Пета. Первый сборник

Монету жалости опустит,

Следя за шалостями зорко,

Не для нерасточивших грусть

Под аккомпанемент восторга.

И не тангируют сомненья,

Невинностью припудри лица,

А этот ускользнувшей день

Не на автомобиле мчится.

И не растраченностью гордо

Сердец, закованных в перчатки, –

Сквозь охладившихся реторт

«Замеченные опечатки».

Громоздкий пот на лысине где сосны

Из града и дождей по бороде

Журчащих рек где в ледяной воде

Купают их задумчивые весны

Черт где угрюмых в каждой борозде

Тысячелетьями веденный осный

Укус вращает тяжести мир косный

И дремлет на качнувшийся труде

Бог лавров шума от тревоги вспышек

Трамваев зорких глаз на полночь до

Фабричным над стоглазым дыма крышек

От доменных печей течет Bordeaux

Мышц волокно пружин несокрушимых

На ночи барельеф кудрявья в дымах.

«Выпили! Выпили!» – жалобно плачем ли

Мы, в атласных одеждах фигуры карт?

Это мы, как звезды, счастью маячили

В слезящийся оттепелью Март,

Это мы, как крылья, трепыхались и бились

Над лестницей, где ступени шатки,

Когда победно-уверенный вылез

Черный туз из-под спокойной девятки.

А когда заглянуло в сердце отчаянье

Гордыми взорами дам и королей,

Будто колыхнулся забредший случайно

Ветерок с обнажающихся черных полей,

Это мы золотыми дождями выпали

Мешать тревоги и грусть,

А на зеленое поле сыпали и сыпали

Столько радостей, выученных наизусть…

«Выпили! Выпили,» – жалобно плачем ли

Мы, в атласных одеждах фигуры карт?

Это мы, как звезды, счастью маячили

В слезящийся оттепелью Март.