Пионер гипнотизёр спасает СССР

Глава 9

В этот раз, нейропространство отличалось от привычного. Кроме того, что обычно зыбкие и эфемерные образы в этот раз были довольно чёткими (но это скорее заслуга более глубокой концентрации благодаря спец коктейлю и концентрационным картинам) так ещё и нейропространство реципиента ощущалось очень чётко, так, как будто он находился в соседней комнате. Но мало того, стоило мне немного сосредоточиться как я стал понемногу ощущать ментальные образы находящихся рядом людей. Поначалу я почувствовал родителей (они почему-то были взволнованы, особенно отец, так что я оказал на них небольшое воздействие, немного погасив беспокойство), затем в сфере моей чувствительности появились образы, жителей соседних жилых ячеек.

Подождав пока моё сознание немного адаптируется к расширившейся сфере восприятия, я принялся считывать информацию находящуюся на поверхности инфообразов. В основном это были проблемы и цели среднесрочной перспективы. Кто-то переживал по поводу итоговых оценок, кто-то беспокоился за других людей, кто-то желал освоить новую профессию, произвести ремонт жилой ячейки или осуществить покупку какой-то бытовой техники.

Может показаться что это бессмысленно — вот так собирать информацию от случайных людей, но мне было интересно исследовать общество в котором я очутился. Меня до сих пор смущало постоянное расхождение между декларируемыми заявлениями и реальными делами некоторых граждан. И почему-то это касалось в основном тех кто занимал какую-либо административную должность. Именно причины этого явления я и пытался выяснить подобным образом. Всё расширяя и расширяя сферу чувствительности я наконец наткнулся на несколько интересных экземпляров.

Первый инфослепок, даже в собственном нейропространстве был в форме, которая отличает местных стражей правопорядка от остальных людей. Её носитель переживал не самые приятные моменты, находясь в смоделированной ситуации (местные называют подобные процессы «сновидением») получения выговора от руководства. Немного понаблюдав за этой сценой я узнал что местные силы правопорядка обеспечивает его довольно парадоксальным методом — не предупреждая нарушения, а разными способами воздействуя на нарушителей. Причём самое странное, что если нарушений было «мало», то для выполнения некоего «плана раскрытия» их следовало придумать или спровоцировать. Заинтересовавшись этим вопросом я проник глубже в нейропространство этого индивидуума и подключился к библиотеке его оперативных воспоминаний.

Лучше бы я этого не делал. Помимо жуткого хаоса несортированного мусора (впрочем характерного для всех местных, которые почему-то не занимаются структурированием собственного нейропространства и категоризированием библиотек данных), воспоминания вызывали настоящее омерзения, тут были и сцены неконтролируемого принятия этиловых дистиллятов с совершением безобразных поступков, во внеслужебное время, присвоение имущества беспомощных людей (находящихся в неадекватном состоянии также из-за приёма этила) во время службы, фальсификация служебных документов, подлог, и прочие недостойные поступки. Конечно это было не основной деятельностью, но даже один подобный факт, по моему мнению, должен был характеризовать подобного человека как непригодного для работы в службе охраны правопорядка. А тут это было нормой, так как его коллеги, время от времени занимались тем же и не делали из этого тайны. Следовательно, это было нормой для всей службы.

В ужасе отключившись от этой мерзости я некоторое время приходил в себя, пока решился подключиться к следующему интересному экземпляру.

Это был тоже муниципальный служащий, вот только на этот раз работающий в сфере здравоохранения. Оставив без внимания способы лечения и профилактики заболеваний (всё-таки я не специалист, хотя некоторые образы из воспоминаний с острыми предметами, рассечённой плотью, льющейся кровью и осклизлыми внутренностями подошли бы больше солдату чем медику) я принялся изучать принципы работы. И тут меня ждал сюрприз — человек чья профессия просто предполагает высокий уровень эмпатии и сопереживания, почему-то очень отрицательно относился к гражданам которым требовалась помощь. В воспоминаниях присутствовали сцены рукоприкладства, халатности, а то и откровенного вредительства. Их конечно было немного, но и тут на мой взгляд это было невероятно, что подобные факты вообще присутствовали.

А последний экземпляр вообще заставил меня свернуть сферу внимания. Подключившись к нейропространству человека с довольно крепкой волей и твердым характером, образ которого был связан с муниципальными зданиями я долго разбирался что к чему. По итогу оказалось что это какой-то небольшой чин в местной административной системе управления. Тут тоже присутствовали сцены халатного отношения к работе, каких-то странных манипуляций с документами, манкирование должностными обязанностями, но самое главное это какое-то странное отношение к существующему строю.

Казалось бы сотрудник административного аппарата наоборот должен быть самым ярым сторонником и приверженцем существующей системы, но этот человек почему-то относился к ней очень пренебрежительно, и странно восторженно к противоположной системе «капитализм». Прочитав несколько образов и воспоминаний я отключился от этого индивидуума.

Сосредоточившись на своём сознании я принялся обдумывать полученную информацию. То что в обществе происходят подспудные процессы направленные на его разделение это понятно, но вот почему так происходит я пока не понимаю. Мне нужно больше информации.

Но самое главное, что полученная информация о действиях и образе мыслей некоторых людей не являлась чем-то исключительным. Ни один из них не делал особой тайны из этого, и не только не испытывал жёсткого общественного порицания, но и даже находил в некоторой степени поддержку от других людей занимающихся тем же.

Всю следующую неделю я внимательно наблюдал за одноклассниками, учителями и прохожими стараясь запомнить как можно больше индивидуальных черт каждого человека чтобы с наступлением ночи подключаться к их нейропространству.

Помимо выяснения некоторых очевидных местным фактов, я немного влиял на сознание этих людей. Чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы мотивировать ребят — усерднее учиться, учителей — качественней учить, рабочих на заводе — не лениться на работе, проявлять разумную инициативу, не употреблять спиртосодержащие напитки и не расхищать общественную собственность (а подобное поведение встречалось повсеместно, но нельзя было сказать что буквально каждый был одержим клептоманией, в основном с работы выносили разные не участвующие в производственном процессе остатки, обрезки и прочие подобные вещи. Но, конечно, встречались случаи откровенного вредительства — в таких случаях и я не церемонился, а давал довольно жёсткую установку на строгое следование декларируемым моральным нормам и законам этого общества).

Благодаря изучению и нормализации морали некоторых граждан мне стали известны места залежей стеклотары, макулатуры и металлолома, который удалось с помощью ребят из клуба обменять на местные эквиваленты оплаты. За одно я смог привить такое понятие как «совесть» некоторым личностям занимающимся незаконной перекупочной деятельностью. В результате кроме некоторого удовлетворения сне удалось добыть дефицитные детали и устройства как для радиокружка, так и для своей перерабатывающей установки.

Я не забросил идею с установкой, так как гараж моего отца был частично разрушен, и частично скомпрометирован, так что мне пришлось искать новое место для проведения различных экспериментов. И таким местом стал бокс в соседнем гаражном кооперативе. Но в отличие от гаража отца, этот помещение было не гаражом, а чем-то типа ремонтной мастерской мотоклуба. Он переехал в другое помещение, а этот довольно большой бокс был долгое время заброшен. Конечно, он числился на муниципальном учёте, но из-за не самого удачного расположения (на отшибе, практически в самом конце промзоны да ещё и в низине у небольшого лога без нормального подъезда, он всё это время был невостребованным). Ключи и информацию о нём я получил от председателя этого самого кооператива, после небольшого воздействия.

С помощью ребят и нескольких взрослых «волонтёров», считающих, что выделить один из выходных дней на помощь радиокружку довольно неплохая идея, мне удалось всё-таки собрать работающий образец установки — теперь у меня не было проблем с отливками болванок для станка и производством литых деталей. Конечно установка потребляла довольно большое количество электроэнергии (пришлось подключиться к трансформаторной подстанции одного из рядом расположенных предприятий), но и эту проблему я намеревался решить в самое ближайшее время.

Так же помимо миниатюрной индукционной плавильной печи мне удалось запустить небольшую линию по переработке резины. Линия ещё была в процессе отладки, но кое-что уже начало получаться. Например, я, заметив, с какой жадностью мои товарищи смотрят на некоторых ребят жующих странный продукт называемый «жвачкой» я за пару дней настройки смог добиться чтобы линия выдавала подобный продукт. Естественно исходным сырьём служили не старые автомобильные покрышки, а сосновая живица подвергнута некоторой обработке и смешанная с различными вкусо-ароматическими компонентами. (с этими компонентами вообще вышла довольно забавная история. Из справочников и энциклопедий я знал как производить отделение летучих ароматических эфиров от их носителей и когда принялся изготавливать установку по их отделению, система подсказок почему-то всё время называла детали от этой установки «частями самогонного аппарата». Изучив вопрос глубже я был поражён — оказывается местные давным-давно изобрели эту установку, но, вместо того, чтобы изготавливать на ней полезные и нужные вещества, делали на них дурманящие разум и угнетающие тело жидкости). Так что теперь все члены радиокружка имели практически неограниченный запас «жевательной смолки» — ставшей своего рода аналогом иностранной жвачки. Ребята даже изготовили небольшой пресс для её формовки в удобные пластинки и миниатюрный печатный станок. На котором из старых газет мы делали упаковку. Так как нашу «смолку» мы раздавали практически бесплатно (в обмен на макулатуру или собранную живицу) то дело фарцовщиков торгующих жевачкой довольно быстро загнулось. Но для этого нам пришлось пережить несколько не очень приятных моментов.

Почему-то я никак не мог подключиться к разуму некоторых людей, например, часть так называемых «хулиганов» оставались закрытыми для меня. К их нейропространству я никак не мог подключиться даже несмотря на помощь моей установки. Я неоднократно видел тех ребят, что избили меня в один из первых дней как я осознал себя в теле Дани. При этом, как оказалось одной группой хулиганов общество не ограничивалось — их было несколько, разных возрастов и социальных статусов. Так же помимо групп хулиганов, были и одиночки с подобными наклонностями.

Не то чтобы их нейропространство было окружено каким-то непроницаемым барьером, скорее наоборот, оно было каким-то рыхлым, темным и пустым, так что я никак не мог там закрепиться для того чтобы что-то узнать или провести коррекционное воздействие.

Деятельность этих парней была явно направлена на разрушение устоев общества, вредительство, и негативное воздействие на других людей. И раз я уж не мог оказать на них прямое нейровоздействие я решил использовать другие средства.

Правда оказалось, что способ публичного порицания и общественного осуждения уже и так давно применяется, и показывает свою крайнюю степень неэффективности (как показала практика применения подобный метод работал только на людях совсем другого склада характера — воспитанных интеллигентных и совестливых. И таких действительно было большинство, просто они обычно ничем не выделялись от этого и складывалось впечатление, что их нет. А разные асоциальные личности наоборот были настолько заметны и результаты их деятельности расходились по всему обществу словно круги по воде, так что казалось что кругом безобразия, беспорядок, хамство и бескультурие). Так что я попытался применить другие средства воздействия. Но быстро столкнулся с некоторыми трудностями — как оказалось деятельность подобных личностей считалась мелким хулиганством и силы охраны правопорядка имели право только проводить профилактические беседы (не оказывающие никакого благотворного воздействия), либо ограничивать свободу этих личностей и привлекать их к лёгкому принудительному труду, никак, впрочем, не контролируют качественность его выполнения. Но даже эти воздействия применялись очень редко и крайне мягко, а в случае с моими обидчиками и вовсе дело ограничивалось только редкими беседами, так как хулиганы были несовершеннолетними, и к ним нельзя было применять весь спектр методов перевоспитания.

Но коль я уж решил оказывать воздействие на это общество то глупо терпеть деятельность тех кто вредит и разрушает моральные устои людей. Ведь если у нормальных людей будет перед глазами пример тех кто ведёт себя вразрез с общепринятыми нормами, и подобная деятельность сходит им с рук, то тут любой задумается о нормальности своего собственного поведения. Именно поэтому, я и решил вмешаться.

Лейтенант Ёлкин Роман Аркадьевич, стоял у заднего крыльца РОВД и курил вместе с коллегами после очередного разноса от начальства — количество раскрытий преступлений катастрофически снизилось. Правда и само число преступлений снизилось настолько что это вызывало изумление. В их районе все пивные и рюмочные стояли полупустые — почему-то все выпивохи на районе взялись за ум. Начали по-человечески работать, стараться чему-то учиться (конечно полностью от выпивки ни не отказались, но с ежедневного употребления перешли, на режим — «только в выходные», и то не до животного состояния, как раньше) вследствие чего, пьяные дебоши, драки, мелкие кражи, акты вандализма полностью прекратились. Никто не наносил побоев собутыльниками, и не обносил соседей.

Преступления конечно полностью не прекратились, по прежнему залётные бригады совершали кражи и грабежи, этнические группировки занимались хищениями и вымогательством, но все эти преступления расследовать было чрезвычайно трудно, и статистику раскрытия исправляли именно забулдыги и «кухонные боксёры», а что делать сейчас никто не знал.

Один из молодых лейтенантов, только из училища предложил начать всё-таки работать как их учили, но его быстро подняли на смех — чтобы ловить залётных гастролёров, это надо объединиться с коллегами из других районов, а это значит признать свою несостоятельность. А этнические группировки вообще тёмный лес — ни один нормальный человек в их дела не полезет, да и вообще это работа скорее для КГБ, а не для простых милиционеров.

Но на сегодняшней планёрке, начальник им ясно сказал что раскрытие преступлений их первая задача и ему абсолютно неважно совершаются они или нет. Пусть они делают что хотят, но чтобы к концу недели у него лежало на подпись несколько папок с делами.

Так что докурив сигарету, лейтенант бросил окурок в урну и пошёл к себе в кабинет. У него было несколько заявлений от граждан. Которые, при желании, можно было раскрутить до полноценного уголовного дела. Конечно при «правильном» подходе. Ну уж запугать и запутать нескольких гражданских так, чтобы получилось, что они само оговорили себя, он сумеет. На этот квартал закрыть план хватит, а там глядишь и странная блажь у выпивох пропадёт и в пивных опять будет не протолкнуться от люмпенов.