Первая сказка на ночь (СИ)

5

Даже в солнечный день ей было не жарко; Тесса уже не жалела, что сменила одежду. Сумка давила на плечо, но не настолько сильно, чтобы мешать. Воздух здесь, на дороге, пойманной между полем и лесом, был свежим и легким. Слабый ветер приносил откуда-то медовый запах; так в ее родном мире пахнет цветущая липа

Она шла пешком, хотя Кощей и Лиля поехали на лошадях. Тесса тоже должна была ехать верхом, но в последний момент выяснилось, что ночью развалилась стена конюшни, и все лошади ушли в лес, остались только две. Слуги, кот и Лиля считали это неприятной случайностью. Кощей и Тесса не могли с ними согласиться, но свое мнение сохранили при себе.

Девушка не жалела, что так случилось. Она побаивалась лошадей и была совсем не против пешей прогулки. Этот мир начинал нравиться ей…

— Не понимаю, чему ты радуешься! — возмущался кот. — Те двое двигаются гораздо быстрее тебя.

— А я не понимаю, почему ты поперся со мной, а не с ними. Жизнь не может быть понятной. В принципе.

— Ты ведь хочешь найти свинью! В твоих интересах двигаться быстрее!

— Не хочет она найти свинью, — фыркнул Горе. — Потому что заведомо пошла по ошибочной дороге.

Когда они достигли перекрестка, Тесса заметила на центральной дороге следы свиней — нечеткие, старые, укрывшиеся даже от Кощея, который, впрочем, и не всматривался в дорожную пыль. Поэтому она пошла на восток. Девушка не думала, что кто-то обратит на это внимание.

— Тебе ведь эта свинья даром не нужна, так? — не унимался узник бутылки.

— Допустим. Тебе-то что?

— А раз не нужна свинья, то и проводник не нужен! Отпусти меня.

— А то что? Будешь и дальше устраивать мелкие гадости вроде испорченной телеги или сбежавших лошадей?

— С чего ты взяла, что это был я?

Удивление в его голосе звучало настолько правдоподобно, что ему мог бы поверить кто угодно. Кроме Тессы.

— Милый, подобные вопросы я принимаю за личное оскорбление. Конечно, я выгляжу на редкость ненаблюдательной и твердолобой, однако это не повод недооценивать меня.

— Милая, я понимаю, что у тебя проблемы с мужчинами, но удерживать меня насильно — не выход.

— Отпустить тебя значит отказаться от любимой игрушки. Ты меня веселишь.

Прямо перед ней на дорогу упало дерево. С огромным трудом ей удалось не показать свой испуг; тогда она не смогла бы объяснить, что это не страх перед ним, а эффект неожиданности. Из бутылки донеслось раздраженное бормотание.

— Тебе нравится причинять страдания людям? — поинтересовалась она.

— Выпусти — скажу.

— Ага, скажу и покажу! Нет уж, сиди пока. Потом посмотрим…

— Не хочу прерывать ваш любовный акт в начальной стадии, — вмешался кот, — но за тобой следят. Он шел за нами от самого замка, а теперь приближается! Быстро.

— Медведь?

— М-р, нет! Если бы это был медведь, меня бы здесь давно не было!

— Кто тогда?

— Сейчас увидишь.

Ветки в лесу затрещали под тяжелым весом, земля начала подрагивать. Кот оказался прав, к ним приближался кто-то очень большой. Тесса остановилась, готовая в любой момент отпрыгнуть в сторону.

Ей не пришлось делать это. Ветки деревьев раздвинулись, послышался голос:

— В атаку! В атаку, в атаку! Атакую!

Массивное тело упало на песок в двух шагах от девушки. Мужчина сразу же попытался встать, но запутался в собственном плаще и снова упал. Каждую его попытку подняться на ноги пресекала коварная ткань. Это происходило слишком часто, чтобы быть случайностью. Тихий смех из бутылки подтверждал догадки Тессы.

Она воспользовалась его временной беспомощностью, чтобы рассмотреть своего преследователя. Мужчине было не больше тридцати лет, телосложением и ростом он напоминал медведя. Круглое лицо покраснело от усилий, на мясистый нос скатывались капли пота. Маленькие близко посаженные глаза было тяжело рассмотреть из-за лохматых светлых волос.

Гигант бился долго, но наконец выдохся и повалился на дорогу. Только теперь она поняла, что и промазал он не случайно, и упал не случайно. И вреда ей не причинил тоже не случайно. От этого знания на душе почему-то стало теплее. Тесса даже разозлилась на себя.

— Отпусти его, — тихо сказала она.

Они понимали друг друга, хотя говорили не так уж много и не всегда соглашались. Горе всегда безошибочно угадывал, когда можно спорить, а когда лучше промолчать. До тех пор, пока он понимал правильно, она согласна была терпеть его компанию.

Мужчина кряхтя перевернулся с живота на спину, потом сел.

— Где он?

— Смею предположить, ты имеешь в виду Кощея Бессмертного?

— Его, убивцу поганого! Чтоб ему пусто было, чтоб земля под ним провалилась… Не укрывай его, девка, от гнева моего богатырского! Пусть сразится со мной не на жизнь, а на смерть.

— Не думаю, что его прельщает перспектива сражаться с тобой. Ни на жизнь, ни на смерть, ни на деньги. В любом случае, его здесь нет.

Самопровозглашенный богатырь не спешил доверять ей:

— Он с вами уехал, я видел! Не лги мне, да не говори сказом загадочным!

— Как могу, так и говорю. А Кощея здесь нет, хоть вес лес обыщи. Он другой дорогой поехал.

— Не верю я тебе, чаровница! Ты спрятала Кощея…

— И стыдно признаться, где, — вставил Горе.

— Вот! И дух в бутыли держишь! Нет, не верю я тебе!

— Тогда ситуация безвыходная, — пожала плечами Тесса. — Ты мне не веришь, а я не могу и не хочу доказывать тебе, что не лгу. Так что возвращайся к папеньке и продолжай портить ему жизнь.

— Нет уж, не обманешь ты воина честного своими сладкими речами! С вами я пойду, дабы подкараулить, когда гад этот голову из норы покажет! Уж тогда-то он узнает гнев Ивашки Кожепуза!

— Я бы на месте Кощея испугался, — серьезно объявил Горе. Тесса изо всех сил старалась сдержать смех. — Если уж Ивашка Кожепуз взялся за дело… смерть пришла, тут без вариантов.

Девушка не стала тратить время на то, чтобы отговорить местного борца за справедливость от этого похода. Ей было все равно, куда он пойдет, лишь бы не мешал. Солнце светило, южный ветер не позволял воздуху застаиваться, все вокруг дышало спокойствием…

Так продолжалось не больше часа. Потом Иван решил спеть. Голос у него был низкий, мелодию он подобрал медленную и простенькую:

— Эх, сме-е-ертушка… Да с какой стороны ты придешь… Где же буду я гнить… Где будут меня во-о-олки рвать… Где жу-у-уки сожрут мои глаза…

Кот прибавил шага и скоро сиял золотой шерстью далеко впереди. Тесса старалась найти способ заставить богатыря замолчать, принимая во внимание разницу в весе. Горе, заметив реакцию девушки, начал подсказывать богатырю слова:

— Спой про отмирание мягких тканей… Про дробление костей… Про трупную вонь…

Иван, считая узника бутылки голосом свыше, слушался:

— Где я бу-у-ду трупом вонять….

Ему самому песня нравилась, периодически он смахивал слезы из уголков глаз. Тесса могла бы отомстить Горю, отдав бутылку великану на хранение и поклонение, но она не была уверена, что Иван не разобьет сосуд. Горе на свободе вполне мог оказаться хуже Горя в заключении.

Когда терпение девушки было на исходе и она почти готова была разбить бутылку об голову Ивана, вернулся кот. Вид у него был испуганный… как, впрочем, и всегда.

— Там это… впереди балаган!

— Что? — не поняла Тесса.

— Балаган, — ответил вместо кота Горе. — Они встречаются в этих местах довольно часто. Должно быть, на перекрестке развернутся и пойдут по центральной дороге. Или попытаются наведаться к Кощею, хотя, по-моему, он никогда не был поклонником таких развлечений.

— Что из себя представляет этот балаган?

— Сборище нищих, уродцев, бродяг, попрошаек и прочих творческих личностей. Называют страсть к безделью свободным духом, не делают ничего. Кроме того, что им нравится. Как правило, то, что им нравится, не совпадает с интересами окружающих.

— Они опасны? — уточнила Тесса.

— Не особо. Для меня. За тебя не ручаюсь… возможно, среди них найдутся любители мальчиков-подростков.

Тесса только головой покачала, не давая ему понять, что задета за живое:

— Занялся бы ты чем-нибудь полезным… например, вышиванием. Или пиши книгу. Сейчас книгу о своей трудной жизни все пишут: от светской куклы до деревенского плейбоя.

— Не смею верить, что ты не считаешь плоды моего умственного труда опасными для окружающих.

— Считаю. Но бутылку-то они не покинут! Как, впрочем, и ты.

— Я догадывался, что мы к этому придем…

— Ага. Мы пришли к этому, а карнавал местной сборки пришел к нам…. должен был бы прийти.

Впрочем, балаган их не достиг. Тесса всматривалась в даль, стараясь заметить на дороге хоть какое-то движение, но не видела ничего.

— Эй, бурдюк волосатый! Зачем соврал? — возмутилась она.

— Ничего я соврал! Я не сказал, что балаган приближается к нам. Я сказал, что он впереди.

— Поясни.

— Они устроили стоянку неподалеку отсюда. Такую, солидную… С шатрами и прочими признаками долгого отдыха. Правда, я не понимаю, зачем… обычно они так долго останавливаются только возле городов, где можно подзаработать… Здесь к ним могут подойти только случайные путешественники.

— Вообще-то все просто, как ты сам, — вмешался Горе. — Балаганы живут не столько мелкими подработками, сколько крупными кражами. Вероятно, они недавно остановились возле города. Поразвлекали там народ и поехали дальше, оставив небольшую группу. Ночью эта группа увела, скажем, табун лошадей. Теперь балаган сидит тут и ждет своих с добычей.

— Откуда такие богатые знания, Хоттабыч? — изумилась Тесса.

— Когда-то мне приходилось иметь дело с балаганами… профессиональный вопрос.

— На этом закончи, твоя карьера меня не волнует.

— Мы пойдем дальше по этой дороге? — кот хотел услышать «нет» и не скрывал это.

Тесса не собиралась ориентироваться на интересы одного трусливого животного. Ей было любопытно взглянуть на этот балаган.

— Да.

— Почему? Так же… эти!

— И что?

— Мы атакуем их? — решил напомнить о своем существовании Иван.

— Нет. Мы поговорим с ними, осведомимся про свинью и пойдем дальше. Я хочу посмотреть на них. Вряд ли мы останемся на ночь.

Время проходило быстро. Тесса не без удовольствия заметила, что ей уже не хочется так сильно вернуться в свой мир. Да и зачем? Здесь забот гораздо меньше.

— Ты пытаешься занять себя, — Горе говорил так, чтобы его слышала только она. — Ты знаешь, что свиньи там нет, но хочешь отвлечься. От чего?

— По-моему, в бутылке скопилось слишком много газов, ты бредишь.

— Твое поведение слишком очевидно. Кот не замечает его, потому что ему на тебя плевать, а Ивашка…. Козопоп или как его… просто дебил.

— Выходит, тебе на меня не плевать?

— Не обольщайся, просто я хорошо разбираюсь в людях. Это тоже профессиональный вопрос, которыми ты, в силу отсутствия любознательности, не интересуешься. Развлеки меня, поделись секретом.

— Нет.

— Вот так просто? Без ответных оскорблений? Без угроз моего полного уничтожения? Просто нет? — удивился Горе.

— Именно. Потому что сложного «нет» ты не заслуживаешь.

— Ха, я должен был ожидать подвох! Давай, скажи, станет легче.

— Отстань.

— Не отстану хотя бы потому, что более интересного занятия у меня нет.

— С каких это пор ты стал таким занудой? — нахмурилась Тесса.

— Был им всю жизнь.

— Не цепляйся, репейник консервированный! Лучше расскажи, как ты выглядишь?

— Зачем тебе? — насторожился он. Причина настороженности была ей не совсем понятна.

— Мне всегда было любопытно, как выглядит Горе. Ты не человек, тут все ясно. Но какой ты?

— Как ты думаешь?

— Ну, если судить по характеру… Маленький, зеленый, с короткими ножками и длинными тонкими руками. Голова большая, тельце маленькое и похоже на козявку. Уши парусами, один глаз большой и круглый, второй затерялся где-то между щекой и ухом… Продолжать?

— Угу, я этим наслаждаюсь.

— Спасибо, всю забаву испортил! Я это не для твоего развлечения придумываю! Чем тебя можно обидеть?

— А что, хочется? — сочувствующе поинтересовался Горе.

— Безумно!

— Извини, но это не в твоих силах!

Она уже видела телеги, фургоны и шатры, образующие лагерь балагана. В поле паслись распряженные лошади, возле костров собрались женщины, дети с визгом носились по дороге. На двух путников никто не обратил внимания.

— К ним можно приблизиться? — спросила Тесса.

— Да, особенно тебе. За свою примут.

— Дурак, я же серьезно!

— Подходи, на тебя никто и не взглянет лишний раз. Даже если ты к ним присоединишься и дальше пойдешь, они только через год спросят, как тебя зовут.

Он оказался прав — на Тессу никто не смотрел. А вот она смотрела, потому что балаган оказался впечатляющим зрелищем. Она прошла мимо мужчины, чье тело до колен скрывала его собственная черная борода. Мимо женщины, руки которой были отсечены до локтей, но она все равно ловко развешивала белье на веревке. Мимо странного существа, напоминающего получеловека-полукорову. Мимо пузатого черта, жонглирующего золотыми и серебряными топорами.

Каждый обитатель лагеря был по-своему необычен. И каждый вел себя так, словно выступал перед целой толпой; ощущение наигранности происходящего не оставляло Тессу ни на секунду. Даже дети, такие же уродливые и искалеченные, носились ровными кругами, никого не задевая и никому не мешая. Это было просто неестественно и противоречило природе всех детей ее мира.

От калейдоскопа цветов и голосов у девушки начинала кружиться голова. Ей ничего не было нужно в лагере, и она бы давно ушла, если бы не чувство, что уходить так быстро не следует. Скоро она устала от бессмысленных поисков и присела к одному из костров. Неподалеку дремала древняя старуха, вокруг которой собирались стайки детей.

— Пойдем отсюда, — ныл кот. Иван затерялся среди шатров. — Нам тут делать нечего!

— Подожди! Поверь мне, есть три категории людей, которые ничего не делают просто так: юристы, рекламодатели и дети. Мелкота не зря сюда подтягивается.

— Ничего особенного, бабка вещать начнет, — прояснил ситуацию Горе. — Можно не оставаться, обычные байки.

— Мне нравятся обычные байки! Да и потом… Тебе не все равно, где скучать? Вернее, где находится бутылка, в которой ты скучаешь!

— Я не скучаю, я наслаждаюсь обществом себя…

— Хотя бы постеснялся говорить об этом!

— Вот ты вроде бы ничего такого не сказала, а прозвучало на редкость пошло… Поздравляю, я обнаружил в тебе талант, пусть и довольно дурацкий.

Дети переглянулись и хором завопили:

— Сказку!

Тесса подпрыгнула на месте; старуха свалилась с бревна.

— Ой, озорники! Ой-ой-ой! Ну какую сказку? Зачем бабушку будите?

— Попробуйте бить их, — посоветовал Горе. — Знающие люди говорят, что помогает!

Тесса тряхнула бутылку:

— Тебя явно били недостаточно… Помолчи, дай послушать!

— Пожалуйста, но потом не говори, что я не пытался это предотвратить.

Дети не слышали никого, кроме себя; в этот момент они удивительно напоминали стайку гиен, которую Тесса видела в одной передаче. Они продолжали вопить:

— Сказку! Сказку!

— Ой, озоруете! Какую сказку?

— Про свинку — золотую щетинку!

— Про Марью-царевну!

— Про хрустальную гору!

— Только не про свинку! — поморщилась Тесса.

К ее облегчению, большинство слушателей требовало сказку про хрустальную гору. Демократия восторжествовала — старуха сдалась:

— Пусть будет про хрустальную гору! В некотором царстве, в некотором государстве жил был некий король…

— Больше конкретики! — потребовал Горе.

— Хорошо жил, богато, и было у него три сына…

Узник бутылки не побирался униматься. Похоже, он решил не давать покоя окружающим и устроить себе развлечение. Только на сей раз Тесса не возражала, ей было любопытно, что он наплетет.

— Вот не могу понять, почему в сказках короли всегда тройнями плодятся?

— … Выросли сыновья, да пошли на охоту. Двое вернулись, а младший заплутал, ой, заплутал! Ходит, ходит, а дорогу найти не может. Вышел он на поляну, а на полянке той зверей, птиц, гадов всяких — тьма-тьмущая!

— Конечно, куда ж без гадов в наше время…

— Подлетает к королевичу ястреб, царь птичий, просит: «Помоги нам, королевич! Вот уж десять лет мы лошадь делим, а поделить не можем!»

— Брехня, сгнила бы лошадь. Да и вообще, с каких пор ястребы делиться начали?

— Согласился королевич, поделил лошадь по суду справедливому. И говорит ему ястреб: «В благодарность сможешь ты ястребом оборачиваться!»

— Впечатляет… Жрали все, а поблагодарил один ястреб! Без труда можно догадаться, в чью пользу завершилась дележка.

— Вели ему заткнуться! — прошипел кот. — Я слушаю!

Тесса промолчала. Сама по себе сказка была пресноватой.

— Королевич ударился о землю, обратился ястребом и полетел далеко-далеко, а дальнее царство, к хрустальной горе. Прилетел в царский двор, стал снова молодцем и пошел к царю…

— Абсолютно верно. К царю каждая канарейка пролететь может, — зевнул Горе. Дети начинали сердито коситься на бутыль.

— Попросил королевич работы, и позволил ему царь во дворе остаться. Год служит королевич, два, верный страж был, хороший. Пошел он как-то с царевною на хрустальную гору гулять…

— Ну, все ясно… Решил получить трон не по наследству, а через брак… уважаю парня.

— Гуляли они по горе, вдруг навстречу им коза выпрыгивает. А коза не простая: шерсть золотом горит, рога алмазами блестят! Погнался за нею королевич. Скакал, скакал, а догнать не смог…

— Простите, на ком он скакал? На царевне?

Старуха не обращала на комментарии из бутылки никакого внимания, голос ее звучал монотонно. А вот дети сменили гнев на милость, они начинали хихикать. Негодовал один кот.

— Ушла коза, стал тогда королевич обратно идти. Вернулся туда, где царевну оставил, а царевны там уже нет!

— Просра… э… просрамил честь свою воинскую!

— Горюет королевич, не знает, как теперь царю на глаза показаться. Тогда переоделся он стариком дряхлым, да так, что никто его узнать не мог. Пошел к царю, попросился пастухом быть, стада царские пасти. Согласился царь, да велел, ежели змей прилетит, коров ему отдавать. По одну на каждую голову.

— Я так понимаю, жизнь шла своим чередом и отсутствие царевны никого не потревожило?

— Пасет он коров на горе…

— …А коровы жадно пожирают хрусталь…

— Тут змей прилетает, чудо о трех головах. Просит змей коров, да королевич не дает…

— Снова брехня. Змеи никогда ничего не просят.

— Тогда змей обозлился, схватил шесть коров…

— …Двумя лапами…

— Королевич о землю ударился, стал ястребом и убил змея.

— Разница в размерах опущена для удобства вычисления…

— На следующий день прилетел змей о шести головах, и его королевич убил. На третий день увидел он прощелину в горе, залез туда, а там царевна сидит и плачет. «Как ты попала сюда?» — спрашивает королевич.

— Я бы спросил то же самое…

— «Похитил меня змей о двенадцати головах, — отвечает царевна. — А змей то не простой! В животе у него сундук, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, которая может всю гору хрустальную разрушить!»

— Во-первых, зачем рушить хрустальную гору? Красивое ведь зрелище, туристов, опять же, привлекает. Во-вторых, откуда царевне известно внутреннее содержание змея? В-третьих, как, собственно, вся эта ерунда в него попала?

Старуха отвечать не спешила, сказка-диалог продолжалась.

— Дождался королевич змея, сразился с ним, а потом убил! Распорол он змею брюхо, достал сундук. Убил и зайца, и утку, разбил яйцо, сломал иглу и рухнула хрустальная гора!

— Короче, массовое убийство и порча имущества на крупную сумму…

— Освободил он царевну…

— …Из-под обломков…

— Поженились они, стали жить-поживать и добра наживать! Конец.

Кот начал долгую речь о том, как он ненавидит обитателя бутылки каждой шерстинкой своего тела. А вот Тесса была серьезно обеспокоена. Во время своих комментариев Горе не раз использовал слова, которые не мог знать житель полуразвитого мира. Только спрашивать это об этом было бесполезно, он бы, конечно, ушел от ответа.

Дети тем временем требовали еще одну сказку:

— Про волшебницу и золотую утку!

— Про купца и полено!

— Про горе!

— Про белый песок!

— Про умного солдата!

— Нет, давайте все-таки про горе!

— Да! — неожиданно для себя вмешалась Тесса. Она даже не сразу поверила, что это именно ее голос произносит слова. — Про горе, бабушка!

— Большое спасибо, — фыркнул Горе. — Не знал, что ты такая мстительная! А ведь я тут для вас шоу одного актера устраивал… Неблагодарные! Хорошо, я потом про тебя тоже сказочку придумаю… А пока посмотрим, что за бред сочинили про меня.

Дети, удивленные вмешательством молодой девушки, поутихли. Старуха пожала костлявыми плечами:

— Ну, про горе так про горе! Далеко отсюда, у самой большой воды, где кожа у людей чуть темнее, а небо не синее, а белое, стояла деревня. Люди там жили добрые, ой добрые! Никому в помощи не отказывали! Вот однажды прибился к ним молодец, сиротина без отца-матери. Приняли они его, накормили, напоили, позволили остаться, работу дали. Вот только не человеком он оказался, а колдуном проклятым!

Тесса ожидала от Горя очередных колкостей, но так и не дождалась.

— Поначалу-то ничего был, даже помогал людям. А потом власти захотел, убийца проклятый. Подчинил себе огонь и воду, стал над землей колдовать, добрым людям вредить… Не выдержали того люди, привели колдуна в лес, да там и оставили. И возвращаться запретили! Да только зло, как известно, просто не исчезает. Набрел колдун на избу ведьмы. А ведьма злющая была, с самим чертом дружбу водила! Приютила они молодца, сделала полюбовником своим, стали они вдвоем зло чинить! Да только что-то они там не поделили, и колдун проклятый убил жену. А сам силу ее колдовскую прибрал, чтоб боялись его. С тех пор бродит он по свету, зовут его все горем, потому что горе тому, кто встретит его.

— Ну не в бровь, а в глаз! — потянулся кот.

Из бутылки не доносилось ни звука. На душе у девушки было тяжело, хотя она и сама не знала, почему. Она только чувствовала, что случилось что-то плохое, и отчасти в этом ее вина.

«О чем я только думаю? Он просто издевается надо мной, хочет, чтобы я расползлась в извинениях, а он потом долго издевался бы…Ну уж нет! Не должется! Я ничего особенного не сделала, нет смысла устраивать истерики! Эта сказка нелепая, она не может быть правдой».

— Ну что? — кот дотронулся лапой до ее ноги. — Мы можем идти? Нагулялась?

— Мы никуда не пойдем.

— Почему?!

— На ночь мы остаемся здесь. Потому что я так сказала.

Остаток дня он сохранял молчание, а Тесса и не пыталась его разговорить. Она следила за тем, чтобы кто-то из бродяг не позарился на золотую шкуру кота, убеждала Ивана не сражаться за добро и справедливость с каждым встречным и давала навязчивым женихам понять, что не горит желанием провести с ними остаток жизни или хотя бы эту ночь. В последнем они были заинтересованы больше.

После наступления темноты лагерь притих. Для ночлега Тесса выбрала ту его часть, где укладывались спать старшие женщины. Многие из них уже дремали, она осталась у костра одна. Кот свернулся у ее ног, Иван затерялся среди коней. Синяя бутылка казалась заброшенной, будто и не было в ней жизни.

Тесса посмотрела на небо:

— Я никогда не думала, что луна может светить так ярко… Фонари, вроде бы, явление ничтожное, а все же в состоянии ее затмить. Похоже, одна большая деревня, которую вы называете своим миром, не так уж плоха. Мне здесь немного спокойней. Я не знаю, почему та нелепая байка так прищемила тебе хвост, пройдоха… мне не хочется знать. В жизни всякое бывает… Ты — самая наглая, самовлюбленная сволочь, которую я когда-либо встречала, это факт. Но ты не злой. Научись видеть то, что было раньше, в другом свете, — она достала из сумки фотографию и коротким движением отправила ее в костер. — Это помогает…Спокойной ночи.

Единственным ответом был отдаленный храп Ивана.