Плач волка

Глава 4

Северо-запад Монтаны

Дикая местность Скалистых гор

Уолтер пережил нападение зверя, хотя и не понимал как, впрочем, и три поездки во Вьетнам, когда многие из его друзей погибли. Возможно, оба раза ему просто повезло выжить, а может быть, судьба уготовила ему что-то другое.

Например, еще тридцать лет блуждать в одиночестве по лесам.

Он удивился тому, что выжил, но то, что происходило дальше, изумило еще больше. Он заметил, что артрит, который мучил его плечи и колени, пульсирующая боль в старой ране на бедре — все исчезло. Холод больше его не беспокоил.

Так как он не носил с собой зеркало, ему потребовалось намного больше времени, чтобы осознать, что его волосы и борода вновь стали такого же цвета, как в молодости.

Именно тогда начал обращать внимание на странности. Он стал быстрее и сильнее, чем когда-либо. Единственными ранами, которые не зажили с такой же поразительной скоростью, как рана на его животе, были раны на его израненной душе.

Уолтер не понимал, что произошло до утра после первого полнолуния, когда проснулся с кровью во рту, под ногтями и на обнаженном теле. И вспомнил, что сделал и кем стал. Только тогда осознал, что теперь он враг, и заплакал, потеряв остатки своей человечности

****

Аспен Крик, Монтана

Чарльз обнял Анну за плечи, и они последовали за всеми на холодную парковку у церкви, где смотрели, как стоянка медленно пустеет. Несколько человек, выходящих из церкви, бросили взгляд на Анну, но никто не остановился.

Когда они остались почти одни, Анна оказалась под пристальным и настороженным взглядом серых глаз, несмотря на дружелюбную улыбку Сэмюэля.

— Так ты тот бездомный щенок, которого мой брат решил привести домой? Ты ниже ростом, чем я ожидал.

Трудно было обижаться, когда он не сказал ничего обидного. По крайней мере, он не назвал ее сукой.

— Да, — ответила она, стараясь не съежиться под его взглядом или бессвязно лепетать, как иногда делала, когда нервничала.

— Сэмюэль, это Анна. Анна, это мой брат Сэмюэль, — представил их Чарльз.

Очевидно, решив, что краткого представления недостаточно, Сэмюэль добавил:

— Доктор Сэмюэл Корник, старший брат и мучитель. Очень приятно познакомиться с вами, Анна…

— Лэтем, — сказала она, желая придумать что-нибудь остроумное.

Он одарил ее очаровательной улыбкой, которая не достигла его глаз.

— Добро пожаловать в семью. — Он погладил ее по голове, просто чтобы позлить брата.

— Прекрати флиртовать с моей парой, — предупредил Чарльз.

— Ведите себя прилично, — произнес Бран. — Сэмюэль, не мог бы ты отвести Чарльза в клинику и осмотреть его раны? У меня есть для него работа, но если он в ближайшее время не поправится, мне придется найти кого-нибудь другого. Не думаю, что он выздоравливает так хорошо, как должен.

Сэмюэль пожал плечами.

— Конечно. Без проблем. — Он посмотрел на Анну. — Хотя это может занять некоторое время.

Она не была глупой. И понимала, что он хотел поговорить с Чарльзом без нее, или, может быть, этого желал Бран, а Сэмюэль просто ему помогал.

Чарльз тоже понял это, потому что сказал спокойно:

— Анна, почему бы тебе не отвезти машину обратно к дому. Сэмюэль или папа подвезут меня обратно.

— Конечно, — согласилась Анна с быстрой улыбкой. У нее нет причин чувствовать себя обиженной, строго сказала она себе. Затем повернулась и быстро пошла к пикапу.

Ей не помешало бы немного времени для себя. Много о чем следовало подумать без Чарльза, из-за которого в голове стоял туман.

Чарльзу хотелось зарычать на то, с каким облегчением она согласилась его оставить.

Но он подавил гнев на Сэмюэля, который так очаровательно отослал ее прочь, выполняя приказы, которые Бран послал ему мысленно. Он всегда знал, когда отец разговаривал с Сэмюэлем, что-то в лице брата выдавало это.

Сэмюэль подождал, пока она сядет в машину и выедет со стоянки, потом спросил:

— Ты убил волка, который надругался над ней?

— Он мертв.

По какой-то причине Чарльз не мог оторвать глаз от пикапа. Ему не хотелось отсылать ее прочь. Он знал, что беспокоиться не о чем, никто здесь не прикоснется к тому, что принадлежит ему. И весь город знал, кем она была, благодаря выступлению Асила на похоронах.

Даже те немногие люди, которые не присутствовали на похоронах, такие как подруга его отца, которая своим отсутствием сделала громкое заявление, узнают об этом через час. И все же ему не нравилось отправлять Анну одну.

— Чарльз? — тихо позвал его брат.

— Вот почему я попросил, чтобы Анна ушла, — пробормотал Бран. — Я хотел, чтобы ты увидел разницу в нем. Он был таким вчера, как только она скрылась из виду. Она омега, и видимо, ее воздействие на него маскирует симптомы раны. Я думаю, что врачи не достали из него все серебро.

— Когда в него стреляли?

— Позавчера. Три раза. Одна рана на плече, вторая на груди и спине и третья на икре. Все серебряные пули.

Чарльз наблюдал за пикапом, который повернул на дорогу, что вела к его дому.

— Он более чувствителен к серебряному яду, чем… Чарльз!

Сильные руки сжали его плечи, и отец коснулся его лица. Он впился взглядом в глаза Чарльза, в то время как брат обхватил его за талию.

— Мне нужно идти, — сказал Чарльз своему альфе. Сердце колотилось у него в горле, он не мог думать, не мог оставаться здесь. Он должен защитить ее, не смотря на свои раны.

— Подожди, — произнес отец, и сила приказа обвилась вокруг Чарльза, как стальные тросы, замораживая на месте. Хотя он хотел последовать за машиной. — Сэмюэлю все еще необходимо осмотреть тебя. Я пошлю к ней Сейдж, хорошо?

Прикосновения отца, его голос и сила помогли Чарльзу собраться с мыслями. Он вышел из-под контроля.

Он закрыл глаза и воспользовался прикосновением отца, чтобы успокоить волка, пока тот не сможет мыслить более ясно.

— Я сделал это снова, да? — спросил он, хотя на самом деле ему не нужно было подтверждение Брана. Он глубоко вздохнул и кивнул. — Я не против Сейдж.

Ему не нравились посторонние в его доме, кроме отца и брата. Тем не менее он не хотел, чтобы Анна оставалась одна. И не был против Сейдж.

Сейдж не причинила бы вреда Анне и могла защитить ее, пока его нет рядом. Она держала бы мужчин подальше. Тревога внутри прошла.

Чарльз смотрел, как его отец звонил Сейдж по мобильному и слушал, как он просил ее встретиться с Анной. Затем позволил отвезти себя в клинику на машине Сэмюэля. Его отец последовал за ними на своем «Хамви».

— Папа сказал мне, что тебе пришлось убить Джерри, — обратился он к брату.

Джерри был сыном дока Уоллеса и причинил вред многим людям. Он убил несколько человек в поисках лекарства, чтобы заставить доброго доктора смириться со своим волком и подчинить Брана. Джерри не беспокоился о сопутствующем ущербе.

Сэмюэль кивнул с мрачным лицом.

— Он не оставил мне выбора.

Даже отвлеченный необходимостью защитить свою пару и болью от ран, которые не заживали должным образом, Чарльз услышал то, о чем умолчал его брат.

— Тебе интересно, скольких людей мы могли бы убить, чтобы защитить нашего отца? Скольких мы могли бы замучить и уничтожить?

— Да, — прошептал Сэмюэль. — Мы убивали людей. Волков и невинных ради нашего отца. Чем мы настолько отличаемся от Джерри? Мы выжили, а он умер.

Если Бран отправил Сэмюэля к Мерси, чтобы вывести из меланхолии, то это сработало не очень хорошо. Чарльз изо всех сил пытался отвлечься от своей пары и придумать, как помочь своему брату. Без силы и прикосновения Брана сложно собраться с мыслями.

— Наш отец держал стаю под своей защитой в безопасности и под контролем. Без его руководства мы были бы такими же дикими и рассеянными, как европейские волки. И число погибших людей тоже было бы намного выше. Что бы произошло, если бы план Джерри удался? — спросил Чарльз. Сейдж позаботится об Анне вместо него.

Не было никаких причин для этой сводящей с ума потребности находиться рядом с ней.

— Джерри думал, что его отец примет волка и победит маррока, — пробормотал Сэмюэль. — Кто скажет, что он был не прав? Возможно, он мог бы спасти своего отца. То, что он сделал, более неправильно, чем то, что папа посылает тебя убивать?

— А если Джерри был прав? Если бы все его планы принесли плоды, если бы все, что было нужно его отцу — это причина, чтобы принять своего волка. Если бы с помощью нового наркотика он убил нашего отца и занял место маррока, тогда что бы произошло? — спросил Чарльз. — Док был хорошим человеком, но каким, по-твоему, он стал бы в роли маррока?

Сэмюэль подумал, затем вздохнул.

— Он был недостаточно доминирующим, чтобы сдержаться. И сеял бы хаос, поскольку альфы сражались бы за превосходство, а Джерри попытался бы убить их, как шакал в тени. — Он припарковался перед клиникой, но не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти. — Но ты не стал бы убивать ради папы? Даже если бы это не было важно для выживания волков в этой стране? Был ли Джерри настолько неправ?

— Он нарушил закон, — сказал Чарльз. Для его брата такие вещи не были такими уж черно-белыми. Сэмюэля никогда не заставляли принимать вещи такими, какие они есть, не так, как Чарльза. Поэтому он перебирал факты в поисках чего-то, что могло бы помочь.

— Джерри убивал невинных. Не ради выживания стаи, а ради ничтожного шанса на выживание своего отца. — Он слегка улыбнулся, когда в голову пришла мысль. — Если ты или я убьем невинного, чтобы защитить папу, а не ради выживания всех нас, он убьет нас сам.

Плечи Сэмюэля расслабились.

— Да, он бы сделал это.

— Чувствуешь себя лучше, находясь на стороне ангелов? — спросил Чарльз, когда их отец притормозил рядом с ними.

Сэмюэль устало усмехнулся.

— Я скажу папе, что ты назвал его ангелом.

Чарльз вышел и, встретив удивленный взгляд отца поверх капота машины Сэмюэля, пожал плечами.

Сэмюэль включил свет в клинике и повел Чарльза в одну из смотровых комнат.

— Ладно, старина, — сказал он. — Давай посмотрим на эти пулевые отверстия.

Но его улыбка исчезла, когда Чарльз начал с трудом стягивать с себя пиджак.

— Подожди, — остановил его Сэмюэль и открыл ящик стола, чтобы взять ножницы.

Когда увидел лицо Чарльза, то ухмыльнулся. — Эй, это всего лишь костюм. Ты же можешь позволить себе купить замену.

— Примерки, — прорычал Чарльз. — Четыре примерки и поездка в город, где тебя будут тискать и измерять. Нет, спасибо. Папа, ты можешь помочь мне снять это и держать твоего сына и его ножницы подальше?

— Положи ножницы, Сэмюэль, — сказал Бран. — Если ему удалось надеть пиджак, то мы сможем снять его, не разрезая. Не нужно рычать, Чарльз.

С посторонней помощью Чарльз снял пиджак, хотя и вспотел. Его отец бормотал успокаивающие слова. Они даже не просили его расстегнуть рубашку, а молча стянули ее.

Сэмюэль хорошо рассмотрел ярко-розовый ветеринарный бинт и ухмыльнулся.

— Это была не твоя идея.

— Анны.

— Думаю, мне нравится твоя маленькая волчица. Может, ее и легко напугать, но она справилась с Асилом, даже не вспотев. И любой, кто осмелился бы завернуть тебя в розовое…

Однако Сэмюэль внезапно стал серьезным, когда разрезал дурацкую розовую материю и увидел пулевые отверстия спереди и сзади. Он приблизил лицо к ране и понюхал, потом снова приклеил бинт.

Чарльза позабавило, что он не спорил против розового бинта, потому что Анна надела его на него.

— Чуть не потерял тебя из-за этого, братишка. Но пахнет чисто и, похоже, заживает достаточно хорошо. А теперь снимай штаны, я хочу взглянуть на ногу, на которую ты пытался не хромать.

Чарльзу не нравилось раздеваться, скорее всего, потому что в нем было слишком много от индейца. И он не хотел показывать свои раны. Ему не нравилось, когда другие люди знали его слабости, даже брат и отец. Но он неохотно спустил брюки.

Сэмюэль нахмурился еще до того, как срезал ярко-зеленый бинт. Как только это сделал, то прижался к ране носом и отдернулся.

— Кто чистил рану?

— У чикагской стаи есть доктор.

Не так уж много врачей были оборотнями. Чарльз знал только Сэмюэля, а доктор чикагской стаи один из новеньких, которых Лео прятал от маррока. Когда вокруг кровь и разорванная плоть, оборотню довольно трудно сосредоточиться на исцелении, хотя это не беспокоило Сэмюэля.

— Он шарлатан, — прорычал его брат. — Я чувствую запах серебра с расстояния шести дюймов.

— Он плохо обученный волк, — поправил Чарльз. — Ни один из новых волков Лео не знает, что делать со своими носами, включая Анну. Сомневаюсь, что он додумался принюхаться в поисках серебра.

— И у меня сложилось впечатление, что он очень тебя боялся, — сказал Бран, стоя в углу. — Ты не очень примерный пациент.

— На стол, — рявкнул Сэмюэль. — Я собираюсь кое-что достать. Папа, тебе придется его держать.

Сейчас было намного больнее, чем получить пулю в первый раз, но Чарльз оставался неподвижным, пока Сэмюэль копался в ране. Пот стекал с его лба, только благодаря рукам отца он не изменился и не напал.

Чарльз пытался не обращать внимания на то, что делал Сэмюэль, но полностью игнорировать было невозможно. Когда брат впрыснул физиологический раствор в рану, каждый мускул в его теле напрягся в знак протеста, и он зашипел.

— Извини, старина, там еще что-то осталось.

И снова начал щупать и резать.

Чарльз не кричал, но все же издал волчий вой, когда Сэмюэль промыл рану очередной порцией физиологического раствора. А потом с облегчением застонал, когда брат начал делать перевязку, которая означала конец пытки.

Пока Чарльз лежал на столе, пытаясь отдышаться, Сэмюэль сказал:

— Я здесь не останусь, папа.

Чарльз перестал беспокоиться о своей ноге и посмотрел на брата.

Сэмюэль был не в той форме, чтобы снова оставаться в одиночестве. Но его отец и так знал это, он лучше Чарльза разбирался в людях.

Бран не ответил, просто медленно развернулся на маленьком табурете в углу комнаты.

В конце концов, Сэмюэль не выдержал молчания и продолжил:

— Я не могу остаться. Здесь слишком много людей, которые ожидают слишком многого. Я не хочу быть в стае.

Бран продолжал крутиться на стуле.

— Так что ты собираешься делать?

Сэмюэль мельком улыбнулся, и у Чарльза защемило сердце из-за отсутствия искренних чувств за этой улыбкой. Что бы ни случилось с братом за те годы, что он жил один, это изменило его. И Чарльз беспокоился, что перемена была необратимой.

— Наверное, еще немного подразню Мерси.

Он старался говорить небрежно, но тело напряжено, выдавая, как много это для него значило

Возможно, их отец не был сумасшедшим, когда решил свести Сэмюэля и Мерси вместе. Хотя, по опыту Чарльза, романтика могла принести много боли. Но может быть, Сэмюэлю сейчас не нужен покой.

— А как же Адам? — неохотно спросил Чарльз.

Мерси жила в Три-сити штата Вашингтон, и альфа стаи бассейна реки Колумбия был не достаточно доминирующим, чтобы удержать свою стаю, пока в ней Сэмюэль. Адам был альфой слишком долго, чтобы приспособиться к другому альфе в своей стае.

— Я уже говорил с ним, — быстро ответил Сэмюэль.

— Он не против, что ты возьмешь верх? — Чарльз в это не верил.

Возможно, другой волк смог бы смириться, но не Адам

Сэмюэль расслабился, прислонившись к стойке, и ухмыльнулся.

— Я не собираюсь забирать его стаю, старик. Просто вторгнуться на его территорию, как любой другой волк-одиночка. Он сказал, что его это устраивает.

Выражение лица маррока тщательно нейтральное, и Чарльз знал, что его отца что-то беспокоит. За последние два года, с тех пор как Сэмюэль вернулся из Техаса, были ночи, когда только благодаря стае он держал себя в руках. А у одинокого волка нет стаи, на которую можно было бы опереться.

Сэмюэль, как и Бран, и Асил был старым. Старый волк опасен для оборотней. Возраст никогда особо не беспокоил Сэмюэля, пока он не вернулся несколько лет назад после более чем десятилетней жизни в одиночестве.

— Конечно, — продолжил Сэмюэль, — он не знает, что я переезжаю к Мерси.

Адам был неравнодушен к маленькому койоту, внезапно вспомнил Чарльз.

— Значит, Мерседес решила простить тебя?

— Простить? — Глаза Сэмюэля полезли на лоб, но впервые за долгое время взгляд стал спокойным. — Она никогда не прощает, когда может поквитаться.

— Так как ты уговорил ее согласиться на твой переезд?

— Она еще не согласилась, — спокойно сказал он. — Но она это сделает. — Какой бы план он ни задумал, в его глазах засияла прежняя жизнерадостность. Бран тоже это увидел, и Чарльз понял, что отец принял решение.

— Хорошо, — резко произнес Бран. — Можешь идти. Я думаю, так будет лучше.

Возможно, с Сэмюэлем было что-то не так, и возвращение в Аспен Крик ничуть не улучшило ситуацию. Возможно, Мерседес повезет больше. Она не убила Сэмюэля или Брана, если уж на то пошло, за то, что они поставили ее на линию огня.

Чарльзу надоело лежать в нижнем белье, поэтому он сел, стараясь отогнать звон в ушах, который грозил снова свалить его на стол.

— Как ощущения? — спросил Сэмюэль, вернувшись в режим доктора.

Чарльз закрыл глаза и прислушался к себе.

— Мне больше не хочется выломать дверь и сбежать, но, возможно, это просто потому что ты закончил самое худшее.

Сэмюэль ухмыльнулся.

— Нет. Я мог бы помучить тебя еще немного, если бы захотел.

Чарльз бросил на него мрачный взгляд.

— Мне намного лучше, спасибо.

Ему было больно, но впервые с тех пор как его подстрелили, чувствовал себя лучше. Он задавался вопросом, почему отравление серебром заставило его так защищать Анну. Он никогда не чувствовал ничего подобного.

— Хорошо. — Сэмюэль посмотрел на отца. — Не завтра и не послезавтра. Если бы на его месте был кто-то другой, я бы сказал тебе подождать, по крайней мере, десять дней, но он выносливый и не глупый. Без серебра он выздоровеет почти так же быстро, как обычно. После среды незнакомые люди даже не заметят, что что-то не так. И никакой идиот не станет нападать, решив, что сможет справиться с ним. Но если ты отправляешь его сражаться со стаей в одиночку, тебе придется отправить с ним подкрепление или подождать пару недель.

Чарльз посмотрел на своего отца, ожидая его решения.

Он не любил бегать с кем-то в середине зимы, эти горы не очень любили путешественников. Тем не менее он мог выполнить работу лучше, чем кто-либо другой, раненый или нет, особенно если виноват был не просто какой-нибудь бродячий волк, а совершено нападение на территорию его отца.

Наконец, Бран кивнул:

— Я не хочу спешить. Отдохнешь неделю.

— Что ты собираешься делать с Асилом? — спросил Чарльз. — Несмотря на все усилия преподобного Митчелла, Сэмюэля и самого дока Уоллеса, стая сейчас не в себе. Если тебе придется убить его, будут последствия.

Бран слабо улыбнулся.

— Я знаю. Месяц назад Асил пришел ко мне с жалобой на свои сны и начал просить меня снова избавить его от страданий. Обычно я бы не беспокоился об этом, но…

— Что ему снится? — спросил Сэмюэль.

— Его мертвая пара, — сказал Бран. — Ее замучили до смерти. Он не хочет говорить об этом, хотя знаю, что чувствует себя виноватым, потому что путешествовал, когда это случилось. Он сказал мне, что перестал видеть сны об этом, когда присоединился к нашей стае, но в прошлом месяце они начались снова. Он просыпается дезориентированным и иногда не там, где ложился спать.

Опасно выпускать на волю волка с могуществом мавра.

— Ты считаешь, что стоит повременить с его убийством? — спросил Сэмюэль.

Бран искренне улыбнулся.

— Да, это может подождать. У нас есть омега, которая может помочь ему. — Он посмотрел на Чарльза и улыбнулся шире, показав клыки. — Она не оставит тебя ради него, Чарльз, что бы ни говорил Асил, стараясь подергать тебя за хвост.

****

Хотя гостиная и была дорого обставлена, все равно выглядела теплой и по-домашнему, решила Анна. Но это не ее дом. Она беспокойно бродила по комнатам, прежде чем, наконец, обосновалась в спальне, сев в углу на полу, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Она не собиралась плакать. Это было глупо, ведь она даже толком не знала, почему так расстроена.

Ее беспокоило, что ее отослали, и в то же время почувствовала прилив облегчения, когда осталась одна в машине.

Оборотни и насилие, оборотни и смерть, они сочетались, как бананы и арахисовое масло. Возможно, здесь это не было так заметно, как в Чикаго, но все они монстры.

Это не вина здешних волков, они просто пытались жить, как могли, с этим проклятием, превратившим их в хищных зверей. Даже Чарльз. Даже маррок. Даже она. В жизни оборотня были правила, иногда человеку приходилось убивать своего лучшего друга ради всеобщего блага. Человеческие партнеры старели, в то время как оборотни оставались молодыми. Волки, подобные Асилу, пытались вынудить других напасть на них, потому что хотели умереть… или убивать.

Анна прерывисто вздохнула. Если бы кто-то убил Лео и его подругу много лет назад, многие люди остались бы живы, а она сама стала бы выпускницей Северо-Западного университета со степенью по теории музыки вместо… Чего?

Ей нужно найти работу, цель и жизнь за пределами оборотней. Работа официанткой спасла ее не только благодаря зарплате. Трудно предаваться жалости к себе, когда вкалываешь не покладая рук по восемь-десять часов в день. Однако почему-то она сомневалась, что здесь найдет работу официантки.

Раздался звонок в дверь.

Анна вскочила и быстро вытерла щеки, но ее лицо оказалось сухим. Снова раздался звонок, поэтому она поспешила открыть входную дверь. Она была так рада побыть несколько минут наедине, но теперь хотела только отвлечься от своих мыслей.

Она мельком увидела серый «Лексус», прежде чем ее внимание привлекла женщина, что стояла на крыльце. Выражение ее лица было добродушным и дружелюбным. У нее темно-русые волосы, аккуратно заплетенные во французскую косу, и почти такие же длинные, как у Чарльза.

По запаху Анна поняла, что она оборотень.

Женщина улыбнулась и протянула руку:

— Я Лия.

— Жена маррока.

Анна пожала ее руку и быстро отпустила

— Давайте зайдем и поболтаем, хорошо? — любезно предложила женщина.

Чарльзу не нравилась его мачеха, как и самолеты, автомобили и мобильные телефоны, если уж на то пошло. Кроме этого, у нее нет причин для беспокойства. Более того, она не знала, как отказать ей, не обидев.

— Входите, — вежливо пригласила она, отступая назад.

Жена маррока быстро прошла мимо нее в гостиную. Оказавшись внутри, она замедлила шаг, внимательно осматривая комнату, как будто видела ее впервые. У Анны возникло неприятное чувство, что она совершила ошибку, впустив эту женщину. Возможно, Чарльз не впускал Лию в свой дом. Потому что она с интересом все осматривала.

Или, возможно, это просто игра, чтобы показать, что Анна ей вовсе не интересна. Но это была не большая комната, и осмотр не занял много времени.

— Ты не такая, как я ожидала, — наконец пробормотала Лия. Она остановилась перед гитарой, что висела на стене достаточно далеко от камина, чтобы дерево не пострадали от жара. Возможно, это украшение, но струны изношены, что указывало на то, что гитарой пользовались.

Анна ничего не ответила и не отошла от двери.

Лия повернулась и посмотрела на нее, и теперь в ее лице не было ничего доброго или дружелюбного.

— Он выскреб дно бочки, чтобы достать тебя? Ему пришлось проделать весь путь до Чикаго, чтобы найти женщину, которая вообще не представляет никакой ценности. Скажи мне, ты садишься и подставляешься, когда он тебе приказывает?

Злоба в словах указывала на что-то личное, чем просто желание поставить на место меньшего волка. Лия была парой маррока, но несмотря на это, в ее голосе звучала ревность. Она тоже хотела Чарльза?

Дверь распахнулась, и в дом вошла вторая женщина с волной холодного воздуха и французских духов. Она была высокой и стройной, как модель с подиума, выглядела дорого. В ее каштановых волосах виднелись золотистые пряди, которые подчеркивали золотые блестки на скулах и великолепные голубые глаза.

Она присутствовала на похоронах. Женщина была не только красива, но и драматична, и это сочетание сделало ее запоминающейся. Вторая женщина закрыла за собой дверь и сняла лыжную куртку, небрежно бросив ее на ближайший стул, и осталась в темной юбке и свитере.

— О, да ладно тебе, Лия. Садишься или подставляешься? Ты можешь придумать что-нибудь получше, дорогая. — Ее голос прозвучал томно, с южным очарованием. — Она повернулась к Анне. — Извини, что врываюсь вот так, но я подумала, что тебя нужно спасать от нашей королевы-суки.

— Уходи, Сейдж. К тебе это не имеет никакого отношения, — резко скомандовала Лия, хотя не выглядела обиженной на то, что ее обозвали.

— Милая, — сладко протянула Сейдж, — я бы с удовольствием это сделала, но у меня приказ от босса, а он на ступеньку выше тебя. — Ярко-голубые глаза скользнули по Анне. — Ты Анна Чарльза. Я Сейдж Кархардт. Извини за грубый прием, но как бы ни хотела сделать нашего Чарли несчастным, Лия обязательно подожмет хвост, потому что наш альфа любит своих сыновей.

— Заткнись, — рявкнула Лия, и ее сила пронеслась по комнате, отбросив Сейдж на два шага назад.

Забавно, Анне казалось, что Сейдж была более доминирующей из них двоих. А потом почувствовала силу маррока и поняла, что Лия заняла силу у свой пары. Она знала, что такое возможно, но не понимала, что сила реальна.

— Ты, — Лия переключила свое внимание на Анну, — иди и сядь на диван. Я разберусь с тобой через минуту.

Благоразумная женщина сделала бы это, с сожалением подумала Анна.

Женщина, которой она была неделю назад, съежилась бы, села и стала ждать своей участи. Но сейчас Анна — пара Чарльза, она омега и не входила в стаю. Поэтому подняла подбородок и сказала:

— Нет, спасибо. Я думаю, тебе лучше уйти и не возвращаться, пока мой… — но называть Чарльза своей парой звучало неправильно, и он не был ее мужем. Поэтому нерешительно добавила: — Когда Чарльз вернется.

Сейдж улыбнулась, все ее лицо осветилось восторгом.

— Да, Лия, почему бы тебе не прийти, когда Чарльз будет здесь? Я бы хотела это увидеть.

Но Лия не обращала на нее внимания. Она озадаченно приподняла брови и уставилась на Анну.

— Сядь, — повторила она, ее голос был низким и насыщенным силой, которая снова окутала Анну, но не коснулась ее.

— Нет, спасибо. — Анна нахмурилась в ответ и добавила: — Я видела Сейдж на похоронах, но маррок пришел один. Почему тебя не было рядом с ним?

— Ему там нечего было делать, — сердито рявкнула Лия. — Он убил Картера. И теперь притворяется, что оплакивает его? Я не смогла удержать его от поездки. Он все равно никогда меня не слушает, только своих сыновей. Я для него просто советник, замена потерянной любви, несравненно красивой, самоотверженной индейской сучки. Я не могу остановить его, но и поддерживать не стану. — К тому времени, как она закончила, по ее лицу скатилась слеза. Она вытерла ее и посмотрела на Анну с ужасом. — О, мой Бог. Ты одна из них. Мне следовало догадаться, что Чарльз приведет кого-то вроде тебя на мою территорию.

Лия вылетела за дверь, обдав силой и оставив озадаченную Анну в комнате.

— Я даже заплатила бы деньги, чтобы снова увидеть это, — с улыбкой заметила Сейдж. — О, милая, — промурлыкала она, — я так рада, что Чарльз привез тебя домой. Сначала Асил, затем Лия. Жизнь здесь станет намного интереснее.

Анна вытерла вспотевшие ладони о джинсы. В реакции Лии было что-то странное, как будто ее заставили все это сказать.

Она сглотнула и попыталась выглядеть спокойной и приветливой.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Конечно, — ответила Сейдж. — Хотя, зная Чарльза, у него нет ничего вкусного из напитков. Я выпью чаю и расскажу тебе о себе. А потом ты сможешь рассказать мне о себе.

Чарльз позволил отцу проводить его до «Хамви».

— Это научит тебя уворачиваться немного быстрее в следующий раз, — прорычал отец, показав, насколько он беспокоился.

— Прости, — кротко извинился он, садясь на пассажирское сиденье.

— Ладно, — сказал Бран, мягко закрывая дверь. — Но не позволяй этому случиться снова.

Чарльз пристегнулся. Он, вероятно, выжил бы в аварии, но его отец вел машину, как маньяк, и ремень безопасности не помешает.

Лихорадка, из-за которой у него кружились мысли, прошла, но он еще не поправился полностью. Несмотря на суп, который Сэмюэль разогрел в микроволновке и заставил его съесть, Чарльз чувствовал себя слабым, как котенок. Его волк был нервным, желая найти какое-нибудь темное и безопасное место для исцеления.

— Ты действительно позволишь Сэмюэлю быть волком-одиночкой? — спросил он, когда они тронулись в путь.

У маррока сильный собственнический инстинкт. Он никогда не отпускал того, кто принадлежит ему. Это на него не похоже. В прошлый раз, когда Сэмюэль ушел, он не спрашивал разрешения, просто исчез. Чарльзу потребовалось два года, чтобы его выследить.

— Я так благодарен за то, что Сэмюэль нашел себе какое-то занятие. Если бы у него ничего не получилось, пришлось бы пойти на шантаж.

— А ты еще этого не сделал?

Ему нравился Адам, альфа Три-сити, но его удивило, что маррок не заставил его дать согласие. Не многие альфы приветствовали бы на своей территории такого доминирующего волка как Сэмюэль.

— Пока нет, — задумчиво произнес отец. — Хотя, возможно, мне придется немного помочь Сэмюэлю с Мерседес. Она была недовольна, когда я отправил его обратно к ней.

— Сэмюэль может справиться с Мерседес.

— Я надеюсь на это. — Бран постучал пальцами по рулю. — Мне нравится твоя Анна. Она выглядит такой нежной и застенчивой, как цветок, который завянет при первом резком слове. А потом она делает что-то неожиданное, например, смотрит Асилу в лицо.

Чарльз откинулся на спинку сиденья, когда они резко развернулись на обледенелой дороге и выехали на проселочную дорогу к его дому.

— Ты бы видел ее со скалкой. — Он не пытался скрыть удовлетворение в своем голосе. И чувствовал себя с каждой минутой все здоровее. В ушах перестало звенеть, и он лучше себя контролировал. Немного еды и сна, и он вернется к нормальной жизни.

— Хочешь зайти? — спросил больше из вежливости, чем из желания проводить время с отцом.

— Нет. — Бран покачал головой. — И отправь Сейдж домой. Она захочет поболтать, но вам с Анной нужно немного времени наедине. Анна была очень расстроена к концу службы.

Чарльз резко поднял глаза.

— Я думал, это просто реакция на похороны. Слишком много незнакомых людей.

— Нет, было что-то большее.

Чарльз припомнил последнюю часть похоронной службы, но не понял, что его отец имел в виду.

— Я ничего не заметил.

— Конечно, ты заметил. — Бран криво улыбнулся. — Как думаешь, почему ты был так взбешен, когда она уехала?

— Это из-за Асила?

Если бы Асил расстроил ее, возможно, Чарльз позаботился бы о нем, и отцу не пришлось бы беспокоиться.

Бран покачал головой и рассмеялся.

— Я столько раз повторял, что могу вкладывать мысли в головы людей, но не могу их читать. Я не знаю, что ее беспокоило. Спроси ее сам.

Каким-то чудом они добрались до его двери без происшествий. Чарльз выскользнул из машины и на мгновение подумал, что рухнет на колени.

Отец внимательно наблюдал за ним, но не предложил помощи.

— Спасибо. — Чарльз ненавидел быть слабым и еще больше, когда люди пытались с ним нянчиться. По крайней мере, он ненавидел это до появления Анны.

— Иди внутрь, пока не свалился, — только и сказал его отец. — Это будет достаточной благодарностью.

То ли движение помогло, то ли холод, но его колени перестали дрожать, и Чарльз почти нормально добрался до входной двери.

Когда он коснулся дверной ручки, Бран дважды посигналил и уехал. Чарльз вошел в дом и обнаружил Сейдж и Анну, которые сидели друг напротив друга в столовой, перед ними стояли чашки чая. Но нос подсказал ему, что у Анны был еще один посетитель.

Чарльз чувствовал себя глупо, когда попросил отца прислать Сейдж. Но почуяв запах Лии, обрадовался, что поддался своей паранойе. Лие не потребовалось много времени, чтобы сделать свой первый шаг.

Сейдж резко замолчала и окинула его беглым взглядом.

— Чарли, — сказала она, — ты выглядишь ужасно.

Она вскочила со стула, поцеловала его в щеку, затем отправилась на кухню и поставила свою чашку в раковину.

— Спасибо, — сухо поблагодарил он.

Она ухмыльнулась.

— Мне пора. Я оставлю вас, двух голубков, наедине. Анна, не позволяй ему держать тебя здесь, в его пещере. Позвони мне, и мы отправимся с девушками в Миссулу за покупками или еще куда-нибудь. — Сейдж пронеслась мимо и слегка похлопала Чарльза по плечу, прежде чем выйти.

Анна отпила чаю и посмотрела на него темными, бездонными глазами. Этим утром она стянула волосы в хвост на затылке лентой, и он скучал по кудряшкам цвета виски вокруг ее лица.

— Она назвала тебя Чарли, — сказала она

Он поднял бровь, и она улыбнулась.

— Это тебе не идет.

— Только Сейдж так меня называет, — признался он.

К счастью.

Анна встала.

— Могу я предложить тебе чаю? Или чего-нибудь поесть?

По дороге домой он проголодался, но внезапно ему захотелось просто лечь спать. И даже не желал идти по коридору.

— Нет, наверное, я просто пойду спать.

Анна отнесла свою кружку на кухню и поставила обе кружки в посудомоечную машину. Несмотря на усталость, он последовал за ней на кухню.

— Что сказал твой брат? — спросила она.

— В моей ноге все еще оставалось немного серебра. Поэтому он вычистил рану.

Анна резко взглянула ему в лицо.

— Это не весело.

Чарльз не мог сдержать улыбки.

— Не весело.

Она поднырнула под его руку.

— Тебя качает. Давай отведем тебя в постель, пока ты не упал.

Чарльз совсем не возражал против ее помощи. Анна могла бы даже называть его Чарли, и он бы не возражал, главное, чтобы она прижималась к его боку.

Анна помогла ему раздеться, он не успел снова надеть пиджак в клинике, так что это было не слишком больно. Когда он лег в постель, его пара опустила жалюзи и выключила свет. Когда начала натягивать на него одеяло, он поймал ее за руку.

— Останешься со мной? — спросил он. Чарльз слишком устал для разговоров, но не хотел, чтобы она оставалась наедине со своим беспокойством.

Анна замерла, и запах ее ужаса пошатнул контроль, который он обрел с тех пор, как брат вытащил из него последнее серебро. Чарльз не мог убить призраков ее страхов, поэтому сдерживал волну защитной ярости и ждал, что она сделает. Он мог бы отпустить ее руку и был готов сделать это, но только если она сама отстранится.

Почему его слова так сильно ее напугали? Ведь она спала с ним рядом прошлой ночью. А потом Анна опустила глаза на его руку.

Кто-то насильно удерживал ее, подумал он, возможно, не один раз. Когда в нем начала подниматься ярость, она повернула свою руку и накрыла его пальцы ладонью.

— Хорошо, — произнесла она немного хрипло.

Через мгновение она вытащила свою руку из его хватки и села на кровать, чтобы снять теннисные туфли. В джинсах и рубашке, она легла рядом с ним, в ее теле чувствовалось напряжение.

Чарльз перевернулся к ней спиной, в надежде, что это ее успокоит, хотел показать, что не собирается давить на нее. Не только ради нее попросил ее остаться, он сам чувствовал себя лучше, когда она в безопасности рядом с ним. И заснул, слушая ее дыхание.

От Чарльза приятно пахло. Когда его тело расслабилось во сне, Анна почувствовала, как напряжение покидает ее собственное тело. Она не ранена, но тоже устала. Она устала быть на виду, пытаться понять, что должна делать, и беспокоиться о том, что прыгнула из огня да в полымя.

У нее скопилось так много вопросов. Она не спросила о странной реакции его мачехи на нее или об Асиле, потому что Чарльз выглядел так, как будто уснет стоя.

Анна посмотрела на свое запястье, но на коже не было новых синяков от руки Чарльз. Почему-то ощущение его руки на ее запястье вызвало у нее панику. Волчица защищала ее память от того, что как с ней жестоко обращались в прошлом, но тело сохранило память о сокрушительной хватке и о том, как кто-то кричал на нее, причиняя ей боль. Анна была в ловушке и не могла убежать.

У нее учащенно забился пульс, Анна почувствовала, что волчица снова приготовилась ее защищать. Анна вдохнула запах Чарльза и позволила ему успокоить ее волка. Чарльз никогда бы не обидел ее, и она, и ее волчица уверены в этом.

Спустя мгновение Анна собралась с духом и скользнула под одеяло. Когда Чарльз не проснулся, она придвинулась к нему ближе, останавливаясь каждые несколько минут, поскольку тело напоминало ей о том, насколько он сильнее нее и какую боль может причинить.

Из подслушанных разговоров, она знала, что волки обычно жаждали прикосновений. Мужчины чикагской стаи прикасались друг к другу намного чаще, чем обычно для группы гетеросексуальных самцов. Но близость с другим волком никогда не приносила ей покоя или утешения.

Анна всегда могла призвать свою волчицу на помощь, как сделала прошлой ночью. Тогда она могла бы свернуться калачиком рядом с ним и вдыхать его запах с каждым вдохом. Но пока он спал, она подумала, что настало подходящее время решить несколько своих проблем. Волчица могла помочь с насущной проблемой, но Анна хотела иметь возможность прикоснуться к Чарльзу без ее помощи.

Именно из-за кровати она была напряжена и чувствовала себя уязвимой. Асил сказал, что Чарльзу не нравились прикосновения. Анна задумалась о причине. Казалось, он не возражал, когда она прикасалась к нему, совсем наоборот.

Поэтому медленно протянула руку, пока не почувствовала тепло простыней от его тела. Потом прижала пальцы к Чарльзу, и ее тело застыло в панике. Она была рада, что он спит, поэтому не мог видеть, как убрала руку и подтянула колени к уязвимому животу. Анна старалась не дрожать, потому что не хотела, чтобы он считал ее трусихой.

И удивилась тому, что чувствовать надежду намного тяжелее, чем отчаяние.