Первое грехопадение

УМНАЯ МАМА — ХУЖЕ ГИТЛЕРА

Володя с Катей никак не могли потрахаться, хотя гуляли уже целый месяц. Желания было предостаточно, а вот возможности — никакой.

— Не в подъезде же, правильно? — говорила Катя.

— Правильно, — отвечал Володя, но про себя думал: «А почему бы и нет?»

Нацеловавшись, уходили из подъезда на улицу.

— И не под деревом же? — продолжала Катя.

— Да, конечно, — грустно вторил ей Володя. — Хотя на веранде можно, в детском саду.

— На веранде? — переспрашивала Катя, вроде бы заинтересованно.

— Да, — воодушевлялся парень. — Там удобнее.

Сумерки прикрывали их, веранда действительно казалась удобной, но сторож — старый козёл, вылезал наружу и принимался мести территорию.

Веранда отпадала.

— Ну и не на чердаке конечно, — размышляла вслух Катя.

Володя уже молчал.

— Но можно попробовать…

— Попробуем? — загорались его глаза.

— Давай.

Очередной облом ожидал их на последнем этаже ближайшего дома — выход на чердак оказывался заколочен.

— Замкнутый круг, — говорил впечатлительный Володя. — Мы никогда не осуществим это.

— Не грусти, — отвечала жизнерадостная Катя. — У нас ещё всё получится.

Приходилось расставаться.

— Приходи ко мне завтра вечером, — сказала на прощание Катя. — Настало время познакомить тебя с мамой.

— А стоит ли?

— Конечно! Если ты ей понравишься, нам станет значительно легче. Приучим её к твоим визитам, она убедится, что ты надёжный человек и станет отпускать меня подольше. Может даже на всю ночь.

— Ну ладно, приду.

— Только она у меня умная не в меру… Насквозь всё видит. Ничего от неё не скроешь. Это проблема конечно, но её надо преодолевать.

На следующий день, ровно в шесть, Володя был у порога возлюбленной.

— Нет, нет, нет, — отстранилась она от его поцелуя. — Мама услышит причмокивание — у неё на такие звуки острый слух.

Из кухни вышла мама — женщина ещё не старая и в форме. В отличие от дочери, поцеловала Володю.

— Ах, какой симпатяга! — осматривала его. — И что я не в твоём возрасте, Катерина? Я бы тоже не прочь такого парня отхватить.

— Не получится, — потащила она Володю в свою комнату. — Я ему диски покажу.

— А поесть? — удивилась мама. — У меня торт там, компот.

— Позже, мам, позже.

Они закрылись в комнате. Катя сразу же врубила музыку. Сказала, нагнувшись к Володиному уху:

— Это она так на понт берёт. Из равновесия выбивает — поцелуи, объятия. Чтобы ты занервничал. Она слишком умная — знает, что делает.

— А почему шёпотом? — наклонился к ней Володя.

— Услышит. Она по одному слову может достроить предложение, а из него выведать все наши замыслы. Её надо опасаться.

Первые минут десять музыку слушали заинтересованно. Потом менее — внутри бурлило, стали тискаться.

— Эх, если бы можно было, — сказала разгорячённая Катя, — прямо сейчас бы трахнулась!

— А что, — подхватил идею Володя. — Клёво!

— Неосуществимо, — мотала она головой. — В любую минуту мама зайдёт.

— На двери щеколда. Закроемся!

— Стучаться будет.

— Успеем одеться!

— Она догадается, если мы сразу не откроем.

— Да зачем ей стучаться?! Она же понимает, что у нас свидание.

— Вот это и плохо. Она ведь как рассуждает: «Ага, свидание. Закрылись. Тишина. Трахаются!»

— Зато какие воспоминания будут!

Этот аргумент, похоже, возымел своё действие. Подумав немного, Катя решилась.

— Ладно, рискнём! Но только быстро надо. Ты быстро кончаешь?

— Ещё как!

— Окей. Тогда надо продумать, что должно раздаваться в комнате, в которой никто не занимается сексом, а просто культурно отдыхает.

— Музыка!

— Музыка, молодец. Но какая?

Володя окинул взглядом стопку дисков.

— «Металлика»! Она громче всех.

— «Металлика» не пойдёт.

— Почему?

— Ты не сможешь работать в таком ритме.

— Почему это? — обиделся Вова.

— Уж поверь мне.

— Что тогда?

— Стинг может?

— Нет, — на этот раз возражал Володя. — Под Стинга ты слишком стонать начнёшь.

— Точно, — согласилась Катя. — Ты прав.

— «Бони М»?

— «Бони М»… — задумалась Катя. — Тоже не пойдёт. У них ритм совпадает со средней частотой сексуальных телодвижений. Мама сразу подумает: «Ага, «Бони М» поставили… А ведь ритмика их песен совпадает с амплитудой полового акта. Трахаются!»

Поставили вальсы Шопена.

— Может не раскусит, — сказала Катя. — Слишком интеллектуально.

— Ну что, начнём? — подступил к ней Володя.

— Подожди. Во время акта мы должны разговаривать. Если она услышит, что мы молчим — не поверит, что Шопеном заслушались. Сразу сообразит что к чему.

— Может стихи читать?

— Интересно. Ну-ка попробуй.

Володя начал:

— Стихотворение — это неплохо, — размышляла Катя. — Но не вызовет ли это обратный эффект? Мама услышит ритмически-мелодичный текст и подумает: «Ага, стихи читают… Ну какой же человек в здравом уме читает вслух стихи? Трахаются!»

— Что же тогда говорить?

— Уж лучше просто цифры называть.

Володя был не против.

— Начнём? — подступился он снова.

— Подожди, — остановила его Катя. — Всё ли предусмотрели?

— Всё, всё.

— Нет, нет, что-то не то, — она осматривалась по сторонам. — Чёрт! — воскликнула вдруг. — Самое главное упустили. На кровати ведь нельзя!

— Скрипит?

— Скрипит!

— Ну тогда на полу.

Катя задумалась.

— Если только матрац положить.

Наконец-то начали.

— Как он тебе? — спросил обнажённый Володя подругу, показывая на низ живота.

В володином достоинстве не было ничего необычного, и у Кати чуть было не сорвалось: «И не такие видела!», но она вовремя сдержалась. Сказала то, что не могло не понравиться Вовке.

— Класс!

Володя, очень нервничавший всё это время, заметно приободрился.

— А ты успеешь вытащить? — остановилась вдруг Катя.

— Конечно.

— А брызгать куда?

— У меня носовой платок есть.

— Достань. Держи его под рукой.

Володя достал платок. Предприняли соитие. Что-то не получалось.

— Нужен толчок! — сказала Катя. — Напрягись и толкни.

— Он соскальзывает и не заходит… — пожаловался Володя.

— Придержи его.

Так действительно оказалось лучше — введение состоялось.

— Считать, считать не забывай!

— Семьдесят восемь, — забубнил Вовка. — Девяносто шесть.

— Десять тысяч девятьсот двадцать один, — вторила ему Катя. — Пятнадцать тысяч восемьсот семьдесят семь… — она была амбициозней Володи.

Гений Шопена безумствовал, скрипов не было, цифры лились, и носовой платок действительно оказался кстати.

— Заверни и в карман положь, — посоветовала Катя, поднимаясь. — Потом выбросишь.

Привели себя в порядок. Катя побрызгала дезодорантом. Выглянула в коридор.

— Мама! — крикнула маме. — Мы торт идём есть!

— Идите, идите, — отозвалась та из кухни. — Давно вас жду.

— Чёрт! — шепнула Катя Володе. — Давно, говорит, вас жду… Неужели заподозрила?

— Не может быть!

— Ты её не знаешь. Она очень умная. А умная мама — хуже Гитлера.

Мама ничего не заподозрила. Накормила их, расспрашивала Володю о его планах на будущее и всё время шутила.

Пришла пора расставаться.

— Завтра заходи, — сказала Катя. — Сходим куда-нибудь.

— Хорошо, — ответил Володя.

Оказавшись на улице, он первым делом хотел выкинуть платок, но вдруг передумал. «Выстираю и оставлю на память», — решил он.

Двинулся к автобусной остановке. Тёплый весенний вечер медленно перемещался в ночь. Люди были очень приветливы сейчас. Володя ощущал необычайный прилив сил.

«Мужик… — думал он. — Настоящий мужик!»