Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Рихтовщик. Пешка в чужой игре

Глава 4, в которой я ведусь на провокацию и все огребают по щам

– Чего с ногой? Почему хромаешь? – озаботилась наставница, пока я шагал к выходу.

– А я знаю? – буркнул в ответ. – У меня память, как решето. Нифига не помню.

– Это нормально, – отозвалась Шпора. – Поначалу у всех так. Со временем всё вспомнишь. И нога твоя подлечится. Вот разживёмся живцом, и все болячки, как рукой снимет.

– Чем-чем разживёмся?

Я задал вопрос слишком громко, и поскольку уже практически стоял на пороге, был услышан на улице.

– Кэмел, братка, я тут Грибу втолковываю, что на четвёртом складе у барыги можно спиртяжкой разжиться, – опередив наставницу, ответил мне Мячик.

Опустившись возле крыльца с напарником на корты, парни уже затянули по сигаретке.

Благодаря частичному просветлению, я вспомнил, почему второго рихтовщика прозвали Грибом. Он пришёл к нам в бригаду зимой, и носил тогда огромную мохнатую шапку. В сочетании с узким пальто она делала его фигуру реально похожей на гриб. Кто-то из ребят в шутку назвал парня Грибом, и прижилось.

– Ты как, третьим будишь? – вторил приятелю Гриб, протягивая мне раскрытую пачку.

Наплевав на яростные протесты наставницы, которая, положа руку на сердце, достала уже понуканиями – нашла, мля, лошадь! – я присел рядом с парнями, выудил из предложенной пачки сигаретку и, прикурив от протянутой Мячиком зажигалки, с наслаждением затянулся.

– Со светом, похоже, канитель надолго, – продолжил уговаривать Мячик. – И телефоны не пашут… Засадим по соточке – всё повеселее будет.

– А чё, можно, – кивнул я.

– Кэмел, красава, – расплылся в щербатой улыбке Гриб. – В натуре корефан. Мы с Мячиком в тебе, братан, ни минуты не сомневались…

– Ты чего удумал-то?! – в параллель с Грибом забесновалась в голове командирша. – Кретин пустоголовый! Валить срочно отсюда надо! Тут сейчас такой ад начнётся!..

– Заткнись! – не выдержав, шикнул под голос.

А услышали парни. Поскольку рядом больше никого не было, приняли на свой счёт. И обиделись.

– Кэмел, попутал что ль? – ткнул локтем в бок Мячик. – Мы к тебе со всей душой. Сигой угостили, бухнуть по-братски предложили…

– В натуре, Кэмел, обидно слышать, – подхватил Гриб.

– Да вы задрали называть меня этой собачьей кличкой, – поддавшись вдруг захлестнувшему яростному порыву, окрысился я.

Видимо сказалось длительное общение с прописавшейся в голове истеричкой. Накипело! И вдруг сорвался.

– Нормальная погремуха у тебя, – слегка опешил от моего отпора Мячик. – Звучит вполне достойно.

Но его увещевания ничуть меня не успокоили, а наоборот, ещё больше разозлили.

– Кэмел, кончай бузить… – подхватил Гриб.

– Ещё раз так назовёшь, втащу, – прошипел я.

Углядев злой огонь в моих глазах, Мячик благоразумно прикусил язык и даже чуть отодвинулся. А вот его напарник решил проверить меня на вшивость.

Подорвавшись с кортов, Гриб коршуном навис надо мной и, многозначительно потирая мозолистый кулак, зло бросил в лицо:

– Кэмел – ты Кэмел и есть!

– Не надо! Стоять! – сиреной взвыла в голове Шпора.

Но меня уже было не удержать.

Гриб был опытным бойцом с отличной реакцией и, почуяв драку, занял выгодную позицию. Теперь любой мой удар снизу он запросто блокировал, а брошенные им сверху ответки шутя проходили сквозь подставленные руки и доставали до головы. Я это понимал, и он это понимал.

Рожа Гриба заранее растянулась в глумливой ухмылке победителя. Но мне удалось его удивить.

Вместо кулака я щелчком пальцев швырнул рихтовщику в рожу горящий окурок. Да так удачно, что едва не угодил Грибу в глаз.

Гриб инстинктивно схватился руками за лицо и не успел среагировать на полетевший вслед за окурком кулак.

Ох, и смачно я ему прописал в подбородок!

От удара Гриб отшатнулся на пару шагов. Его заметно качнуло, но здоровяк устоял на ногах. И даже сумел отвести второй мой нацеленный в ухо удар, когда, подорвавшись следом за ошеломлённым противником, я вскочил на ноги и бросился его добивать.

Зато третий прошёл идеально. Я классически пробил Грибу в печень.

Здоровяк, талантливо пародируя рыбу, стал глотать ртом воздух.

Я замахнулся добить…

Но в наш честный бой подло вмешалась третья сторона.

Подкравшийся сзади Мячик пнул меня в подколенный сгиб больной ноги.

Зашипев от боли, я завалился на асфальт, едва успев выставить перед собой руки. Ободрал об асфальт ладони, но уберёг лицо.

На спину тут же плюхнулся толстопузый любитель бить исподтишка и, приняв правую руку в умелый захват, стал так больно её выкручивать, что я взвыл дурным голосом.

– Поделом тебе, морда неблагодарная, – зашипел в ухо Мячик.

Преодолевая боль, каким-то чудом удалось повернуться на бок и приложить обидчика левым локтем.

В жирный бок локоть вошёл с сочным звуком. Мячик хрюкнул, матюкнулся и, избегая повторного удара локтем, полностью скатился с моей спины.

Хватка на правой руке ослабла. Я вырвался из захвата. И, заработав обоими локтями, так наподдал пузану, что Мячик со стонами и проклятьями позорно бежал с поля боя.

Упёршись руками в асфальт, я начал вставать на ноги. Но очухавшийся за время моей возни с Мячиком Гриб подскочил и сверху от души прописал в подставленную скулу.

Какой же красивый фейерверк вспыхнул у меня перед глазами!

После такого отличного удара я просто обязан был отвалиться в глубокий аут. Но видимо сказались добавленные Системой очки физической силы и выносливости, и каким-то чудом я исхитрился остаться в сознании и даже не поплыл.

Прекрасно понимая, что второго такого удара точно не перенесу, а Гриб уже размахивается, чтобы окончательно меня добить, я атаковал единственно возможным в моей коленопреклонённой ситуации способом – нырнул на обидчика, целя лбом ему в пах.

Судя по тому, как тонко заскулил складывающийся перочинным ножиком здоровяк, я пробил точно по бубенцам.

Больше никто не пытался на меня нападать. Кряхтя, я поднялся на ноги и, сплюнув кровь вместе с крошевом выбитого зуба, гордым взглядом победителя окинул поле боя.

Получившие по щам напарники торопливо улепётывали. Это было довольно уморительное зрелище. Маленький помятый Мячик практически тащил на плече едва передвигающего ногами здоровяка Гриба. Но мне было не до смеха. Победа далась тяжёлой ценой. Зверски болела покалеченная нога, саднили сбитые в кровь ладони, ныли оцарапанные костяшки кулаков, и на щеке наливался огромный в пол-лица фингал.

Когда горячка боя схлынула, пришло запоздалое раскаянье.

Вот нафига, спрашивается, в бутылку полез. С нормальными пацанами на ровном месте из-за фигни поцапался. Ну да, назвали они меня Кэмелом. А прозвище это дурацкое во где уже у меня сидит! Так ведь не со зла же они, а по привычке. Причём, по многолетней привычке. Конечно, придуманный Шпорой Рихтовщик звучит куда как лучше, но парни-то не знали о смене имени. И вместо того, чтоб нормально им объяснить, закрутил канитель… Эх!

Дочитав, сплюнул под ноги кровавую слюну и, скривившись от вспышки боли в потревоженной щеке, зло прошипел под нос:

– Покурили, блин.

– А я предупреждала! Говорила! Советовала! – словно сорвавшись с цепи, заверещала в голове Шпора. – Если б послушал, сейчас бы не охал, как столетний дед, а уже подходил к границе кластера. Ну чего встал, давай шевели булками! Скорее топай отсюда! Остались считанные минуты тишины и спокойствия. Цифры уже начинают звереть. И скоро здесь разразится кромешный ад!

– Мля! Да я уже в Аду!