Первый космонавт

ПРИЗНАНИЕ

По приглашению правительств и общественных организаций многих стран Гагарин побывал за границей. Его маршруты мира и дружбы во много раз превосходят длину космического пути «Востока».

Путешествия начались полетом в Чехословакию. Через две недели после всенародной встречи в Москве с Шереметьевского аэродрома Гагарин на рейсовом самолете вылетел в Прагу. Вел самолет Герой Советского Союза Павел Михайлович Михайлов. В небе он подарил Юрию Алексеевичу свою книгу «10000 часов в воздухе», надписав на ней: «С самыми теплыми чувствами в память о первом заграничном рейсе от летчика-земляка. Сегодня Вы у меня пассажиром на ТУ-104, и, кто знает, может быть, скоро я у Вас буду пассажиром при полете на Луну».

Гостеприимно встретила Злата Прага гостя. На пути от аэропорта до города стояли тысячи горожан, забрасывая машину Гагарина букетами сирени.

Встречи Гагарина проходили под знаком дружбы чехословацкого народа к советскому народу. Космонавта потрясла демонстрация пражан во время его поездки на крупнейший машиностроительный завод столицы. Казалось, вся Прага вышла на улицу. Вдоль двенадцатикилометрового пути к заводу сплошной стеной по обе стороны шоссе стояли люди. У всех в руках цветы, чехословацкие и советские флаги, транспаранты с приветственными лозунгами.

Гагарин говорил с присущим ему легким юмором, и на заводском дворе, до предела заполненном народом, пробегал теплый смешок, раздавались аплодисменты. Многие в стране знают русский язык, и, когда Гагарин под занавес сказал: «В космосе было так же хорошо, как у вас в гостях», в толпе вспыхнула бурная овация. К Гагарину с трудом протолкались молодые рабочие в кожаных фартуках. Они несли что-то тяжелое. Когда они сняли красную материю, на солнце золотисто сверкнула большая статуя литейщика. Зная, что космонавт был литейщиком, чехословацкие металлурги отлили ему статую.

Утром на первой странице «Руде право» Гагарин прочел сообщение: в знак высшей оценки исторической победы советской науки и техники — осуществления первого в мире космического полета человеком— Юрию Алексеевичу Гагарину присвоено звание Героя Социалистического Труда Чехословакии. Нельзя было не залюбоваться открытым лицом Гагарина, выражавшим сложную гамму чувств. На нем была написана и радость за высокую награду, которой впервые в истории ЧССР удостаивался гражданин другой страны, и неловкость от такого большого почета, и врожденная скромность. Отвечая на поздравления, Гагарин улыбался:

— Это награда всему советскому народу…

Он припомнил подробности подвига командира роты 1-го Чехословацкого батальона Отакара Яроша, павшего в бою с фашистскими танками невдалеке от Харькова.

— Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Ярош — первый иностранный воин, удостоенный этой высокой награды.

Гагарину нравилась Чехословакия. Когда вышла книга Людвика Свободы «От Бузулука до Праги», он позвонил нам в «Правду» и попросил достать ему два экземпляра.

Церемония вручения Золотой Звезды происходила в Испанском вале Пражского Града. Гагарин сел рядом с чехословацкими товарищами, удостоенными такой же награды, как и он, — шахтером Яном Мусилом, техником-машиностроителем Иозефом Вогницким и членом сельскохозяйственного кооператива Иозефом Троусилом. Вместе с передовыми людьми своей индустрии и сельского хозяйства чехословацкий народ чествовал героя космоса!

Знакомя Гагарина с Прагой, чехословацкие друзья показали ему Пражский Град, Карлов мост, Мавзолей Клемента Готвальда, вздыбленный на постаменте советский танк, первым ворвавшийся в город в мае 1945 года.

— Советские войска избавили нашу родину от гитлеровского ига, — сказал мэр города, — и мы свято чтим все, что связано с их великой освободительной миссией…

Гагарин побывал в редакции журнала «Проблемы мира и социализма». Сотрудники преподнесли ему еще пахнущий типографской краской номер своего журнала с автографами представителей многих коммунистических и рабочих партий мира. В ответ Юрий написал: «Полет в космос — это не личный подвиг. Это — достижение коммунизма. Горжусь тем, что я — коммунист. Передаю через журнал «Проблемы мира и социализма» горячий привет единомышленникам — товарищам по партиям на всем земном шаре».

Вторая зарубежная поездка выпала в солнечную Болгарию, страну, похожую на цветущий сад, населенную народом, с которым русских связывает давняя дружба, скрепленная кровью, пролитой в совместной борьбе против иноземных захватчиков. Как любимого сына встречали космонавта жители Софии, Пловдива, Плевена, Варны… Они устилали перед ним дорогу лепестками роз, кропили гостя ароматной водой…

Еще до поездки Гагарин получил письма из Болгарии. По дороге в Софию он читал поздравления, приветствия, просьбы заехать в гости, написанные болгарскими рабочими, крестьянами, учителями, школьниками. Па полированном столике в салоне ИЛ-14 вырастала горка конвертов и открыток. Выступая на митингах, Гагарин называл имена авторов писем, благодарил их за приветствия и приглашения.

В Болгарии сооружено великое множество памятников русским солдатам-освободителям. В Пловдиве — крупнейшем промышленном центре страны— на поросшем зелеными дубками Холме Освободителей возвышается огромная гранитная фигура советского воина. Скульпторы изобразили солдата в накинутой на плечи плащ-палатке, с автоматом в каменных руках. Вся Болгария ласково называет памятник «Алешкой». Возле него всегда многолюдно. Поднявшись на зеленый холм, Гагарин, получивший звание почетного гражданина Пловдива, положил к подножию монумента венок из красных роз, пожалел:

— Жаль, что мои цветы не из России.

Наблюдая эту картину, старый коммунист и партизан Димитр Грыбчев сказал:

— Теперь у пловдивчан два почетных согражданина: «Алешка» и Юрий…

У подножия легендарной Шипки молодые парни и девушки передали Гагарину листок из школьной тетради, в котором было написано: «Мы смотрим на вас и радуемся, что по дороге, где много лет назад прошли русские богатыри и разгромили векового врага болгарского народа — турецких захватчиков, шагает простой советский человек, сокол коммунизма, совершивший самый большой подвиг нашего времени… Мы гордимся, что сын Советского Союза доказал людям — нет неведомых краев, и человек может сделать все, когда он не думает о войне, а желает мира всем людям на Земле…»

Отмечая героизм и общечеловеческое значение первого полета в космос, болгарское правительство наградило Гагарина орденом Димитрова и Золотой Звездой Героя Социалистического Труда Народной Республики Болгарии.

Через день после торжественного вручения Гагарину высоких наград сотни тысяч жителей Софии вышли на демонстрацию, посвященную болгарскому традиционному празднику «Кириллица» — Дню просвещения, культуры и славянской письменности. Несколько часов лилась живая человеческая река мимо Мавзолея Георгия Димитрова. Над трибуной, где рядом с руководителями народной Болгарии стоял Гагарин, вились стаи белых как снег голубей.

Гагарин и голуби. Одному из журналистов эта картина подсказала мысль сделать снимок, После демонстрации он подвел к космонавту пионеров, в руках у детей были голуби. Гагарин взял одну птицу в руки, и голубь, доверчиво прижавшись к его груди, широко раскрыл крылья. Снимок был опубликован в «Правде» и обошел все газеты мира.

— Люблю голубей, — признался Юрий Алексеевич. — В Клушине многие мальчишки держали голубей.

Летом 1961 года Гагарин отправился в Польшу. В день приезда в Варшаву в Бельведерском дворце космонавту вручили почетную награду — орден Грюнвальдского креста первой степени. Делясь впечатлениями о Варшаве с руководителями братской Польши, Гагарин рассказал, как на одной улице группа юношей, подбежав к машине, в которой он ехал, хотела поднять ее на руки и понести.

— Пришлось прыгать на мостовую.

Молодежь восторженно встречала космонавта. В Катовицах — центре крупнейшего индустриального района страны — молодые горняки и металлурги, одетые в национальные костюмы, заполнили привокзальную площадь. Как только Гагарин появился на ступеньках вагона, его окружили девушки в расшитых золотом и серебром национальных костюмах и под звуки медных труб и приветственные крики повели к деревянной трибуне.

Весь день на стокилометровой трассе, проходящей через Катовицы — Хожув — Свентохловице — Руда Шленска — Забже — Бытом, через весь Силезский промышленный район, гремели шахтерские оркестры. У шахт и заводов возникали летучие митинги. Много искусно сделанных моделей шахтерских лампочек, угольных комбайнов и старинных обушков вручили космонавту. Свыше миллиона жителей Верхней Силезии приветствовало его, демонстрируя нерушимость польско-советской дружбы.

На другой день состоялся международный слет молодежных организаций более чем двадцати стран. Он происходил в утопающем в садах городе Зелена Гура. На праздник съехались десятки тысяч юношей и девушек. Все увиденное превзошло надежды космонавта. После физкультурного парада и выступления Гагарина, говорившего о мире и дружбе всех молодых людей Земли, в небо, словно жар-птицы, теряя розовое оперенье, взвились яркие ракеты фейерверка. Парни и девчата в национальных костюмах — от расшитых серебром и золотом сарафанов польских селянок до белоснежных одеяний скотоводов из Африки — распевали песни, танцевали, кружились, смеялись. Центром чудесного праздника был почетный гость слета — советский космонавт.

Отчитываясь перед товарищами в Звездном городке о своей поездке, Гагарин сказал, что влюблен в Польшу. Отвечая на вопросы, он сказал, что никогда не забудет польского гостеприимства.

В Венгерскую Народную Республику Гагарин наведался через полторы недели после космического полета Германа Титова. В Будапеште устроили митинг. На площади Героев над людским морем колыхались транспаранты со словами привета советской науке и советскому народу. На митинге Гагарин говорил о полете «Востока-2», о том, что рассказал Герман Титов, вернувшись из космоса.

Возле памятника Ленину в шахтерском городке Комло, отмечавшем свое десятилетие, собрались горняки и их семьи. Праздничность обстановки подчеркивали флаги стран социалистического лагеря, воздушные шары и букеты пахучих цветов, украшавшие трибуну» Дождь розовых лепестков падал с неба на толпу. Над площадью пролетали спортивные самолеты местного аэроклуба, сбрасывали полевые цветы. Гагарин поздравил шахтеров и передал привет от советских людей.

Программа пребывания космонавта в Венгрии предусматривала экскурсию по Дунаю, на прогулочном пароходе «Сабадшаг». В незапамятные времена почти игрушечный кораблик принадлежал императору Францу Иосифу. Теперь он используется для экскурсионных поездок. На «Сабадшаге» собрались журналисты. В кают-компании возникла небольшая пресс-конференция. Были заданы вопросы Гагарину о работах, проводимых в области космонавтики. В конце беседы один товарищ сказал:

— В газетах публикуются очерки о современных героях. Вы и Титова — герои наших дней. Кого вы берете в пример себе?

Делясь впечатлениями об этой пресс-конференции, Гагарин рассказывал, что этот вопрос воскресил в его воображении людей, чья жизнь составляет славу и гордость нашего народа: он увидел Чапаева, ведущего в бой свою легендарную дивизию; Чкалова, летящего над Северным полюсом; Матросова, закрывшего телом амбразуру вражеского дзота; Гаганову у ткацкого станка; Мамая в шахтном забое; Турсункулова на хлопковом поле…

— Вспомнилось мне тогда, — говорил он, — и лицо Главного Конструктора, и лица других ученых, инженеров, рабочих, создавших «Восток»; вспомнился Титов и космонавты, еще не опробовавшие в космосе свои крылья.

Глубокий след в памяти Юрия Алексеевича оставил полет на героический остров Свободы в июле 1961 года, через несколько месяцев после разгрома контрреволюционных банд в районе Плайя Хирон. Юрия торжественно встречала вся Гавана. Едва только ИЛ-18 замер у здания аэропорта имени Хосе Марти, грянули раскаты грома, засверкали молнии, хлынул тропический ливень. Собравшиеся на аэродроме— члены правительства республики, дипломатический корпус, солдаты почетного караула, многотысячная толпа — стояли под потоками дождя и ждали появления гостя. Громом грозы, феерическими вспышками молний, могучим кличем народа «Вива, Гагарин!» встретила Куба космонавта.

Дорога из аэропорта в столицу стала путем всенародного ликования. Молодые и старые, подростки и дети, крестьяне в широкополых сомбреро из пальмовых листьев, рабочие в спецовках, милисанос с винтовками, небрежно брошенными на плечи, юноши и девушки — каждый по-своему выражал чувства: взмахом руки, восклицанием, брошенным в руки Гагарину букетом цветов, белозубой улыбкой. Мальчишки выпускали голубей, и они стайками вились над кортежем машин. Из уличных репродукторов раздавались звуки певучего «Марша 26 июля» — марша кубинских революционеров. С вертолетов бросали охапки листовок, над поющим и приплясывающим людским морем возвышались макеты «Востока», алели полотнища со словами привета Коммунистической партии Советского Союза.

На следующий день площадь Революции вновь заклокотала. Но безбрежное людское море затопило не только площадь, но и все прилегающие улицы: в Гавану на встречу с космонавтом съехались крестьяне соседних провинций. На митинг собралось более миллиона человек.

Митинг открыли оглашением указа правительства о награждении Гагарина только что учрежден-ним орденом «Плайя Хирон». Он стал первым кавалером ордена, которым на Кубе отмечаются выдающиеся заслуги в борьбе за свободу и независимость, за мир и прогресс человечества. Космонавт говорил негромко, но его мужественный голос слышался во всех концах обширной площади.

На Кубе Гагарин встречался с портовыми рабочими и строителями новых домов, с учителями и школьниками, с мачетеро — работниками плантаций сахарного тростника, солдатами революционной армии. В Гаванском университете Гагарин прочел лекцию о космонавтике.

Актовый зал университета заполнили ученые, инженеры, студенты, рабочие, крестьяне. Пришли члены правительства, министры, военные. Гагарин рассказал о подготовке к полету космического корабля, нашел меткие определения состоянию невесомости, поведал обо всем увиденном в космосе.

Наземная орбита Юрия Алексеевича пролегала не только через страны социалистического лагеря. Ему довелось посетить капиталистические государства Европы и Америки, побывать в странах Азии и Африки. Первой западноевропейской страной, пригласившей космонавта, была Финляндия — страна красивой, суровой природы, родина трудолюбивых, мужественных людей.

И на митингах в Хельсинки, и на традиционном празднике дружбы в международном молодежном лагере на берегу Ботнического залива, и на рабочем собрании в Турку Гагарин утверждал, что для мирного сотрудничества в космосе хватит места для всех народов. Слова эти пришлись по душе внимательным финнам.

Газеты поместили отчеты о беседе Гагарина с членами аэроклуба в городе Хяменлинне — родине выдающегося государственного деятеля Финляндии Паасикиви и всемирно известного композитора Сибелиуса, Благодаря за памятный подарок — голубой вымпел с крылатой эмблемой, врученный ему рекордсменом страны по планеризму Юхани Хортом, Гагарин говорил:

— У летчиков большие дороги. Мы учимся летать выше, дальше, быстрее. Придет время, и, наверное, полеты в космос станут возможными даже для аэроклубов. Может быть, советским космонавтам доведется вместе летать с финскими исследователями космоса по межпланетным трассам…

За пять дней, проведенных в стране, Гагарин убедился, что финны проявляют к советскому народу огромный интерес. Выразительной демонстрацией симпатий к Советскому Союзу явился традиционный праздник дружбы, проведенный на севере страны — в Кеми. Туда собрались тысячи людей, прилетевших на самолетах и приехавших автобусами и по железной дороге. Из международного туристического лагеря пришла смешанная колонна финских, шведских, норвежских и советских студентов. Встретив Гагарина на вокзале, веселая молодежь подняла его на руки и «в золотом стуле» долго несла под песни девичьего хора.

Гагарин был полон впечатлений от Финляндии с ее хвойными лесами, прохладой бесчисленных озер и скалистой землей, возделанной трудолюбивыми руками. Через год ему вторично довелось побывать в Хельсинки — на VIII Всемирном фестивале молодежи и студентов.

Летом 1961 года Гагарина встречала туманная Англия. С первых часов пребывания на берегах Темзы представления о британцах, как о людях чопорных и неразговорчивых, решительно изменились. Интерес к космонавту был настолько велик, что лондонцы всех возрастов и сословий, отбросив веками складывающиеся условности, все дни пребывания Гагарина на британской земле вели себя как темпераментные южане. Толпами теснились они на Пиккадилли, Бонд-стрит и Раджент-стрит — самых оживленных улицах столицы, по которым в сопровождении мотоциклистов проезжала его машина; энергично штурмовали здание «Эрлз Корт», где развернулась советская промышленная выставка.

Пять дней гостил Гагарин в Англии. За ним неотступно следовали десятки журналистов и кинорепортеров. Выпуски последних известий по радио и телевидению начались с сообщений о пребывании в Англии космонавта, а газеты открывали этими сообщениями первые полосы.

Сильное впечатление на Юрия Алексеевича произвела поездка в Манчестер — крупнейший индустриальный центр Англии. Первый визит Гагарин нанес руководству профсоюза литейщиков. Президент профсоюза шестидесятилетний Фред Холлингсуорт вручил космонавту золотую медаль. На ней были изображены крепко сплетенные руки, а по краю медали вычеканены слова: «Вместе мы отольем лучший мир». Через полчаса с этой медалью на груди Гагарин появился на митинге рабочих машиностроительного завода фирмы «Виккерс». Это вызвало бурную овацию многих тысяч рабочих, обступивших импровизированную трибуну — грузовик с опущенными бортами. Погода разгулялась. Люди пришли на митинг из цехов в короткие минуты обеденного перерыва.

Гагарин говорил просто, легко и свободно. Это было одно из самых ярких его выступлений. Люди внимательно вслушивались в звонкий, певучий голос Юрия, стараясь без переводчика уловить смысл его речи.

— Я рад, — заканчивая выступление, сказал он, — пожать в Манчестере ваши мозолистые руки, которые, как и во всех странах, создают самое прекрасное, что существует на земле!

Когда эти слова перевели на английский, к Гагарину потянулись сотни рук. Трижды прогудел гудок, возвещающий, что обеденный перерыв закончился, но никто не уходил со двора, над которым накрапывал дождь.

После возвращения в Лондон Гагарина принял премьер-министр Англии Г. Макмиллан, а затем последовало приглашение в Букингемский дворец на завтрак к королеве Елизавете II.

— Советский космонавт — человек разносторонних знаний… — так отозвался о Гагарине известный английский физик Вильям Ходж на встрече с учеными в Британской академии наук.

Ученые после доклада Гагарина о полете «Востока» подарили ему два тома писем Ньютона. В свою очередь космонавт, вручая президенту Академии наук Говарду Флори свою книгу «Дорога в космос», сказал:

— Мне дорог ваш подарок, потому что полет в космос совершался по законам земного тяготения, впервые открытым героем британской науки Исааком Ньютоном…

Все интересовало Юрия Алексеевича, и он использовал каждую минуту, чтобы увидеть и узнать как можно больше. Смотреть — значит изучать. В музее истории Лондона среди витрин со множеством коронационных одежд королей Великобритании он обратил внимание на скромную витрину, где за стеклом лежали вещи русской балерины Анны Павловой. Павлова гастролировала почти во всех странах мира и всех покоряла своим талантом. Покорила она и англичан, выставивших в музее слепок ее ноги и белую балетную «пачку» с крупным драгоценным камнем.

Он посетил Гайд-парк, Кенсенгтонский сад. Вспомнив понравившийся ему фильм «Мост Ватерлоо», ездил на этот ветхий, ничем не примечательный мост. Он обратил внимание на грузное, придавившее своей тяжестью землю здание Английского банка и конторы банков «большой пятерки», контролирующих большую часть капиталов Британии.

Когда обширная программа встреч, бесед, пресс-конференций была исчерпана, Гагарин посвятил несколько часов поездке на Хайгетское кладбище, где покоится прах Карла Маркса. И хотя поездка не значилась в официальных планах, трудовой люд Лондона понимал, что советский космонавт не может улететь в Москву, не побывав у могилы великого основоположника научного коммунизма. Вот почему в этот вечер на улицах, ведущих к кладбищу, стояли одетые в спецовки строители, докеры, металлисты, электрики, железнодорожники…

Строгий памятник Карлу Марксу окружили тысячи людей. В глубоком молчании наблюдали они, как первый космонавт возлагал на могилу первого коммуниста венок из живых цветов и потом, поднеся руку к фуражке, в торжественной тишине долго стоял перед гранитным пьедесталом, на котором высечены бессмертные слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

В столицу Греции — Афины Гагарина пригласило Греко-Советское общество дружбы, но, когда в феврале 1962 года он прилетел на древнюю землю Эллады, его встречали все афиняне. Выйдя из самолета, Гагарин попал в море встречающих, бурлившее и на аэродроме и на улицах Афин. На перекрестках возникали заторы — толпа преграждала путь открытому автомобилю. Отовсюду неслись возгласы: «Филия!», «Ирини!», («Дружба!», «Мир!»).

В Афинах немало достопримечательных мест, с которыми полезно познакомиться, и первое из них Акрополь с его вечной колоннадой. При осмотре Акрополя археолог Георгиус Доидос подвел Гагарина к флагштоку, с которого двадцать с лишним лет назад Манолис Глезос сорвал фашистский флаг, призвав греческий народ к сопротивлению захватчикам, к борьбе за свободу и независимость родной страны. Гагарин стоял у флагштока и смотрел в расстилавшийся далеко внизу бесконечный простор лазурного моря. В сиреневой дымке виднелся остров Эгина, где в тюремном застенке томился Глезос. Герой находился за решеткой, но, узнав о приезде космонавта, дал о себе весточку. Его жена Тассия Глезос, придя в советское посольство, вручила Гагарину искусно сделанные мужем модели парусников и небольшую шкатулку из оливкового дерева.

Чудесным, полным образных сравнений было выступление на обеде, данном в честь Гагарина Греко-Советским обществом, поэта, лауреата Ленинской премии мира Костаса Варналеса. Человеку перевалило за семьдесят, но он говорил крепким голосом, огненно сверкая живыми глазами из-под седых бровей.

— В улыбке Гагарина, — сказал поэт, — греческий народ видит улыбку миллионов советских людей…

В день отлета Гагарина из Афин около двухсот журналистов собралось на пресс-конференцию в советском посольстве. Вопросы были разнообразные, и на каждый Гагарин ответил. Аплодисментами были встречены слова о том, что ему хотелось бы вновь очутиться в космосе и передать оттуда приглашение всем людям Земли подняться на орбиту и вместе полюбоваться красотой нашей планеты.

— Тогда, я думаю, — сказал Гагарин, — все люди взглянули бы друг другу в глаза, крепко обнялись и стали бы жить в вечном мире и дружбе…

На аэродроме за несколько минут до отлета, когда Гагарин уже поднимался по трапу, чья-то рука из толпы провожающих передала ему листок бумаги, испещренный буквами греческого алфавита. Когда самолет был высоко над землей, Гагарину перевели записку, «Дорогой Юрий Гагарин! — было написано в ней. — Я рад приветствовать тебя, покорителя космоса, на древней земле Эллады. Ты привез нам с собой послание мира и дружбы. Пусть советские люди взлетают еще выше к звездам, открывая человечеству новые светлые горизонты и прокладывая верный путь к всеобщему миру и лучшему будущему жителей нашей планеты! М. Глезос. Тюрьма на острове Эгина. 13 февраля 1962 года».

На пресс-конференции в Лондоне журналист из молодой Республики Кипр пригласил Гагарина посетить его скалистую, окантованную морем страну. Через несколько месяцев это пожелание осуществилось. Из Греции Гагарин отправился на Кипр.

ИЛ-18 приземлился на Кипре, когда стемнело. Киприоты напомнили Гагарину пламенных кубинцев— у них были такие же широкие, открытые улыбки и горячие сердца! Всю десятикилометровую дорогу от аэродрома до Никозии колонну машин эскортировали сотни парней на мотоциклах и мотороллерах. Так было и во время поездки по Кипру — всюду километров за пятнадцать — двадцать до намеченного пункта навстречу Гагарину выезжали мотоциклисты и сопровождали его до места митинга.

На Кипре примерно полмиллиона жителей. Гагарин побывал в Никозии, в Фамагусте, Ларнаке, Лимассоле, и все эти города встречали его по-своему. В Фамагусте в парк эвкалиптовых деревьев, украшенный кипрскими и советскими флагами, явилось все население города. Между деревьями колыхались гирлянды портретов Гагарина — репродукции фотографии с голубем, снятой в Болгарии.

В портовом городке Ларнаке митинг происходил на берегу моря, при лунном свете. В Лимассоле девушки, одетые в нарядные платья, взбежали на балкон мэрии, у которой собралось все население города, и вручили Гагарину белого голубя. Гагарин прижал доверчивую птицу к груди, а затем с громким восклицанием «За мир!» выпустил на волю. Голубь, распластав крылья, полетел над толпой, а навстречу ему взвилась стая таких же белых птиц. Они долго порхали над площадью, символизируя единство мыслей киприотов и приехавшего к ним советского гостя о мире и дружбе между народами всех стран.

На Кипре, как и в Греции, Гагарина окрестили Икаром космоса. Так назвал его и мэр Лимассолы, вручивший космонавту ключи от городских ворот и диплом об избрании его почетным гражданином города. Гагарин поблагодарил за лестное сравнение с мифологическим героем, но сказал:

— У Икара были крылья, скрепленные воском, а советские космические корабли делаются из прочнейших современных металлов. Такой металл отливают наши рабочие.

Весной 1962 года Гагарина принимала Австрия. Первый день пребывания в Вене был посвящен официальным визитам. На следующий день Гагарин выехал в центр Верхней Австрии город Линц, осмотрел металлургический комбинат «Фест» — одно из самых мощных предприятий австрийской тяжелой промышленности, на котором работают двадцать пять тысяч рабочих. В заводоуправлении инженеры рассказали Гагарину, что часть продукции «Феста» идет в Советский Союз, а треть руды и угля, потребляемых заводом, они получают из СССР.

При выходе из сталеплавильного цеха Юрия окружили рабочие. Они были в спецовках и в круглых, похожих на каски, защитных головных уборах. Рабочие звали космонавта в гости, обещали прийти на его лекцию, объявленную по радио. Вечерняя лекция Гагарина в народной школе собрала несколько тысяч слушателей. Ее транслировали, и в городе можно было видеть группы людей, толпящихся возле похожих на цветы уличных репродукторов.

Из Линца Гагарин направился в городок Маутхаузен, поблизости от которого в мрачное время гитлеризма всеми своими трубами дымил фашистский лагерь смерти. Там погибли десятки тысяч советских людей и среди них Герой Советского Союза генерал Карбышев. На пригорке — памятники погибшим в лагере советским людям, полякам, чехословакам, венграм, испанцам, французам, югославам, итальянцам… У подножия памятников — венки из живых цветов и никогда не погасающие зажженные восковые свечи.

Надо иметь крепкие нервы, чтобы осматривать мрачные постройки, где день за днем разворачивалась трагедия заключенных. Молча, стиснув зубы, вместе с Гагариным мы обходили один цех убийства за другим. Юрий Алексеевич потом рассказывал, что в эти минуты ему припомнились жуткие дни, когда он жил в Клушине, временно захваченном гитлеровцами.

— Какое счастье, — как всегда сдержанно и рассудительно говорил он на митинге в городе Санкт-Пельтене, — что советский народ, разгромив фашистов, дал возможность нам, молодому поколению, жить богатой, творческой жизнью.

Наступило второе воскресенье мая — традиционный в Австрии День матери, народный праздник, посвященный женщинам. На пути в Грац — столицу Штирии, выступая на митингах в Медлинге, Бадене, Винер-Нойштадте, Нойкирхене и Капфенберге, — небольших городках, где у здания ратуш собирались тысячи людей, Гагарин и его жена Валентина Ивановна поздравляли австрийских женщин и высказывали пожелание, чтобы их дети никогда не узнали, что такое война.

После митинга в Граце, проведенного при прожекторах, поздно ночью двинулись в обратный путь. На перевале Зиммеринг — границе между Штирией и Нижней Австрией — сделали короткую остановку, зашли в придорожную таверну. Там оказалось полно народа: лесорубы, шоферы грузовых автомашин, туристы. Пока подавали черный кофе, один из парней, подойдя к музыкальному автомату, опустил в него металлический шиллинг. Послышался счет:

— Фюнф, фир, дрей, цвей, ейн, зеро!

Затем раздался резкий, как при запуске ракеты, свист, грохот, чей-то голос, похожий на голос Гагарина, произнес по-русски «Поехали!», и низкое помещение таверны заполнили звуки веселой песенки. Все засмеялись и захлопали в ладоши. Оказывается, парень, приветствуя Гагарина, выбрал популярную в Австрии песенку «Полет на Луну»…

Осенью 1962 года Ю. А. Гагарин провел несколько дней в Дании. В день его приезда копенгагенские газеты вышли со статьями, посвященными успехам советской космонавтики. «Добро пожаловать!» — так открывала свои страницы крупнейшая в стране газета, публикуя портрет Гагарина и дружеское обращение к нему на русском языке. «Мы надеемся, — писала газета, — что вы почувствуете сердечность, наше восхищение и приятно проведете время у нас».

Интерес к Гагарину был огромен. Много встреч состоялось в Копенгагене. Одни носили официальный характер, другие отличались теплотой и искренностью. Сердечный прием оказали Юрию Алексеевичу рабочие судостроительной верфи «Бурмайстер ог Вайн» и завода «Карлсберг».

Президент датской Ассоциации астронавтики Асберг Лундбак вручил Гагарину билет члена-корреспондента Ассоциации с надписью: «Действителен до 1999 года». Все пророчили ему долголетие.

На собрании членов Общества сотрудничества между Данией и СССР Гагарин сказал:

— Во многих странах я и мои товарищи встречали людей, знакомых с дореволюционной Россией, одетой в армяк и движущейся на скрипучей телеге. Теперь наши люди управляют не клячей, а двигателями мощностью в двадцать миллионов лошадиных сил. Ими оснащены ракеты, выводящие на орбиты космические корабли.

Позднее Гагарину вместе с Быковским, совершившим пятисуточный полет в космосе на корабле «Восток-5», довелось побывать и в других Скандинавских странах — Норвегии и Швеции. Но до этого, летом 1961 года, он посетил Бразилию.

В Рио-де-Жанейро, несмотря на поздний час, на аэродроме Галеон советский самолет встречало превеликое множество горожан, запрудивших шумные улицы столицы. В ночное небо взлетали оглушительные петарды — так по традиции экспансивные бразильцы встречают дорогих гостей. Машина с Гагариным с трудом пробивалась через плотную толпу. На мосту полиция вынуждена была расчищать ей путь струями воды из пожарных брандспойтов.

Горячий прием Гагарину устроили бразильские студенты в своем клубе. Еще более сердечной была в Рио-де-Жанейро встреча с рабочими-станкостроителями, химиками и электриками. Зал клуба металлургов, переполненный празднично одетыми людьми, пришедшими целыми семьями, встретил космонавта музыкой гимна Советского Союза.

Из рабочего клуба, где в заключение встречи присутствующие спели «Интернационал», Гагарин помчался на пресс-конференцию в Ассоциацию бразильских издательств.

— Чем объяснить вашу жизнерадостность? — спросил журналист с довольно мрачной физиономией.

— Я люблю жизнь, — ответил Гагарин. — Я молод, мне двадцать семь лет. Жизнь в России хорошая. Почему бы мне не быть жизнерадостным?

Накануне отлета из Рио-де-Жанейро мы разговорились с общественным деятелем, лауреатом Ленинской премии «За укрепление мира между народами» писателем Жоржи Амаду.

— Наш народ, — сказал он, — в Гагарине видит человека будущего, вооруженного знаниями и культурой, человека завтрашнего дня. Миллионы бразильцев любят Советский Союз. Это любовь к народу, который закалил Гагарина, создал могучую науку. Окружая Гагарина всеобщим восторгом, объявляя его героем нашего времени, мы, бразильцы, тем самым приветствуем весь советский народ!

Из Бразилии Гагарин улетел в Канаду, куда его пригласил известный промышленник и общественный деятель Сайрус Итон.

На аэродроме Галифакс Гагарина встретила вся семья Итона. После короткой пресс-конференции в здании аэропорта — поездка в местечко Пагуош, за двести километров от Галифакса. Просторный дом Сайруса Итона уже давно получил в Канаде название «Дома мыслителей»: в нем проходила первая Пагуошская конференция сторонников запрещения ядерного оружия и всеобщего разоружения, в нем Сайрусу Итону была вручена международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами».

Через час на лужайке у «Дома мыслителей» начался митинг сторонников мира. Духовой оркестр, исполнив канадский гимн, заиграл «Интернационал». Все происходящее в Пагуоше транслировалось по радио — канадцы могли слышать гимн коммунистов, идущих в первых рядах борцов за мир. Митинг продолжался свыше двух часов. Выступило пятнадцать промышленников и общественных деятелей. Они говорили о достижениях советской науки и техники.

Поздним вечером, проехав еще двести километров, советский гость добрался до одной из ферм Итона. Но отдых оказался недолгим. Около четырех часов утра Итону позвонили — принято сенсационное сообщение: русские направили в космос корабль-спутник «Восток-2», на его борту космонавт Герман Титов! Услышав, как в доме захлопали двери, быстро поднялся и Гагарин. Надо ли говорить, сколько было радости! И Итон, и его жена, и дочь захлопотали, стараясь создать как можно больше удобств для связи с Москвой и перевода на русский язык радиосообщений о полете «Востока-2», транслируемых канадскими и американскими радиостанциями.

Первой мыслью Гагарина было послать телеграмму в адрес Титова. «Дорогой Герман, — писал он, — > всем сердцем с тобой. Обнимаю тебя, дружище. Крепко целую. Уверен в успешном завершении твоего полета, который еще раз прославит нашу Родину, наш советский народ. До скорого свидания». Как потом стало известно, эта радиограмма, облетев полсвета, пришла на борт «Востока-2», когда Титов, преодолев в космосе более двухсот тысяч километров, пошел на шестой виток вокруг Земли.

Пока составлялась депеша в космос, на ферме готовились к отъезду на аэродром. Программа пребывания Гагарина закончилась. Воскресенье отводилось для отдыха. Но Сайрус Итон понимал — ни о каком отдыхе для Гагарина не может быть и речи, душа его рвется на Родину.

Через несколько часов, летя над Атлантикой, Гагарин послал добавление к переданной перед отлетом из Канады статье в «Правду»: «По часам мы следим — близится время посадки «Востока-2». Для Германа Титова наступают самые ответственные минуты: приземление. Я уверен, что этот отличный парень с честью выполнит сложную программу нового полета человека в космос. Герман Титов — коммунист, он выдержит все, что выпадет на его долю».

Бортрадист передал радиограмму. Взошло солнце, и вскоре ИЛ-18 достиг Внуковского аэродрома. Через два часа Гагарин вылетел на Волгу, чтобы обнять товарища и поздравить его с новой замечательной победой. Титов находился в том же доме, в котором после своего полета отдыхал Гагарин. Вдвоем они ходили по берегу реки, обмениваясь впечатлениями о своих полетах. Титов делился планами будущей книги, которую хотел назвать «700000 километров в космосе». Вечером они играли в бильярд. Космонавты любят этот вид спорта.

Как-то Гагарин высказал мысль, что бильярд должен быть во всех военно-учебных заведениях. Хорошо и точно он сказал и о теннисе: «Отличная игра, требующая физической выносливости, как в футболе, хорошего глазомера, сообразительности и ума, как в шахматах. Для военного летчика теннис очень полезен, а то, что хорошо для летчиков, хорошо и для всех. Это, пожалуй, единственная спортивная игра, которой можно заниматься с детства до преклонного возраста».

В конце 1961 года Гагарину пришлось побывать в трех государствах Азии: в Индии, на Цейлоне и в Афганистане.

Перевалив через заснеженные вершины Гималаев, ИЛ-18 приземлился вблизи Дели на аэродроме Палам. Гагарина ждали индийские журналисты. Около трехсот корреспондентов газет, радио и телевидения собрались на открытом воздухе, в саду, устланном коврами.

После визита к премьер-министру республики Джавахарлалу Неру и выступления по телевидению состоялся гражданский прием в честь космонавта на городском стадионе. Все прилегающие к нему улицы были забиты народом, украшены советскими и индийскими флагами. Пригласив Гагарина в открытый автомобиль, увитый гирляндами цветов, Неру вместе с ним совершил круг почета. Два часа, сменяя друг друга, на зеленом поле соревновались физкультурные и танцевальные коллективы индийской молодежи…

Вместе с Гагариным мы побывали во многих районах Дели — у могилы борца за свободу и независимость Индии Махатмы Ганди, возле Красного форта, где еще сохранились пушки, из которых колонизаторы в прошлом веке расстреливали восставших делийцев, поднялись на семидесятиметровую башню Кутуб Минар, сооруженную более 750 лет назад. Интересной была поездка в Делийский университет, где Гагарина приветствовали тысячи студентов.

Под знаком дружбы прошел весь 5000-километровый маршрут космонавта по Индии. Первым городом после Дели был полуторамиллионный Лакнау, где расположен один из крупнейших университетов страны. Выступая перед студентами, до отказа заполнившими университетский двор, Гагарин напомнил, что истоки дружбы между народами Индии и России лежат в глубине веков, что русский землепроходец Афанасий Никитин приплыл с берегов Волги к берегам Ганга. Когда Гагарин упомянул о Бхилаи, где с помощью советских специалистов построен крупнейший в Индии металлургический завод, студенты устроили бурную овацию.

Из бомбейских встреч трудно выделить какую-либо одну. Все они были яркими, запоминающимися.

На гражданский прием по случаю приезда космонавта, устроенном в Шивази-парке, собралось около трехсот тысяч человек. В небе горели по-южному крупные звезды, а над трибуной, украшенной цветами, в свете прожекторов выделялись большие портреты В. И. Ленина и Махатмы Ганди. На плакате была красочно изображена схема полетов космических кораблей «Восток» и «Восток-2». Представители семидесяти общественных организаций вынесли на трибуну гирлянды цветов и вручили гостю кокосовые орехи — символ успеха. Выступавшие горячо призывали участников митинга к борьбе за мир и за всеобщее и полное разоружение.

В ответном слове Гагарин сказал:

— Как бы было хорошо, если бы все страны разоружились и стали соревноваться — кто сделает больше научных открытий!

Большинство встреч трудящихся Индии с космонавтом организовало Индо-Советское общество развития культурных связей, насчитывающее в стране около двухсот филиалов. Крупнейший филиал находится в семимиллионной Калькутте — родине Рабиндраната Тагора, городе революционной борьбы индийского народа за свободу и независимость.

Калькутта встретила Гагарина еще более восторженно и шумно, чем Бомбей. На улицах его приветствовало свыше двух миллионов человек. На стадионе пятьдесят тысяч школьников пели в честь советского народа. Мальчики и девочки провели выступления спортивных, песенных и танцевальных коллективов и состязания авиамоделистов.

Юрию Алексеевичу понравилась поездка в сокровищницу индийской флоры — Калькуттский ботанический сад. Путь туда лежал вдоль причалов порта, у которых стояли океанские корабли многих стран. При приближении парохода с Гагариным на борту моряки поднимали на мачтах пестрые флаги расцвечивания, с джутовой фабрики на берег вышла толпа рабочих с красными флагами, ярко алевшими на фоне закопченных фабричных труб.

Дни были заполнены до предела, каждая минута на счету. И покидая жаркую Калькутту, Юрий Алексеевич пожалел, что ему не пришлось побывать в Музее «Викториа-мемориал», где собрана коллекция картин русского художника Верещагина. Об этом музее говорил ему в Москве Алексей Леонов.

— Верещагин — певец русского оружия. Он был солдатом и как солдат погиб на поле боя — на палубе крейсера «Петропавловск», — говорил Гагарин сопровождавшим его журналистам. — Если бы у меня была возможность, я бы иллюстрировал свои выступления, посвященные борьбе за мир, сатирическим полотном Верещагина «Апофеоз войны». Помните — пирамида желтых человеческих черепов, над которой хозяйничает прожорливое воронье. — Гагарин увлекся, напомнил: — Художник посвятил свое творение «всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим».

Маршрут Гагарина закончился в Хайдарабаде — главном городе крупнейшего штата страны. Декабрьским утром самолет поднялся с хайдарабадского аэродрома и взял курс на остров Цейлон.

В Коломбо — столице Республики Цейлон — Гагарина встретили ослепительное солнце, изумрудная зелень тропиков и еще более ослепительные улыбки сингалов и тамилов. «Красный ковер Гагарину» — под такими заголовками вышли газеты. Страна нарядилась в красные флаги и транспаранты, испещренные словами привета Советскому Союзу.

На Цейлоне все было удивительным — и смуглые люди с черными, как смоль, волосами, одетые в белые саронги и сари; и величественные пальмы, подступающие к береговой кромке; и покачивающиеся на океанских волнах рыбачьи лодки катамараны; и множество буддийских монахов, бритоголовых, в ярких желтых одеждах; и слоны, переносящие огромные бревна; и самое главное — по-детски застенчивое радушие, с которым Гагарина встречали всюду — и на побережье, и в гористых глубинных районах, и на болотистом севере острова.

— В советских людях, — заметили в беседе с Гагариным руководители Компартии Цейлона, — наш народ видит свое завтра…

Как хороший сон, запомнилась поездка в город Анурад Хапуру — древнюю столицу страны, основанную примерно две тысячи лет назад и славящуюся старинными буддийскими храмами. После осмотра храма и бережно сохраняемого монахами старого дерева, под которым, согласно преданию, Будда задумал свое учение, Гагарин направился на центральную площадь, где собралось все население города — от стариков до детей. Девушки в национальных костюмах, с цветками лотоса в черных, как смоль, волосах, приплясывая под барабаны, провели Гагарина на балкон муниципалитета.

Площадь была заполнена людьми, а над их головами возвышался большой макет космической ракеты с крупной надписью ««Восток-3», 1962 г.». Из сопла ракеты выбивалось «пламя», образованное букетами цветов. Гагарин улыбался. Никогда еще так причудливо не смешивалось прошлое, настоящее, будущее. В двух шагах от «священного» дерева Будды был сооружен макет космического корабля, который, по твердому убеждению цейлонцев, должен был подняться в космос в 1962 году! Однако, проча советской космонавтике новые успехи, цейлонцы ошиблись в прогнозах: через несколько месяцев, в августе 1962 года, в космосе оказался не один советский корабль, а сразу два— «Восток-3» и «Восток-4». Советская действительность опередила смелые предположения зарубежных друзей!

С Цейлона Гагарин направился к ледяным отрогам Гиндукуша, в Кабул — столицу Афганистана. Встречал его почетный воинский караул. Молодежь на руках пронесла космонавта к открытой машине, увитой цветами. Начальник Генерального штаба афганской армии пригласил его посетить военную академию. В конференц-зале академии, расписанном причудливыми восточными орнаментами, Гагарин прочитал лекцию. Она была лишена профессорского академизма и скорее походила на беседу, а беседы Гагарина всегда доставляли огромное удовольствие.

Содержательной оказалась поездка с премьер-министром Мухаммедом Даудом в район Карги на огромное водохранилище, созданное с помощью советских специалистов. Мухаммед Дауд благодарил Советский Союз за бескорыстное участие в развитии производительных сил страны.

О глубоких дружеских чувствах, питаемых миллионами афганцев к советским людям, говорил Гагарину и король Афганистана Мухаммед Захир 1Пах. Беседуя с гостем, король сказал, что афганский народ никогда не забудет поддержку, которую оказал ему В. И. Ленин во время борьбы Афганистана за независимость. Мухаммед Захир Шах выразил сердечную признательность советским специалистам за помощь в строительстве дорог и промышленных предприятий, в геологических изысканиях, в развитии культуры в стране…

В мае 1962 года Гагарин по приглашению общества «Япония — СССР» отправился в Токио. Он был благодарен японцам. Они первые перевели на свой язык его биографическую повесть «Дорога в космос», выпустили отдельной книгой огромным тиражом. Книга в красивой синей суперобложке была великолепно издана на рисовой бумаге. В ней было короткое предисловие, написанное для японского издания. В нем Гагарин обещал приехать в страну цветущих вишен. И обещание свое сдержал.

На токийском аэродроме Ханеда царило необычайное оживление. На подступах к летному полю выстроились батареи телевизионных камер, в воздухе гудели вертолеты с корреспондентами на бортах. Токийская пресса использовала все средства современной техники для того, чтобы население страны как можно быстрее узнало о прибытии космонавта из соседней страны. Впервые прозвучала распеваемая японскими юношами и девушками песня «Хорошо, хорошо, Гагарин!» с припевом:

Запомнилась беседа с японскими учеными.

— В нашем народе, — сказал один ученый, — отцы напутствуют своих детей. Какие заповеди вы, Гагарин сан, высказали бы своим дочерям, когда они подрастут?

Юрий Алексеевич на минуту задумался.

— Таких заповедей, — ответил он, — много. Но, пожалуй, три из них назову сразу. Во-первых, я бы хотел, чтобы дети мои были борцами за мир. Во-вторых, чтобы они выросли людьми честными, самоотверженными, горячо любящими Родину. И, в-третьих, пусть они будут хорошими коммунистами, ибо коммунизм самое прогрессивное учение на Земле…

На пути в пятимиллионный Осака самолет с Гагариным пролетал вблизи горы Фудзи, считавшейся священным местом Японии. Сверху на ее зеленых склонах были видны лагеря американских войск, стрельбища, полигоны.

— Фудзи славилась ста достопримечательностями, — горько улыбаясь, говорил Гагарину переводчик, — теперь у нее сто первая: американский военный флаг…

Митинг организовали на водном стадионе. На голубоватом зеркале воды и плавательных дорожках оформители установили пару плотиков с букетами цветов, советскими и японскими флагами. Над переполненными трибунами алели пятиконечные звезды, эмблемы серпа и молота, были развернуты огромные плакаты, на которых по-русски и по-японски написано: «Добро пожаловать, мирный посланец Гагарин!»

В конце митинга к столу президиума потянулись представители общественных организаций города. Низко кланяясь, они вручали Гагарину памятные подарки, в их числе гирлянду бумажных «журавликов мира», присланную детьми Хиросимы. Тысячи людей запели: «Хорошо, хорошо, Гагарин!»

Вслед за миллионами жителей Осака космонавта торжественно приняло население древней столицы страны — Киото. Выступая перед студентами университета, Гагарин рассказал о высшем образовании в СССР, о связи науки с производством, о том, как он учился в школе, ремесленном училище, техникуме…

И еще один митинг — вечером, в городе Нагое, также торжественно встретившем гостя. Спортивный зал, вмещающий более десяти тысяч человек, украшала «космическая» композиция: земной шар, опоясанный орбитами «Востока» и «Востока-2», устремленные к Луне и Солнцу ракеты с пятиконечными звездами и надписью «СССР» на бортах. Так японские художники изобразили не только историю советской космонавтики, но и ее ближайшее будущее.

Пролетарский дух промышленной Нагои сказался и утром следующего дня, когда Гагарин направлялся на аэродром. С детства он испытывал радость от обилия света, а здесь солнца было столько, хоть отбавляй. Десятки тысяч людей в этот час спешили на работу, но каждый останавливался, приветствуя знакомого человека, прибывшего из Москвы. У аэродрома молодежь Нагои соорудила макет ракеты, в кабине которой рядом с фигурой, изображавшей Гагарина, сидел японский юноша, облаченный в скафандр и гермошлем. В руках он держал большой плакат с крупно выведенной надписью: «Вместе в космос!».

Морозным январским утром 1962 года, вылетев из Москвы и пройдя над Черным и Средиземным морями, ИЛ-18 через несколько часов достиг Каира.

Гагарину показали утренние газеты с дружескими шаржами. На одном из них космонавт пожимал лапу ожившему сфинксу. На другом рисунке космонавт, забравшись на высокую каирскую башню, размахивал ветвью оливкового дерева. Художники верно отобразили настроение народа, который видел в Гагарине посланца дружбы и мира.

Гагарин прибыл в Каир как гость военно-воздушных сил ОАР, первый официальный прием устроили военные. На него пригласили военных атташе иностранных государств. Фотокорреспонденты защелкали аппаратами.

— Давайте, — обратившись к атташе, предложил Гагарин, — когда будет наконец подписано международное соглашение о всеобщем разоружении, соберемся в Москве, Вашингтоне или Париже и сфотографируемся еще раз. Но без погонов и эполет — как все мирные люди, в штатском…

Путешествие по стране началось с Бельбейса— небольшого городка, знаменитого колледжем, готовящим авиаторов. Приветствуя гостя, летчики организовали авиационный парад, показали свое мастерство в лазурном небе. Прощаясь, Гагарин сказал:

— Учиться надо талантливо.

А затем поездка в Порт-Саид, в свое время мужественно отразивший англо-франко-израильских агрессоров. Огромная толпа ожидала Гагарина на площади Жертв агрессии. Были здесь и инвалиды, искалеченные войной. Прилететь в Порт-Саид и не побывать на Суэцком канале было нельзя. После поездки на катере вдоль каравана судов, ожидавших очереди на проводку из Средиземного в Красное море, в управлении судоходства дали обед. На него пригласили группу арабских лоцманов.

— Давайте, друзья, — предложил Гагарин, — поднимем бокалы за лучшего лоцмана жизни — за народ!

Два следующих дня Гагарин провел в столице. Он поднялся на башню, которая на полсотни метров выше самой большой пирамиды. На смотровой площадке его атаковали, представители радиокомпании, ведущей передачи на страны Арабского Востока. Вопросы корреспондентов и ответы Гагарина записывались на магнитофонную ленту и передавались в радиостудию. С высоты каирской башни космонавт как бы разговаривал с десятками миллионов жителей Арабского Востока.

— Какой талисман вы брали с собой в полет? — спросил радиокомментатор.

— Я — оптимист, — усмехнувшись, ответил Гагарин, — и в талисманы не верю. Но на борту «Востока» был самый лучший в мире талисман — удостоверение, подтверждающее, что я гражданин Советского Союза…

Полюбовавшись с каирской башни видом египетских пирамид, Гагарин поехал к ним и к легендарному сфинксу. Было что-то символичное в том, что возле сооружений, созданных руками рабов, стоял свободный человек, чей подвиг, как писали арабские газеты, будет жить так же вечно, как и памятники египетской культуры.

Гагарин был слишком перегружен, у него не хватало времени, но он все же отправился на Асуан — строительство величайшей в Африке высотной плотины. Несколько часов Гагарин объезжал территорию строительства. У экскаваторов, возле колонн мощных самосвалов, около бульдозеров завязывались беседы. Но кто бы ни беседовал с космонавтом — вчерашний феллах, а сегодня землекоп, шофер грузовой машины, бульдозерист или молодой экскаваторщик, с помощью советского специалиста освоивший новую профессию, — все они, охваченные чувством трудового энтузиазма, говорили не о том, что уже сделано, а о том, что будет достигнуто. Народ жил прекрасным будущим.

— Древний Египет знаменит пирамидами фараонов, — выступая перед студентами Александрийского университета, говорил Гагарин. — Арабская Объединенная Республика будет еще больше известна Асуанской плотиной, построенной для народа…

Накануне отъезда Гагарина состоялась встреча с каирской интеллигенцией. Ученые, учителя, инженеры, писатели говорили о дружбе с Советским Союзом, восхищались успехами советской науки. Слово взял арабский поэт Абдель Рахман эль Хамисси. Он принес с собой папирус с поэмой, написанной 12 апреля 1961 года, через несколько часов после того, как в Египте узнали о полете «Востока». Строфы из поэмы арабские студенты, обучающиеся в Московском университете, декламировали на Красной площади в день, когда Гагарин из района приземления «Востока» прилетел в Москву. В Каире поэт прочитал новые стихи. В переводе на русский язык они звучали примерно так:

Ранним утром на каирском аэродроме отзвучали гимны ОАР и СССР. Последние слова прощания, последние букеты цветов. И ИЛ-18, накрыв тенью крыла узкую, тянувшуюся вдоль Нила зеленую полоску посевов хлопка, взял курс на запад. Предстояло гигантским прыжком пересечь всю Африку, выйти к ее западному побережью и приземлиться в столице Республики Ганы — Аккре.

Встречные ветры знойной Сахары несколько нарушили график полета, и в Аккру воздушный лайнер прилетел затемно. В свете прожекторов радушно блестели белозубые улыбки темнокожих ганцев. У самолета замерли шеренги пионеров. Первым к Гагарину, сошедшему с трапа, приблизился их вожатый. Старательно выговаривая русские слова, он отрапортовал:

— Добро пожаловать в Гану, товарищ Юрий Гагарин!

Во влажном тропическом воздухе мерцали тысячи огоньков, все стоявшие вдоль пути с аэродрома в город держали в руках зажженные свечи — таков народный обычай: освещать гостям дорогу. На перекрестках улиц группы негритянских девушек и юношей исполняли порывистые национальные танцы. На главной площади города выделялся большой плакат, исписанный русскими буквами «Ура! Человек из космоса среди нас!»

Утром неутомимый ИЛ-18 вновь поднялся в воздух. Впереди Либерия — одна из старейших независимых африканских стран. Через несколько часов после прилета в столицу Либерии — город Монровию, Гагарину вручили орден «Африканская звезда» на голубой ленте.

Целый день Гагарин провел в районе Нимба на либерийско-американо-шведском заводе горнорудной промышленности. Во время беседы в дирекции разработок послышались звуки «Подмосковных вечеров». Пела группа негров-рудокопов. Трогательно и нежно звучала русская песня в Экваториальной Африке, пробуждала тоску по Родине.

Весь следующий день посвятили знакомству с каучуковыми плантациями — основным богатством Либерии. Изнуренные непосильным трудом, рабочие плантации, узнав в госте человека, побывавшего выше всех, устроили праздник. Зазвучали протяжные национальные песни, под удары в барабаны, обтянутые крокодиловой кожей, начались ритуальные пляски. Во время празднества были розданы сборщикам каучука несколько экземпляров иллюстрированного сборника «К звездам!» Внимание африканцев привлекла фотография Гагарина, на которой в бытность на Люберецком заводе его сняли с ломиком в руках и сдвинутых на лоб очках литейщика.

— О! — радостно восклицали они. — Русский космонавт— рабочий! Он такой же простой, как и мы.

Проехав десятки деревень, жители которых в честь космонавта украсили свои круглые хижины пальмовыми листьями и ветвями банановых деревьев, советский гость оказался в центральной провинции страны Гбарнгбе. Здесь под звуки барабанов Гагарина встретил совет вождей старинного племени кпелле, избравшего космонавта своим почетным вождем. Юрию Алексеевичу торжественно вручили гибкое копье и сшитую по росту мантию из легкой полосатой материи.

Когда празднество стало затухать, восьмидесятилетний Басси Памба, старейший вождь племени, потребовал от Гагарина обстоятельный рассказ о полете в космос. Беседа, в которой Гагарин старался как можно популярнее объяснить основные положения космонавтики, шла на трех языках: русском, английском и том из двадцати восьми существующих в Либерии негритянских наречий, на котором говорит племя. Когда Басси Памбе было что-либо непонятно, он перебивал переводчиков и задавал вопросы. Содержание их показывало, что древний старик проник в суть нового для него явления. Работники Монровийской радиостудии записали беседу на магнитофонную ленту, чтобы перевести еще на несколько наречий и организовать радиопередачи для других племен.

— Голос Гагарина, — говорили они, — будет еще долго звучать в Африке, которая успела полюбить его навеки.

Поездки утомляли. Гагарин с радостью возвращался домой и всякий раз, казалось, видел и жену и детей впервые. Он обладал редким даром все схватывать на лету и, рассказывая близким о заморских странах, с легкой грустью признавался, что дни, проведенные в Клушине и Гжатске, были лучшими в его жизни.

Всемирное признание Гагарина сопровождало не только в странствиях по белу свету. После возвращения из космоса в Москву он встретил весеннюю столицу, подернутую белой метелью. Тысячи документов, телеграмм, писем со всех концов света летели в адрес ЦК партии, правительства, к нему на квартиру, в Гжатск к родителям. Деятели государств и партий, академики, писатели, коллективы рабочих, крестьян и студентов слали ему восторженные приветствия со всех материков. Мы видели послания президента США Джона Кеннеди, писателя Джеймса Олдриджа, кинорежиссера Джузеппе де Сантиса, бывшего президента Франции Венсана Ориоля, актера Чарли Чаплина, главы турецкого правительства генерала Гюрселя, художника X. Бидструпа…

Три миллиарда человек живет на нашей планете. И каждый, кому дороги судьбы прогресса, как самоцветы, подбирал точные слова, по достоинству оценивающие могущество первой державы — покорительницы космоса, гений его ученых и инженеров, патриотизм и бесстрашие первого посланца в космос. Каждый делился мыслями и чувствами, рожденными победой, которая многим еще за день до того казалась невероятной. Гагарина по праву признали гордостью всего человечества,