Первые шаги

Глава 14

Около кабинета начальника Отдела образования сегодня людно: как-никак единственный день приема заявок на внешкольную сдачу экзаменов. Небольшая приемная не вмещала в себя всех желающих, поэтому основная масса народа тусовалась в специально обустроенном холле, заняв удобные лавочки и кресла для ожидающих. Поднявшись на этаж, я занял очередь и попытался отыскать место, чтоб умостить свой зад. Единственное свободное оказалось рядом с каким-то перекутанным не по погоде блондином. Вглядевшись в герб, присвистнул про себя: Ярцевы, весьма известный род: до звания клана, конечно, недотягивают, но было бы желание — легко вошли бы в любой, не на последних ролях. Если я правильно помню рассказы деда, то состояние сделали в начале прошлого века на зерноторговле, а там уже начали заниматься всем подряд. Сейчас в основном специализируются на строительстве, но строят действительно всё: от жилых домов до корпусов заводов-гигантов; считается, что равных им в этом вопросе нет, по крайней мере, в Москве — точно.

Оглянувшись вокруг, понял, что если не хочу торчать на виду и всем мешаться, то стоит все-таки пробраться в зону отчуждения, образованную молодым Ярцевым и его спутником. Самих-то сдающих было немного, человек десять, но квохчущие мамочки, нервничающие отцы, а также редкие телохранители и сопровождающие создавали ощущение толпы с повышенным нервным фоном. Особенно чувствовалось это вблизи расположившейся у единственного небольшого столика семейки: мать несчастного мальчика-ботана каждую минуту то порывалась причесывать и без того зализанные волосенки бедолаги, то принималась судорожно искать что-то в пачке бумаг, которую с мученическим видом держал в руках отец, то начинала рыться у себя в сумочке в поисках чего-то безусловно очень важного в данный момент. За две-три минуты, что я выяснял порядок приема, мадам успела дважды шикнуть на мужа, сделать замечание вставшей неподалеку девушке и слегка нахамить мне. К сожалению, неизвестный герб на их рукавах и браслете и полное отсутствие такового у меня не давал мне возможности ответить этой курице так, как стоило бы, поэтому, ограничившись короткими извинениями, проскользнул в уголок спокойствия, занятый Ярцевым. Достаточно странно было вообще наблюдать его ждущим в очереди, но, несмотря на возмущение запомнившейся мне дамы — «боже упаси от женитьбы на такой!» — прием производился в порядке очереди, а не родовитости. Впрочем, с гербами были практически все, лишь я и еще двое пацанов с родителями не имели сего украшения, поэтому такой порядок в чем-то был оправдан.

— Прошу прощения, можно присесть рядом с вами? — с четко отмеренным поклоном спрашиваю у Ярцева.

Юноша удивленно переглядывается с сопровождающим, затем осторожно кивает:

— Конечно, место свободно.

— Благодарю.

С блаженством устраиваюсь на скамейке. С еще большим удовольствием вытянул бы ноги, гудящие после беготни по этажам, но это будет уже перебор. И так мое поведение нетипично: все равно что рядовой пристроился бы посидеть рядом с полковником. И хотя я вроде не нарушил никаких правил, народ вокруг тихо офигевает от моей наглости: вон как косятся со своих мест.

— Вам удобно? — внезапно спрашивает Ярцев.

— Да, спасибо. — Поерзав, принимаю максимально комфортную позу, позволенную этикетом, и довольно прикрываю глаза.

Парень опять переглядывается со своим стоящим спутником, но, слава богу, оставляет меня в покое.

Сижу, скучаю…

На каждое собеседование тратится минут пять, так что час покоя мне обеспечен.

В негромком ровном гуле голосов отрешенно подвожу промежуточные итоги.

Два года я здесь. Чего добился, что потерял?

Деньги? Тут план выполнен и немного перевыполнен. Миллион сложил уже на счет, чтоб соблазна не было потратить. Небольшая жировая прослойка осталась, с голоду никто не помрет, если не шиковать — примерно на полгода накоплений хватит, учитывая всех зависящих от меня людей.

Опыт? Не скажу, что так уж много набрал, жизнь у меня как-то рвано двигалась. Ровно-ровно — а потом как понесется! И снова затишье. Один год, считай, весь в медитациях провел — источник восстанавливал. Ничего не вижу, ничего не слышу… Зато потом пошел вразнос, стал раскидываться, в результате, наоборот, что-то потерял. Бывает.

Люди? Вот тут, я считаю, мне сказочно везло и везет.

Без компании пилотов жизнь кажется неполноценной. Всего двое уехали, а мой ангар будто вымер. Метелицу, не имея возможности занять чем-то интересным, тоже сдал в аренду Костину. Тот его временно посадил в контору вторым диспетчером. Сам Иван наконец-то определился с учебным заведением — хочет поступать летом в Медакадемию: видать, насмотрелся на мои подвиги и решил научиться не хуже. Хотел сначала его расстроить, что так, как у меня, у него все равно никогда не получится, но потом сам себя осадил: зачем? Ему двадцать лет, свои возможности он представляет, решение не сиюминутное. Пусть учится. Даже слабый источник является сильным подспорьем в лекарском деле, а у парня потенциал неплохой, просто знаний не хватает. Так что Ваня тоже засел за учебники, но не со мной, а вместе со своей девчонкой. Иногда только забегает вечером проконсультироваться по какому-нибудь вопросу, но ненадолго.

Я сам в «Кистень» стараюсь не соваться лишний раз. Костин после продажи трофеев в контроле не нуждается, впрягаться в его работу мне откровенно влом: он товарищ такой — возьмет в оборот, и сам не заметишь, как его проблемы начнешь решать. А иногда, наоборот, на него находит, и я чувствую, что моим обществом Ярослав Владимирович тяготится. Все-таки агентство раньше его было, а теперь вроде развернулся, но пашет на какого-то юнца. Наши с ним взаимоотношения можно описать одной фразой: «Все сложно…» Звучит как статус у десятиклассницы «В Контакте».

В архиве я со всеми сердечно распрощался еще до отъезда пилотов, так что свободного времени в кои-то веки стало больше. Не скрою, было приятно, что многие работники сунули свои визитки с предложением обращаться, если что. Только теперь я вынужден думать — мне эти предложения сделаны как простому обаятельному парню Гене Иванову или как внебрачному сыну Потемкина, на которого я, как оказалось, достаточно сильно похож.

После подсказки старшего Ямина вычислить родственничков не составило труда, разве что с отцовством все не так однозначно. Кандидатов у меня два: наследник Павел Александрович, которому сейчас сорок два, и, как ни странно, — сам князь Александр Павлович. Шестнадцать лет назад ему было чуть больше пятидесяти, так что полностью сбрасывать эту версию нельзя. Маменька на эту тему молчит как партизанка, а попробовал надавить — расплакалась. Чует мое сердце — никакой любовью при моем зачатии не пахло. И это одна из причин, по которым я не горю желанием бросаться в объятия вероятного папочки. Вторая — это как раз само отношение Потемкиных к родне. Теракт на Дворцовой площади сильно проредил старшую ветвь семейства, оставив князя опекуном нескольких несовершеннолетних детей, про которых почему-то до сих пор ничего не слышно. Если речь пойдет о любом клане, то обязательно на слуху окажутся пять-шесть личностей, которые чем-то да блеснули. Кто-то добился успехов на государственной службе, кто-то известен как промышленник, ученый… Их дети периодически попадают в светскую хронику как по хорошим, так и плохим поводам. А вот клан Потемкиных почти везде представлен только старшим князем и его наследником. То есть всех остальных они так подмяли под себя, что те и рыпнуться лишний раз не могут. Сомневаюсь, что, учитывая мое происхождение, с моими интересами вообще хоть как-то считаться будут. Скорее уж наоборот, отберут все, прикрываясь родством, а потом отошлют куда подальше, если не хуже.

Бушарин по прежнему разрывается между своим ПТУ (это я его училище так по старой памяти обзываю) и нашей лабораторией, но все идет к тому, что бросит преподавание с окончанием учебного года. Ему бы пару помощников толковых, чтобы не тратил время на ерунду, только где ж их взять-то? Был недавно разговор об одном его бывшем коллеге, но тот после закрытия темы и последующего скандала сорвался куда-то в Петербург, да там и пропал в неизвестности. Профессор с его семьей встречался, но те адреса нового сами не знают, выходит на связь он редко, так что надежды отыскать его немного.

Если вкратце — то работает Александр Леонидович над повышением КПД передачи магоэнергии на обычные механизмы. Флаг ему в руки. Уже сейчас слегка доработанный им энергоблок, со слов двух имеющихся опытных пользователей, гораздо мощнее стандартного. Метелице и мне самому сравнивать не с чем, так что верю на слово. Боюсь даже представить, во что может вылиться задуманный апгрейд. Скорее всего, для моих МБК его будущее изобретение не подойдет: мощность движка станет просто избыточной, но есть куча других двигателей, использующих силу, так что новые энергоблоки без потребителей никак не останутся. Еще и очередь за ними выстроится. Главное — дождаться первых удачных образцов, а потом можно будет уже и на рынок выходить. Только надо будет очень крепко думать, чтобы конкуренты не задавили в зародыше и не сперли идеи или, что еще хуже — самого Бушарина.

Но пока это только мечты. Проф опять, как когда-то, уперся в тупик. Ходит хмурый, что-то шепчет себе под нос, иной раз нецензурное. Пару раз срывался как сумасшедший, вовлекая меня в свои опыты, но, судя по последующему похоронному настроению, — неудачные. Но я почему-то уверен, что Александр Леонидович свой затык преодолеет — в этой жизни мне везет с первого дня. Лишь бы в процессе сам не пострадал и не разнес мне весь ангар, а то парочка его экспериментов была весьма впечатляющей по разрушениям.

Маму навещаю, но редко. Пэгэбэшники ее по поводу меня не опрашивали: то ли меня уже давно не ищут, то ли это такой хитрый ход. Я думаю, просто история с моим побегом подзабылась, первый накал поисков утих, поэтому и затишье. Если найдут, то все припомнят, так что конспирацию соблюдаю, как раньше. Шаврин, возможно, о чем-то догадывается, раз возле родительницы трется, но пока ловушек на меня никто не устраивает. А еще маме режим сильно ослабили — разрешили гулять в парке и на повышение квалификации прямо при госпитале, как обещали, пристроили.

Митька. Брательник названый. Вот это самое большое мое расстройство. Не успел я его лично узнать и оценить, в основном по старым воспоминаниям ориентируюсь. Как-то раз не выдержал — съездил в Царское Село на выходные: лицеистов ведь взаперти не держат, выход в город свободный. Только там на каждом углу по человеку с характерным прищуром стоит. И хоть и прикидываются они обычными постовыми, выправка у них отнюдь не простая. Так и не рискнул я до самого лицея дойти, ограничился экскурсионным маршрутом и вернулся восвояси. Мама с ним переписывается, он ее ждет, скучает. Интересно, а он знает про дедову аферу с нашим приемом в род? По идее должен — наследник ведь. Дед ему перед смертью много внимания уделял. И ведь ничуточки отношения к нам не изменил! Не верю, что мальчишка так притворяться может. А значит, и правда как родных любил, а я его, получается, бросил. Единственное, что смог — через мамино письмо кодовое слово передал: надеюсь, он наш детский шифр не забыл, поймет.

Наташка… Чего уж скрывать, влюблен я был в нее. Она мне в свое время якорем послужила, потому как ничего я поначалу не знал и не понимал. Только в этом детском теле она меня всерьез не воспринимала, придумала себе великую любовь и по ней сохла. Бог ей судья, проехали. Со слов китайцев — вовсю собирается замуж за Иван Иваныча, уже и день свадьбы назначен. Мне приглашение пока не передавала, так что могу сделать вид, что не в курсе.

Сам Гавриленков, как и Григорий, у меня на сладкое идут. Для купчины гадость у меня заготовлена: надо только, чтоб маменьку начали в город выпускать, или самому титул получить, а вот с Григорием точно буду решать потом. Пока что мы с ним в очень разных весовых категориях, за моими плечами никакой реальной силы не стоит.

Кто еще из окружения моего остался?

Китайцы? Вот с этими — сплошные непонятки. Если б Наташка не рассказала, как их нашла, решил бы, что казачки засланные. Но тут, похоже, все чисто — выкупила первых попавшихся. Попробовал их расспросить по своей безотказной методике — оказалось, что способ не такой уж и надежный. Нет, в прострацию они, как положено, впадают и даже на все вопросы отвечают. Только, суки, на китайском языке. Очередная загадка в копилку. Не понимаю, но и выпнуть на все четыре стороны не могу. Посмотрим на их действия, когда вольную получат.

— Просыпайтесь, очередь пропустите… — Тихий голос действует не хуже ведра воды. Судорожно оглядываюсь и понимаю, в какое неудобное положение попал. Мало того что задремал, так еще и почти под бок к Ярцеву устроился.

Охренеть, отжег!

— Простите, пожалуйста: сам не знаю, как умудрился… переволновался очень… — Чувствую, как краснею не хуже девицы на выданье: таких ляпов со мной давно не случалось.

— Ничего страшного, — успокаивает меня моя несостоявшаяся подушка. Хорошо еще, что сижу не на самом видном месте, иначе позор был бы публичный. И странно, что парень сразу такое не пресек.

Кроме нас в холле мало кто остался, собеседование идет полным ходом. Появилась пара новых лиц, но основной поток уже прошел. Скоро мой черед будет.

Стоп, а этот товарищ что, из-за меня свою очередь пропустил?

Но нет, его очередь как раз следующая.

Фух, я уж невесть что успел подумать…

Гоню волну жизни по телу, чтоб окончательно стряхнуть сонливость, и краем глаза замечаю, как довольно жмурится сосед. Его сопровождающий молчит, как будто все происходящее в порядке вещей и для его подопечного обычное дело подставлять плечо страждущим. Как говаривала незабвенная Алиса: «Все страннее и страннее…»

Аккуратно вглядываюсь в парня — и вижу аномалию. В отличие от многих виденных мною ранее его источник в моем восприятии не светится разными лучами, а наоборот, как бы втягивает в себя все цвета, оставаясь тускло-серым, почти невидимым. Не пригляделся бы сейчас вблизи — так бы и считал, что парень совсем неодаренный в отличие от своего спутника, у которого мерцает слабенькая звездочка.

Ну-ка, ну-ка, никак легендарного гасителя сподобился увидеть?

Еще раз, в качестве эксперимента, прогоняю по телу энергию и внимательно наблюдаю за процессом. Так и есть, все излишки, выплеснутые в пространство, притягиваются к соседу и исчезают, как и не бывало. Интересный феномен. Мне-то что, я даже пассивно рассеиваю силы больше, чем он сейчас поглощает, а вот остальные, даже простые люди, вероятно, инстинктивно его сторонятся. Тяжело, наверное, такому живется.

— Борис Ярцев… — почему-то шепотом представляется молодой человек и протягивает руку прямо в перчатке.

— Егор Васильев, — решительно жму протянутую кисть. Если и есть какой-то отток энергии, то я его просто не ощущаю: либо юноша хорошо себя контролирует, либо способность гасителей буквально пожирать энергию с помощью прикосновения сильно преувеличена. А может, перчатка какая-то специальная, хотя с виду обычная, из тонкой кожи.

— У тебя как самочувствие?

— Нормально все, не выспался просто.

Ярцев некоторое время переваривает полученную информацию, а потом продолжает шептать. Такое ощущение, что мы от кого-то таимся.

— Домашнее обучение?

— Оно, родимое. Семейные обстоятельства. У тебя тоже?

— Да. Давай вместе держаться?

Пару секунд обдумываю перспективу. А почему бы нет? С момента попадания я со сверстниками практически не общался, надо ж когда-то начинать. Если я правильно понимаю, у этого мальчишки такие же проблемы, с его даром или проклятием, смотря как к этому относиться: сложно с кем-то дружить. Ни к чему меня это не обязывает, не понравится — после сдачи экзаменов разбежимся.

— Давай!

Скрепляем соглашение еще одним рукопожатием. Телохранитель делает вид, что его здесь нет. Бедный, я только сейчас понял, что в моем присутствии он реально отдыхал, потому как Борис в кои-то веки тянул силу не с него, а с меня.

— Твоя очередь, удачи!

Из приемной вываливается то самое семейство с суетливой мамашей. Мадам довольно громко высказывается:

— Я же говорила, что Мосик пройдет! Он талантливый мальчик! Это не могли не заметить!

Явно миллионщица, воспитание так и прет. Несчастный Мосик покорно следует за прорекламировавшей его родительницей и подкаблучником-отцом. Для полноты образа не хватает футляра со скрипочкой, но я не сомневаюсь, что где-то в недрах их семейного жилища этот монстр обязательно существует. И наверняка бедный пацан мучает скрипку вечерами, вышибая у мамаши слезу умиления и вызывая ненависть у всех остальных. Впрочем, какое мне до них дело?

Мой новый знакомый скрывается в приемной, а я остаюсь еще ждать. А спустя двадцать минут доходит черед и до меня.

— Причина ухода из училища?

— По болезни. — Самый тонкий момент разговора. Справка о срыве источника — единственный подделанный мною документ, хотя и полностью правдивый, но иначе пришлось бы подделывать слишком многое. Или сдавать дополнительно кучу экзаменов за среднюю ступень, чего тоже не хочется. А так есть уважительная причина — восстанавливался.

— Почему не хотите вернуться и доучиться?

— Семейные обстоятельства. Моя мать находится в госпитале на излечении. Справка в деле имеется. — Матушка, умничка, взяла в администрации справку для меня, так что здесь все в порядке.

— И каковы ваши дальнейшие планы, молодой человек?

— Поступлю в университет, получу образование. — Не уверен, что буду поступать именно в этом году, приглашение Ямина-Задунайского сильно урезает мои летние возможности, но так — да, без образования оставаться не собираюсь.

— Вы понимаете, что для этого вам понадобится сдать все предметы, а не только обязательные?

— Конечно, я готовился.

— Тогда не смею задерживать. Успехов на экзаменах, — и ставит размашистую резолюцию на моем деле: «Допустить».

Не знаю, как у других, но мое собеседование вылилось в простую формальность. То ли персона я незначительная, то ли господин Малахов уже устал, но ни я, ни мои документы особого внимания не удостоились. Так, полистал мимолетно, задал несколько вопросов для галочки и отпустил. Даже и непонятно, чего я всю ночь не спал, приводил в порядок бумаги? Завещание, как дурак, написал, не говоря уж обо всем остальном. Хотя радоваться рано, до получения аттестата целый месяц, в который втиснуты все тринадцать экзаменов, и если завалю неосновной, то будет обидно, но не смертельно, а вот если один из шести базовых — не видать мне титула, придется разбираться с ПГБ как есть — несовершеннолетним и беззащитным, что намного осложнит мою жизнь. Стремная перспектива, однако.

— Егор, идем получать расписание! — От неприятных размышлений меня отвлекает голос нового знакомого.

Оказывается, Борис и его охранник не ушли, закончив свои дела, а терпеливо дожидаются в коридоре. Так в компании идем получать план мучений на ближайший месяц, обсуждая по пути свои шансы на сдачу тех или иных предметов. По мальчишке видно, что обычное общение с ровесником для него дело непривычное, но он изо всех сил старается, я тоже. Мне его болтовня не в тягость, парень явно начитанный, образованный и ничуть не кичится своим положением и достатком. То ли возраст еще не пришел, то ли просто сам по себе такой. Разговор неожиданно увлекает, так что сам не понимаю, как соглашаюсь сесть в машину нового приятеля и в рекордное время оказываюсь у своего склада.

— Это что, ты тут живешь? — У Бори явно разрыв шаблона: как бы он ни представлял мое жилище, но мрачного вида бывшего цеха скорее всего не ожидал.

— Ты просто внутри не был. Хочешь посмотреть? — Неожиданно стало обидно за свой пусть и временный, но дом, и захотелось доказать, что это вовсе не сарай. Причем не столько Борису, сколько его сопровождающему, мимолетную брезгливую гримаску которого я заметил.

— Не знаю… Можно? — спрашивает приятель у своего охранника.

Дмитрий Петрович, с которым я познакомился уже в машине, делает вид, что раздумывает, но в результате все-таки отказывает:

— В другой раз, Борис. Нас уже Лев Романович ждет.

— Ой, извини, меня и правда отец ждет. Встретимся у школы во вторник? — С явной неохотой Боря начинает прощаться.

— Конечно. Увидимся!

— До свидания, Егор!

Экзамены идут с интервалом день-два, лишь «Слово Божие» идет сразу после латыни. Видимо, считается, что это настолько просто, что и готовиться не надо. Место сдачи почти каждый раз новое — в основном в центральных школах Москвы, вместе со старшеклассниками.

Экзаменационный марафон запоминается урывками.

Контрольная по алгебре и геометрии, а потом долгая беседа со стареньким преподавателем, так и норовившим подловить меня на какой-нибудь упущенной детали. «Отлично».

Памятная схема энергетического контура на физике. Не на того напали! По этому вопросу я сам мог бы проконсультировать преподавателя. «Отлично».

Скривившееся лицо француженки при звуке моего раскатистого «р-р-р», взамен изящного прононса, который нам ставили в училище. Словарный запас и знание языка есть, а вот разговорной практики не было давно. «Хорошо».

Приехали пилоты. Не без приключений, но вернулись живые и здоровые. Дома опять стало шумно.

Литература. Гадость. Тема монархии в современной прозе. Убил бы всех писак. Но в результате все-таки вытянул на «хорошо». Пожалели, наверное.

Словесность и письменность. Русский язык, короче. Написал, с преподом побеседовал. «Хорошо». Срезался на «коллежском асессоре», ну не было таких слов в моей прошлой жизни в постоянном употреблении!

Зачет по физическому воспитанию оказался островком отдыха, сдавать нормативы адепту жизни наравне с обычными школьниками просто неспортивно. «Сдано».

Неожиданный визит Бориса со старшим братом застал меня врасплох. С нормативами у приятеля было все в порядке, так что этот день он тоже посчитал «днем физкультурника». Познакомились. Артем — слабенький одаренный, учится в Петербурге, собирается продолжать семейное дело. В обществе мелкого ему неуютно, но привычно. Выйдя из машины, еще пытался держать унылое лицо, но попав в нашу берлогу, заинтересованно завертел головой. Я ж говорил, что все не так печально. Женщине здесь вряд ли бы понравилось, а вот нормальным парням было что заценить, даже если это вполне зажиточные граждане. Сама атмосфера цепляла. Плюс в нашей большой компании «вампиризм» его младшего братишки абсолютно не ощущался, так что Артем быстро забыл, что поехал в гости исключительно под давлением Бориса, которого не отпускали «в трущобы» без взрослого члена семьи.

Взрыв прогремел внезапно. За встречей мы совсем забыли, что Бушарин все еще возился со своим опытом, даже не предупредили его о гостях.

Весьма показательной была реакция всех присутствующих: Шаман и Земеля прикрыли нас с Метелицей, Ван, кашеваривший на кухне, выскочил с ножом наперевес, откуда-то вынырнули Чжоу и Ли, тоже с ножами, Артем упал на четвереньки, а Борис… вот это была жуть…

На месте мальчишки распахнулась черная дыра. Поток силы смерчем закрутился по помещению, по-моему, видимый даже обычным взглядом. Сформировавшаяся воронка уперлась в черный источник, который заглатывал ее с ужасающей скоростью. Почти готовые техники Шамана и Земели слетели в единый миг, ручейки силы потянулись от всех одаренных в сторону Бориса.

— Боря, все в порядке! Успокойся! — Сжимаю приятеля за плечи и раскочегариваю источник. Сырая сила укутывает сорвавшегося гасителя, заставляя воронку захлебнуться и опасть, не давая ему навредить еще больше уже свалившемуся Вану, отгораживая белеющего на глазах Артема. Теперь я знаю, что такое хардкор. Это здесь и сейчас. Быстро сориентировавшийся Земеля подскакивает мне на помощь. Шаман несется в дымящуюся лабораторию.

— Боря, это несчастный случай! Там лаборатория с профессором, успокойся, пожалуйста. — Зажав мальчишку нашими телами и облаком силы, пытаемся вдвоем привести его в чувство. Спустя пару долгих минут нам это удается. Источник схлопывается обратно в незаметный серый треугольник.

— Зёма, побудь с ним, я к профу!

— Принято.

Несусь под купол, но навстречу мне вываливается живой, хотя и порядком подкопченный Бушарин.

— Что это было?‥ — контуженный профессор трясет какой-то горелой хренью и орет: походу, его конкретно оглушило.

— Проф, вы в порядке? — Подлетаю к Александру Леонидовичу и начинаю исцелять ожоги и мелкие раны. Нехило парниша меня высосал: сожрал половину резерва за три минуты — и хоть бы хны.

— Не надо меня лечить… я спрашиваю, что это было?

— У вас что-то взорвалось. — Кажется, Бушарину перепало еще и по мозгам.

— Не держи меня за идиота, это я заметил; что случилось потом?!

За меня отвечает вывалившийся из-под задымленного купола Шаман:

— Гаситель это был. Маленький, но пакостный гаситель. Он, зараза, еще и все бусины почти разрядил. Пожар я потушил.

— Я… я не нарочно… — Боря в ужасе смотрит на народ.

— Понятно, что не нарочно. Хотел бы нарочно, так грубо не сработал бы, — ворчит Леха. — Ладно, парень, не переживай. Пошли чай на улицу пить, все равно здесь проветривать надо.

Переход от взрыва к чаю приводит Ярцевых в ступор. Наверное, до сих пор им не попадались такие сумасшедшие по жизни.

Для полного счастья именно в этот момент на склад врываются охранники, оставленные в машине. Долго ж они с духом собирались… Вид суровых мужиков, влетающих в дверь с пистолетами наготове, причем тогда, когда все уже закончилось, приводит меня в дикое веселье. Отпустив профессора, начинаю хохотать, и вскоре ко мне присоединяются все остальные. Ржем не хуже коней, выгоняя смехом стресс. Сконфуженная охрана убирается обратно по знаку бледного Артема.

Ван встал самостоятельно, легкая целительная волна вернула его самочувствие в норму, остальные отделались легким испугом.

— Все… все живы? — робко спрашивает Боря.

— Живы, живы… Да что нам сделается? Ты, парень, прости, но силенок у тебя маловато с нами тягаться. — Забавно выглядит утешение от Земели, надо будет запомнить.

— Подождите. То есть все случившееся — это результат действий молодого человека? — допытывается профессор.

— Александр Леонидович, ну хватит уже! Если бы не ваш взрыв, Борис в жизни бы такого не устроил!

И Борис, и Артем синхронно кивают.

— Да полно вам! Я вообще не об этом! Молодой человек, а вы это контролируете?

Оттаскиваю профессора от гостей.

— Он все контролирует. Профессор, идите умойтесь!

— Вы не понимаете, это важно!

— Контролирует!!! С детства только этим и занимается!!! — Упирающийся профессор плохо поддается выталкиванию, но я читерствую — добавляю в мышцы силы.

— Егор, ты не понимаешь… — шепотом говорит Бушарин в закутке с раковиной, — у меня почти получилось!

— Александр Леонидович, это не повод бросаться на гостей; если бы не ваш взрыв, все было бы нормально, — в очередной раз втолковываю мужчине.

— Да как вы не поймете, это именно благодаря случившейся аномалии эксперимент почти удался!

Так-так-так… Почти удался… Ключевое слово — «почти» или «удался»?

Медленно, взвешивая каждое слово, уточняю:

— Правильно ли я понял, что у вас почти прорыв, но требуется участие гасителя? То есть Бориса?

Проф обреченно кивает.

— Хорошо, я подумаю, как его привлечь, но пока — никому ни слова. Понятно?

— Хорошо, я понял. Все равно надо восстанавливать оборудование. Но вы с ним поговорите?

— Профессор! У нас в гостях Борис Ярцев и его старший брат Артем Ярцев. Их отец — один из богатейших людей в Москве. Давайте не будем торопить события, тем более все сегодня переволновались. Я подумаю.

— Но…

— Я. Подумаю.

Слегка сникший профессор возвращается ко всей честной компании. Несмотря на незадавшееся начало, посиделки получаются забавные. Видя, что реальный вред никому не нанесен, Борис окончательно успокаивается и подключается к общему веселью. Артем, поначалу подозрительно косившийся на профессора, тоже быстро оттаивает и сыплет шутками и остротами, пытаясь очаровать Олега и Алексея. Кажется, пилотов опять будут сманивать. Надоело. Впрочем, этот скользкий тип и меня вовсю прощупывает, но мы удачно все время уходим от серьезных тем. Уезжают гости затемно, а мы возвращаемся в разгромленный зал.

— Не самая лучшая для тебя компания… — внезапно вполголоса произносит Земеля без следа веселья.

— Кто ж знал. Я про гасителей только читал, вживую первый раз встретил.

— Странно, что военные его себе еще не забрали, они таких специально разыскивают.

— Олег, он — сын Ярцева Льва Романовича. Тебе это имя что-нибудь говорит?

— А, тогда ясно… Готовься, что они тебя сватать начнут.

— К кому?

— К кому, к кому… К барчуку этому. Ты ж его, считай, один удержал.

— А-а… Я, вообще-то, то же самое про вас подумал…

— Нет. Про нас они особо не поняли, разве что про меня, а вот к тебе подкатывать точно начнут.

— Поживем — увидим. Он нормальный парень, так что приглядеть за ним нетрудно будет. Нашим планам это не помешает, — говорю, но сам такой уверенности не чувствую.

— Дай-то бог… Ладно, не дрейфь, мы с тобой. Если что, вместе отбиваться будем.

— Знаешь, у нас с вами такая жизнь, что не знаешь, как что завтра повернется. Бушарин вон говорит, что у него почти получилась новая схема, только ему теперь Борис требуется. Так что еще прикинь, кто кого использовать будет.

Вместо ответа Олег ухмыляется. Леха, слышавший наш разговор, вторит ему:

— Прорвемся!

История Российской империи. Еще гадостнее, чем литература, потому как имеет очень мало общего с моей прошлой жизнью. Даты и фамилии, войны и сражения зазубривал наизусть. Попалась биография и роль Васильева-Морозова в политике прошлого века. По-моему, кто-то наверху сейчас мерзко хихикает. «Отлично».

Химия. Погоняли по материалу, но школьная программа совсем слабенькая, так что трудностей при подготовке не вызвала. «Отлично».

Латынь. Вообще не обязательно было сдавать, но Егор ее знал как дважды два, так что опять «Отлично».

«Слово Божие». Между прочим, обязательный предмет, хоть и без оценок. Побеседовали о вечном с весьма приятным батюшкой. «Сдано».

Мама выписалась и уехала в Петербург, на новое место работы. Даже проводить не смог, как раз на экзамене был. Порывалась остаться, пока моя эпопея не закончится, но я ее отговорил, все равно в июле в Питер к Яминым ехать, там и отчитаюсь. Новый адрес она не знает, но госпиталь Святой Марии найду, если что. Немного грустно.

Мировая история. Та же фигня, что и с историей России. К счастью, попались особенности кастового общества в Индии. Ответил неидеально, да еще на дополнительных вопросах плавал. Получил «хорошо», но опять пожалели.

География. Хорошая наука, четкая и логичная. «Хорошо», но исключительно из-за вредности экзаменаторши, могла бы и «пять» поставить, но придралась к какой-то мелочи и снизила оценку.

Биология. Почти не учил, все на старых Егоровых знаниях. «Хорошо», но еле-еле.

С Борисом по ходу экзаменов общаемся, но никаких подходов ко мне никто не делает. Артем на следующий день после нашего феерического знакомства уехал в Петербург на свою сессию, так что больше визитов к нам не было. Профессор недолго побыл в унынии, но вскоре нашел какой-то альтернативный путь и снова закрылся в своем закутке. Пилоты, наблюдая мою неадекватность, сами себя арендовали Костину и носятся по делам агентства.

27 июня. Мне шестнадцать. С готовым пакетом документов отправляюсь в канцелярию губернатора.

— А где аттестат? — Юрист, к которому отправили меня на прием, внимательно изучил все документы, но копия экзаменационной книжки его не устраивает.

— Аттестат послезавтра выдадут, раньше никак.

— Егор Николаевич, без аттестата ваше прошение не может быть принято.

«Вот буквоед!»

— А разве экзаменационный лист не является доказательством, что я получил образование?

— К сожалению, Егор Николаевич, его не примут. — Молодой мужчина с фальшивым сожалением возвращает мне документы.

Кладу под злополучное прошение сторублевую банкноту и двигаю папку обратно.

— Аттестат будет готов послезавтра, а это пятница. Значит, мои документы будут лежать до понедельника. А так бы я в пятницу аттестат донес, а у вас уже все готово было бы… Посмотрите, можно ли что-то сделать, чтоб ускорить?

Николай Свиридович Орбитин (как написано на табличке кабинета) приподнимает верхний лист, и откашлявшись, произносит:

— Мало… мало времени, Егор Николаевич. Как минимум три… дня потребуется на согласование, — и двигает бумаги от себя.

«Хорошенькие аппетиты, однако, у чинуши».

Добавляю к банкноте одну ее сестричку, двигаю папку к юристу.

— Николай Свиридович, такой опытный работник, как вы, наверно, и за два… дня справится? Как раз к пятнице?

— Так я же не один… согласовывать буду. Начальник канцелярии тоже… бумаги смотрит… К тому же до пятницы как раз три… дня и есть: сегодня, завтра и послезавтра. — Папка опять едет ко мне.

Фигасе расценочки. Хрен с ним, зато к пятнице уже сопроводительное письмо готово будет. Раз так хотел себе на день рождения подарок сделать, придется раскошелиться.

Птички поют, солнышко светит. Кошелек похудел на три сотни — две мои месячные зарплаты за работу в архиве. Правда, я по полдня всего работал как несовершеннолетний, но все равно некисло чиновники деньгу зашибают. Зато в пятницу аттестат занесу, и все уйдет в Петербург. Гора с плеч.

— Егор?‥ — Оборачиваюсь на приятный женский голос. Симпатичная девчонка неуверенно вглядывается в мое лицо, спускаясь следом по лестнице.

— Барышня?‥

— Егор! Точно, Егор! Не помнишь? Два года назад на мотоцикле удирали?

— Лена?! Боже мой, не узнал сразу, богатой будешь! Выглядишь великолепно!

— Ты тоже изменился, повзрослел. Вон какой богатырь вымахал!

Сильно изменившаяся и реально похорошевшая (пластику, что ли, сделала?) Леночка решительно берет меня под руку, и мы начинаем неспешную прогулку вдоль бульвара.

— Какими судьбами здесь?

— По делам пришлось. А ты? Ах да, у тебя же здесь отец работает!

— Точно, — улыбается девушка. — Запомнил…

— Как я мог забыть свою спасительницу?

— Я тебя тоже вспоминала…

Вот вроде и не плотно под руку держит, а грудь по плечу так и елозит, разжигая приятное волнение.

— У тебя, надеюсь, из-за меня неприятностей не было?

— Нет, все в порядке… Я и на мотоцикле вообще больше не езжу.

— А что так? Прекрасная дева на железном коне…

— Сменила стиль.

Блин, надо срочно брать себя в руки! Девчонка как специально трется.

— Не хочешь пообедать со мной? В ресторане на твой выбор? У меня сегодня день рождения. Отказов не принимаю!

— О! Поздравляю! Здесь, кстати, за углом неплохо кормят, но там дорого, — предусмотрительно предупреждает Лена.

— Для лучшей девушки — только самое лучшее!

Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Рассвет встречаю на смятых простынях гостиничной кровати. Утомленная девушка еще спит, ночка была та еще. Хотя она тоже ненасытная, так что удовольствие получили оба. Классный подарок на шестнадцатилетие. Жаль, что пора расставаться. Тихонечко одеваюсь. Чует сердце, получу сейчас на орехи от своих домашних. В агентство Костина вчера позвонил, Метелицу предупредил, но все равно ведь волнуются.

— Солнышко, мне пора! — Целую припухшую со сна щеку.

— Мм?

— Прости, котеночек, меня, наверное, все потеряли. А я потерял голову от тебя…

Девичьи руки обнимают мою шею.

— Мы еще встретимся?

— Давай завтра. Я в час в отделе образования аттестат получу, а потом весь твой.

— Угум… Я знаю, где это.

— Придешь?

— Приду.

Дом встречает тишиной и укоризненным взглядом У. Огромный торт сиротливо стоит на столе. К вечеру подтягивается вся банда близких мне людей.

Леха с Олегом оценивающе проходятся по мне взглядом, хмыкают, но комментарии оставляют при себе. Ваня появляется со своей таинственной девушкой. Ирина оказывается миленькой хохотушкой и приятно разбавляет наше мужское общество. За стол садятся все, даже китайцы, хотя изначально они пытались отнекиваться.

В разгар веселья встаю и говорю тост:

— Джентльмены! И леди! — Кивок в сторону Ирины. — Мы с вами знакомы не так давно, но мне кажется, что всю жизнь! И уже составили отличную команду! Александр Леонидович — наш мозг, наш кудесник и волшебник! — Под дружные аплодисменты профессор довольно раскланивается.

— Виктор — наши золотые руки! — Смущенный Жирнов, которого Бушарин взял по моей просьбе на поруки до конца лета, краснеет и кивает.

— Олег — наша огненная мощь! — Земеля встает и принимает пафосную позу.

— Алексей — наш повелитель воды! — Шаман встает рядом с Олегом, принимая не менее горделивый вид.

— Иван — наша поддержка и будущий доктор! — Метелица скромно машет рукой и прячется за волосами Ирины.

— У, Ван, Чжоу и Ли — наша служба тыла! — Китайцы синхронно кланяются.

— И я — ваш доблестный командир! — Дружный смех грохает и гуляет эхом по залу.

— Так вот, у меня тост! За нас! За нашу дружбу и сотрудничество! Ура!

— Ура-а!!! — Шампанское, налитое в разнокалиберную тару, вплоть до железной кружки у Ли, нисколько не теряет во вкусе. Не особо его люблю, но тут вроде как традиция. Да и напиваться никто не собирается: так, по чуть-чуть, чисто символически.

— Какие планы? — Стоим у крыльца и любуемся небом. Китайцы убирают со стола, а мы вышли на воздух покурить. Точнее, курят Бушарин с Жирновым, а мы — за компанию.

— Завтра аттестат, прошение уйдет, так что все на мази. Теперь только ждать. Недели две, наверное. Потом в Петербург к Ямину. Хотел, чтоб вы со мной отправились.

— У нас кабальный договор заканчивается: не возражаешь, если мы по домам съездим, как раз на две недели?

— А Ваня как?

— А я в Петербург уже завтра, точнее — сегодня ночью. Я тебе говорил, только ты, наверное, забыл…

— Подожди, так ты разве не здесь поступать будешь?

— А смысл? Если уж поступать, так в лучшую академию. Спасибо тебе, Егор! Если бы не ты, я бы точно пропал по глупости… Иришка вон тоже со мной собирается, в торговый.

— Я думал, ты ко мне в род пойдешь…

— Пойду, если возьмешь, я ж не отказываюсь. Может, сам в Питер переберешься? Что тебя теперь здесь держит?

Над ответом зависаю. А ведь действительно, мама и брат — в Питере. Бушарину пофиг, где лаборатория будет, из своего училища он через неделю увольняется. Клады все, которые знал, — давно уже прибрал. Костин и без меня управится, ему только в радость, если я уеду. Надо будет — оформлю в Питере филиал. Недоуменно смотрю на Ваню:

— А знаешь, ничего… Ничего не держит, привык просто…

— Отвыкай! — смеется Метелица.

— Так что насчет поездки? — повторяет Алексей.

— А с Костиным как? Про фуры ничего не слышно?

— Не-а. Глухо. Да плюнь ты на них, не вышло и не вышло! Другое что-нибудь подвернется. На охрану контракт возьмем, в Питере небось выбор побольше.

— Ага! И конкуренция повыше… Но ты прав, если ничего нет, то стоит съездить, пока время есть. Только к пятнадцатому возвращайтесь, лады?

— Вернемся, куда ты теперь от нас денешься! Мы тогда прямо утром отправимся, чтоб время не терять, мне только поездом почти пять дней пилить, это Олегу проще: пара дней — и дома.

Раз пошла такая пьянка, даю отпуск и Александру Леонидовичу. Пусть спокойно свои дела в училище закончит и отдохнет. Если и правда в Питер переезжать надумаем, потом не до этого будет. Второй переезд за короткое время — это почти стихийное бедствие, работы всем хватит.

Жирнову отпуск не полагается, но оставлять его возиться с последним доспехом совсем без присмотра не хочу, будет подвизаться в «Кистене». Костин найдет ему занятие. Ну а китайцы пока при мне, точнее — при складе. Тут одного имущества больше чем на миллион, пусть присматривают.

А я пойду в загул. Два года в отпуске или на каникулах не был, поездка в Азербайджан и последующая отсидка в Каспийском — не в счет. Займусь наконец личной жизнью, благо теперь есть с кем. Хорошо-то как!

— Вручается аттестат о законченном среднем образовании Васильеву Егору Николаевичу…

Под жидкие аплодисменты присутствующих подхожу к Малахову и получаю вожделенные корочки. Все два десятка экстернатников пришли с семьями, одни мы с Борисом — с чужими людьми. Он — с неизменным Дмитрием Петровичем, я — с Гришкой, который внезапно объявился с утра в моем опустевшем жилище. Глаза б мои его не видели, но ничего: разберусь с ПГБ — займусь и этой конторой. Пора уже и выяснить, что им от меня надо, не просто так ведь пасут с самого детства.

— Пойдем к нам праздновать? — приглашает Борис.

— Увы, сегодня точно не могу. У меня свидание. — Григорий недоуменно приподнимает бровь, а Боря смущается.

— Жаль, я хотел тебя с отцом познакомить…

— Так не последний же день, скажи заранее, обязательно приду. — На самом деле не особо горю желанием, но не обижать же приятеля. — Вот, держи визитку, мне передадут. — Протягиваю парню визитку «Кистеня».

— Ты там подрабатываешь?

— Можно и так сказать. Подрабатываю, но редко. Но меня там все знают, так что точно передадут. До пятнадцатого я в городе, перезвоню, если надумаешь.

— Запиши тогда и наш телефон. — Боря диктует ряд цифр. — Если решишь навестить, буду рад. Меня в город мало выпускают, сам понимаешь…

— Не грусти, позвоню! Увидимся! — Жму протянутую руку, кивком прощаюсь с Дмитрием Петровичем.

На крыльях любви несусь с лестницы вниз, на улицу. Где-то ждет меня моя принцесса…

Сейчас только сделать нотариально заверенную копию аттестата, закинуть ее в администрацию, и — свобода!!!

Окидываю взглядом площадь, но Лены не вижу. Это нормально, женщины всегда опаздывают. Григорий прощается со мной, но уходить не спешит, любопытствует.

Внезапно накатившее чувство тревоги неприятно сжимает сердце.

Что не так?

От небольшой толпы на площади отделяются две мужские фигуры и поднимаются по лестнице к зданию. Не знаю, почему я так решил, но это по мою душу. Пячусь назад, но сзади приближаются еще двое. Микроавтобус притормаживает прямо перед входом, чего делать категорически нельзя никакому транспорту, кроме машин руководства. Смотрю на соседнее здание.

Двести метров через дорогу, заполненную транспортом, и три лестничных пролета отделяют меня от кабинета юриста. Отдам оригинал, хрен с ним, потом заплачу за дубликат.

Сейчас.

Ускоряясь, срываюсь навстречу группе захвата. Миллиметры отделяют их от возможности меня схватить, но я быстрее, еще и струями воды отталкиваю их от себя. Неприятно, но не смертельно. Из микроавтобуса выскакивает еще парочка, но и они не готовы к моему рывку.

Разбег. Воздух. Перелетаю через микроавтобус. Вот поэтому на Олимпийские игры категорически не допускаются одаренные.

Визг тормозов, рев клаксонов, мат водителей. Уже проходили…

Леночка, ты сука!

Запрыгиваю на капот несущейся на меня машины.

Толчок.

Прямо по крышам автомобилей перебираюсь на противоположную сторону. Опомнившиеся преследователи отстают на пару десятков метров, но несутся, лавируя между машинами.

Лестница. Вход. Теряю секунды на тяжелой двери, потому что швейцар пытается преградить мне путь. Струя воды в лицо охлаждает его рвение.

Холл. Крики охраны вслед.

Лестница, лестница, лестница. Благодаря воздуху практически лечу. Где-то внизу нарастает шум, но догнать меня сейчас нереально.

С абсолютно спокойным лицом вхожу в кабинет Орбитина. Слава богу, он один.

— Егор Николаевич! Добрый день. Принесли аттестат?

— Да, Николай Свиридович. Вот он. Только у меня совсем нет времени сделать нотариальную копию. Можно я прямо оригинал приложу?

— Ничего страшного, я имею право заверить. — Характерное движение пальцами показывает, как именно стоит решить данный вопрос, я киваю. — Давайте сюда.

Очередная сотенная меняет хозяина.

Долгая минута проходит, пока юрист делает копию и заверяет ее своей печатью.

Где-то вдалеке слышатся топот и крики.

— Спасибо вам огромное, Николай Свиридович!

— Да что там за шум такой?

— Не знаю. Со мной всё?

— Да, сегодня же все уйдет в Петербург. Приятно с вами было иметь дело, Егор Николаевич!

— И мне, Николай Свиридович! До свидания!

Выхожу в коридор. Мои преследователи уже совсем неподалеку.

Пока никто не видит, бросаюсь в противоположный конец коридора. Должна же здесь быть запасная лестница!

Лестница есть, но по ней уже тоже мчится охрана.

Прыгаю в квадратный колодец посредине. Никогда не пробовал с такой высоты, до сих пор мой предел был пять метров. На уровне второго этажа начинаю отчаянно тормозить, но приземление все равно выходит жестким.

Секундная дезориентация обходится мне дорого.

Пудовый кулак размером почти с мою голову сбивает с ног и ставит точку в погоне.

Больно, однако…

— Есть, взял!!!

Как сквозь туман слышу:

— Рогов!!! Не-э-эт!!!

Удар тяжелого ботинка по голове выключает восприятие.

Темнота.