Письмо не по адресу

Отправитель: БерриБлу

Получатель: ПинкМаффин

Тема сообщения: «Редхот» с открытым верхом и «Мороженица Джованни»

Привет, МАКС!

Это снова я. Ложная тревога. Кулхардт заехал сказать мне, что бабушки прибудут позднее и у меня есть час времени, а потом он ждёт меня в своём офисе.

Рассказываю, что было дальше. Следом за Кулхардтом мы выходим из дома, проходим сколько-то десятков метров по улице и оказываемся у въездных ворот. Оглядываюсь на Липински и замечаю, что он плетётся за нами медленнее обычного. Каждый следующий шаг, кажется, даётся ему всё с большим и большим трудом.

Наконец мы подходим к гаражу необъятных размеров. Кулхардт открывает массивные двойные двери одним движением руки. Силища у него, надо понимать, отменная!

— Разрешите представить, — обращается он ко мне. — «Редхот»!

— Нёфф, — мямлит Липински еле слышно.

— ЧТО ЭТО? — спрашиваю я изумлённо, вглядываясь в предмет, который Кулхардт так церемонно мне представил.

— Что это? «Редхот»[42]. Кадиллак. С изменяющейся конфигурацией. Год выпуска — 1959. Красный. Мой любимый цвет.

— С изменяющейся конфигурацией?

— С изменяющейся конфигурацией. Можно открыть верх, можно закрыть.

— А, вот как.

МАКС, честно, «Редхот» — это не автомобиль. Это какой-то корабль на колёсах! И ещё этот цвет! Красный! Ярко-красный! Кроваво-красный! Дьявольски красный! Нет, кулхардтски красный!

— Я пользуюсь им только в экстренных случаях. Сейчас как раз такой случай. — Он одним прыжком усаживается за руль и кричит: — По местам! Пристегнуться!

Я открываю переднюю дверцу. Смотрю, а на сиденье установлено специальное детское автомобильное кресло.

— Это для Липински? — спрашиваю я.

— Это для Липински? А для кого же ещё? Или тебе тоже такое положено по возрасту?

Липински покорно вскарабкивается на сиденье, не переставая бормотать свое «нёфф, нёфф!». Потом поднимает на меня обречённый взгляд.

— Я должен тебя пристегнуть?

— Йофф.

Знаешь, не так-то просто пристегнуть собаку, усаженную в детское автомобильное кресло. Наконец это мне удаётся, и я усаживаюсь возле Липински. Переднее сиденье красного стального монстра настолько широкое, что здесь легко могут усесться ещё два человека (или две собаки).

Кулхардт заводит мотор. Такой клёвый звук! Мельком замечаю, что Липински закрыл глаза. Раз, два… Понеслось!

Мы ещё не доезжаем до первого перекрёстка, а мне уже понятно, почему Мильфина и Липински вели себя так странно. Кулхардт — клёвый, классный! Это я давно понял. Но водить машину он не умеет ВООБЩЕ, поверь мне!

Он едет не то чтобы быстро, а очень… как бы это сказать… отрывисто. Включает полный газ и едет, а как только приближается к какому-нибудь препятствию или перекрёстку, что есть силы давит на тормоза. Потом резко выворачивает руль и снова даёт полный газ. Вот такой цикл: полный газ, полный тормоз, руль, полный газ. Тебя бросает то вперёд, то назад, швыряет и подкидывает. Тренировки для космонавтов ни в какое сравнение не идут!

К счастью, до свинофермы нам удаётся доехать живыми. «Редхот» резко останавливается, колёса вжикают и затихают. Дыхание разгорячённого мотора успокаивается. Я тут же отстёгиваюсь, освобождаю несчастного Липински. Ура, снова земля под ногами.

Липински смотрит на меня остекленевшими и, по-моему, окосевшими глазами. Неудивительно. Сначала работа под прикрытием в этом вонючем хлеву, потом поездка на «Редхоте». Кто угодно рассудком помутится.

— Тебе тоже плохо, Липински? — тихо спрашиваю я.

— Йофф.

Липински подходит ко мне и поднимает лапу. Заднюю, естественно.

— Шикарно выглядишь, Манипенни! — вскрикиваю я.

— Плевать я на это хотел! Вы находитесь на частной территории! — кричит чей-то голос в ответ.

Я узнаю его: это голос хозяина фермы, с которым Камилла и её ассистент приходили в свинарник.

К нам подходит здоровяк в комбинезоне. Красавец, нечего сказать: подбородок в шесть складок, розово-красные щёки, на голову напялена шапчонка, которая была ему впору разве что в школьные годы.

— Так, и перед нами — его владелец? — спрашивает его Кулхардт холодным голосом.

— Что?

— Что? Владелец. Земельный участок. Собственность. Вы владелец участка?

— А, кхм, ну да. Это я. А кто вы такой?

— Кто я такой? Кулхардт.

— И что вам нужно?

— Что мне нужно? Свиньи.

— Тогда вы попали точно по адресу! — проясняется лицо здоровяка. — Сколько свиней вам необходимо?

— Сколько свиней мне необходимо? Мне нужны две. Но две особенных. Свиньи Камиллы. Ясно?

— Что за свиньи Камиллы? У моих свиней нет имён, — отвечает этот свинопапка.

— Свиньи Камиллы Марципан. Свиньи особой породы.

Фермер отрицательно мотает головой, и его подбородки кувыркаются друг через друга:

— Понятия не имею, о чём вы.

Кулхардт обращается к Липински:

— Свиньи ещё здесь?

— Йофф.

— Вы что, разговариваете с собакой? — мычит здоровяк.

— Я разговариваю с собакой? Нет. Я разговариваю с Липински.

— С меня хватит! Немедленно убирайтесь с моей территории!

— А если мы вас не послушаемся? — спрашивает Кулхардт.

— Тогда я позову своих сыновей! Ганс! Франц! Петер! Пауль! Живо сюда!

Секунду спустя откуда ни возьмись появляются ещё четыре здоровяка, каждый в комбинезоне и шапке. А я и не знал, что свинофермеры размножаются клонированием…

— И что теперь? — тихо спрашиваю я.

— И что теперь? Едем.

Десять секунд спустя мы уже сидим в «Редхоте», пристёгнутые по всем правилам. Полный газ, вжик! Отъезжаем.

— Что будем делать дальше?

— Что будем делать дальше? План «Б».

— В чём он заключается?

— В чём он заключается? Я не знаю. Планы я разрабатываю в своём кабинете.

Если бы тебе довелось поездить с Кулхардтом на «Редхоте», ты бы тоже радовалась каждому красному сигналу светофора, как мы с Липински. Переводя дух в один из таких благословенных моментов, я услышал какой-то знакомый звук.

— Узнаёте звук? — спрашивает Кулхардт.

— Йофф.

— Кудахтанье! — вскрикиваю я. — Бабушки! Морщинистая и надутая!

— Кафе-мороженое, — указывает Кулхардт на противоположную сторону улицы.

Вижу! Кафе называется «Мороженица Джованни». У входа толпится куча народу.

— Так, красотки снова разыгрывают своё шоу! — злюсь я. — Нужно что-то сделать!

— Йофф. — Тогда давай сделаем это, Берри Блу.

Светофор подмигивает зелёным, и Кулхардт включает полный газ. С лязгом и шумом мы въезжаем на тротуар.

— Куда мы едем? — кричу я.

— Куда мы едем? Никуда. Припарковываемся.

— Но здесь нельзя парковаться!

— «Редхоту» можно.

Произнеся эти слова, Кулхардт выпрыгивает из машины и решительным шагом направляется в «Мороженицу Джованни». Я отстёгиваюсь, освобождаю Липински, и мы бежим следом.

В итальянской мороженице разворачивается до боли знакомое мне представление. Фрау морщинистая, при всём макияже, в ярких разноцветных одеждах, с сиреневыми волосами и букетом цветов на шляпке, стоит на стуле, размахивает крыльями, то есть руками и кудахчет что есть силы.

Рядом стоит фрау надутая и орёт нечеловеческим голосом на невысокого полного мужчину. Судя по выражению его лица, он вот-вот взорвётся. Да, наверно, я выглядел точно так же, когда надутая распекала меня…

— Вы гарантировали, что в мороженом нет ни капли алкоголя!

— В «Мафиозо» нет ни goccia[43] алкоголя! — кричит в ответ мужчина. — В «Шнарцвальде» есть алкоголь! В «Киршенликёре» есть алкоголь! Но в «Мафиозо» — но, нет алкоголя! Неммено уна гоччиа! Ни капли!

Судя по акценту и выражениям, это и есть сам Джонанни.

— Тогда почему моя подруга так себя ведёт?

Морщинистая издаёт чавкающий звук, слезает со стула и направляется в угол.

— Что она делает? — спрашивает несчастный Джованни.

Надутая прижимает палец к губам и шёпотом отвечает:

— Тсс. Ни звука! Она пытается снести яйцо. Мешать ей категорически нельзя!

— Яйцо? — изумляется Джованни. — Scusi, pero…[44] Простите, но яйца откладывают галлинас… Курицы! А не старые дамы!

— Мама, — спрашивает маленький мальчик, стоящий неподалёку от меня, — эта цветная тётя действительно умеет откладывать яйца?

— Тихо! — шипит в ответ его мать. — Ещё пропустим что-нибудь интересное!

— Эй! — перекрывает весь этот шум железный голос Кулхардта.

Фрау надутая оборачивается и узнаёт его. Лицо её застывает от ужаса. Морщинистая нервно чавкает в своём углу.

«Вот вы и попались», — торжествующе думаю я.

— Что вам нужно от меня? — вопит надутая.

— Что мне нужно от вас? Когда вы здесь закончите, я хочу с вами переговорить.

— Что значит «когда закончите»? — кричу я. — Мы же хотели положить конец их проделкам, разве нет?

— Не сейчас, — Кулхардт делает краткий кивок в сторону Липински, и они уходят, ничего не сказав более ни бедному Джованни, ни бабушкам-несушкам.

— Уходим! — кричит надутая своей подруге, и та мгновенно вскакивает. Обе молча следуют за детективами. Сообразив, что произошло, я тоже направляюсь к двери. Уходя, я слышу, как тот маленький мальчик кричит:

— Мама! Цветная бабушка всё-таки умеет откладывать яйца! Оборачиваюсь. Мальчик стоит там, где только что была фрау морщинистая, и держит в высоко поднятой руке «киндер-сюрприз».

Выхожу на улицу. Кулхардт, Липински и обе бабушки стоят возле «Редхота».

— Через час. В моём офисе, — слышу я голос Кулхардта.

— А что потом? — спрашивает надутая.

— А что потом? Вы окажете мне небольшую услугу.

— А если мы откажемся?

— Если вы откажетесь? Тогда завтра утром я отправлю в полицию донос на двух милых дам, которые очень любят сладкое. Фотографии тоже будут. И вам придётся поискать другую работу.

— Ну хорошо, — вздыхает надутая. — Что нужно делать?

— Что нужно делать? Расскажу через час, когда будет готов план «Б».

— Чтобы подготовить план «Б», ему нужно вернуться в свой кабинет, усесться за стол и подумать, глядя в окно! — слышу я свой голос.

— Совершенно верно, Берри Блу.

Мы усаживаемся в «Редхот», и адская гонка продолжается.

— И что, если они окажут нам эту услугу, то донос в полицию вы завтра отправлять не будете? — спрашиваю я Кулхардта.

— Донос в полицию я завтра отправлять не буду. Верно. Я сделаю это послезавтра. Учти на будущее, Берри Блу: всегда нужно запоминать, что тебе говорят люди. И что им говоришь ты. Он отвёз меня домой, потому что должен побыть один и подготовить план «Б». Так он сказал, и я его прекрасно понимаю. И раз уж бабушки придут позднее, то мне точно стоит… так, стоп! Чёрт! Уже так поздно! МАКС, я побежал!

Приходи в офис Кулхардта как можно скорее. Может быть ты уже сейчас там…

Берри