Пионер, 1949 № 10 Октябрь

ПРАЗДНИК

Ирина Варламова

Рис. Л. Тараканова

Ганна проснулась. В хате было тихо. Только пчела звонко жужжала где-то у окна. И без того яркие лепестки герани пламенели, пронизанные солнечными лучами. Ганна села и взглянула на мамину койку. Постель была застелена пышно, по-праздничному. Перина взбита высоко, вровень с деревянными спинками, и белое расшитое покрывало лежит на кровати ровно-ровно, как скатерть на столе. А по стенам над открытками и фотографиями крест-накрест прибиты ветви цветущей липы. Вот отчего так хорошо пахнет в хате!… Ну да! Вчера дедушка Илько наломал липы, но Ганна подумала, что это для чая… И пол мама мазала вчера.

«Какой-то праздник сегодня!» - решила Ганна.

Она встала и побежала на кухню умываться. Рядом с печью стояли полные вёдра, и в воде плавали большие капустные листья. Ганна умылась, вплела в косы красные ленточки и задумалась. «Какое надеть платье?» Вытащила из сундука широкую зелёную в красных цветах юбку и вышитую блузку, но, передумав, положила обратно и надела недавно сшитое мамой, жёлтое платье из майи.

Потом она полезла в печь доставать себе еду и.снова убедилась, что сегодня день не совсем обычный: кроме яичницы с салом, молока и круглого хлебца с поблескивающей даже в темноте печи коричневой коркой, на сковородке были оставлены для Ганны блинчики с вишнями. Ганна быстро поела и, заперев хату и спрятав ключ под ступеньку, побежала в контору колхоза.

Она надеялась застать там дедушку Илько. Он работал сторожем и рассыльным. Сторожевать он любил, считая это серьёзным, мужским делом, а вот обязанности рассыльного старался переложить на ребятишек, вечно крутившихся рядом с конторой.

- Славко, Левко! - кричал дедушка. И мальчишки, теснясь и налетая друг на друга, мчались к нему.

- Бегите к Гашичке, зовите её скоренько в контору, - говорил дед, и ребята, оспаривая друг у друга право выполнить поручение, неслись по улице села.

А дедушка Илько возвращался в контору на своё излюбленное место на лавочке под плакатом, на котором был нарисован долгоносик и было написано, какой он страшный вредитель и как его надо беспощадно уничтожать. Дедушка снимал свою зелёную фетровую шляпу, надевал очки я принимался читать, газету. Но сегодня в конторе колхоза «Сталинский шлях» было пусто, и даже деда Илько не было на его обычном месте. Только Якубовский, колхозный счетовод, щёлкал на своих счётах. Он был так занят, что Ганна не решилась спросить у него про дедушку. Она вышла из конторы и медленно пошла к подруге Люции. Люция повязывала фартук.

- Зачем ты его надеваешь? - спросила Ганна подругу.

- Как зачем? - удивилась Люция. - -А ты во что собирать будешь?

- Что собирать?

- Разве ты не знаешь? Мы ж идём на участок к тётке Агафье на кок-сагыз. У неё семена поспевают, а взрослые все сегодня на жнивах. Вот и просили школьников помочь. К тебе не заходила учительница? А ко мне заходила!

Ганна молчала. Она обиделась, что учительница не зашла к ней.

- Я не пойду! - сказала Ганна и покраснела. - Сегодня праздник, и я не пойду работать…

- Какой сегодня праздник? - удивилась Люция.

- Не знаю, какой, только праздник! - убеждённо повторила Ганна.

Она вспомнила, какое лицо было вчера у мамы, когда она мазала пол. Мама улыбалась серьёзной, немного торжественной улыбкой…

- Ну, чего же вы стоите? По целому часу ждёшь каждого, ждёшь!… - в дверях стоял Павло, председатель совета отряда.

На нём были одни трусы, но на шее, как всегда аккуратно повязанный, алел пионерский галстук.

- Сейчас. Павло, подожди! Галстук только надену! А ты хочешь, Ганна, я дам тебе фартук?

Ганна обрадовалась и сказала:

- Давай!

Она боялась теперь, что без фартука её могут не взять в поле.

- Всегда так! - ворчал дорогой Павло. - Возятся, возятся. Всё звено тётки Агафьи давно в поле, а мы собираемся, собираемся!…

У школы выстроились пионеры. Девочки были в фартуках, мальчики повесили на шеи торбочки, кое-кто обвязал вокруг пояса полотенца. Ганна с Люцией, взявшись за руки, встали сзади. Павло побежал к учительнице.

- А барабан не берём? Барабан обязательно нужно взять! Чтобы все видели: пионеры идут, а не кто-нибудь!

- Ну, добре, - согласилась учительница. - Беги за барабаном.

Плантацию кок-сагыза стало видно, как, только дети поднялись на кручу возле водяной мельницы. Колхозницы быстро передвигались по плантации. Руки их так и мелькали, подхватывая белые пушистые шарики. Дорога к плантации вела в обход, и пока пионеры добирались до участка тётки Агафьи, звено коксагызниц повернуло обратно. Женщины шли всё так. же быстро и лишь на мгновение повернули головы, когда услышали барабанную дробь.

- Пришли всё-таки? - улыбнулась тётка Агафья, подвижная, весёлая женщина. - Правильно! Дуже правильно! Надо помогать колхозу… - и вдруг, обращаясь к мальчикам, строго сказала: - Смотрите! Примнёте мне хоть одно гнездо - всех по домам отправлю!

Однако добродушное лицо тётки Агафьи не могло долго оставаться сердитым. Оно заиграло ямочками на щеках, какими-то милыми припухлостями над бровями, на подбородке, серые добрые глаза её прищурились лукаво, и она сказала то, чего пионеры менее всего ожидали услышать:

- Сидайте!

Ребята нерешительно сели на траву.

- Знаете вы, что такое кок-сагыз? - спросила тётка Агафья.

- Это каучуконос! - быстро ответил Павло, который всегда всё знал.

- Так… А откуда добывают сей каучук?

- Из семян… Их трут, и получается вроде масла… - попробовал пофантазировать маленький белоголовый Ми-кола.

Учительница только руками всплеснула. Но тётка Агафья словно даже обрадовалась ошибке Миколы.

- Нет! - важно сказала она. - Каучук добывают из корней. А кто знает, для чего сей каучук?

- Для калош… - осторожно предположил Микола.

Он испугался, что опять ошибся, и, быстро взглянув на учительницу, спрятался за товарищей.

- Так! Из каучука делают калоши, - ответила тётка Агафья. - А ещё что? - она победоносно оглядела рассевшихся вокруг неё ребят и, торопясь, чтобы кто-нибудь из них не опередил её, сказала: - А то, во что автомобили обувают, из чего делается? Вы не думайте, - продолжала она, - что вы пришли на обычное поле. Вы пришли на автомобильный завод!

И, увидев, как заблестели глаза ребят, тётка Агафья наклонилась вперёд и сказала негромко, так, будто сообщала тайну:

- Я читала в одной книжке… Ничего нельзя зробить без этого кок-сагыза: ни автомобилей, ни самолётов, ни кораблей… Вот оно что такое, эти жёлтые цветики! Так что уж, будьте ласковы, не топчите их, ходите осторожно и семян не упускайте…

- Есть! - вскочив, ответил за всех Павло и отдал тётке Агафье пионерский салют.

И вот Ганна, склонившись, идёт по полю в шеренге ребят, рядом со своей подругой Люцией. Много жёлтых цветов, миллионы цветов на поле! Тот - ещё бутон, тот цветёт во-всю, тот побелел, дозревает, а вот зыбкий, лёгкий пушок - его-то и надо собирать.

У Ганны рябит в глазах. Стараясь не отставать от других, она торопится, суетится, пропускает белые шарики, возвращается. Иногда она обрывает не только пушок, но и головку цветка и половину стебля. Искоса следит Ганна за проворными смуглыми руками Люции. Люция не обрывает головок, а кончиками пальцев ловко и бережно снимает, как бы сощипывает с головок пушок. А Иванна Проц идёт впереди всех школьников, и фартук её уже почти полон.

«У меня будет меньше всех!» - с отчаянием думает Ганна.

Ребята шестой раз поворачивают обратно. У Ганны начинает болеть спина. Иногда ей кажется, что это не кустики кок-сагыза, а зелёные автомобили… Ребята сначала пели и переговаривались, теперь все двигаются молча.

Но вот тётка Агафья остановилась и, подняв руки, крикнула сильным голосом:

- Обед!

Как ни устала Ганна, ей это показалось неожиданным. Ганна как раз вошла во вкус работы и научилась не обрывать головок и стебельков. Поэтому она совершенно искренне закричала вместе с другими:

- Мы не пойдём обедать!

Но тётка Агафья вдруг рассердилась:

- Да вы хоть и вовсе не ешьте, мне всё равно! А только в село марш и без разговоров, бо семена нельзя долго держать в торбах: они согреются и потеряют всхожесть!

Этот довод подействовал. Ребята выстроились и парами двинулись в село. Всем было весело оттого, что и колхозницы, смеясь, выстроились по двое позади них. Павло несколько раз оглядывался:

- В ногу идите, в ногу!… Ровнее! Тётка Агафья, посмотрите хоть вы, чтобы ровно шли, мне ведь уже нельзя будет оборачиваться!…

К сожалению, в селе их никто не увидел, кроме нескольких малышей, которые выбежали из садиков, заслышав издали барабан, да Якубовский, колхозный счетовод, выглянул из окна конторы, но лицо его не выражало ни любопытства, ни удивления, так что он не в счёт. Зато подлинное удовольствие испытали ребята, когда их вышел встречать старый колхозный кладовщик. Он вытянул руки по швам и высоко вскинул голову. Сразу видно, что человек служил в армии!

- Дедусь, а сколько у меня? - кричали, окружив его, ребята.

- У тебя, Павло, килограмм сырца… Чистых семян - граммов 150 - 180… У Люции совсем добре - граммов 200 семян, не меньше! И у Иванны столько же!

- А у меня? - робко спросила Ганна. Оказалось, что и у Ганны чистых семян будет не меньше 150 граммов.

- А вы знаете, какие они дорогие, эти семена? - спросил он. - Здесь, - он указал рукой на мешки с семенами кок-сагыза, - здесь десятки тысяч рублей. Вот какой доход принесло звено Агафьи Мель-ничук нашему колхозу.

«Хоть бы скорее уже пообедать и опять пойти на плантацию!» - подумала Ганна.

До позднего вечера работали на поле пионеры. Уже солнце спустилось совсем низко, и пушок кок-сагыза казался розовым, когда тётка Агафья спросила:

- Ну как, ребята, пойдём домой?

- Нет! Мы ещё немного поработаем… - попросили ребята.

Было уже совсем поздно, когда мама, дедушка Илько и Ганна уселись за стол ужинать. Дедушка рассказывал о том, как Нина Щураба не успевала подавать ему снопы:

- Я ей говорю: «Не задерживай меня, видишь, я простаиваю?» А она говорит: «Вы, Илько Илькович, как машина». Это я, как машина, слышите, Магда, Ганно?… А ведь я маю 68 рокив! - и дедушка улыбался, довольный.

«Устал, - подумала Ганна. - А как рад!»

У мамы было тоже возбуждённое, счастливое лицо. На смуглых щеках с редкими светлыми рябинками играл румянец.

- Мы сегодня тройками вязали снопы. Агроном посоветовал, - сказала мама. - Дуже добре получается! В прошлом году я больше пятисот снопов не вывязывала. А сегодня мы с Франкой Бейхар да с Леонтиной Кобель две тысячи двести связали.

- А нам, мамо, тётка Агафья сегодня рассказывала, что из кок-сагыза делают, - сказала Ганна. - Мы в школе учили про каучуконосы, да я забыла.

- Да и кто слышал в Польше про этот кок-сагыз? - сказал дед Илько. - Я его и сам только в этом году побачил. И Агафья. Она, бывало, только и сеяла на своих двух моргах в единоличном хозяйстве рожь да ячмень. А пшеницу, или просо., или кукурузу боялась: вдруг не уродит? А теперь вот не побоялась. Веоит советской власти. Сказали ей агрономы: выйдет толк! И сразу пошла па кок-сагыз.

- Да! В колхозе теперь все стали смелые, - серьёзно сказала мама.

«Вот к какому празднику готовилась мама - к жнивам!» - догадалась Ганна.

Да и для Ганны этот день неожиданно стал большим, светлым праздником. Ганна ещё не могла как следует разобраться, почему это ей так необычно хорошо сегодня. Работала на поле? Научилась ловко собирать пушочки? Так ведь ей не в первый раз приходится работать на поле. Сколько, раз, бывало, помогала она маме на огороде: то картошку садить, то поливать капусту или помидоры. Да и учиться новому часто приходилось. Вот хоть в прошлое воскресенье мама учила Ганну вязать кружево. Было очень приятно научиться этому. Но можно ли сравнить такую радость с тем сильным ощущением счастья, которое наполняет её сегодня? Нет!

Хорошо на душе! Ганне представились тысячи маленьких автомобилей с жёлтыми фарами… Вот почему сегодня такой радостный день: Ганна вместе со всеми колхозниками помогла Родине строить автомобили, строить новую жизнь!

Колхоз «Сталинский путь»,

Струсовского района,

Тернопольской области.