Перерождение

Глава 5

Ситуация в которой я оказался не сказать чтобы была опасной, скорее смертельной и как из неё выбраться я пока не имел никакого понятия. Нулевые формы уже вот-вот должны были подобраться ко мне, когда я услышал гул винтов приближающегося вертолёта. Машина выскочила из-за крыши ближайшего здания, как чёрт из табакерки, а главное вовремя.

Нулевые формы практически до меня добрались, но трос автоматической лебёдки, за который я ухватился стремительно понёс меня вверх. Если бы у нулей имелись нервы они скорее всего бы сейчас выли от отчаяния. Добыча, которая практически была у них в руках вдруг стремительно ускользнула.

Подобное довольно сложно стерпеть и нули похоже с этим мириться не собирались. Постройки внутри цитадели не имели особой высоты, да и не для этого они строились. Их главной задачей являлась крепость и сопротивление разрушительным силам, но никак не стремление к высоте. Нули были практически везде, а на ближайшей крыше, мимо которой пролетал вертолёт их оказалось около десятка. Но к ним стремительно прибавлялись всё новые и новые особи.

Упускать добычу в их программу не входило и они в попытке добыть её попытались достать меня в прыжке. До этого момента мне представлялось, что автоматическая лебёдка довольно скоростная и в прошлом она неплохо себя показала. А вот сейчас мне казалось, что она просто застряла на месте и совершенно меня не поднимает.

На самом деле всё было не так и это просто моё ощущение ситуации, когда сильно хочется попасть на борт вертолёта, а всё происходит недостаточно быстро. Но что касалось реальности происходящего, пилот отлично знал своё дело и виртуозно лавировал между зданий. Я даже не представлял, как это трудно делать с болтающимся под брюхом предвестником на медленно поднимающемся тросе.

Я не знаю, как у него так получалось, но прыжки нулей заканчивались постоянными промахами. Наконец мы вышли на простор, где зданий не было и можно спокойно поднять меня на борт. Но перед тем, как окончательно поверить в собственную безопасность я увидел, как одна нулевая форма совершила гигантский прыжок и промахиваться она точно не собиралась.

Видимо пилот посчитав, что меня уже точно никто из нулей не достанет, немного просчитался. Нулевая форма выпустив острые лезвия летела прямо на меня. Мне ничего другого не осталось, как бросить в неё искоренитель. Лезвие разрубило металлическое тело и я разжав ладонь активировал магнитный возврат.

Наблюдая за тем, как ко мне в руку возвращается искоренитель я краем глаза заметил опасность, которую изменить уже не мог. Когда тело нуля распалось на две части, нижняя пролетела подомной. А вот верхняя с острыми клинками оказалась практически над моей головой. Время замедлило бег и я в мельчайших подробностях наблюдал, как одно из лезвий нуля полоснуло по тросу.

Рукоять искоренителя ударила в ладонь, одновременно со звуком лопнувшего троса. Я видел взволнованное лицо Анастасии, которая наблюдала за моим падением в кишащее подомной море нулевых форм. Я слышал её крик у себя в голове и он словно кинжал вонзился в моё сердце.

Мне было больно, но я знал, что эмоциональную боль можно заглушить только физической. Развернувшись в полёте лицом к ждущему меня внизу противнику, я отстегнул от пояса второй клинок. Языком я передвинул энергетическую капсулу под него, чтобы случайно её не раскусить. В этот момент я перестал слышать крик Анастасии и это было хорошо. Теперь я полностью могу сосредоточиться на последней своей битве.

Страха не было, он прошёл в тот момент, когда мозг понял, что стоит перед неизбежным. Наверное я никогда не был так сосредоточен, как сейчас и смело смотрел в глаза стальной смерти. Нули внизу стремительно приближались, но неожиданно меня что-то схватило и резко потащило назад.

— А вот хрен ты без меня сдохнешь, — услышал я голос возле своего уха.

Голос Анастасии не был предан по внутренней связи кодексов. Нет, я его слышал именно ушами. Повернув голову я увидел её лицо, а затем нас забросило на борт вертолёта. В тот момент, когда я собирался геройски погибнуть на глазах любимого человека, она выпрыгнула за мной и с помощью своей лебёдки втащила меня обратно.

— Ещё раз так поступишь и я сама тебя грохну! — не сдержалась она. — Это ты дебил должен меня спасать, а не наоборот! Как ты придурок не можешь понять, что у меня нервы не железные…

Она ещё много чего наверное хотела сказать, а точнее прокричать, но я прижал её к себе и впился в её губы. Этого оказалось достаточно, чтобы она успокоилась. Освободившись от моих объятий она слегка ударила меня в грудь кулаком.

— Дурак.

Соглашаясь с ней я только и смог, что пожать плечами. Пилот оказался воспитанным и дождался момента, когда мы наконец выясним отношения и только после этого обратился к нам.

— У нас проблемы.

Мы подошли к нему и он указал на грозовой фронт, который стремительно к нам приближался. Как нам объяснил пилот, гроза никуда не делась, просто цитадель на какое-то время оказалась в самом её эпицентре. Это тоже самое, что попасть в центр торнадо. Вокруг всё разрывается на части, а внутри ни единого ветерка, тишь да благодать, но лишь на краткий миг. И этот миг уже прошёл и нас ожидает такой же ад, как и тогда, когда мы летели к цитадели.

Вот только сейчас нас уже никто не спасёт, а главное нам негде переждать грозу. Сколько дней она продлиться никто не знает, но в любом случае, когда гроза накроет цитадель нужно будет опуститься ниже её стен. Если этого не сделать то велик шанс на удар молнии в корпус. А дальше падение и неизбежная смерть от нулей.

— Что касается воздуха, мы тут не особые помощники, поэтому тебе и карты в руки, — произнесла Анастасия.

Я посмотрел на стены цитадели и на всех них в огромном количестве носились нулевые формы. Они находились везде, не было даже пары метров свободного места. Я словно смотрел на растревоженный муравейник.

— У нас есть два варианта и оба ведут к смерти, — произнёс пилот. — Разница только в процентном соотношении. Первый, это стандартный полёт во время грозы, но здесь все небоскрёбы сейчас заполнены нулями. Мы с вами это уже проходили и знаем, чем это закончиться. Практически стопроцентное падение с мучительной смертью в конце.

— А второй? — спросила Анастасия.

— Во втором я думаю, процентов девяносто девять на быструю смерть.

— Быстрая смерть определённо лучше медленной и мучительной, да ещё и процент на выживание, тоже не стоит сбрасывать со счетов, — высказался я.

— Но в чём суть второго варианта? — поинтересовалась Настя.

— Никто этим способом ещё не пользовался, нехотя признался пилот. — Этот способ лишь моё предположение, но только он даёт небольшой шанс на выживание.

— Тебя вообще как зовут? — спросил я.

— Сергей.

— Так вот Серёга слушай сюда, мы сейчас не в том положении, чтобы стесняться и скромничать. Давай выкладывай всё как есть, а мы уже сами решим стоит овчинка выделки или нет.

— В общем я тут подумал, а что если во время полёта между небоскрёбами включить крейсерскую скорость. Нули точно не смогут среагировать на нас.

— На крейсерской скорости протаранить небоскрёб, ты это имел в виду, когда говорил о быстрой смерти? — посмотрела на него Анастасия.

— Девяносто девять процентов, таковы расчёты моего кодекса, — ответил пилот.

— Но кодекс тебе даёт один процент на успех, — уточнила она.

— Верно, — кивнул Сергей. — А учитывая тот факт, что я сижу в соседнем кресле, мне этот процент нужно реализовать на все сто.

— Тогда реализовывай, — хлопнул я его по плечу.

— С этим есть небольшая проблема, — ответил пилот.

— Что, опять?! — удивился я. — Надеюсь она последняя?

— Да-да, последняя, — активно закивал он. — Но мне потребуется помощь одного из вас.

— Я готов.

— Ты слишком большой и не влезешь в кресло второго пилота, — объяснил он.

— Возможно я чего-то не знаю, но у меня нет программы управления вертолётами и даже разъёмов для этого не предусмотрено, — сказала Анастасия, забираясь в кресло пилота.

— Нет, вам не нужно управлять машиной с этим я справлюсь и сам.

— Так в чём прикол моего присутствия? В моральной поддержке?

— Поддержка мне определённо не помешает, — нервно усмехнулся пилот, облизав пересохшие губы. — Крейсерская скорость слишком высока, чтобы я мог отвлекаться на её запуск. Если бы мы находились в воздушном коридоре выше небоскрёбов, то, я мог бы и сам справиться. Но полёт между зданий, тут даже мимолётное отвлечение грозит столкновением. Во время полёта я не смогу с вами общаться, поэтому я включу таймер на десять секунд, а затем вы сдвинете вот этот красный рычажок.

Я понимал каково это лететь на крейсерской скорости, когда тебя вдавливает в кресло. Но вот в том, что это можно проделать между небоскрёбами я сильно сомневался. Пилот подключил к шлему ещё несколько дополнительных проводов. Для этого на шлеме открылись два скрытых разъёма.

Пока пилот настраивался, я тоже время даром не терял и покинув кабину управления вернулся в салон. Забравшись в противоперегрузочное кресло я максимально сильно стянул себя ремнями безопасности. Тут не надо быть гением чтобы понять, что нас ожидает нечто похожее на блендер.

Наконец пилот закончил приготовление и настройку оборудования, переведя управление машиной полностью на одного пилота. Сергей несколько раз глубоко вздохнул, а затем запустил таймер обратного отсчёта. Секунды побежали в обратную сторону и когда на дисплее загорелся ноль, Анастасия сдвинула красный рычажок в положение «пуск».

Лопасти вертолёта сложились вдоль корпуса превратившись в нечто вроде крыльев, а сама машина резко пошла вниз. Находясь на большой высоте в воздушном коридоре, который для этого и предназначался, подобные действия были совершенно безопасны.

Но мы-то находились не в воздушном коридоре, а чуть выше стен цитадели. На самом деле всё могло закончиться гораздо раньше и для этого нам не нужны никакие небоскрёбы. Мы тупо можем воткнуться во внутреннюю часть стены. Правда развить красочный сюжет в своей голове я не успел. Спустя мгновение я уже был вдавлен в кресло и ждал момента, когда мы столкнёмся со стеной.

Между кабиной пилотов и салоном никаких перегородок не было, поэтому находясь в противоперегрузочном кресле, я спокойно мог смотреть через лобовое стекло кабины пилота. И вот, то, что я видел меня до жути пугало.

Я не верил в то, что сейчас вытворял Сергей управляя машиной, но стена проскочила у нас под брюхом. Затем, два заброшенных небоскрёба практически в одно мгновение оказались возле нас. Но меня пугали не они, а то, что находилось за ними.

В этой части мегаполиса, строения располагались хаотично, а в тех местах, где использовались прямые трассы было достаточно много завалившихся зданий. По этой причине, тупо лететь по прямой, у нас при всём желании не выйдет. И вот эти мысли поставили огромный крест на всей нашей затее. И именно в этом я ни на секунду не сомневался.

Пролетев между небоскрёбов мы стремительно неслись прямо на здание, которое точно нельзя было никак облететь, по крайней мере с нашей скоростью сближения. Я смотрел, как небоскрёб мгновенно вырастает прямо на нашем пути, а пилот никак на это не реагирует. Я даже попрощаться с жизнью не успел, как мы воткнулись в него.

Удар, пламя, и мозг не успевший даже понять, что уже мёртв. Ужасные картины гибели, одна за другой мелькали в моём воспалённом сознании. Но я не закрывал глаз и смотрел смерти прямо в лицо. Время для меня остановилось, но ничего из этого не происходило. Мы стремительно летели сквозь небоскрёб. Я сильно недооценил нашего пилота, который направил машину через разрушенный этаж здания.

Едва мы проскочили первую преграду меня опять вдавило в кресло и на этот раз давление оказалось гораздо сильнее. Но самое неприятное было в том, что я не мог адаптироваться к перегрузкам. Пилот похоже полностью слился с машиной и по сути он сейчас являлся одним целым с ней. Манёвры, которые выделывал вертолёт, моим сознанием даже не воспринимались.

Нас бросало, то вверх, то в низ, а по большей части вообще по диким траекториям. В ситуации, в которой сейчас находился мой разум. Такие понятия, как верх и низ, вообще перестали существовать. Единственное, что я мог видеть, это всполохи молний, которые подсвечивали строения у которых мы оказывались. И зачастую эти вспышки света выхватывали не только наружные стены, но и внутренние, через которые пилот каким-то образом вёл машину.

Когда тебя бросает из стороны в сторону в течении десяти или пятнадцати минут, мозг находится в прострации. Но когда это происходит в течение часа или больше, он начинает адаптироваться к происходящему. Мозг перестаёт воспринимать происходящее, как неминуемую смерть и пытается подстроиться к окружающейся обстановке. Я не был исключением и если не считать диких перегрузок, я был под сильным впечатлением от умений нашего пилота.

То, что раньше считалось невозможным, Сергей на собственном опыте опровергал. Спустя три с половиной часа, мы вырвались из грозового фронта и он поднял машину в воздушный коридор, где я уже спокойно смог выдохнуть.

Никто из нас не проронил ни слова, да и говорить собственно говоря было нечего. Нам нужно было время, чтобы осознать, что сейчас произошло и каким образом мы всё ещё живы. Через двадцать минут, Сергей сбросил крейсерскую скорость.

Сложенные в виде крыльев лопасти развернулись и начали стремительное вращение, превратив скоростной болид в обычный вертолёт. Затем пилот аккуратно посадил машину на базе аналитического отдела. Лопасти вертолёта замедлились, но мы продолжали сидеть в креслах, пока они окончательно не замерли. Отстегнув ремни безопасности я подошёл к кабине пилотов.

Анастасия тоже освободилась от ремней и сейчас смотрела на Сергея, который не двигался и продолжал сидеть в шлеме. Его состояние мне было понятно, по крайней мере мне так казалось. Находясь в противоперегрузочных креслах во время адского полёта. Мы сами едва разумом не поехали, а Сергей всё это время управлял машиной и ни единого раза не ошибся. Я не представляю, какие у него должны быть сосредоточенность и выдержка.

В качестве одобрения я слегка похлопал его по плечу, но он никак на это не реагировал. Его руки по прежнему сжимали штурвал и он даже не предпринимал попыток снять шлем. Только после этого я заметил, что весь его комбинезон был мокрым от пота. Скорее всего у него были судороги и он банально не мог разжать ладони, чтобы отпустить штурвал управления. Анастасия потянулась к шлему, чтобы помочь Сергею его снять и позволить ему вдохнуть свежий воздух.

— Не делайте этого, — произнесла кодекс пилота, активировав голограмму. — Я уже вызвала медиков и техническую службу, — взглянула она на неподвижно сидящего Сергея. — Если сейчас отключить его шлем, он умрёт. Его разум воспринимает машину, как собственное тело. Я не знаю сколько времени потребуется, чтобы вывести его из этого состояния. Но возможно он навсегда останется её частью. Наверное я не должна этого говорить, ведь я всего-лишь кодекс. Но огромное вам спасибо, за его спасение. Хотя я и искусственный интеллект, но мне будет очень жаль, если его тело перестанет функционировать.

Мы стояли на краю посадочной площадки и смотрели, как техники отсоединяют лопасти вертолёта. Машину Сергея, а точнее практически его самого готовили к транспортировке в ангар, где он, возможно, останется навсегда.

— Я его вытащу, — услышали мы знакомый голос позади себя.

Обернувшись я увидел доктора Амурову.

— Потребуется время, но я это сделаю, — добавила она, поправив очки. — Идёмте, он нас уже ждёт.

Техники работали слаженно и быстро. Они уже подцепили хвост вертолёта к тягачу и приступили к транспортировке. У меня были волнения на счёт пилота, но после слов Амуровой я нисколько не сомневался в том, что она выполнит обещание.

В кабинете нас уже ждал Лидов и два сотрудника разведки. У нас ушло четыре часа на подробный доклад о том, что происходило в цитадели. Один из сотрудников вёл видеозапись, а второй занимался стенограммой. Они выясняли о всём, что только можно выяснить. Картина произошедшего на базе была восстановлена буквально по секундам.

Когда доклад больше похожий на допрос был закончен и сотрудники разведки ушли, я достал чип кодекса координатора. У Амуровой буквально загорелись глаза, едва она увидела чип.

— Чего мы такого не знаем о котором следовало бы знать? — произнесла Анастасия.

— Ты это о чём? — уточнил Лидов.

— Я о том, что координатор у которого не должно было быть преимуществ оказался на удивление прытким. Нам удалось его ликвидировать благодаря нестандартному ходу пилота. Возможно нам и удалось бы с ним справиться, но на это точно понадобилось бы гораздо больше времени, которого у нас практически не было.

— Я действительно ничего от вас не скрываю, — ответил Лидов. — С того времени, когда произошёл их сбой в первом поколении предвестников, мы мало что о них знаем. Сведения о них собираются с большим трудом и если говорить на чистоту.

Лидов внимательно на нас посмотрел.

— Вы за этот период времени добыли гораздо больше сведений о них чем мы за всё время после сбоя. А тот факт, что вы смогли не только ликвидировать одного из них, но и достать чип его кодекса это просто невероятно. Скажу больше, об этом уже доложили руководству директората, а такое происходит на моей памяти лишь второй раз.

— А это хорошо или плохо? — уточнил я.

— Вот этого я сказать не могу. Но в первый раз подобное произошло после сбоя у первого поколения предвестников.

— Но ведь всё вроде прошло нормально, если судить, что проект не закрыт, — предположила Анастасия.

— Наверное можно и так сказать, — покачал головой Лидов.

— Двенадцать понижений в должности, тридцать четыре перевода в инженерное подразделение и четыре смертных приговора, — произнесла Амурова. — Директорат, как звезда, и лучше если они будут на расстоянии, — добавила она. Идёмте со мной, я сниму показания с ваших усилителей и выдам новую броню. Дайте руководству переварить полученные данные, а завтра вы сможете выяснить интересующие вас вопросы.

Честно говоря, когда Амурова предлагает куда-то пройти вместе с ней, меня пробирает некоторая дрожь. Последнее наше тестирование оказалось довольно болезненным. Хотя с другой стороны мы получили серьёзное усиление наших возможностей.

— Я всего-лишь сниму показания, ничего больше делать не буду, — пообещала она, заметив волнение в моих глазах.

В первое мгновение у меня зародилась идея высказаться в стиле, да меня вообще ничего не пугает. Но я вовремя остановился и решил, что для всех будет лучше, если я просто промолчу. Амурова видимо рассчитывала на то, что я начну ей что-то возражать, но не дождавшись этого, расстроено направилась на выход из кабинета Лидова. Мы последовали за ней и оказалось, что она действительно нас не обманула и скачивание данных заняло буквально пару секунд.

Новенькая броня и динамическая защита прекрасно смотрелись на Анастасии. Сменив броню мы были отпущены отдыхать, ведь завтра нас ожидает очередной разговор с руководством и никто не знает, куда нас это заведёт. Внутренний голос мне подсказывал, что операция на подобии цитадели не последняя.

Это как надо быть уверенным, что мы сможем подтвердить его догадки о Смирнове, а главное ещё и вернуться живыми. Хотя я и допускал мысль о том, что Лидов был совершенно не в курсе происходящего в цитадели. Если допустить второе, то его состояние во время нашего допроса разведкой, вполне объяснимо.

Покинув лабораторию Амуровой мы направились в сектор предвестников, который полностью принадлежал исключительно нам двоим. Проходя по коридорам я никак не мог отключиться от тревожного ощущения внутри. Я понимал, что встречаемые нами агенты действительно являются людьми, а не нулевыми копиями скопировавшими их облик. Разумом я это понимал, но инстинкт самосохранения всё никак не мог успокоиться.

Каждый новый агент встреченный нами вызывал у меня настороженность и я успокаивался лишь тогда, когда он скрывался из вида. Краем глаза я замечал, что и Анастасия тоже не испытывала особого комфорта при приближении агентов. Наконец мы добрались до нашего сектора и когда двери за нами закрылись я смог немного расслабиться.

— Как ты думаешь, это скоро пройдёт? — спросил я у Анастасии.

— Учитывая довольно стрессовую ситуацию, через которую нам пришлось пройти, пару недель мы точно будем привыкать, — ответила она. — Но я не психолог, поэтому ничего гарантировать не могу.

— Я понимаю, что это звучит глупо, но ничего поделать с собой не могу. Когда я вижу агентов, то я автоматически ожидаю с их стороны нападения.

— Действительно это звучит глупо, но только если ты об этом собираешься рассказывать кому-то другому кроме меня. А мне рассказывать ничего подобного не нужно, ведь у меня такая же ситуация. Просто в отличии от тебя мужлана, я могу это держать в себе.

— Опять включила сильную и независимую?

— Немного, — улыбнулась она. — Просто я знаю способ, как можно снять накопившийся стресс, если хочешь могу и тебе подсказать.

— Не надо, я как-нибудь сам справлюсь со своими проблемами, — отмахнулся я.

— Ну, сам так сам, — ответила она и выйдя из брони, направилась в душевую комнату.

Возле меня загорелась голограмма Дины.

— Кто я такая, чтобы критиковать мужика, который поставил на место сильную и независимую объяснив, что всё привык делать собственными руками. Ты, конечно, смотри сам, но я бы прислушалась к её совету и не отказывалась от помощи. И если я правильно понимаю знаки, открытая дверь в душевую комнату, оставляет тебе шанс одуматься.

Зная свой кодекс, я понимал, что она ещё долго может упражняться в скабрезных шуточках, но я не дал ей разойтись на полную. Выбравшись из брони я влетел в открытую дверь, заставив кодекс отключиться.