Переплет

Глава IV

Вечером, без десяти восемь, Суп Слаттери вошел в коктейль-бар отеля «Дез Этранжэ», поставил ногу на приступку стойки, тяжело отдуваясь, и заказал сухой мартини. Пыхтел он словно олень, преследуемый сворой гончих.

В Слаттери праздник Святого Рока нашел неблагодарного зрителя. Духом он не был настроен на праздники и предпочел бы не замечать его. Но если вы оказываетесь в Сен-Роке 15 июля, то праздник накидывается на вас беспощадно.

Веселье под окном у Супа началось в семь утра, и одно это уже было способно породить предвзятость, потому что в свободное от профессиональных занятий время он любил здоровый сон и наслаждаться им желал не меньше восьми часов. Затем праздник проник к нему в облике официанта, принесшего кофе. Явился тот в национальном крестьянском костюме, мурлыча вполголоса старинную бретонскую песенку. Праздник преследовал Супа весь день на запруженных народом, распевающих улицах, и наконец загнал в единственное оставшееся разумным местечко — в коктейль-бар отеля «Дэз Этранжэ».

К маскарадным костюмам Суп питал столь же суровую неприязнь, как и Пэки Франклин. Мужчин, которые облачались в них, он считал слюнтяями, а что касается прекрасного пола, то, по его мнению, женщины лишаются всех притязаний на почтительную преданность, если напяливают широченные клетчатые брюки и расхаживают, посвистывая в свисток. А когда высокопоставленные дамы, которым полагалось бы подавать пример, накидываются на совершенных незнакомцев с длинными изогнутыми штуковинами, из которых, если в них дунуть, вырываются змеи, это уж переходит всякие границы.

Огорчительный случай подобного рода и вынудил его поспешить в убежище. Пухом чертополоха плыли его мысли к шато «Блиссак», к бриллиантам внутри дома, когда эта мерзостная штуковина тукнула его прямиком по носу, окончательно выведя из строя нервную систему.

С горькими чувствами человека, несправедливо преследуемого судьбой, Слаттери обнаружил, что даже в спокойной, почти церковной атмосфере бара не найти надежного спасения. Всего в каких-то трех шагах от него облокотился о стойку молодой человек в наряде настолько странном и экзотическом, что его, Супа, будто по голове ударили.

Модельеру виконта де Блиссака костюм ящерицы виделся в стиле импрессионистическом, но конечный продукт больше напоминал попугая. Виконта — он небрежно беседовал с барменом — с ног до головы покрывала ярко-зеленая чешуя, а его красивый нос прятался под длинным алым клювом. На Супа, отпрянувшего точно лошадь и яростно заморгавшего, навалилось страстное желание раскусить тайну костюма. Когда он бросал взгляд на виконта, ему становилось худо, но примешивалось к тошноте и неуемное любопытство. Ему нипочем не заснуть ночью, не сомневался он, если он не выяснит, в кого же, черт дери, наряжен его сосед. И, покончив с мартини, бочком переместившись вдоль стойки, Слаттери похлопал того по плечу, восклицая при этом:

— Э-эй!

Виконт оглянулся. Все его поведение свидетельствовало о том, что он чрезвычайно благодушен.

— О, привет! — сердечно откликнулся он. — Выпейте, мой старик. Постав, поднесите месье!

От подобного радушия Слаттери слегка смягчился. Чуть просветлев, он заказал сухой мартини и осведомился:

— Послушайте, а кем это вы нарядились?

— Ящуром.

— Да-а? — ничего не понял Суп. — Ну что ж, рад знакомству.

Он вынул визитную карточку, а виконт, глуповато на нее поглядев, сунул ее под ближайшую чешуйку и, пошарив как следует, выудил кошелечек.

— Возьмите также мою.

— Спасибо.

— A-а! Берите две!

— Хорошо.

— О, чего там! Забирайте все! — Виконта захлестывала щедрость. — Мы, де Блиссаки, не мелочные никогда!

Слаттери тупо вперился в коллекцию взглядом, как бы прикидывая, сколько еще ему надо набрать, чтобы получить приз, хрустальную табакерку, и вздрогнул. Имя произвело на него впечатление.

— Слушайте-ка! Так вы виконт де Блиссак?

Сосед задумался со всей серьезностью. Не брякнешь же с ходу ответ на такой вопрос. Вглядевшись в карточку, потом в другую, он наконец произнес:

— Да.

— Из этого самого Шати?

— Это правильно.

Всю угрюмость старого Супа как рукой сняло. Если он кого и желал встретить, так это человека, знавшего шато изнутри, который выложит ему всю подноготную о его обитателях. Больше всего ему желалось бы прояснить, как там оно с собаками. Однажды продуманный до мелочей план был сорван из-за абсолютно непредвиденного пекинеса.

И он прилип к виконту, зайдя так далеко, что даже дружески приобнял того за плечи. Так и увидел их Пэки, войдя в бар с последним ударом часов.

К этому моменту взгляды Супа на праздник переменились кардинально. Совсем другая личность стояла тут, абсолютно непохожая на угрюмца, ввалившегося в бар как в убежище, — теперь он горячо одобрял праздник. Несмотря на всю свою демократичность, Пэки был несколько шокирован, узнав, что этот на редкость свирепого вида субъект будет с ними обедать, а после обеда они втроем отправятся на танцы в парк. На миг перед ним встало видение Беатрисы, и в ее глазах он не разглядел даже слабого проблеска одобрения.

Но тут же утешился тем, что Беатриса далеко. Настроение его мигом подскочило. В подобное расположение духа влюбленного жениха способно привести лишь соображение о том, насколько же широкое и вольное водное пространство отделяет его от любимой невесты. Обмениваясь рукопожатиями со Слаттери, Пэки вполне был готов стать пусть не сердцем и душой пирушки (на эту роль явно претендовал виконт), но во всяком случае развеселым ее участником.

Вид у него был таким же довольным, как и у двух других, когда маленькая компания из трех родственных душ вдруг несколько разрослась. В дверь вкатился коротышка-толстячок в псевдовосточном наряде. Он приостановился в дверях, словно бы смакуя ждущие его удовольствия, и обошел вокруг стойки: так голубь облетает родной насест.

При виде Слаттери безграничная радость озарила его лицо, и он по-любительски отбил чечетку, выкрикивая:

— Эй-а! Эй-а! Эй-а-а-а!

В дни, прошедшие после отплытия жены в Англию, Дж. Веллингтон Гедж ничуть не поколебался в своем решении поучаствовать, воспользовавшись ее отсутствием, в празднике Святого Рока. С течением времени решимость его не ослабла, а только укрепилась. Явное недружелюбие сенатора Опэла с первой же минуты его приезда в шато показывало, что волноваться насчет назначения послом явно не стоит. Всякий раз, взглянув на него, сенатор фыркал точно буйвол, и Гедж считал это неоспоримым доказательством того, что тот не намерен поддерживать его кандидатуру. С души свалилось огромное бремя, а брешь заполнилась бурным желанием отпраздновать избавление. Знать не зная о роковом письме (миссис Гедж никогда не торопилась делиться с ним тайнами), Гедж пребывал в самом беззаботном, ликующем настроении.

Будущее рисовалось ему светлым, и он понимал, что просто обязан сделать настоящее еще светлее. Пока он спускался по холму, кровь его от воспоминаний о прежних собраниях воспламенилась огнем, и, входя в коктейль-бар, он жалел только о том, что не с кем разделить эти золотые минуты.

И надо же! В одну из таких золотых минут кого же он видит? Доброго приятеля, милейшего из всех знакомых ему грабителей. Встреча эта показалась ему добрым предзнаменованием развлечений грядущей ночи.

— Эй-а! Эй-а! Эй-а-а-а! — бодро подскакивая, выкрикивал он.

Слаттери откликнулся с неменьшей сердечностью. Он уже выпил три сухих мартини, апельсиновый ликер и напиток, название которому бармен дал в честь самого себя, и теперь чувствовал себя братом всему человечеству.

— У-ух! Будь я проклят! — вскричал Суп.

— Эй-а! — вопил Гедж.

— Эй-а! — ответствовал Суп.

— Хоп! — закричал Гедж.

— Уп-па! — заорал Суп.

— Ну, ну, ну! — выкрикивал Гедж.

— Мы здесь, Лафайет! — откликнулся Слаттери.

И повернулся к другим, чтобы известить, что развлечений стало больше.

— Познакомьтесь с моим другом, мистером Геджем, — сказал он.

Виконт испустил легкий вскрик, похожий на завывание обрадованной гиены.

— Не мистер Скелетон Гедж, случайно?

— Да-с, сэр!

— Ну и ну! Ну и ну! — Виконт душевно огрел Геджа по спине и потыкал в собственную грудь указательным пальцем. — А я виконт де Блиссак!

— Не может быть!

— Я — он сам.

— Ну и ну! Ну и ну!

При этой неожиданной встрече с его молодым гостем изумлению и восторгу Геджа не было границ. Понукав еще, он схватил виконта за руку и долго тряс ее. Потом — отпустил, потом — схватил снова. Сразу было видно, что настал великий момент его жизни.

— А это мой друг, — указал виконт на Пэки, — месье Франклин.

— Ну и ну! Ну и ну! Ну и ну! А что с ним такое? — задушевно вопросил Гедж. — Он в порядке?

— Кто в порядке? — заинтересовался Суп.

— Франклин.

— Эй-а, Франклин! — воскликнул Суп.

— Эй-а, Франклин! — бодро подхватил Гедж.

Отпустив наконец руку виконта, он вцепился в руку этого Франклина и тепло пожал ее, но с теплотой рукопожатия Франклина ему было не сравниться. Пэки показалось, что свершилось чудо, о котором он взывал. Весь день он ломал голову, изобретая способ, каким бы манером проникнуть в шато «Блиссак», и надо же — вот тебе и арендатор собственной персоной! Осталось только снискать его расположение, и на тебя прольется дождь приглашений. А это, конечно же, проще простого. Начиная обхаживания, Пэки потрепал Геджа по плечу и сообщил ему, что выглядит он отлично.

— Нравится мой наряд?

— Блеск!

— Сам соорудил.

— Не может быть!

— Да-с, сэр. Все сам придумал.

— Да вы просто гений! — восхитился Пэки.

Гедж, захватив маленький столик, ритмично барабанил им по стойке.

— Требуется выпить, сэр. Отметить, — авторитетно заявил он. — Так мы и поступим. Да-с, сэр! Сегодня вечером, ребята, я развлекаюсь на всю катушку!

— Отведайте гюставской, — подал совет Слаттери. — Прекрасное средство от простуды.

— Да, это так, — подтвердил виконт. — Неплохое питье.

— Правда?

— Без сомнений.

Гедж проверил, убедился и в восторге заорал:

— Троекратное «ура»! В честь Постава!

Виконт пошел дальше.

— Четыре «ура»!

Но Слаттери переплюнул и его.

— Пять «ура»!

— Шесть «ура»!

— Семь!

— Восемь!

— Девять!

— Де-е-сять! — заголосил Гедж и выиграл аукцион. — А теперь, ребята, все вместе! Десять «ура» в честь Постава!

Пэки становилось все яснее, что вечерок удастся на славу!