Перевал Дятлова. Назад в СССР

Глава 19 О розыскных мероприятиях

Засыпал я с мыслями, как побыстрее утром спровадить студентов. Но где-то через пару часов меня словно кто-то разбудил. Прямо в бок словно пнули с размаху. Я проснулся в темноте, пытаясь понять, чего меня так подорвало. Группа безмятежно. Какое-то время я вслушивался в сопения, покряхтывания, поскрипывания, покашливания, пока до меня не дошло: утром залезть в рюкзак к Золотарёву не получится! Из моей головы, забитой разномастной информацией, напрочь вылетело самое главное: в этот раз рюкзаки мы оставили в предбаннике. Имелся такой в бараке.

Что-то наподобие небольшой бытовки, в которой геологи сушили вещи и хранили всякий… нет, не хлам. Хотя именно это слово приходит в голову. Просто в моём понимании все эти железки, запчасти непонятно от чего и прочую дребедень можно и на улице оставить. Однако точка зрения местных работников сильно отличалась от моих мыслей, да и думаю, плевать они хотели в данном случае на мнение какого-то городского студентика. Ладно, не суть.

Главное, вспомнил вовремя. Утром пошарить в рюкзаке у меня точно не получится: сборы, завтрак, много народу и высокая вероятность спалиться. А вот сейчас, за полночь, самое время для того, чтобы пошерстить в вещичках, так сказать, поближе узнать личность Золотарёва.

Вот и выходит, предбанник сыграл мне на руку, потому что большую часть вещей мы оставили там. С собой только прихватили то, что могло сгодиться для обустройства спальных мест. Ну и геологи поделились лишним барахлишком, соответственно, было на чём гнездиться.

И вот, казалось бы, чего проще: все спят, поднимайся, топай тихонечко в коридор, и спокойненько проверяй вещички Золотарёва. Ключевой момент — «когда все уснут». Нет уверенности, что реально студенты дрыхнут. Просто до того, как вырубился сам, обратил внимание, что дятловцы долго не могли угомониться. Лежали в темноте и трындели каждый о своём.

Люда и Зина, к примеру, судя по обрывкам их беседы, обсуждали парней. Кривонищенко что-то вычитывал Юрику-дурику. Там спор шёл о вечных материях, то ли про таблетку бессмертия рассуждали, то ли про курс партии. Рустэм и Дятлов тихо переговаривались о будущем маршруте. Только Колеватов сопел в обе дырочки. Да ещё Золотарёв вроде спал, но не факт. С этим товарищем ни в чём нельзя быть уверенным.

Вот и вырубило меня, в темноте, в относительном тепле, от усталости и нервов тупо сморил сон. Хорошо проснулся ни с того, ни сего. Видимо, идея крепко засела в голове, поэтому очнулся, чтобы закончить незавершённое дело. Но на всякий случай я решил чуток полежать, послушать, убедиться, что вся компания на самом деле спит крепко и видит десятые сны.

СМЕРШ значит… Ну, само собой, я знал о легендарной контрразведке всё. Именно она и стала тем волшебным пенделем, который отправил меня в ряды спецназа ГРУ. Вернее, не так.

В детстве и юности я просто фанатично просмотрел все фильмы о разведчиках, о шпионах, о том, как наши парни во время войны боролись с врагом в тылу противника. А потом в школе на уроках истории узнал о контрразведке, название которой происходило от фразы «Смерть шпионам». Ещё узнал, что мощнее и круче, чем советская контора, за всю историю не существовало ни в одной стране. Начал интересоваться данной темой. По крайней мере, насколько можно было это делать в период моего взросления.

Мне эта организация казалась каким-то тайным орденом рыцарей, готовых отдать жизнь за Родину. В принципе, это детское восхищение было вполне обоснованным. СМЕРШ занимался проведением крупных чекистско-войсковых операций, в частности, прочёсыванием военных гарнизонов, населённых пунктов, с прилегающими к ним лесными массивами, осмотром нежилых помещений, тысяч заброшенных землянок, складов, схронов.

В ходе таких зачисток, как правило, задерживали большое число людей без документов, дезертиров, ну и военнослужащих, имевших на руках документы с признаками изготовления в немецких разведслужбах. Из примерно двенадцати тысяч погибших за всё время войны смершевцев, только четверо стали Героями Советского Союза. Все были награждены посмертно. И не за оперативную работу или иные заслуги, а потому что сумели в бою заменить павшего командира.

Вот, собственно говоря, на фоне своего увлечения я и выбрал определённую дорогу. Но Золотарёв? Серьёзно?

Я приподнял голову и посмотрел в сторону Семёна. Он крепко спал, по крайней мере, на первый взгляд. Даже рот у него приоткрылся, а в уголке появилась струйка слюны. Смершевец… Ну-ну…

В любом случае моё желание покопаться в вещичках этого товарища не испарилось, а только усилилось. Ещё и по той причине, что в момент его возвращения, когда он ходил договариваться о лошади с санями, я слышал, как хлопнула первая входная дверь. Но до момента, когда открылась вторая, ведущая из предбанника в барак, прошло не менее трёх минут. Вроде бы немного. Но на хрена? Не мог же он просто зависнуть на месте и тупо стоять. Соответственно, есть подозрение: Золотарёв мог что-то положить в вещи. Что-то принесённое со стороны. Вещь, о которой никто не должен знать.

Я осторожно приподнялся, напряжённо вслушиваясь. В комнате по-прежнему раздавалось мирное сопение девчонок, время от времени храпели парни. Я выждал ещё минут двадцать, чтоб наверняка. Заодно придумал отмазку на всякий случай. Скажу, ходил в туалет, если кто-нибудь проснётся. А вот что врать, если меня застукают на месте преступления, не придумал.

Всегда существует вероятность, что кто-нибудь не вовремя проснётся, да ещё и пойдёт на выход. Тоже пописать. Впрочем, могу сослаться на невнимательность. Мол, в темноте перепутал. А что? Спросонья и не такое бывает. Тем более, в Вижае мы спали как раз на рюкзаках.

Решив, что пора, я медленно встал с лежанки и, осторожно ступая по чёртовым деревянным половицам, направился к выходу. Скрипели они, конечно, безбожно. К счастью, Дорошенко храпел громче.

Я тенью прошмыгнул в коридор, оттуда в бытовку. Практически на ощупь отыскал нужный рюкзак, надеясь, что не ошибся. Потом, словно профессиональный вор, начал шерстить наружные карманы. Ни черта в них не было. Вернее, было, но лишь то, что и должно лежать у туриста в походном мешке.

— Сука хитрожопая… — тихо выругался, когда карманы, карманчики и тайнички закончились.

Значит, придётся искать в основной части.

И вот тут я словил ту самую удачу. Хотя, наверное, выражение не очень верное. Удача — это когда ты находишь что-то приятное, а я нашёл…

Ладно, по порядку. Развязал рюкзак, аккуратно стал выкладывать из него вещи, стараясь не нарушить порядок, чтобы потом сложить так же. Если Золотарёв всё-таки имеет какое-то отношение к разведке, он точно заметит, что в его мешке кто-то рылся. Значит, нужно максимально точно всё вернуть на свои места.

В какой-то момент пальцы наткнулись на небольшой плоский свёрток. Я осторожно вынул его из рюкзака, аккуратно развернул плотную бумагу. И едва не уронил на пол какую-то картонку, которая оказалась фотографией.

Я подошёл к маленькому мутному окошку, чтобы рассмотреть, кто на снимке. Но грязное стекло не пропускало лунный свет. Пришлось доставать коробок спичек, чиркать и подсвечивать. С трудом примостив фотографию на оконную раму, я запалил спичку, а затем поднёс к карточке.

Не знаю, как я не выронил горящую щепку из пальцев, когда осознал, что вижу на снимке. Огонёк мигнул и погас. Я чиркнул следующей спичкой. Не веря своим глазам, взял снимок в руки, поднёс поближе. Огонёк плясал в миллиметре от бумаги.

— Да ну на хер… — вырвалось у меня.

Пламя потухло, я опустил руки и почти минуту бездумно пялился в грязное окно. Потом снова поджёг спичку и уставился на фотокарточку.

Вроде бы ничего особенного. Десять человек стоят на лыжах, смотрят в объектив. Кто-то смеётся, кто-то улыбается. Ерунда, да? Конечно, ерунда. Если не учитывать тот факт, что десятым на снимке был я. Вернее, Замирякин.

Но такой фотографии не существовало. Не могло существовать здесь и сейчас. Остановись, мгновенье, ты прекрасно. Логично же, снимок — события, которое уже произошло. В этой реальности я точно не фотографировался на лыжах в компании туристов группы Дятлова.

Ну, не я, а настоящий Замирякин, тело которого занимаю. Настоящего Константина по факту в походе не было. Тогда откуда его физиономия на фотографии, которой ещё нет?

— Константин… ты чего? Вставать пора, а ты лежишь. Не приболел ли часом? Это будет очень, очень плохо. Ты скажи, если что-то не так. У нас есть с собой кое-какие лекарства.

Рядом со мной сначала раздался озадаченный голос Людочки, а потом в зоне видимости появилось её серьёзное взволнованное лицо. Надо признать, Дубинина, несмотря на легкомыслие в плане мужского пола, всё-таки не зря следит за некоторыми организационными моментами, связанными с группой. Только одна она из всей толпы студентов заметила моё странное состояние. А состояние такое, что хоть на стенку лезь, бегай по потолку, прыгай вниз и снова лезь. И так три раза, а то и все пять. Ибо я вообще утратил хоть какие-то логические нити происходящего.

Итог ночной проверки рюкзака Золотарёва буквально выбил почву из-под ног. Фотографию я, конечно, аккуратно положил на место. Занял у меня этот процесс минут десять. Потому что нужно было вернуть всё, как оно и было. Кто-кто, а Семён сто процентов увидит отличия, если я не позабочусь о конспирации. Соответственно, сначала нужно было в мельчайших деталях вспомнить, как выглядело внутреннее содержимое рюкзака в момент моего вторжения в него. Затем завернуть снимок обратно в бумагу, один в один, и уложить точно так, как он лежал. Так что пришлось попотеть.

СМЕРШ ещё этот, блин… Я как-то с трудом представляю Семена в рядах данной, не побоюсь громких слов, легендарной организации. Кстати, пока после возвращения лежал и думал о Золотарёве, мне в голову пришла ещё одна версия. А что, если этот тип и правда служил в контрразведке. Потом, после её устранения, вернее, реорганизации в другую структуру, перешёл чисто на агентурную работу. С другой стороны, ну очень странно, что человека подобного плана чекисты могли бы засунуть к дятловцам. Зачем? Что такого есть в этих ребятах, способного заинтересовать спецслужбы? После их гибели даже отдаленно подходящей информации не всплывало. Ни один из дятловцев не был замешан в делах государственной важности.

Людочка тем временем села на корточки рядом с моей лежанкой, и теперь я мог рассмотреть не только ноги. Кстати, ноги у Симпатяги чисто теоретически очень даже ничего. Жаль, в тёплых штанах толком не разглядеть. Но, судя по всему, с ногами девчонке повезло. Красиво, между прочим, села, не как пацан с района, а интеллигентно, сложив коленочки вместе и повернув их вбок. Только женщины умеют так вывернуться.

— Всё хорошо, — улыбнулся я Дубининой.

Хотя на языке вертелось совсем другое. Мне хотелось сказать: ни черта хорошего нет и не будет! Я скоро совсем чокнусь с этими дятловцами! Какого чёрта Золотарёв таскает с собой фотографию, на которой запечатлено событие, которого ещё не произошло⁈ Объясните мне! Хоть кто-нибудь!

Другое дело, что Людочке, увы, такого не скажешь. Не поймёт и точно решит, будто я заболел.

— Ну, хорошо, — Дубинина осторожно потрогала ладошкой мой лоб, забавно нахмурив лобик и сосредоточено глядя куда-то мимо меня.

Учитывая, что лежал я на спине, уставившись в потолок, ей не составило труда это сделать.

— Действительно, нормально всё… — через несколько секунд пробормотала девушка. — А то вон Юра Юдин вроде приболел. Если ещё и ты свалишься, совсем беда.

— Как неожиданно…– прокомментировал я слова Симпатяги, даже не скрывая сарказма, а потом принял сидячее положение, собираясь встать.

Лежать можно до опупения, это ничего не даст, а мне нужен итог. Я всю голову сломал, что именно от меня требуется. Я уже ни черта не понимаю. Задержать дятловцев, сопроводить дятловцев, самому прикончить дятловцев. Что от меня хотят те, кто устроил этот цирк на выезде⁈ Идиотство какое-то. На хрена отправлять человека в прошлое без конкретной инструкции? Или помощника какого-нибудь завалящего дали бы. Во всех фантастических историях у героя есть помощник. У меня — ни черта. У меня только головная боль и полное отсутствие понимания, что делать.

Ещё шаман этот, навёл тень на плетень, и свалил в туманные дали. Взял бы да конкретно разъяснил: иди, Саня, в поход, сделай то-то и то-то, и будет тебе счастье. Да хрен с ним со счастьем, мне бы домой вернуться! Так нет же, чисто, как в русской народной сказке: пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю, что. Выживешь — будет тебе бонус, но это не точно.

— Ребят, ну мне правда плохо…– раздался голос Юдина из другого угла барака. — Не знаю почему. Вроде бы нигде не простужался. А спину так скрутило, просто ужас…Разогнуться не могу.

Ага, слышали, в курсе. Видимо, сейчас этот товарищ и соскочит с турпохода. Всё по плану. Ну хоть в чём-то стабильность.

— Слушай, нытик, — Золотарёв, который уже скатал свою лежанку, резко подскочил к Юрию, стоявшему с печальным видом, и шреб его за грудки. Бедолага даже скособочился в правую сторону, чтоб наверняка было понятно, насколько ему хреново. — Ты кто, я не пойму? Ссыкун малолетний? — Семён в два шага оказался рядом с Юдиным, сгрёб его за грудки и подтянул к себе. — Ты в поход собрался зачем? Чтобы группу подставить? Или чтоб товарищам вот эти слёзы лить: ах, помогите, мне плохо.

Семён удивительно похоже передразнил гундосую интонацию Юдина. Причём от столь радикальных действий Золотарёва все несколько опешили. Дятловцы, кто где был, там и застыли с открытыми ртами. Подобного жёсткого поведения от усатого весельчака никто не ожидал. Вот схвати он сейчас гитару и заори песнь, это нормально, это привычно. А тут — совершенно непонятно, как реагировать.

— Ты товарищей подвести хочешь⁈ — со злостью выплюнул Золотарёв Юрию в лицо. — Ты комсомольское слово своё, свою комсомольскую честь мараешь. В двух шагах от начала маршрута разнылся как девчонка. Собрался, вещи сложил и пошёл. Ясно?

— Я-я-я-сно… — Юдин аж заикаться начал.

— Вот и молодец! — выдал Золотарёв, потом выпустил свитер «болящего» из рук, смахнул с его плеча невидимые пылинки и отошёл в сторону.

Юрий протяжно шмыгнул носом, а потом с печальным видом принялся складывать свою постель.

— Сеанс педагогики окончен, всем спасибо, все свободны, — едва слышно хмыкнул я себе под нос.

— Да погоди ты… — Рустэм решил заступиться за товарища. — Ну, по нему же видно, он действительно болеет…

— Шалеет! Ясно? — Золотарёв волком зыркнул в сторону Рустика. — Врёт он. Ничего у него не болит. Боится ваш Юдин. Понятно? Ис-пу-гал-ся, — последнее слово Семён произнёс по слогам, видимо, чтобы все осознали и приняли к сведению, что товарищ трус. — Только о своей шкуре сейчас думает. А потом из себя жертву разыгрывать начнёт. До конца жизни. Пусть идёт в поход, и точка! Иначе я всю необходимую информацию передам куда следует.

Семён резко осёкся, глядя на охреневших дятловцев бешеным взглядом, а потом добавил.

— То есть, как вернёмся, сразу передам… И… Хватит уже со сроков сбиваться! Давайте шустрее. Сегодня должны выйти.

После этого фееричного окончания своей не менее фееричной речи Золотарёв крутанулся на месте, подхватил свёрнутую постель и выскочил из барака. Дятловцы растерянно переглянулись: мол, что это нашло на такого замечательного товарища Золотарёва? Как сбесился Семён, не выспался, что ли? Или не с той ноги встал?

Признаю, я тоже растерялся. Но вовсе не от поведения Семена. В отличие от студентов, я сразу не поверил в эту маску добряка и балагура. Не-е-е-ет… Тут дело не в этом. А в том, что в своей гневной речи Золотарёв оговорился. Вот только оговорочку эту понял один я. Про Юдина он проболтался. Типа ссыкун этот будет до конца жизни жертву из себя строить. То есть… То есть Золотарёв тоже в курсе, что группа погибнет, как и я. Так, что ли? А Юрий нет. Ему действительно хреново, или он и вправду струсил, потому хочет слиться в последний момент.

Кто ты, товарищ Золотарёв, и какого чёрта ты делаешь в группе? Но это-то ладно, разберёмся. А вот знает ли Семён, кто я на самом деле, этот вопрос меня волнует больше всего. И если да, ситуация выглядит ещё хуже, чем я вижу её сейчас.