Переспать на удачу

Глава 4

Разумеется, однокурсники не слепые, все заметили перемены и сделали свои выводы. И как-то раз один из парней прямо спросил Майку:

— Майка, ты часом фамилию Сухова не собираешься сменить на Беспольская?

Парень улыбался и спрашивал без задней мысли, но, увидев мрачный взгляд девушки, поднял руки и удалился. Ребята так и остались в недоумении, видно, что что-то происходит, только вот что?

Время поджимало неумолимо, его почти совсем не осталось. А точнее, его не осталось. Алик с грустью и неожиданным сожалением это понял. Так бывает, тщательно планируешь что-то, удачно проворачиваешь, а потом обнаруживаются неучтенные обстоятельства, которые сильно омрачают твою победу.

С Аликом получилось то, чего он вовсе не планировал. Майка стала для него слишком много значить, но он не мог себе позволить сейчас, на финише, отбросить все и пожертвовать своим будущим в угоду дурацким низменным потребностям. Да, именно так он называл про себя те странные чувства, которые испытывал к этой гордой и ранимой, тоненькой как тростинка девочке с огромными черными глазами и пушистыми светлыми волосами. Потому что назвать их иначе не умел, зато четко знал, что его устремления стоят гораздо выше всех потребностей плоти. А значит, и рвать эти, с позволения сказать отношения, надо резко и бестрепетной рукой. Но отказаться от нее теперь уже было больно, словно кусок души от себя отрезать, и все равно, парень был уверен, что его выбор окупится, что дело стоит того, слишком высоки были ставки. Он поймает свою удачу. А теперь ему предстоит кое-что неприятное. Он и так тянул, сколько мог, дальше уже нельзя. Случай выпал на следующий день.

В Универ к Владу пришла Роксана, проведать, был перерыв между парами. Они обнимались и миловались, а Майя смотрела, изнывая всей душой. Алик сидел рядом с ней. Молодой человек понял, что тот момент, к которому он готовился несколько дней, настал. Только отчего-то ком встал в горле, и слов не находилось. Да, сколько хочешь готовься, все равно к такому не приготовишься. Он взял ее руку, погладил изящные пальчики, вздохнул, собираясь с духом. Парень посмотрел на нее с затаенной тоской, понимая, что после его слов останутся только руины, а потом внезапно решился и, собрав по крохам весь свой снобизм и цинизм, сказал:

— Что Маечка, любуешься? Любуйся.

Майя на него не реагировала, продолжая как завороженная смотреть в сторону Влада.

— Ма-а-а-ечка-а-а, сладенькая моя, а ты за меня замуж не хочешь? — вопрос был провокацией, рискованной провокацией, но он хорошо просчитал ее и знал ответ заранее.

Девушка бросила на него холодный взгляд исподлобья и отобрала руку.

— Нет?

— Нет.

— Я так и думал… Ахххх, ты разбиваешь мне сердце… — Беспольский уже паясничал.

Удостоился еще одного тяжелого взгляда, а девушка отвернулась и принялась гипнотизировать сладкую парочку. Алик снова завладел ее рукой, наклонился к ней пониже, отчего Майя отстранилась. Молодой человек притворно тяжело вздохнул, перебирая ее пальчики.

Со стороны даже могло показаться, что двое влюбленных воркуют о чем-то своем. Только вот изнутри все было иначе.

Алик сделал жест в сторону Влада и зашептал ей на ушко:

— Знаешь, они ведь уже заявление в ЗАГС подали, через два месяца свадьба, только это секрет, объявят после Госов. Ну, мне-то рассказали, от меня секретов нет.

Майку в жар бросило, стало жутко тоскливо и обидно. Пропала последняя надежда, да еще и недоверием наградили за столько лет преданной дружбы. Она покраснела, опустила голову, а Алик продолжал, видя ее мучения и уже неизвестно, кого больше мучая, ее или себя:

— Это ведь все моих рук дело, — он кивнул для убедительности, — Я, видишь ли, Маечка, люблю своего друга Владьку и желаю ему добра. Так что, когда понял, что он в твою сторону начал посматривать, быстренько принял меры. Тебя нейтрализовал.

Парень погладил обалдевшую Майку по щеке, заглянул ей в глаза и продолжил пытку, думая, сколько же она еще выдержит, когда сорвется.

— Познакомил Владьку с хорошей девушкой, вон, гляди, у них все наладилось. Конечно, и о себе я не забывал, ты же у нас сладенькая девочка? Умммм, какая сладенькая… Скажу честно, Маечка, потрахались мы с тобой на славу.

Он говорил тихо, только для нее, цинично ухмыляясь и перебирая ее пальцы. Майка смотрела на парня, раскрыв рот, ей было дико подобное слышать. У нее в голове не укладывалось, даже слов не было. Майе не было обидно, что Алик ее использовал и бросил. Нет. В том, что он ее использует, девушка не сомневалась, сама никогда не любила его и не доверяла, всегда считала скользким. Да, они были любовниками. Получалось, что она и сама его использовала. Но такого расчетливого, циничного и жестокого коварства девчонка ожидать не могла. Вот это был удар, страшный, смертельный.

Алик чувствовал себя слегка уродом, немного скотом, но все-таки верил, что действует правильно, а потому продолжал:

— Да, Майка, я желаю ему счастья. А с тобой какое ему счастье?

— Да как ты мог! Как ты можешь судить, что для него счастье?! И почему он не мог быть счастлив со мной?!

— Не кричи. Что ты ему можешь дать? Чего он рядом с тобой добьется?

— Как чего?

— Вот именно! Будет прозябать в безвестности с тобой вместе на диване? Что? Котлетами его будешь кормить до скончания века? А я хочу для него лучшей доли! У Роксы тетка в Америке, родители недавно переехали туда и ей вызов уже прислали. Поженятся и уедут дышать свободой на загнивающий запад! Уж как-нибудь лучше, чем гнить здесь в НИИ. И вообще, если бы не я, ты бы так до сих пор и висела на нем, как балласт.

— Да ты… За что ты…

— Престань истерить, Маечка, — гаденькая улыбка добила ее окончательно.

Майка резко встала, залепила ему звонкую пощечину и, выкрикнув в сердцах:

— Ненавижу тебя, гад! Не смей ко мне приближаться! Не смейте оба! — выбежала из аудитории.

Алик смотрел ей вслед. Все правильно, он молодец, сделал все как надо, девчонка сама дала ему отставку. Так почему же такое странное ощущение в груди, будто сердце клещами выдирают…

— Да и есть ли оно у тебя, это самое сердце… — вяло спросил у него внутренний голос, но ответа у парня не было.

Подошел Влад:

— Что ты ей сказал? Почему она вылетела, как ужаленная? Ты ее обидел? Что?! Что ты с ней сделал?! — парень разъярялся все больше.

Беспольский поднял голову, посмотрел на друга и спокойно ответил:

— Ничего. Просто сказал правду. Сказал, что ты на Роксе женишься и в Штаты уезжаешь. А она обиделась, что от нее скрыли.

Влад при этих словах стушевался.

— Потом со мной поссорилась. Ничего такого я ей не сказал, а она меня оскорбила и бросила. Это, между прочим, я ни за что, ни про что при всем честном народе по физиономии получил! Что я ей сделал?! — передразнил он, — Ничего!

Влад кинулся за Майкой, но та уже ушла.

Рокса состроила недовольную мину, ребята, бывшие свидетелями сцены, промолчали и сделали вид, что ничего особенного не случилось.

Отныне Майя Сухова сидела одна. Впереди, подальше от парней. Влад пытался с ней поговорить, но она упорно молчала и не хотела даже смотреть в его сторону. Тогда парень отстал, решил, что со временем Муська отойдет и простит его, ну не рассказал, виноват. Так ведь боялся, чтоб не сглазить. Кто про такие дела заранее трепать языком станет?

Алик вообще не пытался к ней подходить, изображая из себя жертву, правда, на душе у мнимой жертвы скребли кошки, но жизнь-то продолжалась. Оставались цели, к которым надо было стремиться, и действовать быстро, очень быстро. Теперь ему осталось всего ничего — жениться на Нельке. Ее он ни на минуту не упускал из виду, тем более, что Нельке тоже вызов пришел. Ей он нравился, с самого начала была не против. А для Влада Беспольский действительно хотел добра, да и там, в Штатах им вдвоем будет проще и веселее, всегда смогут поддержать друг друга.

А сейчас надо действовать, и постараться забыть Маечку. Не надо вспоминать о ней каждые пять минут. Делом надо заняться, делом.

Влад болезненно переживал Муськино отчуждение, не мог понять, что случилось с его славной маленькой девочкой, какого черта она вдруг выросла и все усложняет. Ну не сказал ей, и что теперь?! Чего трагедию из этого делать? Недоверие! Ерунда. И ее отношения с Аликом ему не очень нравились, но не вмешивался, считал, что становиться между влюбленными бесполезное и глупое дело. Они поссорятся, помирятся, снова поссорятся, а он только плохим будет. А не сойдутся, ну что ж, значит, не судьба. Не дети уже.

В глубине души Владик волновался за Майку, все-таки как сестра, привык к ней за столько лет. Родная стала. Муська. У него-то у самого дела складывались отлично. Осталось только Госы сдать и диплом получить — и вот она, начнется новая жизнь. Он уже стоял на пороге, правда, было немного грустно. Хотя, наверное, всем становится грустно перед глобальными переменами, даже если мы ждем от этих перемен только хорошего.

Сдали Госы, защитились. В родном Альма-Матэре осталось повертеться несколько дней, пока все бумажки будут готовы. Сидели толпой в одной из аудиторий, хотелось подольше находиться в этих стенах, бывших им домом последние несколько лет. Теперь вместо них придут другие, в чем-то лучше, в чем-то хуже, просто другие. В такие моменты человек ощущает себя перелетной птицей, вставшей на крыло, позади юность, впереди взрослая жизнь.

Все расселись кучками, Майя сидела одна. Она в последнее время вообще ни с кем не общалась, ходила как тень. Конечно, и заговаривать с ней ребята-однокурсники пытались, и развеселить, она только посмотрит мрачно, приподнимет уголки губ — и все. Но занятия не забрасывала. Майка защитилась на отлично, тяжело было девчонке носить этот камень на сердце, от которого даже дышать было больно, но смогла себя заставить отключить чувства, не думать ни о чем, просто заниматься. И учеба помогла, сработала как анестезия. Только чувствовала себя замороженной, кажется, порежь ножом вены — кровь не потечет.

Парни тоже хорошо защитились. Алик на красный диплом, он с первого курса отличником был, Влад на хороший синий. Оценочный лист у него всего с тремя четверками вышел. Крутило Владика от той мысли, что не поссорься он с Муськой, все бы удачнее вышло, но как-то на периферии. Дальше эта мысль не выползла, однако и совсем не уходила, но событий и дел в жизни была масса, некогда отвлекаться, так на периферии и осталось. У Алика был ужасно суетливый период, сами понимаете, сколько дел надо провернуть, сколько бумажек. Так, иногда взглянет на нее, на девчонку свою бывшую, на ту, что некстати, а может и кстати, посреди его наполеоновских планов подвернулась, слегка сожмется сердце от непонятного чувства, и все, пора бежать, нет времени на сантименты и сожаления.

В общем, сидели ребята в аудитории, декана ждали. А деканом у них был Глеб Давыдович Кожин, тот самый, который у всех конспекты рукописные требовал. Декан заглянул в аудиторию, обвел присутствующих взглядом, выпускники стали здороваться, он кивнул в ответ. Остановил взгляд на Майе, потом обратился ко всем:

— Ребята, у меня еще дел минут на 15–20, прошу вас подождать. Сухова, пройдите в мой кабинет.

Майка вскинула голову, удивленно взглянула, но Глеб Давыдович уже вышел. Ничего не оставалось, как выйти вслед за ним и пойти в кабинет. Когда она вышла, к Владу с Аликом подсел один из ребят, все это время разглядывавших Майку. Влад спросил:

— Тебе чего, Данил?

— Да так, к Алику дело есть.

— Ну, что за дело, говори.

— Отойдем.

Парень отвел Алика к окну и спросил:

— У тебя с Майкой как?

— Никак, — Алик вдруг понял, что начинает злиться.

— Так ты не будешь против, если я ее того…

Договорить Данил не успел, да и Алик подумать не успел, как его кулак впечатался предприимчивому парню в морду. Тот схватился за нос, пробубнив:

— Так бы и сказал, что против. Чего на людей кидаться?

Беспольский не стал ничего отвечать, его трясло, быстро вышел и пошел в туалет, водой холодной облиться.

— Совсем сбрендил. Совсем. Самое время себе неприятности наживать, — внутренний голос был очень самокритичен и рассудочен, а вот его хозяин пребывал в растрепанных чувствах и не мог понять, что с ним.

Влад зашел в туалет следом.

— Алька, в чем дело? Ты чего его двинул?

— А, ерунда, — Алик держал руки под струей холодной воды.

— Что за ерунда, ты можешь сказать?

Алик покривился, вытер мокрыми руками лицо, постоял, гладя в зеркало, потом, наконец, сказал:

— Он к Майке хотел…

— Да я убью его!

— Уймись, Влад! Он и так все понял. Незачем раздувать из мухи слона. Нам сейчас проблемы совершенно не нужны. Уймись, Марченков.

Марченков постоял, сжимая кулаки и пыхтя от злости, потом понял, что Алька прав и успокоился.

— Иди Влад, я сейчас.

Оставшись один, Беспольский с минуту смотрел в глаза своему отражению. Зеркало было маленьким, с мутной амальгамой, края порепаные, Что он там видел, о чем хотел поговорить с собой, неизвестно, но вышел он оттуда спокойным, словно ничего не случилось.

Когда Майя вошла в кабинет, Глеб Давыдович что-то писал, сидя за столом, она остановилась на пороге, опустив голову.

— Сухова, проходи, садись, — декан показал ей на место у стола.

Девушка подошла, села, подняла на него глаза. Преподаватель внимательно вгляделся в ее лицо, качнул головой, потом спросил без обиняков:

— Обидели? Так и знал… козлы.

Вторая часть фразы была неразборчивой, словно декан ее выплюнул сквозь зубы.

— Что…? — не поняла девушка.

— Так, ничего. Сухова, мне на кафедре лаборант нужен. Ты подходишь. Ответственная, не дура, — тут он оглядел ее снова, — Пойдешь?

Майка сначала ушам своим не поверила, а потом, когда поняла, решилась сразу:

— Пойду, спасибо.

— Ну и отлично. Сиди, жди меня здесь. Я скоро вернусь. К группе своей можешь не возвращаться, бумажки все тут получишь.

Девушка кивнула, а декан вышел в предбанник. Сквозь закрытую дверь Майя слышала, как он обращался к секретарше, а потом пошел дальше. Предложение начать работу на кафедре было неожиданным, и как-то немного толкнуло ее застывший мир к жизни.