Плановый апокалипсис

ГЛАВА 13а. ПЛАНОВЫЙ АПОКАЛИПСИС 1

/И даже то, что никому совершенно не нравится, /

/является неотъемлемой частью совершенного мира./

/Философ Маналов/

Богданову снилось, что он сидит у своей длиннобородой дедушки на даче и ест ее вкуснейшие пироги. Солнышко светит ласковое и синее, совсем не такое, как здесь. Гудят нездешние насекомые. Чирикают птички, каких тут не встретишь. А в небе бесшумно кружат блестящие металлические тарелочки. И так ему, Богданову, было хорошо и благостно, что и не передать, пока в его сон не прокралась какая-то долбежка, от которой он и проснулся.

В стену равномерно стучали. Петр Павлович включил ночник, взял с тумбочки часы, посмотрел, выругался неприлично. За время проведенное здесь Богданов успел полностью раствориться в местной среде обитания и ее обычаях. Что, собственно, для нормальной работы было необходимо.

Этот его сосед Юрий Борисович Котик конкретно уже задолбал. Как вышел на пенсию, так дня не проходит, чтоб не набухался. И на электрогитаре с фузом по ночам пилит! Тоже мне Хендрикс, легенда рока! А как с молодежью связался, так вообще в себя не приходит. Играет, видишь ли, старый хрыч на пенсии в молодежном ансамбле! Ему, видите ли, репетировать надо, у него, у мудилы, вдохновение прет! В ансамбль-то его взяли, надо думать, для эффектного антуража. У кого еще из молодых на гитаре старпер бренчит? Да ни у кого! Очень даже умно с их стороны! Все приходят на эту хиппи лохматую посмотреть, как в зоопарк! А мне с этого чего? Я эту хиппи каждую ночь слушаю! А теперь еще и стучит, дятел штопанный! А мне через два часа на задание. И не самое, заметим, простое! А я едва ли теперь засну. Не знаю, как другим, а лично мне на этой планете и без того хреново спится. Что-то тут у них в климате не то, и в узком, и в широком смысле. А мне поручили важнейшее задание. Такие задания кому попало не поручают. Я к нему вон сколько готовился! — Богданов свесил ноги с кровати. — Ну, ничего! Скоро всему этому конец, и я полечу туда, где так давно не был… Домой к любимой дедушке… А вот, все равно, нечего посреди ночи в стенку долбить! — Он нашарил под кроватью тапки и подошел к стене:

— Эй, Юрий Борисыч! Кончай долбить! — и забарабанил в стену кулаком.

Долбить перестали.

— Палыч, ты что ли? — послышалось глухо из-за стенки. — Чего не спишь-то?

— Сколько времени, Юрий Борисович, не подскажешь?

— Сейчас посмотрю, — за стенкой что-то упало, по звуку — молоток, и после паузы Котик сообщил. — Без семнадцати четыре!

— Тебе эта цифра ни о чем не говорит?

— Нет. А должна?

— Мне кажется, что да…

— И о чем же?

— Хотя бы о том, что сейчас глубокая ночь, и, кроме тебя, все в доме спят!

— Но ты-то, Петр Павлович, не спишь же!

— Да, теперь и я не сплю, теперь нас уже двое!

— Какая интересная мысль! Погоди, я запишу. Можно из нее песню сделать! Ты не против, если я твою мысль использую в песне? Допустим, так в припеве:

Все спят, только я не сплю

Я сверху сигнал ловлю

И мой выражает вид

Единственный, кто не спит…

Или еще как-то. Не возражаешь?

«Какой еще сигнал? — пронеслось в голове у Богданова. — Он, что-то знает. Это не похоже на бред, какой он обычно несет. Это намек. Кажется, я все это время принимал за буйного соседа, обыкновенного межгалактического шпиона. Возможно даже, из группировки щелочноземельных металлических гуманоидов. И возможно даже, он знает, кто я и зачем здесь. А если так, то для чего он себя теперь практически рассекретил?.. Не знаю для чего, но для чего-то ему это нужно… А если он не знает, кто я?.. Ну тогда он может болтать что угодно. Он уверен, что никто его не поймет, и, в худшем случае, примут за придурка. Даже я вот принял!Хорошая работа, надо признать… Я должен его ликвидировать… Я могу сделать это прямо сейчас, но разумнее сначала выяснить — кто он, откуда, и каковы его цели?»

— Я не возражаю, — ответил Богданов, — мне твоя музыка до лампочки, но только давай, Юрий Борисыч, больше по ночам не шуметь, особенно на гитаре с фузом, да и днем поменьше шуми пожалуйста! — «Зачем я это говорю? — подумал он. — Через несколько часов меня здесь не будет. Осталось активировать ликвидатор, и на крышу отеля… И очень скоро я буду дома. И все это перестанет существовать, как в переносном, так и в самом прямом смысле».

Цепочка событий, которую он так долго выстраивал, была выстроена, и, для того, чтобы запустить процесс ликвидации, оставалось кое-что с кое-чем законтачить. Плановый Апокалипсис запустить — это вам не Абрама с Сарой в койку уложить для зачатия там какого-нибудь пресловутого очередного Эйнштейна! Тут соображать надо по всем направлениям одновременно!.. «Эх… Не успеет здесь все закончится, а я уже сижу у своей любимой дедушки и ем ее наивкуснейшие синие пироги». Не так в этот раз просто оказалось свести все к пространственно-временному нулю. Даже пришлось в одном эпизоде воспользоваться Микромашинкой Времени, что, естественно, не приветствовалось в их профессиональной среде. И с этим Богданов был категорически согласен — это непрофессионально, призывать на помощь, как это тут говорят, «Бога из Машины», в данном случае, Времени. А неприятнее всего то, что он не сумел справиться лично. Пришлось просить одну старую знакомую, которая работала на Земле по другому ведомству. Но другого способа решить проблему он не нашел… «Старею… Вот уйдет вместе с нашим поколением весь накопленный за тысячелетия опыт, и не останется больше никого, кто сможет решать такого уровня сложности задачи, и Вселенная тогда распадется на дхармы, чтобы уже никогда не собраться обратно… А вот Мамлейкину спасибо! Помог, чем смог, свел там кое-что, чтобы все это закрутилось, а дальше уже я почти что сам… А эпизод с дочкой этого Юрия Борисовича чего мне стоил? Этот астрономический идиот Костя чуть все не испортил! Я‑то планировал, что она вернется в ресторан и сама отдаст кольцо Брагину. Повезло еще, что она его в последний момент выбросила. Пронесло, слава Вселенной! — Богданов, по местной привычке, перекрестился. — А с Селеверстовым история?.. А?.. Да и все в целом как-то не слишком гладко в этот раз шло. Но сошлось же… И вот теперь этот Юрий Борисович, как кирпич на голову! И как это я его сразу не вычислил? Точно старею».

— Не, сосед, без электрогитары с фузом, извини, сегодня никак, — ответил из-за стены Юрий Борисович. — Как я, по-твоему, музыку на слова сочинять и записывать буду?.. А?.. Без инструмента?!.. Я, знаешь, не в том возрасте уже, чтобы все помнить наизусть!

«Нет, на выяснение деталей времени у меня не осталось. Черт с ними с деталями! Придется аннигилировать его прямо сейчас».

— Не пойму я — ты, Юрий Борисович, или дурак полный или козел законченный!

— Я — козел?.. — за стенкой стало тихо, а потом по ней вдарили чем-то так, что у Богданова упала со стены репродукция картины Эдварда Мунка «Крик», персонаж которой так напоминал его любимую дедушку, только без бороды. Массивная рама разлетелась на части. — А ну выходи на балкон!

«Что и требовалось», — Богданов вытащил из-под подушки бластер-распылитель, с виду ничем не отличавшийся от карманного фонарика.

Их балконы располагались рядом. Богданов вышел на свой. Юрий Борисович уже ждал на своем.

— За козла! — крикнул он, и метнул молоток.

Молоток прилетел Богданову точно в лоб, отскочил и звонко высадил оконное стекло. Посыпались осколки.

Котик захлопнул за собой дверь.

Очнулся Петр Павлович в больнице. Рядом на стуле сидел Юрий Борисович с апельсинами в авоське.

— Вернулся? Ну, наконец-то! — радостно крикнул он.

От него Богданов узнал, что той ночью Котик вышел между куплетами на балкон перекурить, и, обнаружив Петра Павловича без чувств и в осколках, вызвал Скорую.

Через неделю Петра Павловича выписали, но было уже поздно. За это время цепочка событий, которую он так долго выстраивал, распалась. И для того, чтобы запустить новую, пришлось все начинать с самого начала.

А когда все, наконец, было снова готово, от агента Мамлейкина пришло сообщение, что группировка щелочноземельных металлических гуманоидов готовит на Земле крупный теракт — глобальную бактериологическую атаку. Петр Павлович оказался прав — Котик был их резидентом.

Для обезвреживания биологической диверсии потребовались немалые ресурсы. И Плановый Апокалипсис пришлось отложить на неопределенное время.