Песнь Гнева

Глава 4 Без клейма

Марк открыл дверь и подвинулся, пропуская магичку внутрь. Выглянув в коридор, он замотал головой по сторонам, убедился, что никого нет, вернулся и закрыл дверь на засов. Иветта оглядела помещение. Она находилась в комнате на втором этаже трактира «Очаг», которую снимали Марк и Лета. Толстые шторы на окнах были плотно задвинуты. В камине напротив потрескивали дрова. Стоял такой полумрак, что Иветта смогла разглядеть кроме стола с подсвечником только две кровати с полосатыми покрывалами.

– Зачем мы здесь? – спросила она и повернулась к Марку. – Где Лета?

Тот остановился перед ней, сложив руки на груди.

– Для этого я тебя и позвал. Прости, что тебе приходится идти на риск, выходя поздней ночью из Обители, но иначе никак, – ответил он.

– Что случилось?

– Она ушла. Отправилась на Соколиный полуостров за ведьмой одна.

– Зачем? – спросила Иветта обеспокоенно.

– Ты знаешь, Лета всегда была гордячкой, – с некоторой злостью вздохнул Марк и прошел мимо магички к столу. – Ее волнует, что у нее нет метки, как у меня и Драгона. И вот она решила доказать, что она настоящий Страж. Она написала об этом в записке, заботливо оставленной мне на столе.

– Почему именно сейчас?

– Ну, отыскать какую-то забытую всеми и покрывшуюся пылью ведьму, которую никто не видел много лет, это нелегкое задание. Оно не требует хорошего владения оружием. Ему нужно то умение, которое годами взращивали в нас волхвы – способность чувствовать и видеть некоторые вещи… Нужен тот самый дар, позволяющий отыскать то или иное существо из младшего народа, будь то домовой или мифическая ведьма банши. Лета всегда была способна к этому. Она считает, что сможет выполнить это задание в одиночку, и это докажет ее мастерство.

– И в этом все дело?

– Ага. Пока с ней ничего не случилось, я должен ее догнать. Соколиный полуостров опасен. Особенно сейчас.

– Почему нельзя было сделать ей такую же метку, как у тебя, чтобы ее это не задевало? – покачала головой Иветта.

– Ты что, не слышала об Обрядах Стихий?

– Слышала. Но без особых подробностей.

– Обряды Стихий обязательны для каждого Стража во время обучения, – проговорил Марк. – По сути это древние и жестокие полумагические ритуалы, после прохождения которых ученик становится настоящим Стражем Маарну и получает метку. Первый – Обряд Огня, и он символизирует очищение от человеческих недостатков и дает ярость и смелость в бою. Обряд Земли должен дать силу всего, что хранят в себе почва и растения, а также поселить в сердце любовь к жизни младшего народа и стремление защищать ее. Обряд Воздуха дарит легкость и быстроту в сражении.

– Но Лета же проходила эти Обряды.

– Она прошла три, – пояснил Марк, задумчиво глядя на мерцавшие угольки в глубине камина. – Все, кроме последнего, самого опасного. Обряд Воды – символ возрождения. Ученика связывают и бросают в священное озеро. Пока у него заканчивается воздух, волхвы накладывают на ученика чары, призывая силу водной стихии. После этого его вытаскивают на берег. Если ученик возвращается в сознание и отхаркивает всю озерную воду, с этого момента он начинает считаться полноправным Стражем. Многие погибают во время этого Обряда. Считается, что чары волхвов должны вернуть ученика к жизни, а если этого не произошло, то значит тело отвергло магию. Нет последнего Обряда – нет метки. Драгон запретил Лете проходить его, но без него и татуировки она не считает себя настоящим Стражем. И хочет это компенсировать своей новой выходкой.

– Значит, она одна готова отправиться неизвестно куда из-за какого-то уродливого клейма? – возмущенно произнесла Иветта.

– Не такое оно уж и уродливое, – Марк посмотрел на свое предплечье, которое обвивала татуировка – торк, символ керников, напоминающий плетенный браслет. – Без этого клейма нельзя называть себя Стражем.

– Но почему ты весь день сидишь на месте? Тебе нужно найти ее.

– Ну, во-первых, я не сижу. Во-вторых, я Лете не нянька, – язвительно сказал Марк. – К тому же я ждал, пока подоспеет подмога.

В этот момент что-то скрипнуло в углу. Иветта повернулась на звук. Из мрака выплыл силуэт человека, все это время сидевшего на табурете в темноте. Когда он выпрямился, магичка увидела мужчину со светло-каштановыми волосами и грустными голубыми глазами, одетого в тонкую серую стеганку, с мечом за спиной.

– Драгон! – удивленно выдохнула она.

Им редко доводилось встречаться. Однако Иветта многое о нем знала.

Драгон был наставником Леты и Марка, и они были очень привязаны к нему. Он был самым известным керником среди всех и настоящим мастером меча. Во время Медной войны слава о нем разлетелась далеко за пределы Лутарии, когда он стал сражаться за царя илиаров. Говорят, что Драгон спас ему жизнь в западне, подстроенной лутарийскими солдатами, и что они стали друзьям. А уж о том, что впоследствии он увел у царя его любовницу, и вовсе бродило множество правдивых и ложных слухов. Иветта знала точно: царя он любил как брата, но чары той женщины оказались сильнее всех его чувств.

Лету Драгон воспитывал с тех пор, как умерла ее мать, а Марка подобрал с улицы, когда тот был подростком. Он был опытным керником, хладнокровным, рассудительным, терпеливым. Он не разделял того, что его воспитанники продолжали держать клятву и помогать младшему народу. Он давно уже утратил веру, промышляя, как обычный наемник. Но в то же время он все еще был способен проявить искренне сочувствие к тем людям, что нуждались в этом.

– Здравствуй Иветта, – улыбнулся Драгон. – Хорошо выглядишь.

Он размялся, пошевелив плечами, и подошел к ним, хмуро смотря на Марка.

– Я уже успел высказать свое мнение по поводу вашего глупого поступка, но не перестаю удивляться твоему спокойствию, – проговорил он, сверкнув недовольно глазами.

Марк фыркнул.

– Князь не оставил нам выбора, я же говорил.

– Все из-за какого чудовища, которое вы спасли, – разочарованно пробормотал Драгон. – Не стоило заходить так далеко.

– У нас не было другого пути, поверь мне.

– Нам надо догнать ее. И отвесить затрещин.

– А что с заданием?

– От князя и его ищеек всегда можно скрыться. Главное знать, как. Пусть князь сам разбирается со своим Катэлем и его ведьмами. Нас это не касается.

– А награда-то была… Ох, ладно. Только не смотри так на меня.

– А от меня что требуется? – вмешалась Иветта, которой надоело молча наблюдать за их беседой.

– Телепортировать нас на Соколиный полуостров, – будничным тоном ответил Драгон.

– Что? Я не могу.

– Почему?

– Я там ни разу не была, я не знаю, как он выглядит.

– И что?

– Я должна знать, куда открываю проход, – терпеливо пояснила Иветта. – Без этого ничего не выйдет. Вам нужно искать мага, который умеет ставить порталы и бывал на полуострове.

Марка ответ Иветты не особо огорчил. Он ужас как боялся порталов. Это было больно, как будто телепортирующегося разрывало на сотни маленьких молекул, проносило с огромной скоростью на тысячи верст вперед и собирало воедино, грубо и резко склеивало кусок за куском. А еще это имело последствия, такие как тошнота, головные боли, онемение конечностей и потеря сознания. Не говоря уже и о том, что, путешествуя с помощью порталов, всегда можно было потерять какую-нибудь часть себя. И хорошо, если это будет обрывок платья или, предположим, кольцо или другое украшение. В портале, созданном неопытным магом, можно было потерять вместе с кольцом палец, а иногда и целую руку. Известны были случаи появления людей, путешествовавших через портал, с половиной лица или без обоих ног.

Порталы были вещью полезной, но противоестественной и крайне опасной, и Церковь Зари все свое существование твердила о том, чтобы их запретить. Как и всю магию в целом. Но этого пока не произошло только потому, что лутарийские князья все время пользовались услугами высших магов. Не брезговали и порталами.

Не всякому магу было под силу создать портал. Необходим был контроль сил и большая концентрация. Иветта была довольно молода, но уже способна ставить порталы не хуже своей наставницы. Это Марка никак не успокаивало.

Вдруг лицо магички озарилось, и она подошла к столу.

– Но я могу для вас кое-что сделать. Оно вам пригодится, – сказала она и начала расставлять на поверхности стола свечи, выдергивая их из подсвечника. – Здесь никаких знаний о том, как что-либо выглядит, не нужно.

– И что это? – Марк встал рядом с ней, недоуменно разглядывая круг из свечей.

– Я зачарую рунный камень.

В руках у нее возник маленький черный булыжник, покрытый мелкой белой рунической вязью, и Марк мог поклясться, что Иветта наколдовала его из воздуха.

– В случае опасности он перенесет вас в другое место, – пояснила Иветта, укладывая камень в середину круга. – За одну-две версты от беды.

– И мы застрянем в каком-нибудь дереве. Здорово, – хмыкнул Марк.

– Это не так работает. То есть, камень тоже по сути является порталом, но вероятность промаха и ошибки у него гораздо ниже.

– Если тебе не трудно, то, пожалуйста, сделай его для нас, – попросил Драгон, подходя к столу. – Он может пригодиться, если мы попадем в ловушку.

– О, Кернун, о чем вы… – простонал Марк, проведя рукой по лицу. – Неужели ты не путешествовал через порталы, Драгон? И о каких ловушках ты говоришь, а?

– Я путешествовал через порталы. А полуостров сейчас опасен. Эта вещица нам не помешает, – спокойно отозвался Драгон.

Иветта снова обратилась к кругу из свечей на столе. Она шепнула что-то, слов никто не расслышал, но пламя десятка свечей полыхнуло и стало голубым. Магичка дотронулась до своего широкого серебряного браслета и оперлась на стол, выгнув спину. Короткая темная прядка выбилась из ее прически и прислонилась к губам. Марк оглядел ее с головы до ног. У Иветты была внешность, свойственная девушкам ее родных краев: темная смуглая кожа, пухлые чувственные губы, темные глаза, черные, коротко подстриженные волосы и лицо в форме сердечка, которое влекло к ней мужчин, словно магнит.

Марк вдруг ощутил, как прилила разгоряченная кровь к низу его живота.

Иветта сделала глубокий вдох, размяла руки, закрыла глаза и стала сосредоточенно что-то бормотать себе под нос. Когда она снова открыла глаза, Марк увидел лишь белки без радужки и зрачков.

Над столом раздался громкий треск. В воздухе появилась черная точка, которая стала стремительно расширяться. Когда она превратилась в огромную черную дыру размером с человеческий рост, рунный камень в кругу свечей завибрировал и стал будто бы засасывать в себя портал. Края портала, разрывающего пространство, потрескивали, алели тысячами маленьких угольков, которые были ярче и жарче, чем угли в камине. Тьма внутри него поглощала воздух.

«До чего ж жуткая шутка», – подумал Марк.

Когда рунный камень вобрал в себя последний кусок черного «ничего», свечи в кругу разом потухли. Иветта взяла камень и повернулась к Марку. Ее глаза были уже нормальными.

***

Первое, что она увидела, – очертания всего полуострова, поддернутые серой дымкой там, где их омывали моря. Бледно-желтые поля простирались на версты, разбавленные лишь редкими лесистыми участками. Лета остановилась на каменистом склоне, глядя вдаль. Здесь начиналась самая трудная часть ее работы.

Хагна заржала, отступив на пару шажков назад. Поднялся ветер и заиграл с гривой лошади. В небе творилось что-то неладное. Короткие, едва заметные белые вспышки пронзали густую пелену темных облаков, затянувшую весь небосвод. Далеко, почти на самом горизонте, волновалось серое, почти черное море. Оно колыхалось, утыканное воронками внушительного вида, которые вспенивали воду и нагоняли настоящую жуть. Это не было нормальным явлением. А еще дальше, за сотни верст от берега, вспыхивали длинные извилистые молнии. Это было в той стороне, где, как предполагала Лета, должны были находится Скалистые острова, Пирин`ан Дарос. Вот-вот поднимется ураган.

– Какой черт нас сюда занес, Хагна? – спросила Лета у лошади и потрепала ее по шее. – Пошла.

Хагна все-таки сдвинулась с места, повинуясь своей хозяйке, хотя перед этим несколько раз громко фыркнула. У нее был темно-серый с мелкими пятнышками окрас и черная грива. Хагна была подарком Драгона на пятнадцатилетие. Когда Лета впервые увидела ее, кобыла была еще жеребенком, нескладным и уж слишком худым, с миниатюрными копытцами и узкой тупой мордой. Сначала девушке не нравился подарок – она хотела ездить только на старой кобылице Драгона, к которой успела привязаться. Но как бы Драгон не любил свою воспитанницу, он не хотел отдавать Лете свою лошадь. Со временем Лета и Хагна стали неразлучны. Неуклюжий жеребенок вырос в красивую, стройную и быструю лошадь, способную мчаться изо всех сил несколько часов.

Лета назвала ее в честь Хагны Львицы – легендарной воительницы, бывшей одной из Стражей Маарну. Когда люди стали уничтожать волшебных существ, некоторые Стражи все же попытались дать отпор и встали на защиту младшего народа. Наплевав на ощутимое неравенство, они вступили в сражение. Повела крупицу отважных Стражей Хагна Львица. Эти воины предпочли гибель бездействию, так впоследствии и случилось. Подвиг Хагны и ее отряда в глазах людей стал ужасом, напоминающим о том, на что были способны воинственные хранители нечисти.

Лета подняла голову. Хагна уже спустилась со склона. Тропа вела в лес.

«И где мне тебя искать, Велина?» – подумала девушка.

Решив взбодриться после неспешной езды, Лета пришпорила бока кобылы и пустилась галопом в лес. Через какое-то время тучи над головой затянулись больше прежнего, и сейчас под густыми верхушками сосен царил почти полный мрак. Но по времени был полдень.

Лета любила верховую езду. Она так свободно чувствовала себя в седле, что была готова совсем отказаться от хождения пешком. Эта любовь ей далась с трудом. Как и все остальное, чему учил ее Драгон.

Он поднимал ее с первыми лучами рассвета. В то время он владел двумя лошадьми: своей любимой кобылой и старым жеребцом. Они катались по просторным дорогам по нескольку часов в день. Первое время неудобное седло немилосердно натирало Лете бедра, она с трудом усаживалась на лошадь на следующий день и ненавидела эти конные прогулки всей душой. Ее нежное тело ныло и болело во всех местах. Но потом Лета стала чувствовать удовольствие от ветра, неистово свистящего в ее ушах, от ощущения скорости и свободы, от чувства единения с лошадью. Она полюбила даже терпкий и теплый лошадиный запах, жесткость гривы и фырканье, постоянно исходившее от коней.

После Драгон заставлял ее заниматься фехтованием, и это тоже сначала было настоящей пыткой для девочки: многочисленные синяки и кровоподтеки уродливыми пятнами усеивали ее тело, как признаки какой-то неприятной на вид кожной болезни. У нее длительное время ничего не получалось, и когда наконец уже Драгон решил, что занятия не приносят плодов, Лета стала делать успехи. Вскоре она обрела такие умения, что иногда одерживала победу в спарринге с Драгоном, хотя тот редко поддавался ей. Вместе с Хагной он подарил ей ее первый меч – стальной одноручный узкий клинок с плавным сужением к острию. Две трети длины занимал дол, заметно облегчающий вес меча. Эфес был длинный, позволяющий обхватить меч двумя руками, хоть это требовалось редко. Лете больше всего нравилось свинцовое навершие, выполненное в круглой форме со вставленным в центр небольшим рубином. Она назвала клинок Пчелой за его остроту и легкость.

Она до сих пор помнила, как тяжело ей было обучаться. Удар. Падение. Подъем. Снова удар. Губы лопались, как вишня. Локти синели. Ноги едва держали изнывающее от боли тело. Драгон хлестал ее длинным шестом по рукам, часто попадал по лицу, пока она не научилась отражать его грубые и жесткие атаки. Лета с яростью отбрасывала шест в сторону, ощупывала синяки и зло шипела: «Не могу». Тогда Драгон прекращал тренировки. А потом, через какое-то время, стало казаться, что Лета готова вечно сопротивляться. Она падала, молча поднималась и снова принимала стойку. И уже не шипела.

Лета вдруг заметила, что, поглощенная раздумьями, уже полчаса скачет галопом. Выскочив из леса на открытую местность, она резко дернула поводья. Впившиеся в рот удила заставили кобылу остановиться. Грохотал гром. Высокая трава на запустелом поле впереди колыхалась из стороны в сторону, следуя за переменчивым ветром. Вдалеке темный бор медленно надвигался на Лету, шумя и потрескивая деревьями. В небе ярко полыхнула молния, и через мгновение на землю обрушился крупный град.

Лета послала Хагну вперед, не давая кобыле как следует отдохнуть. Скрыться было негде. А меж тем град продолжал усиливаться. Крупные льдины сыпались с неба, как листья в позднюю осень, только были гораздо больше и тяжелее. Когда Лета наконец заметила недалеко от бора избу, она уже решила, что этот убийственный град погубит ее и лошадь.

Подъехав ближе, девушка увидела, как из домика вышла маленькая женщина и стала что-то кричать ей. Лета почти на ходу спрыгнула с Хагны, оказавшись возле избы. Женщина, закрываясь руками от града, подбежала к ней.

– Живее в хату! Оставь лошадь под навесом. Тута ей ничего не грозит, – сказала она, хватая ее за мокрый рукав куртки.

Лета послушалась, и привязала Хагну к забору под широкой крышей, где кобыле действительно ничего не угрожало, кроме, разве что, холода. Женщина завела ее внутрь хаты и плотно прикрыла дверь. Снаружи все гремело, бушевало, как во время настоящей бури. Внутри хаты было тепло и сухо. Ставни были закрыты, от истекающих воском свечей исходил мягкий желтоватый свет. Возле белеющей в полумраке печки находился стол, накрытый скатертью с узорами по краям. К столу были приставлены деревянные скамьи. Под потолком висели пучки высушенных ароматных трав. Обставлено было все скромно, но уютно.

Лета повернула голову направо, где по идее должна была находиться вторая комната, но проход в нее был прикрыт свисающим зеленым покрывалом. Женщина встала у стола, разглядывая гостью на почтительном расстоянии. У нее были седые волосы, собранные в пучок, хрупкое телосложение и крючковатый нос, но старухой она не была.

– Кого мне благодарить за помощь? – спросила Лета, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

Факт того, что одинокая женщина, живущая в таком опасном краю, у самого леса, пускает к себе совершенно незнакомых путников, ее настораживал.

– Я Зозуля, – сказала женщина, поправляя платок, покоившийся у нее на плечах. – Сними куртку, ты вся промокла.

– Я… Погодите.

Но Зозуля уже стянула с нее верхнюю одежду, проигнорировав возражения. Лета сама расстегнула ремень с ножнами и оставила меч у двери, но сохранила при себе кинжал. Она осталась в тонкой льняной рубашке и обхватила себя руками. Женщина исчезла за зеленым покрывалом и быстро вернулась с толстым одеялом в руках. Она набросила его на Лету, укутывая.

– Что тебя сюда привело?

– А вы часто помогаете незнакомцам? – вопросом на вопрос ответила Лета.

Женщина отошла от нее и расправила скатерть на столе.

– Я не думаю, что от тебя будет худо. Хотя я нечасто приглашаю в свой дом чужаков.

– Спасибо. Если бы не вы, я…

– Самое малое: простудилась бы, если б тебя не прибила здоровущая льдина еще раньше, – сообщила Зозуля. – Ну, не стой у двери, присаживайся на скамью. Сейчас дам тебе чего-нибудь горячего, а то вся бледная. И кобыле твоей что-нибудь найдется.

Лета, волоча за собой теплое одеяло, села за стол. Ее озябшее тело начало расслабляться, согреваясь.

– Быть честной… – начала она, и женщина оторвалась от хождения по комнате и посмотрела на нее широко расставленными глазами.

– Будь, – разрешила Зозуля.

– Мне показалось странным, что вы привели меня к себе домой. Здесь властвует нечистая сила, земли почти опустели. А по пути я встретила только вас.

– И ужасную погоду, – добавила женщина, улыбнувшись. – Понимаю твои страхи. Но разве я похожа на одичавшую колдунью, якая заманивает к себе путников и варит похлебку из человечины?

– Не знаю. Всякое может быть.

– Я тоже рискую, пустив тебя. И твой меч меня смущает, – она указала пальцем на Пчелу у двери.

– Я могу уйти.

– Нет уж, ты останешься, – Зозуля направилась к печи. – Вижу я, что у тебя нет дурных намерений, а коль я начну вытворять что-нибудь, так ты наверняка найдешь способы меня утихомирить.

– Будем считать, что у нас есть основания доверять друг другу, – сказала Лета.

– Не помочь человеку в такую свирепую погоду было бы серьезным проступком. Тем более, девице.

– Даже если у меня при себе меч?

– Я видала немало девиц с оружием, – Зозуля загремела чем-то, повернувшись к Лете спиной. – Поведай же мне, зачем ты явилась в эти края.

– Я ищу кое-кого.

– Кого?

– Ведьму.

Зозуля перестала копаться возле печки и вернулась с большой тарелкой чего-то дымящегося. Поставив ее перед Лете, она вручила ей ложку. В тарелке оказалась перловая каша.

– Не густо, но лучше чем ничего. И чай тоже сейчас заварю.

– Не стоит, – остановила ее Лета. – Правда, не надо.

– Боишься, что подсыплю яду? – спросила Зозуля, ничуть не обидевшись.

– Излишняя осторожность мне никогда не вредила, – отозвалась Лета, зачерпывая надтреснутой деревянной ложкой кашу и принюхиваясь к ней.

– Понимаю. Но себе я в чае не откажу.

– Извольте. И… Моя лошадь тоже голодна.

– Не тревожься, я и об этом позабочусь.

Когда Лета доела и Хагна была сыта, а град на улице немного успокоился, Зозуля села за стол перед девушкой и зажгла еще одну свечу. Она обхватила глиняную кружку с чаем двумя руками и впилась взглядом в Лету.

– Точно не хочешь травяного чаю?

Лета покачала головой.

– Как вы здесь выжили в одиночестве? – поинтересовалась она. – По слухам, в здешних лесах водится одна только нечисть.

– Они меня не трогают, – ответила Зозуля.

– Почему?

– Обходят хату стороной. Уж не знаю почему. Может, потому, что я соль под порог сыплю, – Зозуля отхлебнула из кружки.

– Такие простецкие крестьянские ритуалы могут отпугнуть разве что распоясавшихся шуликунов. От мертвяков или чего похуже это вряд ли спасет. Так почему? – не отступала Лета.

– Чуют они. Силу во мне.

– Какую силу?

Зозуля не ответила и сложила пальцы в странном жесте. Пламя свечи, стоящей на столе, резко удлинилось и стало ярче. Лета не отпрянула, лишь завороженно посмотрела на огонь.

«Ведьма. Жаль, что не банши», – пронеслась в ее голове мысль.

– Не тронут они того, кто магией владеет. Боятся. Даже в лесной чаще обходят меня за версту, – сказала Зозуля и убрала руку. Пламя стало прежним. – Токмо потому тебе говорю, что сама вижу, что ты не пытаешься скрыть своей сущности.

Лета вопросительно посмотрела на женщину.

– В тебе совсем мало от человека. Ты нечто другое, – пояснила Зозуля.

– Не имеет значения, кто я.

– Ну что ж. Ты говорила, что ищешь одну из нас.

– Я ищу ту ведьму, которую в последний раз видели на полуострове около полувека назад. Ей должно быть почти двести лет.

– Мы столько не живем. Высшие маги – это да, но не ведьмы низшего сорта.

– Называете себя низшим сортом? Почему?

– Потому что я даже для Ковена не гожусь.

– Пробовали к ним примкнуть?

– Много раз. Но я недостаточна сильна.

– И вы знаете, где и когда они устраивают свои собрания?

– Знаю, – Зозуля опустила взгляд вниз. – Но не участвую.

– Если у вас недостаточно способностей, то зачем вам оно нужно?

– Чтобы найти себе место. В моей деревне меня сторонились. Пришлось поселиться на отшибе, у леса. Нечистой силы я не особо боюсь, ибо я сильнее тех покойников, что бродят вокруг.

– Но есть кто-то еще кроме них?

– А как же. Ныне из хаты и мне выйти немного боязно, не то, что какому-то старику, про которого ты говорила. Дрекавцы, упыри, волколаки, бесы.

– Дрекавцы? Не верится.

– А ты выйди ночью в лес. На что-нибудь такое и наткнешься.

– Будь я охотницей на чудовищ, я бы так и сделала и нарубила бы много безобразных голов. Но даже если дрекавцы пересосали бы кровь у всех оставшихся на полуострове младенцев, я бы и пальцем их не тронула. Ибо о них давно не было слышно.

– Керничка, – женщина улыбнулась. – Да, вы-то тоже редкость в теперешнее время.

– Есть и такое, – Лета улыбнулась в ответ. – Что еще вы видели?

– Огромных змеев, ползающих по полю. И мантикору.

– Вы шутите, – Лета опешила. – Это же миф.

– Ежели чего-то ты на этом свете не видел, то это не обязательно есть миф. Львиное туловище, орлиные крылья, хвост, как у скорпиона… И страхоморда, а не голова. Это была мантикора.

Лета, любившая всех сверхъестественных и мифических существ чуть ли не умопомрачения, даже опасных и уродливых, тут же захотела увидеть эту мантикору, чье изображение рассматривала только на картинках в книжках. Но сюда она приехала совершенно за другим.

– Это все из-за близости со Скалистыми островами? – спросила Лета. – Все эти метаморфозы, катаклизмы, существа, вся жуть, что творится на полуострове.

Зозуля вскинула на нее глаза.

– По большей части да. Все это и раньше тут происходило, а теперь… То ли Ковен, то ли на островах что-то случилось, аль все вместе, – сказала она.

– Очень хочется увидеть все то, что вы описали. Но у меня нет на это времени.

– Ты ищешь ведьму.

– Полагаю, выбор у меня огромный.

– Это так. Стоит тебе дальше пересечь реку и направиться к Вечерняку, увидишь народу поболее, чем здесь, а чудищ меньше. А среди народа – одни колдуньи.

– В каком смысле?

– У нас тут никогда не было хозяина. Ни боярина, ни короля, мы сами себе были хозяева, – объяснила Зозуля, допивая свой травяной чай. – А с тех пор, как население поредело, Ковен взял верховенство над нами.

– В первый раз слышу.

– О, так это, кто тебе-то скажет? На полуостров никто без надобности не сунется, все знают, что тута творится. Сидит, правда, лутарийский дозор у побережья, но ихняя солдатня мало что замечает.

– А погодка такая – часто?

– Последние пару месяцев. Раньше было спокойнее.

– Становится все хуже и хуже, – пробормотала Лета. – Значит, Ковен решил занять эти владения.

– Не совсем. Они страшили людей всякими фокусами, и довольно скоро все стихли и признали, что они тута главные. Здесь Ковен в безопасности.

– Логично, что они решили перебраться в более отдаленные земли. В любом случае, если я отправлюсь в Вечерняк, мне там не смогут помочь.

– Расскажи мне о той, кого ты ищешь.

– Ей много лет, но выглядит она ровесницей мне. И она очень сильная.

– А еще? – спросила Зозуля.

– Она не черпает силу Первоначала, она сама источник этой магии.

– Разве такое может быть?

– Случается у некоторых, – отозвалась Лета.

– Я не могу помочь тебе, дитя. Я не знаю ни одного существа, которое могло бы само носить в себе Первоначало.

Лета облизнула сухие губы и отвернулась. Зозуля долго на нее глядела.

– Но в этих краях, – продолжила она, вернув к себе внимание Леты, – возможно все.

– Мне нужна хотя бы ниточка. Наткнуться бы на какой-нибудь след, этого было бы достаточно, – проговорила Лета, нахмурив черные брови.

– Подумай о местах, с которыми она может быть связана. Лес, река, поле, побережье моря…

– Побережье – единственная зацепка. Вот только оно… – Лета замолчала, задумавшись.

Лицо ее посветлело.

– Токмо – что?

– Место, связанное с ней. С ее особенностями, – пробормотала быстро девушка. – Это не побережье, там ее всего лишь последний раз видели, это… Мне нужно самое большое и старое кладбище на всем полуострове. То, где люди долго проливали слезы скорби.

– Есть древнее кладбище, где хоронили людей еще во времена веры в Четверых, – ответила Зозуля. – Оно находится совсем недалеко… Но я не понимаю, как это все связано.

– И не нужно, – Лета поднялась на ноги. – Расскажите, как туда пройти?

– Погоди… Куда ты собралась?

– Я должна ехать.

– Но погода…

– Уже немного успокоилась.

Зозуля обернулась к двери и прислушалась. Грозный ветер давно не стучался в хату, а льдины не били по крыше.

– Ты проделала долгий путь. Тебе следовало бы отдохнуть.

– Вы дали мне возможность переждать непогоду, накормили, согрели, – сказала Лета, улыбнувшись. – О большем нельзя просить. Да и нет времени.

Зозуля поправила платок на плечах.

– Как пожелаешь. Есть левее от реки такое место, зовется Сухой Жилкой, но ничего сухого тама и в помине нет. Одни сплошные болота и трясины, сгинуть тама – проще простого. Но именно в Сухой Жилке находится древнее кладбище, в котором раньше хоронили жрецов и воинов, но есть и много новых могил. И топи тама. Топи непроходимые.

– Это не проблема. Главное, чтобы кладбище оказалось действительно старым и просто огромным.

– Других таких кладбищ нету.

– Спасибо, – Лета скинула с себя одеяло и передала его Зозуле. – Благодарю вас за еду и тепло.

– Твоя куртка еще не высохла.

– Не страшно.

Зозуля без дальнейших возражений принесла ее куртку. Наблюдая, как девушка одевается и застегивает ремень с ножнами, она барабанила пальцем по опустевшей кружке, которую все еще держала в руках.

– Кто ты? – спросила Зозуля. – Я чую в тебе чужую кровь, нечеловеческую.

– Мне пора, – ответила Лета, уклонившись от прямого ответа, и закрепила ремень потуже.

– Позволь подарить тебе кое-что, – женщина извлекла из кармана какую-то маленькую вещь. – Это серебряная монета, на одной стороне изображен месяц, а на другой – солнце. Я нашла ее давным давно, в земле, за родительским домом. Я думала, что она изображает двух богов-близнецов, Балара и Хорса, но ведь во времена их почитания еще не было монетных дворов, значит эта монета – не с Великой Земли.

– Почему вы мне ее даете? Мне кажется, это единственная ценная вещь, которая у вас осталась.

– Ее цена не имеет значения. Эта монета – как ты, дева с ликом луны и сердцем солнца, – Зозуля вложила монету в ладонь Леты. – Возьми. Теперь она будет твоим талисманом.

Лета сжала в руке монету и склонила голову.

– Уходили бы вы отсюда. Все равно вам нечего терять.

– Все, кто должен был уйти, давно покинули полуостров. Остались лишь те, кому суждено встретить свой конец здесь, – Зозуля распахнула дверь.

На улице моросил небольшой дождик.

– Где-то я уже слышала эти слова, – шепнула под нос Лета и шагнула на порог. – Прощайте.

Она отвязала лошадь от забора и вышла на дорогу. Грязь громко хлюпала под ногами.

Лета оседлала Хагну и помчалась вперед, к бору. Там, в глубине, она должна была свернуть к реке и болотам, чтобы попасть в Сухую Жилку.

Она обернулась лишь один раз, но Зозули уже не было на пороге.