Первая жена

Глава 31. (Не) детские качели

Артем

Я паркую машину возле дома сестры Майи.

Да, да, решил внаглую явиться к ним непрошеным гостем. А выбор-то какой? Другого мне не дали.

Однако подниматься наверх мне все же не приходится.

Неожиданно я замечаю Маю с Вероникой на широкой детской площадке перед домом.

Майя катает Веронику на качелях. Чуть поодаль виднеется песочница, где самозабвенно копается Поля. Надо же, у нее тоже имеется нянька — сестра Майи.

Подхожу сзади, чтобы Майя с Вероникой меня не заметили.

Слышу знакомый с детства скрип качелей, детский смех.

Хвостики дочки развеваются на ветру, Майя качает ее вверх-вниз, а та визжит от восторга.

Аж звать их неохота, прерывать — такая замечательная передо мной картина.

Но Вероника довольно скоро меня замечает.

— Папа! — пищит она и норовит спрыгнуть с качелей прямо на ходу.

Майя еле успевает подхватить ее на руки.

— Ты что делаешь? — ругает она дочку. — Нельзя так, ты же могла носом об землю…

— Папа! — Вероника вырывается из ее рук, тянется ко мне, и ей все равно на слова Майи.

— Не ругай ее, — прошу Майю и беру Веронику на руки.

За что получаю от бывшей жены недовольный взгляд.

— Как ты, Ничка? — Я сокращаю ее имя на манер того, как это вчера сделала Майя.

— Хорошо, — говорит она и интересуется с хитрым видом. — Что принес?

Тут же вспоминаю, что я не приходил к ней в детдом без презентов, постоянно приносил игрушки. И потом, когда забрал ее оттуда, что только ей не купил. Видно, теперь у девчонки сработала ассоциация. Но сегодня в связи со всеми событиями я даже не подумал заехать в магазин.

— Извини, в следующий раз, — я с сожалением пожимаю плечами.

— Ладно, — кивает она и норовит слезть с рук.

Я отпускаю ее, и Вероника тут же убегает к Поле, которая очень внимательно на меня смотрит. Приветствую ее жестом. Маленькая карапетка машет в ответ лопаткой. Не бежит ко мне, как ее сестра. Впрочем, это не удивительно ни разу, она и в Москве держалась от меня на расстоянии.

Не только маленькие девочки уделяют мне пристальное внимание.

Майя с Леной также буравят меня взглядами, к слову чересчур настороженными.

— Зачем ты пришел, Артем? — спрашивает Майя.

— Поговорить, давай отойдем, — прошу ее.

Не объясняться же при всем честном народе.

Майя показывает взглядом на дочек, пожимает плечами.

Неожиданно сестра отпускает ее:

— Иди поговори, не отстанет же. Я послежу за племяшками.

Майя соглашается, идет за мной.

— Садись в машину, — прошу.

Открываю для нее пассажирскую дверь.

Сам усаживаюсь за руль.

Судорожно пытаюсь привести мысли в порядок, как-то начать.

— О чем ты хочешь поговорить? — Майя заговаривает первой.

— Я не понимаю, — развожу руками. — Я думал, у нас с тобой все хорошо, что мы выяснили все… Триста раз поговорили по телефону, пока я был в другом городе. Я считал…

Она возмущенно меня перебивает:

— Мы говорили о Веронике, а не о нас! Я вообще не понимаю, почему ты подумал, будто мы автоматом вместе.

— А почему нет? — искренне удивляюсь. — Логично же после всего…

— Офигеть не встать! Артем, зачем тебе все это? Я не понимаю. Ты развлекся со мной в Москве, получил, что хотел…

— Да ни хера я не получил по итогу! — перехожу на возмущенный тон.

— Не матерись! — осаживает она меня. — Либо спокойно со мной говори, либо я пошла.

Я шумно вздыхаю.

Что только не сделаешь ради нее, даже фильтровать базар начнешь.

— Спокойно говорю, Майя. Я не развлекался с тобой там в Москве, вообще такой цели не было. Я мириться с тобой пытался по-всякому! Неужели не поняла?

— Обалдеть у тебя способы! — хмыкает она. — Зачем тебе это понадобилось только, не пойму…

М-да, кто-то дальше собственного носа не видит ни хера.

— Люблю тебя! — с шумом выдыхаю. — Вот зачем. Майя, три года назад я так психанул из-за ДНК-теста вовсе не потому, что бежал от какой-то там ответственности. Я любил тебя до отключения мозга! И потом ничего не изменилось. До сих пор люблю, сильнее даже…

— Хватит врать! — резко ощетинивается она. — Не смей тут страдальца из себя корчить! Так любил, что аж из дома выгнал, а потом сразу же завел любовницу. Пока я сопли на кулак наматывала, ты спал с другими, все время сториз с девками выкладывал! Это, видно, от сильной любви ко мне? И женился на своей модели тоже только потому, что меня любил? Ты все это творил, а блядью заставил меня себя назвать!

— Майя… — хриплю на выдохе.

— Что Майя? — она сжимает кулаки. — А давай еще вспомним, как ты приказал спать с тобой за помощь Поле! Скажи, так поступают любящие мужчины?

Она этими вопросами лупит меня будто оплеухами.

Что сказать, не знаю.

И все по делу, главное. Не отмажешься. Я творил это, и даже больше. Зачем только, теперь сам не понимаю.

Неужели Майя видит наши отношения только с этой уродливой стороны?

Пытаюсь хоть как-то наладить диалог:

— Давай забудем все это. Давай заново…

Майя даже договорить мне не дает, продолжает возмущаться:

— Ага, конечно. Ты меня лицом об стол, а я такая — а давай забудем, начнем заново. Чтобы ты меня еще раз…

— Я тебя никогда не бил! — скрежещу зубами.

— Я сейчас образно! — пыхтит она. — Я не собираюсь второй раз входить в одну и ту же кипящую реку, без того ожогов достаточно. Мы с тобой больше не будем вместе, Артем.

— А как ты собираешься растить девчонок одна? — нахожу убийственный аргумент. — Главное, на что? У тебя же ни денег, ни работы…

— Ну-у-у… — тянет она. — У меня есть мои три миллиона за квартиру. Ты от них отказался, оставлю себе в качестве алиментов. А работа у меня, вообще-то, и была, и есть. Я неплохой редактор, копирайтер, тружусь онлайн, на жизнь заработаю.

— Уж прости, — усмехаюсь невесело и указываю ей на очевидное: — Но я твои копейки за доход не считаю. И за свои три лимона ничего приличного из жилья в Краснодаре ты не купишь. Спустись с небес на землю и цени…

— Тебя такого баблистого? — фырчит она. — Иди ты в лес, Артем! Вот честно…

Сколько раз эта женщина меня еще пошлет? Это же невыносимо.

— Я, вообще-то, помочь тебе хочу, обеспечить, сделать твою жизнь лучше. Кстати, а если ты беременна? Ты это учитываешь? Посылает она меня… Смелая какая!

— Я не беременна, Артем, — Майя качает головой. — У меня два дня назад пошли месячные.

Мое лицо непроизвольно вытягивается.

Что ж так не везет-то, а?

Майя тем временем продолжает возмущаться:

— Ты вообще не должен был решать тогда за нас обоих и пытаться сделать мне ребенка. Это было максимально несправедливо…

— Хватит, Майя! — резко ее прерываю. — За всех своих детей, настоящих и будущих, я готов нести ответственность. Любому понятно, тебе будет лучше за мной замужем…

— Я там уже была, — строго отвечает она. — Быстро выгнали.

Понимаю, что в доску виноват, и в то же время злюсь.

— Серьезно? — смотрю на нее исподлобья. — Будешь дальше лелеять свои обиды, вместо того чтобы позволить мне как-то реабилитироваться…

Она снова меня перебивает:

— При чем тут старые обиды, Артем? Они тут вообще ни при чем!

О, как весело. А что при чем?

— Тогда чего ты гладиться не даешься? — развожу руками. — Почему так резка со мной? Да, я накосячил в прошлом, но это же не значит, что меня надо сразу на хер, я пытался все исправить, я…

— Я вчера купала Веронику! — чеканит она, сощурив глаза. — И знаешь что?

— Что? — Мне искренне любопытно.

— Купала и обнаружила у нее шрам в волосах сзади на затылке. И на спинке один! Видел?

Меня от такой информации всего изнутри корежит. Я ведь тоже ее купал и ни хрена не заметил… Потому что волосы прикрывали спину.

— Не видел, — резко закашливаюсь, тру лоб. — Большие?

— Приличные, — цедит Майя сквозь зубы.

— Что с ней случилось? — мой голос резко сипнет. — Она рассказала?

— Я спрашивала, она не говорит! — продолжает возмущаться Майя. — А еще она ругается матом и кусается. Мы никогда не узнаем, что с ней делали, почему она стала такой, и кто ее поранил. Никогда! И это твоя ответственность!

Молчу.

А что я могу сказать? Претензии по адресу.

— Фиг со мной, Артем, — говорит Майя с обидой. — Плевать на нашу с тобой предысторию, главное — она! То, что она пережила… Если бы ты не вышвырнул меня из дома, если бы попытался разобраться, мы бы еще тогда выяснили, что детей перепутали. И наша дочь не пострадала бы! Я это тебе никогда не забуду и не прощу!

Мне делается так хреново от ее слов, что кажется, сейчас чокнусь.

Майя попадает в самое больное место какое только есть в моей душе. Я ведь тысячу раз успел себе нарисовать, как Веронике было паршиво в детдоме, как она нуждалась во мне, в Майе.

Базара нет.

Такое не прощается.

Согласен на сто процентов.

Задыхаюсь от чувства вины, морщу лицо, киваю:

— Ясно. Вопросов, почему ты не хочешь ко мне возвращаться, у меня больше нет.

— Все? Я могу идти к детям? — Майя прищуривает глаза.

— Стой.

Наклоняюсь, открываю бардачок и достаю связку ключей.

— Возьми, — протягиваю ей. — Я ее сразу выкупил, но не было подходящего случая вернуть тебе.

— Что это? — удивляется Майя.

— Ключи от твоей квартиры, — говорю надтреснутым голосом. — Когда будешь готова, напиши мне, съездим, переоформим ее на тебя. Без тебя не вариант просто…

— Зачем ты это сделал, Артем? — Майя смотрит на меня круглыми глазами.

— Ты как-то говорила, что эта квартира для тебя очень важна, — пожимаю плечами, пытаясь скрыть чувства под напускным безразличием. — Что это та частичка земли, на которой ты стоишь, что она тебе силу дает. Помнишь? Нет? Я помню… В общем, я сразу решил ее тебе вернуть, но не было возможности подарить по-человечески. Пока оформили, пока то-се…

— Зачем ты это делаешь, а? — уже стонет она.

— Что делаю? — искренне не понимаю.

— Сначала с грязью меня смешиваешь, за человека не принимаешь, а потом делаешь что-то такое… Вот как это… И с Полей тогда…

С этими словами она пытается выскочить из машины, при этом ключи от квартиры оставляет на парпризе.

В последний момент успеваю схватить Майю за руку.

— Возьми ключи, я сказал! — рычу на нее. — Для тебя выкупал!

Вкладываю связку ей в ладонь.

Майя вылетает из машины как ошпаренная.

А я включаю зажигание, даю по газам, и гелик срывается с места.

Уезжаю побыстрее, чтобы не видеть Майю. Потому что смотреть на нее мне просто невыносимо больно. А еще дико стыдно и перед ней, и перед дочерью своей. Больно за них двоих… даже за троих, ведь Полька тоже настрадалась порядком. А она, как ни крути, не чужая больше.