Пина

Глава 4

Первого оборотня Лангрен убил в 15 лет. До этого он жил в монастыре Небесного Кулака. Белый Орден своих монастырей не имел. Но, согласно указу Наместника Неба, им были обязаны дать приют в любом монастыре или обители. Монахи учили его чтению, письму и молитвам. Несмотря на громкое название, никаких боевых искусств в монастыре не практиковали. Что немудрено, только белым монахам можно было владеть оружием. Просто сам монастырь был построен на месте, где по легенде Небо в гневе ударило по земле кулаком, во время Второй Демонической Войны. На земле остался след-кратер, который стал озером. На его берегу и возвели монастырь. Местные монахи неохотно покидали стены обители, отрешившись от всего, часами могли сидеть, медитируя. Им даже не нужно было особенно заботиться о пропитании, здешний правитель считался большим поклонником этого места, часто приезжал сюда, жертвуя огромное количество серебра. Но оно тратилось в основном на украшение монастыря и священные книги. Пища здесь была скудной, всякий брат и послушник, даже настоятель, питались одним рисом, да сушеными фруктами. Как знать, может отрешенность братьев, была просто способом поберечь силы?

Лангрена время от времени отправляли по различным поручениям в ближайший город, так же он отвечал за встречу случайных гостей и путников, которым монастырь давал приют. Поездки в город Лангрен любил за то, что они были настоящим путешествием через лес, небольшие холмы, крестьянские поля, полноводную реку. Он жадно смотрел по сторонам, радовался, даже пел, в то время как монах, сидящий на козлах, сонно перебирал четки. Да и сам город, особенно рынок у Южных ворот, где Лангрен с монахом делали необходимые закупки, всегда радовали мальчика. Рыночная суета, крикливые торговцы, обилие невиданных ранее людей, животных и товаров создавали ощущение праздника, особенно после монотонного монастырского распорядка. Гостей Лангрен любил по той же причине. Они рассказывали о далеких землях, откуда они родом, своих странствиях и приключениях. После разговора с тем или иным путником, мальчик, быстро пробубнив обязательную молитву, долго ворочался на циновке в общей келье, не в силах заснуть.

Один такой путник был не похож на остальных, и это выражалось во всём. Большой, бородатый и громкий. Казалось, что это не один человек, а целый отряд. Его голос и громкий смех дробился, отражался от стен старинного монастыря, и Лангрену казалось, что они сейчас вот-вот рухнут. Точь-в-точь, как в легенде про один древний город, стены которого пали, когда небожитель протрубил в свой волшебный рог. Звали этого монастырского гостя Хуан, и он был корабельным плотником. Монахи его терпеть не могли, даже настоятель при виде этого бородатого толстяка недовольно поджимал свои и без того тонкие сухие губы. Слишком был Хуан громок и витален для этой обители скуки и пыли. К тому же он категорически отказался делить с братьями хлеб, уходя обедать к своей артели. Но лишь он и его бригада, что разместилась в ближайшей деревне, могли быстро сделать большой прогулочный корабль, чтобы плавать по озеру. И выходила из-под рук мастеров не просто грубая рыбацкая плоскодонка, а настоящий шедевр, резная копия великого Дракона-Черепахи. Корабль этот нужен был для священной церемонии, что проходила раз в десять лет посреди того озера Небесного Кулака. А в числе гостей был правитель, тот самый добрый покровитель монастыря. Настоятелю очень хотелось поразить воображение своего благодетеля. Потому Хуан со своими людьми строил удивительный корабль, а монахам приходилось мириться с его излишне громким голосом и грубоватыми шутками.

Но Лангрену Хуан нравился. Мальчик искал любой повод, чтобы пересечься с ним, перекинуться хоть парой слов, как-то помочь плотнику. Ещё он очень любил смотреть, как Хуан ловко управляется с топором и стамесками. В огромных лапищах плотника топор казался детской игрушкой. Он им взмахивал, во все стороны летела стружка. Однако, удивительным образом эти грубые взмахи превращали бревно в нечто иное. Сначала угловато очерченную фигуру, пышущую какой-то дикой примитивной силой. Но потом Хуан откладывал топор и стамески, брал небольшие резцы. Движения его становились тоньше. С какой-то особой нежностью эти огромные лапищи придавали грубым формам законченный вид и даже определенное изящество. Огромная колода становилась головой дракона, с рогами, круглыми ноздрями, оскаленной пастью и чешуей. Причем, чудовище выглядело очень живым. Казалось, что сейчас оно втянет воздух огромными ноздрями, пошевелит длинными усами, как у сома, зарычит во всю мощь своей глотки.

— Нравится? — спросил Хуан, утирая пот. В его бороде застряла деревянная стружка, потный лоб усыпан опилками. Солнце поднялось к самой вершине Небесного Свода, самое время обедать и укрыться в спасительную тень до Третьей молитвы. Лангрен сглотнул слюну и кивнул.

— Хотел бы научится? — спросил Хуан, смотря на мальчика блестящими глазами. Он явно получал удовольствие от своего дела, от самого процесса творения.

— У меня иная судьба… — отозвался Лангрен, опустив глаза.

— Ты уже дал обет Небу?

— Нет. Я жду своего учителя. Он оставил меня здесь, а сам выполняет волю Неба. Но скоро он заберет меня с собой.

— Так ты, будущий Охотник?

Лангрен кивнул, его распирало от гордости. Он на мгновение представил себе, как идёт на первую свою охоту с учителем. Как смотрят на него крестьяне, как монахи молятся за его здоровье, и даже старый противный настоятель…

— Дело хорошее, — прервал его мысли Хуан, почесав бороду, — но, одно другому не мешает!

Лангрен удивился. Он всегда считал, что Небо дает человеку только одну судьбу и одно предназначение. Хуан на это только усмехнулся:

— Я думаю, что нужно владеть хотя бы двумя умениями. Одним разрушительным, а вторым созидательным. Чтоб, так сказать, сохранять мировую гармонию.

— Но ты же сам только плотник!

Хуан улыбнулся, озорные искорки заплясали на его желтой бороде:

— Я был и воином, и моряком. И солью даже торговал в северных степях! Плотник и резчик — это конечно призвание. Люблю я очень работать с деревом. Но уметь что-то ещё никогда не помешает. Мне кажется, что рядом с главным путем всегда должна быть какая-то маленькая тропинка. На которую всегда можно свернуть. И как знать, может именно она тебя выведет куда надо. Как думаешь?

— Наш путь определяет Небо…

— Это ты в лесу ни разу не был! Там как пойдешь по одной тропе, так и попадешь в болото или ещё куда похуже. Жизнь сложнее этих твоих ученых свитков. Ты, кстати, уже на оборотней ходил?

Лангрен отрицательно помотал головой. Учитель, когда время от времени забирал его из монастыря, только обучал владению телом и оружием. Но до охоты дело не доходило.

— Значит рано ещё говорить, что тебе Небо назначило. Вот, убьешь своего первого, тогда уж точно можно сказать!

Лангрен разозлился. Да, что он знает о нём! Он всю жизнь идёт к этой цели, он уже почти готов! Вот придёт скоро учитель и тогда…

— Я вот не смог… — сказал Хуан неожиданно.

— Чего не смог?

— Человека убить. Я хоть и воевал, но рука не поднялась. Тем более на безоружного. Он стоит на коленях, смотрит в глаза. Как же можно?

— Так, оборотни не люди!

— Да, но поди его отличи, пока он личину накинул!

Лангрен пожал плечами. Учитель Ян рассказал ему множество признаков, как отличить оборотня от человека. Это для непосвященного отличий нет, а уж Охотник…

— Ты, в общем, подумай… — сказал Хуан, — всякое бывает. Может, и тебе Небо определило стать плотником.

Лангрен не успел что-то сказать в ответ. Горячий воздух загудел от ударов молота в бронзовый колокол. Настало время Второй молитвы и трапезы. Хуан уже развернулся и пошёл к своей артели, которая на берегу сооружала каркас корабля, похожего на огромный драконий скелет.

***

— Хороший человек, мне нравится! — неожиданно перебила его Пина. — Жаль только, что занятие себе выбрал плохое.

— А что плохого в плотничестве? — спросил Лангрен, раздраженный тем, что она прервала его историю.

— Я люблю деревья. А плотники издеваются над их трупами!

Пина тряхнула копной волос. У Лангрена зачесалось в носу, и он чихнул.

— Вот видишь, правду говорю!

— Нет же! Ты не понимаешь. Плотники дают им вторую жизнь. Они позволяют им стать теми, кем они никогда сами бы не стали.

— Это как?

— Оружием, домами, мебелью… кораблями!

Пина немного задумалась, слегка склонив голову набок. Может, она какая-то мелкая лесная птаха? Оборотнем теоретически может стать любое живое существо. Чаще становятся хищники, но бывало всякое. Лангрен как-то прикончил оборотня-оленя.

— Да, стать кораблем после смерти было бы неплохо… — сказала она, помолчав. — Я люблю море! Хотела бы однажды в нём поплавать.

— Так мне продолжать рассказ? — спросил Лангрен.

— Продолжай! — ответила Пина таким тоном, словно давала разрешение. Ладно, что с неё возьмешь, нечестивой твари.

— Ты, кстати, пить хочешь?

Лангрен кивнул. Может, она все-таки не безнадежна? Он сделал несколько глотков, прочистил горло и продолжил.