Пионер

Глава 20

Решив время зря не тратить, вернулся в институт на оставшиеся пары. Философия и конституционное право, предметы бестолковые, — на мой взгляд, но в конце года по ним экзамены. И если право ещё как-то пригодится, то философия, в том виде в каком она подаётся, вообще нет. Но оценка нужна, поэтому учить, учить, и ещё раз учить — как завещал дедушка Ленин.

К Ленину, кстати, отношение пока нормальное, несмотря на то, что в веке двадцать первом мне приходилось слышать что в девяностом году люди уже во всю перестраивались и дедушку не уважали. Оно, может, и так, но у нас в городе, портреты его, как минимум, висят везде где только можно. Школы, садики, больницы, заводы — везде. Поэтому всякие слеты, линейки, собрания и тому подобное, проходят исключительно под пристальным взглядом Ильича.

Даже вот, институт, первое что вижу оказываясь в фойе — его здоровенный портрет. На стене прямо напротив входа.

— Привет Дима…

Оборачиваясь на голос, недоуменно поднимаю бровь.

— Привет. А мы что, знакомы?

Девушка лет семнадцати, может младше, не красавица, но довольно приятная.

— Лично нет, но я о тебе много слышала, брат рассказывал.

— Брат?

— Ну да, Юра, ты его знаешь. Он в больнице сейчас, в шахту лифта упал, сказали…

Едва сдержавшись от упоминания клички Гуся, я покивал, сказав что-то ободряющее, хотел ретироваться, но девушка в буквальном смысле вцепилась мне в рукав.

— Подожди! Юра сказал что только ты ему сможешь помочь!

— Он что, очнулся? — насколько я понял из разговора с Михой Болдыревым, Гусь был в коме, поэтому столь быстрое «выздоровление» показалось нереальным.

— Нет, с ним всё так же, а про тебя он говорил ещё до того как в шахту упал, словно заранее знал что так будет! — горячо воскликнула девушка.

— Знал что упадет в шахту лифта?

— Ну не дословно конечно, но суть та.

— Так, стоп, ты можешь мне внятно объяснить что сказал Гусь? Тьфу, Юра то есть!

— Могу дословно. Если со мной что-нибудь случится: машина собьет, отравлюсь, голову мне кто-нибудь пробьет, или с крыши скинет, найди Димона, и передай ему вот это. — с этими словами девушка достала из-под куртки сложенный вчетверо и закленный с двух сторон, листок бумаги.

— Письмо? От Юры? — теперь уже по-настоящему удивился я, так как вообще сомневался в способности того читать, а уж тем более писать.

— Да, от него. Прочтешь?

Разумеется я прочитал, и даже не сильно удивился.

«Здорово Димон! Если ты читаешь это письмо, значит меня уже нет в живых, поэтому над ошибками не смейся, по русскому у меня всегда двойка была. Суть простая, предложили мне выступить в одном интересном месте за очень неплохие деньги. Обещают что всё ровно будет, но тут узнал я кое-что, поэтому и решил подстраховаться. В общем, слушай внимательно, как прочитаешь, письмо мое сожги. Есть у нас некая структура, которая занимается организацией подпольных боёв. Ничего сверхъестественного, просто пацаны дерутся, а богатые люди ставят свои денежки. Ставки делают, если понимаешь о чём я. Вообще, мне уже не впервой подрабатывать таким образом, — правда не побеждал ни разу, но тут и за проигрыш неплохо платят. И всё бы ничего, но недавно мне вдруг предложили большие деньги за бой, причём реально большие. Я хоть и дурак, но не идиот, всё понимаю, хотел отказаться, только мне не дали, пообещав всякого разного если на бой не выйду. Главным у них мужик который с Бухтоминым приехал, тренер ваш тоже в теме, — насколько я могу судить, менты в доле, а возможно и кто-то из спорткомитета. Как бороться с ними, ума не приложу, и прошу тебя об одном, если я вдруг помру, или просто исчезну, выполни одну мою маленькую просьбу. Помнишь дерево большое за домом, там где гаражи? Если помнишь, то должен догадаться куда я спрятал деньги. Найдешь, возьми себе сколько надо, остальное мамке моей отдай, и скажи что от меня. Ну всё, бывай братуха, удачи тебе.»

То что Гусь когда-то серьёзно занимался боксом, я знал, но письмо буквально выбило меня из колеи. Нет, ошибки через слово — хрен бы с ними, это понятно, но где Гусь, шпана дворовая, и где подпольные бои? И что это за место про которое он пишет? За каким домом? За моим, или за его? И там и здесь есть гаражи и есть деревья. Наверное будь я тем первым собой, я бы и сообразил, но для меня сегодняшнего, времени прошло в разы больше, я уж и не помню ничего. Что-то если и мелькает на задворках, но ничего конкретного.

— Не было печали… — не сдержав эмоций, буркнул я.

— Что-то не так? — тут же напряглась девочка.

— Вроде того. Но ты молодец. Спасибо.

— За что спасибо?

— Что письмо передала, за это и спасибо. А сейчас иди, и забудь всё как страшный сон. Поняла?

Девочка кивнула.

— Постой, если что, где я могу тебя найти?

— Почтовая семнадцать, квартира семь, а в институте, первый курс, группа эм сто одиннадцать… — чуть засомневавшись, ответила девушка, и резко развернувшись, торопливо зашагала прочь.

Ну а я остался разгребать получившуюся в голове кашу. Да-да, именно кашу. Ибо мысли путались, кривлялись и в спешке растекались по черепу. Так с бодуна обычно бывает, когда что-то важное пытаешься вспомнить, а оно не вспоминается. А если подобное подобным? Типа гомеопатии с алкогольным уклоном. Вот взять просто, и водки выпить, чтобы не на сухую думать? Зеркало перед собой поставить, посоветоваться, да и мозговой штурм под поллитру сообразить… А может и не только мозговой. Ну а что, узнать детали, выяснить кто в теме, подобрать момент и просто всех грохнуть? Всё как на войне, если по ту сторону, значит враг, а с врагом разговор короткий, пулю в лоб и все дела. За одно и допросить попутно, за ниточку потянуть. Но вообще, конечно, тут не перегнуть главное. Может оно и не всё так страшно, ну да, дерутся парни за деньги, так это дело скоро вообще в открытую будет, ММА, реслинги всякие. Убивать за это?

Но в то же время Гусь? Его, значит, убивать можно? Да и сколько их уже было, Гусей таких?

И ведь я понимаю прекрасно что в разрезе общества как такового, вся моя возня, как борьба с мельницами, — бестолково и никому не нужно, но в частном случае, если не обобщать, реальная помощь конкретным людям.

Загрузившись глобальными темами, на философию я пришел в плохом настроении, и зацепился с нашим профессором, заведующим кафедры философии Львом Михайловичем Заболотским, по извечной теме «быть или не быть». Зацепился, и проиграв в пух и прах, получил зачёт автоматом, и так же автоматически пятерку за экзамен.

— Несмотря на присущую молодым ошибочность суждений, Дмитрий, — протянул мне зачётку профессор, — от спора с вами я получил безмерное удовольствие, ибо начитанности вашей, и невероятному для вашего возраста кругозору, многие мои знакомые учёные мужи позавидовали бы. За сим желаю удачи, на мои занятия можете не приходить, оценка выставлена, но если всё же зайдете, буду рад продолжить наш дискус!

Сказать что после такого выросла моя популярность, — ничего не сказать. Ещё бы, мало того что сын кооператора, считай буржуй, так ещё настолько лестная характеристика от самого уважаемого из всех самых уважаемых преподов нашего института. А это, на секундочку, в девяностом году даже круче чем премия Гремми в каком-нибудь две тысячи двадцатом.

Не скажу что сей случай меня осчастливил, но настроение поднялось, жаль только что текущих проблем не отменило, и даже не перенесло.

А вот на конституционное право я не пошёл. Это ведь не философия с ее бесконечными рассуждениями и отсутствием чётких правил. Право, это такой предмет, где все зиждется исключительно на заученных формулировках. А я их мало того что не учил, так ещё и забыл. Поэтому, дабы не потерять только что полученный бонус к популярности, решил просто слинять, тем более надо было ещё и к работе подготовиться.

Я ведь кто для моих работодателей? Правильно, нищий студент. А может ли нищий студент угваздать свою единственную одежду? Нет, не может. Поэтому нужно взять из дома что-нибудь погрязнее и переодеться.

Как ни странно, всё успел, — даже в тайник за оружием смотаться, и ровно в назначенный час стоял перед противным швейцаром.

— Молодец, пунктуальный. — Так же брезгливо оглядев мой новый прикид, похвалил он, и махнув рукой, позвал за собой.

— Вторая дверь здесь закрыта, поэтому таскать будешь через подвал, так ближе. Вот сюда, потом вниз, а там до конца и наверх. Спросишь поваров, покажут куда ставить. Смотри только не разбей ничего и не перепутай.

— Хорошо. — кивнул я.

— То что не в столовую, надо будет выгрузить на склад, пошли покажу.

Спустившись вниз, мы прошли по достаточно длинному коридору, и свернув на развилке, остановились возле массивной двери огромного холодильника.

— Сюда мясо затащишь, а вон туда — он показал на вторую дверь, чуть поизящнее, — поставишь овощи. Главное не перепутай. Усвоил?

— Усвоил, несложно.

— Ну-ну… поглядим…

Больше показывать было нечего, и мы вышли наверх, как раз к приезду машины с продуктами.

Это сколько же здесь жрут? — была первая моя мысль когда увидел забитый ящиками кузов небольшого грузовичка.

— Сегодня мясной день, большая поставка, обычно раза в четыре меньше. — правильно «считав» мое оцепенение, усмехнулся водила, коротконогий пузатый мужичок лет сорока, и тут же посоветовал, — Первый ряд овощи, их сразу тащи, чтобы не замёрзли.

И я потащил.

Туда, сюда, опять туда, и снова сюда. Ходил медленно, не спеша, и только когда швейцар наконец перестал за мной бдить, приступил к тому для чего пришел.

Быстро отнёс ящик, поставил, и не теряя времени «прошёлся» по всем дверям коридора. Судя по внешнему виду, использовали их мало, за исключением одной, расположенной в самом конце. Чистая, петли смазаны, замок не висячий как на остальных, а «английский», врезной. Плюс сам коридор до этой двери идеально вычищен, ни пыли, ни паутины. Разглядывая замок и петли, обратил внимание на бурое пятнышко на полу. Судя по виду, кровь. Значит с большой долей вероятности это и есть то место которое я искал. Остается главное, попасть внутрь.

Героически дотаскав ящики и получив свои полтора рубля, — сегодня ставка была увеличена, хотел уже уходить, как вдруг «швейцар», переменившись в лице, схватился за живот.

— Постой! — выпучив глаза, пискнул он, — посиди пока тут, я щас! — и не дожидаясь ответа, припустил куда-то вглубь ресторана.

Привычка действовать не раздумывая, помогла и здесь. Швейцар ещё не скрылся, а я уже схватил со стола связку ключей и в три прыжка оказался у нужной двери.

Ключ от английского замка был только один, поэтому подбирать не пришлось. Вставил, провернул дважды до упора.

Есть.

Приоткрыл, ничего не видно, подвал, окон нет. Открыл нараспашку, стало посветлее, интуитивно, на ощупь нашел выключатель, щёлкнул.

Ну вот оно. Помещение немаленькое, квадратов триста минимум. Непонятно то ли бомбоубежище, то ли овощесклад.

В центре ринг, вдоль стен ряды кресел, столы, что-то типа бара. В общем такой, шоу-рум в зачаточном состоянии. И самое непонятное, железная клетка в углу. Вроде таких как в судах стоят, только больше раза в четыре.

И ещё вентиляция новая, матовый блеск оцинковки в глаза бросается. Четыре трубы по углам, и здоровенная вытяжка прямо над входом.

Зафиксировав основное, ретировался, вернувшись за секунду до прихода «швейцара». Тот буркнул что-то похожее на спасибо, и я ушел, нужно было подумать.

Дедка за бабку, бабка за внучку, внучка за Жучку… Потянул, называется. И что теперь со всем этим делать?

Мысли о том чтобы оставить как есть, не допускал, справедливость должна восторжествовать. Иначе зачем я здесь?

А если так, значит нужно действовать, и действовать прямо сейчас.

Самое простое что приходит в голову, сообщить в милицию, пусть разбираются, но если верить письму Гуся и здравому смыслу, толку от такого разбирательства будет мало.

По-хорошему, нужны доказательства, и с ними уже обращаться не в местное РОВД, а куда-нибудь выше, в область, а лучше вообще в Москву. Вот только это хоть и звучит неплохо, но на практике ничего не выйдет. Во-первых, какие доказательства я могу собрать? Во-вторых, в случае если первое удастся, как сообщить туда где быстро и правильно отреагируют? Анонимку написать?

Бред. Даже если там и отнесутся серьёзно, решат проверить, то просто спустят указания в тот же РОВД, откуда ответят что информация не подтвердилась. Ну и конечно перенесут ринг из этого подвала куда-нибудь в другое место, что на ведении подпольного бизнеса никак не отразится.

То есть, рассуждая методом от противного, действовать нужно самостоятельно, ни на кого не рассчитывая. И первое что нужно сделать, «добыть» языка.

Это не война, но суть такая же, поэтому источником информации послужить может много кто. Тот же швейцар, например, наверняка он в теме. Или любой из гостей, тех что приезжают сюда по вечерам. Вот только, но одно есть, и, но существенное. Мне, чтобы не оставлять следов, после допроса человека этого придется убрать, поэтому и выбирать надо такого, чтобы был по уши завязан. Швейцар, конечно, говнюк каких поискать, но не убивать же его за это? Про гостей и говорить нечего, мало ли по какой причине человек в подвал этот идёт? Пригласили, или из любопытства, а может денег заработать? Да много чего можно быть. Поэтому остаются организаторы, да те кто конкретно замазан.

Знал бы что утопленники мои при делах, с них бы и начал, но они уже все, рыб кормят. А если с Саней поговорить? Он же статью пишет, наверняка знает основных действующих лиц?

Чтобы не откладывать в долгий ящик, и не ждать пятницы, к Сане я решил зайти по пути домой, благо жил он в той самой девятиэтажке с часами что недалеко от остановки.

— Саша? Не знаю, как вчера ушел, так и не являлся. — Ответила сухонькая старушка на моё — «Сашу позовите пожалуйста».

— А где он может быть, не знаете? — на всякий случай уточнил я, хотя был уверен что бабуля не в курсе.

— Нет, молодой человек, не знаю. Саша взрослый мальчик, мне он давно не докладывается…

Поблагодарив старушку и попрощавшись, я спустился на площадку первого этажа.

И где его искать?

Помог случай.

— Слышь, мужик, фотик не нужен? — когда я уже вышел из подъезда, из подворотни нарисовался лохматый малолетка без головного убора.

В другой раз я бы просто отмахнулся, но тут «прострелило» — фотоаппарат был у Сани.

— Что за фотик?

— Да вот, сам посмотри. Зенит-ЕТ, в нормальном состоянии, ремешок, кожух, все дела… — распахнув застиранную куртку, малолетка показал висящий на груди фотоаппарат.

— И сколько хочешь?

— Четвертак.

— Дашь поглядеть?

— Бери, только ремешок не трогай.

Не снимая фотоаппарат с шеи парня, я расстегнул тугую кнопку кожуха.

Обычный зенит, внешне целый, но сказать что это именно Санин аппарат, конечно нельзя. Совпадение странное, это да, но с такими «машинками» пол страны ходит. Выбор-то не богат, по крайне мере среди зеркалок.

— С пленкой?

— Не, не было.

Щёлкнув крышкой, я замер. Прямо под окошком видоискателя, так чтобы не было видно пока не откроешь, просматривались три буквы — АЕМ

Александр Евгениевич Манин.

— Ну что, нормальная техника. Возьму пожалуй. — Согласился я, закрывая крышку фотоаппарата.

— Деньги давай сначала. — Отодвинувшись, процедил пацан

— Хорошо. На вот. — вытащил я четвертной.

— А есть ещё что-то из подобного? Может вспышка, или экспонометр?

Когда я видел Сашу, у него кроме камеры был ещё какой-то небольшой приборчик в кожаном чехле.

— Да вроде была какая-то шляпа, если подождёшь, вынесу. — Сказал пацан, «ныряя» в подвал через сорванную заглушку под окнами.

Примерно так я и думал, уж больно неожиданно он появился, заметил меня, вылез. Поэтому и без шапки. Остаётся проследовать за ним, и выяснить откуда у него камера Сани.

Чуть задержавшись чтобы сразу не спалиться, я «нырнул» следом, оказываясь во вполне привычной обстановке

Тихо, вода где-то капает. Впереди свет, явно указывающий на оборудованную комнатку в которой местные пацаны отсиживаются прогуливая уроки, ну и так, бухнуть-покурить приходят.

Прошел до конца, заглянул. Двое на диване без спинки, ещё один в углу на таком же некомплектном кресле, и копающийся в куче хлама торгаш.

— Здорово пацаны. — Шагнул я на чужую территорию.

— Чё припёрся? Сказал же подожди, сам вынесу! — сагрился малолетка.

— Не кипишуй, холодно там, здесь теплее. Нашёл что-ль?

— Нашёл. На вот, смотри, если устраивает, гони червонец и вали отсюда!

— А если не устраивает? — задал я резонный вопрос

— Тогда сразу вали! Хуле раскорячился! — зашипел, брызгая слюной пацан.

— Ага, щас, бегу уже, тапки теряя… Ты чё, щегол, совсем страх потерял?

Я видел как напряглись обитатели пацанской трущебы, и провоцируя, был готов к тому что произойдет дальше, заранее сдвигаясь так, чтобы минимизировать последствия.

И угадал. Пацаны, только что сонные, не сговариваясь, так резко подорвались, что я едва успел достать пистолет, щёлкнув рукоятью по носу самому шустрому.

— Руки в гору чтоб я видел! Сел! Сел бля! — заехав с ноги ещё одному, схватил я торгаша за грудки.

— Где камеру взял? Говори падла, а то пристрелю! — для наглядности передернув затвор, заорал я.

Как и подавляющее большинство гопоты, смельчаками эти пацаны не были, и хорошенько получив по чавке, дружно начали ныть.

Оказалось всё так, как я и предположил. Вчера вечером, когда Саня возвращался с «задания», у подъезда его уже поджидали. С ходу по тыкве дали, отобрали фотоаппарат, вынули пленку, а самого затолкали в машину и увезли в неизвестном направлении.

— Машина какая была?

— Волга, черная Волга!

— Людей этих видели? Узнать сможете?

— А чего их узнавать, один Колян, мусор местный, второй кореш его, водилой у шишки какой-то работает!

И это уже ниточка. Даже не ниточка, бревно. Потянуть хорошенько, и всё, дело в шляпе.

Уточнив у пацанов что мусор и есть то, о чём я подумал, я взял его координаты, и пригрозив обитателям трущоб всеми возможными карами, покинул подвальную берлогу.

Еженедельник «Аргументы и Факты» № 35. 09.01.1990

«Как уже сообщалось, 25 августа нарушил воздушное пространство Дальнего Востока и приземлился в аэропорту Владивостока самолет китайских ВВС „МИГ-19“. Корреспонденту „ИФ“ удалось получить данные допроса китайского летчика 28-летнего старшего лейтенанта Ван Баоюй. Объясняя причины своего перелета в СССР, он сказал, что не согласен с политическим курсом своей страны, не удовлетворен ходом и результатами экономической реформы в Китае. По словам Ван Баоюя, намерение покинуть страну у него появилось летом прошлого года, когда были подавлены студенческие волнения в Пекине. Он надеется, что Правительство СССР даст ему возможность встретиться с представителями американских властей, у которых он намерен попросить политического убежища. На родине Ван Баоюй оставил мать, отца-пенсионера, дочь и годовалого сына. Летчик и самолет возвращены в КНР.»