Пина

Глава 6

Лангрен замолчал, собираясь с силами и мыслями. Зачем он это всё ей рассказывает? Он никогда никому не рассказывал этой истории. Хотя, может, оно и к лучшему? В любом случае, либо он погибнет в схватке с девой-оборотнем, либо она унесет эту историю с собой в Царство Теней. Пина задумчиво покачала головой:

— Кажется, ветер доносил до меня обрывки этой истории… Я слышала о том, как один слишком гордый и жадный правитель однажды повелел сделать точную копию Дракона-Черепахи… Он был столь прекрасен, что правитель велел казнить людей, которые построили. Чтобы они не смогли сделать ничего совершеннее. Но Дракон-Черепаха ожил и улетел.

— Хуана он и правда велел казнить после этого побега. Но нам удалось скрыться. Мы оставили наш чудесный корабль на другом берегу озера и бежали через лес. Нас, конечно, искала вся округа. Везде разъезды, стража. За голову Хуана объявили награду в 200 связок монет. Но нам удалось уйти на другой край света, его родину.

— А Ян? Неужели, он не пытался вас найти? И как вы потом с ним воссоединились?

— Может и пытался. Я часто не понимаю его мыслей и поступков. Может быть, потому что им движет само Небо? Не знаю. Но как бы то ни было, около года я прожил в деревеньке на берегу моря с Хуаном и его артелью…

***

Секиру Яна Лангрен зачем-то оставил себе. Он её держал под кроватью. Да, у него была своя собственная настоящая кровать. Не циновка, брошенная на пол. Деревянная кровать, словно у какого-то богача или генерала. Но здесь, у Западного моря, этим никого не удивишь. Простые люди здесь жили богаче, в добротных деревянных домах, почти каждый ели мясо и рыбу. После полуголодной монастырской жизни, Лангрен блаженствовал. Деревня, где жил Хуан была прямо на берегу моря. И все её жители были плотниками и резчиками. Со всех окрестных поселений к ним приходили люди. И местные делали для них лодки, погребальные ладьи, повозки, помогали построить и украсить деревянные храмы. И конечно, местные вожди, что любили отправиться в морской набег на соседей, просили или отремонтировать их галеры, или построить новые. Хуан же часто вырезал для украшения носа голову того или иного морского чудовища. А старый Лаорен делал лучшие в округе бочки.

В общем, местные были при деле круглый год. И Лангрен тоже на правах подмастерья рубил, строгал, вырезал, подгонял. Сноровка пришла на удивление быстро. Не прошло и пары месяцев, когда ему удалось вырезать из дерева довольно симпатичную куклу. Конечно, он не смог прорезать детально черты её лица и тела. Волосы сделал из конского волоса, глазами служили маленькие морские камешки. Но Мэй она очень понравилась. Девочка тут же прижала куклу Лангрена к себе, стала баюкать. Потом посмотрела на мальчика, как ему показалось, с благодарностью. Улыбаться она так и не научилась, даже глазами.

Но в этот момент Лангрену показалось, что от неё повеяло каким-то теплом. На мгновение она стала неотличима от обычной девочки. Волосы её потихоньку отрастали, раны зажили. О том, что она оборотень знали только Лангрен и Хуан. От этого взгляда и ощущения тепла Лангрену стало так хорошо. Они стояли на высоком берегу, перед ними было неспокойное зеленое море, по небу бежали облака самых причудливых форм. Как же прекрасно! Лангрен наконец нашел свой путь. Он был уверен, что именно Небо рассудило так. Иначе они бы не сумели прорваться через разъезды, а потом попались бы на границе Срединной Империи, или погибли на горных перевалах. Но они добрались до дома Хуана, и сейчас стоят здесь. Мэй баюкает куклу, а Лангрен смотрит на море и в порыве нежности гладит её по голове. Солнце блеснуло, на мгновение ослепив Лангрена, так что на глазах выступили слезы.

Здесь не пробивали стражу, время меряли не водяными часами, а положением солнца на небесном своде. Когда оно начало склоняться в сторону моря, на горизонте показалось несколько парусов. Но быстрый встревоженный взгляд всякого местного быстро определял их, как свои. Форма паруса и самого корабля не оставляли в этом сомнений, к ним в гости плыл местный герой Эрлан, что недавно вернулся из далекого похода на север. Его встречали всей деревней.

После всех положенных церемоний, его отвели в дом Хуана, как самый большой и приличествующий гостю, где устроили торжественный пир. Конечно, он не был чем-то изысканным, появление Эрлана было неожиданностью, но в деревне всегда было что предложить дорогим гостям.

Лангрен много был наслышан о Эрлане, ещё когда принимал гостей в Монастыре Небесного Кулака. Он представлял его себе типичным жителем Западного Края — бородатым, шумным и веселым варваром. Но перед ним стоял небольшого роста человек, бритый, с длинными волосами, уложенными по моде, принятой среди чиновников и военных Срединной Империи. Рядом с ним стоял небольшой, окованный медью сундук. Он принес его с собой и поставил на край стола, рядом с собой. Эрлан был немногословен и мрачен. Во время пира он сидел, смотря в свой кубок и почти не пил. Хуан, который как оказалось, был давним его товарищем и даже сопровождал в нескольких походах, пытался всячески растормошить.

— Красивый у тебя сундук! — сказал он. — Что в нём? Неужели, дар Морской Деве?

Эрлан хмуро покачал головой.

— Там моя смерть…

— Что?

— Смерть… Так сказала одна жрица, перед тем как я выпустил ей кишки.

Все смолкли, даже старый Лаорен оборвал пьяную песню.

— Она того заслужила, уж поверьте мне, — сказал Эрлан в наступившей тишине. — Это был тёмный и очень гадкий культ. Они приносили людей в жертву, вырывали им сердце из груди… Они убили… Дэмина. Прям у меня на глазах!

Эрлан залпом выпил вино, стукнул кубком по столу. Хуан заботливо снова наполнил кубок. Эрлан осушил его залпом, словно это была вода.

— Она долго умирала. Живучая тварь. И все смеялась, пока кровь не пошла горлом. Она все показывала на этот сундук и говорила, что там моя смерть. Что, стоит его открыть и всё. Мне конец.

— Зачем ты его тогда забрал?

— Я хотел его открыть прямо там. Чтобы показать ей и моим ребятам, что не верю в эту чушь. Но это оказалось непросто. Замок не открывался. Я пробовал разбить, но он оказался сделан на совесть. И я решил сделать это позже, на корабле…

Эрлан снова осушил наполненный Хуаном кубок. А меж тем вино было не виноградным, а то что делают в Срединной империи из сорго, с помощью особого алхимического устройства. От такого самый крепкий валится наземь. Но на высоком лбу героя выступил только пот.

— Я раз за разом хотел открыть сундук, но всякий раз находил себе причину этого не делать. Так и таскаю его с собой не одну луну.

— Ну и отправь его на морское дно! — сказал Хуан, хлопнув Эрлана с размаху по плечу.

— И не узнать, что там?

— Ну тогда открой!

Эрлан обвел взглядом всех собравшихся. Глаза его лихорадочно блестели.

— А ты, Хуан, поможешь? Это не так просто…

— Несите инструмент! — зычно крикнул Хуан. — Сейчас мы раз и навсегда покончим с этим!

Лангрену в этот момент стало не по себе. Глупо, безрассудно. А вдруг там какое-то древнее колдовство или проклятие?

Но что уже поделать, Хуан с азартом стучал молоточком по стамеске. У Лангрена сердце замирало от каждого удара. Эрлан замер, не сводя глаз с сундука и больших волосатых рук Хуана. Последний удар прозвенел в полной тишине. Хуан поддел крышку сундука. Лангрен похолодел, на высоком лбу Эрлана выступили капельки пота. Скрип поднимаемой крышки. Хуан, который заглянул туда первым, озадаченно почесал желтую бороду. Эрлан тоже помотал головой в недоумении.

— Что там? — встревожено спросил один из моряков.

Эрлан погрузил руки в сундук и вынул нечто странное. Череп. Но не человеческий. Какого-то животного. Большие пустые глазницы, ряд острых зубов, где выделялись два особенно длинных клыка. Нижняя челюсть и вовсе выглядела чуждо и жутко. Она не образовывала единого полукруга, разделялась, словно жвалы насекомого.

— Это же… — сказал кто-то.

— Морская змея, — закончил за него Эрлан.

— Ядовитая? — спросил Хуан, побледнев.

— Нет, в черепе не осталось яда, — рассеянно отозвался Эрлан, переворачивая череп в руках.

— Вот, смотрите ребята, это моя смерть!

И расхохотался. Сейчас выглядел пьяным, словно в мгновение все выпитое вино из сорго ударило ему в голову.

— Моя смерть… — смеясь повторял он, — вот это… смерть…

На его глазах выступили слёзы. Но смеялся за столом только он. Все напряженно и с тревогой смотрели на героя.

— Это значит, что я не умру никогда! — объявил Эрлан. — Я буду жить вечно подобно Небожителям! Вот, смотрите!

Он бросил череп себе под ноги.

— Вот так мы поступаем со своей смертью!

Эрлан начал остервенело топтать череп. Старые кости жалобно захрустели, разваливаясь на осколки.

— Вот так ей, так ей… — приговаривал Эрлан.

У Лангрена засосало под ложечкой. Он краем глаза заметил какое-то движение. Пока все смотрели на то, как герой топчет череп, к Эрлану медленно шла Мэй. В голове Лангрена мгновенно сложилась картинка. Она же…

Но было поздно. Лангрен вскочил, пытаясь удержать девочку. Она бросила на него взгляд, полный ненависти и закричала. Крик был такой мощи, что мальчика отбросило волной. Все вскочили. Эрлан выхватил меч из ножен. Но дальнейшее произошло слишком быстро. Тело Мэй вытянулось до самого потолка. Длинные руки слились с телом, ноги срослись в единое целое. Лицо отвратительно вытянулось, волосы исчезли, глаза увеличились, зрачки превратились в две тонкие вертикальные полоски. Лангрен никогда раньше не видел превращения оборотня. И это выглядело жутко. Не было никакой девочки, посреди пиршественного зала была огромная морская змея. С шипением она бросилась к Эрлану. Тот взмахнул мечом, но Мэй оказалась проворнее. Герой закричал, пытаясь отбросить змеиную голову от своей шеи. Ядовитые клыки вонзились ему в горло. Крик перешел в хрип.

— Мэээй, нет! — закричал Хуан. И стал следующей жертвой разъяренного чудища. Жители деревни, как и моряки Эрлана были людьми не робкого десятка. Они не стали в ужасе разбегаться, хотя у Лангрена это было единственным желанием. Они бросались на монстра и гибли один за другим.

— Ребята, наружу! — крикнул кто-то. — Подожжем дом! Сожжем его вместе с тварью!

Старый Лаорен схватил Лангрена за плечо. Но змея видимо прекрасно поняла задумку. Жутко зашипев, она устремилась в открытое окно. Лангрен так и сидел на полу, среди разгромленной залы, глядя на опухших от яда Хуана и Эрлана, до сих пор не веря в то, что сейчас произошло.

***

Ян появился в деревне через неделю. Что немудрено. Слухи о чудовище распространились по округе, словно пожар. Он сразу заметил Лангрена и подошел к нему. Они снова молча обменялись взглядами и Лангрен опустил глаза под яростным стальным напором.

— Где вторая секира? — спросил Ян после молчаливого поединка.

— Сейчас принесу, — шмыгнул носом мальчик.

— Собери заодно вещи, ты едешь со мной…

— На суд?

— Нет, на охоту. Я же говорил, этот оборотень пойдет в заслугу тебе…

***

— И ты убил её? — спросила Пина. Во время рассказа Лангрена она не шевелилась, словно статуя. Может, она тоже змея или какое-то насекомое, вроде богомола? Нет, на Мэй она точно не похожа. А богомолки держат руки сложенными на груди и стремятся соблазнить попавшегося к ним мужчину.

— Да, — ответил Лангрен. Мы нашли её пару дней спустя в морской пещере.

— И что она делала?

— Молча баюкала куклу, которую я ей сделал.

— И как ты нашел силы для этого? Убить её?

— Я на мгновение вспомнил её превращение, жуткую бойню и мертвое тело Хуана. И я не испытывал к ней ненависти. Просто чувство необходимости. Я должен был это сделать. Как прижечь рану, излечить болезнь. Кем бы она ни была, она больше не должна приносить боль и страдания. Как отрезать ступню, по которой идет гангрена.

На щеке Пины блеснула слеза.

— Бедный мальчик… — сказала она тихо. — Сколько тебе пришлось пережить. Она протянула руку и осторожно коснулась его лица. Прикосновение было прохладным, приятным и немного шершавым. Оно и понятно, даже оборотни в этих краях не белоручки.

Это было очень приятно. Никто ни разу так не касался Лангрена. Разве что, когда-то давно… Охотник вздрогнул. Слезинка девушки капнула ему на щеку. Потом ещё одна. Лангрен лежал и жадно впитывал её слезы. Сам он давно разучился плакать. Он не плакал даже в тот день, когда он в последний раз с Яном вернулся в деревню. Для каждого из погибших уже сделали небольшую лодку. Когда солнце скатилось в море, лодки подожгли и отправили в последнее плаванье. От них шел густой черный дым, он щипал глаза, но слез не было. Только усталость. Ян стоял, опершись на секиру и глядел вдаль. Он ничего не говорил, и Лангрен был ему благодарен за это. Они долго смотрели, как лодки становились просто огоньками на фоне темного моря.

Пина плакала, и Лангрен не хотел её прерывать. Её слезы, что омывали лицо казались ему приятным летним дождиком. А касания ладони нежным прикосновением травы и листьев. В пещере начало светлеть. Пина осторожно встала.

— Мне пора… — сказала она. — Я вернусь. И вылечу тебя. Обязательно тебя вылечу.

Лангрен ещё долго смотрел в потолок, и перед глазами его было лицо Мэй. Она смотрела на него своим немигающим взглядом и от него было невозможно скрыться.