Пейтон Эмберг

Глава двадцать вторая

— Пейтон, ты деградируешь, — буркнул Донни. — Превратилась в обыкновенную домохозяйку.

Пейтон опешила: ничего обиднее Донни сказать не мог. Неужели она и впрямь опустилась и теперь пригодна лишь для того, чтобы обихаживать мужа и воспитывать сына? Впрочем, Донни успел накачаться пивом и, возможно, просто чешет язык. И все же обидно. Не для того она приехала во Флориду, чтобы выслушивать едкие замечания.

Было время школьных каникул, и Пейтон, захватив с собой Кэша, которому пошел шестой год, приехала во Флориду, чтобы повидаться не только с Донни, но и с Кэти, своей сестрой, и с двумя своими племянницами, Мирабел и Анитой, которых давно не видела. К тому же теперь у Кэти жила и Нелл.

Пейтон предложила и Барри отправиться вместе с ней, но он категорически отказался, сославшись на занятость на работе. И вообще, он всегда планировал свой отпуск заранее, за полгода, и на этот раз выбрал апрель, намереваясь посвятить время рыбалке в самый жор рыбы.

Отказ мужа Пейтон не огорчил. Проводить отпуск с Барри — скучища. Стоило с ним куда-то приехать, он, изучив дотошно путеводитель, старался осмотреть все достопримечательности «райского уголка», которыми чаще всего оказывались музеи. Однако музейные экспонаты Пейтон не привлекали. Даже среди достопримечательностей Парижа, куда они с Барри как-то ездили на уик-энд, на нее произвели впечатление одни катакомбы, где в многочисленных помещениях, куда вели подземные галереи, были собраны человеческие кости и черепа, привезенные с безымянных захоронений. Никто не знал, кому принадлежат эти кости, пожелтевшие и покоробленные от времени. Кому дело до мертвых? Да и до живых тоже. Кого интересуют их надежды, мысли, стремления? На Барри катакомбы произвели зловещее впечатление.

— Зря потратили время, — заключил он тогда.

Услышав от мужа, что во Флориду он не поедет, Пейтон разыграла негодование, закончившееся просьбой дать денег, достаточных для того, чтобы остановиться в гостинице. Она не хотела утруждать Кэти, в доме которой было тесно и без нее. Кэти жила в Саут-Бич, работая в рекламном агентстве, услугами которого пользовались гостиницы этого городка, и Пейтон надеялась, что сестра добьется для нее скидки.

Кэти развелась с мужем, и ей жилось трудно. Мануэль, ее бывший муж, часто запаздывал с выплатой алиментов, а сама Кэти зарабатывала немного. К тому же кроме детей на ее шее теперь сидела и Нелл. Хватало ей и волнений: дочери подрастали, и Кэти опасалась, что за ними не уследит. Особенно ее беспокоила Мирабел, которой было уже пятнадцать — того и гляди забеременеет. «У нее на уме одни парни», — жаловалась она.

Зато Донни остепенился. Выйдя из диспансера, где его излечили от наркомании, он устроился на работу и, скопив денег, приобрел бар, который держал вместе со своей новой женой. Правда, сейчас ему приходилось в основном хозяйничать самому, ибо его жена была на сносях. С ними жила и десятилетняя Бритни, дочь Донни от первого брака.

Устроившись в гостинице, Пейтон в первый же день пошла с Кэшем на пляж. Однако искупаться не довелось. Затащить Кэша в воду оказалось немыслимым, а попытка оставить сына на берегу закончилась оглушительным ревом. Пейтон могла бы пренебречь его недовольством и пойти искупаться, но она заведомо знала, что такая беспечность выльется в нервотрепку: утешить Кэша будет непросто. И всему виной Барри: он привык потакать ребенку. Вечно уступает ему — лишь бы не плакал. Разве при этом проявишь твердость? Снисхождение и уступки ребенку более по душе. Но только идут ли они на пользу? Ребенок может вырасти эгоистом.

Пришлось вернуться в гостиницу.

Приняв душ и одевшись, Пейтон забрала с собой Кэша и пошла вместе с ним в местный бар, куда обещал прийти Донни. Он уже сидел за одним из столиков и пил пиво. Для Кэша нашлось кресло-качалка. Пейтон заказал ему стакан молока, а себе водку с тоником. Кэш все еще дулся, и даже Донни, как ни старался, расшевелить его не сумел.

— Серьезный мальчик, — заметил Донни и с гораздо большим энтузиазмом стал рассказывать Пейтон о недавно купленном баре, который, как он надеялся, принесет ему весомую прибыль.

— Хочу дать своему заведению какое-нибудь звучное, привлекательное название, но пока ничего в голову не приходит, — заключил он свой рассказ.

— Назови его «У Пьянчужки Донни», — улыбнувшись, сказала Пейтон, без всякой мысли его задеть.

Она просчиталась: Донни обиделся.

— Пейтон, ты деградируешь, — буркнул он. — Превратилась в обыкновенную домохозяйку.

Пришел черед обидеться Пейтон. Впрочем, стоит ли обижаться на брата? Они росли вместе и всегда были в дружеских отношениях. Детьми вместе бегали нагишом и вместе купались. Донни, не стесняясь, писал при ней, и первым пенисом, который ей удалось увидеть, был пенис ее старшего брата. Впрочем, тогда созерцание этого органа привело ее к единственной мысли: писать стоя гораздо удобнее. Созерцание голой сестры навело Донни на более практичную мысль. Ему пришло в голову заработать на ней, и он уговорил Пейтон демонстрировать письку своим приятелям — не бесплатно, а за десять центов за минутный просмотр. Во дворе нашлось укромное место, где Пейтон, сняв трусики, ложилась на заготовленную подстилку. Аппетиты Донни росли, и в конце концов он повысил плату до двадцати пяти центов. Правда, на том дело и кончилось.

Донни проводил Пейтон и Кэша до дома Кэти, а затем, сославшись на занятость, отправился в свое питейное заведение. Кэти, высокая и все еще стройная женщина, хотя и была старше Пейтон на одиннадцать лет, выглядела достаточно хорошо, хоть и успела обзавестись морщинками под глазами. А вот мать выглядела ужасно, и Пейтон даже поначалу подумала, что Нелл ее не узнала. Кэти подозревала, что у матери болезнь Альцгеймера.

Однако присущего ей самомнения у нее не убавилось, и, едва сели за стол, Нелл завела старую песню.

— Я сделала из вашего отца человека. Кем он был? Чидокумо. А кем стал? Чидлом. А чем он мне отплатил? Бегал за каждой юбкой, а однажды я застала его с любовницей. Конечно, я с ним незамедлительно развелась. Но только он и тут меня обманул. Оставил на жизнь какие-то крохи, хотя у него на счете лежали большие деньги. А чьи это были деньги? Мои! Доставшиеся мне по наследству. Ваш отец меня обобрал.

— Ма, успокойся, — сказала Пейтон. — Я разводиться с Барри не собираюсь, а если дело и дойдет когда-нибудь до развода, то непременно добьюсь справедливого раздела имущества. Кроме того, я и сама могу о себе позаботиться работаю.

В комнату вошла Мирабел. Ее высокая, гибкая, грациозная фигура дышала пробуждающейся женственностью. У нее было милое личико, на котором сияли жизнерадостностью глаза и заливались румянцем щеки, придававшие ей вид спелого персика, а на плечи пышными локонами падали темно-каштановые волосы, отсвечивавшие бронзой там, где их касался солнечный луч, падавший из окна.

Пейтон ей позавидовала. Хотя она и считала себя до сих пор привлекательной, былую свежесть она давно потеряла. Знает ли Мирабел, каким сокровищем обладает? Разумеется, нет. А ведь у женщины красота — единственный капитал, но только им толково распорядиться мало кто успевает. Куколка превращается в красивого мотылька, но век его короток.

— Как поживаешь, тетя? — спросила Мирабел.

— Прекрасно, — ответила Пейтон. — А ты изумительно выглядишь: повзрослела, похорошела. Посмотри, даже Кэш уставился на тебя.

— Мирабел, займи Кэша, — сказала Кэти. — Пойди с ним во двор. — Проводив детей взглядом, она воодушевленно продолжила: — А нам не грех выпить за встречу.

На столе появилась фруктовая водка с содовой.

Поднявшись из-за стола и отведя Кэти в сторону, Пейтон произнесла:

— У мамы скоро день рождения. Ты помнишь об этом?

— Я даже уже думала о подарке. Что скажешь насчет вибратора?

— Зачем в ее годы вибратор? — Пейтон опешила.

— Вибратор годится для разных целей. Они продаются даже в аптеке. С помощью вибратора можно делать массаж.

— А что, неплохая мысль. Вхожу с тобой в долю.

Со двора донесся радостный возглас Кэша.

— А где Анита? — спросила Пейтон.

— Шляется где-то. Я ей сказала, что вы приезжаете. Наверное, скоро придет.

— Мирабел превосходно выглядит. Да и ты…

— Не хвали, — перебила Кэти. — Были бы деньги, я действительно привела бы себя в порядок: сделала бы подтяжку лица, занялась бы зубами, а там, глядишь, на меня бы кто и позарился. Замужество — радость невелика, но без мужа приходится еще хуже. Мэнни был не подарок, но он приносил деньги, а иногда вспоминал и о сексе. Так что, Пейтон, не разводись, даже если припрет. Впрочем, хватит о грустном. Скажи, вы надолго приехали?

— До понедельника. Кстати, я не прочь увидеться с братом Мэнни.

— Луисом? Пейтон кивнула.

— Если хочешь, — сказала Кэти, — я позвоню ему, не откладывая. Но только не забудь, завтра вечером мы идем к Донни. Он хочет лишний раз похвастаться баром. С Луисом ты можешь встретиться утром, а с Кэшем я посижу.

Как сообщила Кэти, Луис с радостью согласился встретиться с Пейтон, пообещав свезти ее на «блошиный рынок» и показать местные магазины.

— Уцененных товаров, — добавила от себя Кэти.

На следующее утро она вместе с Анитой пришла в гостиницу и забрала Кэша, который обрадовался Аните не меньше, чем Мирабел. Луис заехал за Пейтон на спортивной машине и, покатав немного по городу, свез ее на «блошиный рынок», а в магазинчике на Линкольн-авеню купил ей за пять долларов ожерелье.

— Коралловое, сувенир из Флориды, — пояснил он.

Пришло время ланча, и Луис остановился у небольшого кафе. Пейтон проголодалась и с удовольствием налегла на салат из латука с беконом, яйцом и сыром. Луис заказал и вино и поначалу крепился, не пил, помня, что за рулем, но в конце концов не сдержался и глубокомысленно заявил, что если выпьет стакан вина, ничего страшного не случится.

На обратном пути в гостиницу Пейтон попросила остановиться у комиссионного магазина. В секции женской одежды на вешалке висели свитеры, юбки, платья — в большинстве растянутые, бесформенные; к тому же от них несло потом.

— Пейтон, пойдем отсюда, — раздраженно произнес Луис. — В этом магазине не продохнуть. Такое чувство, словно ты в битком набитом автобусе, в который затесались бездомные. Вонища невыносимая.

— Потерпи немного, Луис, — ответила Пейтон нарочито капризным голосом. — Я еще не все посмотрела. — Она чувствовала, что нравится Луису, и ей хотелось хотя бы чуточку покомандовать им.

Пейтон обвела его взглядом. Черноглазый, широкоплечий, с коротко подстриженными волнистыми волосами, волевым подбородком и твердой решительной складкой губ, он производил неизгладимое впечатление. Ее тянуло к нему. Наверное, ее поразила стрела Амура, затаенно решила Пейтон, но если этот бог действительно существует, он, видно, не обошел вниманием и Луиса.

Пойти к Донни на вечеринку Луис, сославшись на занятость, отказался, но, расставаясь с Пейтон, спросил:

— Может быть, встретимся завтра вечером? Пейтон кивнула.

— Тогда в восемь, — уточнил Луис. — У нас сейчас много работы, готовимся к презентации, а завтра будем работать и за полночь, но вечером я сделаю перерыв.

На вечеринке у Донни без Луиса было скучно. Скучали и дети: Бритни, Мирабел и Анита. Глядя на них, Пейтон невесело размышляла о том, что их ждет уже в недалеком будущем — по всей видимости, наркотики, исключение из школы за недостойное поведение, потеря девственности, беременность…

Бар Донни, низкопробное заведение, больше похожее на притон, находился на берегу, вдаваясь в море террасой, укрепленной на сваях, над которой летали тучи москитов, издававших унылый звон. Стоял стрекочущий влажный флоридский вечер, пропахший цитрусовыми, морской солью и лодочным бензином. Парни со стянутыми в «конский хвост» волосами пили бурбон и пиво, не обращая внимания на женщин, одетых в синие джинсы и хлопчатобумажные футболки с гофрированными манжетами и треугольным вырезом на груди — стиль начала семидесятых годов, который без изменений опять вошел в моду. На террасе крутились дети, место которым в это позднее время было явно в постели. Они кидали кусочки хлеба и чипсы в воду, поверхность которой была покрыта пятнами машинного масла, да вставляли палки в щели настила — Тиффони, Хитеры, Джейсоны, которые со временем вырастут и сменят у стойки бара своих родителей.

При других обстоятельствах Пейтон не преминула бы познакомиться с каким-нибудь подвыпившим парнем, но перед ее глазами все еще стоял Луис. Вот с кем она бы не отказалась провести этот вечер. Настроение стало портиться. Жена Донни встретила ее неприветливо, а Кэти, изрядно выпив, стала вязаться к какому-то парню, по виду сельскохозяйственному рабочему. Почувствовав смертную скуку, Пейтон взяла такси и, заплатив сорок долларов, вернулась с Кэшем в гостиницу.

Уложив Кэша спать, она и сама стала приготавливаться ко сну, когда в дверь постучали. Пейтон всполошилась — неужели Луис? — а она смыла косметику.

— Кто там? — спросила Пейтон.

Из-за двери послышался бас:

— Коридорный.

Пейтон насторожилась: подозрительный голос. А вдруг это грабитель или насильник? Однако решив, что в случае опасности закричит, Пейтон открыла дверь. Но на пороге и впрямь стоял коридорный. В руке он держал небольшое ведерко с обложенной льдом бутылкой мартини. Пейтон взяла ведерко и увидела лежавшую внутри карточку. На ней было написано: «Надеюсь, тебе понравится это вино. Мы с тобой прекрасно провели время. Луис». Пейтон пить не хотелось, но, расценив красивый жест Луиса как романтическое проявление чувств, она откупорила бутылку.

Луис назначил встречу у моря в живописном, красивом месте недалеко от гостиницы, где берег опускался к воде коралловыми террасами, переходя у самой воды в ступени. На этих ступенях они и расположились втроем — Пейтон, Луис и Кэш, и она, глядя на море, затаенно размышляла о том, что у нее еще будут дети, но только теперь от Луиса, похожие на него, такие же черноглазые, и они все вместе будут жить во Флориде на берегу теплого моря.

А вдруг Луис — гей?

Словно чтобы развеять ее сомнения, Луис застенчиво произнес:

— Ты давно нравишься мне.

— Давно? — удивилась Пейтон.

— Ты произвела на меня впечатление еще в свой первый приезд сюда. Это было… лет пять назад.

— Шесть, — поправила Пейтон. — Но, знаешь, я ничего подобного не заметила и даже полагала тогда, что тебя влекут только парни.

— И девушки тоже.

Пейтон опешила. Он сказал «тоже» — значит все-таки гей.

— А ты спал с какой-нибудь девушкой? — спросила она.

Луис промычал нечто невразумительное.

— У тебя была девушка? Как ее звали?

— Сьюзен, — неохотно ответил Луис.

— А ты спал с ней?

— Хочу на качели, — вмешался Кэш.

Невдалеке среди разбросанных по берегу пальм виднелись аттракционы: карусели, горка, качели… Пришлось идти в парк. Луис занялся Кэшем, усадив его на качели, а Пейтон опустилась на одну из скамеек, стоявших неподалеку, нимало не сомневаясь, что Кэш, устав за день, скоро начнет капризничать.

Так и случилось. Едва Кэша стали снимать с качелей, он заупрямился, несмотря на обещание привести его сюда на следующий день, а затем повалился на землю и заорал благим матом. Луис склонился над ним, намереваясь поднять, но Пейтон остановила его.

— Не поднимай ребенка, — сказал она. — Пусть немного побесится. Увидит, что на него не обращают внимания, и успокоится сам.

Однако Луис поступил по-своему. Он поднял Кэша и сел рядом с Пейтон, устроив мальчика у себя на коленях. Через пять минут Кэш заснул.

— Хороший мальчик, — произнес Луис. — Он просто устал.

— Скажешь тоже, хороший, — вскипела Пейтон. — Несносный мальчишка! Впрочем, его избаловали. Заслуга мужа — потакает его капризам.

— Может, ты пригласишь меня в номер? — спросил Луис.

— Конечно, пойдем! — Пейтон воодушевилась. — Выпьем чего-нибудь. Дай мне ребенка. Я сама понесу его: у тебя на руках он проснется.

Пейтон вся взмокла, но Кэша до гостиницы донесла. Войдя в номер, она положила мальчика на кровать, а сама отправилась в ванную. Когда она возвратилась, Луис, устроившись на кровати, смотрел телевизор. Пейтон позвонила в буфетную. В трубке послышался мужской голос:

— Извините, но сейчас вас некому обслужить. Я в буфетной один. Если хотите, можете прийти сами и взять спиртное с собой.

— За спиртным придется идти самой, — сообщила она. — Что тебе принести?

— Закажи на свой вкус, — равнодушно ответил Луис.

Когда Пейтон вернулась в номер, Луис все еще лежал на кровати. Окинув Пейтон сонным взглядом, он потянулся за бокалом с вином.

— Который час? — спросил он.

— На моих часах половина одиннадцатого, только они, как правило, врут.

— Пожалуй, на работу я не вернусь, — апатично произнес Луис.

— Конечно, какая в это время работа! — воодушевленно сказал Пейтон. — Уже поздно, пора и на боковую. Кстати, тебе не мешает свет?

— Немного резковат. Бьет прямо в глаза.

Пейтон щелкнула выключателем. Комната погрузилась в кромешную темноту.

— Я зажгу свет в кладовке и приоткрою немного дверь, — сказала Пейтон. — Будет уютнее.

— Посмотри, Луис, в двери кладовки дырочки, и они светят, как звезды, — восхитилась она, довольная произведенным эффектом.

— Это отверстия для проветривания, — бесстрастно заметил Луис.

— А мне кажется, они просверлены для того, чтобы подглядывать из кладовки. Оттуда видны обе кровати, а на кроватях занимаются сексом.

Намек не подействовал. Луис взглянул на спящего Кэша и задумчиво произнес:

— У тебя симпатичный сын. К тому же сообразительный.

— Скорее — себе на уме, — ответила Пейтон. — В обществе взрослых старается настоять на своем, а сверстникам всегда уступает.

Луис допил вино, поставил бокал на столик и, откинувшись на подушку, пробормотал:

— Что-то клонит ко сну. Если не возражаешь, останусь у тебя на ночь.

— Конечно! — воскликнула Пейтон. — Мы чудно проведем ночь.

Луис отвел глаза в сторону, а затем скованно произнес:

— Я все же предпочитаю парней.

Пейтон оторопела. На нее как будто вылили ушат холодной воды. Значит, Луис все-таки голубой. Но что за странное удовольствие совать пенис в задний проход другому мужчине? Однако Луис говорил и о девушках. Наверное, сочинял. А что если проявить активность самой: расстегнуть ему молнию на ширинке и, возбудив его член, самой ввести его внутрь?

— У тебя есть презерватив? — спросила она. — Я сама все устрою. Тебе понравится.

— Я, пожалуй, пойду, — Луис спустил ноги с кровати. — Работы невпроворот.

— Ты не хочешь получить удовольствие?

— Извини, обойдусь. Рад был видеть тебя. Спасибо за выпивку.

Когда за Луисом закрылась дверь, Пейтон прошла в ванную комнату и склонилась над раковиной. Ее вырвало.