– Так какое тебе дали задание? – Барбара стояла у плиты в фартуке, надетом поверх купальника. Флетч жевал кренделек.
– Бен Франклин.
Снаружи стемнело. В коттедже Барбара зажгла все лампы.
– Почему-то мне кажется, что Бен Франклин не так уж интересен читателям.
Флетч нашел большой бумажный пакет, в котором Барбара привезла бараньи ребрышки, картофель, фасоль и молоко. Засунул в него костюм Дональда Хайбека, рубашку, галстук, подтяжки, носки и туфли.
– Есть тут бечевка?
– Посмотри вон в том ящике. – Она указала на нижний ящик комода. – Так что нового можно сказать о Бенджамине Франклине?
– Сторонник здорового образа жизни. Очень современный взгляд. – Флетч обвязал пакет бечевкой. – Изобретатель. Дипломат. Большой ценитель женщин, да еще и бизнесмен. Он был хорошим бизнесменом, не так ли?
– Ты любишь ребрышки позажаристей?
– Если ты начинаешь задавать такие вопросы, лучше не подходи к плите.
– Я собираюсь позвонить твоей матери. – С этими словами Барбара села за стол, поставив перед собой и Флетчем полные тарелки.
– Что я натворил на этот раз?
– Надо же пригласить ее на свадьбу. Показать, что нас порадует ее приезд.
– Я ей писал. Не думаю, что она сможет позволить себе эту поездку. Ты знаешь, она бедная писательница. Я хочу сказать, она писательница и она бедна. Если же мы оплатим ей дорогу из Сиэтла и обратно, у нас не останется денег на медовый месяц.
– И все же, ее сын женится.
– Голый? – спросил Флетч. – Ты по-прежнему хочешь, чтобы нас расписывали голышом?
– Нет. – Барбара отправила в рот ложку картофельного пюре. – Я не смогу избавиться от лишних восьми фунтов.
– Ага, – улыбнулся Флетч, – значит, тебе есть, что скрывать.
– Я еще раз хочу спросить о твоем отце.
– Что именно?
– Все.
– Он умер при родах. – Флетч пожал плечами. – Так мне всегда говорила мать.
– Современная американская семья. – Барбара вздохнула и посмотрела на свое отражение в окне.
– Да и зачем это только нужно?
– Что нужно?
– Олстон спросил, уверен ли я, что хочу жениться. После того, как я предложил ему быть шафером на нашей свадьбе.
– Олстон работает в юридической фирме Хайбека, не так ли?
– Да.
– Ему там нравится?
– Не очень.
– И что ты ответил?
– Не помню.
– Адвокаты всегда задают трудные вопросы. Такая у них работа. Тем самым они пытаются доказать собственное превосходство. Создают иллюзию, что они не зря требуют столь высокие гонорары.
– Френк Джефф сказал сегодня, что жениться надо только в одном случае – если хочешь заводить детей.
– Он прав. Почти.
– Мы собираемся заводить детей?
– Конечно. – Барбара опустила глаза, разглядывая деревянные доски пола. – Но сначала мы должны поднакопить денег. Зарабатываем мы немного. Твою профессию не назовешь высокооплачиваемой. А у меня вообще нет профессии. Дети стоят дорого.
– От кого-то я это уже слышал.
– Чем ты сегодня занимался, собирал аргументы против женитьбы?
– Сегодня я повсеместно распространял известие о нашем субботнем бракосочетании, и все спрашивали меня: «Зачем?» – Барбара вскинула глаза на Флетча. – То есть в большинстве своем люди удивлялись нашему намерению.
– Должно быть, это не очень хорошие люди.
– Тут я с тобой согласен.
– И все потому, что у многих других семейных пар не складываются отношения.
– Есть у нас критерии, определяющие, из чего должны складываться семейные отношения?
– Я думаю, наше бракосочетание имеет смысл.
– Я тоже.
– Мы можем поддерживать друг друга.
– Точно. Сегодня я пытался помочь тебе выбраться из сесильиных галифе.
– Строить семью, создавать свой образ жизни.
– Особенно с этими паршивыми заданиями, которые я получаю от редакции.
– Оберегать друг друга, понимать с полуслова. Вместе стариться. Иметь на все одну точку зрения. Делиться общими воспоминаниями.
– Все правильно. А ты знаешь хоть одну такую пару?
– Это не означает, что у нас так не получится.
– Совершенно верно.
– Я считаю, мы должны пожениться.
– Я тоже.
Зазвонил телефон.
– Кто это? – спросила Барбара.
– Я просил Олстона позвонить. Возможно, он кое-что выяснил насчет Дональда Хайбека.
– Хайбек, – Барбара поднялась и понесла свою тарелку к раковине. – Ты сумасшедший.
– Да, – встал и Флетч, подошел к телефону, снял трубку. – Есть немного.