Первый год жизни решает все! 365 секретов правильного развития. Этот удивительный младенец

Рождаясь, ребенок приходит не только в новый для него физический мир. Ребенок, прежде всего, приходит в мир людей, и кроме воздействий внешнего, физического, мира, он испытывает на себе влияния социума, которое очень трудно измерить. Поэтому физически отделяясь от материнского организма, ребенок должен не только быстро адаптироваться к новым условиям существования, но и столь же быстро установить качественно иные контакты с матерью – контакты биосоциального плана.

Прежде всего, давайте зададимся вопросом, какая функция может обеспечить не только само выживание ребенка, но и включение его как полноправного члена в человеческое сообщество? Общение – именно оно становится ведущей потребностью на ранних этапах развития ребенка. Более того, именно в ходе общения со взрослым ребенок получает необходимую информацию об окружающем мире, удовлетворяет свои витальные, социальные и идеальные потребности в активной деятельности, эмоциональном признании и поддержке. Активное взаимодействие между малышом и взрослым является основным условием становления и развития социальной и интеллектуальной сфер психики ребенка, организации сложных форм социального поведения. Кроме того, продукт общения – это образ другого человека и возникающее уже на ранних этапах развития представление ребенка о себе. Одним словом, в ходе общения ребенок формируется как личность.

Истории известны многочисленные примеры того, сколь критическими оказываются для ребенка условия ранней изоляции от общества людей. Это может происходить по разным причинам – от рокового стечения обстоятельств (вспомните, например, историю Маугли) до злой воли взрослых, которые по собственной жестокости вынуждали детей находиться в среде, исключающей общение с себе подобными. Впоследствии, вернувшись в человеческое общество, такие дети обнаруживали нарушения самых элементарных, с нашей точки зрения, человеческих функций – они не могли говорить, не были способны усвоить простейшие навыки самообслуживания. Но ведь Робинзон Крузо, прототипом которого послужил реальный человек, провел в изоляции долгие годы и, в конце концов, вернулся в общество людей полноценным человеком. В чем же разница?

Ответ напрашивается сам собой: социальная изоляция трагична именно в детском возрасте.

Эта закономерность характерна не только для человека, но и для многих животных. Экспериментальные исследования, проведенные на последних, показали, что ранняя изоляция от сородичей наносит значительный вред детенышу, самым пагубным образом сказываясь на его дальнейшей, взрослой жизни. Животное, выращенное в условиях социальной изоляции, даже возвратившись в свое видовое сообщество, на всю жизнь остается ущербным как в собственном поведении, так и в отношениях с «соплеменниками».

Дело в том, что подобный дефицит общения отражается не только на его физическом развитии, но и ведет к изменениям во многих структурах мозга, связанных с организацией сложных форм поведения, в частности родительского и полового. Нарушаются и такие формы социального поведения, которые мы могли бы назвать «выяснением отношений». У животных, выросших изолированно, весьма обеднен перечень поведенческих «знаков», позволяющих решать вопросы старшинства в стае и устанавливать необходимую иерархию; у них нарушен обычный спектр эмоциональных реакций и преобладает агрессивно-оборонительное поведение. Одним словом, эти животные становятся социальными «инвалидами», их не принимают в своем «обществе».

Общение играет едва ли не определяющую роль в развитии поведения и психики ребенка. Как считают ученые[17], на ранних этапах развития человека потребность в общении является ведущей, от удовлетворения которой зависит не только само выживание индивида, но и включение его как полноправного члена в человеческое сообщество. В ходе общения со взрослым человеком младенец удовлетворяет свои потребности в впечатлениях, активной деятельности, эмоциональном признании и поддержке.

Вселенная с материнским лицом (ребенок в мире людей)

Продукт общения – это образ другого человека и возникающее уже на ранних этапах развития представление ребенка о себе. Ряд авторов считают, что способность установления избирательных контактов с человеком у младенца врожденна. Полагают, что ребенок рождается уже с определенной генетически запрограммированной информацией о человеке как главном представителе его видового социума.

Так, в экспериментах[18] было показано, что новорожденные с первых минут жизни с большим интересом следили за живыми человеческими лицами, нежели за какими-либо иными сложноорганизованными зрительными изображениями. В первую очередь это относится к восприятию матери.

Проводя исследования[19] ученые заметили, что новорожденные в первые два часа жизни больше предпочитали лица матерей, нежели лица других людей.

Когда 3 – 6-дневным детям показывали фотографии женских лиц, обнаружилось, что младенцы способны запоминать их, однако при повторном показе фотографий у них быстро развивалось привыкание, и малыши предпочитали уже новые изображения. Вместе с тем, если среди фотографий было изображение лица родной мамы, оно не переставало быть для них интересным и предпочиталось всем остальным изображениям.

Новые данные об удивительных способностях малыша подтвердили уже известные о наличии этого предпочтения у трехмесячных детей (при всем свойственном этому возрасту любопытстве к новым стимулам).

Способность младенцев с рождения выделять человеческий голос среди других звуков рассматривается как элемент врожденного видоспецифического распознавания[20]. Вместе с тем исследования ряда авторов[21] показали, что уже в первый час жизни новорожденный способен выделить голос матери из голосов прочих окружающих его людей.

В серии экспериментов с младенцами (средний возраст 51 ч.)[22] им предъявлялись различные звуки речи. Оказалось, что младенцы способны избирательно реагировать именно на фонетические структуры, составляющие основу специфического для матери культурного языкового ряда.

Та же закономерность была выявлена в других исследованиях[23]: младенцы (возраст 2 дня) начинали более активно сосать, когда матери обращались к ним не на иностранном, а на родном языке.

Исследование, проведенное с полугодовалыми младенцами в США и Швеции[24], показало, что первые полгода жизни являются критическим периодом для развития речи ребенка: в это время он активно усваивает фонетические структуры языка, на котором говорят окружающие его люди.

Стремление ребенка с самых первых минут жизни установить тесный контакт с матерью (или другим близким человеком) свидетельствует о налаживании между ними определенной системы эмоциональных взаимоотношений, названной психологами привязанностью.

Мы уже говорили, что способность установления избирательных контактов с человеком у младенца является врожденной, и ребенок рождается уже с определенной генетически запрограммированной информацией о человеке как главном представителе его видового социума. Так, в экспериментах было показано, что новорожденные с первых минут жизни с большим интересом следили за живыми человеческими лицами, нежели за какими-либо иными сложноорганизованными зрительными изображениями, но при этом отдавали явное предпочтение лицу матери. Чем это можно объяснить?

Результаты многочисленных исследований позволяют предположить, что сразу после родов для матери наступает период особых эмоциональных отношений с ребенком. Существуют многочисленные косвенные свидетельства того, что наличие максимально ранних контактов с ребенком (в течение первого часа жизни) обеспечивает в дальнейшем более сильную привязанность матери к своему ребенку и повышенную направленность ее внимания на его нужды. Это, в свою очередь, оказывается благоприятным и для самого младенца – внимательная мать легче подмечает малейшие симптомы каких-либо отклонений в развитии ребенка, что позволяет сразу выявлять заболевания и лечить их.

Нужно ли думать, что первый час жизни младенца представляет собой критический период для установления привязанности? Многочисленные опыты с млекопитающими свидетельствуют о важности именно первых часов (а иногда и первых минут) для того, чтобы детеныш впоследствии был узнан матерью.

Попробуем приподнять завесу над этой тайной первых мгновений жизни человека. Что происходит в это время? В самом начале родов отмечается мощный выброс в кровь как матери, так и плода специфических гормонов – катехоламинов (норадреналин и адреналин), содержание которых в крови плода в пять раз больше, чем у взрослого человека в состоянии покоя и даже превышает их уровень в крови самой роженицы[25]. Более того, сразу после родов у новорожденного происходит дополнительный выброс катехоламинов, в два-три раза превышающий «родовой». Уже через 30 минут после окончания родов уровень этих гормонов начинает постепенно снижаться, возвращаясь примерно через 2 часа к норме.

Считается, что повышение уровня катехоламинов служит мощным фактором приспособления рождающегося организма к стрессу, вызванного гипоксией и прохождением через родовые пути, и обеспечивает новорожденному возможность максимальной адаптации к внеутробной среде, налаживая стабильное дыхание, очищая легкие, нормализуя кровоснабжение, работу сердца и головного мозга. Полагают, что родовой стресс позволяет организму ребенка справиться с трудностями преодоления «адаптационного барьера». Вместе с тем ученые[26] склонны рассматривать его как одну из возможных платформ для осуществления такой жизненно важной функции, как импринтирование, т. е. запечатление.

Импринтинг, как особая форма обучения, наиболее подробно был изучен австрийским зоологом Конрадом Лоренцом, исследовавшим поведение выводковых птиц. Ученый пришел к следующему заключению. В процессе развития организма существуют особые периоды (так называемый чувствительные, или сенситивные), во время которых животные способны мгновенно запечатлевать биологически важные в данный момент объекты и реагировать на эти «ключевые» сигналы уже при первом их предъявлении.

В качестве экспериментальной модели выбрали реакцию следования только что вылупившихся утят за любым движущимся объектом (в данном случае сам исследователь), который первым попадал в поле зрения. Эта реакция привязанности оказалась достаточно стойкой, и впоследствии утята рассматривали экспериментатора в качестве «родной мамы».

К. Лоренц предположил, что этот тип видоспецифических реакций характерен для самых ранних периодов развития организмов. Биологический смысл подобных врожденных актов поведения заключается в обеспечении максимальной возможности выживания особи на первых этапах жизни.

Пока трудно с определенностью сказать, действует ли, применительно к человеку, механизм импринтирования. Однако многочисленные наблюдения позволяют ученым предполагать, что именно в этот период поведение как матери, так и ребенка резко отличается от их последующего поведения. В первый час после родов и у матери, и у новорожденного наблюдалось очень оживленное настроение, которое способствовало появлению особой взаимной восприимчивости. Ученые[27] отмечают, что при первых контактах матери с ребенком у женщины возникает много неосознаваемых «исследовательских» действий (осматривание, обнюхивание, поглаживание и пр.). Около ³/₄ времени, пока матери находились с детьми в родовой комнате, продолжалось их взаимное пристальное разглядывание.

Чем же объясняется этот процесс «повышенного внимания друг к другу»? Ученые[28] связывают его с действием катехоламинов, мощный выброс которых во время родов и сразу после них обеспечивает уровень максимальной восприимчивости матери и новорожденного к воздействию средовых факторов. В первые минуты после рождения отмечается повышение общей активности младенца, расширение его зрачков.

Как показали исследования[29], в течение 40 минут после рождения ребенок находится в состоянии спокойного бодрствования, характеризующегося максимальной активацией слуха и зрения. Надо отметить, что именно оно может обеспечить наиболее благоприятную возможность для установления контакта «глаза в глаза» – чрезвычайно важного во взаимосвязи матери с ребенком. Все это помогает матери и ребенку прочно запечатлеть друг друга.

Причем подчеркнем: это процесс именно взаимного запечатления. В этих, казалось бы, бесхитростных действиях кроется великий смысл – зарождается любовь, связующая два родных существа. Как показала серия исследований[30], именно возможность установления ранних контактов с ребенком позволяет матери прочно запечатлеть своего ребенка в памяти.

Суть экспериментов состояла в следующем. Недавно родившим женщинам предлагалось, не глядя, ощупать ручки трех младенцев и определить, который из них является их собственным ребенком. (В исследованиях других авторов матерям предлагалось также опознать своего ребенка по запаху, по фотографии и по крику.) Оказалось, что если мать не менее 1 часа после родов находилась в тесном контакте с малышом, впоследствии она могла безошибочно узнавать своего ребенка.

А может ли малыш, нескольких дней от роду, узнать свою маму по фотографии? В поисках ответа на этот вопрос ученые провели любопытный эксперимент. Младенцам был предъявлен ряд фотографий женских лиц, среди которых была фотография и родной матери. Результаты исследования показали, что если на фотографии «чужих мам» у ребенка быстро формировалось привыкание (т. е. попросту он переставал обращать на них внимание), то лицо матери на фотографии на всех этапах эксперимента вызывало у ребенка неугасимый интерес.

Говорили мы и о том, что уже в первый час жизни новорожденный способен выделить голос матери из голосов прочих окружающих его людей. В серии экспериментов с младенцами (средний возраст 51 час), им предъявлялись различные звуки речи. Оказалось, что младенцы могут избирательно реагировали именно на те фонетические структуры, которые составляют основу специфического для матери культурного языкового ряда. В других исследованиях: младенцы (возраст 2 дня) начинали более активно сосать, когда матери обращались к ним не на иностранном, а на родном языке. И это понятно, если учесть, что слуховая система закладывается еще в пренатальный период и у ребенка уже есть определенный акустический «портрет» матери.

Надо сказать, что мы здесь не одиноки. Многочисленные опыты с млекопитающими также свидетельствуют о важности именно первых часов (а иногда и первых минут) для того, чтобы детеныш впоследствии был узнан матерью.

Таким образом, эмоционально-импринтинговая память уже на самых ранних этапах жизни ребенка обеспечивает ему возможность установления своих первых взаимоотношений со средой и является платформой, на которой начинает формироваться собственный, индивидуальный опыт организма.

С первых эмоциональных контактов матери с ребенком практически и начинается воспитание. Именно первые часы, месяцы жизни определяют последующее личностное развитие ребенка. Современная наука располагает многочисленными фактами, доказывающими, что от матери к ребенку передаются многие качества, связанные с человеческими эмоциональными взаимоотношениями: потребность в общении, открытость в общении с людьми, стремление к сближению с ними, доверие и расположенность к собеседнику, привязанность или – напротив – качества, противоположные названным. Эти свойства личности с раннего детства начинают определять характер ребенка, стиль его общения с окружающими и дальнейшее собственное личностное развитие.

Биохимия любви

Не секрет, что многие проявления поведения человека базируются на мощной нейрогормональной основе.

Ученые установили, что среди сотни других гормонов, присутствующих в организме человека, есть один, который отвечает за возникновение самого большого чуда на земле – чувства всепоглощающей любви и бескорыстной привязанности. И имя ему – окситоцин!

Первоначально выработку окситоцина ученые связывали напрямую с деторождением. Выброс этого гормона в кровь вызывает сокращения матки и тем самым запускает процесс родов, а также стимулирует молочную железу к выбросу молока. Впоследствии выяснилось, что этот гормон играет особую роль в установлении близких, доверительных и теплых отношений между родителями и детьми. Дело в том, что окситоцин активно выбрасывается в кровь при прикосновениях, объятиях, поглаживаниях, поцелуях – причем не только у женщин, но и у мужчин. Поэтому справедливо полагают, что он играет особую роль в установлении душевной близости между родителями и детьми, и многие детские психологи советуют родителям как можно чаще обнимать своих детей – не реже восьми раз в сутки.

Одним словом, окситоцин можно назвать гормоном дружбы, любви и привязанности. Но каждый гормон влияет на организм в сложном взаимодействии с другими гормонами. Так, выделяясь в кровь, окситоцин стимулирует выработку эндорфинов, которые нередко называют «гормонами счастья». Возможно, именно поэтому любовь и привязанность так часто ассоциируется в человеческом понимании со счастьем…

Ученые решили выяснить, какая еще стимуляция, помимо тактильной, способствует выбросу окситоцина? Им удалось экспериментально доказать, что точно так же, как и тактильные стимулы, на выработку окситоцина влияет голосовая стимуляция. Да и наш жизненный опыт подсказывает то же самое. Ведь каждая мама интуитивно знает: самое лучшее средство успокоить малыша – это погладить и обязательно поговорить. Одним словом, голос и объятия оказались одинаково важными стимулами для выброса окситоцина.

Родительский «инстинкт»

Уже упоминалось о том, что младенец ищет контактов с человеком, руководствуясь, по-видимому, некой врожденной программой распознавания человеческих лиц. А как же у взрослого формируется особое отношение к малышу?

Все мы знаем, что детей положено любить. Но ведь не из лозунгов и чувства долга вырастает у взрослого любовное отношение к младенцу. Может, здесь есть, как и во многом, уже проторенный эволюцией путь: коль скоро новорожденный (млекопитающих и птиц) беспомощен, он должен располагать каким-то оружием, некой «сетью», которая опутает взрослого и заставит его заботиться о нем. И чем беспомощнее рождается детеныш, тем более «вооруженным» он входит в этот мир. Такое «оружие» – сам вид крошечного существа и характерные для него поведенческие реакции, как, например, плач и улыбка. Да и вы сами замечали, что тотчас хочется улыбнуться при виде трогательного круглого личика ребенка с доверчиво устремленными на вас глазами. А уж если малыш пошлет в ответ вам широкую беззубую улыбку, сердце любого взрослого переполнится ни с чем не сравнимой радостью; вы начнете разговаривать с младенцем, «гукать», поглаживать его.

Английский психиатр Джон Боулби считает, что в младенце заложены определенные формы поведения, способные заставить окружающих находиться рядом с ним и заботиться о нем[31]. Это – гуление, улыбка и ползание по направлению к взрослому. Другие эксперименты[32] показали, что вид малыша определенным образом влияет на поведение взрослых людей: снимает агрессивность, ослабляет гнев, повышает внимание и направленность его на нужды ребенка.

То, что взрослые обычно охотно отвечают на «зов» младенца, не есть чисто человеческое качество. По данным известного исследователя К. Лоренца, в мире животных существует аналогичное явление. Как выяснилось, ответную «родительскую» реакцию взрослой особи вызывают… внешние черты детеныша.

В литературе существует целый перечень этих «черт детскости»: относительно большая голова, большие низко посаженые глаза, короткие и толстые конечности и т. д. (рис. 16). Набор подобных черт является для взрослых своеобразным сигналом, запускающим родительское поведение. Этим эволюционным приобретением, кстати, отлично пользуются кукушки: кукушонок с гипертрофированными признаками «детскости» привлекает повышенное внимание со стороны приемной «мамы».

Вот любопытный эксперимент. Взрослым людям предоставляли возможность просмотреть кинопродукцию трех видов: игровую кинокомедию, видеосъемку новорожденного и мультфильм про зверюшек. В результате на фильм все реагировали более или менее одинаково; однако изображения детенышей (как новорожденных, так и смешных зверюшек) у женщин вызывали улыбку гораздо чаще, чем у мужчин.

Рис. 16. Признаки, вызывающие у человека реакцию попечения (по: К. Лоренц, 1973):

слева – воспринимаемые как «миловидные» пропорции головы ребенка, полевой мыши, щенка, малиновки;

справа – признаки, не вызывающие реакции попечения (мужчина, заяц, охотничья собака, иволга)

Язык общения

Вернемся к тому, как устанавливаются отношения ребенка с миром окружающих его людей. Малыш пока не может говорить, но у него существует свой, особый «язык», с помощью которого он общается с вами. Его основные «инструменты» для установления контакта с другим человеком – пристальный взгляд (обеспечивающий избирательную настройку зрительной системы на значимые компоненты среды), вокализации, движения, лицевые экспрессии.

Наряду с мнением некоторых исследователей[33] о том, что активное взаимодействие ребенка с матерью начинается лишь спустя два-три месяца после рождения (после появления «комплекса оживления»), многие из поведенческих проявлений относятся, по-видимому, к врожденным схемам взаимодействия. В течение первых месяцев это направленность взгляда, закрывание глаз и повороты головы.

Хотя родители при общении с малышом всегда направляют взгляд на глаза ребенка, он отвечает им тем же только тогда, когда «расположен» общаться, т. е. в ситуации активного спокойного бодрствования. В другом состоянии ребенок отводит взгляд – и это сигнал для взрослого, что сейчас малыш не расположен к контакту. Знать это важно, чтобы избежать гиперстимуляции, в данном случае – навязывания общения человеку, который к этому не склонен.

Во взаимодействиях между матерью и ребенком большое значение имеет поведение самой матери, ее понимание «языка» младенца, готовность в любую минуту прийти на его зов. В течение первых двух месяцев жизни и мать, и ребенок как бы прилаживаются друг к другу, учатся друг от друга правильному реагированию. Интересно, что некоторые ученые называют первые проявления связи между матерью и ребенком с помощью звуков «сращиванием» (или «настраивающим» поведением), так как звуковые сигналы ребенка воздействуют на голос и речь матери, и, наоборот, ее речь – на звуки, издаваемые им. Вероятно, недаром поведение взрослых по отношению к ребенку часто описывается как «инфантилизированное», намеренно приближенное к детскому поведению.

Ученые[34] показали, что, прежде всего, это отражается в характеристиках речи, обращенной к ребенку: меняется ее ритм, громкость, ударения, удлиняются гласные, отмечается непроизвольное повторение слов. Кроме того, отмечается неосознанное подражание его жестам, движениям, преувеличенная лицевая экспрессия. (Отметим, что подобный стиль общения типичен для людей разных языковых групп.)

Такое «подстраивающееся» поведение не только создает максимально благоприятные условия для формирования единого ритма взаимодействия, но и способствует лучшему усвоению и закреплению в памяти младенцев элементов поведения.

Создавая эмоционально располагающий характер общения, мать непроизвольно привносит все новые и новые элементы в обучение, обеспечивая тем самым возможность активного усвоения ребенком различных сфер деятельности.

Примечательно, что для каждой матери характерен свой, индивидуальный, «репертуар» поведенческого и эмоционального реагирования на реакции младенца. От того, насколько разнообразными (и адекватными) будут формы ответной реакции матери на «сигналы» малыша, зависит и расширение поведенческого «репертуара» самого малыша. Почему это происходит? Основным условием становления и развития социальной и интеллектуальной сфер психики ребенка, организации сложных форм биосоциального поведения является наличие активного взаимодействия между малышом и взрослым. Усвоение навыков поведения происходит благодаря способности ребенка к подражанию (имитации); последнее рассматривается как общее свойство развивающейся психики, благодаря которому происходит усвоение видового и культурного опыта. Ученые[35] полагают, что у ребенка существуют врожденные программы имитации и в течении первого года жизни они наблюдаются как компонент генетической программы биосоциальных взаимодействий.

Безусловно, раннее проявление имитационных способностей ребенка складывается во взаимоотношении его с матерью. Так было показано[36], начиная с первых часов жизни ребенка, между ним и матерью возникает определенная общность: отмечена синхронизация микродвижений новорожденного в соответствии с темпом речи взрослого.

В пользу существования врожденных основ имитационного поведения говорят и факты, полученные рядом ученых[38]. Уже двухдневные младенцы способны подражать взрослому человеку (и не только матери), когда тот высовывает язык, выпячивает губы и т. п. Активнее всего в первом полугодии ребенок реагирует на обращенную к нему речь взрослого. У новорожденного возникают звуковые и двигательные реакции. Дети, как правило, охотнее откликаются на голос матери, чем на голос отца. Стиль общения между матерью и ребенком во многом зависит и от эмоционально-психологического состояния самой матери.

Установлено[39], если мать находится в депрессивном состоянии, она сохраняет в ходе общения неподвижное («незаинтересованное») лицо, ее реакции однообразны; или, наоборот, она демонстрирует слишком интенсивное, навязчивое поведение, направленное на привлечение внимания ребенка вне зависимости от его желания общаться. Все это может нарушить нормальный ход общения и привести к тому, что младенцы будут проявлять меньше положительных реакций на мать, зачастую уклоняясь от контактов с ней. В таком случае между матерью и ребенком возникает своеобразный «порочный круг», мешающий им прийти к взаимопониманию.

Таким образом, привязанность (как принятое в психологии понятие) проистекает из сложного комплекса факторов и менее всего зависит от ваших забот о питании, пеленании и т. д. Об этом не следует забывать, когда груз повседневных обязанностей мешает вам сосредоточиться на общении с малышом.

Интересно, что психологи показали зависимость уровня привязанности от того, в каких условиях воспитывалась сама мать и от того, насколько велика была привязанность у мамы с ее родителями в детстве.

Таким образом, нормальные отношения с собственным ребенком – если не гарантия, то, по крайней мере, повышение вероятности того, что ваши внуки будут воспитываться в надлежащих условиях. Иными словами – и здесь вы работаете на будущее!

Я и другие (о формировании межличностной привязанности)

Первый год жизни – основополагающий в развитии личности ребенка, усвоении элементов человеческого общения, необходимого для включения его как полноправного члена в сообщество людей.

Как же устанавливаются отношения ребенка с другими людьми? Становление адекватной системы социальных взаимоотношений – важное условие для личностного развития ребенка первого года жизни.

В первые два месяца жизни ребенок одинаково «раскрыт» для всех. Младенцы упорно ищут близости с каждым человеком, не важно, кто в данный момент с ними занимается – мать или посторонний человек. Как мы уже говорили, полагают, что у новорожденных существует врожденный механизм, заставляющий их разглядывать лица, а также предметы сложной формы или со сложным рисунком.

В первые дни жизни ваш ребенок будет внимательно изучать любое лицо, любой предмет или рисунок с изображением лица. Они всяческим образом стремятся вызвать человека на контакт: улыбаются ему, подолгу следят за ним, «разговаривают», покряхтывают, делают неловкие движения. Практически с рождения начинают проявляться индивидуальные характеристики общения, которые с возрастом становятся все более выраженными.

Если ребенок первых двух месяцев жизни одинаково раскрыт для всех людей, выделяя при этом, естественно, маму, то в 3 месяца малыш уже умеет отличать не только лицо живого человека от нарисованного, но и знакомого человека от незнакомца; выделяет «своих» и «чужих». Среди «своих» тоже происходит разделение: реакции детей отличаются в зависимости от того, кто чаще общается и занимается с ними. Ребенок всем своим поведением будет показывать вам, с кем из членов семьи он предпочитает общаться.

В 4 месяца ребенок хорошо узнает мать и явно предпочитает ее всем другим. Сравнение реакций младенцев на разные изображения показало уменьшение социального интереса в ряду: мама – сверстник – собственное отражение в зеркале – кукла с лицом в натуральную величину. При виде сверстника ребенок улыбается, вокализирует, смеется. Но если рядом присутствует мама, то основное его внимание будет направлено на нее. Такая привязанность – вероятно, первое проявление любви в жизни младенца.

Привязанность представляет собой устойчивые эмоциональные узы, которыми мы связаны с особо важными для нас людьми и которые обусловливают получение удовольствия от общения с этими людьми и успокоение от близости с ними во время стресса.

В четырехмесячном возрасте малыши уже отличают «свое» и «чужое» отражение. Так, видя собственное отражение в зеркале, они дольше смотрят на него, зато на чужое, как правило, начинают улыбаться, вокализировать, пытаются достать его рукой.

В одном из экспериментов детям (одновременно и поочередно) показывали зеркало и сверстника. Оказалось, что малыши дольше смотрели на свое отражение в зеркале; но улыбались, вокализировали и старались дотянуться до второго участника эксперимента, демонстрируя тем самым предпочтение «живому» ребенку.

Если вы подойдете к зеркалу, держа ребенка на руках, он будет не только рассматривать ваше отражение, но и постоянно поворачиваться к вам, стараясь увидеть ваше лицо; если в этот момент вы заговорите с ним, то малыш с радостью начнет общаться с вами.

В 5 месяцев ребенок уже улыбается и собственному отражению, внимательно изучая «себя любимого», радостно вокализируя при этом. (Заметим, что среди обезьян только взрослые человекообразные способны «узнавать» себя в зеркале; другие же виды воспринимают собственное отражение в зеркале как своего соперника.) Подобные реакции младенца свидетельствуют о чрезвычайно важном процессе – становлении самосознания ребенка как ведущего фактора формирования личности.

Согласно психоаналитическим взглядам, ребенок при рождении не отделяет свое тело от материнского, – существует теснейший психосоматический симбиоз матери и младенца, являющийся как бы отражением их внутриутробного единства. Однако эмоционально подкрепленные взаимодействия между матерью и младенцем уже создают предпосылки для накопления индивидуального опыта ребенка, что лежит в основе осознания им границ своего тела и возникновения первичного представления о себе как об отдельно существующем субъекте.

Уже во втором полугодии жизни младенца начинает более избирательно относиться к окружающим, проявляя больше симпатии к тому человеку, кто чаще находится рядом с ними и с кем он может активно взаимодействовать. В период с 7-го по 8-й месяц возникает первая серьезная привязанность ребенка к определенным людям его окружения. Отметим, что человек, ставший объектом младенческой привязанности, способен оказать на ребенка более сильное воспитательное воздействие, чем другие люди.

В возрасте около 8 месяцев отношение ребенка к окружающим меняется: возникает боязнь посторонних: малыши начинают по-разному относиться к «своим» и «чужим». Если в 4–5 месяцев малыш улыбался всем без разбора, то теперь он может удостаивать улыбкой только знакомых ему людей, а чужого человека просто проигнорировать. Ребенок проявляет видимое беспокойство, когда в поле его зрения появляется незнакомый человек или когда он попадает в непривычную для него обстановку, даже если рядом с ним в этот момент находится мать или кто-либо из близких. Незнакомые люди могут вызвать у ребенка страх, замешательство. Конечно, это бывает далеко не всегда, но такая реакция свидетельствует о дополнительно приобретенном свойстве – способности различать людей. Мир разделился, ребенок перестает равно дружелюбно реагировать на любого человека, заявляя о своем праве формировать собственный круг общения.

О чем же говорит эта «боязнь посторонних»? У малыша, как правило, существует один основной объект привязанности – мать и второстепенные члены семьи (отец, старший брат или сестра, бабушка и т. д.). Даже в общении с близкими людьми ребенок отдает предпочтение маме, уделяя ей больше «знаков внимания»: особая улыбка, особые звуки и радостное движение навстречу. Малыш изо всех сил стремится установить «особую» близость с матерью: он ласков, ищет взаимности, всячески привлекает к себе ее внимание, тяжело реагирует на ее отсутствие. Дети не хотят расставаться с родителями, когда те намереваются уйти, протестует против разлучения с ними доступными им способами, жмутся к ним при появлении посторонних. У многих детей в это время возникает страх из-за отсутствия родителей и, соответственно, реакция тревоги на приближение незнакомого человека.

Знакомство с ребенком второго полугодия жизни не допускает «панибратства». Единственное, что он сможет от вас принять – улыбку, ласковый разговор, игру в прятки типа «ку-ку», но если вы в этот момент попытаетесь резко приблизиться к нему или, чего доброго, взять на руки – реакция последует незамедлительно.

Некоторые дети реагируют на незнакомца и плачем, и улыбкой одновременно. Создается впечатление, что малыш не может выбрать между явным интересом к новому человеку и страхом перед ним. Дети по-разному реагируют на незнакомых людей. Регистрация частоты сердечных сокращений у малышей подтвердила разную картину эмоционального реагирования ребенка при виде постороннего: у одних детей она повышалась сразу, у других величина этого вегетативного показателя возрастала постепенно – лишь по мере приближения чужого человека. Возможно, существует определенная связь между степенью привязанности ребенка к матери и чувством страха перед незнакомыми людьми: чем сильнее привязанность, тем больше страх.

В период с 8 месяцев до конца 1-го года жизни эта боязнь чужих людей и незнакомого окружения довольно быстро прогрессирует, достигая наивысшего пика примерно к 14 – 18 месяцам жизни, а затем постепенно уменьшается. Но эта «отчужденность» малыша как бы компенсируется возрастанием у него силы привязанности к матери, стремлением ребенка находится с ней в постоянном контакте, не допускать долгой разлуки с ней.

Проверка на прочность! (о типах материнско-детской привязанности)

Понаблюдав за детьми второй половины первого года жизни, вы увидите, что они обращают на родителей особое внимание. Например, когда мать входит в комнату, малыш расплывается в широкой, дружелюбной улыбке. Когда мать берет младенца на руки, он хлопает по ее лицу, изучает ее волосы, прижимается к ее телу. Когда он испытывает тревогу, он забирается к матери на колени и буквально «прилипает» к ней.

Как считают ученые, многое в формировании характера будущих межличностных отношений человека определяется типом материнско-детской привязанности, который формируется у ребенка на протяжении первых лет жизни. При этом выделяют несколько стадий в развитии материнско-детской привязанности.

На первой стадии, охватывающей период от рождения до 6 недель, формируется недифференцированная привязанность. Здесь ключевую роль играют врожденные сигналы: улыбка, плач и пристальный взгляд глаза в глаза, которые помогают младенцу наладить контакт со взрослым и побудить его заботиться о нем. О привязанности как таковой пока еще рано говорить, поскольку малыши в это время спокойно реагируют на уход матери, не протестуют против компании другого взрослого человека.

На второй стадии (период с 6 недель до 6 – 8 мес.) начинается формирование собственно материнско-детской привязанности. Вы увидите, что в этот период младенец из всех близких членов семьи предпочитает именно мать, в ее присутствии он более свободно лепечет, смеется, быстрее успокаивается, когда она берет его на руки. Однако в случае ее ухода еще не проявляет явного протеста.

Наиболее четко материнско-детская привязанность проявляется на третьей стадии (от 6 – 8 месяцев до 18 месяцев – 2 лет). Это проявится в том, что ребенок будет демонстрировать очевидную тревогу при расставании с ней.

На четвертой стадии (с 18 месяцев до2 лет и далее) формируется система двусторонних взаимоотношений. К концу 2-го года жизни идет быстрое развитие воображения и речи, что позволяет малышам в какой-то мере понимать причины, вызвавшие уход родителей, предсказать время их возвращения – и тем самым ослабить негативную эмоцию, связанную с их вынужденным расставанием. С другой стороны, они начинают активно применять и такие «действенные» меры, как уговоры, просьбы, а то и просто реальное цепляние за маму, чтобы хоть на какое-то время оттянуть, а лучше и вовсе предотвратить ее уход.

Вот как раз в возрасте 8 месяцев, когда только появляется эта интересная особенность в личностном развитии ребенка, как правило, и начинают исследовать тип привязанности, используя для этого широко известную методику «Незнакомая ситуация», которая в свое время была предложена психологом Мэри Айнсворт. Этот тест напоминает миниспектакль, где действующими лицами являются мать, ее годовалый ребенок и незнакомец. Место действия – комната со множеством игрушек. В «спектакле» семь сцен-эпизодов, каждый из которых длится 3 минуты.

Эпизод № 1. Экспериментатор вводит мать и ребенка в игровую комнату и затем покидает их. В его отсутствие мать сидит, а ребенок занимается с игрушками.

Эпизод № 2. В комнату входит незнакомец, садится и начинает разговаривать с матерью.

Эпизод № 3. Вслед за этим мать покидает комнату, а незнакомец обращается к ребенку и, если это необходимо, предлагает ему утешение.

Эпизод № 4. Мать возвращается, приветствует малыша, утешает его. В это время незнакомец покидает комнату.

Эпизод № 5. Мать также покидает комнату.

Эпизод № 6. В комнату возвращается незнакомец.

Эпизод № 7. В комнату возвращается мать, утешая ребенка и стараясь переключить его внимание на игрушки.

С помощью этой методики ученым удалось выявить три основных типа материнско-детской привязанности.

Безопасный, или надежный, тип привязанности (65 % детей). Если после ухода матери ребенок немного расстроен, но быстро успокаивается и начинает изучать обстановку, чувствует себя спокойно в присутствии постороннего человека. Когда мать возвращается, ребенок активно ищет контакта с ней, мгновенно перестает плакать. Одним словом, эти дети используют родителя как безопасную базу. Такой тип отношений свидетельствует о том, что между матерью и ребенком сформировалась безопасная, или надежная, привязанность. Последующие исследования показали, что у таких детей гораздо быстрее развиваются такие важные качества, как любознательность, спокойствие, независимость и компетентность.

Кроме того, существует еще целый ряд небезопасных привязанностей.

Избегающая, или индифферентная, привязанность (20 % детей). Эти дети выглядят неотзывчивыми по отношению к присутствующему родителю или к незнакомцу. Когда мать уходит, ребенок обычно не демонстрирует негативных эмоций, при ее возвращении он либо избегает контактов с ней, либо вяло реагирует на ее приветствие, на попытки взять его на руки.

Сопротивляющаяся привязанность (10 – 15 % детей). При первых же попытках матери покинуть комнату ребенок старается «хвостиком» следовать за ней; оставшись один или наедине с незнакомцем, отказывается исследовать окружающее пространство, играть с предметами. При возвращении матери дети часто проявляют свой гнев, непослушание, а иногда и замахиваются на родителя. Даже если мама возьмет ребенка на руки, его трудно успокоить.

Дезорганизованная / дезориентированная привязанность (5 – 10 % детей). При возвращении матери ребенок демонстрирует замешательство и растерянность, совершает беспорядочные, противоречивые действия: может апатично подойти к ней, но если мать возьмет его на руки, он зачастую отворачивается от нее; может вдруг вновь начать плакать или демонстрировать вычурные, «остекленевшие» позы. Это наиболее слабый тип привязанности.

Результаты исследований свидетельствуют о том, что, как правило, тип привязанности обладает достаточной долей стабильности. Реакции примерно 70 – 80 % детей, исследованных в младенчестве, оставались аналогичными прежним и в период среднего детства, и в подростковый период, и в период ранней юности. Так, было отмечено, что дети с безопасным типом привязанности были более спокойными, а с избегающей – проявляли агрессивность.

Почему мы так подробно останавливаемся на формировании у ребенка того или иного типа привязанности? Только лишь потому, что именно на матери лежит ответственность за то, какое качество привязанности будет сформировано между нею и ребенком. Если мать адекватно отвечает на потребности своего ребенка, формируется безопасный тип привязанности. Напротив, матери, которые неадекватно реагировали или вообще не реагировали на знаки, подаваемые младенцем, не демонстрировали свои эмоции, отрицательно относились к шумным играм своих детей, проявляя тем самым эмоциональное отвержение действий ребенка, сознательно или бессознательно способствовали формированию ненадежных типов привязанности.

Это приобретает еще большую актуальность при наличии у малыша тех или иных перинатальных поражений мозга, которые, как правило, вызывают задержку в развитии большинства психических сфер. В этом случае сознательное и направленное формирование матерью надежного типа привязанности между ней и ребенком способно в той или иной степени компенсировать те или иные психофизиологические нарушения. В противном случае патологическая тенденция в развитии не только будет сохраняться, но и усугубляться.

Сегодня теория привязанности вызывает у исследователей повышенный интерес. Становится очевидным, что формирование в раннем детстве типа материнско-детских отношений во многом определяет весь дальнейший ход психического и личностного развития человека, в частности его успехи в сфере социальной жизни, в семейных отношениях, в профессиональной деятельности. Более того, ряд исследователей склонны связывать происхождение некоторых видов психопатологии с определенным типом детской привязанности, сформированным на первом году жизни.

Вместе с тем в развитии такого важного для каждого из нас чувства привязанности к близкому человеку существует, по крайней мере, два наиболее отчетливо выраженных периодов проявления привязанности к матери и окружению со стороны ребенка.

Первый период – это первые дни (а может, и часы) жизни ребенка, в этот период, как мы уже знаем, проявляется полисенсорное (запаховое, вкусовое, акустическое, зрительное) предпочтение матери.

Второй период – это период от 8 до 14 месяцев, когда начинает проявляться настороженность по отношению к незнакомцу.

А что же происходит в промежутке между этими периодами? Оказывается, что начиная с первой недели жизни и до 6 месяцев предпочтение лица матери временно может сменяться на предпочтение лица незнакомца. Во втором полугодии жизни младенец начинает все более ярко проявлять свои способности к имитации звуковых сигналов взрослых, их жестов, манипуляторных навыков. Отсюда многие исследователи считают, что в этот «промежуточный» период мы имеем дело с еще одним сенситивным (чувствительным) периодом в формировании привязанности – периодом формирования вторичной привязанности к другим лицам. Кто будет чаще всего общаться с малышом, больше уделять ему внимания, отвечать на его призывы «пообщаться» – отец, бабушка, старший брат или сестра, – к тому и сформируется вторичная привязанность.

Ученые специально исследовали вопрос: а зачем нужна и что дает эта вторичная привязанность? Во-первых, конечно же, если речь идет о семье, нужно понимать пути формирования и отцовско-детской привязанности. В исследованиях было показано, что в полных семьях, где у детей нет дефицита контактов с обоими родителями, между ними формируется надежный тип привязанности; дети характеризуются высокой активностью, ярким речевым и эмоциональным проявлением.

Но может сложиться и так, что ребенок будет испытывать частичную (в случае неполной семьи, когда его воспитанием занимается только один родитель) или полную родительскую депривацию (как в случае помещения малютки в Дом ребенка). В этом случае у детей чаще всего формируются ненадежные типы привязанности. Ученые специально исследовали особенности развития социальной и личностной сфер таких детей. Оказалось, что в подростковом возрасте (одном из наиболее критичных периодов в жизни человека!) у многих из них очень часто начинают проявляться различные форм девиантного (отклоняющегося) поведения (алкоголизм, наркомания, сексуальные расстройства, агрессивность, противоправные действия, бродяжничество, суицидальные попытки).

А согласитесь: ведь речь идет не только о том, что в некоторых семьях в силу тех или иных причин мать вынуждена брать на себя все функции выхаживания и воспитания ребенка. И в так называемых «полных» семьях мы можем столкнуться с фактором отцовской депривации: отец семейства практически все время уделяет своей карьере, редко общается с малышом, перекладывая бремя забот на плечи жены или няни.

Таким образом, весь первый год жизни насыщен критическими или сенситивными периодами привязанности к различным лицам, просто привязанность меняет вектор направленности с одного члена семьи на другого, возвращаясь в ряде случаев к первичному объекту (к маме). Но все это только способствует главному – укреплению внутрисемейной привязанности, которая закладывает фундамент для развития различных сторон личности ребенка, его когнитивной компетенции, социальных навыков.

Центральным новообразованием первого года жизни является потребность ребенка в общении со взрослым, обеспечивающая его познавательное и эмоциональное развитие.

От общения – к познанию окружающего мира

Каждая мать, размышляя о будущем своего ребенка, прежде всего, хотела бы вырастить его добрым, отзывчивым, умеющим понимать других. Это необходимые качества человека как члена общества. Здесь решающим оказывается первый опыт, полученный ребенком в ходе его взаимоотношений с взрослыми. Условием формирования эмоциональной сферы ребенка является общение и игра, а средством – речь.

Сейчас известны многочисленные данные о том, что полученный в детстве неадекватный эмоциональный опыт (в неблагополучных семьях) негативным образом влияет на процессы памяти младенцев, играющие огромную роль в их умственном и эмоциональном развитии, ведет к нарушениям взаимоотношений с окружающими[40]. С воспитания у ребенка уже на первых этапах жизни эмоционального отношения к миру начинается его духовный рост.

Для младенца потребность в общении, в рамках которой он познает окружающий мир и реализует заложенные в нем задатки, – главная. Оттого, каков будет его первый опыт общения с людьми, и в первую очередь с матерью, во многом зависит и его собственное мироощущение, его эмоциональные реакции на те или иные воздействия. Эмоциональное воспитание представляет собой не какой-либо особый вид занятий, – оно пронизывает все формы взаимодействия взрослых с ребенком и очень важно на ранних этапах развития малыша, когда закладываются основы его личности.

Безусловно, всем богатством эмоциональных реакций, тонкой палитрой выражения своих чувств ребенок овладевает постепенно в процессе знакомства с миром людей. Прежде чем малыш научится специфическим образом выражать свое состояние, он начинает понимать реакции других людей, особенно близких.

Было показано[41], что младенцы лучше различают эмоциональное выражение живых лиц, чем предъявленных на изображениях, положительные эмоции по сравнению с негативными. Здесь действует правило: восприятие и различение эмоциональных выражений предшествует воспроизведению их самим малышом. Научившись различать, дети начинают более дифференцированно проявлять и собственные эмоции. Считается[42], что способность распознавания выражения человеческого лица и его имитации, по всей вероятности, врожденна и совершенствуется в первые несколько лет жизни младенца.

Палитра чувств (эмоции как средство общения)

Еще Чарльз Дарвин рассматривал эмоции как важнейшее средство общения, находящее выражение в мимике, позах, жестикуляции, акустических характеристиках голоса. При этом мимика представляет собой систему коммуникации, способную функционировать с рождения. Умение младенцев не только производить лицевые экспрессии, но и определенным образом различать эмоциональные экспрессии лиц и голосовых реакций партнеров по общению – один из существенных компонентов ранних форм социального взаимодействия.

Некоторые авторы полагают, что существует наследственная предрасположенность в восприятии и воспроизведении целого ряда компонентов лицевой экспрессии. Например, показано[43], что у ребенка есть врожденная способность к восприятию крайних разнополюсных (положительных и отрицательных) эмоций.

Способность к целому ряду универсальных форм лицевой экспрессии, по мнению ряда авторов, также является врожденной. Младенец с рождения[44] демонстрирует 7 типов лицевых экспрессий (счастья, печали, удивления, интереса, отвращения, сердитости, ужаса) и адекватно реагирует определенными эмоциями на соответствующее раздражение. Другие авторы[45] выделяли у новорожденных 12 типов эмоционально окрашенных вокализаций и 8 типов сопровождающей их мимики. Вряд ли можно представить себе, что мы имеем дело с настоящими эмоциями. Скорее всего, перед нами эволюционно закрепленные комплексы эмоционально-экспрессивного поведения.

В пользу этого говорят данные[46], свидетельствующие о том, что у разных этнических групп существуют некие общие мимические средства выражения своего эмоционального состояния. Универсальность лицевого выражения эмоций была показана специалистами их различных областей знаний в опытах на взрослых и детях (новорожденных и спепоглухих), у представителей различных культур[47]. Для подобных выводов есть определенные основания.

В широко известных проведенных экспериментах[49] ученые обнаружили, что уже через 32 часа после появления на свет младенцы могли имитировать кое-какие изменения в мимике взрослого (выпячивание губ, высовывание языка и пр.). Вместе с тем некоторые считают[50], что в период от рождения до 2–4 месяцев нельзя говорить об имитации собственно эмоций (радости, печали и пр.). Скорее, речь идет о способности младенцев различать (и воспроизводить) отдельные изменения в лице и голосе другого. Мимика у ребенка этого возраста достаточно богата, и многие эмоциональные выражения соответствуют выражениям лица взрослого при сходных обстоятельствах. Так, например, мама видит, как малыш «сердится» при осмотре врачом. Пробуя что-то незнакомое, он корчит гримасу: это «невкусно». Заметив новую игрушку, малыш проявляет «заинтересованность». Но отражают ли все эти гримасы действительное эмоциональное состояние ребенка? Не случайная ли это игра лицевых мышц?

Чтобы ответить на поставленные вопросы, ученые провели «слепой» эксперимент: мамам давали просматривать видеозапись поведения младенцев, при этом по выражению лиц последних нужно было определить, какой ситуации соответствует та или иная лицевая экспрессия. Сопоставление реальной ситуации эксперимента с мнением мам-экспертов по поводу смыслового значения лицевой экспрессии младенцев подтвердили правильность их оценок.

Кроме того, оказалось, что способность различать выражения лиц свойственна и малышам. Новорожденным демонстрировали фотографии с изображением людей в том или ином эмоциональном состоянии. Младенцы по-разному воспринимали «счастливое» и «сердитое» выражение лица, отличали «печальные» и «удивленные» лица. И хотя новорожденный еще не готов к собственно человеческому способу обмена информацией с помощью языка, жестов и символов, у него уже есть свои механизмы передачи информации, т. е. существует свой «младенческий» язык общения.

Для достижения главной цели – общения со взрослым – малыш использует свои специфические сигналы: лицевые экспрессии (например, улыбку), звуки голоса (вокализации), покряхтывания, движения, пристальное слежение за взрослым и контакт «глаза в глаза». Всем своим видом они как бы хотят вызвать ответную реакцию взрослого; они готовы вступить в контакт с любым человеком, который общается с ними.

Мы с вами уже говорили, что младенец рождается, уже обладая многими формами преадаптации к окружающей среде: это и врожденные рефлексы, и определенная сенсорная предрасположенность к восприятию наиболее значимых стимулов среды, и определенные формы ответного реагирования. К числу подобных механизмов преадаптации младенца к окружающей среде можно отнести и систему эмоционального реагирования.

В психологии под эмоциями принято понимать своеобразную форму отражения действительности, в которой человек проявляет свое субъективное отношение к миру и к самому себе. Практически ни одно наше действие или восприятие той или иной жизненной ситуации не обходится без их эмоциональной оценки. Эмоции – это достаточно сложный комплекс реакций, включающий как внутренние, так и внешние компоненты: при эмоциональном возбуждении изменяется деятельность дыхательной, сердечно-сосудистой и пищеварительной систем; претерпевает изменения и выражения лица, позы и движений тела человека; изменяются интонации и тембр его голоса.

С точки зрения оценки биологической и социальной значимости воздействий эмоциональные реакции принято делить на положительные и отрицательные. Уже с рождения мы можем увидеть раннее проявление этих разнополюсных эмоциональных реакций. Положительные эмоции ребенка могут проявляться в оживлении общих движений; в мимике удовлетворения; в улыбке; смехе. При отрицательных эмоциях ребенка можно наблюдать беспокойные движения, отличающиеся большой амплитудой и резкостью; мимику неудовольствия; хныканье; крик и плач. Вместе с тем все эти реакции нацелены на одно – информировать окружающих о состоянии ребенка, его нуждах и степени их удовлетворения.

Для каждой матери ребенок – это бесценный дар, сокровище; и вовсе не удивительно, что она всячески стремится обеспечить ему максимальный жизненный комфорт, удовлетворить все его потребности. Зачастую молодым матерям кажется, что стоит лишь неукоснительно придерживаться рекомендованного (трафаретного) распорядка дня (тогда-то спать, тогда-то есть и т. д.), – и… многие проблемы воспитания ребенка будут разрешены. Но каждый ребенок индивидуален, порой он совершенно не хочет «вписываться» в навязываемый график.

Как же мы можем распознать, когда и что нужно младенцу; в чем он испытывает настоятельную потребность в данный момент; что ему нравится, а что нет? Что приносит ему удовольствие, а что вызывает негативные реакции?

Маленькие дети во всем мире обнаруживают небольшое количество видоспецифических выражений лица, которые легко узнаются в качестве эмоциональных сигналов их родителями, и это позволяет исследователям выделить несколько основных, базисных эмоций, которые являются основой для создания в будущем широкой палитры выразительной эмоциональной экспрессии.

По мнению американского психолога Пола Экмана – специалиста в области изучения эмоций, существует шесть основных эмоций, две из которых относятся к положительным (радость / счастье, удивление / интерес), а четыре – к отрицательным (гнев, страх, печаль и отвращение). Еще великий Чарльз Дарвин предполагал, что проявление подобных эмоциональных реакций носит врожденный характер и имеет яркое приспособительное значение. Базисными же эти виды эмоций были названы потому, что все они, казалось бы, при непохожести проявления, имеют общие характеристики.

Во-первых, их истоки лежат в нашем далеком эволюционном прошлом; в период раннего детства мы можем достаточно хорошо их идентифицировать, поскольку в это время наш биологический «багаж» проявляется наиболее отчетливо, и эти эмоциональные реакции возникают быстро и автоматически при взаимодействии с определенным окружением. Во-вторых, базисные эмоции сопровождаются специфическими (но постоянными по типу своего проявления) выражениями лица, которые безошибочно узнаются и «расшифровываются» у разных народов независимо от типа культуры, национальности и языка. В-третьих, механизм формирования базисных эмоций построен по единому принципу: оценка определенными структурами мозга значимости того или иного воздействия – лицевая экспрессия – соответствующие вегетативные и двигательные реакции.

Несмотря на то, что в дальнейшем человек в ходе приобретения им жизненного опыта научится, как, когда и где он может выразить ту или иную отрицательную или положительную эмоцию, для их первоначального проявления и восприятия никакого социального обучения не требуется, поскольку выделенные базисные эмоции во многом имеют врожденную основу. Это говорит о том, что улыбка, страх, плач или выражение отвращения, которые исследователи обычно отмечают у новорожденных, являются формами филогенетической адаптации и представляют прототипы, необходимые для возникновения первичной аффективной системы в детстве.

Но давайте подробнее остановимся на том, как отражаются на поведении ребенка разные типы эмоциональных реакций. И начнем мы с радостного – с положительных эмоций нашего малыша.

«Счастье – такая трудная штука!»

К сфере форм положительного эмоционального реагирования мы отнесли счастье / радость и интерес / удивление. Опять-таки попытаемся разобраться, что можно отнести к врожденным, а что к приобретенным компонентам этих эмоциональных проявлений.

Вспомните, когда вы счастливы или испытываете радость от встречи за старым другом, что самое характерное в выражении вашего лица? Конечно же, улыбка!

Некоторые ученые полагают, что она возникает у новорожденного как простая рефлекторная реакция уже в первые несколько дней после рождения. Поэтому и называют ее «псевдоулыбкой», отделяя тем самым непроизвольные движения мышц лица от более поздней, социально обусловленной реакции. Вместе с тем ученым удалось зафиксировать мимическое проявление «улыбки» еще во внутриутробном периоде развития ребенка. Понятно, что пока это только спонтанные рефлекторные движения лицевых мышц, но здесь мы опять-таки сталкиваемся с «досрочной» отработкой этой важной ответной реакции.

Уже в первые сутки после рождения младенец отвечает «улыбкой» на прикосновение или звук человеческого голоса; даже у только что родившихся младенцев врачи часто наблюдали «улыбающиеся» движения лицевой мускулатуры. Рефлекторную улыбку ребенок демонстрирует в ответ на различную стимуляцию: щекотание, яркий свет, звуки; когда мать, например, нежно прикоснется к его щечке. Часто ее можно увидеть на лице ребенка во время быстрого сна. Ученые полагают, что первые «улыбки» новорожденных носят эндогенный характер, т. е. зависят от внутреннего состояния ребенка, и их появление вызвано колебаниями возбуждения в центральной нервной системе – улыбка возникает во время снижения гипотетического порога возбуждения, когда ребенок расслабляется после кратковременного нервного возбуждения.

Примерно к концу первого месяца жизни начинают проявляться и экзогенные улыбки, которые обусловлены уже не какими-то внутренними факторами работы мозга, но возникают уже в период бодрствования малыша в ответ на широкий диапазон внешней стимуляции: энергичную тактильную стимуляцию, интересный объект или социальную стимуляцию, такую как лица и звонкий голос. Эту широкую, оживленную улыбку, при которой глаза сужены, а «рот до ушей», часто называют «улыбкой Дюшена» – по фамилии французского ученого, который впервые ее описал, и она без труда понимается взрослыми как выражение радости.

Пусть ученые спорят – улыбка ли это или непроизвольное сокращение лицевых мышц. Только мама не сомневается: улыбка – это всегда начало новой эры в общении с ребенком. Для нее нет большего счастья, когда она видит перед собой удивительное преображение родного личика: этот на глазах растягивающийся беззубый рот, широко раскрытые, сияющие, устремленные на вас глаза. Ни одна мать не может остаться равнодушной! Конечно же, ребенок улыбается, улыбается именно ей! Лицо матери в ответ озаряется благодарным светом, она ласково называет его по имени, нежно поглаживает, осторожно берет на руки – действия, которые явно приятны ребенку.

Все – общение началось! Этот взаимный обмен улыбками запускает положительную обратную связь – необходимое звено в упрочении их взаимной привязанности.

Новорожденный улыбнулся – «включился» мощнейший регулятор материнского поведения. Для матери – это еще одна цепь, приковывающая ее к младенцу. Для ребенка улыбка – это один из основных путей вхождения в мир взрослых людей. С улыбкой ребенок входит к мир взрослых людей. Он как бы демонстрирует свою готовность общаться с окружающими.

В исследованиях показано[51], что 12-дневный новорожденный уже по-разному улыбается в зависимости от того, кто общается с ним – знакомый человек или незнакомец. Улыбка появляется даже на изображение человеческого лица без рта, но с контрастным обозначением глаз, носа, линии лба!

Для нас с вами очевидно, что эмоциональная сфера играет огромную роль в контексте материнско-детских отношений.

На втором месяце жизни младенец особым образом реагирует на людей, выделяя и отличая их от окружающего фона. Его реакции на человека являются, как мы уже говорили, видоспецифическими и почти всегда эмоционально ярко окрашенными. В периоде от 1,5 до 2 месяцев на лице вашего малыша впервые появляется настоящая улыбка, т. е. из простой рефлекторной реакции улыбка превращается в специфическую эмоциональную форму реагирования младенца, приобретает все более социальный характер. Частота возникновения эндогенных улыбок в течение первых трех месяцев жизни у всех детей снижается, что связано с развитием и функционированием высших отделов головного мозга – коры больших полушарий.

Как правило, улыбка возникает в период бодрствования малыша. Ее отличают выразительность, энергичность, продолжительность. Младенец положительно реагирует на любой контакт со взрослым. К 6 неделям примерно половина младенцев могут внимательно разглядывать лицо человека, завершая свой обзор широкой улыбкой. У большинства детей в возрасте 2 – 2,5 месяцев даже схематическое изображение лица всегда вызывает улыбку. Но накапливающийся опыт общения младенца с близкими людьми приводит к тому, что на 2–3-м месяце жизни малыш чаще посылает улыбку матери или другому человеку, который обычно ухаживает за ним.

Малыш улыбается всем, любому человеку, который решил вступить с ним в контакт. Но улыбка, адресованная матери, совершенно особенная: она сопровождается общей активизацией движений, вокализациями. Если вы склонитесь над лежащем в кроватке младенце, то он специфическим образом отреагирует на ваше приближение: сначала он замрет, стараясь сосредоточить взгляд на вашем склонившемся лице, потом улыбнется вам, будет оживленно двигать ручками и ножками, издавать тихие звуки («гулить»). Весь этот набор ответных реакций малыша на появление человека ученые называют комплексом оживления, появление которого означает одно – у ребенка появилась первая социальная потребность, потребность взаимодействия со взрослым.

Вначале отдельные компоненты комплекса оживления – замирание, сосредоточение, улыбка, гуление – возникают как отдельные, частные реакции на обращение взрослого к ребенку. На 3-м месяце эти элементы объединяются уже в систему и появляются одновременно в ответ на соответствующие воздействия взрослого. На заключительном этапе его развития комплекс оживления демонстрируется ребенком всякий раз, когда у него появляется потребность общения со взрослым, т. е. комплекс оживления становится неким предваряющим сигналом, инструментом, средством для активации общения.

И здесь все зависит от реакций взрослого на «призывы» малыша к общению. Если вы будете правильно отвечать на них (поиграете с ребенком, включитесь в его «разговор»), стиль ваших взаимоотношений закрепится и создаст основу крепкой привязанности между вами. Более того, любые занятия с малышом, сопровождающиеся положительным эмоциональным фоном, радостным настроем, скажутся и на результатах его обучения тем или иным поведенческим навыкам.

Комплекс оживления – это видоспецифическая, генетически детерминированная реакция, проявляется не только при зрительном восприятии ребенком хорошо знакомых лиц – многие компоненты, говорящие о присутствии рядом человека, могут вызвать эту комплексную реакцию. Отмечено, что слепые от рождения дети в возрасте 2–3 месяцев также начинают улыбаться, услышав только голос своей матери. Вместе с тем развитие этого комплекса в важную системную реакцию, характер его проявления во многом зависит от специфики окружающей среды, в частности от характера общения ребенка с матерью. Так, интенсивное эмоциональное общение взрослого с ребенком способствует развитию комплекса оживления, тогда как редкое и малоэмоциональное общение может препятствовать его проявлению и в целом будет способствовать общей задержке психического развития ребенка.

К сожалению, это довольно часто можно наблюдать в неблагополучных семьях, где ребенком мало занимаются, редко общаются; в Домах ребенка, где в силу разных причин младенцу порой не хватает индивидуального внимания со стороны ухаживающих за ними взрослых. В этих случаях комплекс оживления появляется в положенные сроки (это все же врожденная реакция!), но, не имея достойного эмоционального ответа со стороны взрослых, постепенно затухает, ребенок становится безыинтересным, апатичным, пассивным и в дальнейшем его достаточно трудно вызвать на социальный контакт. Таким образом, именно человеческое окружение – социум – «вытаскивает» эту реакцию из целого ряда врожденных гримас и делает ее социальным ответом – чисто человеческой реакцией.

Но давайте вернемся к улыбке – главному компоненту этого важного комплекса.

По мере того как улыбка утверждается в поведенческом репертуаре младенца, очевиднее становится ее функциональная значимость. Улыбка начинает выполнять важные социальные функции. Так, улыбка играет большую роль в становлении родительско-детских отношений. С одной стороны, с помощью улыбки малыш выказывает свое стремление к установлению контакта с человеком, а с другой – сама его улыбка вызывает позитивное реагирование у окружающих, что стимулирует начало их активного взаимодействия.

Побуждение с помощью улыбки взаимодействия имеет существенное значение для развития взаимной привязанности между матерью и ребенком, а также способствует расширению круга социальных партнеров, которые могут обеспечить малышу новую стимуляцию (вспомните, как не раз вы улыбались проезжающему мимо в коляске незнакомому малышу, делали ему «козу» или ласково обращались к нему – и в ответ он одаривал вас счастливой улыбкой). Улыбка играет большую роль и в процессе освоения ребенком манипуляторной деятельности: в ходе игры она снимает напряжение, позволяет ребенку продолжать игру, стимулирует продолжение поощрений действий малыша со стороны взрослых. И наконец, улыбка является одной из форм экспрессивного поведения ребенка, наряду с отведением взгляда, с помощью которого ребенок регулирует интенсивность непосредственного взаимодействия, важного для развития взаимности.

Улыбка четырехмесячного младенца, адресованная человеку, – это уже действительно социальный ответ, отражающий готовность ребенка к общению. С этого момента начинается его путь к людям: улыбка преобразуется, богатство мимики делает ее разной, появляется смех, играющий важную роль во взаимодействиях между матерью и ребенком. Первые проявления смеха как положительной эмоциональной реакции мы можем наблюдать в 2 – 2,5 месяца, в виде некоего «кудахтания» малыша. Примерно в 4 месяца, по мере моторного развития ребенка, вы сможете услышать от вашего ребенка уже вполне сформированную голосовую реакцию – звонкий смех.

В специально проведенном исследовании динамики развития смеха у детей 1-го года жизни было установлено, что так же как и улыбка, смех появляется вначале в ответ на тактильную и звуковую стимуляцию: похлопывание по коленке, поглаживание волос, поцелуи в животик, причмокивание, звуки «аааа», смех или говорение с малышом очень высоким голосом – так называемая «инфантилизированная речь», которая по своим звуковым частотам наиболее предпочитается младенцами.

По достижении ребенком 6 месяцев смех возникает в ответ на социальную и уже более утонченную визуальную стимуляцию: игра с ребенком в прятки или в догонялки («Сейчас я тебя поймаю!»), борьба с ним понарошку, сосание бутылочки ребенка, изображение пингвиньей походки, предъявление ребенку масок людей и др. Одним словом, здесь уже можно выделить эмоциональное возбуждение, вызванное не только физическими стимулами, но и теми, что имеют психологическую основу и входят в некую «проблемную ситуацию», требующую от малыша оценки значимости тех или иных событий.

Улыбка и смех как первые положительные эмоциональные реакции являются предысторией становления специфического для человека качества – чувства юмора. И хотя до этого еще далеко – внимательно наблюдайте за подобными эмоциональными преобразованиями.

Помните, что в человеческом обществе чувство юмора необычайно ценно как для самого человека, так и для окружающих: истинно «всепобеждающее оружие», обеспечивающее надежный способ психологической защиты, способность к преодолению жизненных невзгод и налаживанию нормальных человеческих отношений.

Мне интересно!

Еще один комплекс эмоциональных реакций, которые мы отнесли к системе положительного аффективного реагирования, связан с появлением у ребенка первого года интереса / удивления. Для нас рассмотрение развития и динамики этих реакций важно, поскольку они связаны с процессом познания ребенком окружающего мира. Но в чем же, спросите вы, разница между интересом и удивлением?

Прототипом интереса является ориентировочный рефлекс (И. П. Павлов называл его еще рефлексом «что такое?»).

Так, дети очень рано начинают поворачивать голову в сторону того или иного сенсорного раздражителя, проявляют реакцию зрительного слежения за яркой игрушкой и т. д.

Интерес же как эмоциональная реакция предполагает участие неких когнитивных механизмов, с помощью которых формируется внутренний психический образ предмета или ситуации – он-то и становится главным звеном в активации и регуляции поведения ребенка. Интерес можно различить в выражении лица и в поведении детей уже в первые недели жизни, и он чрезвычайно важен как мотивационное состояние, которое подкрепляет обучение и когнитивное развитие в детстве и в ходе всей жизни.

Как правило, мы можем увидеть проявление интереса в собственном смысле слова, когда у нашего малыша устанавливается система «глаз – рука», т. е. когда начинается овладение им навыков манипуляторной деятельности. Так, если внимание ребенка привлек какой-либо яркий предмет, игрушка, он будет совершать попытки дотянуться до притягивающего его внимание объекта. Вот тогда-то мы и сможем увидеть столь характерную для интереса лицевую экспрессию: приподнятые или сведенные к середине брови, зрительное слежение, слегка приоткрытый рот, или, наоборот, поджатые губы.

В отличие от интереса, эмоциональная реакция удивления возникает гораздо позже. У нее также есть свой физиологический прототип – непроизвольная защитная реакция вздрагивания, возникающая в ответ на действие каких-то внешних (как правило, внезапных, сильных и неожиданных) сенсорных раздражителей – громкий звук, яркий свет и пр. Вздрагивание проявляется и в резком движении, а затем приостановке всех остальных двигательных реакций, и в лицевой мимике – широко открытых глазах, поднятых высоко бровях. Все это направлено на то, чтобы затормозить текущее поведение и тем облегчить восприятие нового события.

Удивление же – продукт боле поздний – представляет собой эмоциональную реакцию на «мало ожидаемое» событие, ситуацию. Удивление же больше зависит от когнитивного развития, и оно не наблюдается до тех пор, пока у ребенка не будет развита когнитивная способность формировать ожидание – а это происходит между 5 и 7 месяцами. Согласитесь, эта способность предполагает сохранение и более или менее прочное удержание в памяти некоего психического образа прежней ситуации, что позволит выявить степень ее расхождения с реальной.

Для того чтобы проиллюстрировать, как в поведении ребенка проявляются эти две формы эмоционального реагирования – интерес и удивление – приведем пример одного эксперимента. Исследователи использовали ситуацию, когда ребенок мог наблюдать и прослеживать движение объекта (поезда или машинки) и мог схватить его, как только он к нему приблизился. Здесь мы, безусловно, видим наличие интереса к объекту (следит и схватывает). Но вот экспериментаторы меняют ситуацию: неожиданно объект исчезает из поля зрения ребенка (опускалась дверца, которая закрывала объект). Если ребенок в этой ситуации останется безучастным и не проявит поисковую активность, можно сказать, что ему еще не под силу сохранить в памяти образ объекта, у него пока не сформировано представление о его постоянстве, т. е. что объект продолжает существовать, даже исчезнув из поля зрения. Если же на исчезновение объекта ребенок продемонстрирует вам удивленное выражение лица и начнет искать его, ведомый образом объекта, то вы с полным правом можете сказать, что являетесь свидетелем проявления у него реакции удивления. Оказывается, что последнее под силу ребенку, достигнувшему возраста 5 или 6 месяцев. Таким образом, и интерес, и удивление можно рассматривать как важную эмоцию, связанную с познанием, эмоцию, которая активирует и поддерживает любопытство, исследовательское поведение и открытия.

Таким образом, уже на самых ранних этапах развития ваш ребенок демонстрирует различные по структуре эмоциональные состояния, которые могут носить активный или пассивный характер – но все они так или иначе способны дать родителям информацию о «настроении» малыша.

От гнева до печали

Мы с вами уже говорили, что одна из первых эмоциональных реакций, которую младенец демонстрирует сразу после рождения, это плач – сигнал для привлечения внимания матери, отрицательная эмоциональная реакция младенца на различные неприятные раздражители, свидетельство о дискомфорте малыша в данный момент. С другой стороны, многие ученые склонны усматривать позитивную сторону плача в том, что он является предпосылкой для развития речи. Было выявлено[52], что с возрастом меняются как интонационная структура плача, так и его функции. На 1 месяце жизни ребенок плачет от кого-то беспокойства: либо он «мокрый», либо голоден, либо у него что-то болит. На 2 месяце выделяют другие функции плача и соответствующие им интонации. Например, протестующий плач возникает как отказ от пеленания или реакция на уход матери. С помощью интонаций призывного плача ребенок пытается привлечь к себе ее внимание. Таким образом, уже у двухмесячного ребенка есть средство коммуникации, четко ориентированное на взрослого.

К концу 1 года эмоциональный мир ребенка усложняется: плач сменяется специфическими эмоциональными реакциями, каждая из которых точно подсказывает внимательным родителям, что испытывает их чадо в данный момент, чем вызвано его неудовольствие.

По мере развития ребенка, по мере совершенствования моторных, перцептивных и когнитивных компонентов его поведения появляется возможность проявления не просто диффузной реакции («Плохо – и все, а от чего – не важно, и как выражаю – не суть»), но локальной, специализированной эмоциональной реакцией, основанной на оценке содержания и значения раздражителя. Уже в 4 – 7 месяцев вы сможете убедиться в этом, наблюдая на лице вашего малыша гримасу гнева как четко отработанную отрицательную эмоцию, направленную на конкретный возбудитель. Однако уже в 2 месяца можно увидеть предтечу этой самой яркой негативной эмоциональной реакции.

Попробуйте повесить перед двухмесячным ребенком игрушку, но так чтобы он ее мог видеть, даже потрогать руками, но не мог дотянуть до рта. Вы знаете, что уже в этом возрасте у детей достаточно сформирован зрительно-моторный паттерн: взять игрушку – потрогать – и отправить на дальнейшее исследование в рот. То есть весь мир он исследует не только с помощью зрения, слуха и осязания, но и «пробуя на зубок». Сначала мы увидим, что ребенок какое-то время радостно играет с предметом, но постепенно недовольство тем, что он не может дотянуть игрушку до рта, будет нарастать – и в итоге он разразится яростным, гневным криком!

Таким образом, уже в 2 месяца ребенок реагирует выражением гнева в ответ на какое-то нарушение, рассогласование в сложившемся стереотипе действий.

В качестве подтверждения приведем результаты одного интересного эксперимента. У двухмесячных младенцев выработали простой навык: если натянуть шнурочек, привязанный к их ручке, на магнитофоне автоматически включается запись небольшого музыкального фрагмента. Видно было, что малыши получают удовольствие, когда «программа» срабатывает. Но вот экспериментаторы разорвали эту цепь (потягивание шнурочка – включение магнитофона), и дети моментально выразили свое эмоциональное отношение к подобной ситуации. Но выразили ее по-разному, с разной степенью интенсивности эмоциональных проявлений. Одни демонстрировали откровенный яркий гнев от невозможности получить ожидаемое, тогда как другие просто впали в состояние печали.

Экспериментаторы пошли дальше: после нескольких «неудачных» попыток включения малышами магнитофона, они решили проверить, насколько хорошо у них будет вновь восстанавливаться приобретенный ранее навык, т. е. насколько они склонны к повторному обучению. Оказалось, что те дети, которые реагировали на неудачу своих действий гневом, восстанавливали навык гораздо быстрее, с большим интересом и эффективностью. Те же, что отвечали на неудачу более мягкой, «печальной» реакцией, к попытке повторного обучения проявляли слабый интерес, при этом мало проявляли положительных эмоций.

Столь ранняя демонстрация этих двух форм эмоционального реагирования в зависимости от ситуации позволяет некоторым исследователям рассматривать индивидуальное проявление гнева и печали у младенцев как предвестники будущей ориентации ребенка на активность, совершенство, достижения или – наоборот, – на пассивность, приобретенную (выученную) беспомощность. В этом смысле гнев можно считать более адаптивной реакцией, поскольку он возбуждает, мобилизует организм, подготавливая его для длительных и устойчивых усилий.

Для нас вами важно понять, что гнев и печаль могут проявляться не только в ходе манипуляторной деятельности ребенка, но и в процессе его социального взаимодействия. Причем они часто сменяют друг друга. Возьмем, к примеру, ситуацию, когда мать (хотя бы ненадолго) должна уйти из дома, доверив его попечение другому человеку. В итоге – гневный протест и плач ребенка на разлуку с матерью. Мы, конечно же, можем вернуться, успокоить малыша, проявить к нему внимание. Но если мы все же уходим, то ребенок постепенно затихает, сменяя яростный гнев на тихую печаль.

И здесь мы опять-таки призовем читателей обратиться к биологии, точнее, к такой науке, которая называется этологией (буквально: наука о поведении). Как считают этологи, подобные реакции характерны и для представителей животного мира, в частности приматов. И действительно: если без защиты родителей будешь и дальше плакать и орать, появляется реальная опасность привлечь к себе нежелательных врагов. Для беспомощного детеныша выход один – понизить уровень активности, уменьшить потерю энергии, сидеть тихо и ждать возвращения взрослых.

Таким образом, если гнев мобилизует и активирует моторную и когнитивную активность, то печаль ее подавляет, тормозит – и в этом ученые усматривают важное адаптивное значение этих двух видов отрицательных эмоциональных реакций. И будучи взрослыми, мы прибегаем к такой же ситуации: когда нас обуревают эмоции гнева, нужно постараться затормозить свою наличную активность, заставить себя тщательно разобраться в сложившейся ситуации, проанализировать все «за» и «против», выявить и оценить причины, вызвавшие эту эмоциональную реакцию – и в итоге это должно привести к более адаптивному поведению.

Гнев и печаль как эмоциональные состояния могут проявляться не только в ситуации разлуки с матерью, но и в ходе взаимодействия с ней, тем самым отражая полноценность их контактов. Для проверки этого предположения ученые поставили следующий эксперимент. Для исследования были привлечены трехмесячные младенцы и их матери, причем у каждой из пар уже произошла настройка на эмоциональное состояние друг друга, включая распознавание лицевой экспрессии, установился взаимный обмен положительными эмоциями – важнейшим фактором регуляции отношений между матерью и ребенком.

В ходе исследования матерей попросили при взаимодействии с ребенком «лицом к лицу» не обнаруживать в своих действиях никакой экспрессии (смотреть на малыша, но при этом избегать проявления каких-либо эмоций – в голосе, в движениях, в выражении лица и т. д.). Что же произошло в случае «сбоя» типа взаимодействия? Сначала малыши выражали положительные эмоции, как бы «приглашая» мать к активному общению, потом какое-то время пытались играть сами, но, не получая ответного подкрепления со стороны матери, в конце концов прекращали свою одинокую игру, проявляли явное беспокойство, тревожность, и все это в итоге выливалось в открытый протест, гнев, который можно рассматривать и как оценочную, и как побудительную реакцию ребенка.

Но, согласитесь, это все же искусственно поставленный эксперимент. Может ли такая ситуация случиться в обыденной жизни? Может – и это часто бывает, когда мать находится в депрессивном состоянии (это может быть вызвано семейными и бытовыми проблемами, в практике встречаются и так называемые послеродовые депрессии). В этом случае мать эмоционально слепа и глуха к посылам ребенка, мало с ним контактирует, во взаимодействии со своим малышом проявляет больше негативных эмоциональных экспрессий.

Но что мы получаем в итоге? Такие дети издают меньше звуков, демонстрируют низкий уровень активности, у них проявляется более отрицательный аффективный стиль, нежели у нормальных детей. На окружающих они смотрят больше с антипатией, и вообще выглядят более тоскливыми.

Последствия такого стиля родительско-детских отношений проявляются и в более старшем возрасте: в сниженном уровне исследовательской и игровой деятельности (а ведь она обеспечивает такое важное качество, как компетентность ребенка). Сниженный уровень положительного эмоционального реагирования и негативное восприятие социальных взаимодействий, характерное для таких детей, приводят к нарушениям в когнитивной и социальной сферах, часто являясь причинной дефицита внимания и неприятия со стороны сверстников.

Теперь подумайте – какому риску возникновения различного рода дезадаптационных процессов вы подвергаете малыша, не в силах вовремя справиться с собственными эмоциональными проблемами.

Но что более интересно: депрессивный стиль взаимодействия может распространяться не только от матери к ребенку, но и от самого ребенка на других людей. Когда исследовали особенности восприятия окружающими больных детей, для которых характерны часто проявляющиеся депрессивные и отрицательные эмоциональные состояния, оказалось, что последние вызывают подобные чувства и у человека, с которым взаимодействует ребенок (по принципу некоего эмоционального «заражения»).

И в итоге образуется своеобразный «порочный круг», разорвать который можем только мы, взрослые, инициируя положительные эмоциональные реакции ребенка, отвечая на его потребности пониманием, доступностью и заботой.

«Фу, какая гадость!»

В свое время Чарльз Дарвин, исследуя природу эмоций, определил отвращение как чувство, возникающее в ответ на что-то отвратительное, воспринимаемое либо реально с помощью различных органов чувств, либо ярко представляемое. Считается, что первоначально отвращение связано с вкусовыми ощущениями, и у новорожденных выражение отвращения представляет собой рефлекторную реакцию, развивающуюся из примитивного механизма избегания. Эта реакция имеет врожденную основу и связана с деятельностью филогенетически наиболее древних стволовых структур мозга (так называемый архаичный обонятельный мозг), который служит для химического ощущения вкуса и запаха.

Мы уже рассказывали вам, что вкусовая чувствительность появляется очень рано – где-то с 3 месяцев внутриутробного развития, а к 5 месяцам плод реагирует на изменение вкуса амниотической жидкости гримасой удовольствия или огорчения. Плоду уже присущи те или иные вкусовые ощущения и предпочтения, и это можно обнаружить сразу после рождения ребенка.

Новорожденные различают сладкое, соленое, кислое и горькое, отдавая предпочтение сладкому вкусу. Уже через несколько часов после рождения они способны выражать лицевую экспрессию в ответ на предъявление им тех или иных вкусовых веществ: на сладкое отвечают гримасой удовольствия, на соленое, кислое или горькое всем своим видом выражают недовольство и отвращение. Подобная реакция отвращения проявится не только в лицевой мимике, но и в «отворачивающихся» движениях головы и пр.

Отметим, что эмоция отвращения может наблюдаться и со стороны иной сенсорной стимуляции (тактильной, зрительной и т. д.). Ученые полагают, что, вероятно, все они базируются на восприятии каких-то своих видоспецифических, врожденных стимулов. Однако и в том и в другом случае речь идет не только о генотипической составляющей, но и о влиянии среды на характер эмоционального реагирования ребенка на тот или иной сенсорный стимул. В частности, нельзя снимать со счетов реакцию отвращения как результат условно-рефлекторного обучения.

Приведем пример из собственного опыта. В доме одного из авторов жил рыжий кот по кличке Огурчик, которую получил по причине великой страсти к свежим огурцам. Будучи «питомцем» университетского вивария, он рано остался без матери, и почти с рождения его выкармливали чуждым для него коровьим молоком. Понятное дело, что это привело к развитию энтерита – воспалительного процесса в желудочно-кишечном тракте, и малыш долго и тяжело болел. Но вкус и даже запах молока, которым его вынуждены были выкармливать и от которого он перенес так много страданий, навсегда запечатлелся в кошачьей памяти, и с тех пор любые попытки угостить его столь любимым для кошек лакомством вызывали лишь одну реакцию, очень похожую на отвращение, которое проявлялось в быстром уходе от блюдечка с молоком, в своеобразных движениях тела, в брезгливом отряхивании лап.

«У страха глаза велики»

Полагают, что существует несколько основных принципов, с помощью которых ученые пытаются объяснить, почему у человека в ответ на действие того или иного стимула может непроизвольно возникнуть чувство страха. Во-первых, это интенсивность раздражителя (например, сильная боль или громкий шум). Во-вторых, новизна раздражителя или возникшей ситуации (когда человек не знает, как реагировать, поскольку имеет место сильное рассогласование наличной ситуации с уже сформированным на основе прежнего опыта сенсомоторным образом действия). В-третьих, чувство страха могут вызвать те стимулы, которые закрепились в эволюции как опасные.

Например, в арсенале человека имеется ряд таких врожденных – биологических и социальных – ключевых видоспецифических стимулов, которые могут вызвать реакцию страха. К ним относятся боль, боязнь одиночества, страх перед незнакомыми людьми (так называемая «боязнь незнакомцев», которая у ребенка обычно возникает в возрасте 8 месяцев); неожиданные и резкие изменения в стимуляции, быстрое приближение объекта, боязнь открытых пространств, высоты, падения; боязнь темноты, потеря поддержки, боязнь змей и пауков и т. д.).

Чувство страха могут вызывать и те стимулы, с которыми человек встречался ранее и которые оказали на него негативные физические или эмоциональные воздействия. В результате человек запомнил это «неприятное» сочетание, и с тех пор ранее индифферентный стимул становится для него «условным», т. е. сигнализирующим о возможной опасности (например, для малыша, которому сделали «больной» укол, белый цвет халата врача уже будет означать угрозу, которая выльется в соответствующую негативную эмоциональную реакцию). Одним словом, многое в появлении чувства страха имеет биологическую основу, но его формирование как конкретной, четко выраженной эмоции на конкретный раздражитель, происходит постепенно, по мере роста развития ребенка.

Это хорошо видно на динамике формирования таких видов эмоциональных реакций, как страх (или боязнь) высоты или столкновения.

Страх высоты традиционно изучается с помощью так называемой «визуальной пропасти» (о ней мы рассказывали, когда знакомили вас с особенностями зрительного восприятия младенца): на полу делается два уровня, один – это горизонт пола, а второй более глубокий. Все это покрывается оргстеклом, и для того, чтобы ребенок мог визуально различить оба уровня, на пол наносится шахматный рисунок.

Результаты экспериментов показывают, что в 5 месяцев у младенцев отмечается повышенный интерес к восприятию более глубокой стороны (т. е. они различают эти уровни), они не проявляют отрицательных эмоций, часто смотрят в сторону зрительной пропасти, при этом сердечный ритм у них замедляется, что свидетельствует о том, что ребенок ориентирован на новую информацию, его привлекает новизна стимула и это и обусловливает его интерес. Но уже к 9 месяцам реакция меняется: когда ребенок смотрит в сторону визуальной пропасти, отмечается резкий скачок в повышении сердечного ритма, многие дети отказываются пересечь зрительную пропасть, некоторые начинают плакать. Это значит, что появился страх высоты и боязнь падения.

Страх столкновения, по всей видимости, имеет более четко выраженную биологическую основу, на что указывают эксперименты с «разрастающими» стимулами, о которых мы говорили, когда обсуждали специфику развития зрения в младенческий период. Но если на ранних этапах младенцы демонстрируют преимущественно врожденные защитные рефлекторные реакции (мигание, отворот головы), то уже с 8 – 9 месяцев мы можем увидеть истинную реакцию страха, которая выражается и в соответствующей лицевой экспрессии, и в характере вегетативных реакций, в частности повышении сердечного ритма.

Мы с вами знаем, что речь – психофизиологическая функция человека, обеспечивающая возможность общения посредством звуков, знаков, символов. Подобно тому, как умение передвигаться в пространстве и осуществлять предметные действия раскрывают для ребенка мир вещей, освоение языка вводит его в мир людей. Это факт очевидный, и с ним нельзя не согласиться. Однако у языка есть еще одна, глобальная по масштабам, задача – с помощью речевых сигналов накапливать и передавать последующим поколениям приобретенный опыт и знания, что в целом обеспечивает преемственность человеческой культуры.

Принято выделять внешнюю речь (устная, вокальная, письменная и знаковая) и внутреннюю речь, связанную с процессом мышления. Процесс совершенствования речевых способностей затрагивает развитие различных сторон речи: лексической (расширение словарного состава речи); интонационно-эмоциональной (внешнее экспрессивно-эмоциональное проявление речи) и семантической (возможность понимания смысла речевых высказываний).

Речь выполняет целый ряд важных функций: коммуникативную (использование ее как средства общения), регулирующую (использование ее в качестве средства регуляции собственных произвольных действий и регуляции поведения другого индивида), программирующую (построение программы речевого высказывания и программирование грамматической структуры предложения) и познавательную функцию, которая тесно связана с коммуникативной, поскольку благодаря общению с другими людьми человек расширяет свои познания о мире.

Речь позволяет представить мир в более символической, абстрактной форме, обеспечивает возможность классификации объектов, отнесения их к различным категориям – а стало быть, в рамках развития речевой функции идет развитие и интеллектуальной сферы человека. С познавательной функцией, в свою очередь, связана и семантическая функция (определение смысла слов и приобретение способности понимания обобщенных значений слов).

Становление речи – процесс не только сложный, многокомпонентный, но и достаточно долгий. Как и любая другая функциональная система, речь имеет свои критические и сенситивные периоды становления.

Действительно, как показывают многие факты, если в этот период ребенок будет лишен нормальной языковой среды общения, то речь в дальнейшем не разовьется. И это понятно, поскольку, как мы говорили в прошлый раз, приток внешней средовой информации запускает важнейший процесс ветвления дендритов нервных клеток, в результате которого образуется достаточное количество необходимых связей, запускает он и процесс синаптогенеза.

Если взять речевые зоны мозга, то отсутствие в сенситивный период формирования речи нормальной и адекватной языковой среды (например, в случае детей-маугли, когда в качестве средств общения использовались другие видоспецифические сигналы) приведет к тому, что связи-то образуются, даже в этих условиях, но формирование «речевой» системы мозга идет по «неречевому» пути, который отражает действительно неречевое окружение ребенка, и тем самым как бы закрывают речевую систему от дальнейшего влияния собственно речевых сигналов.

Поэтому период от 1 до 3 лет (и даже более – от рождения до 3 лет) правильнее было бы назвать критическим периодом в развитии речевой функции человека.

В пользу этого говорят многочисленные факты. Дети, живущие вне человеческого общества, вернувшись к людям, практически не имеют шансов жить полноценной жизнью среди людей. Если ребенок был отделен от человеческого общения в самом раннем детстве, то у него очень мало шансов освоить человеческую речь. Если же ребенок уже владел речью, то прогноз заговорить на человеческом языке после возвращения в сообщество у него более благоприятен.

История знает несколько примеров детей-маугли, которые не воспитывались среди людей, но могли вернуться к жизни в человеческом обществе. Одним из самых известных является случай во французской провинции Авейрон, где в 1800 году был найден ребенок, способный только рычать по-звериному. Мальчик стал жить в семье, где его обучали поведению в обществе людей и речи. В итоге он научился понимать написанные специально для него на карточках слова (ведь за понимание написанных слов у нас отвечает правое полушарие), но говорить он так и не научился, поскольку левое полушарие уже было невосприимчивым к речевым сигналам.

Еще один пример. В 1970 году в США был обнаружен «дикий» ребенок – девочка Дженни 13,5 лет, которую изверг-отец содержал в запертой комнате с полуторагодовалого возраста. Не имея с раннего возраста полноценного речевого общения, девочка за 12 лет пребывания в «одиночной камере» так и осталась на уровне речевого развития двухлетнего ребенка, но после длительного обучения все-таки научилась говорить, играть с другими детьми в игры, которые требовали использования языковых средств общения.

Изучая подобные примеры, ученые пришли к выводу, что возможность овладения человеком речевой культурой есть лишь у тех детей, которые смогли вернуться в человеческое общество не позднее 12 – 13 лет. Это связано, прежде всего, с такой проблемой, как латерализация мозга. Дело в том, что речевые центры у правшей находятся в левом полушарии мозга, однако этот процесс «лингвистической» латерализации мозга занимает достаточно длительный период – вплоть до 12 – 13 лет. Именно в период полового созревания латерализация мозга в отношении речевых функций становится достаточно стабильной и устойчивой.

Мозг же ребенка раннего возраста еще недостаточно специализирован, и это обусловливает его чрезвычайную пластичность: например, если в раннем возрасте произошло повреждение речевых зон левого полушария, реализацию лингвистических функций берет на себя правое полушарие (как в приведенном выше примере из жизни французского малыша, когда правое полушарие в трудную минуту «подставило свое плечо» и обеспечило возможность образно-символического общения через написанное слово).

После же прохождения человеком подросткового (пубертатного) периода заканчивается и сенситивный период развития речевой функции, что делает невозможным подобный перенос функций с одного полушария на другое – мозг становится уже полностью специализированным, в том числе и в отношении языка.

Лингвистические задатки

Малыши уже на ранних этапах своего развития могут демонстрировать достаточно сложные «лингвистические» задатки. Так, была выявлена способность младенцев различать согласные, включая даже те, которые не используются в языке его ближайшего окружения[53]. Даже для взрослого это весьма трудная задача – а ваш малыш с этим справляется!

Вместе с тем, как показали ученые[54], к 10–12 месяцам данное умение заметно снижается, что связано с влиянием окружающей социальной среды и активным освоением ребенком конкретного языка. Аналогичный процесс проходит и в отношении восприятия гласных звуков, с той лишь разницей, что языковая специализация проявляется здесь еще раньше – после 6–7 месяцев. Однако многие исследования говорят о том, что новорожденные очень рано начинают различать родной для матери язык. Нет ли здесь противоречий?

Уже на самых ранних этапах развития (может быть, в этом сказывается и пренатальный «опыт» организма) мозг младенца способен «улавливать» и запечатлевать ритмико-интонационный строй языка (специфическую мелодику), что и позволяет им различать общий характерный стиль речи.

Исследователи обнаружили еще более удивительный факт[55]. Сама речь взрослых, адресованная младенцам, по многим характеристикам отличается от обычной, употребляемой нами в повседневной жизни – тональность ее значительно выше, она имеет ярко выраженный ритм, в ней присутствуют более растянутые гласные. Указанные особенности характерны для различных языковых культур – мамы русских, немецких, французских, итальянских, японских малышей используют одинаковые приемы в разговоре с ними. Но что интересно: уже с первого месяца жизни малыши отдавали предпочтение именно такой – «инфантилизированной» – речи независимо оттого, на каком языке она звучала!

Для становления полноценного человека необходимо стимулировать его языковое развитие. Как это сделать?

Можно «разговорить» ребенка, имитируя произнесенные малышом звуки и их сочетания. Такая беседа на «детском лепете» целесообразна в 3–4 месяца, когда ребенок начинает спонтанно гулить. Другой способ – много говорить: о том, как вы его любите (не улавливая смысл, малыш безошибочно «вытащит» интонацию), комментировать собственные действия, называть предметы, петь песенки, читать стихи. Если вы будете это делать, то быстро обнаружите, что настоящие детские стихи, отвечающие особенностям восприятия ребенка в этом возрасте, встречаются редко. Немногим авторам удается создать то, что входит в «золотой фонд» детской поэзии; здесь максимально высоки требования к ритму, интонациям, сочетаниям звуков.

Вопрос, вокруг которого и до сих пор разгораются научные споры: речь – это врожденная или приобретенная функция? Порой наблюдая за уже активно болтающим малышом, вы можете задуматься: его рано проявляющееся умение правильно говорить, строить фразы, менять падежи и окончания и прочее – это плоды воспитания или реализация каких-то природных задатков?

Те же вопросы возникают и перед учеными. Позиции их разделились: одни считают, что язык выучивается, и главными средствами здесь являются имитация и подкрепление (дети имитируют то, что слышат, а взрослые поощряют, когда они правильно используют грамматику и поправляют, когда они говорят неправильно). Другие полагают, что человек биологически запрограммирован к овладению языком. Одним из наиболее ярких представителей этого лагеря является лингвист Ноам Хомски, который отстаивал теорию врожденных языковых структур. Так, он был убежден, что человек с рождения обладает определенным врожденным механизмом овладения языком, некой универсальной грамматикой, общей для представителей разных языковых групп. В пользу этой теории, отстаивающей существование врожденных языковых способностей, говорило многое. Например, способность глухих детей развивать спонтанные системы жестовой коммуникации, т. е. грамматически правильно и осмысленно общаться при помощи невербальных средств коммуникации.

Сюда же можно отнести и тот факт, что по всему миру дети, примерно в одно и то же время, демонстрируют сходные лингвистические способности, своеобразные лингвистические универсалии: все они лепечут в возрасте от 4 до 6 месяцев, произносят первое слово в 12 – 13 месяцев, начинают комбинировать слова к концу 2-го года, узнают значение многих тысяч слов и конструируют поразительное количество грамматических предложений в 4 – 5 лет. Это дает основание этой группе ученых говорить о том, что овладение языком – биологически запрограммированная деятельность.

Но, как и во всем, нам следует придерживаться правила «золотой середины». Так, наш выдающийся русский психолог Лев Семенович Выготский полагал, что по-своему правы и те и другие ученые, поскольку языковое развитие – это продукт сложного взаимодействия врожденного и приобретенного, природы и воспитания. Мозг человека уже с рождения обладает удивительными потенциальными возможностями в отношении языка. Но только в процессе речевого взаимодействия со взрослыми поступающая лингвистическая информация сказывается на развитии мозга, его специализации, способствуя тем самым не только языковому, но и когнитивному развитию ребенка. В свою очередь, в ходе речевого общения активно реализуется своеобразная модель совместного обучения: развитие все более усложняющихся высказываний маленького ребенка провоцирует взрослых давать все более сложные, развернутые ответы, что в итоге способствует интеллектуальному развитию ребенка.

Родители часто игнорируют очень важную стадию в развитии языка, когда малыш спрашивает: «Что такое?» – и делает это по-разному: гулением «а-а-а», лепетом «а-мам», «э-мем», но всегда с вопросительной интонацией, которую взрослое ухо легко обнаруживает. Известный специалист в области психологии развития Дж. Черч, описывая данную особенность, определил ее как «голод на слова». Ваша задача отвечать. Называйте предмет четко и ясно, не пускаясь в пространные объяснения. Результатом будет знание имен и некоторых названий, которое вы обнаружите позже.

Вырабатываем голос

Таким образом, уже с самого начала ребенок не является безмолвным существом – он достаточно рано начинает использовать свои способности к вокализации в целях общения. Естественно, что звуковая экспрессия начинается у младенца не с первым словом, а с первым криком.

Упоминание о первом крике новорожденного, знаменующем вхождение в мир нового человека, можно встретить еще у древних авторов, которые придавали этому явлению почти мистический смысл. Так, например, в звучании крика новорожденных мальчиков и девочек слышались отзвуки восклицания «О, Адам!» [оа] или «О, Ева!» [ое] – как горестный упрек человеку за его первородный грех. Великий немецкий философ Г. Гегель толковал первый крик ребенка как выражение его высшей природы, его власти над внешним миром. По И. Канту, в первом крике выражается сознание стесненности свободы, невозможности двигаться. Французский историк XIX века Жюль Мишле считал его «гласом души», выражающей таким образом свое отвращение перед покорностью природе. В другом «метафизическом» толковании первый крик выражает протест против того, что дитя призвано к жизни, с ее страданиями и горестями.

Только в начале XX века появились первые физиологические исследования этой реакции как особого проявления жизнедеятельности организма. В настоящее время первый крик новорожденного связывают с рефлекторным запуском многих систем жизнеобеспечения и реакцией на переход ребенка в новую внешнюю среду.

Давно известно, что младенец особым образом реагирует на крик или плач. Так, медицинский персонал хорошо знает по своему нелегкому опыту, что, если среди детишек обнаруживается «крикун», пропало дело, покоя не видать! Плач одного малыша «заводит» всех остальных детей. Мамы близнецов практически никогда не сталкиваются с одним плачущим ребенком. Стоит первому заплакать, как тут же, «в знак солидарности», к нему присоединяется и второй. Эти наблюдения показывают, что уже в начале жизни появляется способность реагировать на некоторые сложные звуковые сигналы, специфические для социального окружения.

С другой стороны, эксперименты американских ученых[56] показали, что, если плачущему малышу дать прослушать запись его собственного плача, он успокаивается и начинает внимательно прислушиваться. Следовательно, он отличает свой сигнал от других. Конечно же, для ученых по-прежнему остается загадкой, по каким критериям определяет свой плач младенец? С нашей точки зрения, это весьма трудная задача – мы по-разному слышим собственный голос, когда говорим сами и когда слышим его «со стороны» (вспомните, как вы не могли узнать свой голос, записанный на магнитофонную ленту).

«Требую внимания!»

Процесс становления речи подчиняется общим для всех детей закономерностям. Активное освоение ребенком речи, как правило, относят ко 2–3-му году жизни, но задолго до того, как ребенок заговорит, начинается развитие этой формы коммуникативной деятельности.

В отношении формирования речевой функции первый год жизни ребенка принято называть доречевым периодом развития, во время которого происходит подготовка к овладению речью. В периоде доречевого развития принято выделять несколько стадий: гуление, лепет (простой лепет, двуслоговый лепет, словесный лепет), первые слова.

Вместе с тем анализ развития речевых способностей младенца позволил ученым выявить одну интересную закономерность: сначала ребенок начинает понимать обращенную к нему человеческую речь, а уж потом появляется возможность говорить самому.

Это хорошо видно уже на самых ранних этапах жизни ребенка. Мы с вами уже говорили о том, что влияние звуковой среды на слуховую систему ребенка начинается еще до рождения. Современные исследования показывают еще находясь в утробе матери, будущий ребенок воспринимает звуки человеческого голоса, выделяя их из всех прочих акустических сигналов среды.

Роль слуховой стимуляции в становлении пренатального «опыта» ребенка очень важна. Речь идет прежде всего о возможности очень раннего (внутриутробного) усвоения / запечатления ребенком ритмовых структур акустических воздействий, исходящих от матери.

Во многих исследованиях с помощью объективных методов оценки состояния ребенка (степени угасания ориентировочной реакции: изменение частоты сердечных сокращений, дыхания, регистрация поворотов головы) удалось выявить способность новорожденных различать звуки разной высоты.

Получены удивительные данные, свидетельствующие о ранней способности малышей различать изменения выражения лица и голоса человека, который обращается к нему. Если маму попросить в середине обычного разговора с ребенком внезапно изменить тон (например, заговорить с ним как со взрослым или замолчать) и выражение лица (изобразить, скажем, огорчение), то ребенок тоже изменит свое поведение, заметив это. Как утверждают специалисты, разговор взрослых чрезвычайно важен (вернее, критичен) не только для языкового, но и в целом для интеллектуального развития ребенка.

Четырехмесячным детям было предложено понаблюдать за появлением и исчезновением резиновой игрушки-«пищалки». В зависимости от того, появлялась ли она в тишине либо с собственным звучанием или каким-то комментарием мамы, реакции младенцев различались. Интересно, что только в последнем случае, когда дети могли слышать мамин голос, они улыбались, показывая, что «узнали» предмет; при отсутствии же звукового сопровождения – улыбка отсутствовала, ребенок оставался пассивным. Возможно, в этом случае речь служила активным средством привлечения внимания ребенка к объекту и к действиям взрослого.

Новорожденные обнаруживают удивительные способности в восприятии звуков речи. Исследования американских ученых[57] показали, что младенцы в возрасте 4 недель способны различать разные звуки английской речи. Проводился эксперимент, в ходе которого обнаружилось, что новорожденные определенным образом запоминали услышанное. Им давали прослушать какое-либо слово[58]. Спустя 41 час после первого предъявления данного звукового раздражителя процедура повторялась, но уже с включением и нового, незнакомого для младенцев, слова. Реакция на каждое из них оказалась разной: малыши воспринимали первое слово как уже известное им, хотя имели возможность слышать его два дня назад! Их память цепко схватила и прочно запечатлела слово как важный сигнал среды. (Как знать – может быть, в этом и заключается магическая сила слова в жизни человека?) Заметим, что еще недавно ставилось под сомнение наличие у младенцев активной памяти. Исследования же данного рода в определенной степени опровергают подобную точку зрения.

Что касается проявления активных голосовых реакций, то ребенок достаточно рано начинает прибегать к вокализациям для привлечения внимания взрослых. Вначале этой цели служит плач, позднее к нему добавляется требовательный крик, смысл которого вполне ясен всем окружающим – «требую внимания!» Вероятно, это можно считать одной из первых форм направленной коммуникации. Характерно, что требовательный крик или плач не связан с тем или иным состоянием организма, а является совершенно специфическим сигналом, издаваемым с одной целью – быть услышанным.

Кроме крика и плача, к голосовым реакциям новорожденного также относят кашель, чиханье, звуки при сосании, зевании. Временами новорожденный издает отдельные гортанные звуки, средние между «а» и «э». Однако все эти звуки еще очень далеки от человеческой речи – они произносятся рефлекторно, непроизвольно. Но многие из них (например, крик и плач) уже имеют коммуникативное значение – этими сигналами малыш сообщает, что ему плохо, он голоден, болен, т. е. они являются своего рода коммуникативными сигналами. С другой стороны, благодаря этим звукам ребенок уже с первых дней жизни интенсивно происходит тренировка трех отделов речевого аппарата: дыхательного, голосового и артикуляционного.

На 4 – 5 неделях повышенный интерес к человеческой речи проявляется в виде реакции сосредоточения: когда взрослый наклоняется над ребенком, ласково разговаривает с ним, он перестает плакать и двигаться, «прислушивается». В 5 – 6 недель он проявит реакцию «ротового внимания»: в ответ на обращенную к нему речь малыш замирает, по круговой мышце рта прокатывается едва заметная волна сокращений, отчего губы слегка выпячиваются вперед. С 8 недель вы увидите на его лице настоящую улыбку, а к 9 – 12 неделям появится и смех. Это все отражение социальных контактов, о которых мы уже говорили.

Начинаем гулить!

К концу периода новорожденности в вокализациях младенца обнаруживается тенденция к снижению частоты звуков, высокие компоненты звуковых реакций перестают быть столь выраженными. Стадия непроизвольных криков сменяется первой стадией собственно доречевого развития – стадией гуления, или воркования. Начало этой стадии приходится, как правило, на середину 2-го месяца (примерно на возраст 6 недель), но у каждого малыша время ее возникновения – индивидуально. Заканчивается эта стадия в 4 – 5 месяцев.

Начиная с 6 – 8-й недели в ответ на попытку взрослого вступить в контакт малыш произносит отдельные гортанные звуки – гуканье (его называют еще начальным гулением). Истинное же гуление (или певучее гуление) появляется на 2 – 3-м месяце жизни малыша.

Гуление характеризуется появлением в вокализациях младенца либо коротких звуков, составленных из нескольких гласных, либо длительных и мелодичных («музыкальных») звуков, состоящых из какой-либо отдельной гласной. Малыши произносят звуки, похожие на гласные «а», «э», «о», «у», «ы», комбинируют их, мелодично растягивают, играют ритмом и высотой. Взрослым иногда кажется, что младенец поет, они умудряются даже услышать какие-то «мелодии».

Некоторые младенцы начинают сочетать гласные звуки с губными согласными (например, «ма-ба-ба-ба»), произносить звуки, похожие на языковые согласные «н», «л». Очень часто, слушая малыша, можно уловить разнообразные щелкающие, булькающие звуки, некоторые из которых отсутствуют в языковом окружении малыша, а также звуки, напоминающие хрюканье, кряхтение, чмоканье.

Однако надо заметить, что все эти младенческие вокализации не имеют отношения к взрослой речи: издаваемые младенцем звуки еще не являются результатом четкой отработанной артикуляции, но обусловлены случайным положением языка малыша в ротовой полости, непроизвольными движениями гортани и других органов речи.

Гуление часто рассматривают как врожденную способность выражения положительных эмоциональных состояний. Более того, гуление является универсальной стадией звукового развития, через которую проходят все младенцы независимо от того, в какой языковой среде они развиваются. Стадия гуления есть и у глухих детей, и у детей с нормальным слухом. Глухие младенцы начинают издавать те же звуки, что и малыши с нормальным слухом в одни и те же временные сроки. Однако у младенцев с тяжелыми заболеваниями нервной системы или воспитывающимися в Домах малютки, где имеет место явный дефицит общения, стимулирующего речевую активность ребенка, гуление, равно как и улыбка, возникают гораздо позже – не в 2 – 3 месяца, а иногда только в 5 – 6 месяцев.

В период возникновения у малыша гуления ребенок начинает реагировать на человеческий голос специфическим образом: он смотрит на лицо говорящего, наблюдает за движениями его губ и пытается повторить сначала не звук, а мимику материнского лица. Вспомните: ведь мимические мышцы развиваются у ребенка очень рано, еще во внутриутробный период.

Поэтому главное условие голосового подражания – возможность видеть мамино лицо!

Все это приводит к тому, что младенцы очень рано начинают проявлять способность к категоризации звуковых фонем, что свидетельствует о развитии их когнитивных (познавательных) способностей.

Например, четырехмесячным младенцам на экране монитора предъявляли видеоизображения лиц двух незнакомых им людей (одно справа от середины экрана, другое – слева). Одновременно эти люди должны были произносить разные звуки – один только звук «и», другой – только звук «а». Эксперимент был построен таким образом, что, несмотря на то, что младенец на экране монитора виде сразу оба лица, слышать он мог только одну звуковую дорожку. Оказалось, что дети предпочитали смотреть на то лицо, мимическое выражение которого соответствовало слышимому звуку. Стало быть, они не только различали эти два звука, но и соотносили их звучание с определенной артикуляционной мимикой.

Такие зачатки способностей читать по губам необычайно полезны при овладении речью и позволяют малышу не только хорошо воспринимать, но и хорошо воспроизводить звуки речи. Отсюда вывод: не думайте, что ребенка можно научить говорить, лишь поставив перед ним магнитофон – только живое лицо собеседника, только его активные попытки «разговора» с малышом способны запустить процесс овладения ребенком речью.

С 3 месяцев ребенок уже способен воспроизводить не только звуки материнского голоса, но и материнскую интонацию. В экспериментах было показано, что в возрасте 3 месяцев дети могли не только отличить по звучанию три разные ноты, но и вокализировать («подпевать») на предъявляемой частоте. В других исследованиях, в которых принимали участие 4-месячные младенцы, ученые обнаружили изменение высоты и длительности звуковых сигналов ребенка в ответ на специфические речевые стимулы со стороны матери.

Это говорит о том, что младенцы начинают понимать эмоциональную интонацию взрослых задолго до овладения «словесным кодом» – а за это опять-таки отвечает правое полушарие.

С 4-х месяцев изменяется и качество произнесения младенцем звуков, что связано с изменением строения и работы голосового аппарата. Ведь на протяжении первых месяцев жизни ребенка его речевой тракт остается коротким и широким, носовые ходы узкие, узкая голосовая щель, истинные голосовые связки короткие, язык занимает почти всю ротовую полость, сильно смещен кпереди, что позволяет производить им движения только вверх – вниз.

С изменением строения и работы голосового тракта у ребенка возрастает возможность произнесения разнообразных более сложных звуков.

Способность к обучению звукам у 4 – 5-месячных детей поистине уникальна. За короткий срок ребенок осваивает произнесение почти всех звуков. Это и гласные – «о», «а», «е», «э», изредка звуки, напоминающие «и» и «ы». Это и согласные – сначала горловые – «г», «к», «х», а потом и губные – «м», «б», «п», и языковые – «д», «т». Исключение составляют губные звуки «з – с», шипящие «ш – щ» и звук «ц».

Кроме того, на специфику звуковой продукции ребенка в этот период влияет и положение его головы во время произнесения звуков. Так, при положении навзничь (а в этом положении на спине ребенок первых месяцев жизни проводит большую часть времени) язык опускается назад, и ребенок произносит небные (горловые) звуки – «г», «к», «грр». В сочетании же с произносимыми им гласными мы часто можем услышать что-то подобное слогу – «агу», «кы», «кхы», «гу» и т. д.

В способностях младенцев к вокализациям ярко проявляется и индивидуальный стиль: они по-разному осваивают речевую коммуникацию.

Некоторые дети любят рассматривать мир и почти не интересуются речью; другие – наоборот – постоянно упражняются в произнесении звуков и внимательно прислушиваются к оттенкам и интонациям человеческого голоса, следят за движениями губ и лица говорящего человека, их занимает музыкальная шкатулка или открытка. Наблюдения за детьми в возрасте 3 месяцев обнаружили, что одни малыши начинали вокализировать, когда взрослые затевали с ними беседу; другие предпочитали сначала «говорить» в одиночестве, слушая себя.

Возраст от 3 до 6 месяцев – это период, когда малыши осваивают навык владения рукой; часто эти действия проходят под «аккомпанемент» звуков собственного производства – создается впечатление, что, играя, малыш разговаривает сам с собой.

Упорное повторение ребенком звуков «собственного изготовления» заставляет некоторых психологов утверждать, что ему явно нравится слушать самого себя. Так ли это – сказать трудно, но очевидно, что перед нами потребность растущего организма в тренировке новых навыков.

Звуки человеческой речи вызывают реакцию ребенка. Малыши с повышенным вниманием смотрят на говорящего, наблюдают за его лицом, и, как правило, улыбаются. При этом может меняться и их поведение: они либо застывают, захваченные вниманием, либо, наоборот, радостно «сучат» ручками и ножками.

Следовательно, перед нами уже не монолог взрослого, обращенный к «ничего не понимающему» ребенку, а самая настоящая беседа! Пусть она проходит пока на разных языках – участники диалога прекрасно понимают друг друга. Отсюда и огромное значение речи взрослого – именно она «спровоцирует» (как в свое время и улыбку) первые социально направленные пробы ребенка в вокализациях.

От гуления к лепету

Вторая стадия доречевого развития – стадия лепета. Эта стадия самая длинная – она начинается где-то между 4-м и 6-м месяцем и длится до 11 – 12-го месяца.

Лепет – важная прелюдия к истинной речи, хотя некоторые исследователи не усматривают в нем набора тех «кирпичиков», из которых в дальнейшем образуется язык. Специалисты расходятся во взглядах: существует ли какая-либо преемственность между способностью ребенка к лепету и прогрессом в освоении настоящего языка. Анализ акустических характеристик первых лепечущих звуков подтверждает многочисленные предположения об их сходстве с гласными речи; в то же время обнаружены их значительные отличия от акустических характеристик различных типов плача. К концу доречевого периода появляются очень сложные комбинации звуков, и вокализации младенца уже представляют собой длинные цепочки гласных (от трех до четырех), в которые «вкраплены» согласные звуки. Вокализации приобретают внутреннюю интонацию и могут быть переданы с помощью нотной записи.

Появление лепета совпадает с изменением положения тела ребенка, с изменением характера его двигательной активности, с развитием его локомоторных функций. Кроме того, претерпевает изменение и строение его голосового аппарата: появляется перегородка между полостями рта и носа, увеличивается в объеме полость рта. Все это создает условия для более разнообразных движений языком и четкой согласованности между различными структурами голосового аппарата при произнесении звуков, что значительно расширяет возможности речепродукции.

Эта стадия подразделяется на ряд подстадий: стадия простого лепета (с 4 – 6-го месяца), стадия двуслогового лепета (с 6 – 7-го месяца) и стадия словесного лепета (появляется на 9 – 10-го месяце).

Стадия простого лепета характеризуется появлением еще достаточно нечетких звукосочетаний типа слогов с более длительным произнесением либо гласного, либо согласного звука – «мааа», «пааа», «бааа», «тааа», «дааа», «ляяя», «аммм». Постепенно у ребенка формируется структура слога с ударным гласным на конце.

На 5-м месяце вокализации еще более усложняются, становятся разнообразными. В них уже присутствуют согласные – сначала это «н» или задненебный звук «ррр», связанный порой с мягким «г» (в итоге получается «гррр»); «б» в сочетании с [] и [e], сочетание звуков «мб», малыш произносит много гортанных звуков. На 7-м месяце слышны гласные «и» и «у», до этого практически не выраженные; в звуковых «играх» малыша появляются звуки «м», «б», «п».

Если вы с кем-либо из домашних попробуете записать с помощью букв первые гуления трехмесячного ребенка, вряд ли вы получите сходные результаты. Однако в семь месяцев звуки, которые произносит малыш, по своим акустическим характеристикам уже будут приближаться к звукам взрослой речи и легко опознаваться как таковые. Это свидетельствует о том, что при переходе от стадии гуления к стадии лепета огромную роль начинают играть обратные связи, которые обеспечиваются, с одной стороны, включенностью ребенка в языковую среду, а с другой – его способностью слышать себя самого. Малыши очень рано, еще на стадии гуления (после 2, а чаще 3 месяцев) проявляют самый живой интерес к звукам своего голоса.

Роль языковой среды невероятно велика – без нее не разовьется речь ребенка. К сожалению, история Маугли – это только сказка: документально подтвержденные случаи развития детей вне языкового окружения показывают, что такие дети лишены этой истинно человеческой способности. Но что более важно – она у них не развивается в полной мере по их возвращении в мир людей. Таково трагическое следствие упущенного критического периода.

Исследования показывают, что дети, родившиеся у глухонемых родителей и не имеющие возможности полноценно общаться с говорящим человеком, до 6 месяцев в отношении вокализационных способностей развиваются обычным образом, но позже недостаток речевых воздействий со стороны среды начинает сказываться.

Это еще раз подчеркивает, что ослабление слуха, прошедшее незаметно для родителей в первые месяцы жизни малыша, может обернуться серьезной проблемой – недоразвитием речи. Гуление у таких детей теряет интонации, не происходит развития лепета и, естественно, речи. Даже недостаточное речевое общение (например, в домах ребенка) может стать причиной серьезного отставания в общем развитии ребенка, в том числе речевом.

Стадия двуслогового лепета (с 6 – 7-го месяца). Это принципиально новая стадия в его языковом развитии. Для нее характерно повторение двух или более одинаковых слогов. Освоив произнесение слогов, малыш начинает повторять уже освоенные им слоги («ба-ба», «па-па» и т. д.), создавая длинные цепочки звуков («ба-ба-ба-ба-ба»). Постепенно ребенок расширяет число произносимых звуков, комбинирует их (например, «па-ба»), варьирует интонации.

Ребенок в возрасте 6–7 месяцев наиболее ярко может имитировать звуки. В это время характерна устойчивость в произнесении тех или иных сочетаний: «ба-па», «ба-ба», «ма-ма», что усиливает сходство произносимых им звуков с речью взрослого человека. К 8-му месяцу появляются новые сочетания типа «та-та-та», «те-те-те», «тла», «дла» и более сложные комбинации – «хамба», «евае». Более частой становится гласная «и», появляется «о», отсутствовавшая ранее в качестве самостоятельного звука. У малыша не только хорошо выражена имитация звуков речи, он может «петь» либо гласными, либо с закрытым ртом («м-м-м»).

В чем это проявляется? Данные последних исследований говорят о том, что восприимчивость младенцев к звукам речи универсальна: они различают звуки, встречающиеся во всех языках мира, в то время как взрослые способны воспринимать и воспроизводить большей частью лишь звуки родного языка. Исследователи обучили 6-месячных младенцев реагировать поворотом головы на разницу между двумя похожими звуками (например, «д» и «т») и не реагировать на идентичные звуки («д-д», «т-т»). Они с успехом справились с этой задачей. Более того, они оказались способны различать близкие по звучанию фонемы и других языков.

Многие авторы отмечают, что с этим периодом совпадают первые явственные проявления «рукости», когда ребенок обнаруживает преимущественное использование одной руки для манипуляций с предметами[59]. Это происходит обычно на 6–7-м месяце, но не раньше. Можно предположить, что именно сейчас организм на краткое время приоткрывает тайну будущей специализации руки, хотя предпочтение ее непосредственно в манипуляторной деятельности может еще варьировать в дальнейшем. Поэтому попробуйте уловить эту «подсказку».

Стадия словесного лепета (с 9 – 10-го месяца). В это время лепет усложняется, ребенок легко имитирует звуки, часто повторяет слоги, причем добивается разной частоты их звучания (например, возникают интонационные вариации слога «ла»), что придает особую мелодичность лепету ребенка; часто употребляется согласная «к».

Универсальный и врожденный характер проявления первых стадий предречевого развития отражается и в том, что и гуление и лепет оказываются настоящим эсперанто – дети, принадлежащие к разным языковым группам, произносят совершенно одинаковые звуки. Причем сначала у малыша присутствует значительное разнообразие, избыточность звуков – большее, чем в языке его родителей.

Известно, что различные языки отличаются по количеству используемых в них фонем – от 11 до 141. Фонемы являются основной единицей звукового строя языка. Например, в русском языке насчитывают 42 фонемы – 36 согласных звуков и 6 гласных. Вместе с тем установлено, что в первый год жизни любой здоровый младенец способен воспроизводить до 75 различных фонем, т. е. обладает гораздо более широким спектром звуковоспроизведения, чем это требуется для родного языка. Это, например, и гортанные звуки, характерные для немецкого языка, и носовые гласные, типичные для французского – и они есть у вашего русскоязычного ребенка. Даже на стадии виртуозного владения лепетом – звуки, издаваемые, например, японскими и американскими детишками, в принципе идентичны.

Удивительно, не правда ли? И как это связать с тем, о чем мы говорили ранее – со способностью малышей еще до рождения различать родной для их среды язык?

Скорее всего, процесс освоения языка связан с потенциальными возможностями самого голосового аппарата ребенка. По-видимому, существуют некие базовые звуки, произнесение которых осваивается легко всеми детьми, и, напротив, – звуки, трудные для произношения младенцами.

В качестве одного из доказательств правомочности такого предположения приведем следующий факт. Известно, что произнесение таких звуков, как «с», «з», «р», «ф» вызывает трудности у малышей, независимо от их языковой принадлежности; они редко встречаются и в спонтанном лепете ребенка. Дети учатся произносить их гораздо позже (вспомните, как трудно даются детям все эти звуки; сколько терпения требуется от взрослого, чтобы научить ребенка правильно произносить их).

Вместе с тем подчеркнем, что именно на стадии лепета появляются звуки и звукосочетания, которые являются специфическими для того языкового окружения, в котором развивается малыш. Постепенно родная речь, обращенная к ребенку, меняет характер издаваемых им звуков и, значит, снова среда формирует то, что характерно для конкретных условий жизни. В результате в лепете малыша «чужие» звуки постепенно уходят, уступая место «своим». Таким образом, внешняя среда, ее требования изменяют и оттачивают те особенности реакций, которые им соответствуют, извлекая их из более широкого спектра возможностей, дарованных природой.

При овладении речью это происходит за счет общей способности ребенка к имитации, особенностей восприятия звуков речи и наличия социального окружения, которое востребует эти лингвистические задатки.

Наряду с ярко выраженной имитацией ребенок может собирать воедино разные слоги – налицо явное «звукотворчество». На слух это производит впечатление какого-то непонятного слова или даже предложения, например «га-бра» или «та-да-ба» (поэтому стадию словесного лепета иногда называют стадией «псевдослов», или стадией экспрессивного жаргона). Почему? Когда малыш вдруг случайно соединил два одинаковых слога и получилось что-то вроде «па-па», «ма-ма» или «ба-ба», это потрясет всю семью и будет расценено как появление речи. Ребенок произнес первое слово! Равносильно тому, что ребенок пошел! Родители вдруг начинают горячо спорить, кого из них он назвал первым?

Психологически их реакция понятна, но, с точки зрения специалистов, внимание, которое уделяется первому «слову», неоправданно. Как правило, это всего-навсего одинаковые для большинства детей сочетания. Наблюдая за ребенком, вы заметите, что, научившись произносить «мама», малыш сначала перенесет его и на куклу, и на маму, и на рожок; этим же словом он будет сопровождать многие свои действия. Гораздо интереснее здесь интерпретация родителей: первое слово, по их мнению, означает наиболее важного члена семьи, и в зависимости от традиций и уклада «мама» может оказаться… папой, а «деда» – в разных языках и мамой, и папой.

Повторяем, как показано в исследованиях, действительный смысл, т. е. обращение к маме или к папе, это сочетание обретет позже, но, дорогие родители, для вас это настоящее событие – ваш малыш готов говорить! И теперь (так же, как в случае с улыбкой) окружающая среда должна вызвать положительную обратную связь: ребенок будет имитировать эти сочетания, слыша их от взрослых. Из случайных среди прочих сочетаний они действительно станут первыми словами, впоследствии произнесенными ребенком уже осознанно. Многие авторы рассматривают начало появления детского лепета как реальный признак языкового развития[60].

А узнать, произнес ли ваш малыш истинное слово или это только случайное звукосочетание «ма-ма», достаточно просто. Вот когда он начнет произносить это слово в конкретной ситуации, например, когда его спросят «Где мама?» и он потянется к ней, или на тот же вопрос он не потянется к папе, когда мамы нет в комнате – мы и сможем сказать, что появилось первое слово.

Хочу слово молвить!

Стадия первых слов наступает, как правило, к концу 1-го года жизни ребенка. Поначалу активный словарь ребенка пополняется лишь немногими отдельными словами, но к середине 2-го года этот процесс существенно ускорится. Когда малыш осваивает некоторое количество слов, он иногда вновь усиленно начинает использовать лепет и говорит на так называемом экспрессивном жаргоне – потоке «тарабарщины» с редкими вкраплениями слов. Создается впечатление, что, если он будет «говорить» медленнее, мы сможем его понять. Однако экспрессивный жаргон не держится долго, так как не вызывает обратной связи и оказывается не эффективен, а служит только одним из способов отработки интонационных особенностей речи.

К концу первого года жизни в звуковом репертуаре малыша можно обнаружить различные типы вокализаций – это и остатки лепета («кака», «бух», «боба», «ам-ам», «ням-ням», «кока» и т. п.), и звукоподражания («ку-ку», «ав-ав», «га-га», «би-би», «мууу»), и слова не полностью произносимые («зя» – нельзя; «ди» – иди, уйди; «да» или «дада» – дай; «ки» – киса, «па» – упал), и правильно произносимые слова – «мама», «папа», «баба», «дядя», «ляля».

Работает и выделенная нами вначале закономерность: понимание речи значительно опережает ее воспроизведение. К концу первого года жизни ребенок понимает уже много слов: названия некоторых предметов, частей тела, имена ближайших взрослых, названия действий. Он понимает некоторые фразы, обращенные к нему; обычно это команды-требования типа «дай», «возьми», «пойдем гулять», «пойдем купаться» и т. д. Малыш может выполнить простые просьбы: помахать ручкой, дать, взять, показать, найти.

К концу 1-го года можно обнаружить и явные свидетельства музыкальности ребенка. Он может имитировать мелодию песенки или колыбельной. В его голосе выявляются отголоски особенностей речи взрослых, которые с ним общаются: это может быть и высокий, чистый голос с четким произношением звуков или, напротив, грубый, неразборчивый жаргон. Кстати, все это позднее скажется на произношении малыша и лексике малыша.

Языковое развитие ребенка – задача последующих лет жизни; скоро малыш станет удивлять вас своим словотворчеством, заставляя задуматься над значением слов. Часто из его уст вы сможете услышать и то, что вам бы не хотелось, – способности к имитации расширяются. Однако помните, что фундамент всего этого закладывается именно в первый год жизни – на стадии доречевого развития.

Безусловно, описанные нами выше этапы формирования речевой способности ребенка представляют собой всего лишь модель, стандартный образец освоения языка, тогда как реальный процесс развития речи протекает у каждого ребенка индивидуально, т. е. темпы овладения языком могут очень сильно различаться у разных детей.

В последние три месяца 1-го года у одних детей может преобладать лепет с небольшим набором звуков и без освоения ими слов, в то время как у других стадия лепета почти полностью отсутствует, однако уже в 9 месяцев они произносят два-три первых слова, а к 11 месяцам словарный запас насчитывает их до 20. Некоторые дети могут проявлять прекрасную способность к имитациям звуков речи или звукоподражанию (например, поезд для них – «чух-чух-чух», лай собаки – «ав-ав-ав» и т. п.), но ни лепета, ни первых слов к этому времени в их «багаже» еще нет.

Но это еще не значит, что все эти довольно оригинальные «разбросы» в овладении ребенком речью говорят о каком-то отставании в развитии – все это вполне естественные пути освоения речевой культуры. Мы же с вами должны помнить главное: независимо от темпов овладения языком, последовательность стадий языкового развития носит закономерный и предсказуемый характер. Эта последовательность обнаруживается не только в русском, но и в английском, да и во всех других языках. Анализ усвоения языка детьми разных стран продемонстрировал поразительную универсальность этого процесса.

Вместе с тем эти естественные, но индивидуально реализующиеся пути речевого развития ребенка могут поставить в тупик родителей.

Как определить, правильно ли развивается малыш? Что нужно делать для того, чтобы помочь ему в освоении языкового наследия? Некоторые рекомендации по развитию речевых способностей ребенка вы найдете в главе «А в роток – говорок». Кроме того, еще раз хочется подчеркнуть роль среды в языковом развитии ребенка. Когда дети учатся произносить звуки, их внимание к другим акустическим сигналам заметно повышается.

Малыши очень любят, когда им дают прослушивать музыкальные произведения. В 6 месяцев звучание мелодии может заставить ребенка усилить лепет, «гудеть», «мурлыкать», совершая при этом ритмичные движения телом.

Эти загадочные «зеркальные» нейроны

В области речевого развития ребенка к настоящему времени накоплено огромное количество фактов, на основании которых ученые выдвигают те или иные теории, формируют новые гипотезы о механизмах овладения речью. Мы с вами не раз уже упоминали о роли имитации как одной из первичных форм обучения и ее роли в освоении ребенком социокультурного пространства, в том числе и освоения им языковой культуры.

Есть целый ряд доказательств, что имитационные способности младенцев имеют врожденную основу и проявляются очень рано: в возрасте всего нескольких дней они повторяют мимические движения лица экспериментатора: высовывают язык, выпячивают губы, открывают рот; могут также подражать движениям пальцев. И это характерно не только для младенцев, но и для детенышей обезьян. Это значит, что с самого раннего возраста идет тренировка артикуляционного и манипуляторного аппаратов, и этот процесс осуществляется прежде всего в рамках имитационной деятельности.

Когда мы с вами начинали разговор о речи, то в качестве одной из основных выделили интонационно-эмоциональную сторону речи, дающую возможность выразить через звук, слово не только свое отношение к происходящему, но и понять эмоциональное состояние своего собеседника. Вместе с тем еще на этапе доречевого развития начинается этот процесс выражения себя и понимания другого. Вокализации младенца первого года жизни становятся, прежде всего, средством активного сообщения взрослым о своем состоянии и развиваются на базе врожденной способности человека к эмпатии – пониманию эмоционального состояния человека по его мимике, жестам, пантомимике.

Мы упоминали о том, что уже в первые месяцы жизни у ребенка появляются не только короткие, отрывистые звуки, но и протяжные, тихие, певучие звуки, которые преимущественно воспроизводят интонацию взрослого. Что же лежит в основе этих способностей младенца?

В последнее время большое внимание ученых привлекает гипотеза о роли так называемых «зеркальных нейронов». В начале 1990-х годов итальянские ученые из Пармского университета Витторио Галлезе и Джакомо Риццолати, исследуя особенности биоэлектрической активности мозга при выполнении обезьянами (мартышки) тех или иных движений, обнаружили поразительную вещь. В премоторных и височных областях коры мозга, а точнее в зоне Ф5, которая у животных ответственна за формирование моторных программ, были найдены нейроны, которые активировались не только в момент совершения животным того или иного действия, но и тогда, когда обезьяна только наблюдала, как это делает экспериментатор в период обучения животного определенному двигательному навыку или совершают его сородичи.

Исследования в этом направлении были продолжены, и вскоре существование системы зеркальных нейронов было доказано и у человека. При помощи новейших для того времени методов прямой визуализации мозга (методы компьютерной томографии) было обнаружено, что зеркальные нейроны у человека сосредоточены в области Брока – зоне, связанной, как считается сегодня, с процессом речевоспроизведения (моторный речевой центр).

Дальше произошло еще более интересное – зеркальные нейроны были обнаружены и в других зонах, связанных уже не с моторикой, а с ощущениями. Эти нейроны активируются при разговоре, при наблюдении за говорящим человеком, при совершении действия руками или при наблюдении за подобными движениями. Было обнаружено также, что не только зримая речь и активная жестикуляция оппонента по общению, но и просто неподвижное изображение жеста кисти руки способны активировать систему зеркальных нейронов.

Сейчас феномен существования системы зеркальных нейронов связывают с самыми разными функциями, от простого подражания до определенного сопереживания. Эти необычные клетки головного мозга ответственны за понимание нами действий и намерений других людей, нашу способность к сопереживанию и эмпатии, а также процессы обучения и передачи знаний, иными словами – за развитие человеческой культуры.

Я – уникален!

Знакомясь с различными этапами формирования психики и поведения ребенка в первый год жизни, вы часто сталкивались с понятием «нормы». Норма подчеркивает сходство в развитии у детей тех или иных функций в определенный возрастной период. Нормы отражают лишь последовательность овладения навыками, которая для всех детей остается неизменной. Однако этот усредненный показатель ничего не говорит нам об индивидуальных особенностях, присущих каждому ребенку. Кроме того, нормы не отражают и культурных различий среды, в которой воспитываются дети. Вместе с тем каждый ребенок осваивает определенные двигательные навыки и умения не по «строгому расписанию», а в соответствии с присущей только ему индивидуальной скоростью развития функциональных систем организма и особенностями воспитания.

Становление человека – не только прерогатива социального воспитания. А такой стереотип мышления долгие годы прочно поддерживался в нашем обществе! Сегодня подобная точка зрения уже признана ошибочной: выявлен целый ряд фактов, опровергающих взгляд на младенца как на пассивное создание, лишенное всякой индивидуальности. Уже самой природой закладывается необычайное разнообразие физического и психического облика будущего человека, обусловливающее неповторимость каждого из нас.

Темперамент ребенка – одна из основных черт его индивидуальности – врожденное свойство психики, обусловленное рядом генетических факторов. Ученые выявили, что определенные предпосылки темперамента будущего ребенка, по которым можно (хотя и косвенно) судить о характере развития у него некоторых поведенческих реакций, проявляются еще в пренатальном периоде.

Так, регистрируя частоту сердечных сокращений, исследователи обнаружили интересную закономерность. Они решили проверить, соотносятся ли показатели частоты сердечных сокращений, регистрируемых у плода, с уровнем двигательной активности тех же детей после рождения.

Оказалось, что четырехмесячные дети, у которых в плодный период развития были зарегистрированы более высокие показатели частоты сердечных сокращений, проявляли и более высокую моторную активность (подвижность) по сравнению с детьми, у которых показатели этой вегетативной реакции были значительно ниже. Однако в возрасте 9, 14 и 21 месяца «активные» дети обнаруживали повышенную «боязнь новизны», негативно реагируя на какие-либо изменения в привычной для них среде.

Руками не трогать!

Индивидуальные различия могут определяться как действием генетических факторов, так и полом ребенка, уровнем его физической зрелости и специфическими особенностями пренатального развития (в частности, физическим и эмоциональным состоянием матери во время беременности; неблагоприятными условиями экологической и социальной среды и т. п.). Определенный отпечаток на формирование индивидуальности ребенка накладывает и опыт первого общения с миром, матерью, окружающими людьми.

Бывая в музее, вы наверняка обращали внимание на табличку «Руками не трогать!». Это требования должно неукоснительно соблюдаться и в отношении одного из аспектов в развитии ребенка – формированию ведущей роли правой руки. Известно, что примерно 10 % населения Европы и Северной Америки – левши. Существует множество теорий, пытающихся объяснить такое постоянство появления в разных поколениях леворуких людей генетическими, средовыми факторами и даже следствиями развития патологических процессов в плодный период. Хотя для того чтобы определить, правша ребенок или левша, как правило, нужно дождаться его успехов в манипуляторной деятельности. Попытки найти признаки этих индивидуальных различий ведутся еще у новорожденных.

Имеются свидетельства, что большинство новорожденных лежат в кроватке, повернув голову вправо. Более того, в проведенных исследованиях показано, что еще в пренатальный период, начиная с 15 недель, у плодов обнаруживается сосание пальцев именно правой руки и только в 8 % случаев это оказывается левая рука вне зависимости от его положения. Эта особенность проявляется и после рождения ребенка: большинство детей, до рождения сосавших палец правой руки, предпочитают лежать, повернув голову в правую сторону.

Некоторые авторы полагают, что признаки «рукости» могут быть обнаружены сразу после исчезновения рефлексов новорожденных, т. е. к 3 месяцам. В первые месяцы жизни у некоторых детей обнаруживается еще одно странное предпочтение: они спокойно сосут одну грудь и яростно протестуют против приложения к другой. Как эти данные соотносятся с будущей право– или леворукостью, в экспериментах не показано, но эти наблюдения говорят в пользу предположения о врожденности данной характеристики.

Для того чтобы определить, какая рука в будущем может стать ведущей, понаблюдайте за развитием так называемой «рукости». Какой рукой малыш чаще всего пользуется при удержании предметов в первые месяцы жизни, при доставании предметов и манипуляциях с ними – в 6–8 месяцев, разделяются ли функции рук к концу первого года (одна может использоваться для захвата предметов, другая – чаще правая – для их исследования).

В некоторых работах показано, что рука, которой шестимесячный ребенок чаще дотягивается до игрушки, к 13 месяцам становится предпочитаемой, однако за этот период предпочтение той или иной руки может исчезать и появляться вновь. Таким образом, становится ясным, что в течение 1-го года жизни далеко не у всех детей определяется ведущая рука. Зачем же мы говорим об этом сейчас?

Часто можно наблюдать, как мать организует поведение ребенка по «своему разумению», уча его брать ложку, кубик и даже погремушку правой рукой. Между тем если это свойство врожденное и ваш ребенок левша, то для родителей остается роль лишь внимательного наблюдателя, но не корректора. В многочисленных исследованиях показано, что переучивание леворуких детей чревато серьезными осложнениями – это самостоятельная проблема, требующая участия профессионалов. Приведем один пример: известно (к сожалению, лишь специалистам), что скрытые, переученные в детстве, левши зачастую отличаются некрасивым корявым почерком. Знать это должен и родитель, и учитель, чтобы не требовать от него невозможного.

Но еще раз подчеркнем: здесь требуется лишь наблюдение, но ни в коем случае не вмешательство (особенно насильственное!). Помните – за этим предпочтением, скорее всего, стоит наследственность и… определенная конструкция мозга. Иными словами, «руками не трогать!».

Человек с характером

Индивидуальность ребенка проявляется уже с момента рождения. Младенцы отличаются друг от друга не только внешне, но и по своим физиологическим и поведенческим «параметрам». Так, выявлены значительные индивидуальные различия в вегетативных реакциях детей (частоте сердечных сокращений, уровне кровяного давления, ритме дыхания, степени потоотделения и пр.). Много различий и в поведении новорожденных. Например, формы приема пищи у младенцев отличаются большим разнообразием: они быстро устанавливают индивидуальную силу и скорость сосания, способы захвата материнского соска и т. д.

Дети с рождения по-разному реагируют на внешние раздражители, проявляя то или иное сенсорное предпочтение. Одним новорожденным «нравится», когда до них дотрагиваются, другим – нет; одни реагируют на шум плачем, другие остаются «спокойными»; если у некоторых детей обнаруживается повышенная чувствительность к раздражениям и они отвечают на них быстрой и бурной реакцией, то другие воспринимают их медленно и вяло, их трудно «раскачать»; различаются они и по способам «успокоения».

Дети различаются по степени эмоциональной отзывчивости при общении с взрослыми. Некоторые могут выглядеть весьма пассивными, казалось бы, не участвующими в предложенном им «диалоге», тогда как регистрация скрытых от внешнего наблюдения физиологических реакций (частоты сердечных сокращений, ритма дыхания и пр.) выявят сильнейшую «эмоциональную бурю». У других – наоборот – лицевая мимика будет ярко выражена, а вот внутренне они окажутся более «спокойными».

Психологические исследования темперамента показывают, что уже с рождения проявляются определенные стабильные черты личности, которые можно наблюдать в характере ребенка и в 3, и в 6, и в 9 месяцев; некоторые прослеживаются и в старшем возрасте.

Какие мы разные

Уже на 1-м месяце жизни ребенка вы можете заметить его собственный «стиль». Дети очень рано устанавливают индивидуальную периодичность в смене основных физиологических состояний – сна и бодрствования, времени приема пищи, динамики процессов выделения и т. д. И здесь действия матери, стремящейся привить младенцу положенный «распорядок дня», должны быть очень тактичны. Конечно же, многое воспитывается и изменяется средой. Одни дети, например, быстро привыкают к вносимым изменениям, отличаясь мягким и покладистым характером, другие – нет, они проявляют неспособность быстро и легко воспринимать какие-либо изменения, негативно реагируя на всякое вмешательство в привычный для них ход жизни.

Помните одно: во всем нужно «чувство меры» и глубокий, продуманный учет индивидуальности вашего ребенка. Не стоит с самого начала «перегибать палку», грубо ломая хрупкую психику ребенка.

По мере развития младенца индивидуальный стиль его поведения станет еще более заметен. Одни дети предпочитают активно «проводить время»: постоянно находятся в движении, пытаются переворачиваться, упорно учатся сидеть, ползать; другие кажутся более «ленивыми» – предпочитают смотреть и слушать. С чем это связано? Ученые полагают, что уровень моторной активности здорового малыша зависит от индивидуального типа обмена веществ, который обусловлен наследственными факторами. В свою очередь, скорость обмена веществ может отражаться и на конституции человека.

Замечено, что в целом худые дети проявляют большую двигательную активность по сравнению с «упитанными»; они спят меньше «нормы», медленнее набирают вес. Но это не беда и не следует волноваться, если ваш ребенок относится к подобному типу. Такие дети физически развиты, активны и любознательны.

Дети большего веса меньше двигаются, как правило, вследствие того, что их мышечная система с трудом справляется с дополнительной «весовой» нагрузкой и требуется время для ее укрепления. В соответствии с этим и индивидуальные стратегии освоения основных навыков двигательного поведения у них будут иными. Лишь к 10-му месяцу у «упитанных» детей устанавливается необходимый уровень мышечной «готовности», позволяющий им очень быстро наверстать упущенное. В это время наблюдается своеобразный «взрыв» в развитии у них двигательных навыков. Дети удивительно быстро – буквально в течение нескольких дней – обучаются тем навыкам, которые их «худые» сверстники осваивали в течение долгих месяцев. Они почти одновременно начинают сидеть, ползать и стоять.

Становление локомоции (способности передвижения тела в пространстве) связано с приобретением ребенком возможности контролировать работу крупных мышц тела (верхних и нижних конечностей, спины и т. д.). Освоение же им тонких движений руками (манипуляций), знаменующее начало его «исследовательской» деятельности в среде, зависит от его способности управлять работой мелких мышц (кисти, пальцев). Редко кто из малышей достигает успеха сразу в обоих типах движений. Но индивидуальная картина их освоения у каждого своя. Одни дети сначала отрабатывают движения всем телом, учатся сидеть, стоять, а уж потом осваивают тонкие движения рукой, необходимые, например, для захвата и ощупывания мелких предметов. Другие – наоборот – рано начинают демонстрировать свои умения в тонкой моторике, и только потом приступают к тренировке крупных мышц тела.

Мальчики – девочки

Показано, что девочки физически созревают раньше, чем мальчики, причем разница в темпах роста составляет около 2 недель с момента родов. Однако представители мужского пола, практически в любом возрасте, физически сильнее, чем представительницы «слабого». Так, младенцы-мальчики сильнее хватались за руку взрослого по сравнению с девочками; лежа на животе, они поднимали головку выше, чем их сверстницы.

К 10 месяцам эти различия становятся еще более выраженными. В своих играх мальчики проявляют большую независимость, более высокую моторную активность – они сильны, подвижны и азартны. Однако, по сравнению с девочками, они нуждаются в повышенном внимании матери, настойчиво требуют общения с ней, вызывая ее на игры. У девочек более выражена потребность в «социальном» общении – они стараются вызвать мать на «разговор», предпочитают использовать различные формы общения. Такая индивидуальность самих детей определяет и различные типы родительского поведения.

В исследованиях на обезьянах выявлен интереснейший факт. Оказывается, обезьяны-мамы по-разному обращаются с детенышами мужского и женского пола, что может служить подтверждением биологической природы процесса формирования «социальной роли» полов.

В человеческом сообществе различие в воспитании мальчиков и девочек зависит, кроме того, и от культурных стереотипов, определяющих способы, с помощью которых взрослые (прежде всего мать) реагируют на потребности ребенка, организуют «стимулирующую среду», содействуя становлению его индивидуального жизненного опыта. Вы никогда не задумывались, почему девочки в определенный период предпочитают играть в куклы? Вероятно, в этом есть какая-то биологическая потребность, подкрепляемая культурной традицией, отводящей именно женщине функцию воспитания потомства.

Ведь недаром в народе издревле существовала определенная «школа материнского поведения», когда девочек с юного возраста обучали навыкам обращения с младенцем, основным способам его воспитания.

Пишем историю

Заканчивая наш разговор о предпосылках индивидуальности, мы хотим дать вам совет. Попробуйте взять за правило вести дневник ваших наблюдений за ребенком. «Дневник?» – с грустью улыбнется и без того «замотанная» мама. Но, поверьте: это – не прихоть, а необходимость. Ваш малыш растет «не по дням, а по часам». Каждое мгновение его жизни неповторимо, безвозвратно ускользает в прошлое, и вряд ли ваша память (какой бы хорошей она ни была!) сможет восстановить потом все этапы формирования вашего ребенка, все нюансы его поведения, тончайшие изменения его психики, создающие в целом неповторимый «портрет».

Дневник – «летопись» жизни ребенка – самым удивительным образом поможет вам не только вспомнить все перипетии его начинающейся жизни, но и ответить на вопросы, которые могут возникнуть позже. Ведь не секрет: дети не рождаются «трудными», и не следует винить ребенка в том, что у него «плохой характер». Чаще всего причины этого следует искать гораздо раньше – в опыте ваших первых взаимодействий с ним.

Совершенно не обязательно отмечать события каждого дня малыша – фиксируйте все то новое, что появляется в его облике, поведении, манерах, что кажется вам интересным, а может быть, и странным. Попробуйте записывать в дневник его физические «параметры»: рост, вес, окружность головы и т. п.; его самочувствие, историю болезней. Все это окажет неоценимую помощь и вашему детскому врачу, дав возможность видеть подробную картину развития ребенка, а если возникнут трудности, вовремя понять их причины и принять необходимые меры. В дневнике должны отразиться не только сам малыш, но и вы – ваш опыт общения с ним, все те способы (правильные или неправильные – это покажет время!), которые вы использовали для воспитания малыша.

Но есть еще одно важное обстоятельство. Сегодня мы часто можем слышать разговоры о разрушении семейных традиций, об утрате системы передачи своему потомству навыков родительского поведения. В этом отношении дневник может стать первым «камнем», заложенным в фундамент вашего семейного дома. Он поможет вашим детям в свое время познакомиться с этим живым (а не книжным!) опытом воспитания, проанализировать не только себя, но и сориентироваться в собственных родительских стратегиях.