если в следующий раз меня не окажется рядом?

Он поднял руку и легонько провел пальцами по моей щеке, но я была так вымотана, что почти ничего не почувствовала.

— В следующий раз я не повторю этой ошибки, Фенрир, — сказала, с трудом ворочая языком. — Я умею делать выводы.

— Я тоже, Джейн, — прошептал он, второй ладонью пробегая по моей шее, ключице и вниз, к плечу. — Именно поэтому я заберу у тебя группу. Ты слишком важна для меня, чтобы я позволил тебе так рисковать.

Как будто ушат ледяной воды обрушился мне на голову. Я подняла руки, которые сейчас, казалось, весили по сотне килограмм каждая, и уперлась ладонями ему в грудь, заставляя отступить на полшага.

— Знаешь, Тант, — сказала, не поднимая глаз, — я не верю в волчий инстинкт. Но я могла бы остаться с тобой по другой причине. По любви. В нее я верю всем сердцем. Вот только любовь должна быть основана на доверии, а этого между нами нет и, судя по всему, никогда не будет. Потому лучше забудь обо мне и найди себе другой объект для контроля и оберегания. Со мной будущего ты не построишь.

И, не дожидаясь ответа, поковыляла прочь. По дороге убедилась, что моя команда уже заняла свои криокамеры. Особенно долго сквозь маленькое прямоугольное окно в крышке смотрела на умиротворенное лицо Киры. Потом отыскала свободный агрегат, почти вслепую установила программу и с трудом забралась внутрь. Улеглась поудобнее, сложила руки на груди и из-под полуприкрытых век наблюдала, как белая матовая пластина медленно отрезает меня от мира. Уже погружаясь в сон, с удивлением обнаружила, как одинокая слезинка катится по виску к волосам и дальше — к жесткой белоснежной подложке.

Я сидела на низком диванчике в приемной лорда Маркуса и старалась ничем не выказывать своего волнения. Это, скажу я вам, было чертовски трудно. Прежде всего потому, что я приблизительно знала, что ждет меня за этой тяжелой звуконепроницаемой дверью. То, что ничего хорошего, — факт. Интрига была лишь в том, насколько сильно мне влетит. Потому что за последнюю декаду я нарушила такое количество правил МАРАП, что с подобным «послужным списком», кажется, вообще не живут.

Наконец симпатичная волчица-секретарь получила какое-то распоряжение по внутренней связи, улыбнулась и сказала мне:

— Вы можете войти, мэтр.

Я встала, кивнула и на негнущихся ногах отправилась на казнь.

— Старший сержант Джейн Доусон по вашему распоряжению прибыла! — выдохнула на одном дыхании, быстрым взглядом окинула кабинет и с удивлением констатировала, что для вынесения приговора одному сержанту собралось уж слишком много высокопоставленных лиц. Во-первых, здесь был не только лорд Маркус, но и мэтр Сингур, они сидели друг против друга за роскошным п-образным столом. Эдакий прообраз адвоката с прокурором. Что вполне могло быть правдой, судя по тому, какими нелюбезными они обменивались взглядами. Отдельное кресло у стены оккупировал лорд Тант. А вот тот, кто сидел во главе стола, заставил меня несколько раз недоверчиво хлопнуть ресницами.

«Не доверяй моему отцу, — прозвучал в голове голос Фенрира. — Ты ничего о нем не знаешь!»

Кажется, волк не солгал: я и правда понятия не имела, почему мэтр Дрейк Мелори решил почтить нас своим присутствием в такой, прямо скажем, неприятный для меня день.

— Вольно, сержант, — как-то слишком по-доброму (в свете происходящего) ответил лорд. — Присаживайтесь.

Я кивнула и опустилась на одиноко стоящий в центре комнаты стул: ладони на коленях, ступни вместе, спина прямая как циркуль.

— У нас тут вышел необычный разговор, — продолжил лорд Мелори. — Судя по всему, вы, мэтр Доусон, нарушили прямой приказ лорда Маркуса и без разрешения проникли на военный корабль «Андромеда» для принятия участия в операции «Перехват». Вы признаете свою вину?

— Признаю, — ответила спокойно. А что еще я могла сказать?

— Это серьезное нарушение Устава, мэтр Доусон, — улыбнулся волк. Честное слово: если бы я не слышала, что именно он говорит, решила бы, что он читает ребенку сказку на ночь. Как можно выносить приговор таким благодушным тоном? — Лорд Маркус требует для вас максимального наказания. Вы понимаете, что это означает, мэтр Доусон?

— Понимаю, — снова ответила я и добавила про себя: «От трех до пяти лет тюремного заключения…»

— В то же время лорд Фенрир Тант сообщил некие подробности выполнения миссии «Перехват», — тем же тоном добавил мэтр Мелори, — которые мы не можем не учесть при вынесении решения по вашему делу.

«Как и следовало ожидать, — с толикой облегчения резюмировала я про себя. — Конечно, Фенрир сделал бы все, от него зависящее, чтобы между ним и, как он считает, волчицей, предназначенной ему самой судьбой, не стояло три года исправительной колонии. Хотя, стоит признать, шанс его самоустранения был. Хорошо, что он им не воспользовался…»

Впрочем, на многое я все равно не рассчитывала. Как бы красочно Тант ни расписал мои заслуги перед МАРАП, но я нарушила приказ старшего офицера. Такое в армии почти никогда не прощается.

Кроме тех случаев, когда армия не может себе позволить пожертвовать тобой даже во имя Великой Буквы Закона.

Я ушам своим не поверила, когда мэтр Мелори выпрямился, положил локти на стол и, склонив голову набок, сказал:

— В итоге, взвесив все «за» и «против», мы встали перед дилеммой, мэтр Доусон. С одной стороны, как вы понимаете, «Охотники» необходимы нам для выполнения строго определенных задач. Все они так или иначе требуют тесного взаимодействия с людьми. И при этом глава «Охотников» — волчица, мэтр, не способная даже контролировать цвет своих глаз. Но с другой стороны, по уверениям вашего наблюдателя, именно под ее контролем группа способна показать наилучший результат. Так что же нам выбрать, мэтр Доусон? Поставить во главу «Охотников» лорда и смириться с неудовлетворительными показателями выполнения задач или оставить волчицу, но принять риск того, что она может случайно выдать свою сущность в самый неподходящий момент?

И он посмотрел на меня таким взглядом, словно я и правда должна была ответить. Даже брови выгнул — совсем как сын. Но, разумеется, это был риторический вопрос. Уже через мгновение мэтр Мелори моргнул и хлопнул ладонью по столу:

— Решение пришло спонтанно, как это всегда бывает с хорошими решениями. Мы знаем, что вы, мэтр Доусон, под началом своего наблюдателя учитесь контролировать свою человеческую сущность. Это похвально и заслуживает уважения. Именно поэтому мы постановили дать вам, мэтр Доусон, время на то, чтобы исправить ваш персональный… скажем так, недостаток. Ваши глаза. Следует признать, что желтый цвет вам весьма к лицу, но тот голубой, которым вы не так давно сразили нас на вечере ваших родителей, пойдет еще больше. Вы согласны?

Согласна ли я? А какой у меня, простите, выбор? Я смотрела на этого волка и не могла понять: хорошо то, что меня судит именно он, или нет. Если бы передо мной сейчас сидели официально уполномоченные члены трибунала МАРАП, я была бы осуждена. Не на пять лет: это слишком много за мой проступок. Хотя если бы попался кто-то очень уж сильно принципиальный, желающий на моем примере преподать урок другим, могла и тюремное заключение схлопотать. Зато все было бы четко, честно и по Уставу. Без всех этих добрососедских «что же нам делать?» да «что же нам выбрать?». Мы на семейном ужине, чтобы перемигиваться с подсудимым, или что?!

— Таким образом, — получив мой сухой ответ «согласна», закончил мысль мэтр, — мы даем вам, мэтр Доусон, шесть месяцев на то, чтобы добиться голубого цвета от ваших глаз. На это время лорд Тант останется в вашей группе на правах наблюдателя. Если же по завершении полугодичного срока вы не сумеете продемонстрировать достаточные результаты вашего таланта мимикрировать под человека, мы вынуждены будем передать группу «Охотников» другому руководителю.

Полгода?! Шесть месяцев на то, чтобы по требованию сделать глаза голубыми?! Я вышла из кабинета мэтра с пониманием того, что казнь не отменили — ее просто перенесли. Медленно, на все еще плохо гнущихся ногах, добрела до своего офиса, села за стол и минут двадцать невидящим взглядом смотрела на голографическую карту звездного неба перед собой. Потом дверь тихонько открылась, и в комнату вошел Тант.

— Я стучал, — словно извиняясь за свое вторжение, сказал он.

— Я слышала.

— Но не открыла?

— У меня есть причина. — Я перевела на волка усталый взгляд. — Я не хочу тебя видеть.

— Да ладно, Джейн. — Тант улыбнулся и без разрешения опустился в кресло. — Ты должна признать, что все прошло неплохо.

— Для тебя — возможно, — пробурчала в ответ.

— Да… — протянул волк. — Теперь я буду с вами еще полгода. Ты не рада?

Мой взгляд, которым я его одарила, был красноречивее всяких слов.

— Джейн, ты несправедлива! Ты должна признать, что твоему отряду не хватает грубой силы.

— Скажи это Лакшми с Касиусом, и я с удовольствием понаблюдаю, как они будут доказывать тебе обратное!

Лорд хохотнул:

— Согласен! Неправильно выразился. Силы у тебя достаточно. А вот еще один оборотень точно не помешает.

— До тебя я отлично справлялась одна.

— Джейн, один волк добычу не загонит, а пара — это уже стая, — как маленькой, объяснил он. — Соглашайся. Я тебе нужен.

— Черт, Тант! — выдохнула я. — Стая — это когда волки работают вместе. На паритетных условиях. А ты снова будешь тянуть одеяло на себя!

— А мы будем вместе спать? — весело уточнил он. — Это приятный бонус!

Я закатила глаза:

— Пошел ты псу под хвост, Тант! Как будто я не знаю, что ты это делаешь не для меня. Ты просто хочешь лучше узнать команду, чтобы воспользоваться этим через полгода, поскольку понял, что трех месяцев тебе мало.

Внезапно улыбка сошла с его лица. Он нагнулся вперед, опустив локти на колени, сцепил пальцы в замок и несколько долгих секунд не отрывал от них взгляда. Потом поднял глаза на меня:

— Почему ты так решила, волчица?

Я горько усмехнулась:

— Нет шансов, что у меня не отберут «Охотников». Это просто невозможно — за шесть месяцев научиться менять цвет глаз.

— Невозможно? — переспросил он. — И это говорит та, которая сумела собрать самую невероятную группу в МАРАП? Которая научилась говорить стихами ради Ревуса, укрощать нрав Вейлинг, терпеть попугая Касиуса, сдерживать любознательность Эйвы и До Фан Джуна и беречь Киру от любопытных взглядов так хорошо, что о ней ничего не знает даже Сингур? Ты говоришь, что это невозможно?

Недоверчивым взглядом я уставилась на волка:

— Ты пять лет учился делать глаза голубыми. Как мне сделать это за полгода?

— Пока не знаю, — честно ответил он. — Но уверен, мы что-нибудь придумаем.

— Мы? — теперь настал мой черед повторять его слова. — Ты хочешь мне помочь? Но… почему?

Волк пожал плечами и снова улыбнулся:

— Я подумал над тем, что ты мне сказала, и решил попробовать сделать по-твоему. Я уже знаю, кто ты и кто я рядом с тобой. Мне не нужно еще что-то себе доказывать. Но если для тебя это важно, забудем про волчий инстинкт. Я добьюсь твоей любви, волчица. И для начала сделаю все, чтобы ты могла мне доверять.

Почему-то меня смутили его слова. Я опустила лицо, пытаясь отгородиться от него длинной челкой, и пробурчала:

— Ты всегда так складно говоришь…

— Я — лорд, Джейн, — пожал плечами Тант. — Меня учили говорить складно о чем угодно.

Он замолчал, продолжая смотреть на меня с улыбкой и нежностью одновременно, а я вдруг вспомнила, как совсем недавно, перед последним заданием, сидя в кабинете Сташи и жалуясь ей на свои проблемы, упомянула этот самый волчий инстинкт.

— Бог мой, подруга! — воскликнула тогда Сташи. — Тебе всего-то и нужно на секундочку обратиться, чтобы понять: нравится он тебе или нет! Неужели ради этого нельзя немножко пострадать?

— Нет, — ответила я. — Потому что это лишнее. Я и так знаю все, что нужно. Моя волчица сумела унюхать его волка даже в том ужасном состоянии, в котором она оказалась по моей милости. Но мы не звери, Сташи. И я не хочу, чтобы самое главное решение моей жизни было продиктовано звериным инстинктом.

— Это… я могу понять, — нехотя, но согласилась Сташи. — И все же должна спросить: не боишься ли ты упустить свой шанс?

Знала бы подруга, сколько раз за последние месяцы я задавала себе этот вопрос! И ответ всегда был один:

— Если он действительно мой волк, я не смогу его упустить.

Нет, это была не слепая вера в судьбу или счастливый случай. Я, наверное, лучше всех знаю, что именно мы своими поступками выбираем свой жизненный путь, и это просто глупо — уповать на помощь высших сил. Но я и правда надеялась, что наступит день, когда мы с Тантом увидим друг в друге нечто большее, чем просто два идеально совместимых объекта. Что однажды мы найдем то, что позволит нам понять друг друга, довериться друг другу и объединиться на уровне более высоком, чем инстинкт оборотня.

Был момент, когда я думала, что этого не случится никогда. Но сейчас, глядя в его чуть насмешливые голубые глаза, я чувствовала, как эта почти исчезнувшая вера рождается вновь. Все еще слабая и пугливая, она предрекала долгий путь слаживания, притирок и взаимного недовольствия. Но если в конце нас ждет нечто, что люди привыкли называть «любовью», разве оно того не стоит?

Фенрир Тант

Я не хотел, чтобы все закончилось именно так. Будь моя воля, Джейн уволили бы из армии с такой пометкой в личном деле, что она уже никогда не смогла бы устроиться где-то солдатом. Я бы еще и с медицинским заключением подсуетился, дабы перекрыть волчице путь в наемники. Просто на всякий случай. Я бы сделал все, чтобы Джейн Доусон больше не подвергала свою жизнь риску. Еще неделю назад я был совершенно уверен, что так и поступлю.

Но она заставила меня передумать. Не тогда, когда выдала свою речь о «любви, которая начинается с доверия». Я абсолютно уверен, что рано или поздно сумел бы завоевать сердце своей волчицы, даже если бы стал причиной ее увольнения. Да, на это потребовалось бы больше времени, но если бы мне удалось добиться обеспечения ее безопасности ценой очередного приступа обиды и злости, я бы на это пошел. Другой вопрос, как добиться безопасности того, кто, даже будучи отстраненным и лишенным доступа вообще куда бы то ни было, умудрился оказаться в эпицентре самой опасной операции в своей жизни?! Никак. Можно только уменьшить риск, если быть рядом и держать объект под постоянным контролем.

Вот по этой причине я и пришел тогда к отцу. Джейн не знала, но именно лорд Мелори являлся инициатором и постоянным куратором изменения внешней политики МАРАП. Именно с его подачи было создано целое подразделение, призванное противостоять угрозе, исходящей от людей. Возможно, ему бы и не удалось добиться такого успеха в этом вопросе (руководство МАРАП всегда избегало стычек с человеческой расой), если бы не мэтр Доусон. Отец Джейн оказал своему старому товарищу значительную поддержку, перетянув за собой некоторых старожилов-мэтров МАРАП. Полагаю также, что определенная «благодарность» со стороны заинтересованных лордов также имела место. А деньги, как известно, способны быть очень весомым аргументом.

— У меня на столе три рапорта, — сообщил отец, который согласился принять меня без предварительной записи скорее не ради меня самого, а ради дочери своего друга. — От лорда Маркуса и двух каких-то муриан. Последние жалуются на то, что твоя волчица применила грубую силу, чтобы засунуть их в криокамеры. Но это мелочи. А вот доклада Маркуса хватит на то, чтобы ее посадить лет на пять. Не хочешь объясниться?

Я кивнул: отец был вправе ставить вопрос подобным образом. Ведь это не просто — взять и подарить шанс руководить самой уникальной группой МАРАП. Это — большая честь и возможность, на которую претендовали многие достойные кандидаты. Меня же выбрал лично мэтр Доусон. И одной из причин было то, что я должен позаботиться о его дочери.

— Учитывая задания, которые будут выполнять «Охотники», я хочу быть уверен, что Джейн не попадет под шальную пулю, — сказал он тогда. — Обеспечь ее безопасность и держи подальше от боевых действий. Справишься?

Я дал слово. Я ведь не знал, что старый волк рассматривает меня не только как будущего руководителя «Охотников», но и как будущего зятя! Если бы знал, подумал бы дважды, прежде чем соглашаться на эту отцовскую просьбу. Нельзя сначала отобрать у оборотня смысл его жизни и запереть в безопасной клетке, а потом — пытаться заставить себя полюбить. Либо первое, либо второе. И если бы не волчий инстинкт, я бы выбрал первое. Плевать на чувства Джейн! Нашел бы повод, организовал ее увольнение. Да, остался бы холостяком, но с лучшей группой в МАРАП. И, черт подери, насколько бы тогда все было проще! По крайней мере, мне не пришлось бы, как какому-то курсанту, стоять перед лордом Мелори и демонстрировать все свое красноречие, убеждая его в том, какую неоценимую пользу принесла Джейн для выполнения миссии «Перехват».

Он выслушал молча. Потом на моих глазах удалил все три рапорта и сказал:

— Я дам тебе еще полгода. Угомони свою волчицу, или это сделаем мы.

Что ж, зная своего отца, тогда я даже обрадовался результату нашей беседы. Не ожидал, что он так быстро сдастся. Даже дополнительное условие, которое он поставил Джейн, не смогло уменьшить моего оптимизма. В конце концов, лорду нужно было чем-то обусловить срок. Почему бы не цветом глаз? Я даже сумел убедить волчицу, что мы найдем выход. Она поверила, хотя, откровенно говоря, я не представлял, как это можно сделать. И все же одно знал наверняка: надо пользоваться моментом, пока она еще смотрит на меня с благодарностью. К сожалению, это продлится очень недолго.

Тем вечером, неделю спустя после нашего возвращения с базы крфритов, когда она уже немного пришла в себя и подлечилась, я решил пригласить ее в «Кабачок». Отвратное заведение, но если ей нравится, я тоже как-нибудь потерплю. В офисе Джейн не оказалось, но система подсказала, что искать волчицу нужно в тире. В такое позднее время там обычно никого не было, и я даже обрадовался: нам редко выпадал случай поговорить наедине.

Быстро спустившись, вошел в комнату наблюдения и включил камеры в ее отсеке. Не хотелось, чтобы она думала, будто я за ней подсматриваю, и я уже хотел сообщить о своем появлении, но кое-что заставило меня передумать.

Я пригляделся внимательнее. В вытянутой правой руке волчица держала тяжелый армейский пистолет. Целилась долго, даже слишком: секунды три. Потом раздался выстрел.

«Повреждение мишени — ноль!» — сообщил компьютер.

Я нахмурился. Джейн потерла переносицу и вскинула руку вновь.

Выстрел!

«Повреждение мишени — восемь процентов!»

— Да что со мной… — прошептала она и переложила пистолет в левую руку. Почти не целясь, послала три заряда в голограмму.

«Повреждение мишени — триста процентов!»

Это означало, что она три раза нанесла «врагу» урон, несовместимый с жизнью. Потом вернула пистолет обратно в правую руку, прицелилась, кусая губы…

Выстрел!

«Повреждение мишени — двенадцать процентов!»

Раздасованная Джейн с грохотом положила пистолет на подставку и посмотрела на правую руку, как на предателя. Несколько раз с силой сжала пальцы в кулак, потом тряхнула ладонью и снова взяла пистолет. А я… страшная догадка заставила меня оцепенеть и пропустить вдох. Перед глазами, словно в замедленной съемке старого кино, появилось изображение того, как волчица падает на пол, прикрывает голову правой рукой, а всего в каком-то метре над нею на сотни осколков разрывается снаряд. Тот самый, вызывающий у оборотней паралич и смерть. От которого нет лекарства.

Я почувствовал, как капля пота стекает по моему виску. Сколько у меня осталось времени? Четыре месяца? Пять? Прежде чем она не сможет ходить, не сможет дышать… Прежде чем ее сердце не сможет биться?

В какой-то момент, словно почувствовав, что за ней наблюдают, волчица подняла глаза и посмотрела прямо в камеру.

— Потерпи, девочка, — прошептал я, хотя знал, что она не может меня слышать. — Я не дам тебе погибнуть. Я что-нибудь придумаю. Ты будешь жить. Я обещаю.

И, круто развернувшись, стремительно покинул тир.